Дженни Герхардт - английский и русский параллельные тексты

If she don't begin now she never will know them."	Если она не начнет теперь, она никогда их не выучит.
Mrs. Gerhardt smiled.	Миссис Герхардт улыбалась в ответ.
Many of her husband's religious idiosyncrasies were amusing to her.	Многие религиозные причуды мужа только забавляли ее.
At the same time she liked to see this sympathetic interest he was taking in the child's upbringing.	В то же время ей нравилось, что он так близко принимает к сердцу воспитание внучки.
If he were only not so hard, so narrow at times.	Если б только он не был порою таким суровым, таким несговорчивым.
He made himself a torment to himself and to every one else.	Он мучил и себя и всех окружающих.
On the earliest bright morning of returning spring he was wont to take her for her first little journeys in the world. "Come, now," he would say, "we will go for a little walk."	Вновь настала весна, и рано утром, по первому солнышку, Герхардт стал выводить Весту, чтобы погулять.
"Walk," chirped Vesta.	- Гулять, - щебетала Веста.
"Yes, walk," echoed Gerhardt.	- Да, гулять, - повторял Герхардт.
Mrs. Gerhardt would fasten on one of her little hoods, for in these days Jennie kept Vesta's wardrobe beautifully replete.	Миссис Герхардт надевала девочке хорошенький капор (Дженни позаботилась о том, чтобы у ее дочки было вдоволь нарядов), и они пускались в путь.
Taking her by the hand, Gerhardt would issue forth, satisfied to drag first one foot and then the other in order to accommodate his gait to her toddling steps.	Веста неуверенно переваливалась, а Герхардт, очень довольный, вел ее за руку, едва передвигая ноги, чтобы приспособиться к ее шагу.
One beautiful May day, when Vesta was four years old, they started on one of their walks.	Как-то, когда Весте было четыре года, в прекрасный майский день они отправились на прогулку.
Everywhere nature was budding and bourgeoning; the birds twittering their arrival from the south; the insects making the best of their brief span of life.	Природа радовалась весне, распускались почки на деревьях; щебетали птицы, празднуя свое возвращение с юга; всякие мошки спешили насладиться короткой жизнью.
Sparrows chirped in the road; robins strutted upon the grass; bluebirds built in the eaves of the cottages.	Воробьи чирикали на дороге; малиновки прыгали в траве; ласточки вили гнезда под крышами домов.
Gerhardt took a keen delight in pointing out the wonders of nature to Vesta, and she was quick to respond.	Герхардт с истинным наслаждением показывал Весте чудеса природы, и она живо на все откликалась.
Every new sight and sound interested her.	Все, что она видела и слышала, занимало ее.
"Ooh!-ooh!" exclaimed Vesta, catching sight of a low, flashing touch of red as a robin lighted upon a twig nearby.	- О-о! - крикнула она, заметив мелькнувшее невысоко красное пятнышко: с ветки поблизости взлетела малиновка.
Her hand was up, and her eyes were wide open.	Девочка подняла руку, глаза у нее стали совсем круглые.

"Yes," said Gerhardt, as happy as if he himself had but newly discovered this marvelous creature.	- Да, - сказал Герхардт, такой счастливый, как будто он и сам первый раз в жизни увидел чудесную птичку.
"Robin.	- Это малиновка.
Bird.	Птица.
Robin.	Малиновка.
Say robin."	Скажи, ма-ли-нов-ка.
"Wobin," said Vesta.	- Ма-и-но-ка, - эхом отозвалась Веста.
"Yes, robin," he answered.	- Да, малиновка - повторил Герхардт.
"It is going to look for a worm now.	- Она полетела искать червяка.
We will see if we cannot find its nest.	А мы попробуем найти ее гнездо.
I think I saw a nest in one of these trees."	Я, кажется, видел гнездо где-то здесь, на дереве.
He plodded peacefully on, seeking to rediscover an old abandoned nest that he had observed on a former walk.	Он неторопливо шагал, осматривая ветви деревьев, на одном из которых он недавно заметил покинутое гнездо.
"Here it is," he said at last, coming to a small and leafless tree, in which a winter-beaten remnant of a home was still clinging.	- Вот оно! - сказал он наконец, подходя к невысокому, еще не одевшемуся листвою деревцу; в ветвях виднелись остатки птичьего жилища, полуразрушенного зимней непогодой.
"Here, come now, see," and he lifted the baby up at arm's length. "See," said Gerhardt, indicating the wisp of dead grasses with his free hand, "nest.	- Вот иди сюда, смотри! - Он высоко поднял внучку и показал ей комок сухой травы. -Смотри, гнездо.
That is a bird's nest.	Это птичкино гнездышко.
See!"	Смотри!
"Ooh!" repeated Vesta, imitating his pointing finger with one of her own.	- О-ой! - протянула Веста, тоже показывая пальчиком. - О-ой!
"Ness-ooh!"	Нездышко!
"Yes," said Gerhardt, putting her down again.	- Да, - подтвердил Г ерхардт, снова опуская девочку на землю.
"That was a wren's nest.	- Это гнездо птички, ее зовут кра-пив-ник.
They have all gone now.	А теперь все из гнезда улетели и больше не вернутся.
They will not come any more."	И они пошли дальше; он показывал внучке новые чудеса, а она по-детски всему изумлялась.
Still further they plodded, he unfolding the simple facts of life, she wondering with the wide wonder of a child. When they had gone a block or two he turned slowly about as if the end of the world had been reached.	Пройдя еще квартала два, Герхардт медленно повернул назад, словно они уже пришли на край света.
"We must be going back!" he said.	- Нам пора домой, - сказал он.
And so she had come to her fifth year, growing in sweetness, intelligence, and vivacity.	Так Веста росла до пяти лет, становясь все милей, смышленей и живее.

Gerhardt was fascinated by the questions she asked, the puzzles she pronounced.	Герхардта приводили в восторг ее вопросы и загадки, которыми она сыпала без счета.
"Such a girl!" he would exclaim to his wife.	- Что за девочка! - говорил он жене.
"What is it she doesn't want to know?	- Все-то ей надо знать!
' Where is God?	Она меня спрашивает: где живет боженька?
What does He do?	Что он делает?
Where does He keep His feet?" she asks me.	Есть ли у него скамеечка для ног?
"I gotta laugh sometimes."	Умора, да и только!
From rising in the morning, to dress her to laying her down at night after she had said her prayers, she came to be the chief solace and comfort of his days.	Он одевал внучку, когда она просыпалась поутру, укладывал ее спать по вечерам, дождавшись, пока она прочтет молитву. Он проводил с нею все дни, и она стала самой большой его радостью и утешением.
Without Vesta, Gerhardt would have found his life hard indeed to bear.	Не будь Весты, жизнь была бы для Герхардта куда более тяжким бременем.
CHAPTER XXVII For three years now Lester had been happy in the companionship of Jennie.	Глава XXVII Все эти три года Лестер был счастлив с Дженни.
Irregular as the connection might be in the eyes of the church and of society, it had brought him peace and comfort, and he was perfectly satisfied with the outcome of the experiment.	Хоть их связь и была незаконной в глазах церкви и общества, но она давала ему покой и уют, он был очень счастлив, что опыт удался.
His interest in the social affairs of Cincinnati was now practically nil, and he had consistently refused to consider any matrimonial proposition which had himself as the object.	Его интерес к светской жизни в Цинциннати свелся к нулю, и он упорно отмахивался от всяких попыток женить его.
He looked on his father's business organization as offering a real chance for himself if he could get control of it; but he saw no way of doing so.	Отцовская фирма была бы для него прекрасным поприщем, на котором он, несомненно, выдвинулся бы, если б только мог ею управлять; но он понимал, что это невозможно.
Robert's interests were always in the way, and, if anything, the two brothers were farther apart than ever in their ideas and aims.	Интересы Роберта всегда становились ему поперек дороги, и касалось ли это их взглядов или их цели, во всем братья были теперь еще более далеки друг от друга, чем когда-либо.
Lester had thought once or twice of entering some other line of business or of allying himself with another carriage company, but he did not feel that ha could conscientiously do this. Lester had his salary-fifteen thousand a year as secretary and treasurer of the company (his brother was vice-president)-and about five thousand from some outside investments.	Раза два Лестер подумывал о том, чтобы заняться каким-нибудь другим делом или войти компаньоном в другую фирму, производящую экипажи, но у него не хватало духу это сделать, Лестер получал пятнадцать тысяч в год в качестве секретаря и казначея отцовской фирмы (брат был вице-президентом), и, кроме того, пять тысяч давал ему капитал, вложенный в разные ценные бумаги.
He had not been so lucky or so shrewd in speculation as Robert had been; aside from the principal which yielded his five thousand, he had nothing.	Он не был таким удачливым и ловким дельцом, как Роберт; кроме этих пяти тысяч дохода, у него ничего не было.

Robert, on the other hand, was unquestionably worth between three and four hundred thousand dollars, in addition to his future interest in the business, which both brothers shrewdly suspected would be divided somewhat in their favor.	Напротив, Роберт, несомненно, "стоил" триста или даже четыреста тысяч долларов, не считая своей будущей доли в отцовском предприятии.
Robert and Lester would get a fourth each, they thought; their sisters a sixth.	Оба брата рассчитывали, что наследство будет разделено с некоторым преимуществом для них: они получат по четвертой части, а сестры по шестой.
It seemed natural that Kane senior should take this view, seeing that the brothers were actually in control and doing the work.	Казалось вполне естественным, что Кейн-старший именно так и рассудит, поскольку сыновья фактически вели все дело.
Still, there was no certainty.	И, однако, полной уверенности не было.
The old gentleman might do anything or nothing.	Старик может поступить, как ему заблагорассудится.
The probabilities were that he would be very fair and liberal.	Весьма вероятно, что он будет в высшей степени добр и справедлив.
At the same time, Robert was obviously beating Lester in the game of life.	В то же время Роберт явно умеет взять от жизни куда больше.
What did Lester intend to do about it?	Итак, что же оставалось делать Лестеру?
There comes a time in every thinking man's life when he pauses and "takes stock" of his condition; when he asks himself how it fares with his individuality as a whole, mental, moral, physical, material.	В жизни каждого мыслящего человека наступает время, когда он оглядывается на прошлое и спрашивает себя, чего же он стоит и в умственном, и в нравственном, и в физическом, и в материальном отношении.
This time comes after the first heedless flights of youth have passed, when the initiative and more powerful efforts have been made, and he begins to feel the uncertainty of results and final values which attaches itself to everything.	Это происходит тогда, когда безрассудные юношеские порывы уже позади, когда первые самостоятельные шаги и самые энергичные усилия уже сделаны и все, к чему стремился и чего достиг, становится в твоих глазах неверным и непрочным.
There is a deadening thought of uselessness which creeps into many men's minds-the thought which has been best expressed by the Preacher in Ecclesiastes.	И в сознание многих закрадывается иссушающая душу мысль о тщете бытия - мысль, которую всего лучше выразил Экклезиаст.
Yet Lester strove to be philosophical.	Однако Лестер пытался быть философом.
"What difference does it make?" he used to say to himself, "whether I live at the White House, or here at home, or at the Grand Pacific?"	"Не все ли равно, - часто говорил он себе, - живу я в Белом доме, здесь, у себя, или в "Грэнд-Пасифик"?"
But in the very question was the implication that there were achievements in life which he had failed to realize in his own career.	Но самая постановка вопроса уже говорила о том, что есть в жизни вещи, которых ему не удалось достичь.
The White House represented the rise and success of a great public character.	Белый дом был символом блистательной карьеры крупного общественного деятеля.
His home and the Grand Pacific were what had come to him without effort.	Свой особняк и шикарный отель олицетворяли то, что далось Лестеру без усилий с его стороны.

He decided for the time being-it was about the period of the death of Jennie's mother-that he would make some effort to rehabilitate himself.	И вот - это было примерно в то время, когда умерла мать Дженни, - Лестер решил попытаться как-то упрочить свое положение.
He would cut out idling-these numerous trips with Jennie had cost him considerable time.	Он покончит с бездельем, - эти бесконечные разъезды с Дженни отнимают у него немало времени.
He would make some outside investments.	Он найдет, куда вложить свои деньги.
If his brother could find avenues of financial profit, so could he.	Если брат может находить какие-то дополнительные источники дохода, значит, может и он.
He would endeavor to assert his authority-he would try to make himself of more importance in the business, rather than let Robert gradually absorb everything.	Пора утвердиться в своем праве, укрепить свой авторитет в отцовском предприятии. Он не позволит Роберту понемногу все прибрать к рукам.
Should he forsake Jennie?-that thought also, came to him.	Не придется ли пожертвовать Дженни? - и это тоже приходило ему на ум.
She had no claim on him.	У нее нет никаких прав на него.
She could make no protest.	Она не может протестовать.
Somehow he did not see how it could be done.	Но почему-то Лестер не представлял себе, как он мог бы это сделать.
It seemed cruel, useless; above all (though he disliked to admit it) it would be uncomfortable for himself.	Это и жестоко и бессмысленно; а главное (хоть ему и неприятно было признаться в этом даже себе), это лишило бы его многих удобств.
He liked her-loved her, perhaps, in a selfish way.	Она ему нравилась, он, пожалуй, даже любил ее -по-своему, эгоистически.
He didn't see how he could desert her very well.	Он плохо представлял себе, как это он ее бросит.
Just at this time he had a really serious difference with Robert.	В это самое время у него вышли серьезные разногласия с братом.
His brother wanted to sever relations with an old and well established paint company in New York, which had manufactured paints especially for the house, and invest in a new concern in Chicago, which was growing and had a promising future.	Роберт хотел порвать со старой и почтенной нью-йоркской фабрикой красок, которая специально обслуживала фирму Кейн, и завязать отношения с одним концерном в Чикаго, - это было молодое предприятие с большим будущим.
Lester, knowing the members of the Eastern firm, their reliability, their long and friendly relations with the house, was in opposition.	Лестер хорошо знал представителей нью-йоркской компании, знал, что на них можно положиться, что их связывают с фирмой Кейн давние и дружеские отношения, и потому воспротивился предложению Роберта.
His father at first seemed to agree with Lester.	Отец сначала как будто соглашался с Лестером.
But Robert argued out the question in his cold, logical way, his blue eyes fixed uncompromisingly upon his brother's face.	Но Роберт излагал свои доводы с присущей ему холодной логикой, упорно глядя брату в лицо жесткими голубыми глазами.
"We can't go on forever," he said, "standing by old friends, just because father here has dealt with them, or you like them.	- Мы не можем вечно держаться старых друзей только потому, что отец вел с ними дела, или потому, что ты им симпатизируешь, - сказал он.

We must have a change.	- Нужны перемены.
The business must be stiffened up; we're going to have more and stronger competition."	Дело необходимо укрепить; нам предстоит выдержать сильную конкуренцию.
"It's just as father feels about it," said Lester at last.	- Пусть решает отец, - сказал наконец Лестер.
"I have no deep feeling in the matter.	- Меня это мало трогает.
It won't hurt me one way or the other.	Так ли, этак ли, мне все равно.
You say the house is going to profit eventually.	Ты говоришь, что в итоге фирма от этого выиграет.
I've stated the arguments on the other side."	Я доказывал как раз обратное.
"I'm inclined to think Robert is right," said Archibald Kane calmly.	- Я склонен думать, что прав Роберт, - спокойно сказал Арчибалд Кейн.
"Most of the things he has suggested so far have worked out."	- До сих пор почти все, что он предлагал, оправдывало себя.
Lester colored.	Кровь бросилась в лицо Лестеру.
"Well, we won't have any more discussion about it then," he said.	- Что ж, не будем больше об этом говорить, -сказал он и тотчас поднялся и вышел из конторы.
He rose and strolled out of the office.	Это поражение, постигшее его как раз в то время, когда он решил взяться за ум, было для Лестера большим ударом.
The shock of this defeat, coming at a time when he was considering pulling himself together, depressed Lester considerably. It wasn't much but it was a straw, and his father's remark about his brother's business acumen was even more irritating.	Случай был пустячный, но он оказался в некотором роде последней каплей, а еще досадней было замечание отца о проницательности Роберта в делах.
He was beginning to wonder whether his father would discriminate in any way in the distribution of the property.	Лестер стал спрашивать себя, не отдаст ли отец предпочтения Роберту при разделе наследства.
Had he heard anything about his entanglement with Jennie?	Может быть, он что-нибудь прослышал о его связи с Дженни?
Had he resented the long vacations he had taken from business?	Или сердится на его долгие отлучки, считая, что они идут в ущерб делу?
It did not appear to Lester that he could be justly chargeable with either incapacity or indifference, so far as the company was concerned.	Лестер полагал, что несправедливо было бы обвинить его в недостатке способностей или в невнимании к интересам фирмы.
He had done his work well.	Он хорошо исполняет свои обязанности.
He was still the investigator of propositions put up to the house, the student of contracts, the trusted adviser of his father and mother-but he was being worsted.	Он и сейчас изучает все предложения, которые получает фирма, тщательно знакомится с контрактами, остается надежным советчиком отца и матери, но его упорно оттирают.
Where would it end?	Чем это кончится?
He thought about this, but could reach no conclusion.	Он много думал над этим, но так ни к чему и не пришел.

Later in this same year Robert came forward with a plan for reorganization in the executive department of the business.	В том же году, немного позже, Роберт выдвинул план реорганизации всего управления предприятием.
He proposed that they should build an immense exhibition and storage warehouse on Michigan Avenue in Chicago, and transfer a portion of their completed stock there.	Он предложил построить в Чикаго, на Мичиган-авеню, огромный выставочный зал и склад и перебросить туда часть готовой продукции.
Chicago was more central than Cincinnati.	Чикаго - более крупный центр, чем Цинциннати.
Buyers from the West and country merchants could be more easily reached and dealt with there.	Покупателям с Запада и провинциальным торговцам удобнее приезжать туда, чтобы вести дела с Кейнами.
It would be a big advertisement for the house, a magnificent evidence of its standing and prosperity.	Это будет прекрасной рекламой, великолепным доказательством прочности и процветания фирмы.
Kane senior and Lester immediately approved of this.	Кейн-отец и Лестер сразу же одобрили этот проект.
Both saw its advantages.	Оба вполне оценили его достоинства.
Robert suggested that Lester should undertake the construction of the new buildings.	Роберт предложил Лестеру заняться постройкой нового здания.
It would probably be advisable for him to reside in Chicago a part of the time.	Пожалуй, было бы разумно, чтобы он проводил часть времени в Чикаго.
The idea appealed to Lester, even though it took him away from Cincinnati, largely if not entirely.	Идея брата пришлась Лестеру по душе, хоть он и понимал, что ему предлагают почти совсем расстаться с Цинциннати.
It was dignified and not unrepresentative of his standing in the company.	Это почетно для него, это знак, что он играет видную роль в делах фирмы.
He could live in Chicago and he could have Jennie with him.	Притом он сможет поселиться в Чикаго и взять Дженни к себе.
The scheme he had for taking an apartment could now be arranged without difficulty.	Теперь без труда можно осуществить прежний план - снять квартиру для себя и для нее.
He voted yes.	И он поддержал Роберта.
Robert smiled.	Тот улыбнулся.
"I'm sure we'll get good results from this all around," he said.	- Я уверен, что это будет на пользу фирме, -сказал он.
As construction work was soon to begin, Lester decided to move to Chicago immediately.	Так как строительные работы должны были вскоре начаться, Лестер решил переехать в Чикаго немедленно.
He sent word for Jennie to meet him, and together they selected an apartment on the North Side, a very comfortable suite of rooms on a side street near the lake, and he had it fitted up to suit his taste.	Он вызвал Дженни, и они вместе выбрали квартиру на Северной стороне; дом стоял на тихой улице неподалеку от озера, квартира была очень удобная, и Лестер обставил ее по своему вкусу.
He figured that living in Chicago he could pose as a bachelor.	Он рассчитывал, что, живя в Чикаго, будет слыть холостяком.

He would never need to invite his friends to his rooms.	Ему не придется приглашать друзей к себе.
There were his offices, where he could always be found, his clubs and the hotels.	Он всегда сможет встретиться с ними в конторе, в клубе или отеле.
To his way of thinking the arrangement was practically ideal.	На его взгляд, все устраивалось как нельзя лучше.
Of course Jennie's departure from Cleveland brought the affairs of the Gerhardt family to a climax.	Естественно, что с отъездом Дженни из Кливленда жизнь Герхардтов круто изменилась.
Probably the home would be broken up, but Gerhardt himself took the matter philosophically.	Как видно, семья окончательно распадалась, но сам Герхардт относился к этому философски.
He was an old man, and it did not matter much where he lived.	Он уже старик, ему все равно, где ни жить.
Bass, Martha, and George were already taking care of themselves.	Басс, Марта и Джордж уже стали на ноги.
Veronica and William were still in school, but some provision could be made for boarding them with a neighbor. The one real concern of Jennie and Gerhardt was Vesta.	Вероника и Уильям еще учатся в школе, но можно будет как-нибудь устроить, чтобы они жили и столовались у соседей, Г ерхардта и Дженни серьезно заботило только одно - Веста.
It was Gerhardt's natural thought that Jennie must take the child with her.	Г ерхардт, естественно, подумал, что Дженни возьмет дочку с собой.
What else should a mother do?	Может ли мать поступить иначе.
"Have you told him yet?" he asked her, when the day of her contemplated departure had been set.	- Ты рассказала ему про Весту? - спросил он, когда был уже назначен день отъезда Дженни.
"No; but I'm going to soon," she assured him.	- Нет, но скоро расскажу, - успокоила она его.
"Always soon," he said.	- От тебя только и слышишь "скоро" да "скоро", -проворчал Герхардт.
He shook his head.	Он покачал головой.
His throat swelled.	Слезы душили его.
"It's too bad," he went on.	- Плохо дело, - продолжал он, помолчав.
"It's a great sin.	- Это великий грех.
God will punish you, I'm afraid.	Боюсь, что бог тебя покарает.
The child needs some one.	За ребенком нужен уход.
I'm getting old-otherwise I would keep her.	Не будь я так стар, я оставил бы девочку у себя.
There is no one here all day now to look after her right, as she should be." Again he shook his head.	Теперь уже некому смотреть за ней как полагается, - и он опять покачал головой.
"I know," said Jennie weakly.	- Я знаю, - тихо сказала Дженни.
"I'm going to fix it now.	- Я все это устрою.
I'm going to have her live with me soon.	Скоро я заберу ее к себе.
I won't neglect her-you know that."	Ты же знаешь, что я ее не брошу.
"But the child's name," he insisted.	- Но как же с именем? - сказал Герхардт.

"She should have a name.	- Девочке нужно имя.
Soon in another year she goes to school.	На будущий год она пойдет в школу.
People will want to know who she is.	Люди захотят знать, кто она такая.
It can't go on forever like this."	Не может же вечно так продолжаться.
Jennie understood well enough that it couldn't.	Дженни и сама хорошо это понимала.
She was crazy about her baby.	Она до безумия любила дочку.
The heaviest cross she had to bear was the constant separations and the silence she was obliged to maintain about Vesta's very existence. It did seem unfair to the child, and yet Jennie did not see clearly how she could have acted otherwise.	Постоянные разлуки и необходимость скрывать даже самое существование Весты были тяжким крестом для Дженни, Это было несправедливо по отношению к ребенку, но Дженни не видела возможности поступить иначе.
Vesta had good clothes, everything she needed.	Она хорошо одевала Весту, у девочки было всего вдоволь.
She was at least comfortable.	Во всяком случае она ни в чем не нуждалась.
Jennie hoped to give her a good education.	Дженни надеялась дать ей хорошее образование.
If only she had told the truth to Lester in the first place.	Ах, если бы она с самого начала сказала Лестеру правду!
Now it was almost too late, and yet she felt that she had acted for the best.	Теперь, пожалуй, уже слишком поздно; и все-таки Дженни чувствовала, что тогда она поступила так, как было лучше.
Finally she decided to find some good woman or family in Chicago who would take charge of Vesta for a consideration.	Наконец она решила подыскать в Чикаго какую-нибудь хорошую женщину или семью, которая стала бы за плату заботиться о Весте.
In a Swedish colony to the west of La Salle Avenue she came across an old lady who seemed to embody all the virtues she required-cleanliness, simplicity, honesty. She was a widow, doing work by the day, but she was glad to make an arrangement by which she should give her whole time to Vesta.	В шведском квартале к западу от Ла-Саль-стрит она нашла пожилую женщину, которая показалась ей воплощением всех добродетелей, - опрятную, скромную, честную, Женщина эта была вдова, работала поденно и с радостью согласилась оставить эту работу и отдавать все свое время Весте.
The latter was to go to kindergarten when a suitable one should be found.	Дженни решила, что девочка начнет ходить в детский сад, как только удастся найти подходящий.
She was to have toys and kindly attention, and Mrs. Olsen was to inform Jennie of any change in the child's health.	У нее будет много игрушек, хороший уход. Миссис Олсен непременно будет сообщать Дженни о всяком, даже самом легком нездоровье ребенка.
Jennie proposed to call every day, and she thought that sometimes, when Lester was out of town, Vesta might be brought to the apartment.	Дженни собиралась навещать Весту каждый день и думала, что изредка, когда Лестер будет уезжать из Чикаго, она станет брать дочку к себе.
She had had her with her at Cleveland, and he had never found out anything.	Жила же Веста раньше с ними в Кливленде, а Лестер об этом и не подозревал.
The arrangements completed, Jennie returned at the first opportunity to Cleveland to take Vesta away.	Договорившись с миссис Олсен, Дженни при первом же удобном случае поехала в Кливленд за Вестой.

Gerhardt, who had been brooding over his approaching loss, appeared most solicitous about her future.	Г ерхардт, в горестном ожидании близкой разлуки, был полон тревоги о будущем внучки.
"She should grow up to be a fine girl," he said.	- Она должна вырасти прекрасной девочкой, -сказал он Дженни.
"You should give her a good education-she is so smart."	- Надо дать ей хорошее образование, ведь она такая умница.
He spoke of the advisability of sending her to a Lutheran school and church, but Jennie was not so sure of that.	Он сказал еще, что следовало бы отдать Весту в лютеранскую церковную школу, но Дженни была не так уж в этом уверена.
Time and association with Lester had led her to think that perhaps the public school was better than any private institution.	Время и общение с Лестером привели ее к мысли, что обычная начальная школа лучше любого частного заведения.
She had no particular objection to the church, but she no longer depended upon its teachings as a guide in the affairs of life.	Не то, чтобы Дженни была против церкви, но она уже не считала, что учением церкви можно руководствоваться во всех случаях жизни.
Why should she?	Да и почему бы ей думать иначе?
The next day it was necessary for Jennie to return to Chicago.	На другой же день Дженни должна была вернуться в Чикаго.
Vesta, excited and eager, was made ready for the journey.	Веста, сгоравшая от нетерпения, была уже готова в дорогу.
Gerhardt had been wandering about, restless as a lost spirit, while the process of dressing was going on; now that the hour had actually struck he was doing his best to control his feelings.	Пока Дженни одевала ее, Герхардт бродил по дому как неприкаянный; теперь, когда пробил час разлуки, он изо всех сил старался сохранить самообладание.
He could see that the five-year-old child had no conception of what it meant to him.	Он видел, что пятилетняя девчурка совершенно не понимает, каково ему.
She was happy and self-interested, chattering about the ride and the train.	Она была бездумно счастлива и без умолку болтала про то, как они поедут на лошадке и на поезде.
"Be a good little girl," he said, lifting her up and kissing her.	- Будь умницей, - сказал Г ерхардт, поднимая ее и целуя.
"See that you study your catechism and say your prayers.	- Смотри, не забывай учить катехизис и молиться.
And you won't forget the grandpa-what?-" He tried to go on, but his voice failed him.	И ты будешь помнить своего дедушку, правда? Он хотел еще что-то прибавить, но голос изменил ему.
Jennie, whose heart ached for her father, choked back her emotion.	Дженни, у которой сердце разрывалось при виде его горя, старалась не выдавать волнения.
"There," she said, "if I'd thought you were going to act like that-" She stopped.	- Ну, вот... - сказала она. - Если б я знала, что ты будешь так это переживать... Она не договорила.
"Go," said Gerhardt, manfully, "go.	- Поезжайте, - мужественно сказал Герхардт. -Поезжайте.
It is best this way."	Так будет лучше.

And he stood solemnly by as they went out of the door.	Он молча проводил их взглядом.
Then he turned back to his favorite haunt, the kitchen, and stood there staring at the floor.	Потом пошел в свой любимый угол - на кухню, остановился там и застыл, глядя в пол невидящими глазами.
One by one they were leaving him-Mrs. Gerhardt, Bass, Martha, Jennie, Vesta.	Один за другим они покинули его - жена, Басс, Марта, Дженни, Веста.
He clasped his hands together, after his old-time fashion, and shook his head again and again.	По старой привычке он крепко стиснул руки и долго стоял, качая головой.
"So it is!	- Вот оно как! - твердил он.
So it is!" he repeated.	- Вот оно как.
"They all leave me.	Все меня покинули.
All my life goes to pieces."	Вся моя жизнь пошла прахом.
CHAPTER XXVIII	Глава XXVIII
During the three years in which Jennie and Lester had been associated there had grown up between them a strong feeling of mutual sympathy and understanding.	За те три года, что Лестер и Дженни прожили вместе, их привязанность друг к другу и взаимное понимание выросли и окрепли.
Lester truly loved her in his own way.	Лестер на свой лад действительно любил ее.
It was a strong, self-satisfying, determined kind of way, based solidly on a big natural foundation, but rising to a plane of genuine spiritual affinity.	Это сильное, самоуверенное, не знающее сомнений и колебаний чувство, основанное на естественном и неодолимом влечении, приближалось к подлинному духовному сродству.
The yielding sweetness of her character both attracted and held him.	Нежная покорность, столь свойственная Дженни, влекла и удерживала Лестера.
She was true, and good, and womanly to the very center of her being; he had learned to trust her, to depend upon her, and the feeling had but deepened with the passing of the years.	Дженни была такая преданная, добрая, бесконечно женственная. Лестер привык ей верить, во многом полагался на нее, и с годами его чувство становилось все глубже.
On her part Jennie had sincerely, deeply, truly learned to love this man.	А Дженни искренне, глубоко, преданно полюбила этого человека.
At first when he had swept her off her feet, overawed her soul, and used her necessity as a chain wherewith to bind her to him, she was a little doubtful, a little afraid of him, although she had always liked him.	Вначале, когда он, как вихрь, ворвался в ее жизнь, внес смятение в ее душу и, воспользовался ее горькой нуждой, как цепью, приковал ее к себе, она немного сомневалась в нем, немного боялась его, хотя он всегда ей нравился.
Now, however, by living with him, by knowing him better, by watching his moods, she had come to love him.	Но, проведя подле него все эти годы, узнав его лучше, она постепенно его полюбила.
He was so big, so vocal, so handsome.	Он такой сильный, красивый, у него такой чудесный голос.
His point of view and opinions of anything and everything were so positive.	Его взгляды на все, его мнения всегда так вески.
His pet motto,	Его излюбленный девиз:

"Hew to the line, let the chips fall where they may," had clung in her brain as something immensely characteristic.	"Шагай напролом, не оглядывайся", - поразил ее воображение.
Apparently he was not afraid of anything-God, man, or devil.	Как видно, ему ничто не страшно - ни люди, ни бог, ни дьявол.
He used to look at her, holding her chin between the thumb and fingers of his big brown hand, and say:	Нередко, взяв ее смуглыми пальцами за подбородок, он смотрел ей в глаза.
"You're sweet, all right, but you need courage and defiance.	- Ты прелесть, что и говорить, вот бы только смелости и дерзости побольше.
You haven't enough of those things."	Этого тебе явно не хватает.
And her eyes would meet his in dumb appeal.	И Дженни отвечала ему безмолвным нежным взглядом.
"Never mind," he would add, "you have other things." And then he would kiss her.	- Ну, ничего, - добавлял Лестер, - зато у тебя есть другие достоинства, - и целовал ее.
One of the most appealing things to Lester was the simple way in which she tried to avoid exposure of her various social and educational shortcomings.	Его очень трогало, что Дженни так наивно старается скрывать всякие пробелы в своем воспитании и образовании.
She could not write very well, and once he found a list of words he had used written out on a piece of paper with the meanings opposite.	Она недостаточно грамотно писала; и вот однажды он нашел лист бумаги, - на нем рукой Дженни были выписаны трудные слова, которые Лестер часто употреблял в разговоре, и их значения.
He smiled, but he liked her better for it.	Он улыбнулся и еще больше полюбил ее за это.
Another time in the Southern hotel in St. Louis he watched her pretending a loss of appetite because she thought that her lack of table manners was being observed by nearby diners.	В другой раз, в "Южном отеле" в Сент-Луисе, она сделала вид, будто ей не хочется есть, из страха, что ее манеры недостаточно хороши и обедающие за соседними столиками могут это заметить.
She could not always be sure of the right forks and knives, and the strange-looking dishes bothered her; how did one eat asparagus and artichokes?	Она не всегда была уверена, что возьмет именно ту вилку и тот нож, какие полагается, и непривычные на вид блюда приводили ее в смущение: как надо есть артишоки? А спаржу?
"Why don't you eat something?" he asked good-naturedly.	- Почему ты ничего не ешь? - весело спросил Лестер.
"You're hungry, aren't you?"	- Ведь ты голодная?
"Not very."	- Не очень.
"You must be.	- Наверное, голодная.
Listen, Jennie. I know what it is.	Послушай, Дженни, я знаю, в чем дело.
You mustn't feel that way.	Но ты напрасно беспокоишься.
Your manners are all right.	У тебя прекрасные манеры.
I wouldn't bring you here if they weren't.	Иначе я не повел бы тебя сюда.
Your instincts are all right.	И у тебя верное чутье.
Don't be uneasy.	Не смущайся.

I'd tell you quick enough when there was anything wrong."	Если ты что-нибудь сделаешь не так, я тут же подскажу.
His brown eyes held a friendly gleam.	Его карие глаза блеснули весело и ласково.
She smiled gratefully.	Дженни ответила благодарной улыбкой.
"I do feel a little nervous at times," she admitted.	- Мне и правда иногда бывает немножко не по себе, - призналась она.
"Don't," he repeated.	- Не надо, - сказал он.
"You're all right.	- Все в порядке.
Don't worry.	Не беспокойся.
I'll show you."	Я тебе все покажу.
And he did.	Так он и делал.
By degrees Jennie grew into an understanding of the usages and customs of comfortable existence.	Постепенно Дженни научилась разбираться в светских правилах и обычаях.
All that the Gerhardt family had ever had were the bare necessities of life.	У Герхардтов никогда не было ничего, кроме самого необходимого.
Now she was surrounded with whatever she wanted-trunks, clothes, toilet articles, the whole varied equipment of comfort-and while she liked it all, it did not upset her sense of proportion and her sense of the fitness of things.	Теперь у нее было все, чего только можно пожелать: чемоданы, наряды, всевозможные мелочи туалета, все, из чего создается истинный комфорт, и, хотя это ей нравилось, она не утратила присущего ей чувства меры и умения здраво судить обо всем.
There was no element of vanity in her, only a sense of joy in privilege and opportunity.	В ней не было ни капли тщеславия, она только радовалась, что судьба ей улыбнулась.
She was grateful to Lester for all that he had done and was doing for her.	Она так благодарна Лестеру за все, что он сделал и делает для нее.
If only she could hold him-always!	Если б только удержать его - навсегда!
The details of getting Vesta established once adjusted, Jennie settled down into the routine of home life.	Устроив Весту у миссис Олсен, Дженни погрузилась в свои домашние хлопоты.
Lester, busy about his multitudinous affairs, was in and out.	Лестер, занятый бесчисленными делами, то приезжал, то уезжал.
He had a suite of rooms reserved for himself at the Grand Pacific, which was then the exclusive hotel of Chicago, and this was his ostensible residence.	Он снимал номер-люкс в "Грэнд-Пасифик" -лучшем отеле Чикаго; предполагалось, что здесь-то он и живет.
His luncheon and evening appointments were kept at the Union Club.	В "Юнион-клубе" он завтракал и встречался по вечерам с друзьями и деловыми знакомыми.
An early patron of the telephone, he had one installed in the apartment, so that he could reach Jennie quickly and at any time.	Одним из первых оценив достоинства телефона, он установил аппарат на квартире и в любое время мог говорить с Дженни.
He was home two or three nights a week, sometimes oftener.	Дома он ночевал два-три раза в неделю, иногда чаще.

