| Tell him all about it, baron." | Объясните, барон. |
| "Why, this is the way of it," said the minister, with the gravest air in the world: "Napoleon lately had a review, and as two or three of his old veterans expressed a desire to return to France, he gave them their dismissal, and exhorted them to 'serve the good king.' These were his own words, of that I am certain." | - Дело в том, герцог, - вполне серьезно начал министр, - что недавно Наполеон принимал смотр; двое или трое из его старых ворчунов, как он их называет, изъявили желание возвратиться во Францию; он их отпустил, настойчиво советуя им послужить их доброму королю; это его собственные слова, герцог, могу вас уверить. |
| "Well, Blacas, what think you of this?" inquired the king triumphantly, and pausing for a moment from the voluminous scholiast before him. | - Ну, как, Блакас? Что вы на это скажете? -спросил король с торжествующим видом, отрываясь от огромной книги, раскрытой перед ним. |
| "I say, sire, that the minister of police is greatly deceived or I am; and as it is impossible it can be the minister of police as he has the guardianship of the safety and honor of your majesty, it is probable that I am in error. | - Я скажу, ваше величество, что один из нас ошибается, или господин министр полиции, или я; но так как невозможно, чтобы ошибался господин министр полиции, ибо он охраняет благополучие и честь вашего величества, то, вероятно, ошибаюсь я. |
| However, sire, if I might advise, your majesty will interrogate the person of whom I spoke to you, and I will urge your majesty to do him this honor." | Однако на месте вашего величества я все же расспросил бы то лицо, о котором я имел честь докладывать; я даже настаиваю, чтобы ваше величество удостоили его этой чести. |
| "Most willingly, duke; under your auspices I will receive any person you please, but you must not expect me to be too confiding. | - Извольте, герцог; по вашему указанию я приму кого хотите, но я хочу принять его с оружием в руках. |
| Baron, have you any report more recent than this dated the 20th February.-this is the 4th of March?" | Господин министр, нет ли у вас донесения посвежее? На этом проставлено двадцатое февраля, а ведь сегодня уже третье марта. |
| "No, sire, but I am hourly expecting one; it may have arrived since I left my office." | - Нет, ваше величество, но я жду нового донесения с минуты на минуту. Я выехал из дому с утра, и может быть, оно получено без меня. |
| "Go thither, and if there be none-well, well," continued Louis XVIII., "make one; that is the usual way, is it not?" and the king laughed facetiously. | - Поезжайте в префектуру, и если оно еще не получено, то... - Людовик засмеялся, - то сочините сами; ведь так это делается? |
| "Oh, sire," replied the minister, "we have no occasion to invent any; every day our desks are loaded with most circumstantial denunciations, coming from hosts of people who hope for some return for services which they seek to render, but cannot; they trust to fortune, and rely upon some unexpected event in some way to justify their predictions." | - Хвала богу, сир, нам не нужно ничего выдумывать, - отвечал министр, - нас ежедневно заваливают самыми подробными доносами; их пишут всякие горемыки в надежде получить что-нибудь за услуги, которых они не оказывают, но хотели бы оказать. Они рассчитывают на счастливый случай и надеются, что какое-нибудь нежданное событие оправдает их предсказания. |
| "Well, sir, go"; said Louis XVIII., "and remember that I am waiting for you." | - Хорошо, ступайте, - сказал король, - и не забудьте, что я вас жду. |
| "I will but go and return, sire; I shall be back in ten minutes." | - Ваше величество, через десять минут я здесь... |
| "And I, sire," said M. de Blacas, "will go and find my messenger." | - А я, ваше величество, - сказал де Блакас, - пойду приведу моего вестника. |
| "Wait, sir, wait," said Louis XVIII. "Really, M. de Blacas, I must change your armorial bearings; I will give you an eagle with outstretched wings, holding in its claws a prey which tries in vain to escape, and bearing this device-Tenax." | - Постойте, постойте, - сказал король. - Знаете, Блакас, мне придется изменить ваш герб; я дам вам орла с распущенными крыльями, держащего в когтях добычу, которая тщетно силится вырваться, и с девизом: Tenax.[8] |
| "Sire, I listen," said De Blacas, biting his nails with impatience. | - Я вас слушаю, ваше величество, - отвечал герцог, кусая ногти от нетерпения. |
| "I wish to consult you on this passage, 'Molli fugiens anhelitu,' you know it refers to a stag flying from a wolf. | - Я хотел посоветоваться с вами об этом стихе: Molli fugiens anhelitu... [9] Полноте, дело идет об олене, которого преследует волк. |
| Are you not a sportsman and a great wolf-hunter? Well, then, what do you think of the molli anhelitu?" | Ведь вы же охотник и обер-егермейстер; как вам нравится это Molli anhelitu? |
| "Admirable, sire; but my messenger is like the stag you refer to, for he has posted two hundred and twenty leagues in scarcely three days." | - Превосходно, ваше величество. Но мой вестник похож на того оленя, о котором вы говорите, ибо он проехал двести двадцать лье на почтовых, и притом меньше чем в три дня. |
| "Which is undergoing great fatigue and anxiety, my dear duke, when we have a telegraph which transmits messages in three or four hours, and that without getting in the least out of breath." | - Это лишний труд и беспокойство, когда у нас есть телеграф, который сделал бы то же самое в три или четыре часа, и притом без всякой одышки. |
| "Ah, sire, you recompense but badly this poor young man, who has come so far, and with so much ardor, to give your majesty useful information. | - Ваше величество, вы плохо вознаграждаете рвение бедного молодого человека, который примчался издалека, чтобы предостеречь ваше величество. |
| If only for the sake of M. de Salvieux, who recommends him to me, I entreat your majesty to receive him graciously." | Хотя бы ради графа Сальвьё, который мне его рекомендует, примите его милостиво, прошу вас. |
| "M. de Salvieux, my brother's chamberlain?" | - Граф Сальвьё? Камергер моего брата? |
| "Yes, sire." | - Он самый. |
| "He is at Marseilles." | - Да, да, ведь он в Марселе. |
| "And writes me thence." | - Он оттуда мне и пишет. |
| "Does he speak to you of this conspiracy?" | - Так и он сообщает об этом заговоре? |
| "No; but strongly recommends M. de Villefort, and begs me to present him to your majesty." | - Нет, но рекомендует господина де Вильфора и поручает мне представить его вашему величеству. |
| "M. de Villefort!" cried the king, "is the messenger's name M. de Villefort?" | - Вильфор! - вскричал король. - Так его зовут Вильфор? |
| "Yes, sire." | - Да, сир. |
| "And he comes from Marseilles?" | - Это он и приехал из Марселя? |
| "In person." | - Он самый. |
| "Why did you not mention his name at once?" replied the king, betraying some uneasiness. | - Что же вы сразу не назвали его имени? - сказал король, и на лице его показалась легкая тень беспокойства. |
| "Sire, I thought his name was unknown to your majesty." | - Сир, я думал, что его имя неизвестно вашему величеству. |
| "No, no, Blacas; he is a man of strong and elevated understanding, ambitious, too, and, pardieu, you know his father's name!" | - Нет, нет, Блакас; это человек дельный, благородного образа мыслей, главное -честолюбивый. Да вы же знаете его отца, хотя бы по имени... |
| "His father?" | - Его отца? |
| "Yes, Noirtier." | - Ну да, Нуартье. |
| "Noirtier the Girondin?-Noirtier the senator?" | - Жирондист? Сенатор? |
| "He himself." | - Вот именно. |
| "And your majesty has employed the son of such a man?" | - И ваше величество доверили государственную должность сыну такого человека? |
| "Blacas, my friend, you have but limited comprehension. I told you Villefort was ambitious, and to attain this ambition Villefort would sacrifice everything, even his father." | - Блакас, мой друг, вы ничего не понимаете; я вам сказал, что Вильфор честолюбив; чтобы выслужиться, Вильфор пожертвует всем, даже родным отцом. |
| "Then, sire, may I present him?" | - Так прикажете привести его? |
| "This instant, duke! Where is he?" | - Сию же минуту; где он? |
| "Waiting below, in my carriage." | - Ждет внизу, в моей карете. |
| "Seek him at once." | - Ступайте за ним. |
| "I hasten to do so." | - Бегу. |
| The duke left the royal presence with the speed of a young man; his really sincere royalism made him youthful again. | И герцог побежал с живостью молодого человека; его искренний роялистский пыл придавал ему силы двадцатилетнего юноши. |
| Louis XVIII. remained alone, and turning his eyes on his half-opened Horace, muttered,- "Justum et tenacem propositi virum." | Людовик XVIII, оставшись один, снова устремил взгляд на раскрытого Горация и прошептал: Justum et tenacem propositi virum...".[10] |
| M. de Blacas returned as speedily as he had departed, but in the ante-chamber he was forced to appeal to the king's authority. Villefort's dusty garb, his costume, which was not of courtly cut, excited the susceptibility of M. de Breze, who was all astonishment at finding that this young man had the audacity to enter before the king in such attire. | Де Блакас возвратился так же поспешно, как вышел, но в приемной ему пришлось сослаться на волю короля: пыльное платье Вильфора, его наряд, отнюдь не отвечающий придворному этикету, возбудили неудовольствие маркиза де Брезе, который изумился дерзости молодого человека, решившегося в таком виде явиться к королю. |
| The duke, however, overcame all difficulties with a word-his majesty's order; and, in spite of the protestations which the master of ceremonies made for the honor of his office and principles, Villefort was introduced. | Но герцог одним словом: "По велению его величества" - устранил все препятствия, и, несмотря на возражения, которые порядка ради продолжал бормотать церемониймейстер, Вильфор вошел в кабинет. |
| The king was seated in the same place where the duke had left him. | Король сидел на том же месте, где его оставил герцог. |
| On opening the door, Villefort found himself facing him, and the young magistrate's first impulse was to pause. | Отворив дверь, Вильфор очутился прямо против него; молодой человек невольно остановился. |
| "Come in, M. de Villefort," said the king, "come in." | - Войдите, господин де Вильфор, - сказал король,- войдите! |
| Villefort bowed, and advancing a few steps, waited until the king should interrogate him. | Вильфор поклонился и сделал несколько шагов в ожидании вопроса короля. |
| "M. de Villefort," said Louis XVIII., "the Duc de Blacas assures me you have some interesting information to communicate." | - Г осподин де Вильфор, - начал Людовик XVIII, -герцог Блакас говорит, что вы имеете сообщить нам нечто важное. |
| "Sire, the duke is right, and I believe your majesty will think it equally important." | - Сир, герцог говорит правду, и я надеюсь, что и вашему величеству угодно будет согласиться с ним. |
| "In the first place, and before everything else, sir, is the news as bad in your opinion as I am asked to believe?" | - Прежде всего так ли велика опасность, как меня хотят уверить? |
| "Sire, I believe it to be most urgent, but I hope, by the speed I have used, that it is not irreparable." | - Ваше величество, я считаю ее серьезной; но благодаря моей поспешности она, надеюсь, предотвратима. |
| "Speak as fully as you please, sir," said the king, who began to give way to the emotion which had showed itself in Blacas's face and affected Villefort's voice. "Speak, sir, and pray begin at the beginning; I like order in everything." | - Говорите подробно, не стесняйтесь, - сказал король, начиная и сам заражаться волнением, которое отражалось на лице герцога и в голосе Вильфора, - говорите, но начните сначала, я во всем и везде люблю порядок. |
| "Sire," said Villefort, "I will render a faithful report to your majesty, but I must entreat your forgiveness if my anxiety leads to some obscurity in my language." | - Я представлю вашему величеству подробный отчет; но прошу извинить, если мое смущение несколько затемнит смысл моих слов. |
| A glance at the king after this discreet and subtle exordium, assured Villefort of the benignity of his august auditor, and he went on:- | Взгляд, брошенный на короля после этого вкрадчивого вступления, сказал Вильфору, что августейший собеседник внимает ему с благосклонностью, и он продолжал: |
| "Sire, I have come as rapidly to Paris as possible, to inform your majesty that I have discovered, in the exercise of my duties, not a commonplace and insignificant plot, such as is every day got up in the lower ranks of the people and in the army, but an actual conspiracy-a storm which menaces no less than your majesty's throne. | - Ваше величество, я приехал со всей поспешностью в Париж, чтобы уведомить ваше величество о том, что по долгу службы я открыл не какое-нибудь обыденное и пустое сообщничество, какие каждый день затеваются в низших слоях населения и войска, но подлинный заговор, который угрожает трону вашего величества. |
| Sire, the usurper is arming three ships, he meditates some project, which, however mad, is yet, perhaps, terrible. | Сир, узурпатор снаряжает три корабля; он замышляет какое-то дело, может быть безумное, но тем не менее и грозное, несмотря на все его безумие. |
| At this moment he will have left Elba, to go whither I know not, but assuredly to attempt a landing either at Naples, or on the coast of Tuscany, or perhaps on the shores of France. | В настоящую минуту он уже, должно быть, покинул остров Эльба и направился - куда? - не знаю. Без сомнений, он попытается высадиться либо в Неаполе, либо на берегах Тосканы, а может быть, даже и во Франции. |
| Your majesty is well aware that the sovereign of the Island of Elba has maintained his relations with Italy and France?" | Вашему величеству небезызвестно, что властитель острова Эльба сохранил сношения и с Италией, и с Францией. |
| "I am, sir," said the king, much agitated; "and recently we have had information that the Bonapartist clubs have had meetings in the Rue Saint-Jacques. But proceed, I beg of you. How did you obtain these details?" | - Да, - отвечал король в сильном волнении, -совсем недавно мы узнали, что бонапартисты собираются на улице Сен-Жак; но продолжайте, прошу вас; как вы получили все эти сведения? |
| "Sire, they are the results of an examination which I have made of a man of Marseilles, whom I have watched for some time, and arrested on the day of my departure. | - Ваше величество, я почерпнул их из допроса, который я учинил одному марсельскому моряку. Я давно начал следить за ним и в самый день моего отъезда отдал приказ о его аресте. |
| This person, a sailor, of turbulent character, and whom I suspected of Bonapartism, has been secretly to the Island of Elba. There he saw the grand-marshal, who charged him with an oral message to a Bonapartist in Paris, whose name I could not extract from him; but this mission was to prepare men's minds for a return (it is the man who says this, sire)-a return which will soon occur." | Этот человек, несомненный бонапартист, тайно ездил на остров Эльба; там он виделся с маршалом, и тот дал ему устное поручение к одному парижскому бонапартисту, имени которого я от него так и не добился; но поручение состояло в том, чтобы подготовить умы к возвращению (прошу помнить, ваше величество, что я передаю слова подсудимого), к возвращению, которое должно последовать в самое ближайшее время. |
| "And where is this man?" | - А где этот человек? - спросил король. |
| "In prison, sire." | - В тюрьме, ваше величество. |
| "And the matter seems serious to you?" | - И дело показалось вам серьезным? |
| "So serious, sire, that when the circumstance surprised me in the midst of a family festival, on the very day of my betrothal, I left my bride and friends, postponing everything, that I might hasten to lay at your majesty's feet the fears which impressed me, and the assurance of my devotion." | - Настолько серьезным, что, узнав о нем на семейном торжестве, в самый день моего обручения, я тотчас все бросил, и невесту и друзей, все отложил до другого времени и явился повергнуть к стопам вашего величества и мои опасения, и заверения в моей преданности. |
| "True," said Louis XVIII., "was there not a marriage engagement between you and Mademoiselle de Saint-Meran?" | - Да, - сказал Людовик, - ведь вы должны были жениться на мадемуазель де Сен-Меран. |
| "Daughter of one of your majesty's most faithful servants." | - На дочери одного из преданнейших ваших слуг. |
| "Yes, yes; but let us talk of this plot, M. de Villefort." | - Да, да; но вернемся к этому сообщничеству, господин де Вильфор. |
| "Sire, I fear it is more than a plot; I fear it is a conspiracy." | - Ваше величество, боюсь, что это нечто большее, чем сообщничество, боюсь, что это заговор. |
| "A conspiracy in these times," said Louis XVIII., smiling, "is a thing very easy to meditate, but more difficult to conduct to an end, inasmuch as, re-established so recently on the throne of our ancestors, we have our eyes open at once upon the past, the present, and the future. | - В наше время, - отвечал Людовик с улыбкой, -легко затеять заговор, но трудно привести в исполнение уже потому, что мы, недавно возвратясь на престол наших предков, обращаем взгляд одновременно на прошлое, на настоящее и на будущее. |
| For the last ten months my ministers have redoubled their vigilance, in order to watch the shore of the Mediterranean. | Вот уже десять месяцев как мои министры зорко следят за тем, чтобы берега Средиземного моря бдительно охранялись. |
| If Bonaparte landed at Naples, the whole coalition would be on foot before he could even reach Piomoino; if he land in Tuscany, he will be in an unfriendly territory; if he land in France, it must be with a handful of men, and the result of that is easily foretold, execrated as he is by the population. | Если Бонапарт высадится в Неаполе, то вся коалиция подымется против него, прежде чем он успеет дойти до Пьомбино; если он высадится в Тоскане, то ступит на вражескую землю; если он высадится во Франции, то лишь с горсточкой людей, и мы справимся с ним без труда, потому что население ненавидит его. |
| Take courage, sir; but at the same time rely on our royal gratitude." | Поэтому успокойтесь, но будьте все же уверены в нашей королевской признательности. |
| "Ah, here is M. Dandre!" cried de Blacas. | - А! Вот и господин Дандре, - воскликнул герцог Блакас. |
| At this instant the minister of police appeared at the door, pale, trembling, and as if ready to faint. | На пороге кабинета стоял министр полиции, бледный, трепещущий; взгляд его блуждал, словно сознание покидало его. |
| Villefort was about to retire, but M. de Blacas, taking his hand, restrained him. | Вильфор хотел удалиться, но де Блакас удержал его за руку. |
| Chapter 11. | XI. |
| The Corsican Ogre. | Корсиканский людоед |
| At the sight of this agitation Louis XVIII. pushed from him violently the table at which he was sitting. | Людовик XVIII, увидев отчаянное лицо министра полиции, с силой оттолкнул стол, за которым сидел. |
| "What ails you, baron?" he exclaimed. "You appear quite aghast. | - Что с вами, барон? - воскликнул он. - Почему вы в таком смятении? |
| Has your uneasiness anything to do with what M. de Blacas has told me, and M. de Villefort has just confirmed?" | Неужели из-за догадок герцога Блакаса, которые подтверждает господин де Вильфор? |
| M. de Blacas moved suddenly towards the baron, but the fright of the courtier pleaded for the forbearance of the statesman; and besides, as matters were, it was much more to his advantage that the prefect of police should triumph over him than that he should humiliate the prefect. | Герцог тоже быстро подошел к барону, но страх придворного пересилил злорадство государственного деятеля: в самом деле, положение было таково, что несравненно лучше было самому оказаться посрамленным, чем видеть посрамленным министра полиции. |
| "Sire"-stammered the baron. | - Ваше величество... - пролепетал барон. |
| "Well, what is it?" asked Louis XVIII. | - Говорите! - сказал король. |
| The minister of police, giving way to an impulse of despair, was about to throw himself at the feet of Louis XVIII., who retreated a step and frowned. | Тогда министр полиции, уступая чувству отчаяния, бросился на колени перед Людовиком XVIII, который отступил назад и нахмурил брови. |
| "Will you speak?" he said. | - Заговорите вы или нет? - спросил он. |
| "Oh, sire, what a dreadful misfortune! | - Ах, ваше величество! Какое несчастье! |
| I am, indeed, to be pitied. I can never forgive myself!" | Что мне делать? Я безутешен! |
| "Monsieur," said Louis XVIII., "I command you to speak." | - Милостивый государь, - сказал Людовик XVIII, -я вам приказываю говорить. |
| "Well, sire, the usurper left Elba on the 26th February, and landed on the 1st of March." | - Ваше величество, узурпатор покинул остров Эльба двадцать восьмого февраля и пристал к берегу первого марта. |
| "And where? In Italy?" asked the king eagerly. | - Где? - быстро спросил король. |
| "In France, sire,-at a small port, near Antibes, in the Gulf of Juan." | - Во Франции, ваше величество, в маленькой гавани близ Антиба, в заливе Жуан. |
| "The usurper landed in France, near Antibes, in the Gulf of Juan, two hundred and fifty leagues from Paris, on the 1st of March, and you only acquired this information to-day, the 4th of March! | - Первого марта узурпатор высадился во Франции близ Антиба, в заливе Жуан, в двухстах пятидесяти лье от Парижа, а вы узнали об этом только нынче, третьего марта!.. |
| Well, sir, what you tell me is impossible. You must have received a false report, or you have gone mad." | Нет, милостивый государь, этого не может быть; либо вас обманули, либо вы сошли с ума. |
| "Alas, sire, it is but too true!" | - Увы, ваше величество, это совершенная правда! |
| Louis made a gesture of indescribable anger and alarm, and then drew himself up as if this sudden blow had struck him at the same moment in heart and countenance. | Людовик XVIII задрожал от гнева и страха и порывисто вскочил, словно неожиданный удар поразил его вдруг в самое сердце. |
| "In France!" he cried, "the usurper in France! | - Во Франции! - закричал он. - Узурпатор во Франции! |
| Then they did not watch over this man. | Стало быть, за этим человеком не следили? |
| Who knows? they were, perhaps, in league with him." | Или, почем знать, были с ним заодно? |
| "Oh, sire," exclaimed the Duc de Blacas, "M. Dandre is not a man to be accused of treason! | - Сир, - воскликнул герцог Блакас, - такого человека, как барон Дандре, нельзя обвинять в измене! |
| Sire, we have all been blind, and the minister of police has shared the general blindness, that is all." | Ваше величество, все мы были слепы, и министр полиции поддался общему ослеплению, вот и все! |
| "But"-said Villefort, and then suddenly checking himself, he was silent; then he continued, "Your pardon, sire," he said, bowing, "my zeal carried me away. Will your majesty deign to excuse me?" | - Однако... - начал Вильфор, но вдруг осекся, -простите великодушно, ваше величество, - сказал он с поклоном. - Мое усердие увлекло меня; прошу ваше величество простить меня. |
| "Speak, sir, speak boldly," replied Louis. "You alone forewarned us of the evil; now try and aid us with the remedy." | - Говорите, сударь, говорите смело, - сказал король. - Вы один предуведомили нас о несчастье; помогите нам найти средство отразить его. |
| "Sire," said Villefort, "the usurper is detested in the south; and it seems to me that if he ventured into the south, it would be easy to raise Languedoc and Provence against him." | - Ваше величество, узурпатора на юге ненавидят; полагаю, что если он решится идти через юг, то легко будет поднять против него Прованс и Лангедок. |
| "Yes, assuredly," replied the minister; "but he is advancing by Gap and Sisteron." | - Верно, - сказал министр, - но он идет через Гап и Систерон. |
| "Advancing-he is advancing!" said Louis XVIII. "Is he then advancing on Paris?" | - Идет! - прервал король. - Стало быть, он идет на Париж? |
| The minister of police maintained a silence which was equivalent to a complete avowal. | Министр полиции не ответил ничего, что было равносильно признанию. |
| "And Dauphine, sir?" inquired the king, of Villefort. "Do you think it possible to rouse that as well as Provence?" | - А Дофине? - спросил король, обращаясь к Вильфору. - Можно ли, по-вашему, и эту провинцию поднять, как Прованс? |
| "Sire, I am sorry to tell your majesty a cruel fact; but the feeling in Dauphine is quite the reverse of that in Provence or Languedoc. | - Мне горько говорить вашему величеству жестокую правду, но настроение в Дофине много хуже, чем в Провансе и в Лангедоке. |
| The mountaineers are Bonapartists, sire." | Горцы - бонапартисты, ваше величество. |
| "Then," murmured Louis, "he was well informed. And how many men had he with him?" | - Он был хорошо осведомлен, - прошептал король.- А сколько у него войска? |
| "I do not know, sire," answered the minister of police. | - Не знаю, ваше величество, - отвечал министр полиции. |
| "What, you do not know! | - Как не знаете? |
| Have you neglected to obtain information on that point? | Вы забыли справиться об этом? |
| Of course it is of no consequence," he added, with a withering smile. | Правда, это не столь важно, - прибавил король с убийственной улыбкой. |
| "Sire, it was impossible to learn; the despatch simply stated the fact of the landing and the route taken by the usurper." | - Ваше величество, я не мог об этом справиться; депеша сообщает только о высадке узурпатора и о пути, по которому он идет. |
| "And how did this despatch reach you?" inquired the king. | - А как вы получили депешу? - спросил король. |
| The minister bowed his head, and while a deep color overspread his cheeks, he stammered out,- | Министр опустил голову и покраснел, как рак. |
| "By the telegraph, sire."-Louis XVIII. advanced a step, and folded his arms over his chest as Napoleon would have done. | - По телеграфу, ваше величество. Людовик XVIII сделал шаг вперед и скрестил руки на груди, как Наполеон. |
| "So then," he exclaimed, turning pale with anger, "seven conjoined and allied armies overthrew that man. A miracle of heaven replaced me on the throne of my fathers after five-and-twenty years of exile. I have, during those five-and-twenty years, spared no pains to understand the people of France and the interests which were confided to me; and now, when I see the fruition of my wishes almost within reach, the power I hold in my hands bursts, and shatters me to atoms!" | - Итак, - сказал он, побледнев от гнева, - семь союзных армий ниспровергли этого человека; чудом возвратился я на престол моих предков после двадцатипятилетнего изгнания; все эти двадцать пять лет я изучал, обдумывал, узнавал людей и дела той Франции, которая была мне обещана, - и для чего? Для того чтобы в ту минуту, когда я достиг цели моих желаний, сила, которую я держал в руках, разразилась громом и разбила меня! |
| "Sire, it is fatality!" murmured the minister, feeling that the pressure of circumstances, however light a thing to destiny, was too much for any human strength to endure. | - Ваше величество, это рок, - пробормотал министр, чувствуя, что такое бремя, невесомое для судьбы, достаточно, чтобы раздавить человека. |
| "What our enemies say of us is then true. We have learnt nothing, forgotten nothing! | - Стало быть, то, что говорили про нас наши враги, справедливо: мы ничему не научились, ничего не забыли! |
| If I were betrayed as he was, I would console myself; but to be in the midst of persons elevated by myself to places of honor, who ought to watch over me more carefully than over themselves,-for my fortune is theirs-before me they were nothing-after me they will be nothing, and perish miserably from incapacity-ineptitude! | Если бы меня предали, как его, я мог бы еще утешиться. Но быть среди людей, которых я осыпал почестями, которые должны бы беречь меня больше, чем самих себя, ибо мое счастье - их счастье: до меня они были ничем, после меня опять будут ничем, - и погибнуть из-за их беспомощности, их глупости! |
| Oh, yes, sir, you are right-it is fatality!" | Да, милостивый государь, вы правы, это - рок! |
| The minister quailed before this outburst of sarcasm. | Министр, не смея поднять голову, слушал эту грозную отповедь. |
| M. de Blacas wiped the moisture from his brow. Villefort smiled within himself, for he felt his increased importance. | Блакас отирал пот с лица; Вильфор внутренне улыбался, чувствуя, что значение его возрастает. |
| "To fall," continued King Louis, who at the first glance had sounded the abyss on which the monarchy hung suspended,-"to fall, and learn of that fall by telegraph! | - Пасть, - продолжал Людовик XVIII, который с первого взгляда измерил глубину пропасти, разверзшейся перед монархией, - пасть и узнать о своем падении по телеграфу! |
| Oh, I would rather mount the scaffold of my brother, Louis XVI., than thus descend the staircase at the Tuileries driven away by ridicule. Ridicule, sir-why, you know not its power in France, and yet you ought to know it!" | Мне было бы легче взойти на эшафот, как мой брат, Людовик XVI, чем спускаться по тюильрийской лестнице под бичом насмешек... Вы не знаете, милостивый государь, что значит во Франции стать посмешищем, а между тем вам следовало это знать. |
| "Sire, sire," murmured the minister, "for pity's"- | - Ваше величество, - бормотал министр, -пощадите!.. |
| "Approach, M. de Villefort," resumed the king, addressing the young man, who, motionless and breathless, was listening to a conversation on which depended the destiny of a kingdom. "Approach, and tell monsieur that it is possible to know beforehand all that he has not known." | - Подойдите, господин де Вильфор, - продолжал король, обращаясь к молодому человеку, который неподвижно стоял поодаль, следя за разговором, который касался судьбы целого государства, -подойдите и скажите ему, что можно было знать наперед все то, чего он не знал. |
| "Sire, it was really impossible to learn secrets which that man concealed from all the world." | - Ваше величество, физически невозможно было предугадать замыслы, которые узурпатор скрывал решительно от всех. |
| "Really impossible! | - Физически невозможно! |
| Yes-that is a great word, sir. | Какой веский довод! |
| Unfortunately, there are great words, as there are great men; I have measured them. | К сожалению, веские доводы то же, что и люди с весом, я узнаю им цену. |
| Really impossible for a minister who has an office, agents, spies, and fifteen hundred thousand francs for secret service money, to know what is going on at sixty leagues from the coast of France! | Министру, имеющему в своем распоряжении целое управление, департаменты, агентов, сыщиков, шпионов и секретный фонд в полтора миллиона франков, невозможно знать, что делается в шестидесяти милях от берегов Франции? |
| Well, then, see, here is a gentleman who had none of these resources at his disposal-a gentleman, only a simple magistrate, who learned more than you with all your police, and who would have saved my crown, if, like you, he had the power of directing a telegraph." | Вот молодой человек, у которого не было ни одного из этих средств, и он, простой судейский чиновник, знал больше, чем вы со всей вашей полицией, и он спас бы мою корону, если бы имел право, как вы, распоряжаться телеграфом. |
| The look of the minister of police was turned with concentrated spite on Villefort, who bent his head in modest triumph. | Взгляд министра полиции с выражением глубочайшей досады обратился на Вильфора, который склонил голову со скромностью победителя. |
| "I do not mean that for you, Blacas," continued Louis XVIII.; "for if you have discovered nothing, at least you have had the good sense to persevere in your suspicions. Any other than yourself would have considered the disclosure of M. de Villefort insignificant, or else dictated by venal ambition," These words were an allusion to the sentiments which the minister of police had uttered with so much confidence an hour before. | - Про вас я не говорю, Блакас, - продолжал король, - если вы ничего и не открыли, то по крайней мере были настолько умны, что упорствовали в своих подозрениях; другой, может быть, отнесся бы к сообщению господина де Вильфора, как к пустякам, или подумал бы, что оно внушено корыстным честолюбием. Это был намек на те слова, которые министр полиции с такой уверенностью произнес час тому назад. |
| Villefort understood the king's intent. | Вильфор понял игру короля. |
| Any other person would, perhaps, have been overcome by such an intoxicating draught of praise; but he feared to make for himself a mortal enemy of the police minister, although he saw that Dandre was irrevocably lost. | Другой, может быть, упоенный успехом, дал бы увлечь себя похвалами; но он боялся нажить смертельного врага в министре полиции, хотя и чувствовал, что тот погиб безвозвратно. |
| In fact, the minister, who, in the plenitude of his power, had been unable to unearth Napoleon's secret, might in despair at his own downfall interrogate Dantes and so lay bare the motives of Villefort's plot. | Однако министр, не умевший, в полноте власти, предугадать замыслы Наполеона, мог, в судорогах своей агонии, проникнуть в тайну Вильфора: для этого ему стоило только допросить Дантеса. |
| Realizing this, Villefort came to the rescue of the crest-fallen minister, instead of aiding to crush him. | Поэтому, вместо того чтобы добить министра, он пришел ему на помощь. |
| "Sire," said Villefort, "the suddenness of this event must prove to your majesty that the issue is in the hands of Providence; what your majesty is pleased to attribute to me as profound perspicacity is simply owing to chance, and I have profited by that chance, like a good and devoted servant-that's all. | - Ваше величество, - сказал Вильфор, -стремительность событий доказывает, что только бог, послав бурю, мог остановить их. То, что вашему величеству угодно приписывать моей проницательности, всего-навсего дело случая; я только воспользовался этим случаем как преданный слуга. |
| Do not attribute to me more than I deserve, sire, that your majesty may never have occasion to recall the first opinion you have been pleased to form of me." | Не цените меня выше, чем я заслуживаю, сир, чтобы потом не разочароваться в вашем первом впечатлении. |
| The minister of police thanked the young man by an eloquent look, and Villefort understood that he had succeeded in his design; that is to say, that without forfeiting the gratitude of the king, he had made a friend of one on whom, in case of necessity, he might rely. | Министр полиции поблагодарил Вильфора красноречивым взглядом, а Вильфор понял, что успел в своем намерении и, не утратив благодарности короля, приобрел друга, на которого в случае нужды мог надеяться. |
| "'Tis well," resumed the king. "And now, gentlemen," he continued, turning towards M. de Blacas and the minister of police, "I have no further occasion for you, and you may retire; what now remains to do is in the department of the minister of war." | - Пусть будет так, - сказал король. - А теперь, господа, - продолжал он, обращаясь к де Блакасу и министру полиции, - вы мне более не нужны, можете идти... То, что теперь остается делать, относится к ведению военного министра. |
| "Fortunately, sire," said M. de Blacas, "we can rely on the army; your majesty knows how every report confirms their loyalty and attachment." | - К счастью, - сказал герцог, - мы можем надеяться на армию: вашему величеству известно, что все донесения свидетельствуют о ее преданности вашей короне. |
| "Do not mention reports, duke, to me, for I know now what confidence to place in them. | - Не говорите мне о донесениях; теперь я знаю, как им можно верить. |
| Yet, speaking of reports, baron, what have you learned with regard to the affair in the Rue Saint-Jacques?" | Да, кстати о донесениях, барон: какие новости об улице Сен-Жак? |
| "The affair in the Rue Saint-Jacques!" exclaimed Villefort, unable to repress an exclamation. Then, suddenly pausing, he added, "Your pardon, sire, but my devotion to your majesty has made me forget, not the respect I have, for that is too deeply engraved in my heart, but the rules of etiquette." | - Об улице Сен-Жак! - невольно воскликнул Вильфор, но тотчас спохватился: - Простите, сир, преданность вашему величеству то и дело заставляет меня забывать не о моем уважении, оно слишком глубоко запечатлено в моем сердце, но о правилах этикета. |
| "Go on, go on, sir," replied the king; "you have to-day earned the right to make inquiries here." | - Прошу вас, - отвечал король, - сегодня вы приобрели право спрашивать. |
| "Sire," interposed the minister of police, "I came a moment ago to give your majesty fresh information which I had obtained on this head, when your majesty's attention was attracted by the terrible event that has occurred in the gulf, and now these facts will cease to interest your majesty." | - Сир, - начал министр полиции, - я как раз хотел доложить сегодня вашему величеству о новых сведениях, собранных по этому делу, но внимание вашего величества было отвлечено грозным событием в заливе Жуан; теперь эти сведения уже не могут представлять для вашего величества никакого интереса. |
| "On the contrary, sir,-on the contrary," said Louis XVIII., "this affair seems to me to have a decided connection with that which occupies our attention, and the death of General Quesnel will, perhaps, put us on the direct track of a great internal conspiracy." | - Напротив, - отвечал король, - это дело имеет, мне кажется, прямую связь с тем, которое теперь занимает нас, и смерть генерала Кенеля, может быть, наведет нас на след большого внутреннего заговора. |
| At the name of General Quesnel, Villefort trembled. | Услышав имя Кенеля, Вильфор вздрогнул. |
| "Everything points to the conclusion, sire," said the minister of police, "that death was not the result of suicide, as we first believed, but of assassination. | - Действительно, ваше величество, - продолжал министр полиции, - судя по всему, это не самоубийство, как полагали сначала, а убийство. |
| General Quesnel, it appears, had just left a Bonapartist club when he disappeared. | Г енерал Кенель, по-видимому, исчез по выходе из бонапартистского клуба. |
| An unknown person had been with him that morning, and made an appointment with him in the Rue Saint-Jacques; unfortunately, the general's valet, who was dressing his hair at the moment when the stranger entered, heard the street mentioned, but did not catch the number." | Какой-то неизвестный приходил к нему в то утро и назначил ему свидание на улице Сен-Жак. К сожалению, камердинер, который причесывал генерала, когда незнакомца ввели в кабинет, и слышал, как он назначил свидание на улице Сен-Жак, не запомнил номера дома. |
| As the police minister related this to the king, Villefort, who looked as if his very life hung on the speaker's lips, turned alternately red and pale. | Пока министр полиции сообщал королю эти сведения, Вильфор, ловивший каждое слово, то краснел, то бледнел. |
| The king looked towards him. | Король повернулся к нему: |
| "Do you not think with me, M. de Villefort, that General Quesnel, whom they believed attached to the usurper, but who was really entirely devoted to me, has perished the victim of a Bonapartist ambush?" | - Не думаете ли вы, господин де Вильфор, что генерал Кенель, которого почитали приверженцем узурпатора, между тем как на самом деле он был всецело предан мне, мог погибнуть от руки бонапартистов? |
| "It is probable, sire," replied Villefort. "But is this all that is known?" | - Это возможно, ваше величество; но неужели больше ничего не известно? |
| "They are on the track of the man who appointed the meeting with him." | - Уже напали на след человека, назначившего свидание. |
| "On his track?" said Villefort. | - Напали на след? - повторил Вильфор. |
| "Yes, the servant has given his description. He is a man of from fifty to fifty-two years of age, dark, with black eyes covered with shaggy eyebrows, and a thick mustache. He was dressed in a blue frock-coat, buttoned up to the chin, and wore at his button-hole the rosette of an officer of the Legion of Honor. | - Да, камердинер сообщил его приметы: это человек лет пятидесяти или пятидесяти двух, черноволосый, глаза черные, брови густые, с усами, носит синий сюртук, застегнутый доверху; в петлице - ленточка Почетного легиона. |
| Yesterday a person exactly corresponding with this description was followed, but he was lost sight of at the corner of the Rue de la Jussienne and the Rue Coq-Heron." | Вчера выследили человека, который в точности отвечает приметам, но он скрылся на углу улиц ла-Жюсьен и Кок-Эрон. |
| Villefort leaned on the back of an arm-chair, for as the minister of police went on speaking he felt his legs bend under him; but when he learned that the unknown had escaped the vigilance of the agent who followed him, he breathed again. | Вильфор с первых слов министра оперся на спинку кресла, ноги у него подкашивались, но когда он услышал, что незнакомец ушел от полиции, он облегченно вздохнул. |
| "Continue to seek for this man, sir," said the king to the minister of police; "for if, as I am all but convinced, General Quesnel, who would have been so useful to us at this moment, has been murdered, his assassins, Bonapartists or not, shall be cruelly punished." | - Найдите этого человека, - сказал король министру полиции, - потому что, если генерал Кенель, который был бы нам сейчас так нужен, пал от руки убийц, будь то бонапартисты или кто иной, я хочу, чтобы его убийцы были жестоко наказаны. |
| It required all Villefort's coolness not to betray the terror with which this declaration of the king inspired him. | Вильфору понадобилось все его хладнокровие, чтобы не выдать ужаса, в который повергли его последние слова короля. |
| "How strange," continued the king, with some asperity; "the police think that they have disposed of the whole matter when they say, 'A murder has been committed,' and especially so when they can add, 'And we are on the track of the guilty persons.'" | - Странное дело! - продолжал король с досадой. -Полиция считает, что все сказано, когда она говорит: совершено убийство, и что все сделано, когда она прибавляет: напали на след виновных. |
| "Sire, your majesty will, I trust, be amply satisfied on this point at least." | - В этом случае, я надеюсь, ваше величество останетесь довольны. |
| "We shall see. I will no longer detain you, M. de Villefort, for you must be fatigued after so long a journey; go and rest. | - Хорошо, увидим; не задерживаю вас, барон. Господин де Вильфор, вы устали после долгого пути, ступайте отдохните. |
