Крейсер «Улисс»

In the sudden strained silence on the bridge, the crash of breaking ebonite sounded unnaturally loud as the transmitter slipped from TyndalFs hand, fractured in a hundred pieces.	В напряженной тишине, воцарившейся на мостике, послышался неестественно громкий треск разбившейся на мелкие кусочки эбонитовой трубки, выскользнувшей из рук адмирала.
The hand groped forward, he clutched at a steam pipe as if to steady himself.	Словно слепой, пошарив вокруг себя, он ухватился за трубу паропровода.
Vallery stepped towards him, arms outstretched in concern, but Tyndall brushed by unseeingly.	Вэллери шагнул к Тиндаллу, заботливо протянул ему руки, но тот машинально отстранил его.
Like an old spent man, like a man from whose ancient bones and muscles all the pith has long since drained, he shuffled slowly across the bridge, oblivious of a dozen mystified eyes, dragged himself up on to his high stool.	Разом превратившись в дряхлого, обессилевшего старика, волоча ноги, адмирал побрел по настилу мостика, забыв, что на него смотрит дюжина изумленных глаз, и с неимоверным трудом забрался в свое высокое кресло.
You fool, he told himself bitterly, savagely, oh, you bloody old fool!	"Осел! - бранил он себя. - Старый безмозглый осел!"
He would never forgive himself, never, never, never!	Он никогда не сможет простить себя! Ни за что!
All along the line he had been out-thought, outguessed and out-manceuvred by the enemy. They had taken him for a ride, made an even bigger bloody fool out of him than his good Maker had ever intended.	Враг перехитрил его. Всякий раз фриц предупреждал его мысли, заранее угадывал его намерения и маневры. Старого дурака обвели вокруг пальца.
Radar!	Радиолокатор!
Of course, that was it!	Конечно, все дело именно в нем.
The blind assumption that German radar had remained the limited, elementary thing that Admiralty and Air Force Intelligence had reported it to be last year I Radar, and as good as the British.	До чего же он был глуп, полагая, что немецкие радарные установки все те же несовершенные, примитивные системы, какими, судя по донесениям адмиралтейства и данным авиаразведки, они были год назад!
As good as the Ulysses's, and everybody had believed that the Ulysses was incomparably the most efficient, indeed the only efficient, radar ship in the world.	Радиолокатор, причем не хуже того, которым оснащен "Улисс"! А ведь все полагали, что "Улисс" - корабль, оснащенный превосходнейшей, более того, единственной в мире радарной установкой!
As good as our own-probably a damned sight better.	Оказывается, у фрица радар не хуже, а возможно, много лучше, чем на "Улиссе".
But had the thought ever occurred to him?	Но разве подобная мысль хоть однажды пришла ему в голову?
Tyndall writhed in sheer chagrin, in agony of spirit, and knew the bitter taste of self-loathing.	Тиндалл корчился от душевной муки, от чувства отвращения к самому себе.
And so, this morning, the payoff: six ships, three hundred men gone to the bottom.	Утром пришел час расплаты: шесть судов с тремя сотнями душ на борту пошли ко дну.
May God forgive you, Tyndall, he thought dully, may God forgive you.	"Молись, Тиндалл! - думал он тупо. - Моли о прощении Всевышнего.
You sent them there... Radar!	Это ты их погубил... Радарная установка!"
Last night, for instance.	Взять, к примеру, прошлую ночь.

When the Ulysses had been laying a false trail to the east, the German cruiser had obligingly tagged behind, the perfect foil to his, Tyndall's genius.	Когда "Улисс", заметая следы, повернул на ост, немецкий крейсер потащился за ним, делая вид, что попался на удочку "гениального мыслителя и стратега".
Tyndall groaned in mortification.	Адмирал даже застонал от чувства унижения.
Had tagged behind, firing wildly, erratically each time the Ulysses had disappeared behind a smoke-screen.	Крейсер последовал за ним и устраивал беспорядочную стрельбу всякий раз, как "Улисс" исчезал в дымовой завесе.
Had done so to conceal the efficiency of her radar, to conceal the fact that, during the first half-hour at least, she must have been tracking the escaping convoy as it disappeared to the NNW., a process made all the easier by the fact that he, Tyndall, had expressly forbidden the use of the zig-zag!	Делал это для того, чтобы скрыть, насколько эффективна его радарная установка, одновременно утаивая и тот факт, что он, по крайней мере, уже полчаса следил за конвоем, ушедшим на норд-норд-вест. И задачу эту упростил он сам, адмирал Тиндалл, запретивший судам конвоя идти противолодочным зигзагом.
And then, when the Ulysses had so brilliantly circled, first to the south and then to the north again, the enemy must have had her on his screen-constantly.	Да и позднее, когда "Улисс", великолепно петляя, сперва повернул на зюйд, затем снова на норд, противник, должно быть, постоянно видел корабль на экране своего локатора.
And later, the biter bit with a vengeance, the faked enemy withdrawal to the south-east.	И, в довершение всего, казня себя, адмирал вспомнил этот финт немецкого крейсера - его ложный отход на зюйд-ост.
Almost certainly, he, too, had circled to the north again, picked up the disappearing British cruiser on the edge of his screen, worked out her intersection course as a cross check on the convoy's, and radioed ahead to the wolf-pack, positioning them almost to the foot.	Почти наверняка вслед за "Улиссом" он повернул к норду, поймал английский крейсер, находившийся на предельной для его радара дистанции, и, рассчитав курс "Улисса" для сближения с конвоем, радировал "волчьей стае" субмарин, находившейся впереди, координаты конвоя с точностью чуть ли не до фута.
And now, finally, the last galling blow to whatever shattered remnants of his pride were left him. The enemy had opened fire at extreme range, but with extreme accuracy, a dead give-away to the fact that the firing was radar-controlled.	И вот последнее оскорбление, сокрушительный удар по остаткам его человеческого и командирского достоинства... Противник открыл огонь с предельной дистанции, но с максимальной точностью - несомненное доказательство того, что целеуказание производится с помощью радара.
And the only reason for it must be the enemy's conviction that the Ulysses, by this time, must have come to the inevitable conclusion that the enemy was equipped with a highly sensitive radar transmitter.	Единственным объяснением этому могла быть лишь уверенность противника, что на "Улиссе" наконец-то сообразили: немецкий крейсер оснащен чрезвычайно надежной радиолокационной установкой.
The inevitable conclusion!	Какое там сообразили!
Tyndall had never even begun to suspect it.	Тиндаллу это и во сне не приснилось.
Slowly, oblivious to the pain, he pounded his fist on the edge of the windscreen.	Он стал мерно бить кулаком по краю ветрового стекла, не чувствуя боли.
God, what a blind, crazily stupid fool he'd been!	Боже, какой же он идиот, беспросветный, безнадежный идиот!

Six ships, three hundred men. hundreds of tanks and planes, millions of gallons of fuel lost to Russia; how many more thousands of dead Russians, soldiers and civilians, did that represent?	Шесть транспортов, триста человек! Сотни танков и самолетов, миллионы галлонов горючего потеряны для России. Сколько тысяч русских -солдат и мирных жителей - погибнут из-за этого!
And the broken, sorrowing families, he thought incoherently, families throughout the breadth of Britain: the telegram boys cycling to the little houses in the Welsh valleys, along the wooded lanes of Surrey, to the lonely reek of the peat-fire, remote in the Western Isles, to the lime-washed cottages of Donegal and Antrim: the empty homes across the great reaches of the New World, from Newfoundland and Maine to the-far slopes of the Pacific. These families would never know that it was he, Tyndall, who had so criminally squandered the lives of husbands, brothers, sons-and that was worse than no consolation at all.	А сколько семей будет убито горем в разных концах Великобритании, лишившись своих близких! Представил себе юношей-почтальонов, развозящих на велосипедах похоронные. Представил, как стучатся они в двери домиков в долинах Уэльса, в тенистых, переулках Сюррея, привозят их родным убитых, сидящим у очагов на далеких Западных островах - очагов, где, чадя, тлеет торф. Представил выбеленные известью коттеджи Донегала и Антрима... Осиротевшие дома - на бескрайних просторах Нового Света, от Ньюфаундленда и Мейна до дальних нагорий тихоокеанского побережья... Эти несчастные семьи так никогда и не узнают, что не кто иной, как он, адмирал Тиндалл, столь преступно распорядился жизнями их мужей, братьев, сыновей. Мысль эта была ещё горше, чем безутешное отчаяние.
"Captain Vallery?" Tyndall's voice was only a husky whisper.	- Каперанг Вэллери? - Голос Тиндалла доходил на хриплый шепот.
Vallery crossed over, stood beside him, coughing painfully as the swirling fog caught nose and throat, incinated inflamed lungs.	Вэллери подошел к контр-адмиралу и остановился, мучительно кашляя: клочья ледяного тумана, проникавшие в носоглотку, острым ножом рассекали воспаленные легкие.
It was a measure of Tyndall's distressed preoccupation that Vallery's obvious suffering quite failed to register. "Ah, there you are.	Столь явные страдания Вэллери адмирал даже не заметил - настолько он был удручен и подавлен. -Ах, вы здесь?
Captain, this enemy cruiser must be destroyed."	Командир, вражеский крейсер должен быть уничтожен.
Vallery nodded heavily.	Вэллери кивнул с угрюмым видом.
"Yes, sir.	- Да, сэр.
How?"	Каким образом?
"How?" Tyndall's face, framed in the moisture-beaded hood of his duffel, was haggard and grey: but he managed to raise a ghost of a smile. "As well hung for a sheep.... I propose to detach the escorts, including ourselves, and nail him." He stared out blindly into the fog, his mouth bitter. "A simple tactical exercise, maybe within even my limited compass."	- Каким образом? - В ореоле капюшона, покрытого капельками влаги, лицо Тиндалла казалось бескровным и изможденным. Но адмирал с неким подобием улыбки добавил: -Семь бед - один ответ... Я предлагаю атаковать крейсер силами эскорта, включая "Улисс", и прикончить немца. - Горько опустив уголки губ, Тиндалл невидящим взглядом смотрел на пелену тумана. - Нехитрый тактический маневр, который возможно осуществить даже при моих скромных способностях.

He broke off suddenly, stared over the side then ducked hurriedly: a shell had exploded in the water-a rare thing-only yards away, erupting spray showering down on the bridge.	Внезапно умолкнув, он перегнулся через борт и тотчас пригнул голову: в воде (явление редкое), всего в нескольких ярдах от корабля, разорвался неприятельский снаряд, окатив мостик фонтаном брызг.
"We, the Stirling and ourselves, will take him from the south," he continued, "soak up his fire and radar.	- Мы, то есть "Стерлинг" и "Улисс", атакуем его с зюйда, - продолжал адмирал, - и отвлечем на себя огонь его артиллерии и радарную установку.
Orr and his death-or-glory boys will approach from the north.	Орр со своими сорвиголовами обойдет фрица с норда.
In this fog, they'll get very close before releasing their torpedoes.	В таком тумане эсминец сможет подойти вплотную и произвести торпедный залп.
Conditions are all against a single ship, he shouldn't have much chance."	Для одиночного корабля условия неблагоприятные, шансов уцелеть у него немного.
"All the escorts," Vallery said blankly. "You propose to detach all the escorts?"	- Все корабли эскорта? - повторил Вэллери, глядя на адмирала. - Вы намереваетесь отрядить все корабли охранения?
"That's exactly what I propose to do, Captain."	- Именно это я намерен сделать, каперанг Вэллери.
"But, but, perhaps that's exactly what he wants," Vallery protested.	- Но, возможно, этого-то и добивается противник,- возразил командир "Улисса"...
"Suicide?	- Самоубийство?
A glorious death for the Fatherland?	Славная смерть во имя фатер-ланда?
Don't you believe it!" Tyndall scoffed. "That sort of thing went out with Langesdorff and Middelmann."	Неужели вы в это верите? - насмешливо проговорил Тиндалл. - Такие идеи погибли вместе с Лангесдорфом и Миддельманном.
"No, sir!" Vallery was impatient. "He wants to pull us off, to leave the convoy uncovered."	-Да нет же, сэр! - нетерпеливо проговорил Вэллери. - Он хочет отвлечь нас на себя, чтобы конвой остался без охранения.
"Well, what of it?" Tyndall demanded. "Who's going to find them in this lot?" He waved an arm at the rolling, twisting fog-banks. "Dammit, man, if it weren't for their fog-buoys, even our ships couldn't see each other.	- Ну и что? - резко спросил Тиндалл. - Кто отыщет конвой в этом молоке? - Он обвел рукой вокруг, показывая кружащие вокруг густые полосы тумана. - Черт побери, старина, если бы не туманные буи, даже наши собственные суда не могли бы видеть друг друга.
So I'm damned sure no one else could either."	Я уверен, что и никто другой не увидит.
"No?" Vallery countered swiftly. "How about another German cruiser fitted with radar?	- Не увидит? - быстро переспросил Вэллери. - А если поблизости находится ещё один немецкий крейсер, оборудованный радарной установкой?
Or even another wolf-pack?	Или ещё одна "волчья стая"?
Either could be in radio contact with our friend astern, and he's got our course to the nearest minute!"	И те, и другие могут поддерживать радиосвязь с нашим знакомцем, что у нас по корме. А уж он-то знает наш курс с точностью до минуты!
"In radio contact?	- Радиосвязь?

Surely to God our W.T. is monitoring all the time?"	Но разве наши радисты не следят за переговорами противника?
"Yes, sir.	- Да, сэр.
They are.	Следят.
But I'm told it's not so easy on the V.H.F. ranges."	Но, как мне сказали, в диапазоне сверхвысоких частот это не так-то просто.
Tyndall grunted non-committally, said nothing.	Тиндалл буркнул что-то непонятное и умолк.
He felt desperately tired and confused; he had neither the will nor the ability to pursue the argument further.	Он испытывал адскую усталость. У него не было больше ни сил, ни желания продолжать спор.
But Vallery broke in on the silence, the vertical lines between his eyebrows etched deep with worry.	Но Вэллери, в тревоге сдвинув брови, снова заговорил.
"And why's our friend sitting steadily on our tails, pumping the odd shell among us, unless he's concentrating on driving us along a particular course?	- Почему наш "приятель" преследует нас по пятам, время от времени постреливая? Да потому, что он лезет из кожи вон, чтобы мы шли в каком-то определенном направлении.
It reduces his chance of a hit by 90 per cent, and cuts out half his guns."	Иначе к чему ему было уменьшать на девяносто процентов вероятность попадания и использовать лишь половину орудий главного калибра?
"Maybe he's expecting us to reason like that, to see the obvious." Tyndall was forcing himself to think, to fight his way through a mental fog no less nebulous and confusing than the dank mist that swirled around him. "Perhaps he's hoping to panic us into altering course, to the north, of course, where a U-pack may very well be."	- Возможно, он рассчитывает на то, что мы придем к такому выводу. - Тиндалл с трудом напрягал свою мысль. В голове его словно стоял туман - туман не менее плотный и непроницаемый, чем те влажные густые полосы, что, кружась, проносились мимо. - Возможно, он хочет нагнать на нас страху и заставить изменить курс, - разумеется, повернуть на север, где нас, вполне вероятно, поджидает "волчья стая".
"Possible, possible," Vallery conceded. "On the other hand, he may have gone a step further.	- Вполне допустимо, - согласился Вэллери. - Но вероятно и другое.
Maybe he wants us to be too clever for our own good.	Возможно, противник сделал ещё более тонкий ход.
Perhaps he expects us to see the obvious, to avoid it, to continue on our present course, and so do exactly what he wants us to do...	А вдруг он рассчитывает, что мы, поняв очевидное, с целью избежать опасности, будем следовать прежним курсом, то есть поступим именно так, как ему нужно?..
He's no fool, sir, we know that now."	Это умный враг, сэр. Мы уже успели в этом убедиться.
What was it that Brooks had said to Starr back in Scapa, a lifetime ago?	Что же сказал Брукс Старру там, в Скапа-Флоу, целую вечность тому назад?
"That fine-drawn feeling... that exquisite agony... every cell in the brain stretched taut to breaking point, pushing you over the screaming edge of madness." Tyndall wondered dully how Brooks could have known, could have been so damnably accurate in his description.	"Каждый нерв тела, каждая клеточка мозга перенапряжены до крайности, и ты чувствуешь, что находишься на самом краю пропасти, называемой безумием..." Тивдалл с тупым изумлением подумал, до чего точно описал Брукс это состояние.

Anyway, he knew now, knew what it was to stand on the screaming edge... Tyndall appreciated dimly that he was at the limit.	Теперь он и сам знал, что такое "находиться на самом краю пропасти"... Тиндалл смутно создавал, что стоит на краю той самой пропасти.
That aching, muzzy forehead where to think was to be a blind man wading through a sea of molasses.	Г олова словно налита свинцом; мысль пробивается с трудом, словно слепец, бредущий по колена в грязи.
Vaguely he realised that this must be the first, or was it the last?, symptom of a nervous breakdown... God only knew there had been plenty of them aboard the Ulysses during the past months... But he was still the Admiral... He must do something, say something.	Он догадывался, что это, должно быть, первый (а может, последний?) симптом нервного срыва... Одному Богу известно, сколько было таких срывов на "Улиссе" за последние месяцы... Но он все-таки адмирал... Он обязан что-то предпринять, что-то сказать.
"It's no good guessing, Dick," he said heavily.	- К чему гадать на кофейной гуще, Дик? -произнес он жестко.
Vallery looked at him sharply-never before had old Giles called him anything but "Captain" on the bridge.	Вэллери пристально поглядел на адмирала: находясь на мостике, старина Джайлс никогда прежде не обращался к нему иначе, как "командир".
"And we've got to do something.	- Надо что-то предпринять, на что-то решиться.
We'll leave the Vectra as a sop to our consciences.	Для успокоения совести оставим "Вектру".
No more." He smiled wanly. "We must have at least two destroyers for the dirty work.	И никого больше. - Тиндалл усмехнулся. - Для черной работы, которая нам предстоит, понадобится по крайней мере пара эсминцев.
Bentley, take this signal for W.T.	Бентли, запишите текст радиограммы:
'To all escort vessels and Commander Fletcher on the Cape Hatteras...'"	"Всем кораблям охранения и коммодору Флетчеру на "Кейп-Гаттерасе"...
Within ten minutes, the four warships, boring south-east through the impenetrable wall of fog, had halved the distance that lay between them and the enemy.	Рассекая непроницаемую стену тумана, на зюйд-вест мчались четыре корабля, покрыв за десять минут половину дистанции до корабля противника.
The Stirling, Viking and Sirrus were in constant radio communication with the Ulysses, they had to be, for they travelled as blind men in an invious world of grey and she was their eyes and their ears.	"Стерлинг", "Викинг" и "Сиррус" поддерживали постоянную радиосвязь с "Улиссом": для них, ничего не видящих за серой пеленой, "Улисс" был поводырем.
"Radar-bridge.	- На мостике! Докладывает радиометрист!
Radar-bridge."	Докладывает радиометрист!
Automatically, every eye swung round, riveted on the loundspeaker.	Глаза всех, кто там находился, впились в диск динамика.
"Enemy altering course to south: increasing speed."	- Противник ложится на зюйд, увеличивает ход.
"Too late!" Tyndall shouted hoarsely. His fists were clenched, his eyes alight with triumph. "He's left it too late!"	- Поздно надумал! - хрипло прокричал Тиндалл, стиснув кулаки в предвкушении успеха. -Слишком поздно изменил курс!
Vallery said nothing.	Вэллери ничего не ответил.

The seconds ticked by, the Ulysses knifed her way through cold fog and icy sea.	Проходили секунды. "Улисс" по-прежнему мчался сквозь холодный туман по глади студеного моря.
Suddenly, the loudspeaker called again.	Неожиданно динамик снова ожил.
"Enemy 180	- Неприятельский корабль делает поворот на сто восемьдесят градусов. Ложится на зюйд-ост. Скорость хода противника двадцать восемь узлов.
"28 knots?	- Двадцать восемь узлов?
He's on the run!" Tyndall seemed to have gained a fresh lease on life. "Captain, I propose that the Sirrus and Ulysses proceed south-east at maximum speed, engage and slow the enemy.	Удирает во все лопатки! - Тиндалл словно ожил, -Командир, предлагаю "Сиррусу" и "Улиссу" полным ходом следовать курсом зюйд-ост, атаковать и задержать противника.
Ask W.T. to signal Orr.	Пусть радист передаст депешу Орру.
Ask Radar enemy's course."	Запросить у радиометриста курс противника.
He broke off, waited impatiently for the answer.	Тиндалл замолчал, нетерпеливо ожидая ответа.
"Radar-bridge.	- На мостике! Докладывает радиометрист!
Course 312.	Курс противника триста двенадцать.
Steady on course.	Курс не изменяется.
Repeat, steady on course."	Повторяю, курс не изменяется.
"Steady on course," Tyndall echoed. "Captain, commence firing by radar.	- Курс не изменяется, - отозвался Тиндалл. -Командир, открыть огонь! Управление огнем по радиометрическим данным.
We have him, we have him!" he cried exultantly. "He's waited too long!	Теперь-то он попался! - воскликнул он торжествующе. - Он слишком долго выжидал.
We have him, Captain!"	Он в наших руках, командир!
Again Vallery said nothing.	Вэллери снова промолчал.
Tyndall looked at him, half in perplexity, half in anger.	Тиндалл посмотрел на него с каким-то гневным недоумением.
"Well, don't you agree?"	- Разве вы не согласны?
"I don't know, sir." Vallery shook his head doubtfully. "I don't know at all.	- Не знаю, сэр, - качая головой, произнес Вэллери.- Ничего не могу сказать.
Why did he wait so long?	Почему он так долго выжидал?
Why didn't he turn and run the minute we left the convoy?"	Почему не начал отходить в ту самую минуту, когда мы оставили конвой?
"Too damn' sure of himself!" Tyndall growled.	- Слишком уверен в себе, черт его побери! -прорычал Тиндалл.
"Or too sure of something else," Vallery said slowly. "Maybe he wanted to make good and sure that we would follow him."	- Или слишком уверен в чем-то другом, -раздельно проговорил командир "Улисса". -Возможно, он хотел убедиться в том, что мы действительно увязались за ним.

Tyndall growled again in exasperation, made to speak then lapsed into silence as the Ulysses shuddered from the recoil of 'A' turret.	Тиндалл опять что-то раздраженно пробурчал, хотел было что-то возразить, но не успел: от залпа носовой башни "Улисс" вздрогнул всем корпусом.
For a moment, the billowing fog on the fo'c'sle cleared, atomised by the intense heat and flash generated by the exploding cordite.	Из-за страшного жара пламени туман над баком корабля на мгновение рассеялся.
In seconds, the grey shroud had fallen once more.	Еще несколько секунд - и серая пелена должна была снова окутать корабль.
Then, magically it was clear again.	Но тут, словно по волшебству, посветлело.
A heavy fog-bank had rolled over them, and through a gap in the next they caught a glimpse of the Sirrus, dead on the beam, a monstrous bone in her teeth, scything to the south-east at something better than 34 knots.	"Улисс" прорвал полосу густого тумана; в образовавшейся бреши на траверзе крейсера все увидели "Сиррус", похожий на гончую, держащую в пасти гигантскую кость. Эсминец несся курсом зюйд-вест, делая свыше тридцати четырех узлов.
The Stirling and the Viking were already lost in the fog astern.	"Стерлинг" и "Викинг", окутанные туманом, остались за кормой.
"He's too close," Tyndall snapped. "Why didn't Bowden tell us?	- Орр находится слишком близко, - резко проговорил Тиндалл. - Почему не сообщил об этом Боуден?
We can't bracket the enemy this way.	Так нам противника в вилку не взять.
Signal the Sirrus:	Передать "Сиррусу":
'Steam 317 five minutes.'	"Следовать курсом 317 градусов в течение пяти минут".
Captain, same for us.	Командир, то же относится к "Улиссу".
5 south, then back on course."	Лево пять градусов на пять минут, затем лечь на прежний курс.
He had hardly sunk back in his chair, and the Ulysses, mist-shrouded again, was only beginning to answer her helm when the W.T. loudspeaker switched on.	Едва он успел усесться в свое кресло, а "Улисс", снова окутанный туманом, только лишь начал менять курс, как ожил динамик.
"W.T.-bridge.	- На мостике! Докладывает радиорубка!
W.T.-bridge-—"	Докладывает радиорубка...
The twin 5.25s of 'B' turret roared in deafening unison, flame and smoke lancing out through the fog.	Метнув в туман языки пламени и клубы дыма, оглушительно ухнули оба орудия второй носовой башни.
Simultaneously, a tremendous crash and explosion heaved up the duck-boards beneath the feet of the men in the bridge catapulting them all ways, into each other, into flesh-bruising, bone-breaking metal, into the dazed confusion of numbed minds and bodies fighting to reorientate themselves under the crippling handicap of stunning shock, of eardrums rended by the blast, of throat and nostrils stung by acrid fumes, of eyes blinded by dense black smoke.	Одновременно со страшным грохотом и взрывом под ногами находившихся на мостике подпрыгнула палуба. Людей взметнуло точно катапультой, и они полетели, сшибаясь друг с другом, ударяясь о металл, отчего получали страшные ушибы, ломали кости. Не в силах тотчас оправиться от страшного умственного и физического потрясения, люди оцепенели; барабанные перепонки болели, едва не лопнув от давления воздушной волны; носоглотку разъедали ядовитые газы, глаза слепил густой черный дым.

Throughout it all, the calm impersonal voice of the W.T. transmitter repeated its unintelligible message.	А бесстрастный голос в динамике все твердил и твердил что-то неразборчивое.
Gradually the smoke cleared away.	Дым понемногу рассеялся.
Tyndall pulled himself drunkenly to his feet by the rectifying arm of the binnacle: the explosion had blown him clean out of his chair into the centre of the compass platform.	Шатаясь, точно пьяный, Тиндалл поднялся на ноги и ухватился за брусок - компенсатор девиации: адмирала швырнуло взрывом на середину компасной площадки.
He shook his head, dazed, uncomprehending.	Он встряхнул головой. Все вокруг ходило ходуном.
Must be tougher than he'd imagined: all that way-and he couldn't remember bouncing.	Здорово же его шарахнуло, он даже не помнит, как все произошло.
And that wrist, now-that lay over at a damned funny angle.	И кисть чьей-то руки... Почему она так нелепо вывернута?
His own wrist, he realised with mild surprise.	Да это же его собственная кисть, подумал он с вялым изумлением.
Funny, it didn't hurt a bit.	Странное дело, совсем не больно.
And Carpenter's face there, rising up before him: the bandages were blown off, the gash received on the night of the great storm gaping wide again, the face masked with blood...	Перед ним возникло лицо Карпентера. Повязку со лба штурмана сорвало, рана, полученная во время страшной бури, открылась, лицо залито кровью.
That girl at Henley, the one he was always talking about-Tyndall wondered, inconsequently, what she would say if she saw him now...	"Что бы сказала та девушка из Хенли, о которой он твердил, если бы увидела его в таком виде?" -подумал почему-то Тиндалл.
Why doesn't the W.T. transmitter stop that insane yammering?...	Отчего не перестанет бубнить, точно помешанный, этот голос в динамике?..
Suddenly his mind was clear.	Неожиданно ум его прояснился.
"My God!	- Боже мой!
Oh, God!" He stared in disbelief at the twisted duckboards, the fractured asphalt beneath his feet.	Боже! - Он изумленно уставился на обезображенный настил палубы и под ней расколотый на куски асфальт.
He released his grip on the binnacle, lurched forward into the windscreen: his sense of balance had confirmed what his eyes had rejected: the whole compass platform tilted forward at an angle of 15 degrees.	Отпустив брусок, адмирал тотчас ткнулся в ветрозащитное стекло; чувство равновесия подтвердило то, чему отказывались верить глаза: вся компасная площадка наклонилась на пятнадцать градусов вперед.
"What is it, Pilot?" His voice was hoarse, strained, foreign even to himself. "In God's name, what's happened?	- В чем дело, штурман? - Г олос его звучал хрипло, напряженно и показался незнакомым даже ему самому. - Скажите, Бога ради, что произошло?
A breech explosion in 'B' turret?"	Взрыв в казенниках второй башни?
"No, sir." Carpenter drew his forearm across his eyes: the kapok sleeve came away covered in blood. "A direct hit, sir, smack in the superstructure."	- Нет, сэр, - ответил Карпентер, проводя по глазам рукой, и рукав его комбинезона тотчас окрасился кровью. - Прямое попадание, сэр. Точно в надстройку.
"He's right, sir."	- Он прав, сэр.

Carrington had hoisted himself far over the windscreen, was peering down intently.	Кэррингтон, далеко перегнувшись через ветровое стекло, пристально всматривался вниз.
Even at that moment, Tyndall marvelled at the man's calmness, his almost inhuman control."	Даже в такую минуту Тиндалла удивило спокойствие капитан-лейтенанта, его почти нечеловеческое самообладание.
And a heavy one. It's wrecked the for'ard pom-pom and there's a hole the size of a door just below us.... It must be pretty bad inside, sir."	- Нам здорово не повезло, - продолжал Кэррингтон. - Поврежден носовой скорострельный автомат, прямо под нами -пробоина величиной с дверь... Должно быть, натворило там бед...
Tyndall scarcely heard the last words.	Едва ли адмирал расслышал последние слова.
He was kneeling over Vallery, cradling his head in his one good arm.	Опустившись на колени возле Вэллери, он подложил ему под голову здоровую руку.
The Captain lay crumpled against the gate, barely conscious, his stertorous breathing interrupted by rasping convulsions as he choked on his own blood.	Командир корабля лежал, скрючившись, у дверцы. Он хрипло, прерывисто дышал, захлебываясь кровью, которая шла у него горлом.
His face was deathly white.	Лицо Вэллери было смертельно-бледно.
"Get Brooks up here, Chrysler-the Surgeon-Commander, I mean!" Tyndall shouted. "At once!"	- Крайслер, вызвать на мостик Брукса, то есть начальника медицинской службы! - закричал Тиндалл. - Живо!
"W.T.-bridge.	- На мостике! Докладывает радиорубка.
W.T.-bridge.	Докладывает радиорубка.
Please acknowledge.	Прошу подтвердить сообщение.
Please acknowledge."	Прошу подтвердить сообщение.
The voice was hurried, less impersonal, anxiety evident even in its metallic anonymity.	Голос в динамике говорил торопливо, уже не так монотонно, и теперь даже в его металлической бесстрастности ощущалась какая-то тревога.
Chrysler replaced the receiver, looked worriedly at the Admiral.	Положив трубку, Крайслер озабоченно посмотрел на адмирала.
"Well?" Tyndall demanded. "Is he on his way?"	- Ну? - властно спросил Тиндалл. - Он скоро придет?
"No reply, sir." The boy hesitated. "I think the line's gone."	- Никто не отвечает, сэр. - Поколебавшись, юноша прибавил: - Линия, видно, повреждена.
"Hell's teeth!" Tyndall roared. "What are you doing standing there, then? Go and get him.	- Так какого дьявола вы здесь стоите? - взревел Тиндалл. - Сбегайте за ним.
Take over, Number One, will you?	Первый офицер, прошу принять на себя командование кораблем!
Bentley-have the Commander come to the bridge."	Бентли, вызовите на мостик старшего офицера!
"W.T.-bridge.	- На мостике! Докладывает радиорубка.
W.T.-bridge."	Докладывает радиорубка.
Tyndall glared up at the speaker in exasperation, then froze into immobility as the voice went on.	Тиндалл испепеляющим взглядом впился в динамик, но тотчас похолодел: до его сознания дошел смысл слов радиста.

