Бесы - английский и русский параллельные тексты

The first letter was dated the day before yesterday, the second had come yesterday, and the last that day, an hour before. Their contents were quite trivial, and all referred to Karmazinov and betrayed the vain and fussy uneasiness of Varvara Petrovna and her apprehension that Karmazinov might forget to pay her a visit.	Первая записка была от третьего дня, вторая от вчерашнего, а последняя пришла сегодня, всего час назад; содержания самого пустого, все о Кармазинове, и обличали суетное и честолюбивое волнение Варвары Петровны от страха, что Кармазинов забудет ей сделать визит.
Here is the first one dating from two days before. (Probably there had been one also three days before, and possibly another four days before as well.)	Вот первая, от третьего дня (вероятно, была и от четвертого дня, а может быть, и от пятого):
"If he deigns to visit you to-day, not a word about me, I beg.	"Если он наконец удостоит вас сегодня, то обо мне, прошу, ни слова.
Not the faintest hint.	Ни малейшего намека.
Don't speak of me, don't mention me.-V.	Не заговаривайте и не напоминайте. В.
S."	С."
The letter of the day before:	Вчерашняя:
"If he decides to pay you a visit this morning, I think the most dignified thing would be not to receive him.	"Если он решится наконец сегодня утром вам сделать визит, всего благороднее, я думаю, совсем не принять его.
That's what I think about it; I don't know what you think.-V.	Так по-моему, не знаю, как по-вашему. В.
S."	С."
To-day's, the last:	Сегодняшняя, последняя:
"I feel sure that you're in a regular litter and clouds of tobacco smoke.	"Я убеждена, что у вас сору целый воз и дым столбом от табаку.
I'm sending you Mary a and Fomushka. They'll tidy you up in half an hour.	Я вам пришлю Марью и Фомушку; они в полчаса приберут.
And don't hinder them, but go and sit in the kitchen while they clear up.	А вы не мешайте и посидите в кухне, пока прибирают.
I'm sending you a Bokhara rug and two china vases. I've long been meaning to make you a present of them, and I'm sending you my Teniers, too, for a time!	Посылаю бухарский ковер и две китайские вазы: давно собиралась вам подарить, и сверх того моего Теньера (на время).
You can put the vases in the window and hang the Teniers on the right under the portrait of Goethe; it will be more conspicuous there and it's always light there in the morning.	Вазы можно поставить на окошко, а Теньера повесьте справа над портретом Г ете, там виднее и по утрам всегда свет.
If he does turn up at last, receive him with the utmost courtesy but try and talk of trifling matters, of some intellectual subject, and behave as though you had seen each other lately.	Если он наконец появится, примите утонченно вежливо, но постарайтесь говорить о пустяках, об чем-нибудь ученом, и с таким видом, как будто вы вчера только расстались.
Not a word about me.	Обо мне ни слова.
Perhaps I may look in on you in the evening.-V.	Может быть, зайду взглянуть у вас вечером. В.
S.	С.

"P. S.-If he does not come to-day he won't come at all."	P. S. Если и сегодня не приедет, то совсем не приедет".
I read and was amazed that he was in such excitement over such trifles.	Я прочел и удивился, что он в таком волнении от таких пустяков.
Looking at him inquiringly, I noticed that he had had time while I was reading to change the everlasting white tie he always wore, for a red one.	Взглянув на него вопросительно, я вдруг заметил, что он, пока я читал, успел переменить свой всегдашний белый галстук на красный.
His hat and stick lay on the table.	Шляпа и палка его лежали на столе.
He was pale, and his hands were positively trembling.	Сам же был бледен, и даже руки его дрожали.
"I don't care a hang about her anxieties," he cried frantically, in response to my inquiring look.	-Я знать не хочу ее волнений! - исступленно вскричал он, отвечая на мой вопросительный взгляд.
"Je m'en fiche!	- Je m'en fiche!
She has the face to be excited about Karmazinov, and she does not answer my letters.	Она имеет дух волноваться о Кармазинове, а мне на мои письма не отвечает!
Here is my unopened letter which she sent me back yesterday, here on the table under the book, under L'Homme qui rit.	Вот, вот нераспечатанное письмо мое, которое она вчера воротила мне, вот тут на столе, под книгой, под "L'homme qui rit".
What is it to me that she's wearing herself out over Nikolay!	Какое мне дело, что она убивается о Ни-ко-леньке!
Je m'en fiche, et je proclame ma libert?!	Je m'en fiche et je proclame ma libert?.
Au diable le Karmazinov!	Au diable le Karmazinoff!
Au diable la Lembke!	Au diable la Lembke!
I've hidden the vases in the entry, and the Teniers in the chest of drawers, and I have demanded that she is to see me at once.	Я вазы спрятал в переднюю, а Теньера в комод, а от нее потребовал, чтоб она сейчас же приняла меня.
Do you hear. I've insisted!	Слышите: потребовал!
I've sent her just such a scrap of paper, a pencil scrawl, unsealed, by Nastasya, and I'm waiting.	Я послал ей такой же клочок бумаги, карандашом, незапечатанный, с Настасьей, и жду.
I want Darya Pavlovna to speak to me with her own lips, before the face of Heaven, or at least before you.	Я хочу, чтобы Дарья Павловна сама объявила мне из своих уст и пред лицом неба, или по крайней мере пред вами.
Vous me seconderez, n'est-ce pas, comme ami et t?moin.	Vous me seconderez, n'est се pas, comme ami et t?moin.
I don't want to have to blush, to lie, I don't want secrets, I won't have secrets in this matter.	Я не хочу краснеть, я не хочу лгать, я не хочу тайн, я не допущу тайн в этом деле!
Let them confess everything to me openly, frankly, honourably and then... then perhaps I may surprise the whole generation by my magnanimity....	Пусть мне во всем признаются, откровенно, простодушно, благородно, и тогда... тогда я, может быть, удивлю всё поколение великодушием!..
Am I a scoundrel or not, my dear sir?" he concluded suddenly, looking menacingly at me, as though I'd considered him a scoundrel.	Подлец я или нет, милостивый государь? -заключил он вдруг, грозно смотря на меня, как будто я-то и считал его подлецом.

I offered him a sip of water; I had never seen him like this before.	Я попросил его выпить воды; я еще не видал его в таком виде.
All the while he was talking he kept running from one end of the room to the other, but he suddenly stood still before me in an extraordinary attitude.	Всё время, пока говорил, он бегал из угла в угол по комнате, но вдруг остановился предо мной в какой-то необычайной позе.
"Can you suppose," he began again with hysterical haughtiness, looking me up and down, "can you imagine that I, Stepan Verhovensky, cannot find in myself the moral strength to take my bag-my beggar's bag-and laying it on my feeble shoulders to go out at the gate and vanish forever, when honour and the great principle of independence demand it!	- Неужели вы думаете, - начал он опять с болезненным высокомерием, оглядывая меня с ног до головы, - неужели вы можете предположить, что я, Степан Верховенский, не найду в себе столько нравственной силы, чтобы, взяв мою коробку, - нищенскую коробку мою! - и взвалив ее на слабые плечи, выйти за ворота и исчезнуть отсюда навеки, когда того потребует честь и великий принцип независимости?
It's not the first time that Stepan Verhovensky has had to repel despotism by moral force, even though it be the despotism of a crazy woman, that is, the most cruel and insulting despotism which can exist on earth, although you have, I fancy, forgotten yourself so much as to laugh at my phrase, my dear sir!	Степану Верховенскому не в первый раз отражать деспотизм великодушием, хотя бы и деспотизм сумасшедшей женщины, то есть самый обидный и жестокий деспотизм, какой только может осуществиться на свете, несмотря на то что вы сейчас, кажется, позволили себе усмехнуться словам моим, милостивый государь мой!
Oh, you don't believe that I can find the moral strength in myself to end my life as a tutor in a merchant's family, or to die of hunger in a ditch!	О, вы не верите, что я смогу найти в себе столько великодушия, чтобы суметь кончить жизнь у купца гувернером или умереть с голоду под забором!
Answer me, answer at once; do you believe it, or don't you believe it?"	Отвечайте, отвечайте немедленно: верите вы или не верите?
But I was purposely silent.	Но я смолчал нарочно.
I even affected to hesitate to wound him by answering in the negative, but to be unable to answer affirmatively.	Я даже сделал вид, что не решаюсь обидеть его ответом отрицательным, но не могу отвечать утвердительно.
In all this nervous excitement of his there was something which really did offend me, and not personally, oh, no!	Во всем этом раздражении было нечто такое, что решительно обижало меня, и не лично, о нет!
But... I will explain later on.	Но... я потом объяснюсь.
He positively turned pale.	Он даже побледнел.
"Perhaps you are bored with me, G--v (this is my surname), and you would like... not to come and see me at all?" he said in that tone of pale composure which usually precedes some extraordinary outburst.	- Может быть, вам скучно со мной, Г - в (это моя фамилия), и вы бы желали... не приходить ко мне вовсе?- проговорил он тем тоном бледного спокойствия, который обыкновенно предшествует какому-нибудь необычайному взрыву.
I jumped up in alarm. At that moment Nastasya came in, and, without a word, handed Stepan Trofimovitch a piece of paper, on which something was written in pencil.	Я вскочил в испуге; в то же мгновение вошла Настасья и молча протянула Степану Трофимовичу бумажку, на которой написано было что-то карандашом.
He glanced at it and flung it to me.	Он взглянул и перебросил мне.
On the paper, in Varvara Petrovna's hand three words were written:	На бумажке рукой Варвары Петровны написаны были всего только два слова:

"Stay at home."	"Сидите дома".
Stepan Trofimovitch snatched up his hat and stick in silence and went quickly out of the room. Mechanically I followed him.	Степан Трофимович молча схватил шляпу и палку и быстро пошел из комнаты; я машинально за ним.
Suddenly voices and sounds of rapid footsteps were heard in the passage.	Вдруг голоса и шум чьих-то скорых шагов послышались в коридоре.
He stood still, as though thunder-struck.	Он остановился как пораженный громом.
"It's Liputin; I am lost!" he whispered, clutching at my arm.	- Это Липутин, и я пропал! - прошептал он, схватив меня за руку.
At the same instant Liputin walked into the room.	В ту же минуту в комнату вошел Липутин.
IV	IV
Why he should be lost owing to Liputin I did not know, and indeed I did not attach much significance to the words; I put it all down to his nerves.	Почему бы он пропал от Липутина, я не знал, да и цены не придавал слову; я всё приписывал нервам.
His terror, however, was remarkable, and I made up my mind to keep a careful watch on him.	Но все-таки испуг его был необычайный, и я решился пристально наблюдать.
The very appearance of Liputin as he came in assured us that he had on this occasion a special right to come in, in spite of the prohibition.	Уж один вид входившего Липутина заявлял, что на этот раз он имеет особенное право войти, несмотря на все запрещения.
He brought with him an unknown gentleman, who must have been a new arrival in the town.	Он вел за собою одного неизвестного господина, должно быть приезжего.
In reply to the senseless stare of my petrified friend, he called out immediately in a loud voice:	В ответ на бессмысленный взгляд остолбеневшего Степана Трофимовича он тотчас же и громко воскликнул:
"I'm bringing you a visitor, a special one!	- Гостя веду, и особенного!
I make bold to intrude on your solitude.	Осмеливаюсь нарушить уединение.
Mr. Kirillov, a very distinguished civil engineer.	Г осподин Кириллов, замечательнейший инженер-строитель.
And what's more he knows your son, the much esteemed Pyotr Stepanovitch, very intimately; and he has a message from him.	А главное, сынка вашего знают, многоуважаемого Петра Степановича; очень коротко-с; и поручение от них имеют.
He's only just arrived."	Вот только что пожаловали.
"The message is your own addition," the visitor observed curtly. "There's no message at all. But I certainly do know Verhovensky.	- О поручении вы прибавили, - резко заметил гость, - поручения совсем не бывало, а Верховенского я, вправде, знаю.
I left him in the X. province, ten days ahead of us."	Оставил в X - ской губернии, десять дней пред нами.
Stepan Trofimovitch mechanically offered his hand and motioned him to sit down. He looked at me, he looked at Liputin, and then as though suddenly recollecting himself sat down himself, though he still kept his hat and stick in his hands without being aware of it.	Степан Трофимович машинально подал руку и указал садиться; посмотрел на меня, посмотрел на Липутина и вдруг, как бы опомнившись, поскорее сел сам, но всё еще держа в руке шляпу и палку и не замечая того.
"Bah, but you were going out yourself!	- Ба, да вы сами на выходе!

I was told that you were quite knocked up with work."	А мне-то ведь сказали, что вы совсем прихворнули от занятий.
"Yes, I'm ill, and you see, I meant to go for a walk, I..." Stepan Trofimovitch checked himself, quickly flung his hat and stick on the sofa and-turned crimson.	-Да, я болен, и вот теперь хотел гулять, я...-Степан Трофимович остановился, быстро откинул на диван шляпу и палку и - покраснел.
Meantime, I was hurriedly examining the visitor.	Я между тем наскоро рассматривал гостя.
He was a young man, about twenty-seven, decently dressed, well made, slender and dark, with a pale, rather muddy-coloured face and black lustreless eyes.	Это был еще молодой человек, лет около двадцати семи, прилично одетый, стройный и сухощавый брюнет, с бледным, несколько грязноватого оттенка лицом и с черными глазами без блеску.
He seemed rather thoughtful and absent-minded, spoke jerkily and ungrammatically, transposing words in rather a strange way, and getting muddled if he attempted a sentence of any length.	Он казался несколько задумчивым и рассеянным, говорил отрывисто и как-то не грамматически, как-то странно переставлял слова и путался, если приходилось составить фразу подлиннее.
Liputin was perfectly aware of Stepan Trofimovitch's alarm, and was obviously pleased at it.	Липутин совершенно заметил чрезвычайный испуг Степана Трофимовича и видимо был доволен.
He sat down in a wicker chair which he dragged almost into the middle of the room, so as to be at an equal distance between his host and the visitor, who had installed themselves on sofas on opposite sides of the room.	Он уселся на плетеном стуле, который вытащил чуть не на средину комнаты, чтобы находиться в одинаковом расстоянии между хозяином и гостем, разместившимися один против другого на двух противоположных диванах.
His sharp eyes darted inquisitively from one corner of the room to another.	Вострые глаза его с любопытством шныряли по всем углам.
"It's.... a long while since I've seen Petrusha.... You met abroad?" Stepan Trofimovitch managed to mutter to the visitor.	-Я... давно уже не видал Петрушу... Вы за границей встретились? - пробормотал кое-как Степан Трофимович гостю.
"Both here and abroad."	- И здесь и за границей.
"Alexey Nilitch has only just returned himself after living four years abroad," put in Liputin. "He has been travelling to perfect himself in his speciality and has come to us because he has good reasons to expect a job on the building of our railway bridge, and he's now waiting for an answer about it.	- Алексей Нилыч сами только что из-за границы, после четырехлетнего отсутствия, - подхватил Липутин, - ездили для усовершенствования себя в своей специальности, и к нам прибыли, имея основание надеяться получить место при постройке нашего железнодорожного моста, и теперь ответа ожидают.
He knows the Drozdovs and Lizaveta Nikolaevna, through Pyotr Stepanovitch."	Они с господами Дроздовыми, с Лизаветой Николаевной знакомы чрез Петра Степановича.
The engineer sat, as it were, with a ruffled air, and listened with awkward impatience.	Инженер сидел, как будто нахохлившись, и прислушивался с неловким нетерпением.
It seemed to me that he was angry about something.	Мне показалось, что он был на что-то сердит.
"He knows Nikolay Vsyevolodovitch too."	- Они и с Николаем Всеволодовичем знакомы-с.
"Do you know Nikolay Vsyevolodovitch?" inquired Stepan Trofimovitch.	- Знаете и Николая Всеволодовича? - осведомился Степан Трофимович.
"I know him too."	- Знаю и этого.

"It's... it's a very long time since I've seen Petrusha, and... I feel I have so little right to call myself a father... c'est le mot; I... how did you leave him?"	- Я... я чрезвычайно давно уже не видал Петрушу и... так мало нахожу себя вправе называться отцом... c'est le mot; я... как же вы его оставили?
"Oh, yes, I left him... he comes himself," replied Mr. Kirillov, in haste to be rid of the question again.	-Да так и оставил... он сам приедет,- опять поспешил отделаться господин Кириллов.
He certainly was angry.	Решительно, он сердился.
"He's coming!	- Приедет!
At last I... you see, it's very long since I've see Petrusha!" Stepan Trofimovitch could not get away from this phrase.	Наконец-то я... видите ли, я слишком давно уже не видал Петрушу! - завяз на этой фразе Степан Трофимович.
"Now I expect my poor boy to whom... to whom I have been so much to blame!	- Жду теперь моего бедного мальчика, пред которым... о, пред которым я так виноват!
That is, I mean to say, when I left him in Petersburg, I... in short, I looked on him as a nonentity, quelque chose dans ce genre.	То есть я, собственно, хочу сказать, что, оставляя его тогда в Петербурге, я... одним словом, я считал его за ничто, quelque chose dans ce genre.
He was a very nervous boy, you know, emotional, and... very timid.	Мальчик, знаете, нервный, очень чувствительный и... боязливый.
When he said his prayers going to bed he used to bow down to the ground, and make the sign of the cross on his pillow that he might not die in the night.... Je m'en souviens.	Ложась спать, клал земные поклоны и крестил подушку, чтобы ночью не умереть... je m'en souviens.
Enfin, no artistic feeling whatever, not a sign of anything higher, of anything fundamental, no embryo of a future ideal...c'?tait comme un petit idiot, but I'm afraid I am incoherent; excuse me... you came upon me..."	Enfin, чувства изящного никакого, то есть чего-нибудь высшего, основного, какого-нибудь зародыша будущей идеи... c'?tait comme un petit idiot. Впрочем, я сам, кажется, спутался, извините, я... вы меня застали...
"You say seriously that he crossed his pillow?" the engineer asked suddenly with marked curiosity.	- Вы серьезно, что он подушку крестил? - с каким-то особенным любопытством вдруг осведомился инженер.
"Yes, he used to..."	- Да, крестил...
"All right. I just asked. Go on."	- Нет, я так; продолжайте.
Stepan Trofimovitch looked interrogatively at Liputin.	Степан Трофимович вопросительно поглядел на Липутина.
"I'm very grateful to you for your visit. But I must confess I'm... not in a condition... just now... But allow me to ask where you are lodging."	- Я очень вам благодарен за ваше посещение, но, признаюсь, я теперь... не в состоянии... Позвольте, однако, узнать, где квартируете?
"At Filipov's, in Bogoyavlensky Street."	- В Богоявленской улице, в доме Филиппова.
"Ach, that's where Shatov lives," I observed involuntarily.	- Ах, это там же, где Шатов живет, - заметил я невольно.
"Just so, in the very same house," cried Liputin, "only Shatov lodges above, in the attic, while he's down below, at Captain Lebyadkin's.	- Именно, в том же самом доме, - воскликнул Липутин, - только Шатов наверху стоит, в мезонине, а они внизу поместились, у капитана Лебядкина.
He knows Shatov too, and he knows Shatov's wife.	Они и Шатова знают и супругу Шатова знают.
He was very intimate with her, abroad."	Очень близко с нею за границей встречались.

"Comment!	- Comment!
Do you really know anything about that unhappy marriage de ce pauvre ami and that woman," cried Stepan Trofimovitch, carried away by sudden feeling.	Так неужели вы что-нибудь знаете об этом несчастном супружестве de се pauvre ami и эту женщину? - воскликнул Степан Трофимович, вдруг увлекшись чувством.
"You are the first man I've met who has known her personally; and if only..."	- Вас первого человека встречаю, лично знающего; и если только...
"What nonsense!" the engineer snapped out, flushing all over.	- Какой вздор! - отрезал инженер, весь вспыхнув.
"How you add to things, Liputin!	- Как вы, Липутин, прибавляете!
I've not seen Shatov's wife; I've only once seen her in the distance and not at all close.... I know Shatov.	Никак я не видал жену Шатова; раз только издали, а вовсе не близко... Шатова знаю.
Why do you add things of all sorts?"	Зачем же вы прибавляете разные вещи?
He turned round sharply on the sofa, clutched his hat, then laid it down again, and settling himself down once more as before, fixed his angry black eyes on Stepan Trofimovitch with a sort of defiance.	Он круто повернулся на диване, захватил свою шляпу, потом опять отложил и, снова усевшись по-прежнему, с каким-то вызовом уставился своими черными вспыхнувшими глазами на Степана Трофимовича.
I was at a loss to understand such strange irritability.	Я никак не мог понять такой странной раздражительности.
"Excuse me," Stepan Trofimovitch observed impressively. "I understand that it may be a very delicate subject...."	- Извините меня, - внушительно заметил Степан Трофимович, - я понимаю, что это дело может быть деликатнейшим...
"No sort of delicate subject in it, and indeed it's shameful, and I didn't shout at you that it's nonsense, but at Liputin, because he adds things.	- Никакого тут деликатнейшего дела нет, и даже это стыдно, а я не вам кричал, что "вздор", а Липутину, зачем он прибавляет.
Excuse me if you took it to yourself.	Извините меня, если на свое имя приняли.
I know Shatov, but I don't know his wife at all... I don't know her at all!"	Я Шатова знаю, а жену его совсем не знаю... совсем не знаю!
"I understand. I understand. And if I insisted, it's only because I'm very fond of our poor friend, notre irascible ami, and have always taken an interest in him.... In my opinion that man changed his former, possibly over-youthful but yet sound ideas, too abruptly.	- Я понял, понял, и если настаивал, то потому лишь, что очень люблю нашего бедного друга, notre irascible ami, и всегда интересовался... Человек этот слишком круто изменил, на мой взгляд, свои прежние, может быть слишком молодые, но все-таки правильные мысли.
And now he says all sorts of things about notre Sainte Russie to such a degree that I've long explained this upheaval in his whole constitution, I can only call it that, to some violent shock in his family life, and, in fact, to his unsuccessful marriage.	И до того кричит теперь об notre sainte Russie разные вещи, что я давно уже приписываю этот перелом в его организме - иначе назвать не хочу -какому-нибудь сильному семейному потрясению и именно неудачной его женитьбе.
I, who know my poor Russia like the fingers on my hand, and have devoted my whole life to the Russian people, I can assure you that he does not know the Russian people, and what's more..."	Я, который изучил мою бедную Россию как два мои пальца, а русскому народу отдал всю мою жизнь, я могу вас заверить, что он русского народа не знает, и вдобавок...
"I don't know the Russian people at all, either, and I haven't time to study them," the engineer snapped out again, and again he turned sharply on the sofa.	- Я тоже совсем не знаю русского народа и... вовсе нет времени изучать! - отрезал опять инженер и опять круто повернулся на диване.

Stepan Trofimovitch was pulled up in the middle of his speech.	Степан Трофимович осекся на половине речи.
"He is studying them, he is studying them," interposed Liputin. "He has already begun the study of them, and is writing a very interesting article dealing with the causes of the increase of suicide in Russia, and, generally speaking, the causes that lead to the increase or decrease of suicide in society.	- Они изучают, изучают, - подхватил Липутин, -они уже начали изучение и составляют любопытнейшую статью о причинах участившихся случаев самоубийства в России и вообще о причинах, учащающих или задерживающих распространение самоубийства в обществе.
He has reached amazing results."	Дошли до удивительных результатов.
The engineer became dreadfully excited.	Инженер страшно взволновался.
"You have no right at all," he muttered wrathfully. "I'm not writing an article.	- Это вы вовсе не имеете права, - гневно забормотал он, - я вовсе не статью.
I'm not going to do silly things.	Я не стану глупостей.
I asked you confidentially, quite by chance.	Я вас конфиденциально спросил, совсем нечаянно.
There's no article at all. I'm not publishing, and you haven't the right..."	Тут не статья вовсе; я не публикую, а вы не имеете права...
Liputin was obviously enjoying himself.	Липутин видимо наслаждался.
"I beg your pardon, perhaps I made a mistake in calling your literary work an article.	- Виноват-с, может быть и ошибся, называя ваш литературный труд статьей.
He is only collecting observations, and the essence of the question, or, so to say, its moral aspect he is not touching at all. And, indeed, he rejects morality itself altogether, and holds with the last new principle of general destruction for the sake of ultimate good.	Они только наблюдения собирают, а до сущности вопроса или, так сказать, до нравственной его стороны совсем не прикасаются, и даже самую нравственность совсем отвергают, а держатся новейшего принципа всеобщего разрушения для добрых окончательных целей.
He demands already more than a hundred million heads for the establishment of common sense in Europe; many more than they demanded at the last Peace Congress.	Они уже больше чем сто миллионов голов требуют для водворения здравого рассудка в Европе, гораздо больше, чем на последнем конгрессе мира потребовали.
Alexey Nilitch goes further than anyone in that sense."	В этом смысле Алексей Нилыч дальше всех пошли.
The engineer listened with a pale and contemptuous smile.	Инженер слушал с презрительною и бледною улыбкой.
For half a minute every one was silent.	С полминуты все помолчали.
"All this is stupid, Liputin," Mr. Kirillov observed at last, with a certain dignity.	- Всё это глупо, Липутин, - проговорил наконец господин Кириллов с некоторым достоинством.
"If I by chance had said some things to you, and you caught them up again, as you like.	- Если я нечаянно сказал вам несколько пунктов, а вы подхватили, то как хотите.
But you have no right, for I never speak to anyone.	Но вы не имеете права, потому что я никогда никому не говорю.
I scorn to talk.... If one has a conviction then it's clear to me.... But you're doing foolishly.	Я презираю чтобы говорить... Если есть убеждения, то для меня ясно... а это вы глупо сделали.

I don't argue about things when everything's settled.	Я не рассуждаю об тех пунктах, где совсем кончено.
I can't bear arguing.	Я терпеть не могу рассуждать.
I never want to argue...."	Я никогда не хочу рассуждать...
"And perhaps you are very wise," Stepan Trofimovitch could not resist saying.	- И, может быть, прекрасно делаете, - не утерпел Степан Трофимович.
"I apologise to you, but I am not angry with anyone here," the visitor went on, speaking hotly and rapidly. "I have seen few people for four years. For four years I have talked little and have tried to see no one, for my own objects which do not concern anyone else, for four years.	- Я вам извиняюсь, но я здесь ни на кого не сержусь, - продолжал гость горячею скороговоркой, - я четыре года видел мало людей... Я мало четыре года разговаривал и старался не встречать, для моих целей, до которых нет дела, четыре года.
Liputin found this out and is laughing.	Липутин это нашел и смеется.
I understand and don't mind.	Я понимаю и не смотрю.
I'm not ready to take offence, only annoyed at his liberty.	Я не обидлив, а только досадно на его свободу.
And if I don't explain my ideas to you," he concluded unexpectedly, scanning us all with resolute eyes, "it's not at all that I'm afraid of your giving information to the government; that's not so; please do not imagine nonsense of that sort."	А если я с вами не излагаю мыслей, - заключил он неожиданно и обводя всех нас твердым взглядом, - то вовсе не с тем, что боюсь от вас доноса правительству; это нет; пожалуйста, не подумайте пустяков в этом смысле...
No one made any reply to these words. We only looked at each other.	На эти слова уже никто ничего не ответил, а только переглянулись.
Even Liputin forgot to snigger.	Даже сам Липутин позабыл хихикнуть.
"Gentlemen, I'm very sorry"-Stepan Trofimovitch got up resolutely from the sofa-"but I feel ill and upset.	- Господа, мне очень жаль, - с решимостью поднялся с дивана Степан Трофимович, - но я чувствую себя нездоровым и расстроенным.
Excuse me."	Извините.
"Ach, that's for us to go." Mr. Kirillov started, snatching up his cap. "It's a good thing you told us. I'm so forgetful."	- Ах, это чтоб уходить, - спохватился господин Кириллов, схватывая картуз, - это хорошо, что сказали, а то я забывчив.
He rose, and with a good-natured air went up to Stepan Trofimovitch, holding out his hand.	Он встал и с простодушным видом подошел с протянутою рукой к Степану Трофимовичу.
"I'm sorry you're not well, and I came."	- Жаль, что вы нездоровы, а я пришел.
"I wish you every success among us," answered Stepan Trofimovitch, shaking hands with him heartily and without haste.	- Желаю вам всякого у нас успеха, - ответил Степан Трофимович, доброжелательно и неторопливо пожимая его руку.
"I understand that, if as you say you have lived so long abroad, cutting yourself off from people for objects of your own and forgetting Russia, you must inevitably look with wonder on us who are Russians to the backbone, and we must feel the same about you.	- Понимаю, что если вы, по вашим словам, так долго прожили за границей, чуждаясь для своих целей людей, и - забыли Россию, то, конечно, вы на нас, коренных русаков, поневоле должны смотреть с удивлением, а мы равномерно на вас.
Mais cela passera.	Mais cela passera.

I'm only puzzled at one thing: you want to build our bridge and at the same time you declare that you hold with the principle of universal destruction.	В одном только я затрудняюсь: вы хотите строить наш мост и в то же время объявляете, что стоите за принцип всеобщего разрушения.
They won't let you build our bridge."	Не дадут вам строить наш мост!
"What!	-Как?
What's that you said? Ach, I say!" Kirillov cried, much struck, and he suddenly broke into the most frank and good-humoured laughter.	Как это вы сказали... ах черт! - воскликнул пораженный Кириллов и вдруг рассмеялся самым веселым и ясным смехом.
For a moment his face took a quite childlike expression, which I thought suited him particularly.	На мгновение лицо его приняло самое детское выражение и, мне показалось, очень к нему идущее.
Liputin rubbed his hand with delight at Stepan Trofimovitch's witty remark.	Липутин потирал руки в восторге от удачного словца Степана Трофимовича.
I kept wondering to myself why Stepan Trofimovitch was so frightened of Liputin, and why he had cried out "I am lost" when he heard him coming.	А я все дивился про себя: чего Степан Трофимович так испугался Липутина и почему вскричал "я пропал", услыхав его.
V	V
We were all standing in the doorway.	Мы все стояли на пороге в дверях.
It was the moment when hosts and guests hurriedly exchange the last and most cordial words, and then part to their mutual gratification.	Был тот миг, когда хозяева и гости обмениваются наскоро последними и самыми любезными словечками, а затем благополучно расходятся.
"The reason he's so cross to-day," Liputin dropped all at once, as it were casually, when he was just going out of the room, "is because he had a disturbance to-day with Captain Lebyadkin over his sister.	- Это всё оттого они так угрюмы сегодня, -ввернул вдруг Липутин, совсем уже выходя из комнаты и, так сказать, налету, - оттого, что с капитаном Лебядкиным шум у них давеча вышел из-за сестрицы.
Captain Lebyadkin thrashes that precious sister of his, the mad girl, every day with a whip, a real Cossack whip, every morning and evening.	Капитан Лебядкин ежедневно свою прекрасную сестрицу, помешанную, нагайкой стегает, настоящей казацкой-с, по утрам и по вечерам.
So Alexey Nilitch has positively taken the lodge so as not to be present.	Так Алексей Нилыч в том же доме флигель даже заняли, чтобы не участвовать.
Well, good-bye."	Ну-с, до свиданья.
"A sister?	- Сестру?
An invalid?	Больную?
With a whip?" Stepan Trofimovitch cried out, as though he had suddenly been lashed with a whip himself.	Нагайкой? - так и вскрикнул Степан Трофимович, - точно его самого вдруг охлестнули нагайкой.
"What sister?	- Какую сестру?
What Lebyadkin?"	Какой Лебядкин?
All his former terror came back in an instant.	Давешний испуг воротился в одно мгновение.
"Lebyadkin!	- Лебядкин?
Oh, that's the retired captain; he used only to call himself a lieutenant before...."	А, это отставной капитан; прежде он только штабс-капитаном себя называл...

"Oh, what is his rank to me?	- Э, какое мне дело до чина!
What sister?	Какую сестру?
Good heavens!... You say Lebyadkin?	Боже мой... вы говорите: Лебядкин?
But there used to be a Lebyadkin here...."	Но ведь у нас был Лебядкин...
"That's the very man. 'Our' Lebyadkin, at Virginsky's, you remember?"	- Тот самый и есть, нашЛебядкин, вот, помните, у Виргинского?
"But he was caught with forged papers?"	- Но ведь тот с фальшивыми бумажками попался?
"Well, now he's come back. He's been here almost three weeks and under the most peculiar circumstances."	- А вот и воротился, уж почти три недели и при самых особенных обстоятельствах.
"Why, but he's a scoundrel?"	- Да ведь это негодяй!
"As though no one could be a scoundrel among us," Liputin grinned suddenly, his knavish little eyes seeming to peer into Stepan Trofimovitch's soul.	- Точно у нас и не может быть негодяя? -осклабился вдруг Липутин, как бы ощупывая своими вороватенькими глазками Степана Трофимовича.
"Good heavens! I didn't mean that at all... though I quite agree with you about that, with you particularly.	-Ах, боже мой, я совсем не про то... хотя, впрочем, о негодяе с вами совершенно согласен, именно с вами.
But what then, what then?	Но что ж дальше, дальше?
What did you mean by that?	Что вы хотели этим сказать?..
You certainly meant something by that."	Ведь вы непременно что-то хотите этим сказать!
"Why, it's all so trivial.... This captain to all appearances went away from us at that time; not because of the forged papers, but simply to look for his sister, who was in hiding from him somewhere, it seems; well, and now he's brought her and that's the whole story.	-Да всё это такие пустяки-с... то есть этот капитан, по всем видимостям, уезжал от нас тогда не для фальшивых бумажек, а единственно затем только, чтоб эту сестрицу свою разыскать, а та будто бы от него пряталась в неизвестном месте; ну а теперь привез, вот и вся история.
Why do you seem frightened, Stepan Trofimovitch?	Чего вы точно испугались, Степан Трофимович?
I only tell this from his drunken chatter though, he doesn't speak of it himself when he's sober.	Впрочем, я всё с его же пьяной болтовни говорю, а трезвый он и сам об этом прималчивает.
He's an irritable man, and, so to speak, aesthetic in a military style; only he has bad taste.	Человек раздражительный и, как бы так сказать, военно-эстетический, но дурного только вкуса.
And this sister is lame as well as mad.	А сестрица эта не только сумасшедшая, но даже хромоногая.
She seems to have been seduced by someone, and Mr. Lebyadkin has, it seems, for many years received a yearly grant from the seducer by way of compensation for the wound to his honour, so it would seem at least from his chatter, though I believe it's only drunken talk.	Была будто бы кем-то обольщена в своей чести, и за это вот господин Лебядкин, уже многие годы, будто бы с обольстителя ежегодную дань берет, в вознаграждение благородной обиды, так по крайней мере из его болтовни выходит - а по-моему, пьяные только слова-с.
It's simply his brag.	Просто хвастается.
Besides, that sort of thing is done much cheaper.	Да и делается это гораздо дешевле.

But that he has a sum of money is perfectly certain. Ten days ago he was walking barefoot, and now I've seen hundreds in his hands.	А что суммы у него есть, так это совершенно уж верно; полторы недели назад на босу ногу ходил, а теперь, сам видел, сотни в руках.
His sister has fits of some sort every day, she shrieks and he 'keeps her in order' with the whip.	У сестрицы припадки какие-то ежедневные, визжит она, а он-то ее "в порядок приводит" нагайкой.
You must inspire a woman with respect, he says.	В женщину, говорит, надо вселять уважение.
What I can't understand is how Shatov goes on living above him.	Вот не пойму, как еще Шатов над ними уживается.
Alexey Nilitch has only been three days with them. They were acquainted in Petersburg, and now he's taken the lodge to get away from the disturbance."	Алексей Нилыч только три денька и простояли с ними, еще с Петербурга были знакомы, а теперь флигелек от беспокойства занимают.
"Is this all true?" said Stepan Trofimovitch, addressing the engineer.	- Это всё правда? - обратился Степан Трофимович к инженеру.
"You do gossip a lot, Liputin," the latter muttered wrathfully.	- Вы очень болтаете, Липутин, - пробормотал тот гневно.
"Mysteries, secrets!	- Тайны, секреты!
Where have all these mysteries and secrets among us sprung from?" Stepan Trofimovitch could not refrain from exclaiming.	Откуда у нас вдруг столько тайн и секретов явилось! - не сдерживая себя, восклицал Степан Трофимович.
The engineer frowned, flushed red, shrugged his shoulders and went out of the room.	Инженер нахмурился, покраснел, вскинул плечами и пошел было из комнаты.
"Alexey Nilitch positively snatched the whip out of his hand, broke it and threw it out of the window, and they had a violent quarrel," added Liputin.	- Алексей Нилыч даже нагайку вырвали-с, изломали и в окошко выбросили, и очень поссорились, - прибавил Липутин.
"Why are you chattering, Liputin; it's stupid. What for?" Alexey Nilitch turned again instantly.	- Зачем вы болтаете, Липутин, это глупо, зачем? -мигом повернулся опять Алексей Нилыч.
"Why be so modest and conceal the generous impulses of one's soul; that is, of your soul? I'm not speaking of my own."	- Зачем же скрывать, из скромности, благороднейшие движения своей души, то есть вашей души-с, я не про свою говорю.
"How stupid it is... and quite unnecessary. Lebyadkin's stupid and quite worthless-and no use to the cause, and... utterly mischievous.	-Как это глупо... и совсем не нужно... Лебядкин глуп и совершенно пустой - и для действия бесполезный и... совершенно вредный.
Why do you keep babbling all sorts of things?	Зачем вы болтаете разные вещи?
I'm going."	Я ухожу.
"Oh, what a pity!" cried Liputin with a candid smile, "or I'd have amused you with another little story, Stepan Trofimovitch.	- Ах, как жаль! - воскликнул Липутин с ясною улыбкой. - А то бы я вас, Степан Трофимович, еще одним анекдотцем насмешил-с.
I came, indeed, on purpose to tell you, though I dare say you've heard it already.	Даже и шел с тем намерением, чтобы сообщить, хотя вы, впрочем, наверно уж и сами слышали.
Well, till another time, Alexey Nilitch is in such a hurry. Good-bye for the present.	Ну, да уж в другой раз, Алексей Нилыч так торопятся... До свиданья-с.
The story concerns Varvara Petrovna. She amused me the day before yesterday; she sent for me on purpose. It's simply killing.	С Варварой Петровной анекдотик-то вышел, насмешила она меня третьего дня, нарочно за мной посылала, просто умора.