| Of course you stopped at your father's?" | Вы, верно, остановились у вашего отца? |
| A feeling of faintness came over Villefort. | У Вильфора потемнело в глазах. |
| "No, sire," he replied, "I alighted at the Hotel de Madrid, in the Rue de Tournon." | - Нет, ваше величество, я остановился на улице Турнон, в гостинице "Мадрид". |
| "But you have seen him?" | - Но вы его видели? |
| "Sire, I went straight to the Duc de Blacas." | - Ваше величество, я прямо поехал к герцогу Блакасу. |
| "But you will see him, then?" | - Но вы его увидите? |
| "I think not, sire." | - Не думаю, ваше величество! |
| "Ah, I forgot," said Louis, smiling in a manner which proved that all these questions were not made without a motive; "I forgot you and M. Noirtier are not on the best terms possible, and that is another sacrifice made to the royal cause, and for which you should be recompensed." | - Да, правда, - сказал король, и по его улыбке видно было, что все эти вопросы заданы не без умысла. - Я забыл, что вы не в дружбе с господином Нуартье и что это также жертва, принесенная моему трону, за которую я должен вас вознаградить. |
| "Sire, the kindness your majesty deigns to evince towards me is a recompense which so far surpasses my utmost ambition that I have nothing more to ask for." | - Милость ко мне вашего величества - награда, настолько превышающая все мои желания, что мне нечего больше просить у короля. |
| "Never mind, sir, we will not forget you; make your mind easy. In the meanwhile" (the king here detached the cross of the Legion of Honor which he usually wore over his blue coat, near the cross of St. Louis, above the order of Notre-Dame-du-Mont-Carmel and St. Lazare, and gave it to Villefort)-"in the meanwhile take this cross." | - Все равно, мы вас не забудем, будьте спокойны; а пока, - король снял с груди крест Почетного легиона, который всегда носил на своем синем фраке, возле креста св. Людовика, над звездой Кармильской богоматери и св. Лазаря, и подал Вильфору, - пока возьмите этот крест. |
| "Sire," said Villefort, "your majesty mistakes; this is an officer's cross." | - Ваше величество ошибаетесь, - сказал Вильфор,- этот крест офицерский. |
| "Ma foi," said Louis XVIII., "take it, such as it is, for I have not the time to procure you another. | - Не важно, возьмите его; у меня нет времени потребовать другой. |
| Blacas, let it be your care to see that the brevet is made out and sent to M. de Villefort." | Блакас, позаботьтесь о том, чтобы господину де Вильфору была выдана грамота. |
| Villefort's eyes were filled with tears of joy and pride; he took the cross and kissed it. | На глазах Вильфора блеснули слезы горделивой радости; он принял крест и поцеловал его. |
| "And now," he said, "may I inquire what are the orders with which your majesty deigns to honor me?" | - Какие еще приказания угодно вашему величеству дать мне? - спросил Вильфор. |
| "Take what rest you require, and remember that if you are not able to serve me here in Paris, you may be of the greatest service to me at Marseilles." | - Отдохните, а потом не забывайте, что если в Париже вы не в силах служить мне, то в Марселе вы можете оказать мне большие услуги. |
| "Sire," replied Villefort, bowing, "in an hour I shall have quitted Paris." | - Ваше величество, - отвечал Вильфор, кланяясь, -через час я покину Париж. |
| "Go, sir," said the king; "and should I forget you (kings' memories are short), do not be afraid to bring yourself to my recollection. Baron, send for the minister of war. | - Ступайте, - сказал король, - и если бы я вас забыл (у королей короткая память), то не бойтесь напомнить о себе... Барон, прикажите позвать ко мне военного министра. |
| Blacas, remain." | Блакас, останьтесь. |
| "Ah, sir," said the minister of police to Villefort, as they left the Tuileries, "you entered by luck's door-your fortune is made." | - Да, сударь, - сказал министр полиции Вильфору, выходя из Тюильри. - Вы не ошиблись дверью, и карьера ваша обеспечена. |
| "Will it be long first?" muttered Villefort, saluting the minister, whose career was ended, and looking about him for a hackney-coach. | - Надолго ли? - прошептал Вильфор, раскланиваясь с министром, карьера которого была кончена, и стал искать глазами карету. |
| One passed at the moment, which he hailed; he gave his address to the driver, and springing in, threw himself on the seat, and gave loose to dreams of ambition. | По набережной проезжал фиакр, Вильфор подозвал его, фиакр подъехал; Вильфор сказал адрес, бросился в карету и предался честолюбивым мечтам. |
| Ten minutes afterwards Villefort reached his hotel, ordered horses to be ready in two hours, and asked to have his breakfast brought to him. | Через десять минут он уже был у себя, велел подать лошадей через два часа и спросил завтрак. |
| He was about to begin his repast when the sound of the bell rang sharp and loud. | Он уже садился за стол, когда чья-то уверенная и сильная рука дернула звонок. |
| The valet opened the door, and Villefort heard some one speak his name. | Слуга пошел отворять, и Вильфор услышал голос, называвший его имя. |
| "Who could know that I was here already?" said the young man. | "Кто может знать, что я в Париже?" - подумал помощник королевского прокурора. |
| The valet entered. | Слуга воротился. |
| "Well," said Villefort, "what is it?-Who rang?-Who asked for me?" | - Что там такое? - спросил Вильфор. - Кто звонил? Кто меня спрашивает? |
| "A stranger who will not send in his name." | - Незнакомый господин и не хочет сказать своего имени. |
| "A stranger who will not send in his name! | - Как? Не хочет сказать своего имени? |
| What can he want with me?" | А что ему нужно от меня? |
| "He wishes to speak to you." | - Он хочет переговорить с вами. |
| "To me?" | - Со мной? |
| "Yes." | - Да |
| "Did he mention my name?" | - Он назвал меня по имени? |
| "Yes." | - Да |
| "What sort of person is he?" | - А каков он собой? |
| "Why, sir, a man of about fifty." | - Да человек лет пятидесяти. |
| "Short or tall?" | - Маленький? Высокий? |
| "About your own height, sir." | - С вас ростом. |
| "Dark or fair?" | - Брюнет или блондин? |
| "Dark,-very dark; with black eyes, black hair, black eyebrows." | - Брюнет, темный брюнет; черные волосы, черные глаза, черные брови. |
| "And how dressed?" asked Villefort quickly. | - А одет? - с живостью спросил Вильфор. - Как он одет? |
| "In a blue frock-coat, buttoned up close, decorated with the Legion of Honor." | - В синем сюртуке, застегнутом доверху, с лентой Почетного легиона. |
| "It is he!" said Villefort, turning pale. | - Это он! - прошептал Вильфор бледнея. |
| "Eh, pardieu," said the individual whose description we have twice given, entering the door, "what a great deal of ceremony! | - Черт возьми! - сказал, появляясь в дверях, человек, приметы которого мы описывали уже дважды. - Сколько церемоний! |
| Is it the custom in Marseilles for sons to keep their fathers waiting in their anterooms?" | Или в Марселе сыновья имеют обыкновение заставлять отцов дожидаться в передней? |
| "Father!" cried Villefort, "then I was not deceived; I felt sure it must be you." | - Отец! - вскричал Вильфор. - Так я не ошибся... Я так и думал, что это вы... |
| "Well, then, if you felt so sure," replied the new-comer, putting his cane in a corner and his hat on a chair, "allow me to say, my dear Gerard, that it was not very filial of you to keep me waiting at the door." | - А если ты думал, что это я, - продолжал гость, ставя в угол палку и кладя шляпу на стул, - то позволь тебе сказать, милый Жерар, что с твоей стороны не очень-то любезно заставлять меня дожидаться. |
| "Leave us, Germain," said Villefort. | - Идите, Жермен, - сказал Вильфор. |
| The servant quitted the apartment with evident signs of astonishment. | Слуга удалился с выражением явного удивления. |
| Chapter 12. | XII. |
| Father and Son. | Отец и сын |
| M. Noirtier-for it was, indeed, he who entered-looked after the servant until the door was closed, and then, fearing, no doubt, that he might be overheard in the ante-chamber, he opened the door again, nor was the precaution useless, as appeared from the rapid retreat of Germain, who proved that he was not exempt from the sin which ruined our first parents. | Г осподин Нуартье - ибо это действительно был он - следил глазами за слугою, пока дверь не закрылась за ним; потом, опасаясь, вероятно, чтобы слуга не стал подслушивать из передней, он снова приотворил дверь: предосторожность оказалась не лишней, и проворство, с которым Жермен ретировался, не оставляло сомнений, что и он не чужд пороку, погубившему наших праотцев. |
| M. Noirtier then took the trouble to close and bolt the ante-chamber door, then that of the bed-chamber, and then extended his hand to Villefort, who had followed all his motions with surprise which he could not conceal. | Тогда г-н Нуартье собственноручно затворил дверь из передней, потом запер на задвижку дверь в спальню и, наконец, подал руку Вильфору, глядевшему на него с изумлением. |
| "Well, now, my dear Gerard," said he to the young man, with a very significant look, "do you know, you seem as if you were not very glad to see me?" | - Знаешь, Жерар, - сказал он сыну с улыбкой, истинный смысл которой трудно было определить, - нельзя сказать, чтобы ты был в восторге от встречи со мной. |
| "My dear father," said Villefort, "I am, on the contrary, delighted; but I so little expected your visit, that it has somewhat overcome me." | - Что вы, отец, я чрезвычайно рад; но я, признаться, так мало рассчитывал на ваше посещение, что оно меня несколько озадачило. |
| "But, my dear fellow," replied M. Noirtier, seating himself, | - Но, мой друг, - продолжал г-н Нуартье, садясь в кресло, - я мог бы сказать вам то же самое. |
| "I might say the same thing to you, when you announce to me your wedding for the 28th of February, and on the 3rd of March you turn up here in Paris." | Как? Вы мне пишете, что ваша помолвка назначена в Марселе на двадцать восьмое февраля, а третьего марта вы в Париже? |
| "And if I have come, my dear father," said Gerard, drawing closer to M. Noirtier, "do not complain, for it is for you that I came, and my journey will be your salvation." | - Да, я здесь, - сказал Жерар, придвигаясь к г-ну Нуартье, - но вы на меня не сетуйте; я приехал сюда ради вас, и мой приезд спасет вас, быть может. |
| "Ah, indeed!" said M. Noirtier, stretching himself out at his ease in the chair. "Really, pray tell me all about it, for it must be interesting." | - Вот как! - отвечал г-н Нуартье, небрежно развалившись в кресле. - Расскажите же мне, господин прокурор, в чем дело; это очень любопытно. |
| "Father, you have heard speak of a certain Bonapartist club in the Rue Saint-Jacques?" | - Вы слыхали о некоем бонапартистском клубе на улице Сен-Жак? |
| "No. 53; yes, I am vice-president." | - В номере пятьдесят третьем? Да; я его вице-президент. |
| "Father, your coolness makes me shudder." | - Отец, ваше хладнокровие меня ужасает. |
| "Why, my dear boy, when a man has been proscribed by the mountaineers, has escaped from Paris in a hay-cart, been hunted over the plains of Bordeaux by Robespierre's bloodhounds, he becomes accustomed to most things. | - Что ты хочешь, милый? Человек, который был приговорен к смерти монтаньярами, бежал из Парижа в возе сена, прятался в бордоских равнинах от ищеек Робеспьера, успел привыкнуть ко многому. |
| But go on, what about the club in the Rue Saint-Jacques?" | Итак, продолжай. Что же случилось в этом клубе на улице Сен-Жак? |
| "Why, they induced General Quesnel to go there, and General Quesnel, who quitted his own house at nine o'clock in the evening, was found the next day in the Seine." | - Случилось то, что туда пригласили генерала Кенеля и что генерал Кенель, выйдя из дому в девять часов вечера, через двое суток был найден в Сене. |
| "And who told you this fine story?" | - И кто вам рассказал об этом занятном случае? |
| "The king himself." | - Сам король. |
| "Well, then, in return for your story," continued Noirtier, "I will tell you another." | - Ну, а я, - сказал Нуартье, - в ответ на ваш рассказ сообщу вам новость. |
| "My dear father, I think I already know what you are about to tell me." | - Мне кажется, что я уже знаю ее. |
| "Ah, you have heard of the landing of the emperor?" | - Так вы знаете о высадке его величества императора? |
| "Not so loud, father, I entreat of you-for your own sake as well as mine. | - Молчите, отец, умоляю вас; во-первых, ради вас самих, а потом и ради меня. |
| Yes, I heard this news, and knew it even before you could; for three days ago I posted from Marseilles to Paris with all possible speed, half-desperate at the enforced delay." | Да, я знал эту новость, и знал даже раньше, чем вы, потому что я три дня скакал из Марселя в Париж и рвал на себе волосы, что не могу перебросить через двести лье ту мысль, которая жжет мне мозг. |
| "Three days ago? | - Три дня? |
| You are crazy. | Вы с ума сошли? |
| Why, three days ago the emperor had not landed." | Три дня тому назад император еще не высаживался. |
| "No matter, I was aware of his intention." | - Да, но я уже знал о его намерении. |
| "How did you know about it?" | - Каким это образом? |
| "By a letter addressed to you from the Island of Elba." | - Из письма с острова Эльба, адресованного вам. |
| "To me?" | - Мне? |
| "To you; and which I discovered in the pocket-book of the messenger. | - Да, вам; и я его перехватил у гонца. |
| Had that letter fallen into the hands of another, you, my dear father, would probably ere this have been shot." | Если бы это письмо попало в руки другого, быть может, вы были бы уже расстреляны. |
| Villefort's father laughed. | Отец Вильфора рассмеялся. |
| "Come, come," said he, "will the Restoration adopt imperial methods so promptly? Shot, my dear boy? | - По-видимому, - сказал он, - Бурбоны научились у императора действовать без проволочек... Расстрелян! |
| What an idea! | Друг мой, как вы спешите! |
| Where is the letter you speak of? | А где это письмо? |
| I know you too well to suppose you would allow such a thing to pass you." | Зная вас, я уверен, что вы его тщательно припрятали. |
| "I burnt it, for fear that even a fragment should remain; for that letter must have led to your condemnation." | - Я сжег его до последнего клочка, ибо это письмо- ваш смертный приговор. |
| "And the destruction of your future prospects," replied Noirtier; "yes, I can easily comprehend that. But I have nothing to fear while I have you to protect me." | - И конец вашей карьеры, - холодно отвечал Нуартье. - Да, вы правы, но мне нечего бояться, раз вы мне покровительствуете. |
| "I do better than that, sir-I save you." | - Мало того: я вас спасаю. |
| "You do? | - Вот как? |
| Why, really, the thing becomes more and more dramatic-explain yourself." | Это становится интересно! Объяснитесь. |
| "I must refer again to the club in the Rue Saint-Jacques." | - Вернемся к клубу на улице Сен-Жак. |
| "It appears that this club is rather a bore to the police. | - Видно, этот клуб не на шутку волнует господ полицейских. |
| Why didn't they search more vigilantly? they would have found"- | Что же они так плохо ищут его? Давно бы нашли! |
| "They have not found; but they are on the track." | - Они его не нашли, но напали на след. |
| "Yes, that the usual phrase; I am quite familiar with it. When the police is at fault, it declares that it is on the track; and the government patiently awaits the day when it comes to say, with a sneaking air, that the track is lost." | - Это сакраментальные слова, я знаю; когда полиция бессильна, она говорит, что напала на след, и правительство спокойно ждет, пока она не явится с виноватым видом и не доложит, что след утерян. |
| "Yes, but they have found a corpse; the general has been killed, and in all countries they call that a murder." | - Да, но найден труп; генерал Кенель мертв, а во всех странах мира это называется убийством. |
| "A murder do you call it? why, there is nothing to prove that the general was murdered. | - Убийством? Но нет никаких доказательств, что генерал стал жертвою убийства. |
| People are found every day in the Seine, having thrown themselves in, or having been drowned from not knowing how to swim." | В Сене каждый день находят людей, которые бросились в воду с отчаяния или утонули, потому что не умели плавать. |
| "Father, you know very well that the general was not a man to drown himself in despair, and people do not bathe in the Seine in the month of January. | - Вы очень хорошо знаете, что генерал не утопился с отчаяния и что в январе месяце в Сене не купаются. |
| No, no, do not be deceived; this was murder in every sense of the word." | Нет, нет, не обольщайтесь: эту смерть называют убийством. |
| "And who thus designated it?" | - А кто ее так называет? |
| "The king himself." | - Сам король. |
| "The king! | - Король? |
| I thought he was philosopher enough to allow that there was no murder in politics. | Я думал, он философ и понимает, что в политике нет убийств. |
| In politics, my dear fellow, you know, as well as I do, there are no men, but ideas-no feelings, but interests; in politics we do not kill a man, we only remove an obstacle, that is all. | В политике, мой милый, - вам это известно, как и мне, - нет людей, а есть идеи; нет чувств, а есть интересы. В политике не убивают человека, а устраняют препятствие, только и всего. |
| Would you like to know how matters have progressed? | Хотите знать, как все это произошло? |
| Well, I will tell you. | Я вам расскажу. |
| It was thought reliance might be placed in General Quesnel; he was recommended to us from the Island of Elba; one of us went to him, and invited him to the Rue Saint-Jacques, where he would find some friends. He came there, and the plan was unfolded to him for leaving Elba, the projected landing, etc. When he had heard and comprehended all to the fullest extent, he replied that he was a royalist. Then all looked at each other,-he was made to take an oath, and did so, but with such an ill grace that it was really tempting Providence to swear him, and yet, in spite of that, the general was allowed to depart free-perfectly free. | Мы думали, что на генерала Кенеля можно положиться, нам рекомендовали его с острова Эльба. Один из нас отправился к нему и пригласил его на собрание на улицу Сен-Жак; он приходит, ему открывают весь план, отъезд с острова Эльба и высадку на французский берег; потом, все выслушав, все узнав, он заявляет, что он роялист; все переглядываются; с него берут клятву, он ее дает, но с такой неохотой, что поистине уж лучше бы он не искушал господа бога; и все же генералу дали спокойно уйти. |
| Yet he did not return home. | Он не вернулся домой. |
| What could that mean? why, my dear fellow, that on leaving us he lost his way, that's all. | Что ж вы хотите? Он, верно, сбился с дороги, когда вышел от нас, только и всего. |
| A murder? really, Villefort, you surprise me. You, a deputy procureur, to found an accusation on such bad premises! | Убийство! Вы меня удивляете, Вильфор; помощник королевского прокурора хочет построить обвинение на таких шатких уликах. |
| Did I ever say to you, when you were fulfilling your character as a royalist, and cut off the head of one of my party, | Разве мне когда-нибудь придет в голову сказать вам, когда вы как преданный роялист отправляете на тот свет одного из наших: |
| 'My son, you have committed a murder?' | "Сын мой, вы совершили убийство!" |
| No, I said, | Нет, я скажу: |
| 'Very well, sir, you have gained the victory; to-morrow, perchance, it will be our turn.'" | "Отлично, милостивый государь, вы победили; очередь за нами". |
| "But, father, take care; when our turn comes, our revenge will be sweeping." | - Берегитесь, отец; когда придет наша очередь, мы будем безжалостны. |
| "I do not understand you." | - Я вас не понимаю. |
| "You rely on the usurper's return?" | - Вы рассчитываете на возвращение узурпатора? |
| "We do." | - Не скрою. |
| "You are mistaken; he will not advance two leagues into the interior of France without being followed, tracked, and caught like a wild beast." | - Вы ошибаетесь, он не сделает и десяти лье в глубь Франции; его выследят, догонят и затравят, как дикого зверя. |
| "My dear fellow, the emperor is at this moment on the way to Grenoble; on the 10th or 12th he will be at Lyons, and on the 20th or 25th at Paris." | - Дорогой друг, император сейчас на пути в Гренобль; десятого или двенадцатого он будет в Лионе, а двадцатого или двадцать пятого в Париже. |
| "The people will rise." | - Население подымется... |
| "Yes, to go and meet him." | - Чтобы приветствовать его. |
| "He has but a handful of men with him, and armies will be despatched against him." | - У него горсточка людей, а против него вышлют целые армии. |
| "Yes, to escort him into the capital. Really, my dear Gerard, you are but a child; you think yourself well informed because the telegraph has told you, three days after the landing, | - Которые с кликами проводят его до столицы; поверьте мне, Жерар, вы еще ребенок; вам кажется, что вы все знаете, когда телеграф через три дня после высадки сообщает вам: |
| 'The usurper has landed at Cannes with several men. He is pursued.' | "Узурпатор высадился в Каннах с горстью людей, за ним выслана погоня". |
| But where is he? what is he doing? | Но где он? Что он делает? |
| You do not know at all, and in this way they will chase him to Paris, without drawing a trigger." | Вы ничего не знаете. Вы только знаете, что выслана погоня. И так за ним будут гнаться до самого Парижа без единого выстрела. |
| "Grenoble and Lyons are faithful cities, and will oppose to him an impassable barrier." | - Гренобль и Лион - роялистские города, они воздвигнут перед ним непреодолимую преграду. |
| "Grenoble will open her gates to him with enthusiasm-all Lyons will hasten to welcome him. | - Гренобль с радостью распахнет перед ним ворота; весь Лион выйдет ему навстречу. |
| Believe me, we are as well informed as you, and our police are as good as your own. | Поверьте мне, мы осведомлены не хуже вас, и наша полиция стоит вашей. |
| Would you like a proof of it? well, you wished to conceal your journey from me, and yet I knew of your arrival half an hour after you had passed the barrier. | Угодно вам доказательство: вы хотели скрыть от меня свой приезд, а я узнал о нем через полчаса после того, как вы миновали заставу. |
| You gave your direction to no one but your postilion, yet I have your address, and in proof I am here the very instant you are going to sit at table. | Вы дали свой адрес только кучеру почтовой кареты, а мне он известен, как явствует из того, что я явился к вам в ту самую минуту, когда вы садились за стол. |
| Ring, then, if you please, for a second knife, fork, and plate, and we will dine together." | Поэтому позвоните и спросите еще прибор; мы пообедаем вместе. |
| "Indeed!" replied Villefort, looking at his father with astonishment, "you really do seem very well informed." | - В самом деле, - отвечал Вильфор, глядя на отца с удивлением, - вы располагаете самыми точными сведениями. |
| "Eh? the thing is simple enough. You who are in power have only the means that money produces-we who are in expectation, have those which devotion prompts." | - Да это очень просто; вы, стоящие у власти, владеете только теми средствами, которые можно купить за деньги; а мы, ожидающие власти, располагаем всеми средствами, которые дает нам в руки преданность, которые нам дарит самоотвержение. |
| "Devotion!" said Villefort, with a sneer. | - Преданность? - повторил Вильфор с улыбкой. |
| "Yes, devotion; for that is, I believe, the phrase for hopeful ambition." | - Да, преданность; так для приличия называют честолюбие, питающее надежды на будущее. |
| And Villefort's father extended his hand to the bell-rope, to summon the servant whom his son had not called. | И отец Вильфора, видя, что тот не зовет слугу, сам протянул руку к звонку. |
| Villefort caught his arm. | Вильфор удержал его. |
| "Wait, my dear father," said the young man, "one word more." | - Подождите, отец, еще одно слово. |
| "Say on." | - Говорите. |
| "However stupid the royalist police may be, they do know one terrible thing." | - Как наша полиция ни плоха, она знает одну страшную тайну. |
| "What is that?" | - Какую? |
| "The description of the man who, on the morning of the day when General Quesnel disappeared, presented himself at his house." | - Приметы того человека, который приходил за генералом Кенелем в тот день, когда он исчез. |
| "Oh, the admirable police have found that out, have they? | - Вот как! Она их знает? Да неужели? |
| And what may be that description?" | И какие же это приметы? |
| "Dark complexion; hair, eyebrows, and whiskers, black; blue frock-coat, buttoned up to the chin; rosette of an officer of the Legion of Honor in his button-hole; a hat with wide brim, and a cane." | - Смуглая кожа, волосы, бакенбарды и глаза черные, синий сюртук, застегнутый доверху, ленточка Почетного легиона в петлице, широкополая шляпа и камышовая трость. |
| "Ah, ha, that's it, is it?" said Noirtier; "and why, then, have they not laid hands on him?" | - Ага! Полиция это знает? - сказал Нуартье. -Почему же в таком случае она не задержала этого человека? |
| "Because yesterday, or the day before, they lost sight of him at the corner of the Rue Coq-Heron." | - Потому что он ускользнул от нее вчера или третьего дня на углу улицы Кок-Эрон. |
| "Didn't I say that your police were good for nothing?" | - Недаром я вам говорил, что ваша полиция - дура. |
| "Yes; but they may catch him yet." | - Да, но она в любую минуту может найти его. |
| "True," said Noirtier, looking carelessly around him, "true, if this person were not on his guard, as he is;" and he added with a smile, | - Разумеется, - сказал Нуартье, беспечно поглядывая кругом. - Если этот человек не будет предупрежден, но его предупредили. |
| "He will consequently make a few changes in his personal appearance." | Поэтому, - прибавил он с улыбкой, - он изменит лицо и платье. |
| At these words he rose, and put off his frock-coat and cravat, went towards a table on which lay his son's toilet articles, lathered his face, took a razor, and, with a firm hand, cut off the compromising whiskers. | При этих словах он встал, снял сюртук и галстук, подошел к столу, на котором лежали вещи из дорожного несессера Вильфора, взял бритву, намылил себе щеки и твердой рукой сбрил уличающие его бакенбарды, имевшие столь важное значение для полиции. |
| Villefort watched him with alarm not devoid of admiration. | Вильфор смотрел на него с ужасом, не лишенным восхищения. |
| His whiskers cut off, Noirtier gave another turn to his hair; took, instead of his black cravat, a colored neckerchief which lay at the top of an open portmanteau; put on, in lieu of his blue and high-buttoned frock-coat, a coat of Villefort's of dark brown, and cut away in front; tried on before the glass a narrow-brimmed hat of his son's, which appeared to fit him perfectly, and, leaving his cane in the corner where he had deposited it, he took up a small bamboo switch, cut the air with it once or twice, and walked about with that easy swagger which was one of his principal characteristics. | Сбрив бакенбарды, Нуартье изменил прическу; вместо черного галстука повязал цветной, взяв его из раскрытого чемодана; снял свой синий двубортный сюртук и надел коричневый однобортный сюртук Вильфора; примерил перед зеркалом его шляпу с загнутыми полями и, видимо, остался ею доволен; свою палку он оставил в углу за камином, а вместо нее в руке его засвистала легкая бамбуковая тросточка, сообщавшая походке изящного помощника королевского прокурора ту непринужденность, которая являлась его главным достоинством. |
| "Well," he said, turning towards his wondering son, when this disguise was completed, "well, do you think your police will recognize me now." | - Ну что? - сказал он, оборачиваясь к ошеломленному Вильфору. - Как ты думаешь, опознает меня теперь полиция? |
| "No, father," stammered Villefort; "at least, I hope not." | - Нет, отец, - пробормотал Вильфор, - по крайней мере надеюсь. |
| "And now, my dear boy," continued Noirtier, "I rely on your prudence to remove all the things which I leave in your care." | - А что касается этих вещей, которые я оставляю на твое попечение, то я полагаюсь на твою осмотрительность. Ты сумеешь припрятать их. |
| "Oh, rely on me," said Villefort. | - Будьте покойны! - сказал Вильфор. |
| "Yes, yes; and now I believe you are right, and that you have really saved my life; be assured I will return the favor hereafter." | - И скажу тебе, что ты, пожалуй, прав; может быть, ты и в самом деле спас мне жизнь, но не беспокойся, мы скоро поквитаемся. |
| Villefort shook his head. | Вильфор покачал головой. |
| "You are not convinced yet?" | - Не веришь? |
| "I hope at least, that you may be mistaken." | - По крайней мере надеюсь, что вы ошибаетесь. |
| "Shall you see the king again?" | - Ты еще увидишь короля? |
| "Perhaps." | - Может быть. |
| "Would you pass in his eyes for a prophet?" | - Хочешь прослыть у него пророком? |
| "Prophets of evil are not in favor at the court, father." | - Пророков, предсказывающих несчастье, плохо принимают при дворе. |
| "True, but some day they do them justice; and supposing a second restoration, you would then pass for a great man." | - Да, но рано или поздно им отдают должное; допустим, что будет вторичная реставрация; тогда ты прослывешь великим человеком. |
| "Well, what should I say to the king?" | - Что же я должен сказать королю? |
| "Say this to him: | - Скажи ему вот что: |
| 'Sire, you are deceived as to the feeling in France, as to the opinions of the towns, and the prejudices of the army; he whom in Paris you call the Corsican ogre, who at Nevers is styled the usurper, is already saluted as Bonaparte at Lyons, and emperor at Grenoble. | "Ваше величество, вас обманывают относительно состояния Франции, настроения городов, духа армии; тот, кого в Париже вы называете корсиканским людоедом, кого еще зовут узурпатором в Невере, именуется уже Бонапартом в Лионе и императором в Гренобле. |
| You think he is tracked, pursued, captured; he is advancing as rapidly as his own eagles. | Вы считаете, что его преследуют, гонят, что он бежит; а он летит, как орел, которого он нам возвращает. |
| The soldiers you believe to be dying with hunger, worn out with fatigue, ready to desert, gather like atoms of snow about the rolling ball as it hastens onward. | Вы считаете, что его войско умирает с голоду, истощено походом, готово разбежаться; оно растет, как снежный ком. |
| Sire, go, leave France to its real master, to him who acquired it, not by purchase, but by right of conquest; go, sire, not that you incur any risk, for your adversary is powerful enough to show you mercy, but because it would be humiliating for a grandson of Saint Louis to owe his life to the man of Arcola, Marengo, Austerlitz.' | Ваше величество, уезжайте, оставьте Францию ее истинному владыке, тому, кто не купил ее, а завоевал; уезжайте, не потому, чтобы вам грозила опасность: ваш противник достаточно силен, чтобы проявить милость, а потому, что потомку Людовика Святого унизительно быть обязанным жизнью победителю Арколи, Маренго и Аустерлица". |
| Tell him this, Gerard; or, rather, tell him nothing. Keep your journey a secret; do not boast of what you have come to Paris to do, or have done; return with all speed; enter Marseilles at night, and your house by the back-door, and there remain, quiet, submissive, secret, and, above all, inoffensive; for this time, I swear to you, we shall act like powerful men who know their enemies. | Скажи все это королю, Жерар, или, лучше, не говори ему ничего, скрой от всех, что ты был в Париже, не говори, зачем сюда ездил и что здесь делал: найми лошадей, и если сюда ты скакал, то обратно лети; вернись в Марсель ночью; войди в свой дом с заднего крыльца и сиди там тихо, скромно, никуда не показываясь, а главное - сиди смирно, потому что на этот раз, клянусь тебе, мы будем действовать, как люди сильные, знающие своих врагов. |
| Go, my son-go, my dear Gerard, and by your obedience to my paternal orders, or, if you prefer it, friendly counsels, we will keep you in your place. | Уезжайте, сын мой, уезжайте, и в награду за послушание отцовскому велению, или, если вам угодно, за уважение к советам друга, мы сохраним за вами ваше место. |
| This will be," added Noirtier, with a smile, "one means by which you may a second time save me, if the political balance should some day take another turn, and cast you aloft while hurling me down. | Это позволит вам, - добавил Нуартье с улыбкой, -спасти меня в другой раз, если когда-нибудь на политических качелях вы окажетесь наверху, а я внизу. |
| Adieu, my dear Gerard, and at your next journey alight at my door." | Прощайте, Жерар; в следующий приезд остановитесь у меня. |
| Noirtier left the room when he had finished, with the same calmness that had characterized him during the whole of this remarkable and trying conversation. | И Нуартье вышел с тем спокойствием, которое ни на минуту не покидало его во все продолжение этого нелегкого разговора. |
| Villefort, pale and agitated, ran to the window, put aside the curtain, and saw him pass, cool and collected, by two or three ill-looking men at the corner of the street, who were there, perhaps, to arrest a man with black whiskers, and a blue frock-coat, and hat with broad brim. | Вильфор, бледный и встревоженный, подбежал к окну и, раздвинув занавески, увидел, как отец его невозмутимо прошел мимо двух-трех подозрительных личностей, стоявших на улице, вероятно, для того, чтобы задержать человека с черными бакенбардами, в синем сюртуке и в широкополой шляпе. |
| Villefort stood watching, breathless, until his father had disappeared at the Rue Bussy. | Вильфор, весь дрожа, не отходил от окна, пока отец его не исчез за углом. |
| Then he turned to the various articles he had left behind him, put the black cravat and blue frock-coat at the bottom of the portmanteau, threw the hat into a dark closet, broke the cane into small bits and flung it in the fire, put on his travelling-cap, and calling his valet, checked with a look the thousand questions he was ready to ask, paid his bill, sprang into his carriage, which was ready, learned at Lyons that Bonaparte had entered Grenoble, and in the midst of the tumult which prevailed along the road, at length reached Marseilles, a prey to all the hopes and fears which enter into the heart of man with ambition and its first successes. | Потом он схватил оставленные отцом вещи, засунул на самое дно чемодана черный галстук и синий сюртук, скомкал шляпу и бросил ее в нижний ящик шкафа, изломал трость и кинул ее в камин, надел дорожный картуз, позвал слугу, взглядом пресек все вопросы, расплатился, вскочил в ожидавшую его карету, узнал в Лионе, что Бонапарт уже вступил в Гренобль, и среди возбуждения, царившего по всей дороге, приехал в Марсель, терзаемый всеми муками, какие проникают в сердце человека вместе с честолюбием и первыми успехами. |
| Chapter 13. | XIII. |
| The Hundred Days. | Сто дней |
| M. Noirtier was a true prophet, and things progressed rapidly, as he had predicted. | Нуартье оказался хорошим пророком, и все совершилось так, как он предсказывал. |
| Every one knows the history of the famous return from Elba, a return which was unprecedented in the past, and will probably remain without a counterpart in the future. | Всем известно возвращение с острова Эльба, возвращение странное, чудесное, без примера в прошлом и, вероятно, без повторения в будущем. |
| Louis XVIII. made but a faint attempt to parry this unexpected blow; the monarchy he had scarcely reconstructed tottered on its precarious foundation, and at a sign from the emperor the incongruous structure of ancient prejudices and new ideas fell to the ground. | Людовик XVIII сделал лишь слабую попытку отразить жестокий удар; не доверяя людям, он не доверял и событиям. Только что восстановленная им королевская или, вернее, монархическая власть зашаталась в своих еще не окрепших устоях, и по первому мановению императора рухнуло все здание - нестройная смесь старых предрассудков и новых идей. |
| Villefort, therefore, gained nothing save the king's gratitude (which was rather likely to injure him at the present time) and the cross of the Legion of Honor, which he had the prudence not to wear, although M. de Blacas had duly forwarded the brevet. | Поэтому награда, которую Вильфор получил от своего короля, была не только бесполезна, но и опасна, и он никому не показал своего ордена Почетного легиона, хотя герцог Блакас, во исполнение воли короля, и озаботился выслать ему грамоту. |
| Napoleon would, doubtless, have deprived Villefort of his office had it not been for Noirtier, who was all powerful at court, and thus the Girondin of '93 and the Senator of 1806 protected him who so lately had been his protector. | Наполеон непременно отставил бы Вильфора, если бы не покровительство Нуартье, ставшего всемогущим при императорском дворе в награду за мытарства, им перенесенные, и за услуги, им оказанные. Жирондист 1793-го и сенатор 1806 года сдержал свое слово и помог тому, кто подал ему помощь накануне. |
| All Villefort's influence barely enabled him to stifle the secret Dantes had so nearly divulged. | Всю свою власть во время восстановления Империи, чье вторичное падение, впрочем, легко было предвидеть, Вильфор употребил на сокрытие тайны, которую чуть было не разгласил Дантес. |
| The king's procureur alone was deprived of his office, being suspected of royalism. | Королевский же прокурор был отставлен по подозрению в недостаточной преданности бонапартизму. |
| However, scarcely was the imperial power established-that is, scarcely had the emperor re-entered the Tuileries and begun to issue orders from the closet into which we have introduced our readers,-he found on the table there Louis XVIII.'s half-filled snuff-box,-scarcely had this occurred when Marseilles began, in spite of the authorities, to rekindle the flames of civil war, always smouldering in the south, and it required but little to excite the populace to acts of far greater violence than the shouts and insults with which they assailed the royalists whenever they ventured abroad. | Едва императорская власть была восстановлена, то есть едва Наполеон поселился в Тюильрийском дворце, только что покинутом Людовиком XVIII, и стал рассылать свои многочисленные и разнообразные приказы из того самого кабинета, куда мы вслед за Вильфором ввели наших читателей и где на столе из орехового дерева император нашел еще раскрытую и почти полную табакерку Людовика XVIII, - как в Марселе вопреки усилиям местного начальства начала разгораться междоусобная распря, всегда тлеющая на юге; дело грозило не ограничиться криками, которыми осаждали отсиживающихся дома роялистов, и публичными оскорблениями тех, кто решался выйти на улицу. |
| Owing to this change, the worthy shipowner became at that moment-we will not say all powerful, because Morrel was a prudent and rather a timid man, so much so, that many of the most zealous partisans of Bonaparte accused him of "moderation"-but sufficiently influential to make a demand in favor of Dantes. | Вследствие изменившихся обстоятельств почтенный арматор, принадлежавший к плебейскому лагерю, если и не стал всемогущ, -ибо г-н Моррель был человек осторожный и несколько робкий, как все те, кто прошел медленную и трудную коммерческую карьеру, -то все же, хоть его и опережали рьяные бонапартисты, укорявшие его за умеренность, приобрел достаточный вес, чтобы возвысить голос и заявить жалобу. Жалоба эта, как легко догадаться, касалась Дантеса. |
| Villefort retained his place, but his marriage was put off until a more favorable opportunity. | Вильфор устоял, несмотря на падение своего начальника. Свадьба его хоть и не расстроилась, но была отложена до более благоприятных времен. |
| If the emperor remained on the throne, Gerard required a different alliance to aid his career; if Louis XVIII. returned, the influence of M. de Saint-Meran, like his own, could be vastly increased, and the marriage be still more suitable. | Если бы император удержался на престоле, то Жерару следовало бы искать другую партию, и Нуартье нашел бы ему невесту; если бы Людовик XVIII вторично возвратился, то влияние маркиза де Сен-Мерана удвоилось бы, как и влияние самого Вильфора, - и этот брак стал бы особенно подходящим. |
| The deputy-procureur was, therefore, the first magistrate of Marseilles, when one morning his door opened, and M. Morrel was announced. | Таким образом, помощник королевского прокурора занимал первое место в марсельском судебном мире, когда однажды утром ему доложили о приходе г-на Морреля. |
| Any one else would have hastened to receive him; but Villefort was a man of ability, and he knew this would be a sign of weakness. | Другой поспешил бы навстречу арматору и тем показал бы свою слабость; но Вильфор был человек умный и обладал если не опытом, то превосходным чутьем. |
| He made Morrel wait in the ante-chamber, although he had no one with him, for the simple reason that the king's procureur always makes every one wait, and after passing a quarter of an hour in reading the papers, he ordered M. Morrel to be admitted. | Он заставил Морреля дожидаться в передней, как сделал бы при Реставрации, не потому, что был занят, а просто потому, что принято, чтобы помощник прокурора заставлял ждать в передней. Через четверть часа, просмотрев несколько газет различных направлений, он велел позвать г-на Морреля. |
| Morrel expected Villefort would be dejected; he found him as he had found him six weeks before, calm, firm, and full of that glacial politeness, that most insurmountable barrier which separates the well-bred from the vulgar man. | Моррель думал, что увидит Вильфора удрученным, а нашел его точно таким, каким он был полтора месяца тому назад, то есть спокойным, твердым и полным холодной учтивости, а она является самой неодолимой из всех преград, отделяющих человека с положением от человека простого. |
| He had entered Villefort's office expecting that the magistrate would tremble at the sight of him; on the contrary, he felt a cold shudder all over him when he saw Villefort sitting there with his elbow on his desk, and his head leaning on his hand. | Он шел в кабинет Вильфора в убеждении, что тот задрожит, увидев его, а вместо того сам смутился и задрожал при виде помощника прокурора, который ждал его, сидя за письменным столом. |
| He stopped at the door; Villefort gazed at him as if he had some difficulty in recognizing him; then, after a brief interval, during which the honest shipowner turned his hat in his hands,- | Моррель остановился в дверях. Вильфор посмотрел на него, словно не узнавая. Наконец, после некоторого молчания, во время которого почтенный арматор вертел в руках шляпу, он проговорил: |