He insisted at first on Jennie having a girl of general housework, but acquiesced in the more sensible arrangement which she suggested later of letting some one come in to do the cleaning.	Сперва он настаивал, чтобы Дженни предоставила хозяйство служанке, но потом согласился, что разумнее договориться с какой-нибудь девушкой, которая будет только приходить и выполнять самую черную работу.
She liked to work around her own home. Her natural industry and love of order prompted this feeling.	Дженни нравилось хозяйничать самой, недаром она всегда отличалась трудолюбием и аккуратностью.
Lester liked his breakfast promptly at eight in the morning.	Лестер любил завтракать точно в восемь утра.
He wanted dinner served nicely at seven.	Он привык, чтобы обед подавался ровно в семь.
Silverware, cut glass, imported china-all the little luxuries of life appealed to him.	Ему нравилось серебро, хрусталь, китайский фарфор, всякие предметы роскоши.
He kept his trunks and wardrobe at the apartment.	Его одежда и чемоданы хранились на квартире Дженни.
During the first few months everything went smoothly.	Первые месяцы все шло гладко.
He was in the habit of taking Jennie to the theater now and then, and if he chanced to run across an acquaintance he always introduced her as Miss Gerhardt.	Изредка Лестер водил Дженни в театр и, если ему случалось встретить кого-либо из знакомых, всегда представлял ее как мисс Герхардт.
When he registered her as his wife it was usually under an assumed name; where there was no danger of detection he did not mind using his own signature.	Если они останавливались где-нибудь в отеле под видом мужа и жены, он называл портье вымышленную фамилию; если же не было опасности, что их узнают, он преспокойно ставил в книге для проезжающих свое настоящее имя.
Thus far there had been no difficulty or unpleasantness of any kind.	И пока что все сходило с рук.
The trouble with this situation was that it was criss-crossed with the danger and consequent worry which the deception in regard to Vesta had entailed, as well as with Jennie's natural anxiety about her father and the disorganized home.	Дженни все время боялась одного: как бы Лестер не открыл ее обман и не узнал про Весту; кроме того, она тревожилась об отце и о доме.
Jennie feared, as Veronica hinted, that she and William would go to live with Martha, who was installed in a boarding-house in Cleveland, and that Gerhardt would be left alone.	Из писем Вероники можно было понять, что они с Уильямом собираются переехать к Марте, которая теперь жила в меблированных комнатах там же, в Кливленде.
He was such a pathetic figure to her, with his injured hands and his one ability-that of being a watchman-that she was hurt to think of his being left alone.	Дженни беспокоило, что отец один. Ей было до боли жаль его; став калекой, он годился разве что в ночные сторожа, и Дженни с ужасом представляла себе, как он будет жить совсем один.
Would he come to her?	Не переехать ли ему сюда, к ней?
She knew that he would not-feeling as he did at present.	Но Дженни знала, что сейчас он на это не согласится.
Would Lester have him-she was not sure of that.	Да и захочет ли Лестер, чтобы Герхардт жил с ними? Она не была в этом уверена.

If he came Vesta would have to be accounted for.	К тому же, если отец приедет, неминуемо надо будет рассказать Лестеру о Весте.
So she worried.	Все это очень мучило Дженни.
The situation in regard to Vesta was really complicated.	Да, с Вестой было не так-то просто.
Owing to the feeling that she was doing her daughter a great injustice, Jennie was particularly sensitive in regard to her, anxious to do a thousand things to make up for the one great duty that she could not perform.	Чувствуя себя глубоко виноватой, Дженни особенно остро переживала все, что касалось дочери. Она всячески старалась искупить великую несправедливость, в которой была повинна перед своим ребенком, ибо этот самый большой свой долг она была не в силах исполнить.
She daily paid a visit to the home of Mrs. Olsen, always taking with her toys, candy, or whatever came into her mind as being likely to interest and please the child.	Каждый день она бывала у миссис Олсен, приносила игрушки, сласти - словом, все, что, как ей казалось, могло позабавить и обрадовать ребенка.
She liked to sit with Vesta and tell her stories of fairy and giant, which kept the little girl wide-eyed.	Она любила подолгу сидеть с Вестой, рассказывать ей про фей и великанов, и девочка жадно слушала ее сказки.
At last she went so far as to bring her to the apartment, when Lester was away visiting his parents, and she soon found it possible, during his several absences, to do this regularly.	Наконец Дженни до того осмелела, что однажды, когда Лестер поехал в Цинциннати навестить родителей, привела девочку к себе и потом стала брать ее домой всякий раз, как он уезжал из города.
After that, as time went on and she began to know his habits, she became more bold-although bold is scarcely the word to use in connection with Jennie.	Время шло, Дженни изучила привычки Лестера и понемногу становилась все более дерзкой, - хотя едва ли слово "дерзкая" применимо к Дженни.
She became venturesome much as a mouse might; she would risk Vesta's presence on the assurance of even short absences-two or three days.	Она стала храброй, как может быть храбрым мышонок; она осмеливалась брать к себе Весту, даже когда Лестер был в отлучке всего два-три дня.
She even got into the habit of keeping a few of Vesta's toys at the apartment, so that she could have something to play with when she came.	И даже оставляла у себя кое-какие игрушки, чтобы Весте было чем заняться.
During these several visits from her child Jennie could not but realize the lovely thing life would be were she only an honored wife and a happy mother.	За те немногие дни, что дочурка провела у нее, Дженни с особенной силой почувствовала, какое это было бы счастье, если бы она была законной женой и матерью.
Vesta was a most observant little girl.	Веста оказалась на редкость наблюдательным ребенком.
She could by her innocent childish questions give a hundred turns to the dagger of self-reproach which was already planted deeply in Jennie's heart.	Своими невинными детскими вопросами она то и дело бередила незаживающую рану в сердце Дженни.
"Can I come to live with you?" was one of her simplest and most frequently repeated questions.	- А можно мне всегда жить с тобой? - спрашивала она чаще всего.
Jennie would reply that mamma could not have her just yet, but that very soon now, just as soon as she possibly could, Vesta should come to stay always.	Дженни отвечала, что пока нельзя, но очень скоро, как только можно будет, она возьмет свою девочку к себе насовсем.

"Don't you know just when?" Vesta would ask.	- А когда это будет? - спрашивала Веста.
"No, dearest, not just when. Very soon now.	- Не знаю точно, моя маленькая. Теперь уже скоро.
You won't mind waiting a little while.	Ты уж потерпи еще немножко.
Don't you like Mrs. Olsen?"	А разве тебе не нравится у миссис Олсен?
"Yes," replied Vesta; "but then she ain't got any nice things now.	- Нравится, - отвечала Веста, - только у нее ничего нет хорошего.
She's just got old things."	Все старое.
And Jennie, stricken to the heart, would take Vesta to the toy shop, and load her down with a new assortment of playthings.	У Дженни сжималось сердце, она вела Весту в магазин и накупала ей игрушек.
Of course Lester was not in the least suspicious.	Лестер, разумеется, ни о чем не подозревал.
His observation of things relating to the home were rather casual.	Он почти не замечал, что происходит в доме.
He went about his work and his pleasures believing Jennie to be the soul of sincerity and good-natured service, and it never occurred to him that there was anything underhanded in her actions.	Он занимался делами, развлекался, твердо веря, что Дженни вполне откровенна с ним и до глубины души ему преданна, и ему в голову не приходило, что она может что-нибудь от него утаить.
Once he did come home sick in the afternoon and found her absent-an absence which endured from two o'clock to five.	Однажды ему нездоровилось, он среди дня вернулся домой и, не застав Дженни, прождал ее с двух до пяти.
He was a little irritated and grumbled on her return, but his annoyance was as nothing to her astonishment and fright when she found him there.	Он был раздосадован и поворчал, когда она пришла, но его недовольство было ничто по сравнению с изумлением и испугом Дженни, когда она увидела, что он дома.
She blanched at the thought of his suspecting something, and explained as best she could.	Она вся побелела при мысли, что он может что-нибудь заподозрить, и постаралась объяснить свое отсутствие как можно правдоподобнее.
She had gone to see her washerwoman. She was slow about her marketing.	Она была у прачки, потом ходила по магазинам и поэтому задержалась.
She didn't dream he was there.	У нее и в мыслях не было, что он дома.
She was sorry, too, that her absence had lost her an opportunity to serve him.	И ей так жаль, что она не могла поухаживать за ним.
It showed her what a mess she was likely to make of it all.	В тот раз Дженни поняла, что рискует все погубить.
It happened that about three weeks after the above occurrence Lester had occasion to return to Cincinnati for a week, and during this time Jennie again brought Vesta to the flat; for four days there was the happiest goings on between the mother and child.	Прошло еще три недели, и Лестер снова поехал на неделю в Цинциннати, а Дженни опять взяла Весту к себе; четыре дня мать и дочь были вполне счастливы вдвоем.
Nothing would have come of this little reunion had it not been for an oversight on Jennie's part, the far-reaching effects of which she could only afterward regret.	Все было бы очень хорошо, не допусти Дженни одной оплошности, о последствиях которой ей пришлось горько пожалеть.

This was the leaving of a little toy lamb under the large leather divan in the front room, where Lester was wont to lie and smoke.	В гостиной за широким кожаным диваном, на котором часто отдыхал с сигарой Лестер, остался позабытый игрушечный барашек.
A little bell held by a thread of blue ribbon was fastened about its neck, and this tinkled feebly whenever it was shaken.	На шее у него висел на голубой ленте маленький бубенчик, позвякивавший при малейшем движении.
Vesta, with the unaccountable freakishness of children had deliberately dropped it behind the divan, an action which Jennie did not notice at the time.	Весте почему-то вздумалось забросить игрушку за диван, а Дженни этого не заметила.
When she gathered up the various playthings after Vesta's departure she overlooked it entirely, and there it rested, its innocent eyes still staring upon the sunlit regions of toyland, when Lester returned.	Проводив Весту, она собрала все ее вещи, но так и не хватилась барашка, и он все еще стоял там, заглядевшись глазами-пуговками на солнечные луга страны игрушек, когда вернулся Лестер.
That same evening, when he was lying on the divan, quietly enjoying his cigar and his newspaper, he chanced to drop the former, fully lighted.	В тот вечер он лежал с газетой, мирно покуривая и нечаянно уронил за диван горящую сигару.
Wishing to recover it before it should do any damage, he leaned over and looked under the divan.	Опасаясь, как бы от нее что-нибудь не загорелось, Лестер наклонился и заглянул под диван, но не увидел ее; тогда он поднялся, отодвинул диван и вдруг заметил барашка, стоявшего на том самом месте, куда его кинула Веста.
The cigar was not in sight, so he rose and pulled the lounge out, a move which revealed to him the little lamb still standing where Vesta had dropped it.	Лестер поднял игрушку и повертел ее в руках, не понимая, как она сюда попала.
He picked it up, turning it over and over, and wondering how it had come there. A lamb!	"Откуда тут взяться барашку?
It must belong to some neighbor's child in whom Jennie had taken an interest, he thought.	Наверное, его затащил какой-нибудь соседский ребенок, с которым Дженни свела знакомство, -подумал Лестер.
He would have to go and tease her about this.	- Надо ее немножко подразнить".
Accordingly he held the toy jovially before him, and, coming out into the dining-room, where Jennie was working at the sideboard, he exclaimed in a mock solemn voice,	Собираясь от души посмеяться, он взял барашка, вошел в столовую, где хлопотала у буфета Дженни, и провозгласил с комической торжественностью:
"Where did this come from?"	- Откуда сие?
Jennie, who was totally unconscious of the existence of this evidence of her duplicity, turned, and was instantly possessed with the idea that he had suspected all and was about to visit his just wrath upon her.	Дженни, не подозревавшая о существовании такой улики, обернулась и мгновенно вообразила, что Лестер обо всем узнал и сейчас обрушит на нее свой справедливый гнев.
Instantly the blood flamed in her cheeks and as quickly left them.	Она вся вспыхнула, потом смертельно побледнела.
"Why, why!" she stuttered, "it's a little toy I bought."	- Это... я... я купила... это игрушка, - заикаясь, выговорила она.
"I see it is," he returned genially, her guilty tremor not escaping his observation, but having at the same time no explicable significance to him.	- Вижу, что игрушка, - весело сказал Лестер; он заметил виноватую растерянность Дженни, но не придал этому значения.

"It's frisking around a mighty lone sheepfold."	- Бедняга, скучно ему пастись в одиночестве.
He touched the little bell at its throat, while Jennie stood there, unable to speak. It tinkled feebly, and then he looked at her again.	И Лестер потрогал бубенчик на шее у барашка; бубенчик тихонько звякнул, и Лестер снова поднял глаза на Дженни, которая стояла перед ним, не в силах вымолвить ни слова.
His manner was so humorous that she could tell he suspected nothing. However, it was almost impossible for her to recover her self-possession.	По добродушному виду Лестера она поняла, что он ничего не подозревает, но никак не могла прийти в себя.
"What's ailing you?" he asked.	- Что с тобой? - спросил Лестер.
"Nothing," she replied.	- Ничего, - ответила она.
"You look as though a lamb was a terrible shock to you."	- У тебя такое лицо, как будто этот барашек тебя ужасно испугал.
"I forgot to take it out from there, that was all," she went on blindly.	- Просто я забыла его убрать, - невольно вырвалось у Дженни.
"It looks as though it has been played with enough," he added more seriously, and then seeing that the discussion was evidently painful to her, he dropped it.	- У него довольно потрепанный вид, - прибавил Лестер уже не так шутливо и затем, видя, что разговор неприятен Дженни, прекратил его.
The lamb had not furnished him the amusement that he had expected.	Никакого развлечения не вышло из этого барашка.
Lester went back into the front room, stretched himself out and thought it over.	Лестер вернулся в гостиную, прилег на диван и задумался.
Why was she nervous?	Что взволновало Дженни?
What was there about a toy to make her grow pale?	Почему она так побледнела при виде игрушки?
Surely there was no harm in her harboring some youngster of the neighborhood when she was alone-having it come in and play.	Ведь если, оставаясь одна, она приводит к себе какого-нибудь соседского малыша, играет с ним, забавляет его, в этом, конечно же, нет ничего плохого.
Why should she be so nervous?	С чего бы ей так волноваться?
He thought it over, but could come to no conclusion.	Он мысленно перебрал все это, но ни к чему не пришел.
Nothing more was said about the incident of the toy lamb.	О барашке больше не упоминалось ни словом.
Time might have wholly effaced the impression from Lester's memory had nothing else intervened to arouse his suspicions; but a mishap of any kind seems invariably to be linked with others which follow close upon its heels.	Быть может, со временем Лестер совсем забыл бы об этом случае, если бы ничто больше не пробудило его подозрений, но, видно, беда никогда не приходит одна.
One evening when Lester happened to be lingering about the flat later than usual the door bell rang, and, Jennie being busy in the kitchen, Lester went himself to open the door.	Как-то вечером, когда Лестер замешкался и собрался уходить позже обычного, у дверей позвонили; Дженни возилась на кухне, и Лестер сам пошел открывать.
He was greeted by a middle-aged lady, who frowned very nervously upon him, and inquired in broken Swedish accents for Jennie.	Он увидел немолодую женщину, которая с тревожным недоумением посмотрела на него и на ломаном английском языке спросила, нельзя ли видеть хозяйку.

"Wait a moment," said Lester; and stepping to the rear door he called her.	- Подождите минуту, - сказал Лестер и, выйдя в коридор, позвал Дженни.
Jennie came, and seeing who the visitor was, she stepped nervously out in the hall and closed the door after her.	Еще с порога узнав посетительницу, Дженни поспешно вышла в прихожую и затворила за собою дверь.
The action instantly struck Lester as suspicious.	Это сразу показалось Лестеру подозрительным.
He frowned and determined to inquire thoroughly into the matter.	Он нахмурился и решил выяснить, в чем дело.
A moment later Jennie reappeared.	Через минуту в комнату вернулась Дженни.
Her face was white and her fingers seemed to be nervously seeking something to seize upon.	Она была бледна, как полотно, дрожащие пальцы словно искали, за что бы ухватиться.
"What's the trouble?" he inquired, the irritation he had felt the moment before giving his voice a touch of gruffness.	- Что случилось? - спросил Лестер; он был раздражен, и голос его прозвучал довольно резко.
"I've got to go out for a little while," she at last managed to reply.	Дженни не сразу нашла в себе силы ответить. -Мне нужно ненадолго уйти, - сказала она наконец.
"Very well," he assented unwillingly.	- Ну что ж, иди, - неохотно согласился он.
"But you can tell me what's the trouble with you, can't you?	- Но разве ты не можешь мне сказать, что случилось?
Where do you have to go?"	Куда ты идешь?
"I-I," began Jennie, stammering.	- Я... я... - запинаясь, начала Дженни.
"I-have-"	- У меня есть...
"Yes," he said grimly.	- Ну? - хмуро спросил Лестер.
"I have to go on an errand," she stumbled on.	- У меня есть одно дело, - докончила Дженни.
"I-I can't wait.	- Мне... мне надо идти сейчас же.
I'll tell you when I come back, Lester.	Когда я вернусь, я тебе все расскажу, Лестер.
Please don't ask me now."	Только, пожалуйста, сейчас ни о чем не спрашивай.
She looked vainly at him, her troubled countenance still marked by preoccupation and anxiety to get away, and Lester, who had never seen this look of intense responsibility in her before, was moved and irritated by it.	Она смотрела на него, словно не видя; тревога, озабоченность, нетерпеливое желание скорее уйти ясно читались на ее лице. Лестер, никогда еще не видевший ее такой сосредоточенной и упорной, был и тронут и раздосадован.
"That's all right," he said, "but what's the use of all this secrecy?	- Ладно, - сказал он, - но чего ради ты делаешь из этого тайну?
Why can't you come out and tell what's the matter with you?	Почему не сказать прямо, что с тобой случилось?
What's the use of this whispering behind doors?	Зачем надо шептаться за дверями?
Where do you have to go?"	Куда ты идешь?

He paused, checked by his own harshness, and Jennie, who was intensely wrought up by the information she had received, as well as the unwonted verbal castigation she was now enduring, rose to an emotional state never reached by her before.	Он замолчал и сам вдруг удивился своей резкости; а Дженни, выведенная из равновесия и известием, которое ей только что принесли, и этим неожиданным выговором, вдруг ощутила прилив небывалой решимости.
"I will, Lester, I will," she exclaimed.	- Я тебе все скажу, Лестер, все! - воскликнула она.
"Only not now.	- Только не сейчас.
I haven't time.	У меня нет ни минуты.
I'll tell you everything when I come back.	Я все расскажу, когда вернусь.
Please don't stop me now."	Пожалуйста, не задерживай меня.
She hurried to the adjoining chamber to get her wraps, and Lester, who had even yet no clear conception of what it all meant, followed her stubbornly to the door.	Она бросилась в соседнюю комнату, чтобы одеться. Лестер, еще и сейчас не понимавший толком, что все это может означать, упрямо пошел за нею.
"See here," he exclaimed in his vigorous, brutal way, "you're not acting right.	- Послушай, - грубо крикнул он, - что за глупости!
What's the matter with you?	В чем дело?
I want to know."	Я хочу знать?
He stood in the doorway, his whole frame exhibiting the pugnacity and settled determination of a man who is bound to be obeyed.	Он стоял в дверях - воплощенная воинственность и решимость, мужчина, привыкший, чтобы ему подчинялись.
Jennie, troubled and driven to bay, turned at last.	Дженни, доведенная до отчаяния, наконец не выдержала.
"It's my child, Lester," she exclaimed. "It's dying.	- Моя девочка умирает, Лестер! - воскликнула она.
I haven't time to talk.	- Я сейчас не могу разговаривать.
Oh, please don't stop me.	Пожалуйста, не задерживай меня.
I'll tell you everything when I come back."	Я тебе все объясню, когда вернусь.
"Your child!" he exclaimed.	- Твоя девочка?! - повторил ошеломленный Лестер.
"What the hell are you talking about?"	- Что за черт, о чем ты говоришь?
"I couldn't help it," she returned.	- Я не виновата, - ответила она.
"I was afraid-I should have told you long ago.	- Я боялась... мне давно надо было тебе сказать.
I meant to only-only-Oh, let me go now, and I'll tell you all when I come back!"	Я и хотела сказать, но только... только... ох, отпусти меня скорее!
He stared at her in amazement; then he stepped aside, unwilling to force her any further for the present.	Когда я вернусь, я тебе все расскажу! Лестер в изумлении посмотрел на нее, потом шагнул в сторону, давая ей дорогу; сейчас он больше не хотел ничего от нее добиваться.
"Well, go ahead," he said quietly.	- Хорошо, иди, - сказал он негромко.
"Don't you want some one to go along with you?"	- Может быть, проводить тебя?
"No," she replied.	- Нет, - ответила Дженни.

"Mrs. Olsen is right here. I'll go with her."	- Меня ждут, я пойду не одна.
She hurried forth, white-faced, and he stood there, pondering.	Она выбежала из комнаты, а Лестер остался в раздумье.
Could this be the woman he had thought he knew?	Неужели это та самая женщина, которую, как ему казалось, он так хорошо знал?
Why, she had been deceiving him for years.	Выходит, она все эти годы обманывала его!
Jennie!	И это Дженни!
The white-faced!	Воплощенная искренность!
The simple!	Простая душа!
He choked a little as he muttered: "Well, I'll be damned!"	- Ах, черт меня побери! - пробормотал он, и у него перехватило горло.
CHAPTER XXIX	Глава XXIX
The reason why Jennie had been called was nothing more than one of those infantile seizures the coming and result of which no man can predict two hours beforehand.	Причиной всего этого переполоха оказалась одна из обычных детских болезней, наступления и исхода которых никто не мог бы предсказать даже за два часа.
Vesta had been seriously taken with membranous croup only a few hours before, and the development since had been so rapid that the poor old Swedish mother was half frightened to death herself, and hastily despatched a neighbor to say that Vesta was very ill and Mrs. Kane was to come at once.	В этот день у Весты вдруг открылась сильная ангина, и состояние девочки ухудшалось с такой быстротой, что старая шведка отчаянно перепугалась и попросила соседку сейчас же сходить за миссис Кейн.
This message, delivered as it was in a very nervous manner by one whose only object was to bring her, had induced the soul-racking fear of death in Jennie and caused her to brave the discovery of Lester in the manner described.	Соседка, думая лишь о том, чтобы поскорее привести Дженни, без предисловий объявила ей, что Веста очень больна и надо спешить. Потрясенная Дженни решила, что девочка умирает, и, как мы видели, в порыве ужаса и отчаяния осмелилась сказать Лестеру правду.
Jennie hurried on anxiously, her one thought being to reach her child before the arm of death could interfere and snatch it from her, her mind weighed upon by a legion of fears.	Она почти бежала по улице, терзаясь бесчисленными опасениями, с одной только мыслью; поспеть вовремя, увидеть свою девочку, прежде чем смерть унесет ее.
What if it should already be too late when she got there; what if Vesta already should be no more.	Что, если уже поздно? Что, если Весты уже нет в живых?
Instinctively she quickened her pace and as the street lamps came and receded in the gloom she forgot all the sting of Lester's words, all fear that he might turn her out and leave her alone in a great city with a little child to care for, and remembered only the fact that her Vesta was very ill, possibly dying, and that she was the direct cause of the child's absence from her; that perhaps but for the want of her care and attention Vesta might be well to-night.	Дженни невольно все ускоряла шаг, огни уличных фонарей возникали перед нею и вновь расплывались во тьме; она уже не помнила жестких слов Лестера, не боялась, что он выгонит ее и она останется в огромном городе совсем одна, с ребенком на руках, - она забыла обо всем, кроме одного: ее Веста тяжело больна, может быть, умирает, и это она виновата, что они не вместе; быть может, если бы она сама смотрела за своей дочерью, девочка теперь была бы здорова.

"If I can only get there," she kept saying to herself; and then, with that frantic unreason which is the chief characteristic of the instinct-driven mother: "I might have known that God would punish me for my unnatural conduct.	"Только бы успеть! - твердила она про себя и, в порыве горя теряя, как все матери, способность рассуждать, упрекала себя; - Я должна была знать, что бог покарает меня за мой грех.
I might have known-I might have known."	Я должна была, должна была знать..."
When she reached the gate she fairly sped up the little walk and into the house, where Vesta was lying pale, quiet, and weak, but considerably better.	Она распахнула знакомую калитку, бегом бросилась по дорожке к дому и ворвалась в комнату, где лежала Веста - бледная, тихая, ослабевшая; однако ей было уже гораздо лучше.
Several Swedish neighbors and a middle-aged physician were in attendance, all of whom looked at her curiously as she dropped beside the child's bed and spoke to her.	Тут же были какие-то соседки и немолодой врач; все они с любопытством посмотрели на Дженни, которая упала на колени у изголовья постели и стала что-то говорить девочке.
Jennie's mind had been made up.	И вот Дженни приняла окончательное решение.
She had sinned, and sinned grievously, against her daughter, but now she would make amends so far as possible.	Она виновата перед своей дочкой, тяжело виновата, но теперь она постарается искупить свою вину.
Lester was very dear to her, but she would no longer attempt to deceive him in anything, even if he left her-she felt an agonized stab, a pain at the thought-she must still do the one right thing.	Лестер ей очень дорог, но она больше не станет его обманывать, и пусть даже он бросит ее (при этой мысли сердце Дженни больно сжалось), она все-таки поступит, как надо.
Vesta must not be an outcast any longer.	Веста больше не должна быть отверженной.
Her mother must give her a home.	Ее место с матерью.
Where Jennie was, there must Vesta be.	Дом Дженни должен быть домом Весты.
Sitting by the bedside in this humble Swedish cottage, Jennie realized the fruitlessness of her deception, the trouble and pain it had created in her home, the months of suffering it had given her with Lester, the agony it had heaped upon her this night-and to what end?	Сидя у постели девочки в скромном домике старой шведки, Дженни поняла, как бесплодна была ее ложь: сколько тревоги и мук было из-за этого в доме родителей, как она страдала и боялась все время, пока жила с Лестером, какую пытку перенесла сегодня вечером, а для чего?
The truth had been discovered anyhow.	Все равно правда вышла наружу.
She sat there and meditated, not knowing what next was to happen, while Vesta quieted down, and then went soundly to sleep.	Дженни сидела, погруженная в невеселые думы, гадая, что ее ждет, а тем временем Веста постепенно затихла и уснула крепким, здоровым сном.
Lester, after recovering from the first heavy import of this discovery, asked himself some perfectly natural questions. "Who was the father of the child? How old was it?	Когда Лестер немного опомнился после ошеломляющего открытия, ему пришли на ум вполне естественные вопросы; сколько лет девочке? Кто ее отец?
How did it chance to be in Chicago, and who was taking care of it?"	Как ребенок оказался в Чикаго и кто о нем заботится?
He could ask, but he could not answer; he knew absolutely nothing.	Лестер мог только задавать себе эти вопросы, но не находил ответа; ведь он ничего не знал.
Curiously, now, as he thought, his first meeting with Jennie at Mrs. Bracebridge's came back to him.	Странное дело, среди этих мыслей ему вдруг припомнилась первая встреча с Дженни в доме миссис Брейсбридж.

What was it about her then that had attracted him?	Почему его тогда так потянуло к ней?
What made him think, after a few hours' observation, that he could seduce her to do his will?	Что так быстро, чуть ли не с первого взгляда подсказало ему, что он сумеет добиться своего?
What was it-moral looseness, or weakness, or what?	Что он почувствовал в ней - нравственную распущенность, неустойчивость, слабость?
There must have been art in the sorry affair, the practised art of the cheat, and, in deceiving such a confiding nature as his, she had done even more than practise deception-she had been ungrateful.	Во всей этой печальной истории не обошлось без хитрости, без искусного притворства, и ведь, обманывая его, который так ей доверял, Дженни не просто обманывала - она оказалась неблагодарной.
Now the quality of ingratitude was a very objectionable thing to Lester-the last and most offensive trait of a debased nature, and to be able to discover a trace of it in Jennie was very disturbing.	Надо сказать, что Лестер презирал и ненавидел неблагодарность, считал ее самой гнусной и отвратительной чертой, присущей натурам низменным, и был неприятно поражен, открыв это качество в Дженни.
It is true that she had not exhibited it in any other way before-quite to the contrary-but nevertheless he saw strong evidences of it now, and it made him very bitter in his feeling toward her.	Правда, прежде он никогда не замечал за ней этого, как раз наоборот, - однако теперь воочию убедился в ее неблагодарности и был глубоко возмущен.
How could she be guilty of any such conduct toward him?	Как смела она так его оскорбить?
Had he not picked her up out of nothing, so to speak, and befriended her?	Его, который, можно сказать, сделал ее человеком и возвысил до себя?
He moved from his chair in this silent room and began to pace slowly to and fro, the weightiness of this subject exercising to the full his power of decision.	Лестер поднялся, отодвинул кресло и медленно зашагал в тишине из угла в угол. То, что произошло, слишком серьезно, и теперь нужно принять верное и твердое решение.
She was guilty of a misdeed which he felt able to condemn.	Дженни преступна, и он вправе ее осудить.
The original concealment was evil; the continued deception more.	Она виновата в том, что с самого начала скрыла от него правду и вдвойне виновата, что все время продолжала его обманывать.
Lastly, there was the thought that her love after all had been divided, part for him, part for the child, a discovery which no man in his position could contemplate with serenity.	Наконец ему пришло в голову, что она делила свою любовь между ним и ребенком, - ни один мужчина в его положении не мог бы спокойно с этим примириться.
He moved irritably as he thought of it, shoved his hands in his pockets and walked to and fro across the floor.	Лестера передернуло от этой мысли, он засунул руки в карманы и продолжал шагать по комнате.

That a man of Lester's temperament should consider himself wronged by Jennie merely because she had concealed a child whose existence was due to conduct no more irregular than was involved later in the yielding of herself to him was an example of those inexplicable perversions of judgment to which the human mind, in its capacity of keeper of the honor of others, seems permanently committed.	Как мог человек с характером Лестера считать себя оскорбленным только потому, что Дженни скрыла существование ребенка, появившегося на свет в результате точно такого же проступка, какой она совершила позже уступив ему, Лестеру? Это пример тех необъяснимых заблуждений и ошибок, которых, как видно, не способен избежать человеческий ум - суровый страж и судья, когда дело идет о чести других людей.
Lester, aside from his own personal conduct (for men seldom judge with that in the balance), had faith in the ideal that a woman should reveal herself completely to the one man with whom she is in love; and the fact that she had not done so was a grief to him.	Забывая о своем собственном поведении (мужчины редко принимают его в расчет), Лестер верил, что женщина должна единственному любимому человеку раскрывать всю свою душу, и его очень огорчило, что Дженни поступила иначе.
He had asked her once tentatively about her past.	Однажды он пытался узнать подробности ее прошлого.
She begged him not to press her.	Она тогда умоляла не расспрашивать.
That was the time she should have spoken of any child.	Вот когда ей следовало бы сказать о ребенке.
Now-he shook his head.	А теперь... Лестер покачал головой.
His first impulse, after he had thought the thing over, was to walk out and leave her.	Первым его побуждением, когда он все обдумал, было уйти и больше не видеть Дженни.
At the same time he was curious to hear the end of this business.	Однако хотелось узнать, чем кончилось дело.
He did put on his hat and coat, however, and went out, stopping at the first convenient saloon to get a drink. He took a car and went down to the club, strolling about the different rooms and chatting with several people whom he encountered.	Все же он надел пальто и шляпу и вышел из дому; захотелось выпить, и он зашел в первый же приличный бар; потом поехал в клуб; там он бродил из комнаты в комнату, встретил кое-кого из знакомых, поболтал с ними.
He was restless and irritated; and finally, after three hours of meditation, he took a cab and returned to his apartment.	Беспокойство и досада не оставляли его; наконец, потратив три часа на размышления, он нанял извозчика и вернулся домой.
The distraught Jennie, sitting by her sleeping child, was at last made to realize, by its peaceful breathing that all danger was over.	В тоске и смятении Дженни долго сидела подле спящей девочки и наконец поняла, что опасность миновала.
There was nothing more that she could do for Vesta, and now the claims of the home that she had deserted began to reassert themselves, the promise to Lester and the need of being loyal to her duties unto the very end.	Сейчас она ничего не могла сделать для Весты, и понемногу к ней вернулись заботы о брошенном доме; она почувствовала, что должна исполнить обещание, данное Лестеру, и до последней минуты нести свои обязанности хозяйки.
Lester might possibly be waiting for her.	Возможно, Лестер ее ждет.
It was just probable that he wished to hear the remainder of her story before breaking with her entirely.	Вероятно, он хочет услышать всю правду о ее прошлом, прежде чем навсегда с нею расстаться.

Although anguished and frightened by the certainty, as she deemed it, of his forsaking her, she nevertheless felt that it was no more than she deserved-a just punishment for all her misdoings.	С болью и страхом думая о том, что Лестер, конечно, порвет с нею, Дженни все же считала это только справедливым наказанием за все ее проступки: она этого вполне заслуживает!
When Jennie arrived at the flat it was after eleven, and the hall light was already out.	Дженни вернулась домой в двенадцатом часу, свет на лестнице уже горел.
She first tried the door, and then inserted her key.	Она потянула ручку двери, потом открыла ее своим ключом.
No one stirred, however, and, opening the door, she entered in the expectation of seeing Lester sternly confronting her.	Помедлив и не услышав ни звука, она вошла, готовая к тому, что ее встретит разгневанный Лестер.
He was not there, however.	Но его не было.
The burning gas had merely been an oversight on his part.	Он просто забыл погасить в комнате свет.
She glanced quickly about, but seeing only the empty room, she came instantly to the other conclusion, that he had forsaken her-and so stood there, a meditative, helpless figure.	Дженни быстро осмотрелась, но комната была пуста. Дженни решила, что Лестер ушел навсегда, и застыла на месте, беспомощная и растерянная.
"Gone!" she thought.	"Ушел!" - подумала она.
At this moment his footsteps sounded on the stairs. He came in with his derby hat pulled low over his broad forehead, close to his sandy eyebrows, and with his overcoat buttoned up closely about his neck.	В эту минуту на лестнице послышались его шаги, Шляпа его была надвинута на самые брови, пальто наглухо застегнуто.
He took off the coat without looking at Jennie and hung it on the rack.	Не взглянув в сторону Дженни, он снял пальто и повесил на вешалку.
Then he deliberately took off his hat and hung that up also.	Потом не спеша снял и повесил шляпу.
When he was through he turned to where she was watching him with wide eyes.	Только после этого он обернулся к Дженни, которая следила за ним широко раскрытыми глазами.
"I want to know about this thing now from beginning to end," he began.	- Я хочу узнать все, с начала до конца, - сказал он.
"Whose child is that?"	- Чей это ребенок?
Jennie wavered a moment, as one who might be going to take a leap in the dark, then opened her lips mechanically and confessed:	Дженни поколебалась мгновение, словно готовясь к отчаянному прыжку в темную пропасть, потом выговорила пересохшими губами:
"It's Senator Brander's."	- Сенатора Брэндера.
"Senator Brander!" echoed Lester, the familiar name of the dead but still famous statesman ringing with shocking and unexpected force in his ears.	- Сенатора Брэндера! - повторил пораженный Лестер; меньше всего он ожидал услышать такое громкое имя.
"How did you come to know him?"	- Как ты с ним познакомилась?
"We used to do his washing for him," she rejoined simply-"my mother and I."	- Мы с мамой на него стирали, - просто ответила Дженни.
Lester paused, the baldness of the statements issuing from her sobering even his rancorous mood.	Лестер замолчал: прямота ее ответов отрезвила его, и гнев его утих.