Good-bye."	До свиданья-с.
But at this Stepan Trofimovitch absolutely would not let him go. He seized him by the shoulders, turned him sharply back into the room, and sat him down in a chair.	Но уж тут Степан Трофимович так и вцепился в него: он схватил его за плечи, круто повернул назад в комнату и посадил на стул.
Liputin was positively scared.	Липутин даже струсил.
"Why, to be sure," he began, looking warily at Stepan Trofimovitch from his chair, "she suddenly sent for me and asked me 'confidentially' my private opinion, whether Nikolay Vsyevolodovitch is mad or in his right mind.	- Да как же-с? - начал он сам, осторожно смотря на Степана Трофимовича с своего стула. - Вдруг призвали меня и спрашивают "конфиденциально", как я думаю в собственном мнении: помешан ли Николай Всеволодович или в своем уме?
Isn't that astonishing?"	Как же не удивительно?
"You're out of your mind!" muttered Stepan Trofimovitch, and suddenly, as though he were beside himself: "Liputin, you know perfectly well that you only came here to tell me something insulting of that sort and... something worse!"	- Вы с ума сошли! - пробормотал Степан Трофимович и вдруг точно вышел из себя: -Липутин, вы слишком хорошо знаете, что только затем и пришли, чтобы сообщить какую-нибудь мерзость в этом роде и... еще что-нибудь хуже!
In a flash, I recalled his conjecture that Liputin knew not only more than we did about our affair, but something else which we should never know.	В один миг припомнилась мне его догадка о том, что Липутин знает в нашем деле не только больше нашего, но и еще что-нибудь, чего мы сами никогда не узнаем.
"Upon my word, Stepan Trofimovitch," muttered Liputin, seeming greatly alarmed, "upon my word..."	- Помилуйте, Степан Трофимович! - бормотал Липутин будто бы в ужасном испуге, -помилуйте...
"Hold your tongue and begin!	- Молчите и начинайте!
I beg you, Mr. Kirillov, to come back too, and be present. I earnestly beg you!	Я вас очень прошу, господин Кириллов, тоже воротиться и присутствовать, очень прошу!
Sit down, and you, Liputin, begin directly, simply and without any excuses."	Садитесь. А вы, Липутин, начинайте прямо, просто... и без малейших отговорок!
"If I had only known it would upset you so much I wouldn't have begun at all. And of course I thought you knew all about it from Varvara Petrovna herself."	- Знал бы только, что это вас так фраппирует, так я бы совсем и не начал-с... А я-то ведь думал, что вам уже всё известно от самой Варвары Петровны!
"You didn't think that at all.	- Совсем вы этого не думали!
Begin, begin, I tell you."	Начинайте, начинайте же, говорят вам!
"Only do me the favour to sit down yourself, or how can I sit here when you are running about before me in such excitement.	- Только сделайте одолжение, присядьте уж и сами, а то что же я буду сидеть, а вы в таком волнении будете передо мною... бегать.
I can't speak coherently."	Нескладно выйдет-с.
Stepan Trofimovitch restrained himself and sank impressively into an easy chair.	Степан Трофимович сдержал себя и внушительно опустился в кресло.
The engineer stared gloomily at the floor.	Инженер пасмурно наставился в землю.
Liputin looked at them with intense enjoyment,	Липутин с неистовым наслаждением смотрел на них.
"How am I to begin?... I'm too overwhelmed...."	- Да что же начинать... так сконфузили...

VI	VI
The day before yesterday a servant was suddenly sent to me: 'You are asked to call at twelve o'clock,' said he.	- Вдруг третьего дня присылают ко мне своего человека: просят, дескать, побывать вас завтра в двенадцать часов.
Can you fancy such a thing?	Можете представить?
I threw aside my work, and precisely at midday yesterday I was ringing at the bell.	Я дело бросил и вчера ровнешенько в полдень звоню.
I was let into the drawing room; I waited a minute-she came in; she made me sit down and sat down herself, opposite.	Вводят меня прямо в гостиную; подождал с минутку - вышли; посадили, сами напротив сели.
I sat down, and I couldn't believe it; you know how she has always treated me.	Сижу и верить отказываюсь; сами знаете, как она меня всегда третировала!
She began at once without beating about the bush, you know her way.	Начинают прямо без изворотов, по их всегдашней манере:
'You remember,' she said, 'that four years ago when Nikolay Vsyevolodovitch was ill he did some strange things which made all the town wonder till the position was explained.	"Вы помните, говорит, что четыре года назад Николай Всеволодович, будучи в болезни, сделал несколько странных поступков, так что недоумевал весь город, пока всё объяснилось.
One of those actions concerned you personally.	Один из этих поступков касался вас лично.
When Nikolay Vsyevolodovitch recovered he went at my request to call on you.	Николай Всеволодович тогда к вам заезжал по выздоровлении и по моей просьбе.
I know that he talked to you several times before, too.	Мне известно тоже, что он и прежде несколько раз с вами разговаривал.
Tell me openly and candidly what you... (she faltered a little at this point) what you thought of Nikolay Vsyevolodovitch then... what was your view of him altogether... what idea you were able to form of him at that time... and still have?'	Скажите откровенно и прямодушно, как вы... (тут замялись немного) - как вы находили тогда Николая Всеволодовича... Как вы смотрели на него вообще... какое мнение о нем могли составить и... теперь имеете?.."
"Here she was completely confused, so that she paused for a whole minute, and suddenly flushed.	Тут уж совершенно замялись, так что даже переждали полную минутку, и вдруг покраснели.
I was alarmed.	Я перепугался.
She began again-touchingly is not quite the word, it's not applicable to her-but in a very impressive tone:	Начинают опять не то чтобы трогательным, к ним это нейдет, а таким внушительным очень тоном:
"'I want you,' she said, 'to understand me clearly and without mistake.	"Я желаю, говорит, чтобы вы меня хорошо и безошибочно, говорит, поняли.
I've sent for you now because I look upon you as a keen-sighted and quick-witted man, qualified to make accurate observations.' (What compliments!)	Я послала теперь за вами, потому что считаю вас прозорливым и остроумным человеком, способным составить верное наблюдение (каковы комплименты!).
'You'll understand too,' she said, 'that I am a mother appealing to you.... Nikolay Vsyevolodovitch has suffered some calamities and has passed through many changes of fortune in his life.	Вы, говорит, поймете, конечно, и то, что с вами говорит мать... Николай Всеволодович испытал в жизни некоторые несчастия и многие перевороты.
All that,' she said, 'might well have affected the state of his mind.	Всё это, говорит, могло повлиять на настроение ума его.

I'm not speaking of madness, of course,' she said, 'that's quite out of the question!' (This was uttered proudly and resolutely.)	Разумеется, говорит, я не говорю про помешательство, этого никогда быть не может! (твердо и с гордостию высказано).
'But there might be something strange, something peculiar, some turn of thought, a tendency to some particular way of looking at things.' (Those were her exact words, and I admired, Stepan Trofimovitch, the exactness with which Varvara Petrovna can put things.	Но могло быть нечто странное, особенное, некоторый оборот мыслей, наклонность к некоторому особому воззрению (всё это точные слова их, и я подивился, Степан Трофимович, с какою точностию Варвара Петровна умеет объяснить дело.
She's a lady of superior intellect!)	Высокого ума дама!).
'I have noticed in him, anyway,' she said, 'a perpetual restlessness and a tendency to peculiar impulses.	По крайней мере, говорит, я сама заметила в нем некоторое постоянное беспокойство и стремление к особенным наклонностям.
But I am a mother and you are an impartial spectator, and therefore qualified with your intelligence to form a more impartial opinion.	Но я мать, а вы человек посторонний, значит, способны, при вашем уме, составить более независимое мнение.
I implore you, in fact' (yes, that word, 'implore' was uttered!), 'to tell me the whole truth, without mincing matters. And if you will give me your word never to forget that I have spoken to you in confidence, you may reckon upon my always being ready to seize every opportunity in the future to show my gratitude.'	Умоляю вас, наконец (так и было выговорено: умоляю), сказать мне всю правду, безо всяких ужимок, и если вы при этом дадите мне обещание не забыть потом никогда, что я говорила с вами конфиденциально, то можете ожидать моей совершенной и впредь всегдашней готовности отблагодарить вас при всякой возможности".
Well, what do you say to that?"	Ну-с, каково-с!
"You have... so amazed me..." faltered Stepan Trofimovitch, "that I don't believe you."	-Вы... вы так фраппировали меня... - пролепетал Степан Трофимович, - что я вам не верю...
"Yes, observe, observe," cried Liputin, as though he had not heard Stepan Trofimovitch, "observe what must be her agitation and uneasiness if she stoops from her grandeur to appeal to a man like me, and even condescends to beg me to keep it secret.	- Нет, заметьте, заметьте, - подхватил Липутин, как бы и не слыхав Степана Трофимовича, -каково же должно быть волнение и беспокойство, когда с таким вопросом обращаются с такой высоты к такому человеку, как я, да еще снисходят до того, что сами просят секрета.
What do you call that?	Это что же-с?
Hasn't she received some news of Nikolay Vsyevolodovitch, something unexpected?"	Уж не получили ли известий каких-нибудь о Николае Всеволодовиче неожиданных?
"I don't know... of news of any sort... I haven't seen her for some days, but... but I must say..." lisped Stepan Trofimovitch, evidently hardly able to think clearly, "but I must say, Liputin, that if it was said to you in confidence, and here you're telling it before every one..."	-Я не знаю... известий никаких... я несколько дней не видался, но... но замечу вам... - лепетал Степан Трофимович, видимо едва справляясь со своими мыслями, - но замечу вам, Липутин, что если вам передано конфиденциально, а вы теперь при всех...
"Absolutely in confidence!	- Совершенно конфиденциально!
But God strike me dead if I... But as for telling it here... what does it matter?	Да разрази меня бог, если я... А коли здесь... так ведь что же-с?
Are we strangers, even Alexey Nilitch?"	Разве мы чужие, взять даже хоть бы и Алексея Нилыча?

"I don't share that attitude. No doubt we three here will keep the secret, but I'm afraid of the fourth, you, and wouldn't trust you in anything...."	- Я такого воззрения не разделяю; без сомнения, мы здесь трое сохраним секрет, но вас, четвертого, я боюсь и не верю вам ни в чем!
"What do you mean by that?	- Да что вы это-с?
Why it's more to my interest than anyone's, seeing I was promised eternal gratitude!	Да я пуще всех заинтересован, ведь мне вечная благодарность обещана!
What I wanted was to point out in this connection one extremely strange incident, rather to say, psychological than simply strange.	А вот я именно хотел, по сему же поводу, на чрезвычайно странный случай один указать, более, так сказать, психологический, чем просто странный.
Yesterday evening, under the influence of my conversation with Varvara Petrovna-you can fancy yourself what an impression it made on me-I approached Alexey Nilitch with a discreet question: 'You knew Nikolay Vsyevolodovitch abroad,' said I, 'and used to know him before in Petersburg too. What do you think of his mind and his abilities?' said I.	Вчера вечером, под влиянием разговора у Варвары Петровны (сами можете представить, какое впечатление на меня произвело), обратился я к Алексею Нилычу с отдаленным вопросом: вы, говорю, и за границей и в Петербурге еще прежде знали Николая Всеволодовича; как вы, говорю, его находите относительно ума и способностей?
He answered laconically, as his way is, that he was a man of subtle intellect and sound judgment.	Они и отвечают этак лаконически, по их манере, что, дескать, тонкого ума и со здравым суждением, говорят, человек.
'And have you never noticed in the course of years,' said I, 'any turn of ideas or peculiar way of looking at things, or any, so to say, insanity?'	А не заметили ли вы в течение лет, говорю, некоторого, говорю, как бы уклонения идей, или особенного оборота мыслей, или некоторого, говорю, как бы, так сказать, помешательства?
In fact, I repeated Varvara Petrovna's own question.	Одним словом, повторяю вопрос самой Варвары Петровны.
And would you believe it, Alexey Nilitch suddenly grew thoughtful, and scowled, just as he's doing now.	Представьте же себе: Алексей Нилыч вдруг задумались и сморщились вот точно так, как теперь:
'Yes,' said he, 'I have sometimes thought there was something strange.'	"Да, говорят, мне иногда казалось нечто странное".
Take note, too, that if anything could have seemed strange even to Alexey Nilitch, it must really have been something, mustn't it?"	Заметьте при этом, что если уж Алексею Нилычу могло показаться нечто странное, то что же на самом-то деле может оказаться, а?
"Is that true?" said Stepan Trofimovitch, turning to Alexey Nilitch.	- Правда это? - обратился Степан Трофимович к Алексею Нилычу.
"I should prefer not to speak of it," answered Alexey Nilitch, suddenly raising his head, and looking at him with flashing eyes. "I wish to contest your right to do this, Liputin.	- Я желал бы не говорить об этом, - отвечал Алексей Нилыч, вдруг подымая голову и сверкая глазами, - я хочу оспорить ваше право, Липутин.
You've no right to drag me into this.	Вы никакого не имеете права на этот случай про меня.
I did not give my whole opinion at all.	Я вовсе не говорил моего всего мнения.
Though I knew Nikolay Stavrogin in Petersburg that was long ago, and though I've met him since I know him very little.	Я хоть и знаком был в Петербурге, но это давно, а теперь хоть и встретил, но мало очень знаю Николая Ставрогина.

I beg you to leave me out and... All this is something like scandal."	Прошу вас меня устранить и... и всё это похоже на сплетню.
Liputin threw up his hands with an air of oppressed innocence.	Липутин развел руками в виде угнетенной невинности.
"A scandal-monger!	- Сплетник!
Why not say a spy while you're about it?	Да уж не шпион ли?
It's all very well for you, Alexey Nilitch, to criticise when you stand aloof from everything.	Хорошо вам, Алексей Нилыч, критиковать, когда вы во всем себя устраняете.
But you wouldn't believe it, Stepan Trofimovitch-take Captain Lebyadkin, he is stupid enough, one may say... in fact, one's ashamed to say how stupid he is; there is a Russian comparison, to signify the degree of it; and do you know he considers himself injured by Nikolay Vsyevolodovitch, though he is full of admiration for his wit.	А вы вот не поверите, Степан Трофимович, чего уж, кажется-с, капитан Лебядкин, ведь уж, кажется, глуп как... то есть стыдно только сказать как глуп; есть такое одно русское сравнение, означающее степень; а ведь и он себя от Николая Всеволодовича обиженным почитает, хотя и преклоняется пред его остроумием:
'I'm amazed,' said he, 'at that man. He's a subtle serpent.' His own words.	"Поражен, говорит, этим человеком: премудрый змий" (собственные слова).
And I said to him (still under the influence of my conversation, and after I had spoken to Alexey Nilitch), 'What do you think, captain, is your subtle serpent mad or not?'	А я ему (всё под тем же вчерашним влиянием и уже после разговора с Алексеем Нилычем): а что, говорю, капитан, как вы полагаете с своей стороны, помешан ваш премудрый змий или нет?
Would you believe it, it was just as if I'd given him a sudden lash from behind. He simply leapt up from his seat.	Так, верите ли, точно я его вдруг сзади кнутом схлестнул, без его позволения; просто привскочил с места:
'Yes,' said he, '... yes, only that,' he said, 'cannot affect...' 'Affect what?' He didn't finish. Yes, and then he fell to thinking so bitterly, thinking so much, that his drunkenness dropped off him.	"Да, говорит... да, говорит, только это, говорит, не может повлиять..."; на что повлиять - не досказал; да так потом горестно задумался, так задумался, что и хмель соскочил.
We were sitting in Filipov's restaurant.	Мы в Филипповом трактире сидели-с.
And it wasn't till half an hour later that he suddenly struck the table with his fist.	И только через полчаса разве ударил вдруг кулаком по столу:
'Yes,' said he, 'maybe he's mad, but that can't affect it....' Again he didn't say what it couldn't affect.	"Да, говорит, пожалуй, и помешан, только это не может повлиять..." - и опять не досказал, на что повлиять.
Of course I'm only giving you an extract of the conversation, but one can understand the sense of it. You may ask whom you like, they all have the same idea in their heads, though it never entered anyone's head before.	Я вам, разумеется, только экстракт разговора передаю, но ведь мысль-то понятна; кого ни спроси, всем одна мысль приходит, хотя бы прежде никому и в голову не входила:
'Yes,' they say, 'he's mad; he's very clever, but perhaps he's mad too.'"	"Да, говорят, помешан; очень умен, но, может быть, и помешан".
Stepan Trofimovitch sat pondering, and thought intently.	Степан Трофимович сидел в задумчивости и усиленно соображал.
"And how does Lebyadkin know?"	- А почему Лебядкин знает?

"Do you mind inquiring about that of Alexey Nilitch, who has just called me a spy?	- А об этом не угодно ли у Алексея Нилыча справиться, который меня сейчас здесь шпионом обозвал.
I'm a spy, yet I don't know, but Alexey Nilitch knows all the ins and outs of it, and holds his tongue."	Я шпион и - не знаю, а Алексей Нилыч знают всю подноготную и молчат-с.
"I know nothing about it, or hardly anything," answered the engineer with the same irritation. "You make Lebyadkin drank to find out.	- Я ничего не знаю, или мало, - с тем же раздражением отвечал инженер, - вы Лебядкина пьяным поите, чтоб узнавать.
You brought me here to find out and to make me say.	Вы и меня сюда привели, чтоб узнать и чтоб я сказал.
And so you must be a spy."	Стало быть, вы шпион!
"I haven't made him drunk yet, and he's not worth the money either, with all his secrets. They are not worth that to me. I don't know what they are to you.	- Я еще его не поил-с, да и денег таких он не стоит, со всеми его тайнами, вот что они для меня значат, не знаю, как для вас.
On the contrary, he is scattering the money, though twelve days ago he begged fifteen kopecks of me, and it's he treats me to champagne, not I him.	Напротив, это он деньгами сыплет, тогда как двенадцать дней назад ко мне приходил пятнадцать копеек выпрашивать, и это он меня шампанским поит, а не я его.
But you've given me an idea, and if there should be occasion I will make him drunk, just to get to the bottom of it and maybe I shall find out... all your little secrets," Liputin snapped back spitefully.	Но вы мне мысль подаете, и коли надо будет, то и я его напою, и именно чтобы разузнать, и может, и разузнаю-с... секретики все ваши-с, - злобно отгрызнулся Липутин.
Stepan Trofimovitch looked in bewilderment at the two disputants.	Степан Трофимович в недоумении смотрел на обоих спорщиков.
Both were giving themselves away, and what's more, were not standing on ceremony.	Оба сами себя выдавали и, главное, не церемонились.
The thought crossed my mind that Liputin had brought this Alexey Nilitch to us with the simple object of drawing him into a conversation through a third person for purposes of his own-his favourite manoeuvre.	Мне подумалось, что Липутин привел к нам этого Алексея Нилыча именно с целью втянуть его в нужный разговор чрез третье лицо, любимый его маневр.
"Alexey Nilitch knows Nikolay Vsyevolodovitch quite well," he went on, irritably, "only he conceals it.	- Алексей Нилыч слишком хорошо знают Николая Всеволодовича, - раздражительно продолжал он, -но только скрывают-с.
And as to your question about Captain Lebyadkin, he made his acquaintance before any of us did, six years ago in Petersburg, in that obscure, if one may so express it, epoch in the life of Nikolay Vsyevolodovitch, before he had dreamed of rejoicing our hearts by coming here.	А что вы спрашиваете про капитана Лебядкина, то тот раньше всех нас с ним познакомился, в Петербурге, лет пять или шесть тому, в ту малоизвестную, если можно так выразиться, эпоху жизни Николая Всеволодовича, когда еще он и не думал нас здесь приездом своим осчастливить.
Our prince, one must conclude, surrounded himself with rather a queer selection of acquaintances.	Наш принц, надо заключить, довольно странный тогда выбор знакомства в Петербурге около себя завел.
It was at that time, it seems, that he made acquaintance with this gentleman here."	Тогда вот и с Алексеем Нилычем, кажется, познакомились.

"Take care, Liputin. I warn you, Nikolay Vsyevolodovitch meant to be here soon himself, and he knows how to defend himself."	- Берегитесь, Липутин, предупреждаю вас, что Николай Всеволодович скоро сам сюда хотел быть, а он умеет за себя постоять.
"Why warn me?	-Так меня-то за что же-с?
I am the first to cry out that he is a man of the most subtle and refined intelligence, and I quite reassured Varvara Petrovna yesterday on that score.	Я первый кричу, что тончайшего и изящнейшего ума человек, и Варвару Петровну вчера в этом смысле совсем успокоил.
'It's his character,' I said to her, 'that I can't answer for.'	"Вот в характере его, говорю ей, не могу поручиться".
Lebyadkin said the same thing yesterday:	Лебядкин тоже в одно слово вчера:
'A lot of harm has come to me from his character,' he said.	"От характера его, говорит, пострадал".
Stepan Trofimovitch, it's all very well for you to cry out about slander and spying, and at the very time observe that you wring it all out of me, and with such immense curiosity too.	Эх, Степан Трофимович, хорошо вам кричать, что сплетни да шпионство, и заметьте, когда уже сами от меня всё выпытали, да еще с таким чрезмерным любопытством.
Now, Varvara Petrovna went straight to the point yesterday.	А вот Варвара Петровна, так та прямо вчера в самую точку:
'You have had a personal interest in the business,' she said, 'that's why I appeal to you.'	"Вы, говорит, лично заинтересованы были в деле, потому к вам и обращаюсь".
I should say so!	Да еще же бы нет-с!
What need to look for motives when I've swallowed a personal insult from his excellency before the whole society of the place.	Какие уж тут цели, когда я личную обиду при всем обществе от его превосходительства скушал!
I should think I have grounds to be interested, not merely for the sake of gossip.	Кажется, имею причины и не для одних сплетен поинтересоваться.
He shakes hands with you one day, and next day, for no earthly reason, he returns your hospitality by slapping you on the cheeks in the face of all decent society, if the fancy takes him, out of sheer wantonness.	Сегодня жмет вам руку, а завтра ни с того ни с сего, за хлеб-соль вашу, вас же бьет по щекам при всем честном обществе, как только ему полюбится. С жиру-с!
And what's more, the fair sex is everything for them, these butterflies and mettlesome cocks!	А главное у них женский пол: мотыльки и храбрые петушки!
Grand gentlemen with little wings like the ancient cupids, lady-killing Petchorins!	Помещики с крылушками, как у древних амуров, Печорины-сердцееды!
It's all very well for you, Stepan Trofimovitch, a confirmed bachelor, to talk like that, stick up for his excellency and call me a slanderer.	Вам хорошо, Степан Трофимович, холостяку завзятому, так говорить и за его превосходительство меня сплетником называть.
But if you married a pretty young wife-as you're still such a fine fellow-then I dare say you'd bolt your door against our prince, and throw up barricades in your house!	А вот женились бы, так как вы и теперь еще такой молодец из себя, на хорошенькой да на молоденькой, так, пожалуй, от нашего принца двери крючком заложите да баррикады в своем же доме выстроите!

Why, if only that Mademoiselle Lebyadkin, who is thrashed with a whip, were not mad and bandy-legged, by Jove, I should fancy she was the victim of the passions of our general, and that it was from him that Captain Lebyadkin had suffered 'in his family dignity,' as he expresses it himself.	Да чего уж тут: вот только будь эта mademoiselle Лебядкина, которую секут кнутьями, не сумасшедшая и не кривоногая, так, ей-богу, подумал бы, что она-то и есть жертва страстей нашего генерала и что от этого самого и пострадал капитан Лебядкин "в своем фамильном достоинстве", как он сам выражается.
Only perhaps that is inconsistent with his refined taste, though, indeed, even that's no hindrance to him.	Только разве вкусу их изящному противоречит, да для них и то не беда.
Every berry is worth picking if only he's in the mood for it.	Всякая ягодка в ход идет, только чтобы попалась под известное их настроение.
You talk of slander, but I'm not crying this aloud though the whole town is ringing with it; I only listen and assent. That's not prohibited."	Вы вот про сплетни, а разве я это кричу, когда уж весь город стучит, а я только слушаю да поддакиваю; поддакивать-то не запрещено-с.
"The town's ringing with it?	- Город кричит?
What's the town ringing with?"	Об чем же кричит город?
"That is, Captain Lebyadkin is shouting for all the town to hear, and isn't that just the same as the market-place ringing with it?	- То есть это капитан Лебядкин кричит в пьяном виде на весь город, ну, а ведь это не всё ли равно, что вся площадь кричит?
How am I to blame?	Чем же я виноват?
I interest myself in it only among friends, for, after all, I consider myself among friends here." He looked at us with an innocent air.	Я интересуюсь только между друзей-с, потому что я все-таки здесь считаю себя между друзей-с, -с невинным видом обвел он нас глазами.
"Something's happened, only consider: they say his excellency has sent three hundred roubles from Switzerland by a most honourable young lady, and, so to say, modest orphan, whom I have the honour of knowing, to be handed over to Captain Lebyadkin.	- Тут случай вышел-с, сообразите-ка: выходит, что его превосходительство будто бы выслали еще из Швейцарии с одною наиблагороднейшею девицей и, так сказать, скромною сиротой, которую я имею честь знать, триста рублей для передачи капитану Лебядкину.
And Lebyadkin, a little later, was told as an absolute fact also by a very honourable and therefore trustworthy person, I won't say whom, that not three hundred but a thousand roubles had been sent!...	А Лебядкин немного спустя получил точнейшее известие, от кого не скажу, но тоже от наиблагороднейшего лица, а стало быть достовернейшего, что не триста рублей, а тысяча была выслана!..
And so, Lebyadkin keeps crying out 'the young lady has grabbed seven hundred roubles belonging to me,' and he's almost ready to call in the police; he threatens to, anyway, and he's making an uproar all over the town."	Стало быть, кричит Лебядкин, девица семьсот рублей у меня утащила, и вытребовать хочет чуть не полицейским порядком, по крайней мере угрожает и на весь город стучит...
"This is vile, vile of you!" cried the engineer, leaping up suddenly from his chair.	- Это подло, подло от вас! - вскочил вдруг инженер со стула.
"But I say, you are yourself the honourable person who brought word to Lebyadkin from Nikolay Vsyevolodovitch that a thousand roubles were sent, not three hundred.	- Да ведь вы сами же и есть это наиблагороднейшее лицо, которое подтвердило Лебядкину от имени Николая Всеволодовича, что не триста, а тысяча рублей были высланы.
Why, the captain told me so himself when he was drunk."	Ведь мне сам капитан сообщил в пьяном виде.

"It's... it's an unhappy misunderstanding.	- Это... это несчастное недоумение.
Some one's made a mistake and it's led to... It's nonsense, and it's base of you."	Кто-нибудь ошибся и вышло... Это вздор, а вы подло!..
"But I'm ready to believe that it's nonsense, and I'm distressed at the story, for, take it as you will, a girl of an honourable reputation is implicated first over the seven hundred roubles, and secondly in unmistakable intimacy with Nikolay Vsyevolodovitch.	- Да и я хочу верить, что вздор, и с прискорбием слушаю, потому что, как хотите, наиблагороднейшая девушка замешана, во-первых, в семистах рублях, а во-вторых, в очевидных интимностях с Николаем Всеволодовичем.
For how much does it mean to his excellency to disgrace a girl of good character, or put to shame another man's wife, like that incident with me?	Да ведь его превосходительству что стоит девушку благороднейшую осрамить или чужую жену обесславить, подобно тому как тогда со мной казус вышел-с?
If he comes across a generous-hearted man he'll force him to cover the sins of others under the shelter of his honourable name.	Подвернется им полный великодушия человек, они и заставят его прикрыть своим честным именем чужие грехи.
That's just what I had to put up with, I'm speaking of myself...."	Так точно и я ведь вынес-с; я про себя говорю-с...
"Be careful, Liputin." Stepan Trofimovitch got up from his easy chair and turned pale.	- Берегитесь, Липутин! - привстал с кресел Степан Трофимович и побледнел.
"Don't believe it, don't believe it!	- Не верьте, не верьте!
Somebody has made a mistake and Lebyadkin's drunk..." exclaimed the engineer in indescribable excitement. "It will all be explained, but I can't.... And I think it's low.... And that's enough, enough!"	Кто-нибудь ошибся, а Лебядкин пьян... -восклицал инженер в невыразимом волнении, -всё объяснится, а я больше не могу... и считаю низостью... и довольно, довольно!
He ran out of the room.	Он выбежал из комнаты.
"What are you about?	-Так что же вы?
Why, I'm going with you!" cried Liputin, startled. He jumped up and ran after Alexey Nilitch.	Да ведь и я с вами! - всполохнулся Липутин, вскочил и побежал вслед за Алексеем Нилычем.
VII	VII
Stepan Trofimovitch stood a moment reflecting, looked at me as though he did not see me, took up his hat and stick and walked quietly out of the room.	Степан Трофимович постоял с минуту в раздумье, как-то не глядя посмотрел на меня, взял свою шляпу, палку и тихо пошел из комнаты.
I followed him again, as before.	Я опять за ним, как и давеча.
As we went out of the gate, noticing that I was accompanying him, he said:	Выходя из ворот, он, заметив, что я провожаю его, сказал:
"Oh yes, you may serve as a witness...de l'accident.	-Ах да, вы можете служить свидетелем... de l'accident.
Vous m'accompagnerez, n'est-ce pas?"	Vous m'accoinpagnerez, n'est-ce pas?
"Stepan Trofimovitch, surely you're not going there again?	- Степан Трофимович, неужели вы опять туда?
Think what may come of it!"	Подумайте, что может выйти?

With a pitiful and distracted smile, a smile of shame and utter despair, and at the same time of a sort of strange ecstasy, he whispered to me, standing still for an instant:	С жалкою и потерянною улыбкой, - улыбкой стыда и совершенного отчаяния, и в то же время какого-то странного восторга, прошептал он мне, на миг приостанавливаясь:
"I can't marry to cover 'another man's sins'!"	- Не могу же я жениться на "чужих грехах"!
These words were just what I was expecting.	Я только и ждал этого слова.
At last that fatal sentence that he had kept hidden from me was uttered aloud, after a whole week of shuffling and pretence.	Наконец-то это заветное, скрываемое от меня словцо было произнесено после целой недели виляний и ужимок.
I was positively enraged.	Я решительно вышел из себя:
"And you, Stepan Verhovensky, with your luminous mind, your kind heart, can harbour such a dirty, such a low idea... and could before Liputin came!"	-И такая грязная, такая... низкая мысль могла появиться у вас, у Степана Верховенского, в вашем светлом уме, в вашем добром сердце и... еще до Липутина!
He looked at me, made no answer and walked on in the same direction.	Он посмотрел на меня, не ответил и пошел тою же дорогой.
I did not want to be left behind.	Я не хотел отставать.
I wanted to give Varvara Petrovna my version.	Я хотел свидетельствовать пред Варварой Петровной.
I could have forgiven him if he had simply with his womanish faint-heartedness believed Liputin, but now it was clear that he had thought of it all himself long before, and that Liputin had only confirmed his suspicions and poured oil on the flames.	Я бы простил ему, если б он поверил только Липу-тину, по бабьему малодушию своему, но теперь уже ясно было, что он сам всё выдумал еще гораздо прежде Липутина, а Липутин только теперь подтвердил его подозрения и подлил масла в огонь.
He had not hesitated to suspect the girl from the very first day, before he had any kind of grounds, even Liputin's words, to go upon.	Он не задумался заподозрить девушку с самого первого дня; еще не имея никаких оснований, даже липутинских.
Varvara Petrovna's despotic behaviour he had explained to himself as due to her haste to cover up the aristocratic misdoings of her precious "Nicolas" by marrying the girl to an honourable man!	Деспотические действия Варвары Петровны он объяснил себе только отчаянным желанием ее поскорее замазать свадьбой с почтенным человеком дворянские грешки ее бесценного Nicolas!
I longed for him to be punished for it.	Мне непременно хотелось, чтоб он был наказан за это.
"Oh, Dieu, qui est si grand et si bon!	- О! Dieu qui est si grand et si bon!
Oh, who will comfort me!" he exclaimed, halting suddenly again, after walking a hundred paces.	О, кто меня успокоит! - воскликнул он, пройдя еще шагов сотню и вдруг остановившись.
"Come straight home and I'll make everything clear to you," I cried, turning him by force towards home.	- Пойдемте сейчас домой, и я вам всё объясню! -вскричал я, силой поворачивая его к дому.
"It's he!	- Это он!
Stepan Trofimovitch, it's you?	Степан Трофимович, это вы?
You?" A fresh, joyous young voice rang out like music behind us.	Вы? - раздался свежий, резвый, юный голос, как какая-то музыка подле нас.

We had seen nothing, but a lady on horseback suddenly made her appearance beside us-Lizaveta Nikolaevna with her invariable companion.	Мы ничего не видали, а подле нас вдруг появилась наездница, Лизавета Николаевна, со своим всегдашним провожатым.
She pulled up her horse.	Она остановила коня.
"Come here, come here quickly!" she called to us, loudly and merrily.	- Идите, идите же скорее! - звала она громко и весело.
"It's twelve years since I've seen him, and I know him, while he.... Do you really not know me?"	- Я двенадцать лет не видала его и узнала, а он... Неужто не узнаете меня?
Stepan Trofimovitch clasped the hand held out to him and kissed it reverently.	Степан Трофимович схватил ее руку, протянутую к нему, и благоговейно поцеловал ее.
He gazed at her as though he were praying and could not utter a word.	Он глядел на нее как бы с молитвой и не мог выговорить слова.
"He knows me, and is glad!	- Узнал и рад!
Mavriky Nikolaevitch, he's delighted to see me!	Маврикий Николаевич, он в восторге, что видит меня!
Why is it you haven't been to see us all this fortnight?	Что же вы не шли все две недели?
Auntie tried to persuade me you were ill and must not be disturbed; but I know Auntie tells lies.	Тетя убеждала, что вы больны и что вас нельзя потревожить; но ведь я знаю, тетя лжет.
I kept stamping and swearing at you, but I had made up my mind, quite made up my mind, that you should come to me first, that was why I didn't send to you.	Я всё топала ногами и вас бранила, но я непременно, непременно хотела, чтобы вы сами первый пришли, потому и не посылала.
Heavens, why he hasn't changed a bit!" She scrutinised him, bending down from the saddle. "He's absurdly unchanged.	Боже, да он нисколько не переменился! -рассматривала она его, наклоняясь с седла, - он до смешного не переменился!
Oh, yes, he has wrinkles, a lot of wrinkles, round his eyes and on his cheeks some grey hair, but his eyes are just the same.	Ах нет, есть морщинки, много морщинок у глаз и на щеках, и седые волосы есть, но глаза те же!
And have I changed?	А я переменилась?
Have I changed?	Переменилась?
Why don't you say something?"	Но что же вы всё молчите?
I remembered at that moment the story that she had been almost ill when she was taken away to Petersburg at eleven years old, and that she had cried during her illness and asked for Stepan Trofimovitch.	Мне вспомнился в это мгновение рассказ о том, что она была чуть не больна, когда ее увезли одиннадцати лет в Петербург; в болезни будто бы плакала и спрашивала Степана Трофимовича.
"You... I..." he faltered now in a voice breaking withjoy.	-Вы... я... - лепетал он теперь обрывавшимся от радости голосом, - я сейчас вскричал:
"I was just crying out 'who will comfort me?' and I heard your voice. I look on it as a miracle et je commence ? croire."	"Кто успокоит меня!" - и раздался ваш голос... Я считаю это чудом et je commence а croire.
"En Dieu!	- En Dieu?
En Dieu qui est l?-haut et qui est si grand et si bon!	En Dieu, qui est l?-haut et qui est si grand et si bon?
You see, I know all your lectures by heart.	Видите, я все ваши лекции наизусть помню.

Mavriky Nikolaevitch, what faith he used to preach to me then, en Dieu qui est si grand et si bon!	Маврикий Николаевич, какую он мне тогда веру преподавал en Dieu, qui est si grand et si bon!
And do you remember your story of how Columbus discovered America, and they all cried out,	А помните ваши рассказы о том, как Колумб открывал Америку и как все закричали:
' Land! land!'?	"Земля, земля!"
My nurse Alyona Frolovna says I was light-headed at night afterwards, and kept crying out 'land! land!' in my sleep.	Няня Алена Фроловна говорит, что я после того ночью бредила и во сне кричала: "Земля, земля!"
And do you remember how you told me the story of Prince Hamlet?	А помните, как вы мне историю принца Гамлета рассказывали?
And do you remember how you described to me how the poor emigrants were transported from Europe to America?	А помните, как вы мне описывали, как из Европы в Америку бедных эмигрантов перевозят?
And it was all untrue; I found out afterwards how they were transited. But what beautiful fibs he used to tell me then, Mavriky Nikolaevitch! They were better than the truth.	И всё-то неправда, я потом всё узнала, как перевозят, но как он мне хорошо лгал тогда, Маврикий Николаевич, почти лучше правды!
Why do you look at Mavriky Nikolaevitch like that?	Чего вы так смотрите на Маврикия Николаевича?
He is the best and finest man on the face of the globe and you must like him just you do me!	Это самый лучший и самый верный человек на всем земном шаре, и вы его непременно должны полюбить, как меня!
Il fait tout ce que je veux.	Il fait tout ce que je veux.
But, dear Stepan Trofimovitch, you must be unhappy again, since you cry out in the middle of the street asking who will comfort you.	Но, голубчик Степан Трофимович, стало быть, вы опять несчастны, коли среди улицы кричите о том, кто вас успокоит?
Unhappy, aren't you?	Несчастны, ведь так?
Aren't you?"	Так?
"Now I'm happy...."	- Теперь счастлив...
"Aunt is horrid to you?" she went on, without listening. "She's just the same as ever, cross, unjust, and always our precious aunt!	- Тетя обижает? - продолжала она не слушая, - всё та же злая, несправедливая и вечно нам бесценная тетя!
And do you remember how you threw yourself into my arms in the garden and I comforted you and cried-don't be afraid of Mavriky Nikolaevitch; he has known all about you, everything, forever so long; you can weep on his shoulder as long as you like, and he'll stand there as long as you like! ...	А помните, как вы бросались ко мне в объятия в саду, а я вас утешала и плакала, - да не бойтесь же Маврикия Николаевича; он про вас всё, всё знает, давно, вы можете плакать на его плече сколько угодно, и он сколько угодно будет стоять!..
Lift up your hat, take it off altogether for a minute, lift up your head, stand on tiptoe, I want to kiss you on the forehead as I kissed you for the last time when we parted.	Приподнимите шляпу, снимите совсем на минутку, протяните голову, станьте на цыпочки, я вас сейчас поцелую в лоб, как в последний раз поцеловала, когда мы прощались.
Do you see that young lady's admiring us out of the window? Come closer, closer!	Видите, та барышня из окна на нас любуется... Ну, ближе, ближе.
Heavens! How grey he is!"	Боже, как он поседел!

And bending over in the saddle she kissed him on the forehead.	И она, принагнувшись в седле, поцеловала его в лоб.
"Come, now to your home!	- Ну, теперь к вам домой!
I know where you live.	Я знаю, где вы живете.
I'll be with you directly, in a minute.	Я сейчас, сию минуту буду у вас.
I'll make you the first visit, you stubborn man, and then I must have you for a whole day at home.	Я вам, упрямцу, сделаю первый визит и потом на целый день вас к себе затащу.
You can go and make ready for me."	Ступайте же, приготовьтесь встречать меня.
And she galloped off with her cavalier.	И она ускакала с своим кавалером.
We returned.	Мы воротились.
Stepan Trofimovitch sat down on the sofa and began to cry.	Степан Трофимович сел на диван и заплакал.
"Dieu, Dieu." he exclaimed, "enfin une minute de bonheur!"	- Dieu! Dieu! - восклицал он, - enfin une minute de bonheur!
Not more than ten minutes afterwards she reappeared according to her promise, escorted by her Mavriky Nikolaevitch.	He более как через десять минут она явилась по обещанию, в сопровождении своего Маврикия Николаевича.
"Vous et le bonheur, vous arrivez en m?me temps!" He got up to meet her.	- Vous et le bonheur, vous arrivez en m?me temps! -поднялся он ей навстречу.
"Here's a nosegay for you; I rode just now to Madame Chevalier's, she has flowers all the winter for name-days.	- Вот вам букет; сейчас ездила к madame Шевалье, у ней всю зиму для именинниц букеты будут.
Here's Mavriky Nikolaevitch, please make friends.	Вот вам и Маврикий Николаевич, прошу познакомиться.
I wanted to bring you a cake instead of a nosegay, but Mavriky Nikolaevitch declares that is not in the Russian spirit."	Я хотела было пирог вместо букета, но Маврикий Николаевич уверяет, что это не в русском духе.
Mavriky Nikolaevitch was an artillery captain, a tall and handsome man of thirty-three, irreproachably correct in appearance, with an imposing and at first sight almost stern countenance, in spite of his wonderful and delicate kindness which no one could fail to perceive almost the first moment of making his acquaintance.	Этот Маврикий Николаевич был артиллерийский капитан, лет тридцати трех, высокого росту господин, красивой и безукоризненно порядочной наружности, с внушительною и на первый взгляд даже строгою физиономией, несмотря на его удивительную и деликатнейшую доброту, о которой всякий получал понятие чуть не с первой минуты своего с ним знакомства.
He was taciturn, however, seemed very self-possessed and made no efforts to gain friends.	Он, впрочем, был молчалив, казался очень хладнокровен и на дружбу не напрашивался.
Many of us said later that he was by no means clever; but this was not altogether just.	Г оворили потом у нас многие, что он недалек; это было не совсем справедливо.
I won't attempt to describe the beauty of Lizaveta Nikolaevna.	Я не стану описывать красоту Лизаветы Николаевны.
The whole town was talking of it, though some of our ladies and young girls indignantly differed on the subject.	Весь город уже кричал об ее красоте, хотя некоторые наши дамы и девицы с негодованием не соглашались с кричавшими.