| "M. Morrel, I believe?" said Villefort. | - Господин Моррель, если не ошибаюсь? |
| "Yes, sir." | - Да, сударь, это я, - отвечал арматор. |
| "Come nearer," said the magistrate, with a patronizing wave of the hand, "and tell me to what circumstance I owe the honor of this visit." | - Пожалуйста, войдите, - сказал Вильфор с покровительственным жестом, - и скажите, чему я обязан, что вы удостоили меня вашим посещением? |
| "Do you not guess, monsieur?" asked Morrel. | - Разве вы не догадываетесь? - спросил Моррель. |
| "Not in the least; but if I can serve you in any way I shall be delighted." | - Нет, нисколько не догадываюсь; но тем не менее я готов быть вам полезным, если это в моей власти. |
| "Everything depends on you." | - Это всецело в вашей власти, - сказал Моррель. |
| "Explain yourself, pray." | - Так объясните, в чем дело. |
| "Monsieur," said Morrel, recovering his assurance as he proceeded, "do you recollect that a few days before the landing of his majesty the emperor, I came to intercede for a young man, the mate of my ship, who was accused of being concerned in correspondence with the Island of Elba? What was the other day a crime is to-day a title to favor. | - Сударь, - начал Моррель, понемногу успокаиваясь, черпая твердость в справедливости своей просьбы и в ясности своего положения, - вы помните, что за несколько дней до того, как стало известно о возвращении его величества императора, я приходил к вам просить о снисхождении к одному молодому человеку, моряку, помощнику капитана на моем судне; его обвиняли, если вы помните, в сношениях с островом Эльба; подобные сношения, считавшиеся тогда преступлением, ныне дают право на награду. |
| You then served Louis XVIII., and you did not show any favor-it was your duty; to-day you serve Napoleon, and you ought to protect him-it is equally your duty; I come, therefore, to ask what has become of him?" | Тогда вы служили Людовику Восемнадцатому и не пощадили обвиняемого; это был ваш долг. Теперь вы служите Наполеону и обязаны защитить невинного; это тоже наш долг. Поэтому я пришел спросить у вас, что с ним сталось? |
| Villefort by a strong effort sought to control himself. | Вильфор сделал над собой громадное усилие. |
| "What is his name?" said he. "Tell me his name." | - Как его имя? - спросил он. - Будьте добры, назовите его имя. |
| "Edmond Dantes." | - Эдмон Дантес. |
| Villefort would probably have rather stood opposite the muzzle of a pistol at five-and-twenty paces than have heard this name spoken; but he did not blanch. | Надо думать, Вильфору было бы приятнее подставить лоб под пистолет противника на дуэли на расстоянии двадцати пяти шагов, чем услышать это имя, брошенное ему в лицо; однако он и глазом не моргнул. |
| "Dantes," repeated he, | "Никто не может обвинить меня в том, что я арестовал этого молодого человека по личным соображениям", - подумал Вильфор. |
| "Edmond Dantes." | - Дантес? - повторил он. - Вы говорите Эдмон Дантес? |
| "Yes, monsieur." | - Да, сударь. |
| Villefort opened a large register, then went to a table, from the table turned to his registers, and then, turning to Morrel,- | Вильфор открыл огромный реестр, помещавшийся в стоявшей рядом конторке, потом пошел к другому столу, от стола перешел к полкам с папками дел и, обернувшись к арматору, спросил самым естественным голосом: |
| "Are you quite sure you are not mistaken, monsieur?" said he, in the most natural tone in the world. | - А вы не ошибаетесь, милостивый государь? |
| Had Morrel been a more quick-sighted man, or better versed in these matters, he would have been surprised at the king's procureur answering him on such a subject, instead of referring him to the governors of the prison or the prefect of the department. | Если бы Моррель был подогадливее или лучше осведомлен об обстоятельствах этого дела, то он нашел бы странным, что помощник прокурора удостаивает его ответом по делу, вовсе его не касающемуся; он задал бы себе вопрос: почему Вильфор не отсылает его к арестантским спискам, к начальникам тюрем, к префекту департамента? |
| But Morrel, disappointed in his expectations of exciting fear, was conscious only of the other's condescension. Villefort had calculated rightly. | Но Моррель, тщетно искавший признаков страха, усмотрел в его поведении одну благосклонность: Вильфор рассчитал верно. |
| "No," said Morrel; "I am not mistaken. I have known him for ten years, the last four of which he was in my service. | - Нет, - отвечал Моррель, - я не ошибаюсь; я знаю беднягу десять лет, а служил он у меня четыре года. |
| Do not you recollect, I came about six weeks ago to plead for clemency, as I come to-day to plead for justice. You received me very coldly. | Полтора месяца тому назад - помните? - я просил вас быть великодушным, как теперь прошу быть справедливым; вы еще приняли меня довольно немилостиво и отвечали с неудовольствием. |
| Oh, the royalists were very severe with the Bonapartists in those days." | В то время роялисты были неласковы к бонапартистам! |
| "Monsieur," returned Villefort, "I was then a royalist, because I believed the Bourbons not only the heirs to the throne, but the chosen of the nation. | - Милостивый государь, - отвечал Вильфор, парируя удар со свойственным ему хладнокровием и проворством, - я был роялистом, когда думал, что Бурбоны не только законные наследники престола, но и избранники народа; но чудесное возвращение, которого мы были свидетелями, доказало мне, что я ошибался. |
| The miraculous return of Napoleon has conquered me, the legitimate monarch is he who is loved by his people." | Гений Наполеона победил: только любимый монарх - монарх законный. |
| "That's right!" cried Morrel. "I like to hear you speak thus, and I augur well for Edmond from it." | - В добрый час, - воскликнул Моррель с грубоватой откровенностью. - Приятно слушать, когда вы так говорите, и я вижу в этом хороший знак для бедного Эдмона. |
| "Wait a moment," said Villefort, turning over the leaves of a register; | - Погодите, - сказал Вильфор, перелистывая новый реестр, - я припоминаю: моряк, так, кажется? |
| "I have it-a sailor, who was about to marry a young Catalan girl. | Он еще собирался жениться на каталанке? |
| I recollect now; it was a very serious charge." | Да, да, теперь я вспоминаю; это было очень серьезное дело. |
| "How so?" | - Разве? |
| "You know that when he left here he was taken to the Palais de Justice." | - Вы ведь знаете, что от меня его повели прямо в тюрьму при здании суда. |
| "Well?" | - Да, а потом? |
| "I made my report to the authorities at Paris, and a week after he was carried off." | - Потом я послал донесение в Париж и приложил бумаги, которые были найдены при нем. Я был обязан это сделать... Через неделю арестанта увезли. |
| "Carried off!" said Morrel. "What can they have done with him?" | - Увезли? - вскричал Моррель. - Но что же сделали с бедным малым? |
| "Oh, he has been taken to Fenestrelles, to Pignerol, or to the Sainte-Marguerite islands. Some fine morning he will return to take command of your vessel." | - Не пугайтесь! Его, вероятно, отправили в Фенестрель, в Пиньероль или на острова Святой Маргариты, что называется - сослали; и в одно прекрасное утро он к вам вернется и примет командование на своем корабле. |
| "Come when he will, it shall be kept for him. | - Пусть возвращается когда угодно: место за ним. |
| But how is it he is not already returned? | Но как же он до сих пор не возвратился? |
| It seems to me the first care of government should be to set at liberty those who have suffered for their adherence to it." | Казалось бы, наполеоновская юстиция первым делом должна освободить тех, кого засадила в тюрьму юстиция роялистская. |
| "Do not be too hasty, M. Morrel," replied Villefort. | - Не спешите обвинять, господин Моррель, -отвечал Вильфор, - во всяком деле требуется законность. |
| "The order of imprisonment came from high authority, and the order for his liberation must proceed from the same source; and, as Napoleon has scarcely been reinstated a fortnight, the letters have not yet been forwarded." | Предписание о заключении в тюрьму было получено от высшего начальства; надо от высшего же начальства получить приказ об освобождении. Наполеон возвратился всего две недели тому назад; предписания об освобождении заключенных только еще пишут. |
| "But," said Morrel, "is there no way of expediting all these formalities-of releasing him from arrest?" | - Но разве нельзя, - спросил Моррель, - ускорить все эти формальности? Ведь мы победили. У меня есть друзья, есть связи; я могу добиться отмены приговора. |
| "There has been no arrest." "How?" | - Приговора не было. - Так постановления об аресте. |
| "It is sometimes essential to government to cause a man's disappearance without leaving any traces, so that no written forms or documents may defeat their wishes." | - В политических делах нет арестантских списков; иногда правительство заинтересовано в том, чтобы человек исчез бесследно; списки могли бы помочь розыскам. |
| "It might be so under the Bourbons, but at present"- | - Так, может статься, было при Бурбонах, но теперь... |
| "It has always been so, my dear Morrel, since the reign of Louis XIV. | - Так бывает во все времена, дорогой господин Моррель; правительства сменяют друг друга и похожи друг на друга; карательная машина, заведенная при Людовике Четырнадцатом, действует по сей день; нет только Бастилии. |
| The emperor is more strict in prison discipline than even Louis himself, and the number of prisoners whose names are not on the register is incalculable." | Император в соблюдении тюремного устава всегда был строже, чем даже Людовик Четырнадцатый, и количество арестантов, не внесенных в списки, неисчислимо. |
| Had Morrel even any suspicions, so much kindness would have dispelled them. | Такая благосклонная откровенность обезоружила бы любую уверенность, а у Морреля не было даже подозрений. |
| "Well, M. de Villefort, how would you advise me to act?" asked he. | - Но скажите, господин де Вильфор, что вы мне посоветуете сделать, чтобы ускорить возвращение бедного Дантеса? |
| "Petition the minister." | - Могу посоветовать одно: подайте прошение министру юстиции. |
| "Oh, I know what that is; the minister receives two hundred petitions every day, and does not read three." | - Ах, господин де Вильфор! Мы же знаем, что значат прошения: министр получает их по двести в день и не прочитывает и четырех. |
| "That is true; but he will read a petition countersigned and presented by me." | - Да, - сказал Вильфор, - но он прочтет прошение, посланное мною, снабженное моей припиской и исходящее непосредственно от меня. |
| "And will you undertake to deliver it?" | - И вы возьметесь препроводить ему это прошение? |
| "With the greatest pleasure. | - С величайшим удовольствием. |
| Dantes was then guilty, and now he is innocent, and it is as much my duty to free him as it was to condemn him." | Дантес раньше мог быть виновен, но теперь он не виновен; и я обязан возвратить ему свободу, так же как был обязан заключить его в тюрьму. |
| Villefort thus forestalled any danger of an inquiry, which, however improbable it might be, if it did take place would leave him defenceless. | Вильфор предотвращал таким образом опасное для него следствие, маловероятное, но все-таки возможное, - следствие, которое погубило бы его безвозвратно. |
| "But how shall I address the minister?" | - А как нужно писать министру? |
| "Sit down there," said Villefort, giving up his place to Morrel, "and write what I dictate." | - Садитесь сюда, господин Моррель, - сказал Вильфор, уступая ему свое место. - Я вам продиктую. |
| "Will you be so good?" | - Вы будете так добры? |
| "Certainly. | - Помилуйте! |
| But lose no time; we have lost too much already." | Но не будем терять времени, и так уж довольно потеряно. |
| "That is true. | - Да, да! |
| Only think what the poor fellow may even now be suffering." | Вспомним, что бедняга ждет, страдает, может быть, отчаивается. |
| Villefort shuddered at the suggestion; but he had gone too far to draw back. Dantes must be crushed to gratify Villefort's ambition. | Вильфор вздрогнул при мысли об узнике, проклинающем его в безмолвии и мраке; но он зашел слишком далеко и отступать уже нельзя было: Дантес должен был быть раздавлен жерновами его честолюбия. |
| Villefort dictated a petition, in which, from an excellent intention, no doubt, Dantes' patriotic services were exaggerated, and he was made out one of the most active agents of Napoleon's return. | - Я готов, - сказал Моррель, сев в кресло Вильфора и взявшись за перо. И Вильфор продиктовал прошение, в котором, несомненно, с наилучшими намерениями преувеличивал патриотизм Дантеса и услуги, оказанные им делу бонапартистов. В этом прошении Дантес представал как один из главных пособников возвращения Наполеона. |
| It was evident that at the sight of this document the minister would instantly release him. | Очевидно, что министр, прочитав такую бумагу, должен был тотчас же восстановить справедливость, если это еще не было сделано. |
| The petition finished, Villefort read it aloud. | Когда прошение было написано, Вильфор прочел его вслух. |
| "That will do," said he; "leave the rest to me." | - Хорошо, - сказал он, - теперь положитесь на меня. |
| "Will the petition go soon?" | - А когда вы отправите его? |
| "To-day." | - Сегодня же. |
| "Countersigned by you?" | - С вашей припиской? |
| "The best thing I can do will be to certify the truth of the contents of your petition." | - Лучшей припиской будет, если я удостоверю, что все сказанное в прошении совершенная правда. |
| And, sitting down, Villefort wrote the certificate at the bottom. | Вильфор сел в кресло и сделал нужную надпись в углу бумаги. |
| "What more is to be done?" | - Что же мне дальше делать? - спросил Моррель. |
| "I will do whatever is necessary." | - Ждать, - ответил Вильфор. - Я все беру на себя. |
| This assurance delighted Morrel, who took leave of Villefort, and hastened to announce to old Dantes that he would soon see his son. | Такая уверенность вернула Моррелю надежду; он ушел в восторге от помощника королевского прокурора и пошел известить старика Дантеса, что тот скоро увидит своего сына. |
| As for Villefort, instead of sending to Paris, he carefully preserved the petition that so fearfully compromised Dantes, in the hopes of an event that seemed not unlikely,-that is, a second restoration. | Между тем Вильфор, вместо того чтобы послать прошение в Париж, бережно сохранил его у себя; спасительное для Дантеса в настоящую минуту, оно могло стать для него гибельным впоследствии, если бы случилось то, чего можно было уже ожидать по положению в Европе и обороту, какой принимали события, - то есть вторичная реставрация. |
| Dantes remained a prisoner, and heard not the noise of the fall of Louis XVIII.'s throne, or the still more tragic destruction of the empire. | Итак, Дантес остался узником; забытый и затерянный во мраке своего подземелья, он не слышал громоподобного падения Людовика XVIII и еще более страшного грохота, с которым рухнула Империя. |
| Twice during the Hundred Days had Morrel renewed his demand, and twice had Villefort soothed him with promises. | Но Вильфор зорко следил за всем, внимательно прислушивался ко всему. Два раза, за время короткого возвращения Наполеона, которое называется Сто дней, Моррель возобновлял атаку, настаивая на освобождении Дантеса, и оба раза Вильфор успокаивал его обещаниями и надеждами. |
| At last there was Waterloo, and Morrel came no more; he had done all that was in his power, and any fresh attempt would only compromise himself uselessly. | Наконец наступило Ватерлоо. Моррель уже больше не являлся к Вильфору: он сделал для своего юного друга все, что было в человеческих силах; новые попытки, при вторичной реставрации, могли только понапрасну его скомпрометировать. |
| Louis XVIII. remounted the throne; Villefort, to whom Marseilles had become filled with remorseful memories, sought and obtained the situation of king's procureur at Toulouse, and a fortnight afterwards he married Mademoiselle de Saint-Meran, whose father now stood higher at court than ever. | Людовик XVIII вернулся на престол. Вильфор, для которого Марсель был полон воспоминаний, терзавших его совесть, добился должности королевского прокурора в Тулузе; через две недели после переезда в этот город он женился на маркизе Рене де Сен-Меран, отец которой был теперь в особой милости при дворе. |
| And so Dantes, after the Hundred Days and after Waterloo, remained in his dungeon, forgotten of earth and heaven. | Вот почему Дантес во время Ста дней и после Ватерлоо оставался в тюрьме, забытый если не людьми, то во всяком случае богом. |
| Danglars comprehended the full extent of the wretched fate that overwhelmed Dantes; and, when Napoleon returned to France, he, after the manner of mediocre minds, termed the coincidence, "a decree of Providence." | Данглар понял, какой удар он нанес Дантесу, когда узнал о возвращении Наполеона во Францию; донос его попал в цель, и, как все люди, обладающие известною одаренностью к преступлению и умеренными способностями в обыденной жизни, он назвал это странное совпадение "волею провидения". |
| But when Napoleon returned to Paris, Danglars' heart failed him, and he lived in constant fear of Dantes' return on a mission of vengeance. | Но когда Наполеон вступил в Париж и снова раздался его повелительный и мощный голос, Данглар испугался. С минуты на минуту он ждал, что явится Дантес, Дантес, знающий все, Дантес, угрожающий и готовый на любое мщение. |
| He therefore informed M. Morrel of his wish to quit the sea, and obtained a recommendation from him to a Spanish merchant, into whose service he entered at the end of March, that is, ten or twelve days after Napoleon's return. He then left for Madrid, and was no more heard of. | Тогда он сообщил г-ну Моррелю о своем желании оставить морскую службу и просил рекомендовать его одному испанскому негоцианту, к которому и поступил конторщиком в конце марта, то есть через десять или двенадцать дней после возвращения Наполеона в Тюильри; он уехал в Мадрид, и больше о нем не слышали. |
| Fernand understood nothing except that Dantes was absent. | Фернан - тот ничего не понял. Дантеса не было, -это все, что ему было нужно. |
| What had become of him he cared not to inquire. | Что сталось с Дантесом? Он даже не старался узнать об этом. |
| Only, during the respite the absence of his rival afforded him, he reflected, partly on the means of deceiving Mercedes as to the cause of his absence, partly on plans of emigration and abduction, as from time to time he sat sad and motionless on the summit of Cape Pharo, at the spot from whence Marseilles and the Catalans are visible, watching for the apparition of a young and handsome man, who was for him also the messenger of vengeance. | Все его усилия были направлены на то, чтобы обманывать Мерседес вымышленными причинами невозвращения ее жениха или же на обдумывание плана, как бы уехать и увезти ее; иногда он садился на вершине мыса Фаро, откуда видны и Марсель, и Каталаны, и мрачно, неподвижным взглядом хищной птицы смотрел на обе дороги, не покажется ли вдали красавец моряк, который должен принести с собой суровое мщение. |
| Fernand's mind was made up; he would shoot Dantes, and then kill himself. | Фернан твердо решил застрелить Дантеса, а потом убить и себя, чтобы оправдать убийство. |
| But Fernand was mistaken; a man of his disposition never kills himself, for he constantly hopes. | Но он обманывался; он никогда не наложил бы на себя руки, ибо все еще надеялся. |
| During this time the empire made its last conscription, and every man in France capable of bearing arms rushed to obey the summons of the emperor. | Между тем среди всех этих горестных треволнений император громовым голосом призвал под ружье последний разряд рекрутов, и все, кто мог носить оружие, выступили за пределы Франции. |
| Fernand departed with the rest, bearing with him the terrible thought that while he was away, his rival would perhaps return and marry Mercedes. | Вместе со всеми отправился в поход и Фернан, покинув свою хижину и Мерседес и терзаясь мыслью, что в его отсутствие, быть может, возвратится соперник и женится на той, кого он любит. |
| Had Fernand really meant to kill himself, he would have done so when he parted from Mercedes. | Если бы Фернан был способен на самоубийство, он застрелился бы в минуту разлуки с Мерседес. |
| His devotion, and the compassion he showed for her misfortunes, produced the effect they always produce on noble minds-Mercedes had always had a sincere regard for Fernand, and this was now strengthened by gratitude. | Его участие к Мерседес, притворное сочувствие ее горю, усердие, с которым он предупреждал малейшее ее желание, произвели действие, какое всегда производит преданность на великодушные сердца; Мерседес всегда любила Фернана как друга; эта дружба усугубилась чувством благодарности. |
| "My brother," said she as she placed his knapsack on his shoulders, "be careful of yourself, for if you are killed, I shall be alone in the world." | - Брат мой, - сказала она, привязывая ранец к плечам каталанца, - единственный друг мой, береги себя, не оставляй меня одну на этом свете, где я проливаю слезы и где у меня нет никого, кроме тебя. |
| These words carried a ray of hope into Fernand's heart. | Эти слова, сказанные в минуту расставания, оживили надежды Фернана. |
| Should Dantes not return, Mercedes might one day be his. | Если Дантес не вернется, быть может, наступит день, когда Мерседес станет его женой. |
| Mercedes was left alone face to face with the vast plain that had never seemed so barren, and the sea that had never seemed so vast. | Мерседес осталась одна, на голой скале, которая никогда еще не казалась ей такой бесплодной, перед безграничной далью моря. |
| Bathed in tears she wandered about the Catalan village. Sometimes she stood mute and motionless as a statue, looking towards Marseilles, at other times gazing on the sea, and debating as to whether it were not better to cast herself into the abyss of the ocean, and thus end her woes. | Вся в слезах, как та безумная, чью печальную повесть рассказывают в этом краю, она беспрестанно бродила вокруг Каталан; иногда останавливалась под жгучим южным солнцем, неподвижная, немая, как статуя, и смотрела на Марсель; иногда сидела на берегу и слушала стенание волн, вечное, как ее горе, и спрашивала себя: не лучше ли наклониться вперед, упасть, низринуться в морскую пучину, чем выносить жестокую муку безнадежного ожидания? |
| It was not want of courage that prevented her putting this resolution into execution; but her religious feelings came to her aid and saved her. | Не страх удержал Мерседес от самоубийства - она нашла утешение в религии, и это спасло ее. |
| Caderousse was, like Fernand, enrolled in the army, but, being married and eight years older, he was merely sent to the frontier. | Кадрусса тоже, как и Фернана, призвали в армию, но он был восемью годами старше каталанца и притом женат, и потому его оставили в третьем разряде, для охраны побережья. |
| Old Dantes, who was only sustained by hope, lost all hope at Napoleon's downfall. | Старик Дантес, который жил только надеждой, с падением императора потерял последние проблески ее. |
| Five months after he had been separated from his son, and almost at the hour of his arrest, he breathed his last in Mercedes' arms. | Ровно через пять месяцев после разлуки с сыном, почти в тот же час, когда Эдмон был арестован, он умер на руках Мерседес. |
| M. Morrel paid the expenses of his funeral, and a few small debts the poor old man had contracted. | Моррель взял на себя похороны и заплатил мелкие долги, сделанные стариком за время болезни. |
| There was more than benevolence in this action; there was courage; the south was aflame, and to assist, even on his death-bed, the father of so dangerous a Bonapartist as Dantes, was stigmatized as a crime. | Это был не только человеколюбивый, это был смелый поступок. Весь юг пылал пожаром междоусобиц, и помочь, даже на смертном одре, отцу такого опасного бонапартиста, как Дантес, было преступлением. |
| Chapter 14. | XIV. |
| The Two Prisoners. | Арестант помешанный и арестант неистовый |
| A year after Louis XVIII.'s restoration, a visit was made by the inspector-general of prisons. | Приблизительно через год после возвращения Людовика XVIII главный инспектор тюрем производил ревизию. |
| Dantes in his cell heard the noise of preparation,-sounds that at the depth where he lay would have been inaudible to any but the ear of a prisoner, who could hear the splash of the drop of water that every hour fell from the roof of his dungeon. | Дантес в своей подземной камере слышал стук и скрип, весьма громкие наверху, но внизу различимые только для уха заключенного, привыкшего подслушивать в ночной тишине паука, прядущего свою паутину, да мерное падение водяной капли, которой нужно целый час, чтобы скопиться на потолке подземелья. |
| He guessed something uncommon was passing among the living; but he had so long ceased to have any intercourse with the world, that he looked upon himself as dead. | Он понял, что у живых что-то происходит; он так долго жил в могиле, что имел право считать себя мертвецом. |
| The inspector visited, one after another, the cells and dungeons of several of the prisoners, whose good behavior or stupidity recommended them to the clemency of the government. | Инспектор посещал поочередно комнаты, камеры, казематы. Некоторые заключенные удостоились расспросов: они принадлежали к числу тех, которые, по скромности или по тупости, заслужили благосклонность начальства. |
| He inquired how they were fed, and if they had any request to make. | Инспектор спрашивал у них, хорошо ли их кормят и нет ли у них каких-либо просьб. |
| The universal response was, that the fare was detestable, and that they wanted to be set free. | Все отвечали в один голос, что кормят их отвратительно и что они просят свободы. |
| The inspector asked if they had anything else to ask for. | Тогда инспектор спросил, не скажут ли они еще чего-нибудь. |
| They shook their heads. | Они покачали головой. |
| What could they desire beyond their liberty? | Чего могут просить узники, кроме свободы? |
| The inspector turned smilingly to the governor. | Инспектор, улыбаясь, оборотился к коменданту и сказал: |
| "I do not know what reason government can assign for these useless visits; when you see one prisoner, you see all,-always the same thing,-ill fed and innocent. | - Не понимаю, кому нужны эти бесполезные ревизии? Кто видел одну тюрьму, видел сто; кто выслушал одного заключенного, выслушал тысячу; везде одно и то же: их плохо кормят и они невинны. |
| Are there any others?" | Других у вас нет? |
| "Yes; the dangerous and mad prisoners are in the dungeons." | - Есть еще опасные или сумасшедшие, которых мы держим в подземельях. |
| "Let us visit them," said the inspector with an air of fatigue. "We must play the farce to the end. Let us see the dungeons." | - Что ж, - сказал инспектор с видом глубокой усталости, - исполним наш долг до конца -спустимся в подземелья. |
| "Let us first send for two soldiers," said the governor. "The prisoners sometimes, through mere uneasiness of life, and in order to be sentenced to death, commit acts of useless violence, and you might fall a victim." | - Позвольте, - сказал комендант, - надо взять с собой хотя бы двух солдат; иногда заключенные решаются на отчаянные поступки, хотя бы уже потому, что чувствуют отвращение к жизни и хотят, чтобы их приговорили к смерти. Вы можете стать жертвой покушения. |
| "Take all needful precautions," replied the inspector. | - Так примите меры предосторожности, - сказал инспектор. |
| Two soldiers were accordingly sent for, and the inspector descended a stairway, so foul, so humid, so dark, as to be loathsome to sight, smell, and respiration. | Явились двое солдат, и все начали спускаться по такой вонючей, грязной и сырой лестнице, что уже один спуск по ней был тягостен для всех пяти чувств. |
| "Oh," cried the inspector, "who can live here?" | - Черт возьми! - сказал инспектор, останавливаясь. - Кто же здесь может жить? |
| "A most dangerous conspirator, a man we are ordered to keep the most strict watch over, as he is daring and resolute." | - Чрезвычайно опасный заговорщик; нас предупредили, что это человек, способный на все. |
| "He is alone?" | - Он один? |
| "Certainly." | - Разумеется. |
| "How long has he been there?" | - Давно он здесь? |
| "Nearly a year." | - Около года. |
| "Was he placed here when he first arrived?" | - И его сразу посадили в подземелье? |
| "No; not until he attempted to kill the turnkey, who took his food to him." | - Нет, после того как он пытался убить сторожа, который носил ему пищу. |
| "To kill the turnkey?" | - Он хотел убить сторожа? |
| "Yes, the very one who is lighting us. | - Да, того самого, который нам сейчас светит. |
| Is it not true, Antoine?" asked the governor. | Верно, Антуан? - спросил комендант. |
| "True enough; he wanted to kill me!" returned the turnkey. | - Точно так, он хотел меня убить, - отвечал сторож. |
| "He must be mad," said the inspector. | - Да это сумасшедший! |
| "He is worse than that,-he is a devil!" returned the turnkey. | - Хуже, - отвечал сторож, - это просто дьявол! |
| "Shall I complain of him?" demanded the inspector. | - Если хотите, можно на него пожаловаться, -сказал инспектор коменданту. |
| "Oh, no; it is useless. Besides, he is almost mad now, and in another year he will be quite so." | - Не стоит; он и так достаточно наказан; притом же он близок к сумасшествию, и мы знаем по опыту, что не пройдет и года, как он совсем сойдет с ума. |
| "So much the better for him,-he will suffer less," said the inspector. | - Тем лучше для него, - сказал инспектор, - когда он сойдет с ума, он меньше будет страдать. |
| He was, as this remark shows, a man full of philanthropy, and in every way fit for his office. | Как видите, инспектор был человеколюбив и вполне достоин своей филантропической должности. |
| "You are right, sir," replied the governor; "and this remark proves that you have deeply considered the subject. | - Вы совершенно правы, - отвечал комендант, - и ваши слова доказывают, что вы хорошо знаете заключенных. |
| Now we have in a dungeon about twenty feet distant, and to which you descend by another stair, an abbe, formerly leader of a party in Italy, who has been here since 1811, and in 1813 he went mad, and the change is astonishing. He used to weep, he now laughs; he grew thin, he now grows fat. | У нас здесь, тоже в подземной камере, куда ведет другая лестница, сидит старик аббат, бывший глава какой-то партии в Италии; он здесь с тысяча восемьсот одиннадцатого года и помешался в конце тысяча восемьсот тринадцатого года; с тех пор его узнать нельзя; прежде он все плакал, а теперь смеется; прежде худел, теперь толстеет. |
| You had better see him, for his madness is amusing." | Не угодно ли вам посмотреть его вместо этого? Сумасшествие его веселое и никак не опечалит вас. |
| "I will see them both," returned the inspector; "I must conscientiously perform my duty." | - Я посмотрю и того и другого, - отвечал инспектор, - надо исполнять долг службы добросовестно. |
| This was the inspector's first visit; he wished to display his authority. | Инспектор еще в первый раз осматривал тюрьмы и хотел, чтобы начальство осталось довольно им. |
| "Let us visit this one first," added he. | - Пойдем прежде к этому, - добавил он. |
| "By all means," replied the governor, and he signed to the turnkey to open the door. | - Извольте, - отвечал комендант и сделал знак сторожу. Сторож отпер дверь. |
| At the sound of the key turning in the lock, and the creaking of the hinges, Dantes, who was crouched in a corner of the dungeon, whence he could see the ray of light that came through a narrow iron grating above, raised his head. | Услышав лязг тяжелых засовов и скрежет заржавелых петель, поворачивающихся на крюках, Дантес, который сидел в углу и с неизъяснимым наслаждением ловил тоненький луч света, проникавший в узкую решетчатую щель, приподнял голову. |
| Seeing a stranger, escorted by two turnkeys holding torches and accompanied by two soldiers, and to whom the governor spoke bareheaded, Dantes, who guessed the truth, and that the moment to address himself to the superior authorities was come, sprang forward with clasped hands. | При виде незнакомого человека, двух сторожей с факелами, двух солдат и коменданта со шляпой в руках Дантес понял, в чем дело, и видя наконец случай воззвать к высшему начальству, бросился вперед, умоляюще сложив руки. |
| The soldiers interposed their bayonets, for they thought that he was about to attack the inspector, and the latter recoiled two or three steps. | Солдаты тотчас скрестили штыки, вообразив, что заключенный бросился к инспектору с дурным умыслом. Инспектор невольно отступил на шаг. |
| Dantes saw that he was looked upon as dangerous. | Дантес понял, что его выдали за опасного человека. |
| Then, infusing all the humility he possessed into his eyes and voice, he addressed the inspector, and sought to inspire him with pity. | Тогда он придал своему взору столько кротости, сколько может вместить сердце человеческое, и смиренной мольбой, удивившей присутствующих, попытался тронуть сердце своего высокого посетителя. |
| The inspector listened attentively; then, turning to the governor, observed, | Инспектор выслушал Дантеса до конца; потом повернулся к коменданту. |
| "He will become religious-he is already more gentle; he is afraid, and retreated before the bayonets-madmen are not afraid of anything; I made some curious observations on this at Charenton." | - Он кончит благочестием, - сказал он вполголоса,- он уже и сейчас склоняется к кротости и умиротворению. Видите, ему знаком страх; он отступил, увидев штыки, а ведь сумасшедший ни перед чем не отступает. Я по этому вопросу сделал очень любопытные наблюдения в Шарантоне. |
| Then, turning to the prisoner, | Потом он обратился к заключенному: |
| "What is it you want?" said he. | - Короче говоря, о чем вы просите? |
| "I want to know what crime I have committed-to be tried; and if I am guilty, to be shot; if innocent, to be set at liberty." | - Я прошу сказать мне, в чем мое преступление: прошу суда, прошу следствия, прошу, наконец, чтобы меня расстреляли, если я виновен, и чтобы меня выпустили на свободу, если я невиновен. |
| "Are you well fed?" said the inspector. | - Хорошо ли вас кормят? - спросил инспектор. |
| "I believe so; I don't know; it's of no consequence. | - Да. Вероятно. Не знаю. Но это не важно. |
| What matters really, not only to me, but to officers of justice and the king, is that an innocent man should languish in prison, the victim of an infamous denunciation, to die here cursing his executioners." | Важно, и не только для меня, несчастного узника, но и для властей, творящих правосудие, и для короля, который нами правит, чтобы невиновный не стал жертвой подлого доноса и не умирал под замком, проклиная своих палачей. |
| "You are very humble to-day," remarked the governor; "you are not so always; the other day, for instance, when you tried to kill the turnkey." | - Вы сегодня очень смиренны, - сказал комендант,- вы не всегда были таким. Вы говорили совсем иначе, когда хотели убить сторожа. |
| "It is true, sir, and I beg his pardon, for he his always been very good to me, but I was mad." | - Это правда, - сказал Дантес, - и я от души прошу прощения у этого человека, который очень добр ко мне... Но что вы хотите? Я тогда был сумасшедший, бешеный. |
| "And you are not so any longer?" | - А теперь нет? |
| "No; captivity has subdued me-I have been here so long." | - Нет, тюрьма меня сломила, уничтожила. Я здесь уже так давно! |
| "So long?-when were you arrested, then?" asked the inspector. | - Так давно?.. Когда же вас арестовали? - спросил инспектор. |
| "The 28th of February, 1815, at half-past two in the afternoon." | - Двадцать восьмого февраля тысяча восемьсот пятнадцатого года, в два часа пополудни. |
| "To-day is the 30th of July, 1816,-why it is but seventeen months." | Инспектор принялся считать. - Сегодня у нас тридцатое июля тысяча восемьсот шестнадцатого года. Что же вы говорите? Вы сидите в тюрьме всего семнадцать месяцев. |
| "Only seventeen months," replied Dantes. "Oh, you do not know what is seventeen months in prison!-seventeen ages rather, especially to a man who, like me, had arrived at the summit of his ambition-to a man, who, like me, was on the point of marrying a woman he adored, who saw an honorable career opened before him, and who loses all in an instant-who sees his prospects destroyed, and is ignorant of the fate of his affianced wife, and whether his aged father be still living! | - Только семнадцать месяцев! - повторил Дантес. -Вы не знаете, что такое семнадцать месяцев тюрьмы, - это семнадцать лет, семнадцать веков! Особенно для того, кто, как я, был так близок к счастью, готовился жениться на любимой девушке, видел перед собою почетное поприще -и лишился всего; для кого лучезарный день сменился непроглядной ночью, кто видит, что будущность его погибла, кто не знает, любит ли его та, которую он любил, не ведает, жив ли его старик отец! |
| Seventeen months captivity to a sailor accustomed to the boundless ocean, is a worse punishment than human crime ever merited. | Семнадцать месяцев тюрьмы для того, кто привык к морскому воздуху, к вольному простору, к необозримости, к бесконечности! Семнадцать месяцев тюрьмы! Это слишком много даже за те преступления, которые язык человеческий называет самыми гнусными именами. |
| Have pity on me, then, and ask for me, not intelligence, but a trial; not pardon, but a verdict-a trial, sir, I ask only for a trial; that, surely, cannot be denied to one who is accused!" | Так сжальтесь надо мною и испросите для меня -не снисхождения, а строгости, не милости, а суда; судей, судей прошу я; в судьях нельзя отказать обвиняемому. |
| "We shall see," said the inspector; then, turning to the governor, | - Хорошо, - сказал инспектор, - увидим. Затем, обращаясь к коменданту, он сказал: |
| "On my word, the poor devil touches me. | - В самом деле мне жаль этого беднягу. |
| You must show me the proofs against him." | Когда вернемся наверх, вы покажете мне его дело. |
| "Certainly; but you will find terrible charges." | - Разумеется, - отвечал комендант, - но боюсь, что вы там найдете самые неблагоприятные сведения о нем. |
| "Monsieur," continued Dantes, "I know it is not in your power to release me; but you can plead for me-you can have me tried-and that is all I ask. | - Я знаю, - продолжал Дантес, - я знаю, что вы не можете освободить меня своей властью; но вы можете передать мою просьбу высшему начальству, вы можете произвести следствие, вы можете, наконец, предать меня суду. Суд! |
| Let me know my crime, and the reason why I was condemned. | Вот все, чего я прошу; пусть мне скажут, какое я совершил преступление и к какому я присужден наказанию. |
| Uncertainty is worse than all." | Ведь неизвестность хуже всех казней в мире! |
| "Go on with the lights," said the inspector. | - Я наведу справки, - сказал инспектор. |
| "Monsieur," cried Dantes, "I can tell by your voice you are touched with pity; tell me at least to hope." | - Я по голосу вашему слышу, что вы тронуты! -воскликнул Дантес. - Скажите мне, что я могу надеяться! |
| "I cannot tell you that," replied the inspector; "I can only promise to examine into your case." | - Я не могу вам этого сказать, - отвечал инспектор, - я могу только обещать вам, что рассмотрю ваше дело. |
| "Oh, I am free-then I am saved!" | - В таком случае я свободен, я спасен! |
| "Who arrested you?" | - Кто приказал арестовать вас? - спросил инспектор. |
| "M. Villefort. See him, and hear what he says." | - Господин де Вильфор, - отвечал Дантес. -Снеситесь с ним. |
| "M. Villefort is no longer at Marseilles; he is now at Toulouse." | - Г осподина де Вильфора уже нет в Марселе; вот уже год, как он в Тулузе. |
| "I am no longer surprised at my detention," murmured Dantes, "since my only protector is removed." | - Тогда нечему удивляться! - прошептал Дантес. -Моего единственного покровителя здесь нет! |
| "Had M. de Villefort any cause of personal dislike to you?" | - Не имел ли господин де Вильфор каких-либо причин ненавидеть вас? - спросил инспектор. |
| "None; on the contrary, he was very kind to me." | - Никаких; он, напротив, был ко мне очень милостив. |
| "I can, then, rely on the notes he has left concerning you?" | - Так я могу доверять тем сведениям, которые он дал о вас или которые он мне сообщит? |
| "Entirely." | - Вполне. |
| "That is well; wait patiently, then." | - Хорошо. Ждите. |
| Dantes fell on his knees, and prayed earnestly. | Дантес упал на колени, поднял руки к небу и стал шептать молитву, в которой молил бога за этого человека, спустившегося к нему в темницу, подобно Спасителю, пришедшему вывести души из ада. |
| The door closed; but this time a fresh inmate was left with Dantes-hope. | Дверь за инспектором затворилась, но надежда, которую он принес, осталась в камере Дантеса. |
| "Will you see the register at once," asked the governor, "or proceed to the other cell?" | - Угодно вам сейчас просмотреть арестантские списки? - спросил комендант. - Или вы желаете зайти в подземелье к аббату? |
| "Let us visit them all," said the inspector. "If I once went up those stairs. I should never have the courage to come down again." | - Прежде кончим осмотр, - отвечал инспектор. -Если я подымусь наверх, то у меня, быть может, не хватит духу еще раз спуститься. |
| "Ah, this one is not like the other, and his madness is less affecting than this one's display of reason." | - О, аббат не похож на этого, его сумасшествие веселое, не то что разум его соседа. |
| "What is his folly?" | - А на чем он помешался? |
| "He fancies he possesses an immense treasure. | - На очень странной мысли: он вообразил себя владельцем несметных сокровищ. |
| The first year he offered government a million of francs for his release; the second, two; the third, three; and so on progressively. | В первый год он предложил правительству миллион, если его выпустят, на второй - два миллиона, на третий - три и так далее. |
| He is now in his fifth year of captivity; he will ask to speak to you in private, and offer you five millions." | Теперь уж он пять лет в тюрьме; он попросит позволения переговорить с вами наедине и предложит вам пять миллионов. |
| "How curious!-what is his name?" | - Это в самом деле любопытно, - сказал инспектор. - А как зовут этого миллионера? |
| "The Abbe Faria." | - Аббат Фариа. |
| "No. 27," said the inspector. | - Номер двадцать седьмой! - сказал инспектор. |
| "It is here; unlock the door, Antoine." | - Да, он здесь. Отоприте, Антуан. |