"Senator Brander's child," he thought to himself.	"Ребенок сенатора Брэндера!" - думалось ему.
So that great representative of the interests of the common people was the undoer of her-a self-confessed washerwoman's daughter.	Стало быть, знаменитый поборник интересов простого народа соблазнил дочь прачки.
A fine tragedy of low life all this was.	Вот типичная трагедия из жизни бедняков.
"How long ago was this?" he demanded, his face the picture of a darkling mood.	- Давно это случилось? - хмуро спросил Лестер, сдвинув брови.
"It's been nearly six years now," she returned.	- Уже почти шесть лет прошло, - ответила Дженни.
He calculated the time that had elapsed since he had known her, and then continued:	Лестер мысленно прикинул, сколько времени они знакомы, потом спросил:
"How old is the child?"	- Сколько лет ребенку?
"She's a little over five."	- Ей пошел шестой год.
Lester moved a little.	Лестер кивнул.
The need for serious thought made his tone more peremptory but less bitter.	Стараясь сосредоточиться, он говорил теперь более властным тоном, но без прежнего озлобления.
"Where have you been keeping her all this time?"	- Где же она была все это время?
"She was at home until you went to Cincinnati last spring. I went down and brought her then."	- Жила дома, у наших, до прошлой весны, а когда ты ездил в Цинциннати, я привезла ее сюда.
"Was she there the times I came to Cleveland?"	- И она жила с вами, когда я приезжал в Кливленд?
"Yes," said Jennie; "but I didn't let her come out anywhere where you could see her."	- Да, - ответила Дженни, - только я следила, чтоб она не попадалась тебе на глаза.
"I thought you said you told your people that you were married," he exclaimed, wondering how this relationship of the child to the family could have been adjusted.	- Я думал, что ты сказала своим, что мы поженились! - воскликнул Лестер, не понимая, каким образом родные Дженни примирились с существованием этого ребенка.
"I did," she replied, "but I didn't want to tell you about her.	- Я им так и сказала, - ответила Дженни, - но я не хотела говорить тебе про дочку.
They thought all the time I intended to."	А мои все время думали, что я вот-вот расскажу тебе.
"Well, why didn't you?"	- Почему же ты не рассказала?
"Because I was afraid."	- Потому что я боялась.
"Afraid of what?"	- Чего?
"I didn't know what was going to become of me when I went with you, Lester.	- Я ведь не знала, что со мной будет, когда уехала с тобой, Лестер.
I didn't want to do her any harm if I could help it.	Мне так хотелось уберечь мою девочку, ничем ей не повредить.
I was ashamed, afterward; when you said you didn't like children I was afraid."	Потом мне было стыдно; а когда ты сказал, что не любишь детей, я испугалась.
"Afraid I'd leave you?"	- Испугалась, что я брошу тебя?

"Yes."	- Да.
He stopped, the simplicity of her answers removing a part of the suspicion of artful duplicity which had originally weighed upon him.	Лестер помолчал; Дженни отвечала так прямо и просто, что его первоначальное подозрение, будто она сознательно лицемерила и обманывала его, отчасти рассеялось.
After all, there was not so much of that in it as mere wretchedness of circumstance and cowardice of morals.	В конце концов всему виной несчастное стечение обстоятельств, малодушие Дженни и нравы ее семьи.
What a family she must have!	Ну и семейка, должно быть!
What queer non-moral natures they must have to have brooked any such a combination of affairs!	Только нелепые и безнравственные люди могли терпеть такое положение вещей!
"Didn't you know that you'd be found out in the long run?" he at last demanded.	- Разве ты не понимала, что в конце концов все должно выйти наружу? - спросил он наконец.
"Surely you might have seen that you couldn't raise her that way.	- Не могла же ты думать, что вот так и вырастишь ее.
Why didn't you tell me in the first place?	Почему ты сразу не сказала мне правду?
I wouldn't have thought anything of it then."	Тогда я отнесся бы к этому очень спокойно.
"I know," she said.	- Знаю, - сказала Дженни.
"I wanted to protect her."	- Но я хотела сделать лучше для нее.
"Where is she now?" he asked.	- Где она теперь?
Jennie explained.	Дженни объяснила.
She stood there, the contradictory aspect of these questions and of his attitude puzzling even herself.	Вопросы Лестера так не вязались с его тоном и выражением лица, что Дженни совсем растерялась.
She did try to explain them after a time, but all Lester could gain was that she had blundered along without any artifice at all-a condition that was so manifest that, had he been in any other position than that he was, he might have pitied her.	Она еще раз попробовала все объяснить, однако Лестер уразумел только одно: Дженни сделала глупость, но она отнюдь не хитрила, - это было так явно, что, будь Лестер в другом положении, он от души пожалел бы ее.
As it was, the revelation concerning Brander was hanging over him, and he finally returned to that.	Но теперь мысль о Брэндере не выходила у него из головы, и он снова вернулся к этому.
"You say your mother used to do washing for him.	- Так ты говоришь, твоя мать стирала на него.
How did you come to get in with him?"	Как же случилось, что ты с ним сошлась?
Jennie, who until now had borne his questions with unmoving pain, winced at this.	Дженни до сих пор терпеливо переносила мучительный допрос, но тут она вздрогнула, как от удара.
He was now encroaching upon the period that was by far the most distressing memory of her life.	Лестер задел незажившее воспоминание о самой горькой и трудной поре ее жизни.
What he had just asked seemed to be a demand upon her to make everything clear.	Его последний вопрос, как видно, требовал полной откровенности.
"I was so young, Lester," she pleaded.	- Я ведь была еще девчонка, Лестер, - печально сказала она.
"I was only eighteen.	- Мне было только восемнадцать лет.

I didn't know.	Я ничего не знала.
I used to go to the hotel where he was stopping and get his laundry, and at the end of the week I'd take it to him again."	Я ходила к нему в отель и брала у него белье в стирку, а потом относила.
She paused, and as he took a chair, looking as if he expected to hear the whole story, she continued:	Она умолкла, но, видя, что он пододвинул стул и уселся с явным намерением выслушать длинный и подробный рассказ, она снова заговорила.
"We were so poor.	- Мы так нуждались тогда.
He used to give me money to give to my mother.	Он часто давал мне деньги для мамы.
I didn't know."	Я не знала...
She paused again, totally unable to go on, and he, seeing that it would be impossible for her to explain without prompting, took up his questioning again-eliciting by degrees the whole pitiful story.	Она опять умолкла; Лестер, видя, что она не в силах связно обо всем рассказать, снова начал задавать ей вопросы, и постепенно невеселая история стала ему ясна.
Brander had intended to marry her.	Брэндер собирался жениться на ней.
He had written to her, but before he could come to her he died.	Он писал ей, должен был вызвать ее к себе, но не успел: помешала внезапная смерть.
The confession was complete.	Исповедь была окончена.
It was followed by a period of five minutes, in which Lester said nothing at all; he put his arm on the mantel and stared at the wall, while Jennie waited, not knowing what would follow-not wishing to make a single plea.	Долгих пять минут прошло в молчании; Лестер, опершись на камин, смотрел в одну точку, а Дженни ждала, не зная, что будет дальше, и не пытаясь сказать хоть слово в свою защиту.
The clock ticked audibly.	Громко тикали часы.
Lester's face betrayed no sign of either thought or feeling.	На застывшем лице Лестера нельзя было прочесть ни его чувств, ни мыслей.
He was now quite calm, quite sober, wondering what he should do.	Теперь он был совершенно спокоен и невозмутим и обдумывал, как поступить дальше.
Jennie was before him as the criminal at the bar. He, the righteous, the moral, the pure of heart, was in the judgment seat.	Дженни стояла перед ним, точно преступница на суде, Он - воплощенная праведность, нравственность, чистота сердечная - занимал место судьи.
Now to sentence her-to make up his mind what course of action he should pursue.	Итак, надо вынести приговор, решить ее дальнейшую судьбу.
It was a disagreeable tangle, to be sure, something that a man of his position and wealth really ought not to have anything to do with.	Что и говорить, скверное дело - грязная история, в которой не годится быть замешанным человеку с положением и богатством Лестера.
This child, the actuality of it, put an almost unbearable face upon the whole matter-and yet he was not quite prepared to speak.	Этот ребенок делает его отношения с Дженни просто невозможными... И все же Лестер еще не мог ничего сказать.
He turned after a time, the silvery tinkle of the French clock on the mantel striking three and causing him to become aware of Jennie, pale, uncertain, still standing as she had stood all this while.	Часы на камине звонко пробили три; Лестер обернулся и вспомнил о Дженни, - бледная, растерянная, она все еще неподвижно стояла перед ним.

"Better go to bed," he said at last, and fell again to pondering this difficult problem.	- Иди ложись, - вымолвил он наконец и снова задумался над своей нелегкой задачей.
But Jennie continued to stand there wide-eyed, expectant, ready to hear at any moment his decision as to her fate.	Но Дженни не тронулась с места; она стояла и смотрела на него широко раскрытыми остановившимися глазами, готовая каждую минуту услышать приговор.
She waited in vain, however.	Но она ждала напрасно.
After a long time of musing he turned and went to the clothes-rack near the door.	После долгих размышлений Лестер встал и пошел к вешалке.
"Better go to bed," he said, indifferently.	- Иди ложись, - повторил он холодно.
"I'm going out."	- Я ухожу.
She turned instinctively, feeling that even in this crisis there was some little service that she might render, but he did not see her.	Дженни невольно шагнула к нему, - даже в эту страшную минуту ей хотелось быть чем-нибудь ему полезной, - но Лестер не заметил ее движения.
He went out, vouchsafing no further speech.	Он вышел, не удостоив ее больше ни словом.
She looked after him, and as his footsteps sounded on the stair she felt as if she were doomed and hearing her own death-knell.	Она смотрела ему вслед и слушала его удаляющиеся шаги на лестнице с таким чувством, словно ей вынесен смертный приговор и уже раздается похоронный звон над могилой.
What had she done?	Что же она наделала?
What would he do now?	И что сделает теперь Лестер?
She stood there a dissonance of despair, and when the lower door clicked moved her hand out of the agony of her suppressed hopelessness.	Глубокое отчаяние овладело ею, и, когда внизу хлопнула дверь, она в тоске и безнадежности заломила руки.
"Gone!" she thought.	"Ушел! - подумала она.
"Gone!"	- Ушел!"
In the light of a late dawn she was still sitting there pondering, her state far too urgent for idle tears.	В окнах забрезжил поздний рассвет, а Дженни все сидела и предавалась горьким мыслям; ее положение было слишком серьезно, чтобы она могла дать волю слезам.
CHAPTER XXX	Глава XXX
The sullen, philosophic Lester was not so determined upon his future course of action as he appeared to be.	Угрюмый, всегда так логично рассуждавший Лестер на самом деле был далеко не уверен в том, что ему предпринять.
Stern as was his mood, he did not see, after all, exactly what grounds he had for complaint.	Он сильно расстроился, однако не мог бы точно определить, что его возмущает.
And yet the child's existence complicated matters considerably.	Разумеется, существование ребенка значительно осложняло дело.
He did not like to see the evidence of Jennie's previous misdeeds walking about in the shape of a human being; but, as a matter of fact, he admitted to himself that long ago he might have forced Jennie's story out of her if he had gone about it in earnest.	К чему это живое свидетельство былых прегрешений Дженни? Впрочем, Лестер тут же признал, что, если бы действительно захотел, давно мог бы выведать у Дженни все ее прошлое.

She would not have lied, he knew that.	Она, конечно, не стала бы лгать.
At the very outset he might have demanded the history of her past.	Он мог спросить ее в самом начале.
He had not done so; well, now it was too late.	Он этого не сделал, а теперь слишком поздно.
The one thing it did fix in his mind was that it would be useless to ever think of marrying her.	Ясно одно: о том, чтобы жениться на Дженни, нечего и думать.
It couldn't be done, not by a man in his position.	При его положении в обществе это исключено.
The best solution of the problem was to make reasonable provision for Jennie and then leave her.	Лучший выход - обеспечить Дженни материально и расстаться с ней.
He went to his hotel with his mind made up, but he did not actually say to himself that he would do it at once.	Когда он ехал к себе в отель, решение это было принято, хотя он и не собирался осуществлять его немедленно.
It is an easy thing for a man to theorize in a situation of this kind, quite another to act.	В подобного рода случаях куда легче рассуждать, чем действовать.
Our comforts, appetites and passions grow with usage, and Jennie was not only a comfort, but an appetite, with him.	Время укрепляет наши привычки, желания и чувства, а Дженни была для Лестера не только привычкой.
Almost four years of constant association had taught him so much about her and himself that he was not prepared to let go easily or quickly.	За четыре года непрерывного общения он так хорошо узнал ее и себя, что не видел возможности расстаться с ней легко и быстро.
It was too much of a wrench.	Это было бы слишком больно.
He could think of it bustling about the work of a great organization during the daytime, but when night came it was a different matter.	Он мог допускать такую мысль днем, в сутолоке своей конторы, но не по вечерам, когда оставался один.
He could be lonely, too, he discovered much to his surprise, and it disturbed him.	Он открыл в себе способность тосковать, и это смущало его.
One of the things that interested him in this situation was Jennie's early theory that the intermingling of Vesta with him and her in this new relationship would injure the child.	Тревожили его в эти дни и рассуждения Дженни, будто совместная жизнь с ним и с матерью могла бы повредить Весте.
Just how did she come by that feeling, he wanted to know?	Как она до этого додумалась?
His place in the world was better than hers, yet it dawned on him after a time that there might have been something in her point of view.	Ведь он занимает куда более завидное общественное положение, чем она. Но потом он отчасти понял ее точку зрения.
She did not know who he was or what he would do with her.	Дженни в то время не знала, кто он и какую судьбу он ей готовит.
He might leave her shortly.	Он мог очень скоро бросить ее.
Being uncertain, she wished to protect her baby.	В предвидении этого она хотела оградить своего ребенка от опасности.
That wasn't so bad.	Это не так уж плохо.
Then again, he was curious to know what the child was like.	И еще ему хотелось узнать, как выглядит эта девочка.

The daughter of a man like Senator Brander might be somewhat of an infant.	Дочь сенатора Брэндера - это могло быть интересно.
He was a brilliant man and Jennie was a charming woman.	Он был блестящим человеком, а Дженни -прелестная женщина.
He thought of this, and, while it irritated him, it aroused his curiosity.	Эта мысль вызвала в Лестере и раздражение и любопытство.
He ought to go back and see the child-he was really entitled to a view of it-but he hesitated because of his own attitude in the beginning.	То ему казалось, что нужно вернуться к Дженни и увидеть девочку - это в конце концов его право! -то он колебался, вспоминая, как принял известие о ее существовании.
It seemed to him that he really ought to quit, and here he was parleying with himself.	Он снова уверял себя, что нужно поставить точку, и этот внутренний спор длился до бесконечности.
The truth was that he couldn't.	На самом деле он был не в силах расстаться с Дженни.
These years of living with Jennie had made him curiously dependent upon her.	За эти годы она стала ему необходима.
Who had ever been so close to him before?	Был ли у него когда-нибудь такой близкий человек?
His mother loved him, but her attitude toward him had not so much to do with real love as with ambition.	Мать любит его, но в этой любви преобладает честолюбие.
His father-well, his father was a man, like himself.	Отец - что ж, отец мужчина, как и он сам.
All of his sisters were distinctly wrapped up in their own affairs; Robert and he were temperamentally uncongenial.	Сестрам не до него, у каждой своя жизнь; Роберт всегда был ему чужим.
With Jennie he had really been happy, he had truly lived.	С Дженни он впервые узнал, что такое настоящее счастье, настоящая близость.
She was necessary to him; the longer he stayed away from her the more he wanted her.	Она нужна ему - с каждым часом, проведенным вдали от нее, он все сильнее ощущал это.
He finally decided to have a straight-out talk with her, to arrive at some sort of understanding.	Наконец он решил поговорить с нею начистоту и найти какой-нибудь выход.
She ought to get the child and take care of it.	Пусть возьмет дочку к себе и заботится о ней.
She must understand that he might eventually want to quit.	Дженни должна понять, что рано или поздно он уйдет от нее.
She ought to be made to feel that a definite change had taken place, though no immediate break might occur.	Нужно внушить ей, что сейчас многое в их отношениях изменилось, хотя это и не означает немедленного разрыва.
That same evening he went out to the apartment.	В тот же вечер он поехал к себе на квартиру.
Jennie heard him enter, and her heart began to flutter.	Дженни услышала, как он отворил дверь, и сердце у нее тревожно забилось.
Then she took her courage in both hands, and went to meet him.	Взяв себя в руки, она вышла из своей комнаты встретить его.
"There's just one thing to be done about this as far as I can see," began Lester, with characteristic directness.	- Насколько я понимаю, нужно поступить так, -начал Лестер со свойственной ему прямотой.

"Get the child and bring her here where you can take care of her.	- Привези свою дочь сюда и пусть живет с тобой.
There's no use leaving her in the hands of strangers."	Нет смысла оставлять ее у чужих людей.
"I will, Lester," said Jennie submissively.	- Хорошо, Лестер, - покорно ответила Дженни.
"I always wanted to."	- Мне всегда этого хотелось.
"Very well, then, you'd better do it at once."	- А раз так, нечего и откладывать.
He took an evening newspaper out of his pocket and strolled toward one of the front windows; then he turned to her.	- Он достал из кармана вечернюю газету и прошел к окну. Потом обернулся.
"You and I might as well understand each other, Jennie," he went on.	- Нам нужно договориться, Дженни.
"I can see how this thing came about.	Я понимаю, как это произошло.
It was a piece of foolishness on my part not to have asked you before, and made you tell me.	Я допустил большую оплошность, что не расспросил тебя вовремя, не заставил все рассказать.
It was silly for you to conceal it, even if you didn't want the child's life mixed with mine.	А ты напрасно молчала, даже если и не хотела, чтобы я вошел в жизнь твоего ребенка.
You might have known that it couldn't be done.	Тебе следовало понять, что такую вещь все равно не скроешь.
That's neither here nor there, though, now.	Впрочем, теперь это не важно.
The thing that I want to point out is that one can't live and hold a relationship such as ours without confidence.	Я хочу сказать другое: при таких отношениях, как у нас, нельзя иметь друг от друга тайн.
You and I had that, I thought.	Я думал, что мы во всем доверяем друг другу.
I don't see my way clear to ever hold more than a tentative relationship with you on this basis.	А теперь я не знаю, смогу ли когда-нибудь упрочить наши отношения.
The thing is too tangled.	Очень уж все запуталось.
There's too much cause for scandal."	Очень уж много оснований для пересудов и сплетен.
"I know," said Jennie.	- Я знаю, - сказала Дженни.
"Now, I don't propose to do anything hasty.	- Пойми, я не намерен торопиться.
For my part I don't see why things can't go on about as they are-certainly for the present-but I want you to look the facts in the face."	По мне, все может остаться более или менее как было - на ближайшее время, - но я хочу, чтобы ты смотрела на вещи трезво.
Jennie sighed.	Дженни вздохнула.
"I know, Lester," she said, "I know."	- Знаю, Лестер, знаю.
He went to the window and stared out. There were some trees in the yard, where the darkness was settling.	Отойдя к окну, он смотрел во двор, на окутанные сумерками деревья.
He wondered how this would really come out, for he liked a home atmosphere.	Мысль о будущем страшила его, - он любил домашний уют.
Should he leave the apartment and go to his club?	Неужели проститься и уехать в клуб?

"You'd better get the dinner," he suggested, after a time, turning toward her irritably; but he did not feel so distant as he looked.	- Давай-ка обедать, - холодно сказал он наконец, отворачиваясь от окна; но в глубине души он не сердился на Дженни.
It was a shame that life could not be more decently organized.	Просто позор - до чего скверно устроена жизнь.
He strolled back to his lounge, and Jennie went about her duties.	Он побрел в гостиную, а Дженни пошла хлопотать по хозяйству.
She was thinking of Vesta, of her ungrateful attitude toward Lester, of his final decision never to marry her.	Она думала о Весте, о своей неблагодарности по отношению к Лестеру, о его окончательном решении не жениться на ней.
So that was how one dream had been wrecked by folly.	Своим неразумием она сама погубила заветную мечту.
She spread the table, lighted the pretty silver candles, made his favorite biscuit, put a small leg of lamb in the oven to roast, and washed some lettuce-leaves for a salad. She had been a diligent student of a cook-book for some time, and she had learned a good deal from her mother. All the time she was wondering how the situation would work out.	Она накрыла на стол, зажгла свечи в красивых серебряных подсвечниках, приготовила любимое печенье Лестера, поставила жарить баранину и вымыла салаг. (Последний год Дженни прилежно изучала поваренную книгу, а прежде она многому научилась от матери.) И все время она не переставала гадать о том, как-то теперь обернется ее жизнь.
He would leave her eventually-no doubt of that.	Рано или поздно Лестер ее бросит - это ясно.
He would go away and marry some one else.	Он уйдет от нее и женится на другой.
"Oh, well," she thought finally, "he is not going to leave me right away-that is something.	"Что ж, - подумала она наконец, - пока он меня не бросает - и то хорошо.
And I can bring Vesta here."	И Веста будет со мной".
She sighed as she carried the things to the table.	Она вздохнула и понесла обед в столовую.
If life would only give her Lester and Vesta together-but that hope was over.	Вот если бы сохранить Лестера и Весту... но с этой надеждой покончено навсегда.
CHAPTER XXXI	Глава XXXI
There was peace and quiet for some time after this storm.	После этой грозы в доме на время воцарились мир и тишина.
Jennie went the next day and brought Vesta away with her.	Дженни на следующий же день привезла к себе Весту.
The joy of the reunion between mother and child made up for many other worries.	Радость соединения с дочерью заслонила все ее заботы и печали.
"Now I can do by her as I ought," she thought; and three or four times during the day she found herself humming a little song.	"Теперь я смогу быть ей настоящей матерью", -думала она и несколько раз в течение дня ловила себя на том, что напевает веселую песенку.
Lester came only occasionally at first.	Лестер сперва заходил к ней только изредка.
He was trying to make himself believe that he ought to do something toward reforming his life-toward bringing about that eventual separation which he had suggested.	Он пытался уверить себя, что должен постепенно подготовить задуманную им перемену в своей жизни - уход от Дженни.
He did not like the idea of a child being in this apartment-particularly that particular child.	Ему неприятно было присутствие в доме ребенка, а тем более именно этого ребенка.

He fought his way through a period of calculated neglect, and then began to return to the apartment more regularly.	Некоторое время он упорно заставлял себя не бывать на Северной стороне, но потом стал появляться там чаще.
In spite of all its drawbacks, it was a place of quiet, peace, and very notable personal comfort.	Несмотря ни на что, здесь было тихо, спокойно, только здесь он чувствовал себя хорошо.
During the first days of Lester's return it was difficult for Jennie to adjust matters so as to keep the playful, nervous, almost uncontrollable child from annoying the staid, emphatic, commercial-minded man.	Поначалу Дженни было нелегко добиться, чтобы нервная, подвижная, шаловливая девочка не мешала уравновешенному, спокойному, занятому своими делами Лестеру.
Jennie gave Vesta a severe talking to the first night Lester telephoned that he was coming, telling her that he was a very bad-tempered man who didn't like children, and that she mustn't go near him.	Когда он в первый раз предупредил по телефону о своем приходе, Дженни строго поговорила с дочкой, сказала ей, что придет очень сердитый дядя, он не любит детей и к нему нельзя приставать.
"You mustn't talk," she said.	- Будь умницей, - наказывала она.
"You mustn't ask questions.	- Не болтай и ничего не проси.
Let mamma ask you what you want.	Мама сама даст тебе все, что нужно.
And don't reach, ever."	А главное - не тянись через стол.
Vesta agreed solemnly, but her childish mind hardly grasped the full significance of the warning.	Веста торжественно пообещала слушаться, но едва ли осознала своим детским умом всю важность сделанного ей внушения.
Lester came at seven.	Лестер приехал в семь часов.
Jennie, who had taken great pains to array Vesta as attractively as possible, had gone into her bedroom to give her own toilet a last touch.	Дженни, постаравшись как можно красивее нарядить Весту, только что прошла к себе в спальню, чтобы переодеться к вечеру.
Vesta was supposedly in the kitchen.	Весте полагалось быть в кухне.
As a matter of fact, she had followed her mother to the door of the sitting-room, where now she could be plainly seen. Lester hung up his hat and coat, then, turning, he caught his first glimpse.	Но она тихонько проскользнула вслед за матерью и остановилась в дверях гостиной, где ее и увидел Лестер, когда, повесив в передней пальто и шляпу, направился в комнаты.
The child looked very sweet-he admitted that at a glance.	Девочка была очаровательная, это Лестер признал с первого взгляда.
She was arrayed in a blue-dotted, white flannel dress, with a soft roll collar and cuffs, and the costume was completed by white stockings and shoes.	На ней было голубое в белый горошек фланелевое платьице с отложным воротником и манжетками, белые чулки и башмачки.
Her corn-colored ringlets hung gaily about her face. Blue eyes, rosy lips, rosy cheeks completed the picture.	Задорные светлые кудряшки обрамляли лицо -голубые глаза, алые губки, румяные щечки.
Lester stared, almost inclined to say something, but restrained himself.	Пораженный Лестер хотел что-то сказать, но сдержался.
Vesta shyly retreated.	Веста робко удалилась.
When Jennie came out he commented on the fact that Vesta had arrived. "Rather sweet-looking child," he said.	- Девочка очень мила, - сказал Лестер, когда Дженни прошла в столовую к нему.
"Do you have much trouble in making her mind?"	- Трудно тебе с ней справляться?

"Not much," she returned.	- Не очень, - ответила Дженни.
Jennie went on to the dining-room, and Lester overheard a scrap of their conversation.	Она прошла в столовую, и Лестер услышал такой разговор:
"Who are he?" asked Vesta.	- Это кто? - спросила Веста.
"Sh!	- ТТТттт!
That's your Uncle Lester.	Это твой дядя Лестер!
Didn't I tell you you mustn't talk?"	Я же тебе говорила, что нельзя болтать!
"Are he your uncle?"	- Он и твой дядя тоже?
"No, dear.	- Нет, маленькая.
Don't talk now.	Не болтай.
Run into the kitchen."	Беги в кухню.
"Are he only my uncle?"	- Он только мой дядя?
"Yes.	- Да.
Now run along."	Ну, беги.
"All right."	- Хорошо.
In spite of himself Lester had to smile.	Лестер невольно улыбнулся.
What might have followed if the child had been homely, misshapen, peevish, or all three, can scarcely be conjectured. Had Jennie been less tactful, even in the beginning, he might have obtained a disagreeable impression.	Трудно сказать, как повернулось бы дело, если бы Веста была уродлива, плаксива, скучна или если бы Дженни не проявила столько такта.
As it was, the natural beauty of the child, combined with the mother's gentle diplomacy in keeping her in the background, served to give him that fleeting glimpse of innocence and youth which is always pleasant.	Но привлекательность девочки в сочетании с усилиями матери мягко отодвигать ее на задний план создавали впечатление чистоты и юности, которые всегда действуют отрадно.
The thought struck him that Jennie had been the mother of a child all these years; she had been separated from it for months at a time; she had never even hinted at its existence, and yet her affection for Vesta was obviously great.	Лестер часто задумывался о том, что все эти годы Дженни была матерью; она месяцами не видела своего ребенка; ни словом не обмолвилась о его существовании; а между тем любовь ее к Весте не вызывала сомнений.
"It's queer," he said.	"Удивительно, - говорил себе Лестер.
"She's a peculiar woman."	- Она необыкновенная женщина".
One morning Lester was sitting in the parlor reading his paper when he thought he heard something stir.	Однажды утром, когда Лестер читал в гостиной газету, послышался какой-то шорох.
He turned, and was surprised to see a large blue eye fixed upon him through the crack of a neighboring door-the effect was most disconcerting.	Обернувшись, он с удивлением увидел голубой глаз, пристально глядевший на него в щелку приотворенной двери.
It was not like the ordinary eye, which, under such embarrassing circumstances, would have been immediately withdrawn; it kept its position with deliberate boldness.	Казалось бы, глаз, застигнутый на месте преступления, должен немедленно скрыться; но нет, он храбро остался, где был.

He turned his paper solemnly and looked again.	Лестер перевернул страницу и опять оглянулся.
There was the eye.	Глаз все смотрел на него.
He turned it again.	Он повторил свой маневр.
Still was the eye present.	Глаз не сдавался.
He crossed his legs and looked again.	Он переменил позу, закинув ногу за ногу.
Now the eye was gone.	Когда он опять поднял голову, то увидел, что глаз исчез.
This little episode, unimportant in itself, was yet informed with the saving grace of comedy, a thing to which Lester was especially responsive.	При всей незначительности этого эпизода в нем было что-то комическое, а это всегда находило отклик в душе Лестера.
Although not in the least inclined to relax his attitude of aloofness, he found his mind, in the minutest degree, tickled by the mysterious appearance; the corners of his mouth were animated by a desire to turn up.	И теперь, когда он вовсе не был склонен спускаться со своих неприступных высот, он почувствовал, что таинственный глаз развеселил его; губы его дрогнули и чуть было не раздвинулись в улыбке.
He did not give way to the feeling, and stuck by his paper, but the incident remained very clearly in his mind.	Он не поддался новому настроению и не перестал читать газету, но отчетливо запомнил этот пустячный случай.
The young wayfarer had made her first really important impression upon him.	В первый раз маленькая плутовка действительно обратила на себя его внимание.
Not long after this Lester was sitting one morning at breakfast, calmly eating his chop and conning his newspaper, when he was aroused by another visitation-this time not quite so simple.	Вскоре после этого, когда Лестер сидел однажды за утренним завтраком, неторопливо уничтожая отбивную котлету и просматривая газетные заголовки, спокойствие его снова было нарушено.
Jennie had given Vesta her breakfast, and set her to amuse herself alone until Lester should leave the house. Jennie was seated at the table, pouring out the coffee, when Vesta suddenly appeared, very business-like in manner, and marched through the room.	Дженни уже накормила Весту и, оставив ее до ухода Лестера одну с игрушками, разливала кофе; неожиданно отворилась дверь, и Веста деловито проследовала через столовую.
Lester looked up, and Jennie colored and arose.	Лестер поднял голову, Дженни покраснела и встала.
"What is it, Vesta?" she inquired, following her.	- Что тебе здесь нужно, Веста? - спросила она.
By this time, however, Vesta had reached the kitchen, secured a little broom, and returned, a droll determination lighting her face.	Веста тем временем вошла в кухню, взяла там маленькую метелку и пустилась в обратный путь, всем своим видом выражая забавную решимость.
"I want my little broom," she exclaimed and marched sedately past, at which manifestation of spirit Lester again twitched internally, this time allowing the slightest suggestion of a smile to play across his mouth.	- Мне нужно мою метелку, - звонко ответила она и невозмутимо зашагала к себе, а Лестер почувствовал как что-то в нем откликнулось на такую храбрость, и на этот раз не удержался от легкой улыбки.
The final effect of this intercourse was gradually to break down the feeling of distaste Lester had for the child, and to establish in its place a sort of tolerant recognition of her possibilities as a human being.	Так постепенно таяло неприязненное чувство Лестера к девочке, уступая место снисходительности и признанию за ней всех прав человеческого существа.

The developments of the next six months were of a kind to further relax the strain of opposition which still existed in Lester's mind.	В ближайшие полгода недовольство Лестера почти совсем улеглось.
Although not at all resigned to the somewhat tainted atmosphere in which he was living, he yet found himself so comfortable that he could not persuade himself to give it up.	Не то чтобы он примирился с несколько ненормальной атмосферой, в которой жил, но дома было так уютно и удобно, что он не мог заставить себя уйти.
It was too much like a bed of down.	Очень уж сладко ему жилось.
Jennie was too worshipful.	Очень уж боготворила его Дженни.
The condition of unquestioned liberty, so far as all his old social relationships were concerned, coupled with the privilege of quiet, simplicity, and affection in the home was too inviting.	Очень уж по нраву была полнейшая свобода, возможность беспрепятственно общаться со старыми знакомыми, в сочетании с тихим уютом и привязанностью, которые ждали дома.
He lingered on, and began to feel that perhaps it would be just as well to let matters rest as they were.	И он все медлил и уже начинал подумывать, что, может быть, и не нужно ничего менять.
During this period his friendly relations with the little Vesta insensibly strengthened.	За это время незаметно укрепилась его дружба с маленькой Вестой.
He discovered that there was a real flavor of humor about Vesta's doings, and so came to watch for its development.	Он обнаружил в ее повадках неподдельный юмор и с любопытством ждал новых его проявлений.
She was forever doing something interesting, and although Jennie watched over her with a care that was in itself a revelation to him, nevertheless Vesta managed to elude every effort to suppress her and came straight home with her remarks.	Она всегда была занята чем-нибудь интересным, и, хотя Дженни следила за ней с неослабной строгостью, которая уже сама по себе явилась для Лестера откровением, неугомонная Веста вечно ухитрялась ввернуть какое-нибудь забавное словечко.
Once, for example, she was sawing away at a small piece of meat upon her large plate with her big knife, when Lester remarked to Jennie that it might be advisable to get her a little breakfast set.	Так однажды Лестер, заметив, как девочка усердно пилит большим ножом кусочек мяса, сказал Дженни, что надо бы купить ей детский прибор.
"She can hardly handle these knives."	- Ей трудно справляться с такими ножами.
"Yes," said Vesta instantly.	- Да, - мгновенно отозвалась Веста.
"I need a little knife.	- Мне нужно маленький ножичек.
My hand is just so very little."	У меня ручка вот какая маленькая.
She held it up.	И она растопырила пальчики.
Jennie, who never could tell what was to follow, reached over and put it down, while Lester with difficulty restrained a desire to laugh.	Дженни, боясь как бы она еще чего-нибудь не выкинула, поспешила пригнуть ее ручку к столу, а Лестер с трудом удержался от смеха.
Another morning, not long after, she was watching Jennie put the lumps of sugar in Lester's cup, when she broke in with,	В другой раз, увидев, как Дженни кладет в чашку Лестера сахар, Веста потребовала:
"I want two lumps in mine, mamma."	- Мне тоже два кусочка, мама.
"No, dearest," replied Jennie, "you don't need any in yours.	- Нет, милая, - ответила Дженни, - тебе сахара не нужно.
You have milk to drink."	Ты пьешь молоко.