"We have been hit aft.	- ...Попадание в кормовую часть.
Damage Control reports coding-room destroyed.	Из дивизиона живучести докладывают, что разрушен шифрпост.
Number 6 and 7 Radar Offices destroyed.	Радиолокационные рубки номер шесть и семь выведены из строя.
Canteen wrecked.	Повреждена корабельная лавка.
After control tower severely damaged."	Кормовой командно-дальномерный пост получил значительные повреждения.
"The After control tower!" Tyndall swore, pulled off his gloves, wincing at the agony of his broken hand.	- Кормовой пост! - Тиндалл с бранью начал стаскивать перчатки, но тотчас сморщился от острой боли: он забыл, что у него сломана рука.
Carefully, he pillowed Vallery's head on the gloves, rose slowly to his feet.	Осторожно подложив под голову Вэллери свои толстые перчатки, он с трудом поднялся.
"The After Tower.	- Кормовой командный пост!
And Turner's there!	Но ведь там Тэрнер!
I hope to God..."	Боже, неужели же он...
He broke off, made for the after end of the bridge at a stumbling run.	Не договорив, адмирал, спотыкаясь, бросился к задней части мостика.
Once there he steadied himself, his hand on the ladder rail, and peered apprehensively aft.	Опираясь о поручни трапа, Тиндалл с оgаской посмотрел в сторону юта.
At first he could see nothing, not even the after funnel and mainmast.	Сперва он не увидел ничего, кроме задней трубы и грот-мачты.
The grey, writhing fog was too dense, too maddeningly opaque.	Сводящий с ума плотный серый туман, круживший над кораблем, был совершенно непроницаем.
Then suddenly, for a mere breath of time, an icy catspaw cleared away the mist, cleared away the dark, convoluted smoke-pall above the after superstructure.	Неожиданно туман и дым, висевшие над ютом, на какое-то мгновение рассеялись.
Tyndall's hand tightened convulsively on the rail, the knuckles whitening to ivory.	Тиндалл судорожно вцепился в поручни; косточки пальцев побелели как слоновая кость.
The after superstructure had disappeared.	Кормовой надстройки как не бывало.
In its place was a crazy mass of jumbled twisted steel, with 'X' turret, normally invisible from the bridge, showing up clearly beyond, apparently unharmed.	Вместо неё возвышалась нелепая груда исковерканного, изуродованного металла. Взору Тиндалла предстала третья башня, обычно невидимая с мостика. Башня на вид повреждений не имела.
But the rest was gone-radar offices, coding-room, police office, canteen, probably most of the after galley. Nothing, nobody could have survived there.	Но остальные сооружения кормовой надстройки исчезли. Не было ни радиолокационных рубок, ни шифрпоста, ни служебного помещения корабельной полиции, ни корабельной лавки. Кормовой камбуз, должно быть, уничтожен почти полностью. Смерть прошлась по юту стальной метлой.

Miraculously, the truncated main mast still stood, but immediately aft of it, perched crazily on top of this devil's scrap-heap, the After Tower, fractured and grotesquely askew, lay over at an impossible angle of 60 Tyndall swayed dangerously on top of the steel ladder, shook his head again to fight off the fog clamping down on his mind. There was a heavy, peculiarly dull ache just behind his forehead, and the fog seemed to be spreading from there....	Чудом уцелела лишь обрубленная грот-мачта. Но сразу за ней адмирал увидел кормовой пост управления, венчавший это чудовищное нагромождение. Кормовой пост скособочен, укрепленный на нем дальномер сбит. Именно тут находился Тэрнер, старший офицер крейсера... Тиндалл покачнулся и едва не упал с верхней ступеньки крутого трапа. Он встряхнул головой, чтобы прогнать туман, сдавливавший его мозг. Где-то в области темени ощущалась странная тупая боль. Именно там, казалось, и возникал этот туман...
A lucky ship, they called the Ulysses.	"Корабль-счастливчик" - так когда-то называли "Улисс".
Twenty months on the worst run and in the worst waters in the world and never a scratch.... But Tyndall had always known that some time, some place, her luck would run out.	Двадцать месяцев ходил он в самые трудные походы и не получил ни единой царапины... Но Тиндалл знал, что когда-нибудь счастье от него отвернется.
He heard hurried steps clattering up the steel ladder, forced his blurred eyes to focus themselves. He recognised the dark, lean face at once: it was Leading Signalman Davies, from the flag deck.	Заслышав торопливые шаги ног, поднимавшихся по металлическому трапу, он с усилием поднял отяжелевшие веки и тотчас узнал смуглое, худощавое лицо старшего сигнальщика Дэвиса. Тот поднимался с флаг-дека.
His face was white, his breathing short and quick.	Лицо его было белым как полотно, он учащенно дышал.
He opened his mouth to speak, then checked himself, his eyes staring at the handrail.	Дэвис открыл было рот, но тут же осекся, уставившись на поручни.
"Your hand, sir I" He switched his startled gaze from the rail to Tyndall's eyes. "Your hand! You've no gloves on, sir!"	- Ваша рука, сэр! - Он перевел изумленный взгляд на глаза адмирала. - На ней же нет перчатки!
"No?" Tyndall looked down as if faintly astonished he had a hand. "No, I haven't, have I?	- Неужели так? - Тиндалл посмотрел на свою руку с некоторым удивлением. - И в самом деле.
Thank you, Davies."	Благодарю вас, Дэвис.
He pulled his hand off the smooth frozen steel, glanced incuriously at the raw, bleeding flesh.	С этими словами он убрал руку с мерзлой стали и равнодушно поглядел на кровоточащую, с содранной кожей, ладонь.
"It doesn't matter.	- Пустяки.
What is it, boy?"	В чем дело, паренек?
"The Fighter Direction Room, sir!" Davies's eyes were dark with remembered horror. "The shell exploded in there.	- Я только что с поста управления авиацией. -Глаза Дэвиса потемнели от пережитого ужаса. -Там разорвался снаряд.
It's, it's just gone, sir.	Пост... его просто не существует.
And the Plot above..."	А запасной командный пункт, что над ним...
He stopped short, his jerky voice lost in the crash of the guns of	Срывающийся голос сигнальщика утонул в грохоте залпа первой башни.
'A'turret Somehow it seemed strangely unnatural that the main armament still remained effective.	Казалось почему-то странным, что орудия главного калибра по-прежнему действуют.

"I've just come from the F.D.R. and the Plot, sir," Davies continued, more calmly now. "They, well, they never had a chance."	- Я там был, сэр, - продолжал Дэвис несколько спокойнее. - Все... Словом, беднягам не повезло.
"Including Commander Westcliffe?" Dimly, Tyndall realised the futility of clutching at straws.	- А что с коммандером Уэстклиффом? - произнес Тиндалл, хотя и понимал, что цепляется за соломинку.
"I don't know, sir.	- Не знаю, сэр.
It's-it's just bits and pieces in the F.D.R., if you follow me.	Пост управления разнесло в клочья.
But if he was there-----"	И если он находился там...
"He would be," Tyndall interrupted heavily. "He never left it during Action Stations..."	- Где же ему ещё было находиться? - прервал его мрачным голосом Тиндалл. - Авиационный офицер никогда не оставлял свой командный пункт во время боевой тревоги...
He stopped abruptly, broken hands clenched involuntarily as the high-pitched scream and impact explosion of H.E. shells blurred into shattering cacophony, appalling in its closeness.	Сжав в кулаки изуродованные руки, адмирал замолчал: послышался пронзительный визг и оглушительный треск снарядов, разорвавшихся до жути близко. Оба эти звука слились в адскую какофонию.
"My God!" Tyndall whispered. "That was close Davies!	- Боже мой! - прошептал Тиндалл. - Чуть снова не угодило! Дэвис!
What the hell!..."	Что за дьявол!
His voice choked off in an agonised grunt, arms flailing wildly at the empty air, as his back crashed against the deck of the bridge, driving every last ounce of breath from his body.	Голос внезапно превратился в мучительный стон. Отчаянно размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, адмирал ударился спиной о палубу, да с такой силой, что едва не отбил себе легкие.
Wordlessly, convulsively, propelled by desperately thrusting feet and launched by the powerful back-thrust of arms pivoting on the handrails, Davies had just catapulted himself up the last three steps of the ladder, head and shoulders socketing into the Admiral's body with irresistible force. And now Davies, too, was down, stretched his length on the deck, spreadeagled across Tyndall's legs. He lay very still.	Это Дэвис, взвившись точно снаряд катапульты, перелетел через последние три ступеньки трапа и с размаху ударил головой и плечами в живот адмиралу. Упав на ноги Тиндалла, юноша неподвижно лежал, раскинув руки.
Slowly, the cruel breath rasping his tortured lungs, Tyndall surfaced from the black depths of unconsciousness.	С усилием набрав воздуха в легкие, Тиндалл словно всплывал из пучины обморока.
Blindly, instinctively he struggled to sit up, but his broken hand collapsed under the weight of his body.	Еще ничего не соображая, он машинально приподнялся, но сломанная рука подломилась, не выдержав тяжести тела.
His legs didn't seem to be much help either: they were quite powerless, as if he were paralysed from the waist down.	От ног, похоже, тоже не было проку. Они были тачно ватные.
The fog was gone now, and blinding flashes of colour, red, green and white were coruscating brilliantly across the darkening sky.	Туман рассеялся, и в потемневшем небе возникали ослепительные разноцветные вспышки - красные, зеленые, белые.

Starshells?	Что это, осветительные снаряды?
Was the enemy using a new type of starshell?	Какой-то новый тип?
Dimly, with a great effort of will, he realised that there must be some connection between these dazzling flashes and the now excruciating pain behind his forehead.	Усилием воли адмирал заставил себя размышлять. До его сознания дошло, что между этими яркими отблесками и пронзительной болью где-то в лобной части его мозга есть какая-то связь.
He reached up the back of his right hand: his eyes were still screwed tightly shut.... Then the realisation faded and was gone.	Он провел по лицу тыльной стороной ладони: глаза его были все ещё зажмурены...
"Are you all right, sir?	- Вы ранены, сэр?
Don't move.	Не двигайтесь.
We'll soon have you out of this!" The voice, deep, authoritative, boomed directly above the Admiral's head.	Мы вас сию же минуту унесем отсюда, - прогудел над головой адмирала грудной, властный голос.
Tyndall shrank back, shook his head in imperceptible despair.	Тиндалл отпрянул назад в неописуемом ужасе.
It was Turner who was speaking, and Turner, he knew, was gone.	Это был голос Тэрнера, а Тэрнер, он знал, погиб.
Was this, then, what it was like to be dead, he wondered dully.	Уж не умер ли и он сам?
This frightening, confused world of blackness and blinding light at the same time, a dark-bright world of pain and powerless-ness and voices from the past?	И мир, куда он теперь попал, - это жуткий мир, где все смешалось - кромешный мрак и ослепительный свет, - темный и яркий мир, наполненный болью, бессилием и голосами из прошлого?
Then suddenly, of their own volition almost, his eyelids flickered and were open.	Неожиданно веки его открылись.
Barely a foot above him were the lean, piratical features of the Commander, who was kneeling anxiously at his side.	В каком-то футе от себя Тиндалл увидел худощавое пиратское лицо старшего офицера, озабоченно склонившегося над ним.
"Turner?	- Тэрнер!
Turner?" A questioning hand reached out in tentative hope, clutched gratefully, oblivious to the pain, at the reassuring solidity of the Commander's arm.	Неужели это Тэрнер? - с надеждой протянул руку адмирал и, несмотря на боль, благодарно ощутил прикосновение жесткой ладони старпома.
"Turner!	- Тэрнер!
It is you!	Ну, конечно же, это вы!
I thought-----"	А я-то думал...
"The After Tower, eh?" Turner smiled briefly.	- Кормовой командный пост?
"No, sir, I wasn't within a mile of it. I was coming here, just climbing up to the fo'c'sle deck, when that first hit threw me back down to the main deck... How are you, sir?"	Меня там и близко не было. Я шел сюда, уже по трапу на бак поднимался, когда разорвался первый снаряд. Меня швырнуло на палубу... Как себя чувствуете, сэр?
"Thank God!	- Слава Богу!

Thank God!	Слава Богу!
I don't know how I am. My legs...	Только вот ноги.
What in the name of heaven is that?"	Силы небесные, что это?
His eyes focusing normally again, widened in baffled disbelief.	Глаза его расширились от изумления.
Just above Turner's head, angling for'ard and upward to port, a great white tree trunk stretched as far as he could see in either direction.	Над самой головой Тэрнера навис похожий на дерево огромный белый ствол, наклонившийся на левый борт.
Reaching up, he could just touch the massive bole with his hand.	Протянув руку, можно было коснуться этой громады.
"The foremast, sir," Turner explained. "It was sheared clean off by that last shell, just above the lower yardarm.	- Это фок-мачта, сэр, - объяснил Тэрнер. -Последним снарядом её ниже рея срезало.
The back blast flung it on to the bridge.	Воздушная волна закинула обломок на мостик.
Took most of the A.A. tower with it, I'm afraid-and caved in the Main Tower.	Боюсь, почти полностью разрушен пункт управления зенитным огнем. Мачту вдавило в главный командно-дальномерный пост.
I don't think young Courtney could have had much chance... Davies saw it coming, I was just below him at the time.	Юный Кортни вряд ли смог уцелеть... Дэвис вовремя заметил, что она падает.
He was very quick-----"	Я поднимался вслед за ним.
"Davies!" Tyndall's dazed mind had forgotten all about him.	"Дэвис!" - Тиндалл только сейчас вспомнил о нем.
"Of course! Davies!"	Ну, конечно же, Дэвис!
It must be Davies who was pinioning his legs.	Должно быть, это он и придавил ему ноги.
He craned his neck forward, saw the huddled figure at his feet, the great weight of the mast lying across his back.	Вытянув шею, Тиндалл смог увидеть тело юноши; огромная мачта упала тому на спину.
"For God's sake, Commander, get him out of that!"	- Ради Бога, старпом, вытащите его!
"Just lie down, sir, till Brooks gets here.	- Лежите, сэр, скоро придет Брукс.
Davies is all right."	С Дэвисом все в порядке.
"All right?	- В порядке?
All right!" Tyndall was almost screaming, oblivious to the silent figures who were gathering around him. "Are you mad, Turner?	Вы говорите, в порядке! - кричал своим голосом Тиндалл, не обращая внимания на молчаливые фигуры, скапливавшиеся вокруг. - Вы что, спятили, Тэрнер?
The poor bastard must be in agony!"	Бедняга парень, должно быть, мучается.
He struggled frantically to rise, but several pairs of hands held him down, firmly, carefully.	Сделав отчаянное усилие, адмирал попытался подняться, но несколько пар рук - заботливых и крепких - удержали его.
"He's all right, sir." Turner's voice was surprisingly gentle. "Really he is, sir. He's all right.	-С ним все в порядке, сэр. - Голос Тэрнера прозвучал непривычно тихо. - Это правда, сэр.

Davies doesn't feel a thing.	Дэвис больше не мучается.
Not any more."	Он отмучился.
And all at once the Admiral knew and he fell back limply to the deck, his eyes closed in shocked understanding.	Тиндалл все понял. Ошеломленный страшным открытием, закрыв глаза, адмирал плашмя упал на спину.
His eyes were still shut when Brooks appeared, doubly welcome in his confidence and competence.	Глаза его были все ещё закрыты, когда появился Брукс, уверенный, расторопный. С его приходом у всех словно отлегло от сердца.
Within seconds, almost, the Admiral was on his feet, shocked, badly bruised, but otherwise unharmed.	Не прошло, казалось, и минуты, как адмирал снова был на ногах - потрясенный, весь в синяках и ушибах, но в целом невредимый.
Doggedly, and in open defiance of Brooks, Tyndall demanded that he be assisted back to the bridge.	Открыто выражая неповиновение доктору, Тиндалл настоял, чтобы его отвели на мостик.
His eyes lit up momentarily as he saw Vallery standing shakily on his feet, a white towel to his mouth.	При виде Вэллери, который, пошатываясь, прижимал ко рту белое полотенце, глаза его вспыхнули.
But fie said nothing.	Но он промолчал.
His head bowed, he hoisted himself painfully into his chair.	Нагнув голову, адмирал с мучительным усилием забрался в свое высокое кресло.
"W.T.-bridge.	- На мостике! Докладывает радиорубка!
W.T.-bridge.	Докладывает радиорубка.
Please acknowledge signal."	Прошу подтвердить сообщение.
"Is that bloody idiot still there?" Tyndall demanded querulously. "Why doesn't someone-----?"	- Этот проклятый болван все ещё бормочет? -сварливо заметил Тиндалл. - Почему никто не заткнет ему глотку?
"You've only been gone a couple of minutes, sir," the Kapok Kid ventured.	- Вы были без сознания всего лишь несколько минут, сэр, - заметил Капковый мальчик.
"Two minutes!" Tyndall stared at him, lapsed into silence.	- Несколько минут! - Тиндалл изумленно уставился на него и тотчас умолк.
He glanced down at Brooks, busy bandaging his right hand.	Потом взглянул на Брукса, перевязывавшего ему правую руку.
"Have you nothing better to do, Brooks?" he asked harshly.	- Начальнику корабельной медслужбы больше нечего делать? - спросил он неприязненно.
"No, I haven't," Brooks replied truculently. "When shells explode inside four walls, there isn't much work left for a doctor... except signing death certificates," he added brutally.	- Да, нечего, - проворчал Брукс. - Когда снаряды рвутся в четырех стенах, начальнику медслужбы остается одно... подписывать свидетельства о смерти, - добавил он грубо.
Vallery and Turner exchanged glances.	Вэллери и Тэрнер переглянулись.
Vallery wondered if Brooks had any idea how far through Tyndall was.	Вэллери понял, что Брукс даже не догадывается, насколько тяжело состояние Тиндалла.
"W.T.-bridge.	- На мостике!
W.T.-bridge.	Докладывает радиорубка!
Vectra repeats request for instruction.	"Вектра" снова запрашивает указаний.

Urgent.	Срочно.
Urgent."	Срочно.
"The Vectra!" Vallery glanced at the Admiral, silent now and motionless, and turned to the bridge messenger. "Chrysler!	- "Вектра", - Вэллери взглянул на умолкнувшего, оцепеневшего адмирала и повернулся к посыльному. - Крайслер!
Get through to W.T. Any way you can.	Во что бы то ни стало доберитесь до радиста.
Ask them to repeat the first message."	Пусть повторит первое донесение.
He looked again at Turner, following the Admiral's sick gaze over the side. He looked down, recoiled in horror, fighting down the instant nausea.	Снова поглядев на Тиндалла и увидев его искаженное лицо, он посмотрел вниз, через борт, куда смотрел адмирал... И тотчас отпрянул в ужасе, подавив внезапную тошноту.
The gunner in the spon-son below-just another boy like Chrysler-must have seen the falling mast, must have made a panic-stricken attempt to escape.	Зенитчик, находившийся в гнезде ниже мостика, -ровесник Крайслера, должно быть, увидев падающую мачту, попытался спастись.
He had barely cleared his cockpit when the radar screen, a hundred square feet of meshed steel carrying the crushing weight of the mast as it had snapped over the edge of the bridge, had caught him fairly and squarely.	Едва он выскочил из гнезда, как антенна радиолокатора, укрепленная на мачте, обрушившейся на мостик, - стальная решетка площадью в добрую сотню квадратных футов - с размаху ударила по нему.
He lay still now, mangled, broken, something less than human, spreadeagled in outflung crucifixion across the twin barrels of his Oerlikon.	Комендор лежал без движения - обезображенный, изуродованный, не похожий на человеческое существо. Лежал, раскинув руки, словно распятый на спаренном стволе своего "эрликона".
Vallery turned away, sick in body and mind.	Вэллери отвернулся в душевной боли.
God, the craziness, the futile insanity of war.	Боже, до чего безумная и бессмысленная эта вещь - война!
Damn that German cruiser, damn those German gunners, damn them, damn them!...	Будь проклят этот немецкий крейсер, эти немецкие артиллеристы! Будь они трижды прокляты!..
But why should he?	Хотя что это он?
They, too, were only doing a job-and doing it terribly well.	Ведь они просто делают свое дело, и делают его дьявольски умело.
He gazed sightlessly at the wrecked shambles of his bridge.	Невидящим взором каперанг уставился на остатки своего мостика.
What damnably accurate gunnery!	Какая точность, будь они неладны!
He wondered, vaguely, if the Ulysses had registered any hits.	"Интересно, получил ли повреждения вражеский корабль?" - машинально подумал Вэллери.
Probably not, and now, of course, it was impossible.	Очевидно, нет, а теперь попасть в него и вовсе невозможно.
It was impossible now because the Ulysses, still racing south-east through the fog, was completely blind, both radar eyes gone, victims to the weather and the German guns.	"Улисс", по-прежнему мчавшийся в тумане на зюйд-ост, стал слеп, пав жертвой непогоды и немецких орудий, выведших из строя обе радарные установки.
Worse still, all the Fire Control towers were damaged beyond repair.	Хуже того, и оба командно-дальномерных поста в безнадежном состоянии.

If this goes on, he thought wryly, all we'll need is a set of grappling irons and a supply of cutlasses.	Если так будет продолжаться и дальше, криво усмехнулся он, останется одно: пустить в ход абордажные крючья и сабли.
In terms of modern naval gunnery, even although her main armament was intact, the Ulysses was hopelessly crippled.	Хотя орудия главного калибра "Улисса" и уцелели, с военной точки зрения крейсер беспомощен.
She just didn't have a chance.	Больше того, он попросту обречен.
What was it that Stoker Riley was supposed to have said-" being thrown to the wolves "?	Как это выразился кочегар Райли? Ах, да. "Нас бросают на съедение своре волков".
Yes, that was it-" thrown to the wolves."	Вот именно, брошены на съедение волкам.
But only a Nero, he reflected wearily, would have blinded a gladiator before throwing him into the arena.	Но только Нерон, подумал он устало, был бы способен ослепить гладиатора, прежде чем бросить его на арену...
All firing had ceased.	Огонь прекратился.
The bridge was deadly quiet.	На мостике воцарилась могильная тишина.
Silence, complete silence, except for the sound of rushing water, the muffled roar of the great engine-room intake fans, the monotonous, nerve-drilling pinging of the Asdic-and these, oddly enough, only served to deepen the great silence.	Невыносимая, небывалая тишина. Слышен был лишь шум воды, рассекаемой форштевнем, глухой рев огромных втяжных вентиляторов котельного отделения да монотонное, действующее на нервы щелканье гидролокатора. Но, странное дело, эти звуки лишь усугубляли безмолвие.
Every eye, Vallery saw, was on Admiral Tyndall.	Вэллери увидел, что глаза всех устремлены на адмирала Тиндалла.
Old Giles was mumbling something to himself, too faint to catch.	Старина Джайлс бубнил что-то неразборчивое.
His face, shockingly grey, haggard and blotched, still peered over the side.	Его лицо стало вдруг мертвенно-серым, изможденным. Адмирал перегнулся через борт.
He seemed fascinated by the sight of the dead boy.	Казалось, взгляд его был прикован к убитому юноше.
Or was it the smashed Radar screen?	А может быть, к решетке локатора?
Had the full significance of the broken scanner and wrecked Director Towers dawned on him yet?	Дошло ли до его сознания, что в действительности означают сбитая радарная антенна и разрушенные командно-дальномерные посты?
Vallery looked at him for a long moment, then turned away: he knew that it had.	Вэллери долго смотрел на адмирала, потом отвернулся, поняв, что дошло.
"W.T.-bridge.	- На мостике! Докладывает радиорубка!
W.T.-bridge."	Докладывает радиорубка!
Everyone on the bridge jumped, swung round in nerve-jangled startlement.	Все, кто находился на мостике, и без того взвинченные до предела, так и подпрыгнули, заслышав голос в динамике.
Everyone except Tyndall.	Все, кроме Тиндалла.
He had frozen into a graven immobility.	Он застыл словно изваяние.

"Signal from Vectra.	-Донесение с "Вектры".
First Signal. Received 0952."	Первое донесение, полученное в 09.52.
Vallery glanced at his watch.	Вэллери взглянул на часы.
Only six minutes ago!	Прошло всего шесть минут.
Impossible!	Невероятно!
"Signal reads: Contacts, contacts, 3, repeat 3.	- Повторяем текст донесения. "Установлены контакты. Три контакта. Повторяю, три. Отставить три.
Amend to 5.	Пять контактов.
Heavy concentration of U-boats, ahead and abeam.	Крупное сосредоточение подводных лодок противника впереди по курсу и на траверзе.
Am engaging.'"	Вступаю в бой".
Every eye on the bridge swung back to Tyndall. His, they knew, the responsibility, his the decision-taken alone, against the advice of his senior officer, to leave the convoy almost unguarded.	Всем было известно, что, вопреки указаниям руководства, Тиндалл самолично принял решение оставить конвой почти без всякого охранения. На свой страх и риск.
Impersonally, Vallery admired the baiting, the timing, the springing of the trap.	Вэллери невольно восхитился мастерством, с каким была подложена приманка и рассчитано время захлопнуть мышеловку.
How would old Giles react to this, the culmination of a series of disastrous miscalculations, miscalculations for which, in all fairness, he could not justly be blamed... But he would be held accountable.	Каково-то воспримет старина Джайлс этот страшный просчет, завершивший целый ряд роковых ошибок, - просчетов, за которые, говоря по справедливости, судить его нельзя... Но держать ответ ему все равно придется.
The iron voice of the loudspeaker broke in on his thoughts.	Железный голос динамика прервал размышления командира крейсера.
"Second signal reads:	- Передаю текст второго донесения с "Вектры":
' In close contact.	"Вступил в бой.
Depth-charging. Depth-charging.	Начал бомбометание.
One vessel torpedoed, sinking.	Один транспорт торпедирован, тонет.
Tanker torpedoed, damaged, still afloat, under command.	Танкер торпедирован, имеет повреждения, но остается на плаву, управляется.
Please advise.	Прошу срочных указаний.
Please assist. Urgent. Urgent!'"	Прошу срочной помощи".
The speaker clicked off.	В динамике щелкнуло.
Again that hushed silence, strained, unnatural.	Снова воцарилась напряженная, неестественная тишина.
Five seconds it lasted, ten, twenty, then everyone stiffened, looked carefully away.	Так продолжалось пять, десять, двадцать секунд. Потом все, словно сговорясь, как-то неловко отвернулись.
Tyndall was climbing down from his chair.	Тиндалл стал слезать со своего кресла.

His movements were stiff, slow with the careful faltering shuffle of the very old.	Движения его были неуклюжими, медленными. Он неуверенно зашаркал ногами - так ходят очень дряхлые люди.
He limped heavily.	Было заметно, что он сильно хромает.
His right hand, startling white in its snowy sheath of bandage, cradled his broken wrist.	Правая рука, неестественно белая из-за наложенной на неё повязки, поддерживала сломанную кисть левой руки.
There was about him a queer, twisted sort of dignity, and if his face held any expression at all, it was the far-off echo of a smile.	В фигуре адмирала ощущалось какое-то неестественное, как бы вымученное достоинство, лицо было бесстрастно, лишь бледный отсвет улыбки, казалось, ещё играл на нем.
When he spoke, he spoke as a man might talk to himself, aloud.	Потом он заговорил - словно бы с самим собой.
"I am not well," he said. "I am going below."	- Я нездоров, - произнес он. - Спущусь вниз.
Chrysler, not too young to have an inkling of the tragedy, held open the gate, caught Tyndall as he stumbled on the step.	Крайслер, при всей своей молодости понявший разыгравшуюся у него на глазах трагедию, отворил дверцу и вовремя подхватил Тиндалла, когда тот оступился на ступеньке трапа.
He glanced back over his shoulder, a quick, pleading look, caught and understood Vallery's compassionate nod.	Адмирал, бросив через плечо умоляющий взгляд, заметил сочувственный кивок Вэллери.
Side by side, the old and the young, they moved slowly aft.	Оба - старик и юноша - медленно, бок о бок, пошли в сторону юта.
Gradually, the shuffling died away and they were gone.	Спустя короткое время шарканье стихло.
The shattered bridge was curiously empty now, the men felt strangely alone.	Изуродованный мостик стал удивительно пустынным, а те, кто на нем находились, чувствовали себя словно осиротелыми.
Giles, the cheerful, buoyant, indestructible Giles was gone.	Старины Джайлса - жизнерадостного, энергичного, неутомимого Джайлса - больше не было.
The speed, the extent of the collapse was not for immediate comprehension: the only sensation at the moment was that of being unprotected and defenceless and alone.	Люди ещё не успели осознать непоправимое: столь быстрой и разительной была эта страшная перемена в адмирале. В ту минуту они лишь почувствовали себя беззащитными, беспомощными и одинокими. - Ибо сказано:
"Out of the mouths of babes and sucklings..." Inevitably, the first to break the silence was Brooks. "Nicholls always maintained that..."	"Устами младенцев глаголет истина..." - Конечно же, первым нарушил тишину Брукс. - Николлс всегда утверждал...
He stopped short, his head shaking in slow incredulity.	Осекшись на полуслове, старый врач медленно, словно что-то припоминая, покачал головой.
"I must see what I can do," he finished abruptly, and hurried off the bridge.	- Схожу выясню, не могу ли чем-нибудь помочь, -проговорил он и стал торопливо спускаться с мостика.
Vallery watched him go, then turned to Bentley.	Вэллери, проводив его взглядом, повернулся к Бентли.

The Captain's face, haggard, shadowed with grizzled beard, the colour of death in the weird half-light of the fog, was quite expressionless.	Поросшее седой щетиной, осунувшееся лицо командира, казавшееся мертвенно бледным в туманном полусвете, было бесстрастно.
"Three signals, Chief.	- Отправьте три депеши, главстаршина.
First to Vectra.	Сначала "Вектре":
"Steer 360	"Идти курсом 360 градусов.
Repeat, do not disperse.	Не рассеиваться. Повторяю, не рассеиваться.
Am coming to your assistance.' "He paused, then went on:	Иду на помощь". - Помолчав, он добавил: -
"Sign it,' Admiral, 14 A.C.S.'	"Подписано: Командующий 14-й эскадрой авианосцев".
Got it?...	Записали?..
Right.	Хорошо.
No time to code it.	Шифровать некогда.
Plain language.	Пусть передают клером.
Send one of your men to the W.T. at once."	Пошлите немедленно кого-нибудь из ваших людей в радиорубку.
"Second: To Stirling, Sirrus and Viking.'	- Второе радио "Стерлингу", "Сиррусу" и "Викингу":
Abandon pursuit immediate.	"Немедленно оставить преследование.
Course north-east.	Курс норд-ост.
Maximum speed.'	Ход самый полный".
Plain language also."	Это тоже передать открытым текстом.
He turned to the Kapok Kid.	Вэллери повернулся к Карпентеру.
"How's your forehead, Pilot?	- Как голова, штурман?
Can you carry on?"	Можете нести службу?
"Of course, sir."	- Разумеется, сэр.
"Thank you, boy.	- Спасибо, мой мальчик.
You heard me?	Вы слышали, что я говорил?
Convoy re-routed north-say in a few minutes' time, at 1015.	Конвой изменит курс на норд... минут через шесть, в 10.15.
6 knots.	Скорость его шесть узлов.
Give me an intersection course as soon as possible."	Рассчитайте как можно скорей наш курс соединения с конвоем.
"Third signal, Bentley: To Stirling, Sirrus and Viking:' Radar out of action.	- Третье радио, Бентли. "Стерлингу", "Сиррусу" и "Викингу": "Радар выведен из строя.
Cannot pick you up on screen.	Не могу обнаружить вас.
Stream fog-buoys.	Выпустить туманные буи.