| The turnkey obeyed, and the inspector gazed curiously into the chamber of the "mad abbe." | Сторож повиновался, и инспектор с любопытством заглянул в подземелье "сумасшедшего аббата", как все называли этого заключенного. |
| In the centre of the cell, in a circle traced with a fragment of plaster detached from the wall, sat a man whose tattered garments scarcely covered him. | Посреди камеры, в кругу, нацарапанном куском известки, отбитой от стены, лежал человек, почти нагой, - платье его превратилось в лохмотья. |
| He was drawing in this circle geometrical lines, and seemed as much absorbed in his problem as Archimedes was when the soldier of Marcellus slew him. | Он чертил в этом кругу отчетливые геометрические линии и был так же поглощен решением задачи, как Архимед в ту минуту, когда его убил солдат Марцелла. |
| He did not move at the sound of the door, and continued his calculations until the flash of the torches lighted up with an unwonted glare the sombre walls of his cell; then, raising his head, he perceived with astonishment the number of persons present. | Поэтому он даже не пошевелился при скрипе двери и очнулся только тогда, когда пламя факелов осветило необычным светом влажный пол, на котором он работал. Тут он обернулся и с изумлением посмотрел на многочисленных гостей, спустившихся в его подземелье. |
| He hastily seized the coverlet of his bed, and wrapped it round him. | Он быстро вскочил, схватил одеяло, лежавшее в ногах его жалкой постели, и поспешно накинул его на себя, чтобы явиться в более пристойном виде перед посетителями. |
| "What is it you want?" said the inspector. | - О чем вы просите? - спросил инспектор, не изменяя своей обычной формулы. |
| "I, monsieur," replied the abbe with an air of surprise-"I want nothing." | - О чем я прошу? - переспросил аббат с удивлением. - Я ни о чем не прошу. |
| "You do not understand," continued the inspector; "I am sent here by government to visit the prison, and hear the requests of the prisoners." | - Вы не понимаете меня, - продолжал инспектор, -я прислан правительством для осмотра тюрем и принимаю жалобы заключенных. |
| "Oh, that is different," cried the abbe; "and we shall understand each other, I hope." | - А! Это другое дело, - живо воскликнул аббат, -и я надеюсь, мы поймем друг друга. |
| "There, now," whispered the governor, "it is just as I told you." | - Вот видите, - сказал комендант, - начинается так, как я вам говорил. |
| "Monsieur," continued the prisoner, "I am the Abbe Faria, born at Rome. I was for twenty years Cardinal Spada's secretary; I was arrested, why, I know not, toward the beginning of the year 1811; since then I have demanded my liberty from the Italian and French government." | - Милостивый государь, - продолжал заключенный, - я аббат Фариа, родился в Риме, двадцать лет был секретарем кардинала Роспильози; меня арестовали, сам не знаю за что, в начале тысяча восемьсот одиннадцатого года, и с тех пор я тщетно требую освобождения от итальянского и французского правительств. |
| "Why from the French government?" | - Почему от французского? - спросил комендант. |
| "Because I was arrested at Piombino, and I presume that, like Milan and Florence, Piombino has become the capital of some French department." | - Потому, что меня схватили в Пьомбино, и я полагаю, что Пьомбино, подобно Милану и Флоренции, стал главным городом какого-нибудь французского департамента. |
| "Ah," said the inspector, "you have not the latest news from Italy?" | Инспектор и комендант с улыбкой переглянулись. - Ну, дорогой мой, - заметил инспектор, - ваши сведения об Италии не отличаются свежестью. |
| "My information dates from the day on which I was arrested," returned the Abbe Faria; "and as the emperor had created the kingdom of Rome for his infant son, I presume that he has realized the dream of Machiavelli and Caesar Borgia, which was to make Italy a united kingdom." | - Они относятся к тому дню, когда меня арестовали, - отвечал аббат Фариа, - а так как в то время его величество император создал Римское королевство для дарованного ему небом сына, то я полагал, что, продолжая пожинать лавры победы, он претворил мечту Макиавелли и Цезаря Борджиа, объединив всю Италию в единое и неделимое государство. |
| "Monsieur," returned the inspector, "providence has changed this gigantic plan you advocate so warmly." | - К счастью, - возразил инспектор, - провидение несколько изменило этот грандиозный план, который, видимо, встречает ваше живое сочувствие. |
| "It is the only means of rendering Italy strong, happy, and independent." | - Это единственный способ превратить Италию в сильное, независимое и счастливое государство, -сказал аббат. |
| "Very possibly; only I am not come to discuss politics, but to inquire if you have anything to ask or to complain of." | - Может быть, - отвечал инспектор, - но я пришел сюда не затем, чтобы рассматривать с вами курс итальянской политики, а для того, чтобы спросить у вас, что я и сделал, довольны ли вы помещением и пищей. |
| "The food is the same as in other prisons,-that is, very bad; the lodging is very unhealthful, but, on the whole, passable for a dungeon; but it is not that which I wish to speak of, but a secret I have to reveal of the greatest importance." | - Пища здесь такая же, как и во всех тюрьмах, то есть очень плохая, - отвечал аббат, - а помещение, как видите, сырое и нездоровое, но, в общем, довольно приличное для подземной тюрьмы. Дело не в этом, а в чрезвычайно важной тайне, которую я имею сообщить правительству. |
| "We are coming to the point," whispered the governor. | - Начинается, - сказал комендант на ухо инспектору. |
| "It is for that reason I am delighted to see you," continued the abbe, "although you have disturbed me in a most important calculation, which, if it succeeded, would possibly change Newton's system. | - Вот почему я очень рад вас видеть, - продолжал аббат, - хоть вы и помешали мне в очень важном вычислении, которое, если окажется успешным, быть может, изменит всю систему Ньютона. |
| Could you allow me a few words in private." | Могу я попросить у вас разрешения поговорить с вами наедине? |
| "What did I tell you?" said the governor. | - Что я вам говорил? - шепнул комендант инспектору. |
| "You knew him," returned the inspector with a smile. "What you ask is impossible, monsieur," continued he, addressing Faria. | - Вы хорошо знаете своих постояльцев, - отвечал инспектор улыбаясь, затем обратился к аббату: - Я не могу исполнить вашу просьбу. |
| "But," said the abbe, "I would speak to you of a large sum, amounting to five millions." | - Однако, если бы речь шла о том, чтобы доставить правительству возможность получить огромную сумму, пять миллионов, например? |
| "The very sum you named," whispered the inspector in his turn. | - Удивительно, - сказал инспектор, обращаясь к коменданту, - вы предсказали даже сумму. |
| "However," continued Faria, seeing that the inspector was about to depart, "it is not absolutely necessary for us to be alone; the governor can be present." | - Хорошо, - продолжал аббат, видя, что инспектор хочет уйти, - мы можем говорить и не наедине; господин комендант может присутствовать при нашей беседе. |
| "Unfortunately," said the governor, "I know beforehand what you are about to say; it concerns your treasures, does it not?" | - Дорогой мой, - перебил его комендант, - к сожалению, мы знаем наперед и наизусть все, что вы нам скажете. Речь идет о ваших сокровищах, да? |
| Faria fixed his eyes on him with an expression that would have convinced any one else of his sanity. | Фариа взглянул на насмешника глазами, в которых непредубежденный наблюдатель несомненно увидел бы трезвый ум и чистосердечие. |
| "Of course," said he; "of what else should I speak?" | - Разумеется, - сказал аббат, - о чем же другом могу я говорить? |
| "Mr. Inspector," continued the governor, "I can tell you the story as well as he, for it has been dinned in my ears for the last four or five years." | - Г осподин инспектор, - продолжал комендант, - я могу рассказать вам эту историю не хуже аббата; вот уже пять лет как я беспрестанно ее слышу. |
| "That proves," returned the abbe, "that you are like those of Holy Writ, who having ears hear not, and having eyes see not." | - Это доказывает, господин комендант, -проговорил аббат, - что вы принадлежите к тем людям, о которых в Писании сказано, что они имеют глаза и не видят, имеют уши и не слышат. |
| "My dear sir, the government is rich and does not want your treasures," replied the inspector; "keep them until you are liberated." | - Милостивый государь, - сказал инспектор, -государство богато и, слава богу, не нуждается в ваших деньгах; приберегите их до того времени, когда вас выпустят из тюрьмы. |
| The abbe's eyes glistened; he seized the inspector's hand. | Г лаза аббата расширились; он схватил инспектора за руку. |
| "But what if I am not liberated," cried he, "and am detained here until my death? this treasure will be lost. | - А если я не выйду из тюрьмы, - сказал он, - если меня вопреки справедливости оставят в этом подземелье, если я здесь умру, не завещав никому моей тайны, - значит, эти сокровища пропадут даром? |
| Had not government better profit by it? | Не лучше ли, чтобы ими воспользовалось правительство и я вместе с ним? |
| I will offer six millions, and I will content myself with the rest, if they will only give me my liberty." | Я согласен на шесть миллионов; да, я уступлю шесть миллионов и удовольствуюсь остальным, если меня выпустят на свободу. |
| "On my word," said the inspector in a low tone, "had I not been told beforehand that this man was mad, I should believe what he says." | - Честное слово, - сказал инспектор вполголоса, -если не знать, что это сумасшедший, можно подумать, что все это правда: с таким убеждением он говорит. |
| "I am not mad," replied Faria, with that acuteness of hearing peculiar to prisoners. "The treasure I speak of really exists, and I offer to sign an agreement with you, in which I promise to lead you to the spot where you shall dig; and if I deceive you, bring me here again,-I ask no more." | - Я не сумасшедший и говорю сущую правду, -отвечал Фариа, который, по тонкости слуха, свойственной узникам, слышал все, что сказал инспектор. - Клад, о котором я говорю, действительно существует, и я предлагаю вам заключить со мной договор, в силу которого вы поведете меня на место, назначенное мною, при нас произведут раскопки, и если я солгал, если ничего не найдут, если я сумасшедший, как вы говорите, тогда отведите меня опять сюда, в это подземелье, и я останусь здесь навсегда и здесь умру, не утруждая ни вас, ни кого бы то ни было моими просьбами. |
| The governor laughed. | Комендант засмеялся. |
| "Is the spot far from here?" | - А далеко отсюда ваш клад? - спросил он. |
| "A hundred leagues." | - Милях в ста отсюда, - сказал Фариа. |
| "It is not ill-planned," said the governor. "If all the prisoners took it into their heads to travel a hundred leagues, and their guardians consented to accompany them, they would have a capital chance of escaping." | - Недурно придумано, - сказал комендант. - Если бы все заключенные вздумали занимать тюремщиков прогулкою за сто миль и если бы тюремщики на это согласились, то для заключенных не было бы ничего легче, как бежать при первом удобном случае. А во время такой долгой прогулки случай, наверное, представился бы. |
| "The scheme is well known," said the inspector; "and the abbe's plan has not even the merit of originality." | - Это способ известный, - сказал инспектор, - и господин аббат не может даже похвалиться, что он его изобрел. |
| Then turning to Faria-"I inquired if you are well fed?" said he. | Затем, обращаясь к аббату, он сказал: - Я спрашивал вас, хорошо ли вас кормят? |
| "Swear to me," replied Faria, "to free me if what I tell you prove true, and I will stay here while you go to the spot." | - Милостивый государь, - отвечал Фариа, -поклянитесь Иисусом Христом, что вы меня освободите, если я сказал вам правду, и я укажу вам место, где зарыт клад. |
| "Are you well fed?" repeated the inspector. | - Хорошо ли вас кормят? - повторил инспектор. |
| "Monsieur, you run no risk, for, as I told you, I will stay here; so there is no chance of my escaping." | - При таком условии вы ничем не рискуете: и вы видите, что я не ищу случая бежать; я останусь в тюрьме, пока будут отыскивать клад. |
| "You do not reply to my question," replied the inspector impatiently. | - Вы не отвечаете на мой вопрос, - прервал инспектор с нетерпением. |
| "Nor you to mine," cried the abbe. | - А вы на мою просьбу! - воскликнул аббат. -Будьте же прокляты, как и все те безумцы, которые не хотели мне верить! |
| "You will not accept my gold; I will keep it for myself. You refuse me my liberty; God will give it me." | Вы не хотите моего золота - оно останется при мне; не хотите дать свободу - господь пошлет мне ее. Идите, мне больше нечего вам сказать. |
| And the abbe, casting away his coverlet, resumed his place, and continued his calculations. | И аббат, сбросив с плеч одеяло, поднял кусок известки, сел опять в круг и принялся за свои чертежи и вычисления. |
| "What is he doing there?" said the inspector. | - Что это он делает? - спросил инспектор, уходя. |
| "Counting his treasures," replied the governor. | - Считает свои сокровища, - отвечал комендант. |
| Faria replied to this sarcasm with a glance of profound contempt. | Фариа отвечал на эту насмешку взглядом, исполненным высшего презрения. |
| They went out. | Они вышли. |
| The turnkey closed the door behind them. | Сторож запер за ними дверь. |
| "He was wealthy once, perhaps?" said the inspector. | - Может быть, у него в самом деле были какие-нибудь сокровища, - сказал инспектор, поднимаясь по лестнице. |
| "Or dreamed he was, and awoke mad." | - Или он видел их во сне, - подхватил комендант, -и наутро проснулся сумасшедшим. |
| "After all," said the inspector, "if he had been rich, he would not have been here." | - Правда, - сказал инспектор с простодушием взяточника, - если бы он действительно был богат, то не попал бы в тюрьму. |
| So the matter ended for the Abbe Faria. | Этим кончилось дело для аббата Фариа. |
| He remained in his cell, and this visit only increased the belief in his insanity. | Он остался в тюрьме, и после этого посещения слава о его забавном сумасшествии еще более упрочилась. |
| Caligula or Nero, those treasure-seekers, those desirers of the impossible, would have accorded to the poor wretch, in exchange for his wealth, the liberty he so earnestly prayed for. | Калигула или Нерон, великие искатели кладов, мечтавшие о несбыточном, прислушались бы к словам этого несчастного человека и даровали бы ему воздух, о котором он просил, простор, которым он так дорожил, и свободу, за которую он предлагал столь высокую плату. |
| But the kings of modern times, restrained by the limits of mere probability, have neither courage nor desire. They fear the ear that hears their orders, and the eye that scrutinizes their actions. | Но владыки наших дней, ограниченные пределами вероятного, утратили волю к дерзаниям, они боятся уха, которое выслушивает их приказания, глаза, который следит за их действиями; они уже не чувствуют превосходства своей божественной природы, они - коронованные люди, и только. |
| Formerly they believed themselves sprung from Jupiter, and shielded by their birth; but nowadays they are not inviolable. | Некогда они считали или по крайней мере называли себя сынами Юпитера и кое в чем походили на своего бессмертного отца; не так легко проверить, что творится за облаками; ныне земные владыки досягаемы. |
| It has always been against the policy of despotic governments to suffer the victims of their persecutions to reappear. As the Inquisition rarely allowed its victims to be seen with their limbs distorted and their flesh lacerated by torture, so madness is always concealed in its cell, from whence, should it depart, it is conveyed to some gloomy hospital, where the doctor has no thought for man or mind in the mutilated being the jailer delivers to him. | Но так как деспотическое правительство всегда остерегается показывать при свете дня последствия тюрьмы и пыток, так как редки примеры, чтобы жертва любой инквизиции могла явить миру свои переломанные кости и кровоточащие раны, то и безумие, эта язва, порожденная в тюремной клоаке душевными муками, всегда заботливо прячется там, где оно возникло, а если оно и выходит оттуда, то его хоронят в какой-нибудь мрачной больнице, где врачи тщетно ищут человеческий облик и человеческую мысль в тех изуродованных останках, которые передают им тюремщики. |
| The very madness of the Abbe Faria, gone mad in prison, condemned him to perpetual captivity. | Аббат Фариа, потеряв рассудок в тюрьме, самым своим безумием был приговорен к пожизненному заключению. |
| The inspector kept his word with Dantes; he examined the register, and found the following note concerning him:- | Что же касается Дантеса, то инспектор сдержал данное ему слово. Возвратясь в кабинет коменданта, он потребовал арестантские списки. Заметка о Дантесе была следующего содержания: |
| Edmond Dantes: | Эдмон Дантес |
| Violent Bonapartist; took an active part in the return from Elba. | Отъявленный бонапартист; принимал деятельное участие в возвращении узурпатора с острова Эльба. |
| The greatest watchfulness and care to be exercised. | Соблюдать строжайшую тайну, держать под неослабным надзором. |
| This note was in a different hand from the rest, which showed that it had been added since his confinement. | Заметка была написана не тем почерком и не теми чернилами, что остальной список; это доказывало, что ее прибавили после заключения Дантеса в тюрьму. |
| The inspector could not contend against this accusation; he simply wrote,-"Nothing to be done." | Обвинение было так категорично, что нельзя было спорить против него; поэтому инспектор приписал: "Ничего нельзя сделать". |
| This visit had infused new vigor into Dantes; he had, till then, forgotten the date; but now, with a fragment of plaster, he wrote the date, 30th July, 1816, and made a mark every day, in order not to lose his reckoning again. | Посещение инспектора оживило Дантеса. С минуты заключения в тюрьму он забыл счет дням, но инспектор сказал ему число и месяц, и Дантес не забыл его. Куском известки, упавшим с потолка, он написал на стене: 30 июля 1816, и с тех пор каждый день делал отметку, чтобы не потерять счет времени. |
| Days and weeks passed away, then months-Dantes still waited; he at first expected to be freed in a fortnight. | Проходили дни, недели, месяцы. Дантес все ждал; сначала он назначил себе двухнедельный срок. |
| This fortnight expired, he decided that the inspector would do nothing until his return to Paris, and that he would not reach there until his circuit was finished, he therefore fixed three months; three months passed away, then six more. | Если бы даже инспектор проявил к его делу лишь половину того участия, которое он, по-видимому, выказал, то и в таком случае двух недель было достаточно. Когда эти две недели прошли, Дантес сказал себе, что нелепо было думать, будто инспектор займется его судьбой раньше, чем возвратится в Париж; а возвратится он в Париж только по окончании порученной ему ревизии, а ревизия эта может продлиться месяц или два. Поэтому он назначил новый срок - три месяца вместо двух недель. |
| Finally ten months and a half had gone by and no favorable change had taken place, and Dantes began to fancy the inspector's visit but a dream, an illusion of the brain. | Когда эти три месяца истекли, ему пришли на помощь новые соображения, и он дал себе полгода сроку; а по прошествии этого полугода оказалось, если подсчитать дни, что он ждал уже девять с половиной месяцев. За эти месяцы не произошло никакой перемены в его положении; он не получил ни одной утешительной вести; тюремщик по-прежнему был нем. Дантес перестал доверять своим чувствам, начал думать, что принял игру воображения за свидетельство памяти и что ангел-утешитель, явившийся в его тюрьму, слетел к нему на крыльях сновидения. |
| At the expiration of a year the governor was transferred; he had obtained charge of the fortress at Ham. He took with him several of his subordinates, and amongst them Dantes' jailer. | Через год коменданта сменили; ему поручили форт Г ам; он увез с собой кое-кого из подчиненных и в числе их тюремщика Дантеса. |
| A new governor arrived; it would have been too tedious to acquire the names of the prisoners; he learned their numbers instead. | Приехал новый комендант; ему показалось скучно запоминать арестантов по именам; он велел представить себе только их номера. |
| This horrible place contained fifty cells; their inhabitants were designated by the numbers of their cell, and the unhappy young man was no longer called Edmond Dantes-he was now number 34. | Эта страшная гостиница состояла из пятидесяти комнат; постояльцев начали обозначать номерами, и несчастный юноша лишился имени Эдмон и фамилии Дантес - он стал номером тридцать четвертым. |
| Chapter 15. | XV. |
| Number 34 and Number 27. | Номер 34 и номер 27 |
| Dantes passed through all the stages of torture natural to prisoners in suspense. | Дантес прошел через все муки, какие только переживают узники, забытые в тюрьме. |
| He was sustained at first by that pride of conscious innocence which is the sequence to hope; then he began to doubt his own innocence, which justified in some measure the governor's belief in his mental alienation; and then, relaxing his sentiment of pride, he addressed his supplications, not to God, but to man. God is always the last resource. | Он начал с гордости, которую порождают надежда и сознание своей невиновности; потом он стал сомневаться в своей невиновности, что до известной степени подтверждало теорию коменданта о сумасшествии; наконец, он упал с высоты своей гордыни, он стал умолять - еще не бога, но людей; бог - последнее прибежище. |
| Unfortunates, who ought to begin with God, do not have any hope in him till they have exhausted all other means of deliverance. | Человек в горе должен бы прежде всего обращаться к богу, но он делает это, только утратив все иные надежды. |
| Dantes asked to be removed from his present dungeon into another; for a change, however disadvantageous, was still a change, and would afford him some amusement. | Дантес просил, чтобы его перевели в другое подземелье, пусть еще более темное и сырое. Перемена, даже к худшему, все-таки была бы переменой и на несколько дней развлекла бы его. |
| He entreated to be allowed to walk about, to have fresh air, books, and writing materials. | Он просил, чтобы ему разрешили прогулку, он просил воздуха, книг, инструментов. |
| His requests were not granted, but he went on asking all the same. | Ему не дали ничего, но он продолжал просить. |
| He accustomed himself to speaking to the new jailer, although the latter was, if possible, more taciturn than the old one; but still, to speak to a man, even though mute, was something. | Он приучился говорить со своим тюремщиком, хотя новый был, если это возможно, еще немее старого; но поговорить с человеком, даже с немым, было все же отрадой. |
| Dantes spoke for the sake of hearing his own voice; he had tried to speak when alone, but the sound of his voice terrified him. | Дантес говорил, чтобы слышать собственный голос; он пробовал говорить в одиночестве, но тогда ему становилось страшно. |
| Often, before his captivity, Dantes' mind had revolted at the idea of assemblages of prisoners, made up of thieves, vagabonds, and murderers. | Часто в дни свободы воображение Дантеса рисовало ему страшные тюремные камеры, где бродяги, разбойники и убийцы в гнусном веселье празднуют страшную дружбу и справляют дикие оргии. |
| He now wished to be amongst them, in order to see some other face besides that of his jailer; he sighed for the galleys, with the infamous costume, the chain, and the brand on the shoulder. | Теперь он был бы рад попасть в один из таких вертепов, чтобы видеть хоть чьи-нибудь лица, кроме бесстрастного, безмолвного лица тюремщика, он жалел, что он не каторжник в позорном платье, с цепью на ногах и клеймом на плече. |
| The galley-slaves breathed the fresh air of heaven, and saw each other. They were very happy. | Каторжники - те хоть живут в обществе себе подобных, дышат воздухом, видят небо, -каторжники счастливцы. |
| He besought the jailer one day to let him have a companion, were it even the mad abbe. | Он стал молить тюремщика, чтобы ему дали товарища, кто бы он ни был, хотя бы того сумасшедшего аббата, о котором он слышал. |
| The jailer, though rough and hardened by the constant sight of so much suffering, was yet a man. | Под внешней суровостью тюремщика, даже самой грубой, всегда скрывается остаток человечности. |
| At the bottom of his heart he had often had a feeling of pity for this unhappy young man who suffered so; and he laid the request of number 34 before the governor; but the latter sapiently imagined that Dantes wished to conspire or attempt an escape, and refused his request. | Тюремщик Дантеса, хоть и не показывал вида, часто в душе жалел бедного юношу, так тяжело переносившего свое заточение; он передал коменданту просьбу номера 34; но комендант с осторожностью, достойной политического деятеля, вообразив, что Дантес хочет возмутить заключенных или заручиться товарищем для побега, отказал. |
| Dantes had exhausted all human resources, and he then turned to God. | Дантес истощил все человеческие средства. Поэтому он обратился к богу. |
| All the pious ideas that had been so long forgotten, returned; he recollected the prayers his mother had taught him, and discovered a new meaning in every word; for in prosperity prayers seem but a mere medley of words, until misfortune comes and the unhappy sufferer first understands the meaning of the sublime language in which he invokes the pity of heaven! | Тогда все благочестивые мысли, которыми живут несчастные, придавленные судьбою, оживили его душу; он вспомнил молитвы, которым его учила мать, и нашел в них смысл, дотоле ему неведомый; ибо для счастливых молитва остается однообразным и пустым набором слов, пока горе не вложит глубочайший смысл в проникновенные слова, которыми несчастные говорят с богом. |
| He prayed, and prayed aloud, no longer terrified at the sound of his own voice, for he fell into a sort of ecstasy. He laid every action of his life before the Almighty, proposed tasks to accomplish, and at the end of every prayer introduced the entreaty oftener addressed to man than to God: "Forgive us our trespasses as we forgive them that trespass against us." | Он молился не с усердием, а с неистовством. Молясь вслух, он уже не пугался своего голоса; он впадал в какое-то исступление при каждом слове, им произносимом, он видел бога; все события своей смиренной и загубленной жизни он приписывал воле могущественного бога, извлекал из них уроки, налагал на себя обеты и все молитвы заканчивал корыстными словами, с которыми человек гораздо чаще обращается к людям, чем к богу: и отпусти нам долги наши, как и мы отпускаем должникам нашим. |
| Yet in spite of his earnest prayers, Dantes remained a prisoner. | Несмотря на жаркие молитвы, Дантес остался в тюрьме. |
| Then gloom settled heavily upon him. | Тогда дух его омрачился, и словно туман застлал ему глаза. |
| Dantes was a man of great simplicity of thought, and without education; he could not, therefore, in the solitude of his dungeon, traverse in mental vision the history of the ages, bring to life the nations that had perished, and rebuild the ancient cities so vast and stupendous in the light of the imagination, and that pass before the eye glowing with celestial colors in Martin's Babylonian pictures. He could not do this, he whose past life was so short, whose present so melancholy, and his future so doubtful. Nineteen years of light to reflect upon in eternal darkness! | Дантес был человек простой, необразованный; наука не приподняла для него завесу, которая скрывает прошлое. Он не мог в уединении тюрьмы и в пустыне мысли воссоздать былые века, воскресить отжившие народы, возродить древние города, которые воображение наделяет величием и поэзией и которые проходят перед внутренним взором, озаренные небесным огнем, как вавилонские картины Мартина. [11] У Дантеса было только короткое прошлое, мрачное настоящее и неведомое будущее; девятнадцать светлых лет, о которых ему предстояло размышлять в бескрайней, быть может, ночи! |
| No distraction could come to his aid; his energetic spirit, that would have exalted in thus revisiting the past, was imprisoned like an eagle in a cage. | Поэтому он ничем не мог развлечься - его предприимчивый ум, который с такой радостью устремил бы свой полет сквозь века, был заключен в тесные пределы, как орел в клетку. |
| He clung to one idea-that of his happiness, destroyed, without apparent cause, by an unheard-of fatality; he considered and reconsidered this idea, devoured it (so to speak), as the implacable Ugolino devours the skull of Archbishop Roger in the Inferno of Dante. | И тогда он хватался за одну мысль, за мысль о своем счастье, разрушенном без причины, по роковому стечению обстоятельств; над этой мыслью он бился, выворачивал ее на все лады и, если можно так выразиться, впивался в нее зубами, как в дантовском аду безжалостный Уголино грызет череп архиепископа Руджиери. |
| Rage supplanted religious fervor. | Дантес имел лишь мимолетную веру, основанную на мысли о всемогуществе; он скоро потерял ее, как другие теряют ее, дождавшись успеха. Но только он успеха не дождался. Благочестие сменилось исступлением. |
| Dantes uttered blasphemies that made his jailer recoil with horror, dashed himself furiously against the walls of his prison, wreaked his anger upon everything, and chiefly upon himself, so that the least thing,-a grain of sand, a straw, or a breath of air that annoyed him, led to paroxysms of fury. | Он изрыгал богохульства, от которых тюремщик пятился в ужасе; он колотился головой о тюремные стены от малейшего беспокойства, причиненного ему какой-нибудь пылинкой, соломинкой, струей воздуха. |
| Then the letter that Villefort had showed to him recurred to his mind, and every line gleamed forth in fiery letters on the wall like the mene tekel upharsin of Belshazzar. | Донос, который он видел, который Вильфор ему показывал, который он держал в своих руках, беспрестанно вспоминался ему; каждая строка пылала огненными буквами на стене, как "Мене, Текел, Фарес"[12] Валтасара. |
| He told himself that it was the enmity of man, and not the vengeance of heaven, that had thus plunged him into the deepest misery. He consigned his unknown persecutors to the most horrible tortures he could imagine, and found them all insufficient, because after torture came death, and after death, if not repose, at least the boon of unconsciousness. | Он говорил себе, что ненависть людей, а не божия кара ввергла его в пропасть; он предавал этих неизвестных ему людей всем казням, какие только могло изобрести его пламенное воображение, и находил их слишком милостивыми и, главное, недостаточно продолжительными: ибо после казни наступает смерть, а в смерти - если не покой, то по крайней мере бесчувствие, похожее на покой. |
| By dint of constantly dwelling on the idea that tranquillity was death, and if punishment were the end in view other tortures than death must be invented, he began to reflect on suicide. | Беспрерывно, при мысли о своих врагах, повторяя себе, что смерть - это покой и что для жестокой кары должно казнить не смертью, он впал в угрюмое оцепенение, приходящее с мыслями о самоубийстве. |
| Unhappy he, who, on the brink of misfortune, broods over ideas like these! | Горе тому, кто на скорбном пути задержится на этих мрачных мыслях! |
| Before him is a dead sea that stretches in azure calm before the eye; but he who unwarily ventures within its embrace finds himself struggling with a monster that would drag him down to perdition. | Это - мертвое море, похожее на лазурь прозрачных вод, но в нем пловец чувствует, как ноги его вязнут в смолистой тине, которая притягивает его, засасывает и хоронит. |
| Once thus ensnared, unless the protecting hand of God snatch him thence, all is over, and his struggles but tend to hasten his destruction. | Если небо не подаст ему помощи, все кончено, и каждое усилие к спасению только еще глубже погружает его в смерть. |
| This state of mental anguish is, however, less terrible than the sufferings that precede or the punishment that possibly will follow. There is a sort of consolation at the contemplation of the yawning abyss, at the bottom of which lie darkness and obscurity. | И все же эта нравственная агония не так страшна, как муки, ей предшествующие, и как наказание, которое, быть может, последует за нею; в ней есть опьяняющее утешение, она показывает зияющую пропасть, но на дне пропасти - небытие. |
| Edmond found some solace in these ideas. All his sorrows, all his sufferings, with their train of gloomy spectres, fled from his cell when the angel of death seemed about to enter. | Эдмон нашел утешение в этой мысли; все его горести, все его страдания, вся вереница призраков, которую они влачили за собой, казалось, отлетели из того угла тюрьмы, куда ангел смерти готовился ступить своей легкой стопой. |
| Dantes reviewed his past life with composure, and, looking forward with terror to his future existence, chose that middle line that seemed to afford him a refuge. | Дантес взглянул на свою прошлую жизнь спокойно, на будущую - с ужасом и выбрал то, что казалось ему прибежищем. |
| "Sometimes," said he, "in my voyages, when I was a man and commanded other men, I have seen the heavens overcast, the sea rage and foam, the storm arise, and, like a monstrous bird, beating the two horizons with its wings. Then I felt that my vessel was a vain refuge, that trembled and shook before the tempest. Soon the fury of the waves and the sight of the sharp rocks announced the approach of death, and death then terrified me, and I used all my skill and intelligence as a man and a sailor to struggle against the wrath of God. | - Во время дальних плаваний, - говорил он себе, -когда я еще был человеком и когда этот человек, свободный и могущественный, отдавал другим людям приказания, которые тотчас же исполнялись, мне случалось видеть, как небо заволакивается тучами, волны вздымаются и бушуют, на краю неба возникает буря и, словно исполинский орел, машет крыльями над горизонтом, тогда я чувствовал, что мой корабль -утлое пристанище, ибо он трепетал и колыхался, словно перышко на ладони великана; под грозный грохот валов я смотрел на острые скалы, предвещавшие мне смерть, и смерть страшила меня, и я всеми силами старался отразить ее, и, собрав всю мощь человека и все умение моряка, я вступал в единоборство с богом!.. |
| But I did so because I was happy, because I had not courted death, because to be cast upon a bed of rocks and seaweed seemed terrible, because I was unwilling that I, a creature made for the service of God, should serve for food to the gulls and ravens. | Но тогда я был счастлив; тогда возвратиться к жизни значило возвратиться к счастью; та смерть была неведомой смертью, и я не выбирал ее; я не хотел уснуть навеки на ложе водорослей и камней и с негодованием думал о том, что я, сотворенный по образу и подобию божию, послужу пищей ястребам и чайкам. |
| But now it is different; I have lost all that bound me to life, death smiles and invites me to repose; I die after my own manner, I die exhausted and broken-spirited, as I fall asleep when I have paced three thousand times round my cell." | Иное дело теперь: я лишился всего, что привязывало меня к жизни; теперь смерть улыбается мне, как кормилица, убаюкивающая младенца; теперь я умираю добровольно, засыпаю усталый и разбитый, как засыпал после приступов отчаяния и бешенства, когда делал по три тысячи кругов в этом подземелье - тридцать тысяч шагов, около десяти лье! |
| No sooner had this idea taken possession of him than he became more composed, arranged his couch to the best of his power, ate little and slept less, and found existence almost supportable, because he felt that he could throw it off at pleasure, like a worn-out garment. | Когда эта мысль запала в душу Дантеса, он стал кротче, веселее; легче мирился с жесткой постелью и черным хлебом; ел мало, не спал вовсе и находил сносной эту жизнь, которую в любую минуту мог с себя сбросить, как сбрасывают изношенное платье. |
| Two methods of self-destruction were at his disposal. He could hang himself with his handkerchief to the window bars, or refuse food and die of starvation. | Было два способа умереть; один был весьма прост: привязать носовой платок к решетке окна и повеситься; другой состоял в том, чтобы только делать вид, что ешь, и умереть с голоду. |
| But the first was repugnant to him. Dantes had always entertained the greatest horror of pirates, who are hung up to the yard-arm; he would not die by what seemed an infamous death. | К первому способу Дантес чувствовал отвращение; он был воспитан в ненависти к пиратам, которых вешают на мачте; поэтому петля казалась ему позорной казнью, и он отверг ее. |
| He resolved to adopt the second, and began that day to carry out his resolve. | Он решился на второе средство и в тот же день начал приводить его в исполнение. |
| Nearly four years had passed away; at the end of the second he had ceased to mark the lapse of time. | Пока Дантес проходил через все эти мытарства, протекло около четырех лет. К концу второго года Дантес перестал делать отметки на стене и опять, как до посещения инспектора, потерял счет дням. |
| Dantes said, | Он сказал себе: |
| "I wish to die," and had chosen the manner of his death, and fearful of changing his mind, he had taken an oath to die. | "Я хочу умереть", - и сам избрал род смерти, тогда он тщательно все обдумал и, чтобы не отказаться от своего намерения, дал себе клятву умереть с голоду. |
| "When my morning and evening meals are brought," thought he, "I will cast them out of the window, and they will think that I have eaten them." | "Когда мне будут приносить обед или ужин, -решил он, - я стану бросать пищу за окно; будут думать, что я все съел". |
| He kept his word; twice a day he cast out, through the barred aperture, the provisions his jailer brought him-at first gayly, then with deliberation, and at last with regret. Nothing but the recollection of his oath gave him strength to proceed. | Так он и делал. Два раза в день в решетчатое отверстие, через которое он видел только клочок неба, он выбрасывал приносимую ему пищу, сначала весело, потом с раздумьем, наконец с сожалением; только воспоминание о клятве давало ему силу для страшного замысла. |
| Hunger made viands once repugnant, now acceptable; he held the plate in his hand for an hour at a time, and gazed thoughtfully at the morsel of bad meat, of tainted fish, of black and mouldy bread. | Эту самую пищу, которая прежде внушала ему отвращение, острозубый голод рисовал ему заманчивой на вид и восхитительно пахнущей; иногда он битый час держал в руках тарелку и жадными глазами смотрел на гнилую говядину или на вонючую рыбу и кусок черного заплесневелого хлеба. |
| It was the last yearning for life contending with the resolution of despair; then his dungeon seemed less sombre, his prospects less desperate. He was still young-he was only four or five and twenty-he had nearly fifty years to live. | И последние проблески жизни инстинктивно сопротивлялись в нем и иногда брали верх над его решимостью. Тогда тюрьма казалась ему не столь уже мрачной, судьба его - не столь отчаянной; он еще молод, ему, вероятно, не больше двадцати пяти, двадцати шести лет, ему осталось еще жить лет пятьдесят, а значит, вдвое больше того, что он прожил. |
| What unforseen events might not open his prison door, and restore him to liberty? | За этот бесконечный срок любые события могли сорвать тюремные двери, проломить стены замка Иф и возвратить ему свободу. |
| Then he raised to his lips the repast that, like a voluntary Tantalus, he refused himself; but he thought of his oath, and he would not break it. | Тогда он подносил ко рту пищу, в которой, добровольный Тантал, он себе отказывал; но тотчас вспоминал данную клятву и, боясь пасть в собственных глазах, собирал все свое мужество и крепился. |
| He persisted until, at last, he had not sufficient strength to rise and cast his supper out of the loophole. | Непреклонно и безжалостно гасил он в себе искры жизни, и настал день, когда у него не хватило сил встать и бросить ужин в окно. |
| The next morning he could not see or hear; the jailer feared he was dangerously ill. Edmond hoped he was dying. | На другой день он ничего не видел, едва слышал. Тюремщик решил, что он тяжело болен; Эдмон надеялся на скорую смерть. |
| Thus the day passed away. | Так прошел день. |
| Edmond felt a sort of stupor creeping over him which brought with it a feeling almost of content; the gnawing pain at his stomach had ceased; his thirst had abated; when he closed his eyes he saw myriads of lights dancing before them like the will-o'-the-wisps that play about the marshes. It was the twilight of that mysterious country called Death! | Эдмон чувствовал, что им овладевает какое-то смутное оцепенение, впрочем, довольно приятное. Резь в желудке почти прошла; жажда перестала мучить; когда он закрывал глаза, перед ним кружился рой блестящих точек, похожих на огоньки, блуждающие по ночам над болотами, -это была заря той неведомой страны, которую называют смертью. |
| Suddenly, about nine o'clock in the evening, Edmond heard a hollow sound in the wall against which he was lying. | Вдруг вечером, часу в девятом, он услышал глухой шум за стеной, у которой стояла его койка. |
| So many loathsome animals inhabited the prison, that their noise did not, in general, awake him; but whether abstinence had quickened his faculties, or whether the noise was really louder than usual, Edmond raised his head and listened. | Столько омерзительных тварей возилось в этой тюрьме, что мало-помалу Эдмон привык спать, не смущаясь такими пустяками; но на этот раз, потому ли, что его чувства были обострены голодом, или потому, что шум был громче обычного, или, наконец, потому, что в последние мгновения жизни все приобретает значимость, Эдмон поднял голову и прислушался. |
| It was a continual scratching, as if made by a huge claw, a powerful tooth, or some iron instrument attacking the stones. | То было равномерное поскребывание по камню, производимое либо огромным когтем, либо могучим зубом, либо каким-нибудь орудием. |
| Although weakened, the young man's brain instantly responded to the idea that haunts all prisoners-liberty! | Мысль, никогда не покидающая заключенных, -свобода! - мгновенно пронзила затуманенный мозг Дантеса. |