"Uncle Lester has two," she protested.	- А дяде Лестеру ты положила два кусочка.
"Yes," returned Jennie; "but you're only a little girl.	- Да, да, - сказала Дженни, - но ты еще маленькая.
Besides you mustn't say anything like that at the table.	И, пожалуйста, не болтай за столом.
It isn't nice."	Это неприлично.
"Uncle Lester eats too much sugar," was her immediate rejoinder, at which that fine gourmet smiled broadly.	- Дядя Лестер ест слишком много сахара, -последовал немедленный ответ, и Лестер, любивший сладкое, широко улыбнулся.
"I don't know about that," he put in, for the first time deigning to answer her directly.	- Ну, не знаю, - сказал он, впервые снисходя до разговора с девочкой.
"That sounds like the fox and grapes to me."	- Может, ты похожа на ту лисицу, которая говорила, что виноград зелен?
Vesta smiled back at him, and now that the ice was broken she chattered on unrestrainedly.	Веста улыбнулась ему в ответ и теперь, когда лед был сломан, не стесняясь, стала с ним разговаривать.
One thing led to another, and at last Lester felt as though, in a way, the little girl belonged to him; he was willing even that she should share in such opportunities as his position and wealth might make possible-provided, of course, that he stayed with Jennie, and that they worked out some arrangement which would not put him hopelessly out of touch with the world which was back of him, and which he had to keep constantly in mind.	Так оно и пошло, и, наконец, Лестер начал относиться к девочке, как к родной; он даже готов был дать ей все, к чему открывало дорогу его богатство, при том, конечно, условии, что он по-прежнему будет с Дженни и что они придумают, как ему все же сохранить связь со своим миром, о котором он не должен был забывать ни на минуту.
CHAPTER XXXII	Глава XXXII
The following spring the show-rooms and warehouse were completed, and Lester removed his office to the new building.	Веской постройка выставочных залов и складов была закончена, и Лестер перевел свою контору в новое здание.
Heretofore, he had been transacting all his business affairs at the Grand Pacific and the club.	До сих пор его деловая жизнь протекала в отеле "Грэнд-Пасифик" и в клубе.
From now on he felt himself to be firmly established in Chicago-as if that was to be his future home.	Теперь он чувствовал, что прочно обосновался в Чикаго, что отныне ему предстоит жить здесь постоянно.
A large number of details were thrown upon him-the control of a considerable office force, and the handling of various important transactions.	На него ложились серьезные обязанности -руководство многочисленным штатом конторы и заключение крупных сделок.
It took away from him the need of traveling, that duty going to Amy's husband, under the direction of Robert.	Зато он был освобожден от разъездов - их поручили мужу Эми, который действовал по указаниям Роберта.
The latter was doing his best to push his personal interests, not only through the influence he was bringing to bear upon his sisters, but through his reorganization of the factory.	А Роберт всеми силами пробивался вперед, он пытался перетянуть на свою сторону сестер и уже предпринял реорганизацию фабрики.
Several men whom Lester was personally fond of were in danger of elimination.	Нескольким служащим, которые пользовались личным расположением Лестера, грозило увольнение.

But Lester did not hear of this, and Kane senior was inclined to give Robert a free hand. Age was telling on him.	Но Лестер об этом не знал, а старик Кейн был склонен предоставлять Роберту полную свободу действий, Годы брали свое.
He was glad to see some one with a strong policy come up and take charge.	Он был доволен, что дело его останется в крепких, надежных руках.
Lester did not seem to mind.	Лестер как будто не выражал недовольства.
Apparently he and Robert were on better terms than ever before.	Видимо, их отношения с Робертом изменились к лучшему.
Matters might have gone on smoothly enough were it not for the fact that Lester's private life with Jennie was not a matter which could be permanently kept under cover.	Возможно, что все шло бы гладко и дальше, но, к сожалению, личная жизнь Лестера не могла навсегда остаться тайной.
At times he was seen driving with her by people who knew him in a social and commercial way.	Бывало, что, проезжая с Дженни по улицам в открытой коляске, он попадался на глаза светским или деловым знакомым.
He was for brazening it out on the ground that he was a single man, and at liberty to associate with anybody he pleased.	Это не смущало его, ведь он холостяк, а значит, волен проводить время с кем ему угодно.
Jennie might be any young woman of good family in whom he was interested.	Почему не предположить, что Дженни - молодая женщина из почтенного семейства, за которой он ухаживает?
He did not propose to introduce her to anybody if he could help it, and he always made it a point to be a fast traveler in driving, in order that others might not attempt to detain and talk to him.	Он ни с кем не собирался ее знакомить и раз навсегда велел кучеру ездить как можно быстрее, чтобы никто не пытался его окликнуть и заговорить с ним.
At the theater, as has been said, she was simply "Miss Gerhardt."	А для тех, с кем он встречался в театре, Дженни, как уже упоминалось, была просто "мисс Герхардт".
The trouble was that many of his friends were also keen observers of life.	На беду многие из знакомых Лестера отличались наблюдательностью.
They had no quarrel to pick with Lester's conduct.	Они и не думали осуждать его поведение.
Only he had been seen in other cities, in times past, with this same woman.	Просто им помнилось, что в прежние годы в других городах они встречали его с этой же самой женщиной.
She must be some one whom he was maintaining irregularly.	Видимо, он поддерживает с ней незаконную связь.
Well, what of it?	Ну и что же из этого?
Wealth and youthful spirits must have their fling.	Богатство и молодость на многое дают право.
Rumors came to Robert, who, however, kept his own counsel. If Lester wanted to do this sort of thing, well and good.	Кое-какие слухи дошли до Роберта, но он не счел нужным делиться с кем-либо своими соображениями.
But there must come a time when there would be a show-down.	Однако рано или поздно все должно было открыться.

This came about in one form about a year and a half after Lester and Jennie had been living in the north side apartment.	Это случилось года через полтора после того, как Лестер и Дженни поселились на Северной стороне.
It so happened that, during a stretch of inclement weather in the fall, Lester was seized with a mild form of grip.	Осенью, в гнилую погоду, Лестер заболел гриппом.
When he felt the first symptoms he thought that his indisposition would be a matter of short duration, and tried to overcome it by taking a hot bath and a liberal dose of quinine.	Почувствовав первые признаки недомогания, он решил, что это пустяк и что горячая ванна и хорошая доза хинина сразу поставят его на ноги.
But the infection was stronger than he counted on; by morning he was flat on his back, with a severe fever and a splitting headache.	Но болезнь оказалась серьезной: наутро он не мог встать с постели, у него был сильный жар и невыносимо болела голова.
His long period of association with Jennie had made him incautious.	За последнее время, постоянно живя с Дженни, он стал неосторожен.
Policy would have dictated that he should betake himself to his hotel and endure his sickness alone.	Ему следовало бы уехать к себе в гостиницу и болеть в одиночестве.
As a matter of fact, he was very glad to be in the house with her.	Но ему гораздо больше улыбалось побыть дома, с Дженни.
He had to call up the office to say that he was indisposed and would not be down for a day or so; then he yielded himself comfortably to her patient ministrations.	Он позвонил в контору и дал знать, что нездоров и несколько дней не появится; а потом блаженно отдался заботам своей терпеливой сиделки.
Jennie, of course, was delighted to have Lester with her, sick or well.	Дженни, разумеется, была только рада, что Лестер с ней, больной или здоровый.
She persuaded him to see a doctor and have him prescribe.	Она уговорила его вызвать врача и принимать лекарства.
She brought him potions of hot lemonade, and bathed his face and hands in cold water over and over.	Она поила его горячим чаем с лимоном, без устали освежала холодной водой его лицо и руки.
Later, when he was recovering, she made him appetizing cups of beef-tea or gruel.	А когда он стал поправляться, варила ему вкусный бульон и кашу.
It was during this illness that the first real contretemps occurred.	Во время этой болезни и произошла первая серьезная неприятность.
Lester's sister Louise, who had been visiting friends in St. Paul, and who had written him that she might stop off to see him on her way, decided upon an earlier return than she had originally planned.	Сестра Лестера, Луиза, гостившая у знакомых в Сент-Поле и предупредившая брата, что думает повидаться с ним на обратном пути, решила вернуться домой раньше, чем предполагала.
While Lester was sick at his apartment she arrived in Chicago. Calling up the office, and finding that he was not there and would not be down for several days, she asked where he could be reached.	Она оказалась в Чикаго в самый разгар болезни Лестера и, узнав по телефону в конторе, что его не будет еще несколько дней, осведомилась, как ей связаться с ним.
"I think he is at his rooms in the Grand Pacific," said an incautious secretary.	- Кажется, он живет в "Грэнд-Пасифик", -проговорилась неосторожная секретарша.
"He's not feeling well."	- Он нездоров.

Louise, a little disturbed, telephoned to the Grand Pacific, and was told that Mr. Kane had not been there for several days-did not, as a matter of fact, occupy his rooms more than one or two days a week.	Луиза встревожилась и позвонила в "Грэнд-Пасифик", где узнала, что мистера Кейна не видели уже несколько дней и вообще он бывает у себя в номере не чаще одного-двух раз в неделю.
Piqued by this, she telephoned his club.	Тогда, заинтригованная этим, она позвонила в его клуб.
It so happened that at the club there was a telephone boy who had called up the apartment a number of times for Lester himself.	К телефону, как нарочно, подошел мальчик-посыльный, который по поручению самого Лестера не раз бывал у него на квартире.
He had not been cautioned not to give its number-as a matter of fact, it had never been asked for by any one else.	Мальчик не знал, что адрес Лестера надлежит держать в тайне - до сих пор им никто не интересовался.
When Louise stated that she was Lester's sister, and was anxious to find him, the boy replied,	Когда Луиза сказала, что она сестра Лестера и ей очень нужно его повидать, мальчик ответил:
"I think he lives at 19 Schiller Place."	- А он живет на площади Шиллера, дом девятнадцать.
"Whose address is that you're giving?" inquired a passing clerk.	- Чей это ты адрес даешь? - спросил оказавшийся около телефона портье.
"Mr. Kane's."	- Мистера Кейна.
"Well, don't be giving out addresses.	- Никаких адресов давать нельзя.
Don't you know that yet?"	Ты что, не знаешь разве?
The boy apologized, but Louise had hung up the receiver and was gone.	Мальчик смутился и попросил прощения, но Луиза уже повесила трубку.
About an hour later, curious as to this third residence of her brother, Louise arrived at Schiller Place.	Через час Луиза, с изумлением обнаружившая, что у ее брата имеется еще и третий адрес, была на площади Шиллера.
Ascending the steps-it was a two-apartment house-she saw the name of Kane on the door leading to the second floor.	Остановившись перед двухквартирным домом, она прочла фамилию Кейн на дощечке у двери, ведущей во второй этаж, поднялась и позвонила.
Ringing the bell, she was opened to by Jennie, who was surprised to see so fashionably attired a young woman.	Дженни вышла на звонок и очень удивилась, увидев перед собой нарядную даму.
"This is Mr. Kane's apartment, I believe," began Louise, condescendingly, as she looked in at the open door behind Jennie.	- Здесь живет мистер Кейн? - надменно спросила Луиза, заглядывая в прихожую через открытую дверь.
She was a little surprised to meet a young woman, but her suspicions were as yet only vaguely aroused.	Присутствие женщины немного удивило ее, но подозрения были еще смутны.
"Yes," replied Jennie.	- Да, - ответила Дженни.
"He's sick, I believe.	- Он, кажется, болен?
I'm his sister.	Я его сестра.
May I come in?"	Можно войти?

Jennie, had she had time to collect her thoughts, would have tried to make some excuse, but Louise, with the audacity of her birth and station, swept past before Jennie could say a word.	Будь у Дженни время собраться с мыслями, она придумала бы какую-нибудь отговорку, но она и слова не успела сказать, как Луиза, избалованная своим положением и привыкшая поступать по-своему, уже проплыла мимо нее в комнаты.
Once inside Louise looked about her inquiringly. She found herself in the sitting-room, which gave into the bedroom where Lester was lying.	В гостиной, примыкавшей к спальне, где лежал Лестер, она огляделась.
Vesta happened to be playing in one corner of the room, and stood up to eye the new-comer.	Веста, игравшая в углу, поднялась и с любопытством уставилась на гостью.
The open bedroom showed Lester quite plainly lying in bed, a window to the left of him, his eyes closed.	Через отворенную дверь спальни Луиза увидела Лестера; он лежал в постели, закрыв глаза, освещенный слева лучом солнца, падавшим из окна.
"Oh, there you are, old fellow!" exclaimed Louise.	- Так вот ты где! - воскликнула Луиза, быстро входя в спальню.
"What's ailing you?" she hurried on.	- Что это с тобой?
Lester, who at the sound of her voice had opened his eyes, realized in an instant how things were.	При звуке ее голоса Лестер открыл глаза и мгновенно все понял.
He pulled himself up on one elbow, but words failed him.	Он приподнялся на локте, но не мог произнести ни слова.
"Why, hello, Louise," he finally forced himself to say.	Наконец он с трудом выдавил из себя: -Здравствуй, Луиза.
"Where did you come from?"	Откуда ты?
"St. Paul.	- Из Сент-Поля.
I came back sooner than I thought," she answered lamely, a sense of something wrong irritating her.	Я уехала раньше, чем собиралась, - заговорила она быстро и с раздражением, почуяв неладное.
"I had a hard time finding you, too.	- А я тебя еле разыскала.
Who's your-" she was about to say "pretty housekeeper," but turned to find Jennie dazedly gathering up certain articles in the adjoining room and looking dreadfully distraught.	Что это у тебя за... - она хотела сказать "хорошенькая экономка", но, оглянувшись, увидела Дженни, которая с печальным, расстроенным лицом прибирала что-то в гостиной.
Lester cleared his throat hopelessly.	Лестер вместо ответа закашлялся.
His sister swept the place with an observing eye.	Луиза внимательно оглядела комнату.
It took in the home atmosphere, which was both pleasing and suggestive.	От нее не ускользнула атмосфера семейного уюта, приятная, но наводящая на опасные мысли.
There was a dress of Jennie's lying across a chair, in a familiar way, which caused Miss Kane to draw herself up warily.	На стуле лежало платье Дженни, при виде которого мисс Кейн брезгливо подобрала юбку.
She looked at her brother, who had a rather curious expression in his eyes-he seemed slightly nonplussed, but cool and defiant.	Она взглянула на брата и прочла в его глазах странное выражение, словно он был немного озадачен, но в то же время спокоен и готов к бою.

"You shouldn't have come out here," said Lester finally, before Louise could give vent to the rising question in her mind.	- Зря ты сюда пришла, - сказал Лестер, не дав Луизе времени задать вопрос, который так и вертелся у нее на языке.
"Why shouldn't I?" she exclaimed, angered at the brazen confession.	- Почему же зря? - воскликнула она, возмущенная его дерзкой откровенностью.
"You're my brother, aren't you?	- Брат ты мне или нет?
Why should you have any place that I couldn't come.	А если брат, я могу прийти к тебе куда угодно.
Well, I like that-and from you to me."	Как вам это нравится? И ты говоришь мне такие вещи?
"Listen, Louise," went on Lester, drawing himself up further on one elbow.	- Послушай, Луиза, - продолжал Лестер, выше приподнимаясь на локте.
"You know as much about life as I do. There is no need of our getting into an argument.	- Мы ведь не дети. Ссориться нам нет смысла.
I didn't know you were coming, or I would have made other arrangements."	Я не знал, что ты приедешь, а то принял бы известные меры.
"Other arrangements, indeed," she sneered. "I should think as much. The idea!"	- Известные меры! - передразнила она злобно. -Ну, еще бы! Как же иначе!
She was greatly irritated to think that she had fallen into this trap; it was really disgraceful of Lester.	Она чувствовала, что попала в ловушку, и негодовала за это на Лестера.
"I wouldn't be so haughty about it," he declared, his color rising.	А Лестер даже покраснел от гнева. - Напрасно ты задираешь нос, - заявил он решительно.
"I'm not apologizing to you for my conduct.	- Я ни в чем не оправдываюсь перед тобой.
I'm saying I would have made other arrangements, which is a very different thing from begging your pardon.	Я говорю, что принял бы известные меры, но это вовсе не значит, что я прошу извинения.
If you don't want to be civil, you needn't."	Если ты не желаешь разговаривать вежливо, воля твоя.
"Why, Lester Kane!" she exclaimed, her cheeks flaming.	- Ну знаешь, Лестер! - вспыхнула она.
"I thought better of you, honestly I did.	- Этого я от тебя не ожидала.
I should think you would be ashamed of yourself living here in open-" she paused without using the word-"and our friends scattered all over the city.	Я думала, ты постыдишься открыто жить с... - она замялась, не решаясь произнести страшное слово, - когда у нас в Чикаго полно знакомых.
It's terrible!	Это ужасно!
I thought you had more sense of decency and consideration."	Я думала, у тебя все же есть чувство приличия и уважения к мнению...
"Decency nothing," he flared.	- К черту приличия! - возразил Лестер.
"I tell you I'm not apologizing to you.	- Пойми ты наконец, что я не прошу у тебя прощения.
If you don't like this you know what you can do."	Если тебе здесь не нравится, ты отлично знаешь, что тебе делать.
"Oh!" she exclaimed.	- О боже! - воскликнула она.

"This from my own brother!	- И это говорит мой брат!
And for the sake of that creature!	И все из-за этой твари!
Whose child is that?" she demanded, savagely and yet curiously.	Чей это ребенок? - спросила она вдруг с яростью, но и с любопытством.
"Never mind, it's not mine.	- Можешь успокоиться, не мой.
If it were it wouldn't make any difference.	Впрочем, хоть бы и мой, тебе-то что?
I wish you wouldn't busy yourself about my affairs."	Прошу не вмешиваться в мою жизнь.
Jennie, who had been moving about the dining-room beyond the sitting-room, heard the cutting references to herself. She winced with pain.	Дженни слышала все, включая оскорбительные замечания по своему адресу, и сердце ее сжалось от боли.
"Don't flatter yourself. I won't any more," retorted Louise.	- Успокойся, больше я не буду вмешиваться в твою жизнь, - бушевала Луиза.
"I should think, though, that you, of all men, would be above anything like this-and that with a woman so obviously beneath you.	- Скажу только, что от кого другого, а от тебя я этого не ожидала. Да еще с женщиной, которая настолько ниже тебя!
Why, I thought she was-" she was again going to add "your housekeeper," but she was interrupted by Lester, who was angry to the point of brutality.	Я сначала подумала, что она... - Луиза опять хотела сказать "твоя экономка", но Лестер, не помня себя от бешенства, грубо перебил ее:
"Never mind what you thought she was," he growled.	- Мне все равно, что ты о ней подумала.
"She's better than some who do the so-called superior thinking.	Она лучше многих, кто воображает себя высшими существами.
I know what you think.	Знаю я, что ты думаешь.
It's neither here nor there, I tell you.	Это все ерунда.
I'm doing this, and I don't care what you think.	Я поступаю, как хочу, и твое мнение меня не интересует.
I have to take the blame. Don't bother about me."	Я сам за себя отвечаю и прошу обо мне не заботиться.
"Well, I won't, I assure you," she flung back.	- И не буду, можешь быть уверен, - отпарировала Луиза.
"It's quite plain that your family means nothing to you.	- Что семья для тебя ничего не значит, это мне теперь совершенно ясно.
But if you had any sense of decency, Lester Kane, you would never let your sister be trapped into coming into a place like this.	Но будь у тебя хоть капля совести, ты никогда бы не допустил, чтобы твоя сестра очутилась в таком месте.
I'm disgusted, that's all, and so will the others be when they hear of it."	Мне просто противно, и другие, когда узнают, скажут то же самое, вот и все.
She turned on her heel and walked scornfully out, a withering look being reserved for Jennie, who had unfortunately stepped near the door of the dining-room.	Она круто повернулась и вышла вон, по дороге бросив уничтожающий взгляд на Дженни, которая на беду оказалась в дверях гостиной.
Vesta had disappeared.	Весты в комнате не было.
Jennie came in a little while later and closed the door.	Дженни немного погодя вошла к Лестеру и закрыла за собой дверь.

She knew of nothing to say.	Сказать ей было нечего.
Lester, his thick hair pushed back from his vigorous face, leaned back moodily on his pillow.	Лестер, откинув густые волосы с высокого лба, лежал на подушке, усталый и хмурый.
"What a devilish trick of fortune," he thought.	"Какая злая ирония судьбы! - думал он.
Now she would go home and tell it to the family.	- Теперь она приедет домой и всем все расскажет.
His father would know, and his mother. Robert, Imogene, Amy all would hear.	Отец узнает, и мать, Роберт, Имоджин, Эми - все узнают.
He would have no explanation to make-she had seen.	И отрицать невозможно: Луиза видела достаточно".
He stared at the wall meditatively.	Лестер в задумчивости устремил взгляд на стену.
Meanwhile Jennie, moving about her duties, also found food for reflection.	Тем временем Дженни, занимаясь своими домашними делами, тоже предавалась размышлениям.
So this was her real position in another woman's eyes.	Так вот какого мнения о ней другая женщине!
Now she could see what the world thought.	Теперь понятно, что думает свет.
This family was as aloof from her as if it lived on another planet.	До семьи Лестера ей так же далеко, как до другой планеты.
To his sisters and brothers, his father and mother, she was a bad woman, a creature far beneath him socially, far beneath him mentally and morally, a creature of the streets.	Для его родителей, братьев и сестер она дурная женщина, неизмеримо ниже его по своему положению в обществе, неизмеримо ниже его морально и умственно, она уличная девка, тварь.
And she had hoped somehow to rehabilitate herself in the eyes of the world.	А она-то надеялась со временем восстановить свою репутацию.
It cut her as nothing before had ever done. The thought tore a great, gaping wound in her sensibilities.	Эта мысль была ей всего больнее, ранила как ножом.
She was really low and vile in her-Louise's-eyes, in the world's eyes, basically so in Lester's eyes.	Да, она действительно дурная и низкая в глазах Луизы, в глазах света, а главное, в глазах Лестера.
How could it be otherwise?	Может ли быть иначе?
She went about numb and still, but the ache of defeat and disgrace was under it all.	Она молчала и не жаловалась, но боль унижения и стыда не отпускала ее.
Oh, if she could only see some way to make herself right with the world, to live honorably, to be decent.	Ах, если бы как-нибудь оправдаться во мнении всех этих людей; жить честно, стать порядочной женщиной!
How could that possibly be brought about?	Как это сделать?
It ought to be-she knew that. But how?	Добиться этого необходимо, но как?
CHAPTER XXXIII	Глава XXXIII
Outraged in her family pride, Louise lost no time in returning to Cincinnati, where she told the story of her discovery, embellished with many details.	Луиза, глубоко уязвленная в своей семейной гордости, тут же возвратилась в Цинциннати, где и рассказала про свое открытие, не скупясь на подробности.

According to her, she was met at the door by a "silly-looking, white-faced woman," who did not even offer to invite her in when she announced her name, but stood there "looking just as guilty as a person possibly could."	По ее словам, ей отворила дверь "совсем простая, глупая на вид женщина", которая, услышав, кто она, даже не пригласила ее войти, а застыла на месте "с самым, что ни на есть виноватым выражением лица".
Lester also had acted shamefully, having outbrazened the matter to her face.	Лестер - тот вел себя бессовестно, так и выложил ей всю правду.
When she had demanded to know whose the child was he had refused to tell her.	Когда она спросила, чей это ребенок живет с ними, он отказался ответить.
"It isn't mine," was all he would say.	"Не мой", - вот и все, что он ей сказал.
"Oh dear, oh dear!" exclaimed Mrs. Kane, who was the first to hear the story.	- Ах, боже мой, боже мой! - вздыхала миссис Кейн, первой узнавшая новость.
"My son, my Lester!	- Мой сын, мой Лестер!
How could he have done it!"	Как он мог?
"And such a creature!" exclaimed Louise emphatically, as though the words needed to be reiterated to give them any shadow of reality.	- И такая низкая тварь! - не уставала восклицать Луиза, словно желая бесконечным повторением придать больше убедительности своим словам.
"I went there solely because I thought I could help him," continued Louise.	- Я пошла туда просто потому, что хотела ему помочь, - продолжала она.
"I thought when they said he was indisposed that he might be seriously ill.	- Мне сказали, что он нездоров, я думала, может быть, он серьезно заболел.
How should I have known?"	Разве могла я предположить?..
"Poor Lester!" exclaimed her mother.	- Бедный Лестер! - воскликнула мать.
"To think he would come to anything like that!"	- Подумать только, что он мог до этого дойти!
Mrs. Kane turned the difficult problem over in her mind and, having no previous experiences whereby to measure it, telephoned for old Archibald, who came out from the factory and sat through the discussion with a solemn countenance.	Миссис Кейн попыталась разобраться в трудной задаче, но, не зная, с какой меркой к ней подойти, вызвала по телефону мужа, который пришел с фабрики и выслушал рассказ молча, с застывшим лицом.
So Lester was living openly with a woman of whom they had never heard.	Так, значит, Лестер открыто живет с женщиной, о которой они до сих пор даже не слышали.
He would probably be as defiant and indifferent as his nature was strong. The standpoint of parental authority was impossible.	Что же им предпринять? Родительский авторитет не поможет.
Lester was a centralized authority in himself, and if any overtures for a change of conduct were to be made, they would have to be very diplomatically executed.	Лестер сам себе авторитет, это сильная натура, и на упреки он ответит равнодушием, а может быть, и даст отпор. Если попытаться на него воздействовать, нужно пустить в ход дипломатию.
Archibald Kane returned to the manufactory sore and disgusted, but determined that something ought to be done.	Арчибалд Кейн возвратился на фабрику огорченный и негодующий, с твердым решением что-то предпринять.
He held a consultation with Robert, who confessed that he had heard disturbing rumors from time to time, but had not wanted to say anything.	Вечером у него состоялась беседа с Робертом, который сознался, что до него уже доходили тревожные слухи, но он предпочитал молчать.

Mrs. Kane suggested that Robert might go to Chicago and have a talk with Lester.	Миссис Кейн подала мысль - не съездить ли Роберту в Чикаго поговорить с Лестером.
"He ought to see that this thing, if continued, is going to do him irreparable damage," said Mr. Kane.	- Он обязан понять, что своим поведением наносит себе непоправимый вред, - сказал старик Кейн.
"He cannot hope to carry it off successfully. Nobody can.	- Такие вещи никому не сходят безнаказанно.
He ought to marry her or he ought to quit.	Он должен либо жениться на этой женщине, либо порвать с нею.
I want you to tell him that for me."	Так и передай ему от меня.
"All well and good," said Robert, "but who's going to convince him?	- Все это очень хорошо, - сказал Роберт, - но кто будет его убеждать?
I'm sure I don't want the job."	У меня, по правде сказать, нет желания этим заниматься.
"I hope to," said old Archibald, "eventually; but you'd better go up and try, anyhow.	- Я не теряю надежды, - сказал старик. - Ты поезжай, попробуй.
It can't do any harm.	Вреда от этого не будет.
He might come to his senses."	А может, он и одумается.
"I don't believe it," replied Robert. "He's a strong man.	- Едва ли, - возразил Роберт - Он большой упрямец.
You see how much good talk does down here. Still, I'll go if it will relieve your feelings any.	Особой пользы я в таких разговорах не вижу Но раз ты просишь, я, конечно, съезжу.
Mother wants it."	И маме этого хочется.
"Yes, yes," said his father distractedly, "better go."	- Да, да, - сказал вконец расстроенный старик, - ты все-таки съезди.
Accordingly Robert went.	И Роберт отправился в Чикаго.
Without allowing himself to anticipate any particular measure of success in this adventure, he rode pleasantly into Chicago confident in the reflection that he had all the powers of morality and justice on his side.	Не теша себя надеждой на успех своего предприятия, он, однако, находил удовлетворение в том, что нравственность и справедливость всецело на его стороне.
Upon Robert's arrival, the third morning after Louise's interview, he called up the warerooms, but Lester was not there.	Прибыв в Чикаго на третье утро после посещения Луизы, Роберт позвонил на склад, но Лестера там не оказалось.
He then telephoned to the house, and tactfully made an appointment.	Тогда он позвонил ему домой и деликатно предложил где-нибудь встретиться.
Lester was still indisposed, but he preferred to come down to the office, and he did.	Лестер еще не совсем поправился, но предпочел приехать в контору.
He met Robert in his cheerful, nonchalant way, and together they talked business for a time.	Он приветствовал Роберта по обыкновению бодро, и некоторое время они говорили о делах.
Then followed a pregnant silence.	Затем наступило настороженное молчание.
"Well, I suppose you know what brought me up here," began Robert tentatively.	Роберт начал издалека: - Ты, вероятно, знаешь, зачем я сюда приехал?

"I think I could make a guess at it," Lester replied.	- Догадываюсь, - отвечал Лестер.
"They were all very much worried over the fact that you were sick-mother particularly.	- Дома все очень встревожились, узнав о твоей болезни, особенно мама.
You're not in any danger of having a relapse, are you?"	Ты совсем поправился?
"I think not."	- Кажется, да.
"Louise said there was some sort of a peculiar m?nage she ran into up here.	- Луиза рассказала, что застала тебя в несколько своеобразной домашней обстановке.
You're not married, are you?"	Ты, конечно, не женат.
"No."	- Нет.
"The young woman Louise saw is just-" Robert waved his hand expressively.	- Та женщина, которую видела Луиза, - это просто... - Роберт выразительно повел рукой по воздуху.
Lester nodded.	Лестер кивнул.
"I don't want to be inquisitive, Lester.	- Я не хочу допрашивать тебя, Лестер.
I didn't come up for that.	Я не за тем приехал.
I'm simply here because the family felt that I ought to come.	Просто наши просили меня с тобой повидаться.
Mother was so very much distressed that I couldn't do less than see you for her sake"-he paused, and Lester, touched by the fairness and respect of his attitude, felt that mere courtesy at least made some explanation due.	Мама была в таком отчаянии, что я обязан был это сделать, хотя бы ради нее... Он умолк, и Лестер, тронутый таким почтительным и справедливым замечанием, почувствовал, что наотрез отказаться от объяснений было бы просто неучтиво.
"I don't know that anything I can say will help matters much," he replied thoughtfully.	- Едва ли я могу сказать тебе что-нибудь утешительное, - начал он немедленно.
"There's really nothing to be said.	- Мне, собственно, нечего сказать.
I have the woman and the family has its objections.	Женщина эта существует, и я с ней живу, а нашим это не нравится.
The chief difficulty about the thing seems to be the bad luck in being found out."	Хуже всего, пожалуй, то, что по несчастной случайности вы об этом узнали.
He stopped, and Robert turned over the substance of this worldly reasoning in his mind.	Он замолчал, предоставляя Роберту обдумать его трезвые рассуждения.
Lester was very calm about it.	Лестер, видимо, относился к своему положению спокойно.
He seemed, as usual, to be most convincingly sane.	И слова его звучали, как всегда, здраво и убедительно.
"You're not contemplating marrying her, are you?" queried Robert hesitatingly.	- Ты не собираешься на ней жениться? -нерешительно спросил Роберт.
"I hadn't come to that," answered Lester coolly.	- Пока нет, - хладнокровно ответил Лестер.
They looked at each other quietly for a moment, and then Robert turned his glance to the distant scene of the city.	Минуту они молча смотрели друг на друга, потом Роберт обратил взгляд на лежавший за окном город.

"It's useless to ask whether you are seriously in love with her, I suppose," ventured Robert.	- Вероятно, нет смысла спрашивать тебя, любишь ли ты ее, - отважился он сказать.
"I don't know whether I'd be able to discuss that divine afflatus with you or not," returned Lester, with a touch of grim humor.	- Право, не знаю, как я стал бы обсуждать с тобой это неземное чувство, - мрачно съязвил Лестер.
"I have never experienced the sensation myself.	- Мне не довелось его испытать.
All I know is that the lady is very pleasing to me."	Я знаю только, что эта женщина вполне меня устраивает.
"Well, it's all a question of your own well-being and the family's, Lester," went on Robert, after another pause.	Роберт опять помолчал. - Что ж, - сказал он наконец, - речь идет о твоем благополучии и о спокойствии семьи.
"Morality doesn't seem to figure in it anyway-at least you and I can't discuss that together.	Будем считать, что нравственность здесь ни при чем, во всяком случае, не нам с тобой обсуждать эту сторону дела.
Your feelings on that score naturally relate to you alone.	Твои чувства касаются одного тебя.
But the matter of your own personal welfare seems to me to be substantial enough ground to base a plea on.	Но вопрос о твоем будущем, как мне кажется, достаточно серьезен, чтобы о нем поговорить.
The family's feelings and pride are also fairly important.	О сохранении доброго имени и достоинства семьи тоже стоит подумать.
Father's the kind of a man who sets more store by the honor of his family than most men.	Отец дорожит семейной честью больше, чем многие другие.
You know that as well as I do, of course."	Тебе это, разумеется, известно так же хорошо, как и мне.
"I know how father feels about it," returned Lester.	- Я знаю, как смотрит на это отец, - отвечал Лестер.
"The whole business is as clear to me as it is to any of you, though off-hand I don't see just what's to be done about it.	- Все мне так же ясно, как любому из вас, но сейчас я просто не мору ничего предложить.
These matters aren't always of a day's growth, and they can't be settled in a day.	Такие отношения складываются не в один день, и покончить с ними сразу невозможно.
The girl's here.	Женщина эта существует.
To a certain extent I'm responsible that she is here.	Отчасти я сам тут виной.
While I'm not willing to go into details, there's always more in these affairs than appears on the court calendar."	В подробности вдаваться я не намерен, в таких делах многое всегда скрыто от постороннего наблюдателя.
"Of course I don't know what your relations with her have been," returned Robert, "and I'm not curious to know, but it does look like a bit of injustice all around, don't you think-unless you intend to marry her?"	- Я, конечно, понятия не имею о ваших отношениях, - сказал Роберт, - и не собираюсь тебя расспрашивать, но не кажется ли тебе, что ты поступаешь не вполне честно... если только ты не думаешь жениться на ней? - добавил он, чтобы прощупать почву.
This last was put forth as a feeler.	Ответ брата озадачил его.
"I might be willing to agree to that, too," was Lester's baffling reply, "if anything were to be gained by it.	- Возможно, я пошел бы и на это, - сказал Лестер,- если бы видел в том какую-нибудь пользу.

The point is, the woman is here, and the family is in possession of the fact.	Самое главное, что женщина эта существует и всей семье это известно.
Now if there is anything to be done I have to do it.	Если тут и следует что-нибудь предпринять, то только мне.
There isn't anybody else who can act for me in this matter."	Действовать за меня никто не может.
Lester lapsed into a silence, and Robert rose and paced the floor, coming back after a time to say:	Лестер умолк, а Роберт встал и зашагал взад и вперед по комнате. Потом он опять подошел к брату и сказал:
"You say you haven't any idea of marrying her-or rather you haven't come to it.	- Ты говоришь, что не собираешься на ней жениться или, вернее, что до этого еще не дошло.
I wouldn't, Lester.	Не советую, Лестер.
It seems to me you would be making the mistake of your life, from every point of view.	Мне кажется, это было бы роковой ошибкой.
I don't want to orate, but a man of your position has so much to lose; you can't afford to do it.	Я не хочу поучать тебя, но подумай сам, чем это грозит человеку в твоем положении; ты не вправе так рисковать.
Aside from family considerations, you have too much at stake.	Не говоря уже о семье, ты слишком многое ставишь на карту.
You'd be simply throwing your life away-"	Ты просто губишь свою жизнь.
He paused, with his right hand held out before him, as was customary when he was deeply in earnest, and Lester felt the candor and simplicity of this appeal.	Он умолк, вытянув вперед правую руку - его обычный жест, когда он принимал что-нибудь особенно близко к сердцу, - и Лестер почувствовал простую искренность его слов.
Robert was not criticizing him now.	Роберт уже не выступал в роли судьи.
He was making an appeal to him, and this was somewhat different.	Он взывал к его разуму, а это серьезно меняло дело.
The appeal passed without comment, however, and then Robert began on a new tack, this time picturing old Archibald's fondness for Lester and the hope he had always entertained that he would marry some well-to-do Cincinnati girl, Catholic, if agreeable to him, but at least worthy of his station.	Однако Лестер не откликнулся на этот призыв, и Роберт попробовал сыграть на другой струне. Он напомнил Лестеру, как его любит отец, как он надеялся, что Лестер женится в Цинциннати на богатой девушке, пусть даже не католичке, если ему захочется, но во всяком случае на девушке своего круга.
And Mrs. Kane felt the same way; surely Lester must realize that.	И миссис Кейн всегда лелеяла эту надежду, да что говорить, Лестер и сам все знает.
"I know just how all of them feel about it," Lester interrupted at last, "but I don't see that anything's to be done right now."	- Да, я знаю, как они на это смотрят, - перебил его Лестер, - но, право, не вижу, что можно сейчас изменить.
"You mean that you don't think it would be policy for you to give her up just at present?"	- Ты хочешь сказать, что пока не считаешь целесообразным расставаться с нею?
"I mean that she's been exceptionally good to me, and that I'm morally under obligations to do the best I can by her.	- Я хочу сказать, что встретил с ее стороны исключительное отношение и как порядочный человек обязан сделать для нее все возможное.
What that may be, I can't tell."	Что именно, я еще не знаю.