Siren at two-minute intervals.'	Подавать сигналы сиреной с перерывом в две минуты".
Have that message coded.	Эту депешу пусть зашифруют.
All acknowledgements to the bridge at once.	Подтверждения депеш тотчас на мостик.
Commander I"	Старший офицер!
"Sir?" Turner was at his elbow.	- Слушаю, сэр. - Тэрнер в мгновение ока был рядом.
"Hands to defence stations.	- Объявить обычную походную готовность.
It's my guess the pack will have gone before we get there.	Полагаю, к тому времени, как мы придем, "волчья стая" уберется восвояси.
Who'll be off watch?"	Кто будет на подвахте?
"Lord only knows," said Turner frankly. "Let's call it port."	- А Бог её знает? - откровенно признался Тэрнер. -Допустим, вахта левого борта.
Vallery smiled faintly.	Вэллери усмехнулся.
"Port it is.	- Левого так левого.
Organise two parties.	Отрядите из подвахтенных две партии.
First of port to clear away all loose wreckage: over the side with the lot-keep nothing.	Пусть первая партия расчищает обломки. Всё за борт. Ничего не оставлять.
You'll need the blacksmith and his mate, and I'm sure Dodson will provide you with an oxy-acetylene crew.	Вам понадобится кузнец и его подручный, а Додсон, думаю, выделит вам газорезчиков.
Take charge yourself.	Руководство примете на себя.
Second of port as burial party.	Вторая партия будет выполнять обязанности похоронной команды.
Nicholls in charge.	Пусть её возглавит Николлс.
All bodies recovered to be laid out in the canteen when it's clear... Perhaps you could give me a full report of casualties and damage inside the hour?"	Все трупы снести в корабельную лавку... Через час дать мне отчет о потерях и повреждениях сумеете?
"Long before that, sir... Could I have a word with you in private?"	-Сделаю это гораздо раньше, сэр... Нельзя ли поговорить с вами с глазу на глаз?
They walked aft.	Оба зашли в броневую рубку.
As the shelter door shut behind them, Vallery looked at the Commander curiously, half-humorously.	Когда дверь за ними захлопнулась, Вэллери с любопытством и чуть ли не весело взглянул на Тэрнера.
"Another mutiny, perhaps, Commander?"	- Снова бунт, старпом?
"No, sir." Turner unbuttoned his coat, his hand struggling into the depths of a hip-pocket. He dragged out a flat half-bottle, held it up to the light.	- Нет, сэр. - Тэрнер, расстегнув куртку, достал из заднего кармана брюк плоскую бутылку и посмотрел сквозь неё на свет.
"Thank the Lord for that!" he said piously. "I was afraid it got smashed when I fell...	- Слава Богу, цела! - произнес он с облегчением. -Боялся, что она разбилась, когда я упал.
Rum, sir.	Это ром, сэр.
Neat.	Неразбавленный.

I know you hate the stuff, but never mind.	Я знаю, вы противник подобного зелья, но ничего.
Come on, you need this!"	Хлебните, вам это необходимо!
Vallery's brows came down in a straight line.	Вэллери нахмурил брови.
"Rum.	- Ром.
Look here, Commander, do you-----?"	Послушайте, старпом, что это вы себе позволяете?
"To hell with K.R.s and A.F.O.s!" Turner interrupted rudely. "Take it-you need it badly!	- К едреной матери правила и уставы, командир! -грубо прервал его Тэрнер. - Выпейте, вам это будет как нельзя кстати!
You've been hurt, you've lost a lot more blood and you're almost frozen to death."	Вы контужены, потеряли много крови и до смерти замерзли.
He uncorked it, thrust the bottle into Vallery's reluctant hands.	Он открыл фляжку и сунул её в руки Вэллери, который неохотно взял её.
"Face facts.	- Будем смотреть фактам в лицо.
We need you-more than ever now-and you're almost dead on your feet-and I mean dead on your feet," he added brutally. "This might keep you going a few more hours."	Вы нам нужны, нужны как никогда, а вы едва стоите на ногах. Да, да, едва стоите, - прибавил он сурово. - А ром поможет вам продержаться ещё несколько часов.
"You put things so nicely," Vallery murmured. "Very well. Against my better judgment..."	- Вы весьма деликатны, - пробормотал Вэллери. -Хорошо, как вам угодно.
He paused, the bottle to his mouth.	Он замолчал, не донеся флягу до рта.
"And you give me an idea, Commander.	- Кстати, вы подали мне одну мысль, старпом.
Have the bosun break out the rum.	Прикажите боцману начать раздачу рома.
Pipe	Велите сыграть сигнал:
'Up spirits.'	"Улучшить состояние!"
Double ration to each man.	Каждому матросу двойную порцию.
They, too, are going to need it." He swallowed, pulled the bottle away, and the grimace was not for the rum. "Especially," he added soberly, "the burial party."	Им это тоже понадобится. - Глотнув, он поморщился. Но не вкус рома вызвал у него гримасу отвращения. - Особенно похоронной команде, - добавил он.
CHAPTER TEN	Глава 10
FRIDAY AFTERNOON	В ПЯТНИЦУ пополудни
THE SWITCH clicked on and the harsh fluorescent light flooded the darkening surgery.	Щелкнул выключатель, и хирургическую палату, где начало темнеть, залило резким голубоватым светом.
Nicholls woke with a start, one hand coming up automatically to shield exhausted eyes. The light hurt.	Вздрогнув, Николлс проснулся и машинально прикрыл рукой утомленные веки: резало глаза.
He screwed his eyes to slits, peered painfully at the hands of his wrist-watch.	Он прищурился и с усилием взглянул на стрелки ручных часов.
Four o'clock!	Уже четыре!
Had he been asleep that long?	Неужели он так долго спал?

God, it was bitterly cold!	Боже, ну и колотун!
He hoisted himself stiffly forward in the dentist's chair, twisted his head round.	Восседая в зубоврачебном кресле, он с трудом повернул голову назад.
Brooks was standing with his back to the door, snow-covered hood framing his silver hair, numbed fingers fumbling with a packet of cigarettes.	У двери стоял Брукс. Запорошенный снегом капюшон, словно венец, обрамлял его серебристые волосы. Онемевшими пальцами он пытался распечатать пачку сигарет.
Finally he managed to pull one out.	Наконец ему удалось вытащить одну сигарету.
He looked up quizzically over a flaring match-head.	Держа в руке горящую спичку, он насмешливо поднял брови.
"Hallo, there, Johnny!	- Привет, Джонни!
Sorry to waken you, but the skipper wants you.	Простите, что разбудил вас, но вы нужны командиру.
Plenty of time, though." He dipped the cigarette into the dying flame, looked up again. Nicholls, he thought with sudden compassion, looked ill, desperately tired and overstrained; but no point in telling him so. "How are you?	Правда, времени у вас ещё хватит. - Поднеся сигарету к угасающему пламени, он снова поднял глаза. - Как себя чувствуете?
On second thoughts, don't tell me!	Хотя чего тут спрашивать?
I'm a damned sight worse myself.	Я себя чувствую ещё хуже.
Have you any of that poison left?"	Не осталось ли у вас этой отравы?
"Poison, sir?" The levity was almost automatic, part of their relationship with each other. "Just because you make one wrong diagnosis?	- Отравы, сэр? - в тон ему ответил Николлс. - Она понадобилась вам только потому, что поставили ошибочный диагноз?
The Admiral will be all right-----"	С адмиралом все будет в порядке, не волнуйтесь.
"Gad!	- О дьявол!
The intolerance of the very young-especially on the providentially few occasions that they happen to be right... I was referring to that bottle of bootleg hooch from the Isle of Mull."	До чего же несносны зеленые юнцы, особенно в тех, слава Богу, редких случаях, когда они оказываются правы... Я имел в виду ту самую бутылку контрабандного зелья, что изготовлено на острове Молл.
"Coll," Nicholls corrected. "Not that it matters, you've drunk it all, anyway," he added unkindly.	- Колл! - поправил его Николлс. - Но это неважно, как оно называется, - все равно его больше нет. Это вы его выпили, - прибавил он недружелюбно.
He grinned tiredly at the Commander's crestfallen face, then relented. "But we do have a bottle of Talisker left."	Он устало усмехнулся при виде огорченного лица Брукса, затем, сжалившись, произнес: - Но бутылочка "Талис-кера" у нас найдется.
He crossed over to the poison cupboard, unscrewed the top of a bottle marked	Подойдя к шкафчику с надписью "Яд", он отвинтил крышку флакона с наклейкой
"Lysol."	"Лизол".
He heard, rather than saw, the clatter of glass against glass, wondered vaguely, with a kind of clinical detachment, why his hands were shaking so badly.	Он скорее услышал, чем увидел, как стекло коснулось стекла, и машинально, как бы со стороны, попытался определить, почему у него так сильно трясутся руки.

Brooks drained his glass, sighed in bliss as he felt the grateful warmth sinking down inside him.	Брукс опустошил свой стакан и блаженно вздохнул, чувствуя, как по всему телу разливается благодатное тепло.
"Thank you, my boy. Thank you.	- Спасибо, мой мальчик, спасибо.
You have the makings of a first-class doctor."	У вас налицо все задатки первоклассного лекаря.
"You think so, sir?	- Вы так думаете, сэр?
I don't.	А я нет.
Not any longer.	Я больше так не думаю.
Not after today." He winced, remembering. "Forty-four of them, sir, over the side in ten minutes, one after the other, like-like so many sacks of rubbish."	После сегодняшнего дня. - Он поморщился, вспомнив что-то. - Их было сорок четыре. Одного за другим, словно мешки с мусором, их побросали за борт. На все ушло каких-то десять минут.
"Forty-four?" Brooks looked up. "So many, Johnny?"	- Сорок четыре? - поднял глаза Брукс. - Неужели так много?
"Not really, sir.	- Не совсем, сэр.
That was the number of missing.	Это число пропавших без вести.
About thirty, rather, and God only knows how many bits and pieces.... It was a brush and shovel job in the F.D.R." He smiled, mirthlessly. "I had no dinner, today.	Убитых человек тридцать, и Бог знает, сколько кусков и клочьев... В посту управления авиацией пришлось пустить в ход швабры и лопаты. - Он невесело усмехнулся. - Сегодня я не обедал.
I don't think anybody else in the burial party had either....	Не думаю, что и у остальных из похоронной команды появился аппетит.
I'd better screen that porthole."	Задраю-ка я этот иллюминатор.
He turned away quickly, walked across the surgery.	Он поспешно отвернулся от Брукса и пересек лазарет.
Low on the horizon, through the thinly-falling snow, he caught intermittent sight of an evening star.	Невысоко над горизонтом сквозь редкий снежок он заметил мигающий свет вечерней звезды.
That meant that the fog was gone-the fog that had saved the convoy, had hidden them from the U-boats when it had turned so sharply to the north.	Значит, туман рассеялся - туман, который спас конвой, укрыл корабли от подводных лодок, когда транспорты резко повернули на север.
He could see the Vectra, her depth-charge racks empty and nothing to show for it.	Он увидел "Вектру" с бомбосбрасывателями, на которых не оставалось ничего, даже отдаленно похожего на глубинные бомбы.
He could see the Vytura, the damaged tanker, close by, almost awash in the water, hanging grimly on to the convoy.	Увидел "Вайтуру", подбитый танкер, почти по палубу осевший в воду, который угрюмо тащился в хвосте конвоя.
He could see four of the Victory ships, big, powerful, reassuring, so pitifully deceptive in their indestructible permanence....	Видел четыре транспорта типа "Виктори" -огромные, мощные, надежные и в то же время, при всей их кажущейся неуязвимости, какие-то жалкие.
He slammed the scuttle, screwed home the last butterfly nut, then swung round abruptly.	Захлопнув водонепроницаемую крышку иллюминатора, туго закрутив все до последнего барашка, Николлс круто обернулся.

"Why the hell don't we turn back?" he burst out. "Who does the old man think he's kidding-us or the Germans?	- Почему мы не поворачиваем назад, черт возьми?- вырвалось у него. - Кого Старик хочет одурачить, нас или немцев?
No air cover, no radar, not the faintest chance of helpl The Germans have us pinned down to an inch now-and it'll be easier still for them as we go on.	Без авиационной поддержки, без радара, без малейшей надежды на помощь! Немцы теперь знают наши координаты с точностью до дюйма, а дальше им будет ещё проще следить за нами.
And there's a thousand miles to go!" His voice rose. "And every bloody enemy ship, U-boat and plane in the Arctic smacking thek lips and waiting to pick us off at thek leisure." He shook his head in despair. "I'll take my chance with anybody else, sir.	А впереди ещё целая тысяча миль! - Повысив голос, он продолжал: - И теперь каждый поганый немец, действующий в Ледовитом океане, - будь то надводный корабль, субмарина или самолет -облизывается, выжидая момент, когда можно будет прикончить нас на досуге. - Он в отчаянии покачал головой. - Я не боюсь опасности, сэр.
You know that.	Вы это знаете.
But this is just murder-or suicide.	Но ведь мы свидетели самого настоящего убийства, если не сказать самоубийства.
Take your pick, sir.	Выбирайте, что вам угодно, сэр.
It's all the same when you're dead."	Все равно конец будет одинаков.
"Now, Johnny, you're not------"	- Послушайте, Джонни, что-то вы разговорились...
"Why doesn't he turn back?" Nicholls hadn't even heard the interruption. "He's only got to give the order.	- Почему же он не поворачивает назад? - Николлс даже не услышал замечания, сделанного Бруксом.- Ему стоит только отдать приказ.
What does he want?	Чего он хочет?
Death or glory?	Смерти или славы?
What's he after?	Чего ищет?
Immortality at my expense, at our expense?" He swore, bitterly. "Maybe Riley was right.	Бессмертия за мой счет, за наш счет? - Он зло выругался. - Пожалуй, Райли был прав.
Wonderful headlines.'	Не правда ли, заголок получится превосходный:
Captain Richard Vallery, D.S.O., has been posthumously award"Shut up!" Brooks's eye was as chill as the Arctic ice itself, his voice a biting lash.	"Капитан первого ранга Ричард Вэллери, кавалер ордена "За боевые заслуги", посмертно представлен..." - Заткнитесь! - Фраза прозвучала как удар хлыста.
"You dare to talk of Captain Vallery like that!" he said softly. "You dare to besmkch the name of the most honourable..."	Глаза Брукса стали холодными, как Ледовитый океан, - И вы смеете подобным образом отзываться о капитане первого ранга Вэллери? -продолжал старый врач. - Осмеливаетесь чернить имя достойнейшего человека...
He broke off, shook his head in wrathful wonder.	Не окончив фразы, Брукс с гневным удивлением покачал головой.
He paused to pick his words carefully, his eyes never leaving the other's white, strained face.	Он молчал, тщательно подыскивая нужные слова, не сводя при этом глаз с побелевшего, напряженного лица лейтенанта.

"He is a good officer, Lieutenant Nicholls, maybe even a great officer: and that just doesn't matter a damn.	- Он отличный офицер, лейтенант Николлс. Возможно, даже превосходный офицер. Но это не самое главное.
What does matter is that he is the finest gentleman, I say gentleman, I've ever known, that ever walked the face of this graceless, God-forsaken earth.	Это ещё ничего не значит. Главное то, что он самый честный, самый порядочный человек из всех, кто ходил по этой не знающей милосердия, Богом забытой земле.
He is not like you or me.	Ни вы, ни я ему не чета.
He is not like anybody at all.	Никто ему не чета.
He walks alone, but he is never lonely, for he has company all the way... men like Peter, like Bede, like St. Francis of Assisi." He laughed shortly. "Funny, isn't it, to hear an old reprobate like myself talk like this?	Он один в этом мире, но никогда не бывает одинок. С ним такие люди, как апостол Петр, Беда Достопочтенный , святой Франциск Ассизский. - С коротким . смешком Брукс прибавил: - Не правда ли, забавно слышать подобные речи от такого закоренелого циника, как я?..
Blasphemy, even, you might call it, except that the truth can never be blasphemy.	Возможно, мои слова кажутся вам святотатственными, хотя правда не может быть святотатством.
And I know."	А я знаю, что это правда.
Nicholls said nothing.	Николлс ничего не сказал.
His face was like a stone.	Лицо его словно окаменело.
"Death, glory, immortality," Brooks went on relentlessly. "These were your words, weren't they?	-Гибель, слава, бессмертие... - безжалостно продолжал Брукс. - Таковы были ваши слова, не так ли?
Death?" He smiled and Shook his head again. "For Richard Vallery, death doesn't exist.	Смерть? - Он усмехнулся и снова покачал головой. - Для Ричарда Вэллери смерти не существует.
Glory?	Слава?
Sure, he wants glory, we all want glory, but all the London Gazettes and Buckingham Palaces in the world can't give him the kind of glory he wants: Captain Vallery is no longer a child, and only children play with toys... As for immortality." He laughed, without a trace of rancour now, laid a hand on Nicholls's shoulder. "I ask you, Johnny-wouldn't it be damned stupid to ask for what he has already?"	Конечно, он стремится к славе, каждый из нас ищет славы, но все великосветские "Лондон Гэзетт", все букингемские дворцы мира, вместе взятые, не помогут нашему командиру снискать такой славы, какая ему нужна. Капитан первого ранга Вэллери не ребенок, а лишь дети забавляются побрякушками... Что касается бессмертия... - Брукс усмехнулся, но уже без всякого сарказма, и положил руку на плечо Николлсу. - Я вас спрашиваю, Джонни, разве это не глупо - стремиться к бессмертию, если одной ногой стоишь в могиле?
Nicholls said nothing.	Николлс ничего не ответил.
The silence lengthened and deepened, the rush of the air from the ventilation louvre became oppressively loud.	Затянувшееся молчание стало тягостным, шум воздуха, втягиваемого вентилятором, -раздражающе громким.
Finally, Brooks coughed, looked meaningfully at the	Наконец Брукс откашлялся и многозначительно посмотрел на

"Lysol" bottle.	"Лизол".
Nicholls filled the glasses, brought them back.	Наполнив стаканы, Николлс закрыл шкафчик.
Brooks caught his eyes, held them, and was filled with sudden pity.	Заметив взгляд молодого лейтенанта, Брукс почувствовал жалость.
What was that classical understatement of Cunningham's during the German invasion of Crete," It is inadvisable to drive men beyond a certain point."	Да, что же сказал Каннингем во время немецкого вторжения на Кипр?.. "Неразумно злоупотреблять долготерпением людей".
Trite but true.	Банально, но справедливо.
True even for men like Nicholls.	Справедливо даже по отношению к таким людям, как Николлс.
Brooks wondered what particular private kind of hell that boy had gone through that morning, digging out the shattered, torn bodies of What had once been men.	Какое тяжкое испытание пришлось, должно быть, на долю этого мальчика. Целое утро он извлекал из-под обломков изуродованные останки того, что недавно называлось людьми.
And, as the doctor in charge, he would have had to examine them all-or all the pieces he could find...	В довершение всего, ему было вменено в обязанность опознать каждый из трупов, осмотреть все куски...
"Next step up and I'll be in the gutter." Nicholls's voice was very low. "I don't know what to say, sir.	-Еще один шаг, и я окажусь в дерьме. - Голос Николлса был едва слышен. - Не знаю, что и сказать в свое оправдание.
I don't know what made me say it.... I'm sorry."	Не понимаю, как я мог говорить подобным образом... Простите меня.
"Me too," Brooks said sincerely. "Shooting off my mouth like that!	- И вы меня простите, - искренне проговорил Брукс, - Я был с вами резок.
And I mean it." He lifted his glass, inspected the contents lovingly. "To our enemies, Johnny: their downfall and confusion, and don't forget Admiral Starr."	Мне действительно жаль, - подняв стакан, он стал любовно рассматривать его содержимое. - За наших врагов, Джонни. За их гибель и посрамление. Не забудем и адмирала Старра.
He drained the glass at a gulp, set it down, looked at Nicholls for a long moment.	Осушив залпом стакан, Брукс поставил его и пристально посмотрел на Николлса.
"I think you should hear the rest, too, Johnny.	- Полагаю, вам следует выслушать и все остальное, Джонни.
You know, why Vallery doesn't turn back." He smiled wryly. "It's not because there are as many of these damned U-boats behind us as there are in front-which there undoubtedly are." He lit a fresh cigarette, went on quietly: "The Captain radioed London this morning.	Знаете, почему Вэллери не поворачивает назад? -Он криво усмехнулся. - Вовсе не потому, что этих проклятых немецких лодок сзади ничуть не меньше, чем впереди, а это наверняка так. - Брукс закурил новую сигарету и стал спокойно продолжать: - Сегодня утром командир связался с Лондоном.
Gave it as his considered opinion that FR77 would be a goner-' annihilated' was the word he used and, as a word, they don't come any stronger-long before it reached the North Cape.	Он высказал предположение, что конвой Эф-Ар-77 отправят на дно (правда, он выразился иначе, сказал, что конвой будет истреблен, что одно и то же) задолго до того, как он достигнет мыса Нордкап.

He asked at least to be allowed to go north about, instead of east for the Cape... Pity there was no sunset tonight, Johnny," he added half-hum ourously. "I would have liked to see it."	Вэллери просил хотя бы разрешить ему, на худой конец, обогнуть Нордкап с севера, а не идти прямо на восток... Жаль, что сегодня не было заката, - прибавил он не без юмора. - Хотелось бы взглянуть на него ещё раз.
"Yes, yes," Nicholls was impatient. "And the answer?"	- Ну, разумеется, - нетерпеливо проговорил Николлс. - И каков же был ответ?
"Eh!	-Что?
Oh, the answer. Vallery expected it immediately."	Ах да, ответ... Вэллери рассчитывал получить его тотчас же.
Brooks shrugged. "It took four hours to come through." He smiled, but there was no laughter in the eyes.	А ждать пришлось целых четыре часа. - Брукс улыбнулся, но глаза его были невеселы. - Кто-то где-то замышляет нечто грандиозное.
"There's something big, something on a huge scale brewing up somewhere.	Скорее всего, гигантскую десантную операцию.
It can only be some major invasion-this under your hat, Johnny?"	Только об этом - молчок, Джонни.
"Of course, sir!"	- Само собой, сэр.
"What it is I haven't a clue.	- Но что именно, не имею ни малейшего представления.
Maybe even the long-awaited Second Front.	Возможно, даже давно обещанный Второй фронт.
Anyway, the support of the Home Fleet seems to be regarded as vital to success.	Во всяком случае, для операции, очевидно, крайне необходима поддержка флота метрополии.
But the Home Fleet is tied up, by the Tirpitz, And so the orders have gone out, get the Tirpitz.	Но флот метрополии по рукам и ногам связан "Тирпицем". Отсюда - приказ во что бы то ни стало разделаться с этим линкором.
Get it at all costs." Brooks smiled, and his face was very cold. "We're big fish, Johnny, we're important people.	Любой ценой. - Брукс усмехнулся, в глазах сверкнул холодок. - Мы - большие шишки, Джонни, важные персоны.
We're the biggest, juiciest bait ever offered up the biggest, juiciest prize in the world today-although I'm afraid the trap's a trifle rusty at the hinges... The signal came from the First Sea Lord-and Starr.	Мы представляем собой самую богатую, самую лакомую приманку и потребовались для того, чтобы заполучить самую богатую, самую лакомую добычу в мире, хотя подозреваю, что шарниры капкана, при помощи которого намереваются поймать эту добычу, подзаржавели... Радиограмма была подписана первым лордом адмиралтейства... и Старром.
The decision was taken at Cabinet level.	Решение принято на уровне кабинета.
We go on.	Мы должны следовать дальше.
We go east."	Идем прямо на восток.
"We are the 'all costs,'" said Nicholls flatly. "We are expendable."	- Выходит, мы и есть та самая "любая цена", -возмущенно проговорил Николлс. - Нас заранее списали, как залежалый товар.
"We are expendable," Brooks agreed.	- Да, нас заранее списали, - согласился Брукс.

The speaker above his head clicked on, and he groaned. "Hell's bells, here we go again!"	В динамике над его головой щелкнуло, и он простонал: - Вот чертова музыка! Опять двадцать пять!
He waited until the clamour of the Dusk Action Stations' bugle had died away, stretched out a hand as Nicholls hurried for the door.	Дождавшись, когда замрет горн, возвещающий вечернюю боевую тревогу, Брукс протянул руку в сторону Николлса, поспешившего было к двери.
"Not you, Johnny.	- К вам это не относится, Джонни.
Not yet.	Пока.
I told you, the skipper wants you.	Я говорил, вы нужны командиру.
On the bridge, ten minutes after Stations begin."	Через десять минут после объявления тревоги он велел явиться на мостик.
"What?	-Что?
On the bridge?	На мостик?
What the hell for?"	Какого ещё дьявола?
"Your language is unbecoming to a junior officer," said j Brooks solemnly. "How did the men strike you today?" he went on inconsequently. "You were working with them all morning.	- Восклицания такого рода не украшают младшего офицера, - с торжественной миной произнес Брукс. - Какое впечатление произвели на вас морячки? - продолжал он без всякой связи с предыдущим. - Ведь вы работали с ними все утро.
Their usual selves?"	Такие же, как всегда?
Nicholls blinked, then recovered.	Николлс заморгал недоуменно, потом пришел в себя.
"I suppose so." He hesitated. "Funny, they seemed a lot better a couple of days ago, but-well, now they're back to the Scapa stage.	- Пожалуй. - Помолчав, прибавил: - Как ни странно, дня два назад они были в лучшей форме. Ну, а теперь они в таком же состоянии, как тогда, в Скапа-Флоу.
Walking zombies.	Зомби, бродячие привидения.
Only more so-they can hardly walk now." He shook his head. "Five, six men to a stretcher.	Даже хуже. Теперь они и ходят-то еле-еле! -Николлс сокрушенно покачал головой. - Одни носилки тащили пять-шесть человек.
Kept tripping and falling over things.	То и дело запинаются, натыкаются на разные предметы.
Asleep on their feet-eyes not focusing, too damned tired to look where they're going."	Словом, спят на ходу. Глаза открыты, но ничего не видят. Люди чертовски устали, даже под ноги себе не смотрят.
Brooks nodded. "I know, Johnny, I know. I've seen it myself."	- Знаю, Джонни, знаю, - кивнул Брукс. - Сам все видел.
"Nothing mutinous, nothing sullen about them any more." Nicholls was puzzled, seeking tiredly to reduce nebulous, scattered impressions to a homogeneous coherence. "They've neither the energy nor the initiative left for a mutiny now, anyway, I suppose, but it's not that.	- В них не осталось больше ни бунтарства, ни злобы. - Николлс говорил с каким-то изумлением, пытаясь сложить в стройное целое расплывчатые, рассеянные впечатления. - Для мятежа они просто выдохлись. Но дело не в этом.

Kept muttering to themselves in the F.D.R.:	Когда мы расчищали пост наведения истребителей, то и дело слышались от них такие вот фразы:
' Lucky bastard.'	"Счастливчик",
'He died easy', things like that.	"Умер легкой смертью" и все в таком вот духе.
Or	А ещё говорили:
' Old Giles-off his bleedin' rocker.'	"Старый Джайлс совсем из ума выжил".
And you can imagine the shake of the head.	Вы бы видели, каким жестом сопровождалась эта фраза.
But no humour, none, not even the grisly variety you usually..." He shook his own head. "I just don't know, sir.	Причем говорили без всякого юмора, даже мрачного юмора висельников... - Николлс снова покачал головой. - Не знаю, что это с ними, сэр.
Apathetic, indifferent, hopeless, call 'em what you like.	Апатия, безразличие, безнадежность, называйте как хотите.
I'd call 'em lost."	Словом, люди они пропащие!
Brooks looked at him a long moment, then added gently:	Брукс пристально поглядел на него, потом негромко спросил:
"Would you now?" He mused. "And do you know, Johnny, I think you'd be right... Anyway," he continued briskly, "get up there.	- Пропащие, говорите? - После некоторого раздумья он прибавил: - Знаете, Джонни, пожалуй, вы правы... Но, как бы то ни было, поднимайтесь наверх.
Captain's going to make a tour of the ship."	Командир намерен сделать обход корабля.
"What!" Nicholls was astounded. "During action stations?	- Что? - Николлс был поражен. - Во время боевой тревоги?
Leave the bridge?"	Покинуть мостик?
"Just that."	-Вот именно.
"But, but he can't, sir.	- Ну это невозможно, сэр.
It's, it's unprecedented!"	Это... это беспрецедентно!
"So's Captain Vallery.	- Таков уж каперанг Вэллери.
That's what I've been trying to tell you all evening."	Об этом-то я и твержу вам весь вечер.
"But he'll kill himself!" Nicholls protested wildly.	- Но этим он убьет себя! - негодующе воскликнул Николлс.
"That's what I said," Brooks agreed wryly. "Clinically, he's dying.	- Именно так и я сказал ему, - согласился Брукс. -С клинической точки зрения он уже умирает.
He should be dead.	Он давно должен быть мертв.
What keeps him going God only knows-literally.	В чем у него душа держится, одному Богу известно.
It certainly isn't plasma or drugs... Once in a while, Johnny, it's salutary for us to appreciate the limits of medicine.	Во всяком случае, жив он не переливанием плазмы и не лекарствами... Иногда, Джонни, нам полезно напоминать, сколь ограничены возможности медицины.

Anyway, I talked him into taking you with him... Better not keep him waiting."	Кстати, это я уговорил его взять вас с собой... Не нужно заставлять ждать себя.
For Lieutenant Nicholls, the next two hours were borrowed from purgatory.	То, что увидел лейтенант Николлс, напоминало чистилище.
Two hours, the Captain took to his inspection, two hours of constant walking, of climbing over storm-sills and tangled wreckage of steel, of squeezing and twisting through impossibly narrow apertures, of climbing and descending a hundred ladders, two hours of exhausting torture in the bitter, heart-sapping cold of a sub-zero temperature.	Во время продолжавшегося целых два часа обхода корабля им с Вэллери пришлось перешагивать через высокие комингсы дверей, втискиваться в невероятно узкие люки и горловины, пробираться между изуродованными стальными конструкциями, взбираться и спускаться по сотне трапов, стынуть на холоде, от которого заходится сердце.
But it was a memory that was to stay with him always, that was never to return without filling him with warmth, with a strange and wonderful gratitude.	Но воспоминание об этом обходе на всю жизнь останется в его памяти, всякий раз согревая душу удивительно теплым и светлым чувством признательности к Вэллери.
They started on the poop-Vallery, Nicholls and Chief Petty Officer Hartley-Vallery would have none of Hastings, the Master-At-Arms, who usually accompanied the Captain on his rounds.	Командир крейсера, Николлс и главный старшина Хартли начали обход корабля с юта. Вэллери и слышать не хотел, чтобы его, как прежде, сопровождал полицейский сержант Гастингс.
There was something oddly reassuring about the big, competent Chief.	Грузная фигура Хартли дышала какой-то спокойной уверенностью.
He worked like a Trojan that night, opening and shutting dozens of watertight doors, lifting and lowering countless heavy hatches, knocking off and securing the thousand clips that held these doors and hatches in place, and before ten minutes had passed, lending a protesting Vallery the support of his powerful arm.	В тот вечер Хартли работал точно вол, открывая и закрывая десятки водонепроницаемых дверей, поднимая и опуская бесчисленное количество тяжелых люков, поворачивая тысячи задраек, закрывавших эти двери и люки, и уже через десять минут после начала обхода, несмотря на протест Вэллери, протянул свою могучую руку и предложил командиру помощь.
They climbed down the long, vertical ladder to 'Y' magazine, a dim and gloomy dungeon thinly lit with pinpoints of garish light.	По крутому бесконечному трапу все трое спустились в орудийный погреб четвертой башни - темный, мрачный каземат, тускло освещенный крохотными, как спичечные головки, лампочками.
Here were the butchers, bakers and candlestick makers-the non-specialists in the purely offensive branches.	Здесь работали бывшие мясники, булочники, ремесленники, то есть те, кто до мобилизации занимался мирным ремеслом.
'Hostilities only' ratings, almost to a man, in charge of a trained gunner, they had a cold, dirty and unglam orous job, strangely neglected and forgotten, strangely, because so terribly dangerous.	Почти сплошь это были вояки, годные лишь для службы в военное время. Распоряжался ими опытный кадровый артиллерист. Работа, которую они выполняли, была грязной, тяжелой и неблагодарной. Как ни странно, до этих людей никому не было никакого дела. Странно потому, что работа эта была чрезвычайно опасна.
The four-inch armour encasing them offered about as much protection as a sheet of newspaper to an eight-inch armour-piercing shell or a torpedo...	В случае попадания в каземат восьмидюймового бронебойного снаряда или торпеды четырехдюймовая броня оказалась бы не более надежной защитой, чем лист газетной бумаги...