| It seemed to him that heaven had at length taken pity on him, and had sent this noise to warn him on the very brink of the abyss. | Этот звук донесся до него в ту самую минуту, когда все звуки должны были навсегда умолкнуть для него, и он невольно подумал, что бог наконец сжалился над его страданиями и посылает ему этот шум, чтобы остановить его у края могилы, в которой он уже стоял одной ногой. |
| Perhaps one of those beloved ones he had so often thought of was thinking of him, and striving to diminish the distance that separated them. | Как знать, может быть, кто-нибудь из его друзей, кто-нибудь из тех дорогих его сердцу, о которых он думал до изнеможения, сейчас печется о нем и пытается уменьшить разделяющее их расстояние? |
| No, no, doubtless he was deceived, and it was but one of those dreams that forerun death! | Не может быть, вероятно, ему просто почудилось, и это только сон, реющий на пороге смерти. |
| Edmond still heard the sound. | Но Эдмон все же продолжал прислушиваться. |
| It lasted nearly three hours; he then heard a noise of something falling, and all was silent. | Поскребывание длилось часа три. Потом Эдмон услышал, как что-то посыпалось, после чего все стихло. |
| Some hours afterwards it began again, nearer and more distinct. | Через несколько часов звук послышался громче и ближе. |
| Edmond was intensely interested. Suddenly the jailer entered. | Эдмон мысленно принимал участие в этой работе и уже не чувствовал себя столь одиноким; и вдруг вошел тюремщик. |
| For a week since he had resolved to die, and during the four days that he had been carrying out his purpose, Edmond had not spoken to the attendant, had not answered him when he inquired what was the matter with him, and turned his face to the wall when he looked too curiously at him; but now the jailer might hear the noise and put an end to it, and so destroy a ray of something like hope that soothed his last moments. | Прошла неделя с тех пор, как Дантес решил умереть, уже четыре дня он ничего не ел; за это время он ни разу не заговаривал с тюремщиком, не отвечал, когда тот спрашивал, чем он болен, и отворачивался к стене, когда тот смотрел на него слишком пристально. Но теперь все изменилось: тюремщик мог услышать глухой шум, насторожиться, прекратить его и разрушить последний проблеск смутной надежды, одна мысль о которой оживила умирающего Дантеса. |
| The jailer brought him his breakfast. | Тюремщик принес завтрак. |
| Dantes raised himself up and began to talk about everything; about the bad quality of the food, about the coldness of his dungeon, grumbling and complaining, in order to have an excuse for speaking louder, and wearying the patience of his jailer, who out of kindness of heart had brought broth and white bread for his prisoner. | Дантес приподнялся на постели и, возвысив голос, начал говорить о чем попало - о дурной пище, о сырости; он роптал и бранился, чтобы иметь предлог кричать во все горло, к великой досаде тюремщика, который только что выпросил для больного тарелку бульона и свежий хлеб. |
| Fortunately, he fancied that Dantes was delirious; and placing the food on the rickety table, he withdrew. | К счастью, он решил, что Дантес бредит, поставил, как всегда, завтрак на хромоногий стол и вышел. |
| Edmond listened, and the sound became more and more distinct. | Эдмон вздохнул свободно и с радостью принялся слушать. Шум стал настолько отчетлив, что он уже слышал его, не напрягая слуха. |
| "There can be no doubt about it," thought he; "it is some prisoner who is striving to obtain his freedom. | - Нет сомнения, - сказал он себе, - раз этот шум продолжается и днем, то это, верно, какой-нибудь несчастный заключенный вроде меня трудится ради своего освобождения. |
| Oh, if I were only there to help him!" | Если бы я был подле него, как бы я помогал ему! |
| Suddenly another idea took possession of his mind, so used to misfortune, that it was scarcely capable of hope-the idea that the noise was made by workmen the governor had ordered to repair the neighboring dungeon. | Потом внезапная догадка черной тучей затмила зарю надежды; ум, привыкший к несчастью, лишь с трудом давал веру человеческой радости. Он почти не сомневался, что это стучат рабочие, присланные комендантом для какой-нибудь починки в соседней камере. |
| It was easy to ascertain this; but how could he risk the question? | Удостовериться в этом было не трудно, но как решиться задать вопрос? |
| It was easy to call his jailer's attention to the noise, and watch his countenance as he listened; but might he not by this means destroy hopes far more important than the short-lived satisfaction of his own curiosity? | Конечно, проще всего было бы подождать тюремщика, указать ему на шум и посмотреть, с каким выражением он будет его слушать; но не значило ли это ради мимолетного удовлетворения рисковать, быть может, спасением?.. |
| Unfortunately, Edmond's brain was still so feeble that he could not bend his thoughts to anything in particular. | Голова Эдмона шла кругом; он так ослабел, что мысли его растекались, точно туман, и он не мог сосредоточить их на одном предмете. |
| He saw but one means of restoring lucidity and clearness to his judgment. He turned his eyes towards the soup which the jailer had brought, rose, staggered towards it, raised the vessel to his lips, and drank off the contents with a feeling of indescribable pleasure. | Эдмон видел только одно средство возвратить ясность своему уму: он обратил глаза на еще не остывший завтрак, оставленный тюремщиком на столе, встал, шатаясь, добрался до него, взял чашку, поднес к губам и выпил бульон с чувством неизъяснимого блаженства. |
| He had often heard that shipwrecked persons had died through having eagerly devoured too much food. | У него хватило твердости удовольствоваться этим; он слышал, что, когда моряки, подобранные в море после кораблекрушения, с жадностью набрасывались на пищу, они умирали от этого. |
| Edmond replaced on the table the bread he was about to devour, and returned to his couch-he did not wish to die. | Эдмон положил на стол хлеб, который поднес было ко рту, и снова лег. Он уже не хотел умирать. |
| He soon felt that his ideas became again collected-he could think, and strengthen his thoughts by reasoning. | Вскоре он почувствовал, что ум его проясняется, мысли его, смутные, почти безотчетные, снова начали выстраиваться в положенном порядке на той волшебной шахматной доске, где одно лишнее поле, быть может, предопределяет превосходство человека над животными. Он мог уже мыслить и подкреплять свою мысль логикой. |
| Then he said to himself, | Итак, он сказал себе: |
| "I must put this to the test, but without compromising anybody. | - Надо попытаться узнать, никого не выдав. |
| If it is a workman, I need but knock against the wall, and he will cease to work, in order to find out who is knocking, and why he does so; but as his occupation is sanctioned by the governor, he will soon resume it. | Если тот, кто там скребется, просто рабочий, то мне стоит только постучать в стену, и он тотчас же прекратит работу и начнет гадать, кто стучит и зачем. Но так как работа его не только дозволенная, но и предписанная, то он опять примется за нее. |
| If, on the contrary, it is a prisoner, the noise I make will alarm him, he will cease, and not begin again until he thinks every one is asleep." | Если же, напротив, это заключенный, то мой стук испугает его; он побоится, что его поймают за работой, бросит долбить и примется за дело не раньше вечера, когда, по его мнению, все лягут спать. |
| Edmond rose again, but this time his legs did not tremble, and his sight was clear; he went to a corner of his dungeon, detached a stone, and with it knocked against the wall where the sound came. | Эдмон тотчас же встал с койки. Ноги уже не подкашивались, в глазах не рябило. Он пошел в угол камеры, вынул из стены камень, подточенный сыростью, и ударил им в стену, по тому самому месту, где стук слышался всего отчетливее. |
| He struck thrice. At the first blow the sound ceased, as if by magic. | При первом же ударе стук прекратился, словно по волшебству. |
| Edmond listened intently; an hour passed, two hours passed, and no sound was heard from the wall-all was silent there. | Эдмон весь превратился в слух. Прошел час, прошло два часа - ни звука. Удар Эдмона породил за стеной мертвое молчание. |
| Full of hope, Edmond swallowed a few mouthfuls of bread and water, and, thanks to the vigor of his constitution, found himself well-nigh recovered. | Окрыленный надеждой, Эдмон поел немного хлеба, выпил глоток воды и благодаря могучему здоровью, которым наградила его природа, почти восстановил силы. |
| The day passed away in utter silence-night came without recurrence of the noise. | День прошел, молчание не прерывалось. Пришла ночь, но стук не возобновлялся. |
| "It is a prisoner," said Edmond joyfully. | "Это заключенный", - подумал Эдмон с невыразимой радостью. Он уже не чувствовал апатии; жизнь пробудилась в нем с новой силой -она стала деятельной. |
| The night passed in perfect silence. | Ночь прошла в полной тишине. |
| Edmond did not close his eyes. | Всю эту ночь Эдмон не смыкал глаз. |
| In the morning the jailer brought him fresh provisions-he had already devoured those of the previous day; he ate these listening anxiously for the sound, walking round and round his cell, shaking the iron bars of the loophole, restoring vigor and agility to his limbs by exercise, and so preparing himself for his future destiny. | Настало утро; тюремщик принес завтрак. Дантес уже съел остатки вчерашнего обеда и с жадностью принялся за еду. Он напряженно прислушивался, не возобновится ли стук, трепетал при мысли, что, быть может, он прекратился навсегда, делал по десять, по двенадцать лье в своей темнице, по целым часам тряс железную решетку окна, старался давно забытыми упражнениями возвратить упругость и силу своим мышцам, чтобы быть во всеоружии для смертельной схватки с судьбой; так борец, выходя на арену, натирает тело маслом и разминает руки. |
| At intervals he listened to learn if the noise had not begun again, and grew impatient at the prudence of the prisoner, who did not guess he had been disturbed by a captive as anxious for liberty as himself. | Иногда он останавливался и слушал, не раздастся ли стук, досадуя на осторожность узника, который не догадывался, что его работа была прервана другим таким же узником, столь же пламенно жаждавшим освобождения. |
| Three days passed-seventy-two long tedious hours which he counted off by minutes! | Прошло три дня, семьдесят два смертельных часа, отсчитанных минута за минутой! |
| At length one evening, as the jailer was visiting him for the last time that night, Dantes, with his ear for the hundredth time at the wall, fancied he heard an almost imperceptible movement among the stones. | Наконец однажды вечером, после ухода тюремщика, когда Дантес в сотый раз прикладывал ухо к стене, ему показалось, будто едва приметное содрогание глухо отдается в его голове, прильнувшей к безмолвным камням. |
| He moved away, walked up and down his cell to collect his thoughts, and then went back and listened. | Дантес отодвинулся, чтобы вернуть равновесие своему потрясенному мозгу, обошел несколько раз вокруг камеры и опять приложил ухо к прежнему месту. |
| The matter was no longer doubtful. Something was at work on the other side of the wall; the prisoner had discovered the danger, and had substituted a lever for a chisel. | Сомнения не было: за стеною что-то происходило; по-видимому, узник понял, что прежний способ опасен, и избрал другой; чтобы спокойнее продолжать работу, он, вероятно, заменил долото рычагом. |
| Encouraged by this discovery, Edmond determined to assist the indefatigable laborer. | Ободренный своим открытием, Эдмон решил помочь неутомимому труженику. |
| He began by moving his bed, and looked around for anything with which he could pierce the wall, penetrate the moist cement, and displace a stone. | Он отодвинул свою койку, потому что именно за ней, как ему казалось, совершалось дело освобождения, и стал искать глазами, чем бы расковырять стену, отбить сырую известку и вынуть камень. |
| He saw nothing, he had no knife or sharp instrument, the window grating was of iron, but he had too often assured himself of its solidity. | Но у него ничего не было, ни ножа, ни острого орудия; были железные прутья решетки; но он так часто убеждался в ее крепости, что не стоило и пытаться расшатать ее. |
| All his furniture consisted of a bed, a chair, a table, a pail, and a jug. | Вся обстановка его камеры состояла из кровати, стула, стола, ведра и кувшина. |
| The bed had iron clamps, but they were screwed to the wood, and it would have required a screw-driver to take them off. | У кровати были железные скобы, но они были привинчены к дереву винтами. Требовалась отвертка, чтобы удалить винты и снять скобы. |
| The table and chair had nothing, the pail had once possessed a handle, but that had been removed. | У стола и стула - ничего, у ведра прежде была ручка, но и ту сняли. |
| Dantes had but one resource, which was to break the jug, and with one of the sharp fragments attack the wall. | Дантесу оставалось одно: разбить кувшин и работать его остроконечными черепками. |
| He let the jug fall on the floor, and it broke in pieces. | Он бросил кувшин на пол: кувшин разлетелся вдребезги. |
| Dantes concealed two or three of the sharpest fragments in his bed, leaving the rest on the floor. | Дантес выбрал два-три острых черепка, спрятал их в тюфяк, а прочие оставил на полу. |
| The breaking of his jug was too natural an accident to excite suspicion. | Разбитый кувшин - дело обыкновенное, он не мог навести на подозрения. |
| Edmond had all the night to work in, but in the darkness he could not do much, and he soon felt that he was working against something very hard; he pushed back his bed, and waited for day. | Эдмон мог бы работать всю ночь; но в темноте дело шло плохо; действовать приходилось ощупью и вскоре он заметил, что его жалкий инструмент тупится о твердый камень. Он опять придвинул кровать к стене и решил дождаться дня. Вместе с надеждой к нему вернулось и терпение. |
| All night he heard the subterranean workman, who continued to mine his way. | Всю ночь он прислушивался к подземной работе, которая шла за стеной, не прекращаясь до самого утра. |
| Day came, the jailer entered. Dantes told him that the jug had fallen from his hands while he was drinking, and the jailer went grumblingly to fetch another, without giving himself the trouble to remove the fragments of the broken one. | Настало утро; когда явился тюремщик, Дантес сказал ему, что он вечером захотел напиться и кувшин выпал у него из рук и разбился. Тюремщик, ворча, пошел за новым кувшином, не подобрав даже черепков. |
| He returned speedily, advised the prisoner to be more careful, and departed. | Вскоре он воротился, посоветовал быть поосторожнее и вышел. |
| Dantes heard joyfully the key grate in the lock; he listened until the sound of steps died away, and then, hastily displacing his bed, saw by the faint light that penetrated into his cell, that he had labored uselessly the previous evening in attacking the stone instead of removing the plaster that surrounded it. | С невыразимой радостью Дантес услышал лязг замка; а прежде при этом звуке у него каждый раз сжималось сердце. Едва затихли шаги тюремщика, как он бросился к кровати, отодвинул ее и при свете бледного луча солнца, проникавшего в его подземелье, увидел, что напрасно трудился полночи, - он долбил камень, тогда как следовало скрести вокруг него. |
| The damp had rendered it friable, and Dantes was able to break it off-in small morsels, it is true, but at the end of half an hour he had scraped off a handful; a mathematician might have calculated that in two years, supposing that the rock was not encountered, a passage twenty feet long and two feet broad, might be formed. | Сырость размягчила известку. Сердце у Дантеса радостно забилось, когда он увидел, что штукатурка поддается; правда, она отваливалась кусками не больше песчинки, но все же за четверть часа Дантес отбил целую горсть. Математик мог бы сказать ему, что, работая таким образом года два, можно, если не наткнуться на скалу, прорыть ход в два квадратных фута длиною в двадцать футов. |
| The prisoner reproached himself with not having thus employed the hours he had passed in vain hopes, prayer, and despondency. | И Дантес горько пожалел, что не употребил на эту работу минувшие бесконечные часы, которые были потрачены даром на пустые надежды, молитвы и отчаяния. |
| During the six years that he had been imprisoned, what might he not have accomplished? | За шесть лет, что он сидел в этом подземелье, какую работу, даже самую кропотливую, не успел бы он кончить! Эта мысль удвоила его рвение. |
| In three days he had succeeded, with the utmost precaution, in removing the cement, and exposing the stone-work. | В три дня, работая с неимоверными предосторожностями, он сумел отбить всю штукатурку и обнажить камень. |
| The wall was built of rough stones, among which, to give strength to the structure, blocks of hewn stone were at intervals imbedded. | Стена была сложена из бутового камня, среди которого местами, для большей крепости, были вставлены каменные плиты. |
| It was one of these he had uncovered, and which he must remove from its socket. | Одну такую плиту он и обнажил, и теперь ее надо было расшатать. |
| Dantes strove to do this with his nails, but they were too weak. | Дантес попробовал пустить в дело ногти, но оказалось, что это бесполезно. |
| The fragments of the jug broke, and after an hour of useless toil, he paused. | Когда он вставлял в щели черепки и пытался действовать ими как рычагом, они ломались. Напрасно промучившись целый час, Дантес в отчаянии бросил работу. |
| Was he to be thus stopped at the beginning, and was he to wait inactive until his fellow workman had completed his task? | Неужели ему придется отказаться от всех попыток и ждать в бездействии, пока сосед сам закончит работу? |
| Suddenly an idea occurred to him-he smiled, and the perspiration dried on his forehead. | Вдруг ему пришла в голову новая мысль; он встал и улыбнулся, вытирая вспотевший лоб. |
| The jailer always brought Dantes' soup in an iron saucepan; this saucepan contained soup for both prisoners, for Dantes had noticed that it was either quite full, or half empty, according as the turnkey gave it to him or to his companion first. | Каждый день тюремщик приносил ему суп в жестяной кастрюле. В этой кастрюле, по-видимому, носили суп и другому арестанту: Дантес заметил, что она бывала либо полна, либо наполовину пуста, смотря по тому, начинал тюремщик раздачу пищи с него или с его соседа. |
| The handle of this saucepan was of iron; Dantes would have given ten years of his life in exchange for it. | У кастрюли была железная ручка; эта-то железная ручка и нужна была Дантесу, и он с радостью отдал бы за нее десять лет жизни. |
| The jailer was accustomed to pour the contents of the saucepan into Dantes' plate, and Dantes, after eating his soup with a wooden spoon, washed the plate, which thus served for every day. | Тюремщик, как всегда, вылил содержимое кастрюли в тарелку Дантеса. Эту тарелку, выхлебав суп деревянной ложкой, Дантес сам вымывал каждый день. |
| Now when evening came Dantes put his plate on the ground near the door; the jailer, as he entered, stepped on it and broke it. | Вечером Дантес поставил тарелку на пол, на полпути от двери к столу; тюремщик, войдя в камеру, наступил на нее, и тарелка разбилась. |
| This time he could not blame Dantes. He was wrong to leave it there, but the jailer was wrong not to have looked before him. | На этот раз Дантеса ни в чем нельзя было упрекнуть; он напрасно оставил тарелку на полу, это правда, но и тюремщик был виноват, потому что не смотрел себе под ноги. |
| The jailer, therefore, only grumbled. Then he looked about for something to pour the soup into; Dantes' entire dinner service consisted of one plate-there was no alternative. | Тюремщик только проворчал; потом поискал глазами, куда бы вылить суп, но вся посуда Дантеса состояла из одной этой тарелки. |
| "Leave the saucepan," said Dantes; "you can take it away when you bring me my breakfast." | - Оставьте кастрюлю, - сказал Дантес, - возьмете ее завтра, когда принесете мне завтрак. |
| This advice was to the jailer's taste, as it spared him the necessity of making another trip. | Такой совет понравился тюремщику; это избавляло его от необходимости подняться наверх, спуститься и снова подняться. |
| He left the saucepan. | Он оставил кастрюлю. |
| Dantes was beside himself with joy. | Дантес затрепетал от радости. |
| He rapidly devoured his food, and after waiting an hour, lest the jailer should change his mind and return, he removed his bed, took the handle of the saucepan, inserted the point between the hewn stone and rough stones of the wall, and employed it as a lever. | Он быстро съел суп и говядину, которую, по тюремному обычаю, клали прямо в суп. Потом, выждав целый час, чтобы убедиться, что тюремщик не передумал, он отодвинул кровать, взял кастрюлю, всунул конец железной ручки в щель, пробитую им в штукатурке, между плитой и соседними камнями, и начал действовать ею как рычагом. |
| A slight oscillation showed Dantes that all went well. | Легкое сотрясение стены показало Дантесу, что дело идет на лад. |
| At the end of an hour the stone was extricated from the wall, leaving a cavity a foot and a half in diameter. | И действительно, через час камень был вынут; в стене осталась выемка фута в полтора в диаметре. |
| Dantes carefully collected the plaster, carried it into the corner of his cell, and covered it with earth. | Дантес старательно собрал куски известки, перенес их в угол, черепком кувшина наскоблил сероватой земли и прикрыл ею известку. |
| Then, wishing to make the best use of his time while he had the means of labor, he continued to work without ceasing. | Потом, чтобы не потерять ни минуты этой ночи, во время которой благодаря случаю или, вернее, своей изобретательности он мог пользоваться драгоценным инструментом, он с остервенением продолжал работу. |
| At the dawn of day he replaced the stone, pushed his bed against the wall, and lay down. | Как только рассвело, он вложил камень обратно в отверстие, придвинул кровать к стене и лег спать. |
| The breakfast consisted of a piece of bread; the jailer entered and placed the bread on the table. | Завтрак состоял из куска хлеба. Тюремщик вошел и положил кусок хлеба на стол. |
| "Well, don't you intend to bring me another plate?" said Dantes. | - Вы не принесли мне другой тарелки? - спросил Дантес. |
| "No," replied the turnkey; "you destroy everything. First you break your jug, then you make me break your plate; if all the prisoners followed your example, the government would be ruined. | - Нет, не принес, - отвечал тюремщик, - вы все бьете; вы разбили кувшин; по вашей вине я разбил вашу тарелку; если бы все заключенные столько ломали, правительство не могло бы их содержать. |
| I shall leave you the saucepan, and pour your soup into that. So for the future I hope you will not be so destructive." | Вам оставят кастрюлю и будут наливать в нее суп; может быть, тогда вы перестанете бить посуду. |
| Dantes raised his eyes to heaven and clasped his hands beneath the coverlet. | Дантес поднял глаза к небу и молитвенно сложил руки под одеялом. |
| He felt more gratitude for the possession of this piece of iron than he had ever felt for anything. | Этот кусок железа, который очутился в его руках, пробудил в его сердце такой порыв благодарности, какого он никогда еще не чувствовал, даже в минуты величайшего счастья. |
| He had noticed, however, that the prisoner on the other side had ceased to labor; no matter, this was a greater reason for proceeding-if his neighbor would not come to him, he would go to his neighbor. | Только одно огорчало его. Он заметил, что с тех пор как он начал работать, того, другого, не стало слышно. Но из этого отнюдь не следовало, что он должен отказаться от своего намерения; если сосед не идет к нему, он сам придет к соседу. |
| All day he toiled on untiringly, and by the evening he had succeeded in extracting ten handfuls of plaster and fragments of stone. | Весь день он работал без передышки; к вечеру благодаря новому инструменту он извлек из стены десять с лишним горстей щебня и известки. |
| When the hour for his jailer's visit arrived, Dantes straightened the handle of the saucepan as well as he could, and placed it in its accustomed place. | Когда настал час обеда, он выпрямил, как мог, искривленную ручку и поставил на место кастрюлю. |
| The turnkey poured his ration of soup into it, together with the fish-for thrice a week the prisoners were deprived of meat. | Тюремщик влил в нее обычную порцию супа с говядиной или, вернее, с рыбой, потому что день был постный, а заключенных три раза в неделю заставляли поститься. |
| This would have been a method of reckoning time, had not Dantes long ceased to do so. | Это тоже могло бы служить Дантесу календарем, если бы он давно не бросил считать дни. |
| Having poured out the soup, the turnkey retired. | Тюремщик налил суп и вышел. |
| Dantes wished to ascertain whether his neighbor had really ceased to work. | На этот раз Дантес решил удостовериться, точно ли его сосед перестал работать. |
| He listened-all was silent, as it had been for the last three days. | Он принялся слушать. Все было тихо, как в те три дня, когда работа была приостановлена. |
| Dantes sighed; it was evident that his neighbor distrusted him. | Дантес вздохнул; очевидно, сосед опасался его. |
| However, he toiled on all the night without being discouraged; but after two or three hours he encountered an obstacle. | Однако он не пал духом и продолжал работать; но, потрудившись часа три, наткнулся на препятствие. |
| The iron made no impression, but met with a smooth surface; Dantes touched it, and found that it was a beam. | Железная ручка не забирала больше, а скользила по гладкой поверхности. Дантес ощупал стену руками и понял, что уперся в балку. |
| This beam crossed, or rather blocked up, the hole Dantes had made; it was necessary, therefore, to dig above or under it. | Она загораживала все отверстие, сделанное им. Теперь надо было рыть выше или ниже балки. |
| The unhappy young man had not thought of this. | Несчастный юноша и не подумал о возможности такого препятствия. |
| "O my God, my God!" murmured he, "I have so earnestly prayed to you, that I hoped my prayers had been heard. | - Боже мой, боже мой! - вскричал он. - Я так молил тебя, я надеялся, что ты услышишь мои мольбы! |
| After having deprived me of my liberty, after having deprived me of death, after having recalled me to existence, my God, have pity on me, and do not let me die in despair!" | Боже, ты отнял у меня приволье жизни, отнял покой смерти, воззвал меня к существованию, так сжалься надо мной, боже, не дай мне умереть в отчаянии! |
| "Who talks of God and despair at the same time?" said a voice that seemed to come from beneath the earth, and, deadened by the distance, sounded hollow and sepulchral in the young man's ears. | - Кто в таком порыве говорит о боге и об отчаянии? - произнес голос, доносившийся словно из-под земли; заглушенный толщею стен, он прозвучал в ушах узника, как зов из могилы. |
| Edmond's hair stood on end, and he rose to his knees. | Эдмон почувствовал, что у него волосы становятся дыбом; не вставая с колен, он попятился от стены. |
| "Ah," said he, "I hear a human voice." | - Я слышу человеческий голос! - прошептал он. |
| Edmond had not heard any one speak save his jailer for four or five years; and a jailer is no man to a prisoner-he is a living door, a barrier of flesh and blood adding strength to restraints of oak and iron. | В продолжение четырех-пяти лет Эдмон слышал только голос тюремщика, а для узника тюремщик - не человек; это живая дверь вдобавок к дубовой двери, это живой прут вдобавок к железным прутьям. |
| "In the name of heaven," cried Dantes, "speak again, though the sound of your voice terrifies me. | - Ради бога, - вскричал Дантес, - говорите, говорите еще, хоть голос ваш и устрашил меня. |
| Who are you?" | Кто вы? |
| "Who are you?" said the voice. | - А вы кто? - спросил голос. |
| "An unhappy prisoner," replied Dantes, who made no hesitation in answering. | - Несчастный узник, - не задумываясь, отвечал Дантес. |
| "Of what country?" | - Какой нации? |
| "A Frenchman." | - Француз. |
| "Your name?" | - Ваше имя? |
| "Edmond Dantes." | - Эдмон Дантес. |
| "Your profession?" | - Ваше звание? |
| "A sailor." | - Моряк. |
| "How long have you been here?" | - Как давно вы здесь? |
| "Since the 28th of February, 1815." | - С двадцать восьмого февраля тысяча восемьсот пятнадцатого года. |
| "Your crime?" | - За что? |
| "I am innocent." | - Я невиновен. |
| "But of what are you accused?" | - Но в чем вас обвиняют? |
| "Of having conspired to aid the emperor's return." | - В участии в заговоре с целью возвращения императора. |
| "What! | - Как! |
| For the emperor's return?-the emperor is no longer on the throne, then?" | Возвращение императора? Разве император больше не на престоле? |
| "He abdicated at Fontainebleau in 1814, and was sent to the Island of Elba. | - Он отрекся в Фонтенбло в тысяча восемьсот четырнадцатом году и был отправлен на остров Эльба. |
| But how long have you been here that you are ignorant of all this?" | Но вы сами - как давно вы здесь, что вы этого не знаете? |
| "Since 1811." | - С тысяча восемьсот одиннадцатого года. |
| Dantes shuddered; this man had been four years longer than himself in prison. | Дантес вздрогнул. Этот человек находился в тюрьме четырьмя годами дольше, чем он. |
| "Do not dig any more," said the voice; "only tell me how high up is your excavation?" | - Хорошо, бросьте рыть, - торопливо заговорил голос. - Но скажите мне только, на какой высоте отверстие, которое вы вырыли? |
| "On a level with the floor." | - Вровень с землей. |
| "How is it concealed?" | - Чем оно скрыто? |
| "Behind my bed." | - Моей кроватью. |
| "Has your bed been moved since you have been a prisoner?" | - Двигали вашу кровать за то время, что вы в тюрьме? |
| "No." | - Ни разу. |
| "What does your chamber open on?" | - Куда выходит ваша комната? |
| "A corridor." | - В коридор. |
| "And the corridor?" | - А коридор? |
| "On a court." | - Ведет во двор. |
| "Alas!" murmured the voice. | - Какое несчастье! - произнес голос. - Боже мой! |
| "Oh, what is the matter?" cried Dantes. | Что такое? - спросил Дантес. |
| "I have made a mistake owing to an error in my plans. I took the wrong angle, and have come out fifteen feet from where I intended. I took the wall you are mining for the outer wall of the fortress." | - Я ошибся; несовершенство моего плана ввело меня в заблуждение; отсутствие циркуля меня погубило; ошибка в одну линию на плане составила пятнадцать футов в действительности; я принял вашу стену за наружную стену крепости! |
| "But then you would be close to the sea?" | - Но ведь вы дорылись бы до моря? |
| "That is what I hoped." | - Я этого и хотел. |
| "And supposing you had succeeded?" | - И если бы вам удалось... |
| "I should have thrown myself into the sea, gained one of the islands near here-the Isle de Daume or the Isle de Tiboulen-and then I should have been safe." | - Я бросился бы вплавь, доплыл до одного из островов, окружающих замок Иф, до острова Дом, или до Тибулена, или до берега и был бы спасен. |
| "Could you have swum so far?" | - Разве вы могли бы переплыть такое пространство? |
| "Heaven would have given me strength; but now all is lost." | - Господь дал бы мне силу. А теперь все погибло. |
| "All?" | - Все? |
| "Yes; stop up your excavation carefully, do not work any more, and wait until you hear from me." | - Все. Заделайте отверстие как можно осторожнее, не ройте больше, ничего не делайте и ждите известий от меня. |
| "Tell me, at least, who you are?" | - Да кто вы?.. Скажите мне по крайней мере, кто вы? |
| "I am-I am No. 27." | - Я... я - номер двадцать седьмой. |
| "You mistrust me, then," said Dantes. | - Вы мне не доверяете? - спросил Дантес. |
| Edmond fancied he heard a bitter laugh resounding from the depths. | Горький смех долетел до его ушей. |
| "Oh, I am a Christian," cried Dantes, guessing instinctively that this man meant to abandon him. "I swear to you by him who died for us that naught shall induce me to breathe one syllable to my jailers; but I conjure you do not abandon me. | - Я добрый христианин! - вскричал он, инстинктивно почувствовав, что неведомый собеседник хочет покинуть его. - И я клянусь богом, что я скорее дам себя убить, чем открою хоть тень правды вашим и моим палачам. |
| If you do, I swear to you, for I have got to the end of my strength, that I will dash my brains out against the wall, and you will have my death to reproach yourself with." | Но ради самого неба не лишайте меня вашего присутствия, вашего голоса; или, клянусь вам, я размозжу себе голову о стену, ибо силы мои приходят к концу, и смерть моя ляжет на вашу совесть. |
| "How old are you? | - Сколько вам лет? |
| Your voice is that of a young man." | Судя по голосу, вы молоды. |
| "I do not know my age, for I have not counted the years I have been here. | - Я не знаю, сколько мне лет, потому что я потерял здесь счет времени. |
| All I do know is, that I was just nineteen when I was arrested, the 28th of February, 1815." | Знаю только, что, когда меня арестовали, двадцать восьмого февраля тысяча восемьсот пятнадцатого года, мне было неполных девятнадцать. |
| "Not quite twenty-six!" murmured the voice; "at that age he cannot be a traitor." | - Так вам нет еще двадцати шести лет, - сказал голос. - В эти годы еще нельзя быть предателем. |
| "Oh, no, no," cried Dantes. | - Нет! Нет! |
| "I swear to you again, rather than betray you, I would allow myself to be hacked in pieces!" | Клянусь вам! - повторил Дантес. - Я уже сказал вам и еще раз скажу, что скорее меня изрежут на куски, чем я вас выдам. |
| "You have done well to speak to me, and ask for my assistance, for I was about to form another plan, and leave you; but your age reassures me. I will not forget you. Wait." | - Вы хорошо сделали, что поговорили со мной, хорошо сделали, что попросили меня, а то я уже собирался составить другой план и хотел отдалиться от вас. Но ваш возраст меня успокаивает, я приду к вам, ждите меня. |
| "How long?" | - Когда? |
| "I must calculate our chances; I will give you the signal." | - Это надо высчитать; я подам вам знак. |
| "But you will not leave me; you will come to me, or you will let me come to you. | - Но вы меня не покинете, вы не оставите меня одного, вы придете ко мне или позволите мне прийти к вам? |
| We will escape, and if we cannot escape we will talk; you of those whom you love, and I of those whom I love. | Мы убежим вместе, а если нельзя бежать, будем говорить - вы о тех, кого любите, я - о тех, кого я люблю. |
| You must love somebody?" | Вы же любите кого-нибудь? |
| "No, I am alone in the world." | - Я один на свете. |
| "Then you will love me. If you are young, I will be your comrade; if you are old, I will be your son. | - Так вы полюбите меня: если вы молоды, я буду вашим товарищем; если вы старик, я буду вашим сыном. |
| I have a father who is seventy if he yet lives; I only love him and a young girl called Mercedes. | У меня есть отец, которому теперь семьдесят лет, если он жив; я любил только его и девушку, которую звали Мерседес. |
| My father has not yet forgotten me, I am sure, but God alone knows if she loves me still; I shall love you as I loved my father." | Отец не забыл меня, в этом я уверен; но она... как знать, вспоминает ли она обо мне! Я буду любить вас, как любил отца. |
| "It is well," returned the voice; "to-morrow." | - Хорошо, - сказал узник, - до завтра. |
| These few words were uttered with an accent that left no doubt of his sincerity; Dantes rose, dispersed the fragments with the same precaution as before, and pushed his bed back against the wall. | Эти слова прозвучали так, что Дантес сразу поверил им; больше ему ничего не было нужно; он встал, спрятал, как всегда, извлеченный из стены мусор и придвинул кровать к стене. |
| He then gave himself up to his happiness. | Потом он безраздельно отдался своему счастью. |
| He would no longer be alone. He was, perhaps, about to regain his liberty; at the worst, he would have a companion, and captivity that is shared is but half captivity. | Теперь уж он, наверное, не будет один; а может быть, удастся и бежать. Если он даже останется в тюрьме, у него все же будет товарищ; разделенная тюрьма - это уже только наполовину тюрьма. |
| Plaints made in common are almost prayers, and prayers where two or three are gathered together invoke the mercy of heaven. | Жалобы, произносимые сообща, - почти молитвы; молитвы, воссылаемые вдвоем, - почти благодать. |
| All day Dantes walked up and down his cell. | Весь день Дантес прошагал взад и вперед по своему подземелью. Радость душила его. |
| He sat down occasionally on his bed, pressing his hand on his heart. | Иногда он садился на постель, прижимая руку к груди. |
| At the slightest noise he bounded towards the door. | При малейшем шуме в коридоре он подбегал к двери. |
| Once or twice the thought crossed his mind that he might be separated from this unknown, whom he loved already; and then his mind was made up-when the jailer moved his bed and stooped to examine the opening, he would kill him with his water jug. | То и дело его охватывал страх, как бы его не разлучили с этим человеком, которого он не знал, но уже любил, как друга. И он решил: если тюремщик отодвинет кровать и наклонится, чтобы рассмотреть отверстие, он размозжит ему голову камнем, на котором стоит кувшин с водой. |
| He would be condemned to die, but he was about to die of grief and despair when this miraculous noise recalled him to life. | Его приговорят к смерти, он это знал; но разве он не умирал от тоски и отчаяния в ту минуту, когда услыхал этот волшебный стук, возвративший его к жизни? |
| The jailer came in the evening. | Вечером пришел тюремщик. |
| Dantes was on his bed. It seemed to him that thus he better guarded the unfinished opening. | Дантес лежал на кровати; ему казалось, что так он лучше охраняет недоделанное отверстие. |
| Doubtless there was a strange expression in his eyes, for the jailer said, | Вероятно, он странными глазами посмотрел на докучливого посетителя, потому что тот сказал ему: |
| "Come, are you going mad again?" | - Что? Опять с ума сходите? |
| Dantes did not answer; he feared that the emotion of his voice would betray him. | Дантес не отвечал. Он боялся, что его дрожащий голос выдаст его. |
| The jailer went away shaking his head. | Тюремщик вышел, покачивая головой. |
| Night came; Dantes hoped that his neighbor would profit by the silence to address him, but he was mistaken. | Когда наступила ночь, Дантес надеялся, что сосед его воспользуется тишиной и мраком для продолжения начатого разговора; но он ошибся: ночь прошла, ни единым звуком не успокоив его лихорадочного ожидания. |
| The next morning, however, just as he removed his bed from the wall, he heard three knocks; he threw himself on his knees. | Но наутро, после посещения тюремщика, отодвинув кровать от стены, он услышал три мерных удара; он бросился на колени. |
| "Is it you?" said he; "I am here." | - Это вы? - спросил он. - Я здесь. |
| "Is your jailer gone?" | - Ушел тюремщик? - спросил голос. |
| "Yes," said Dantes; "he will not return until the evening; so that we have twelve hours before us." "I can work, then?" said the voice. | - Ушел, - отвечал Дантес, - и придет только вечером; в нашем распоряжении двенадцать часов. - Так можно действовать? - спросил голос. |
| "Oh, yes, yes; this instant, I entreat you." | - Да, да, скорее, сию минуту, умоляю вас! |
| In a moment that part of the floor on which Dantes was resting his two hands, as he knelt with his head in the opening, suddenly gave way; he drew back smartly, while a mass of stones and earth disappeared in a hole that opened beneath the aperture he himself had formed. | Тотчас же земля, на которую Дантес опирался обеими руками, подалась под ним; он отпрянул, и в тот же миг груда земли и камней посыпалась в яму, открывшуюся под вырытым им отверстием. |
| Then from the bottom of this passage, the depth of which it was impossible to measure, he saw appear, first the head, then the shoulders, and lastly the body of a man, who sprang lightly into his cell. | Тогда из темной ямы, глубину которой он не мог измерить глазом, показалась голова, плечи и, наконец, весь человек, который не без ловкости выбрался из пролома. |
| Chapter 16. | XVI. |
| A Learned Italian. | Итальянский ученый |
| Seizing in his arms the friend so long and ardently desired, Dantes almost carried him towards the window, in order to obtain a better view of his features by the aid of the imperfect light that struggled through the grating. | Дантес сжал в своих объятиях этого нового друга, так давно и с таким нетерпением ожидаемого, и подвел его к окну, чтобы слабый свет, проникавший в подземелье, мог осветить его всего. |
| He was a man of small stature, with hair blanched rather by suffering and sorrow than by age. He had a deep-set, penetrating eye, almost buried beneath the thick gray eyebrow, and a long (and still black) beard reaching down to his breast. His thin face, deeply furrowed by care, and the bold outline of his strongly marked features, betokened a man more accustomed to exercise his mental faculties than his physical strength. | Это был человек невысокого роста, с волосами, поседевшими не столько от старости, сколько от горя, с проницательными глазами, скрытыми под густыми седеющими бровями, и с черной еще бородой, доходившей до середины груди; худоба его лица, изрытого глубокими морщинами, смелые и выразительные черты изобличали в нем человека, более привыкшего упражнять свои духовные силы, нежели физические. |
| Large drops of perspiration were now standing on his brow, while the garments that hung about him were so ragged that one could only guess at the pattern upon which they had originally been fashioned. | По лбу его струился пот. Что касается его одежды, то не было никакой возможности угадать ее первоначальный покрой; от нее остались одни лохмотья. |
| The stranger might have numbered sixty or sixty-five years; but a certain briskness and appearance of vigor in his movements made it probable that he was aged more from captivity than the course of time. | На вид ему казалось не менее шестидесяти пяти лет, движения его были еще достаточно энергичны, чтобы предположить, что причина его дряхлости не возраст, что, быть может, он еще не так стар и лишь изнурен долгим заточением. |
| He received the enthusiastic greeting of his young acquaintance with evident pleasure, as though his chilled affections were rekindled and invigorated by his contact with one so warm and ardent. | Ему была, видимо, приятна восторженная радость молодого человека; казалось, его оледенелая душа на миг согрелась и оттаяла, соприкоснувшись с пламенной душой Дантеса. |