There were some among them who already detested her, and principally for her pride. The Drozdovs had scarcely begun to pay calls, which mortified them, though the real reason for the delay was Praskovya Ivanovna's invalid state.	Были из них и такие, которые уже возненавидели Лизавету Николаевну, и, во-первых, за гордость: Дроздовы почти еще не начинали делать визитов, что оскорбляло, хотя виной задержки действительно было болезненное состояние Прасковьи Ивановны.
They detested her in the second place because she was a relative of the governor's wife, and thirdly because she rode out every day on horseback.	Во-вторых, ненавидели ее за то, что она родственница губернаторши; в-третьих, за то, что она ежедневно прогуливается верхом.
We had never had young ladies who rode on horseback before; it was only natural that the appearance of Lizaveta Nikolaevna on horseback and her neglect to pay calls was bound to offend local society.	У нас до сих пор никогда еще не бывало амазонок; естественно, что появление Лизаветы Николаевны, прогуливавшейся верхом и еще не сделавшей визитов, должно было оскорблять общество.
Yet every one knew that riding was prescribed her by the doctor's orders, and they talked sarcastically of her illness.	Впрочем, все уже знали, что она ездит верхом по приказанию докторов, и при этом едко говорили об ее болезненности.
She really was ill.	Она действительно была больна.
What struck me at first sight in her was her abnormal, nervous, incessant restlessness.	Что выдавалось в ней с первого взгляда - это ее болезненное, нервное, беспрерывное беспокойство.
Alas, the poor girl was very unhappy, and everything was explained later.	Увы! бедняжка очень страдала, и всё объяснилось впоследствии.
To-day, recalling the past, I should not say she was such a beauty as she seemed to me then.	Теперь, вспоминая прошедшее, я уже не скажу, что она была красавица, какою казалась мне тогда.
Perhaps she was really not pretty at all.	Может быть, она была даже и совсем нехороша собой.
Tall, slim, but strong and supple, she struck one by the irregularities of the lines of her face.	Высокая, тоненькая, но гибкая и сильная, она даже поражала неправильностью линий своего лица.
Her eyes were set somewhat like a Kalmuck's, slanting; she was pale and thin in the face with high cheek-bones, but there was something in the face that conquered and fascinated!	Глаза ее были поставлены как-то по-калмыцки, криво; была бледна, скулиста, смугла и худа лицом; но было же нечто в этом лице побеждающее и привлекающее!
There was something powerful in the ardent glance of her dark eyes. She always made her appearance "like a conquering heroine, and to spread her conquests."	Какое-то могущество сказывалось в горящем взгляде ее темных глаз; она являлась "как победительница и чтобы победить".
She seemed proud and at times even arrogant. I don't know whether she succeeded in being kind, but I know that she wanted to, and made terrible efforts to force herself to be a little kind.	Она казалась гордою, а иногда даже дерзкою; не знаю, удавалось ли ей быть доброю; но я знаю, что она ужасно хотела и мучилась тем, чтобы заставить себя быть несколько доброю.
There were, no doubt, many fine impulses and the very best elements in her character, but everything in her seemed perpetually seeking its balance and unable to find it; everything was in chaos, in agitation, in uneasiness.	В этой натуре, конечно, было много прекрасных стремлений и самых справедливых начинаний; но всё в ней как бы вечно искало своего уровня и не находило его, всё было в хаосе, в волнении, в беспокойстве.

Perhaps the demands she made upon herself were too severe, and she was never able to find in herself the strength to satisfy them.	Может быть, она уже со слишком строгими требованиями относилась к себе, никогда не находя в себе силы удовлетворить этим требованиям.
She sat on the sofa and looked round the room.	Она села на диван и оглядывала комнату.
"Why do I always begin to feel sad at such moments; explain that mystery, you learned person?	- Почему мне в этакие минуты всегда становится грустно, разгадайте, ученый человек?
I've been thinking all my life that I should be goodness knows how pleased at seeing you and recalling everything, and here I somehow don't feel pleased at all, although I do love you.... Ach, heavens! He has my portrait on the wall!	Я всю жизнь думала, что и бог знает как буду рада, когда вас увижу, и всё припомню, и вот совсем как будто не рада, несмотря на то что вас люблю... Ах, боже, у него висит мой портрет!
Give it here. I remember it! I remember it!"	Дайте сюда, я его помню, помню!
An exquisite miniature in water-colour of Liza at twelve years old had been sent nine years before to Stepan Trofimovitch from Petersburg by the Drozdovs.	Превосходный миниатюрный портрет акварелью двенадцатилетней Лизы был выслан Дроздовыми Степану Трофимовичу из Петербурга еще лет девять назад.
He had kept it hanging on his wall ever since.	С тех пор он постоянно висел у него на стене.
"Was I such a pretty child?	- Неужто я была таким хорошеньким ребенком?
Can that really have been my face?"	Неужто это мое лицо?
She stood up, and with the portrait in her hand looked in the looking-glass.	Она встала и с портретом в руках посмотрелась в зеркало.
"Make haste, take it!" she cried, giving back the portrait.	- Поскорей возьмите! - воскликнула она, отдавая портрет.
"Don't hang it up now, afterwards. I don't want to look at it."	- Не вешайте теперь, после, не хочу и смотреть на него.
She sat down on the sofa again.	- Она села опять на диван.
"One life is over and another is begun, then that one is over-a third begins, and so on, endlessly.	- Одна жизнь прошла, началась другая, потом другая прошла - началась третья, и всё без конца.
All the ends are snipped off as it were with scissors.	Все концы, точно как ножницами, обрезывает.
See what stale things I'm telling you. Yet how much truth there is in them!"	Видите, какие я старые вещи рассказываю, а ведь сколько правды!
She looked at me, smiling; she had glanced at me several times already, but in his excitement Stepan Trofimovitch forgot that he had promised to introduce me.	Она, усмехнувшись, посмотрела на меня; уже несколько раз она на меня взглядывала, но Степан Трофимович в своем волнении и забыл, что обещал меня представить.
"And why have you hung my portrait under those daggers?	- А зачем мой портрет висит у вас под кинжалами?
And why have you got so many daggers and sabres?"	И зачем у вас столько кинжалов и сабель?
He had as a fact hanging on the wall, I don't know why, two crossed daggers and above them a genuine Circassian sabre.	У него действительно висели на стене, не знаю для чего, два ятагана накрест, а над ними настоящая черкесская шашка.
As she asked this question she looked so directly at me that I wanted to answer, but hesitated to speak.	Спрашивая, она так прямо на меня посмотрела, что я хотел было что-то ответить, но осекся.

Stepan Trofimovitch grasped the position at last and introduced me.	Степан Трофимович догадался наконец и меня представил.
"I know, I know," she said, "I'm delighted to meet you.	- Знаю, знаю, - сказала она, - я очень рада.
Mother has heard a great deal about you, too.	Мама об вас тоже много слышала.
Let me introduce you to Mavriky Nikolaevitch too, he's a splendid person.	Познакомьтесь и с Маврикием Николаевичем, это прекрасный человек.
I had formed a funny notion of you already. You're Stepan Trofimovitch's confidant, aren't you?"	Я об вас уже составила смешное понятие: ведь вы конфидент Степана Трофимовича?
I turned rather red.	Я покраснел.
"Ach, forgive me, please. I used quite the wrong word: not funny at all, but only..." She was confused and blushed. "Why be ashamed though at your being a splendid person?	- Ах, простите, пожалуйста, я совсем не то слово сказала; вовсе не смешное, а так... (Она покраснела и сконфузилась.) Впрочем, что же стыдиться того, что вы прекрасный человек?
Well, it's time we were going, Mavriky Nikolaevitch!	Ну, пора нам, Маврикий Николаевич!
Stepan Trofimovitch, you must be with us in half an hour.	Степан Трофимович, через полчаса чтобы вы у нас были.
Mercy, what a lot we shall talk!	Боже, сколько мы будем говорить!
Now I'm your confidante, and about everything, everything, you understand?"	Теперь уж я ваш конфидент, и обо всем, обо всем,понимаете?
Stepan Trofimovitch was alarmed at once.	Степан Трофимович тотчас же испугался.
"Oh, Mavriky Nikolaevitch knows everything, don't mind him!"	- О, Маврикий Николаевич всё знает, его не конфузьтесь!
"What does he know?"	- Что же знает?
"Why, what do you mean?" she cried in astonishment.	- Да чего вы! - вскричала она в изумлении.
"Bah, why it's true then that they're hiding it!	- Ба, да ведь и правда, что они скрывают!
I wouldn't believe it!	Я верить не хотела.
And they're hiding Dasha, too.	Дашу тоже скрывают.
Aunt wouldn't let me go in to see Dasha to-day. She says she's got a headache."	Тетя давеча меня не пустила к Даше, говорит, что у ней голова болит.
"But... but how did you find out?"	- Но... но как вы узнали?
"My goodness, like every one else.	- Ах, боже, так же, как и все.
That needs no cunning!"	Эка мудрость!
"But does every one else...?"	- Да разве все?..
"Why, of course.	- Ну да как же?
Mother, it's true, heard it first through Alyona Frolovna, my nurse; your Nastasya ran round to tell her.	Мамаша, правда, сначала узнала через Алену Фроловну, мою няню; ей ваша Настасья прибежала сказать.
You told Nastasya, didn't you?	Ведь вы говорили же Настасье?
She says you told her yourself."	Она говорит, что вы ей сами говорили.

"I... I did once speak," Stepan Trofimovitch faltered, crimsoning all over, "but... I only hinted... j'?tais si nerveux et malade, et puis..."	-Я... я говорил однажды... - пролепетал Степан Трофимович, весь покраснев, - но... я лишь намекнул... j'?tais si nerveux et malade et puis...
She laughed.	Она захохотала.
"And your confidant didn't happen to be at hand, and Nastasya turned up. Well that was enough!	- А конфидента под рукой не случилось, а Настасья подвернулась, - ну и довольно!
And the whole town's full of her cronies!	А у той целый город кумушек!
Come, it doesn't matter, let them know; it's all the better.	Ну да полноте, ведь это всё равно; ну пусть знают, даже лучше.
Make haste and come to us, we dine early.... Oh, I forgot," she added, sitting down again; "listen, what sort of person is Shatov?"	Скорее же приходите, мы обедаем рано... Да, забыла, - уселась она опять, - слушайте, что такое Шатов?
"Shatov?	- Шатов?
He's the brother of Darya Pavlovna."	Это брат Дарьи Павловны...
"I know he's her brother! What a person you are, really," she interrupted impatiently.	- Знаю, что брат, какой вы, право! - перебила она в нетерпении.
"I want to know what he's like; what sort of man he is."	- Я хочу знать, что он такое, какой человек?
"C'est un pense-creux d'ici.	- C'est un pense-creux d'ici.
C'est le meilleur et le plus irascible homme du monde."	C'est le meilleur et le plus irascible homme du monde...
"I've heard that he's rather queer.	- Я сама слышала, что он какой-то странный.
But that wasn't what I meant.	Впрочем, не о том.
I've heard that he knows three languages, one of them English, and can do literary work.	Я слышала, что он знает три языка, и английский, и может литературною работой заниматься.
In that case I've a lot of work for him. I want someone to help me and the sooner the better.	В таком случае у меня для него много работы; мне нужен помощник, и чем скорее, тем лучше.
Would he take the work or not?	Возьмет он работу или нет?
He's been recommended to me...."	Мне его рекомендовали...
"Oh, most certainly he will. Et vous ferez un bienfait...."	- О, непременно, et vous fairez un bienfait...
"I'm not doing it as a bienfait. I need someone to help me."	- Я вовсе не для bienfait, мне самой нужен помощник.
"I know Shatov pretty well," I said, "and if you will trust me with a message to him I'll go to him this minute."	- Я довольно хорошо знаю Шатова, - сказал я, - и если вы мне поручите передать ему, то я сию минуту схожу.
"Tell him to come to me at twelve o'clock to-morrow morning.	- Передайте ему, чтоб он завтра утром пришел в двенадцать часов.
Capital!	Чудесно!
Thank you.	Благодарю вас.
Mavriky Nikolaevitch, are you ready?"	Маврикий Николаевич, готовы?

They went away.	Они уехали.
I ran at once, of course, to Shatov.	Я, разумеется, тотчас же побежал к Шатову.
"Mon ami!" said Stepan Trofimovitch, overtaking me on the steps. "Be sure to be at my lodging at ten or eleven o'clock when I come back.	- Mon ami! - догнал меня на крыльце Степан Трофимович, - непременно будьте у меня в десять или в одиннадцать часов, когда я вернусь.
Oh, I've acted very wrongly in my conduct to you and to every one."	О, я слишком, слишком виноват пред вами и... пред всеми, пред всеми.
VIII	VIII
I did not find Shatov at home. I ran round again, two hours later. He was still out.	Шатова я не застал дома; забежал через два часа -опять нет.
At last, at eight o'clock I went to him again, meaning to leave a note if I did not find him; again I failed to find him.	Наконец, уже в восьмом часу я направился к нему, чтоб или застать его, или оставить записку; опять не застал.
His lodging was shut up, and he lived alone without a servant of any sort.	Квартира его была заперта, а он жил один, безо всякой прислуги.
I did think of knocking at Captain Lebyadkin's down below to ask about Shatov; but it was all shut up below, too, and there was no sound or light as though the place were empty.	Мне было подумалось, не толкнуться ли вниз, к капитану Лебядкину, чтобы спросить о Шатове; но тут было тоже заперто, и ни слуху, ни свету оттуда, точно пустое место.
I passed by Lebyadkin's door with curiosity, remembering the stories I had heard that day.	Я с любопытством прошел мимо дверей Лебядкина, под влиянием давешних рассказов.
Finally, I made up my mind to come very early next morning.	В конце концов я решил зайти завтра пораньше.
To tell the truth I did not put much confidence in the effect of a note. Shatov might take no notice of it; he was so obstinate and shy.	Да и на записку, правда, я не очень надеялся; Шатов мог пренебречь, он был такой упрямый, застенчивый.
Cursing my want of success, I was going out of the gate when all at once I stumbled on Mr. Kirillov. He was going into the house and he recognised me first.	Проклиная неудачу и уже выходя из ворот, я вдруг наткнулся на господина Кириллова; он входил в дом и первый узнал меня.
As he began questioning me of himself, I told him how things were, and that I had a note.	Так как он сам начал расспрашивать, то я и рассказал ему всё в главных чертах и что у меня есть записка.
"Let us go in," said he, "I will do everything."	- Пойдемте, - сказал он, - я всё сделаю.
I remembered that Liputin had told us he had taken the wooden lodge in the yard that morning.	Я вспомнил, что он, по словам Липутина, занял с утра деревянный флигель на дворе.
In the lodge, which was too large for him, a deaf old woman who waited upon him was living too.	В этом флигеле, слишком для него просторном, квартировала с ним вместе какая-то старая глухая баба, которая ему и прислуживала.
The owner of the house had moved into a new house in another street, where he kept a restaurant, and this old woman, a relation of his, I believe, was left behind to look after everything in the old house.	Хозяин дома в другом новом доме своем и в другой улице содержал трактир, а эта старуха, кажется родственница его, осталась смотреть за всем старым домом.
The rooms in the lodge were fairly clean, though the wall-papers were dirty.	Комнаты во флигеле были довольно чисты, но обои грязны.

In the one we went into the furniture was of different sorts, picked up here and there, and all utterly worthless. There were two card-tables, a chest of drawers made of elder, a big deal table that must have come from some peasant hut or kitchen, chairs and a sofa with trellis-work back and hard leather cushions.	В той, куда мы вошли, мебель была сборная, разнокалиберная и совершенный брак: два ломберных стола, комод ольхового дерева, большой тесовый стол из какой-нибудь избы или кухни, стулья и диван с решетчатыми спинками и с твердыми кожаными подушками.
In one corner there was an old-fashioned ikon, in front of which the old woman had lighted a lamp before we came in, and on the walls hung two dingy oil-paintings, one, a portrait of the Tsar Nikolas I, painted apparently between 1820 and 1830; the other the portrait of some bishop.	В углу помещался старинный образ, пред которым баба еще до нас затеплила лампадку, а на стенах висели два больших тусклых масляных портрета: один покойного императора Николая Павловича, снятый, судя по виду, еще в двадцатых годах столетия; другой изображал какого-то архиерея.
Mr. Kirillov lighted a candle and took out of his trunk, which stood not yet unpacked in a corner, an envelope, sealing-wax, and a glass seal.	Господин Кириллов, войдя, засветил свечу и из своего чемодана, стоявшего в углу и еще не разобранного, достал конверт, сургуч и хрустальную печатку.
"Seal your note and address the envelope."	- Запечатайте вашу записку и надпишите конверт.
I would have objected that this was unnecessary, but he insisted.	Я было возразил, что не надо, но он настоял.
When I had addressed the envelope I took my cap.	Надписав конверт, я взял фуражку.
"I was thinking you'd have tea," he said. "I have bought tea.	-А я думал, вы чаю, - сказал он, - я чай купил.
Will you?"	Хотите?
I could not refuse.	Я не отказался.
The old woman soon brought in the tea, that is, a very large tea-pot of boiling water, a little tea-pot full of strong tea, two large earthenware cups, coarsely decorated, a fancy loaf, and a whole deep saucer of lump sugar.	Баба скоро внесла чай, то есть большущий чайник горячей воды, маленький чайник с обильно заваренным чаем, две большие каменные, грубо разрисованные чашки, калач и целую глубокую тарелку колотого сахару.
"I love tea at night," said he. "I walk much and drink it till daybreak.	- Я чай люблю, - сказал он, - ночью; много, хожу и пью; до рассвета.
Abroad tea at night is inconvenient."	За границей чай ночью неудобно.
"You go to bed at daybreak?"	- Вы ложитесь на рассвете?
"Always; for a long while.	- Всегда; давно.
I eat little; always tea.	Я мало ем; всё чай.
Liputin's sly, but impatient."	Липутин хитер, но нетерпелив.
I was surprised at his wanting to talk; I made up my mind to take advantage of the opportunity.	Меня удивило, что он хотел разговаривать; я решился воспользоваться минутой.
"There were unpleasant misunderstandings this morning," I observed.	- Давеча вышли неприятные недоразумения, -заметил я.
He scowled.	Он очень нахмурился.
"That's foolishness; that's great nonsense.	- Это глупость; это большие пустяки.
All this is nonsense because Lebyadkin is drunk.	Тут всё пустяки, потому что Лебядкин пьян.

I did not tell Liputin, but only explained the nonsense, because he got it all wrong.	Я Липутину не говорил, а только объяснил пустяки; потому что тот переврал.
Liputin has a great deal of fantasy, he built up a mountain out of nonsense.	У Липутина много фантазии, вместо пустяков горы выстроил.
I trusted Liputin yesterday."	Я вчера Липутину верил.
"And me to-day?" I said, laughing.	- А сегодня мне? - засмеялся я.
"But you see, you knew all about it already this morning; Liputin is weak or impatient, or malicious or... he's envious."	- Да ведь вы уже про всё знаете давеча. Липутин или слаб, или нетерпелив, или вреден, или... завидует.
The last word struck me.	Последнее словцо меня поразило.
"You've mentioned so many adjectives, however, that it would be strange if one didn't describe him."	- Впрочем, вы столько категорий наставили, не мудрено, что под которую-нибудь и подойдет.
"Or all at once."	- Или ко всем вместе.
"Yes, and that's what Liputin really is-he's a chaos.	- Да, и это правда. Липутин - это хаос!
He was lying this morning when he said you were writing something, wasn't he?	Правда, он врал давеча, что вы хотите какое-то сочинение писать?
"Why should he?" he said, scowling again and staring at the floor.	- Почему же врал? - нахмурился он опять, уставившись в землю.
I apologised, and began assuring him that I was not inquisitive.	Я извинился и стал уверять, что не выпытываю.
He flushed.	Он покраснел.
"He told the truth; I am writing.	- Он правду говорил; я пишу.
Only that's no matter."	Только это всё равно.
We were silent for a minute. He suddenly smiled with the childlike smile I had noticed that morning.	С минуту помолчали; он вдруг улыбнулся давешнею детскою улыбкой.
"He invented that about heads himself out of a book, and told me first himself, and understands badly. But I only seek the causes why men dare not kill themselves; that's all.	- Он это про головы сам выдумал, из книги, и сам сначала мне говорил, и понимает худо, а я только ищу причины, почему люди не смеют убить себя; вот и всё.
And it's all no matter."	И это всё равно.
"How do you mean they don't dare?	- Как не смеют?
Are there so few suicides?"	Разве мало самоубийств?
"Very few."	- Очень мало.
"Do you really think so?"	- Неужели вы так находите?
He made no answer, got up, and began walking to and fro lost in thought.	Он не ответил, встал и в задумчивости начал ходить взад и вперед.
"What is it restrains people from suicide, do you think?" I asked.	- Что же удерживает людей, по-вашему, от самоубийства? - спросил я.
He looked at me absent-mindedly, as though trying to remember what we were talking about.	Он рассеянно посмотрел, как бы припоминая, об чем мы говорили.

"I... I don't know much yet.... Two prejudices restrain them, two things; only two, one very little, the other very big."	-Я... я еще мало знаю... два предрассудка удерживают, две вещи; только две; одна очень маленькая, другая очень большая, Но и маленькая тоже очень большая.
"What is the little thing?"	- Какая же маленькая-то?
"Pain."	- Боль.
"Pain?	- Боль?
Can that be of importance at such a moment?"	Неужто это так важно... в этом случае?
"Of the greatest.	- Самое первое.
There are two sorts: those who kill themselves either from great sorrow or from spite, or being mad, or no matter what... they do it suddenly.	Есть два рода: те, которые убивают себя или с большой грусти, или со злости, или сумасшедшие, или там всё равно... те вдруг.
They think little about the pain, but kill themselves suddenly.	Те мало о боли думают, а вдруг.
But some do it from reason-they think a great deal."	А которые с рассудка - те много думают.
"Why, are there people who do it from reason?"	- Да разве есть такие, что с рассудка?
"Very many.	- Очень много.
If it were not for superstition there would be more, very many, all."	Если б предрассудка не было, было бы больше; очень много; все.
"What, all?"	- Ну уж и все?
He did not answer.	Он промолчал.
"But aren't there means of dying without pain?"	- Да разве нет способов умирать без боли?
"Imagine"-he stopped before me-"imagine a stone as big as a great house; it hangs and you are under it; if it falls on you, on your head, will it hurt you?"	- Представьте, - остановился он предо мною, -представьте камень такой величины, как с большой дом; он висит, а вы под ним; если он упадет на вас, на голову - будет вам больно?
"A stone as big as a house?	- Камень с дом?
Of course it would be fearful."	Конечно, страшно.
"I speak not of the fear. Will it hurt?"	-Я не про страх; будет больно?
"A stone as big as a mountain, weighing millions of tons?	- Камень с гору, миллион пудов?
Of course it wouldn't hurt."	Разумеется, ничего не больно.
"But really stand there and while it hangs you will fear very much that it will hurt.	- А станьте вправду, и пока висит, вы будете очень бояться, что больно.
The most learned man, the greatest doctor, all, all will be very much frightened.	Всякий первый ученый, первый доктор, все, все будут очень бояться.
Every one will know that it won't hurt, and every one will be afraid that it will hurt."	Всякий будет знать, что не больно, и всякий будет очень бояться, что больно.
"Well, and the second cause, the big one?"	- Ну, а вторая причина, большая-то?
"The other world!"	-Тот свет.

"You mean punishment?"	-То есть наказание?
"That's no matter.	- Это всё равно.
The other world; only the other world."	Тот свет; один тот свет.
"Are there no atheists, such as don't believe in the other world at all?"	- Разве нет таких атеистов, что совсем не верят в тот свет?
Again he did not answer.	Опять он промолчал.
"You judge from yourself, perhaps."	- Вы, может быть, по себе судите?
"Every one cannot judge except from himself," he said, reddening.	- Всякий не может судить как по себе, -проговорил он покраснев.
"There will be full freedom when it will be just the same to live or not to live.	- Вся свобода будет тогда, когда будет всё равно, жить или не жить.
That's the goal for all."	Вот всему цель.
"The goal?	- Цель?
But perhaps no one will care to live then?"	Да тогда никто, может, и не захочет жить?
"No one," he pronounced with decision.	- Никто, - произнес он решительно.
"Man fears death because he loves life. That's how I understand it," I observed, "and that's determined by nature."	- Человек смерти боится, потому что жизнь любит, вот как я понимаю, - заметил я, - и так природа велела.
"That's abject; and that's where the deception comes in." His eyes flashed.	- Это подло, и тут весь обман! - глаза его засверкали.
"Life is pain, life is terror, and man is unhappy.	- Жизнь есть боль, жизнь есть страх, и человек несчастен.
Now all is pain and terror.	Теперь всё боль и страх.
Now man loves life, because he loves pain and terror, and so they have done according.	Теперь человек жизнь любит, потому что боль и страх любит. И так сделали.
Life is given now for pain and terror, and that's the deception.	Жизнь дается теперь за боль и страх, и тут весь обман.
Now man is not yet what he will be.	Теперь человек еще не тот человек.
There will be a new man, happy and proud.	Будет новый человек, счастливый и гордый.
For whom it will be the same to live or not to live, he will be the new man.	Кому будет всё равно, жить или не жить, тот будет новый человек.
He who will conquer pain and terror will himself be a god.	Кто победит боль и страх, тот сам бог будет.
And this God will not be."	А тот бог не будет.
"Then this God does exist according to you?"	- Стало быть, тот бог есть же, по-вашему?
"He does not exist, but He is.	- Его нет, но он есть.
In the stone there is no pain, but in the fear of the stone is the pain.	В камне боли нет, но в страхе от камня есть боль.
God is the pain of the fear of death.	Бог есть боль страха смерти.

He who will conquer pain and terror will become himself a god.	Кто победит боль и страх, тот сам станет бог.
Then there will be a new life, a new man; everything will be new... then they will divide history into two parts: from the gorilla to the annihilation of God, and from the annihilation of God to..."	Тогда новая жизнь, тогда новый человек, всё новое... Тогда историю будут делить на две части: от гориллы до уничтожения бога и от уничтожения бога до...
"To the gorilla?"	- До гориллы?
"... To the transformation of the earth, and of man physically.	- ...До перемены земли и человека физически.
Man will be God, and will be transformed physically, and the world will be transformed and things will be transformed and thoughts and all feelings.	Будет богом человек и переменится физически. И мир переменится, и дела переменятся, и мысли, и все чувства.
What do you think: will man be changed physically then?"	Как вы думаете, переменится тогда человек физически?
"If it will be just the same living or not living, all will kill themselves, and perhaps that's what the change will be?"	- Если будет всё равно, жить или не жить, то все убьют себя, и вот в чем, может быть, перемена будет.
"That's no matter.	- Это всё равно.
They will kill deception.	Обман убьют.
Every one who wants the supreme freedom must dare to kill himself.	Всякий, кто хочет главной свободы, тот должен сметь убить себя.
He who dares to kill himself has found out the secret of the deception.	Кто смеет убить себя, тот тайну обмана узнал.
There is no freedom beyond; that is all, and there is nothing beyond.	Дальше нет свободы; тут всё, а дальше нет ничего.
He who dares kill himself is God.	Кто смеет убить себя, тот бог.
Now every one can do so that there shall be no God and shall be nothing.	Теперь всякий может сделать, что бога не будет и ничего не будет.
But no one has once done it yet."	Но никто еще ни разу не сделал.
"There have been millions of suicides."	- Самоубийц миллионы были.
"But always not for that; always with terror and not for that object.	- Но всё не затем, всё со страхом и не для того.
Not to kill fear.	Не для того, чтобы страх убить.
He who kills himself only to kill fear will become a god at once."	Кто убьет себя только для того, чтобы страх убить, тот тотчас бог станет.
"He won't have time, perhaps," I observed.	- Не успеет, может быть, - заметил я.
"That's no matter," he answered softly, with calm pride, almost disdain.	- Это всё равно, - ответил он тихо, с покойною гордостью, чуть не с презрением.
"I'm sorry that you seem to be laughing," he added half a minute later.	- Мне жаль, что вы как будто смеетесь, - прибавил он через полминуты.
"It seems strange to me that you were so irritable this morning and are now so calm, though you speak with warmth."	- А мне странно, что вы давеча были так раздражительны, а теперь так спокойны, хотя и горячо говорите.

"This morning?	- Давеча?
It was funny this morning," he answered with a smile. "I don't like scolding, and I never laugh," he added mournfully.	Давеча было смешно, - ответил он с улыбкой, - я не люблю бранить и никогда не смеюсь, -прибавил он грустно.
"Yes, you don't spend your nights very cheerfully over your tea."	- Да, невесело вы проводите ваши ночи за чаем.
I got up and took my cap.	- Я встал и взял фуражку.
"You think not?" he smiled with some surprise.	- Вы думаете? - улыбнулся он с некоторым удивлением.
"Why?	- Почему же?
No, I... I don't know." He was suddenly confused. "I know not how it is with the others, and I feel that I cannot do as others.	Нет, я... я не знаю, - смешался он вдруг, - не знаю, как у других, и я так чувствую, что не могу, как всякий.
Everybody thinks and then at once thinks of something else.	Всякий думает и потом сейчас о другом думает.
I can't think of something else. I think all my life of one thing.	Я не могу о другом, я всю жизнь об одном.
God has tormented me all my life," he ended up suddenly with astonishing expansiveness.	Меня бог всю жизнь мучил, - заключил он вдруг с удивительною экспансивностью.
"And tell me, if I may ask, why is it you speak Russian not quite correctly?	- А скажите, если позволите, почему вы не так правильно по-русски говорите?
Surely you haven't forgotten it after five years abroad?"	Неужели за границей в пять лет разучились?
"Don't I speak correctly?	- Разве я неправильно?
I don't know.	Не знаю.
No, it's not because of abroad.	Нет, не потому, что за границей.
I have talked like that all my life... it's no matter to me."	Я так всю жизнь говорил... мне всё равно.
"Another question, a more delicate one. I quite believe you that you're disinclined to meet people and talk very little.	- Еще вопрос более деликатный: я совершенно вам верю, что вы не склонны встречаться с людьми и мало с людьми говорите.
Why have you talked to me now?"	Почему вы со мной теперь разговорились?
"To you?	- С вами?
This morning you sat so nicely and you... but it's all no matter... you are like my brother, very much, extremely," he added, flushing. "He has been dead seven years. He was older, very, very much."	Вы давеча хорошо сидели и вы... впрочем, всё равно... вы на моего брата очень похожи, много, чрезвычайно, - проговорил он покраснев, - он семь лет умер; старший, очень, очень много.
"I suppose he had a great influence on your way of thinking?"	- Должно быть, имел большое влияние на ваш образ мыслей.
"N-no. He said little; he said nothing.	- Н-нет, он мало говорил; он ничего не говорил.
I'll give your note."	Я вашу записку отдам.

He saw me to the gate with a lantern, to lock it after me.	Он проводил меня с фонарем до ворот, чтобы запереть за мной.
"Of course he's mad," I decided.	"Разумеется, помешанный", - решил я про себя.
In the gateway I met with another encounter.	В воротах произошла новая встреча.
IX	IX
I had only just lifted my leg over the high barrier across the bottom of the gateway, when suddenly a strong hand clutched at my chest.	Только что я занес ногу за высокий порог калитки, вдруг чья-то сильная рука схватила меня за грудь.
"Who's this?" roared a voice, "a friend or an enemy?	- Кто сей? - взревел чей-то голос, - друг или недруг?
Own up!"	Кайся!
"He's one of us; one of us!" Liputin's voice squealed near by. "It's Mr. G--v, a young man of classical education, in touch with the highest society."	- Это наш, наш! - завизжал подле голосок Липутина, - это господин Г - в, классического воспитания и в связях с самым высшим обществом молодой человек.
"I love him if he's in society, clas-si... that means he's high-ly ed-u-cated. The retired Captain Ignat Lebyadkin, at the service of the world and his friends... if they're true ones, if they're true ones, the scoundrels."	- Люблю, коли с обществом, кла-сси-чес... значит, о-бра-зо-о-ваннейший... отставной капитан Игнат Лебядкин, к услугам мира и друзей... если верны, если верны, подлецы!
Captain Lebyadkin, a stout, fleshy man over six feet in height, with curly hair and a red face, was so extremely drunk that he could scarcely stand up before me, and articulated with difficulty.	Капитан Лебядкин, вершков десяти росту, толстый, мясистый, курчавый, красный и чрезвычайно пьяный, едва стоял предо мной и с трудом выговаривал слова.
I had seen him before, however, in the distance.	Я, впрочем, его и прежде видал издали.
"And this one!" he roared again, noticing Kirillov, who was still standing with the lantern; he raised his fist, but let it fall again at once.	-А, и этот! - взревел он опять, заметив Кириллова, который всё еще не уходил с своим фонарем; он поднял было кулак, но тотчас опустил его.
"I forgive you for your learning!	- Прощаю за ученость!
Ignat Lebyadkin-high-ly ed-u-cated....	Игнат Лебядкин - образо-о-ваннейший...
'A bomb of love with stinging smart Exploded in Ignaty's heart.	Любви пылающей граната □□ Лопнула в груди Игната.
In anguish dire I weep again The arm that at Sevastopol I lost in bitter pain!'	И вновь заплакал горькой мукой □□По Севастополю безрукий.
Not that I ever was at Sevastopol, or ever lost my arm, but you know what rhyme is." He pushed up to me with his ugly, tipsy face.	- Хоть в Севастополе не был и даже не безрукий, но каковы же рифмы! - лез он ко мне с своею пьяною рожей.
"He is in a hurry, he is going home!" Liputin tried to persuade him. "He'll tell Lizaveta Nikolaevna to-morrow."	- Им некогда, некогда, они домой пойдут, -уговаривал Липутин, - они завтра Лизавете Николаевне перескажут.
"Lizaveta!" he yelled again. "Stay, don't go!	- Лизавете!.. - завопил он опять, - стой-нейди!
A variation:	Варьянт:

'Among the Amazons a star, Upon her steed she flashes by, And smiles upon me from afar, The child of aris-to-cra-cy!	И порхает звезда на коне □□В хороводе других амазонок; □□Улыбается с лошади мне □ □Ари-сто-кратический ребенок.
To a Starry Amazon.'	"Звезде-амазонке".
You know that's a hymn.	- Да ведь это же гимн!
It's a hymn, if you're not an ass!	Это гимн, если ты не осел!
The duffers, they don't understand!	Бездельники не понимают!
Stay!" He caught hold of my coat, though I pulled myself away with all my might.	Стой! - уцепился он за мое пальто, хотя я рвался изо всех сил в калитку.
"Tell her I'm a knight and the soul of honour, and as for that Dasha... I'd pick her up and chuck her out.... She's only a serf, she daren't..."	- Передай, что я рыцарь чести, а Дашка... Дашку я двумя пальцами... крепостная раба и не смеет...
At this point he fell down, for I pulled myself violently out of his hands and ran into the street.	Тут он упал, потому что я с силой вырвался у него из рук и побежал по улице.
Liputin clung on to me.	Липутин увязался за мной.
"Alexey Nilitch will pick him up.	- Его Алексей Нилыч подымут.
Do you know what I've just found out from him?" he babbled in desperate haste.	Знаете ли, что я сейчас от него узнал? - болтал он впопыхах.
"Did you hear his verses?	- Стишки-то слышали?
He's sealed those verses to the	Ну, вот он эти самые стихи к
'Starry Amazon' in an envelope and is going to send them to-morrow to Lizaveta Nikolaevna, signed with his name in full.	"Звезде-амазонке" запечатал и завтра посылает к Лизавете Николаевне за своею полною подписью.
What a fellow!"	Каков!
"I bet you suggested it to him yourself."	- Бьюсь об заклад, что вы его сами подговорили.
"You'll lose your bet," laughed Liputin.	- Проиграете! - захохотал Липутин.
"He's in love, in love like a cat, and do you know it began with hatred.	- Влюблен, влюблен как кошка, а знаете ли, что началось ведь с ненависти.
He hated Lizaveta Nikolaevna at first so much, for riding on horseback that he almost swore aloud at her in the street. Yes, he did abuse her!	Он до того сперва возненавидел Лизавету Николаевну за то, что она ездит верхом, что чуть не ругал ее вслух на улице; да и ругал же!
Only the day before yesterday he swore at her when she rode by-luckily she didn't hear. And, suddenly, to-day-poetry!	Еще третьего дня выругал, когда она проезжала, -к счастью, не расслышала, и вдруг сегодня стихи!
Do you know he means to risk a proposal?	Знаете ли, что он хочет рискнуть предложение?
Seriously! Seriously!"	Серьезно, серьезно!
"I wonder at you, Liputin; whenever there's anything nasty going on you're always on the spot taking a leading part in it," I said angrily.	- Я вам удивляюсь, Липутин, везде-то вы вот, где только этакая дрянь заведется, везде-то вы тут руководите! - проговорил я в ярости.
"You're going rather far, Mr. G--v. Isn't your poor little heart quaking, perhaps, in terror of a rival?"	- Однако же вы далеко заходите, господин Г - в; не сердчишко ли у нас екнуло, испугавшись соперника, - а?

"Wha-at!" I cried, standing still.	- Что-о-о? - закричал я, останавливаясь.
"Well, now to punish you I won't say anything more, and wouldn't you like to know though?	- А вот же вам в наказание и ничего не скажу дальше! А ведь как бы вам хотелось услышать?
Take this alone, that that lout is not a simple captain now but a landowner of our province, and rather an important one, too, for Nikolay Vsyevolodovitch sold him all his estate the other day, formerly of two hundred serfs; and as God's above, I'm not lying. I've only just heard it, but it was from a most reliable source.	Уж одно то, что этот дуралей теперь не простой капитан, а помещик нашей губернии, да еще довольно значительный, потому что Николай Всеволодович ему всё свое поместье, бывшие свои двести душ на днях продали, и вот же вам бог, не лгу! сейчас узнал, но зато из наивернейшего источника.
And now you can ferret it out for yourself; I'll say nothing more; good-bye."	Ну, а теперь дощупывайтесь-ка сами; больше ничего не скажу; до свиданья-с!
X	X
Stepan Trofimovitch was awaiting me with hysterical impatience.	Степан Трофимович ждал меня в истерическом нетерпении.
It was an hour since he had returned.	Уже с час как он воротился.
I found him in a state resembling intoxication; for the first five minutes at least I thought he was drunk.	Я застал его как бы пьяного; первые пять минут по крайней мере я думал, что он пьян.
Alas, the visit to the Drozdovs had been the finishing-stroke.	Увы, визит к Дроздовым сбил его с последнего толку.
"Mon ami! I have completely lost the thread... Lise... I love and respect that angel as before; just as before; but it seems to me they both asked me simply to find out something from me, that is more simply to get something out of me, and then to get rid of me.... That's how it is."	-Mon ami, я совсем потерял мою нитку... Lise... я люблю и уважаю этого ангела по-прежнему; именно по-прежнему; но, мне кажется, они ждали меня обе, единственно чтобы кое-что выведать, то есть попросту вытянуть из меня, а там и ступай себе с богом... Это так.
"You ought to be ashamed!" I couldn't help exclaiming.	- Как вам не стыдно! - вскричал я, не вытерпев.
"My friend, now I am utterly alone.	- Друг мой, я теперь совершенно один.
Enfin, c'est ridicule.	Enfin, c'est ridicule.
Would you believe it, the place is positively packed with mysteries there too.	Представьте, что и там всё это напичкано тайнами.
They simply flew at me about those ears and noses, and some mysteries in Petersburg too.	Так на меня и накинулись об этих носах и ушах и еще о каких-то петербургских тайнах.
You know they hadn't heard till they came about the tricks Nicolas played here four years ago.	Они ведь обе только здесь в первый раз проведали об этих здешних историях с Nicolas четыре года назад:
'You were here, you saw it, is it true that he is mad?'	"Вы тут были, вы видели, правда ли, что он сумасшедший?"
Where they got the idea I can't make out.	И откуда эта идея вышла, не понимаю.
Why is it that Praskovya is so anxious Nicolas should be mad?	Почему Прасковье непременно так хочется, чтобы Nicolas оказался сумасшедшим?
The woman will have it so, she will.	Хочется этой женщине, хочется!