The magazine walls-walls of shells and cartridge cases, were soaking wet, dripping constantly visibly, with icy condensation.	Уставленные снарядами и гильзами стены погреба отпотели, по ним стекали струйки ледяной воды.
Half the crew were leaning or lying against the racks, blue, pinched, shivering with cold, their breath hanging heavily in the chill air: the others were trudging heavily round and round the hoist, feet splashing in pools of water, lurching, stumbling with sheer exhaustion, gloved hands buried in their pockets, drawn, exhausted faces sunk on their chests.	Часть матросов сидели или лежали, прислонясь к стеллажам. Лица у людей посинели, осунулись; все дрожали от стужи. В холодном воздухе тяжелым облаком повис пар от их дыхания. Несколько человек топтались вокруг элеватора по лужам ледяной воды. Засунув руки в карманы, понурив голову, сгорбленные, изнемогающие от усталости, бедняги то и дело спотыкались.
Zombies, Nicholls thought wonderingly, just living zombies.	Ходячие привидения, думал Николлс, привидения, да и только.
Why don't they lie down?	И чего они бродят? Лежали бы уж лучше.
Gradually, everyone became aware of Vallery's presence, stopped walking or struggling painfully erect, eyes too tired, minds too spent for either wonder or surprise.	Наконец все заметили присутствие командира корабля. Один за другим моряки останавливались или поднимались со своих мест, прилагая мучительные усилия. Зрение у них настолько ослабло, ум притупился до такой степени, что никто не поразился, не удивился приходу командира.
"As you were, as you were," Vallery said quickly. "Who's in charge here?"	- Вольно, волвно, - поспешно сказал Вэллери. -Кто здесь старший?
"I am, sir." A stocky, overalled figure walked slowly forward, halted in front of Vallery.	-Я, сэр. - Облаченная в робу грузная фигура медленно вышла вперед и остановилась перед командиром.
"Ah, yes. Gardiner, isn't it?" He gestured to the men circling the hoist.' What in the world is all this for, Gardiner?"	- Ах, это вы, Гардинер, не правда ли? - Командир показал на людей, ходящих вереницей вокруг элеватора. - Ради Бога, объясните, Гардинер, что тут происходит?
"Ice," said Gardiner succinctly. "We have to keep the water moving or it'll freeze in a couple of minutes.	- Лед, - лаконично ответил унтер-офицер. -Приходится месить воду ногами. А не то она сразу же замерзнет.
We can't have ice on the magazine floor, sir."	Замерзнет сию же минуту. А раз на палубе погреба образовался лед - пиши пропало.
"No, no, of course not!	- Разумеется, разумеется!
But-but the pumps, the drain-cocks?"	Но почему не пустите в ход помпы, осушительную систему?
"Solid!"	- Все замерзло!
"But surely-this doesn't go on all the time?"	- Но не все же время вы ходите?
"In flat weather-all the time, sir."	- В штилевую погоду - все время, сэр.
"Good God!" Vallery shook his head incredulously, splashed his way to the centre of the group, where a slight, boyish figure was coughing cruelly into a corner of an enormous green and white muffler.	- Боже правый! - Вэллери покачал головой. Он был потрясен. Прямо по воде он направился к группе, находившейся в центре помещения. Прикрыв рот огромным зеленым в белую клетку шарфом, худенький, невзрачный паренек надрывно кашлял.

Vallery placed a concerned arm across the shaking shoulders. "Are you all right, boy?"	- Здоровы ли вы, мой мальчик? - Вэллери участливо положил руку на дрожащее плечо юноши.
"Yes, sir.	- Да, сэр.
'Course Ah am!" He lifted a thin white face racked with pain. "Ah'm fine," he said indignantly.	Как же иначе? - Юноша поднял бледное лицо, искаженное болью. - Конечно, здоров, - прибавил он с вызовом.
"What's your name?"	- Как ваша фамилия?
"McQuater, sir."	- Мак-Куэйтер, сэр.
"And what's your job, McQuater?"	- Должность?
"Assistant cook, sir."	- Камбузник.
"How old are you?"	- Сколько вам лет?
"Eighteen, sir."	- Восемнадцать, сэр.
Merciful heavens, Vallery thought, this isn't a cruiser I'm running-it's a nursery!	"Боже милостивый, - подумал Вэллери, - я не крейсером командую, а детским садом!"
"From Glasgow, eh?" He smiled.	- Родом из Глазго, верно? - улыбнулся Вэллери.
"Yes, sir." Defensively.	- Оттуда, сэр, - смело ответил юноша.
"I see." He looked down at the deck, at McQuater's boots half-covered in water.	- Я так и подумал. - Командир посмотрел на ноги Мак-Куэйтера, по щиколотки стоявшего в воде.
"Why aren't you wearing your sea-boots?" he asked abruptly.	- Почему сапоги не надели? - спросил внезапно Вэллери.
"We don't get issued with them, sir."	- Нам их не выдают, сэр.
"But your feet, man! They must be soaking!"	- Дружище, но у вас же насквозь мокрые ноги!
"Ah don't know, sir.	- Не знаю, сэр.
Ah think so.	Наверно.
Anyway," McQuater said simply, "it doesna matter. Ah canna feel them."	Да и что из того? - сказал просто Мак-Куэйтер. - Я их все равно не чувствую.
Vallery winced.	Вэллери поморщился.
Nicholls, looking at the Captain, wondered if he realised the distressing, pathetic picture he himself presented with his sunken, bloodless face, red, inflamed eyes, his mouth and nose daubed with crimson, the inevitable dark and sodden hand-towel clutched in his left glove.	Понимает ли командир, подумал, глядя на него, Николлс, сколь угнетающее, жалкое зрелище представляет он сам со своим изможденным, бескровным лицом, красными, воспаленными глазами, с пятнами крови на губах и на носу, вечно с полотенцем в левой руке - потемневшим и мокрым.
Suddenly unaccountably, Nicholls felt ashamed of himself: that thought, he knew, could never occur to this man.	Неожиданно, без всякой причины, Николлсу стало стыдно; он вдруг понял, что подобная мысль не могла даже в голову прийти такому человеку.
Vallery smiled down at McQuater. "Tell me son, honestly-are you tired?"	- Скажи мне, сынок, по чести, ты устал?
"Ah am that-Ah mean, aye, aye, sir."	- Что да, то да. Устал, сэр.

"Me too," Vallery confessed. "But, you can carry on a bit longer?" He felt the frail shoulders straighten under his arm.	- Я тоже, - признался Вэллери. - Но не сможешь ли ты потерпеть ещё немного? - Командир ощутил, как хрупкие плечи расправились под его пальцами.
"'Course Ah can, sir!" The tone was injured, almost truculent. "'Course Ah can!"	-Конечно смогу, сэр! - произнес юноша обиженно, почти сердито. - Как же иначе?
Vallery's gaze travelled slowly over the group, his dark eyes glowing as he heard a murmured chorus of assent.	Вэллери медленно обвел взглядом матросов. Когда он услышал негромкий хор одобрительных голосов, темные глаза его засветились.
He made to speak, broke off in a harsh coughing and bent his head.	Он хотел было сказать что-то, но не смог: помешал острый приступ кашля.
He looked up again, his eyes wandering once more over the circle of now-anxious faces, then turned abruptly away.	Потом, снова подняв глаза, он обвел встревоженные лица моряков и неожиданно отвернулся.
"We won't forget you," he murmured indistinctly. "I promise you, we won't forget you."	- Мы вас не забудем, - проговорил он. - Обещаю, мы вас не забудем.
He splashed quickly away, out of the pool of water, out of the pool of light, into the darkness at the foot of the ladder.	И старый моряк прямо по луже пошагал к трапу.
Ten minutes later, they emerged from "Y" turret.	Через десять минут все трое выбрались из башни.
The night sky was cloudless now, brilliant with diamantine stars, little chips of frozen fire in the dark velvet of that fathomless floor.	Очистившись, ночное небо было сплошь усыпано алмазными блестками звезд, этими брызгами застывшего огня, рассыпанными по синему бархату бездонного свода.
The cold was intense.	Стужа была невыносимой.
Captain Vallery shivered involuntarily as the turret door slammed behind them.	Когда дверь башни захлопнулась за ними, капитан первого ранга невольно поежился от холода.
"Hartley?"	- Хартли!
"Sir?"	- Слушаю, сэр!
"I smelt rum in there!"	- В башне я почуял запах рома!
"Yes, sir.	- Да, сэр.
So did I." The Chief was cheerful, unperturbed. "Proper stinking with it.	Я тоже, - как ни в чем не бывало, даже весело отозвался главстаршина. - Дух там, как в хорошем кабаке.
Don't worry about it though, sir.	Только вы не беспокойтесь, сэр.
Half the men in the ship bottle their rum ration, keep it for action stations."	Люди приберегают свои порции рома для боевой вахты. Полэкипажа так делает.
"Completely forbidden in regulations, Chief.	- Это же строго-настрого запрещено уставом, главный!
You know that as well as I do!"	Вы сами прекрасно знаете!
"I know.	- Знаю.
But there's no harm, sir.	Но что в этом за беда, сэр?

Warms 'em up-and if it gives them Dutch courage, all the better.	Ром людей согревает. А если и придает морячкам пьяной храбрости, тем лучше.
Remember that night the for'ard pom-pom got two Stukas?"	Помните тот вечер, когда носовая зенитная батарея сбила два пикировщика?
"Of course."	- Конечно.
"Canned to the wide.	- Расчет был пьян в стельку.
Never have done it otherwise... And now, sir, they need it."	Иначе вряд ли бы у них что вышло... Теперь же, сэр, это им просто необходимо.
"Suppose you're right, Chief.	- Возможно, вы правы, главный.
They do and I don't blame them." He chuckled. "And don't worry about my knowing, I've always known.	Я их осуждаю. - Вэллери хмыкнул. - Не утруждайте себя, давно знал об этом.
But it smelled like a saloon bar in there..."	Но там стоял такой дух, хоть топор вешай.
They climbed up to 'X' turret-the marine turret, then down to the magazine.	Поднялись в третью башню, которую обслуживали морские пехотинцы, потом спустились орудийный погреб.
Wherever he went, as in 'Y' magazine, Vallery left the men the better for his coming.	Где бы ни появлялся Вэллери, как это было в четвертой башне, своим приходом он ободрял моряков.
In personal contact, he had some strange indefinable power that lifted men above themselves, that brought out in them something they had never known to exist.	Он обладал обаянием, был наделен необъяснимой силой, заставлявшей людей подниматься над собой, силой, пробуждавшей в них душевные качества, о существовании которых моряки и сами не подозревали.
To see dull apathy and hopelessness slowly give way to resolution, albeit a kind of numbed and desperate resolve, was to see something that baffled the understanding.	Видя, как тупая апатия и безысходность постепенно уступают решимости, пусть решимости отчаяния, Николлс испытывал недоумение.
Physically and mentally, Nicholls knew, these men had long since passed the point of no return.	Ведь лейтенант знал, что физически и духовно люди давно переступили грань, за которой начинается это отчаяние.
Vaguely, he tried to figure it out, to study the approach and technique.	Он попытался было представить себе, как это делается, понять подход, метод Вэллери.
But the approach varied every time, he saw, was no more than a natural reaction to different sets of cirr cumstances as they presented themselves, a reaction utterly lacking in calculation or finesse.	Но подход, убедился он, был всякий раз иным. В сущности, то была естественная реакция на конкретные обстоятельства, на ту или иную обстановку - реакция, в которой нет никакого расчета, никакой нарочитости.
There was no technique.	Что касается метода, то метода как такового не существовало.
Was pity, then, the activating force, pity for the neart-6reaat's what it is, pity and shame, and he hated himself for thinking it, and not because of the thought, but because he knew he lied...	Тогда, может быть, движущей силой была жалость? Жалость к человеку, проявляющему недюжинное мужество, несмотря на то, что он одной ногой стоит в могиле?
He was too tired to think anyway.	А может, стыд?

His mind was woolly, fuzzy round the edges, his thoughts disjointed, uncontrolled.	Если этот страдалец терпит лишения, заставляя двигаться свое истощенное тело, не похожее на тело живого человека, если он убивает сам себя для того лишь, чтобы убедиться, каково нам, то, дескать, видит Бог, мы тоже сумеем все вынести?
Like everyone else's.	Вот в чем разгадка, убеждал себя Николлс.
Even Andy Carpenter, the last man you would suspect of it-he felt that way, too, and admitted it....	Вот какие чувства двигают людьми. Жалость и стыд. И юный врач возненавидел себя за то, что так думал, - не потому, что мысль эта была нелепой, а потому, что он лгал самому себе... Николлс слишком устал, чтобы думать. Бессвязные, разрозненные мысли путались. Так было со всеми. Даже Энди Карпентер (неслыханное дело!) чувствовал себя не вполне нормальным и не отрицал-этого.
He wondered what the Kapok Kid would have to say to this...	Любопытно, как бы ответил на мучивший молодого доктора вопрос Капковый мальчик.
The Kid was probably wandering too, but wandering in his own way, back as always on the banks of the Thames.	Энди, верно, тоже размышлял, но размышлял на свой манер, словно находясь дома, на берегах Темзы.
He wondered what the girl in Henley was like.	Интересно, что представляет собой эта девушка из Хенли?
Her name started with	Имя её начинается с
'J', Joan, Jean, he didn't know: the Kapok Kid had a big golden 'J' on the right breast of his kapok suit, she had put it there.	"X" - Хелена, Христина? Почем он знает? На правом нагрудном кармане его капкового комбинезона золотом вышита буква "X". Это она вышивала её.
But what was she like?	Но какая она из себя, эта девушка?
Blonde and gay, like the Kid himself?	Белокурая и веселая, как сам Капковый мальчик?
Or dark and kind and gentle, like St. Francis of Assisi?	Или темноволосая, добрая и отзывчивая, как Франциск Ассизский?
St. Francis of Assisi?	Святой Франциск Ассизский?
Why in the world did he-ah, yes, old Socrates had been talking about him.	При чем тут он? Ах да, старый Сократ говорил о нем.
Wasn't he the man of whom Axel Munthe...	Не тот ли это человек, о котором писал Аксель Мунте...
"Nicholls!	- Николлс!
Are you all right?" Vallery's voice was sharp with anxiety.	Вы здоровы? - обеспокоенно спросил Вэллери.
"Yes, of course, sir." Nicholls shook his head, as if to clear it. "Just gathering wool.	- Да, да, конечно, сэр. - Николлс встрепенулся, словно силясь сбросить с себя невидимый груз. -Просто задумался.
Where to now, sir?"	Куда теперь, сэр?

"Engineers' Flat, Damage Control parties, Switchboard, Number 3 Low Power room-no, of course, that's gone, Noyes was killed there, wasn't he?...	- В кубрик машинистов, к аварийным партиям, в щитовую, в третье слаботочное отделение. Хотя что же я? Его больше нет. Ведь именно там был убит Нойс, не так ли?..
Hartley, I'd appreciate it if you'd let my feet touch the deck occasionally..."	Хартли, буду вам премного обязан, если вы иногда позволите мне касаться ногами палубы...
All these places they visited in turn and a dozen others besides-not even the remotest corner, the most impossible of access, did Vallery pass by, if he knew a man was there, closed up to his action station.	Они обошли все перечисленные помещения и добрый десяток других, Вэллери не пропустил ни одного, самого отдаленного уголка, как бы ни был труден доступ туда, если был уверен, что в отсеке на боевом посту находится хотя бы один матрос.
They came at last to the engine and boiler-rooms, to the gulping pressure changes on unaccustomed eardrums as they went through the airlocks, to the antithetically breath-taking blast of heat as they passed inside.	Наконец они оказались в машинно-котельном отделении, где с непривычки у человека сдавливает барабанные перепонки, где от жары захватывает дух.
In 'A'boiler-room, Nicholls insisted on Vallery's resting for some minutes.	В носовом котельном Николлс настоял на том, чтобы Вэллери передохнул.
He was grey with pain and weakness, his breathing very disH.U. 161 F tressed.	От боли и усталости лицо командира сделалось серым. Хартли с кем-то разговаривал в углу.
Nicholls noticed Hartley talking in a corner, was dimly aware of someone leaving the boiler-room.	Какая-то фигура, заметил краешком глаза Николлс, вышла из котельного.
Then his eyes caught sight of a burly, swarthy stoker, with bruised cheeks and the remnants of a gorgeous black eye, stalking across the floor.	Потом он увидел коренастого смуглого кочегара со ссадинами на щеках и огромным, но уже поблекшим синяком под глазом.
He carried a canvas chair, set it down with a thump behind Vallery.	В руках он держал складной парусиновый стул. С глухим стуком кочегар поставил стул позади командира.
"A seat, sir," he growled.	- Садитесь, сэр, - грубым голосом произнес он.
"Thank you, thank you." Vallery lowered himself gratefully, then looked up in surprise. "Riley?" he murmured, then switched his glance to Hendry, the Chief Stoker. "Doing his duty with a minimum of grace, eh?"	- Спасибо, спасибо, - благодарно проговорил Вэллери, усаживаясь. Потом поднял брови. -Райли? - удивился он, затем перевел взгляд на Гендри, старшину котельных машинистов. -Скрепя сердце выполняет распоряжение начальства?
Hendry stirred uncomfortably. "He did it off his own bat, sir."	- Он сам решил принести стул, сэр! - замявшись, ответил Гендри.
"I'm sorry," Vallery said sincerely. "Forgive me, Riley. Thank you very much."	- Приношу свои извинения, Райли! - с искренним сожалением произнес Вэллери. - Спасибо за стул, большое спасибо.
He stared after him in puzzled wonder, looked again at Hendry, eyebrows lifted in interrogation, Hendry shook his head.	Он изумленно поглядел Райли вслед, потом снова посмотрел на Гендри, вопросительно подняв брови. Гендри пожал плечами.
"Search me, sir. I've no idea.	- Хоть убейте, не могу его понять.
He's a queer fish.	Странная личность.

Does things like that. He'd bend a lead pipe over your skull without batting an eyelid-and he's got a mania for looking after kittens and lame dogs.	Он может, глазом не моргнув, проломить человеку череп свинцовой трубой, и в то же время подберет котенка или хромого пса.
Or if you get a bird with a broken wing-Riley's your man.	Если вы принесете ему птицу с подбитым крылом, можете считать, что теперь вы для Райли свой человек.
But he's got a low opinion of his fellowmen, sir."	Но о ближних он невысокого мнения, сэр.
Vallery nodded slowly, without speaking, leaned against the canvas back and closed his eyes in exhaustion.	Устало откинувшись назад, Вэллери молча, медленно кивнул и закрыл глаза.
Nicholls bent over him.	Николлс склонился над командиром.
"Look, sir," he urged quietly, "why not give it up?	- Послушайте, сэр, - тихо, но настойчиво просил он. - Следует прекратить обход.
Frankly, sir, you're killing yourself.	Вы же свалитесь, сэр, честное слово, свалитесь.
Can't we finish this some other time?"	Обход можно будет продолжить как-нибудь в другой раз.
"I'm afraid not, my boy." Vallery was very patient. "You don't understand.' Some other time' will be too late."	- Боюсь, ничего не выйдет, - терпеливо объяснил Вэллери. - Вам трудно это понять, но другого раза не будет.
He turned to Hendry.	Вэллери повернулся к Гендри.
"So you think you'll manage all right, Chief?"	-Так вы полагаете, что справитесь, старшина?
"Don't you worry about us, sir."	- Насчет нас не беспокойтесь, сэр, - ответил Гендри.
The soft Devon voice was grim and gentle at the same time. "Just you look after yourself. The stokers won't let you down, sir."	Акцент выдавал в нем уроженца Девоншира. -Себя поберегите, а уж кочегары вас не подведут, -прибавил он с грубоватой нежностью.
Vallery rose painfully to his feet, touched him lightly on the arm.	С усилием поднявшись на ноги, Вэллери слегка коснулся рукава Гендри.
"Do you know, Chief, I never thought you would... Ready, Hartley?" He stopped short, seeing a giant duffel, \ coated figure waiting at the foot of the ladder, the face below the hood dark and sombre. "Who's that?	-А знаете, старшина, я был в этом уверен... Г отовы, Хартли? - Командир вдруг умолк, заметив огромную закутанную фигуру, ждущую у основания трапа. У верзилы было темное, мрачное лицо. - Кто это?
Oh, I know.	Ах да, узнал.
Never thought stokers got so cold," he smiled. j	Никогда бы не подумал, что кочегарам бывает настолько холодно, - улыбнулся он.
"Yes, sir, it's Petersen," Hartley said softly. "He's coming with us."	- Да, сэр, это Петерсен, - сказал негромко Хартли.- Он пойдет с вами.
"Who said so? And-and Petersen?	- Что, и Петерсен? Кто же так распорядился?
Wasn't that------?"	Кстати, это не он ли...
"Yes, sir.	- Да, сэр.
Riley's-er-lieutenant in the Scapa business...	Он был... правой рукой Райли, когда произошло злополучное столкновение в Скапа-Флоу...

Surgeon Commander's orders, sir.	Начальник медицинской службы отдал распоряжение.
Petersen's going to give us a hand."	Петерсен будет оказывать нам помощь.
"Us?	- Нам?
Me, you mean." There was no resentment, no bitterness in Vallery's voice. "Hartley, take my advice, never let yourself get into the hands of the doctors... You think he's safe?" he added half-humorously.	Мне, вы хотите сказать. - В голосе Вэллери не было ни возмущения, ни горечи. - Хартли, послушайтесь моего совета, не попадайтесь в руки докторам... Вы считаете, что этого кочегара не стоит опасаться? - прибавил он полушутя.
"He'd probably kill the man who looked sideways at you," Hartley stated matter-of-factly. "He's a good man, sir.	- Он глотку перегрызет всякому, кто косо на вас посмотрит, - заявил с уверенностью Хартли. - Он славный человек, сэр.
Simple, easily led-but good."	Простой, доверчивый, но славный и честный.
At the foot of the ladder, Petersen stepped aside to let them pass, but Vallery stopped, looked up at the giant towering six inches above him, into the grave, blue eyes below the flaxen hair.	Петерсен шагнул в сторону, чтобы пропустить их к трапу, но Вэллери остановился и, подняв голову, взглянул в угрюмые голубые глаза белокурого гиганта, который был на целых шесть дюймов выше его ростом.
"Hallo, Petersen.	- Здравствуйте, Петерсен.
Hartley tells me you're coming with us.	Хартли говорит, что вы идете с нами.
Do you really want to?	Вам действительно этого хочется?
You don't have to, you know."	Видите ли, это вовсе не обязательно.
"Please, Captain." The speech was slow and precise, the face curiously dignified in unhappiness. "I am very sorry for what has happened------"	- Прошу вас, сэр, сделайте одолжение, - отчетливо произнес Петерсен. На лице его застыла странная смесь отчаяния и чувства собственного достоинства. - Мне очень жаль, что так все случилось тогда...
"No, no!" Vallery was instantly contrite. "You misunderstand.	- Да я не о том! - успокоил его Вэллери. - Вы меня неправильно поняли.
It's a bitter night up top.	Наверху лютый мороз.
But I would like it very much if you would come.	Но я был бы весьма признателен, если бы вы пошли с нами.
Will you?"	Пойдете?
Petersen stared at him, then began slowly to smile, his face darkening with pleasure.	Петерсен растерянно уставился на командира, потом по лицу его, покрасневшему от удовольствия, медленно расплылась улыбка.
As the Captain set foot on the first step, the giant arm came round him.	Едва Вэллери поставил ногу на первую ступеньку, как огромная рука подхватила его куда-то ввысь.
The sensation, as Vallery described it later, was very much like going up in a lift.	Ощущение, рассказывал впоследствии Вэллери, было таково, словно он поднимался на лифте.

From there they visited Engineer Commander Dodson in his engine-room, a cheerful, encouraging, immensely competent Dodson, an engineer to his finger-tips in his single-minded devotion to the great engines under his care.	Из котельного вчетвером пошли в машинное отделение, к инженер-механику Додсону -жизнерадостному, добродушному, всезнающему Додсону, инженеру до мозга костей, всецело преданному огромным механизмам, где он был и царь и бог.
Then aft to the Engineers' Flat, up the companionway between the wrecked Canteen and the Police Office, out on to the upper deck.	Потом, поднявшись по сходному трапу, расположенному между искореженной, разбитой корабельной лавкой и помещением корабельной полиции, попали в кубрик машинистов, а оттуда -на верхнюю палубу.
After the heat of the boiler-room, the 100 The starboard torpedo tubes-the only ones at the standby, were only four paces away.	После адской жары котельного отделения, очутившись на морозе, они едва вынесли столь резкий перепад температур: разница составляла почти сто градусов. Жалкая "арктическая" одежда не спасала от холода, и у них тотчас перехватило дыхание. Торпедный аппарат правого борта (по объявленной боевой готовности обслуживался только он) находился в каких-то четырех шагах.
The crew, huddled in the lee of the wrecked bosun's store-the one destroyed by the Blue Ranger's shells-were easily located by the stamping of frozen feet, the uncontrollable chattering of teeth.	Обнаружить боевой расчет, спрятавшийся с подветренной стороны шкиперской, почти полностью разрушенной снарядами "Блу Рейнджера", оказалось делом несложным: торпедисты притопывали замерзшими ногами, стучали зубами от холода.
Vallery peered into the gloom.	Вэллери взглянул в полумрак.
L.T.O. there?"	- Старший торпедный электрик здесь?
"Captain, sir?" Surprise, doubt in the voice.	- Это вы, господин капитан первого ранга? - В голосе вопрошавшего прозвучало удивление и сомнение.
"Yes.	- Да, это я.
How are things going?"	Как дела?
"All right, sir." He was still off-balance, hesitant. "I think young Smith's left foot is gone, sir-frostbite."	- Все в порядке, сэр, - произнес нерешительно старшина. - Вот только у Смита, похоже, левая нога отморожена.
"Take him below-at once.	- Отправьте его вниз. Немедленно.
And organise your crew into ten minute watches: one to keep a telephone watch here, the other four in the Engineers' Flat.	И организуйте десятиминутные вахты: один дежурит у телефона, остальные четверо в рубке машинистов.
From now on.	Не медля.
You understand?" He hurried away, as if to avoid the embarrassment of thanks, the murmurs of smiling gladness.	Вы меня поняли? - И Вэллери поспешил прочь, словно боясь услышать слова благодарности и увидеть смущенные, радостные улыбки матросов.
They passed the torpedo shop, where the spare torpedoes and compressed air cylinders were stored, climbed the ladder to the boat-deck.	Пройдя минно-торпедную мастерскую, где хранились запасные торпеды и баллоны со сжатым воздухом, группа пло трапу поднялась на шлюпочную палубу.

Vallery paused a moment, one hand on the boat-winch, the other holding the bloody scarf, already frozen almost solid, to mouth and nose. He could just distinguish the shadowy bulkiness of merchantmen on either side: their masts, though, were oddly visible, swinging lazily, gently against the stars as the ships rolled to a slight swell, just beginning.	Вэллери остановился, на мгновение положив одну руку на лебедку, другой прижимая ко рту окровавленный шарф, ставший на холоде жестким и ломким. Во тьме он с трудом различал двигавшиеся по обоим бортам крейсера громады транспортов. На фоне звездного неба были почему-то отчетливо видны лишь их мачты. Суда как бы нехотя покачивались на плавной волне.
He shuddered, pulled his scarf higher round his neck.	Вэллери поежился и подтянул шарф повыше.
God, it was cold!	Боже, ну и холод!
He moved for'ard, leaning heavily on Peterson's arm.	Он двинулся вперед, опираясь о руку Петерсена.
The snow, three to four inches deep, cushioned his footsteps as he came up behind an Oerlikon gun. Quietly, he laid a hand on the shoulder of the hooded gunner hunched forward in his cockpit.	Слой снега толщиной в три-четыре дюйма заглушал шум шагов. Подойдя к "эрликону", командир положил руку на плечо закутанного наводчика, который сидел, сгорбившись в три погибели, в своем гнезде.
"Things all right, gunner?"	- Все ли в порядке, комендор?
No reply.	Никакого ответа.
The man appeared to stir, moved forward, then fell still again.	Зенитчик словно бы шевельнулся, качнулся вперед, потом снова замер.
"I said,' Are you all right?'" Vallery's voice had hard, i ened.	- Я спрашиваю вас, все ли в порядке? - Г олос Вэллери стал жестче.
He shook the gunner by the shoulder, turned impatiently to Hartley.	Встряхнув наводчика, он нетерпеливо повернулся к Хартли.
"Asleep, Chief!	- Уснул, главный!
At Action Stations!	Уснул на боевом посту!
We're all dead from lack of sleep, I know-but his mates below are depending on him.	Понимаю, все еле держатся на ногах от недосыпания. Но ведь он подводит своих товарищей, которые надеются на него!
There's no excuse.	Этого простить нельзя.
Take his name!"	Запишите его фамилию!
"Take his name!" Nicholls echoed softly, bent over the I cockpit.	- Записать фамилию? - негромко отозвался Николлс.
He shouldn't speak like this, he knew, but he couldn't help it. "Take his name," he repeated. "What for?	Он понимал, что ему не следовало говорить подобным образом, но не смог пересилить себя. -Записать фамилию? - повторил он. - А для чего?
His next of kin?	Чтобы послать его родным похоронную?
This man is dead."	Ведь он же мертв!
The snow was beginning to fall again, cold and wet and feathery, the wind lifting a perceptible fraction.	Снова повалил снег - холодный, сырой; ветер чуть покрепчал.
Vallery felt the first icy flakes, unseen in the darkness, brushing his cheeks, heard the distant moan of the wind in the rigging, lonely and forlorn.	Вэллери ощущал, как невидимые в темноте ледяные хлопья прикасаются к его щекам; слышал унылый, жалобный стон ветра, воющего в такелаже.