"To live with her?" inquired Robert coolly.	- Ты считаешь, что обязан жить с ней? - спросил Роберт холодно.
"Certainly not to turn her out bag and baggage if she has been accustomed to live with me," replied Lester.	- Во всяком случае, не выбрасывать ее на улицу, когда она привыкла жить со мной, - ответил Лестер.
Robert sat down again, as if he considered his recent appeal futile.	Роберт снова опустился в кресло, словно смирившись с тем, что его призыв остался без отклика.
"Can't family reasons persuade you to make some amicable arrangements with her and let her go?"	- Разве осложнения в семье - недостаточная причина для того, чтобы договориться с нею по-хорошему и отпустить ее?
"Not without due consideration of the matter; no."	- Не раньше чем я до конца обдумаю этот вопрос.
"You don't think you could hold out some hope that the thing will end quickly-something that would give me a reasonable excuse for softening down the pain of it to the family?"	- И ты даже не обещаешь мне покончить с этим в ближайшее время, чтобы я по приезде мог хоть немного успокоить родителей?
"I would be perfectly willing to do anything which would take away the edge of this thing for the family, but the truth's the truth, and I can't see any room for equivocation between you and me.	- Я бы с радостью облегчил их горе, но правда остается правдой, и в разговоре с тобой я не считаю нужным идти на уловки.
As I've said before, these relationships are involved with things which make it impossible to discuss them-unfair to me, unfair to the woman. No one can see how they are to be handled, except the people that are in them, and even they can't always see.	Как я уже сказал, такие вещи нельзя обсуждать, -это просто недопустимо и по отношению ко мне и по отношению к этой женщине, Здесь и сами заинтересованные стороны иногда не знают, как поступить, не говоря уже о посторонних.
I'd be a damned dog to stand up here and give you my word to do anything except the best I can."	Я был бы просто подлецом, если бы дал тебе сейчас слово предпринять что-то определенное.
Lester stopped, and now Robert rose and paced the floor again, only to come back after a time and say,	Роберт опять походил по комнате.
"You don't think there's anything to be done just at present?"	- Так ты считаешь, что сейчас ничего нельзя сделать?
"Not at present."	- Пока ничего.
"Very well, then, I expect I might as well be going.	- Ну, тогда я, пожалуй, пойду.
I don't know that there's anything else we can talk about."	Больше нам как будто говорить не о чем.
"Won't you stay and take lunch with me?	- Может быть, ты позавтракаешь со мной?
I think I might manage to get down to the hotel if you'll stay."	Я сейчас свободен, проехали бы ко мне в гостиницу.
"No, thank you," answered Robert.	- Нет, благодарю, - сказал Роберт.
"I believe I can make that one o'clock train for Cincinnati.	- Я, кажется, поспею к часовому поезду на Цинциннати.
I'll try, anyhow."	Во всяком случае, попытаюсь.

They stood before each other now, Lester pale and rather flaccid, Robert clear, wax-like, well-knit, and shrewd, and one could see the difference time had already made.	Они стояли друг против друга, Лестер - бледный и немного обрюзгший, Роберт - смуглый, прямой, подтянутый, себе на уме, и было видно, как годы изменили и того и другого.
Robert was the clean, decisive man, Lester the man of doubts.	Роберт всю жизнь действовал просто и решительно, Лестера вечно одолевали сомнения.
Robert was the spirit of business energy and integrity embodied, Lester the spirit of commercial self-sufficiency, looking at life with an uncertain eye.	В Роберте воплотились энергия и хватка дельца, в Лестере - самонадеянность удачливого богача с несколько скептическими взглядами на жизнь.
Together they made a striking picture, which was none the less powerful for the thoughts that were now running through their minds.	Вместе они являли замечательную картину, независимо от того, какие мысли мелькали сейчас в их сознании.
"Well," said the older brother, after a time, "I don't suppose there is anything more I can say.	- Что ж, - сказал старший брат после паузы, -добавить мне нечего.
I had hoped to make you feel just as we do about this thing, but of course you are your own best judge of this.	Я надеялся, что сумею внушить тебе нашу точку зрения, но ты, конечно, стоить на своем.
If you don't see it now, nothing I could say would make you.	Раз ты сам не понимаешь, что делаешь, мне тебя не вразумить.
It strikes me as a very bad move on your part though."	Одно скажу: по-моему, ты поступаешь неумно.
Lester listened. He said nothing, but his face expressed an unchanged purpose.	Лестер слушал молча, и лицо его выражало упрямую решимость.
Robert turned for his hat, and they walked to the office door together.	Роберт взял шляпу, и они вместе направились к дверям.
"I'll put the best face I can on it," said Robert, and walked out.	- Я постараюсь представить им дело в самом лучшем свете, - сказал Роберт и вышел.
CHAPTER XXXIV	Глава XXXIV
In this world of ours the activities of animal life seem to be limited to a plane or circle, as if that were an inherent necessity to the creatures of a planet which is perforce compelled to swing about the sun.	В окружающем нас мире жизнь всех представителей животного царства протекает в определенной сфере или среде, словно вне ее они не могли бы существовать на планете, которая в силу непреложного закона вращается вокруг Солнца.
A fish, for instance, may not pass out of the circle of the seas without courting annihilation; a bird may not enter the domain of the fishes without paying for it dearly.	Так, рыба гибнет, покидая водную стихию, а птица платит дорогой ценой за попытку вторгнуться в царство рыб.
From the parasites of the flowers to the monsters of the jungle and the deep we see clearly the circumscribed nature of their movements-the emphatic manner in which life has limited them to a sphere; and we are content to note the ludicrous and invariably fatal results which attend any effort on their part to depart from their environment.	Все живые существа - от тли, паразитирующей на цветке, до чудищ тропических лесов и морских глубин - свидетельствуют о том, что природа ограничила их деятельность определенной средой; и нам остается только отмечать, к каким нелепым и роковым последствиям приводят всякие их попытки вырваться из нее.

In the case of man, however, the operation of this theory of limitations has not as yet been so clearly observed.	Однако в отношении человека эта теория ограниченной сферы не подтверждается столь же наглядно.
The laws governing our social life are not so clearly understood as to permit of a clear generalization.	Законы, управляющие общественной жизнью, еще не поняты до конца и не дают нам основания для обобщений.
Still, the opinions, pleas, and judgments of society serve as boundaries which are none the less real for being intangible.	И все же мнения, требования и суждения общества тоже служат своего рода границами, вполне реальными, хоть и неосязаемыми.
When men or women err-that is, pass out from the sphere in which they are accustomed to move-it is not as if the bird had intruded itself into the water, or the wild animal into the haunts of man.	Когда мужчина или женщина согрешат - иными словами, преступят черту положенного круга, -уготованное им возмездие не похоже на то, что настигает птицу, вознамерившуюся жить под водой, или дикого зверя, который забрел в места, где обитает человек.
Annihilation is not the immediate result.	Их не ждет немедленная гибель.
People may do no more than elevate their eyebrows in astonishment, laugh sarcastically, lift up their hands in protest.	Люди всего лишь удивленно поднимают брови, или усмехнутся язвительно, или возмущенно всплеснут руками.
And yet so well defined is the sphere of social activity that he who departs from it is doomed.	И все же сфера общественной жизни очерчена для каждого так четко, что всякий, покидающий ее, обречен.
Born and bred in this environment, the individual is practically unfitted for any other state.	Человек, рожденный и воспитанный в той или иной среде, непригоден для существования вне ее.
He is like a bird accustomed to a certain density of atmosphere, and which cannot live comfortably at either higher or lower level.	Он словно птица, привыкшая к определенной плотности воздуха и неспособная наслаждаться жизнью ни в более плотной, ни в более разреженной атмосфере.
Lester sat down in his easy-chair by the window after his brother had gone and gazed ruminatively out over the flourishing city.	Проводив брата, Лестер сел в кресло у окна и загляделся на панораму молодого, быстрорастущего города.
Yonder was spread out before him life with its concomitant phases of energy, hope, prosperity, and pleasure, and here he was suddenly struck by a wind of misfortune and blown aside for the time being-his prospects and purposes dissipated.	За окном текла жизнь с ее кипучей деятельностью, надеждами, богатством и наслаждениями, а он, словно отброшенный внезапным порывом жесткого ветра, остался на время в стороне, и все его планы и замыслы как-то спутались.
Could he continue as cheerily in the paths he had hitherto pursued?	Может ли он по-прежнему беззаботно идти привычным путем?
Would not his relations with Jennie be necessarily affected by this sudden tide of opposition?	Не отразится ли противодействие семьи на его отношениях с Дженни?
Was not his own home now a thing of the past so far as his old easy-going relationship was concerned?	Неужели безвозвратно отошел в прошлое родительский дом, где раньше он чувствовал себя так легко и свободно?
All the atmosphere of unstained affection would be gone out of it now.	Да, прежних отношений с домашними, простых и дружеских, ему уже не вернуть.

That hearty look of approval which used to dwell in his father's eye-would it be there any longer?	И прочтет ли он, как бывало, во взгляде отца одобрение и гордость?
Robert, his relations with the manufactory, everything that was a part of his old life, had been affected by this sudden intrusion of Louise.	Отношения с Робертом, с рабочими на отцовской фабрике - все, все, что составляло прежде его жизнь, пострадало от злосчастного вторжения Луизы.
"It's unfortunate," was all that he thought to himself, and therewith turned from what he considered senseless brooding to the consideration of what, if anything, was to be done.	"Не повезло", - решил он мысленно и, оторвавшись от беспредметных размышлений, стал обдумывать, какие практические шаги он может предпринять.
"I'm thinking I'd take a run up to Mt. Clemens to-morrow, or Thursday anyhow, if I feel strong enough," he said to Jennie after he had returned.	Вернувшись домой, он сказал Дженни. - Хочу завтра или послезавтра уехать ненадолго в Маунт-Клеменс.
"I'm not feeling as well as I might. A few days will do me good."	Я что-то чувствую себя неважно, там отдохну и поправлюсь.
He wanted to get off by himself and think.	Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями.
Jennie packed his bag for him at the given time, and he departed, but he was in a sullen, meditative mood.	К назначенному часу Дженни собрала ему чемодан, и он уехал, сосредоточенный и угрюмый.
During the week that followed he had ample time to think it all over, the result of his cogitations being that there was no need of making a decisive move at present.	За следующую неделю он не спеша все обдумал и пришел к заключению, что пока никаких решительных шагов предпринимать не нужно.
A few weeks more, one way or the other, could not make any practical difference.	Лишних два-три месяца не имеют значения.
Neither Robert nor any other member of the family was at all likely to seek another conference with him.	Маловероятно, чтобы Роберт или кто-нибудь из семьи захотел еще раз повидаться с ним.
His business relations would necessarily go on as usual, since they were coupled with the welfare of the manufactory; certainly no attempt to coerce him would be attempted.	Деловые знакомства он будет поддерживать, как и раньше, поскольку они связаны с процветанием фирмы; принудительных мер никто по отношению к нему не примет.
But the consciousness that he was at hopeless variance with his family weighed upon him.	И все же сознание безнадежного разлада с семьей угнетало Лестера.
"Bad business," he meditated-"bad business."	"Плохо дело, - думал он, - плохо дело".
But he did not change.	Но жизни своей он не изменил.
For the period of a whole year this unsatisfactory state of affairs continued.	Такое неопределенное положение тянулось еще целый год.
Lester did not go home for six months; then an important business conference demanding his presence, he appeared and carried it off quite as though nothing important had happened.	Полгода Лестер не появлялся в Цинциннати; потом съездил туда на важное деловое совещание, потребовавшее его присутствия, и держал себя так, словно ничего не случилось.
His mother kissed him affectionately, if a little sadly; his father gave him his customary greeting, a hearty handshake; Robert, Louise, Amy, Imogene, concertedly, though without any verbal understanding, agreed to ignore the one real issue.	Мать поцеловала его нежно, хоть и печально; отец как всегда, крепко пожал ему руку; Роберт, Луиза, Эми и Имоджин, будто сговорившись, ни словом не коснулись единственного предмета, который их интересовал.

But the feeling of estrangement was there, and it persisted.	Но чувство отчуждения не прошло.
Hereafter his visits to Cincinnati were as few and far between as he could possibly make them.	После этого Лестер стал всячески избегать наездов в свой родной город.
CHAPTER XXXV	Глава XXXV
In the meantime Jennie had been going through a moral crisis of her own.	Тем временем Дженни переживала сложный душевный перелом.
For the first time in her life, aside from the family attitude, which had afflicted her greatly, she realized what the world thought of her.	Впервые, если не считать разногласий с собственной семьей, чье отношение глубоко огорчало ее, она столкнулась с мнением света.
She was bad-she knew that.	Теперь ей было ясно: она дурная женщина.
She had yielded on two occasions to the force of circumstances which might have been fought out differently.	Два раза она уступила силе обстоятельств, когда могла бы бороться с ними.
If only she had had more courage!	Если бы только у нее было больше мужества!
If she did not always have this haunting sense of fear!	Если бы ее не угнетал этот вечный страх!
If she could only make up her mind to do the right thing!	Если бы она могла решиться поступить, как подсказывает разум!
Lester would never marry her.	Лестер никогда на ней не женится.
Why should he?	Ему это не нужно.
She loved him, but she could leave him, and it would be better for him.	Она его любит, но она может уйти, так будет лучше для него.
Probably her father would live with her if she went back to Cleveland.	Если она вернется в Кливленд, отец, вероятно, согласится жить с ней.
He would honor her for at last taking a decent stand.	Этим правильным, хоть и запоздалым поступком она заслужит его уважение.
Yet the thought of leaving Lester was a terrible one to her-he had been so good.	И все же она содрогалась при одной мысли о том, чтобы покинуть Лестера, - он столько для нее сделал.
As for her father, she was not sure whether he would receive her or not.	А отец... отец, возможно, и не захочет ее принять.
After the tragic visit of Louise she began to think of saving a little money, laying it aside as best she could from her allowance.	После злополучного визита Луизы Дженни стала подумывать о том, не отложить ли ей немного денег, собрав их по крохам из того, что давал Лестер.
Lester was generous and she had been able to send home regularly fifteen dollars a week to maintain the family-as much as they had lived on before, without any help from the outside.	Он не скупился на расходы, и до сих пор Дженни каждую неделю посылала родным пятнадцать долларов, - на такие деньги они когда-то жили всей семьей, без посторонней помощи.
She spent twenty dollars to maintain the table, for Lester required the best of everything-fruits, meats, desserts, liquors, and what not.	Двадцать долларов она тратила на еду, - Лестер требовал, чтобы на столе у него все было самое лучшее - фрукты, сласти, мясо, виня.

The rent was fifty-five dollars, with clothes and extras a varying sum.	За квартиру они платили пятьдесят пять долларов в месяц, на одежду и всякие непредвиденные расходы определенной суммы установлено не было.
Lester gave her fifty dollars a week, but somehow it had all gone.	Лестер давал ей пятьдесят долларов в неделю, и почему-то от них никогда ничего не оставалось.
She thought how she might economize but this seemed wrong.	Однако Дженни вскоре отбросила мысль об экономии.
Better go without taking anything, if she were going, was the thought that came to her.	Если уйти, то лучше уйти с пустыми руками.
It was the only decent thing to do.	Иначе будет нехорошо.
She thought over this week after week, after the advent of Louise, trying to nerve herself to the point where she could speak or act.	После появления Луизы она думала об этом неделю за неделей, стараясь собраться с духом, чтобы сказать или сделать что-то решительное.
Lester was consistently generous and kind, but she felt at times that he himself might wish it.	Лестер был с ней неизменно великодушен и ласков, но порой она чувствовала, словно он чего-то ждет от нее.
He was thoughtful, abstracted.	Он бывал рассеян, задумчив.
Since the scene with Louise it seemed to her that he had been a little different.	Ей казалось, что после разговора с Луизой он немного изменился.
If she could only say to him that she was not satisfied with the way she was living, and then leave.	Как хорошо было бы сказать ему, что она недовольна своей жизнью, и потом уйти!
But he himself had plainly indicated after his discovery of Vesta that her feelings on that score could not matter so very much to him, since he thought the presence of the child would definitely interfere with his ever marrying her.	Но ведь, когда обнаружилось существование Весты, он ясно дал ей понять, что ее мнение для него немного значит, раз он решил, что ребенок -непреодолимое препятствие для их брака.
It was her presence he wanted on another basis.	Она нужна ему, но не в качестве законной жены.
And he was so forceful, she could not argue with him very well.	А спорить с ним трудно, он такой властный.
She decided if she went it would be best to write a letter and tell him why.	Наконец она решила, что лучше будет объяснить ему причину своего ухода в письме.
Then maybe when he knew how she felt he would forgive her and think nothing more about it.	Тогда он, возможно простит ее и забудет.
The condition of the Gerhardt family was not improving.	Дела семейства Г ерхардт шли по-прежнему плохо.
Since Jennie had left Martha had married.	Марта вышла замуж.
After several years of teaching in the public schools of Cleveland she had met a young architect, and they were united after a short engagement.	Проработав несколько лет школьной учительницей, она познакомилась с молодым архитектором, и вскоре они обручились.
Martha had been always a little ashamed of her family, and now, when this new life dawned, she was anxious to keep the connection as slight as possible.	Марта всегда немного стыдилась своей семьи, а теперь в предвкушении новой жизни старалась как можно меньше общаться с родными.

She barely notified the members of the family of the approaching marriage-Jennie not at all-and to the actual ceremony she invited only Bass and George.	Она лишь мимоходом известила их о предстоящем замужестве, а Дженни вообще не написала и на свадьбу пригласила только Басса и Джорджа.
Gerhardt, Veronica, and William resented the slight.	Герхардт, Вероника и Уильям обиделись.
Gerhardt ventured upon no comment. He had had too many rebuffs.	Герхардт снес обиду молча, - слишком уж много била его жизнь.
But Veronica was angry. She hoped that life would give her an opportunity to pay her sister off. William, of course, did not mind particularly. He was interested in the possibilities of becoming an electrical engineer, a career which one of his school-teachers had pointed out to him as being attractive and promising.	Зато Вероника не на шутку рассердилась и только ждала случая отплатить сестре, Уильям дулся недолго; он был увлечен своими планами, изучал электротехнику, про которую одна из учительниц в школе сказала ему, что это очень интересная и выгодная профессия.
Jennie heard of Martha's marriage after it was all over, a note from Veronica giving her the main details.	Дженни узнала о замужестве Марты много позже, из письма Вероники.
She was glad from one point of view, but realized that her brothers and sisters were drifting away from her.	Она порадовалась за Марту, но с грустью подумала, что братья и сестры все дальше отдаляются от нее.
A little while after Martha's marriage Veronica and William went to reside with George, a break which was brought about by the attitude of Gerhardt himself.	Через некоторое время Вероника и Уильям переселились к Джорджу. Произошло это по вине самого Герхардта.
Ever since his wife's death and the departure of the other children he had been subject to moods of profound gloom, from which he was not easily aroused.	После смерти жены и ухода старших детей он впал в глубокое уныние, порою от него часами нельзя было услышать ни слова.
Life, it seemed, was drawing to a close for him, although he was only sixty-five years of age.	Он чувствовал, что отжил свой век, хотя ему еще только шестьдесят пять лет.
The earthly ambitions he had once cherished were gone forever.	Мечты о мирском благополучии, которые он когда-то лелеял, рассеялись в прах.
He saw Sebastian, Martha, and George out in the world practically ignoring him, contributing nothing at all to a home which should never have taken a dollar from Jennie.	Себастьян, Марта и Джордж стали самостоятельными, он для них ничего не значил, и они ничего не приносили в дом; помогала одна Дженни, от которой он по-настоящему не должен был бы принять ни доллара.
Veronica and William were restless.	Вероника и Уильям бунтовали.
They objected to leaving school and going to work, apparently preferring to live on money which Gerhardt had long since concluded was not being come by honestly.	Они отказывались бросить школу и идти работать, видимо, предпочитая жить на деньги, добытые, как уже давно решил Г ерхардт, нечестным путем.
He was now pretty well satisfied as to the true relations of Jennie and Lester.	Он почти не сомневался в том, каковы истинные отношения Дженни и Лестера.

At first he had believed them to be married, but the way Lester had neglected Jennie for long periods, the humbleness with which she ran at his beck and call, her fear of telling him about Vesta-somehow it all pointed to the same thing.	Сначала он поверил, что они женаты, но, видя, как Лестер месяцами не вспоминает о Дженни, как покорно она бежит к нему по первому зову, как боится рассказать ему про Весту, он постепенно убеждался в обратном.
She had not been married at home. Gerhardt had never had sight of her marriage certificate.	Он не был на свадьбе дочери, не видел ее брачного свидетельства.
Since she was away she might have been married, but he did not believe it.	Она, конечно, могла выйти замуж после отъезда из Кливленда, но Герхардту в это не верилось.
The real trouble was that Gerhardt had grown intensely morose and crotchety, and it was becoming impossible for young people to live with him.	Он был теперь до крайности угрюм и сварлив, и детям становилось все труднее жить с ним.
Veronica and William felt it.	Вероника и Уильям капризничали и дулись.
They resented the way in which he took charge of the expenditures after Martha left.	Им не нравилось, что, когда Марта вышла замуж и уехала, отец взял расходы по дому в свои руки.
He accused them of spending too much on clothes and amusements, he insisted that a smaller house should be taken, and he regularly sequestered a part of the money which Jennie sent, for what purpose they could hardly guess.	Он ворчал, что дети слишком много тратят на одежду и развлечения, упорно твердил, что необходимо перебраться в другой дом, поменьше, а из денег, которые присылала Дженни, всякий раз удерживал часть для каких-то непонятных им целей.
As a matter of fact, Gerhardt was saving as much as possible in order to repay Jennie eventually.	Герхардт и в самом деле откладывал деньги: он задумал со временем выплатить Дженни все, что получил от нее.
He thought it was sinful to go on in this way, and this was his one method, out side of his meager earnings, to redeem himself.	Он полагал, что жить на ее деньги грешно, а из своего ничтожного заработка был, конечно, неспособен с ней рассчитаться.
If his other children had acted rightly by him he felt that he would not now be left in his old age the recipient of charity from one, who, despite her other good qualities, was certainly not leading a righteous life.	Его грызла мысль, что если бы другие дети исполняли свой долг по отношению к нему, он не был бы вынужден на старости лет принимать подаяние от дочери, которая при всех своих достоинствах все же ведет неправедную жизнь.
So they quarreled.	И домашние ссоры не прекращались.
It ended one winter month when George agreed to receive his complaining brother and sister on condition that they should get something to do.	Наконец, как-то зимой Джордж внял жалобам брата и сестры и согласился взять их к себе с условием, что они будут работать.
Gerhardt was nonplussed for a moment, but invited them to take the furniture and go their way.	Герхардт сперва растерялся, но затем предложил им забрать мебель и отправиться куда угодно.
His generosity shamed them for the moment; they even tentatively invited him to come and live with them, but this he would not do.	Такое великодушие с его стороны пристыдило их, и они даже заикнулись о том, что, может, и он стал бы жить с ними, но Г ерхардт наотрез отказался.
He would ask the foreman of the mill he watched for the privilege of sleeping in some out-of-the-way garret.	Он пойдет на фабрику, где работает сторожем, и попросит у мастера разрешения спать на каком-нибудь чердаке.
He was always liked and trusted.	На фабрике его любят, ему доверяют.
And this would save him a little money.	К тому же это будет экономнее.

So in a fit of pique he did this, and there was seen the spectacle of an old man watching through a dreary season of nights, in a lonely trafficless neighborhood while the city pursued its gaiety elsewhere.	Так он сгоряча и поступил, и в долгие зимние ночи можно было увидеть одинокого старика, караулящего на пустынной улице, далеко от оживленных центральных кварталов.
He had a wee small corner in the topmost loft of a warehouse away from the tear and grind of the factory proper.	Ему отвели угол на чердаке склада, стоявшего в стороне от фабрики с ее сутолокой и шумом.
Here Gerhardt slept by day.	Здесь он спал днем, после работы.
In the afternoon he would take a little walk, strolling toward the business center, or out along the banks of the Cuyahoga, or the lake.	Перед вечером он выходил пройтись либо к центру города, либо по берегу Кихоги, либо к озеру.
As a rule his hands were below his back, his brow bent in meditation.	Он тихо брел, заложив руки за спину, задумчиво склонив голову.
He would even talk to himself a little-an occasional	Иногда он разговаривал сам с собою; его удрученное состояние изредка прорывалось в горьких словах:
"By chops!" or	"Поди ж ты!" или
"So it is" being indicative of his dreary mood.	"Тьфу, пропасть!"
At dusk he would return, taking his stand at the lonely gate which was his post of duty.	С наступлением темноты он занимал свой пост у ворот фабрики.
His meals he secured at a nearby workingmen's boarding-house, such as he felt he must have.	Питался он по соседству, в закусочной для рабочих, которую считал самым подходящим для себя местом.
The nature of the old German's reflections at this time were of a peculiarly subtle and somber character.	Размышления старого немца бывали обычно отвлеченного или чрезвычайно мрачного свойства.
What was this thing-life?	Что такое жизнь?
What did it all come to after the struggle, and the worry, and the grieving?	Столько усилий, столько забот и горя, а в конце концов что остается?
Where does it all go to?	И где - то, чего больше нет?
People die; you hear nothing more from them.	Люди умирают и уже никак не общаются с живыми.
His wife, now, she had gone.	Взять хотя бы его жену.
Where had her spirit taken its flight?	Она умерла, а куда отлетел ее дух?
Yet he continued to hold some strongly dogmatic convictions.	Однако Герхардт еще крепко держался за привычные с детства церковные догматы.
He believed there was a hell, and that people who sinned would go there.	Он верил, что есть ад и что грешники после смерти попадают туда.
How about Mrs. Gerhardt?	Ну, а миссис Герхардт?
How about Jennie?	А Дженни?
He believed that both had sinned woefully.	По его мнению, обе они были повинны в тяжких грехах.

He believed that the just would be rewarded in heaven.	Он верил и в то, что праведников ждет райское блаженство.
But who were the just?	Но где эти праведники?
Mrs. Gerhardt had not had a bad heart.	У миссис Герхардт было доброе сердце.
Jennie was the soul of generosity.	Дженни - само великодушие.
Take his son Sebastian.	А его сын Себастьян?
Sebastian was a good boy, but he was cold, and certainly indifferent to his father.	Себастьян - хороший мальчик, но сердце у него черствое, а сыновней любви нет и в помине.
Take Martha-she was ambitious, but obviously selfish.	Марта честолюбива, думает только о себе.
Somehow the children, outside of Jennie, seemed self-centered.	Выходит, что все дети, кроме Дженни, - эгоисты.
Bass walked off when he got married, and did nothing more for anybody.	Басс, с тех пор как женился, пальцем не шевельнул для семьи.
Martha insisted that she needed all she made to live on.	Марта уверяет, что ее заработка ей еле хватает на себя.
George had contributed for a little while, but had finally refused to help out.	Джордж сначала хоть немножко помогал, а потом бросил.
Veronica and William had been content to live on Jennie's money so long as he would allow it, and yet they knew it was not right.	Вероника и Уильям спокойно жили на деньги Дженни, пока он это разрешал, хоть и знали, что поступают нехорошо.
His very existence, was it not a commentary on the selfishness of his children?	А теперешнее существование его, Герхардта, разве не свидетельствует об эгоизме детей?
And he was getting so old.	И силы его уже не прежние.
He shook his head.	Он сокрушенно качал головой.
Mystery of mysteries.	Загадка, да и только.
Life was truly strange, and dark, and uncertain.	Все в жизни непонятно, таинственно, шатко.
Still he did not want to go and live with any of his children.	А все-таки ни с кем из детей он не желает жить.
Actually they were not worthy of him-none but Jennie, and she was not good.	Они недостойны его, все, кроме Дженни, а Дженни живет грешной жизнью.
So he grieved.	Так горевал старый Герхардт.
This woeful condition of affairs was not made known to Jennie for some time.	Дженни не сразу узнала обо всех этих печальных делах.
She had been sending her letters to Martha, but, on her leaving, Jennie had been writing directly to Gerhardt.	Раньше она адресовала свои письма Марте, потом, когда сестра вышла замуж, стала писать прямо отцу.
After Veronica's departure Gerhardt wrote to Jennie saying that there was no need of sending any more money.	После ухода младших детей Г ерхардт написал ей, чтобы она больше не присылала денег.

Veronica and William were going to live with George. He himself had a good place in a factory, and would live there a little while.	Вероника и Уильям будут жить у Джорджа; у него хорошее место на фабрике, там же он пока имеет и квартиру.
He returned her a moderate sum that he had saved-one hundred and fifteen dollars-with the word that he would not need it.	Он вернул Дженни то, что сумел отложить, - сто пятнадцать долларов, объяснив, что эти деньги ему не понадобятся.
Jennie did not understand, but as the others did not write, she was not sure but what it might be all right-her father was so determined.	Дженни ничего не поняла, но, зная упорство отца, решила не спорить с ним, тем более, что братья и сестры молчали.
But by degrees, however, a sense of what it really must mean overtook her-a sense of something wrong, and she worried, hesitating between leaving Lester and going to see about her father, whether she left him or not.	Однако со временем она стала яснее представлять себе, что произошло дома, и встревожилась не на шутку. Ей хотелось съездить к отцу и не хотелось уезжать от Лестера, независимо от того, как сложатся их отношения.
Would he come with her?	Согласится ли отец жить с нею?
Not here certainly.	Сейчас, разумеется, нет.
If she were married, yes, possibly. If she were alone-probably.	Если она выйдет замуж, возможно; если останется одна, почти наверняка.
Yet if she did not get some work which paid well they would have a difficult time.	Но если у нее не будет хорошего заработка, им придется трудно.
It was the same old problem. What could she do?	Все сводилось к тому же вопросу; что ей делать?
Nevertheless, she decided to act.	И все же она решилась.
If she could get five or six dollars a week they could live.	Найти работу на пять-шесть долларов в неделю -и они проживут.
This hundred and fifteen dollars which Gerhardt had saved would tide them over the worst difficulties perhaps.	А на первое время у них будут те сто пятнадцать долларов, которые скопил отец.
CHAPTER XXXVI	Глава XXXVI
The trouble with Jennie's plan was that it did not definitely take into consideration Lester's attitude.	В планах Дженни был один изъян - она недостаточно принимала в расчет позицию Лестера.
He did care for her in an elemental way, but he was hedged about by the ideas of the conventional world in which he had been reared.	Он безусловно дорожил нею, хоть и не мог вырваться из замкнутого круга условностей того мира, в котором был воспитан.
To say that he loved her well enough to take her for better or worse-to legalize her anomalous position and to face the world bravely with the fact that he had chosen a wife who suited him-was perhaps going a little too far, but he did really care for her, and he was not in a mood, at this particular time, to contemplate parting with her for good.	Однако если он и не любил ее настолько, чтобы наперекор мнению света обвенчаться с ней по той простой причине, что он выбрал себе жену по душе, все же она занимала в его жизни очень большое место, и пока что он отнюдь не собирался окончательно с ней порвать.
Lester was getting along to that time of life when his ideas of womanhood were fixed and not subject to change.	Лестер был уже в том возрасте, когда взгляды на женщин, раз установившись, редко меняются.

Thus far, on his own plane and within the circle of his own associates, he had met no one who appealed to him as did Jennie.	До сих пор ни одна женщина его круга не нравилась ему так, как Дженни.
She was gentle, intelligent, gracious, a handmaiden to his every need; and he had taught her the little customs of polite society, until she was as agreeable a companion as he cared to have.	В ней была женственность, мягкость, природный ум, она предупреждала каждое его желание; искусству держаться в обществе он обучил ее сам, так что теперь мог показаться с ней где угодно.
He was comfortable, he was satisfied-why seek further?	Все это было удобно и приятно, что же еще ему оставалось желать?
But Jennie's restlessness increased day by day.	А между тем беспокойство Дженни росло день ото дня.
She tried writing out her views, and started a half dozen letters before she finally worded one which seemed, partially at least, to express her feelings.	Пытаясь изложить свои мысли на бумаге, она начала и уничтожила несколько писем и, наконец, как ей показалось, сумела хоть бы отчасти выразить то, что чувствовала.
It was a long letter for her, and it ran as follows:	Послание получилось длинное, она еще никогда таких не писала.
"Lester dear, When you get this I won't be here, and I want you not to think harshly of me until you have read it all.	"Лестер, милый, когда ты получишь это письмо, меня здесь не будет, и я прошу тебя не думай обо мне плохо, пока не дочитаешь до конца.
I am taking Vesta and leaving, and I think it is really better that I should.	Я уезжаю и увожу с собой Весту, думаю, что так будет лучше.
Lester, I ought to do it.	Право же, Лестер, так нужно.
You know when you met me we were very poor, and my condition was such that I didn't think any good man would ever want me.	Когда ты появился в моей жизни, мы были очень бедны, да и мое положение было такое, что я думала, ни один хороший человек на мне не женится.
When you came along and told me you loved me I was hardly able to think just what I ought to do. You made me love you, Lester, in spite of myself.	А ты сказал, что любишь меня, и я совсем голову потеряла, а потом и я полюбила тебя, сама не знаю как.
"You know I told you that I oughtn't to do anything wrong any more and that I wasn't good, but somehow when you were near me I couldn't think just right, and I didn't see just how I was to get away from you.	Ведь я говорила тебе тогда, что не хочу больше поступать дурно и что я нехорошая, но когда ты был со мной, я просто не могла ни о чем думать и не знала, как уйти от тебя.
Papa was sick at home that time, and there was hardly anything in the house to eat.	Отец в это время как раз заболел, и дома все сидели голодные.
We were all doing so poorly.	Мы зарабатывали такие гроши.
My brother George didn't have good shoes, and mamma was so worried.	У моего брата Джорджа не было башмаков, мама совсем с ног сбилась.
I have often thought, Lester, if mamma had not been compelled to worry so much she might be alive to-day.	Я часто думаю, Лестер, если бы на маму не навалилось столько забот и горя, она, может, и сейчас была бы жива.
I thought if you liked me and I really liked you-I love you, Lester-maybe it wouldn't make so much difference about me.	Я подумала, что раз я тебе нравлюсь и ты мне нравишься, - я тебя люблю, Лестер, - может быть, большого греха и не выйдет.