| He thanked him with grateful cordiality for his kindly welcome, although he must at that moment have been suffering bitterly to find another dungeon where he had fondly reckoned on discovering a means of regaining his liberty. | Он тепло поблагодарил его за радушный прием, хоть и велико было его разочарование, когда он нашел только другую темницу там, где думал найти свободу. |
| "Let us first see," said he, "whether it is possible to remove the traces of my entrance here-our future tranquillity depends upon our jailers being entirely ignorant of it." | - Прежде всего, - сказал он, - посмотрим, нельзя ли скрыть от наших сторожей следы моего подкопа. Все будущее наше спокойствие зависит от этого. |
| Advancing to the opening, he stooped and raised the stone easily in spite of its weight; then, fitting it into its place, he said,- | Он нагнулся к отверстию, поднял камень и без особого труда, несмотря на его тяжесть, вставил на прежнее место. |
| "You removed this stone very carelessly; but I suppose you had no tools to aid you." | - Вы вынули этот камень довольно небрежно, -сказал он, покачав головой. - Разве у вас нет инструментов? |
| "Why," exclaimed Dantes, with astonishment, "do you possess any?" | - А у вас есть? - спросил Дантес с удивлением. |
| "I made myself some; and with the exception of a file, I have all that are necessary,-a chisel, pincers, and lever." | - Я себе кое-какие смастерил. Кроме напильника, у меня есть все, что нужно: долото, клещи, рычаг. |
| "Oh, how I should like to see these products of your industry and patience." | - Как я хотел бы взглянуть на эти плоды вашего терпения и искусства, - сказал Дантес. |
| "Well, in the first place, here is my chisel." | - Извольте - вот долото. |
| So saying, he displayed a sharp strong blade, with a handle made of beechwood. | И он показал железную полоску, крепкую и отточенную, с буковой рукояткой. |
| "And with what did you contrive to make that?" inquired Dantes. | - Из чего вы это сделали? - спросил Дантес. |
| "With one of the clamps of my bedstead; and this very tool has sufficed me to hollow out the road by which I came hither, a distance of about fifty feet." | - Из скобы моей кровати. Этим орудием я и прорыл себе дорогу, по которой пришел сюда, почти пятьдесят футов. |
| "Fifty feet!" responded Dantes, almost terrified. | - Пятьдесят футов! - вскричал Дантес с ужасом. |
| "Do not speak so loud, young man-don't speak so loud. It frequently occurs in a state prison like this, that persons are stationed outside the doors of the cells purposely to overhear the conversation of the prisoners." | - Говорите тише, молодой человек, говорите тише; у дверей заключенных часто подслушивают. |
| "But they believe I am shut up alone here." | - Да ведь знают, что я один. |
| "That makes no difference." | - Все равно. |
| "And you say that you dug your way a distance of fifty feet to get here?" | - И вы говорите, что прорыли дорогу в пятьдесят футов? |
| "I do; that is about the distance that separates your chamber from mine; only, unfortunately, I did not curve aright; for want of the necessary geometrical instruments to calculate my scale of proportion, instead of taking an ellipsis of forty feet, I made it fifty. | - Да, приблизительно такое расстояние отделяет мою камеру от вашей; только я неверно вычислил кривую, потому что у меня не было геометрических приборов, чтобы установить масштаб; вместо сорока футов по эллипсу оказалось пятьдесят. |
| I expected, as I told you, to reach the outer wall, pierce through it, and throw myself into the sea; I have, however, kept along the corridor on which your chamber opens, instead of going beneath it. | Я думал, как уже говорил вам, добраться до наружной стены, пробить ее и броситься в море. |
| My labor is all in vain, for I find that the corridor looks into a courtyard filled with soldiers." | Я рыл вровень с коридором, куда выходит ваша камера, вместо того чтобы пройти под ним; все мои труды пропали даром, потому что коридор ведет во двор, полный стражи. |
| "That's true," said Dantes; "but the corridor you speak of only bounds one side of my cell; there are three others-do you know anything of their situation?" | - Это правда, - сказал Дантес, - но коридор идет только вдоль одной стороны моей камеры, а ведь у нее четыре стороны. |
| "This one is built against the solid rock, and it would take ten experienced miners, duly furnished with the requisite tools, as many years to perforate it. This adjoins the lower part of the governor's apartments, and were we to work our way through, we should only get into some lock-up cellars, where we must necessarily be recaptured. | - Разумеется; но вот эту стену образует утес; десять рудокопов, со всеми необходимыми орудиями, едва ли пробьют этот утес в десять лет; та стена упирается в фундамент помещения коменданта; через нее мы попадем в подвал, без сомнения, запираемый на ключ, и нас поймают; а эта стена выходит... Постойте!.. |
| The fourth and last side of your cell faces on-faces on-stop a minute, now where does it face?" | Куда же выходит эта стена? |
| The wall of which he spoke was the one in which was fixed the loophole by which light was admitted to the chamber. This loophole, which gradually diminished in size as it approached the outside, to an opening through which a child could not have passed, was, for better security, furnished with three iron bars, so as to quiet all apprehensions even in the mind of the most suspicious jailer as to the possibility of a prisoner's escape. | В этой стене была пробита бойница, через которую проникал свет; бойница эта, суживаясь, шла сквозь толщу стены: в нее не протискался бы и ребенок; тем не менее ее защищали три ряда железных прутьев, так что самый подозрительный тюремщик мог не опасаться побега. |
| As the stranger asked the question, he dragged the table beneath the window. | Гость, задав вопрос, подвинул стол к окну. |
| "Climb up," said he to Dantes. | - Становитесь на стол, - сказал он Дантесу. |
| The young man obeyed, mounted on the table, and, divining the wishes of his companion, placed his back securely against the wall and held out both hands. | Дантес повиновался, взобрался на стол и, угадав намерение товарища, уперся спиной в стену и подставил обе ладони. |
| The stranger, whom as yet Dantes knew only by the number of his cell, sprang up with an agility by no means to be expected in a person of his years, and, light and steady on his feet as a cat or a lizard, climbed from the table to the outstretched hands of Dantes, and from them to his shoulders; then, bending double, for the ceiling of the dungeon prevented him from holding himself erect, he managed to slip his head between the upper bars of the window, so as to be able to command a perfect view from top to bottom. | Тогда старик, который назвал себя номером своей камеры и настоящего имени которого Дантес еще не знал, проворнее, чем от него можно было ожидать, с легкостью кошки или ящерицы взобрался сначала на стол, потом со стола на ладони Дантеса, а оттуда на его плечи; согнувшись, потому что низкий свод мешал ему выпрямиться, он просунул голову между прутьями и посмотрел вниз. |
| An instant afterwards he hastily drew back his head, saying, | Через минуту он быстро высвободил голову. |
| "I thought so!" and sliding from the shoulders of Dantes as dextrously as he had ascended, he nimbly leaped from the table to the ground. | - Ого! - сказал он. - Я так и думал. И он спустился с плеч Дантеса на стол, а со стола соскочил на пол. |
| "What was it that you thought?" asked the young man anxiously, in his turn descending from the table. | - Что такое? - спросил Дантес с беспокойством, спрыгнув со стола вслед за ним. |
| The elder prisoner pondered the matter. | Старик задумался. |
| "Yes," said he at length, "it is so. This side of your chamber looks out upon a kind of open gallery, where patrols are continually passing, and sentries keep watch day and night." | - Да, - сказал он. - Так и есть; четвертая стена вашей камеры выходит на наружную галерею, нечто вроде круговой дорожки, где ходят патрули и стоят часовые. |
| "Are you quite sure of that?" | - Вы в этом уверены? |
| "Certain. I saw the soldier's shape and the top of his musket; that made me draw in my head so quickly, for I was fearful he might also see me." | - Я видел кивер солдата и кончик его ружья; я потому и отдернул голову, чтобы он меня не заметил. |
| "Well?" inquired Dantes. | - Так что же? - сказал Дантес. |
| "You perceive then the utter impossibility of escaping through your dungeon?" | - Вы сами видите, через вашу камеру бежать невозможно. |
| "Then," pursued the young man eagerly- | - Что ж тогда? - продолжал Дантес. |
| "Then," answered the elder prisoner, "the will of God be done!" and as the old man slowly pronounced those words, an air of profound resignation spread itself over his careworn countenance. | - Тогда, - сказал старик, - да будет воля божия! И выражение глубокой покорности легло на его лицо. |
| Dantes gazed on the man who could thus philosophically resign hopes so long and ardently nourished with an astonishment mingled with admiration. | Дантес с восхищением посмотрел на человека, так спокойно отказывавшегося от надежды, которую он лелеял столько лет. |
| "Tell me, I entreat of you, who and what you are?" said he at length; "never have I met with so remarkable a person as yourself." | - Теперь скажите мне, кто вы? - спросил Дантес. |
| "Willingly," answered the stranger; "if, indeed, you feel any curiosity respecting one, now, alas, powerless to aid you in any way." | - Что ж, пожалуй, если вы все еще хотите этого теперь, когда я ничем не могу быть вам полезен. |
| "Say not so; you can console and support me by the strength of your own powerful mind. Pray let me know who you really are?" | - Вы можете меня утешить и поддержать, потому что вы кажетесь мне сильнейшим из сильных. |
| The stranger smiled a melancholy smile. | Узник горько улыбнулся. |
| "Then listen," said he. "I am the Abbe Faria, and have been imprisoned as you know in this Chateau d'If since the year 1811; previously to which I had been confined for three years in the fortress of Fenestrelle. | - Я аббат Фариа, - сказал он, - и сижу в замке Иф, как вы знаете, с тысяча восемьсот одиннадцатого года; но перед тем я просидел три года в Фенестрельской крепости. |
| In the year 1811 I was transferred to Piedmont in France. | В тысяча восемьсот одиннадцатом году меня перевели из Пьемонта во Францию. |
| It was at this period I learned that the destiny which seemed subservient to every wish formed by Napoleon, had bestowed on him a son, named king of Rome even in his cradle. | Тут я узнал, что судьба, тогда, казалось, покорная Наполеону, послала ему сына и что этот сын в колыбели наречен римским королем. |
| I was very far then from expecting the change you have just informed me of; namely, that four years afterwards, this colossus of power would be overthrown. | Тогда я не предвидел того, что узнал от вас; не воображал, что через четыре года исполин будет свергнут. |
| Then who reigns in France at this moment-Napoleon II?" | Кто же теперь царствует во Франции? Наполеон Второй? |
| "No, Louis XVIII." | - Нет, Людовик Восемнадцатый. |
| "The brother of Louis XVII.! | - Людовик Восемнадцатый, брат Людовика Шестнадцатого! |
| How inscrutable are the ways of providence-for what great and mysterious purpose has it pleased heaven to abase the man once so elevated, and raise up him who was so abased?" | Пути провидения неисповедимы. С какой целью унизило оно того, кто был им вознесен, и вознесло того, кто был им унижен? |
| Dantes' whole attention was riveted on a man who could thus forget his own misfortunes while occupying himself with the destinies of others. | Дантес не сводил глаз с этого человека, который, забывая о собственной участи, размышлял об участи мира. |
| "Yes, yes," continued he, "'Twill be the same as it was in England. After Charles I., Cromwell; after Cromwell, Charles II., and then James II., and then some son-in-law or relation, some Prince of Orange, a stadtholder who becomes a king. Then new concessions to the people, then a constitution, then liberty. | - Да, да, - продолжал тот, - как в Англии: после Карла Первого - Кромвель; после Кромвеля - Карл Второй и, быть может, после Якова Второго -какой-нибудь шурин или другой родич, какой-нибудь принц Оранский; бывший штатгальтер станет королем, и тогда опять -уступки народу, конституция, свобода! |
| Ah, my friend!" said the abbe, turning towards Dantes, and surveying him with the kindling gaze of a prophet, "you are young, you will see all this come to pass." | Вы это еще увидите, молодой человек, - сказал он, поворачиваясь к Дантесу и глядя на него вдохновенным взором горящих глаз, какие, должно быть, бывали у пророков. - Вы еще молоды, вы это увидите! |
| "Probably, if ever I get out of prison!" | - Да, если выйду отсюда. |
| "True," replied Faria, "we are prisoners; but I forget this sometimes, and there are even moments when my mental vision transports me beyond these walls, and I fancy myself at liberty." | - Правда, - отвечал аббат Фариа. - Мы в заточении, бывают минуты, когда я об этом забываю и думаю, что свободен, потому что глаза мои проникают сквозь стены тюрьмы. |
| "But wherefore are you here?" | - Но за что же вас заточили? |
| "Because in 1807 I dreamed of the very plan Napoleon tried to realize in 1811; because, like Machiavelli, I desired to alter the political face of Italy, and instead of allowing it to be split up into a quantity of petty principalities, each held by some weak or tyrannical ruler, I sought to form one large, compact, and powerful empire; and, lastly, because I fancied I had found my Caesar Borgia in a crowned simpleton, who feigned to enter into my views only to betray me. | - Меня? За то, что я в тысяча восемьсот седьмом году мечтал о том, что Наполеон хотел осуществить в тысяча восемьсот одиннадцатом; за то, что я, как Макиавелли, вместо мелких княжеств, гнездящихся в Италии и управляемых слабыми деспотами, хотел видеть единую, великую державу, целостную и мощную; за то, что мне показалось, будто я нашел своего Цезаря Борджиа в коронованном глупце, который притворялся, что согласен со мной, чтобы легче предать меня. |
| It was the plan of Alexander VI. and Clement VII., but it will never succeed now, for they attempted it fruitlessly, and Napoleon was unable to complete his work. Italy seems fated to misfortune." | Это был замысел Александра Шестого и Климента Седьмого; он обречен на неудачу, они тщетно брались за его осуществление, и даже Наполеон не сумел завершить его; поистине над Италией тяготеет проклятие! |
| And the old man bowed his head. | Старик опустил голову на грудь. |
| Dantes could not understand a man risking his life for such matters. Napoleon certainly he knew something of, inasmuch as he had seen and spoken with him; but of Clement VII. and Alexander VI. he knew nothing. | Дантесу было непонятно, как может человек рисковать жизнью из таких побуждений; правда, если он знал Наполеона, потому что видел его и говорил с ним, то о Клименте Седьмом и Александре Шестом он не имел ни малейшего представления. |
| "Are you not," he asked, "the priest who here in the Chateau d'If is generally thought to be-ill?" | - Не вы ли, - спросил Дантес, начиная разделять всеобщее мнение в замке Иф, - не вы ли тот священник, которого считают... больным? |
| "Mad, you mean, don't you?" | - Сумасшедшим, хотите вы сказать? |
| "I did not like to say so," answered Dantes, smiling. | - Я не осмелился, - сказал Дантес с улыбкой. |
| "Well, then," resumed Faria with a bitter smile, "let me answer your question in full, by acknowledging that I am the poor mad prisoner of the Chateau d'If, for many years permitted to amuse the different visitors with what is said to be my insanity; and, in all probability, I should be promoted to the honor of making sport for the children, if such innocent beings could be found in an abode devoted like this to suffering and despair." | - Да, - промолвил Фариа с горьким смехом, - да, меня считают сумасшедшим; я уже давно служу посмешищем для жителей этого замка и потешал бы детей, если бы в этой обители безысходного горя были дети. |
| Dantes remained for a short time mute and motionless; at length he said,-"Then you abandon all hope of escape?" | Дантес стоял неподвижно и молчал. - Так вы отказываетесь от побега? - спросил он. |
| "I perceive its utter impossibility; and I consider it impious to attempt that which the Almighty evidently does not approve." | - Я убедился, что бежать невозможно, предпринимать невозможное - значит восставать против бога. |
| "Nay, be not discouraged. | - Зачем отчаиваться? |
| Would it not be expecting too much to hope to succeed at your first attempt? | Желать немедленной удачи - это тоже значит требовать от провидения слишком многого. |
| Why not try to find an opening in another direction from that which has so unfortunately failed?" | Разве нельзя начать подкоп в другом направлении? |
| "Alas, it shows how little notion you can have of all it has cost me to effect a purpose so unexpectedly frustrated, that you talk of beginning over again. | - Да знаете ли вы, чего мне стоил этот подкоп? |
| In the first place, I was four years making the tools I possess, and have been two years scraping and digging out earth, hard as granite itself; then what toil and fatigue has it not been to remove huge stones I should once have deemed impossible to loosen. | Знаете ли вы, что я четыре года потратил на одни инструменты? Знаете ли вы, что я два года рыл землю, твердую, как гранит? |
| Whole days have I passed in these Titanic efforts, considering my labor well repaid if, by night-time I had contrived to carry away a square inch of this hard-bound cement, changed by ages into a substance unyielding as the stones themselves; then to conceal the mass of earth and rubbish I dug up, I was compelled to break through a staircase, and throw the fruits of my labor into the hollow part of it; but the well is now so completely choked up, that I scarcely think it would be possible to add another handful of dust without leading to discovery. | Знаете ли вы, что я вытаскивал камни, которые прежде не мог бы сдвинуть с места; что я целые дни проводил в этой титанической работе; что иной раз, вечером, я считал себя счастливым, если мне удавалось отбить квадратный дюйм затвердевшей, как камень, известки? Знаете ли вы, что, для того чтобы прятать землю и камни, которые я выкапывал, мне пришлось пробить стену и сбрасывать все это под лестницу и что теперь там все полно доверху, так что мне некуда было бы девать горсть пыли? |
| Consider also that I fully believed I had accomplished the end and aim of my undertaking, for which I had so exactly husbanded my strength as to make it just hold out to the termination of my enterprise; and now, at the moment when I reckoned upon success, my hopes are forever dashed from me. | Знаете ли вы, что я уже думал, что достиг цели моих трудов, чувствовал, что моих сил хватит только на то, чтобы кончить работу, и вдруг бог не только отодвигает эту цель, но и переносит ее неведомо куда? |
| No, I repeat again, that nothing shall induce me to renew attempts evidently at variance with the Almighty's pleasure." | Нет! Я вам сказал и повторю еще раз: отныне я и пальцем не шевельну, ибо господу угодно, чтобы я был навеки лишен свободы! |
| Dantes held down his head, that the other might not see how joy at the thought of having a companion outweighed the sympathy he felt for the failure of the abbe's plans. | Эдмон опустил голову, чтобы не показать старику, что радость иметь его своим товарищем мешает ему в должной мере сочувствовать горю узника, которому не удалось бежать. |
| The abbe sank upon Edmond's bed, while Edmond himself remained standing. | Аббат Фариа опустился на постель. |
| Escape had never once occurred to him. | Эдмон никогда не думал о побеге. |
| There are, indeed, some things which appear so impossible that the mind does not dwell on them for an instant. | Иные предприятия кажутся столь несбыточными, что даже не приходит в голову браться за них; какой-то инстинкт заставляет избегать их. |
| To undermine the ground for fifty feet-to devote three years to a labor which, if successful, would conduct you to a precipice overhanging the sea-to plunge into the waves from the height of fifty, sixty, perhaps a hundred feet, at the risk of being dashed to pieces against the rocks, should you have been fortunate enough to have escaped the fire of the sentinels; and even, supposing all these perils past, then to have to swim for your life a distance of at least three miles ere you could reach the shore-were difficulties so startling and formidable that Dantes had never even dreamed of such a scheme, resigning himself rather to death. | Прорыть пятьдесят футов под землей, посвятить этому труду три года, чтобы дорыться, в случае удачи, до отвесного обрыва над морем; броситься с высоты в пятьдесят, шестьдесят, а то и сто футов, чтобы размозжить себе голову об утесы, если раньше не убьет пуля часового, а если удастся избежать всех этих опасностей, проплыть целую милю, - этого было больше чем достаточно, чтобы покориться неизбежности, и мы убедились, что эта покорность привела Дантеса на порог смерти. |
| But the sight of an old man clinging to life with so desperate a courage, gave a fresh turn to his ideas, and inspired him with new courage. | Но, увидев старика, который цеплялся за жизнь с такой энергией и подавал пример отчаянной решимости, Дантес стал размышлять и измерять свое мужество. |
| Another, older and less strong than he, had attempted what he had not had sufficient resolution to undertake, and had failed only because of an error in calculation. This same person, with almost incredible patience and perseverance, had contrived to provide himself with tools requisite for so unparalleled an attempt. Another had done all this; why, then, was it impossible to Dantes? | Другой попытался сделать то, о чем он даже не мечтал; другой, менее молодой, менее сильный, менее ловкий, чем он, трудом и терпением добыл себе все инструменты, необходимые для этой гигантской затеи, которая не удалась только из-за ошибки в расчете; другой сделал все это, стало быть, и для него нет ничего невозможного. |
| Faria had dug his way through fifty feet, Dantes would dig a hundred; Faria, at the age of fifty, had devoted three years to the task; he, who was but half as old, would sacrifice six; Faria, a priest and savant, had not shrunk from the idea of risking his life by trying to swim a distance of three miles to one of the islands-Daume, Rattonneau, or Lemaire; should a hardy sailer, an experienced diver, like himself, shrink from a similar task; should he, who had so often for mere amusement's sake plunged to the bottom of the sea to fetch up the bright coral branch, hesitate to entertain the same project? | Фариа прорыл пятьдесят футов, он пророет сто: пятидесятилетний Фариа трудился три года, он вдвое моложе Фариа и проработает шесть лет; Фариа, аббат, ученый, священнослужитель, решился проплыть от замка Иф до острова Дом, Ратонно или Лемер; а он, Дантес, моряк, смелый водолаз, так часто нырявший на дно за коралловой ветвью, неужели не проплывет одной мили? |
| He could do it in an hour, and how many times had he, for pure pastime, continued in the water for more than twice as long! | Сколько надобно времени, чтобы проплыть милю? Час? Так разве ему не случалось по целым часам качаться на волнах, не выходя на берег? |
| At once Dantes resolved to follow the brave example of his energetic companion, and to remember that what has once been done may be done again. | Нет, нет, ему нужен был только ободряющий пример. Все, что сделал или мог бы сделать другой, сделает и Дантес. |
| After continuing some time in profound meditation, the young man suddenly exclaimed, | Он задумался, потом сказал: |
| "I have found what you were in search of!" | - Я нашел то, что вы искали. |
| Faria started: | Фариа вздрогнул. |
| "Have you, indeed?" cried he, raising his head with quick anxiety; "pray, let me know what it is you have discovered?" | - Вы? - спросил он, подняв голову, и видно было, что если Дантес сказал правду, то отчаяние его сотоварища продлится недолго. - Что же вы нашли? |
| "The corridor through which you have bored your way from the cell you occupy here, extends in the same direction as the outer gallery, does it not?" | - Коридор, который вы пересекли, тянется в том же направлении, что и наружная галерея? |
| "It does." | - Да |
| "And is not above fifteen feet from it?" | - Между ними должно быть шагов пятнадцать. |
| "About that." | - Самое большее. |
| "Well, then, I will tell you what we must do. We must pierce through the corridor by forming a side opening about the middle, as it were the top part of a cross. | - Так вот: от середины коридора мы проложим путь под прямым углом. |
| This time you will lay your plans more accurately; we shall get out into the gallery you have described; kill the sentinel who guards it, and make our escape. | На этот раз вы сделаете расчет более тщательно. Мы выберемся на наружную галерею, убьем часового и убежим. |
| All we require to insure success is courage, and that you possess, and strength, which I am not deficient in; as for patience, you have abundantly proved yours-you shall now see me prove mine." | Для этого нужно только мужество, оно у вас есть, и сила, - у меня ее довольно. Не говорю о терпении, - вы уже доказали свое на деле, а я постараюсь доказать свое. |
| "One instant, my dear friend," replied the abbe; "it is clear you do not understand the nature of the courage with which I am endowed, and what use I intend making of my strength. | - Постойте, - сказал аббат, - вы не знаете, какого рода мое мужество и на что я намерен употребить свою силу. |
| As for patience, I consider that I have abundantly exercised that in beginning every morning the task of the night before, and every night renewing the task of the day. | Терпения у меня, по-видимому, довольно: я каждое утро возобновлял ночную работу и каждую ночь - дневные труды. |
| But then, young man (and I pray of you to give me your full attention), then I thought I could not be doing anything displeasing to the Almighty in trying to set an innocent being at liberty-one who had committed no offence, and merited not condemnation." | Но тогда мне казалось - вслушайтесь в мои слова, молодой человек, - тогда мне казалось, что я служу богу, пытаясь освободить одно из его созданий, которое, будучи невиновным, не могло быть осуждено. |
| "And have your notions changed?" asked Dantes with much surprise; "do you think yourself more guilty in making the attempt since you have encountered me?" | - А разве теперь не то? - спросил Дантес. - Или вы признали себя виновным, с тех пор как мы встретились? |
| "No; neither do I wish to incur guilt. | - Нет, но я не хочу стать им. |
| Hitherto I have fancied myself merely waging war against circumstances, not men. | До сих пор я имел дело только с вещами, а вы предлагаете мне иметь дело с людьми. |
| I have thought it no sin to bore through a wall, or destroy a staircase; but I cannot so easily persuade myself to pierce a heart or take away a life." | Я мог пробить стену и уничтожить лестницу, но я не стану пробивать грудь и уничтожать чью-нибудь жизнь. |
| A slight movement of surprise escaped Dantes. | Дантес с удивлением посмотрел на него. |
| "Is it possible," said he, "that where your liberty is at stake you can allow any such scruple to deter you from obtaining it?" | - Как? - сказал он. - Если бы вы могли спастись, такие соображения удержали бы вас? |
| "Tell me," replied Faria, "what has hindered you from knocking down your jailer with a piece of wood torn from your bedstead, dressing yourself in his clothes, and endeavoring to escape?" | - А вы сами, - сказал Фариа, - почему вы не убили тюремщика ножкой от стола, не надели его платья и не попытались бежать? |
| "Simply the fact that the idea never occurred to me," answered Dantes. | - Потому, что мне это не пришло в голову, -отвечал Дантес. |
| "Because," said the old man, "the natural repugnance to the commission of such a crime prevented you from thinking of it; and so it ever is because in simple and allowable things our natural instincts keep us from deviating from the strict line of duty. | - Потому что в вас природой заложено отвращение к убийству: такое отвращение, что вы об этом даже не подумали, - продолжал старик, - в делах простых и дозволенных наши естественные побуждения ведут нас по прямому пути. |
| The tiger, whose nature teaches him to delight in shedding blood, needs but the sense of smell to show him when his prey is within his reach, and by following this instinct he is enabled to measure the leap necessary to permit him to spring on his victim; but man, on the contrary, loathes the idea of blood-it is not alone that the laws of social life inspire him with a shrinking dread of taking life; his natural construction and physiological formation"- | Тигру, который рожден для пролития крови, - это его дело, его назначение, - нужно только одно: чтобы обоняние дало ему знать о близости добычи. Он тотчас же бросается на нее и разрывает на куски. Это его инстинкт, и он ему повинуется. Но человеку, напротив, кровь претит; не законы общества запрещают нам убийство, а законы природы. |
| Dantes was confused and silent at this explanation of the thoughts which had unconsciously been working in his mind, or rather soul; for there are two distinct sorts of ideas, those that proceed from the head and those that emanate from the heart. | Дантес смутился. Слова аббата объяснили ему то, что бессознательно происходило в его уме или, лучше сказать в его душе, потому что иные мысли родятся в мозгу, а иные в сердце. |
| "Since my imprisonment," said Faria, "I have thought over all the most celebrated cases of escape on record. | - Кроме того, - продолжал Фариа, - сидя в тюрьме двенадцать лет, я перебрал в уме все знаменитые побеги. |
| They have rarely been successful. | Я увидел, что они удавались редко. |
| Those that have been crowned with full success have been long meditated upon, and carefully arranged; such, for instance, as the escape of the Duc de Beaufort from the Chateau de Vincennes, that of the Abbe Dubuquoi from For l'Eveque; of Latude from the Bastille. | Счастливые побеги, увенчанные полным успехом, это те, над которыми долго думали, которые медленно подготовлялись. Так герцог Бофор бежал из Венсенского замка, аббат Дюбюкуа из Фор-Левека, а Латюд из Бастилии. |
| Then there are those for which chance sometimes affords opportunity, and those are the best of all. Let us, therefore, wait patiently for some favorable moment, and when it presents itself, profit by it." | Есть еще побеги случайные; это - самые лучшие, поверьте мне, подождем благоприятного случая и, если он представится, воспользуемся им. |
| "Ah," said Dantes, "you might well endure the tedious delay; you were constantly employed in the task you set yourself, and when weary with toil, you had your hopes to refresh and encourage you." | - Вы-то могли ждать, - прервал Дантес со вздохом,- ваш долгий труд занимал вас ежеминутно, а когда вас не развлекал труд, вас утешала надежда. |
| "I assure you," replied the old man, "I did not turn to that source for recreation or support." | - Я занимался не только этим, - сказал аббат. |
| "What did you do then?" | - Что же вы делали? |
| "I wrote or studied." | - Писал или занимался. |
| "Were you then permitted the use of pens, ink, and paper?" | - Так вам дают бумагу, перья, чернила? |
| "Oh, no," answered the abbe; "I had none but what I made for myself." | - Нет, - сказал аббат, - но я их делаю сам. |
| "You made paper, pens and ink?" | - Вы делаете бумагу, перья и чернила? -воскликнул Дантес. |
| "Yes." | - Да. |
| Dantes gazed with admiration, but he had some difficulty in believing. | Дантес посмотрел на старого аббата с восхищением; но он еще плохо верил его словам. |
| Faria saw this. | Фариа заметил, что он сомневается. |
| "When you pay me a visit in my cell, my young friend," said he, "I will show you an entire work, the fruits of the thoughts and reflections of my whole life; many of them meditated over in the shades of the Colosseum at Rome, at the foot of St. Mark's column at Venice, and on the borders of the Arno at Florence, little imagining at the time that they would be arranged in order within the walls of the Chateau d'If. | - Когда вы придете ко мне, - сказал он, - я покажу вам целое сочинение, плод мыслей, изысканий и размышлений всей моей жизни, которое я обдумывал в тени Колизея в Риме, у подножия колонны святого Марка в Венеции, на берегах Арно во Флоренции, не подозревая, что мои тюремщики дадут мне досуг написать его в стенах замка Иф. |
| The work I speak of is called | Это |
| 'A Treatise on the Possibility of a General Monarchy in Italy,' and will make one large quarto volume." | "Трактат о возможности всеединой монархии в Италии". Он составит толстый том in-quarto. |
| "And on what have you written all this?" | - И вы написали его? |
| "On two of my shirts. | - На двух рубашках. |
| I invented a preparation that makes linen as smooth and as easy to write on as parchment." | Я изобрел вещество, которое делает холст гладким и плотным, как пергамент. |
| "You are, then, a chemist?" | - Так вы химик? |
| "Somewhat; I know Lavoisier, and was the intimate friend of Cabanis." | - Отчасти. Я знавал Лавуазье и был дружен с Кабанисом. |
| "But for such a work you must have needed books-had you any?" | - Но для такого труда вы нуждались в исторических материалах. |
| "I had nearly five thousand volumes in my library at Rome; but after reading them over many times, I found out that with one hundred and fifty well-chosen books a man possesses, if not a complete summary of all human knowledge, at least all that a man need really know. | У вас были книги? - В Риме у меня была библиотека в пять тысяч книг. Читая и перечитывая их, я убедился, что сто пятьдесят хорошо подобранных сочинений могут дать если не полный итог человеческих знаний, то, во всяком случае, все, что полезно знать человеку. |
| I devoted three years of my life to reading and studying these one hundred and fifty volumes, till I knew them nearly by heart; so that since I have been in prison, a very slight effort of memory has enabled me to recall their contents as readily as though the pages were open before me. | Я посвятил три года жизни на изучение этих ста пятидесяти томов и знал их почти наизусть, когда меня арестовали. В тюрьме, при небольшом усилии памяти, я все их припомнил. |
| I could recite you the whole of Thucydides, Xenophon, Plutarch, Titus Livius, Tacitus, Strada, Jornandes, Dante, Montaigne, Shakespeare, Spinoza, Machiavelli, and Bossuet. | Я мог бы вам прочесть наизусть Фукидида, Ксенофонта, Плутарха, Тита Ливия, Тацита, Страду, Иорнанда, Данте, Монтеня, Шекспира, Спинозу, Макиавелли и Боссюэ. |
| I name only the most important." | Я вам называю только первостепенных. |
| "You are, doubtless, acquainted with a variety of languages, so as to have been able to read all these?" | - Вы знаете несколько языков? |
| "Yes, I speak five of the modern tongues-that is to say, German, French, Italian, English, and Spanish; by the aid of ancient Greek I learned modern Greek-I don't speak it so well as I could wish, but I am still trying to improve myself." | - Я говорю на пяти живых языках: по-немецки, по-французски, по-итальянски, по-английски и по-испански; с помощью древнегреческого понимаю нынешний греческий язык; правда, я еще плохо говорю на нем, но я изучаю его. |
| "Improve yourself!" repeated Dantes; "why, how can you manage to do so?" | - Вы изучаете греческий язык? - спросил Дантес. |
| "Why, I made a vocabulary of the words I knew; turned, returned, and arranged them, so as to enable me to express my thoughts through their medium. | - Да, я составил лексикон слов, мне известных; я их расположил всеми возможными способами так, чтобы их было достаточно для выражения моих мыслей. |
| I know nearly one thousand words, which is all that is absolutely necessary, although I believe there are nearly one hundred thousand in the dictionaries. | Я знаю около тысячи слов, больше мне и не нужно, хотя в словарях их содержится чуть ли не сто тысяч. |
| I cannot hope to be very fluent, but I certainly should have no difficulty in explaining my wants and wishes; and that would be quite as much as I should ever require." | Красноречивым я не буду, но понимать меня будут вполне, а этого мне довольно. |
| Stronger grew the wonder of Dantes, who almost fancied he had to do with one gifted with supernatural powers; still hoping to find some imperfection which might bring him down to a level with human beings, he added, | Все более и более изумляясь, Эдмон начинал находить способности этого странного человека почти сверхъестественными. Он хотел поймать его на чем-нибудь и продолжал: |
| "Then if you were not furnished with pens, how did you manage to write the work you speak of?" | - Но если вам не давали перьев, то чем же вы написали такую толстую книгу? |
| "I made myself some excellent ones, which would be universally preferred to all others if once known. You are aware what huge whitings are served to us on maigre days. | - Я сделал себе прекрасные перья - их предпочли бы гусиным, если бы узнали о них, - из головных хрящей тех огромных мерланов, которые нам иногда подают в постные дни. |
| Well, I selected the cartilages of the heads of these fishes, and you can scarcely imagine the delight with which I welcomed the arrival of each Wednesday, Friday, and Saturday, as affording me the means of increasing my stock of pens; for I will freely confess that my historical labors have been my greatest solace and relief. | И я очень люблю среду, пятницу и субботу, потому что эти дни приумножают запас моих перьев, а исторические труды мои, признаюсь, мое любимое занятие. |
| While retracing the past, I forget the present; and traversing at will the path of history I cease to remember that I am myself a prisoner." | Погружаясь в прошлое, я не думаю о настоящем; свободно и независимо прогуливаясь по истории, я забываю, что я в тюрьме. |
| "But the ink," said Dantes; "of what did you make your ink?" | - А чернила? - спросил Дантес. - Из чего вы сделали чернила? |
| "There was formerly a fireplace in my dungeon," replied Faria, "but it was closed up long ere I became an occupant of this prison. Still, it must have been many years in use, for it was thickly covered with a coating of soot; this soot I dissolved in a portion of the wine brought to me every Sunday, and I assure you a better ink cannot be desired. | - В моей камере прежде был камин, - отвечал Фариа. - Трубу его заложили, по-видимому, незадолго до того, как я там поселился, но в течение долгих лет его топили, и все его стенки обросли сажей. Я растворяю эту сажу в вине, которое мне дают по воскресеньям, и таким образом добываю превосходные чернила. |
| For very important notes, for which closer attention is required, I pricked one of my fingers, and wrote with my own blood." | Для некоторых заметок, которые должны бросаться в глаза, я накалываю палец и пишу кровью. |
| "And when," asked Dantes, "may I see all this?" | - А когда мне можно увидеть все это? - спросил Дантес. |
| "Whenever you please," replied the abbe. | - Когда вам угодно, - сказал Фариа. |
| "Oh, then let it be directly!" exclaimed the young man. | - Сейчас же! |
| "Follow me, then," said the abbe, as he re-entered the subterranean passage, in which he soon disappeared, followed by Dantes. | - Так ступайте за мною, - сказал аббат. Он спустился в подземный ход и исчез в нем; Дантес последовал за ним. |
| Chapter 17. | XVII. |
| The Abbe's Chamber. | Камера аббата |
| After having passed with tolerable ease through the subterranean passage, which, however, did not admit of their holding themselves erect, the two friends reached the further end of the corridor, into which the abbe's cell opened; from that point the passage became much narrower, and barely permitted one to creep through on hands and knees. | Пройдя довольно легко, хоть и согнувшись, подземным ходом, Дантес достиг конца коридора, прорытого аббатом. Тут проход суживался, и в него едва можно было пролезть ползком. |
| The floor of the abbe's cell was paved, and it had been by raising one of the stones in the most obscure corner that Faria had to been able to commence the laborious task of which Dantes had witnessed the completion. | Пол в камере аббата был вымощен плитами; подняв одну из них, в самом темном углу, он и начал трудную работу, окончание которой видел Дантес. |
| As he entered the chamber of his friend, Dantes cast around one eager and searching glance in quest of the expected marvels, but nothing more than common met his view. | Проникнув в камеру и став на ноги, Эдмон с любопытством стал оглядываться по сторонам. С первого взгляда в этой камере не было ничего необыкновенного. |
| "It is well," said the abbe; "we have some hours before us-it is now just a quarter past twelve o'clock." | - Так, - сказал аббат, - теперь только четверть первого, и у нас остается еще несколько часов. |
| Instinctively Dantes turned round to observe by what watch or clock the abbe had been able so accurately to specify the hour. | Дантес посмотрел кругом, ища глазами часы, по которым аббат определял время с такой точностью. |
| "Look at this ray of light which enters by my window," said the abbe, "and then observe the lines traced on the wall. | - Посмотрите, - сказал аббат, - на солнечный луч, проникающий в мое окно, и на эти линии, вычерченные мною на стене. |
| Well, by means of these lines, which are in accordance with the double motion of the earth, and the ellipse it describes round the sun, I am enabled to ascertain the precise hour with more minuteness than if I possessed a watch; for that might be broken or deranged in its movements, while the sun and earth never vary in their appointed paths." | По этим линиям я определяю время вернее, чем если бы у меня были часы, потому что часы могут испортиться, а солнце и земля всегда работают исправно. |
| This last explanation was wholly lost upon Dantes, who had always imagined, from seeing the sun rise from behind the mountains and set in the Mediterranean, that it moved, and not the earth. | Дантес ничего не понял из этого объяснения; видя, как солнце встает из-за гор и опускается в Средиземное море, он всегда думал, что движется солнце, а не земля. |