He shivered.	Командир зябко передернул плечами.
"His heater's gone." Hartley withdrew an exploratory hand, straightened up.	- У него полетела грелка. - Хартли убрал руки и выпрямился.
He seemed tired. "These Oerlikons have black heaters bolted to the side of the cockpit.	У главстаршины был утомленный, печальный вид. - К стенкам гнезд автоматических пушек они тайком привинчивают электрические обогреватели.
The gunners lean against them, sir, for hours at a time... I'm afraid the fuse must have blown.	Канониры целыми часами греются возле них, сэр... Думаю, у него сгорел предохранитель.
They've been warned against this, sir, a thousand times."	Тысячу раз твердили им, чтобы были осторожнее, сэр. Тысячу раз!
"Good God!	- Боже мой!
Good God!" Vallery shook his head slowly.	Боже мой! - сокрушенно покачал головой Вэллери.
He felt old, terribly tired. "What a useless, futile way to die... Have him taken to the Canteen, Hartley."	Внезапно он почувствовал себя дряхлым и измученным. - Какая нелепая, бессмысленная смерть... Велите снести его в корабельную лавку, Хартли.
"No good, sir." Nicholls straightened up also. "It'll have to wait. What with the cold and the quick onset of rigor mortis-well, it'll have to wait."	- Нельзя, сэр, - вслед за Хартли выпрямился Николлс. - Нужно подождать... Видите ли, такая стужа - быстрое трупное окоченение... Словом, придется подождать.
Vallery nodded assent, turned heavily away.	Вэллери кивнул, с усилием отвернулся.
All at once, the deck 'speaker aft of the winch blared into raucous life, a rude desecration that shattered the chilled hush of the evening.	Внезапно динамик, укрепленный на палубе возле лебедки, ожил, нарушив ледяную тишину вечера.
"Do you hear there?	- На боевых постах!
Do you hear there?	На боевых постах!
Captain, or notify Captain, to contact bridge immediately, please."	Просьба командиру немедленно связаться с мостиком.
Three times the message was repeated, then the 'speaker clicked off.	Трижды повторив сообщение, динамик щелкнул и умолк.
Quickly Vallery turned to Hartley.	Вэллери быстро повернулся к Хартли.
"Where's the nearest phone, Chief?"	-Где ближайший телефон, главстаршина?
"Right here, sir." Hartley turned back to the Oerlikon, stripped earphones and chest mouthpiece from the dead man.	- Вот здесь, сэр, - Хартли повернулся к гнезду "эрликона", снял с мертвого комендора головные телефоны и микрофон.
"That is, if the A.A. tower is still manned?"	- Если, конечно, зенитный командный пост функционирует.
"What's left of it is."	- Да, то, что от него осталось, действует.
"Tower?	- Зенитный пост?
Captain to speak to bridge.	Соедините меня с мостиком.

Put me through." He handed the receiver to Vallery. "Here you are, sir."	Будет говорить командир. - Хартли протянул Вэллери микрофон и наушники. - Прошу вас, сэр.
"Thank you.	- Благодарю.
Bridge?	Мостик?
Yes, speaking... Yes, yes... Very good.	Да, командир у телефона... Да, да... Отлично.
Detail the Sirrus...	Отрядите "Сиррус"... Нет, старпом, я все равно не в состоянии что-либо предпринять.
No, Commander, nothing I can do anyway-just maintain position, that's all."	Сохраняйте место в ордере, и только.
He took the handset off, handed it back to Hartley.	Вэллери передал телефон Хартли.
"Asdic contact from Viking" he said briefly. "Red 90."	- "Викинг" обнаружил подводную цель, -произнес он. - На левом траверзе.
He turned, looked out over the dark sea, realised the futility of his instinctive action, and shrugged.	Отвернувшись, он машинально поглядел через борт, вглядываясь вдаль. Потом, поняв бесполезность этого занятия, пожал плечами.
"We've sent the Sirrus after him.	- Мы послали ему на помощь "Сиррус".
Come on."	Пойдемте дальше.
Their tour of the boat-deck gun-sites completed with a visit to the midships' pom-pom crew, bone-chilled and shaking with cold, under the command of the bearded Doyle, respectfully sulphurous in his outspoken comments on the weather, they dropped down to the main deck again.	Обход шлюпочной палубы они завершили визитом, нанесенным расчету зенитной многостволки, установленной на шкафуте. Промерзшей до костей, дрожащей от холода прислугой командовал бородач Дойл, который на чем свет ругал погоду, не забывая при этом выбирать подходящие выражения. Затем вся группа снова спустилась на главную палубу.
By this time Vallery was making no protest at all, not even of the most token kind, against Petersen's help and support.	Теперь Вэллери уже не пытался даже символически протестовать против помощи и поддержки Петерсена.
He was too glad of them. He blessed Brooks for his foresight and thoughtfulness, and was touched by the rare delicacy and consideration that prompted the big Norwegian to withdraw his supporting arm whenever they spoke to or passed an isolated group of men.	Старый моряк был признателен этому великану и мысленно благословлял Брукса за его предусмотрительность и заботливость. Вэллери растрогала та удивительная деликатность и предупредительность, с какой гигант норвежец убирал свою руку всякий раз, как они останавливались, чтобы побеседовать с матросами, или проходили мимо какой-нибудь группы.
Inside the port screen door and just for'ard of the galley, Vallery and Nicholls, waiting as the others knocked the clamps off the hatch leading down to the stokers' mess, heard the muffled roar of distant depth-charges-there were four in all-felt the pressure waves strike the hull of the Ulysses.	Открыв забранную сеткой дверь возле камбуза, Николлс и Вэллери стали ждать, пока Хартли и Петерсен отобьют задрайки люка, который вел вниз, в кочегарский кубрик. Внезапно они услышали приглушенный гул отдаленных разрывов глубинных бомб - всего взрывов было четыре, - почувствовали, как вздрогнул от гидродинамического удара корпус крейсера.

At the first report Vallery had stiffened, head cocked in attention, eyes fixed on infinity, in the immemorial manner of a man whose ears are doing the work for all the senses.	При первом взрыве Вэллери сразу напрягся и, наклонив набок голову, весь превратившись в слух, уставился куда-то в пространство.
Hesitated a moment, shrugged, bent his arm to hook a leg over the hatch coaming.	Постояв мгновение в нерешительности, командир пожал плечами и занес ногу над комингсом люка.
There was nothing he could do.	Сделать что-либо было невозможно.
In the centre of the stokers' mess was another, heavier hatch.	В центре кубрика находился другой люк, гораздо тяжелее.
This, too, was opened.	Открыли и его.
The ladder led down to the steering position, which, as in most modern warships, was far removed from the bridge, deep in the heart of the ship below the armour-plating.	Трап вел вниз, рулевой пост, находившийся, как и на всех современных кораблях, вдалеке от мостика, в утробе крейсера ниже броневого пояса.
Here, for a couple of minutes, Vallery talked quietly to the quartermaster, while Petersen, working in the confined space just outside, opened the massive hatch-450 Ibs. of steel, actuated by a counter-balancing pulley weight-which gave access to the hold, to the very bottom of the Ulysses, to the Transmitting Station and No. 2 Low Power Room.	Пока Петерсен поднимал массивный люк -стальную плиту весом в сто девяносто килограммов, снабженную противовесом, Вэллери беседовал со старшиной рулевых. Люк открывал вход в трюм, в самое чрево "Улисса", где помещались центральный пост и отделение слаботочных агрегатов номер два.
A mazing, confusing mystery of a place, this Low Power Room, confusing to the eye and ear.	Удивительным, похожим на диковинный лабиринт было это помещение. Оно поражало зрение и слух.
Round every bulkhead, interspersed with scores of switches, breakers and rheostats, were ranged tiered banks of literally hundreds of fuses, baffling to the untrained eye in their myriad complexity.	Возле каждой переборки, вперемешку с десятками выключателей, рубильников и реостатов выстроились бесконечные ряды предохранителей и иных приборов, при виде которых у непосвященного рябило в глазах.
Baffling, too, was the function of a score or more of low-power generators, nerve-drilling in the frenetic dissonance of i their high-pitched hums.	А от доброго десятка низковольтных преобразователей, чей тонкий писк, сливаясь в диком диссонансе, измазывал нервы, голова шла кругом.
Nicholls straightened up at the foot of the ladder and shuddered involuntarily.	Спустившись по трапу, Николлс выпрямился. Его охватила неприятная дрожь.
A bad place, this.	До чего жуткое место!
How easily could mind and nerves slide over the edge of insanity under the pounding, Insistent clamour of the desynchronised cacophony.	"Немудрено, - подумал Николлс, - если разум и нервная система человека, не выдержав этой ужасной, беспрестанной какофонии, соскользнут за ту грань, где начинается безумие!"
Just then there were only two men there-an Electric Artificer and his assistant, bent over the big Sperry master gyro, making some latitude adjustment to the highly complex machinery of the compass.	В отделении слаботочных агрегатов находились всего два человека - штурманский электрик и его помощник. Склонившись над гидрокомпасом системы Сперри, оба возились с прибором, вводя поправку на широту.
They looked up quickly, tired surprise melting into tired pleasure.	Они вскинули на вошедших глаза, и усталое удивление, написанное на их лицах, сменилось усталой радостью.

Vallery had a few words with them-speech was difficult in that bedlam of sound-then moved over to the door of the T.S.	Вэллери обменялся с ними всего несколькими фразами - разговаривать в этом аду было невозможно - и затем направился к двери, ведущей в центральный пост.
He had his glove on the door handle when he froze to complete stillness.	Положив руку на поворотную скобу, командир застыл на месте.
Another pattern had exploded, much closer this time, two cable lengths distant, at most.	Рванула ещё одна серия глубинных бомб - на этот раз гораздо ближе, не больше чем в двух кабельтовых.
Depth-charges, they knew, but only because reason and experience told them: deep down in the heart of an armour-plated ship there is no sense of explosion, no roar of erruption from a detonating depth-charge.	То, что это были глубинные бомбы, подсказал опыт: внизу, в чреве бронированного корабля, не слышно ни взрыва, ни рева воды, вырвавшейся на поверхность.
Instead, there is a tremendous, metallic clang, peculiarly tinny in calibre, as if some giant with a giant sledge had struck the ship's side and found the armour loose.	Слышен лишь страшный металлический удар, словно некий исполин грохнул огромным молотом в борт и обшивка разошлась при этом по швам.
The pattern was followed almost immediately by another two explosions, and the Ulysses was still shuddering under the impact of the second when Vallery turned the handle and walked in.	Вслед за серией, почти одновременно, послышались ещё два удара. Не дождавшись, когда затихнет отзвук последнего взрыва, Вэллери вошел в пост управления огнем, за ним - его спутники.
The others filed in after the Captain, Petersen closing the door softly behind him.	Петерсен, шедший последним, неслышно затворил за собой дверь.
At once the clamour of the electric motors died gratefully away in the hushed silence of the T.S.	Вой электромоторов разом стих, сменившись благоговейной тишиной, царившей в центральном посту.
The T.S., fighting heart of the ship, lined like the Low Power Room though it was by banks of fuses, was completely dominated by the two huge electronic computing tables occupying almost half the floor space. These, the vital links between the Fire Control Towers and the turrets, were generally the scene of intense, controlled activity: but the almost total destruction of the towers that morning had made them all but useless, and the undermanned T.S. was strangely quiet.	Половину этого помещения - этого мозга корабля, - как и агрегатное отделение, загроможденного множеством блоков предохранителей, занимали две огромные электронные машины. Эти вычислительные устройства связывали между собой командно-дальномерные посты и орудийные башни. Обычно работа здесь была напряженной, тяжелой. Но командно-дальномерные посты утром были почти целиком выведены из строя снарядами немецкого крейсера, так что вычислительные устройства оказались фактически бесполезными. В обезлюдевшем помещении поста было необычно тихо.
Altogether, there were only eight ratings and an officer manning the tables.	Электронный компьютер обслуживали всего восемь матросов и один офицер.
The air in the T.S., a T.S. prominently behung with "No Smoking" notices, was blue with tobacco smoke hanging in a flat, lazily drifting cloud near the deckhead, a cloud which spiralled thinly down to smouldering cigarette ends.	Несмотря на многочисленные таблички "не курить", под подволоком лениво плыло синее облако табачного дыма, к которому тянулись тонкие лиловые спирали, оканчивавшиеся рдеющими точками сигарет.

For Nicholls there was something oddly reassuring in these burning cigarettes: in the unnatural bow-taut stillness, in the inhuman immobility of the men, it was the only guarantee of life.	Дымки сигарет придавали Николлсу какую-то уверенность, вселяли в него надежду. В неестественной, натянутой, как тетива, тишине, среди неподвижных, точно изваяния, людей эти дымки были единственной прочной гарантией жизни.
He looked, in a kind of detached curiosity, at the rating nearest him.	Николлс с рассеянным любопытством посмотрел на матроса, сидевшего ближе всех к нему.
A thin, dark-haired man, he was sitting hunched forward, his elbow on the table, the cigarette clipped between his fingers a bare inch from his half-open mouth.	Худощавый, темноволосый, тот, ссутулясь, облокотился о стол. Дымящаяся сигарета находилась всего лишь в дюйме от полуоткрытого рта.
The smoke was curling up, lacing its smarting path across vacant, sightless eyes oblivious to the irritation, the ash on the cigarette, itself almost two inches in length, drooping slightly.	Дымок, причудливо завиваясь, разъедал глаза, но матрос, не замечая этого, глядел куда-то перед собой, уставясь в одну точку. На сигарете выросла шапка пепла чуть ли не в два дюйма.
Vaguely, Nicholls wondered how long he had been sitting there motionless, utterly motionless... and why?	"Интересно, - машинально подумал Николлс, -сколько времени сидит он в таком положении, совершенно неподвижно... и что тому причиной?"
Expectancy, of course.	Конечно же ожидание.
That was it-expectancy.	Вот именно, томительное ожидание.
It was too obvious.	Как он сразу не понял?
Waiting, just waiting.	Ожидание.
Waiting for what?	Но чего?
For the first time it struck Nicholls, struck him with blinding clarity, what it was to wait, to wait with the bowstring of the nerves strung down at inhuman tension, strung down far beyond quivering to the tautened immobility of snapping point, to wait for the torpedo that would send them crashing into oblivion.	И вдруг Николлс ясно представил себе это невыносимое чувство ожидания, которое испытывают люди, чьи нервы напряжены сверх всякого предела, точно туго натянутая струна -прикоснись, и она лопнет, - ожидание разящего удара торпеды, которая в любую минуту может оборвать их жизнь.
For the first time he realised why it was that men who could, invariably it seemd, find something com-plainingly humorous in any place and every place never joked about the T.S.	Он впервые понял, почему матросы, подтрунивающие над всем и вся, отпускающие шуточки в адрес друг друга, никогда не избирали предметом острот тех, кто находится в центральном посту.
A death trap is not funny.	Над смертниками не подшучивают.
The T.S. was twenty feet below water levename = "note" for'ard of it was 'B' magazine, aft of it 'A' boiler-room, on either side of it were fuel tanks, and below it was the unprotected bottom, prime target for acoustic mines and torpedoes.	Помещение это расположено на шесть метров ниже ватерлинии, впереди - орудийный погреб второй башни, позади - носовое котельное отделение, внизу - ничем не защищенное днище, отличная - лучше не придумать - цель для акустических мин и торпед.
They were ringed, surrounded, by the elements, the threat of death, and it needed only a flash, a wandering spark, to trigger off the annihilating reality...	Обитатели этого помещения со всех сторон окружены стихией, за каждым углом их подстерегает смерть.

And above them, in the one in a thousand chance of survival, was a series of hatches which could all too easily warp and lock solid under the metal-twisting shock of an explosion.	Достаточно вспышки, случайной искры - и костлявая тут как тут... А если же из тысячи шансов уцелеть на их долю все же выпадет один, то наверху целый ряд люков, которые запросто может заклинить корежащим, уродующим металл взрывом.
Besides, the primary idea was that the hatches, deliberately heavy in construction, should stay shut in the event of damage, to seal off the flooded compartments below.	Ко всему, основная идея кораблестроителей заключается в том, чтобы люки, конструкция которых намеренно утяжелена, в случае их повреждения оставались задраенными с целью изоляции нижних помещений, если те заполнятся водой.
The men in the T.S. knew this.	Людям, находящимся здесь, в центральном, это известно.
"Good-evening.	- Добрый вечер.
Everything all right down here?"	Как у вас дела? Всё ли в порядке?
Vallery's voice, quiet and calm as ever, sounded unnaturally loud.	Голос Вэллери, ровный, спокойный, как всегда, прозвучал неестественно громко.
Startled faces, white and strained, twisted round, eyes opening in astonishment: the depth-charging, Nicholls realised, had masked their approach.	Испуганные лица - белые, напряженные, в глазах изумление - повернулись в сторону вошедших. Взрывы глубинных бомб, догадался Николлс, заглушили шум их шагов.
"Wouldn't worry too much about the racket outside," Vallery went on reassuringly. "A wandering U-boat, and the Sirrus is after him.	- Не обращайте внимания на этот грохот, -успокаивающе продолжал Вэллери. - Отставшая от своей "стаи" подводная лодка. "Сиррус" её преследует.
You can thank your stars you're here and not in that sub."	Благодарите небо за то, что вы здесь, а не в той подлодке.
No one else had spoken.	Никто не произнес ни слова.
Nicholls, watching them, saw their eyes flickering back from Vallery's face to the forbidden cigarettes, understood their discomfort, their embarrassment at being caught red-handed by the Captain.	Николлс заметил, что матросы поглядывают то на командира, то на дымящиеся сигареты, которые они держат в руках, и понял охватившее их смущение, неловкость от того, что их захватили врасплох.
"Any reports from the main tower, Brierley?" he asked the officer in charge. He seemed unaware of the strain.	- Есть ли какие-либо донесения с центрального командно-дальномерного поста, Брайерли? -спросил Вэллери офицера, сделав вид, что не заметил напряженности, воцарившейся с его приходом,
"No, sir.	- Нет, сэр.
Nothing at all.	Никаких.
All quiet above."	Наверху все спокойно.
"Fine!" Vallery sounded positively cheerful. "No news is good news."	- Превосходно. - Г олос Вэллери прозвучал совсем весело. - Никаких вестей - самые лучшие вести.
He brought his hand out from his pocket, proffered his cigarette case to Brierley.	Сунув руку в карман, он протянул Брайерли свой портсигар.

"Smoke?	- Курите?
And you, Nicholls?"	А вы, Николлс?
He took one himself, replaced the case, absently picked up a box of matches lying in front of the nearest gunner and if he noticed the gunner's startled disbelief, the slow beginnings of a smile, the tired shoulders slumping fractionally in a long, soundless sigh of relief, he gave no sign.	Достав сигареты и сам, он спрятал портсигар и машинально взял спички, лежавшие возле ближайшего к нему оператора. Возможно, он и заметил испуганное недоумение матроса, слабую улыбку, чуть опустившиеся в долгом, беззвучном вздохе облегчения нлечи, но и бровью не. повел.
The thunderous clanging of more depth-charges drowned the rasping of the hatch, drowned Vallery's harsh, convulsive coughing as the smoke reached his lungs.	Громовой грохот новой серии глубинных бомб заглушил скрип люка и резкий, конвульсивный кашель Вэллери, возникший в тот момент, когда дым проник в его легкие.
Only the reddening of the sodden hand-towel betrayed him.	Лишь потемневшее полотенце выдало его.
As the last vibration died away, he looked up, concern in his eyes.	Когда затих последний отзвук взрыва, Вэллери озабоченно посмотрел на Брайерли.
"Good God!	- Господи Боже!
Does it always sound like that down here?"	Неужели тут у вас всегда так грохочет?
Brierley smiled faintly. "More or less, sir. Usually more."	- Более или менее, сэр. Обычно более, - едва улыбнулся Брайерли.
Vallery looked slowly round the men in the T.S., nodded for'ard.	Вэллери медленно обвел взглядом моряков, кивнул в сторону носа.
'B' magazine there, isn't it?"	-Там орудийный погреб, не правда ли?
"Yes, sir."	- Да, сэр.
"And nice big fuel tanks all around you?"	- А вокруг пузатенькие топливные цистерны?
Brierley nodded.	Брайерли кивнул.
Every eye was on the captain.	Глаза всех присутствующих были прикованы к командиру.
"I see.	- Понимаю.
Frankly, I'd rather have my own job-wouldn't have yours for a pension... Nicholls, I think we'll spend a few minutes down here, have our smoke in peace.	Говоря по правде, не хотел бы променять свою работу на вашу... Николлс, пожалуй, мы останемся здесь на несколько минут, выкурим не торопясь по сигарете.
Besides,", he grinned, "think of the increased fervour with which we'll count our blessings when we get out of here!"	Тем истовей, - усмехнулся он, - будем славословить Бога, когда выберемся.
He stayed five minutes, talking quietly to Brierley and his men.	Минут пять Вэллери спокойно беседовал с Брайерли и его людьми.
Finally, he stubbed out his cigarette, took his leave and started for the door.	Наконец затушил окурок и, распрощавшись, направился к двери.
"Sir." The voice stopped him on the threshold, the voice of the thin dark gunner whose matches he had borrowed.	- Сэр, - остановил его голос худощавого темноволосого артиллериста, у которого Вэллери брал спички.

"Yes, what is it?"	- Да, в чем дело?
"I thought you might like this." He held out a clean, white towel. "That one you've got is, well, sir, I mean	- Вам это может пригодиться. - С этими словами он протянул командиру чистое белое полотенце. -То, которое у вас, сэр... Я хочу сказать...
"Thank you." Vallery took the towel without any hesitation. "Thank you very much."	- Спасибо. - Вэллери без лишних слов взял полотенце. - Большое спасибо.
Despite Petersen's assistance, the long climb up to the upper deck left Vallery very weak.	Несмотря на помощь Петерсена, от долгого и трудного подъема на верхнюю палубу Вэллери выбился из сил.
His feet were dragging heavily.	Он едва волочил ноги.
"Look, sir, this is madness!" Nicholls was desperately anxious. "Sorry, sir, I didn't mean that, but-wdl, come and see Commander Brooks.	- Послушайте, сэр, это же безумие! - в отчаянии воскликнул Николлс. - Простите, сэр, у меня это вырвалось. Только... давайте зайдем к начальнику медслужбы.
Please!"	Прошу вас!
"Certainly." The reply was a husky whisper. "Our next port of call anyway."	- Конечно, - раздался в ответ хриплый шепот. -Это наш следующий пункт захода.
Half a dozen paces took them to the door of the Sick Bay.	Сделав несколько шагов, группа оказалась возле дверей лазарета.
Vallery insisted on seeing Brooks alone.	Вэллери настоял на том, чтобы увидеться с Бруксом с глазу на глаз.
When he came out of the surgery after some time, he seemed curiously refreshed, his step lighter.	Выйдя через некоторое время от Брукса, он выглядел как-то странно посвежевшим, походка его стала бодрее.
He was smiling, and so was Brooks.	Командир улыбался, Брукс тоже.
Nicholls lagged behind as the Captain left.	После того как Вэллери отошел, Николлс приблизился к Бруксу.
"Give him anything, sir?" he asked. "Honest to God, he's killing himself!"	- Вы что-нибудь дали ему, сэр? - спросил он. -Ей-Богу, он же убивает себя!
"He took something, not much." Brooks smiled softly. "I know he's killing himself, so does he.	- Он принял кое-что, - улыбнулся Брукс. - Я знаю, что он убивает себя, он - тоже.
But he knows why, and I know why, and he knows I know why.	Но он знает, зачем это делает, и я знаю, зачем, и он знает, что я это знаю.
Anyway, he feels better.	Во всяком случае, ему стало лучше.
Not to worry, Johnny I"	Не стоит волноваться, Джонни.

Nicholls waited at the top of the ladder outside the Sick Bay, waited for the Captain and others to come up from the telephone exchange and No. 1 Low Power Room. He stood aside as they climbed the coaming, but Vallery took his arm, walked him slowly for'ard past the Torpedo Office, nodding curtly to Carslake, in nominal charge of a Damage Control party.	Николлс подождал на верхней площадке трапа возле лазарета, пока командир со своими спутниками вернутся с телефонной станции и первого отделения слаботочных агрегатов. .Когда группа поднялась наверх, юноша шагнул в сторону, но Вэллери, взяв Николлса под руку, медленно пошел рядом с ним. Они миновали канцелярию минно-торпедной боевой части. Вэллери коротко кивнул Карслейку, который числился командиром одной из аварийных партий.
Carslake, face still swathed in white, looked back with eyes wild and staring and strange, his gaze almost devoid of recognition.	Тот, по-прежнему забинтованный до самых глаз, посмотрел на Вэллери диким, отсутствующим взглядом. Похоже, он не узнал командира.
Vallery hesitated, shook his head, then turned to Nicholls, smiling.	Ничего не сказав, Вэллери покачал головой, потом, улыбаясь, повернулся к Ни-коллсу.
"B.M.A. in secret session, eh?" he queried. "Never mind, Nicholls, and don't worry.	- Тайное заседание Британской медицинской ассоциации состоялось, не так ли? - спросил он. -Ничего, Николлс, не беспокойтесь.
I'm the one who should be worrying."	Это я должен беспокоиться.
"Indeed, sir? Why?"	- Но почему же, сэр?
Vallery shook his head again.	Вэллери, снова качнув головой, произнес:
"Rum in the gun turrets, cigarettes in the T.S., and now a fine old whisky in a	- Ром в орудийных башнях, сигареты в центральном посту, а теперь - славное старое виски во флаконе из-под
'Lysol' bottle.	"Лизола".
Thought Commander Brooks was going to poison me, and what a glorious death!	Я уже решил, что коммандер Брукс собирается отравить, меня. Что за прекрасная это была бы смерть!
Excellent stuff, and the Surgeon Commander's apologies to you for broaching your private supplies."	Превосходное зелье! Примите извинения начальника медслужбы за то, что он посягнул на ваши личные запасы.
Nicholls flushed darkly, began to stammer an apology but Vallery cut him off.	Николлс, густо покраснев, начал извиняться, но Вэллери прервал его:
"Forget it, boy, forget it.	- Полно, мой мальчик.
What does it matter?	Какое это имеет значение?
But it makes me wonder what we're going to find next.	Любопытно, что же мы обнаружим далее.
An opium den in the Capstan Flat, perhaps, or dancing girls in 'B' turret?"	Торговлю наркотиками на шпилевой палубе или, не дай Бог, танцовщиц во второй башне?
But they found nothing in these or any other places, except cold, misery and hunger-haunted exhaustion.	Но, кроме стужи и несчастных, голодных, измученных людей, они не обнаружили ничего.
As ever, Nicholls saw, they-or rather, Vallery-left the men the better of their coming.	Николлс заметил, что после визита Вэллери настроение моряков повышалось.

But they themselves were now in a pretty bad state, Nicholls realised.	Зато сами они совсем выбились из сил; Николлс чувствовал это по себе.
His own legs were made of rubber, he was exhausted by continuous shivering: where Vallery found the strength to carry on, he couldn't even begin to imagine.	Ноги у него стали точно резиновые, он беспрестанно дрожал. Оставалось только гадать, откуда брались силы у Вэллери.
Even Petersen's great strength was flagging, not so much from half-carrying Vallery as from the ceaseless hammering of clips frozen solid on doors and hatches.	Даже могучий Петерсен начинал сдавать - не столько от того, что ему приходилось чуть ли не тащить на себе командира, сколько от возни с бесчисленным количеством задраек на дверях и люках, намертво схваченных морозом. Каждую из них приходилось отбивать кувалдой.
Leaning against a bulkhead, breathing heavily after the ascent from 'A'magazine, Nicholls looked hopefully at the Captain.	Прислонясь к переборке, чтобы отдышаться после подъема из орудийного погреба первой башни, Николлс с надеждой поглядел на командира.
Vallery saw the look, interpreted it correctly, and shook his head, smiling.	Перехватив его взгляд, Вэллери понимающе улыбнулся.
"Might as well finish it, boy.	- Можно сказать, мы уже закончили, дружок.
Only the Capstan Flat.	Осталась только шпилевая.
Nobody there anyway, I expect, but we might as well have a look."	Полагаю, там никого нет, но все равно надо бы заглянуть.
They walked slowly round the heavy machinery in the middle of the Capstan Flat, for'ard past the Battery Room and Sailmaker's Shop, past the Electrical Workshop and cells to the locked door of the Painter's Shop, the most for'ard compartment in the ship.	Они медленно обошли громоздкие механизмы, расположенные в центре шпилевой палубы, миновали аккумуляторную и шкиперскую, электромастерскую и карцер и оказались у запертой двери малярной - самого переднего помещения на корабле.
Vallery reached his hand forward, touched the door symbolically, smiled tiredly and turned away.	Вэллери, протянув руку, машинально дотронулся до ручки двери и, утомленно улыбнувшись, отвернулся.
Passing the cell door, he casually flicked open the inspection port, glanced in perfunctorily and moved on.	Проходя мимо карцера, он вдруг откинул крышку иллюминатора, на всякий случай заглянул внутрь и пошел было дальше.
Then he stopped dead, wheeled round and flung open the inspection port again.	Но, словно спохватившись, внезапно остановился и, круто повернувшись, снова открыл крышку "глазка".
"What in the name of-Ralston!	- Господи Боже! Да это же Ральстон!
What on earth are you doing here?" he shouted.	Какого черта вы тут делаете? - воскликнул он.
Ralston smiled.	Ральстон усмехнулся.
Even through the thick plate glass it wasn't a pleasant smile and it never touched the blue eyes.	Даже сквозь толстое стекло было видно, что улыбка безрадостна и не коснулась его голубых глаз.
He gestured to the barred grille, indicating that he could not hear.	Жестом он указал на закрытый иллюминатор, словно желая сказать, что ничего не слышит.
Impatiently, Vallery twisted the grille handle.	Вэллери нетерпеливо открыл иллюминатор.

"What are you doing here, Ralston?" he demanded. The brows were drawn down heavily over blazing eyes. "In the cells-and at this time!	- Что вы тут делаете, Ральстон? - властно спросил он, впившись в матроса пронзительным взглядом глаз из-под насупленных бровей. - В такую пору -и в карцере!
Speak up, man!	Что же вы молчите, точно воды в рот набрали!
Tell me!"	Отвечайте же, черт побери!
Nicholls looked at Vallery in slow surprise.	Николлс медленно повернул голову в сторону командира.
The old man-angry!	Старик сердится!
It was unheard of!	Неслыханно!
Shrewdly, Nicholls decided that he'd rather not be the object of Vallery's fury.	Он мудро рассудил, что не следует в такую минуту попадаться ему под руку.
"I was locked up here, sir." The words were innocuous enough, but their tone said,	- Меня заперли, сэр. - Слова были достаточно невинны, но тон, которым они были произнесены, словно говорил:
"What a damned silly question."	"Что за дурацкий вопрос!"
Vallery flushed faintly.	Вэллери чуть заметно покраснел.
"When?"	- Когда?
"At 1030 this morning, sir."	-В 10.30, сегодня утрем, сэр.
"And by whom, may I inquire?"	- Кто, позволю себе спросить?
"By the Master-At-Arms, sir."	- Старшина корабельной полиции.
"On what authority?" Vallery demanded furiously.	- По чьему распоряжению? - с яростью спросил Вэллери.
Ralston looked at him a long moment without speaking. His face was expressionless.	Ральстон, не говоря ни слова, посмотрел на него долгим взглядом.
"On yours, sir."	- По вашему, сэр.
"Mine!" Vallery was incredulous. "I didn't tell him to lock you up!"	- По моему? - изумленно воскликнул Вэллери. -Но я не отдавал приказа запереть вас в карцер!
"You never told him not to," said Ralston evenly.	- Вы также не запрещали меня запирать, -спокойно произнес Ральстон.
Vallery winced: the oversight, the lack of consideration was his, and that hurt badly.	Вэллери вздрогнул: он допустил промах, совершил непростительную ошибку, и это было неприятно.
"Where's your night Action Station?" he asked sharply.	-Где ваш боевой пост? - спросил Вэллери.
"Port tubes, sir."	- Торпедный аппарат левого борта, сэр.
That, Vallery realised, explained why only the starboard crew had been closed up.	"Так вот почему прислуга была лишь у аппарата правого борта", - подумал Вэллери.
"And why-why have you been left here during Action Stations?	- Но почему... почему вас оставили здесь во время боевой тревоги?
Don't you know it's forbidden, against all regulations?"	Разве вам не известно, что это запрещено, что это нарушение устава?