You know you told me right away you would like to help my family, and I felt that maybe that would be the right thing to do.	Ты ведь сразу сказал мне, что хотел бы помочь моей семье, и я подумала, что, может, так и нужно поступить.
We were so terribly poor.	Очень уж бедно мы жили.
"Lester, dear, I am ashamed to leave you this way; it seems so mean, but if you knew how I have been feeling these days you would forgive me.	Лестер, милый, мне стыдно уходить от тебя; тебе может показаться, что это очень гадко, но если б ты знал, что я пережила за последнее время, ты бы простил меня.
Oh, I love you, Lester, I do, I do.	Я люблю тебя, Лестер, очень люблю!
But for months past-ever since your sister came-I felt that I was doing wrong, and that I oughtn't to go on doing it, for I know how terribly wrong it is.	Но все эти месяцы, с тех пор как приходила твоя сестра, я чувствую, что живу дурно и что дальше так жить нельзя, раз я сама знаю, как это дурно.
It was wrong for me ever to have anything to do with Senator Brander, but I was such a girl then-I hardly knew what I was doing.	Я виновата в том, что у меня было с сенатором Брэндером, но я была еще так молода - я совсем не понимала, что делаю.
It was wrong of me not to tell you about Vesta when I first met you, though I thought I was doing right when I did it.	Я виновата, что с самого начала не рассказала тебе про Весту, хотя тогда мне казалось, что это правильно.
It was terribly wrong of me to keep her here all that time concealed, Lester, but I was afraid of you then-afraid of what you would say and do.	Я страшно виновата в том, что тайком от тебя привезла ее в Чикаго, но я боялась тебя, Лестер, боялась того, что ты скажешь или сделаешь.
When your sister Louise came it all came over me somehow, clearly, and I have never been able to think right about it since.	Все это стало мне ясно после того, как твоя сестра побывала здесь; и с тех пор я твердо знаю, что живу нехорошо.
It can't be right, Lester, but I don't blame you. I blame myself.	Но я тебя не виню, Лестер, я виню только себя.
"I don't ask you to marry me, Lester.	Я не прошу тебя жениться на мне.
I know how you feel about me and how you feel about your family, and I don't think it would be right.	Я знаю, как ты ко мне относишься и как ты относишься к моей семье, и сама не считаю, что это помогло бы делу.
They would never want you to do it, and it isn't right that I should ask you.	Твои родные не захотят этого, и я ни о чем не стану тебя просить.
At the same time I know I oughtn't to go on living this way.	А так, как мы сейчас живем, больше жить нельзя, это мне ясно.
Vesta is getting along where she understands everything.	Веста подрастает, скоро она будет все понимать.
She thinks you are her really truly uncle.	Пока она думает, что ты и в самом деле ее дядя.
I have thought of it all so much. I have thought a number of times that I would try to talk to you about it, but you frighten me when you get serious, and I don't seem to be able to say what I want to.	Я столько думала, столько раз хотела поговорить с тобой, но когда у тебя серьезное лицо, мне делается страшно и я не могу выговорить ни слова.
So I thought if I could just write you this and then go you would understand.	Вот я и решила - лучше напишу и уеду и, тогда ты все поймешь.
You do, Lester, don't you?	Ты понял, Лестер, понял?

You won't be angry with me? I know it's for the best for you and for me. I ought to do it.	Ты не сердишься на меня; так нужно.
Please forgive me, Lester, please; and don't think of me any more.	Прости меня, Лестер, пожалуйста, прости, и забудь обо мне.
I will get along.	Я как-нибудь проживу.
But I love you-oh yes, I do-and I will never be grateful enough for all you have done for me.	Но я так люблю тебя, так люблю, и вечно буду тебе благодарна за все, что ты для меня сделал.
I wish you all the luck that can come to you.	Желаю тебе счастья.
Please forgive me, Lester.	Прости меня, Лестер.
I love you, yes, I do. I love you.	Я люблю тебя.
"JENNIE.	Дженни.
"P. S.	P.S.
I expect to go to Cleveland with papa.	Я уезжаю к отцу в Кливленд.
He needs me.	Я ему нужна.
He is all alone.	Он совсем один.
But don't come for me, Lester.	Но, пожалуйста, Лестер, не приезжай за мной.
It's best that you shouldn't."	Не нужно".
She put this in an envelope, sealed it, and, having hidden it in her bosom, for the time being, awaited the hour when she could conveniently take her departure.	Дженни положила письмо в конверт, запечатала его и до времени спрятала в надежное место.
It was several days before she could bring herself to the actual execution of the plan, but one afternoon, Lester, having telephoned that he would not be home for a day or two, she packed some necessary garments for herself and Vesta in several trunks, and sent for an expressman.	Еще несколько дней она собиралась с духом, чтобы осуществить свой план, и наконец, когда Лестер однажды предупредил ее по телефону, что два-три дня не появится дома, она уложила в несколько чемоданов все самое необходимое для себя и Весты и послала за извозчиком.
She thought of telegraphing her father that she was coming; but, seeing he had no home, she thought it would be just as well to go and find him.	Она подумала было известить отца о своем приезде телеграммой, но потом вспомнила, что он живет на фабрике, и решила сама разыскать его.
George and Veronica had not taken all the furniture. The major portion of it was in storage-so Gerhard t had written.	Герхардт писал ей, что Вероника и Уильям увезли не всю мебель, часть ее сдана на хранение.
She might take that and furnish a little home or flat.	Значит, будет чем обставить небольшую квартирку.
She was ready for the end, waiting for the expressman, when the door opened and in walked Lester.	Покончив с приготовлениями к отъезду, Дженни села и стала ждать извозчика, но тут дверь отворилась и в комнату вошел Лестер.
For some unforeseen reason he had changed his mind.	В последнюю минуту он изменил свои планы.
He was not in the least psychic or intuitional, but on this occasion his feelings had served him a peculiar turn.	Он не обладал особой интуицией, но на этот раз словно почувствовал что-то.

He had thought of going for a day's duck-shooting with some friends in the Kankakee Marshes south of Chicago, but had finally changed his mind; he even decided to go out to the house early.	Сговорившись со знакомыми пострелять уток на болотах Канкаки, южнее Чикаго, он вдруг передумал и даже решил уйти из конторы раньше обычного.
What prompted this he could not have said.	Что его побудило к этому, он не мог бы объяснить.
As he neared the house he felt a little peculiar about coming home so early; then at the sight of the two trunks standing in the middle of the room he stood dumfounded.	Ему было даже странно возвращаться домой в такой ранний час. Увидев посреди передней два чемодана, он остолбенел.
What did it mean-Jennie dressed and ready to depart?	Что это значит? Дженни в дорожном костюме, совсем готовая в путь.
And Vesta in a similar condition?	И Веста одета.
He stared in amazement, his brown eyes keen in inquiry.	Карие глаза Лестера широко раскрылись от изумления.
"Where are you going?" he asked.	- Ты куда? - спросил он.
"Why-why-" she began, falling back. "I was going away."	- Я... я - начала она, пятясь от него, - я уезжаю.
"Where to?"	- Куда?
"I thought I would go to Cleveland," she replied.	- Я хотела уехать в Кливленд.
"What for?"	- Зачем?
"Why-why-I meant to tell you, Lester, that I didn't think I ought to stay here any longer this way.	- Я... я все время собиралась сказать тебе, Лестер, что, по-моему, нельзя мне больше здесь оставаться.
I didn't think it was right.	Нехорошо это.
I thought I'd tell you, but I couldn't.	Я все хотела поговорить с тобой и не решалась.
I wrote you a letter."	Я тебе написала письмо.
"A letter," he exclaimed.	- Письмо! - воскликнул он.
"What the deuce are you talking about?	- Ничего не понимаю!
Where is the letter?"	Где это письмо, черт побери?
"There," she said, mechanically pointing to a small center-table where the letter lay conspicuous on a large book.	- Вот, - сказала она, машинально протягивая руку к столику, где на самом виду, на толстой книге лежало ее послание.
"And you were really going to leave me, Jennie, with just a letter?" said Lester, his voice hardening a little as he spoke.	- И ты хотела уехать от меня, отделавшись письмом? - спросил Лестер уже более суровым тоном.
"I swear to heaven you are beyond me.	- Нет, я отказываюсь тебя понять.
What's the point?"	В чем дело, наконец?
He tore open the envelope and looked at the beginning.	- Он разорвал конверт и пробежал глазами первые строки письма.
"Better send Vesta from the room," he suggested.	- Уведи-ка отсюда Весту, - сказал он.
She obeyed.	Дженни послушалась.

Then she came back and stood there pale and wide-eyed, looking at the wall, at the trunks, and at him.	Потом, вернувшись, застыла посреди комнаты, бледная, расстроенная, обводя рассеянным взглядом стены, потолок, чемоданы, Лестера.
Lester read the letter thoughtfully. He shifted his position once or twice, then dropped the paper on the floor.	Он внимательно прочел письмо, изредка переступая с ноги на ногу, и бросил его на пол.
"Well, I'll tell you, Jennie," he said finally, looking at her curiously and wondering just what he was going to say.	- Слушай, Дженни, - заговорил он, с любопытством глядя на нее и не зная, что ему, собственно, сказать.
Here again was his chance to end this relationship if he wished.	Вот когда ему представилась возможность покончить с этой связью.
He couldn't feel that he did wish it, seeing how peacefully things were running.	Но ему этого вовсе не хочется, - все шло так мирно и хорошо.
They had gone so far together it seemed ridiculous to quit now.	Они столько лет прожили вместе, что разъехаться теперь было бы просто смешно.
He truly loved her-there was no doubt of that.	К тому же он любит ее, разумеется, любит.
Still he did not want to marry her-could not very well.	Однако жениться на ней он не хочет, да, пожалуй, и не может.
She knew that.	Она это знает.
Her letter said as much.	Свидетельство тому - ее письмо.
"You have this thing wrong," he went on slowly.	- Ты что-то путаешь, - продолжал он медленно.
"I don't know what comes over you at times, but you don't view the situation right.	- Не знаю, что на тебя находит, но у тебя совершенно неправильный взгляд на вещи.
I've told you before that I can't marry you-not now, anyhow.	Я ведь тебе говорил, что не могу на тебе жениться, во всяком случае сейчас.
There are too many big things involved in this, which you don't know anything about.	Есть много важных обстоятельств, о которых ты и понятия не имеешь.
I love you, you know that.	Что я тебя люблю, ты знаешь.
But my family has to be taken into consideration, and the business.	Но необходимо считаться и с моей семьей и с интересами нашей фирмы.
You can't see the difficulties raised on these scores, but I can.	Ты не понимаешь, как все это сложно, а я понимаю.
Now I don't want you to leave me. I care too much about you.	Но расставаться с тобой я не хочу, ты мне очень дорога.
I can't prevent you, of course. You can go if you want to.	Конечно, я не могу удержать тебя насильно, ты вольна уйти.
But I don't think you ought to want to.	Но мне кажется, это было бы нехорошо.
You don't really, do you?	Неужели тебе правда этого хочется?
Sit down a minute."	Присядь-ка на минутку.
Jennie, who had been counting on getting away without being seen, was now thoroughly nonplussed.	Дженни, надеявшись ускользнуть без объяснений, совсем растерялась.

To have him begin a quiet argument-a plea as it were.	К чему он затеял этот серьезный разговор и говорит так, словно просит ее о чем-то.
It hurt her.	Ей стало больно.
He, Lester, pleading with her, and she loved him so.	Он, Лестер, убеждает ее остаться, когда она его так любит!
She went over to him, and he took her hand.	Она подошла к нему, и он взял ее за руку.
"Now, listen," he said.	- Послушай-ка, - сказал он.
"There's really nothing to be gained by your leaving me at present.	Право же, в твоем уходе нет сейчас никакого смысла.
Where did you say you were going?"	Ты куда хотела уехать?
"To Cleveland," she replied.	- В Кливленд.
"Well, how did you expect to get along?"	- И как же ты собиралась там жить?
"I thought I'd take papa, if he'd come with me-he's alone now-and get something to do, maybe."	- Я думала: возьму к себе папу, если он согласиться, он сейчас совсем один, и найду какую-нибудь работу.
"Well, what can you do, Jennie, different from what you ever have done?	- А что ты умеешь делать, Дженни, кроме того, что делала раньше?
You wouldn't expect to be a lady's maid again, would you?	Неужели опять пойдешь в прислуги?
Or clerk in a store?"	Или станешь продавщицей в магазине?
"I thought I might get some place as a housekeeper," she suggested.	- Я могла бы устроиться где-нибудь экономкой, -робко сказала Дженни.
She had been counting up her possibilities, and this was the most promising idea that had occurred to her.	Это было лучшее, что пришло ей в голову во время долгих размышлений о возможной работе.
"No, no," he grumbled, shaking his head.	- Нет, нет, - проворчал он, качая головой.
"There's nothing to that.	- Это не годится.
There's nothing in this whole move of yours except a notion.	Все твои планы никуда не годятся, одна фантазия.
Why, you won't be any better off morally than you are right now.	И нравственного удовлетворения это тебе не даст.
You can't undo the past.	Прошлого не переделаешь.
It doesn't make any difference, anyhow.	Да это и неважно.
I can't marry you now.	Сейчас я не могу на тебе жениться.
I might in the future, but I can't tell anything about that, and I don't want to promise anything.	Позже - может быть, но я ничего не хочу обещать.
You're not going to leave me though with my consent, and if you were going I wouldn't have you dropping back into any such thing as you're contemplating.	Однако по доброй воле я тебя не отпущу, а если уж ты уйдешь, я не хочу, чтобы ты вернулась к своей прежней жизни.
I'll make some provision for you.	Так или иначе я тебя обеспечу.

You don't really want to leave me, do you, Jennie?"	Неужели ты правда хочешь от меня уйти, Дженни?
Against Lester's strong personality and vigorous protest Jennie's own conclusions and decisions went to pieces.	Перед властной настойчивостью Лестера и его энергичными доводами Дженни была бессильна.
Just the pressure of his hand was enough to upset her.	Стоило ему коснуться ее руки, и от всех ее решений ничего не осталось.
Now she began to cry.	Она расплакалась.
"Don't cry, Jennie," he said.	- Не плачь, Дженни, - сказал Лестер.
"This thing may work out better than you think.	- Все может обернуться лучше, чем ты думаешь.
Let it rest for a while.	Подожди немного.
Take off your things.	Снимай же пальто и шляпу.
You're not going to leave me any more, are you?"	Ты ведь не уйдешь от меня?
"No-o-o!" she sobbed.	- Не уйду! - всхлипнула Дженни.
He took her in his lap.	Он привлек ее к себе на колени.
"Let things rest as they are," he went on.	- Не будем пока ничего менять, - продолжал он.
"It's a curious world.	- Жизнь - сложная шутка.
Things can't be adjusted in a minute.	Разом ничего не устроишь.
They may work out.	А потом все как-нибудь образуется.
I'm putting up with some things myself that I ordinarily wouldn't stand for."	Я тоже сейчас мирюсь с тем, на что в другое время не согласился бы ни в коем случае.
He finally saw her restored to comparative calmness, smiling sadly through her tears.	Постепенно Дженни успокоилась и печально улыбнулась сквозь слезы.
"Now you put those things away," he said genially, pointing to the trunks.	- А теперь убери все это по местам, - сказал он ласково, указывая на чемоданы.
"Besides, I want you to promise me one thing."	- И, пожалуйста, обещай мне одну вещь.
"What's that?" asked Jennie.	- Что? - спросила Дженни.
"No more concealment of anything, do you hear?	- Впредь ничего от меня не скрывать, понимаешь?
No more thinking things out for yourself, and acting without my knowing anything about it.	Ничего не решать без меня и не действовать без моего ведома.
If you have anything on your mind, I want you to come out with it.	Если тебя что-нибудь мучит, приди ко мне и скажи.
I'm not going to eat you!	Я тебя не съем!
Talk to me about whatever is troubling you.	Можешь говорить со мной обо всех своих заботах.
I'll help you solve it, or, if I can't, at least there won't be any concealment between us."	Я помогу тебе с ними справиться, а если и не смогу помочь, то у нас хотя бы не будет никаких секретов друг от друга.
"I know, Lester," she said earnestly, looking him straight in the eyes.	- Я знаю, Лестер, - сказала она, серьезно глядя ему в глаза.

"I promise I'll never conceal anything any more-truly I won't.	- Обещаю, что ничего больше не буду скрывать, честное слово.
I've been afraid, but I won't be now.	Я раньше боялась, а теперь не буду.
You can trust me."	Правда!
"That sounds like what you ought to be," he replied.	- Вот так-то лучше, - сказал Лестер.
"I know you will."	- Я тебе верю.
And he let her go.	И он отпустил ее.
A few days later, and in consequence of this agreement, the future of Gerhardt came up for discussion.	Первым результатом этого разговора было то, что через несколько дней речь зашла о судьбе Герхардта.
Jennie had been worrying about him for several days; now it occurred to her that this was something to talk over with Lester. Accordingly, she explained one night at dinner what had happened in Cleveland.	Дженни уже давно о нем беспокоилась, а теперь решила поделиться своей тревогой с Лестером и как-то вечером, за обедом, рассказала ему о том, что произошло в Кливленде.
"I know he is very unhappy there all alone," she said, "and I hate to think of it.	- Представляю себе, как ему там тяжело совсем одному.
I was going to get him if I went back to Cleveland.	Я, когда хотела уехать в Кливленд, собиралась взять его к себе.
Now I don't know what to do about it."	А теперь не знаю, что и делать.
"Why don't you send him some money?" he inquired.	- Ты бы послала ему денег, - предложил Лестер.
"He won't take any more money from me, Lester," she explained.	- Отец не хочет брать у меня деньги, - объяснила она.
"He thinks I'm not good-not acting right. He doesn't believe I'm married."	- Он не верит, что я замужем.
"He has pretty good reason, hasn't he?" said Lester calmly.	- У него есть к тому основания, - спокойно заметил Лестер.
"I hate to think of him sleeping in a factory.	- Подумать страшно, что он ночует где-то на фабрике.
He's so old and lonely."	Он такой старенький и совсем один.
"What's the matter with the rest of the family in Cleveland?	- А другие дети?
Won't they do anything for him?	Почему они о нем не заботятся?
Where's your brother Bass?"	Где твой брат Басс?
"I think maybe they don't want him, he's so cross," she said simply.	- Может быть, им не хочется о нем заботится, он такой вспыльчивый, - сказала она простодушно.
"I hardly know what to suggest in that case," smiled Lester.	- Ну, тогда уж я не знаю, что и посоветовать, -улыбнулся Лестер.
"The old gentleman oughtn't to be so fussy."	- Ему бы следовало быть покладистей.
"I know," she said, "but he's old now, and he has had so much trouble."	- Да, конечно, - сказала Дженни, - но он такой старый и ему так трудно жилось.
Lester ruminated for a while, toying with his fork.	Некоторое время Лестер молча вертел в руках вилку.

"I'll tell you what I've been thinking, Jennie," he said finally.	- Я вот о чем думаю, - сказал он наконец.
"There's no use living this way any longer, if we're going to stick it out.	- Раз мы решили не расставаться, лучше уехать из этой квартиры.
I've been thinking that we might take a house out in Hyde Park.	Я уже прикидывал, не снять ли нам дом в Хайд-Парке.
It's something of a run from the office, but I'm not much for this apartment life.	Правда, далеко будет ездить в контору, но жить здесь мне что-то надоело.
You and Vesta would be better off for a yard.	И вам с Вестой будет неплохо иметь свой двор и сад.
In that case you might bring your father on to live with us.	Вот тогда ты могла бы взять отца к себе.
He couldn't do any harm pottering about; indeed, he might help keep things straight."	Он нам не помешает. Будет возиться по хозяйству, еще поможет держать дом в порядке.
"Oh, that would just suit papa, if he'd come," she replied.	- Ах, это было бы как раз для него! - вздохнула Дженни.
"He loves to fix things, and he'd cut the grass and look after the furnace.	- Он так любит все чинить, и он мог бы косить газон и смотреть за отоплением.
But he won't come unless he's sure I'm married."	Но он ни за что не приедет, если не будет уверен, что мы женаты.
"I don't know how that could be arranged unless you could show the old gentleman a marriage certificate.	- Да, это усложняет дело, поскольку ты не можешь предъявить ему брачное свидетельство.
He seems to want something that can't be produced very well.	Старик явно мечтает о невозможном.
A steady job he'd have running the furnace of a country house," he added meditatively.	Да и трудновато ему будет справляться с отоплением загородного дома, - добавил он, помолчав.
Jennie did not notice the grimness of the jest.	Дженни пропустила его слова мимо ушей.
She was too busy thinking what a tangle she had made of her life.	Она опять задумалась о том, как плохо и неумело устроила свою жизнь.
Gerhardt would not come now, even if they had a lovely home to share with him.	Герхардт не приедет, даже если у них и будет прекрасный дом, где он мог бы жить.
And yet he ought to be with Vesta again.	А как хорошо ему было бы с Вестой!
She would make him happy.	Он бы просто воскрес.
She remained lost in a sad abstraction, until Lester, following the drift of her thoughts, said:	Она грустно молчала, пока Лестер не сказал, словно отвечая на ее мысли:
"I don't see how it can be arranged.	- Право, не знаю, что и придумать.
Marriage certificate blanks aren't easily procurable.	Раздобыть бланк брачного свидетельства не так-то легко.
It's bad business-a criminal offense to forge one, I believe.	Подделка карается по закону.
I wouldn't want to be mixed up in that sort of thing."	Мне бы, честно говоря, не хотелось ввязываться в такое дело.

"Oh, I don't want you to do anything like that, Lester.	- Да что ты, Лестер, разве можно!
I'm just sorry papa is so stubborn.	Мне просто жаль, что папа такой упрямый.
When he gets a notion you can't change him."	Когда он что-нибудь заберет себе в голову, с ним ничего не поделаешь.
"Suppose we wait until we get settled after moving," he suggested.	- Давай подождем, пока не устроимся на новом месте, - предложил Лестер.
"Then you can go to Cleveland and talk to him personally.	- А тогда ты съездишь в Кливленд и сама с ним поговоришь.
You might be able to persuade him."	Может быть, тебе и удастся убедить его.
He liked her attitude toward her father. It was so decent that he rather wished he could help her carry out her scheme.	Ему нравилось, что Дженни так предана отцу, и он готов был помочь ей в том, что она задумала.
While not very interesting, Gerhardt was not objectionable to Lester, and if the old man wanted to do the odd jobs around a big place, why not?	Старый Герхардт - мало интересный субъект, но не противный и если ему захочется поработать в большом хозяйстве, пожалуйста, Лестер ничего не имеет против.
CHAPTER XXXVII	Глава XXXVII
The plan for a residence in Hyde Park was not long in taking shape.	Слова о переезде в Хайд-Парк не были сказаны впустую.
After several weeks had passed, and things had quieted down again, Lester invited Jennie to go with him to South Hyde Park to look for a house.	Когда через две-три недели все опять пришло в норму, Лестер предложил Дженни съездить с ним туда, чтобы присмотреть дом.
On the first trip they found something which seemed to suit admirably-an old-time home of eleven large rooms, set in a lawn fully two hundred feet square and shaded by trees which had been planted when the city was young.	В первую же поездку они нашли то, что им было нужно, - старый дом из одиннадцати больших комнат окруженный газонами и тенистыми деревьями, посаженными, когда город еще только начинал строиться.
It was ornate, homelike, peaceful.	Здесь было красиво, уютно, тихо.
Jennie was fascinated by the sense of space and country, although depressed by the reflection that she was not entering her new home under the right auspices.	Дженни пришла в восторг от просторной, почти деревенской усадьбы, хотя ее и угнетало сознание, что она войдет в свой новый дом не вполне законной хозяйкой.
She had vaguely hoped that in planning to go away she was bringing about a condition under which Lester might have come after her and married her.	Когда она готовилась уйти от Лестера, ее поддерживала смутная надежда, что он приедет за ней и они поженятся.
Now all that was over. She had promised to stay, and she would have to make the best of it.	Теперь на этом поставлен крест Она обещала остаться, и нужно будет как-то ко всем приспособиться.
She suggested that they would never know what to do with so much room, but he waved that aside.	Она заикнулась было, что такой огромный дом им ни к чему, но Лестер не стал ее слушать.
"We will very likely have people in now and then," he said.	- Очень возможно, что мы будем принимать гостей, - сказал он.
"We can furnish it up anyhow, and see how it looks."	- Во всяком случае нужно обставить дом и посмотреть, что получится.

He had the agent make out a five-year lease, with an option for renewal, and set at once the forces to work to put the establishment in order.	Он дал агенту указания заключить арендный договор на пять лет с правом последующего продления, и работы на участке начались немедленно.
The house was painted and decorated, the lawn put in order, and everything done to give the place a trim and satisfactory appearance.	Дом покрасили снаружи и отделали внутри, газоны подровняли, все приняло нарядный, праздничный вид.
There was a large, comfortable library and sitting-room, a big dining-room, a handsome reception-hall, a parlor, a large kitchen, serving-room, and in fact all the ground-floor essentials of a comfortable home.	На первом этаже разместилась большая библиотека, столь же просторная столовая, гостиная для приемов, гостиная поменьше, огромная кухня и буфетная.
On the second floor were bedrooms, baths, and the maid's room.	На втором этаже спальня, ванные и комната горничной.
It was all very comfortable and harmonious, and Jennie took an immense pride and pleasure in getting things in order.	Все было удобно, все радовало глаз, и заботы по устройству на новом месте наполняли Дженни довольством и гордостью.
Immediately after moving in, Jennie, with Lester's permission, wrote to her father asking him to come to her.	Сейчас же после переезда Дженни с разрешения Лестера написала отцу, приглашая его переселиться к ним.
She did not say that she was married, but left it to be inferred.	Она ни словом не упомянула о своем браке, предоставив ему самому сделать нужный вывод.
She descanted on the beauty of the neighborhood, the size of the yard, and the manifold conveniences of the establishment.	Зато подробно рассказала, в каком красивом месте живет, какой у нее удобный дом и большой сад.
"It is so very nice," she added, "you would like it, papa.	"Здесь так хорошо, папа, - писала она, - тебе наверно понравится.
Vesta is here and goes to school every day.	Веста уже ходит в школу.
Won't you come and stay with us?	Приезжай к нам, будем жить вместе.
It's so much better than living in a factory.	Это куда лучше, чем ютиться при фабрике.
And I would like to have you so."	И я была бы так рада!"
Gerhardt read this letter with a solemn countenance, Was it really true?	Г ерхардт прочел это письмо и недоуменно нахмурился. Неужели правда?
Would they be taking a larger house if they were not permanently united? After all these years and all this lying?	Но если бы они не поженились, разве стали бы они переезжать в такой большой дом?
Could he have been mistaken?	Или он с самого начала ошибался?
Well, it was high time-but should he go?	Ну что ж, лучше поздно, чем никогда, но стоит ли ему-то к ним ехать?
He had lived alone this long time now-should he go to Chicago and live with Jennie?	Он уже привык жить один, так неужели перебираться в Чикаго, к Дженни?
Her appeal did touch him, but somehow he decided against it.	Он не остался равнодушным к ее призыву и все же решил отказаться.

That would be too generous an acknowledgment of the fact that there had been fault on his side as well as on hers.	Не мог он так открыто признать, что и на нем лежит часть вины за их размолвку.
Jennie was disappointed at Gerhardt's refusal.	Отказ отца сильно огорчил Дженни.
She talked it over with Lester, and decided that she would go on to Cleveland and see him.	Она посоветовалась с Лестером и решила сама съездить в Кливленд.
Accordingly, she made the trip, hunted up the factory, a great rumbling furniture concern in one of the poorest sections of the city, and inquired at the office for her father.	Разыскав мебельную фабрику, где служил Г ерхардт, - беспорядочное нагромождение зданий в одном из беднейших кварталов города, - она навела о нем справки в конторе.
The clerk directed her to a distant warehouse, and Gerhardt was informed that a lady wished to see him.	Клерк направил ее к стоявшему на отлете складу, и Герхардту сообщили, что его хочет видеть какая-то дама.
He crawled out of his humble cot and came down, curious as to who it could be.	Он поднялся со своей жалкой койки и сошел во двор, любопытствуя, кто бы это мог быть.
When Jennie saw him in his dusty, baggy clothes, his hair gray, his eye brows shaggy, coming out of the dark door, a keen sense of the pathetic moved her again.	У Дженни сердце защемило, когда он вышел из темной двери - седой, с косматыми бровями, в пыльной, измятой одежде.
"Poor papa!" she thought.	"Бедный папа!" - подумала она.
He came toward her, his inquisitorial eye softened a little by his consciousness of the affection that had inspired her visit.	Он подошел к ней, и его испытывающий взгляд смягчился, когда он понял, какое доброе побуждение привело ее сюда.
"What are you come for?" he asked cautiously.	- Ты зачем это приехала? - спросил он с опаской.
"I want you to come home with me, papa," she pleaded yearningly.	- Я хочу увезти тебя к себе, папа! - взмолилась Дженни.
"I don't want you to stay here any more.	- Нельзя тебе больше здесь оставаться.
I can't think of you living alone any longer."	Просто думать невыносимо, как ты тут живешь совсем один.
"So," he said, nonplussed, "that brings you?"	- Вот что, - сказал он, озадаченный, - так ты для этого приехала?
"Yes," she replied;	- Да, - отвечала она.
"Won't you?	- Поедем со мной.
Don't stay here."	Не надо оставаться здесь.
"I have a good bed," he explained by way of apology for his state.	- У меня хороший угол, - сказал он, словно оправдываясь.
"I know," she replied, "but we have a good home now and Vesta is there.	- Знаю, знаю, но у нас теперь большой дом и Веста с нами живет.
Won't you come?	Неужели ты не поедешь?
Lester wants you to."	Лестер тоже тебя приглашает.
"Tell me one thing," he demanded. "Are you married?"	- Ты мне одно скажи, - потребовал он, - женаты вы или нет.
"Yes," she replied, lying hopelessly.	- Конечно, - храбро солгала она.

"I have been married a long time.	- Давно женаты.
You can ask Lester when you come."	Спроси хоть Лестера, когда приедешь.
She could scarcely look him in the face, but she managed somehow, and he believed her.	Ей стоило большого труда выдержать его взгляд, но она не опустила глаз, и он ей поверил.
"Well," he said, "it is time."	- Ну что ж, - сказал он, - давно пора.
"Won't you come, papa?" she pleaded.	- Так ты поедешь, папа? - не отставала она.
He threw out his hands after his characteristic manner.	Герхардт беспомощно развел руками.
The urgency of her appeal touched him to the quick.	Ласковая настойчивость Дженни тронула его до глубины души.
"Yes, I come," he said, and turned; but she saw by his shoulders what was happening. He was crying.	- Да, поеду, - сказал он и отвернулся, но плечи его вздрагивали, и Дженни поняла, что он плачет.
"Now, papa?" she pleaded.	- Сейчас, со мной?
For answer he walked back into the dark warehouse to get his things.	Вместо ответа он исчез в темных дверях склада: пошел собирать вещи.
CHAPTER XXXVIII	Глава XXXVIII
Gerhardt, having become an inmate of the Hyde Park home, at once bestirred himself about the labors which he felt instinctively concerned him.	Поселившись у Дженни, Г ерхардт немедленно приступил к исполнению многообразных обязанностей, предназначенных, по его мнению, специально для него.
He took charge of the furnace and the yard, outraged at the thought that good money should be paid to any outsider when he had nothing to do.	Он взял на себя заботу об отоплении и об участке, не допуская и мысли о том, чтобы чужому человеку платили жалованье, когда сам он сидит без дела.
The trees, he declared to Jennie, were in a dreadful condition.	Деревья вокруг дома в безобразном состоянии, заявил он дочери.
If Lester would get him a pruning knife and a saw he would attend to them in the spring.	Нужно достать пилу и садовый нож, и весной он ими займется.
In Germany they knew how to care for such things, but these Americans were so shiftless.	В Германии понимают толк в таких вещах, а эти американцы - беспомощный, непрактичный народ!
Then he wanted tools and nails, and in time all the closets and shelves were put in order.	Затем Герхардт потребовал гвоздей и столярных инструментов и постепенно отремонтировал все шкафы и полки.
He found a Lutheran Church almost two miles away, and declared that it was better than the one in Cleveland. The pastor, of course, was a heaven-sent son of divinity.	В двух милях от дома он обнаружил лютеранскую церковь и нашел, что она лучше той, куда он ходил в Кливленде, а пастор - поистине человек, угодный богу.
And nothing would do but that Vesta must go to church with him regularly.	Он тут же настоял, чтобы Веста каждую неделю ходила с ним в церковь, и слушать не хотел никаких отговорок.
Jennie and Lester settled down into the new order of living with some misgivings; certain difficulties were sure to arise.	Начиная новую жизнь в Хайд-Парке, Дженни и Лестер были не совсем спокойны: они знали, что им будет нелегко.

On the North Side it had been easy for Jennie to shun neighbors and say nothing.	На Северной стороне Дженни без труда избегала знакомства и разговоров с соседями.
Now they were occupying a house of some pretensions; their immediate neighbors would feel it their duty to call, and Jennie would have to play the part of an experienced hostess.	Здесь же дом, который они занимали, был на виду; следовало ожидать, что соседи сочтут своим долгом явиться к ним с визитом, и Дженни придется играть роль опытной хозяйки.
She and Lester had talked this situation over. It might as well be understood here, he said, that they were husband and wife.	Они с Лестером подробно все обсудили, и он решил - пусть их считают мужем и женой.
Vesta was to be introduced as Jennie's daughter by her first marriage, her husband, a Mr. Stover (her mother's maiden name), having died immediately after the child's birth. Lester, of course, was the stepfather.	Про Весту можно сказать, будто она дочь Дженни от первого мужа, мистера Стовера (девичья фамилия миссис Г ерхардт), умершего сразу после рождения ребенка.
This particular neighborhood was so far from the fashionable heart of Chicago that Lester did not expect to run into many of his friends.	Хайд-Парк был расположен так далеко от фешенебельного центра Чикаго, что Лестер считал себя застрахованным от встреч с городскими знакомыми.
He explained to Jennie the ordinary formalities of social intercourse, so that when the first visitor called Jennie might be prepared to receive her.	Он объяснил Дженни, как ей следует себя вести, чтобы первая же гостья не застала ее врасплох.
Within a fortnight this first visitor arrived in the person of Mrs. Jacob Stendahl, a woman of considerable importance in this particular section. She lived five doors from Jennie-the houses of the neighborhood were all set in spacious lawns-and drove up in her carriage, on her return from her shopping, one afternoon.	Не прошло и двух недель, как первая гостья действительно явилась, - то была миссис Джейкоб Стендл, особа, пользовавшаяся почетом среди соседей и жившая через пять домов от Дженни, тоже в прекрасном особняке с газонами. Она приехала в собственной коляске, возвращаясь из поездки по магазинам.
"Is Mrs. Kane in?" she asked of Jeannette, the new maid.	- Дома ли миссис Кейн? - спросила она у новой горничной Жаннет.
"I think so, mam," answered the girl.	- Дома, мэм, - ответила та.
"Won't you let me have your card?"	- Позвольте вашу визитную карточку.
The card was given and taken to Jennie, who looked at it curiously.	И она отнесла карточку Дженни, которая с интересом прочла незнакомое имя.
When Jennie came into the parlor Mrs. Stendahl, a tall dark, inquisitive-looking woman, greeted her most cordially.	Когда Дженни вышла в гостиную, миссис Стендл, высокая брюнетка с любопытными глазами, сердечно поздоровалась с ней.
"I thought I would take the liberty of intruding on you," she said most winningly.	- Я взяла на себя смелость нарушить ваше уединение, - сказала она чарующе любезным тоном.
"I am one of your neighbors. I live on the other side of the street, some few doors up.	- Я ваша соседка, живу наискосок от вас.
Perhaps you have seen the house-the one with the white stone gate-posts."	Белая каменная ограда - может быть, вы обратили внимание?
"Oh, yes indeed," replied Jennie.	- Да, конечно, - ответила Дженни.
"I know it well.	- Я хорошо знаю этот дом.