Ce Maurice, or what's his name, Mavriky Nikolaevitch, brave homme tout de m?me... but can it be for his sake, and after she wrote herself from Paris to cette pauvre amie?... Enfin, this Praskovya, as cette ch?re amie calls her, is a type. She's Gogol's Madame Box, of immortal memory, only she's a spiteful Madame Box, a malignant Box, and in an immensely exaggerated form."	Се Maurice, или, как его, Маврикий Николаевич, brave homme tout de m?me, но неужели в его пользу, и после того как сама же первая писала из Парижа к cette pauvre amie ... Enfin, эта Прасковья, как называет ее cette ch?re amie, это тип, это бессмертной памяти Г оголева Коробочка, но только злая Коробочка, задорная Коробочка и в бесконечно увеличенном виде.
"That's making her out a regular packing-case if it's an exaggerated form."	- Да ведь это сундук выйдет; уж и в увеличенном?
"Well, perhaps it's the opposite; it's all the same, only don't interrupt me, for I'm all in a whirl.	- Ну, в уменьшенном, всё равно, только не перебивайте, потому что у меня всё это вертится.
They are all at loggerheads, except Lise, she keeps on with her	Там они совсем расплевались; кроме Lise; та всё еще:
'Auntie, auntie!' but Lise's sly, and there's something behind it too.	"Тетя, тетя", но Lise хитра, и тут еще что-то есть.
Secrets.	Тайны.
She has quarrelled with the old lady.	Но со старухой рассорились.
Cette pauvre auntie tyrannises over every one it's true, and then there's the governor's wife, and the rudeness of local society, and Karmazinov's 'rudeness'; and then this idea of madness, ce Lipoutine, ce que je ne comprends pas... and... and they say she's been putting vinegar on her head, and here are we with our complaints and letters.... Oh, how I have tormented her and at such a time!	Cette pauvre тетя, правда, всех деспотирует... а тут и губернаторша, и непочтительность общества, и "непочтительность" Кармазинова; а тут вдруг эта мысль о помешательстве, се Lipoutine, ce que je ne comprends pas, и-и, говорят, голову уксусом обмочила, а тут и мы с вами, с нашими жалобами и с нашими письмами... О, как я мучил ее, и в такое время!
Je suis un ingrat!	Je suis un ingrat!
Only imagine, I come back and find a letter from her; read it, read it!	Вообразите, возвращаюсь и нахожу от нее письмо; читайте, читайте!
Oh, how ungrateful it was of me!"	О, как неблагородно было с моей стороны.
He gave me a letter he had just received from Varvara Petrovna.	Он подал мне только что полученное письмо от Варвары Петровны.
She seemed to have repented of her "stay at home."	Она, кажется, раскаялась в утрешнем своем: "Сидите дома".
The letter was amiable but decided in tone, and brief.	Письмецо было вежливое, но все-таки решительное и немногословное.
She invited Stepan Trofimovitch to come to her the day after to-morrow, which was Sunday, at twelve o'clock, and advised him to bring one of his friends with him. (My name was mentioned in parenthesis).	Послезавтра, в воскресенье, она просила к себе Степана Трофимовича ровно в двенадцать часов и советовала привести с собой кого-нибудь из друзей своих (в скобках стояло мое имя).
She promised on her side to invite Shatov, as the brother of Darya Pavlovna.	С своей стороны, обещалась позвать Шатова, как брата Дарьи Павловны.
"You can obtain a final answer from her: will that be enough for you?	"Вы можете получить от нее окончательный ответ, довольно ли с вас будет?
Is this the formality you were so anxious for?"	Этой ли формальности вы так добивались?"

"Observe that irritable phrase about formality.	- Заметьте эту раздражительную фразу в конце о формальности.
Poor thing, poor thing, the friend of my whole life!	Бедная, бедная, друг всей моей жизни!
I confess the sudden determination of my whole future almost crushed me.... I confess I still had hopes, but now tout est dit. I know now that all is over. C'est terrible!	Признаюсь, это внезапноерешение судьбы меня точно придавило... Я, признаюсь, всё еще надеялся, а теперь tout est dit, я уж знаю, что кончено; c'est terrible.
Oh, that that Sunday would never come and everything would go on in the old way. You would have gone on coming and I'd have gone on here...."	О, кабы не было совсем этого воскресенья, а всё по-старому: вы бы ходили, а я бы тут...
"You've been upset by all those nasty things Liputin said, those slanders."	- Вас сбили с толку все эти давешние липутинские мерзости, сплетни.
"My dear, you have touched on another sore spot with your friendly finger.	- Друг мой, вы сейчас попали в другое больное место, вашим дружеским пальцем.
Such friendly fingers are generally merciless and sometimes unreasonable; pardon, you may not believe it, but I'd almost forgotten all that, all that nastiness, not that I forgot it, indeed, but in my foolishness I tried all the while I was with Lise to be happy and persuaded myself I was happy.	Эти дружеские пальцы вообще безжалостны, а иногда бестолковы, pardon, но, вот верите ли, а я почти забыл обо всем этом, о мерзостях-то, то есть я вовсе не забыл, но я, по глупости моей, всё время, пока был у Lise, старался быть счастливым и уверял себя, что я счастлив.
But now... Oh, now I'm thinking of that generous, humane woman, so long-suffering with my contemptible failings-not that she's been altogether long-suffering, but what have I been with my horrid, worthless character!	Но теперь... о, теперь я про эту великодушную, гуманную, терпеливую к моим подлым недостаткам женщину, - то есть хоть и не совсем терпеливую, но ведь и сам-то я каков, с моим пустым, скверным характером!
I'm a capricious child, with all the egoism of a child and none of the innocence.	Ведь я блажной ребенок, со всем эгоизмом ребенка, но без его невинности.
For the last twenty years she's been looking after me like a nurse, cette pauvre auntie, as Lise so charmingly calls her.... And now, after twenty years, the child clamours to be married, sending letter after letter, while her head's in a vinegar-compress and... now he's got it-on Sunday I shall be a married man, that's no joke.... And why did I keep insisting myself, what did I write those letters for?	Она двадцать лет ходила за мной, как нянька, cette pauvre тетя, как грациозно называет ее Lise... И вдруг, после двадцати лет, ребенок захотел жениться, жени да жени, письмо за письмом, а у ней голова в уксусе и... и вот и достиг, в воскресенье женатый человек, шутка сказать... И чего сам настаивал, ну зачем я письма писал?
Oh, I forgot. Lise idolizes Darya Pavlovna, she says so anyway; she says of her 'c'est un ange, only rather a reserved one.'	Да, забыл: Lise боготворит Дарью Павловну, говорит по крайней мере; говорит про нее: "C'est un ange, но только несколько скрытный".
They both advised me, even Praskovya. ... Praskovya didn't advise me though.	Обе советовали, даже Прасковья... впрочем, Прасковья не советовала.
Oh, what venom lies concealed in that 'Box'!	О, сколько яду заперто в этой Коробочке!
And Lise didn't exactly advise me:	Да и Lise, собственно, не советовала:
'What do you want to get married for,' she said, 'your intellectual pleasures ought to be enough for you.'	"К чему вам жениться; довольно с вас и ученых наслаждений".
She laughed.	Хохочет.
I forgive her for laughing, for there's an ache in her own heart.	Я ей простил ее хохот, потому что у ней у самой скребет на сердце.

You can't get on without a woman though, they said to me.	Вам, однако, говорят они, без женщины невозможно.
The infirmities of age are coming upon you, and she will tuck you up, or whatever it is.... Ma foi, I've been thinking myself all this time I've been sitting with you that Providence was sending her to me in the decline of my stormy years and that she would tuck me up, or whatever they call it... enfin, she'll be handy for the housekeeping.	Приближаются ваши немощи, а она вас укроет, или как там... Ma foi, я и сам, всё это время с вами сидя, думал про себя, что провидение посылает ее на склоне бурных дней моих и что она меня укроет, или как там... enfin, понадобится в хозяйстве.
See what a litter there is, look how everything's lying about. I said it must be cleared up this morning, and look at the book on the floor!	Вон у меня такой сор, вон, смотрите, всё это валяется, давеча велел прибрать, и книга на полу.
La pauvre amie was always angry at the untidiness here. ... Ah, now I shall no longer hear her voice!	La pauvre amie всё сердилась, что у меня сор... О, теперь уж не будет раздаваться голос ее!
Vingt ans!	Vingt ans!
And it seems they've had anonymous letters. Only fancy, it's said that Nicolas has sold Lebyadkin his property.	И-и у них, кажется, анонимные письма, вообразите, Nicolas продал будто бы Лебядкину имение.
C'est un monstre; et enfin what is Lebyadkin?	C'est un monstre; et enfin, кто такой Лебядкин?
Lise listens, and listens, ooh, how she listens!	Lise слушает, слушает, ух как она слушает!
I forgave her laughing. I saw her face as she listened, and ce Maurice...I shouldn't care to be in his shoes now, brave homme tout de m?me, but rather shy; but never mind him...."	Я простил ей ее хохот, я видел, с каким лицом она слушала, и се Maurice... я бы не желал быть в его теперешней роли, brave homme tout de m?me, но несколько застенчив; впрочем, бог с ним...
He paused. He was tired and upset, and sat with drooping head, staring at the floor with his tired eyes.	Он замолчал; он устал и сбился и сидел, понурив голову, смотря неподвижно в пол усталыми глазами.
I took advantage of the interval to tell him of my visit to Filipov's house, and curtly and dryly expressed my opinion that Lebyadkin's sister (whom I had never seen) really might have been somehow victimised by Nicolas at some time during that mysterious period of his life, as Liputin had called it, and that it was very possible that Lebyadkin received sums of money from Nicolas for some reason, but that was all.	Я воспользовался промежутком и рассказал о моем посещении дома Филиппова, причем резко и сухо выразил мое мнение, что действительно сестра Лебядкина (которую я не видал) могла быть когда-то какой-нибудь жертвой Nicolas, в загадочную пору его жизни, как выражался Липутин, и что очень может быть, что Лебядкин почему-нибудь получает с Nicolas деньги, но вот и всё.
As for the scandal about Darya Pavlovna, that was all nonsense, all that brute Liputin's misrepresentations, that this was anyway what Alexey Nilitch warmly maintained, and we had no grounds for disbelieving him.	Насчет же сплетен о Дарье Павловне, то всё это вздор, всё это натяжки мерзавца Липутина, и что так по крайней мере с жаром утверждает Алексей Нилыч, которому нет оснований не верить.
Stepan Trofimovitch listened to my assurances with an absent air, as though they did not concern him.	Степан Трофимович прослушал мои уверения с рассеянным видом, как будто до него не касалось.
I mentioned by the way my conversation with Kirillov, and added that he might be mad.	Я кстати упомянул и о разговоре моем с Кирилловым и прибавил, что Кириллов, может быть, сумасшедший.

"He's not mad, but one of those shallow-minded people," he mumbled listlessly.	- Он не сумасшедший, но это люди с коротенькими мыслями, - вяло и как бы нехотя промямлил он.
"Ces gens-l? supposent la nature et la societ? humaine autres que Dieu ne les a faites et qu'elles ne sont r?ellement.	- Ces gens-l? supposent la nature et la soci?t? humaine autres que Dieu ne les a faites et qu'elles ne sont r?element.
People try to make up to them, but Stepan Verhovensky does not, anyway.	С ними заигрывают, но по крайней мере не Степан Верховенский.
I saw them that time in Petersburg avec cette ch?re amie (oh, how I used to wound her then), and I wasn't afraid of their abuse or even of their praise.	Я видел их тогда в Петербурге, avec cette ch?re amie (о, как я тогда оскорблял ее!), и не только их ругательств, - я даже их похвал не испугался.
I'm not afraid now either. Mais parlons d'autre chose.... I believe I have done dreadful things. Only fancy, I sent a letter yesterday to Darya Pavlovna and... how I curse myself for it!"	Не испугаюсь и теперь, mais parlons d'autre chose ... я, кажется, ужасных вещей наделал; вообразите, я отослал Дарье Павловне вчера письмо и... как я кляну себя за это!
"What did you write about?"	- О чем же вы писали?
"Oh, my friend, believe me, it was all done in a noble spirit.	- О друг мой, поверьте, что всё это с таким благородством.
I let her know that I had written to Nicolas five days before, also in a noble spirit."	Я уведомил ее, что я написал к Nicolas, еще дней пять назад, и тоже с благородством.
"I understand now!" I cried with heat.	- Понимаю теперь! - вскричал я с жаром.
"And what right had you to couple their names like that?"	- И какое право имели вы их так сопоставить?
"But, mon cher, don't crush me completely, don't shout at me; as it is I'm utterly squashed like... a black-beetle. And, after all, I thought it was all so honourable.	- Но, mon cher, не давите же меня окончательно, не кричите на меня; я и то весь раздавлен, как... как таракан, и, наконец, я думаю, что всё это так благородно.
Suppose that something really happened... en Suisse...or was beginning.	Предположите, что там что-нибудь действительно было... en Suisse ... или начиналось.
I was bound to question their hearts beforehand that I...enfin, that I might not constrain their hearts, and be a stumbling-block in their paths. I acted simply from honourable feeling."	Должен же я спросить сердца их предварительно, чтобы... enfin, чтобы не помешать сердцам и не стать столбом на их дороге... Я единственно из благородства.
"Oh, heavens! What a stupid thing you've done!" I cried involuntarily.	- О боже, как вы глупо сделали! - невольно сорвалось у меня.
"Yes, yes," he assented with positive eagerness.	- Глупо, глупо! - подхватил он даже с жадностию.
"You have never said anything more just, c'?tait b?te, mais que faire? Tout est dit.	- Никогда ничего не сказали вы умнее, c'?tait b?te, mais que faire, tout est dit.
I shall marry her just the same even if it be to cover 'another's sins.' So there was no object in writing, was there?"	Всё равно женюсь, хоть и на "чужих грехах", так к чему же было и писать? Не правда ли?
"You're at that idea again!"	- Вы опять за то же!
"Oh, you won't frighten me with your shouts now. You see a different Stepan Verhovensky before you now. The man I was is buried. Enfin, tout est dit.	- О, теперь меня не испугаете вашим криком, теперь пред вами уже не тот Степан Верховенский; тот похоронен; enfin, tout est dit.

And why do you cry out?	Да и чего кричите вы?
Simply because you're not getting married, and you won't have to wear a certain decoration on your head.	Единственно потому, что не сами женитесь и не вам придется носить известное головное украшение.
Does that shock you again?	Опять вас коробит?
My poor friend, you don't know woman, while I have done nothing but study her.	Бедный друг мой, вы не знаете женщину, а я только и делал, что изучал ее.
'If you want to conquer the world, conquer yourself1-the one good thing that another romantic like you, my bride's brother, Shatov, has succeeded in saying.	"Если хочешь победить весь мир, победи себя", -единственно, что удалось хорошо указать другому такому же, как и вы, романтику, Шатову, братцу супруги моей.
I would gladly borrow from him his phrase.	Охотно у него заимствую его изречение.
Well, here I am ready to conquer myself, and I'm getting married. And what am I conquering by way of the whole world?	Ну, вот и я готов победить себя, и женюсь, а между тем что завоюю вместо целого-то мира?
Oh, my friend, marriage is the moral death of every proud soul, of all independence.	О друг мой, брак - это нравственная смерть всякой гордой души, всякой независимости.
Married life will corrupt me, it will sap my energy, my courage in the service of the cause. Children will come, probably not my own either-certainly not my own: a wise man is not afraid to face the truth. Liputin proposed this morning putting up barricades to keep out Nicolas; Liputin's a fool.	Брачная жизнь развратит меня, отнимет энергию, мужество в служении делу, пойдут дети, еще, пожалуй, не мои, то есть разумеется, не мои; мудрый не боится заглянуть в лицо истине... Липутин предлагал давеча спастись от Nicolas баррикадами; он глуп, Липутин.
A woman would deceive the all-seeing eye itself.	Женщина обманет само всевидящее око.
Le bon Dieu knew what He was in for when He was creating woman, but I'm sure that she meddled in it herself and forced Him to create her such as she is... and with such attributes: for who would have incurred so much trouble for nothing?	Le bon Dieu, создавая женщину, уж конечно, знал, чему подвергался, но я уверен, что она сама помешала ему и сама заставила себя создать в таком виде и... с такими атрибутами; иначе кто же захотел наживать себе такие хлопоты даром?
I know Nastasya may be angry with me for free-thinking, but...enfin, tout est dit."	Настасья, я знаю, может, и рассердится на меня за вольнодумство, но... Enfin, tout est dit.
He wouldn't have been himself if he could have dispensed with the cheap gibing free-thought which was in vogue in his day. Now, at any rate, he comforted himself with a gibe, but not for long.	Он не был бы сам собою, если бы обошелся без дешевенького, каламбурного вольнодумства, так процветавшего в его время, по крайней мере теперь утешил себя каламбурчиком, но ненадолго.
"Oh, if that day after to-morrow, that Sunday, might never come!" he exclaimed suddenly, this time in utter despair. "Why could not this one week be without a Sunday-si le miracle existe?	- О, почему бы совсем не быть этому послезавтра, этому воскресенью! - воскликнул он вдруг, но уже в совершенном отчаянии, - почему бы не быть хоть одной этой неделе без воскресенья - si le miracle existe?
What would it be to Providence to blot out one Sunday from the calendar? If only to prove His power to the atheists et que tout soit dit!	Ну что бы стоило провидению вычеркнуть из календаря хоть одно воскресенье, ну хоть для того, чтобы доказать атеисту свое могущество, et que tout soit dit!
Oh, how I loved her! Twenty years, these twenty years, and she has never understood me!"	О, как я любил ee! двадцать лет, все двадцать лет, и никогда-то она не понимала меня!

"But of whom are you talking? Even I don't understand you!" I asked, wondering.	- Но про кого вы говорите; и я вас не понимаю! -спросил я с удивлением.
"Vingt ans!	- Vingt ans!
And she has not once understood me; oh, it's cruel!	И ни разу не поняла меня, о, это жестоко!
And can she really believe that I am marrying from fear, from poverty?	И неужели она думает, что я женюсь из страха, из нужды?
Oh, the shame of it! Oh, Auntie, Auntie, I do it for you!...	О позор! тетя, тетя, я для тебя!..
Oh, let her know, that Auntie, that she is the one woman I have adored for twenty years!	О, пусть узнает она, эта тетя, что она единственная женщина, которую я обожал двадцать лет!
She must learn this, it must be so, if not they will need force to drag me under ce qu'on appelle le wedding-crown."	Она должна узнать это, иначе не будет, иначе только силой потащат меня под этот се qu'on appelle le венец!
It was the first time I had heard this confession, and so vigorously uttered.	Я в первый раз слышал это признание и так энергически высказанное.
I won't conceal the fact that I was terribly tempted to laugh.	Не скрою, что мне ужасно хотелось засмеяться.
I was wrong.	Я был не прав.
"He is the only one left me now, the only one, my one hope!" he cried suddenly, clasping his hands as though struck by a new idea. "Only he, my poor boy, can save me now, and, oh, why doesn't he come!	- Один, один он мне остался теперь, одна надежда моя! - всплеснул он вдруг руками, как бы внезапно пораженный новою мыслию, - теперь один только он, мой бедный мальчик, спасет меня и - о, что же он не едет!
Oh, my son, oh, my Petrusha.... And though I do not deserve the name of father, but rather that of tiger, yet...Laissez-moi, mon ami, I'll lie down a little, to collect my ideas.	О сын мой, о мой Петруша... и хоть я недостоин названия отца, а скорее тигра, но... laissez-moi, mon ami, я немножко полежу, чтобы собраться с мыслями.
I am so tired, so tired. And I think it's time you were in bed. Voyez vous, it's twelve o'clock...."	Я так устал, так устал, да и вам, я думаю, пора спать, voyez-vous, двенадцать часов...
CHAPTER IV. THE CRIPPLE	Глава четвертая Хромоножка I
SHATOV WAS NOT PERVERSE but acted on my note, and called at midday on Lizaveta Nikolaevna.	Шатов не заупрямился и, по записке моей, явился в полдень к Лизавете Николаевне.
We went in almost together; I was also going to make my first call.	Мы вошли почти вместе; я тоже явился сделать мой первый визит.
They were all, that is Liza, her mother, and Mavriky Nikolaevitch, sitting in the big drawing-room, arguing.	Они все, то есть Лиза, мама и Маврикий Николаевич, сидели в большой зале и спорили.
The mother was asking Liza to play some waltz on the piano, and as soon as Liza began to play the piece asked for, declared it was not the right one.	Мама требовала, чтобы Лиза сыграла ей какой-то вальс на фортепиано, и когда та начала требуемый вальс, то стала уверять, что вальс не тот.
Mavriky Nikolaevitch in the simplicity of his heart took Liza's part, maintaining that it was the right waltz. The elder lady was so angry that she began to cry.	Маврикий Николаевич, по простоте своей, заступился за Лизу и стал уверять, что вальс тот самый; старуха со злости расплакалась.

She was ill and walked with difficulty.	Она была больна и с трудом даже ходила.
Her legs were swollen, and for the last few days she had been continually fractious, quarrelling with every one, though she always stood rather in awe of Liza.	У ней распухли ноги, и вот уже несколько дней только и делала, что капризничала и ко всем придиралась, несмотря на то что Лизу всегда побаивалась.
They were pleased to see us.	Приходу нашему обрадовались.
Liza flushed with pleasure, and saying "merci" to me, on Shatov's account of course, went to meet him, looking at him with interest.	Лиза покраснела от удовольствия и, проговорив мне merci, конечно за Шатова, пошла к нему, любопытно его рассматривая.
Shatov stopped awkwardly in the doorway.	Шатов неуклюже остановился в дверях.
Thanking him for coming she led him up to her mother.	Поблагодарив его за приход, она подвела его к мама.
"This is Mr. Shatov, of whom I have told you, and this is Mr. G--v, a great friend of mine and of Stepan Trofimovitch's.	- Это господин Шатов, про которого я вам говорила, а это вот господин Г- в, большой друг мне и Степану Трофимовичу.
Mavriky Nikolaevitch made his acquaintance yesterday, too."	Маврикий Николаевич вчера тоже познакомился.
"And which is the professor?"	- А который профессор?
"There's no professor at all, maman."	- А профессора вовсе и нет, мама.
"But there is. You said yourself that there'd be a professor. It's this one, probably." She disdainfully indicated Shatov.	- Нет, есть, ты сама говорила, что будет профессор; верно, вот этот, - она брезгливо указала на Шатова.
"I didn't tell you that there'd be a professor.	- Вовсе никогда я вам не говорила, что будет профессор.
Mr. G--v is in the service, and Mr. Shatov is a former student."	Господин Г - в служит, а господин Шатов -бывший студент.
"A student or professor, they all come from the university just the same.	- Студент, профессор, всё одно из университета.
You only want to argue.	Тебе только бы спорить.
But the Swiss one had moustaches and a beard."	А швейцарский был в усах и с бородкой.
"It's the son of Stepan Trofimovitch that maman always calls the professor," said Liza, and she took Shatov away to the sofa at the other end of the drawing-room.	- Это мама сына Степана Трофимовича всё профессором называет, - сказала Лиза и увела Шатова на другой конец залы на диван.
"When her legs swell, she's always like this, you understand she's ill," she whispered to Shatov, still with the same marked curiosity, scrutinising him, especially his shock of hair.	- Когда у ней ноги распухнут, она всегда такая, вы понимаете, больная, - шепнула она Шатову, продолжая рассматривать его всё с тем же чрезвычайным любопытством и особенно его вихор на голове.
"Are you an officer?" the old lady inquired of me. Liza had mercilessly abandoned me to her.	- Вы военный? - обратилась ко мне старуха, с которою меня так безжалостно бросила Лиза.
"N-no.-I'm in the service...."	- Нет-с, я служу...
"Mr. G--v is a great friend of Stepan Trofimovitch's," Liza chimed in immediately.	- Г осподин Г - в большой друг Степана Трофимовича, - отозвалась тотчас же Лиза.

"Are you in Stepan Trofimovitch's service?	- Служите у Степана Трофимовича?
Yes, and he's a professor, too, isn't he?"	Да ведь и он профессор?
"Ah, maman, you must dream at night of professors," cried Liza with annoyance.	- Ах, мама, вам, верно, и ночью снятся профессора, - с досадой крикнула Лиза.
"I see too many when I'm awake.	- Слишком довольно и наяву.
But you always will contradict your mother.	А ты вечно чтобы матери противоречить.
Were you here four years ago when Nikolay Vsyevolodovitch was in the neighbourhood?"	Вы здесь, когда Николай Всеволодович приезжал, были, четыре года назад?
I answered that I was.	Я отвечал, что был.
"And there was some Englishman with you?"	- А англичанин тут был какой-нибудь вместе с вами?
"No, there was not."	- Нет, не был.
Liza laughed.	Лиза засмеялась.
"Well, you see there was no Englishman, so it must have been idle gossip.	- А, видишь, что и не было совсем англичанина, стало быть, враки.
And Varvara Petrovna and Stepan Trofimovitch both tell lies.	И Варвара Петровна и Степан Трофимович оба врут.
And they all tell lies."	Да и все врут.
"Auntie and Stepan Trofimovitch yesterday thought there was a resemblance between Nikolay Vsyevolodovitch and Prince Harry in Shakespeare's Henry IV, and in answer to that maman says that there was no Englishman here," Liza explained to us.	- Это тетя и вчера Степан Трофимович нашли будто бы сходство у Николая Всеволодовича с принцем Гарри, у Шекспира в "Генрихе IV", и мама на это говорит, что не было англичанина, -объяснила нам Лиза.
"If Harry wasn't here, there was no Englishman.	- Коли Гарри не было, так и англичанина не было.
It was no one else but Nikolay Vsyevolodovitch at his tricks."	Один Николай Всеволодович куролесил.
"I assure you that maman's doing it on purpose," Liza thought necessary to explain to Shatov. "She's really heard of Shakespeare.	- Уверяю вас, что это мама нарочно, - нашла нужным объяснить Шатову Лиза, - она очень хорошо про Шекспира знает.
I read her the first act of Othello myself. But she's in great pain now.	Я ей сама первый акт "Отелло" читала; но она теперь очень страдает.
Maman, listen, it's striking twelve, it's time you took your medicine."	Мама, слышите, двенадцать часов бьет, вам лекарство принимать пора.
"The doctor's come," a maid-servant announced at the door.	- Доктор приехал, - появилась в дверях горничная.
The old lady got up and began calling her dog:	Старуха привстала и начала звать собачку:
"Zemirka, Zemirka, you come with me at least."	"Земирка, Земирка, пойдем хоть ты со мной".
Zemirka, a horrid little old dog, instead of obeying, crept under the sofa where Liza was sitting.	Скверная, старая, маленькая собачонка Земирка не слушалась и залезла под диван, где сидела Лиза.
"Don't you want to?	- Не хочешь?
Then I don't want you.	Так и я тебя не хочу.

Good-bye, my good sir, I don't know your name or your father's," she said, addressing me.	Прощайте, батюшка, не знаю вашего имени-отчества, - обратилась она ко мне.
"Anton Lavrentyevitch..."	- Антон Лаврентьевич...
"Well, it doesn't matter, with me it goes in at one ear and out of the other.	- Ну всё равно, у меня в одно ухо вошло, в другое вышло.
Don't you come with me, Mavriky Nikolaevitch, it was Zemirka I called.	Не провожайте меня, Маврикий Николаевич, я только Земирку звала.
Thank God I can still walk without help and to-morrow I shall go for a drive."	Слава богу, еще и сама хожу, а завтра гулять поеду.
She walked angrily out of the drawing-room.	Она сердито вышла из залы.
"Anton Lavrentyevitch, will you talk meanwhile to Mavriky Nikolaevitch; I assure you you'll both be gainers by getting to know one another better," said Liza, and she gave a friendly smile to Mavriky Nikolaevitch, who beamed all over as she looked at him.	- Антон Лаврентьевич, вы тем временем поговорите с Маврикием Николаевичем, уверяю вас, что вы оба выиграете, если поближе познакомитесь, - сказала Лиза и дружески усмехнулась Маврикию Николаевичу, который так весь и просиял от ее взгляда.
There was no help for it, I remained to talk to Mavriky Nikolaevitch.	Я, нечего делать, остался говорить с Маврикием Николаевичем.
II	II
Lizaveta Nikolaevna's business with Shatov turned out, to my surprise, to be really only concerned with literature.	Дело у Лизаветы Николаевны до Шатова, к удивлению моему, оказалось в самом деле только литературным.
I had imagined, I don't know why, that she had asked him to come with some other object.	Не знаю почему, но мне всё думалось, что она звала его за чем-то другим.
We, Mavriky Nikolaevitch and I that is, seeing that they were talking aloud and not trying to hide anything from us, began to listen, and at last they asked our advice.	Мы, то есть я с Маврикием Николаевичем, видя, что от нас не таятся и говорят очень громко, стали прислушиваться; потом и нас пригласили в совет.
It turned out that Lizaveta Nikolaevna was thinking of bringing out a book which she thought would be of use, but being quite inexperienced she needed someone to help her.	Всё состояло в том, что Лизавета Николаевна давно уже задумала издание одной полезной, по ее мнению, книги, но по совершенной неопытности нуждалась в сотруднике.
The earnestness with which she began to explain her plan to Shatov quite surprised me.	Серьезность, с которою она принялась объяснять Шатову свой план, даже меня изумила.
"She must be one of the new people," I thought. "She has not been to Switzerland for nothing."	"Должно быть, из новых, - подумал я, - недаром в Швейцарии побывала".
Shatov listened with attention, his eyes fixed on the ground, showing not the slightest surprise that a giddy young lady in society should take up work that seemed so out of keeping with her.	Шатов слушал со вниманием, уткнув глаза в землю и без малейшего удивления тому, что светская рассеянная барышня берется за такие, казалось бы, неподходящие ей дела.
Her literary scheme was as follows.	Литературное предприятие было такого рода.
Numbers of papers and journals are published in the capitals and the provinces of Russia, and every day a number of events are reported in them.	Издается в России множество столичных и провинциальных газет и других журналов, и в них ежедневно сообщается о множестве происшествий.

The year passes, the newspapers are everywhere folded up and put away in cupboards, or are torn up and become litter, or are used for making parcels or wrapping things.	Год отходит, газеты повсеместно складываются в шкапы или сорятся, рвутся, идут на обертки и колпаки.
Numbers of these facts make an impression and are remembered by the public, but in the course of years they are forgotten.	Многие опубликованные факты производят впечатление и остаются в памяти публики, но потом с годами забываются.
Many people would like to look them up, but it is a labour for them to embark upon this sea of paper, often knowing nothing of the day or place or even year in which the incident occurred.	Многие желали бы потом справиться, но какой же труд разыскивать в этом море листов, часто не зная ни дня, ни места, ни даже года случившегося происшествия?
Yet if all the facts for a whole year were brought together into one book, on a definite plan, and with a definite object, under headings with references, arranged according to months and days, such a compilation might reflect the characteristics of Russian life for the whole year, even though the facts published are only a small fraction of the events that take place.	А между тем, если бы совокупить все эти факты за целый год в одну книгу, по известному плану и по известной мысли, с оглавлениями, указаниями, с разрядом по месяцам и числам, то такая совокупность в одно целое могла бы обрисовать всю характеристику русской жизни за весь год, несмотря даже на то, что фактов публикуется чрезвычайно малая доля в сравнении со всем случившимся.
"Instead of a number of newspapers there would be a few fat books, that's all," observed Shatov.	- Вместо множества листов выйдет несколько толстых книг, вот и всё, - заметил Шатов.
But Lizaveta Nikolaevna clung to her idea, in spite of the difficulty of carrying it out and her inability to describe it.	Но Лизавета Николаевна горячо отстаивала свой замысел, несмотря на трудность и неумелость высказаться.
"It ought to be one book, and not even a very thick one," she maintained.	Книга должна быть одна, даже не очень толстая, -уверяла она.
But even if it were thick it would be clear, for the great point would be the plan and the character of the presentation of facts.	Но, положим, хоть и толстая, но ясная, потому что главное в плане и в характере представления фактов.
Of course not all would be collected and reprinted.	Конечно, не всё собирать и перепечатывать.
The decrees and acts of government, local regulations, laws-all such facts, however important, might be altogether omitted from the proposed publication.	Указы, действия правительства, местные распоряжения, законы, всё это хоть и слишком важные факты, но в предполагаемом издании этого рода факты можно совсем выпустить.
They could leave out a great deal and confine themselves to a selection of events more or less characteristic of the moral life of the people, of the personal character of the Russian people at the present moment.	Можно многое выпустить и ограничиться лишь выбором происшествий, более или менее выражающих нравственную личную жизнь народа, личность русского народа в данный момент.
Of course everything might be put in: strange incidents, fires, public subscriptions, anything good or bad, every speech or word, perhaps even floodings of the rivers, perhaps even some government decrees, but only such things to be selected as are characteristic of the period; everything would be put in with a certain view, a special significance and intention, with an idea which would illuminate the facts looked at in the aggregate, as a whole.	Конечно, всё может войти: курьезы, пожары, пожертвования, всякие добрые и дурные дела, всякие слова и речи, пожалуй, даже известия о разливах рек, пожалуй, даже и некоторые указы правительства, но изо всего выбирать только то, что рисует эпоху; всё войдет с известным взглядом, с указанием, с намерением, с мыслию, освещающею всё целое, всю совокупность.

And finally the book ought to be interesting even for light reading, apart from its value as a work of reference.	И наконец, книга должна быть любопытна даже для легкого чтения, не говоря уже о том, что необходима для справок!
It would be, so to say, a presentation of the spiritual, moral, inner life of Russia for a whole year.	Это была бы, так сказать, картина духовной, нравственной, внутренней русской жизни за целый год.
"We want every one to buy it, we want it to be a book that will be found on every table," Liza declared. "I understand that all lies in the plan, and that's why I apply to you," she concluded.	"Нужно, чтобы все покупали, нужно, чтобы книга обратилась в настольную, - утверждала Лиза, - я понимаю, что всё дело в плане, а потому к вам и обращаюсь", - заключила она.
She grew very warm over it, and although her explanation was obscure and incomplete, Shatov began to understand.	Она очень разгорячилась, и, несмотря на то что объяснялась темно и неполно, Шатов стал понимать.
"So it would amount to something with a political tendency, a selection of facts with a special tendency," he muttered, still not raising his head.	- Значит, выйдет нечто с направлением, подбор фактов под известное направление, - пробормотал он, все еще не поднимая головы.
"Not at all, we must not select with a particular bias, and we ought not to have any political tendency in it.	- Отнюдь нет, не надо подбирать под направление, и никакого направления не надо.
Nothing but impartiality-that will be the only tendency."	Одно беспристрастие - вот направление.
"But a tendency would be no harm," said Shatov, with a slight movement, "and one can hardly avoid it if there is any selection at all.	- Да направление и не беда, - зашевелился Шатов, - да и нельзя его избежать, чуть лишь обнаружится хоть какой-нибудь подбор.
The very selection of facts will suggest how they are to be understood.	В подборе фактов и будет указание, как их понимать.
Your idea is not a bad one."	Ваша идея недурна.
"Then such a book is possible?" cried Liza delightedly.	- Так возможна, стало быть, такая книга? -обрадовалась Лиза.
"We must look into it and consider.	- Надо посмотреть и сообразить.
It's an immense undertaking.	Дело это - огромное.
One can't work it out on the spur of the moment.	Сразу ничего не выдумаешь.
We need experience.	Опыт нужен.
And when we do publish the book I doubt whether we shall find out how to do it.	Да и когда издадим книгу, вряд ли еще научимся, как ее издавать.
Possibly after many trials; but the thought is alluring.	Разве после многих опытов; но мысль наклевывается.
It's a useful idea."	Мысль полезная.
He raised his eyes at last, and they were positively sparkling with pleasure, he was so interested.	Он поднял наконец глаза, и они даже засияли от удовольствия, так он был заинтересован.
"Was it your own idea?" he asked Liza, in a friendly and, as it were, bashful way.	- Это вы сами выдумали? - ласково и как бы стыдливо спросил он у Лизы.

"The idea's no trouble, you know, it's the plan is the trouble," Liza smiled. "I understand very little. I am not very clever, and I only pursue what is clear to me, myself...."	- Да ведь выдумать не беда, план беда, -улыбалась Лиза, - я мало понимаю, и не очень умна, и преследую только то, что мне самой ясно...
"Pursue?"	- Преследуете?
"Perhaps that's not the right word?" Liza inquired quickly.	- Вероятно, не то слово? - быстро осведомилась Лиза.
"The word is all right; I meant nothing."	- Можно и это слово; я ничего.
"I thought while I was abroad that even I might be of some use.	- Мне показалось еще за границей, что можно и мне быть чем-нибудь полезною.
I have money of my own lying idle. Why shouldn't I-even I-work for the common cause?	Деньги у меня свои и даром лежат, почему же и мне не поработать для общего дела?
Besides, the idea somehow occurred to me all at once of itself. I didn't invent it at all, and was delighted with it. But I saw at once that I couldn't get on without someone to help, because I am not competent to do anything of myself.	К тому же мысль как-то сама собой вдруг пришла; я нисколько ее не выдумывала и очень ей обрадовалась; но сейчас увидала, что нельзя без сотрудника, потому что ничего сама не умею.
My helper, of course, would be the co-editor of the book.	Сотрудник, разумеется, станет и соиздателем книги.
We would go halves. You would give the plan and the work. Mine would be the original idea and the means for publishing it.	Мы пополам: ваш план и работа, моя первоначальная мысль и средства к изданию.
Would the book pay its expenses, do you think?"	Ведь окупится книга?
"If we hit on a good plan the book will go."	- Если откопаем верный план, то книга пойдет.
"I warn you that I am not doing it for profit; but I am very anxious that the book should circulate and should be very proud of making a profit."	- Предупреждаю вас, что я не для барышей, но очень желаю расходу книги и буду горда барышами.
"Well, but how do I come in?"	- Ну, а я тут при чем?
"Why, I invite you to be my fellow-worker, to go halves.	- Да ведь я же вас и зову в сотрудники... пополам.
You will think out the plan."	Вы план выдумаете.
"How do you know that I am capable of thinking out the plan?"	- Почем же вы знаете, что я в состоянии план выдумать?
"People have talked about you to me, and here I've heard ... I know that you are very clever and... are working for the cause ... and think a great deal. Pyotr Stepanovitch Verhovensky spoke about you in Switzerland," she added hurriedly.	- Мне о вас говорили, и здесь я слышала... я знаю, что вы очень умны и... занимаетесь делом и... думаете много; мне о вас Петр Степанович Верховенский в Швейцарии говорил, - торопливо прибавила она.
"He's a very clever man, isn't he?"	- Он очень умный человек, не правда ли?
Shatov stole a fleeting, momentary glance at her, but dropped his eyes again.	Шатов мгновенным, едва скользнувшим взглядом посмотрел на нее, но тотчас же опустил глаза.
"Nikolay Vsyevolodovitch told me a great deal about you, too."	- Мне и Николай Всеволодович о вас тоже много говорил...
Shatov suddenly turned red.	Шатов вдруг покраснел.