"Yes, sir." Again the hint of the wintry smile. "I know.	- Да, сэр. - Снова едва заметная невеселая улыбка.- Известно.
But does the Master-At-Arms know?" He paused a second, smiled again. "Or maybe he just forgot," he suggested.	Но известно ли это старшине полиции, я не знаю. - Помолчав секунду, он снова улыбнулся. -Возможно, он просто забыл про меня, -предположил Ральстон.
"Hartley!" Vallery was on balance again, his tone level and grim. "The Master-At-Arms here, immediately: see that he brings his keys!" He broke into a harsh bout of coughing, spat some blood into the towel, looked at Ralston again.	- Хартли! - Вэллери овладел собой. Голос его был ровен и угрюм. - Старшину полиции сюда, немедленно. Пусть принесет ключи! -Закашлявшись, он сплюнул кровь в полотенце и опять взглянул на Ральстона.
"I'm sorry about this, my boy," he said slowly. "Genuinely sorry."	- Я сожалею, что так произошло, мой мальчик, -проговорил он, выделяя каждое слово. - Искренне сожалею.
"How's the tanker?" Ralston asked softly.	- Что с танкером? - вдруг негромко спросил Ральстон.
"What?	-Как?
What did you say?" Vallery was unprepared for the sudden switch. "What tanker?"	Как вы сказали? - Вопрос застал Вэллери врасплох, - С каким танкером?
"The one that was damaged this morning, sir."	- С тем, что был подбит утром, сэр?
"Still with us." Vallery was puzzled. "Still with us, but low in the water.	- Все ещё движется в составе конвоя, - не скрывая изумления, произнес Вэллери. - Но сильно осел.
Any special reason for asking?"	А в чем дело?
"Just interested, sir." The smile was wry, but this time it was a smile. "You see------"	- Просто интересуюсь, сэр. - Улыбка юноши хотя и была кривой, но все же это была улыбка. - Дело в том...
He stopped abruptly as a deep, muffled roar crashed through the silent night, the pressure blast listing the Ulysses sharply to starboard.	Он умолк на полуслове: могучий, глухой рев разорвал молчание ночи; от удара взрывной волны "Улисс" резко накренился на правый борт.
Vallery lurched, staggered and would have fallen but for Petersen's sudden arm.	Вэллери зашатался и потерял бы равновесие, не подхвати его расторопная рука Петерсена.
He braced himself against the righting roll, looked at Nicholls in sudden dismay.	Удержавшись на ногах, когда корабль качнулся, выпрямляясь, в обратную сторону, командир с неожиданной печалью взглянул на Николлса.
The sound was all too familiar.	Чересчур знакомым был этот звук.
Nicholls gazed back at him, sorry to his heart for this fresh burden for a dying man, and nodded slowly, in reluctant agreement with the unspoken thought in Vallery's eyes.	Николлс посмотрел, преисполненный жалости к умирающему человеку, на чьи .плечи легло новое бремя, и в ответ медленно кивнул головой, нехотя соглашаясь с невысказанной мыслью, которую он прочитал в глазах командира.
"Afraid you're right, sir.	- Боюсь, что вы правы, сэр.
Torpedo.	Торпеда.
Somebody's stopped a packet."	В кого-то угодило.

"Do you hear there!" The capstan flat speaker was hurried, intense, unnaturally loud in the aftermath of silence. "Do you hear there!	- Внимание, внимание! - В тишине, наступившей после взрыва, голос, доносившийся из динамика, установленного в шпилевой, .прозвучал неестественно громко. - Внимание, внимание!
Captain on the bridge: urgent.	Командира срочно на мостик.
Captain on the bridge: urgent. Captain on the bridge: urgent.	Командира срочно на мостик...
CHAPTER ELEVEN	Глава 11
FRIDAY EVENING	В ПЯТНИЦУ вечером
BENT ALMOST double, Captain Vallery clutched the handrail of the port ladder leading up to the fo'c'sle deck.	Ухватившись за поручень трапа, ведущего на полубак, Вэллери наклонился.
Desperately, he tried to look out over the darkened water, but he could see nothing.	Согнувшись чуть ли не пополам, он вглядывался в потемневшую воду, но тщетно.
A mist, a dark and swirling and roaring mist flecked with blood, a mist shot through with dazzling light swam before his eyes and he was blind.	Перед глазами плыл густой туман, окропленный пятнами крови, пронизанный ослепительным светом.
His breath came in great whoopings gasps that racked his tortured lungs: his lower ribs were clamped in giant pincers, pincers that were surely crushing him.	Дышать было трудно, каждый вдох разрывал легкие, нижние ребра словно стискивало огромными клещами, которые так и расплющивали его тело.
That stumbling, lurching run from the forepeak, he dimly realised, had all but killed him.	Этот поспешный подъем на мостик, когда Вэллери, спотыкаясь, сбегал с полубака, едва не доконал его.
Close, too damn' close, he thought. I must be more careful In future.... Slowly his vision cleared, but the brilliant light remained.	"Еще бы немного, и мне крышка, - подумал он. - В следующий раз надо поосторожнее..." Мало-помалу зрение вернулось к нему, но яркий свет по-прежнему мучительно резал глаза.
Heavens above, Vallery thought, a blind man could have seen all there was to see here.	"Клянусь небом, - подумал Вэллери, - даже слепому видно, что тут происходит".
For there was nothing to be seen but the tenebrous silhouette, so faint as to be almost imagined, of a tanker deep, deep in the water-and a great column of flame, hundreds of feet in height, streaking upwards from the heart of the dense mushroom of smoke that obscured the bows of the torpedoed ship.	А различимы были лишь смутный, едва заметный силуэт танкера, глубоко, очень глубоко осевшего в воду, и огромный, в несколько сотен метров вышиной, столб пламени, взвившегося в небо из плотного облака дыма, окутавшего носовую часть торпедированного судна.
Even at the distance of half a mile, the roaring of the flames was almost intolerable.	Хотя танкер находился в полумиле от крейсера, рев пламени был невыносим.
Vallery watched appalled.	Оцепенев от ужаса, Вэллери смотрел на это зрелище.
Behind him he could hear Nicholls swearing, softly, bitterly, continuously.	Николлс, стоявший позади, не переставая озлобленно бранился вполголоса.
Vallery felt Petersen's hand on his arm.	Вэллери ощутил у своего локтя руку Петерсена.
"Does the Captain wish to go up to the bridge?"	- Желаете подняться на мостик, сэр?
"In a moment, Petersen, in a moment.	- Минутку, Петерсен.

Just hang on."	Постойте пока рядом.
His mind was functioning again, his eyes, conditioned by forty years' training, automatically sweeping the horizon.	Ум командира снова включился, взгляд натренированных глаз машинально обводил горизонт. Сорокалетний опыт службы не пропал даром.
Funny, he thought, you can hardly see the tanker-the Vytura, it must be-she's shielded by that thick pall of smoke, probably; but the other ships in the convoy, white, ghost-like, sharply etched against the indigo blue of the sky, were bathed in that deadly glare. Even the stars had died.	"Странное дело, - подумал Вэллери, - самого танкера почти не видно. Это, должно быть, "Вайтура". Ее, вероятно, скрывает густая пелена дыма". Зато остальные суда конвоя, залитые зловещим заревом, - белые, точно привидения, -четко выделялись на фоне темно-синего неба, на котором поблекли даже звезды.
He became aware that Nicholls was no longer swearing in repetitious monotony, that he was talking to him.	До сознания Вэллери дошло, что Николлс перестал монотонно браниться и теперь спрашивает:
"A tanker, isn't it, sir?	- Ведь это же танкер, сэр!
Hadn't we better take shelter?	Надо бы уйти в укрытие!
Remember what happened to that other one!"	Вспомните, что произошло с тем танкером!
"What one?" Vallery was hardly listening.	- Каким?
"The Cochella.	- С "Кичеллой".
A few days ago, I think it was.	Кажется, будто было это много дней назад.
Good God, no!	Боже милостивый!
It was only this morning!"	А на деле это случилось лишь сегодня утром!
"When tankers go up, they go up, Nicholls." Vallery seemed curiously far away. "If they just burn, they may last long enough.	- Когда танкеры гибнут, Николлс, они гибнут сразу. - Казалось, голос Вэллери звучал словно откуда-то издалека. - Если же только горят, это может длиться очень долго.
Tankers die hard, terribly hard, my boy: they live where any other ship would sink."	Танкеры умирают тяжело, страшно тяжело, мой мальчик. Они держатся на плаву даже тогда, когда любое другое судно давно бы пошло ко дну.
"But-but she must have a hole the size of a house in her side!" Nicholls protested.	-Но ведь... ведь у него в борту пробоина с дом величиной! - возразил Николлс.
"No odds," Vallery replied.	- И все-таки это так, - отозвался Вэллери.
He seemed to be waiting, watching for something. "Tremendous reserve buoyancy in these ships.	Казалось, он все ждал, ждал чего-то. - У этих судов огромный запас плавучести.
Maybe 27 sealed tanks, not to mention cofferdams, pump-rooms, engine-rooms... Never heard of the Nelson device for pumping compressed air into a tanker's oil tanks to give it buoyancy, to keep it afloat?	В каждом из них до двадцати семи герметически закрытых танков, не говоря о коффердамах, насосных отсеках, машинном отделении... Вы когда-нибудь слышали об устройстве Нельсона? Чтобы удержать судно на плаву, с помощью этого устройства в нефтяные цистерны закачивают сжатый воздух.
Never heard of Captain Dudley Mason and the Ohiot Never heard of..."	А слышали ли вы о Дадли Мэйсоне, капитане "Огайо"? Вы слышали...

He broke off suddenly, and when he spoke again, the dreaming lethargy of the voice was gone.	Вэллери умолк, и, когда заговорил вновь, усталости в его голосе как не бывало.
"I thought so!" he exclaimed, his voice sharp with excitement. "I thought so!	-Я так и думал! - воскликнул он резким, возбужденным голосом. - Я так и думал!
The Vytura's still under way, still under command!	"Вайтура" все ещё на ходу, все ещё управляется!
Good God, she must still be doing almost 15 knots!	Боже мой, да она делает чуть ли не пятнадцать узлов!
The bridge, quick!"	На мостик, живо!
Vallery's feet left the deck, barely touched it again till Petersen set him down carefully on the duckboards in front of the startled Commander.	Ноги Вэллери оторвались от палубы и едва слышно коснулись её вновь: великан Петерсен осторожно опустил командира перед самым носом оторопевшего старшего офицера.
Vallery grinned faintly at Turner's astonishment, at the bushy eyebrows lifting over the dark, lean buccaneer's face, leaner, more recklessly chiselled than ever in the glare of the blazing tanker.	Заметив изумление на худощавом пиратском лице Тэрнера, то, как кустистые его брови поползли вверх, а профиль в зареве горящего танкера стал ещё более рельефным, словно высеченным резцом, Вэллери чуть улыбнулся.
If ever a man was born 400 years too late, Vallery thought inconsequentially ; but what a man to have around! "It's all right, Commander." He laughed shortly. "Brooks thought I needed a Man Friday.	"Вот человек, на четыреста лет опоздавший родиться, - почему-то пришла ему в голову мысль. - Но как славно иметь такого человека рядом!" -Все в порядке, старпом, - произнес он с коротким смешком. - Брукс решил, что мне нужен свой Пятница.
That's Stoker Petersen.	Это котельный машинист Петерсен.
Over-enthusiastic, maybe a trifle apt to take orders too literally... But he was a Godsend to me tonight... But never mind me." He jerked his thumb towards the tanker, blazing even more whitely now, difficult to look at, almost, as the noonday sun. "How about him?"	Чересчур усерден, нередко понимает распоряжения слишком буквально... Но нынче он для меня был ангелом-хранителем... Однако хватит обо мне. - Ткнув большим пальцем в сторону танкера, горевшего таким ярким пламенем, что болели глаза, он спросил: - Что вы на это скажете?
"Makes a bloody fine lighthouse for any German ship or plane that happens to be looking for us," Turner growled. "Might as well send a signal to Trondheim giving our lat. and long."	- Отличный маяк для немецкого корабля или самолета, которому вздумалось бы искать нас, будь он неладен, - проворчал Тэрнер. - Того и гляди, сообщит наши координаты в Трондхейм.
"Exactly," Vallery nodded. "Besides setting up some beautiful targets for the sub that got the Vytura just now.	- Вот именно, - кивнул Вэллери. - Кроме того, это отличное освещение мишеней, которые мы представляем собой для той субмарины, что только что торпедировала "Вайтуру".
A dangerous fellow, Commander.	Опасное соседство, старпом.
That was a brilliant piece of work-in almost total darkness, too."	Кстати, сработано великолепно - ведь стреляли почти в полной темноте.
"Probably a scuttle somebody forgot to shut.	- Кто-то, видно, забыл задраить иллюминатор.
We haven't the ships to keep checking them all the time.	За каждым не уследишь.

And it wasn't so damned brilliant, at least not for him.	Да и не так уж все великолепно. Во всяком случае, для этой подлодки, будь она трижды проклята.
The Viking's in contact right now, sitting over the top of him.... I sent her right away."	"Викинг" нащупал фрица, из лап не выпускает... Я сразу же отрядил его на поиск.
"Good man!" Vallery said warmly.	- Молодец! - с теплом произнес Вэллери.
He turned to look at the burning tanker, looked back at Turner, his face set.	Посмотрев на горящий танкер, он снова повернулся к Тэрнеру. Лицо его стало жестким.
"She'll have to go, Commander."	- С ним надо кончать, старпом.
Turner nodded slowly. "She'll have to go," he echoed.	- С ним надо кончать, - кивнув головой, точно эхо отозвался Тэрнер.
"It is the Vytura, isn't it?"	- Это "Вайтура", не так ли?
"That's her.	-Так точно.
Same one that caught it this morning."	Тот самый танкер, что получил попадание утром.
"Who's the master?"	- Кто на нем капитаном?
"Haven't the foggiest," Turner confessed. "Number One, Pilot?	- Понятия не имею, - признался Тэрнер. - Первый офицер, штурман!
Any idea where the sailing list is?"	Не знаете, где список состава конвоя?
"No, sir." The Kapok Kid was hesitant, oddly unsure of himself. "Admiral had them, I know.	- Нет, сэр. - Капковый нерешительно замялся, что было совсем на него не похоже. - Знаю только, что он был у адмирала.
Probably gone, now."	Наверно, теперь списка не существует.
"What makes you think that?" Vallery asked sharply.	- Почему вы так полагаете?
"Spicer, his pantry steward, was almost choked with smoke this afternoon, found him making a whacking great fire in his bath," the Kapok Kid said miserably. "Said he was burning vital documents that must not fall into enemy hands.	- Спайсер, его буфетчик, утром чуть не задохнулся от дыма. Войдя в адмиральскую каюту, он обнаружил, что адмирал развел в ванне настоящий костер, - с несчастным видом продолжал Капковый. - Сказал, что сжигает важные бумаги, которые не должны попасть в руки противника.
Old newspapers, mostly, but I think the list must have been among them. It's nowhere else."	Большей частью это были старые газеты, но, думаю, что и список попал туда же, потому что документа нигде нет.
"Poor old..." Turner remembered just in time that he was speaking of the Admiral, broke off, shook bis head in compassionate wonder. "Shall I send a signal to Fletcher on the Cape Hatterasl"	-Бедный старый... - Тэрнер осекся на полуслове, вспомнив, что говорит об адмирале, и сокрушенно покачал головой. - Запросить Флетчера на "Кейп Гаттерасе"?
"Never mind." Vallery was impatient. "There's no time.	- Ни к чему, - нетерпеливо оборвал его Вэллери. -Некогда.
Bentley-to the master, Vytura:' Please abandon ship immediately : we are going to sink you.'"	Бентли, распоряжение капитану "Вайтуры": "Прошу немедленно покинуть судно. Намерены потопить танкер".
Suddenly Vallery stumbled, caught hold of Turner's arm.	Неожиданно Вэллери пошатнулся, но успел схватить Тэрнера за рукав.

"Sorry," he apologised. "I'm afraid my legs are going.	- Виноват, - проговорил он. - Ноги ослабли.
Gone, rather." He smiled up wryly at the anxious faces. "No good pretending any longer, is there?	Какое там - совсем не держат. - Он с невеселой улыбкой оглядел озабоченные лица. - К чему далее притворяться, не правда ли?
Not when your legs start a mutiny on their own.	Особенно когда собственные ноги тебе не повинуются?
Oh, dear God, I'm done!"	О Господи милостивый!
"And no bloody wonder!"	Пропащее мое дело.
Turner swore. "I wouldn't treat a mad dog the way you treat yourself!	- Ничего удивительного, тысяча чертей! -выругался Тэрнер. - Я с бешеным псом не стал бы так обращаться, как вы с собой обращаетесь!
Come on, sir.	Прошу вас, сэр.
Admiral's chair for you-now.	Вот вам адмиральское кресло, ну же.
If you don't, I'll get Petersen to you," he threatened, as Vallery made to protest.	А если не сядете, напущу на вас Петерсена, -погрозил он, заметив протестующий жест командира.
The protest died in a smile, and Vallery meekly allowed himself to be helped into a chair.	Однако в конце концов с кроткой улыбкой Вэллери позволил посадить себя в кресло.
He sighed deeply, relaxed into the God-sent support of the back and arms of the chair.	Облегченно вздохнув, он блаженно откинулся на спинку, положил локти на подлокотники.
He felt ghastly, powerless, his wasted body a wide sea of pain, and deadly cold; all these things, but also proud and grateful, Turner had never even suggested that he go below.	Он чувствовал себя совсем разбитым и беспомощным. Обессилевшее его тело было насквозь пронизано болью и лютым холодом. Несмотря на это, он испытывал благодарность и гордость; о том, чтобы командир спустился к себе в каюту, Тэрнер даже не заикнулся.
He heard the gate crash behind him, the murmur of voices, then Turner was at his side.	Послышался стук дверцы, рокот голосов. В следующее мгновение Тэрнер очутился рядом с каперангом.
"The Master-at-Arms, sir.	- Прибыл старшина корабельной полиции, сэр.
Did you send for him?"	Вы посылали за ним?
"I certainly did." Vallery twisted in his chair, his face grim. "Come"here, Hastings!"	- Конечно. - Вэллери повернулся в кресле; лицо его было сумрачно. - Подойдите сюда, Гастингс!
The Master-at-Arms stood at attention before him.	Старшина корабельной полиции вытянулся во фрунт.
As always, his face was a mask, inscrutable, expressionless, almost inhuman in that fierce light.	Как всегда, лицо его походило скорее на маску, чем на лицо живого человека. Освещенное жутким заревом, оно, как никогда, казалось непроницаемым и бесстрастным.
"Listen carefully." Vallery had to raise his voice above the roar of the flames: the effort even to speak was exhausting. "I have no time to talk to you now.	- Слушайте внимательно. - Пламя ревело так громко, что Вэллери пришлось повысить голос. Даже это усилие оказалось для него утомительным. - Мне с вами некогда сейчас разбираться.

I will see you in the morning.	Вызову вас утром.
Meantime, you will release Leading Seaman Ralston immediately.	А пока освободите старшего матроса Ральстона, и немедленно.
You will then hand over your duties, your papers and your keys to Regulating Petty Officer Perrat.	После этого передадите свои полномочия, а также всю документацию и ключи унтер-офицеру Перрату.
Twice, now, you have overstepped the limits of your authority: that is insolence, but it can be overlooked.	Вы дважды превысили свои права - это уже непослушание, и оно должно быть наказано.
But you have also kept a man locked in cells during Action Stations.	Кроме того, вы оставили человека в запертом помещении во время боевой тревоги.
The prisoner would have died like a rat in a trap.	Заключенный мог бы погибнуть, как крыса, попавшая в мышеловку.
You are no longer Master-At-Arms of the Ulysses.	Вы отстранены от должности.
That is all."	У меня все.
For a couple of seconds Hastings stood rigidly in shocked unbelieving silence, then the iron discipline snapped.	Несколько секунд Гастингс стоял неподвижно. Потрясенный, он не верил услышанному и не произносил ни слова. Стальная цепь дисциплины лопнула.
He stepped forward, arms raised in appeal, the mask collapsed in contorted bewilderment.	Бесстрастной маски как не бывало. На искаженном лице Гастингса появилось крайнее изумление. Умоляюще воздев руки, он шагнул к командиру.
"Relieved of my duties?	- Лишить меня полномочий?
Relieved of my duties!	Лишить меня должности?
But, sir, you can't do that!	Но вы не смеете, сэр!
You can't..."	Вы не имеете права...
His voice broke off in a gasp of pain as Turner's iron grip closed over his elbow.	Голос его прервался, сменившись стоном боли: железная рука Тэрнера сжала ему локоть.
"Don't say' can't' to the Captain," he whispered silkily in his ear. "You heard him?	-Командиру не говорят: "Вы не имеете права!" -прошипел старший офицер. - Слышали, что сказал командир корабля?
Get off the bridge!"	Убирайтесь с мостика!
The gate clicked behind him.	Дверца со щелчком закрылась за Гастингсом.
Carrington said, conversationally :	Как ни в чем не бывало, Кэррингтон произнес:
"Somebody's using his head aboard the Vytura, fitted a red filter to his Aldis.	- На "Вайтуре" нашелся толковый парень. Установил красный фильтр на сигнальный фонарь.
Couldn't see it otherwise."	Иначе ничего бы не разглядеть.
Immediately the tension eased.	И напряжение тотчас спало.
All eyes were on the winking red light, a hundred feet aft of the flames, and even then barely distinguishable.	Взоры всех, кто находился на мостике, обратились в сторону красного огня, мигавшего на средней надстройке танкера метрах в тридцати от пожарища и все-таки едва различимого.

Suddenly it stopped.	Неожиданно огонь погас.
"What does he say, Bentley?" Vallery asked quickly.	- Что он написал, Бентли? - поспешно спросил Вэллери.
Bentley coughed apologetically.	Бентли смущенно откашлялся.
"Message reads:' Are you hell.	- Текст донесения следующий: "Вы что, рехнулись?
Try it and I will ram you.	Только попробуйте, и я вас протараню.
Engine intact.	Машина исправна.
We can make it.'"	Можем идти дальше".
Vallery closed his eyes for a moment.	Вэллери на мгновение прикрыл глаза.
He was beginning to appreciate how old Giles must have felt.	Он начал понимать, каково приходилось старому Джайлсу.
When he looked up again, he had made his decision.	Когда каперанг открыл веки, решение было принято.
"Signaname = "note"	-Передайте на "Вайтуру":
' You are endangering entire convoy.	"Вы подвергаете опасности весь конвой.
Abandon ship at once.	Немедленно оставить судно.
Repeat, at once.'" He turned to the Commander, his mouth bitter.	Повторяю: немедленно". Командир повернулся к старшему офицеру. Рот его кривился страдальчески.
"I take off my hat to him.	- Я обнажаю перед ним голову.
How would you like to sit on top of enough fuel to blow you to Kingdom Come...	Как бы вы себя чувствовали, если бы под вами находилось такое количество горючего, что при взрыве его вы мигом очутились бы в царстве небесном?..
Must be oil in some of his tanks... God, how I hate to have to threaten a man like that!"	В некоторых цистернах, должно быть, есть ещё нефть... Боже, до чего неприятно угрожать такому человеку!
"I know, sir," Turner murmured. "I know how it is.... Wonder what the Viking's doing out there?	- Знаю, сэр, - пробормотал Тэрнер. - Понимаю, что это такое... Интересно, что там поделывает "Викинг"?
Should be hearing from her now?"	Выяснить?
"Send a signal," Vallery ordered. "Ask for information." He peered aft, searched briefly for the Torpedo Lieutenant. "Where's Marshall?"	- Запросите его по радио, - распорядился Вэллери.- Пусть сообщит о результатах поиска. - Он оглянулся назад, ища глазами лейтенанта-торпедиста. - А где же Маршалл?
"Marshall?" Turner was surprised. "In the Sick Bay, of course.	- Маршалл? - удивился Тэрнер. - В лазарете, конечно.
Still on the injured list, remember-four ribs gone?"	Он ранен. У него сломаны четыре ребра, помните?

"Of course, of course!" Vallery shook his head tiredly, angry with himself. "And the Chief Torpedo Gunner's Mate-Noyes, isn't it?-he was killed yesterday in Number 3.	- Ах да, конечно! - Вэллери устало покачал головой, досадуя на себя. - А старшина-минер Нойес, так, кажется, его звали?.. Ах да. Убит вчера в помещении номер три.
How about Vickers?"	Что с Виккерсом?
"He was in the F.D.R."	- Он находился в командно-дальномерном посту.
"In the F.D.R.," Vallery repeated slowly.	- В командно-дальномерном посту, - медленно повторил Вэллери.
He wondered why his heart didn't stop beating.	Отчего это до сих пор не остановилось у него сердце, удивлялся каперанг.
He was long past the stage of chilled bone and coagulating blood.	Он давно уже миновал ту стадию, когда кости стынут, а кровь свертывается.
His whole body was a great block of ice... He had never known that such cold could exist.	Все его тело, казалось, походило на огромную глыбу льда... Он даже представить себе не мог, что бывает такая стужа.
It was very strange, he thought, that he was no longer shivering...	Очень странно, мелькнула у него мысль, что он перестал дрожать...
"I'll do it myself, sir," Turner interrupted his wandering. "I'll take over the bridge Torpedo Control-used to be the worst Torps. officer on the China Station." He smiled faintly. "Perhaps the hand has not lost what little cunning it ever possessed!"	- Я сам произведу залп, сэр, - прервал его размышления Тэрнер. - Переведу управление торпедной стрельбой на мостик. Правда, когда я служил на базе Чайна, я был самым бездарным офицером-торпедистом. - Он едва заметно улыбнулся. - Но, может, кое-какие навыки ещё не забылись!
"Thank you." Vallery was grateful.. "You just do that."	- Спасибо, - с признательностью произнес Вэллери. - Займитесь этим сами.
"We'll have to take him from starboard," Turner reminded him. "Port control was smashed this morning-foremast didn't do it any good....	- Придется стрелять аппаратом правого борта, -напомнил старший офицер. - Прибор управления левобортного аппарата утром разбило вдребезги.
Ill go check the Dumaresq[2]... Good God!" His hand gripped Vallery's shoulder with a strength that made him wince. "It's the Admiral, sir!	Вес у фок-мачты приличный... Пойду произведу нужные расчеты... Боже правый! - воскликнул Тэрнер, до боли стиснув плечо командира. - Да ведь это же адмирал!
He's coming on the bridge!"	На мостик поднимается!
Incredulously, Vallery twisted round in his chair.	Вэллери недоверчиво оглянулся.
Turner was right.	Старший офицер был прав.
Tyndall was coming through the gate, heading purposefully towards him.	Отворив дверцу мостика, Тиндалл направлялся к нему - в этом не было никакого сомнения.
In the deep shadow cast by the side of the bridge, he seemed disembodied.	Темная тень ограждения мостика падала на адмирала, и тот казался как бы лишенным тела.
The bare head, sparsely covered with thin, straggling wisps of white, the grey, pitifully-shrunken face, the suddenly stooped shoulders, unaccountably thin under black oilskins, all these were thrown into harsh relief by the flames.	Четко, точно на барельефе, выделялась в свете пожара его обнаженная голова, едва прикрытая пучками жидких седых волос, серое, жалкое, осунувшееся лицо, опущенные, невероятно худые плечи, прикрытые черным дождевиком.

Below, nothing was visible.	Ниже ничего не было видно.
Silently, Tyndall padded his way across the bridge, stood waiting at Vallery's side.	Ни слова не говоря, неслышно ступая по мостику, Тиндалл остановился возле Вэллери.
Slowly, leaning on Turner's ready arm, Vallery climbed down.	Опираясь о с готовностью подставленную руку Тэрнера, командир медленно слез с кресла.
Unsmiling, Tyndall looked at him, nodded gravely, hoisted himself into his seat.	Адмирал, без улыбки поглядев на каперанга, с важным видом кивнул и сам забрался в кресло.
He picked up the binoculars from the ledge before him, slowly quartered the horizon.	Взяв бинокль, лежавший перед ним на полке, стал пристально вглядываться вдаль.
It was Turner who noticed it first.	Тэрнер первым заметил неладное.
"Sir! You've no gloves on, sir I"	- Вы без перчаток, сэр!
"What?	-Что?
What did you say?" Tyndall replaced the glasses, looked incredulously at his blood-stained, bandaged hands. "Ah!	Что вы сказали? - Положив бинокль на место, Тиндалл принялся внимательно разглядывать свои окровавленные, забинтованные руки. - Ах, вот что!
Do you know, I knew I had forgotten something.	Знаете, так и думал, забыл что-то.
That's the second time.	Это со мной во второй раз.
Thank you, Commander."	Спасибо, старпом.
He smiled courteously, picked up the binoculars again, resumed Hs quartering of the horizon.	Он признательно улыбнулся и, снова вскинув к глазам бинокль, стал изучать поверхность моря.
All at once Vallery felt another, deadlier chill pass through him, and it had nothing to do with the bitter chill of the Arctic night.	Внезапно Вэллери почувствовал, как его пронизала струя ещё более жгучего холода, не имевшего никакого отношения к студеной арктической ночи.
Turner hesitated helplessly for a second, then turned quickly to the Kapok Kid.	Постояв в нерешительности секунду, Тэрнер повернулся к Карпентеру.
"Pilot!	- Штурман!
Haven't I seen gauntlets hanging in your chart-house?"	Я, кажется, видел у вас в рубке рукавицы.
"Yes, sir.	-Да, сэр!
Right away!" The Kapok Kid hurried off the bridge.	Сию минуту! - С этими словами Капковый торопливо сбежал с мостика.
Turner looked up at the Admiral again.	Тэрнер снова посмотрел на адмирала.
"Your head, sir-you've nothing on.	- Ваша голова, сэр. Вы без головного убора.
Wouldn't you like a duffel coat, a hood, sir?"	Не наденете ли канадку или башлык, сэр?
"A hood?" Tyndall was amused. "What in the world for?	- Башлык? - весело изумился Тиндалл. - А на кой он мне черт?
I'm not cold.... If you'll excuse me, Commander?" He turned the binoculars full into the glare of the blazing Vytura.	Мне не холодно... Прошу прощения, старпом. -Он направил бинокль в самую середину зарева.