Mr. Kane and I were admiring it the first day we came out here."	Мы с мистером Кейном любовались им еще в первый раз, как приезжали сюда.
"I know of your husband, of course, by reputation.	- Фамилию вашего мужа я, разумеется, слышала.
My husband is connected with the Wilkes Frog and Switch Company."	А мой муж связан с электрической фирмой "Уилкс и компания".
Jennie bowed her head.	Дженни кивнула.
She knew that the latter concern must be something important and profitable from the way in which Mrs. Stendahl spoke of it.	По тону миссис Стендл было ясно, что это -весьма крупное и доходное предприятие.
"We have lived here quite a number of years, and I know how you must feel coming as a total stranger to a new section of the city.	- Мы живем здесь уже несколько лет, и я прекрасно понимаю, как неуютно себя чувствуешь в новой части города.
I hope you will find time to come in and see me some afternoon.	Надеюсь, вы вскоре соберетесь ко мне.
I shall be most pleased.	Я была бы очень, очень рада.
My regular reception day is Thursday."	Мы принимаем по четвергам.
"Indeed I shall," answered Jennie, a little nervously, for the ordeal was a trying one.	- С удовольствием, - ответила Дженни, внутренне содрогаясь в предвидении этой мучительной церемонии.
"I appreciate your goodness in calling.	- С вашей стороны было очень любезно зайти к нам.
Mr. Kane is very busy as a rule, but when he is at home I am sure he would be most pleased to meet you and your husband."	Мистер Кейн очень занят, но как только он немного освободится, мы оба будем рады видеть у себя и вашего мужа.
"You must both come over some evening," replied Mrs. Stendahl.	- И вы приходите вдвоем как-нибудь вечером, сказала миссис Стендл.
"We lead a very quiet life.	- Мы живем очень тихо.
My husband is not much for social gatherings.	Мой муж не любит театров и выездов.
But we enjoy our neighborhood friends."	Но с соседями мы поддерживаем самые дружеские отношения.
Jennie smiled her assurances of good-will.	Дженни приветливо улыбнулась.
She accompanied Mrs. Stendahl to the door, and shook hands with her.	Г остья собралась уходить, и Дженни проводила ее до дверей.
"I'm so glad to find you so charming," observed Mrs. Stendahl frankly.	- Как я рада, что вы оказались такой прелестной, -откровенно сказала миссис Стендл, пожимая ейруку.
"Oh, thank you," said Jennie flushing a little.	- Благодарю вас, - отозвалась Дженни, краснея.
"I'm sure I don't deserve so much praise."	- Право же, я не заслужила такой похвалы.
"Well, now I will expect you some afternoon.	- Ну, так я буду вас ждать.
Good-by," and she waved a gracious farewell.	До свидания. И она с улыбкой помахала на прощание рукой.

"That wasn't so bad," thought Jennie as she watched Mrs. Stendahl drive away.	"Кажется, сошло не плохо, - подумала Дженни, глядя вслед удаляющейся коляске.
"She is very nice, I think.	- Она приятная женщина.
I'll tell Lester about her."	Надо будет рассказать Лестеру".
Among the other callers were a Mr. and Mrs. Carmichael Burke, a Mrs. Hanson Field, and a Mrs. Timothy Ballinger-all of whom left cards, or stayed to chat a few minutes. Jennie found herself taken quite seriously as a woman of importance, and she did her best to support the dignity of her position.	Побывали у них и некие мистер и миссис Кармайкл Бэрк, и миссис Филд, и миссис Боллингер; они либо оставляли свои карточки, либо заходили посидеть и поболтать, Дженни, видя, что ее считают достойной уважения, всячески старалась не ударить лицом в грязь.
And, indeed, she did exceptionally well.	И это ей отлично удавалось.
She was most hospitable and gracious. She had a kindly smile and a manner wholly natural; she succeeded in making a most favorable impression.	Она была гостеприимна и приветлива; в улыбке ее сквозила доброта, в манерах - полная естественность; она производила прекрасное впечатление.
She explained to her guests that she had been living on the North Side until recently, that her husband, Mr. Kane, had long wanted to have a home in Hyde Park, that her father and daughter were living here, and that Lester was the child's stepfather.	Гостям своим она рассказывала, что последнее время жила на Северной стороне, что ее муж мистер Кейн давно мечтал поселиться в Хайд-Парке, что с ней живут ее отец и дочь от первого брака.
She said she hoped to repay all these nice attentions and to be a good neighbor.	Она выражала надежду и впредь поддерживать знакомство со своими милыми соседями.
Lester heard about these calls in the evening, for he did not care to meet these people.	По вечерам она докладывала о своих гостях Лестеру, - сам он не желал знакомиться с этими людьми.
Jennie came to enjoy it in a mild way.	Дженни постепенно входила во вкус.
She liked making new friends, and she was hoping that something definite could be worked out here which would make Lester look upon her as a good wife and an ideal companion.	Ей нравилось завязывать знакомствам она надеялась, что в новой обстановке Лестер привыкнет видеть в ней хорошую жену и идеальную спутницу жизни.
Perhaps, some day, he might really want to marry her.	И тогда, может быть, когда-нибудь он женится на ней.
First impressions are not always permanent, as Jennie was soon to discover.	Однако первые впечатления не всегда оказываются прочными, в чем Дженни скоро убедилась.
The neighborhood had accepted her perhaps a little too hastily, and now rumors began to fly about.	Соседи приняли ее в свое общество, пожалуй, слишком поспешно, а потом поползли слухи.
A Mrs. Sommerville, calling on Mrs. Craig, one of Jennie's near neighbors, intimated that she knew who Lester was-"oh, yes, indeed.	Некая миссис Соммервил, сидя в гостях у миссис Крейг, ближайшей соседки Дженни, намекнула в разговоре, что ей кое-что известно про Лестера. -Да, да.
You know, my dear," she went on, "his reputation is just a little-" she raised her eyebrows and her hand at the same time.	Вы знаете, милочка, репутация у него не совсем... - Она вздернула брови и погрозила пальцем.
"You don't say!" commented her friend curiously.	- Да что вы говорите! - встрепенулась миссис Крейг.

"He looks like such a staid, conservative person."	- А на вид он такой положительный, серьезный.
"Oh, no doubt, in a way, he is," went on Mrs. Sommerville.	- Отчасти это так и есть, - проговорила миссис Соммервил.
"His family is of the very best.	- Он из прекрасной семьи.
There was some young woman he went with-so my husband tells me.	Но муж рассказывал мне, что у него была связь с какой-то молодой женщиной.
I don't know whether this is the one or not, but she was introduced as a Miss Gorwood, or some such name as that, when they were living together as husband and wife on the North Side."	Уж не знаю, она это или нет. С той они жили как муж и жена где-то на Северной стороне, и он представлял ее всем как мисс Г орвуд или что-то в этом роде.
"Tst! Tst! Tst!" clicked Mrs. Craig with her tongue at this astonishing news. "You don't tell me!	- Подумайте только! - и миссис Крейг от удивления прищелкнула языком.
Come to think of it, it must be the same woman.	- А знаете, ведь, наверное это та самая женщина.
Her father's name is Gerhardt."	Фамилия ее отца - Герхардт.
"Gerhardt!" exclaimed Mrs. Sommerville.	- Герхардт! - воскликнула миссис Соммервил.
"Yes, that's the name.	- Вот, вот, совершенно верно.
It seems to me that there was some earlier scandal in connection with her-at least there was a child.	И раньше у нее, кажется, тоже была какая-то скандальная история, во всяком случае, был ребенок.
Whether he married her afterward or not, I don't know.	Может быть, Кейн потом женился на ней - не знаю.
Anyhow, I understand his family will not have anything to do with her."	Но семья его, насколько мне известно, и слышать не хочет о ее существовании.
"How very interesting!" exclaimed Mrs. Craig.	- Это страшно интересно! - воскликнула миссис Крейг.
"And to think he should have married her afterward, if he really did.	- И подумать только, что все-таки женился на ней! А может быть, нет?
I'm sure you can't tell with whom you're coming in contact these days, can you?"	В наше время так трудно знать, с кем имеешь дело.
"It's so true.	- Вы совершенно правы.
Life does get badly mixed at times.	Иногда просто невозможно разобраться.
She appears to be a charming woman."	А она как будто очень милая женщина.
"Delightful!" exclaimed Mrs. Craig.	- Прелестная! - подтвердила миссис Крейг.
"Quite naive.	- Такая наивная.
I was really taken with her."	Она меня просто очаровала.
"Well, it may be," went on her guest, "that this isn't the same woman after all.	- А может быть, это все-таки не та женщина, -продолжала гостья.
I may be mistaken."	- Я могла ошибиться.
"Oh, I hardly think so.	- Ну, едва ли!
Gerhardt!	Герхардт!

She told me they had been living on the North Side."	И она сама мне говорила, что они жили на Северной стороне.
"Then I'm sure it's the same person.	- Тогда, значит, она и есть.
How curious that you should speak of her!"	Как странно, что вы о ней упомянули.
"It is, indeed," went on Mrs. Craig, who was speculating as to what her attitude toward Jennie should be in the future.	- Очень, очень странно, - сказала миссис Крейг, уже обдумывая про себя, как ей держаться с Дженни в дальнейшем.
Other rumors came from other sources.	Слухи доходили и из других источников.
There were people who had seen Jennie and Lester out driving on the North Side, who had been introduced to her as Miss Gerhardt, who knew what the Kane family thought.	Кто-то видел Дженни с Лестером в коляске на Северной стороне; кому-то ее представляли под именем миссис Герхардт; кто-то был осведомлен о разладе в семействе Кейн.
Of course her present position, the handsome house, the wealth of Lester, the beauty of Vesta-all these things helped to soften the situation.	Разумеется, теперешнее положение Дженни, прекрасный дом, богатство Лестера, красота Весты - все благоприятно влияло на мнение света.
She was apparently too circumspect, too much the good wife and mother, too really nice to be angry with; but she had a past, and that had to be taken into consideration.	Дженни держала себя с таким тактом, как явно была прекрасной женой и матерью и вообще производила такое милое впечатление, что сердиться на нее не представлялось возможным; но у нее было прошлое, и об этом не забывали.
An opening bolt of the coming storm fell upon Jennie one day when Vesta, returning from school, suddenly asked:	Впервые Дженни почувствовала, что надвигается гроза, когда Веста, вернувшись из школы, неожиданно спросила ее:
"Mamma, who was my papa?"	- Мама, а кто был мой папа?
"His name was Stover, dear," replied her mother, struck at once by the thought that there might have been some criticism-that some one must have been saying something.	- Фамилия его была Стовер, - ответила мать, сразу почуяв, что дело неладно, что кто-то сболтнул лишнее.
"Why do you ask?"	- А с чего это тебе вздумалось спросить?
"Where was I born?" continued Vesta, ignoring the last inquiry, and interested in clearing up her own identity.	- Где я родилась? - продолжала Веста не отвечая на ее вопрос и, видимо, задавшись целью как можно больше узнать о самой себе.
"In Columbus, Ohio, pet.	- В Колумбуса, крошка, в штате Огайо.
Why?"	А что?
"Anita Ballinger said I didn't have any papa, and that you weren't ever married when you had me.	- Анита Боллингер сказала, что у меня не было никакого папы и что ты даже не была замужем, когда я у тебя родилась.
She said I wasn't a really, truly girl at all-just a nobody.	Она говорит, что я не настоящая девочка, просто неизвестно кто.
She made me so mad I slapped her."	Я так рассердилась, что отколотила ее.
Jennie's face grew rigid. She sat staring straight before her. Mrs. Ballinger had called, and Jennie had thought her peculiarly gracious and helpful in her offer of assistance, and now her little daughter had said this to Vesta.	Дженни молча, с застывшим лицом смотрела в пространство Миссис Боллингер была у нее в гостях и чуть ли не усерднее всех предлагала ей свою дружбу, а теперь ее дочка так разговаривает с Вестой.

Where did the child hear it?	Где это она наслушалась?
"You mustn't pay any attention to her, dearie," said Jennie at last.	- Ты не обращай на нее внимания, - сказала наконец Дженни.
"She doesn't know.	- Она ничего не знает.
Your papa was Mr. Stover, and you were born in Columbus.	Твой папа был мистер Стовер, и ты родилась в Колумбусе.
You mustn't fight other little girls.	А драться нехорошо.
Of course they say nasty things when they fight-sometimes things they don't really mean.	Когда девочки дерутся, они могут наговорить всяких обидных вещей иногда просто так, сгоряча.
Just let her alone and don't go near her any more. Then she won't say anything to you."	Ты ее не трогай и не подходи к ней, тогда и она тебе ничего не скажет.
It was a lame explanation, but it satisfied Vesta for the time being.	Объяснение вышло не очень удачное, но на время оно удовлетворило Весту, которая сказала только:
"I'll slap her if she tries to slap me," she persisted.	- Если она попробует меня ударить, я ей тоже дам.
"You mustn't go near her, pet, do you hear?	- Да ты совсем не подходи к ней, понимаешь?
Then she can't try to slap you," returned her mother.	Тогда она тебя не ударит.
"Just go about your studies, and don't mind her. She can't quarrel with you if you don't let her."	Думай о своих уроках, а к ней не Приставай, не ссорься с ней, и она с тобой не будет ссориться.
Vesta went away leaving Jennie brooding over her words.	Веста убежала, а Дженни глубоко задумалась.
The neighbors were talking.	Соседи сплетничают.
Her history was becoming common gossip.	Ее прошлое ни для кого не секрет.
How had they found out.	Откуда они узнали?
It is one thing to nurse a single thrust, another to have the wound opened from time to time by additional stabs.	Рана, нанесенная сердцу Дженни разговором с дочерью, еще не зажила, как ее стали бередить новые щелчки и уколы.
One day Jennie, having gone to call on Mrs. Hanson Field, who was her immediate neighbor, met a Mrs. Williston Baker, who was there taking tea.	Однажды Дженни зашла навестить свою ближайшую соседку миссис Филд и застала ее за чашкой чая с другой гостьей, миссис Бейкер.
Mrs. Baker knew of the Kanes, of Jennie's history on the North Side, and of the attitude of the Kane family.	Миссис Бейкер была наслышана о жизни Дженни на Северной стороне и об отношении к ней семейства Кейн.
She was a thin, vigorous, intellectual woman, somewhat on the order of Mrs. Bracebridge, and very careful of her social connections.	Эта сухощавая, энергичная, неглупая женщина, несколько напоминавшая миссис Брейсбридж, была весьма осмотрительна в выборе светских знакомых.
She had always considered Mrs. Field a woman of the same rigid circumspectness of attitude, and when she found Jennie calling there she was outwardly calm but inwardly irritated.	Она всегда считала, что миссис Филд держится столь же строгих правил, и, встретив у нее Дженни, возмутилась, хотя и сохранила внешнее спокойствие.
"This is Mrs. Kane, Mrs. Baker," said Mrs. Field, introducing her guests with a smiling countenance.	- Познакомьтесь, это миссис Кейн, - сказала миссис Филд с любезной улыбкой.

Mrs. Baker looked at Jennie ominously.	Миссис Бейкер смерила Дженни взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
"Mrs. Lester Kane?" she inquired.	- Миссис Лестер Кейн? - переспросила она.
"Yes," replied Mrs. Fields.	- Да, - ответила миссис Филд.
"Indeed," she went on freezingly.	- Вот как, - продолжала миссис Бейкер ледяным тоном.
"I've heard a great deal about Mrs.-" accenting the word "Mrs.-Lester Kane."	- Я много слышала о миссис... миссис Лестер Кейн.
She turned to Mrs. Field, ignoring Jennie completely, and started an intimate conversation in which Jennie could have no possible share.	И, словно забыв о существовании Дженни, она повернулась к хозяйке и завела с ней интимный разговор, в котором Дженни не могла принять участия.
Jennie stood helplessly by, unable to formulate a thought which would be suitable to so trying a situation.	Дженни беспомощно молчала, не зная, как вести себя в таком щекотливом положении.
Mrs. Baker soon announced her departure, although she had intended to stay longer.	Миссис Бейкер вскоре поднялась, хотя собиралась пробыть в гостях гораздо дольше.
"I can't remain another minute," she said;	- Никак, никак не могу остаться, - говорила она, вставая.
"I promised Mrs. Neil that I would stop in to see her to-day.	- Я обещала миссис Нийл, что непременно заеду к ней сегодня.
I'm sure I've bored you enough already as it is."	Да я вам, вероятно, и так уж надоела.
She walked to the door, not troubling to look at Jennie until she was nearly out of the room. Then she looked in her direction, and gave her a frigid nod.	Она пошла к дверям и лишь на пороге обернулась в сторону Дженни и холодно кивнула ей головой.
"We meet such curious people now and again," she observed finally to her hostess as she swept away.	- С кем только не приходится встречаться! -заметила она на прощание хозяйке.
Mrs. Field did not feel able to defend Jennie, for she herself was in no notable social position, and was endeavoring, like every other middle-class woman of means, to get along.	Миссис Филд не сочла возможным заступиться за Дженни, ибо сама была не бог знает кто и, как свойственно недавно разбогатевшим женщинам, всячески старалась пролезть в хорошее общество.
She did not care to offend Mrs. Williston Baker, who was socially so much more important than Jennie.	А миссис Бейкер занимала в этом обществе куда более почетное положение, чем Дженни, так что ссориться с ней не хотелось.
She came back to where Jennie was sitting, smiling apologetically, but she was a little bit flustered.	Вернувшись к столу, где сидела Дженни, миссис Филд улыбнулась несколько виноватой улыбкой, но видно было, что ей очень не по себе.
Jennie was out of countenance, of course. Presently she excused herself and went home.	Дженни, естественно, тоже была расстроена и вскоре под каким-то предлогом простилась и ушла.
She had been cut deeply by the slight offered her, and she felt that Mrs. Field realized that she had made a mistake in ever taking her up.	Она чувствовала себя глубоко оскорбленной и понимала, что миссис Филд уже раскаивается в своем дружеском отношении к ней.
There would be no additional exchange of visits there-that she knew.	С одним знакомством покончено, в этом Дженни не сомневалась.

The old hopeless feeling came over her that her life was a failure.	Ею снова овладело гнетущее сознание, что жизнь не удалась.
It couldn't be made right, or, if it could, it wouldn't be.	Теперь уже ничего нельзя исправить, а на будущее нет надежды.
Lester was not inclined to marry her and put her right.	Лестер не захочет на ней жениться и спасти ее репутацию.
Time went on and matters remained very much as they were.	Время шло, не принося с собой никаких перемен.
To look at this large house, with its smooth lawn and well grown trees, its vines clambering about the pillars of the veranda and interlacing themselves into a transparent veil of green; to see Gerhardt pottering about the yard, Vesta coming home from school, Lester leaving in the morning in his smart trap-one would have said that here is peace and plenty, no shadow of unhappiness hangs over this charming home.	Глядя на красивый особняк, аккуратный газон и раскидистые деревья, на колонны веранды, увитые легкой зеленой сеткой дикого винограда; видя, как Герхардт возится в саду, как Веста возвращается из школы, а Лестер по утрам уезжает в своей щегольской двуколке, всякий подумал бы, что здесь царит довольство и покой, что заботам и горю нет места в этом чудесном жилище.
And as a matter of fact existence with Lester and Jennie did run smoothly.	И действительно, жизнь в доме текла спокойно, без потрясений.
It is true that the neighbors did not call any more, or only a very few of them, and there was no social life to speak of; but the deprivation was hardly noticed; there was so much in the home life to please and interest.	Правда, соседи почти перестали навещать Лестера и Дженни, и светские развлечения кончились; но это не было для них лишением, потому что и в своих четырех стенах они находили достаточно радостей и пищи для ума.
Vesta was learning to play the piano, and to play quite well. She had a good ear for music.	Веста училась играть на рояле и делала большие успехи, - у нее был отличный слух.
Jennie was a charming figure in blue, lavender, and olive-green house-gowns as she went about her affairs, sewing, dusting, getting Vesta off to school, and seeing that things generally were put to rights.	Дженни в голубых, лиловых, темно-зеленых домашних платьях, которые ей были так к лицу, хлопотала по хозяйству, шила, стирала пыль, провожала Весту в школу, присматривала за прислугой.
Gerhardt busied himself about his multitudinous duties, for he was not satisfied unless he had his hands into all the domestic economies of the household.	Г ерхардт трудился с утра до ночи, - ему непременно нужно было приложить руку ко всякому домашнему делу.
One of his self-imposed tasks was to go about the house after Lester, or the servants, turning out the gas-jets or electric-light bulbs which might accidentally have been left burning. That was a sinful extravagance.	Одной из обязанностей, которые он сам на себя возложил, было ходить по дому следом за Лестером и слугами, выключая газ или электрические лампы, если кто-нибудь забывал их погасить, что в его глазах было преступной расточительностью.
Again, Lester's expensive clothes, which he carelessly threw aside after a few month's use, were a source of woe to the thrifty old German.	Огорчала бережливого старика и манера Лестера носить даже самые дорогие костюмы всего несколько месяцев, а потом выбрасывать.
Moreover, he grieved over splendid shoes discarded because of a few wrinkles in the leather or a slightly run down heel or sole.	Он чуть не плакал над превосходными башмаками, которые Лестер не желал носить только потому, что слегка стоптался каблук или кожа кое-где морщит.

Gerhardt was for having them repaired, but Lester answered the old man's querulous inquiry as to what was wrong "with them shoes" by saying that they weren't comfortable any more.	Герхардт считал, что их нужно отдать в починку, но на все его ворчливые увещевания Лестер отвечал, что эта обувь стала ему неудобна.
"Such extravagance!" Gerhardt complained to Jennie.	- Такая расточительность! - жаловался Герхардт дочери.
"Such waste!	Столько добра пропадает!
No good can come of anything like that, It will mean want one of these days."	Вот увидишь, плохо это кончится, никаких денег не хватит.
"He can't help it, papa," Jennie excused.	- Он иначе не умеет, папа, - оправдывалась Дженни.
"That's the way he was raised."	- Так уж его воспитали.
"Ha! A fine way to be raised.	- Ну и воспитание!
These Americans, they know nothing of economy.	Эти американцы ничего не смыслят в экономии.
They ought to live in Germany awhile. Then they would know what a dollar can do."	Им бы в Г ермании пожить, тогда узнали бы цену доллару.
Lester heard something of this through Jennie, but he only smiled.	Лестер, слыша об этих разговорах от Дженни, только улыбался.
Gerhardt was amusing to him.	Старый Герхардт забавлял его.
Another grievance was Lester's extravagant use of matches.	Не мог старик примириться и с привычкой Лестера переводить спички.
He had the habit of striking a match, holding it while he talked, instead of lighting his cigar, and then throwing it away.	Бывало, Лестер, чиркнув спичкой держал ее некоторое время на весу и разговаривал, вместо того чтобы зажечь сигару, а потом бросал.
Sometimes he would begin to light a cigar two or three minutes before he would actually do so, tossing aside match after match.	Или начинал чиркать спичку за спичкой задолго до того, как закурить.
There was a place out in one corner of the veranda where he liked to sit of a spring or summer evening, smoking and throwing away half-burned matches. Jennie would sit with him, and a vast number of matches would be lit and flung out on the lawn.	На веранде был уголок, где он любил покурить летними вечерами, беседуя с Дженни; поминутно зажигая спички, он швырял их одну за другой в сад.
At one time, while engaged in cutting the grass, Gerhardt found, to his horror, not a handful, but literally boxes of half-burned match-sticks lying unconsumed and decaying under the fallen blades.	Однажды, подстригая газон, Герхардт, к своему ужасу, нашел целую кучу полусгнивших спичек.
He was discouraged, to say the least. He gathered up this damning evidence in a newspaper and carried it back into the sitting-room where Jennie was sewing.	Он совсем приуныл и, собрав в газету вещественные доказательства преступления, понес их в комнату, где Дженни сидела за шитьем.
"See here, what I find!" he demanded.	- Вот что я нашел! - заявил он.
"Just look at that!	- Ты только посмотри!
That man, he has no more sense of economy than a-than a-" the right term failed him.	Этот человек понимает в экономии не больше чем... чем... - Он так и не нашел нужного слова.

"He sits and smokes, and this is the way he uses matches.	- Сидит курит, а со спичками вот как обращается.
Five cents a box they cost-five cents.	Ведь они пять центов коробка стоят - пять центов!
How can a man hope to do well and carry on like that, I like to know.	Как он, интересно, думает прожить при таких тратах?
Look at them."	Нет, ты только посмотри, что это такое.
Jennie looked. She shook her head.	Дженни посмотрела и покачала головой.
"Lester is extravagant," she said.	- Да, Лестер совсем не бережлив, - сказала она.
Gerhardt carried them to the basement.	Герхардт унес спички в подвал.
At least they should be burned in the furnace.	Хотя бы сжечь их в плите - и то будет толк.
He would have used them as lighters for his own pipe, sticking them in the fire to catch a blaze, only old newspapers were better, and he had stacks of these-another evidence of his lord and master's wretched, spendthrift disposition.	Он мог бы раскуривать ими свою трубку, но гораздо удобнее для этого были старые газеты, а их набирались целые кипы, что опять-таки свидетельствовало о расточительной натуре хозяина дома.
It was a sad world to work in.	Герхардт сокрушенно качал головой. Ну как тут работать!
Almost everything was against him.	Все против него.
Still he fought as valiantly as he could against waste and shameless extravagance.	Но он не складывал оружия и не оставлял попыток пресечь это греховное мотовство.
His own economies were rigid.	Сам он соблюдал строжайшую экономию.
He would wear the same suit of black-cut down from one of Lester's expensive investments of years before-every Sunday for a couple of years.	Г ода два носил по воскресеньям перешитый черный костюм Лестера, на который тот в свое время ухлопал уйму денег.
Lester's shoes, by a little stretch of the imagination, could be made to seem to fit, and these he wore. His old ties also-the black ones-they were fine.	Носил его старую обувь, храбро делая вид, что она ему по ноге, и его галстуки, но только черные, других Герхардт не любил.
If he could have cut down Lester's shirts he would have done so; he did make over the underwear, with the friendly aid of the cook's needle.	Он и рубашки Лестера стал бы носить, если бы умел их перешить себе по росту, а нижнее белье отлично приспосабливал для собственного употребления, пользуясь дружескими услугами кухарки.
Lester's socks, of course, were just right.	О носках и говорить нечего.
There was never any expense for Gerhardt's clothing.	Таким образом, на одежду Герхардта не тратилось ни цента.
The remaining stock of Lester's discarded clothing-shoes, shirts, collars, suits, ties, and what not-he would store away for weeks and months, and then, in a sad and gloomy frame of mind, he would call in a tailor, or an old-shoe man, or a ragman, and dispose of the lot at the best price he could.	Другие вещи, уже отслужившие Лестеру -башмаки, рубашки, костюмы, галстуки, воротнички, - он хранил неделями, месяцами, а затем с мрачной решимостью приводил в дом портного или старьевщика, которому и продавал все это добро, немилосердно набивая цену.
He learned that all second-hand clothes men were sharks; that there was no use in putting the least faith in the protests of any rag dealer or old-shoe man.	Он держался того мнения, что все скупщики старого платья - пауки-кровососы и ни одному их слову нельзя верить.

They all lied.	Все они врут.
They all claimed to be very poor, when as a matter of fact they were actually rolling in wealth.	Жалуются на бедность, а сами купаются в деньгах.
Gerhardt had investigated these stories; he had followed them up; he had seen what they were doing with the things he sold them.	Герхардт своими глазами в этом убедился - он прослеживал старьевщиков и видел, как они поступают с купленными у него вещами.
"Scoundrels!" he declared.	- Мерзавцы! - негодовал он.
"They offer me ten cents for a pair of shoes, and then I see them hanging out in front of their places marked two dollars.	Предлагают десять центов за пару башмаков, а сами выставляют эту пару в своей лавчонке за два доллара.
Such robbery! My God!	Разбойники, да и только!
They could afford to give me a dollar."	Могли бы дать мне хоть доллар.
Jennie smiled.	Дженни улыбалась.
It was only to her that he complained, for he could expect no sympathy from' Lester.	Только она и выслушивала его жалобы, - на сочувствие Лестера Герхардт не рассчитывал.
So far as his own meager store of money was concerned, he gave the most of it to his beloved church, where he was considered to be a model of propriety, honesty, faith-in fact, the embodiment of all the virtues.	Свои собственные гроши он почти целиком жертвовал на церковь, и пастор считал его образцом смирения, нравственности, благочестия - словом, воплощением всех добродетелей.
And so, for all the ill winds that were beginning to blow socially, Jennie was now leading the dream years of her existence.	Итак, несмотря на зловещий ропот людской молвы, эти годы оказались самыми счастливыми в жизни Дженни.
Lester, in spite of the doubts which assailed him at times as to the wisdom of his career, was invariably kind and considerate, and he seemed to enjoy his home life.	Лестер, хоть его порой и одолевали сомнения относительно правильности избранного им пути, был неизменна ласков и внимателен к ней и казался вполне довольным своей семейной жизнью.
"Everything all right?" she would ask when he came in of an evening.	- Все в порядке? - спрашивала она, когда он к вечеру возвращался домой.
"Sure!" he would answer, and pinch her chin or cheek. She would follow him in while Jeannette, always alert, would take his coat and hat.	- Разумеется! - отвечал он и, мимоходом потрепав ее по щеке, шел с ней в комнаты, в то время как проворная Жаннет вешала на место его пальто и шляпу.
In the winter-time they would sit in the library before the big grate-fire.	Зимой они усаживались в библиотеке перед огромным камином.
In the spring, summer, or fall Lester preferred to walk out on the porch, one corner of which commanded a sweeping view of the lawn and the distant street, and light his before-dinner cigar. Jennie would sit on the side of his chair and stroke his head.	Весною, летом и осенью Лестер предпочитал веранду, с которой открывался красивый вид на лужайки сада и тихую улицу. Здесь он закуривал свою предобеденную сигару, а Дженни, сидя на ручке его кресла, гладила его по голове.
"Your hair is not getting the least bit thin, Lester; aren't you glad?" she would say; or,	- Волосы у тебя совсем не поредели, - говорила она. - Ты доволен? Или журила его:
"Oh, see how your brow is wrinkled now.	- Что это ты морщишь лоб?
You mustn't do that.	Разве можно?

You didn't change your tie, mister, this morning. Why didn't you?	И почему ты сегодня утром не переменил галстук?
I laid one out for you."	Я ведь тебе приготовила новый.
"Oh, I forgot," he would answer, or he would cause the wrinkles to disappear, or laughingly predict that he would soon be getting bald if he wasn't so now.	- Забыл, - отвечал он и разглаживал морщины на лбу или со смехом предсказывал, что скоро у него будет огромная лысина.
In the drawing-room or library, before Vesta and Gerhardt, she was not less loving, though a little more circumspect.	В гостиной, в присутствии Весты и Герхардта, Дженни бывала с ним так же ласкова, но более сдержанна.
She loved odd puzzles like pigs in clover, the spider's hole, baby billiards, and the like.	Она любила игры и головоломки - шарики под стеклом, ребусы, настольный бильярд.
Lester shared in these simple amusements.	Лестер тоже участвовал в этих нехитрых развлечениях.
He would work by the hour, if necessary, to make a difficult puzzle come right.	Иногда он по часу просиживал над какой-нибудь головоломкой.
Jennie was clever at solving these mechanical problems. Sometimes she would have to show him the right method, and then she would be immensely pleased with herself.	Дженни справлялась с ними необыкновенно ловко и бывала горда и счастлива, когда он обращался к ней за помощью.
At other times she would stand behind him watching, her chin on his shoulder, her arms about his neck.	Если же он непременно хотел разрешить загадку сам, она молча наблюдала за ним, обняв его за шею и прижавшись подбородком к его плечу.
He seemed not to mind-indeed, he was happy in the wealth of affection she bestowed. Her cleverness, her gentleness, her tact created an atmosphere which was immensely pleasing; above all her youth and beauty appealed to him.	Ему это нравилось, он наслаждался любовью, которую она так щедро на него изливала, и не уставал любоваться ее молодостью и красотой.
It made him feel young, and if there was one thing Lester objected to, it was the thought of drying up into an aimless old age.	С Дженни он сам чувствовал себя молодым, а больше всего в жизни страшило Лестера наступление бессмысленной старости.
"I want to keep young, or die young," was one of his pet remarks; and Jennie came to understand.	Он часто говорил: - Я хочу остаться молодым или умереть молодым. И Дженни понимала его.
She was glad that she was so much younger now for his sake.	Любя Лестера, она теперь и сама была довольна, что настолько моложе его.
Another pleasant feature of the home life was Lester's steadily increasing affection for Vesta.	Особенно радовала Дженни растущая привязанность Лестера к Весте.
The child would sit at the big table in the library in the evening conning her books, while Jennie would sew, and Gerhardt would read his interminable list of German Lutheran papers.	Вечерами они часто собирались в библиотеке. Веста, сидя за огромным столом, готовила уроки. Дженни шила. Герхардт читал свои нескончаемые немецкие газеты.
It grieved the old man that Vesta should not be allowed to go to a German Lutheran parochial school, but Lester would listen to nothing of the sort.	Старика огорчало, что Весте не разрешают учиться в приходской церковной школе при лютеранской церкви, а Лестер об этом и слышать не хотел.
"We'll not have any thick-headed German training in this," he said to Jennie, when she suggested that Gerhardt had complained.	- Чтобы ее учили какие-то немцы? Вот еще! -заявил он, когда Дженни рассказала ему о заветном желании старика.

"The public schools are good enough for any child. You tell him to let her alone."	Скажи ему, пусть оставит ее в покое.
There were really some delightful hours among the four.	Иногда им бывало вчетвером особенно хорошо.
Lester liked to take the little seven-year-old school-girl between his knees and tease her. He liked to invert the so-called facts of life, to propound its paradoxes, and watch how the child's budding mind took them.	Лестер любил подразнить семилетнюю школьницу. Зажав ее между коленями, он принимался выворачивать на изнанку простые истины, наблюдая, как сознание девочки воспринимает его парадоксы.
"What's water?" he would ask; and being informed that it was "what we drink," he would stare and say, "That's so, but what is it?	- Что такое вода? - спрашивал он и, услышав ответ "Это то, что мы пьем", - удивленно раскрывал глаза и продолжал допытываться: -Хорошо, но что это такое, не знаешь?
Don't they teach you any better than that?"	Чему вас после этого учат в школе?
"Well, it is what we drink, isn't it?" persisted Vesta.	- Но мы же пьем воду? - не сдавалась Веста.
"The fact that we drink it doesn't explain what it is," he would retort.	- Пьем-то пьем, а что такое вода, ты не знаешь.
"You ask your teacher what water is"; and then he would leave her with this irritating problem troubling her young soul.	Спроси учительницу, может быть, она тебе скажет. И он предоставлял малышке ломать себе голову над трудной задачей.
Food, china, her dress, anything was apt to be brought back to its chemical constituents, and he would leave her to struggle with these dark suggestions of something else back of the superficial appearance of things until she was actually in awe of him.	Пищу, посуду, платье девочки - Лестер все готов был разложить на химические элементы, и Веста, смутно подозревая что-то иное за внешней оболочкой знакомых предметов, стала даже побаиваться его.
She had a way of showing him how nice she looked before she started to school in the morning, a habit that arose because of his constant criticism of her appearance.	Утром, перед уходом в школу, она приходила показаться Лестеру, потому что он очень придирчиво относился к ее внешности.
He wanted her to look smart, he insisted on a big bow of blue ribbon for her hair, he demanded that her shoes be changed from low quarter to high boots with the changing character of the seasons' and that her clothing be carried out on a color scheme suited to her complexion and disposition.	Он хотел всегда видеть ее нарядной, с огромным голубым бантом в волосах, велел обувать ее то в туфельки, то в высокие башмачки, смотря по сезону, и, одевая ее, выбирать оттенки, подходящие к ее цвету лица и характеру.
"That child's light and gay by disposition.	- У девочки веселый, легкий нрав, - сказал он однажды.
Don't put anything somber on her," he once remarked.	- Не надевай не нее ничего темного.
Jennie had come to realize that he must be consulted in this, and would say,	Дженни поняла, что и в этом вопросе следует советоваться с Лестером, и часто говорила дочери:
"Run to your papa and show him how you look."	- Беги, покажись дяде.
Vesta would come and turn briskly around before him, saying,	Веста являлась и начинала кружиться перед ним, приговаривая:
"See."	- Смотри!
"Yes.	- Так, так.