"But here are the newspapers." Liza hurriedly picked up from a chair a bundle of newspapers that lay tied up ready. "I've tried to mark the facts here for selection, to sort them, and I have put the papers together... you will see."	- Впрочем, вот газеты, - торопливо схватила Лиза со стула приготовленную и перевязанную пачку газет, - я здесь попробовала на выбор отметить факты, подбор сделать и нумера поставила... вы увидите.
Shatov took the bundle.	Шатов взял сверток.
"Take them home and look at them. Where do you live?"	- Возьмите домой, посмотрите, вы ведь где живете?
"In Bogoyavlensky Street, Filipov's house."	- В Богоявленской улице, в доме Филиппова.
"I know.	- Я знаю.
I think it's there, too, I've been told, a captain lives, beside you, Mr. Lebyadkin," said Liza in the same hurried manner.	Там тоже, говорят, кажется какой-то капитан живет подле вас, господин Лебядкин? - всё по-прежнему торопилась Лиза.
Shatov sat for a full minute with the bundle in his outstretched hand, making no answer and staring at the floor.	Шатов с пачкой в руке, на отлете, как взял, так и просидел целую минуту без ответа, смотря в землю.
"You'd better find someone else for these jobs. I shouldn't suit you at all," he brought out at last, dropping his voice in an awfully strange way, almost to a whisper.	- На эти дела вы бы выбрали другого, а я вам вовсе не годен буду,- проговорил он наконец, как-то ужасно странно понизив голос, почти шепотом.
Liza flushed crimson.	Лиза вспыхнула.
"What jobs are you speaking of?	- Про какие дела вы говорите?
Mavriky Nikolaevitch," she cried, "please bring that letter here."	Маврикий Николаевич! - крикнула она, -пожалуйте сюда давешнее письмо.
I too followed Mavriky Nikolaevitch to the table.	Я тоже за Маврикием Николаевичем подошел к столу.
"Look at this," she turned suddenly to me, unfolding the letter in great excitement.	- Посмотрите это, - обратилась она вдруг ко мне, в большом волнении развертывая письмо.
"Have you ever seen anything like it.	- Видали ли вы когда что-нибудь похожее?
Please read it aloud. I want Mr. Shatov to hear it too."	Пожалуйста, прочтите вслух; мне надо, чтоб и господин Шатов слышал.
With no little astonishment I read aloud the following missive:	С немалым изумлением прочел я вслух следующее послание:
"To the Perfection, Miss Tushin.	"Совершенству девицы Тушиной.
"Gracious Lady	Милостивая государыня,
"Lizaveta Nikolaevna!	Елизавета Николаевна!
"Oh, she's a sweet queen, Lizaveta Tushin!When on side-saddle she gallops by, And in the breeze her fair tresses fly! Or when with her mother in church she bows low And on devout faces a red flush doth flow!	О, как мила она, □ □ Елизавета Тушина, Когда с родственником на дамском седле летает, □□ А локон ее с ветрами играет, □ □Или когда с матерью в церкви падает ниц, □□И зрится румянец благоговейных лиц!
Then for the joys of lawful wedlock I aspire, And follow her and her mother with tears of desire.	Тогда брачных и законных наслаждений желаю □ □И вслед ей, вместе с матерью, слезу посылаю.

"Composed by an unlearned man in the midst of a discussion.	Составил неученый за спором.
"Gracious Lady!	Милостивая государыня!
"I pity myself above all men that I did not lose my arm at Sevastopol, not having been there at all, but served all the campaign delivering paltry provisions, which I look on as a degradation.	Всех более жалею себя, что в Севастополе не лишился руки для славы, не быв там вовсе, а служил всю кампанию по сдаче подлого провианта, считая низостью.
You are a goddess of antiquity, and I am nothing, but have had a glimpse of infinity.	Вы богиня в древности, а я ничто и догадался о беспредельности.
Look on it as a poem and no more, for, after all, poetry is nonsense and justifies what would be considered impudence in prose.	Смотрите как на стихи, но не более, ибо стихи все-таки вздор и оправдывают то, что в прозе считается дерзостью.
Can the sun be angry with the infusoria if the latter composes verses to her from the drop of water, where there is a multitude of them if you look through the microscope?	Может ли солнце рассердиться на инфузорию, если та сочинит ему из капли воды, где их множество, если в микроскоп?
Even the club for promoting humanity to the larger animals in tip-top society in Petersburg, which rightly feels compassion for dogs and horses, despises the brief infusoria making no reference to it whatever, because it is not big enough.	Даже самый клуб человеколюбия к крупным скотам в Петербурге при высшем обществе, сострадая по праву собаке и лошади, презирает краткую инфузорию, не упоминая о ней вовсе, потому что не доросла.
I'm not big enough either.	Не дорос и я.
The idea of marriage might seem droll, but soon I shall have property worth two hundred souls through a misanthropist whom you ought to despise.	Мысль о браке показалась бы уморительною; но скоро буду иметь бывшие двести душ чрез человеконенавистника, которого презирайте.
I can tell a lot and I can undertake to produce documents that would mean Siberia.	Могу многое сообщить и вызываюсь по документам даже в Сибирь.
Don't despise my proposal.	Не презирайте предложения.
A letter from an infusoria is of course in verse.	Письмо от инфузории разуметь в стихах.
"Captain Lebyadkin your most humble friend. "And he has time no end."	Капитан Лебядкин, покорнейший друг и имеет досуг".
"That was written by a man in a drunken condition, a worthless fellow," I cried indignantly.	- Это писал человек в пьяном виде и негодяй! -вскричал я в негодовании.
"I know him."	- Я его знаю!
"That letter I received yesterday," Liza began to explain, flushing and speaking hurriedly. "I saw myself, at once, that it came from some foolish creature, and I haven't yet shown it to maman, for fear of upsetting her more.	- Это письмо я получила вчера, - покраснев и торопясь стала объяснять нам Лиза, - я тотчас же и сама поняла, что от какого-нибудь глупца; и до сих пор еще не показала maman, чтобы не расстроить ее еще более.
But if he is going to keep on like that, I don't know how to act.	Но если он будет опять продолжать, то я не знаю, как сделать.
Mavriky Nikolaevitch wants to go out and forbid him to do it.	Маврикий Николаевич хочет сходить запретить ему.

As I have looked upon you as a colleague," she turned to Shatov, "and as you live there, I wanted to question you so as to judge what more is to be expected of him."	Так как я на вас смотрела как на сотрудника, -обратилась она к Шатову, - и так как вы там живете, то я и хотела вас расспросить, чтобы судить, чего еще от него ожидать можно.
"He's a drunkard and a worthless fellow," Shatov muttered with apparent reluctance.	- Пьяный человек и негодяй, - пробормотал как бы нехотя Шатов.
"Is he always so stupid?"	- Что ж, он всё такой глупый?
"No, he's not stupid at all when he's not drunk."	- И, нет, он не глупый совсем, когда не пьяный.
"I used to know a general who wrote verses exactly like that," I observed, laughing.	- Я знал одного генерала, который писал точь-в-точь такие стихи, - заметил я смеясь.
"One can see from the letter that he is clever enough for his own purposes," Mavriky Nikolaevitch, who had till then been silent, put in unexpectedly.	- Даже и по этому письму видно, что себе на уме, - неожиданно ввернул молчаливый Маврикий Николаевич.
"He lives with some sister?" Liza queried.	- Он, говорят, с какой-то сестрой? - спросила Лиза.
"Yes, with his sister."	- Да, с сестрой.
"They say he tyrannises over her, is that true?"	- Он, говорят, ее тиранит, правда это?
Shatov looked at Liza again, scowled, and muttering,	Шатов опять поглядел на Лизу, насупился и, проворчав:
"What business is it of mine?" moved towards the door.	"Какое мне дело!" - подвинулся к дверям.
"Ah, stay!" cried Liza, in a flutter. "Where are you going?	- Ах, постойте, - тревожно вскричала Лиза, - куда же вы?
We have so much still to talk over...."	Нам так много еще остается переговорить...
"What is there to talk over?	- О чем же говорить?
I'll let you know to-morrow."	Я завтра дам знать...
"Why, the most important thing of all-the printing-press!	-Да о самом главном, о типографии!
Do believe me that I am not in jest, that I really want to work in good earnest!" Liza assured him in growing agitation.	Поверьте же, что я не в шутку, а серьезно хочу дело делать, - уверяла Лиза всё в возрастающей тревоге.
"If we decide to publish it, where is it to be printed?	- Если решим издавать, то где же печатать?
You know it's a most important question, for we shan't go to Moscow for it, and the printing-press here is out of the question for such a publication.	Ведь это самый важный вопрос, потому что в Москву мы для этого не поедем, а в здешней типографии невозможно для такого издания.
I made up my mind long ago to set up a printing-press of my own, in your name perhaps-and I know maman will allow it so long as it is in your name...."	Я давно решилась завести свою типографию, на ваше хоть имя, и мама, я знаю, позволит, если только на ваше имя...
"How do you know that I could be a printer?" Shatov asked sullenly.	- Почему же вы знаете, что я могу быть типографщиком? - угрюмо спросил Шатов.
"Why, Pyotr Stepanovitch told me of you in Switzerland, and referred me to you as one who knows the business and able to set up a printing-press.	- Да мне еще Петр Степанович в Швейцарии именно на вас указал, что вы можете вести типографию и знакомы с делом.

He even meant to give me a note to you from himself, but I forgot it."	Даже записку хотел от себя к вам дать, да я забыла.
Shatov's face changed, as I recollect now.	Шатов, как припоминаю теперь, изменился в лице.
He stood for a few seconds longer, then went out of the room.	Он постоял еще несколько секунд и вдруг вышел из комнаты.
Liza was angry.	Лиза рассердилась.
"Does he always go out like that?" she asked, turning to me.	- Он всегда так выходит? - повернулась она ко мне.
I was just shrugging my shoulders when Shatov suddenly came back, went straight up to the table and put down the roll of papers he had taken.	Я пожал было плечами, но Шатов вдруг воротился, прямо подошел к столу и положил взятый им сверток газет:
"I'm not going to be your helper, I haven't the time...."	-Я не буду сотрудником, не имею времени...
"Why? Why?	- Почему же, почему же?
I think you are angry!" Liza asked him in a grieved and imploring voice.	Вы, кажется, рассердились? - огорченным и умоляющим голосом спрашивала Лиза.
The sound of her voice seemed to strike him; for some moments he looked at her intently, as though trying to penetrate to her very soul.	Звук ее голоса как будто поразил его; несколько мгновений он пристально в нее всматривался, точно желая проникнуть в самую ее душу.
"No matter," he muttered, softly, "I don't want to...."	- Всё равно, - пробормотал он тихо, - я не хочу...
And he went away altogether.	И ушел совсем.
Liza was completely overwhelmed, quite disproportionately in fact, so it seemed to me.	Лиза была совершенно поражена, даже как-то совсем и не в меру; так показалось мне.
"Wonderfully queer man," Mavriky Nikolaevitch observed aloud.	- Удивительно странный человек! - громко заметил Маврикий Николаевич.
III	III
He certainly was queer, but in all this there was a very great deal not clear to me.	Конечно, "странный", но во всем этом было чрезвычайно много неясного.
There was something underlying it all.	Тут что-то подразумевалось.
I simply did not believe in this publication; then that stupid letter, in which there was an offer, only too barefaced, to give information and produce "documents," though they were all silent about that, and talked of something quite different; finally that printing-press and Shatov's sudden exit, just because they spoke of a printing-press.	Я решительно не верил этому изданию; потом это глупое письмо, но в котором слишком ясно предлагался какой-то донос "по документам" и о чем все они промолчали, а говорили совсем о другом; наконец, эта типография и внезапный уход Шатова именно потому, что заговорили о типографии.
All this led me to imagine that something had happened before I came in of which I knew nothing; and, consequently, that it was no business of mine and that I was in the way.	Всё это навело меня на мысль, что тут еще прежде меня что-то произошло и о чем я не знаю; что, стало быть, я лишний и что всё это не мое дело.
And, indeed, it was time to take leave, I had stayed long enough for the first call.	Да и пора было уходить, довольно было для первого визита.
I went up to say good-bye to Lizaveta Nikolaevna.	Я подошел откланяться Лизавете Николаевне.

She seemed to have forgotten that I was in the room, and was still standing in the same place by the table with her head bowed, plunged in thought, gazing fixedly at one spot on the carpet.	Она, кажется, и забыла, что я в комнате, и стояла всё на том же месте у стола, очень задумавшись, склонив голову и неподвижно смотря в одну выбранную на ковре точку.
"Ah, you, too, are going, good-bye," she murmured in an ordinary friendly tone.	- Ах и вы, до свидания, - пролепетала она привычно-ласковым тоном.
"Give my greetings to Stepan Trofimovitch, and persuade him to come and see me as soon as he can.	- Передайте мой поклон Степану Трофимовичу и уговорите его прийти ко мне поскорей.
Mavriky Nikolaevitch, Anton Lavrentyevitch is going.	Маврикий Николаевич, Антон Лаврентьевич уходит.
Excuse maman's not being able to come out and say good-bye to you...."	Извините, мама не может выйти с вами проститься...
I went out and had reached the bottom of the stairs when a footman suddenly overtook me at the street door.	Я вышел и даже сошел уже с лестницы, как вдруг лакей догнал меня на крыльце:
"My lady begs you to come back...."	- Барыня очень просили воротиться...
"The mistress, or Lizaveta Nikolaevna?"	- Барыня или Лизавета Николаевна?
"The young lady."	- Оне-с.
I found Liza not in the big room where we had been sitting, but in the reception-room next to it.	Я нашел Лизу уже не в той большой зале, где мы сидели, а в ближайшей приемной комнате.
The door between it and the drawing-room, where Mavriky Nikolaevitch was left alone, was closed.	В ту залу, в которой остался теперь Маврикий Николаевич один, дверь была притворена наглухо.
Liza smiled to me but was pale.	Лиза улыбнулась мне, но была бледна.
She was standing in the middle of the room in evident indecision, visibly struggling with herself; but she suddenly took me by the hand, and led me quickly to the window.	Она стояла посреди комнаты в видимой нерешимости, в видимой борьбе; но вдруг взяла меня за руку и молча, быстро подвела к окну.
"I want to see her at once," she whispered, bending upon me a burning, passionate, impatient glance, which would not admit a hint of opposition. "I must see her with my own eyes, and I beg you to help me."	- Я немедленно хочу еевидеть, - прошептала она, устремив на меня горячий, сильный, нетерпеливый взгляд, не допускающий и тени противоречия, - я должна еевидеть собственными глазами и прошу вашей помощи.
She was in a perfect frenzy, and-in despair.	Она была в совершенном исступлении и - в отчаянии.
"Who is it you want to see, Lizaveta Nikolaevna?" I inquired in dismay.	- Кого вы желаете видеть, Лизавета Николаевна? -осведомился я в испуге.
"That Lebyadkin's sister, that lame girl.... Is it true that she's lame?"	-Эту Лебядкину, эту хромую... Правда, что она хромая?
I was astounded.	Я был поражен.
"I have never seen her, but I've heard that she's lame. I heard it yesterday," I said with hurried readiness, and also in a whisper.	- Я никогда не видал ее, но я слышал, что она хромая, вчера еще слышал, - лепетал я с торопливою готовностию и тоже шепотом.
"I must see her, absolutely.	- Я должна ее видеть непременно.

Could you arrange it to-day?"	Могли бы вы это устроить сегодня же?
I felt dreadfully sorry for her.	Мне стало ужасно ее жалко.
"That's utterly impossible, and, besides, I should not know at all how to set about it," I began persuading her. "I'll go to Shatov...."	- Это невозможно, и к тому же я совершенно не понимал бы, как это сделать, - начал было я уговаривать, - я пойду к Шатову...
"If you don't arrange it by to-morrow I'll go to her by myself, alone, for Mavriky Nikolaevitch has refused.	- Если вы не устроите к завтраму, то я сама к ней пойду, одна, потому что Маврикий Николаевич отказался.
I rest all my hopes on you and I've no one else; I spoke stupidly to Shatov.... I'm sure that you are perfectly honest and perhaps ready to do anything for me, only arrange it."	Я надеюсь только на вас, и больше у меня нет никого; я глупо говорила с Шатовым... Я уверена, что вы совершенно честный и, может быть, преданный мне человек, только устройте.
I felt a passionate desire to help her in every way.	У меня явилось страстное желание помочь ей во всем.
"This is what I'll do," I said, after a moment's thought. "I'll go myself to-day and will see her for sure, for sure.	- Вот что я сделаю, - подумал я капельку, - я пойду сам и сегодня наверно, наверноее увижу!
I will manage so as to see her. I give you my word of honour. Only let me confide in Shatov."	Я так сделаю, что увижу, даю вам честное слово; но только - позвольте мне ввериться Шатову.
"Tell him that I do desire it, and that I can't wait any longer, but that I wasn't deceiving him just now.	- Скажите ему, что у меня такое желание и что я больше ждать не могу, но что я его сейчас не обманывала.
He went away perhaps because he's very honest and he didn't like my seeming to deceive him.	Он, может быть, ушел потому, что он очень честный и ему не понравилось, что я как будто обманывала.
I wasn't deceiving him, I really do want to edit books and found a printing-press...."	Я не обманывала; я в самом деле хочу издавать и основать типографию...
"He is honest, very honest," I assented warmly.	- Он честный, честный, - подтверждал я с жаром.
"If it's not arranged by to-morrow, though, I shall go myself whatever happens, and even if every one were to know."	- Впрочем, если к завтраму не устроится, то я сама пойду, что бы ни вышло и хотя бы все узнали.
"I can't be with you before three o'clock to-morrow," I observed, after a moment's deliberation.	- Я раньше как к трем часам не могу у вас завтра быть, - заметил я, несколько опомнившись.
"At three o'clock then.	- Стало быть, в три часа.
Then it was true what I imagined yesterday at Stepan Trofimovitch's, that you-are rather devoted to me?" she said with a smile, hurriedly pressing my hand to say good-bye, and hurrying back to the forsaken Mavriky Nikolaevitch.	Стало быть, правду я предположила вчера у Степана Трофимовича, что вы - несколько преданный мне человек? - улыбнулась она, торопливо пожимая мне на прощанье руку и спеша к оставленному Маврикию Николаевичу.
I went out weighed down by my promise, and unable to understand what had happened.	Я вышел, подавленный моим обещанием, и не понимал, что такое произошло.
I had seen a woman in real despair, not hesitating to compromise herself by confiding in a man she hardly knew.	Я видел женщину в настоящем отчаянии, не побоявшуюся скомпрометировать себя доверенностию почти к незнакомому ей человеку.

Her womanly smile at a moment so terrible for her and her hint that she had noticed my feelings the day before sent a pang to my heart; but I felt sorry for her, very sorry-that was all!	Ее женственная улыбка в такую трудную для нее минуту и намек, что она уже заметила вчера мои чувства, точно резнул меня по сердцу; но мне было жалко, жалко, - вот и всё!
Her secrets became at once something sacred for me, and if anyone had begun to reveal them to me now, I think I should have covered my ears, and should have refused to hear anything more.	Секреты ее стали для меня вдруг чем-то священным, и если бы даже мне стали открывать их теперь, то я бы, кажется, заткнул уши и не захотел слушать ничего дальше.
I only had a presentiment of something... yet I was utterly at a loss to see how I could do anything.	Я только нечто предчувствовал... И, однако ж, я совершенно не понимал, каким образом я что-нибудь тут устрою.
What's more I did not even yet understand exactly what I had to arrange; an interview, but what sort of an interview?	Мало того, я все-таки и теперь не знал, что именно надо устроить: свиданье, но какое свиданье?
And how could I bring them together?	Да и как их свести?
My only hope was Shatov, though I could be sure that he wouldn't help me in any way.	Вся надежда была на Шатова, хотя я и мог знать заранее, что он ни в чем не поможет.
But all the same, I hurried to him.	Но я все-таки бросился к нему.
IV	IV
I did not find him at home till past seven o'clock that evening.	Только вечером, уже в восьмом часу, я застал его дома.
To my surprise he had visitors with him-Alexey Nilitch, and another gentleman I hardly knew, one Shigalov, the brother of Virginsky's wife.	К удивлению моему, у него сидели гости -Алексей Нилыч и еще один полузнакомый мне господин, некто Шигалев, родной брат жены Виргинского.
This gentleman must, I think, have been staying about two months in the town; I don't know where he came from. I had only heard that he had written some sort of article in a progressive Petersburg magazine.	Этот Шигалев, должно быть, уже месяца два как гостил у нас в городе; не знаю, откуда приехал; я слышал про него только, что он напечатал в одном прогрессивном петербургском журнале какую-то статью.
Virginsky had introduced me casually to him in the street.	Виргинский познакомил меня с ним случайно, на улице.
I had never in my life seen in a man's face so much despondency, gloom, and moroseness.	В жизнь мою я не видал в лице человека такой мрачности, нахмуренности и пасмурности.
He looked as though he were expecting the destruction of the world, and not at some indefinite time in accordance with prophecies, which might never be fulfilled, but quite definitely, as though it were to be the day after to-morrow at twenty-five minutes past ten.	Он смотрел так, как будто ждал разрушения мира, и не то чтобы когда-нибудь, по пророчествам, которые могли бы и не состояться, а совершенно определенно, так-этак послезавтра утром, ровно в двадцать пять минут одиннадцатого.
We hardly said a word to one another on that occasion, but had simply shaken hands like two conspirators.	Мы, впрочем, тогда почти ни слова и не сказали, а только пожали друг другу руки с видом двух заговорщиков.
I was most struck by his ears, which were of unnatural size, long, broad, and thick, sticking out in a peculiar way.	Всего более поразили меня его уши неестественной величины, длинные, широкие и толстые, как-то особенно врозь торчавшие.
His gestures were slow and awkward.	Движения его были неуклюжи и медленны.

If Liputin had imagined that a phalanstery might be established in our province, this gentleman certainly knew the day and the hour when it would be founded.	Если Липутин и мечтал когда-нибудь, что фаланстера могла бы осуществиться в нашей губернии, то этот наверное знал день и час, когда это сбудется.
He made a sinister impression on me. I was the more surprised at finding him here, as Shatov was not fond of visitors.	Он произвел на меня впечатление зловещее: встретив же его у Шатова теперь, я подивился, тем более что Шатов и вообще был до гостей не охотник.
I could hear from the stairs that they were talking very loud, all three at once, and I fancy they were disputing; but as soon as I went in, they all ceased speaking.	Еще с лестницы слышно было, что они разговаривают очень громко, все трое разом, и, кажется, спорят; но только что я появился, все замолчали.
They were arguing, standing up, but now they all suddenly sat down, so that I had to sit down too.	Они спорили стоя, а теперь вдруг все сели, так что и я должен был сесть.
There was a stupid silence that was not broken for fully three minutes.	Глупое молчание не нарушалось минуты три полных.
Though Shigalov knew me, he affected not to know me, probably not from hostile feelings, but for no particular reason.	Шигалев хотя и узнал меня, но сделал вид, что не знает, и наверно не по вражде, а так.
Alexey Nilitch and I bowed to one another in silence, and for some reason did not shake hands.	С Алексеем Нилычем мы слегка раскланялись, но молча и почему-то не пожали друг другу руки.
Shigalov began at last looking at me sternly and frowningly, with the most na?ve assurance that I should immediately get up and go away.	Шигалев начал, наконец, смотреть на меня строго и нахмуренно, с самою наивною уверенностию, что я вдруг встану и уйду.
At last Shatov got up from his chair and the others jumped up at once.	Наконец Шатов привстал со стула, и все тоже вдруг вскочили.
They went out without saying good-bye. Shigalov only said in the doorway to Shatov, who was seeing him out:	Они вышли не прощаясь, только Шигалев уже в дверях сказал провожавшему Шатову:
"Remember that you are bound to give an explanation."	- Помните, что вы обязаны отчетом.
"Hang your explanation, and who the devil am I bound to?" said Shatov. He showed them out and fastened the door with the latch.	- Наплевать на ваши отчеты, и никакому черту я не обязан, - проводил его Шатов и запер дверь на крюк.
"Snipes!" he said, looking at me, with a sort of wry smile.	- Кулики! - сказал он, поглядев на меня и как-то криво усмехнувшись.
His face looked angry, and it seemed strange to me that he spoke first.	Лицо у него было сердитое, и странно мне было, что он сам заговорил.
When I had been to see him before (which was not often) it had usually happened that he sat scowling in a corner, answered ill-humouredly and only completely thawed and began to talk with pleasure after a considerable time.	Обыкновенно случалось прежде, всегда, когда я заходил к нему (впрочем, очень редко), что он нахмуренно садился в угол, сердито отвечал и только после долгого времени совершенно оживлялся и начинал говорить с удовольствием.
Even so, when he was saying good-bye he always scowled, and let one out as though he were getting rid of a personal enemy.	Зато, прощаясь, опять, всякий раз, непременно нахмуривался и выпускал вас, точно выживал от себя своего личного неприятеля.

"I had tea yesterday with that Alexey Nilitch," I observed. "I think he's mad on atheism."	- Я у этого Алексея Нилыча вчера чай пил, -заметил я, - он, кажется, помешан на атеизме.
"Russian atheism has never gone further than making a joke," growled Shatov, putting up a new candle in place of an end that had burnt out.	- Русский атеизм никогда дальше каламбура не заходил, - проворчал Шатов, вставляя новую свечу вместо прежнего огарка.
"No, this one doesn't seem to me a joker, I think he doesn't know how to talk, let alone trying to make jokes."	- Нет, этот, мне показалось, не каламбурщик; он и просто говорить, кажется, не умеет, не то что каламбурить.
"Men made of paper! It all comes from flunkeyism of thought," Shatov observed calmly, sitting down on a chair in the corner, and pressing the palms of both hands on his knees.	- Люди из бумажки; от лакейства мысли всё это, -спокойно заметил Шатов, присев в углу на стуле и упершись обеими ладонями в колени.
"There's hatred in it, too," he went on, after a minute's pause. "They'd be the first to be terribly unhappy if Russia could be suddenly reformed, even to suit their own ideas, and became extraordinarily prosperous and happy.	- Ненависть тоже тут есть, - произнес он, помолчав с минуту, - они первые были бы страшно несчастливы, если бы Россия как-нибудь вдруг перестроилась, хотя бы даже на их лад, и как-нибудь вдруг стала безмерно богата и счастлива.
They'd have no one to hate then, no one to curse, nothing to find fault with.	Некого было бы им тогда ненавидеть, не на кого плевать, не над чем издеваться!
There is nothing in it but an immense animal hatred for Russia which has eaten into their organism.... And it isn't a case of tears unseen by the world under cover of a smile!	Тут одна только животная, бесконечная ненависть к России, в организм въевшаяся... И никаких невидимых миру слез из-под видимого смеха тут нету!
There has never been a falser word said in Russia than about those unseen tears," he cried, almost with fury.	Никогда еще не было сказано на Руси более фальшивого слова, как про эти незримые слезы! -вскричал он почти с яростью.
"Goodness only knows what you're saying," I laughed.	- Ну уж это вы бог знает что! - засмеялся я.
"Oh, you're a 'moderate liberal,'" said Shatov, smiling too.	- А вы - "умеренный либерал", - усмехнулся и Шатов.
"Do you know," he went on suddenly, "I may have been talking nonsense about the 'flunkeyism of thought.' You will say to me no doubt directly, 'it's you who are the son of a flunkey, but I'm not a flunkey.'"	- Знаете, - подхватил он вдруг, - я, может, и сморозил про "лакейство мысли"; вы, верно, мне тотчас же скажете: "Это ты родился от лакея, а я не лакей".
"I wasn't dreaming of such a thing.... What are you saying!"	- Вовсе я не хотел сказать... что вы!
"You need not apologise. I'm not afraid of you.	- Да вы не извиняйтесь, я вас не боюсь.
Once I was only the son of a flunkey, but now I've become a flunkey myself, like you.	Тогда я только от лакея родился, а теперь и сам стал лакеем, таким же, как и вы.
Our Russian liberal is a flunkey before everything, and is only looking for someone whose boots he can clean."	Наш русский либерал прежде всего лакей и только и смотрит, как бы кому-нибудь сапоги вычистить.
"What boots?	- Какие сапоги?
What allegory is this?"	Что за аллегория?

"Allegory, indeed!	- Какая тут аллегория!
You are laughing, I see.... Stepan Trofimovitch said truly that I lie under a stone, crushed but not killed, and do nothing but wriggle. It was a good comparison of his."	Вы, я вижу, смеетесь... Степан Трофимович правду сказал, что я под камнем лежу, раздавлен, да не задавлен, и только корчусь; это он хорошо сравнил.
"Stepan Trofimovitch declares that you are mad over the Germans," I laughed. "We've borrowed something from them anyway."	- Степан Трофимович уверяет, что вы помешались на немцах, - смеялся я, - мы с немцев всё же что-нибудь да стащили себе в карман.
"We took twenty kopecks, but we gave up a hundred roubles of our own."	- Двугривенный взяли, а сто рублей своих отдали.
We were silent a minute.	С минуту мы помолчали.
"He got that sore lying in America."	- А это он в Америке себе належал.
"Who?	- Кто?
What sore?"	Что належал?
"I mean Kirillov.	- Я про Кириллова.
I spent four months with him lying on the floor of a hut."	Мы с ним там четыре месяца в избе на полу пролежали.
"Why, have you been in America?" I asked, surprised.	- Да разве вы ездили в Америку? - удивился я.
"You never told me about it."	- Вы никогда не говорили.
"What is there to tell?	- Чего рассказывать.
The year before last we spent our last farthing, three of us, going to America in an emigrant steamer, to test the life of the American workman on ourselves, and to verify by personal experiment the state of a man in the hardest social conditions.	Третьего года мы отправились втроем на эмигрантском пароходе в Американские Штаты на последние деньжишки, "чтобы испробовать на себе жизнь американского рабочего и таким образом личнымопытом проверить на себе состояние человека в самом тяжелом его общественном положении".
That was our object in going there."	Вот с какою целию мы отправились.
"Good Lord!" I laughed.	- Господи! - засмеялся я.
"You'd much better have gone somewhere in our province at harvest-time if you wanted to 'make a personal experiment' instead of bolting to America."	- Да вы бы лучше для этого куда-нибудь в губернию нашу отправились в страдную пору, "чтоб испытать личным опытом", а то понесло в Америку!
"We hired ourselves out as workmen to an exploiter; there were six of us Russians working for him-students, even landowners coming from their estates, some officers, too, and all with the same grand object.	- Мы там нанялись в работники к одному эксплуататору; всех нас, русских, собралось у него человек шесть - студенты, даже помещики из своих поместий, даже офицеры были, и всё с тою же величественною целью.
Well, so we worked, sweated, wore ourselves out; Kirillov and I were exhausted at last; fell ill-went away-we couldn't stand it.	Ну и работали, мокли, мучились, уставали, наконец я и Кириллов ушли - заболели, не выдержали.

Our employer cheated us when he paid us off; instead of thirty dollars, as he had agreed, he paid me eight and Kirillov fifteen; he beat us, too, more than once.	Эксплуататор-хозяин нас при расчете обсчитал, вместо тридцати долларов по условию заплатил мне восемь, а ему пятнадцать; тоже и бивали нас там не раз.
So then we were left without work, Kirillov and I, and we spent four months lying on the floor in that little town. He thought of one thing and I thought of another."	Ну тут-то без работы мы и пролежали с Кирилловым в городишке на полу четыре месяца рядом; он об одном думал, а я о другом.
"You don't mean to say your employer beat you? In America?	- Неужто хозяин вас бил, это в Америке-то?
How you must have sworn at him!"	Ну как, должно быть, вы ругали его!
"Not a bit of it.	- Ничуть.
On the contrary, Kirillov and I made up our minds from the first that we Russians were like little children beside the Americans, and that one must be born in America, or at least live for many years with Americans to be on a level with them.	Мы, напротив, тотчас решили с Кирилловым, что "мы, русские, пред американцами маленькие ребятишки и нужно родиться в Америке или по крайней мере сжиться долгими годами с американцами, чтобы стать с ними в уровень".
And do you know, if we were asked a dollar for a thing worth a farthing, we used to pay it with pleasure, in fact with enthusiasm.	Да что: когда с нас за копеечную вещь спрашивали по доллару, то мы платили не только с удовольствием, но даже с увлечением.
We approved of everything: spiritualism, lynch-law, revolvers, tramps.	Мы всё хвалили: спиритизм, закон Линча, револьверы, бродяг.
Once when we were travelling a fellow slipped his hand into my pocket, took my brush, and began brushing his hair with it. Kirillov and I only looked at one another, and made up our minds that that was the right thing and that we liked it very much...."	Раз мы едем, а человек полез в мой карман, вынул мою головную щетку и стал причесываться; мы только переглянулись с Кирилловым и решили, что это хорошо и что это нам очень нравится...
"The strange thing is that with us all this is not only in the brain but is carried out in practice," I observed.	- Странно, что это у нас не только заходит в голову, но и исполняется, - заметил я.
"Men made of paper," Shatov repeated.	- Люди из бумажки, - повторил Шатов.
"But to cross the ocean in an emigrant steamer, though, to go to an unknown country, even to make a personal experiment and all that-by Jove... there really is a large-hearted staunchness about it.... But how did you get out of it?"	- Но, однако ж, переплывать океан на эмигрантском пароходе, в неизвестную землю, хотя бы и с целью "узнать личным опытом" и т. д. - в этом, ей-богу, есть как будто какая-то великодушная твердость... Да как же вы оттуда выбрались?
"I wrote to a man in Europe and he sent me a hundred roubles."	- Я к одному человеку в Европу написал, и он мне прислал сто рублей.
As Shatov talked he looked doggedly at the ground as he always did, even when he was excited.	Шатов, разговаривая, всё время по обычаю своему упорно смотрел в землю, даже когда и горячился.
At this point he suddenly raised his head.	Тут же вдруг поднял голову:
"Do you want to know the man's name?"	- А хотите знать имя человека?
"Who was it?"	- Кто же таков?
"Nikolay Stavrogin."	- Николай Ставрогин.

He got up suddenly, turned to his limewood writing-table and began searching for something on it.	Он вдруг встал, повернулся к своему липовому письменному столу и начал на нем что-то шарить.
There was a vague, though well-authenticated rumour among us that Shatov's wife had at one time had a liaison with Nikolay Stavrogin, in Paris, and just about two years ago, that is when Shatov was in America. It is true that this was long after his wife had left him in Geneva.	У нас ходил неясный, но достоверный слух, что жена его некоторое время находилась в связи с Николаем Ставрогиным в Париже и именно года два тому назад, значит, когда Шатов был в Америке, - правда, уже давно после того, как оставила его в Женеве.
"If so, what possesses him now to bring his name forward and to lay stress on it?" I thought.	"Если так, то зачем же его дернуло теперь с именем вызваться и размазывать?" - подумалось мне.
"I haven't paid him back yet," he said, turning suddenly to me again, and looking at me intently he sat down in the same place as before in the corner, and asked abruptly, in quite a different voice:	- Я еще ему до сих пор не отдал, - оборотился он ко мне вдруг опять и, поглядев на меня пристально, уселся на прежнее место в углу и отрывисто спросил совсем уже другим голосом:
"You have come no doubt with some object. What do you want?"	- Вы, конечно, зачем-то пришли; что вам надо?
I told him everything immediately, in its exact historical order, and added that though I had time to think it over coolly after the first excitement was over, I was more puzzled than ever. I saw that it meant something very important to Lizaveta Nikolaevna. I was extremely anxious to help her, but the trouble was that I didn't know how to keep the promise I had made her, and didn't even quite understand now what I had promised her.	Я тотчас же рассказал всё, в точном историческом порядке, и прибавил, что хоть я теперь и успел одуматься после давешней горячки, но еще более спутался: понял, что тут что-то очень важное для Лизаветы Николаевны, крепко желал бы помочь, но вся беда в том, что не только не знаю, как сдержать данное ей обещание, но даже не понимаю теперь, что именно ей обещал.
Then I assured him impressively once more that she had not meant to deceive him, and had had no thought of doing so; that there had been some misunderstanding, and that she had been very much hurt by the extraordinary way in which he had gone off that morning.	Затем внушительно подтвердил ему еще раз, что она не хотела и не думала его обманывать, что тут вышло какое-то недоразумение и что она очень огорчена его необыкновенным давешним уходом.
He listened very attentively.	Он очень внимательно выслушал.
"Perhaps I was stupid this morning, as I usually am.... Well, if she didn't understand why I went away like that... so much the better for her."	- Может быть, я, по моему обыкновению, действительно давеча глупость сделал... Ну, если она сама не поняла, отчего я так ушел, так... ей же лучше.
He got up, went to the door, opened it, and began listening on the stairs.	Он встал, подошел к двери, приотворил ее и стал слушать на лестницу.
"Do you want to see that person yourself?"	- Вы желаете эту особу сами увидеть?
"That's just what I wanted, but how is it to be done?" I cried, delighted.	- Этого-то и надо, да как это сделать? - вскочил я обрадовавшись.
"Let's simply go down while she's alone.	- А просто пойдемте, пока одна сидит.
When he comes in he'll beat her horribly if he finds out we've been there.	Он придет, так изобьет ее, коли узнает, что мы приходили.
I often go in on the sly.	Я часто хожу потихоньку.

I went for him this morning when he began beating her again."	Я его давеча прибил, когда он опять ее бить начал.
"What do you mean?"	- Что вы это?
"I dragged him off her by the hair. He tried to beat me, but I frightened him, and so it ended.	- Именно; за волосы от нее отволок; он было хотел меня за это отколотить, да я испугал его, тем и кончилось.
I'm afraid he'll come back drunk, and won't forget it-he'll give her a bad beating because of it."	Боюсь, пьяный воротится, припомнит - крепко ее за то исколотит.
We went downstairs at once.	Мы тотчас же сошли вниз. V
The Lebyadkins' door was shut but not locked, and we were able to go in.	Дверь к Лебядкиным была только притворена, а не заперта, и мы вошли свободно.
Their lodging consisted of two nasty little rooms, with smoke-begrimed walls on which the filthy wall-paper literally hung in tatters.	Всё помещение их состояло из двух гаденьких небольших комнаток, с закоптелыми стенами, на которых буквально висели клочьями грязные обои.
It had been used for some years as an eating-house, until Filipov, the tavern-keeper, moved to another house.	Тут когда-то несколько лет содержалась харчевня, пока хозяин Филиппов не перенес ее в новый дом.
The other rooms below what had been the eating-house were now shut up, and these two were all the Lebyadkins had.	Остальные, бывшие под харчевней, комнаты были теперь заперты, а эти две достались Лебядкину.
The furniture consisted of plain benches and deal tables, except for an old arm-chair that had lost its arms.	Мебель состояла из простых лавок и тесовых столов, кроме одного лишь старого кресла без ручки.
In the second room there was the bedstead that belonged to Mlle. Lebyadkin standing in the corner, covered with a chintz quilt; the captain himself went to bed anywhere on the floor, often without undressing.	Во второй комнате в углу стояла кровать под ситцевым одеялом, принадлежавшая mademoiselle Лебядкиной, сам же капитан, ложась на ночь, валился каждый раз на пол, нередко в чем был.
Everything was in disorder, wet and filthy; a huge soaking rag lay in the middle of the floor in the first room, and a battered old shoe lay beside it in the wet.	Везде было накрошено, насорено, намочено; большая, толстая, вся мокрая тряпка лежала в первой комнате посреди пола и тут же, в той же луже, старый истоптанный башмак.
It was evident that no one looked after anything here. The stove was not heated, food was not cooked; they had not even a samovar as Shatov told me.	Видно было, что тут никто ничем не занимается; печи не топятся, кушанье не готовится; самовара даже у них не было, как подробнее рассказал Шатов.
The captain had come to the town with his sister utterly destitute, and had, as Liputin said, at first actually gone from house to house begging. But having unexpectedly received some money, he had taken to drinking at once, and had become so besotted that he was incapable of looking after things.	Капитан приехал с сестрой совершенно нищим и, как говорил Липутин, действительно сначала ходил по иным домам побираться; но, получив неожиданно деньги, тотчас же запил и совсем ошалел от вина, так что ему было уже не до хозяйства.
Mlle. Lebyadkin, whom I was so anxious to see, was sitting quietly at a deal kitchen table on a bench in the corner of the inner room, not making a sound.	Mademoiselle Лебядкина, которую я так желал видеть, смирно и неслышно сидела во второй комнате в углу, за тесовым кухонным столом, на лавке.