Turner looked at him again, looked at Vallery, hesitated, then walked aft.	Тэрнер снова посмотрел на адмирала, взглянул на Вэллери, потом, постояв в раздумье, пошел в сторону кормы.
Carpenter was on his way back with the gloves when the W.T. loudspeaker clicked on.	Карпентер поднимался с рукавицами на мостик, когда динамик ожил.
"W.T.-bridge.	- На мостике! Докладывает радиорубка!
W.T.-bridge.	Докладывает радиорубка.
Signal from Viking;	Донесение с "Викинга":
'Lost contact.	"Контакт с подводной лодкой утерян.
Am continuing search."	Продолжаю поиск".
"Lost contact!" Vallery exclaimed. Lost contact-the worst possible thing that could have happened!	-"Утерян контакт"! - воскликнул Вэллери. -Только этого ещё не хватало - хуже не придумаешь!
A U-boat out there, loose, unmarked, and the whole of FR77 lit up like a fairground.	Где-то рыскает необнаруженная подлодка, а весь конвой освещен, словно ярмарочная площадь.
A fairground, he thought bitterly, clay pipes in a shooting gallery and with about as much chance of hitting back once contact had been lost.	"Да какая там ярмарочная площадь, - подумал он с горечью. - Еще хуже. Ярмарочный тир с мишенями на выбор. И сдачи не дашь, если контакт утерян.
Any second now... He wheeled round, clutched at the binnacle for support.	Теперь жди беды..." Резко покачнувшись, чтобы не упасть, он ухватился за нактоуз.
He had forgotten how weak he was, how the tilting of the shattered bridge affected balance.	Вэллери совсем забыл, насколько он ослаб, как трудно ему удержаться на ногах при малейшем крене мостика.
"Bentley!	- Бентли!
No reply from the Vytura yet?"	Ответа с "Вайтуры" не было?
"No, sir," Bentley was as concerned as the Captain, as aware of the desperate need for speed. "Maybe his power's gone-no, no, no, there he is now, sir!"	- Нет, сэр. - Бентли был озабочен не менее командира, он понимал, как дорога теперь каждая минута. - Возможно, у них нет электроэнергии. Нет, нет, вот он снова сигналит, сэр!
"Captain, sir."	-Сэр!
Vallery looked round. "Yes, Commander, what is it?	- Да, старпом, - оглянулся Вэллери. - В чем дело?
Not more bad news, I hope?"	Неужели снова дурные вести?
"'Fraid so, sir.	- Боюсь, что да, сэр.
Starboard tubes won't train-jammed solid."	Торпедный аппарат правого борта заклинило.
"Won't train," Vallery snapped irritably. "That's nothing new, surely.	- Заклинило, - раздраженно отрезал Вэллери. - Что тут удивительного?
Ice, frozen snow.	Лед, замерзший снег.
Chip it off, use boiling water, blowlamps, any old------"	Срубите его, растопите кипятком, паяльными лампами, черт побери...
"Sorry, sir." Turner shook his head regretfully. "Not that.	- Простите, сэр, - огорченно покачал головой Тэрнер. - Тут совсем другое дело.

Rack and turntable buckled.	Заклинило поворотную платформу и зубчатую рейку.
Must have been either the shell that got the bosun's store or Number 3 Low Power Room-immediately below.	Должно быть, снарядом, который угодил в шкиперскую. А возможно, и оттого, что под аппаратом находился агрегатный отсек, также разбитый снарядом.
Anyway-kaput!"	Как бы то ни было, аппарату капут.
"Very well, then!" Vallery was impatient. "It'll have to be the port tubes."	- Так в чем же дело? - нетерпеливо воскликнул Вэллери. - Используйте аппарат левого борта.
"No bridge control left, sir," Turner objected. "Unless we fire by local control?"	- Прибор для управления торпедной стрельбой с мостика вышел из строя, сэр, - возразил Тэрнер. -Может быть, использовать прицел для автономной стрельбы?
"No reason why not, is there?" Vallery demanded. "After all, that's what torpedo crews are trained for.	- Почему бы нет? - сердито спросил Вэллери. - В конце концов, торпедистов для этого и готовят.
Get on to the port tubes-I assume the communication line there is still intact-tell them to stand by."	Свяжитесь с расчетом левобортного аппарата -полагаю, телефонная связь с ним не нарушена, -пусть изготовятся к залпу.
"Yes, sir."	- Есть, сэр.
"And Turner?"	- И еще, Тэрнер.
"Sir?"	- Я вас слушаю, командир.
"I'm sorry." He smiled crookedly. "As old Giles used to say of himself, I'm just a crusty old curmudgeon.	- Вы уж меня извините. - Вэллери криво усмехнулся. - Как говаривал старина Джайлс, я старая перечница.
Bear with me, will you?"	Будьте уж великодушны.
Turner grinned sympathetically, then sobered quickly.	Тэрнер дружелюбно улыбнулся командиру, но тотчас же помрачнел.
He jerked his head forward. "How is he, sir?"	- Ну, как он, сэр? - кивнул он в сторону адмирала.
Vallery looked at the Commander for a long second, shook his head, almost imperceptibly.	Долгим взглядом посмотрев на старшего офицера, Вэллери едва заметно покачал головой.
Turner nodded heavily and was gone.	Тэрнер мрачно кивнул и тотчас исчез.
"Well, Bentley?	- Бентли!
What does he say?"	Что докладывают с танкера?
"Bit confused, sir," Bentley apologised. "Couldn't get it all.	- Я сбился, сэр, - признался Бентли. - Не смог всего разобрать.
Says he's going to leave the convoy, proceed on his own. Something like that, sir."	Танкер пишет, что собирается оставить конвой и идти самостоятельно, сэр.
Proceed on his own!	Идти самостоятельно!
That was no solution, Vallery knew.	Вэллери понимал, это не выход из положения.
He might still burn for hours, a dead give-away, even on a different course.	Танкер, возможно, будет гореть несколько часов, демаскируя конвой, даже если ляжет на другой курс.

But to proceed on his own!	Подумать только, идти самостоятельно.
An unprotected crippled, blazing tanker-and a thousand miles to Murmansk, the worst thousand miles in all the world!	Танкер беззащитен, поврежден, охвачен пламенем, а до Мурманска тысяча миль, тысяча страшных - страшнее не бывает - миль!
Vallery closed his eyes.	Вэллери закрыл глаза.
He felt sick to his heart.	Сердце защемило.
A man like that, and a ship like that-and he had to destroy them both!	Такой капитан, такое судно, а он должен их топить!
Suddenly Tyndall spoke.	Неожиданно заговорил Тиндалл.
"Port 30!" he ordered.	- Право тридцать градусов! - приказал он.
His voice was loud, authoritative.	Голос адмирала прозвучал громко и властно.
Vallery stiffened in dismay.	Вэллери оцепенел.
Port 30!	Право тридцать!
They'd turn into the Vytura.	Да ведь они врежутся в "Вайтуру".
There was a couple of seconds' silence, then Carrington, Officer of the Watch, bent over the speaking-tube, repeated:	На мостике несколько секунд царила полная тишина, затем Кэррингтон, который был вахтенным офицером, отрепетовал, склонившись над переговорной трубой:
"Port 30."	- Право тридцать градусов.
Vallery started forward, stopped short as he saw Carrington gesturing at the speaking-tube.	Вэллери бросился было вперед, но остановился, заметив выразительные жесты Кэррингтона.
He'd stuffed a gauntlet down the mouthpiece.	Оказалось, раструб переговорной трубы тот заткнул перчаткой.
"Midships!"	- Прямо руль!
"Midships, sir!"	- Есть прямо руль!
"Steady!	- Одерживай!
Captain?"	Командир?
"Sir?"	- Да, сэр.
"That light hurts my eyes," Tyndall complained. "Can't we put that fire out?"	- Этот свет режет мне глаза, - пожаловался Тиндалл. - Нельзя ли его выключить?
"We'll try, sir." Vallery walked across, spoke softly. "You look tired, sir.	- Попытаемся, сэр. - Подойдя к адмиралу, Вэллери негромко произнес: - У вас усталый вид, сэр.
Wouldn't you like to go below?"	Спустились бы вниз.
"What?	-Что?
Go below! Me!"	Мне спуститься вниз?
"Yes, sir.	- Да, сэр.
We'll send for you if we need you," he added persuasively.	Мы пошлем за вами, когда понадобитесь, -прибавил он, чтобы убедить Тиндалла.
Tyndall considered this for a moment, shook his head grimly.	Подумав, Тиндалл решительно покачал головой.

"Won't do, Dick.	- Ничего не выйдет. Дик.
Not fair to you..." His voice trailed away and he muttered something that sounded like' Admiral Tyndall," but Vallery couldn't be sure.	Это было бы несправедливо по отношению к тебе. - Голос Тиндалла стал невнятным, он пробормотал что-то насчет "адмирала Тиндалла". Но Вэллери не был уверен в этом.
"Sir? I didn't catch------"	-Я не расслышал, что вы сказали, сэр?
"Nothing!" Tyndall was very abrupt.	- Ничего! - оборвал его Тиндалл.
He looked away towards the Vytura, exclaimed in sudden pain, flung up an arm to protect his eyes.	Он отвернулся и посмотрел на "Вайтуру", но вдруг, вскрикнув от боли, закрыл рукой глаза.
Vallery, too, started back, eyes screwed up to shut out the sudden blinding flash of flame from the Vytura.	Вэллери тоже отшатнулся назад, прищурив глаза, чтобы уберечь их от ослепительной вспышки, возникшей на "Вайтуре".
The explosion crashed in their ears almost simultaneously, the blast of the pressure wave sent them reeling.	Взрыв почти одновременно ударил по их барабанным перепонкам, воздушной волной обоих сбило с ног.
The Vytura had been torpedoed again, right aft, close to her engine-room, and was heavily on fire there.	Танкер был торпедирован снова. На этот раз вражеская торпеда угодила в кормовую часть судна, вблизи машинного отделения. Ввысь взметнулся огромный сноп пламени.
Only the bridge island, amidships, was miraculously free from smoke and flames.	Только средняя надстройка, где находился ходовой мостик, каким-то чудом была свободна от дыма и огня.
Even in the moment of shock, Vallery thought,	Потрясенный, Вэллери думал:
"She must go now.	"Теперь он, должен погибнуть.
She can't last much longer."	Долго ему не продержаться".
But he knew he was deluding himself, trying to avoid the inevitable, the decision he must take.	Но он сознавал, что обманывает себя, пытаясь уйти от неизбежного, уйти от решения, которое предстояло принять.
Tankers, as he'd told Nicholls, died hard, terribly hard.	Танкеры, как он сам говорил Николлсу, умирают тяжело, мучительно долго.
Poor old Giles, he thought unaccountably, poor old Giles.	"Бедный старый Джайлс, - подумал он вне всякой связи, - бедный старый Джайлс".
He moved aft to the port gate.	Вэллери пошел назад, к дверце левого борта.
Turner was shouting angrily into the telephone. "You'll damn' well do what you're told, do you hear?	- Вы сделаете то, что вам приказывают, черт вас побери! - зло кричал в микрофон старший офицер.- Слышите?
Get them out immediately!	Немедленно изготовить аппарат!
Yes, I said 'immediately'!"	Да, я сказал: "Немедленно!"
Vallery touched his arm in surprise.	Вэллери в удивлении дотронулся до его рукава.
"What's the matter, Commander?"	- В чем дело, старпом?
"Of all the bloody insolence I" Turner snorted. "Telling me what to do!"	- Вот наглец, будь он проклят! - рявкнул Тэрнер. -Он учит меня, что надо делать!
"Who?"	- Кто?

"The L.T.O. on the tubes.	- Командир расчета.
Your friend Ralston!" said Turner wrathfully.	Ваш знакомец Ральстон! - гневно воскликнул Тэрнер.
"Ralston!	- Ральстон!
Of course!" Vallery remembered now. "He told me that was his night Action Stations.	Ах да! - вспомнил Вэллери. - Он же мне говорил, что это его боевой пост.
What's wrong?"	Так что же произошло?
"What's wrong: Says he doesn't think he can do it.	- Что произошло? Заявляет, что не сможет произвести залп.
Doesn't like to, doesn't wish to do it, if you please.	Ему, видите ли, не хочется, он не желает стрелять.
Blasted insubordination!" Turner fumed.	Вконец распустился, черт бы его побрал! -кипятился Тэрнер.
Vallery blinked at him. "Ralston, are you sure? But of course you are... I wonder...	- Ральстон? Вы уверены? - недоуменно заморгал Вэллери. - Интересно, в чем же дело?..
That boy's been through a very private hell, Turner. Do you think------"	У этого юноши страшная трагедия... Вы думаете...
"I don't know what to think!" Turner lifted the phone again. "Tubes nine-oh?	- Не знаю, что тут думать! - Тэрнер снова снял трубку. - Аппарат развернут?
At last!...	Наконец-то!..
What?	Что?
What did you say?...	Что вы сказали?..
Why don't we... Gunfire!	Почему бы не расстрелять из орудий?
Gunfire!" He hung up the receiver with a crash, swung round on Vallery. "Asks me, pleads with me, for gunfire instead of torpedoes!	Какие тут к дьяволу орудия? - Он с треском повесил телефонную трубку и резко повернулся к Вэллери. - Он просит, умоляет расстрелять танкер из пушек, а не торпедировать его!
He's mad, he must be!	Малый, видно, спятил.
But mad or not, I'm going down there to knock some sense into that mutinous young devil!"	Я покажу этому наглецу, что такое флотская дисциплина!
Turner was angrier than Vallery had ever seen him.	Никогда ещё Вэллери не видел Тэрнера таким разгневанным.
"Can you get Carrington to man this phone, sir?"	- Не можете ли вы поставить Кэррингтона к этому телефону, сэр?
"Yes, yes, of course!" Vallery himself had caught up some of Turner's anger. "Whatever his sentiments, this is no time to express them!" he snapped. "Straighten him up...	- Да, да, конечно! - злость Тэрнера в какой-то степени передалась и командиру. - Каковы бы ни были его чувства, сейчас не время выражать их! -отрезал он. - Одерните его хорошенько!
Maybe I've been too lenient, too easy, perhaps he thinks we're in his debt, at some psychological disadvantage, for the shabby treatment he's received... All right, all right, Commander!" Turner's mounting impatience was all too evident. "OS you go.	Возможно, я был слишком мягок к нему, слишком снисходителен. Может, он полагает, что мы у него в долгу, морально обязаны ему, потому что столь круто с ним обошлись... Ну, хорошо, хорошо, старпом! - прибавил он, видя явное нетерпение Тэрнера. - Ступайте.

Going in to attack in three or four minutes."	Через три-четыре минуты начинаем атаку.
He turned abruptly, passed in to the compass platform.	Резко повернувшись, он направился к компасной площадке.
"Bentley!"	- Бентли!
"Sir?"	-Да, сэр!
"Last signal------"	- Последнюю светограмму на "Вайтуру".
"Better have a look, sir," Carrington interrupted. "He's slowing up."	- Вы только взгляните, сэр, - вмешался Кэррин-гтон. - Он снижает ход.
Vallery stepped forward, peered over the windscreen.	Вэллери, подойдя к ветровому стеклу, весь подался вперед.
The Vytura, a roaring mass of flames was falling rapidly astern.	"Вайтура", представлявшая собой ревущее облако пламени, быстро отставала.
"Clearing the davits, sir!" the Kapok Kid reported excitedly. "I think-yes, yes, I can see the boat coming down!"	-Вываливают шлюпбалки, сэр! - возбужденно доносил Капковый мальчик. - Кажется, да, да, теперь ясно вижу... Спускают на воду шлюпку!
"Thank God for that!" Vallery whispered.	-Слава тебе, Господи! - едва слышно прошептал Вэллери.
He felt as though he had been granted a new lease of life.	Он чувствовал себя словно приговоренный к смерти, которого неожиданно помиловали.
Head bowed, he clutched the screen with both hands-reaction had left him desperately weak.	Наклонив голову, он обеими руками вцепился в край ветрового стекла: от напряжения он совсем ослаб.
After a few seconds he looked up. "W.T. code signal to Sirrus" he ordered quietly. "' Circle well astern.	Несколько секунд спустя он поднял глаза. -Шифровка "Сиррусу", - распорядился он спокойно. - "Отстать от конвоя.
Pick up survivors from the Vytura's lifeboat.'" He caught Carrington's quick look and shrugged. "It's a better than even risk, Number One, so to hell with Admiralty orders.	Подобрать всех находящихся в шлюпке "Вайтуры". - Перехватив быстрый взгляд Кэррингтона, он пожал плечами. - Мы рискуем в любом случае, капитан-лейтенант, так что к черту распоряжения адмиралтейства.
God," he added with sudden bitterness, "wouldn't I love to see a boatload of the 'no-survivors-will-be-picked-up' Whitehall warriors drifting about in the Barents Sea!"	Видит Бог, - произнес он с неожиданным озлоблением, - я бы дорого дал, чтобы увидеть в Баренцевом море шлюпку, набитую до отказа вояками с Уайтхолла, которые выбросили лозунг: "Уцелевших не подбирать!"
He turned away, caught sight of Nicholls and Petersen.	Отвернувшись, Вэллери заметил Николлса и Пе-терсена.
"Still here, are you, Nicholls?	- Вы все ещё здесь, Николлс?
Hadn't you better get below?"	Не лучше ли вам спуститься вниз?
"If you wish, sir."	- Как вам будет угодно, сэр, - произнес Николлс.
Nicholls hesitated, nodded forward towards Tyndall. "I thought, perhaps------"	Поколебавшись, он кивнул в сторону Тиндалла: -Я полагал, возможно...
"Perhaps you're right, perhaps you're right." Vallery shook his head in weary perplexity. "We'll see.	- Пожалуй, вы правы, - устало кивнул Вэллери. -Там будет видно.

Just wait a bit, will you?"	Подождите пока, хорошо?
He raised his voice. "Pilot!"	Штурман! - возвысил он голос.
"Sir?"	- Есть, сэр.
"Slow ahead both!"	- Обе малый вперед!
"Slow ahead both, sir!"	- Есть обе малый вперед!
Gradually, then more quickly, way fell off the Ulysses and she dropped slowly astern of the convoy.	Сначала "Улисс" едва заметно сбавил ход, потом стал двигаться еле-еле, при этом постепенно отставая от конвоя.
Soon, even the last ships in the lines were ahead of her, thrashing their way to the north-east.	Вскоре его обогнали замыкавшие кильватерные колонны суда, шедшие, молотя по воде винтами, на норд-вест.
The snow was falling more thickly now, but still the ships were bathed in that savage glare, frighteningly vulnerable in their naked helplessness.	Снег повалил гуще, но суда, по-прежнему залитые зловещим заревом, казались до жути беззащитными и беспомощными.
Seething with anger, Turner brought up short at the port torpedoes.	Кипя от гнева, Тэрнер застыл как вкопанный возле торпедного аппарата левого борта.
The tubes were out, their evil, gaping mouths, high-lighted by the great flames, pointing out over the intermittent refulgence of the rolling swell.	Грозные трубы, освещенные пламенем пожара, были изготовлены к залпу. Жерла их нависли над водой, на поверхности которой вспыхивали отблески пожара.
Ralston, perched high on the unprotected control position above the central tube, caught hi's eye at once.	На сиденье наводчика, расположенном над центральной трубой аппарата, он сразу же разглядел Ральстона.
"Ralston!" Turner's voice was harsh, imperious. "I want to speak to you!"	-Ральстон! - Голос Тэрнера был резким, повелительным. - Я хочу поговорить с вами!
Ralston turned round quickly, rose, jumped on to the deck. He stood facing the Commander.	Быстро обернувшись, Ральстон поднялся с сиденья и, спрыгнув на палубу, очутился лицом к лицу со старшим офицером.
They were of a height, their eyes on a level, Ralston's still, blue, troubled, Turner's dark and stormy with anger.	Оба они были одинакового роста, и глаза их встретились - голубые, неподвижные, встревоженные глаза Ральстона и темные от гнева глаза Тэрнера.
"What the hell's the matter with you, Ralston?" Turner ground out. "Refusing to obey orders, is that it?"	- В чем дело, Ральстон, черт побери? -проскрежетал Тэрнер. - Отказываетесь выполнить приказ?
"No, sir." Ralston's voice was quiet, curiously strained. "That's not true."	-Нет, сэр. - Голос Ральстона был спокоен, но в нем чувствовалось какое-то напряжение. - Это неправда.
"Not true!" Turner's eyes were narrowed, his fury barely in check. "Then what's all this bloody claptrap about not wanting to man the tubes?	-Неправда? - Глаза Тэрнера сузились, он едва сдерживал свою ярость. - Тогда какого дьявола вы заявляете, что не хотите обслуживать аппарат?
Are you thinking of emulating Stoker Riley?	Намерены перещеголять кочегара Райли?
Or have you just taken leave of your senses, if any?"	Вы что, рехнулись?
Ralston said nothing.	Ральстон ничего не ответил.

The silence, a silence all too easily interpreted as dumb insolence, infuriated Turner.	Приняв молчание юноши за дерзкий вызов, Тэрнер взорвался.
His powerful hands reached out, grasped Ralston's duffel coat. He pulled the rating towards him, thrust his face close to the other's.	Схватив Ральстона за отвороты канадки сильными пальцами, старший офицер притянул торпедиста к себе.
"I asked a question, Ralston," he said softly. "I haven't had an answer.	- Я задал вопрос, Ральстон, - сказал он тихо. -Ответа я не слышал.
I'm waiting.	Я жду.
What is all this?"	Что это все значит?
"Nothing, sir." Distress in his eyes, perhaps, but no fear. "I-I just don't want to, sir.	- Ничего, сэр. - В глазах Ральстона была лишь печаль, но не страх. - Я... я просто не хочу этого делать, сэр.
I hate to do it-to send one of our own ships to the bottom!" The voice was pleading now, blurred with overtones of desperation: Turner was deaf to them. "Why does she have to go, sir I" he cried. "Why?	Я не могу... не могу топить наше же судно! -Теперь в его голосе звучала просьба и, пожалуй, отчаяние, но Тэрнер остался глух к ним. - Почему судно должно погибнуть, сэр? - вырвалось у юноши. - Почему?
Why? Why?"	Почему?
"None of your bloody business-but as it so happens she's endangering the entire convoy!" Turner's face was still within inches of Ralston's. "You've got a job to do, orders to obey.	- Не ваше дело, дьявол вас побери! Но я все-таки объясню. Из-за этого танкера весь конвой подвергается опасности! - Тэрнер почти вплотную приблизил свое лицо к лицу Ральстона. - У вас есть обязанности, вы должны выполнять распоряжения начальников.
Just get up there and obey them!	Ну так и выполняйте!
Go on!" he roared, as Ralston hesitated. "Get up there I He fairly spat the words out.	Живо! - взревел он, видя нерешительность Ральстона. - Марш к аппарату! - последние слова Тэрнер чуть ли не выплюнул.
Ralston didn't move.	Ральстон не двинулся с места.
"There are other L.T.O.s, sir!" His arms lifted high in appeal, something in the voice cut through Turner's blind anger: he realised, almost with shock, that this boy was desperate. "Couldn't they------?"	-Но ведь есть другие торпедисты, сэр! -воскликнул он, умоляюще взметнув ввысь руки. Что-то в его голосе заставило одуматься ослепшего от гнева Тэрнера. Потрясенный открытием, он вдруг понял, в каком отчаянном состоянии находится Ральстон. - Почему не могут они?..
"Let someone else do the dirty work, eh?	- Пусть грязную работу выполнит за вас кто-то другой?
That's what you mean, isn't it?" Turner was bitingly contemptuous. "Get them to do what you won't do yourself, you-you contemptible young bastard!	Вы это хотите сказать, не так ли? - с убийственной насмешкой произнес Тэрнер. -Хотите, чтобы другие сделали то, что не желаете делать сами, вы, заносчивый сопляк!
Communications Number?	Связной!
Give me your set.	Передайте мне свой аппарат.
I'll take over from the bridge."	Свяжусь с мостиком.

He took the phone, watched Ralston climb slowly back up and sit hunched forward, head bent over the Dumaresq.	Взяв телефон, старший офицер взглянул на Ральстона, который, медленно взобравшись на свое сиденье, склонился над расчетной таблицей.
"Number One?	- Первый офицер?
Commander speaking.	Говорит старпом.
All set here.	Здесь все готово.
Captain there?"	Командир на месте?
"Yes, sir.	- Да, сэр.
I'll call him." Carrington put down the phone, walked through the gate. "Captain, sir. Commander's on the------"	Сейчас позову. - Положив трубку, Кэррингтон подошел к командиру. - Сэр, докладывает старший офицер...
"Just a moment!" The upraised hand, the tenseness of the voice stopped him. "Have a look, No. I.	- Минуту! - поднятая рука, напряженность в голосе командира заставили Кэррингтона умолкнуть на полуслове. - Посмотрите, капитан-лейтенант.
What do you think?"	Что вы думаете на этот счет?
Vallery pointed towards the Vytura, past the oil-skinned figure of the Admiral.	Веллери показал на "Вайтуру", не замечая фигуры адмирала, облаченной в дождевик.
Tyndall's head was sunk on his chest, and he was muttering incoherently to himself.	Понурив голову, Тиндалл что-то бессвязно бормотал себе под нос.
Carrington followed the pointing finger.	Кэррингтон посмотрел туда, куда указывал командир.
The lifeboat, dimly visible through the thickening snow, had slipped her falls while the Vytura was still under way.	На шлюпке, на ходу опущенной с танкера, отдали фалинь.
Crammed with men, she was dropping quickly astern under the great twisting column of flame-dropping far too quickly astern as the First Lieutenant suddenly realised.	Смутно различимый сквозь густой снег, битком набитый людьми, вельбот быстро отставал от судна, над которым повисло плотное облако дыма - настолько быстро, что первый лейтенант тотчас сообразил, в чем дело.
He turned round, found Vallery's eyes, bleak and tired and old, on his own.	Обернувшись, он увидел потухший взор Вэллери -его усталые, постаревшие глаза.
Carrington nodded slowly.	Кэррингтон медленно кивнул:
"She's picking up, sir.	- Танкер увеличивает ход, сэр.
Under way, under command... What are you going to do, sir?"	Он на плаву, управляется... Что вы намерены предпринять, сэр?
"God help me, I've no choice.	- Да поможет мне Бог, у меня нет выбора.
Nothing from the Viking, nothing from the Sirrus, nothing from our Asdic-and that U-boat's still out there.... Tell Turner what's happened.	"Викинг" молчит, "Сиррус" молчит, от нашего акустика также нет никаких донесений. А эта подлодка все ещё рыщет... Сообщите Тэрнеру о случившемся.
Bentley!"	Бентли!
"Sir?"	- Да, сэр?

"Signal the Vytura." The mouth, whitely compressed, belied the eyes-eyes dark and filled with pain. "' Abandon ship.	-Передайте на "Вайтуру". - Губы Вэллери были сжаты добела, глаза, наполненные болью, потемнели. - "Покинуть судно.
Torpedoing you in three minutes.	Через три минуты вас торпедируем.
Last signal.'	Это последнее предупреждение".
Port 20, Pilot!"	Лево двадцать градусов!
"Port 20 it is, sir."	- Есть лево двадцать!
The Vytura was breaking off tangentially, heading north.	"Вайэура" легла на норд, двигаясь под углом к курсу конвоя.
Slowly, the Ulysses came round, almost paralleling her course, now a little astern of her.	Медленно описав циркуляцию, "Улисс" шел почти параллельно танкеру, чуть отстав от него.
"Half-ahead, Pilot!" "Half-ahead it is, sir."	- Средний вперед, штурман! - Есть средний вперед!
"Pilot!"	- Штурман!
"Sir?"	- Слушаю, сэр?
"What's Admiral Tyndall saying?	- Что там говорит адмирал?
Can you make it out?"	Вы не можете разобрать?
Carpenter bent forward, listened, shook his head.	Наклонившись к Тиндаллу, Карпентер прислушался, затем покачал головой.
Little flurries of snow fell off his fur helmet.	С его меховой шапки упали хлопья снега.
"Sorry, sir. Can't make him out, too much noise from the Vytura... I think he's humming, sir."	- Прошу прощения, сэр, но из-за пожара на танкере невозможно что-либо расслышать... По-моему, он что-то напевает, сэр.
"Oh, God!" Vallery bent his head, looked up again, slowly, painfully.	- О Боже! - Вэллери повернулся, потом медленно поднял голову.
Even so slight an effort was labour intolerable.	Даже такое ничтожное усилие было невыносимо для него.
He looked across to the Vytura, stiffened to attention.	Вытянувшись, он посмотрел на "Вайтуру".
The red Aldis was winking again.	На танкере снова мигал красный сигнальный фонарь.
He tried to read it, but it was too fast: or perhaps his eyes were just too old, or tired: or perhaps he just couldn't think any more... There was something weirdly hypnotic about that tiny crimson light flickering between these fantastic curtains of flame, curtains sweeping slowly, ominously together, majestic in their inevitability.	Командир попытался было прочесть светограмму сам, но писали слишком быстро. Возможно, просто глаза его переутомились, а возможно, он был уже не в состоянии думать... В этом крохотном алом огоньке, вспыхивавшем между двух половин гигантского занавеса из пламени, медленно, торжественно, неизбежно смыкавшихся вместе, было что-то загадочное, гипнотическое.
And then the little red light had died, so unexpectedly, so abruptly, that Bentley's voice reached him before the realisation.	Потом алый огонек потух, потух так неожиданно, так внезапно, что, услышав голос Бентли, Вэллери не сразу понял смысл его слов.
"Signal from the Vytura, sir."	- Светограмма с танкера, сэр.

Vallery tightened his grip on the binnacle.	Вэллери ещё крепче вцепился в край нактоуза.
Bentley guessed the nod, rather than saw it.	Бентли скорее вообразил, чем заметил кивок командира.
"Message reads:' Why don't you------off.	- Текст донесения: "Катитесь к едрене-фене.
Nuts to the Senior Service.	На военных моряков кладу с прибором.
Tell him I send all my love.'" The voice died softly away, and there was only the roaring of the flames, the lost pinging of the Asdic.	Лучшие пожелания". Голос Бентли затих, слышен был лишь рев пламени да одинокое теньканье гидролокатора.
"All my love." Vallery shook his head in silent wonderment. "All my love!	- Лучшие пожелания. - Вэллери покачал головой в недоумении. - Лучшие пожелания!
He's crazy!	Должно быть, сошел с ума.
He must be.	Не иначе.
'All my love,' and I'm going to destroy him... Number One!"	Он шлет нам лучшие пожелания, а я должен его потопить... Капитан-лейтенант!
"Sir?"	- Слушаю, сэр?
"Tell the Commander to stand by!"	- Передать старпому: "Аппарат товсь!"
Turner repeated the message from the bridge, turned to Ralston.	Отрепетовав полученную с мостика команду, Тэр-нер повернулся к Ральстону.
"Stand by, L.T.O.!"	- Аппарат товсь!
He looked out over the side, saw that the Vytura was slightly ahead now, that the Ulysses was still angling in on an interception course.	Перегнувшись через борт, он увидел, что танкер по-прежнему находится чуть впереди крейсера, который заканчивал циркуляцию, ложась на боевой курс.
"About two minutes now, I should say."	- Осталось минуты две.
He felt the vibration beneath his feet dying away, knew the Ulysses was slowing down.	По тому, как утихла дрожь палубы, он понял, что "Улисс" замедляет ход.
Any second now, and she'd start slewing away to starboard.	Секунда-другая, и крейсер рыскнет вправо.
The receiver crackled again in his ear, the sound barely audible above the roaring of the flames.	В трубке снова затрещало; звук был едва различим из-за рева пламени.
He listened, looked up. "'X' and 'Y' only.	Он прислушался к голосу в телефоне, потом поднял голову. - Стрелять только из первой и третьей труб.
Medium settings.	Установки средние.
Target 11 knots."	Скорость цели одиннадцать узлов.
He spoke into the phone. "How long?"	- Сколько осталось до залпа? - спросил в телефон Тэрнер.
"How long, sir?" Carrington repeated.	- Сколько до залпа? - отрепетовал Кэррингтон.
"Ninety seconds," Vallery said huskily.	- Девяносто секунд, - хрипло ответил Вэллери. -Штурман!
"Pilot-starboard 10."	Право десять градусов!