| A double movement of the globe he inhabited, and of which he could feel nothing, appeared to him perfectly impossible. Each word that fell from his companion's lips seemed fraught with the mysteries of science, as worthy of digging out as the gold and diamonds in the mines of Guzerat and Golconda, which he could just recollect having visited during a voyage made in his earliest youth. | Незаметное для него двойное движение земного шара, на котором он жил, казалось ему неправдоподобным; в каждом слове его собеседника ему чудились тайны науки, столь же волшебные, как те золотые и алмазные копи, которые он видел еще мальчиком во время путешествия в Гузерат и Голконду. |
| "Come," said he to the abbe, "I am anxious to see your treasures." | - Мне не терпится, - сказал он аббату, - увидеть ваши богатства. |
| The abbe smiled, and, proceeding to the disused fireplace, raised, by the help of his chisel, a long stone, which had doubtless been the hearth, beneath which was a cavity of considerable depth, serving as a safe depository of the articles mentioned to Dantes. | Аббат подошел к очагу и с помощью долота, которое он не выпускал из рук, вынул камень, некогда служивший подом и прикрывавший довольно просторное углубление; в этом углублении и хранились все те вещи, о которых он говорил Дантесу. |
| "What do you wish to see first?" asked the abbe. | - Что же вам показать для начала? - спросил он. |
| "Oh, your great work on the monarchy of Italy!" | - Покажите ваше сочинение о монархии в Италии. |
| Faria then drew forth from his hiding-place three or four rolls of linen, laid one over the other, like folds of papyrus. | Фариа вытащил из тайника четыре свитка, скатанные, как листы папируса. |
| These rolls consisted of slips of cloth about four inches wide and eighteen long; they were all carefully numbered and closely covered with writing, so legible that Dantes could easily read it, as well as make out the sense-it being in Italian, a language he, as a Provencal, perfectly understood. | Свитки состояли из холщовых полос шириной в четыре дюйма и длиной дюймов в восемнадцать. Полосы были пронумерованы, и Дантес без труда прочел несколько строк. Сочинение было написано на родном языке аббата, то есть по-итальянски, а Дантес, уроженец Прованса, отлично понимал этот язык. |
| "There," said he, "there is the work complete. | - Видите, тут все; неделю тому назад я написал "конец" на шестьдесят восьмой полосе. |
| I wrote the word finis at the end of the sixty-eighth strip about a week ago. I have torn up two of my shirts, and as many handkerchiefs as I was master of, to complete the precious pages. Should I ever get out of prison and find in all Italy a printer courageous enough to publish what I have composed, my literary reputation is forever secured." | Две рубашки и все мои носовые платки ушли на это; если я когда-нибудь выйду на свободу, если в Италии найдется типограф, который отважится напечатать мою книгу, я прославлюсь. |
| "I see," answered Dantes. | - Да, - отвечал Дантес, - вижу. |
| "Now let me behold the curious pens with which you have written your work." | А теперь, прошу вас, покажите мне перья, которыми написана эта книга. |
| "Look!" said Faria, showing to the young man a slender stick about six inches long, and much resembling the size of the handle of a fine painting-brush, to the end of which was tied, by a piece of thread, one of those cartilages of which the abbe had before spoken to Dantes; it was pointed, and divided at the nib like an ordinary pen. | - Вот, смотрите, - сказал Фариа. И он показал Дантесу палочку шести дюймов в длину, толщиною в полдюйма; к ней при помощи нитки был привязан рыбий хрящик, запачканный чернилами; он был заострен и расщеплен, как обыкновенное перо. |
| Dantes examined it with intense admiration, then looked around to see the instrument with which it had been shaped so correctly into form. | Дантес рассмотрел перо и стал искать глазами инструмент, которым оно было так хорошо очинено. |
| "Ah, yes," said Faria; "the penknife. That's my masterpiece. | - Вы ищете перочинный ножик? - сказал Фариа. -Это моя гордость. |
| I made it, as well as this larger knife, out of an old iron candlestick." | Я сделал и его, и этот большой нож из старого железного подсвечника. |
| The penknife was sharp and keen as a razor; as for the other knife, it would serve a double purpose, and with it one could cut and thrust. | Ножик резал, как бритва, а нож имел еще то преимущество, что мог служить и ножом, и кинжалом. |
| Dantes examined the various articles shown to him with the same attention that he had bestowed on the curiosities and strange tools exhibited in the shops at Marseilles as the works of the savages in the South Seas from whence they had been brought by the different trading vessels. | Дантес рассматривал все эти вещи с таким же любопытством, с каким, бывало, в марсельских лавках редкостей разглядывал орудия, сделанные дикарями и привезенные с южных островов капитанами дальнего плавания. |
| "As for the ink," said Faria, "I told you how I managed to obtain that-and I only just make it from time to time, as I require it." | - Что же касается чернил, - сказал Фариа, - то вы знаете, из чего я их делаю; я изготовляю их по мере надобности. |
| "One thing still puzzles me," observed Dantes, "and that is how you managed to do all this by daylight?" | - Теперь я удивляюсь только одному, - сказал Дантес, - как вам хватило дней на всю эту работу. |
| "I worked at night also," replied Faria. | - Я работал и по ночам, - сказал Фариа. |
| "Night!-why, for heaven's sake, are your eyes like cats', that you can see to work in the dark?" | - По ночам? Что же вы, как кошка, видите ночью? |
| "Indeed they are not; but God has supplied man with the intelligence that enables him to overcome the limitations of natural conditions. I furnished myself with a light." | - Нет; но бог дал человеку ум, который возмещает несовершенство чувств; я создал себе освещение. |
| "You did? Pray tell me how." | - Каким образом? |
| "I separated the fat from the meat served to me, melted it, and so made oil-here is my lamp." | - От говядины, которую мне дают, я срезаю жир, растапливаю его и извлекаю чистое сало; вот мой светильник. |
| So saying, the abbe exhibited a sort of torch very similar to those used in public illuminations. | И аббат показал Дантесу плошку, вроде тех, которыми освещают улицы в торжественные дни. |
| "But light?" | - А огонь? |
| "Here are two flints and a piece of burnt linen." | - Вот два кремня и трут, сделанный из лоскута рубашки. |
| "And matches?" | - А спички? |
| "I pretended that I had a disorder of the skin, and asked for a little sulphur, which was readily supplied." | - Я притворился, что у меня накожная болезнь, и попросил серы; мне ее дали. |
| Dantes laid the different things he had been looking at on the table, and stood with his head drooping on his breast, as though overwhelmed by the perseverance and strength of Faria's mind. | Дантес положил все вещи на стол и опустил голову, потрясенный упорством и силою этого ума. |
| "You have not seen all yet," continued Faria, "for I did not think it wise to trust all my treasures in the same hiding-place. | - Это еще не все, - сказал Фариа, - ибо не следует прятать все свои сокровища в одно место. |
| Let us shut this one up." | Закроем этот тайник. |
| They put the stone back in its place; the abbe sprinkled a little dust over it to conceal the traces of its having been removed, rubbed his foot well on it to make it assume the same appearance as the other, and then, going towards his bed, he removed it from the spot it stood in. | Они вдвинули камень на прежнее место; аббат посыпал его пылью и растер ее ногою, чтобы не было заметно, что камень вынимали; потом подошел к кровати и отодвинул ее. |
| Behind the head of the bed, and concealed by a stone fitting in so closely as to defy all suspicion, was a hollow space, and in this space a ladder of cords between twenty-five and thirty feet in length. | За изголовьем было отверстие, почти герметически закрытое камнем; в этом отверстии лежала веревочная лестница футов тридцати длиною. |
| Dantes closely and eagerly examined it; he found it firm, solid, and compact enough to bear any weight. | Дантес испробовал ее; она могла выдержать любую тяжесть. |
| "Who supplied you with the materials for making this wonderful work?" | - Где вы достали веревку для этой превосходной лестницы? - спросил Дантес. |
| "I tore up several of my shirts, and ripped out the seams in the sheets of my bed, during my three years' imprisonment at Fenestrelle; and when I was removed to the Chateau d'If, I managed to bring the ravellings with me, so that I have been able to finish my work here." | - Во-первых, из моих рубашек, а потом из простынь, которые я раздергивал в продолжение трех лет, пока сидел в Фенестреле. Когда меня перевели сюда, я ухитрился захватить с собою заготовленный материал; здесь я продолжал работу. |
| "And was it not discovered that your sheets were unhemmed?" | - И никто не замечал, что ваши простыни не подрублены? |
| "Oh, no, for when I had taken out the thread I required, I hemmed the edges over again." | - Я их зашивал. |
| "With what?" | - Чем? |
| "With this needle," said the abbe, as, opening his ragged vestments, he showed Dantes a long, sharp fish-bone, with a small perforated eye for the thread, a small portion of which still remained in it. | - Вот этой иглой. И аббат достал из-под лохмотьев своего платья длинную и острую рыбью кость с продетой в нее ниткой. |
| "I once thought," continued Faria, "of removing these iron bars, and letting myself down from the window, which, as you see, is somewhat wider than yours, although I should have enlarged it still more preparatory to my flight; however, I discovered that I should merely have dropped into a sort of inner court, and I therefore renounced the project altogether as too full of risk and danger. | - Дело в том, - продолжал Фариа, - что я сначала хотел выпилить решетку и бежать через окно, оно немного шире вашего, как вы видите; я бы его еще расширил перед самым побегом; но я заметил, что оно выходит во внутренний двор, и отказался от этого намерения. |
| Nevertheless, I carefully preserved my ladder against one of those unforeseen opportunities of which I spoke just now, and which sudden chance frequently brings about." | Однако я сохранил лестницу на тот случай, если бы, как я вам уже говорил, представилась возможность непредвиденного побега. |
| While affecting to be deeply engaged in examining the ladder, the mind of Dantes was, in fact, busily occupied by the idea that a person so intelligent, ingenious, and clear-sighted as the abbe might probably be able to solve the dark mystery of his own misfortunes, where he himself could see nothing. | Но Дантес, рассматривая лестницу, думал совсем о другом. В голове его мелькнула новая мысль. Быть может, этот человек, такой умный, изобретательный, ученый, разберется в его несчастье, которое для него самого всегда было окутано тьмою. |
| "What are you thinking of?" asked the abbe smilingly, imputing the deep abstraction in which his visitor was plunged to the excess of his awe and wonder. | - О чем вы думаете? - спросил аббат с улыбкой, принимая задумчивость Дантеса за высшую степень восхищения. |
| "I was reflecting, in the first place," replied Dantes, "upon the enormous degree of intelligence and ability you must have employed to reach the high perfection to which you have attained. | - Во-первых, о том, какую огромную силу ума вы потратили, чтобы дойти до цели. |
| What would you not have accomplished if you had been free?" | Что совершили бы вы на свободе! |
| "Possibly nothing at all; the overflow of my brain would probably, in a state of freedom, have evaporated in a thousand follies; misfortune is needed to bring to light the treasures of the human intellect. Compression is needed to explode gunpowder. | - Может быть, ничего. Я растратил бы свой ум на мелочи. Только несчастье раскрывает тайные богатства человеческого ума; для того чтобы порох дал взрыв, его надо сжать. |
| Captivity has brought my mental faculties to a focus; and you are well aware that from the collision of clouds electricity is produced-from electricity, lightning, from lightning, illumination." | Тюрьма сосредоточила все мои способности, рассеянные в разных направлениях; они столкнулись на узком пространстве, - а вы знаете, из столкновения туч рождается электричество, из электричества молния, из молнии - свет. |
| "No," replied Dantes. "I know nothing. Some of your words are to me quite empty of meaning. | - Нет, я ничего не знаю, - отвечал Дантес, подавленный своим невежеством. - Некоторые ваши слова лишены для меня всякого смысла. |
| You must be blessed indeed to possess the knowledge you have." | Какое счастье быть таким ученым, как вы! |
| The abbe smiled. | Аббат улыбнулся. |
| "Well," said he, "but you had another subject for your thoughts; did you not say so just now?" | - Но вы еще о чем-то думали? |
| "I did!" | - Да- |
| "You have told me as yet but one of them-let me hear the other." | - Об одном вы мне сказали, а второе? |
| "It was this,-that while you had related to me all the particulars of your past life, you were perfectly unacquainted with mine." | - Второе вот что: вы мне рассказали свою жизнь, а моей не знаете. |
| "Your life, my young friend, has not been of sufficient length to admit of your having passed through any very important events." | - Ваша жизнь так еще коротка, что не может заключать в себе важных событий. |
| "It has been long enough to inflict on me a great and undeserved misfortune. | - Она заключает огромное несчастье, - сказал Дантес, - несчастье, которого я ничем не заслужил. |
| I would fain fix the source of it on man that I may no longer vent reproaches upon heaven." | И я бы желал, чтобы никогда больше не богохульствовать, убедиться в том, что в моем несчастье виноваты люди. |
| "Then you profess ignorance of the crime with which you are charged?" | - Так вы считаете себя невиновным в том преступлении, которое вам приписывают? |
| "I do, indeed; and this I swear by the two beings most dear to me upon earth,-my father and Mercedes." | - Я невинен, клянусь жизнью тех, кто мне дороже всего на свете: жизнью моего отца и Мерседес. |
| "Come," said the abbe, closing his hiding-place, and pushing the bed back to its original situation, "let me hear your story." | - Хорошо, - сказал аббат, закрывая тайник и подвигая кровать на прежнее место. - Расскажите мне вашу историю. |
| Dantes obeyed, and commenced what he called his history, but which consisted only of the account of a voyage to India, and two or three voyages to the Levant until he arrived at the recital of his last cruise, with the death of Captain Leclere, and the receipt of a packet to be delivered by himself to the grand marshal; his interview with that personage, and his receiving, in place of the packet brought, a letter addressed to a Monsieur Noirtier-his arrival at Marseilles, and interview with his father-his affection for Mercedes, and their nuptual feast-his arrest and subsequent examination, his temporary detention at the Palais de Justice, and his final imprisonment in the Chateau d'If. | И Дантес рассказал то, что аббат назвал его историей; она ограничивалась путешествием в Индию и двумя-тремя поездками на Восток; рассказал про свой последний рейс, про смерть капитана Леклера, поручение к маршалу, свидание с ним, его письмо к г-ну Нуартье; рассказал про возвращение в Марсель, свидание с отцом, про свою любовь к Мерседес, про обручение, арест, допрос, временное заключение в здании суда и, наконец, окончательное заточение в замке Иф. |
| From this point everything was a blank to Dantes-he knew nothing more, not even the length of time he had been imprisoned. | Больше он ничего не знал; не знал даже, сколько времени находится в тюрьме. |
| His recital finished, the abbe reflected long and earnestly. | Выслушав его рассказ, аббат глубоко задумался. |
| "There is," said he, at the end of his meditations, "a clever maxim, which bears upon what I was saying to you some little while ago, and that is, that unless wicked ideas take root in a naturally depraved mind, human nature, in a right and wholesome state, revolts at crime. | - В науке права, - сказал он, помолчав, - есть мудрая аксиома, о которой я вам уже говорил; кроме тех случаев, когда дурные мысли порождены испорченной натурой, человек сторонится преступления. |
| Still, from an artificial civilization have originated wants, vices, and false tastes, which occasionally become so powerful as to stifle within us all good feelings, and ultimately to lead us into guilt and wickedness. | Но цивилизация сообщила нам искусственные потребности, пороки и желания, которые иногда заглушают в нас доброе начало и приводят ко злу. |
| From this view of things, then, comes the axiom that if you visit to discover the author of any bad action, seek first to discover the person to whom the perpetration of that bad action could be in any way advantageous. | Отсюда положение: если хочешь найти преступника, ищи того, кому совершенное преступление могло принести пользу. |
| Now, to apply it in your case,-to whom could your disappearance have been serviceable?" | Кому могло принести пользу ваше исчезновение? |
| "To no one, by heaven! | - Да никому. |
| I was a very insignificant person." | Я так мало значил. |
| "Do not speak thus, for your reply evinces neither logic nor philosophy; everything is relative, my dear young friend, from the king who stands in the way of his successor, to the employee who keeps his rival out of a place. | - Не отвечайте опрометчиво; в вашем ответе нет ни логики, ни философии. На свете все относительно, дорогой друг, начиная с короля, который мешает своему преемнику, до канцеляриста, который мешает сверхштатному писцу. |
| Now, in the event of the king's death, his successor inherits a crown,-when the employee dies, the supernumerary steps into his shoes, and receives his salary of twelve thousand livres. | Когда умирает король, его преемник наследует корону; когда умирает канцелярист, писец наследует тысячу двести ливров жалованья. |
| Well, these twelve thousand livres are his civil list, and are as essential to him as the twelve millions of a king. | Эти тысяча двести ливров - его цивильный лист; они ему так же необходимы, как королю двенадцать миллионов. |
| Every one, from the highest to the lowest degree, has his place on the social ladder, and is beset by stormy passions and conflicting interests, as in Descartes' theory of pressure and impulsion. | Каждый человек сверху донизу общественной лестницы образует вокруг себя мирок интересов, где есть свои вихри и свои крючковатые атомы, как в мирах Декарта. |
| But these forces increase as we go higher, so that we have a spiral which in defiance of reason rests upon the apex and not on the base. | Чем ближе к верхней ступени, тем эти миры больше. Это опрокинутая спираль, которая держится на острие, благодаря эквилибристике вокруг точки равновесия. |
| Now let us return to your particular world. | Итак, вернемся к вашему миру. |
| You say you were on the point of being made captain of the Pharaon?" | Вас хотели назначить капитаном "Фараона"? |
| "Yes." | - Да. |
| "And about to become the husband of a young and lovely girl?" | - Вы хотели жениться на красивой девушке? |
| "Yes." | - Да. |
| "Now, could any one have had any interest in preventing the accomplishment of these two things? | - Нужно ли было кому-нибудь, чтобы вас не назначили капитаном "Фараона"? Нужно ли было кому-нибудь, чтобы вы не женились на Мерседес? |
| But let us first settle the question as to its being the interest of any one to hinder you from being captain of the Pharaon. What say you?" | Отвечайте сначала на первый вопрос: последовательность - ключ ко всем загадкам. Нужно ли было кому-нибудь, чтобы вас не назначили капитаном "Фараона"? |
| "I cannot believe such was the case. | - Никому; меня очень любили на корабле. |
| I was generally liked on board, and had the sailors possessed the right of selecting a captain themselves, I feel convinced their choice would have fallen on me. | Если бы матросам разрешили выбрать начальника, то они, я уверен, выбрали бы меня. |
| There was only one person among the crew who had any feeling of ill-will towards me. I had quarelled with him some time previously, and had even challenged him to fight me; but he refused." | Только один человек имел причину не жаловать меня: я поссорился с ним, предлагал ему дуэль, но он отказался. |
| "Now we are getting on. | - Ага! |
| And what was this man's name?" | Как его звали? |
| "Danglars." | - Данглар. |
| "What rank did he hold on board?" | - Кем он был на корабле? |
| "He was supercargo." | - Бухгалтером. |
| "And had you been captain, should you have retained him in his employment?" | - Заняв место капитана, вы бы оставили его в прежней должности? |
| "Not if the choice had remained with me, for I had frequently observed inaccuracies in his accounts." | - Нет, если бы это от меня зависело; я заметил в его счетах кое-какие неточности. |
| "Good again! | - Хорошо. |
| Now then, tell me, was any person present during your last conversation with Captain Leclere?" | Присутствовал ли кто-нибудь при вашем последнем разговоре с капитаном Леклером? |
| "No; we were quite alone." | - Нет; мы были одни. |
| "Could your conversation have been overheard by any one?" | - Мог ли кто-нибудь слышать ваш разговор? |
| "It might, for the cabin door was open-and-stay; now I recollect,-Danglars himself passed by just as Captain Leclere was giving me the packet for the grand marshal." | - Да, дверь была отворена... и даже... постойте... да-да, Данглар проходил мимо в ту самую минуту, когда капитан Леклер передавал мне пакет для маршала. |
| "That's better," cried the abbe; "now we are on the right scent. | - Отлично, мы напали на след. |
| Did you take anybody with you when you put into the port of Elba?" | Брали вы кого-нибудь с собой, когда сошли на острове Эльба? |
| "Nobody." | - Никого. |
| "Somebody there received your packet, and gave you a letter in place of it, I think?" | - Там вам вручили письмо? |
| "Yes; the grand marshal did." | - Да, маршал вручил. |
| "And what did you do with that letter?" | - Что вы с ним сделали? |
| "Put it into my portfolio." | - Положил в бумажник. |
| "You had your portfolio with you, then? | - Так при вас был бумажник? |
| Now, how could a sailor find room in his pocket for a portfolio large enough to contain an official letter?" | Каким образом бумажник с официальным письмом мог поместиться в кармане моряка? |
| "You are right; it was left on board." | - Вы правы, бумажник оставался у меня в каюте. |
| "Then it was not till your return to the ship that you put the letter in the portfolio?" | - Так, стало быть, вы только в своей каюте положили письмо в бумажник? |
| "No." | - Да. |
| "And what did you do with this same letter while returning from Porto-Ferrajo to the vessel?" | - От Порто-Феррайо до корабля где было письмо? |
| "I carried it in my hand." | - У меня в руках. |
| "So that when you went on board the Pharaon, everybody could see that you held a letter in your hand?" | - Когда вы поднимались на "Фараон", любой мог видеть, что у вас в руках письмо? |
| "Yes." | - Да. |
| "Danglars, as well as the rest?" | - И Данглар мог видеть? |
| "Danglars, as well as others." | - Да, и Данглар мог видеть. |
| "Now, listen to me, and try to recall every circumstance attending your arrest. Do you recollect the words in which the information against you was formulated?" | - Теперь слушайте внимательно и напрягите свою память; помните ли вы, как был написан донос? |
| "Oh yes, I read it over three times, and the words sank deeply into my memory." | - О да; я прочел его три раза, и каждое слово врезалось в мою память. |
| "Repeat it to me." | - Повторите его мне. |
| Dantes paused a moment, then said, | Дантес задумался. |
| "This is it, word for word: | - Вот он, слово в слово: |
| 'The king's attorney is informed by a friend to the throne and religion, that one Edmond Dantes, mate on board the Pharaon, this day arrived from Smyrna, after having touched at Naples and Porto-Ferrajo, has been intrusted by Murat with a packet for the usurper; again, by the usurper, with a letter for the Bonapartist Club in Paris. | "Приверженец престола и веры уведомляет господина королевского прокурора, что Эдмон Дантес, помощник капитана на корабле "Фараон", прибывшем сегодня из Смирны с заходом в Неаполь и Порто-Феррайо, имел от Мюрата письмо к узурпатору, а от узурпатора письмо к бонапартистскому комитету в Париже. |
| This proof of his guilt may be procured by his immediate arrest, as the letter will be found either about his person, at his father's residence, or in his cabin on board the Pharaon.'" The abbe shrugged his shoulders. | В случае его ареста письмо будет найдено при нем, или у его отца, или в его каюте на "Фараоне". Аббат пожал плечами. |
| "The thing is clear as day," said he; "and you must have had a very confiding nature, as well as a good heart, not to have suspected the origin of the whole affair." | - Ясно как день, - сказал он, - и велико же ваше простодушие, что вы сразу не догадались. |
| "Do you really think so? Ah, that would indeed be infamous." | - Так вы думаете?.. - вскричал Дантес. - Какая подлость! |
| "How did Danglars usually write?" | - Какой был почерк у Данглара? |
| "In a handsome, running hand." | - Очень красивый и четкий, с наклоном вправо. |
| "And how was the anonymous letter written?" | - А каким почерком был написан донос? |
| "Backhanded." | - С наклоном влево. |
| Again the abbe smiled. | Аббат улыбнулся. |
| "Disguised." | - Измененным! |
| "It was very boldly written, if disguised." | - Почерк настолько твердый, что едва ли он был изменен. |
| "Stop a bit," said the abbe, taking up what he called his pen, and, after dipping it into the ink, he wrote on a piece of prepared linen, with his left hand, the first two or three words of the accusation. | - Постойте, - сказал аббат. Он взял перо или, вернее, то, что называл пером, обмакнул в чернила и написал левой рукой, на холсте, заменяющем бумагу, первые строки доноса. |
| Dantes drew back, and gazed on the abbe with a sensation almost amounting to terror. | Дантес отпрянул и со страхом взглянул на аббата. |
| "How very astonishing!" cried he at length. "Why your writing exactly resembles that of the accusation." | - Невероятно! - воскликнул он. - Как этот почерк похож на тот! |
| "Simply because that accusation had been written with the left hand; and I have noticed that"- | - Донос написан левой рукой. А я сделал любопытное наблюдение, - продолжал аббат. |
| "What?" | - Какое? |
| "That while the writing of different persons done with the right hand varies, that performed with the left hand is invariably uniform." | - Все почерки правой руки разные, а почерки левой все похожи друг на друга. |
| "You have evidently seen and observed everything." | - Все-то вы изучили!.. Все знаете! |
| "Let us proceed." | - Будем продолжать. |
| "Oh, yes, yes!" | - Да, да. |
| "Now as regards the second question." | - Перейдем ко второму вопросу. |
| "I am listening." | - Я слушаю вас. |
| "Was there any person whose interest it was to prevent your marriage with Mercedes?" | - Нужно ли было кому-нибудь, чтобы вы не женились на Мерседес? |
| "Yes; a young man who loved her." | - Да, одному молодому человеку, который любил ее. |
| "And his name was"- | - Его имя? |
| "Fernand." | - Фернан. |
| "That is a Spanish name, I think?" | - Имя испанское. |
| "He was a Catalan." | - Он каталанец. |
| "You imagine him capable of writing the letter?" | - Считаете ли вы, что он мог написать донос? |
| "Oh, no; he would more likely have got rid of me by sticking a knife into me." | - Нет, он ударил бы меня ножом, только и всего. |
| "That is in strict accordance with the Spanish character; an assassination they will unhesitatingly commit, but an act of cowardice, never." | - Да, это в испанском духе: убийство, но не подлость. |
| "Besides," said Dantes, "the various circumstances mentioned in the letter were wholly unknown to him." | - Да он и не знал подробностей, описанных в доносе. |
| "You had never spoken of them yourself to any one?" | - Вы никому их не рассказывали? |
| "To no one." | - Никому. |
| "Not even to your mistress?" | - Даже невесте? |
| "No, not even to my betrothed." | - Даже ей. |
| "Then it is Danglars." | - Так это Данглар. |
| "I feel quite sure of it now." | - Теперь я в этом уверен. |
| "Wait a little. Pray, was Danglars acquainted with Fernand?" | - Постойте... Знал ли Данглар Фернана? |
| "No-yes, he was. Now I recollect"- | - Нет... Да... Вспомнил! |
| "What?" | - Что? |
| "To have seen them both sitting at table together under an arbor at Pere Pamphile's the evening before the day fixed for my wedding. They were in earnest conversation. | - За день до моей свадьбы они сидели за одним столом в кабачке старика Памфила. |
| Danglars was joking in a friendly way, but Fernand looked pale and agitated." | Данглар был дружелюбен и весел, а Фернан бледен и смущен. |
| "Were they alone?" | - Их было только двое? |
| "There was a third person with them whom I knew perfectly well, and who had, in all probability made their acquaintance; he was a tailor named Caderousse, but he was very drunk. | - Нет, с ними сидел третий, мой хороший знакомый: он-то, верно, и познакомил их... портной Кадрусс. |
| Stay!-stay!-How strange that it should not have occurred to me before! | Но он был уже пьян... Постойте... постойте... Как я не вспомнил этого раньше! |
| Now I remember quite well, that on the table round which they were sitting were pens, ink, and paper. | На столе, где они пили, стояла чернильница, лежали бумага, перья. - Дантес провел рукою по лбу. - О! |
| Oh, the heartless, treacherous scoundrels!" exclaimed Dantes, pressing his hand to his throbbing brows. | Подлецы, подлецы! |
| "Is there anything else I can assist you in discovering, besides the villany of your friends?" inquired the abbe with a laugh. | - Хотите знать еще что-нибудь? - спросил аббат с улыбкой. |
| "Yes, yes," replied Dantes eagerly; | - Да, да, вы так все разбираете, так ясно все видите. |
| "I would beg of you, who see so completely to the depths of things, and to whom the greatest mystery seems but an easy riddle, to explain to me how it was that I underwent no second examination, was never brought to trial, and, above all, was condemned without ever having had sentence passed on me?" | Я хочу знать, почему меня допрашивали только один раз, почему меня обвинили без суда? |
| "That is altogether a different and more serious matter," responded the abbe. "The ways of justice are frequently too dark and mysterious to be easily penetrated. | - Это уже посложнее, - сказал аббат. - Пути правосудия темны и загадочны, в них трудно разобраться. |
| All we have hitherto done in the matter has been child's play. If you wish me to enter upon the more difficult part of the business, you must assist me by the most minute information on every point." | Проследить поведение обоих ваших врагов - это было просто детской игрой, а теперь вам придется дать мне самые точные показания. |
| "Pray ask me whatever questions you please; for, in good truth, you see more clearly into my life than I do myself." | - Извольте, спрашивайте. Вы поистине лучше знаете мою жизнь, чем я сам. |
| "In the first place, then, who examined you,-the king's attorney, his deputy, or a magistrate?" | - Кто вас допрашивал? Королевский прокурор, или его помощник, или следователь? |
| "The deputy." | - Помощник. |
| "Was he young or old?" | - Молодой, старый? |
| "About six or seven and twenty years of age, I should say." | - Молодой, лет двадцати семи. |
| "So," answered the abbe. "Old enough to be ambitions, but too young to be corrupt. And how did he treat you?" | - Так, еще не испорченный, но уже честолюбивый,- сказал аббат. - Как он с вами обращался? |
| "With more of mildness than severity." | - Скорее ласково, нежели строго. |
| "Did you tell him your whole story?" | - Вы все ему рассказали? |
| "I did." | - Все. |
| "And did his conduct change at all in the course of your examination?" | - Обращение его менялось во время допроса? |
| "He did appear much disturbed when he read the letter that had brought me into this scrape. He seemed quite overcome by my misfortune." | - На одно мгновение, когда он прочел письмо, служившее уликой против меня, он, казалось, был потрясен моим несчастьем. |
| "By your misfortune?" | - Вашим несчастьем? |
| "Yes." | - Да. |
| "Then you feel quite sure that it was your misfortune he deplored?" | - И вы уверены, что он скорбел именно о вашем несчастье? |
| "He gave me one great proof of his sympathy, at any rate." | - Во всяком случае, он дал мне явное доказательство своего участия. |
| "And that?" | - Какое именно? |
| "He burnt the sole evidence that could at all have criminated me." | - Он сжег единственную улику, которая могла мне повредить. |
| "What? the accusation?" | - Которую? Донос? |
| "No; the letter." | - Нет, письмо. |
| "Are you sure?" | - Вы уверены в этом? |
| "I saw it done." | - Это произошло на моих глазах. |
| "That alters the case. | - Тут что-то не то. |
| This man might, after all, be a greater scoundrel than you have thought possible." | Сдается мне, что этот помощник прокурора более низкий негодяй, чем можно предположить. |
| "Upon my word," said Dantes, "you make me shudder. Is the world filled with tigers and crocodiles?" | - Честное слово, меня бросает в дрожь, - сказал Дантес, - неужели мир населен только тиграми и крокодилами? |
| "Yes; and remember that two-legged tigers and crocodiles are more dangerous than the others." | - Да, но только двуногие тигры и крокодилы куда опаснее всех других. |
| "Never mind; let us go on." | - Пожалуйста, будем продолжать! |
| "With all my heart! | - Извольте. |
| You tell me he burned the letter?" | Вы говорите, он сжег письмо? |
| "He did; saying at the same time, | - Да, и прибавил: |
| 'You see I thus destroy the only proof existing against you.'" | "Видите, против вас имеется только эта улика, и я уничтожаю ее". |
| "This action is somewhat too sublime to be natural." | - Такой поступок слишком благороден и потому неестествен. |
| "You think so?" | - Вы думаете? |
| "I am sure of it. | - Я уверен. |
| To whom was this letter addressed?" | К кому было письмо? |
| "To M. Noirtier, No. 13 Coq-Heron, Paris." | - К господину Нуартье, в Париже, улица Кок-Эрон, номер тринадцать. |
| "Now can you conceive of any interest that your heroic deputy could possibly have had in the destruction of that letter?" | - Не думаете ли вы, что помощник прокурора мог быть заинтересован в том, чтобы это письмо исчезло? |
| "Why, it is not altogether impossible he might have had, for he made me promise several times never to speak of that letter to any one, assuring me he so advised me for my own interest; and, more than this, he insisted on my taking a solemn oath never to utter the name mentioned in the address." | - Может быть; он несколько раз заставил меня обещать - будто бы для моей же пользы, - не говорить никому об этом письме и взял с меня клятву, что я никогда не произнесу имени, написанного на конверте. |
| "Noirtier!" repeated the abbe; | - Нуартье! - повторил аббат. - Нуартье! |
| "Noirtier!-I knew a person of that name at the court of the Queen of Etruria,-a Noirtier, who had been a Girondin during the Revolution! | Я знал одного Нуартье при дворе бывшей королевы Этрурии; знал Нуартье - жирондиста во время революции. |
| What was your deputy called?" | А как звали вашего помощника прокурора? |
| "De Villefort!" | - Де Вильфор. |
| The abbe burst into a fit of laughter, while Dantes gazed on him in utter astonishment. | Аббат расхохотался. Дантес посмотрел на него с изумлением. |
| "What ails you?" said he at length. | - Что с вами? - сказал он. |
| "Do you see that ray of sunlight?" | - Видите этот солнечный луч? - спросил аббат. |
| "I do." | - Вижу. |
| "Well, the whole thing is more clear to me than that sunbeam is to you. | - Ну так вот: теперь ваше дело для меня яснее этого луча. |
| Poor fellow! poor young man! | Бедный мальчик! |
| And you tell me this magistrate expressed great sympathy and commiseration for you?" | И он был ласков с вами? |
| "He did." | - Да |
| "And the worthy man destroyed your compromising letter?" | - Этот достойный человек сжег, уничтожил письмо? |
| "Yes." | - Да |
| "And then made you swear never to utter the name of Noirtier?" | - Благородный поставщик палача взял с вас клятву, что вы никогда не произнесете имени Нуартье? |
| "Yes." | - Да |
| "Why, you poor short-sighted simpleton, can you not guess who this Noirtier was, whose very name he was so careful to keep concealed? | - А этот Нуартье, несчастный вы слепец, да знаете ли вы, кто такой этот Нуартье? |
| Noirtier was his father." | Этот Нуартье - его отец! |
| Had a thunderbolt fallen at the feet of Dantes, or hell opened its yawning gulf before him, he could not have been more completely transfixed with horror than he was at the sound of these unexpected words. | Если бы молния ударила у ног Дантеса и разверзла перед ним пропасть, на дне которой он увидел бы ад, она не поразила бы его так внезапно и так ошеломляюще, как слова аббата. |
| Starting up, he clasped his hands around his head as though to prevent his very brain from bursting, and exclaimed, | Он вскочил и схватился руками за голову. |
| "His father! his father!" | - Его отец! Его отец! - вскричал он. |
| "Yes, his father," replied the abbe; "his right name was Noirtier de Villefort." | - Да, его отец, которого зовут Нуартье де Вильфор, - отвечал аббат. |
| At this instant a bright light shot through the mind of Dantes, and cleared up all that had been dark and obscure before. | И тогда ослепительный свет озарил мысли Дантеса; все, что прежде казалось ему темным, внезапно засияло в ярких лучах. |
| The change that had come over Villefort during the examination, the destruction of the letter, the exacted promise, the almost supplicating tones of the magistrate, who seemed rather to implore mercy than to pronounce punishment,-all returned with a stunning force to his memory. | Изменчивое поведение Вильфора во время допроса, уничтожение письма, требование клятвы, просительный голос судьи, который не грозил, а, казалось, умолял, - все пришло ему на память. |
| He cried out, and staggered against the wall like a drunken man, then he hurried to the opening that led from the abbe's cell to his own, and said, | Он закричал, зашатался, как пьяный; потом бросился к подкопу, который вел из камеры аббата в его темницу. |
| "I must be alone, to think over all this." | - Мне надо побыть одному! - воскликнул он. - Я должен обдумать все это! |
| When he regained his dungeon, he threw himself on his bed, where the turnkey found him in the evening visit, sitting with fixed gaze and contracted features, dumb and motionless as a statue. | И, добравшись до своей камеры, он бросился на постель. Вечером, когда пришел тюремщик, Дантес сидел на койке с остановившимся взглядом и искаженным лицом, неподвижный и безмолвный, как статуя. |
| During these hours of profound meditation, which to him had seemed only minutes, he had formed a fearful resolution, and bound himself to its fulfilment by a solemn oath. | В эти долгие часы размышления, пролетевшие, как секунды, он принял грозное решение и поклялся страшной клятвой. |
| Dantes was at length roused from his revery by the voice of Faria, who, having also been visited by his jailer, had come to invite his fellow-sufferer to share his supper. | Дантеса пробудил от задумчивости человеческий голос, голос аббата Фариа, который после ухода тюремщика пришел пригласить Эдмона отужинать с ним. |
| The reputation of being out of his mind, though harmlessly and even amusingly so, had procured for the abbe unusual privileges. He was supplied with bread of a finer, whiter quality than the usual prison fare, and even regaled each Sunday with a small quantity of wine. | Звание сумасшедшего, и притом забавного сумасшедшего, давало старому узнику некоторые привилегии, а именно: право на хлеб побелее и на графинчик вина по воскресеньям. |
| Now this was a Sunday, and the abbe had come to ask his young companion to share the luxuries with him. | Было как раз воскресенье, и аббат пришел звать своего молодого товарища разделить с ним хлеб и вино. |
| Dantes followed; his features were no longer contracted, and now wore their usual expression, but there was that in his whole appearance that bespoke one who had come to a fixed and desperate resolve. | Дантес последовал за ним. Лицо его прояснилось и приняло прежнее выражение, но в глазах были жестокость и твердость, свидетельствовавшие о том, что в юноше созрело какое-то решение. |
| Faria bent on him his penetrating eye: | Аббат посмотрел на него пристально. |
| "I regret now," said he, "having helped you in your late inquiries, or having given you the information I did." | - Я сожалею о том, что помог вам в ваших поисках правды, и сожалею о словах, сказанных мною. |
| "Why so?" inquired Dantes. | - Почему? - спросил Дантес. |
| "Because it has instilled a new passion in your heart-that of vengeance." | - Потому что я поселил в вашей душе чувство, которого там не было, - жажду мщения. |
| Dantes smiled. | Дантес улыбнулся. |
| "Let us talk of something else," said he. | - Поговорим о другом, - сказал он. |
| Again the abbe looked at him, then mournfully shook his head; but in accordance with Dantes' request, he began to speak of other matters. | Аббат еще раз взглянул на него и печально покачал головой. Но, уступая просьбе Дантеса, заговорил о другом. |
| The elder prisoner was one of those persons whose conversation, like that of all who have experienced many trials, contained many useful and important hints as well as sound information; but it was never egotistical, for the unfortunate man never alluded to his own sorrows. | Беседа с аббатом, как с любым собеседником, много перенесшим, много страдавшим, была поучительна и неизменно занимательна, но в ней не было эгоизма, этот страдалец никогда не говорил о своих страданиях. |
| Dantes listened with admiring attention to all he said; some of his remarks corresponded with what he already knew, or applied to the sort of knowledge his nautical life had enabled him to acquire. A part of the good abbe's words, however, were wholly incomprehensible to him; but, like the aurora which guides the navigator in northern latitudes, opened new vistas to the inquiring mind of the listener, and gave fantastic glimpses of new horizons, enabling him justly to estimate the delight an intellectual mind would have in following one so richly gifted as Faria along the heights of truth, where he was so much at home. | Дантес с восторгом ловил каждое его слово; иные слова аббата отвечали мыслям, ему уже знакомым, и его знаниям моряка; другие касались предметов, ему неведомых, и, как северное сияние, которое светит мореплавателям в полуночных широтах, открывали ему новые просторы, освещенные фантастическими отблесками. Он понял, какое счастье для просвещенного человека сопутствовать этому возвышенному уму на высотах нравственных, философских и социальных идей, где он привык парить. |