When we opened the door she did not call out to us or even move from her place.	Она нас не окликнула, когда мы отворяли дверь, не двинулась даже с места.
Shatov said that the door into the passage would not lock and it had once stood wide open all night.	Шатов говорил, что у них и дверь не запирается, а однажды так настежь в сени всю ночь и простояла.
By the dim light of a thin candle in an iron candlestick, I made out a woman of about thirty, perhaps, sickly and emaciated, wearing an old dress of dark cotton material, with her long neck uncovered, her scanty dark hair twisted into a knot on the nape of her neck, no larger than the fist of a two-year-old child.	При свете тусклой тоненькой свечки в железном подсвечнике я разглядел женщину лет, может быть, тридцати, болезненно-худощавую, одетую в темное старенькое ситцевое платье, с ничем не прикрытою длинною шеей и с жиденькими темными волосами, свернутыми на затылке в узелок, толщиной в кулачок двухлетнего ребенка.
She looked at us rather cheerfully. Besides the candlestick, she had on the table in front of her a little peasant looking-glass, an old pack of cards, a tattered book of songs, and a white roll of German bread from which one or two bites had been taken.	Она посмотрела на нас довольно весело; кроме подсвечника, пред нею на столе находилось маленькое деревенское зеркальце, старая колода карт, истрепанная книжка какого-то песенника и немецкая белая булочка, от которой было уже раз или два откушено.
It was noticeable that Mlle. Lebyadkin used powder and rouge, and painted her lips.	Заметно было, что mademoiselle Лебядкина белится и румянится и губы чем-то мажет.
She also blackened her eyebrows, which were fine, long, and black enough without that.	Сурмит тоже брови, и без того длинные, тонкие и темные.
Three long wrinkles stood sharply conspicuous across her high, narrow forehead in spite of the powder on it.	На узком и высоком лбу ее, несмотря на белила, довольно резко обозначались три длинные морщинки.
I already knew that she was lame, but on this occasion she did not attempt to get up or walk.	Я уже знал, что она хромая, но в этот раз при нас она не вставала и не ходила.
At some time, perhaps in early youth, that wasted face may have been pretty; but her soft, gentle grey eyes were remarkable even now. There was something dreamy and sincere in her gentle, almost joyful, expression.	Когда-нибудь, в первой молодости, это исхудавшее лицо могло быть и недурным; но тихие, ласковые, серые глаза ее были и теперь еще замечательны; что-то мечтательное и искреннее светилось в ее тихом, почти радостном взгляде.
This gentle serene joy, which was reflected also in her smile, astonished me after all I had heard of the Cossack whip and her brother's violence.	Эта тихая, спокойная радость, выражавшаяся и в улыбке ее, удивила меня после всего, что я слышал о казацкой нагайке и о всех бесчинствах братца.
Strange to say, instead of the oppressive repulsion and almost dread one usually feels in the presence of these creatures afflicted by God, I felt it almost pleasant to look at her from the first moment, and my heart was filled afterwards with pity in which there was no trace of aversion.	Странно, что вместо тяжелого и даже боязливого отвращения, ощущаемого обыкновенно в присутствии всех подобных, наказанных богом существ, мне стало почти приятно смотреть на нее с первой же минуты, и только разве жалость, но отнюдь не отвращение, овладела мною потом.
"This is how she sits literally for days together, utterly alone, without moving; she tries her fortune with the cards, or looks in the looking-glass," said Shatov, pointing her out to me from the doorway. "He doesn't feed her, you know.	- Вот так и сидит, и буквально по целым дням одна-одинешенька, и не двинется, гадает или в зеркальце смотрится, - указал мне на нее с порога Шатов, - он ведь ее и не кормит.

The old woman in the lodge brings her something sometimes out of charity; how can they leave her all alone like this with a candle!"	Старуха из флигеля принесет иной раз чего-нибудь Христа ради; как это со свечой ее одну оставляют!
To my surprise Shatov spoke aloud, just as though she were not in the room.	К удивлению моему, Шатов говорил громко, точно бы ее и не было в комнате.
"Good day, Shatushka!" Mlle. Lebyadkin said genially.	- Здравствуй, Шатушка! - приветливо проговорила mademoiselle Лебядкина.
"I've brought you a visitor, Marya Timofyevna," said Shatov.	-Я тебе, Марья Тимофеевна, гостя привел,-сказал Шатов.
"The visitor is very welcome.	- Ну, гостю честь и будет.
I don't know who it is you've brought, I don't seem to remember him." She scrutinised me intently from behind the candle, and turned again at once to Shatov (and she took no more notice of me for the rest of the conversation, as though I had not been near her).	Не знаю, кого ты привел, что-то не помню этакого, - поглядела она на меня пристально из-за свечки и тотчас же опять обратилась к Шатову (а мною уже больше совсем не занималась во всё время разговора, точно бы меня и не было подле нее).
"Are you tired of walking up and down alone in your garret?" she laughed, displaying two rows of magnificent teeth.	- Соскучилось, что ли, одному по светелке шагать? - засмеялась она, причем открылись два ряда превосходных зубов ее.
"I was tired of it, and I wanted to come and see you."	- И соскучилось, и тебя навестить захотелось.
Shatov moved a bench up to the table, sat down on it and made me sit beside him.	Шатов подвинул к столу скамейку, сел и меня посадил с собой рядом.
"I'm always glad to have a talk, though you're a funny person, Shatushka, just like a monk.	- Разговору я всегда рада, только все-таки смешон ты мне, Шатушка, точно ты монах.
When did you comb your hair last?	Когда ты чесался-то?
Let me do it for you." And she pulled a little comb out of her pocket. "I don't believe you've touched it since I combed it last."	Дай я тебя еще причешу, - вынула она из кармана гребешок, - небось с того раза, как я причесала, и не притронулся?
"Well, I haven't got a comb," said Shatov, laughing too.	-Да у меня и гребенки-то нет, - засмеялся Шатов.
"Really?	- Вправду?
Then I'll give you mine; only remind me, not this one but another."	Так я тебе свою подарю, не эту, а другую, только напомни.
With a most serious expression she set to work to comb his hair. She even parted it on one side; drew back a little, looked to see whether it was right and put the comb back in her pocket.	С самым серьезным видом принялась она его причесывать, провела даже сбоку пробор, откинулась немножко назад, поглядела, хорошо ли, и положила гребенку опять в карман.
"Do you know what, Shatushka?" She shook her head. "You may be a very sensible man but you're dull.	- Знаешь что, Шатушка, - покачала она головой, -человек ты, пожалуй, и рассудительный, а скучаешь.
It's strange for me to look at all of you. I don't understand how it is people are dull.	Странно мне на всех вас смотреть; не понимаю я, как это люди скучают.
Sadness is not dullness.	Тоска не скука.
I'm happy."	Мне весело.

"And are you happy when your brother's here?"	-И с братцем весело?
"You mean Lebyadkin?	- Это ты про Лебядкина?
He's my footman.	Он мой лакей.
And I don't care whether he's here or not.	И совсем мне всё равно, тут он или нет.
I call to him:	Я ему крикну:
'Lebyadkin, bring the water!' or 'Lebyadkin, bring my shoes!' and he runs. Sometimes one does wrong and can't help laughing at him.	"Лебядкин, принеси воды, Лебядкин, подавай башмаки", - он и бежит; иной раз согрешишь, смешно на него станет.
"That's just how it is," said Shatov, addressing me aloud without ceremony. "She treats him just like a footman. I've heard her myself calling to him,	- И это точь-в-точь так, - опять громко и без церемонии обратился ко мне Шатов, - она его третирует совсем как лакея; сам я слышал, как она кричала ему:
'Lebyadkin, give me some water!' And she laughed as she said it. The only difference is that he doesn't fetch the water but beats her for it; but she isn't a bit afraid of him.	"Лебядкин, подай воды", и при этом хохотала; в том только разница, что он не бежит за водой, а бьет ее за это; но она нисколько его не боится.
She has some sort of nervous fits, almost every day, and they are destroying her memory so that afterwards she forgets everything that's just happened, and is always in a muddle over time.	У ней какие-то припадки нервные, чуть не ежедневные, и ей память отбивают, так что она после них всё забывает, что сейчас было, и всегда время перепутывает.
You imagine she remembers how you came in; perhaps she does remember, but no doubt she has changed everything to please herself, and she takes us now for different people from what we are, though she knows I'm 'Shatushka.'	Вы думаете, она помнит, как мы вошли; может, и помнит, но уж наверно переделала всё по-своему и нас принимает теперь за каких-нибудь иных, чем мы есть, хоть и помнит, что я Шатушка.
It doesn't matter my speaking aloud, she soon leaves off listening to people who talk to her, and plunges into dreams. Yes, plunges.	Это ничего, что я громко говорю; тех, которые не с нею говорят, она тотчас же перестает слушать и тотчас же бросается мечтать про себя; именно бросается.
She's an extraordinary person for dreaming; she'll sit for eight hours, for whole days together in the same place.	Мечтательница чрезвычайная; по восьми часов, по целому дню сидит на месте.
You see there's a roll lying there, perhaps she's only taken one bite at it since the morning, and she'll finish it to-morrow.	Вот булка лежит, она ее, может, с утра только раз закусила, а докончит завтра.
Now she's begun trying her fortune on cards...."	Вот в карты теперь гадать начала...
"I keep trying my fortune, Shatushka, but it doesn't come out right," Marya Timofyevna put in suddenly, catching the last word, and without looking at it she put out her left hand for the roll (she had heard something about the roll too very likely).	- Гадаю-то я гадаю, Шатушка, да не то как-то выходит, - подхватила вдруг Марья Тимофеевна, расслышав последнее словцо, и, не глядя, протянула левую руку к булке (тоже, вероятно, расслышав и про булку).
She got hold of the roll at last and after keeping it for some time in her left hand, while her attention was distracted by the conversation which sprang up again, she put it back again on the table unconsciously without having taken a bite of it.	Булочку она наконец захватила, но, продержав несколько времени в левой руке и увлекшись возникшим вновь разговором, положила, не примечая, опять на стол, не откусив ни разу.

"It always comes out the same, a journey, a wicked man, somebody's treachery, a death-bed, a letter, unexpected news. I think it's all nonsense. Shatushka, what do you think?	- Всё одно выходит: дорога, злой человек, чье-то коварство, смертная постеля, откудова-то письмо, нечаянное известие - враки всё это, я думаю, Шатушка, как по-твоему?
If people can tell lies why shouldn't a card?" She suddenly threw the cards together again.	Коли люди врут, почему картам не врать? -смешала она вдруг карты.
"I said the same thing to Mother Praskovya, she's a very venerable woman, she used to run to my cell to tell her fortune on the cards, without letting the Mother Superior know.	- Это самое я матери Прасковье раз говорю, почтенная она женщина, забегала ко мне всё в келью в карты погадать, потихоньку от мать-игуменьи.
Yes, and she wasn't the only one who came to me.	Да и не одна она забегала.
They sigh, and shake their heads at me, they talk it over while I laugh.	Ахают они, качают головами, судят-рядят, а я-то смеюсь:
'Where are you going to get a letter from, Mother Praskovya,' I say, 'when you haven't had one for twelve years?'	"Ну где вам, говорю, мать Прасковья, письмо получить, коли двенадцать лет оно не приходило?"
Her daughter had been taken away to Turkey by her husband, and for twelve years there had been no sight nor sound of her.	Дочь у ней куда-то в Турцию муж завез, и двенадцать лет ни слуху ни духу.
Only I was sitting the next evening at tea with the Mother Superior (she was a princess by birth), there was some lady there too, a visitor, a great dreamer, and a little monk from Athos was sitting there too, a rather absurd man to my thinking.	Только сижу я это назавтра вечером за чаем у мать-игуменьи (княжеского рода она у нас), сидит у ней какая-то тоже барыня заезжая, большая мечтательница, и сидит один захожий монашек афонский, довольно смешной человек, по моему мнению.
What do you think, Shatushka, that monk from Athos had brought Mother Praskovya a letter from her daughter in Turkey, that morning-so much for the knave of diamonds-unexpected news!	Что ж ты думаешь, Шатушка, этот самый монашек в то самое утро матери Прасковье из Турции от дочери письмо принес, - вот тебе и валет бубновый - нечаянное-то известие!
We were drinking our tea, and the monk from Athos said to the Mother Superior,	Пьем мы это чай, а монашек афонский и говорит мать-игуменье:
'Blessed Mother Superior, God has blessed your convent above all things in that you preserve so great a treasure in its precincts,' said he.	"Всего более, благословенная мать-игуменья, благословил господь вашу обитель тем, что такое драгоценное, говорит, сокровище сохраняете в недрах ее". -
'What treasure is that?' asked the Mother Superior.	"Какое это сокровище?" - спрашивает мать-игуменья.
' The Mother Lizaveta, the Blessed.'	"А мать Лизавету блаженную".
This Lizaveta the Blessed was enshrined in the nunnery wall, in a cage seven feet long and five feet high, and she had been sitting there for seventeen years in nothing but a hempen shift, summer and winter, and she always kept pecking at the hempen cloth with a straw or a twig of some sort, and she never said a word, and never combed her hair, or washed, for seventeen years.	А Лизавета эта блаженная в ограде у нас вделана в стену, в клетку в сажень длины и в два аршина высоты, и сидит она там за железною решеткой семнадцатый год, зиму и лето в одной посконной рубахе и всё аль соломинкой, али прутиком каким ни на есть в рубашку свою, в холстину тычет, и ничего не говорит, и не чешется, и не моется семнадцать лет.
In the winter they used to put a sheepskin in for her, and every day a piece of bread and a jug of water.	Зимой тулупчик просунут ей да каждый день корочку хлебца и кружку воды.

The pilgrims gaze at her, sigh and exclaim, and make offerings of money.	Богомольцы смотрят, ахают, воздыхают, деньги кладут.
'A treasure you've pitched on,' answered the Mother Superior-(she was angry, she disliked Lizaveta dreadfully)-'Lizaveta only sits there out of spite, out of pure obstinacy, it is nothing but hypocrisy.'	"Вот нашли сокровище, - отвечает мать-игуменья (рассердилась; страх не любила Лизавету), -Лизавета с одной только злобы сидит, из одного своего упрямства, и всё одно притворство".
I didn't like this; I was thinking at the time of shutting myself up too.	Не понравилось мне это; сама я хотела тогда затвориться:
'I think,' said I, 'that God and nature are just the same thing.'	"А по-моему, говорю, бог и природа есть всё одно".
They all cried out with one voice at me,	Они мне все в один голос:
' Well, now!'	"Вот на!"
The Mother Superior laughed, whispered something to the lady and called me up, petted me, and the lady gave me a pink ribbon. Would you like me to show it to you?	Игуменья рассмеялась, зашепталась о чем-то с барыней, подозвала меня, приласкала, а барыня мне бантик розовый подарила, хочешь, покажу?
And the monk began to admonish me. But he talked so kindly, so humbly, and so wisely, I suppose. I sat and listened.	Ну, а монашек стал мне тут же говорить поучение, да так это ласково и смиренно говорил и с таким, надо быть, умом; сижу я и слушаю.
'Do you understand?' he asked.	"Поняла ли?" - спрашивает.
'No,' I said, 'I don't understand a word, but leave me quite alone.'	"Нет, говорю, ничего я не поняла, и оставьте, говорю, меня в полном покое".
Ever since then they've left me in peace, Shatushka.	Вот с тех пор они меня одну в полном покое оставили, Шатушка.
And at that time an old woman who was living in the convent doing penance for prophesying the future, whispered to me as she was coming out of church,	А тем временем и шепни мне, из церкви выходя, одна наша старица, на покаянии у нас жила за пророчество:
'What is the mother of God? What do you think?'	"Богородица что есть, как мнишь?" -
'The great mother,' I answer, 'the hope of the human race.'	"Великая мать, отвечаю, упование рода человеческого". -
'Yes,' she answered, 'the mother of God is the great mother-the damp earth, and therein lies great joy for men.	"Так, говорит, богородица - великая мать сыра земля есть, и великая в том для человека заключается радость.
And every earthly woe and every earthly tear is a joy for us; and when you water the earth with your tears a foot deep, you will rejoice at everything at once, and your sorrow will be no more, such is the prophecy.'	И всякая тоска земная и всякая слеза земная -радость нам есть; а как напоишь слезами своими под собой землю на пол-аршина в глубину, то тотчас же о всем и возрадуешься. И никакой, никакой, говорит, горести твоей больше не будет, таково, говорит, есть пророчество".
That word sank into my heart at the time.	Запало мне тогда это слово.
Since then when I bow down to the ground at my prayers, I've taken to kissing the earth. I kiss it and weep.	Стала я с тех пор на молитве, творя земной поклон, каждый раз землю целовать, сама целую и плачу.

And let me tell you, Shatushka, there's no harm in those tears; and even if one has no grief, one's tears flow from joy.	И вот я тебе скажу, Шатушка: ничего-то нет в этих слезах дурного; и хотя бы и горя у тебя никакого не было, всё равно слезы твои от одной радости побегут.
The tears flow of themselves, that's the truth.	Сами слезы бегут, это верно.
I used to go out to the shores of the lake; on one side was our convent and on the other the pointed mountain, they called it the Peak.	Уйду я, бывало, на берег к озеру: с одной стороны наш монастырь, а с другой - наша Острая гора, так и зовут ее горой Острою.
I used to go up that mountain, facing the east, fall down to the ground, and weep and weep, and I don't know how long I wept, and I don't remember or know anything about it.	Взойду я на эту гору, обращусь я лицом к востоку, припаду к земле, плачу, плачу и не помню, сколько времени плачу, и не помню я тогда и не знаю я тогда ничего.
I would get up, and turn back when the sun was setting, it was so big, and splendid and glorious-do you like looking at the sun, Shatushka?	Встану потом, обращусь назад, а солнце заходит, да такое большое, да пышное, да славное, -любишь ты на солнце смотреть, Шатушка?
It's beautiful but sad.	Хорошо, да грустно.
I would turn to the east again, and the shadow, the shadow of our mountain was flying like an arrow over our lake, long, long and narrow, stretching a mile beyond, right up to the island on the lake and cutting that rocky island right in two, and as it cut it in two, the sun would set altogether and suddenly all would be darkness.	Повернусь я опять назад к востоку, а тень-то, тень-то от нашей горы далеко по озеру, как стрела, бежит, узкая, длинная-длинная и на версту дальше, до самого на озере острова, и тот каменный остров совсем как есть пополам его перережет, и как перережет пополам, тут и солнце совсем зайдет, и всё вдруг погаснет.
And then I used to be quite miserable, suddenly I used to remember, I'm afraid of the dark, Shatushka.	Тут и я начну совсем тосковать, тут вдруг и память придет, боюсь сумраку, Шатушка.
And what I wept for most was my baby...."	И всё больше о своем ребеночке плачу...
"Why, had you one?" And Shatov, who had been listening attentively all the time, nudged me with his elbow.	- А разве был? - подтолкнул меня локтем Шатов, всё время чрезвычайно прилежно слушавший.
"Why, of course. A little rosy baby with tiny little nails, and my only grief is I can't remember whether it was a boy or a girl.	- А как же: маленький, розовенький, с крошечными такими ноготочками, и только вся моя тоска в том, что не помню я, мальчик аль девочка.
Sometimes I remember it was a boy, and sometimes it was a girl.	То мальчик вспомнится, то девочка.
And when he was born, I wrapped him in cambric and lace, and put pink ribbons on him, strewed him with flowers, got him ready, said prayers over him. I took him away un-christened and carried him through the forest, and I was afraid of the forest, and I was frightened, and what I weep for most is that I had a baby and I never had a husband."	И как родила я тогда его, прямо в батист да в кружево завернула, розовыми его ленточками обвязала, цветочками обсыпала, снарядила, молитву над ним сотворила, некрещеного понесла, и несу это я его через лес, и боюсь я лесу, и страшно мне, и всего больше я плачу о том, что родила я его, а мужа не знаю.
"Perhaps you had one?" Shatov queried cautiously.	- А может, и был? - осторожно спросил Шатов.
"You're absurd, Shatushka, with your reflections.	- Смешон ты мне, Шатушка, с своим рассуждением.
I had, perhaps I had, but what's the use of my having had one, if it's just the same as though I hadn't.	Был-то, может, и был, да что в том, что был, коли его всё равно что и не было?

There's an easy riddle for you. Guess it!" she laughed.	Вот тебе и загадка нетрудная, отгадай-ка! -усмехнулась она.
"Where did you take your baby?"	- Куда же ребенка-то снесла?
"I took it to the pond," she said with a sigh.	- В пруд снесла, - вздохнула она.
Shatov nudged me again.	Шатов опять подтолкнул меня локтем.
"And what if you never had a baby and all this is only a wild dream?"	- А что, коли и ребенка у тебя совсем не было и всё это один только бред, а?
"You ask me a hard question, Shatushka," she answered dreamily, without a trace of surprise at such a question. "I can't tell you anything about that, perhaps I hadn't; I think that's only your curiosity. I shan't leave off crying for him anyway, I couldn't have dreamt it."	- Трудный ты вопрос задаешь мне, Шатушка, -раздумчиво и безо всякого удивления такому вопросу ответила она, - на этот счет я тебе ничего не скажу, может, и не было; по-моему, одно только твое любопытство; я ведь всё равно о нем плакать не перестану, не во сне же я видела?
And big tears glittered in her eyes.	- И крупные слезы засветились в ее глазах.
"Shatushka, Shatushka, is it true that your wife ran away from you?" She suddenly put both hands on his shoulders, and looked at him pityingly.	- Шатушка, Шатушка, а правда, что жена от тебя сбежала? - положила она ему вдруг обе руки на плечи и жалостливо посмотрела на него.
"Don't be angry, I feel sick myself.	- Да ты не сердись, мне ведь и самой тошно.
Do you know, Shatushka, I've had a dream: he came to me again, he beckoned me, called me.	Знаешь, Шатушка, я сон какой видела: приходит он опять ко мне, манит меня, выкликает:
'My little puss,' he cried to me, 'little puss, come to me!'	"Кошечка, говорит, моя, кошечка, выйди ко мне!"
And I was more delighted at that 'little puss' than anything; he loves me, I thought."	Вот я "кошечке"-то пуще всего и обрадовалась: любит, думаю.
"Perhaps he will come in reality," Shatov muttered in an undertone.	- Может, и наяву придет, - вполголоса пробормотал Шатов.
"No, Shatushka, that's a dream.... He can't come in reality.	-Нет, Шатушка, это уж сон... не прийти ему наяву.
You know the song:	Знаешь песню:
'A new fine house I do not crave, This tiny cell's enough for me;	Мне не надобен нов-высок терем, ППЯ останусь в этой келейке.
There will I dwell my soul to save And ever pray to God for thee.'	Уж я стану жить-спасатися, ППЗа тебя богу молитися.
Ach, Shatushka, Shatushka, my dear, why do you never ask me about anything?"	Ох, Шатушка, Шатушка, дорогой ты мой, что ты никогда меня ни о чем не спросишь?
"Why, you won't tell. That's why I don't ask."	- Да ведь не скажешь, оттого и не спрашиваю.
"I won't tell, I won't tell," she answered quickly. "You may kill me, I won't tell. You may burn me, I won't tell.	- Не скажу, не скажу, хоть зарежь меня, не скажу, - быстро подхватила она, - жги меня, не скажу.
And whatever I had to bear I'd never tell, people won't find out!"	И сколько бы я ни терпела, ничего не скажу, не узнают люди!

"There, you see. Every one has something of their own," Shatov said, still more softly, his head drooping lower and lower.	- Ну вот видишь, всякому, значит, свое, - еще тише проговорил Шатов, всё больше и больше наклоняя голову.
"But if you were to ask perhaps I should tell, perhaps I should!" she repeated ecstatically.	- А попросил бы, может, и сказала бы; может, и сказала бы! - восторженно повторила она.
"Why don't you ask?	- Почему не попросишь?
Ask, ask me nicely, Shatushka, perhaps I shall tell you. Entreat me, Shatushka, so that I shall consent of myself. Shatushka, Shatushka!"	Попроси, попроси меня хорошенько, Шатушка, может, я тебе и скажу; умоли меня, Шатушка, так чтоб я сама согласилась... Шатушка, Шатушка!
But Shatushka was silent. There was complete silence lasting a minute.	Но Шатушка молчал; с минуту продолжалось общее молчание.
Tears slowly trickled down her painted cheeks. She sat forgetting her two hands on Shatov's shoulders, but no longer looking at him.	Слезы тихо текли по ее набеленным щекам; она сидела, забыв свои обе руки на плечах Шатова, но уже не смотря на него.
"Ach, what is it to do with me, and it's a sin." Shatov suddenly got up from the bench.	- Э, что мне до тебя, да и грех, - поднялся вдруг со скамьи Шатов.
"Get up!" He angrily pulled the bench from under me and put it back where it stood before.	- Привстаньте-ка! - сердито дернул он из-под меня скамью и, взяв, поставил ее на прежнее место.
"He'll be coming, so we must mind he doesn't guess. It's time we were off."	- Придет, так чтоб не догадался; а нам пора.
"Ach, you're talking of my footman," Marya Timofyevna laughed suddenly.	- Ах, ты всё про лакея моего! - засмеялась вдруг Марья Тимофеевна.
"You're afraid of him.	- Боишься!
Well, good-bye, dear visitors, but listen for one minute, I've something to tell you.	Ну, прощайте, добрые гости; а послушай одну минутку, что я скажу.
That Nilitch came here with Filipov, the landlord, a red beard, and my fellow had flown at me just then, so the landlord caught hold of him and pulled him about the room while he shouted	Давеча пришел это сюда этот Нилыч с Филипповым, с хозяином, рыжая бородища, а мой-то на ту пору на меня налетел. Как хозяин-то схватит его, как дернет по комнате, а мой-то кричит:
' It's not my fault, I'm suffering for another man's sin!'	"Не виноват, за чужую вину терплю!"
So would you believe it, we all burst out laughing...."	Так, веришь ли, все мы как были, так и покатились со смеху...
"Ach, Timofyevna, why it was I, not the red beard, it was I pulled him away from you by his hair, this morning; the landlord came the day before yesterday to make a row; you've mixed it up."	- Эх, Тимофевна, да ведь это я был заместо рыжей-то бороды, ведь это я его давеча за волосы от тебя отволок; а хозяин к вам третьего дня приходил браниться с вами, ты и смешала.
"Stay, I really have mixed it up. Perhaps it was you.	- Постой, ведь и в самом деле смешала, может, и ты.
Why dispute about trifles? What does it matter to him who it is gives him a beating?" She laughed.	Ну, чего спорить о пустяках; не всё ли ему равно, кто его оттаскает, - засмеялась она.
"Come along!" Shatov pulled me. "The gate's creaking, he'll find us and beat her."	- Пойдемте, - вдруг дернул меня Шатов, - ворота заскрипели; застанет нас, изобьет ее.

And before we had time to run out on to the stairs we heard a drunken shout and a shower of oaths at the gate.	И не успели мы еще взбежать на лестницу, как раздался в воротах пьяный крик и посыпались ругательства.
Shatov let me into his room and locked the door.	Шатов, впустив меня к себе, запер дверь на замок.
"You'll have to stay a minute if you don't want a scene.	- Посидеть вам придется с минуту, если не хотите истории.
He's squealing like a little pig, he must have stumbled over the gate again. He falls flat every time."	Вишь, кричит как поросенок, должно быть, опять за порог зацепился; каждый-то раз растянется.
We didn't get off without a scene, however.	Без истории, однако, не обошлось.
VI	VI
Shatov stood at the closed door of his room and listened; suddenly he sprang back.	Шатов стоял у запертой своей двери и прислушивался на лестницу; вдруг отскочил.
"He's coming here, I knew he would," he whispered furiously.	- Сюда идет, я так и знал! - яростно прошептал он.
"Now there'll be no getting rid of him till midnight."	- Пожалуй, до полночи теперь не отвяжется.
Several violent thumps of a fist on the door followed.	Раздалось несколько сильных ударов кулаком в двери.
"Shatov, Shatov, open!" yelled the captain. "Shatov, friend!	- Шатов, Шатов, отопри! - завопил капитан, -Шатов, друг!..
'I have come, to thee to tell thee That the sun doth r-r-rise apace, That the forest glows and tr-r-rembles In... the fire of...his...embrace.	Я пришел к тебе с приветом, □ ПР-рассказать, что солнце встало, □ ПЧто оно гор-р-рьячим светом □ □По... лесам... затр-р-репетало.
Tell thee I have waked, God damn thee, Wakened under the birch-twigs....' ("As it might be under the birch-rods, ha ha!")	Рассказать тебе, что я проснулся, черт тебя дери, Весь пр-р-роснулся под... ветвями... ППТочно под розгами, ха-ха!
'Every little bird...is...thirsty,	Каждая птичка... просит жажды.
Says I'm going to...have a drink, But I don't...know what to drink....'	Рассказать, что пить я буду, □□Пить... не знаю, пить что буду.
"Damn his stupid curiosity!	Ну, да и черт побери с глупым любопытством!
Shatov, do you understand how good it is to be alive!"	Шатов, понимаешь ли ты, как хорошо жить на свете!
"Don't answer!" Shatov whispered to me again.	- Не отвечайте, - шепнул мне опять Шатов.
"Open the door!	- Отвори же!
Do you understand that there's something higher than brawling... in mankind; there are moments of an hon-hon-honourable man.... Shatov, I'm good; I'll forgive you.... Shatov, damn the manifestoes, eh?"	Понимаешь ли ты, что есть нечто высшее, чем драка... между человечеством; есть минуты блага-а-родного лица... Шатов, я добр; я прощу тебя... Шатов, к черту прокламации, а?
Silence.	Молчание.

"Do you understand, you ass, that I'm in love, that I've bought a dress-coat, look, the garb of love, fifteen roubles; a captain's love calls for the niceties of style.... Open the door!" he roared savagely all of a sudden, and he began furiously banging with his fists again.	- Понимаешь ли ты, осел, что я влюблен, я фрак купил, посмотри, фрак любви, пятнадцать целковых; капитанская любовь требует светских приличий... Отвори! - дико заревел он вдруг и неистово застучал опять кулаками.
"Go to hell!" Shatov roared suddenly..	- Убирайся к черту! - заревел вдруг и Шатов.
"S-s-slave!	- Р-р-раб!
Bond-slave, and your sister's a slave, a bondswoman... a th... th... ief!"	Раб крепостной, и сестра твоя раба и рабыня... вор-ровка!
"And you sold your sister."	- А ты свою сестру продал.
"That's a lie!	- Врешь!
I put up with the libel though. I could with one word... do you understand what she is?"	Терплю напраслину, когда могу одним объяснением... понимаешь ли, кто она такова?
"What?" Shatov at once drew near the door inquisitively.	- Кто? - с любопытством подошел вдруг к дверям Шатов.
"But will you understand?"	- Да ты понимаешь ли?
"Yes, I shall understand, tell me what?"	- Да уж пойму, ты скажи, кто?
"I'm not afraid to say!	- Я смею сказать!
I'm never afraid to say anything in public!..."	Я всегда всё смею в публике сказать!..
"You not afraid? A likely story," said Shatov, taunting him, and nodding to me to listen.	- Ну, навряд смеешь, - поддразнил Шатов и кивнул мне головой, чтоб я слушал.
"Me afraid?"	- Не смею?
"Yes, I think you are."	- По-моему, не смеешь.
"Me afraid?"	- Не смею?
"Well then, tell away if you're not afraid of your master's whip.... You're a coward, though you are a captain!"	-Да ты говори, если барских розог не боишься... Ты ведь трус, а еще капитан!
"I... I... she's... she's..." faltered Lebyadkin in a voice shaking with excitement.	-Я... я... она... она есть... - залепетал капитан дрожащим, взволнованным голосом.
"Well?" Shatov put his ear to the door.	- Ну? - подставил ухо Шатов.
A silence followed, lasting at least half a minute.	Наступило молчание по крайней мере на полминуты.
"Sc-ou-oundrel!" came from the other side of the door at last, and the captain hurriedly beat a retreat downstairs, puffing like a samovar, stumbling on every step.	- Па-а-адлец! - раздалось наконец за дверью, и капитан быстро отретировался вниз, пыхтя как самовар, с шумом оступаясь на каждой ступени.
"Yes, he's a sly one, and won't give himself away even when he's drunk." Shatov moved away from the door.	- Нет, он хитер, и пьяный не проговорится, -отошел от двери Шатов.
"What's it all about?" I asked.	- Что же это такое? - спросил я.

Shatov waved aside the question, opened the door and began listening on the stairs again. He listened a long while, and even stealthily descended a few steps.	Шатов махнул рукой, отпер дверь и стал опять слушать на лестницу; долго слушал, даже сошел вниз потихоньку несколько ступеней.
At last he came back.	Наконец воротился.
"There's nothing to be heard; he isn't beating her; he must have flopped down at once to go to sleep.	- Не слыхать ничего, не дрался; значит, прямо повалился дрыхнуть.
It's time for you to go."	Вам пора идти.
"Listen, Shatov, what am I to gather from all this?"	- Послушайте, Шатов, что же мне теперь заключить изо всего этого?
"Oh, gather what you like!" he answered in a weary and disgusted voice, and he sat down to his writing-table.	- Э, заключайте что хотите! - ответил он усталым и брезгливым голосом и сел за свой письменный стол.
I went away.	Я ушел.
An improbable idea was growing stronger and stronger in my mind.	Одна невероятная мысль всё более и более укреплялась в моем воображении.
I thought of the next day with distress....	С тоской думал я о завтрашнем дне...
VII	VII
This "next day," the very Sunday which was to decide Stepan Trofimovitch's fate irrevocably, was one of the most memorable days in my chronicle.	Этот "завтрашний день", то есть то самое воскресенье, в которое должна была уже безвозвратно решиться участь Степана Трофимовича, был одним из знаменательнейших дней в моей хронике.
It was a day of surprises, a day that solved past riddles and suggested new ones, a day of startling revelations, and still more hopeless perplexity.	Это был день неожиданностей, день развязок прежнего и завязок нового, резких разъяснений и еще пущей путаницы.
In the morning, as the reader is already aware, I had by Varvara Petrovna's particular request to accompany my friend on his visit to her, and at three o'clock in the afternoon I had to be with Lizaveta Nikolaevna in order to tell her-I did not know what-and to assist her-I did not know how.	Утром, как уже известно читателю, я обязан был сопровождать моего друга к Варваре Петровне, по ее собственному назначению, а в три часа пополудни я уже должен был быть у Лизаветы Николаевны, чтобы рассказать ей - я сам не знал о чем, и способствовать ей - сам не знал в чем.
And meanwhile it all ended as no one could have expected.	И между тем всё разрешилось так, как никто бы не предположил.
In a word, it was a day of wonderful coincidences.	Одним словом, это был день удивительно сошедшихся случайностей.
To begin with, when Stepan Trofimovitch and I arrived at Varvara Petrovna's at twelve o'clock punctually, the time she had fixed, we did not find her at home; she had not yet come back from church.	Началось с того, что мы со Степаном Трофимовичем, явившись к Варваре Петровне ровно в двенадцать часов, как она назначила, не застали ее дома; она еще не возвращалась от обедни.
My poor friend was so disposed, or, more accurately speaking, so indisposed that this circumstance crushed him at once; he sank almost helpless into an arm-chair in the drawing-room.	Бедный друг мой был так настроен, или, лучше сказать, так расстроен, что это обстоятельство тотчас же сразило его: почти в бессилии опустился он на кресло в гостиной.

I suggested a glass of water; but in spite of his pallor and the trembling of his hands, he refused it with dignity.	Я предложил ему стакан воды; но, несмотря на бледность свою и даже на дрожь в руках, он с достоинством отказался.
His get-up for the occasion was, by the way, extremely recherch?: a shirt of batiste and embroidered, almost fit for a ball, a white tie, a new hat in his hand, new straw-coloured gloves, and even a suspicion of scent.	Кстати, костюм его отличался на этот раз необыкновенною изысканностию: почти бальное, батистовое с вышивкой белье, белый галстук, новая шляпа в руках, свежие соломенного цвета перчатки и даже, чуть-чуть, духи.
We had hardly sat down when Shatov was shown in by the butler, obviously also by official invitation.	Только что мы уселись, вошел Шатов, введенный камердинером, ясное дело, тоже по официальному приглашению.
Stepan Trofimovitch was rising to shake hands with him, but Shatov, after looking attentively at us both, turned away into a corner, and sat down there without even nodding to us.	Степан Трофимович привстал было протянуть ему руку, но Шатов, посмотрев на нас обоих внимательно, поворотил в угол, уселся там и даже не кивнул нам головой.
Stepan Trofimovitch looked at me in dismay again.	Степан Трофимович опять испуганно поглядел на меня.
We sat like this for some minutes longer in complete silence.	Так просидели мы еще несколько минут в совершенном молчании.
Stepan Trofimovitch suddenly began whispering something to me very quickly, but I could not catch it; and indeed, he was so agitated himself that he broke off without finishing.	Степан Трофимович начал было вдруг мне что-то очень скоро шептать, но я не расслушал; да и сам он от волнения не докончил и бросил.
The butler came in once more, ostensibly to set something straight on the table, more probably to take a look at us.	Вошел еще раз камердинер поправить что-то на столе; а вернее - поглядеть на нас.
Shatov suddenly addressed him with a loud question:	Шатов вдруг обратился к нему с громким вопросом:
"Alexey Yegorytch, do you know whether Darya Pavlovna has gone with her?"	- Алексей Егорыч, не знаете, Дарья Павловна с ней отправилась?
"Varvara Petrovna was pleased to drive to the cathedral alone, and Darya Pavlovna was pleased to remain in her room upstairs, being indisposed," Alexey Yegorytch announced formally and reprovingly.	- Варвара Петровна изволили поехать в собор одне-с, а Дарья Павловна изволили остаться у себя наверху, и не так здоровы-с, - назидательно и чинно доложил Алексей Егорыч.
My poor friend again stole a hurried and agitated glance at me, so that at last I turned away from him.	Бедный друг мой опять бегло и тревожно со мной переглянулся, так что я, наконец, стал от него отворачиваться.
Suddenly a carriage rumbled at the entrance, and some commotion at a distance in the house made us aware of the lady's return.	Вдруг у подъезда прогремела карета, и некоторое отдаленное движение в доме возвестило нам, что хозяйка воротилась.
We all leapt up from our easy chairs, but again a surprise awaited us; we heard the noise of many footsteps, so our hostess must have returned not alone, and this certainly was rather strange, since she had fixed that time herself.	Все мы привскочили с кресел, но опять неожиданность: послышался шум многих шагов, значило, что хозяйка возвратилась не одна, а это действительно было уже несколько странно, так как сама она назначила нам этот час.