You're all right.	Все в порядке.
Go on"; and on she would go.	Можешь идти. И она убегала.
He grew so proud of her that on Sundays and some week-days when they drove he would always have her in between them. He insisted that Jennie send her to dancing-school, and Gerhardt was beside himself with rage and grief.	Он стал прямо-таки гордиться Вестой. Выезжая по воскресеньям на прогулку, он всегда сажал ее между собой и Дженни; он настоял, чтобы девочку отдали учиться танцам, и Герхардт был вне себя от горя и ярости.
"Such irreligion!" he complained to Jennie.	- Грех-то какой! - жаловался он Дженни.
"Such devil's fol-de-rol.	- Только дьявола тешить!
Now she goes to dance.	Танцевать ей нужно!
What for?	К чему?
To make a no-good out of her-a creature to be ashamed of?"	Чтобы из нее вышла какая-нибудь вертушка, чтобы мы же потом ее стыдились?
"Oh no, papa," replied Jennie.	- Ну что ты, папа, - возражала Дженни.
"It isn't as bad as that.	- Ничего в этом страшного нет.
This is an awful nice school.	Школа очень хорошая.
Lester says she has to go."	Лестер говорит, что Весте полезно поучиться.
"Lester, Lester; that man!	- Ох, уж этот Лестер!
A fine lot he knows about what is good for a child.	Много он понимает в том, что полезно ребенку.
A card-player, a whisky-drinker!"	Сам в карты играет, виски пьет!
"Now, hush, papa; I won't have you talk like that," Jennie would reply warmly.	- Тише, тише, папа, не надо так говорить, -унимала его Дженни.
"He's a good man, and you know it."	- Лестер хороший человек, ты сам это знаешь.
"Yes, yes, a good man. In some things, maybe.	- Кое в чем хороший, да не во всем.
Not in this. No."	Ох, не во всем!
He went away groaning.	И он уходил, недовольно кряхтя.
When Lester was near he said nothing, and Vesta could wind him around her finger.	В присутствии Лестера он помалкивал, а Веста делала с ним что хотела.
"Oh you," she would say, pulling at his arm or rubbing his grizzled cheek. There was no more fight in Gerhardt when Vesta did this.	- Дедушка, - говорила она, дергая его за рукав или гладя по жесткой щеке, и Герхардт таял.
He lost control of himself-something welled up and choked his throat.	Он был бессилен перед ее лаской, что-то подступало у него к горлу и душило его.
"Yes, I know how you do," he would exclaim.	- Знаю я тебя, озорница, - говорил он.
Vesta would tweak his ear.	А Веста, бывало, щипнет его за ухо.
"Stop now!" he would say.	- Перестань, - ворчал он.
"That is enough."	- Хватит баловаться.
It was noticeable, however, that she did not have to stop unless she herself willed it.	Но всякий мог заметить, что Веста переставала лишь тогда, когда ей самой надоедало шалить.

Gerhardt adored the child, and she could do anything with him; he was always her devoted servitor.	Герхардт обожал девочку и выполнял малейшее ее желание. Он был ее покорным рабом.
CHAPTER XXXIX	Глава XXXIX
During this period the dissatisfaction of the Kane family with Lester's irregular habit of life grew steadily stronger.	Все это время недовольство семьи Лестера, вызванное его беспорядочным образом жизни, продолжало расти.
That it could not help but become an open scandal, in the course of time, was sufficiently obvious to them.	Родным было ясно, что рано или поздно неизбежен скандал.
Rumors were already going about.	Уже носились зловещие слухи.
People seemed to understand in a wise way, though nothing was ever said directly.	Казалось, всем все известно, хотя открыто никто ничего не говорил.
Kane senior could scarcely imagine what possessed his son to fly in the face of conventions in this manner.	Кейн-старший просто диву давался, - как мог его сын бросить такой вызов обществу!
If the woman had been some one of distinction-some sorceress of the stage, or of the world of art, or letters, his action would have been explicable if not commendable, but with this creature of very ordinary capabilities, as Louise had described her, this putty-faced nobody-he could not possibly understand it.	Будь еще женщина исключительно интересна, будь это какая-нибудь известная актриса, художница, поэтесса, - увлечение Лестера можно было бы объяснить, если и не оправдать; но по описанию Луизы это весьма заурядная особа, не блещущая ни красотой, ни талантами, -непонятно, совсем непонятно!
Lester was his son, his favorite son; it was too bad that he had not settled down in the ordinary way.	Лестер - его сын, его любимец; какая жалость, что он не устроил свою жизнь по-человечески.
Look at the women in Cincinnati who knew him and liked him.	В Цинциннати он нравился многим женщинам.
Take Letty Pace, for instance.	Взять хотя бы Летти Пэйс.
Why in the name of common sense had he not married her?	Вот на ком ему нужно было жениться.
She was good looking, sympathetic, talented.	Красива, умна, и сердце у нее доброе.
The old man grieved bitterly, and then, by degrees, he began to harden.	Старик Кейн горевал и сетовал, а потом ожесточился.
It seemed a shame that Lester should treat him so.	Стыдно Лестеру так обижать отца!
It wasn't natural, or justifiable, or decent.	Его поведение противоестественно, непростительно, наконец, неприлично.
Archibald Kane brooded over it until he felt that some change ought to be enforced, but just what it should be he could not say.	Арчибалд Кейн долго терзался этой мыслью и наконец почувствовал, что так продолжаться не может, хотя затруднялся бы сказать, в чем должна выразиться перемена.
Lester was his own boss, and he would resent any criticism of his actions.	Лестер сам себе голова и не потерпит замечаний.
Apparently, nothing could be done.	Выходит, ничего сделать нельзя.
Certain changes helped along an approaching denouement.	Ряд событий в семье приблизили развязку.

Louise married not many months after her very disturbing visit to Chicago, and then the home property was fairly empty except for visiting grandchildren.	Луиза вскоре после своей злополучной поездки в Чикаго вышла замуж, и дом стариков опустел, разве что наезжали погостить внуки.
Lester did not attend the wedding, though he was invited.	Лестер не был у Луизы на свадьбе, хотя и получил приглашение.
For another thing, Mrs. Kane died, making a readjustment of the family will necessary.	Потом умерла миссис Кейн, и в связи с ее смертью старому Арчибалду пришлось изменить свое завещание. Это потребовало присутствия Лестера.
Lester came home on this occasion, grieved to think he had lately seen so little of his mother-that he had caused her so much pain-but he had no explanation to make.	Лестер приехал, угнетенный сознанием, что в последнее время так мало виделся с матерью и причинил ей столько горя, но о своих делах не обмолвился ни словом.
His father thought at the time of talking to him, but put it off because of his obvious gloom.	Отец хотел было поговорить с сыном, но потом передумал, - очень уж мрачно тот был настроен.
He went back to Chicago, and there were more months of silence.	Лестер уехал к себе в Чикаго, и на несколько месяцев все опять затихло.
After Mrs. Kane's death and Louise's marriage, the father went to live with Robert, for his three grandchildren afforded him his greatest pleasure in his old age.	После свадьбы Луизы и смерти жены старик Кейн переселился к Роберту, потому что наибольшей отрадой для него на старости лет были внучата.
The business, except for the final adjustment which would come after his death, was in Robert's hands.	Роберт теперь держал в руках все дела фирмы, хотя окончательное разделение капитала могло состояться лишь после смерти старика.
The latter was consistently agreeable to his sisters and their husbands and to his father, in view of the eventual control he hoped to obtain.	Рассчитывая в конце концов стать главою всего предприятия, Роберт, не жалея сил, угождал отцу, сестрам и их мужьям.
He was not a sycophant in any sense of the word, but a shrewd, cold business man, far shrewder than his brother gave him credit for.	Неправильно было бы сказать, что он к ним подлаживается, просто это был холодный расчет дельца, куда более хитрого, чем мог предположить Лестер.
He was already richer than any two of the other children put together, but he chose to keep his counsel and to pretend modesty of fortune.	Личное состояние Роберта уже вдвое превышало состояния остальных детей, но он держал это в тайне и делал вид, будто располагает весьма скромными средствами.
He realized the danger of envy, and preferred a Spartan form of existence, putting all the emphasis on inconspicuous but very ready and very hard cash.	Ом знал, что зависть родственников может ему повредить, и вел спартанский образ жизни, до поры до времени делая главную ставку на незаметные, но надежные наличные деньги.
While Lester was drifting Robert was working-working all the time.	Пока Лестер плыл по течению, Роберт трудился, трудился не покладая рук.

Robert's scheme for eliminating his brother from participation in the control of the business was really not very essential, for his father, after long brooding over the details of the Chicago situation, had come to the definite conclusion that any large share of his property ought not to go to Lester.	То обстоятельство, что Роберт лелеял план отстранить брата от руководства фирмой, не имело особого значения, поскольку старик Кейн после долгих размышлений над чикагской жизнью Лестера сам пришел к заключению, что передать ему сколько-нибудь значительную долю капитала было бы неразумно.
Obviously, Lester was not so strong a man as he had thought him to be.	Видимо, он переоценил Лестера.
Of the two brothers, Lester might be the bigger intellectually or sympathetically-artistically and socially there was no comparison-but Robert got commercial results in a silent, effective way.	Лестер, может быть, и умнее и сердечнее брата -по части эстетических запросов и успеха в обществе тот и в сравнение с ним не идет, - но у Роберта отличная деловая хватка, он умеет без шума добиваться своего.
If Lester was not going to pull himself together at this stage of the game, when would he?	Если Лестер сейчас не подтянется, то чего же и ждать?
Better leave his property to those who would take care of it.	Не лучше ли оставить капитал тому, кто сумеет им распорядиться?
Archibald Kane thought seriously of having his lawyer revise his will in such a way that, unless Lester should reform, he would be cut off with only a nominal income.	И Арчибалд Кейн уже готов был дать своему поверенному распоряжение изменить завещание таким образом, чтобы Лестер, если он не исправится, не получил в наследство ничего, кроме ничтожного годового дохода.
But he decided to give Lester one more chance-to make a plea, in fact, that he should abandon his false way of living, and put himself on a sound basis before the world.	Однако он решил дать Лестеру еще один шанс -потребовать, чтобы тот отказался от греховного образа жизни и занял подобающее ему место в обществе.
It wasn't too late.	Может быть, еще не поздно.
He really had a great future.	Ведь у него такие прекрасные виды на будущее.
Would he deliberately choose to throw it away?	Неужели он сам себе враг?
Old Archibald wrote Lester that he would like to have a talk with him at his convenience, and within the lapse of thirty-six hours Lester was in Cincinnati.	Старый Арчибалд написал Лестеру, что хотел бы поговорить с ним, когда тому будет удобно, и не прошло и полутора суток, как Лестер уже был в Цинциннати.
"I thought I'd have one more talk with you, Lester, on a subject that's rather difficult for me to bring up," began the elder Kane.	- Я хочу еще раз поговорить с тобой по одному вопросу, Лестер, - начал старик, - хоть это мне и нелегко.
"You know what I'm referring to?"	Ты знаешь, что я имею в виду?
"Yes, I know," replied Lester, calmly.	- Знаю, - спокойно ответил Лестер.
"I used to think, when I was much younger that my son's matrimonial ventures would never concern me, but I changed my views on that score when I got a little farther along.	- Когда я был много моложе, я думал, что ни в коем случае не буду вмешиваться в личные дела моих сыновей, но с годами мое мнение на этот счет изменилось.
I began to see through my business connections how much the right sort of a marriage helps a man, and then I got rather anxious that my boys should marry well.	На примере моих деловых знакомых я увидел, насколько благоразумный брак помогает человеку, и тогда мне очень захотелось, чтобы мои сыновья женились как можно удачнее.

I used to worry about you, Lester, and I'm worrying yet.	Я тревожился за тебя, Лестер, тревожусь и по сей день.
This recent connection you've made has caused me no end of trouble.	Твоя нынешняя связь доставила мне много тяжелых минут.
It worried your mother up to the very last.	И матери твоей она до самой смерти не давала покоя.
It was her one great sorrow.	Ничто другое так не огорчало ее.
Don't you think you have gone far enough with it?	Не думаешь ли ты, что всему есть предел?
The scandal has reached down here.	Слухи достигли даже нашего города.
What it is in Chicago I don't know, but it can't be a secret.	Насчет Чикаго не знаю, но полагаю, что там это ни для кого не секрет.
That can't help the house in business there.	А это, безусловно, вредит интересам нашего чикагского отделения.
It certainly can't help you.	И вредит тебе.
The whole thing has gone on so long that you have injured your prospects all around, and yet you continue.	Это тянется уже так долго, что сейчас вся твоя будущность поставлена под угрозу, а ты по-прежнему упорствуешь.
Why do you?"	Почему?
"I suppose because I love her," Lester replied.	- Вероятно, потому, что люблю ее, - ответил Лестер.
"You can't be serious in that," said his father.	- Не верю, чтобы ты сказал это серьезно, -возразил отец.
"If you had loved her, you'd have married her in the first place.	- Если бы ты ее любил, ты бы с самого начала на ней женился.
Surely you wouldn't take a woman and live with her as you have with this woman for years, disgracing her and yourself, and still claim that you love her.	Не стал бы ты жить с женщиной годами, позоря ее и себя и только уверяя на словах, что любишь.
You may have a passion for her, but it isn't love."	Может быть, это страсть, но уж никак не любовь.
"How do you know I haven't married her?" inquired Lester coolly.	- Откуда ты знаешь, что я не ней не женился? -невозмутимо спросил Лестер.
He wanted to see how his father would take to that idea.	Ему интересно было, как отец воспримет такую возможность.
"You're not serious!"	- Неправда!
The old gentleman propped himself up on his arms and looked at him.	- Старик даже приподнялся с кресла.
"No, I'm not," replied Lester, "but I might be.	- Да, неправда, - сказал Лестер, - но может стать и правдой.
I might marry her."	Я, возможно, женюсь на ней.
"Impossible!" exclaimed his father vigorously. "I can't believe it.	- Не верю! - вскричал отец.
I can't believe a man of your intelligence would do a thing like that, Lester.	- Не поверю я, чтобы умный человек мог сделать такую глупость.

Where is your judgment?	Да где у тебя голова, Лестер?
Why, you've lived in open adultery with her for years, and now you talk of marrying her.	После стольких лет греховного сожительства ты еще говоришь о женитьбе!
Why, in heaven's name, if you were going to do anything like that, didn't you do it in the first place?	Да если это входило в твои планы, почему, скажи на милость, ты не женился на ней с самого начала?
Disgrace your parents, break your mother's heart, injure the business, become a public scandal, and then marry the cause of it?	Опозорил родителей, матери разбил сердце, делу нанес ущерб, стал притчей во языцех, а теперь хочешь жениться?
I don't believe it."	Не верю.
Old Archibald got up.	Старый Арчибалд встал и выпрямился.
"Don't get excited, father," said Lester quickly.	- Не волнуйся, отец, - поспешил сказать Лестер.
"We won't get anywhere that way.	- Так мы ни до чего не договоримся.
I say I might marry her.	Я повторяю, что, может быть, женюсь на ней.
She's not a bad woman, and I wish you wouldn't talk about her as you do.	Она неплохая женщина, и я очень тебя прошу: не говори о ней дурно.
You've never seen her. You know nothing about her."	Ты ее никогда не видел и ничего о ней не знаешь.
"I know enough," insisted old Archibald, determinedly.	- Знаю вполне достаточно, - решительно возразил старик.
"I know that no good woman would act as she has done.	- Я знаю, что ни одна порядочная женщина не поступила бы подобно ей.
Why, man, she's after your money.	Да она, мой милый, за твоими деньгами охотится.
What else could she want? It's as plain as the nose on your face."	Больше ей ничего не нужно - это всякий дурак поймет.
"Father," said Lester, his voice lowering ominously, "why do you talk like that?	- К чему такие слова, отец? - глухо проговорил Лестер.
You never saw the woman. You wouldn't know her from Adam's off ox.	- Ты ее не знаешь, даже в лицо не видел.
Louise comes down here and gives an excited report, and you people swallow it whole.	Луиза приехала и наболтала что-то сгоряча, а вы и поверили.
She isn't as bad as you think she is, and I wouldn't use the language you're using about her if I were you.	Она вовсе не такая, как ты думаешь, и напрасно ты выражаешься о ней столь резко.
You're doing a good woman an injustice, and you won't, for some reason, be fair."	Ты незаслуженно обижаешь женщину, не хочешь почему-то рассуждать по-хорошему.
"Fair! Fair!" interrupted Archibald.	- По-хорошему! - перебил его Арчибалд.
"Talk about being fair.	- А сам ты поступаешь по-хорошему?
Is it fair to me, to your family, to your dead mother to take a woman of the streets and live with her?	Хорошо это по отношению к твоей семье, к покойной матери, - подобрать женщину на улице и жить с ней?
Is it-"	Хорошо это...

"Stop now, father," exclaimed Lester, putting up his hand.	- Довольно, отец! - воскликнул Лестер, поднявруку.
"I warn you. I won't listen to talk like that.	- Предупреждаю тебя, я отказываюсь слушать такие вещи.
You're talking about the woman that I'm living with-that I may marry.	Ты говоришь о женщине, с которой я живу, на которой, возможно, женюсь.
I love you, but I won't have you saying things that aren't so.	Я тебя люблю, но не позволю тебе говорить неправду.
She isn't a woman of the streets.	Я не подобрал ее на улице.
You know, as well as you know anything, that I wouldn't take up with a woman of that kind.	Ты прекрасно знаешь, что с такой женщиной я не стал бы иметь дело.
We'll have to discuss this in a calmer mood, or I won't stay here.	Либо мы обсудим все спокойно, либо я здесь не останусь.
I'm sorry.	Прости меня.
I'm awfully sorry.	Мне очень жаль.
But I won't listen to any such language as that."	Но продолжать разговор в подобном тоне я отказываюсь.
Old Archibald quieted himself.	Старый Арчибалд утих.
In spite of his opposition, he respected his son's point of view.	Несмотря ни на что, он уважал своего непокорного сына.
He sat back in his chair and stared at the floor.	Он откинулся на спинку кресла и опустил глаза.
"How was he to handle this thing?" he asked himself.	Как же ему теперь быть?
"Are you living in the same place?" he finally inquired.	- Ты живешь все там же? - спросил он наконец.
"No, we've moved out to Hyde Park.	- Нет, мы переехали в Хайд-Парк.
I've taken a house out there."	Я снял там дом.
"I hear there's a child.	- Я слышал, что есть ребенок.
Is that yours?"	Это твой ребенок?
"No."	- Нет.
"Have you any children of your own?"	- А свои дети у тебя есть?
"No."	- Нет.
"Well, that's a God's blessing."	- И то слава богу.
Lester merely scratched his chin.	Лестер молча потер подбородок.
"And you insist you will marry her?" Archibald went on.	- И ты утверждаешь, что женишься на ней?
"I didn't say that," replied his son.	- Этого я не говорил.
"I said I might."	Я сказал, что, возможно, женюсь.
"Might! Might!" exclaimed his father, his anger bubbling again.	- Возможно! - воскликнул старик, снова распаляясь гневом.

"What a tragedy!	- Какая трагедия!
You with your prospects! Your outlook!	Это с твоим-то будущим, с твоими возможностями!
How do you suppose I can seriously contemplate entrusting any share of my fortune to a man who has so little regard for what the world considers as right and proper?	Сам посуди, могу ли я доверить долю моего состояния человеку, которому наплевать на мнение света?
Why, Lester, this carriage business, your family, your personal reputation appear to be as nothing at all to you.	Выходит, что и наша фирма, и семья, и твоя репутация - все это для тебя пустой звук?
I can't understand what has happened to your pride.	Где твоя гордость, Лестер?
It seems like some wild, impossible fancy."	Нет, это какая-то невероятная, дикая фантазия!
"It's pretty hard to explain, father, and I can't do it very well.	- Это очень трудно объяснить, отец, я просто не берусь объяснить.
I simply know that I'm in this affair, and that I'm bound to see it through.	Я знаю одно - что я сам затеял эту историю и обязан довести ее до конца.
It may come out all right.	Все может кончиться вполне благополучно.
I may not marry her-I may.	Может быть, я женюсь, может быть, нет.
I'm not prepared now to say what I'll do.	Сейчас я не могу сказать ничего определенного.
You'll have to wait.	Придется тебе подождать.
I'll do the best I can."	А я сделаю, что могу.
Old Archibald merely shook his head disapprovingly.	Старый Арчибалд укоризненно покачал головой.
"You've made a bad mess of this, Lester," he said finally.	- Ты, я вижу, совсем запутался, Лестер.
"Surely you have.	Дальше некуда.
But I suppose you are determined to go your way.	И, сколько я понимаю, ты намерен стоять на своем.
Nothing that I have said appears to move you."	Что бы я ни говорил, тебя, видно, ничем не проймешь.
"Not now, father. I'm sorry."	- Мне очень жаль, но сейчас это верно, отец.
"Well, I warn you, then, that, unless you show some consideration for the dignity of your family and the honor of your position it will make a difference in my will.	- Ну, так имей в виду, что если ты не проявишь должного уважения к семье и к самому себе как представителю нашей фирмы, я буду вынужден изменить свое завещание.
I can't go on countenancing this thing, and not be a party to it morally and every other way.	Потворствуя твоим грязным интрижкам, я в конце концов сам становлюсь соучастником.
I won't do it.	Этого больше не будет.
You can leave her, or you can marry her.	Расставайся с ней или женись на ней.
You certainly ought to do one or the other.	Но то или другое ты обязан сделать.
If you leave her, everything will be all right.	В первом случае все будет хорошо.

You can make any provision for her you like. I have no objection to that.	Ты можешь прекрасно обеспечить ее -пожалуйста, я не возражаю.
I'll gladly pay whatever you agree to.	Я с радостью дам на это денег, сколько бы ты ни попросил.
You will share with the rest of the children, just as I had planned.	И ты получишь свою долю наследства наравне с другими детьми, как это всегда и предполагалось.
If you marry her it will make a difference.	Но если ты женишься - тогда дело другое.
Now do as you please.	Выбирай.
But don't blame me.	И не пеняй на меня.
I love you.	Я тебя люблю.
I'm your father.	Я тебе отец.
I'm doing what I think is my bounden duty.	Я поступаю так, как мне подсказывает чувство долга.
Now you think that over and let me know."	Обдумай все это и дай мне знать о твоем решении.
Lester sighed.	Лестер вздохнул.
He saw how hopeless this argument was.	Он понимал, что спорить бесполезно.
He felt that his father probably meant what he said, but how could he leave Jennie, and justify himself to himself?	Отец, видимо, не шутит, но как бросить Дженни? Он никогда не простил бы себе такой подлости.
Would his father really cut him off?	Да полно, неужели отец действительно лишит его наследства?
Surely not.	Нет, конечно.
The old gentleman loved him even now-he could see it.	Старик его любит, несмотря ни на что, это сразу видно.
Lester felt troubled and distressed; this attempt at coercion irritated him.	Лестер был смущен и расстроен, он не терпел принуждения.
The idea-he, Lester Kane, being made to do such a thing to throw Jennie down.	Подумать только, его, Лестера Кейна, толкают на такую низость - бросить Дженни!
He stared at the floor.	Он опустил голову и мрачно молчал.
Old Archibald saw that he had let fly a telling bullet.	Старый Арчибалд понял, что стрела его попала в цель.
"Well," said Lester finally, "there's no use of our discussing it any further now-that's certain, isn't it?	Что ж, - сказал наконец Лестер, - сейчас нам больше не о чем говорить, все как будто ясно.
I can't say what I'll do.	Я не знаю, как поступлю.
I'll have to take time and think.	Нужно подумать.
I can't decide this offhand."	Сразу я не могу ничего решить.
The two looked at each other. Lester was sorry for the world's attitude and for his father's keen feeling about the affair.	Они посмотрели друг на друга, Лестеру было жаль, что мнение света против него и что отец так тяжело это переживает.
Kane senior was sorry for his son, but he was determined to see the thing through.	Старику было жаль сына, но он твердо решил вести свою линию до конца.

He wasn't sure whether he had converted Lester or not, but he was hopeful.	Он не был уверен, что ему удалось образумить Лестера, но не терял надежды.
Maybe he would come around yet.	Может быть, сын еще одумается.
"Good-by, father," said Lester, holding out his hand.	- До свидания, отец, - сказал Лестер, протягиваяруку.
"I think I'll try and make that two-ten train.	- Я, кажется, поспею на двухчасовой поезд.
There isn't anything else you wanted to see me about?"	Больше я тебе ни за чем не нужен?
"No."	- Нет.
The old man sat there after Lester had gone, thinking deeply.	После ухода Лестера, старик долго сидел задумавшись.
What a twisted career!	Так загубить свою карьеру!
What an end to great possibilities?	Отказаться от таких возможностей!
What a foolhardy persistence in evil and error!	Проявить такое слепое упорство в грехах и заблуждениях!
He shook his head.	Он покачал головой.
Robert was wiser.	Нет, Роберт умнее.
He was the one to control a business.	Тот действительно способен возглавить крупное предприятие.
He was cool and conservative.	Он осторожен, благоразумен.
If Lester were only like that.	Ах, если бы Лестер обладал этими достоинствами!
He thought and thought. It was a long time before he stirred. And still, in the bottom of his heart, his erring son continued to appeal to him.	Старик сидел не шевелясь и все думал, думал, втайне чувствуя, что блудный сын по-прежнему занимает первое место в его сердце.
CHAPTER XL	Глава XL
Lester returned to Chicago.	Лестер возвратился в Чикаго.
He realized that he had offended his father seriously, how seriously he could not say.	Он отдавал себе отчет в том, что серьезно оскорбил отца.
In all his personal relations with old Archibald he had never seen him so worked up.	Никогда еще старый Арчибалд не говорил с ним так гневно.
But even now Lester did not feel that the breach was irreparable; he hardly realized that it was necessary for him to act decisively if he hoped to retain his father's affection and confidence.	Но и сейчас Лестер не был убежден, что дело непоправимо; мысль, что он может сохранить любовь и доверие отца, только если решится на что-нибудь определенное, просто не укладывалась у него в голове.
As for the world at large, what did it matter how much people talked or what they said.	Что касается "мнения света", - да пусть люди болтают что угодно и сколько угодно.
He was big enough to stand alone.	Он сумеет обойтись и без них.
But was he?	А впрочем, так ли это?
People turn so quickly from weakness or the shadow of it.	Всякая слабость, даже призрак слабости, отпугивает людей.

To get away from failure-even the mere suspicion of it-that seems to be a subconscious feeling with the average man and woman; we all avoid non-success as though we fear that it may prove contagious.	Они бессознательно сторонятся неудачников, избегают их, словно опасаясь заразы.
Lester was soon to feel the force of this prejudice.	Лестеру предстояло на себе убедиться в силе этого предрассудка.
One day Lester happened to run across Berry Dodge, the millionaire head of Dodge, Holbrook & Kingsbury, a firm that stood in the dry-goods world, where the Kane Company stood in the carriage world.	Однажды он встретил Берри Доджа, миллионера и главу фирмы "Додж, Холбрук и Кингсбери", которая занимала в текстильной промышленности такое же место, как "Компания Кейн" - в производстве экипажей.
Dodge had been one of Lester's best friends. He knew him as intimately as he knew Henry Bracebridge, of Cleveland, and George Knowles, of Cincinnati.	Лестер считал Доджа одним из лучших своих друзей, был с ним так же близок, как с Генри Брейсбриджем из Кливленда или Джорджем Ноулзом из Цинциннати.
He visited at his handsome home on the North Shore Drive, and they met constantly in a business and social way.	Он бывал в его прекрасном доме на набережной, и они постоянно встречались то по делам, то на светских приемах.
But since Lester had moved out to Hyde Park, the old intimacy had lapsed.	Но с переездом Лестера в Хайд-Парк дружба их сошла на нет.
Now they came face to face on Michigan Avenue near the Kane building.	И вот теперь они встретились на Мичиган-авеню, возле отделения фирмы Кейн.
"Why, Lester, I'm glad to see you again," said Dodge.	- А, Лестер, давно не видались, - сказал Додж, вежливо протягивая руку.
He extended a formal hand, and seemed just a little cool.	Тон его показался Лестеру холоднее обычного.
"I hear you've gone and married since I saw you."	- Ты, я слышал, за это время женился.
"No, nothing like that," replied Lester, easily, with the air of one who prefers to be understood in the way of the world sense.	- Ничего подобного, - возразил Лестер тоном человека, который хочет, чтобы слова его были поняты в общепринятом смысле.
"Why so secret about it, if you have?" asked Dodge, attempting to smile, but with a wry twist to the corners of his mouth.	- Зачем же делать из этого тайну? - продолжал Додж и хотел улыбнуться, но только скривил губы.
He was trying to be nice, and to go through a difficult situation gracefully.	Он очень старался сохранить дружеский тон и с честью выйти из щекотливого положения.
"We fellows usually make a fuss about that sort of thing.	- Обычно мы таких вещей не скрываем.
You ought to let your friends know."	С близкими-то друзьями можно было поделиться!
"Well," said Lester, feeling the edge of the social blade that was being driven into him, "I thought I'd do it in a new way.	- Ну, а я, - сказал Лестер, чувствуя, как в него впивается отравленный клинок, - решил отступить от этого правила.
I'm not much for excitement in that direction, anyhow."	Я не считаю, что такие события следует рекламировать.
"It is a matter of taste, isn't it?" said Dodge a little absently.	- Дело вкуса, дело вкуса, - рассеянно проговорил Додж.

"You're living in the city, of course?"	- Ты, конечно, живешь в городе?
"In Hyde Park."	- В Хайд-Парке.
"That's a pleasant territory.	- Хороший пригород.
How are things otherwise?"	Ну, а вообще как дела?
And he deftly changed the subject before waving him a perfunctory farewell.	И он ловко переменил тему разговора, а вскоре и распрощался, небрежно помахав Лестеру рукой.
Lester missed at once the inquiries which a man like Dodge would have made if he had really believed that he was married.	Лестера как ножом резанула мысль, что если бы Додж действительно считал его женатым человеком, он неминуемо засыпал бы его вопросами.
Under ordinary circumstances his friend would have wanted to know a great deal about the new Mrs. Kane.	Как близкий друг, он захотел бы многое узнать о новой миссис Кейн.
There would have been all those little familiar touches common to people living on the same social plane.	Завязался бы легкий разговор, обычный между людьми одного круга.
Dodge would have asked Lester to bring his wife over to see them, would have definitely promised to call.	Додж пригласил бы его в гости с женой, пообещал бы сам заехать к ним.
Nothing of the sort happened, and Lester noticed the significant omission.	А тут - ничего, ни слова! Лестер понял, что это неспроста.
It was the same with the Burnham Moores, the Henry Aldriches, and a score of other people whom he knew equally well.	Так же вели себя супруги Мур, Олдричи и ряд других знакомых.
Apparently they all thought that he had married and settled down.	Все они как будто считали, что он женат и остепенился.
They were interested to know where he was living, and they were rather disposed to joke him about being so very secretive on the subject, but they were not willing to discuss the supposed Mrs. Kane.	Они спрашивали, где он живет, шутили над его скрытностью, но упорно не проявляли любопытства по поводу предполагаемой миссис Кейн.
He was beginning to see that this move of his was going to tell against him notably.	Лестер начинал убеждаться, что взятая им линия не сулит ничего хорошего.
One of the worst stabs-it was the cruelest because, in a way, it was the most unintentional-he received from an old acquaintance, Will Whitney, at the Union Club.	Один из самых чувствительных ударов нанес ему непреднамеренно, а потому особенно жестоко, его старый знакомый Уильям Уитни.
Lester was dining there one evening, and Whitney met him in the main reading-room as he was crossing from the cloak-room to the cigar-stand.	Однажды вечером Лестер приехал к себе в клуб обедать; сняв пальто, он направился к табачному киоску купить сигару и тут, в читальне, столкнулся с Уитни.
The latter was a typical society figure, tall, lean, smooth-faced, immaculately garbed, a little cynical, and to-night a little the worse for liquor.	Тот был типичный клубный завсегдатай -высокий, худощавый, гладко выбритый, безукоризненно одетый, немного циник, а в этот вечер к тому же порядком навеселе.
"Hi, Lester!" he called out, "what's this talk about a m?nage of yours out in Hyde Park?	- Ого, Лестер! - окликнул он. - Что это за гнездышко ты свил себе в Хайд-Парке?

Say, you're going some.	Времени, видно, не теряешь?
How are you going to explain all this to your wife when you get married?"	А как ты объяснишь все это невесте, когда надумаешь жениться?
"I don't have to explain it," replied Lester irritably.	- Ничего я не обязан объяснять, - раздраженно отвечал Лестер.
"Why should you be so interested in my affairs?	- И почему тебя так интересуют мои дела?
You're not living in a stone house, are you?"	Ты, насколько я знаю, и сам не святой.
"Say, ha! ha! that's pretty good now, isn't it?	- Ха-ха-ха! Это хорошо, честное слово, хорошо!
You didn't marry that little beauty you used to travel around with on the North Side, did you?	Ты часом не женился ли на той красотке, с которой разъезжал по Северной стороне, а?
Eh, now! Ha, ha!	Ха-ха!
Well, I swear.	Ну и дела!
You married!	Женился!
You didn't, now, did you?"	А может быть, люди все врут?
"Cut it out, Whitney," said Lester roughly.	- Замолчи, Уитни, - оборвал его Лестер.
"You're talking wild."	- Говоришь какую-то чушь.
"Pardon, Lester," said the other aimlessly, but sobering.	- Виноват, - сказал Уитни развязно, но уже начиная трезветь.
"I beg your pardon.	- Прошу прощения.
Remember, I'm just a little warm.	Ты не забудь, я ведь чуточку пьян.
Eight whisky-sours straight in the other room there.	Восемь порций виски, чистого, - только что пропустил в буфете.
Pardon.	Виноват.
I'll talk to you some time when I'm all right. See, Lester?	Мы с тобой поговорим, когда я буду в форме, верно, Лестер, а?
Eh! Ha! ha! I'm a little loose, that's right.	Ха-ха-ха, я и правда немного пьян!
Well, so long!	Ну всего наилучшего!
Ha! ha!"	Ха-ха-ха!
Lester could not get over that cacophonous "ha! ha!"	Этот безобразный смех долго стоял в ушах у Лестера.
It cut him, even though it came from a drunken man's mouth.	Он прозвучал как оскорбление, хотя Уитни и был пьян.
"That little beauty you used to travel with on the North Side.	"Красотка, с которой ты разъезжал по Северной стороне.
You didn't marry her, did you?"	Ты часом не женился на ней?"
He quoted Whitney's impertinences resentfully.	Лестер с возмущением вспоминал наглую выходку Уитни.
George! But this was getting a little rough!	Черт, это уже слишком!