| "You must teach me a small part of what you know," said Dantes, "if only to prevent your growing weary of me. | - Научите меня чему-нибудь из того, что вы знаете, - сказал Дантес, - хотя бы для того, чтобы не соскучиться со мной. |
| I can well believe that so learned a person as yourself would prefer absolute solitude to being tormented with the company of one as ignorant and uninformed as myself. | Боюсь, что вы предпочитаете уединение обществу такого необразованного и ничтожного товарища, как я. |
| If you will only agree to my request, I promise you never to mention another word about escaping." | Если вы согласитесь на мою просьбу, я обещаю вам не говорить больше о побеге. |
| The abbe smiled. | Аббат улыбнулся. |
| "Alas, my boy," said he, "human knowledge is confined within very narrow limits; and when I have taught you mathematics, physics, history, and the three or four modern languages with which I am acquainted, you will know as much as I do myself. Now, it will scarcely require two years for me to communicate to you the stock of learning I possess." | - Увы, дитя мое, - сказал он, - знание человеческое весьма ограниченно, и когда я научу вас математике, физике, истории и трем-четырем живым языкам, на которых я говорю, вы будете знать то, что я сам знаю; и все эти знания я передам вам в какие-нибудь два года. |
| "Two years!" exclaimed Dantes; "do you really believe I can acquire all these things in so short a time?" | - Два года! Вы думаете, что я могу изучить все эти науки в два года? |
| "Not their application, certainly, but their principles you may; to learn is not to know; there are the learners and the learned. Memory makes the one, philosophy the other." | - В их приложении - нет; в их основах - да. Выучиться не значит знать; есть знающие и есть ученые - одних создает память, других -философия. |
| "But cannot one learn philosophy?" | - А разве нельзя научиться философии? |
| "Philosophy cannot be taught; it is the application of the sciences to truth; it is like the golden cloud in which the Messiah went up into heaven." | - Философии не научаются; философия есть сочетание приобретенных знаний и высокого ума, применяющего их; философия - это сверкающее облако, на которое ступил Христос, возносясь на небо. |
| "Well, then," said Dantes, "What shall you teach me first? I am in a hurry to begin. I want to learn." | - Чему же вы станете учить меня сначала? -спросил Дантес. - Мне хочется поскорее начать, я жажду знания. |
| "Everything," said the abbe. | - Всему! - отвечал аббат. |
| And that very evening the prisoners sketched a plan of education, to be entered upon the following day. | В тот же вечер узники составили план обучения и на другой день начали приводить его в исполнение. |
| Dantes possessed a prodigious memory, combined with an astonishing quickness and readiness of conception; the mathematical turn of his mind rendered him apt at all kinds of calculation, while his naturally poetical feelings threw a light and pleasing veil over the dry reality of arithmetical computation, or the rigid severity of geometry. He already knew Italian, and had also picked up a little of the Romaic dialect during voyages to the East; and by the aid of these two languages he easily comprehended the construction of all the others, so that at the end of six months he began to speak Spanish, English, and German. | Дантес обладал удивительной памятью и необыкновенной понятливостью; математический склад его ума помогал ему усваивать все путем исчисления, а романтизм моряка смягчал чрезмерную прозаичность доказательств, сводящихся к сухим цифрам и прямым линиям; кроме того, он уже знал итальянский язык и отчасти новогреческий, которому научился во время своих путешествий на Восток. При помощи этих двух языков он скоро понял строй остальных и через полгода начал уже говорить по-испански, по-английски и по-немецки. |
| In strict accordance with the promise made to the abbe, Dantes spoke no more of escape. Perhaps the delight his studies afforded him left no room for such thoughts; perhaps the recollection that he had pledged his word (on which his sense of honor was keen) kept him from referring in any way to the possibilities of flight. Days, even months, passed by unheeded in one rapid and instructive course. | Потому ли, что наука доставляла ему развлечение, заменявшее свободу, потому ли, что он, как мы убедились, умел держать данное слово, во всяком случае, он, как обещал аббату, не заговаривал больше о побеге, и дни текли для него быстро и содержательно. |
| At the end of a year Dantes was a new man. | Через год это был другой человек. |
| Dantes observed, however, that Faria, in spite of the relief his society afforded, daily grew sadder; one thought seemed incessantly to harass and distract his mind. Sometimes he would fall into long reveries, sigh heavily and involuntarily, then suddenly rise, and, with folded arms, begin pacing the confined space of his dungeon. | Что же касается аббата Фариа, то, несмотря на развлечение, доставляемое ему обществом Дантеса, старик с каждым днем становился мрачнее. Казалось, какая-то неотступная мысль занимала его ум, он то впадал в глубокую задумчивость, тяжело вздыхал, то вдруг вскакивал и, скрестив руки на груди, часами шагал по камере. |
| One day he stopped all at once, and exclaimed, | Как-то раз он внезапно остановился и воскликнул: |
| "Ah, if there were no sentinel!" | - Если бы не часовой! |
| "There shall not be one a minute longer than you please," said Dantes, who had followed the working of his thoughts as accurately as though his brain were enclosed in crystal so clear as to display its minutest operations. | - Будет часовой или нет, это зависит от вас, -сказал Дантес, читавший мысли аббата, словно его череп был из стекла. |
| "I have already told you," answered the abbe, "that I loathe the idea of shedding blood." | - Я уже сказал вам, что убийство претит мне. |
| "And yet the murder, if you choose to call it so, would be simply a measure of self-preservation." | - Но это убийство, если оно совершится, будет совершено по инстинкту самосохранения, для самозащиты. |
| "No matter! I could never agree to it." | - Все равно, я не могу. |
| "Still, you have thought of it?" | - Однако вы думаете об этом? |
| "Incessantly, alas!" cried the abbe. | - Неустанно, - прошептал аббат. |
| "And you have discovered a means of regaining our freedom, have you not?" asked Dantes eagerly. | - И вы нашли способ? - живо спросил Дантес. |
| "I have; if it were only possible to place a deaf and blind sentinel in the gallery beyond us." | - Нашел, если бы на галерею поставили часового, который был бы слеп и глух. |
| "He shall be both blind and deaf," replied the young man, with an air of determination that made his companion shudder. | - Он будет и слеп, и глух, - отвечал Эдмон с твердостью, испугавшей аббата. |
| "No, no," cried the abbe; "impossible!" | - Нет, нет, - крикнул он, - это невозможно! |
| Dantes endeavored to renew the subject; the abbe shook his head in token of disapproval, and refused to make any further response. | Дантес хотел продолжать этот разговор, но аббат покачал головой и не стал отвечать. |
| Three months passed away. | Прошло три месяца. |
| "Are you strong?" the abbe asked one day of Dantes. | - Вы сильный? - спросил однажды Дантеса аббат. |
| The young man, in reply, took up the chisel, bent it into the form of a horseshoe, and then as readily straightened it. | Дантес вместо ответа взял долото, согнул его подковой и снова выпрямил. |
| "And will you engage not to do any harm to the sentry, except as a last resort?" | - Дадите честное слово, что убьете часового только в случае крайней необходимости? |
| "I promise on my honor." | - Даю честное слово. |
| "Then," said the abbe, "we may hope to put our design into execution." | - Тогда мы можем исполнить наше намерение, -сказал аббат. |
| "And how long shall we be in accomplishing the necessary work?" | - А сколько потребуется времени на то, чтобы его исполнить? |
| "At least a year." | - Не меньше года. |
| "And shall we begin at once?" | - И можно приняться за работу? |
| "At once." | - Хоть сейчас. |
| "We have lost a year to no purpose!" cried Dantes. | - Вот видите, мы потеряли целый год! - вскричал Дантес. |
| "Do you consider the last twelve months to have been wasted?" asked the abbe. | - По-вашему, потеряли? |
| "Forgive me!" cried Edmond, blushing deeply. | - Простите меня, ради бога! - воскликнул Эдмон, покраснев. |
| "Tut, tut!" answered the abbe, "man is but man after all, and you are about the best specimen of the genus I have ever known. | - Полно! - сказал аббат. - Человек всегда только человек, а вы еще один из лучших, каких я знавал. |
| Come, let me show you my plan." | Так слушайте, вот мой план. |
| The abbe then showed Dantes the sketch he had made for their escape. It consisted of a plan of his own cell and that of Dantes, with the passage which united them. | И аббат показал Дантесу сделанный им чертеж; то был план его камеры, камеры Дантеса и прохода, соединявшего их. |
| In this passage he proposed to drive a level as they do in mines; this level would bring the two prisoners immediately beneath the gallery where the sentry kept watch; once there, a large excavation would be made, and one of the flag-stones with which the gallery was paved be so completely loosened that at the desired moment it would give way beneath the feet of the soldier, who, stunned by his fall, would be immediately bound and gagged by Dantes before he had power to offer any resistance. The prisoners were then to make their way through one of the gallery windows, and to let themselves down from the outer walls by means of the abbe's ladder of cords. | Посредине этого прохода ответвлялся боковой ход, вроде тех, какие прокладывают в рудниках. Этот боковой ход кончался под галереей, где шагал часовой; тут предполагалось сделать широкую выемку, подрывая и расшатывая одну из плит, образующих пол галереи: в нужную минуту плита осядет под тяжестью солдата, и он провалится в выемку; оглушенный падением, он не в силах будет защищаться, и в этот миг Дантес кинется на него, свяжет, заткнет ему рот, и оба узника, выбравшись через окно галереи, спустятся по наружной стене при помощи веревочной лестницы и убегут. |
| Dantes' eyes sparkled with joy, and he rubbed his hands with delight at the idea of a plan so simple, yet apparently so certain to succeed. | Дантес захлопал в ладоши, и глаза его заблистали радостью; план был так прост, что непременно должен был удаться. |
| That very day the miners began their labors, with a vigor and alacrity proportionate to their long rest from fatigue and their hopes of ultimate success. | В тот же день наши землекопы принялись за работу; они трудились тем более усердно, что этот труд следовал за долгим отдыхом и, по-видимому, отвечал заветному желанию каждого из них. |
| Nothing interrupted the progress of the work except the necessity that each was under of returning to his cell in anticipation of the turnkey's visits. | Они рыли без устали, бросая работу только в те часы, когда принуждены были возвращаться к себе и ждать посещения тюремщика. |
| They had learned to distinguish the almost imperceptible sound of his footsteps as he descended towards their dungeons, and happily, never failed of being prepared for his coming. | Впрочем, они научились уже издали различать его шаги, и ни одного из них ни разу не застали врасплох. |
| The fresh earth excavated during their present work, and which would have entirely blocked up the old passage, was thrown, by degrees and with the utmost precaution, out of the window in either Faria's or Dantes' cell, the rubbish being first pulverized so finely that the night wind carried it far away without permitting the smallest trace to remain. | Чтобы земля, вынутая из нового подкопа, не завалила старый, они выкидывали ее понемногу и с невероятными предосторожностями в окно камеры Дантеса или Фариа; ее тщательно измельчали в порошок, и ночной ветер уносил ее. |
| More than a year had been consumed in this undertaking, the only tools for which had been a chisel, a knife, and a wooden lever; Faria still continuing to instruct Dantes by conversing with him, sometimes in one language, sometimes in another; at others, relating to him the history of nations and great men who from time to time have risen to fame and trodden the path of glory. | Более года ушло на эту работу, выполненную долотом, ножом и деревянным рычагом; весь этот год аббат продолжал учить Дантеса, говорил с ним то на одном, то на другом языке, рассказывал ему историю народов и тех великих людей, которые время от времени оставляют за собою блистательный след, называемый славою. |
| The abbe was a man of the world, and had, moreover, mixed in the first society of the day; he wore an air of melancholy dignity which Dantes, thanks to the imitative powers bestowed on him by nature, easily acquired, as well as that outward polish and politeness he had before been wanting in, and which is seldom possessed except by those who have been placed in constant intercourse with persons of high birth and breeding. | К тому же аббат, как человек светский, принадлежавший к высшему обществу, в обращении своем сохранял какую-то грустную величавость; Дантес благодаря врожденной переимчивости сумел усвоить изящную учтивость, которой ему недоставало, и аристократические манеры, приобретаемые обычно только в общении с высшими классами или в обществе просвещенных людей. |
| At the end of fifteen months the level was finished, and the excavation completed beneath the gallery, and the two workmen could distinctly hear the measured tread of the sentinel as he paced to and fro over their heads. | Через пятнадцать месяцев проход был вырыт; под галереей была сделана выемка; можно было слышать шаги часового, расхаживавшего взад и вперед; и узники, вынужденные для успешности побега ждать темной и безлунной ночи, боялись одного: что земля не выдержит и сама прежде времени осыплется под ногами солдата. |
| Compelled, as they were, to await a night sufficiently dark to favor their flight, they were obliged to defer their final attempt till that auspicious moment should arrive; their greatest dread now was lest the stone through which the sentry was doomed to fall should give way before its right time, and this they had in some measure provided against by propping it up with a small beam which they had discovered in the walls through which they had worked their way. | Чтобы предотвратить эту опасность, узники подставили подпорку, которую нашли в фундаменте. |
| Dantes was occupied in arranging this piece of wood when he heard Faria, who had remained in Edmond's cell for the purpose of cutting a peg to secure their rope-ladder, call to him in a tone indicative of great suffering. | Дантес как раз был занят этим, когда вдруг услышал, что аббат Фариа, остававшийся в его камере, где он обтачивал гвоздь, предназначенный для укрепления веревочной лестницы, зовет его испуганным голосом. |
| Dantes hastened to his dungeon, where he found him standing in the middle of the room, pale as death, his forehead streaming with perspiration, and his hands clinched tightly together. | Дантес поспешил к нему и увидел, что аббат стоит посреди камеры, бледный, в поту, с судорожно стиснутыми руками. |
| "Gracious heavens!" exclaimed Dantes, "what is the matter? what has happened?" | - Боже мой! - вскрикнул Дантес. - Что такое? |
| "Quick! quick!" returned the abbe, "listen to what I have to say." | Что с вами? - Скорей, скорей! - сказал аббат. -Слушайте! |
| Dantes looked in fear and wonder at the livid countenance of Faria, whose eyes, already dull and sunken, were surrounded by purple circles, while his lips were white as those of a corpse, and his very hair seemed to stand on end. | Дантес посмотрел на посеревшее лицо аббата, на его глаза, окруженные синевой, на белые губы, на взъерошенные волосы и в страхе выронил из рук долото. |
| "Tell me, I beseech you, what ails you?" cried Dantes, letting his chisel fall to the floor. | - Что случилось? - воскликнул он. |
| "Alas," faltered out the abbe, "all is over with me. | - Я погиб! - сказал аббат. - Слушайте. |
| I am seized with a terrible, perhaps mortal illness; I can feel that the paroxysm is fast approaching. I had a similar attack the year previous to my imprisonment. | Мною овладевает страшная, быть может, смертельная болезнь; припадок начинается, я чувствую; я уже испытал это за год до тюрьмы. |
| This malady admits but of one remedy; I will tell you what that is. Go into my cell as quickly as you can; draw out one of the feet that support the bed; you will find it has been hollowed out for the purpose of containing a small phial you will see there half-filled with a red-looking fluid. | Есть только одно средство против этой болезни, я назову вам его; бегите ко мне, поднимите ножку кровати, она полая, в ней вы найдете пузырек с красным настоем. |
| Bring it to me-or rather-no, no!-I may be found here, therefore help me back to my room while I have the strength to drag myself along. | Принесите его сюда... или, нет, нет, постойте! Меня могут застать здесь; помогите мне дотащиться к себе, пока у меня есть еще силы. |
| Who knows what may happen, or how long the attack may last?" | Кто знает, что может случиться и сколько времени продолжится припадок. |
| In spite of the magnitude of the misfortune which thus suddenly frustrated his hopes, Dantes did not lose his presence of mind, but descended into the passage, dragging his unfortunate companion with him; then, half-carrying, half-supporting him, he managed to reach the abbe's chamber, when he immediately laid the sufferer on his bed. | Дантес не потерял присутствия духа, несмотря на страшное несчастье, обрушившееся на него; он спустился в подкоп, таща за собой бедного аббата; с неимоверными усилиями он довел больного до его камеры и уложил в постель. |
| "Thanks," said the poor abbe, shivering as though his veins were filled with ice. "I am about to be seized with a fit of catalepsy; when it comes to its height I shall probably lie still and motionless as though dead, uttering neither sigh nor groan. On the other hand, the symptoms may be much more violent, and cause me to fall into fearful convulsions, foam at the mouth, and cry out loudly. | - Благодарю, - сказал аббат, дрожа всем телом, как будто он только что вышел из холодной воды. -Припадок сейчас начнется, я буду в каталепсии; может быть, буду лежать без движения, не издавая ни единого стона, а может быть, на губах выступит пена, я буду корчиться и кричать. |
| Take care my cries are not heard, for if they are it is more than probable I should be removed to another part of the prison, and we be separated forever. | Сделайте так, чтобы не было слышно моих криков; это самое важное; иначе меня, чего доброго, переведут в другую камеру, и нас разлучат навеки. |
| When I become quite motionless, cold, and rigid as a corpse, then, and not before,-be careful about this,-force open my teeth with the knife, pour from eight to ten drops of the liquor contained in the phial down my throat, and I may perhaps revive." | Когда вы увидите, что я застыл, окостенел, словом, все равно что мертвец, тогда - только тогда, слышите? - разожмите мне зубы ножом и влейте в рот десять капель настоя; и, может быть, я очнусь. |
| "Perhaps!" exclaimed Dantes in grief-stricken tones. | - Может быть? - скорбно воскликнул Дантес. |
| "Help! help!" cried the abbe, | - Помогите! |
| "I-I-die-I"- | Помогите! - закричал аббат. - Я... я ум... |
| So sudden and violent was the fit that the unfortunate prisoner was unable to complete the sentence; a violent convulsion shook his whole frame, his eyes started from their sockets, his mouth was drawn on one side, his cheeks became purple, he struggled, foamed, dashed himself about, and uttered the most dreadful cries, which, however, Dantes prevented from being heard by covering his head with the blanket. | Припадок начался с такой быстротой и силой, что несчастный узник не успел даже кончить начатого слова. Тень мелькнула на его челе, быстрая и мрачная, как морская буря; глаза раскрылись, рот искривился, щеки побагровели; он бился, рычал, на губах выступила пена. Исполняя его приказание, Дантес зажал ему рот одеялом. |
| The fit lasted two hours; then, more helpless than an infant, and colder and paler than marble, more crushed and broken than a reed trampled under foot, he fell back, doubled up in one last convulsion, and became as rigid as a corpse. | Так продолжалось два часа. Наконец, бесчувственный, как камень, холодный и бледный, как мрамор, беспомощный, как растоптанная былинка, он забился в последних судорогах, потом вытянулся на постели и остался недвижим. |
| Edmond waited till life seemed extinct in the body of his friend, then, taking up the knife, he with difficulty forced open the closely fixed jaws, carefully administered the appointed number of drops, and anxiously awaited the result. | Эдмон ждал, пока эта мнимая смерть завладеет всем телом и оледенит самое сердце. Тогда он взял нож, просунул его между зубами, с величайшими усилиями разжал стиснутые челюсти, влил одну за другой десять капель красного настоя и стал ждать. |
| An hour passed away and the old man gave no sign of returning animation. | Прошел час, старик не шевелился. |
| Dantes began to fear he had delayed too long ere he administered the remedy, and, thrusting his hands into his hair, continued gazing on the lifeless features of his friend. | Дантес испугался, что ждал слишком долго, и смотрел на него с ужасом, схватившись за голову. |
| At length a slight color tinged the livid cheeks, consciousness returned to the dull, open eyeballs, a faint sigh issued from the lips, and the sufferer made a feeble effort to move. | Наконец, легкая краска показалась на щеках; в глазах, все время остававшихся открытыми и пустыми, мелькнуло сознание; легкий вздох вылетел из уст; старик пошевелился. |
| "He is saved! he is saved!" cried Dantes in a paroxysm of delight. | - Спасен! Спасен! - закричал Дантес. |
| The sick man was not yet able to speak, but he pointed with evident anxiety towards the door. | Больной еще не мог говорить, но с явной тревогой протянул руку к двери. |
| Dantes listened, and plainly distinguished the approaching steps of the jailer. | Дантес насторожился и услышал шаги тюремщика. |
| It was therefore near seven o'clock; but Edmond's anxiety had put all thoughts of time out of his head. | Было уже семь часов, а Дантесу было не до того, чтобы следить за временем. |
| The young man sprang to the entrance, darted through it, carefully drawing the stone over the opening, and hurried to his cell. | Эдмон бросился в подкоп, заложил за собою камень и очутился в своей камере. |
| He had scarcely done so before the door opened, and the jailer saw the prisoner seated as usual on the side of his bed. | Через несколько мгновений дверь отворилась, и тюремщик, как и всегда, увидел узника сидящим на постели. |
| Almost before the key had turned in the lock, and before the departing steps of the jailer had died away in the long corridor he had to traverse, Dantes, whose restless anxiety concerning his friend left him no desire to touch the food brought him, hurried back to the abbe's chamber, and raising the stone by pressing his head against it, was soon beside the sick man's couch. | Едва успел он выйти, едва затих шум его шагов, как Дантес, терзаемый беспокойством, забыв про обед, поспешил обратно и, подняв камень, воротился в камеру аббата. |
| Faria had now fully regained his consciousness, but he still lay helpless and exhausted. | Аббат пришел в чувство, но еще лежал пластом, совершенно обессиленный. |
| "I did not expect to see you again," said he feebly, to Dantes. | - Я уж думал, что больше не увижу вас, - сказал он Эдмону. |
| "And why not?" asked the young man. "Did you fancy yourself dying?" | - Почему? - спросил тот. - Разве вы боялись умереть? |
| "No, I had no such idea; but, knowing that all was ready for flight, I thought you might have made your escape." | - Нет; но все готово к побегу, и я думал, что вы убежите. |
| The deep glow of indignation suffused the cheeks of Dantes. | Краска негодования залила щеки Дантеса. |
| "Without you? Did you really think me capable of that?" | - Без вас! - вскричал он. - Неужели вы в самом деле думали, что я на это способен? |
| "At least," said the abbe, "I now see how wrong such an opinion would have been. Alas, alas! I am fearfully exhausted and debilitated by this attack." | - Теперь вижу, что ошибался, - сказал больной. -Ах, как я слаб, разбит, уничтожен! |
| "Be of good cheer," replied Dantes; "your strength will return." And as he spoke he seated himself near the bed beside Faria, and took his hands. | - Не падайте духом, силы восстановятся, - сказал Дантес, садясь возле постели аббата и беря его за руки. |
| The abbe shook his head. | Аббат покачал головой. |
| "The last attack I had," said he, "lasted but half an hour, and after it I was hungry, and got up without help; now I can move neither my right arm nor leg, and my head seems uncomfortable, which shows that there has been a suffusion of blood on the brain. | - Последний раз, - сказал он, - припадок продолжался полчаса, после чего мне захотелось есть, и я встал без посторонней помощи, а сегодня я не могу пошевелить ни правой ногой, ни правой рукой; голова у меня тяжелая, что указывает на кровоизлияние в мозг. |
| The third attack will either carry me off, or leave me paralyzed for life." | При третьем припадке меня разобьет паралич или я сразу умру. |
| "No, no," cried Dantes; "you are mistaken-you will not die! And your third attack (if, indeed, you should have another) will find you at liberty. | - Нет, нет, успокойтесь, вы не умрете; третий припадок, если и будет, застанет вас на свободе. |
| We shall save you another time, as we have done this, only with a better chance of success, because we shall be able to command every requisite assistance." | Тогда мы вас вылечим, как и в этот раз, и даже лучше; ведь у нас будет все необходимое. |
| "My good Edmond," answered the abbe, "be not deceived. The attack which has just passed away, condemns me forever to the walls of a prison. None can fly from a dungeon who cannot walk." | - Друг мой, - отвечал старик, - не обманывайте себя; этот припадок осудил меня на вечное заточение: для побега надо уметь ходить... |
| "Well, we will wait,-a week, a month, two months, if need be,-and meanwhile your strength will return. Everything is in readiness for our flight, and we can select any time we choose. | - Так что ж? Мы подождем неделю, месяц, два месяца, если нужно; тем временем силы воротятся к вам; все готово к нашему побегу; мы можем сами выбрать день и час. |
| As soon as you feel able to swim we will go." | Как только вы почувствуете, что можете плавать, мы тотчас же бежим. |
| "I shall never swim again," replied Faria. "This arm is paralyzed; not for a time, but forever. | - Мне уже больше не плавать, - отвечал Фариа, -эта рука парализована, и не на один день, а навсегда. |
| Lift it, and judge if I am mistaken." | Поднимите ее, и вы увидите, как она тяжела. |
| The young man raised the arm, which fell back by its own weight, perfectly inanimate and helpless. | Дантес поднял руку больного; она упала, как камень. |
| A sigh escaped him. | Он вздохнул. |
| "You are convinced now, Edmond, are you not?" asked the abbe. "Depend upon it, I know what I say. | - Теперь вы убедились, Эдмон? - сказал Фариа. -Верьте мне, я знаю, что говорю. |
| Since the first attack I experienced of this malady, I have continually reflected on it. | С первого приступа моей болезни я не переставал думать о ней. |
| Indeed, I expected it, for it is a family inheritance; both my father and grandfather died of it in a third attack. | Я ждал ее, потому что она у меня наследственная - мой отец умер при третьем припадке, дед тоже. |
| The physician who prepared for me the remedy I have twice successfully taken, was no other than the celebrated Cabanis, and he predicted a similar end for me." | Врач, который дал мне рецепт настоя, а это не кто иной, как знаменитый Кабанис, предсказал мне такую же участь. |
| "The physician may be mistaken!" exclaimed Dantes. "And as for your poor arm, what difference will that make? I can take you on my shoulders, and swim for both of us." | - Врач ошибается, - воскликнул Дантес, - а паралич ваш не помешает нам: я возьму вас на плечи и поплыву вместе с вами. |
| "My son," said the abbe, "you, who are a sailor and a swimmer, must know as well as I do that a man so loaded would sink before he had done fifty strokes. | - Дитя, - сказал аббат, - вы моряк, вы опытный пловец, стало быть, вы должны знать, что человек с такой ношей недалеко уплывет в море. |
| Cease, then, to allow yourself to be duped by vain hopes, that even your own excellent heart refuses to believe in. | Бросьте обольщать себя пустыми надеждами, которым не верит даже ваше доброе сердце. |
| Here I shall remain till the hour of my deliverance arrives, and that, in all human probability, will be the hour of my death. | Я останусь здесь, пока не пробьет час моего освобождения, час смерти. |
| As for you, who are young and active, delay not on my account, but fly-go-I give you back your promise." | А вы спасайтесь, бегите! Вы молоды, ловки и сильны; не считайтесь со мной, я возвращаю вам ваше честное слово. |
| "It is well," said Dantes. "Then I shall also remain." | - Хорошо, - сказал Дантес. - В таком случае и я остаюсь. |
| Then, rising and extending his hand with an air of solemnity over the old man's head, he slowly added, | Он встал и торжественно простер руку над стариком: |
| "By the blood of Christ I swear never to leave you while you live." | - Клянусь кровью Христовой, что не оставлю вас до вашей смерти. |
| Faria gazed fondly on his noble-minded, single-hearted, high-principled young friend, and read in his countenance ample confirmation of the sincerity of his devotion and the loyalty of his purpose. | Фариа посмотрел на юношу, такого благородного, великодушного и безыскусственного, и на лице его, одушевленном самой чистой преданностью, прочел искренность его любви и чистосердечие его клятвы. |
| "Thanks," murmured the invalid, extending one hand. | - Хорошо, - сказал больной, - я принимаю вашу жертву. |
| "I accept. You may one of these days reap the reward of your disinterested devotion. But as I cannot, and you will not, quit this place, it becomes necessary to fill up the excavation beneath the soldier's gallery; he might, by chance, hear the hollow sound of his footsteps, and call the attention of his officer to the circumstance. | Спасибо. - И он протянул Эдмону руку. - Быть может, ваша бескорыстная преданность будет вознаграждена, - сказал он, - но так как я не могу, а вы не хотите уйти отсюда, то нам надо заложить ход под галереей. |
| That would bring about a discovery which would inevitably lead to our being separated. | Часовой может обратить внимание на гулкое место и позвать надзирателя; тогда все откроется, и нас разлучат. |
| Go, then, and set about this work, in which, unhappily, I can offer you no assistance; keep at it all night, if necessary, and do not return here to-morrow till after the jailer his visited me. | Ступайте, займитесь этим делом, в котором, к сожалению, я уже не могу вам помочь. Употребите на это всю ночь, если нужно, и возвращайтесь завтра утром после обхода. |
| I shall have something of the greatest importance to communicate to you." | Мне нужно сказать вам нечто очень важное. |
| Dantes took the hand of the abbe in his, and affectionately pressed it. Faria smiled encouragingly on him, and the young man retired to his task, in the spirit of obedience and respect which he had sworn to show towards his aged friend. | Дантес пожал руку аббату, который успокоил его улыбкой, и послушно и почтительно вышел от своего старого друга. |
| Chapter 18. | XVIII. |
| The Treasure. | Сокровища аббата Фариа |
| When Dantes returned next morning to the chamber of his companion in captivity, he found Faria seated and looking composed. | Наутро, войдя в камеру своего товарища по заключению, Дантес застал аббата сидящим на постели. |
| In the ray of light which entered by the narrow window of his cell, he held open in his left hand, of which alone, it will be recollected, he retained the use, a sheet of paper, which, from being constantly rolled into a small compass, had the form of a cylinder, and was not easily kept open. | Лицо его было спокойно; луч солнца, проникавший через узкое окно, падал на клочок бумаги, который он держал в левой руке, - правой, как читатель помнит, он не владел; листок долго хранился в виде туго свернутой трубки и, вероятно, поэтому плохо раскручивался. |
| He did not speak, but showed the paper to Dantes. | Аббат молча указал Дантесу на бумагу. |
| "What is that?" he inquired. | - Что это такое? - спросил Дантес. |
| "Look at it," said the abbe with a smile. | - Посмотрите хорошенько, - отвечал аббат с улыбкой. |
| "I have looked at it with all possible attention," said Dantes, "and I only see a half-burnt paper, on which are traces of Gothic characters inscribed with a peculiar kind of ink." | - Я смотрю во все глаза, - отвечал Дантес, - и вижу только обгоревшую бумажку, на которой какими-то странными чернилами написаны готические буквы. |
| "This paper, my friend," said Faria, "I may now avow to you, since I have the proof of your fidelity-this paper is my treasure, of which, from this day forth, one-half belongs to you." | - Эта бумага, друг мой, - сказал Фариа, - теперь я вам все могу открыть, ибо я испытал вас, - эта бумага - мое сокровище, половина которого, начиная с этой минуты, принадлежит вам. |
| The sweat started forth on Dantes brow. | Холодный пот выступил на лбу Дантеса. |
| Until this day and for how long a time!-he had refrained from talking of the treasure, which had brought upon the abbe the accusation of madness. With his instinctive delicacy Edmond had preferred avoiding any touch on this painful chord, and Faria had been equally silent. | До сего дня он старался не говорить с аббатом об этом сокровище, из-за которого несчастный старик прослыл сумасшедшим; в силу врожденного такта Эдмон не хотел касаться этого больного места, сам Фариа тоже молчал; это молчание Эдмон принимал за возвращение рассудка. |
| He had taken the silence of the old man for a return to reason; and now these few words uttered by Faria, after so painful a crisis, seemed to indicate a serious relapse into mental alienation. | И вот теперь эти слова, вырвавшиеся у старика после тяжелого припадка, казалось, свидетельствовали о новом приступе душевного недуга. |
| "Your treasure?" stammered Dantes. | - Ваше сокровище? - прошептал Дантес. |
| Faria smiled. | Фариа улыбнулся. |
| "Yes," said he. "You have, indeed, a noble nature, Edmond, and I see by your paleness and agitation what is passing in your heart at this moment. | - Да, - отвечал он, - у вас благородная душа, Эдмон, и я понимаю по вашей бледности, по вашему трепету, что происходит в вас. |
| No, be assured, I am not mad. | Успокойтесь, я не сумасшедший. |
| This treasure exists, Dantes, and if I have not been allowed to possess it, you will. Yes-you. | Это сокровище существует, Дантес, и если мне не дано было им владеть, то вы - вы будете владеть им. |
| No one would listen or believe me, because everyone thought me mad; but you, who must know that I am not, listen to me, and believe me so afterwards if you will." | Никто не хотел ни слушать меня, ни верить мне, потому что все считали меня сумасшедшим; но вы-то знаете, что я в полном разуме; так выслушайте меня, а потом верьте или не верьте, как хотите. |
| "Alas," murmured Edmond to himself, "this is a terrible relapse! There was only this blow wanting." | "Увы! - подумал Дантес. - Он опять сошел с ума; недоставало только этого несчастья!" |
| Then he said aloud, | Потом прибавил вслух: |
| "My dear friend, your attack has, perhaps, fatigued you; had you not better repose awhile? | - Друг мой, припадок изнурил вас; не лучше ли вам отдохнуть? |
| To-morrow, if you will, I will hear your narrative; but to-day I wish to nurse you carefully. Besides," he said, "a treasure is not a thing we need hurry about." | Завтра, если угодно, я выслушаю ваш рассказ, а сегодня мне хочется просто поухаживать за вами; к тому же, - прибавил он улыбаясь, - не такое уж для нас с вами спешное дело это сокровище! |
| "On the contrary, it is a matter of the utmost importance, Edmond!" replied the old man. "Who knows if to-morrow, or the next day after, the third attack may not come on? and then must not all be over? | - Очень спешное, Эдмон! - отвечал старик. - Кто знает, может быть, завтра или послезавтра случится третий припадок. Ведь тогда все будет кончено! |
| Yes, indeed, I have often thought with a bitter joy that these riches, which would make the wealth of a dozen families, will be forever lost to those men who persecute me. | Правда, я часто с горькой радостью думал об этих богатствах, которые могли бы составить счастье десяти семейств; они потеряны для тех, кто меня преследовал. |
| This idea was one of vengeance to me, and I tasted it slowly in the night of my dungeon and the despair of my captivity. | Мысль эта была моим мщением, и я упивался ею во мраке тюрьмы. |
| But now I have forgiven the world for the love of you; now that I see you, young and with a promising future,-now that I think of all that may result to you in the good fortune of such a disclosure, I shudder at any delay, and tremble lest I should not assure to one as worthy as yourself the possession of so vast an amount of hidden wealth." | Но теперь, когда я простил миру ради любви к вам, теперь, когда я вижу в вас молодость и будущее, когда я думаю, какое счастье вам может принести моя тайна, я боюсь опоздать, боюсь лишить такого достойного владельца, как вы, обладания этим зарытым богатством. |
| Edmond turned away his head with a sigh. | Эдмон со вздохом отвернулся. |
| "You persist in your incredulity, Edmond," continued Faria. "My words have not convinced you. | - Вы все еще не верите, Эдмон, - продолжал Фариа, - слова мои не убедили вас. |
| I see you require proofs. | Я вижу, вам нужны доказательства. |
| Well, then, read this paper, which I have never shown to any one." | Извольте. Прочтите эти строчки, которых я никогда никому не показывал. |
| "To-morrow, my dear friend," said Edmond, desirous of not yielding to the old man's madness. "I thought it was understood that we should not talk of that until to-morrow." | - Завтра, друг мой, - отвечал Эдмон, не в силах потворствовать безумию старика. - Ведь мы условились поговорить об этом завтра. |
| "Then we will not talk of it until to-morrow; but read this paper to-day." | - Говорить мы будем завтра, а записку прочтите сегодня. |
| "I will not irritate him," thought Edmond, and taking the paper, of which half was wanting,-having been burnt, no doubt, by some accident,-he read:- | "Не надо сердить его", - подумал Дантес. Он взял полусгоревший клочок бумаги и прочитал: |
| "This treasure, which may amount to two... of Roman crowns in the most distant a... of the second opening wh... declare to belong to him alo... heir. | в этих пещерах: клад зарыт в самом даль каковой клад завещаю ему и отдаю в по единственному моему наследнику. |
| "25th April, 149-" | 25 апреля 149 Чез |
| "Well!" said Faria, when the young man had finished reading it. | - Ну что? - спросил Фариа, когда Дантес кончил. |
| "Why," replied Dantes, "I see nothing but broken lines and unconnected words, which are rendered illegible by fire." | - Да тут только начала строчек, - отвечал Дантес, -слова без связи: половина сгорела, и смысл непонятен. |
| "Yes, to you, my friend, who read them for the first time; but not for me, who have grown pale over them by many nights' study, and have reconstructed every phrase, completed every thought." | - Для вас, потому что вы читаете в первый раз, но не для меня, который просидел над этим клочком много ночей, воссоздал каждую фразу, каждую мысль. |
| "And do you believe you have discovered the hidden meaning?" | - И вы полагаете, что восстановили утраченный смысл? |
| "I am sure I have, and you shall judge for yourself; but first listen to the history of this paper." | - Я в этом уверен; судите сами; но прежде выслушайте историю этого документа. |
| "Silence!" exclaimed Dantes. | - Тише! - вскричал Дантес. - Шаги!.. |
| "Steps approach-I go-adieu." | Я ухожу!.. Прощайте! |
| And Dantes, happy to escape the history and explanation which would be sure to confirm his belief in his friend's mental instability, glided like a snake along the narrow passage; while Faria, restored by his alarm to a certain amount of activity, pushed the stone into place with his foot, and covered it with a mat in order the more effectually to avoid discovery. | Дантес, радуясь, что может уклониться от рассказа и от объяснения, которые только подтвердили бы ему сумасшествие его друга, скользнул, как змея, в подземный ход, а Фариа, собрав последние силы, толкнул ногою плиту и прикрыл ее рогожей, чтобы не заметили щелей, которых он не успел присыпать землей. |
| It was the governor, who, hearing of Faria's illness from the jailer, had come in person to see him. | Вошел комендант; узнав от сторожа о болезни аббата, он пожелал сам взглянуть на него. |
| Faria sat up to receive him, avoiding all gestures in order that he might conceal from the governor the paralysis that had already half stricken him with death. | Фариа принял его сидя, избегая всякого неловкого движения, так что ему удалось скрыть от коменданта, что правая сторона его тела парализована. |
| His fear was lest the governor, touched with pity, might order him to be removed to better quarters, and thus separate him from his young companion. | Он боялся, что комендант из сострадания к нему велит перевести его в другую, лучшую камеру и таким образом разлучит с его молодым товарищем. |
| But fortunately this was not the case, and the governor left him, convinced that the poor madman, for whom in his heart he felt a kind of affection, was only troubled with a slight indisposition. | Но, к счастью, этого не случилось, и комендант удалился в полном убеждении, что у бедного безумца, к которому он в глубине души питал некоторую привязанность, просто легкое недомогание. |