Finally, we heard some one come in with strange rapidity as though running, in a way that Varvara Petrovna could not have come in.	Послышалось наконец, что кто-то входил до странности скоро, точно бежал, а так не могла входить Варвара Петровна.
And, all at once she almost flew into the room, panting and extremely agitated.	И вдруг она почти влетела в комнату, запыхавшись и в чрезвычайном волнении.
After her a little later and much more quickly Lizaveta Nikolaevna came in, and with her, hand in hand, Marya Timofyevna Lebyadkin!	За нею, несколько приотстав и гораздо тише, вошла Лизавета Николаевна, а с Лизаветой Николаевной рука в руку - Марья Тимофеевна Лебядкина!
If I had seen this in my dreams, even then I should not have believed it.	Если б я увидел это во сне, то и тогда бы не поверил.
To explain their utterly unexpected appearance, I must go back an hour and describe more in detail an extraordinary adventure which had befallen Varvara Petrovna in church.	Чтоб объяснить эту совершенную неожиданность, необходимо взять часом назад и рассказать подробнее о необыкновенном приключении, происшедшем с Варварой Петровной в соборе.
In the first place almost the whole town, that is, of course, all of the upper stratum of society, were assembled in the cathedral.	Во-первых, к обедне собрался почти весь город, то есть разумея высший слой нашего общества.
It was known that the governor's wife was to make her appearance there for the first time since her arrival amongst us.	Знали, что пожалует губернаторша, в первый раз после своего к нам прибытия.
I must mention that there were already rumours that she was a free-thinker, and a follower of "the new principles."	Замечу, что у нас уже пошли слухи о том, что она вольнодумна и "новых правил".
All the ladies were also aware that she would be dressed with magnificence and extraordinary elegance. And so the costumes of our ladies were elaborate and gorgeous for the occasion.	Всем дамам известно было тоже, что она великолепно и с необыкновенным изяществом будет одета; а потому наряды наших дам отличались на этот раз изысканностью и пышностью.
Only Varvara Petrovna was modestly dressed in black as she always was, and had been for the last four years.	Одна лишь Варвара Петровна была скромно и по-всегдашнему одета во всё черное; так бессменно одевалась она в продолжение последних четырех лет.
She had taken her usual place in church in the first row on the left, and a footman in livery had put down a velvet cushion for her to kneel on; everything in fact, had been as usual.	Прибыв в собор, она поместилась на обычном своем месте, налево, в первом ряду, и ливрейный лакей положил пред нею бархатную подушку для коленопреклонений, одним словом, всё по-обыкновенному.
But it was noticed, too, that all through the service she prayed with extreme fervour. It was even asserted afterwards when people recalled it, that she had had tears in her eyes.	Но заметили тоже, что на этот раз она во всё продолжение службы как-то чрезвычайно усердно молилась; уверяли даже потом, когда всё припомнили, что даже слезы стояли в глазах ее.
The service was over at last, and our chief priest, Father Pavel, came out to deliver a solemn sermon.	Кончилась наконец обедня, и наш протоиерей, отец Павел, вышел сказать торжественную проповедь.
We liked his sermons and thought very highly of them. We used even to try to persuade him to print them, but he never could make up his mind to.	У нас любили его проповеди и ценили их высоко; уговаривали его даже напечатать, но он всё не решался.

On this occasion the sermon was a particularly long one.	На этот раз проповедь вышла как-то особенно длинна.
And behold, during the sermon a lady drove up to the church in an old fashioned hired droshky, that is, one in which the lady could only sit sideways, holding on to the driver's sash, shaking at every jolt like a blade of grass in the breeze.	И вот во время уже проповеди подкатила к собору одна дама на легковых извозчичьих дрожках прежнего фасона, то есть на которых дамы могли сидеть только сбоку, придерживаясь за кушак извозчика и колыхаясь от толчков экипажа, как полевая былинка от ветра.
Such droshkys are still to be seen in our town.	Эти ваньки в нашем городе до сих пор еще разъезжают.
Stopping at the corner of the cathedral-for there were a number of carriages, and mounted police too, at the gates-the lady sprang out of the droshky and handed the driver four kopecks in silver.	Остановясь у угла собора, - ибо у врат стояло множество экипажей и даже жандармы, - дама соскочила с дрожек и подала ваньке четыре копейки серебром.
"Isn't it enough, Vanya?" she cried, seeing his grimace.	- Что ж, мало разве, Ваня! - вскрикнула она, увидав его гримасу.
"It's all I've got," she added plaintively.	- У меня всё, что есть, - прибавила она жалобно.
"Well, there, bless you. I took you without fixing the price," said the driver with a hopeless gesture, and looking at her he added as though reflecting:	- Ну, да бог с тобой, не рядясь садил, - махнул рукой ванька и поглядел на нее, как бы думая:
"And it would be a sin to take advantage of you too." Then, thrusting his leather purse into his bosom, he touched up his horse and drove off, followed by the jeers of the drivers standing near.	"Да и грех тебя обижать-то"; затем, сунув за пазуху кожаный кошель, тронул лошадь и укатил, напутствуемый насмешками близ стоявших извозчиков.
Jeers, and wonder too, followed the lady as she made her way to the cathedral gates, between the carriages and the footmen waiting for their masters to come out.	Насмешки и даже удивление сопровождали и даму всё время, пока она пробиралась к соборным вратам между экипажами и ожидавшим скорого выхода господ лакейством.
And indeed, there certainly was something extraordinary and surprising to every one in such a person's suddenly appearing in the street among people.	Да и действительно было что-то необыкновенное и неожиданное для всех в появлении такой особы вдруг откуда-то на улице средь народа.
She was painfully thin and she limped, she was heavily powdered and rouged; her long neck was quite bare, she had neither kerchief nor pelisse; she had nothing on but an old dark dress in spite of the cold and windy, though bright, September day. She was bareheaded, and her hair was twisted up into a tiny knot, and on the right side of it was stuck an artificial rose, such as are used to dedicate cherubs sold in Palm week.	Она была болезненно худа и прихрамывала, крепко набелена и нарумянена, с совершенно оголенною длинною шеей, без платка, без бурнуса, в одном только стареньком темном платье, несмотря на холодный и ветреный, хотя и ясный сентябрьский день; с совершенно открытою головой, с волосами, подвязанными в крошечный узелок на затылке, в которые с правого боку воткнута была одна только искусственная роза, из таких, которыми украшают вербных херувимов.
I had noticed just such a one with a wreath of paper roses in a corner under the ikons when I was at Marya Timofyevna's the day before.	Такого вербного херувима в венке из бумажных роз я именно заметил вчера в углу, под образами, когда сидел у Марьи Тимофеевны.
To put a finishing-touch to it, though the lady walked with modestly downcast eyes there was a sly and merry smile on her face.	К довершению всего дама шла хоть и скромно опустив глаза, но в то же время весело и лукаво улыбаясь.

If she had lingered a moment longer, she would perhaps not have been allowed to enter the cathedral. But she succeeded in slipping by, and entering the building, gradually pressed forward.	Если б она еще капельку промедлила, то ее бы, может быть, и не пропустили в собор... Но она успела проскользнуть, а войдя во храм, протиснулась незаметно вперед.
Though it was half-way through the sermon, and the dense crowd that filled the cathedral was listening to it with absorbed and silent attention, yet several pairs of eyes glanced with curiosity and amazement at the new-comer.	Хотя проповедь была на половине и вся сплошная толпа, наполнявшая храм, слушала ее с полным и беззвучным вниманием, но все-таки несколько глаз с любопытством и недоумением покосились на вошедшую.
She sank on to the floor, bowed her painted face down to it, lay there a long time, unmistakably weeping; but raising her head again and getting up from her knees, she soon recovered, and was diverted.	Она упала на церковный помост, склонив на него свое набеленное лицо, лежала долго и, по-видимому, плакала; но, подняв опять голову и привстав с колен, очень скоро оправилась и развлеклась.
Gaily and with evident and intense enjoyment she let her eyes rove over the faces, and over the walls of the cathedral. She looked with particular curiosity at some of the ladies, even standing on tip-toe to look at them, and even laughed once or twice, giggling strangely.	Весело, с видимым чрезвычайным удовольствием, стала скользить она глазами по лицам, по стенам собора; с особенным любопытством вглядывалась в иных дам, приподымаясь для этого даже на цыпочки, и даже раза два засмеялась, как-то странно при этом хихикая.
But the sermon was over, and they brought out the cross.	Но проповедь кончилась, и вынесли крест.
The governor's wife was the first to go up to the cross, but she stopped short two steps from it, evidently wishing to make way for Varvara Petrovna, who, on her side, moved towards it quite directly as though she noticed no one in front of her.	Губернаторша пошла к кресту первая, но, не дойдя двух шагов, приостановилась, видимо желая уступить дорогу Варваре Петровне, с своей стороны подходившей слишком уж прямо и как бы не замечая никого впереди себя.
There was an obvious and, in its way, clever malice implied in this extraordinary act of deference on the part of the governor's wife; every one felt this; Varvara Petrovna must have felt it too; but she went on as before, apparently noticing no one, and with the same unfaltering air of dignity kissed the cross, and at once turned to leave the cathedral.	Необычайная учтивость губернаторши, без сомнения, заключала в себе явную и остроумную в своем роде колкость; так все поняли; так поняла, должно быть, и Варвара Петровна; но по-прежнему никого не замечая и с самым непоколебимым видом достоинства приложилась она ко кресту и тотчас же направилась к выходу.
A footman in livery cleared the way for her, though every one stepped back spontaneously to let her pass.	Ливрейный лакей расчищал пред ней дорогу, хотя и без того все расступались.
But just as she was going out, in the porch the closely packed mass of people blocked the way for a moment.	Но у самого выхода, на паперти, тесно сбившаяся кучка людей на мгновение загородила путь.
Varvara Petrovna stood still, and suddenly a strange, extraordinary creature, the woman with the paper rose on her head, squeezed through the people, and fell on her knees before her.	Варвара Петровна приостановилась, и вдруг странное, необыкновенное существо, женщина с бумажной розой на голове, протиснувшись между людей, опустилась пред нею на колени.
Varvara Petrovna, who was not easily disconcerted, especially in public, looked at her sternly and with dignity.	Варвара Петровна, которую трудно было чем-нибудь озадачить, особенно в публике, поглядела важно и строго.

I hasten to observe here, as briefly as possible, that though Varvara Petrovna had become, it was said, excessively careful and even stingy, yet sometimes she was not sparing of money, especially for benevolent objects.	Поспешу заметить здесь, по возможности вкратце, что Варвара Петровна хотя и стала в последние годы излишне, как говорили, расчетлива и даже скупенька, но иногда не жалела денег собственно на благотворительность.
She was a member of a charitable society in the capital.	Она состояла членом одного благотворительного общества в столице.
In the last famine year she had sent five hundred roubles to the chief committee for the relief of the sufferers, and people talked of it in the town.	В недавний голодный год она отослала в Петербург, в главный комитет для приема пособий потерпевшим, пятьсот рублей, и об этом у нас говорили.
Moreover, just before the appointment of the new governor, she had been on the very point of founding a local committee of ladies to assist the poorest mothers in the town and in the province.	Наконец, в самое последнее время, пред назначением нового губернатора, она было совсем уже основала местный дамский комитет для пособия самым беднейшим родильницам в городе и в губернии.
She was severely censured among us for ambition; but Varvara Petrovna's well-known strenuousness and, at the same time, her persistence nearly triumphed over all obstacles. The society was almost formed, and the original idea embraced a wider and wider scope in the enthusiastic mind of the foundress. She was already dreaming of founding a similar society in Moscow, and the gradual expansion of its influence over all the provinces of Russia.	У нас сильно упрекали ее в честолюбии; но известная стремительность характера Варвары Петровны и в то же время настойчивость чуть не восторжествовали над препятствиями; общество почти уже устроилось, а первоначальная мысль всё шире и шире развивалась в восхищенном уме основательницы: она уже мечтала об основании такого же комитета в Москве, о постепенном распространении его действий по всем губерниям.
And now, with the sudden change of governor, everything was at a standstill; and the new governor's wife had, it was said, already uttered in society some biting, and, what was worse, apt and sensible remarks about the impracticability of the fundamental idea of such a committee, which was, with additions of course, repeated to Varvara Petrovna.	И вот, с внезапною переменой губернатора, всё приостановилось; а новая губернаторша, говорят, уже успела высказать в обществе несколько колких и, главное, метких и дельных возражений насчет будто бы непрактичности основной мысли подобного комитета, что, разумеется с прикрасами, было уже передано Варваре Петровне.
God alone knows the secrets of men's hearts; but I imagine that Varvara Petrovna stood still now at the very cathedral gates positively with a certain pleasure, knowing that the governor's wife and, after her, all the congregation, would have to pass by immediately, and "let her see for herself how little I care what she thinks, and what pointed things she says about the vanity of my benevolence.	Один бог знает глубину сердец, но полагаю, что Варвара Петровна даже с некоторым удовольствием приостановилась теперь в самых соборных вратах, зная, что мимо должна сейчас же пройти губернаторша, а затем и все, и "пусть сама увидит, как мне всё равно, что бы она там ни подумала и что бы ни сострила еще насчет тщеславия моей благотворительности.
So much for all of you!"	Вот же вам всем!"
"What is it my dear? What are you asking?" said Varvara Petrovna, looking more attentively at the kneeling woman before her, who gazed at her with a fearfully panic-stricken, shame-faced, but almost reverent expression, and suddenly broke into the same strange giggle.	- Что вы, милая, о чем вы просите? - внимательнее всмотрелась Варвара Петровна в коленопреклоненную пред нею просительницу. Та глядела на нее ужасно оробевшим, застыдившимся, но почти благоговейным взглядом и вдруг усмехнулась с тем же странным хихиканьем.
"What does she want?	- Что она?

Who is she?"	Кто она?
Varvara Petrovna bent an imperious and inquiring gaze on all around her.	- Варвара Петровна обвела кругом присутствующих повелительным и вопросительным взглядом.
Every one was silent.	Все молчали.
"You are unhappy?	-Вы несчастны?
You are in need of help?"	Вы нуждаетесь в вспоможении?
"I am in need.... I have come..." faltered the "unhappy" creature, in a voice broken with emotion.	-Я нуждаюсь... я приехала...- лепетала "несчастная" прерывавшимся от волнения голосом.
"I have come only to kiss your hand...." Again she giggled.	- Я приехала только, чтобы вашу ручку поцеловать... - и опять хихикнула.
With the childish look with which little children caress someone, begging for a favour, she stretched forward to seize Varvara Petrovna's hand, but, as though panic-stricken, drew her hands back.	С самым детским взглядом, с каким дети ласкаются, что-нибудь выпрашивая, потянулась она схватить ручку Варвары Петровны, но, как бы испугавшись, вдруг отдернула свои руки назад.
"Is that all you have come for?" said Varvara Petrovna, with a compassionate smile; but at once she drew her mother-of-pearl purse out of her pocket, took out a ten-rouble note and gave it to the unknown.	- Только за этим и прибыли? - улыбнулась Варвара Петровна с сострадательною улыбкой, но тотчас же быстро вынула из кармана свой перламутровый портмоне, а из него десятирублевую бумажку и подала незнакомке.
The latter took it.	Та взяла.
Varvara Petrovna was much interested and evidently did not look upon her as an ordinary low-class beggar.	Варвара Петровна была очень заинтересована и, видимо, не считала незнакомку какою-нибудь простонародною просительницей.
"I say, she gave her ten roubles!" someone said in the crowd.	- Вишь, десять рублей дала, - проговорил кто-то в толпе.
"Let me kiss your hand," faltered the unknown, holding tight in the fingers of her left hand the corner of the ten-rouble note, which fluttered in the draught.	- Ручку-то пожалуйте, - лепетала "несчастная", крепко прихватив пальцами левой руки за уголок полученную десятирублевую бумажку, которую свивало ветром.
Varvara Petrovna frowned slightly, and with a serious, almost severe, face held out her hand. The cripple kissed it with reverence.	Варвара Петровна почему-то немного нахмурилась и с серьезным, почти строгим видом протянула руку; та с благоговением поцеловала ее.
Her grateful eyes shone with positive ecstasy.	Благодарный взгляд ее заблистал каким-то даже восторгом.
At that moment the governor's wife came up, and a whole crowd of ladies and high officials flocked after her.	Вот в это-то самое время подошла губернаторша и прихлынула целая толпа наших дам и старших сановников.
The governor's wife was forced to stand still for a moment in the crush; many people stopped.	Губернаторша поневоле должна была на минутку приостановиться в тесноте; многие остановились.

"You are trembling. Are you cold?" Varvara Petrovna observed suddenly, and flinging off her pelisse which a footman caught in mid-air, she took from her own shoulders a very expensive black shawl, and with her own hands wrapped it round the bare neck of the still kneeling woman.	- Вы дрожите, вам холодно? - заметила вдруг Варвара Петровна и, сбросив с себя свой бурнус, на лету подхваченный лакеем, сняла с плеч свою черную (очень не дешевую) шаль и собственными руками окутала обнаженную шею всё еще стоявшей на коленях просительницы.
"But get up, get up from your knees I beg you!"	- Да встаньте же, встаньте с колен, прошу вас!
The woman got up.	- Та встала.
"Where do you live?	-Где вы живете?
Is it possible no one knows where she lives?" Varvara Petrovna glanced round impatiently again.	Неужели никто, наконец, не знает, где она живет?- снова нетерпеливо оглянулась кругом Варвара Петровна.
But the crowd was different now: she saw only the faces of acquaintances, people in society, surveying the scene, some with severe astonishment, others with sly curiosity and at the same time guileless eagerness for a sensation, while others positively laughed.	Но прежней кучки уже не было; виднелись всё знакомые, светские лица, разглядывавшие сцену, одни с строгим удивлением, другие с лукавым любопытством и в то же время с невинною жаждой скандальчика, а третьи начинали даже посмеиваться.
"I believe her name's Lebyadkin," a good-natured person volunteered at last in answer to Varvara Petrovna. It was our respectable and respected merchant Andreev, a man in spectacles with a grey beard, wearing Russian dress and holding a high round hat in his hands. "They live in the Filipovs' house in Bogoyavlensky Street."	- Кажется, это Лебядкиных-с, - выискался наконец один добрый человек с ответом на запрос Варвары Петровны, наш почтенный и многими уважаемый купец Андреев, в очках, с седою бородой, в русском платье и с круглою цилиндрическою шляпой, которую держал теперь в руках, - они у Филипповых в доме проживают, в Богоявленской улице.
"Lebyadkin?	- Лебядкин?
Filipovs' house?	Дом Филиппова?
I have heard something.... Thank you, Nikon Semyonitch. But who is this Lebyadkin?"	Я что-то слышала... благодарю вас, Никон Семеныч, но кто этот Лебядкин?
"He calls himself a captain, a man, it must be said, not over careful in his behaviour.	- Капитаном прозывается, человек, надо бы так сказать, неосторожный.
And no doubt this is his sister.	А это, уж за верное, их сестрица.
She must have escaped from under control," Nikon Semyonitch went on, dropping his voice, and glancing significantly at Varvara Petrovna.	Она, полагать надо, из-под надзору теперь ушла, -сбавив голос, проговорил Никон Семеныч и значительно взглянул на Варвару Петровну.
"I understand. Thank you, Nikon Semyonitch.	- Понимаю вас; благодарю, Никон Семеныч.
Your name is Mlle. Lebyadkin?"	Вы, милая моя, госпожа Лебядкина?
"No, my name's not Lebyadkin."	- Нет, я не Лебядкина.
"Then perhaps your brother's name is Lebyadkin?"	- Так, может быть, ваш брат Лебядкин?
"My brother's name is Lebyadkin."	- Брат мой Лебядкин.
"This is what I'll do, I'll take you with me now, my dear, and you shall be driven from me to your family. Would you like to go with me?"	- Вот что я сделаю, я вас теперь, моя милая, с собой возьму, а от меня вас уже отвезут к вашему семейству; хотите ехать со мной?

"Ach, I should!" cried Mlle. Lebyadkin, clasping her hands.	- Ах, хочу! - сплеснула ладошками госпожа Лебядкина.
"Auntie, auntie, take me with you too!" the voice of Lizaveta Nikolaevna cried suddenly.	- Тетя, тетя? Возьмите и меня с собой к вам! -раздался голос Лизаветы Николаевны.
I must observe that Lizaveta Nikolaevna had come to the cathedral with the governor's wife, while Praskovya Ivanovna had by the doctor's orders gone for a drive in her carriage, taking Mavriky Nikolaevitch to entertain her.	Замечу, что Лизавета Николаевна прибыла к обедне вместе с губернаторшей, а Прасковья Ивановна, по предписанию доктора, поехала тем временем покататься в карете, а для развлечения увезла с собой и Маврикия Николаевича.
Liza suddenly left the governor's wife and ran up to Varvara Petrovna.	Лиза вдруг оставила губернаторшу и подскочила к Варваре Петровне.
"My dear, you know I'm always glad to have you, but what will your mother say?" Varvara Petrovna began majestically, but she became suddenly confused, noticing Liza's extraordinary agitation.	- Милая моя, ты знаешь, я всегда тебе рада, но что скажет твоя мать? - начала было осанисто Варвара Петровна, но вдруг смутилась, заметив необычайное волнение Лизы.
"Auntie, auntie, I must come with you!" Liza implored, kissing Varvara Petrovna.	- Тетя, тетя, непременно теперь с вами, - умоляла Лиза, целуя Варвару Петровну.
"Mais qu'avez vous donc, Lise?" the governor's wife asked with expressive wonder.	- Mais qu'avez-vous done, Lise! - с выразительным удивлением проговорила губернаторша.
"Ah, forgive me, darling, ch?re cousine, I'm going to auntie's." Liza turned in passing to her unpleasantly surprised ch?re cousine, and kissed her twice.	- Ах, простите, голубчик, ch?re cousine, я к тете, -на лету повернулась Лиза к неприятно удивленной своей ch?re cousine и поцеловала ее два раза.
"And tell maman to follow me to auntie's directly; maman meant, fully meant to come and see you, she said so this morning herself, I forgot to tell you," Liza pattered on. "I beg your pardon, don't be angry, Julie, ch?re...cousine....Auntie, I'm ready!"	- И maman тоже скажите, чтобы сейчас же приезжала за мной к тете; maman непременно, непременно хотела заехать, она давеча сама говорила, я забыла вас предуведомить, - трещала Лиза, - виновата, не сердитесь, Julie... ch?re cousine... тетя, я готова!
"If you don't take me with you, auntie, I'll run after your carriage, screaming," she whispered rapidly and despairingly in Varvara Petrovna's ear; it was lucky that no one heard.	- Если вы, тетя, меня не возьмете, то я за вашею каретой побегу и закричу, - быстро и отчаянно прошептала она совсем на ухо Варваре Петровне; хорошо еще, что никто не слыхал.
Varvara Petrovna positively staggered back, and bent her penetrating gaze on the mad girl.	Варвара Петровна даже на шаг отшатнулась и пронзительным взглядом посмотрела на сумасшедшую девушку.
That gaze settled everything. She made up her mind to take Liza with her.	Этот взгляд всё решил: она непременно положила взять с собой Лизу!
"We must put an end to this!" broke from her lips.	- Этому надо положить конец, - вырвалось у ней.
"Very well, I'll take you with pleasure, Liza," she added aloud, "if Yulia Mihailovna is willing to let you come, of course." With a candid air and straightforward dignity she addressed the governor's wife directly.	- Хорошо, я с удовольствием беру тебя, Лиза, -тотчас же громко прибавила она, - разумеется, если Юлия Михайловна согласится тебя отпустить, - с открытым видом и с прямодушным достоинством повернулась она прямо к губернаторше.

"Oh, certainly, I don't want to deprive her of such a pleasure especially as I am myself..." Yulia Mihailovna lisped with amazing affability-"I myself... know well what a fantastic, wilful little head it is!" Yulia Mihailovna gave a charming smile.	- О, без сомнения я не захочу лишить ее этого удовольствия, тем более что я сама... - с удивительною любезностью залепетала вдруг Юлия Михайловна, - я сама... хорошо знаю, какая на наших плечиках фантастическая всевластная головка (Юлия Михайловна очаровательно улыбнулась)...
"I thank you extremely," said Varvara Petrovna, with a courteous and dignified bow.	- Благодарю вас чрезвычайно, - отблагодарила вежливым и осанистым поклоном Варвара Петровна.
"And I am the more gratified," Yulia Mihailovna went on, lisping almost rapturously, flushing all over with agreeable excitement, "that, apart from the pleasure of being with you Liza should be carried away by such an excellent, I may say lofty, feeling... of compassion..." (she glanced at the "unhappy creature") "and... and at the very portal of the temple...."	- И мне тем более приятно, - почти уже с восторгом продолжала свой лепет Юлия Михайловна, даже вся покраснев от приятного волнения, - что, кроме удовольствия быть у вас, Лизу увлекает теперь такое прекрасное, такое, могу сказать, высокое чувство... сострадание... (она взглянула на "несчастную")... и... на самой паперти храма...
"Such a feeling does you honour," Varvara Petrovna approved magnificently.	- Такой взгляд делает вам честь, - великолепно одобрила Варвара Петровна.
Yulia Mihailovna impulsively held out her hand and Varvara Petrovna with perfect readiness touched it with her fingers.	Юлия Михайловна стремительно протянула свою руку, и Варвара Петровна с полною готовностью дотронулась до нее своими пальцами.
The general effect was excellent, the faces of some of those present beamed with pleasure, some bland and insinuating smiles were to be seen.	Всеобщее впечатление было прекрасное, лица некоторых присутствовавших просияли удовольствием, показалось несколько сладких и заискивающих улыбок.
In short it was made manifest to every one in the town that it was not Yulia Mihailovna who had up till now neglected Varvara Petrovna in not calling upon her, but on the contrary that Varvara Petrovna had "kept Yulia Mihailovna within bounds at a distance, while the latter would have hastened to pay her a visit, going on foot perhaps if necessary, had she been fully assured that Varvara Petrovna would not turn her away."	Одним словом, всему городу вдруг ясно открылось, что это не Юлия Михайловна пренебрегала до сих пор Варварой Петровной и не сделала ей визита, а сама Варвара Петровна, напротив, "держала в границах Юлию Михайловну, тогда как та пешком бы, может, побежала к ней с визитом, если бы только была уверена, что Варвара Петровна ее не прогонит".
And Varvara Petrovna's prestige was enormously increased.	Авторитет Варвары Петровны поднялся до чрезвычайности.
"Get in, my dear." Varvara Petrovna motioned Mlle. Lebyadkin towards the carriage which had driven up. The "unhappy creature" hurried gleefully to the carriage door, and there the footman lifted her in.	- Садитесь же, милая, - указала Варвара Петровна mademoiselle Лебядкиной на подъехавшую карету; "несчастная" радостно побежала к дверцам, у которых подхватил ее лакей.
"What!	- Как!
You're lame!" cried Varvara Petrovna, seeming quite alarmed, and she turned pale. (Every one noticed it at the time, but did not understand it.)	Вы хромаете! - вскричала Варвара Петровна совершенно как в испуге и побледнела. (Все тогда это заметили, но не поняли...)
The carriage rolled away.	Карета покатилась.
Varvara Petrovna's house was very near the cathedral.	Дом Варвары Петровны находился очень близко от собора.

Liza told me afterwards that Miss Lebyadkin laughed hysterically for the three minutes that the drive lasted, while Varvara Petrovna sat "as though in a mesmeric sleep." Liza's own expression.	Лиза сказывала мне потом, что Лебядкина смеялась истерически все эти три минуты переезда, а Варвара Петровна сидела "как будто в каком-то магнетическом сне", собственное выражение Лизы.
CHAPTER V. THE SUBTLE SERPENT	Глава пятая Премудрый змий I
VARVARA PETROVNA rang the bell and threw herself into an easy chair by the window.	Варвара Петровна позвонила в колокольчик и бросилась в кресла у окна.
"Sit here, my dear." She motioned Marya Timofyevna to a seat in the middle of the room, by a large round table.	- Сядьте здесь, моя милая, - указала она Марье Тимофеевне место, посреди комнаты, у большого круглого стола.
"Stepan Trofimovitch, what is the meaning of this?	- Степан Трофимович, что это такое?
See, see, look at this woman, what is the meaning of it?"	Вот, вот, смотрите на эту женщину, что это такое?
"I... I..." faltered Stepan Trofimovitch.	-Я... я... - залепетал было Степан Трофимович...
But a footman came in.	Но явился лакей.
"A cup of coffee at once, we must have it as quickly as possible!	- Чашку кофею, сейчас, особенно и как можно скорее!
Keep the horses!"	Карету не откладывать.
"Mais, ch?re et excellente amie, dans quelle inqui?tude..." Stepan Trofimovitch exclaimed in a dying voice.	- Mais, ch?re et excellente amie, dans quelle inqui?tude... - замирающим голосом воскликнул Степан Трофимович.
"Ach! French! French!	- Ах! по-французски, по-французски!
I can see at once that it's the highest society," cried Marya Timofyevna, clapping her hands, ecstatically preparing herself to listen to a conversation in French.	Сейчас видно, что высший свет! - хлопнула в ладоши Марья Тимофеевна, в упоении приготовляясь послушать разговор по-французски.
Varvara Petrovna stared at her almost in dismay.	Варвара Петровна уставилась на нее почти в испуге.
We all sat in silence, waiting to see how it would end.	Все мы молчали и ждали какой-нибудь развязки.
Shatov did not lift up his head, and Stepan Trofimovitch was overwhelmed with confusion as though it were all his fault; the perspiration stood out on his temples.	Шатов не поднимал головы, а Степан Трофимович был в смятении, как будто во всем виноватый; пот выступил на его висках.
I glanced at Liza (she was sitting in the corner almost beside Shatov).	Я взглянул на Лизу (она сидела в углу, почти рядом с Шатовым).
Her eyes darted keenly from Varvara Petrovna to the cripple and back again; her lips were drawn into a smile, but not a pleasant one.	Ее глаза зорко перебегали от Варвары Петровны к хромой женщине и обратно; на губах ее кривилась улыбка, но нехорошая.
Varvara Petrovna saw that smile.	Варвара Петровна видела эту улыбку.

Meanwhile Marya Timofyevna was absolutely transported. With evident enjoyment and without a trace of embarrassment she stared at Varvara Petrovna's beautiful drawing-room-the furniture, the carpets, the pictures on the walls, the old-fashioned painted ceiling, the great bronze crucifix in the corner, the china lamp, the albums, the objects on the table.	А между тем Марья Тимофеевна увлеклась совершенно: она с наслаждением и нимало не конфузясь рассматривала прекрасную гостиную Варвары Петровны - меблировку, ковры, картины на стенах, старинный расписной потолок, большое бронзовое распятие в углу, фарфоровую лампу, альбомы, вещицы на столе.
"And you're here, too, Shatushka!" she cried suddenly. "Only fancy, I saw you a long time ago, but I thought it couldn't be you!	- Так и ты тут, Шатушка! - воскликнула она вдруг, - представь, я давно тебя вижу, да думаю: не он!
How could you come here!" And she laughed gaily.	Как он сюда проедет! - и весело рассмеялась.
"You know this woman?" said Varvara Petrovna, turning to him at once.	- Вы знаете эту женщину? - тотчас обернулась к нему Варвара Петровна.
"I know her," muttered Shatov. He seemed about to move from his chair, but remained sitting.	- Знаю-с, - пробормотал Шатов, тронулся было на стуле, но остался сидеть.
"What do you know of her?	- Что же вы знаете?
Make haste, please!"	Пожалуйста, поскорей!
"Oh, well..." he stammered with an incongruous smile. "You see for yourself...."	- Да что... - ухмыльнулся он ненужной улыбкой и запнулся, - сами видите.
"What do I see?	- Что вижу?
Come now, say something!"	Да ну же, говорите что-нибудь!
"She lives in the same house as I do... with her brother... an officer."	-Живет в том доме, где я... с братом... офицер один.
"Well?"	-Ну?
Shatov stammered again.	Шатов запнулся опять.
"It's not worth talking about..." he muttered, and relapsed into determined silence.	- Говорить не стоит... - промычал он и решительно смолк.
He positively flushed with determination.	Даже покраснел от своей решимости.
"Of course one can expect nothing else from you," said Varvara Petrovna indignantly.	- Конечно, от вас нечего больше ждать! - с негодованием оборвала Варвара Петровна.
It was clear to her now that they all knew something and, at the same time, that they were all scared, that they were evading her questions, and anxious to keep something from her.	Ей ясно было теперь, что все что-то знают и между тем все чего-то трусят и уклоняются пред ее вопросами, хотят что-то скрыть от нее.
The footman came in and brought her, on a little silver tray, the cup of coffee she had so specially ordered, but at a sign from her moved with it at once towards Marya Timofyevna.	Вошел лакей и поднес ей на маленьком серебряном подносе заказанную особо чашку кофе, но тотчас же, по ее мановению, направился к Марье Тимофеевне.
"You were very cold just now, my dear; make haste and drink it and get warm."	- Вы, моя милая, очень озябли давеча, выпейте поскорей и согрейтесь.
"Merci." Marya Timofyevna took the cup and at once went off into a giggle at having said merci to the footman.	- Merci, - взяла чашку Марья Тимофеевна и вдруг прыснула со смеху над тем, что сказала лакею merci.

But meeting Varvara Petrovna's reproving eyes, she was overcome with shyness and put the cup on the table.	Но, встретив грозный взгляд Варвары Петровны, оробела и поставила чашку на стол.
"Auntie, surely you're not angry?" she faltered with a sort of flippant playfulness.	- Тетя, да уж вы не сердитесь ли? - пролепетала она с какою-то легкомысленною игривостью.
"Wh-a-a-t?" Varvara Petrovna started, and drew herself up in her chair.	- Что-о-о? - вспрянула и выпрямилась в креслах Варвара Петровна.
"I'm not your aunt.	- Какая я вам тетя?
What are you thinking of?"	Что вы подразумевали?
Marya Timofyevna, not expecting such an angry outburst, began trembling all over in little convulsive shudders, as though she were in a fit, and sank back in her chair.	Марья Тимофеевна, не ожидавшая такого гнева, так и задрожала вся мелкою конвульсивною дрожью, точно в припадке, и отшатнулась на спинку кресел.
"I... I... thought that was the proper way," she faltered, gazing open-eyed at Varvara Petrovna. "Liza called you that."	- Я... я думала, так надо, - пролепетала она, смотря во все глаза на Варвару Петровну, - так вас Лиза звала.
"What Liza?"	- Какая еще Лиза?
"Why, this young lady here," said Marya Timofyevna, pointing with her finger.	- А вот эта барышня, - указала пальчиком Марья Тимофеевна.
"So she's Liza already?"	-Так вам она уже Лизой стала?
"You called her that yourself just now," said Marya Timofyevna growing a little bolder.	- Вы так сами ее давеча звали, - ободрилась несколько Марья Тимофеевна.
"And I dreamed of a beauty like that," she added, laughing, as it were accidentally.	- А во сне я точно такую же красавицу видела, -усмехнулась она как бы нечаянно.
Varvara Petrovna reflected, and grew calmer, she even smiled faintly at Marya Timofyevna's last words; the latter, catching her smile, got up from her chair, and limping, went timidly towards her.	Варвара Петровна сообразила и несколько успокоилась; даже чуть-чуть улыбнулась последнему словцу Марьи Тимофеевны. Та, поймав улыбку, встала с кресел и, хромая, робко подошла к ней.
"Take it. I forgot to give it back. Don't be angry with my rudeness." She took from her shoulders the black shawl that Varvara Petrovna had wrapped round her.	- Возьмите, забыла отдать, не сердитесь за неучтивость, - сняла она вдруг с плеч своих черную шаль, надетую на нее давеча Варварой Петровной.
"Put it on again at once, and you can keep it always.	- Наденьте ее сейчас же опять и оставьте навсегда при себе.
Go and sit down, drink your coffee, and please don't be afraid of me, my dear, don't worry yourself.	Ступайте и сядьте, пейте ваш кофе и, пожалуйста, не бойтесь меня, моя милая, успокойтесь.
I am beginning to understand you."	Я начинаю вас понимать.
"Ch?re amie..." Stepan Trofimovitch ventured again.	- Ch?re amie... - позволил было себе опять Степан Трофимович.
"Ach, Stepan Trofimovitch, it's bewildering enough without you. You might at least spare me.... Please ring that bell there, near you, to the maid's room."	- Ах, Степан Трофимович, тут и без вас всякий толк потеряешь, пощадите хоть вы... Пожалуйста, позвоните вот в этот звонок, подле вас, в девичью.
A silence followed.	Наступило молчание.

Her eyes strayed irritably and suspiciously over all our faces.	Взгляд ее подозрительно и раздражительно скользил по всем нашим лицам.
Agasha, her favourite maid, came in.	Явилась Агаша, любимая ее горничная.
"Bring me my check shawl, the one I bought in Geneva.	- Клетчатый мне платок, который я в Женеве купила.
What's Darya Pavlovna doing?"	Что делает Дарья Павловна?
"She's not very well, madam."	- Оне-с не совсем здоровы-с.
"Go and ask her to come here.	- Сходи и попроси сюда.
Say that I want her particularly, even if she's not well."	Прибавь, что очень прошу, хотя бы и нездорова.
At that instant there was again, as before, an unusual noise of steps and voices in the next room, and suddenly Praskovya Ivanovna, panting and "distracted," appeared in the doorway.	В это мгновение из соседних комнат опять послышался какой-то необычный шум шагов и голосов, подобный давешнему, и вдруг на пороге показалась запыхавшаяся и "расстроенная" Прасковья Ивановна.
She was leaning on the arm of Mavriky Nikolaevitch.	Маврикий Николаевич поддерживал ее под руку.
"Ach, heavens, I could scarcely drag myself here. Liza, you mad girl, how you treat your mother!" she squeaked, concentrating in that squeak, as weak and irritable people are wont to do, all her accumulated irritability.	- Ох, батюшки, насилу доплелась; Лиза, что ты, сумасшедшая, с матерью делаешь! - взвизгнула она, кладя в этот взвизг, по обыкновению всех слабых, но очень раздражительных особ, всё, что накопилось раздражения.
"Varvara Petrovna, I've come for my daughter!"	- Матушка, Варвара Петровна, я к вам за дочерью!
Varvara Petrovna looked at her from under her brows, half rose to meet her, and scarcely concealing her vexation brought out:	Варвара Петровна взглянула на нее исподлобья, полупривстала навстречу и, едва скрывая досаду, проговорила:
"Good morning, Praskovya Ivanovna, please be seated, I knew you would come!"	- Здравствуй, Прасковья Ивановна, сделай одолжение, садись. Я так и знала ведь, что приедешь.
II	II
There could be nothing surprising to Praskovya Ivanovna in such a reception.	Для Прасковьи Ивановны в таком приеме не могло заключаться ничего неожиданного.
Varvara Petrovna had from childhood upwards treated her old school friend tyrannically, and under a show of friendship almost contemptuously.	Варвара Петровна и всегда, с самого детства, третировала свою бывшую пансионскую подругу деспотически и, под видом дружбы, чуть не с презрением.
And this was an exceptional occasion too.	Но в настоящем случае и положение дел было особенное.
During the last few days there had almost been a complete rupture between the two households, as I have mentioned incidentally already.	В последние дни между обоими домами пошло на совершенный разрыв, о чем уже и было мною вскользь упомянуто.

The reason of this rupture was still a mystery to Varvara Petrovna, which made it all the more offensive; but the chief cause of offence was that Praskovya Ivanovna had succeeded in taking up an extraordinarily supercilious attitude towards Varvara Petrovna.	Причины начинающегося разрыва покамест были еще для Варвары Петровны таинственны, а стало быть, еще пуще обидны; но главное в том, что Прасковья Ивановна успела принять пред нею какое-то необычайно высокомерное положение.
Varvara Petrovna was wounded of course, and meanwhile some strange rumours had reached her which also irritated her extremely, especially by their vagueness.	Варвара Петровна, разумеется, была уязвлена, а между тем и до нее уже стали доходить некоторые странные слухи, тоже чрезмерно ее раздражавшие, и именно своею неопределенностью.
Varvara Petrovna was of a direct and proudly frank character, somewhat slap-dash in her methods, indeed, if the expression is permissible.	Характер Варвары Петровны был прямой и гордо открытый, с наскоком, если так позволительно выразиться.
There was nothing she detested so much as secret and mysterious insinuations, she always preferred war in the open.	Пуще всего она не могла выносить тайных, прячущихся обвинений и всегда предпочитала войну открытую.
Anyway, the two ladies had not met for five days.	Как бы то ни было, но вот уже пять дней как обе дамы не виделись.
The last visit had been paid by Varvara Petrovna, who had come back from "that Drozdov woman" offended and perplexed.	Последний визит был со стороны Варвары Петровны, которая и уехала "от Дроздихи" обиженная и смущенная.
I can say with certainty that Praskovya Ivanovna had come on this occasion with the na?ve conviction that Varvara Petrovna would, for some reason, be sure to stand in awe of her. This was evident from the very expression of her face.	Я без ошибки могу сказать, что Прасковья Ивановна вошла теперь в наивном убеждении, что Варвара Петровна почему-то должна пред нею струсить; это видно было уже по выражению лица ее.
Evidently too, Varvara Petrovna was always possessed by a demon of haughty pride whenever she had the least ground for suspecting that she was for some reason supposed to be humiliated.	Но, видно, тогда-то и овладевал Варварой Петровной бес самой заносчивой гордости, когда она чуть-чуть лишь могла заподозрить, что ее почему-либо считают униженною.
Like many weak people, who for a long time allow themselves to be insulted without resenting it, Praskovya Ivanovna showed an extraordinary violence in her attack at the first favourable opportunity.	Прасковья же Ивановна, как и многие слабые особы, сами долго позволяющие себя обижать без протеста, отличалась необыкновенным азартом нападения при первом выгодном для себя обороте дела.
It is true that she was not well, and always became more irritable in illness.	Правда, теперь она была нездорова, а в болезни становилась всегда раздражительнее.
I must add finally, that our presence in the drawing-room could hardly be much check to the two ladies who had been friends from childhood, if a quarrel had broken out between them. We were looked upon as friends of the family, and almost as their subjects.	Прибавлю, наконец, что все мы, находившиеся в гостиной, не могли особенно стеснить нашим присутствием обеих подруг детства, если бы между ними возгорелась ссора; мы считались людьми своими и чуть не подчиненными.
I made that reflection with some alarm at the time.	Я не без страха сообразил это тогда же.
Stepan Trofimovitch, who had not sat down since the entrance of Varvara Petrovna, sank helplessly into an arm-chair on hearing Praskovya Ivanovna's squeal, and tried to catch my eye with a look of despair.	Степан Трофимович, не садившийся с самого прибытия Варвары Петровны, в изнеможении опустился на стул, услыхав взвизг Прасковьи Ивановны, и с отчаянием стал ловить мой взгляд.

Shatov turned sharply in his chair, and growled something to himself.	Шатов круто повернулся на стуле и что-то даже промычал про себя.
I believe he meant to get up and go away.	Мне кажется, он хотел встать и уйти.
Liza rose from her chair but sank back again at once without even paying befitting attention to her mother's squeal-not from "waywardness," but obviously because she was entirely absorbed by some other overwhelming impression.	Лиза чуть-чуть было привстала, но тотчас же опять опустилась на место, даже не обратив должного внимания на взвизг своей матери, но не от "строптивости характера", а потому что, очевидно, вся была под властью какого-то другого могучего впечатления.
She was looking absent-mindedly into the air, no longer noticing even Marya Timofyevna.	Она смотрела теперь куда-то в воздух, почти рассеянно, и даже на Марью Тимофеевну перестала обращать прежнее внимание.
III	III
"Ach, here!" Praskovya Ivanovna indicated an easy chair near the table and sank heavily into it with the assistance of Mavriky Nikolaevitch.	- Ох, сюда! - указала Прасковья Ивановна на кресло у стола и тяжело в него опустилась с помощию Маврикия Николаевича.
"I wouldn't have sat down in your house, my lady, if it weren't for my legs," she added in a breaking voice.	- Не села б у вас, матушка, если бы не ноги! -прибавила она надрывным голосом.
Varvara Petrovna raised her head a little, and with an expression of suffering pressed the fingers of her right hand to her right temple, evidently in acute pain (tic douloureux).	Варвара Петровна приподняла немного голову, с болезненным видом прижимая пальцы правой руки к правому виску и видимо ощущая в нем сильную боль (tic douloureux ).
"Why so, Praskovya Ivanovna; why wouldn't you sit down in my house?	- Что так, Прасковья Ивановна, почему бы тебе и не сесть у меня?
I possessed your late husband's sincere friendship all his life; and you and I used to play with our dolls at school together as girls."	Я от покойного мужа твоего всю жизнь искреннею приязнию пользовалась, а мы с тобой еще девчонками вместе в куклы в пансионе играли.
Praskovya Ivanovna waved her hands.	Прасковья Ивановна замахала руками.
"I knew that was coming!	-Уж так и знала!
You always begin about the school when you want to reproach me-that's your way.	Вечно про пансион начнете, когда попрекать собираетесь, - уловка ваша.
But to my thinking that's only fine talk.	А по-моему, одно красноречие.
I can't stand the school you're always talking about."	Терпеть не могу этого вашего пансиона.
"You've come in rather a bad temper, I'm afraid; how are your legs?	- Ты, кажется, слишком уж в дурном расположении приехала; что твои ноги?
Here they're bringing you some coffee, please have some, drink it and don't be cross."	Вот тебе кофе несут, милости просим, кушай и не сердись.
"Varvara Petrovna, you treat me as though I were a child.	- Матушка, Варвара Петровна, вы со мной точно с маленькою девочкой.
I won't have any coffee, so there!"	Не хочу я кофею, вот!
And she pettishly waved away the footman who was bringing her coffee. (All the others refused coffee too except Mavriky Nikolaevitch and me.	И она задирчиво махнула рукой подносившему ей кофей слуге. (От кофею, впрочем, и другие отказались, кроме меня и Маврикия Николаевича.

Stepan Trofimovitch took it, but put it aside on the table.	Степан Трофимович взял было, но отставил чашку на стол.
Though Marya Timofyevna was very eager to have another cup and even put out her hand to take it, on second thoughts she refused it ceremoniously, and was obviously pleased with herself for doing so.)	Марье Тимофеевне хоть и очень хотелось взять другую чашку, она уж и руку протянула, но одумалась и чинно отказалась, видимо довольная за это собой.)
Varvara Petrovna gave a wry smile.	Варвара Петровна криво улыбнулась.
"I'll tell you what it is, Praskovya Ivanovna, my friend, you must have taken some fancy into your head again, and that's why you've come.	- Знаешь что, друг мой Прасковья Ивановна, ты, верно, опять что-нибудь вообразила себе, с тем вошла сюда.
You've simply lived on fancies all your life.	Ты всю жизнь одним воображением жила.
You flew into a fury at the mere mention of our school; but do you remember how you came and persuaded all the class that a hussar called Shablykin had proposed to you, and how Mme. Lefebure proved on the spot you were lying.	Ты вот про пансион разозлилась; а помнишь, как ты приехала и весь класс уверила, что за тебя гусар Шаблыкин посватался, и как madame Lefebure тебя тут же изобличила во лжи.
Yet you weren't lying, you were simply imagining it all to amuse yourself.	А ведь ты и не лгала, просто навоображала себе для утехи.
Come, tell me, what is it now?	Ну, говори: с чем ты теперь?
What are you fancying now; what is it vexes you?"	Что еще вообразила, чем недовольна?
"And you fell in love with the priest who used to teach us scripture at school-so much for you, since you've such a spiteful memory. Ha ha ha!"	- А вы в пансионе в попа влюбились, что закон божий преподавал, - вот вам, коли до сих пор в вас такая злопамятность, - ха-ха-ха!
She laughed viciously and went off into a fit of coughing.	Она желчно расхохоталась и раскашлялась.
"Ah, you've not forgotten the priest then..." said Varvara Petrovna, looking at her vindictively.	- А-а, ты не забыла про попа...- ненавистно глянула на нее Варвара Петровна.
Her face turned green.	Лицо ее позеленело.
Praskovya Ivanovna suddenly assumed a dignified air.	Прасковья Ивановна вдруг приосанилась.
"I'm in no laughing mood now, madam. Why have you drawn my daughter into your scandals in the face of the whole town? That's what I've come about."	- Мне, матушка, теперь не до смеху; зачем вы мою дочь при всем городе в ваш скандал замешали, вот зачем я приехала!
"My scandals?" Varvara Petrovna drew herself up menacingly.	- В мой скандал? - грозно выпрямилась вдруг Варвара Петровна.
"Maman, I entreat you too, to restrain yourself," Lizaveta Nikolaevna brought out suddenly.	- Мама, я вас тоже очень прошу быть умереннее, -проговорила вдруг Лизавета Николаевна.
"What's that you say?" The maman was on the point of breaking into a squeal again, but catching her daughter's flashing eye, she subsided suddenly.	- Как ты сказала? - приготовилась было опять взвизгнуть мамаша, но вдруг осела пред засверкавшим взглядом дочки.
"How could you talk about scandal, maman?" cried Liza, flushing red.	- Как вы могли, мама, сказать про скандал? -вспыхнула Лиза.
"I came of my own accord with Yulia Mihailovna's permission, because I wanted to learn this unhappy woman's story and to be of use to her."	- Я поехала сама, с позволения Юлии Михайловны, потому что хотела узнать историю этой несчастной, чтобы быть ей полезною.

"This unhappy woman's story!" Praskovya Ivanovna drawled with a spiteful laugh.	- "Историю этой несчастной"! - со злобным смехом протянула Прасковья Ивановна.
"Is it your place to mix yourself up with such 'stories.'	- Да стать ли тебе мешаться в такие "истории"?
Ach, enough of your tyrannising!" She turned furiously to Varvara Petrovna.	Ох, матушка! Довольно нам вашего деспотизма! -бешено повернулась она к Варваре Петровне.
"I don't know whether it's true or not, they say you keep the whole town in order, but it seems your turn has come at last."	- Говорят, правда ли, нет ли, весь город здешний замуштровали, да, видно, пришла и на вас пора!
Varvara Petrovna sat straight as an arrow ready to fly from the bow.	Варвара Петровна сидела выпрямившись, как стрела, готовая выскочить из лука.
For ten seconds she looked sternly and immovably at Praskovya Ivanovna.	Секунд десять строго и неподвижно смотрела она на Прасковью Ивановну.
"Well, Praskovya, you must thank God that all here present are our friends," she said at last with ominous composure. "You've said a great deal better unsaid."	- Ну, моли бога, Прасковья, что все здесь свои, -выговорила она наконец с зловещим спокойствием, - много ты сказала лишнего.
"But I'm not so much afraid of what the world will say, my lady, as some people. It's you who, under a show of pride, are trembling at what people will say.	- А я, мать моя, светского мнения не так боюсь, как иные; это вы, под видом гордости, пред мнением света трепещете.
And as for all here being your friends, it's better for you than if strangers had been listening."	А что тут свои люди, так для вас же лучше, чем если бы чужие слышали.
"Have you grown wiser during this last week?"	- Поумнела ты, что ль, в эту неделю?
"It's not that I've grown wiser, but simply that the truth has come out this week."	- Не поумнела я в эту неделю, а, видно, правда наружу вышла в эту неделю.
"What truth has come out this week?	- Какая правда наружу вышла в эту неделю?
Listen, Praskovya Ivanovna, don't irritate me. Explain to me this minute, I beg you as a favour, what truth has come out and what do you mean by that?"	Слушай, Прасковья Ивановна, не раздражай ты меня, объяснись сию минуту, прошу тебя честью: какая правда наружу вышла и что ты под этим подразумеваешь?
"Why there it is, sitting before you!" and Praskovya Ivanovna suddenly pointed at Marya Timofyevna with that desperate determination which takes no heed of consequences, if only it can make an impression at the moment.	- Да вот она, вся-то правда сидит! - указала вдруг Прасковья Ивановна пальцем на Марью Тимофеевну, с тою отчаянною решимостию, которая уже не заботится о последствиях, только чтобы теперь поразить.
Marya Timofyevna, who had watched her all the time with light-hearted curiosity, laughed exultingly at the sight of the wrathful guest's finger pointed impetuously at her, and wriggled gleefully in her easy chair.	Марья Тимофеевна, всё время смотревшая на нее с веселым любопытством, радостно засмеялась при виде устремленного на нее пальца гневливой гостьи и весело зашевелилась в креслах.
"God Almighty have mercy on us, they've all gone crazy!" exclaimed Varvara Petrovna, and turning pale she sank back in her chair.	- Господи Иисусе Христе, рехнулись они все, что ли! - воскликнула Варвара Петровна и, побледнев, откинулась на спинку кресла.
She turned so pale that it caused some commotion.	Она так побледнела, что произошло даже смятение.

Stepan Trofimovitch was the first to rush up to her. I drew near also; even Liza got up from her seat, though she did not come forward. But the most alarmed of all was Praskovya Ivanovna herself. She uttered a scream, got up as far as she could and almost wailed in a lachrymose voice:	Степан Трофимович бросился к ней первый; я тоже приблизился; даже Лиза встала с места, хотя и осталась у своего кресла; но всех более испугалась сама Прасковья Ивановна: она вскрикнула, как могла приподнялась и почти завопила плачевным голосом:
"Varvara Petrovna, dear, forgive me for my wicked foolishness!	- Матушка, Варвара Петровна, простите вы мою злобную дурость!
Give her some water, somebody."	Да воды-то хоть подайте ей кто-нибудь!
"Don't whimper, please, Praskovya Ivanovna, and leave me alone, gentlemen, please, I don't want any water!" Varvara Petrovna pronounced in a firm though low voice, with blanched lips.	- Не хнычь, пожалуйста, Прасковья Ивановна, прошу тебя, и отстранитесь, господа, сделайте одолжение, не надо воды! - твердо, хоть и негромко выговорила побледневшими губами Варвара Петровна.
"Varvara Petrovna, my dear," Praskovya Ivanovna went on, a little reassured, "though I am to blame for my reckless words, what's upset me more than anything are these anonymous letters that some low creatures keep bombarding me with; they might write to you, since it concerns you, but I've a daughter!"	- Матушка! - продолжала Прасковья Ивановна, капельку успокоившись, - друг вы мой, Варвара Петровна, я хоть и виновата в неосторожных словах, да уж раздражили меня пуще всего безыменные письма эти, которыми меня какие-то людишки бомбардируют; ну и писали бы к вам, коли про вас же пишут, а у меня, матушка, дочь!
Varvara Petrovna looked at her in silence, with wide-open eyes, listening with wonder.	Варвара Петровна безмолвно смотрела на нее широко открытыми глазами и слушала с удивлением.
At that moment a side-door in the corner opened noiselessly, and Darya Pavlovna made her appearance.	В это мгновение неслышно отворилась в углу боковая дверь, и появилась Дарья Павловна.
She stood still and looked round. She was struck by our perturbation.	Она приостановилась и огляделась кругом; ее поразило наше смятение.
Probably she did not at first distinguish Marya Timofyevna, of whose presence she had not been informed.	Должно быть, она не сейчас различила и Марью Тимофеевну, о которой никто ее не предуведомил.
Stepan Trofimovitch was the first to notice her; he made a rapid movement, turned red, and for some reason proclaimed in a loud voice:	Степан Трофимович первый заметил ее, сделал быстрое движение, покраснел и громко для чего-то возгласил:
"Darya Pavlovna!" so that all eyes turned on the new-comer.	"Дарья Павловна!", так что все глаза разом обратились на вошедшую.
"Oh, is this your Darya Pavlovna!" cried Marya Timofyevna.	- Как, так это-то ваша Дарья Павловна! -воскликнула Марья Тимофеевна.
"Well, Shatushka, your sister's not like you.	- Ну, Шатушка, не похожа на тебя твоя сестрица!
How can my fellow call such a charmer the serf-wench Dasha?"	Как же мой-то этакую прелесть крепостною девкой Дашкой зовет!
Meanwhile Darya Pavlovna had gone up to Varvara Petrovna, but struck by Marya Timofyevna's exclamation she turned quickly and stopped just before her chair, looking at the imbecile with a long fixed gaze.	Дарья Павловна меж тем приблизилась уже к Варваре Петровне; но, пораженная восклицанием Марьи Тимофеевны, быстро обернулась и так и осталась пред своим стулом, смотря на юродивую длинным, приковавшимся взглядом.

"Sit down, Dasha," Varvara Petrovna brought out with terrifying composure. "Nearer, that's right. You can see this woman, sitting down.	- Садись, Даша, - проговорила Варвара Петровна с ужасающим спокойствием, - ближе, вот так; ты можешь и сидя видеть эту женщину.
Do you know her?"	Знаешь ты ее?
"I have never seen her," Dasha answered quietly, and after a pause she added at once: "She must be the invalid sister of Captain Lebyadkin."	- Я никогда ее не видала, - тихо ответила Даша и, помолчав, тотчас прибавила: - должно быть, это больная сестра одного господина Лебядкина.
"And it's the first time I've set eyes on you, my love, though I've been interested and wanted to know you a long time, for I see how well-bred you are in every movement you make," Marya Timofyevna cried enthusiastically.	- И я вас, душа моя, в первый только раз теперь увидала, хотя давно уже с любопытством желала познакомиться, потому что в каждом жесте вашем вижу воспитание, - с увлечением прокричала Марья Тимофеевна.
"And though my footman swears at you, can such a well-educated charming person as you really have stolen money from him?	- А что мой лакей бранится, так ведь возможно ли, чтобы вы у него деньги взяли, такая воспитанная и милая?
For you are sweet, sweet, sweet, I tell you that from myself!" she concluded, enthusiastically waving her hand.	Потому что вы милая, милая, милая, это я вам от себя говорю! - с восторгом заключила она, махая пред собою своею ручкой.
"Can you make anything of it?" Varvara Petrovna asked with proud dignity.	- Понимаешь ты что-нибудь? - с гордым достоинством спросила Варвара Петровна.
"I understand it...."	- Я всё понимаю-с...
"Have you heard about the money?"	- Про деньги слышала?
"No doubt it's the money that I undertook at Nikolay Vsyevolodovitch's request to hand over to her brother, Captain Lebyadkin."	- Это, верно, те самые деньги, которые я, по просьбе Николая Всеволодовича, еще в Швейцарии, взялась передать этому господину Лебядкину, ее брату.
A silence followed.	Последовало молчание.
"Did Nikolay Vsyevolodovitch himself ask you to do so?"	- Тебя Николай Всеволодович сам просил передать?
"He was very anxious to send that money, three hundred roubles, to Mr. Lebyadkin.	- Ему очень хотелось переслать эти деньги, всего триста рублей, господину Лебядкину.
And as he didn't know his address, but only knew that he was to be in our town, he charged me to give it to Mr. Lebyadkin if he came."	А так как он не знал его адреса, а знал лишь, что он прибудет к нам в город, то и поручил мне передать, на случай, если господин Лебядкин приедет.
"What is the money... lost?	- Какие же деньги... пропали?
What was this woman speaking about just now?"	Про что эта женщина сейчас говорила?
"That I don't know. I've heard before that Mr. Lebyadkin says I didn't give him all the money, but I don't understand his words.	- Этого уж я не знаю-с; до меня тоже доходило, что господин Лебядкин говорил про меня вслух, будто я не всё ему доставила; но я этих слов не понимаю.
There were three hundred roubles and I sent him three hundred roubles."	Было триста рублей, я и переслала триста рублей.
Darya Pavlovna had almost completely regained her composure.	Дарья Павловна почти совсем уже успокоилась.

And it was difficult, I may mention, as a rule, to astonish the girl or ruffle her calm for long-whatever she might be feeling.	И вообще замечу, трудно было чем-нибудь надолго изумить эту девушку и сбить ее с толку, -что бы она там про себя ни чувствовала.
She brought out all her answers now without haste, replied immediately to every question with accuracy, quietly, smoothly, and without a trace of the sudden emotion she had shown at first, or the slightest embarrassment which might have suggested a consciousness of guilt.	Проговорила она теперь все свои ответы не торопясь, тотчас же отвечая на каждый вопрос с точностию, тихо, ровно, безо всякого следа первоначального внезапного своего волнения и без малейшего смущения, которое могло бы свидетельствовать о сознании хотя бы какой-нибудь за собою вины.
Varvara Petrovna's eyes were fastened upon her all the time she was speaking.	Взгляд Варвары Петровны не отрывался от нее всё время, пока она говорила.
Varvara Petrovna thought for a minute,	С минуту Варвара Петровна подумала.
"If," she pronounced at last firmly, evidently addressing all present, though she only looked at Dasha, "if Nikolay Vsyevolodovitch did not appeal even to me but asked you to do this for him, he must have had his reasons for doing so.	- Если, - произнесла она наконец с твердостию и видимо к зрителям, хотя и глядела на одну Дашу, - если Николай Всеволодович не обратился со своим поручением даже ко мне, а просил тебя, то, конечно, имел свои причины так поступить.
I don't consider I have any right to inquire into them, if they are kept secret from me.	Не считаю себя вправе о них любопытствовать, если из них делают для меня секрет.
But the very fact of your having taken part in the matter reassures me on that score, be sure of that, Darya, in any case.	Но уже одно твое участие в этом деле совершенно меня за них успокоивает, знай это, Дарья, прежде всего.
But you see, my dear, you may, through ignorance of the world, have quite innocently done something imprudent; and you did so when you undertook to have dealings with a low character.	Но видишь ли, друг мой, ты и с чистою совестью могла, по незнанию света, сделать какую-нибудь неосторожность; и сделала ее, приняв на себя сношения с каким-то мерзавцем.
The rumours spread by this rascal show what a mistake you made.	Слухи, распущенные этим негодяем, подтверждают твою ошибку.
But I will find out about him, and as it is my task to protect you, I shall know how to defend you.	Но я разузнаю о нем, и так как защитница твоя я, то сумею за тебя заступиться.
But now all this must be put a stop to."	А теперь это всё надо кончить.
"The best thing to do," said Marya Timofyevna, popping up from her chair, "is to send him to the footmen's room when he comes.	- Лучше всего, когда он к вам придет, -подхватила вдруг Марья Тимофеевна, высовываясь из своего кресла, - то пошлите его в лакейскую.
Let him sit on the benches there and play cards with them while we sit here and drink coffee.	Пусть он там на залавке в свои козыри с ними поиграет, а мы будем здесь сидеть кофей пить.
We might send him a cup of coffee too, but I have a great contempt for him."	Чашку-то кофею еще можно ему послать, но я глубоко его презираю.
And she wagged her head expressively.	И она выразительно мотнула головой.
"We must put a stop to this," Varvara Petrovna repeated, listening attentively to Marya Timofyevna. "Ring, Stepan Trofimovitch, I beg you."	- Это надо кончить, - повторила Варвара Петровна, тщательно выслушав Марью Тимофеевну, - прошу вас, позвоните, Степан Трофимович.
Stepan Trofimovitch rang, and suddenly stepped forward, all excitement.	Степан Трофимович позвонил и вдруг выступил вперед, весь в волнении.

"If... if..." he faltered feverishly, flushing, breaking off and stuttering, "if I too have heard the most revolting story, or rather slander, it was with utter indignation...enfin c'est un homme perdu, et quelque chose comme un for?at evad? "	-Если... если я... - залепетал он в жару, краснея, обрываясь и заикаясь, - если я тоже слышал самую отвратительную повесть или, лучше сказать, клевету, то... в совершенном негодовании... enfin, c'est un homme perdu et quelque chose comme un for?at ?vad?...
He broke down and could not go on. Varvara Petrovna, screwing up her eyes, looked him up and down.	Он оборвал и не докончил; Варвара Петровна, прищурившись, оглядела его с ног до головы.
The ceremonious butler Alexey Yegorytch came in.	Вошел чинный Алексей Егорович.
"The carriage," Varvara Petrovna ordered. "And you, Alexey Yegorytch, get ready to escort Miss Lebyadkin home; she will give you the address herself."	- Карету, - приказала Варвара Петровна, - а ты, Алексей Егорыч, приготовься отвезти госпожу Лебядкину домой, куда она тебе сама укажет.
"Mr. Lebyadkin has been waiting for her for some time downstairs, and has been begging me to announce him."	- Господин Лебядкин некоторое время сами их внизу ожидают-с и очень просили о себе доложить-с.
"That's impossible, Varvara Petrovna!" and Mavriky Nikolaevitch, who had sat all the time in unbroken silence, suddenly came forward in alarm. "If I may speak, he is not a man who can be admitted into society. He... he... he's an impossible person, Varvara Petrovna!"	- Это невозможно, Варвара Петровна, - с беспокойством выступил вдруг всё время невозмутимо молчавший Маврикий Николаевич, -если позволите, это не такой человек, который может войти в общество, это... это... это невозможный человек, Варвара Петровна.
"Wait a moment," said Varvara Petrovna to Alexey Yegorytch, and he disappeared at once.	- Повременить, - обратилась Варвара Петровна к Алексею Егорычу, и тот скрылся.
"C'est un homme malhonn?te et je crois m?me que c'est un for?at evad? ou quelque chose dans ce genre," Stepan Trofimovitch muttered again, and again he flushed red and broke off.	- C'est un homme malhonn?te et je crois m?me que c'est un for?at ?vad? ou quelque chose dans ce genre,- пробормотал опять Степан Трофимович, опять покраснел и опять оборвался.
"Liza, it's time we were going," announced Praskovya Ivanovna disdainfully, getting up from her seat.	- Лиза, ехать пора, - брезгливо возгласила Прасковья Ивановна и приподнялась с места.
She seemed sorry that in her alarm she had called herself a fool.	- Ей, кажется, жаль уже стало, что она давеча, в испуге, сама себя обозвала дурой.
While Darya Pavlovna was speaking, she listened, pressing her lips superciliously.	Когда говорила Дарья Павловна, она уже слушала с высокомерною склад-кой на губах.
But what struck me most was the expression of Lizaveta Nikolaevna from the moment Darya Pavlovna had come in. There was a gleam of hatred and hardly disguised contempt in her eyes.	Но всего более поразил меня вид Лизаветы Николаевны с тех пор, как вошла Дарья Павловна: в ее глазах засверкали ненависть и презрение, слишком уж нескрываемые.
"Wait one minute, Praskovya Ivanovna, I beg you." Varvara Petrovna detained her, still with the same exaggerated composure. "Kindly sit down. I intend to speak out, and your legs are bad.	- Повремени одну минутку, Прасковья Ивановна, прошу тебя, - остановила Варвара Петровна, всё с тем же чрезмерным спокойствием, - сделай одолжение, присядь, я намерена все высказать, а у тебя ноги болят.
That's right, thank you.	Вот так, благодарю тебя.
I lost my temper just now and uttered some impatient words.	Давеча я вышла из себя и сказала тебе несколько нетерпеливых слов.

Be so good as to forgive me. I behaved foolishly and I'm the first to regret it, because I like fairness in everything.	Сделай одолжение, прости меня; я сделала глупо и первая каюсь, потому что во всем люблю справедливость.
Losing your temper too, of course, you spoke of certain anonymous letters.	Конечно, тоже из себя выйдя, ты упомянула о каком-то анониме.
Every anonymous communication is deserving of contempt, just because it's not signed.	Всякий анонимный извет достоин презрения уже потому, что он не подписан.
If you think differently I'm sorry for you.	Если ты понимаешь иначе, я тебе не завидую.
In any case, if I were in your place, I would not pry into such dirty corners, I would not soil my hands with it.	Во всяком случае, я бы не полезла на твоем месте за такою дрянью в карман, я не стала бы мараться.
But you have soiled yours.	А ты вымаралась.
However, since you have begun on the subject yourself, I must tell you that six days ago I too received a clownish anonymous letter.	Но так как ты уже начала сама, то скажу тебе, что и я получила дней шесть тому назад тоже анонимное, шутовское письмо.
In it some rascal informs me that Nikolay Vsyevolodovitch has gone out of his mind, and that I have reason to fear some lame woman, who 'is destined to play a great part in my life.' I remember the expression.	В нем какой-то негодяй уверяет меня, что Николай Всеволодович сошел с ума и что мне надо бояться какой-то хромой женщины, которая "будет играть в судьбе моей чрезвычайную роль", я запомнила выражение.
Reflecting and being aware that Nikolay Vsyevolodovitch has very numerous enemies, I promptly sent for a man living here, one of his secret enemies, and the most vindictive and contemptible of them, and from my conversation with him I gathered what was the despicable source of the anonymous letter.	Сообразив и зная, что у Николая Всеволодовича чрезвычайно много врагов, я тотчас же послала за одним здесь человеком, за одним тайным и самым мстительным и презренным из всех врагов его, и из разговоров с ним мигом убедилась в презренном происхождении анонима.
If you too, my poor Praskovya Ivanovna, have been worried by similar letters on my account, and as you say 'bombarded' with them, I am, of course, the first to regret having been the innocent cause of it.	Если и тебя, моя бедная Прасковья Ивановна, беспокоили из-за менятакими же презренными письмами и, как ты выразилась, "бомбардировали", то, конечно, первая жалею, что послужила невинною причиной.
That's all I wanted to tell you by way of explanation.	Вот и всё, что я хотела тебе сказать в объяснение.
I'm very sorry to see that you are so tired and so upset.	С сожалением вижу, что ты так устала и теперь вне себя.
Besides, I have quite made up my mind to see that suspicious personage of whom Mavriky Nikolaevitch said just now, a little inappropriately, that it was impossible to receive him. Liza in particular need have nothing to do with it.	К тому же я непременно решилась впуститьсейчас этого подозрительного человека, про которого Маврикий Николаевич выразился не совсем идущим словом: что его невозможно принять.Особенно Лизе тут нечего будет делать.
Come to me, Liza, my dear, let me kiss you again."	Подойди ко мне, Лиза, друг мой, и дай мне еще раз поцеловать тебя.
Liza crossed the room and stood in silence before Varvara Petrovna.	Лиза перешла комнату и молча остановилась пред Варварой Петровной.
The latter kissed her, took her hands, and, holding her at arm's-length, looked at her with feeling, then made the sign of the cross over her and kissed her again.	Та поцеловала ее, взяла за руки, отдалила немного от себя, с чувством на нее посмотрела, потом перекрестила и опять поцеловала ее.

"Well, good-bye, Liza" (there was almost the sound of tears in Varvara Petrovna's voice), "believe that I shall never cease to love you whatever fate has in store for you. God be with you.	- Ну, прощай, Лиза (в голосе Варвары Петровны послышались почти слезы), - верь, что не перестану любить тебя, что бы ни сулила тебе судьба отныне... Бог с тобою.
I have always blessed His Holy Will...."	Я всегда благословляла святую десницу его...
She would have added something more, but restrained herself and broke off.	Она что-то хотела еще прибавить, но скрепила себя и смолкла.
Liza was walking back to her place, still in the same silence, as it were plunged in thought, but she suddenly stopped before her mother.	Лиза пошла было к своему месту, всё в том же молчании и как бы в задумчивости, но вдруг остановилась пред мамашей.
"I am not going yet, mother. I'll stay a little longer at auntie's," she brought out in a low voice, but there was a note of iron determination in those quiet words.	- Я, мама, еще не поеду, а останусь на время у тети, - проговорила она тихим голосом, но в этих тихих словах прозвучала железная решимость.
"My goodness! What now?" wailed Praskovya Ivanovna, clasping her hands helplessly.	- Бог ты мой, что такое! - возопила Прасковья Ивановна, бессильно сплеснув руками.
But Liza did not answer, and seemed indeed not to hear her; she sat down in the same corner and fell to gazing into space again as before.	Но Лиза не ответила и как бы даже не слышала; она села в прежний угол и опять стала смотреть куда-то в воздух.
There was a look of pride and triumph in Varvara Petrovna's face.	Что-то победоносное и гордое засветилось в лице Варвары Петровны.
"Mavriky Nikolaevitch, I have a great favour to ask of you. Be so kind as to go and take a look at that person downstairs, and if there is any possibility of admitting him, bring him up here."	- Маврикий Николаевич, я к вам с чрезвычайною просьбой, сделайте мне одолжение, сходите взглянуть на этого человека внизу, и если есть хоть какая-нибудь возможность его впустить,то приведите его сюда.
Mavriky Nikolaevitch bowed and went out.	Маврикий Николаевич поклонился и вышел.
A moment later he brought in Mr. Lebyadkin.	Через минуту он привел господина Лебядкина.
IV	IV
I have said something of this gentleman's outward appearance. He was a tall, curly-haired, thick-set fellow about forty with a purplish, rather bloated and flabby face, with cheeks that quivered at every movement of his head, with little bloodshot eyes that were sometimes rather crafty, with moustaches and side-whiskers, and with an incipient double chin, fleshy and rather unpleasant-looking.	Я как-то говорил о наружности этого господина: высокий, курчавый, плотный парень, лет сорока, с багровым, несколько опухшим и обрюзглым лицом, со вздрагивающими при каждом движении головы щеками, с маленькими, кровяными, иногда довольно хитрыми глазками, в усах, в бакенбардах и с зарождающимся мясистым кадыком, довольно неприятного вида.
But what was most striking about him was the fact that he appeared now wearing a dress-coat and clean linen.	Но всего более поражало в нем то, что он явился теперь во фраке и в чистом белье.
"There are people on whom clean linen is almost unseemly," as Liputin had once said when Stepan Trofimovitch reproached him in jest for being untidy.	"Есть люди, которым чистое белье даже неприлично-с", как возразил раз когда-то Липутин на шутливый упрек ему Степана Трофимовича в неряшестве.

The captain had perfectly new black gloves too, of which he held the right one in his hand, while the left, tightly stretched and unbuttoned, covered part of the huge fleshy fist in which he held a brand-new, glossy round hat, probably worn for the first time that day.	У капитана были и перчатки черные, из которых правую, еще не надеванную, он держал в руке, а левая, туго напяленная и не застегнувшаяся, до половины прикрывала его мясистую левую лапу, в которой он держал совершенно новую, глянцевитую и, наверно, в первый еще раз служившую круглую шляпу.
It appeared therefore that "the garb of love," of which he had shouted to Shatov the day before, really did exist.	Выходило, стало быть, что вчерашний "фрак любви", о котором он кричал Шатову, существовал действительно.
All this, that is, the dress-coat and clean linen, had been procured by Liputin's advice with some mysterious object in view (as I found out later).	Всё это, то есть и фрак и белье, было припасено (как узнал я после) по совету Липутина, для каких-то таинственных целей.
There was no doubt that his coming now (in a hired carriage) was at the instigation and with the assistance of someone else; it would never have dawned on him, nor could he by himself have succeeded in dressing, getting ready and making up his mind in three-quarters of an hour, even if the scene in the porch of the cathedral had reached his ears at once.	Сомнения не было, что и приехал он теперь (в извозчичьей карете) непременно тоже по постороннему наущению и с чьею-нибудь помощью; один он не успел бы догадаться, а равно одеться, собраться и решиться в какие-нибудь три четверти часа, предполагая даже, что сцена на соборной паперти стала ему тотчас известною.
He was not drunk, but was in the dull, heavy, dazed condition of a man suddenly awakened after many days of drinking.	Он был не пьян, но в том тяжелом, грузном, дымном состоянии человека, вдруг проснувшегося после многочисленных дней запоя.
It seemed as though he would be drunk again if one were to put one's hands on his shoulders and rock him to and fro once or twice.	Кажется, стоило бы только покачнуть его раза два рукой за плечо, и он тотчас бы опять охмелел.
He was hurrying into the drawing-room but stumbled over a rug near the doorway.	Он было разлетелся в гостиную, но вдруг споткнулся в дверях о ковер.
Marya Timofyevna was helpless with laughter.	Марья Тимофеевна так и померла со смеху.
He looked savagely at her and suddenly took a few rapid steps towards Varvara Petrovna.	Он зверски поглядел на нее и вдруг сделал несколько быстрых шагов к Варваре Петровне.
"I have come, madam..." he blared out like a trumpet-blast.	- Я приехал, сударыня... - прогремел было он как в трубу.
"Be so good, sir, as to take a seat there, on that chair," said Varvara Petrovna, drawing herself up.	- Сделайте мне одолжение, милостивый государь, - выпрямилась Варвара Петровна, -возьмите место вот там, на том стуле.
"I shall hear you as well from there, and it will be more convenient for me to look at you from here."	Я вас услышу и оттуда, а мне отсюда виднее будет на вас смотреть.
The captain stopped short, looking blankly before him. He turned, however, and sat down on the seat indicated close to the door.	Капитан остановился, тупо глядя пред собой, но, однако, повернулся и сел на указанное место, у самых дверей.
An extreme lack of self-confidence and at the same time insolence, and a sort of incessant irritability, were apparent in the expression of his face.	Сильная в себе неуверенность, а вместе с тем наглость и какая-то беспрерывная раздражительность сказывались в выражении его физиономии.

He was horribly scared, that was evident, but his self-conceit was wounded, and it might be surmised that his mortified vanity might on occasion lead him to any effrontery, in spite of his cowardice.	Он трусил ужасно, это было видно, но страдало и его самолюбие, и можно было угадать, что из раздраженного самолюбия он может решиться, несмотря на трусость, даже на всякую наглость, при случае.
He was evidently uneasy at every movement of his clumsy person.	Он видимо боялся за каждое движение своего неуклюжего тела.
We all know that when such gentlemen are brought by some marvellous chance into society, they find their worst ordeal in their own hands, and the impossibility of disposing them becomingly, of which they are conscious at every moment.	Известно, что самое главное страдание всех подобных господ, когда они каким-нибудь чудным случаем появляются в обществе, составляют их собственные руки и ежеминутно сознаваемая невозможность куда-нибудь прилично деваться с ними.
The captain sat rigid in his chair, with his hat and gloves in his hands and his eyes fixed with a senseless stare on the stern face of Varvara Petrovna.	Капитан замер на стуле с своею шляпой и перчатками в руках и не сводя бессмысленного взгляда своего со строгого лица Варвары Петровны.
He would have liked, perhaps, to have looked about more freely, but he could not bring himself to do so yet.	Ему, может быть, и хотелось бы внимательнее осмотреться кругом, но он пока еще не решался.
Marya Timofyevna, apparently thinking his appearance very funny, laughed again, but he did not stir.	Марья Тимофеевна, вероятно найдя фигуру его опять ужасно смешною, захохотала снова, но он не шевельнулся.
Varvara Petrovna ruthlessly kept him in this position for a long time, a whole minute, staring at him without mercy.	Варвара Петровна безжалостно долго, целую минуту выдержала его в таком положении, беспощадно его разглядывая.
"In the first place allow me to learn your name from yourself," Varvara Petrovna pronounced in measured and impressive tones.	- Сначала позвольте узнать ваше имя от вас самих? - мерно и выразительно произнесла она.
"Captain Lebyadkin," thundered the captain. "I have come, madam..." He made a movement again.	- Капитан Лебядкин, - прогремел капитан, - я приехал, сударыня... - шевельнулся было он опять.
"Allow me!" Varvara Petrovna checked him again.	- Позвольте! - опять остановила Варвара Петровна.
"Is this unfortunate person who interests me so much really your sister?"	- Эта жалкая особа, которая так заинтересовала меня, действительно ваша сестра?
"My sister, madam, who has escaped from control, for she is in a certain condition...."	- Сестра, сударыня, ускользнувшая из-под надзора, ибо она в таком положении...
He suddenly faltered and turned crimson.	Он вдруг запнулся и побагровел.
"Don't misunderstand me, madam," he said, terribly confused. "Her own brother's not going to throw mud at her... in a certain condition doesn't mean in such a condition... in the sense of an injured reputation... in the last stage..." he suddenly broke off.	- Не примите превратно, сударыня, - сбился он ужасно, - родной брат не станет марать... в таком положении - это значит не в таком положении... в смысле, пятнающем репутацию... на последних порах... Он вдруг оборвал.
"Sir!" said Varvara Petrovna, raising her head.	- Милостивый государь! - подняла голову Варвара Петровна.
"In this condition!" he concluded suddenly, tapping the middle of his forehead with his finger.	- Вот в каком положении! - внезапно заключил он, ткнув себя пальцем в средину лба.