He jumped, startled, as he heard the crash of falling binoculars, saw the Admiral slump forward, face and neck striking cruelly on the edge of the windscreen, the arms dangling loosely from the shoulders.	Услышав треск упавшего бинокля, он вскочил на ноги и увидел, как адмирал повалился вперед и с размаху ударился лицом и шеей о край ветрового стекла. Руки Тиндалла болтались безжизненно, как плети.
"Pilot!"	- Штурман!
But the Kapok Kid was already there.	Но Капковый мальчик уже подскочил к адмиралу.
He slipped an arm under Tyndall, took most of the dead weight off the biting edge of the screen.	Просунув руку ему под мышку, он приподнял Тиндалла, чтобы снять его с ветрового стекла.
"What's the matter, sir?" His voice was urgent, blurred with anxiety.	- Что случилось, сэр?
"What's wrong?"	Что с вами?
Tyndall stirred slightly, his cheek lying along the edge of the screen.	Тиндалл чуть шевельнулся, продолжая прижиматься щекой к краю ветрового стекла.
"Cold, cold, cold," he intoned. The quavering tones were those of an old, a very old man.	- Холодно, холодно, - монотонно повторял он дребезжащим старческим голосом.
"What?	-Что?
What did you say, sir?" the Kapok Kid begged.	Что вы сказали, сэр? - умоляюще спрашивал его штурман.
"Cold.	- Холодно.
I'm cold.	Мне холодно.
I'm terribly cold!	Мне ужасно холодно!
My feet, my feet!" The old voice wandered away, and the body slipped into a corner of the bridge, the grey face upturned to the falling snow.	О, мои ноги! - Стариковский голос утих, и Тиндалл соскользнул в угол мостика. Снег падал на его серое лицо, обращенное к небу.
Intuition, an intuition amounting to a sudden sick certainty, sent the Kapok Kid plunging to his knees.	Карпентера озарила догадка, перешедшая в уверенность. В испуге он опустился на колени рядом с адмиралом.
Vallery heard the muffled exclamation, saw him straighten up and swing round, his face blank with horror.	Вэллери услышал приглушенное восклицание, увидел, как штурман выпрямился и повернулся к нему с белым от ужаса лицом.
"He's-he's got nothing on, sir," he said unsteadily. "He's barefoot!	-На нем... на нем нет ничего, сэр, - произнес он, запинаясь. - Он бос!
They're frozen-frozen solid!"	Ноги у него обморожены!
"Barefoot?" Vallery repeated unbelievingly. "Barefoot!	- Бос? - недоверчиво переспросил Вэллери. -Неужели?
It's not possible!"	Не может быть!
"And pyjamas, sir! That's all he's wearing!"	- Он в одной лишь пижаме, сэр!
Vallery lurched forward, peeling off his gloves.	Вэллери наклонился к адмиралу, стаскивая с рук перчатки.
He reached down, felt his stomach turn over in shocked nausea as his fingers closed on ice-chilled skin.	Коснувшись пальцами холодной, как лед, кожи, он ощутил внезапную тошноту.

Bare feet!	В самом деле, адмирал был бос!
And pyjamas!	И в одной лишь пижаме!
Bare feet-no wonder he'd padded so silently across the duckboards!	Бос! Так вот почему не слышно было его шагов!
Numbly, he remembered that the last temperature reading had shown 35	Он машинально вспомнил, что термометр показывал тридцать пять градусов мороза . А Тиндалл - с голыми ногами, к которым прилипла слякоть и снег, - по меньшей мере пять минут сидел на морозе!.. Вэллери почувствовал, как огромные руки подхватили его под мышки, и в следующее мгновение он уже стоял на ногах. Петерсен. Конечно, это Петерсен! Кто же еще? А позади него маячил Николлс.
"Leave this to me, sir.	- Предоставьте его мне, сэр.
Right, Petersen, take him below."	Петерсен, отнесите адмирала вниз.
Nicholls's brisk, assured voice, the voice of a man competent in his own element, steadied Vallery, brought him back to the present, and the demands of the present, more surely than anything else could have done. He became aware of Carrington's clipped, measured voice, reeling off course, speed, directions, saw the Vytura 50	Бодрый, уверенный голос Николлса, голос человека, очутившегося в своей стихии, успокоил Вэллери, помог вернуться к действительности, к её насущным проблемам, как не помогло бы ничто другое. До его сознания дошел четкий, размеренный голос Кэррин-гтона, который сообщал курс и скорость, отдавал распоряжения. "Вайтуру" он увидел по левой скуле. Медленно, но верно танкер перемещался в сторону кормы крейсера. Даже на таком расстоянии ощущалась адская жара. Каково же тем, кто стоит на мостике судна, помилуй их, Боже! - На курсе, первый офицер! - произнес он. - Стрелять самостоятельно.
"Set course, local control." Carrington might have been on a peace-time exercise in the Solent.	- На курсе, стрелять самостоятельно, - эхом отозвался Кэррингтон, словно находясь на учебных стрельбах на полигоне в Соленте.
"Local control," Turner repeated.	- Есть стрелять самостоятельно, - отозвался Тэрнер.
He hung up the set, looked round. "You're on your own, Ralston," he said softly.	Повесив трубку, он обернулся к Ральстону. -Действуйте, - проговорил он тихо.
There was no reply.	Ответа не последовало.
The crouched figure on the control position, immobile as graved stone, gave no sign that he had heard.	Сгорбившаяся фигура, точно изваяние застывшая на сиденье наводчика, не подавала никаких признаков жизни.
"Thirty seconds!" Turner said sharply. "All lined up?"	- Тридцать секунд до залпа, - резко произнес Тэрнер. - Все готово?
"Yes, sir." The figure stirred. "All lined up." Suddenly, he swung round, in desperate, final appeal. "For God's sake, sir!	- Так точно. - Фигура шевельнулась. - Все готово, сэр. - Резко повернувшись, Ральстон воскликнул в порыве отчаяния: - Бога ради, сэр!
Is there no other-----"	Неужели нельзя найти никого другого?!

"Twenty seconds!" Turner said viciously. "Do you want a thousand lives on your lily-livered conscience?	- Двадцать секунд до залпа! - прошипел Тэрнер. -Хочешь, чтобы на твоей совести была гибель тысячи человек, трусливая твоя душа?
And if you miss..."	Попробуй только промахнуться!..
Ralston swung slowly back.	Ральстон медленно отвернулся.
For a mere breath of time, his face was caught full in the harsh glare of the Vytura: with sudden shock, Turner saw that the eyes were masked with tears.	На какое-то мгновение лицо его осветилось адским заревом горящего танкера, и Тэрнер с ужасом увидел, что лицо юноши залито слезами.
Then he saw the lips move.	Потом заметил, что он шевелит губами.
"Don't worry, sir.	- Не беспокойтесь, сэр.
I won't miss." The voice was quite toneless, heavy with nameless defeat.	Я не промахнусь. - Г олос его прозвучал безжизненно, с непонятной горечью.
Perplexed, now, rather than angry, and quite uncomprehending, Turner saw the left sleeve come up to brush the eyes, saw the right hand stretch forward, close round the grip of 'X' firing lever.	Охваченный скорее недоумением, чем гневом, Тэрнер увидел, как торпедист вытер глаза рукавом, как правая рука его схватила спусковую рукоятку первой трубы.
Incongruously, there sprang to Turner's mind the famous line of Chaucer,	Тэрнеру отчего-то пришла вдруг на память знаменитая строка из Чосера:
"In goon the spears full sadly in arrest." In the closing of that hand there was the same heart-stopping decision, the same irrevocable finality. Suddenly, so suddenly that Turner started in spite of himself, the hand jerked convulsively back.	"Копье вонзилось в плоть и, задрожав, застыло..." В движении руки Ральстона была та же щемящая душу решимость, та же роковая бесповоротность, Внезапно - настолько внезапно, что Тэрнер невольно вздрогнул, - рука торпедиста конвульсивно отдернулась назад.
He heard the click of the tripping lever, the muffled roar in the explosion chamber, the hiss of compressed air, and the torpedo was gone, its evil sleekness gleaming fractionally in the light of the flames before it crashed below the surface of the sea.	Послышался щелчок курка машинного крана, глухой рев в пусковой камере, шипенье сжатого воздуха, и торпеда вылетела вон. На какую-то долю секунды её зловещее гладкое тело сверкнуло в свете зарева и тяжело плюхнулось в воду.
It was hardly gone before the tubes shuddered again and the second torpedo was on its way.	Не успела вылететь эта торпеда, как аппарат снова вздрогнул, и вслед за первой помчалась вторая смертоносная сигара.
For five, ten seconds Turner stared out, fascinated, watching the arrowing wakes of bubbles vanish in the distance.	Пять, десять секунд Тэрнер точно зачарованный смотрел широко раскрытыми глазами на две струи пузырьков, которые мчались стрелой и исчезали вдали.
A total of 1,500 Ibs. of Amatol in these warheads-God help the poor bastards aboard the Vytura...	"В зарядном отделении каждой из этих зловещих сигар - полторы тысячи фунтов аматола... -мелькнуло в голове у Тэрнера. - Спаси, Господи, несчастных, оставшихся на "Вайтуре"!
The deck 'speaker clicked on.	В динамике, установленном на шкафуте, щелкнуло.
"Do you hear there?	- Внимание!
Do you hear there?	Внимание!
Take cover immediately!	Всем немедленно в укрытие.

Take cover immediately!"	Всем немедленно в укрытие.
Turner stirred, tore his eyes away from the sea, looked up, saw that Ralston was still crouched in his seat.	Очнувшись, Тэрнер оторвал взгляд от поверхности моря. Он поднял глаза и увидел, что Ральстон все ещё сидит, сгорбившись на своем сиденье.
"Come down out of there, you young fool!" he shouted. "Want to be riddled when the Vytura goes up?	- Слезай оттуда, болван! - закричал он. - Хочешь, чтоб при взрыве танкера тебя изрешетило?
Do you hear me?"	Слышишь?
Silence.	Молчание.
No word, no movement, only the roaring of the flames.	Ни слова, ни движения, один лишь рев пламени.
"Ralston!"	- Ральстон!
"I'm all right, sir." Ralston's voice was muffled: he did not even trouble to turn his head.	-Со мной все в порядке, сэр. - Голос Ральстона прозвучал глухо; он даже головы не повернул.
Turner swore, leapt up on the tubes, dragged Ralston from hiis seat, pulled him down to the deck and into shelter.	Тэрнер с руганью вскочил на торпедный аппарат и, стащив Ральстона с сиденья, поволок его в укрытие.
Ralston offered no resistance: he seemed sunk in a vast apathy, an uncaring indifference.	Ральстон не сопротивлялся: казалось, он был охвачен глубокой апатией, совершеннейшим безразличием, когда человеку все становится трын-трава.
Both torpedoes struck home.	Обе торпеды попали в цель.
The end was swift, curiously unspectacular. Listeners-there were no watchers-on the Ulysses tensed themselves for the shattering detonation, but the detonation never came.	Конец был скор и удивительно неэффектен... Люди, находившиеся в укрытиях, напряженно прислушивались, ожидая взрыва. Но взрыва не последовало.
Broken-backed and tired of fighting, the Vytura simply collapsed in on her stricken mid-ships, lay gradually, wearily over on her side and was gone.	Устав бороться, "Вайтура" переломилась пополам и медленно, устало накренившись, исчезла в пучине.
Three minutes later, Turner opened the door of the Captain's shelter, pushed Ralston in before him.	Спустя три минуты, открыв дверь командирской рубки, Тэрнер втолкнул Ральстона.
"Here you are, sir," he said grimly. "Thought you might like to see what a conscientious objecter looks like!"	- Вот он, сэр, - произнес он мрачно. - Не угодно ли взглянуть на этого ослушника?
"I certainly do!" Vallery laid down the log-book, turned a cold eye on the torpedoman, looked him slowly up and down.	- Именно это я и хочу сделать! - Вэллери, положив вахтенный журнал, холодно оглядел торпедиста с головы до ног.
"A fine job, Ralston, but it doesn't excuse your conduct.	- Отлично сработано, Ральстон, но это не оправдывает вашего поведения.
Just a minute, Commander."	Прошу извинить, старпом, - произнес он.
He turned back to the Kapok Kid. "Yes, that seems all right, Pilot.	Повернувшись к Карпентеру, Вэллери взял у него текст шифровки. - По-моему, текст составлен удачно.

It'll make good reading for their lordships," he added bitterly. "The ones the Germans don't get, we finish off for them... Remember to signal the Hatteras in the morning, ask for the name of the master of the Vytura."	Придется по душе светлейшим лордам адмиралтейства, - прибавил он с горечью. - Суда, которые не удалось пустить ко дну немцам, мы топим сами... Не забудьте связаться утром с "Гаттерасом" и запросить фамилию капитана "Вайтуры".
"He's dead... You needn't trouble yourself!" said Ralston bitterly, then staggered as the Commander's open hand smashed across his face.	-Он мертв... Можете теперь не беспокоиться... -произнес с мукой Ральстон и тут же отшатнулся: Тэрнер ударил его ладонью по лицу.
Turner was breathing heavily, his eyes dark with anger.	Тяжело дыша, старший офицер смотрел на него потемневшими от гнева глазами.
"You insolent young devil!" he said softly. "That was just a little too much from you."	- Ах ты, наглец! - проговорил он едва слышно. -Все-таки вывел меня из терпения.
Ralston's hand came up slowly, fingering the reddening weal on his cheek.	Ральстон медленно поднял руку, потер вспухшую от удара щеку.
"You misunderstand me, sir." There was no anger, the voice was a fading murmur, they had to strain to catch his words. "The master of the Vytura, I can tell you his name.	-Вы меня неверно поняли, сэр! - В голосе его не было и следа обиды. Юноша говорил так тихо, что офицерам пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его слова. - Вы хотите узнать фамилию капитана "Вайтуры"?
It's Ralston.	Я могу сказать: Ральстон.
Captain Michael Ralston.	Майкл Ральстон.
He was my father."	Это был мой отец.
CHAPTER TWELVE	Глава 12
SATURDAY	СУББОТА
TO ALL things an end, to every night its dawn; even to the longest night when dawn never comes, there comes at last the dawn.	Всему бывает конец, на смену ночи приходит рассвет. Даже если ночь бесконечно долга, он все-таки наступает.
And so it came for FR77, as grey, as bitter, as hopeless as the night had been long. But it came.	Наступил рассвет и для конвоя Эф-Ар-77. Серый, мрачный, столь же безнадежный, сколь долгой была ночь.
It came to find the convoy some 350 miles north of the Arctic Circle, steaming due east along the 72nd parallel of latitude, half-way between Jan Mayen and the North Cape. 8 what would be left of it by that time, would be in the Kola Inlet, steaming up-river to Polyarnoe and Murmansk... 40 hours.	Он застал конвой в трехстах пятидесяти милях севернее Полярного круга. Двигаясь точно на ост, по семьдесят второй параллели, конвой находился на полпути между Ян-Майеном и мысом Нордкап. Долгота его, по приблизительным расчетам Капкового мальчика, составляла восемь градусов сорок пять минут к востоку от Гринвича, хотя твердой уверенности у штурмана не было. Из-за густого снега и сплошной облачности пришлось полагаться на счисление: когда в пост управления зенитным огнем угодил снаряд, автопрокладчик вышел из строя. До порта назначения оставалось около шестисот морских миль. Шестьсот миль, сорок часов хода, и конвой - вернее, то, что от него к тому времени останется, - войдет в Кольский залив. А оттуда до Полярного и Мурманска - рукой подать... Сорок часов хода.

It came to find the convoy, 14 ships left in all-scattered over three square miles of sea and rolling heavily in the deepening swell from the NNE.: 14 ships, for another had gone in the deepest part of the night.	Рассвет застал конвой - теперь в нем насчитывалось четырнадцать судов и кораблей -рассредоточенным по площади свыше трех квадратных миль. Суда сильно качала усиливающаяся зыбь, шедшая от норд-норд-оста. Да, в конвое осталось всего четырнадцать единиц, глубокой ночью исчезло ещё одно судно. Что послужило причиной его гибели?
Mine, torpedo?	Мина, торпеда?
Nobody knew, nobody ever would know.	Никто не знал и никогда не узнает.
The Sirrus had stopped, searched the area for an hour with hooded ten-inch signalling lamps.	Застопорив машины, "Сиррус" целый час обследовал место трагедии, освещая поверхность моря затемненными десятидюймовыми сигнальными прожекторами.
There had been no survivors.	Никого из членов экипажа не удалось обнаружить.
Not that Commander Orr had expected to find any-not with the air temperature 6	Орр, командир "Сирруса", и не рассчитывал на это: температура воздуха была ниже двадцати градусов мороза по Цельсию.
It came after a sleepless night of never-ending alarms, of continual Asdic contacts, of constant depth-charging that achieved nothing.	Рассвет наступил после бессонной ночи, после беспрерывных боевых тревог, бесконечных акустических контактов, беспрестанной бомбежки невидимых и неуязвимых подводных лодок. Бомбежки, которая не достигла никаких результатов.
Nothing, that is, from the escorts' point of view: but for the enemy, it achieved a double-edged victory. It kept exhausted men at Action Stations all night long, blunting, irreparably perhaps, the last vestiges of the knife-edged vigilance on which the only hope, it was never more, of survival in the Arctic depended.	Но лишь с точки зрения кораблей охранения. Зато для противника то была двойная победа: измученным морякам пришлось всю ночь оставаться на своих боевых постах, что притупило, возможно бесповоротно, последние остатки прежней, отточенной, как лезвие бритвы, бдительности, от которой как никогда зависела теперь судьба корабля.
More deadly still, it had emptied the last depth-charge rack in the convoy....	Но главная опасность заключалась в ином: бомбосбрасыватели на кораблях эскорта были совершенно пусты.
It was a measure of the intensity of the attack, of the relent-lessness of the persecution, that this had never happened before. But it had happened now. There was not a single depth-charge left-not one.	Враг не на шутку взялся за дело, мертвой хваткой вцепившись в горло конвоя!.. То, чего ещё никогда не случалось, сейчас произошло: на кораблях не осталось ни одной глубинной бомбы.
The fangs were drawn, the defences were down.	Зубы у конвоя были вырваны, обороняться стало нечем.
It was only a matter of time before the wolf-packs discovered that they could strike at will...	С минуты на минуту "волчьи стаи" обнаружат, что теперь можно нападать безнаказанно и когда заблагорассудится...

And with the dawn, of course, came dawn Action Stations, or what would have been dawn stations had the men not already been closed up for fifteen hours, fifteen endless hours of intense cold and suffering, fifteen hours during which the crew of the Ulysses had been sustained by cocoa and one bully-beef sandwich, thin, sliced and stale, for there had been no time to bake the previous day.	С рассветом, как обычно, была объявлена утренняя боевая тревога, хотя и без того люди находились на своих боевых постах пятнадцать часов кряду. То были пятнадцать часов лютого холода и страданий, и за все это время у личного состава "Улисса" во рту не было ничего, кроме ломтика корнбифа с черствым сухарем, потому что выпечь свежий хлеб пекарям было недосуг, да кружки какао.
But dawn stations were profoundly significant in themselves: they prolonged the waiting another interminable two hours-and to a man rocking on his feet from unimaginable fatigue, literally holding convulsively jerking eyelids apart with finger and thumb while a starving brain, which is less a brain than a well of fine-drawn agony, begs him to let go, let go just for a second, just this once and never again, even a minute is brutal eternity: and they were still more important in that they were recognised as the Ithuriel hour of the Russian Convoys, the testing time when every man stood out clearly for what he was.	Эти утренние боевые тревоги сами по себе имели особое значение в жизни корабля, продлевая ожидание атаки противника на два бесконечных часа. А для человека, качающегося на ногах от неимоверной усталости, буквально пальцами придерживающего слипающиеся веки, в то время как мозг - источник мучительных страданий -принуждает его забыться хотя бы на секунду, хотя бы только раз, для такого человека даже минута тянется как вечность. Утренние боевые тревоги имели для экипажа особое значение потому, что во время походов в Россию являлись испытанием на выносливость каждого - испытанием, показывавшим, кто чего стоит на самом деле.
And for the crew of a mutiny ship, for men already tried and condemned, for physically broken and mentally scourged men who neither could nor would ever be the same again in body or mind, the men of the Ulysses had no need to stand in shame.	Экипаж же "Улисса" - корабля, заклейменного как мятежный, - люди, осужденные и приговоренные к наказанию, физически сломленные и распятые духовно, люди, которым никогда уж не стать прежними, - этот экипаж не хотел покрыть себя позором.
Not all, of course, they were only human; but many had found, or were finding, that the point of no return was not necessarily the edge of the precipice: it could be the bottom of the valley, the beginning of the long climb up the far slope, and when a man had once begun that climb he never looked back to that other side.	Конечно, не все испытывали такое чувство, потому что были обыкновенными людьми, но многие поняли - или начинали понимать, - что рубеж, за который они перешагнули, это не обязательно край пропасти, что это, скорее, долина, начало долгого подъема по противоположному склону холма. Человек же, однажды начав восхождение, никогда не оглядывается назад.
For some men, neither precipice nor valley ever existed.	Ни пропасти, ни долины для некоторых не существовало.
Men like Carrington, for instance.	К их числу принадлежал, к примеру, Кэррингтон.
Eighteen consecutive hours on the bridge now, he was still his own indestructible self, alert with that relaxed watchfulness that never flagged, a man of infinite endurance, a man who could never crack, who you knew could never crack, for the imagination baulked at the very idea.	Проведя на мостике целых восемнадцать часов, он по-прежнему оставался самим собой -несгибаемым, бодрым, отличавшимся какой-то непринужденной, никогда не подводившей его наблюдательностью, человеком невероятной выносливости, который никогда не сдает, ибо даже мысль о том, что он может сдать, казалась нелепой.
Why he was what he was, no man could tell.	Таким уж он уродился.

Such, too, were men like Chief Petty Officer Hartley, like Chief Stoker Hendry, like Colour-Sergeant Evans and Sergeant Macintosh; four men strangely alike, big, tough, kindly, no longer young, steeped in the traditions of the Service.	Под стать ему были люди вроде старшего боцмана Хартли, старшего котельного машиниста Гендри, старшего сержанта Ивенса и сержанта Мак-Интоша. Эти люди - до странности похожие друг на друга, рослые, смелые и добродушные -впитали в себя лучшие флотские традиции.
Taciturn, never heard to speak of themselves, they were under no illusions as to their importance: they knew, as any Naval officer would be the first to admit-that, as the senior N.C.O.s, they, and not any officer, were the backbone of the Royal Navy; and it was from their heavy sense of responsibility that sprung their rock-like stability.	Молчаливые, никогда не кичащиеся своей властью, они отдавали себе отчет в том, сколь важна их роль. Они понимали - и с этим первым бы согласился любой флотский офицер, - что именно они, старшины, а не офицерский состав, представляют собой опору британского королевского флота. Это крайне развитое в них чувство ответственности и придавало им стойкость гранита.
And then of course, there were men-a handful only-like Turner and the Kapok Kid and Dodson, whom dawn found as men above themselves, men revelling in danger and exhaustion, for only thus could they realise themselves, for only this had they been born.	Были, конечно, и такие люди - всего лишь горстка - люди наподобие Тэрнера, Капкового мальчика и Додсона, - которые с рассветом как бы выросли над собой. Опасность, трудности радовали их, ведь лишь в подобных обстоятельствах они могли проявить себя целиком, ибо опасность была их стихией, тем, ради чего они родились на свет.
And finally, men like Vallery, who had collapsed just after midnight, and was still asleep in the shelter, and Surgeon Commander Brooks: wisdom was their sheet anchor, a clear appreciation of the relative insignificance both of themselves and the fate of FR77, a coldly intellectual appraisal of, married to an infinite compassion for, the follies and suffering of mankind.	Были, наконец, и такие люди, как Вэллери, который, свалившись пополуночи с ног, до сих пор спал в командирской рубке; как старый врач Брукс. Их якорем спасения была мудрость, ясное понимание того, сколь относительное значение имеют как их собственные личности, так и судьба конвоя. Этим якорем была их логическая оценка обстановки, сочетавшаяся в этих людях с сочувствием к человеческим слабостям и страданиям.
At the other end of the scale, dawn found men-a few dozen, perhaps-gone beyond recovery.	На другой чаше весов находился иной сорт людей - их было несколько десятков, не более.
Gone in selfishness, in self-pity and in fear, like Carslake, gone because their armour, the trappings of authority, had been stripped off them, like Hastings, or gone, like Leading S.B.A.	Людей, опустившихся до предела. Они пали жертвой себялюбия, жалости к самим себе, страха. Так случилось с Карслейком. Пали оттого, что с них сорван был их покров, мишура власти. Так случилось с Гастингсом.
Johnson and a score of others, because they had been pushed too far and had no sheet anchor to hold them.	Оттого, что не выдержали легшего на их плечи бремени, а станового якоря, который смог бы спасти их, у них не было. Так случилось со старшим санитаром Джонсоном и десятком других людей.
And between the two extremes were those-the bulk of the men-Who had touched zero and found that endurance can be infinite-and found in this realisation the springboard for recovery.	Между этими двумя полюсами оказались люди иного сорта, составлявшие большинство. Достигнув, казалось бы, предела терпения, они обнаружили, что человеческая выносливость безгранична, и в этом открытии нашли для себя целительный источник.
The other side of the valley could be climbed, but not without a staff.	Оказывается, подняться на противоположный склон ложбины можно, правда с посохом.

For Nicholls, tired beyond words from a long night standing braced against the operating table in the surgery, the staff was pride and shame.	Для Николлса, измученного настолько, что не хватало слов описать его состояние, уставшего от долгой и утомительной работы в операционной, этим посохом были гордость и стыд.
For Leading Seaman Doyle, crouched miserably into the shelter of the for'ard funnel, watching the pinched agony, the perpetual shivering of his young midships pom-pom crew, it was pity; he would, of course, have denied this, blasphemously.	Для старшего матроса Дойла, который, съежившись в три погибели, прятался от ледяного ветра за передней трубой и видел страдания дрожавших от холода молоденьких комендоров из расчета под его началом, таким посохом была жалость. Но, если бы ему об этом сказали, он, бранясь на чем свет стоит, стал бы отрицать подобное утверждение.
For young Spicer, Tyndall's devoted pantry-boy, it was pity, too-pity and a savage grief for the dying man in the Admiral's cabin.	Для юного Спайсера - буфетчика Тиндалла - этим посохом тоже была жалость, жалость к человеку, умирающему в своей адмиральской каюте.
Even with both legs amputated below the knee, Tyndall should not have been dying.	Хотя Тиндаллу пришлось ампутировать обе ноги ниже коленей, он мог бы жить.
But the fight, the resistance was gone, and Brooks knew old Giles would be glad to go.	Но у него не осталось желания бороться, цепляться за жизнь; Брукс понимал, что смерть старый Джайлс примет как избавление.
And for scores, perhaps for hundreds, for men like the tubercular-ridden McQuater, chilled to death in sodden clothes, but no longer staggering drankenly round the hoist in 'Y' turret, for the heavy rolling kept the water on the move: like Petersen, recklessly squandering his giant strength in helping his exhausted mates: like Chrysler, whose keen young eyes, invaluable now that Radar was gone, never ceased to scan the horizons: for men like these, the staff was Vallery, the tremendous respect and affection in which he was held, the sure knowledge that they could never let him down.	А для многих десятков, если не сотен таких, как больной чахоткой Мак-Куэйтер, закоченевший в промокшей одежде (правда, теперь ему не надо было больше топтаться на ослабших ногах вокруг элеватора, из-за сильной качки вода не замерзала); как великан Петерсен, щедро тративший свои силы, помогая товарищам; как юный Крайслер, чьи зоркие глаза стали и вовсе незаменимыми, потому что радарная установка выведена из строя и юноша непрерывно наблюдал за горизонтом, -для таких людей посохом этим был Вэллери и глубокое уважение к нему, и безграничная любовь, и ещё - уверенность, что они не должны подвести командира.
These, then, were the staffs, the intangible sheet anchors that held the Ulysses together that bleak and bitter dawn, pride, pity, shame, affection, grief-and the basic instinct for self-preservation although the last, by now, was an almost negligible factor.	Вот каковы были прочные канаты, надежные якорь-цепи, воедино соединявшие экипаж крейсера в то хмурое, серое утро, - гордость, жалость, стыд, любовь, печаль и природный инстинкт самосохранения, хотя последний фактор вряд ли нынче много значил.
Two things were never taken into the slightest account as the springs of endurance: never mentioned, never even considered, they did not exist for the crew of the Ulysses: two things the sentimentalists at home, the gallant leader writers of the popular press, the propagandising purveyors of nationalistic claptrap would have had the world believe to be the source of inspiration and endurance, hatred of the enemy, love of kinsfolk and country.	Что же до пресловутой ненависти к врагу, любви к своим близким и отечеству - понятиям, которые внушают миру сентиментальные обыватели, борзописцы и краснобаи, занятые шовинистической болтовней, - ни одно из этих чувств не вдохновляло моряков "Улисса". Никто и словом не обмолвился об этом.
There was no hatred of the enemy.	Ненависти к врагу в них не было.

Knowledge is the prelude to hate, and they did not know the enemy.	Чтобы кого-то ненавидеть, надо его знать в лицо, а они его не знали.
Men cursed the enemy, respected him, feared him and killed him if they could: if they didn't, the enemy would kill them.	Моряки просто проклинали своих врагов, уважали их, боялись и уничтожали, когда выпадал случай, иначе те уничтожили бы их самих.
Nor did men see themselves as fighting for King and country: they saw the necessity for war, but objected to camouflaging this necessity under a spurious cloak of perf ervid patriotism: they were just doing what they were told, and if they didn't, they would be stuck against a wall and shot.	Люди вовсе не думали, что сражаются за короля и отечество; они понимали: война неизбежна, но им претило, когда необходимость эту прикрывали трескучей лжепатриотической фразой. Они лишь выполняли то, что им приказывают, иначе их бы поставили к стенке.
Love of kinsfolk-that had some validity, but not much.	Любовь к близким? В этом заключен известный смысл, но не более.
It was natural to want to protect your kin, but this was an equation where the validity varied according to the factor of distance.	Защищать свою семью - естественное чувство, но оно представляет собой уравнение, истинность которого прямо пропорциональна расстоянию.
It was a trifle difficult for a man crouched in his ice-coated Oerlikon cockpit off the shores of Bear Island to visualise himself as protecting that rose-covered cottage in the Cots-wolds...	Довольно сложно вообразить себе, чтобы зенитчик, скрючившийся в обледенелом гнезде "эрликона" где-нибудь неподалеку от острова Медвежий, воображал, что защищает утопающий в розах заветный коттедж в Котсуолде.
But for the rest, the synthetic national hatreds and the carefully cherished myth of King and country, these are nothing and less than nothing when mankind stands at the last frontier of hope and endurance: for only the basic, simple human emotions, the positive ones of love and grief and pity and distress, can carry a man across that last frontier.	...Что же до остального, то искусственно раздуваемая ненависть к другим нациям и расхожий миф о короле и отечестве не стоят и ломаного гроша. Когда человек стоит у последней черты, когда на исходе надежда и выдержка, лишь великие и простые чувства -любовь, печаль, сострадание, отчаяние - помогут ему найти в себе силы, чтобы перешагнуть этот рубеж.
Noon, and still the convoy, closed up in tight formation now, rolled eastwards in the blinding snow.	Наступил полдень, а караван, сомкнув строй, по-прежнему мчался вперед сквозь плотную снежную пелену.
The alarm halfway through dawn stations had been the last that morning.	Тревог не объявляли с самого утра.
Thirty-six hours to go, now, only thirty-six hours.	Теперь до порта назначения оставалось тридцать шесть часов, всего лишь тридцать шесть часов ходу.
And if this weather continued, the strong wind and blinding snow that made flying impossible, the near-zero visibility and heavy seas that would blind any periscope... there was always that chance. Only thirty-six hours.	Только бы продержалась такая же погода!.. Крепкий ветер, густой снегопад помешали бы немецким самолетам подняться в воздух, а почти нулевая видимость и крутая волна не позволили бы всплыть на перископную глубину ни одной подводной лодке... Чем черт не шутит... Ведь осталось каких-то тридцать шесть часов!
Admiral John Tyndall died a few minutes after noon.	Адмирал Джон Тиндалл скончался почти сразу после полудня.

Brooks, who had sat with him all morning, officially entered the cause of death as post-operative shock and exposure."	Брукс, сидевший возле него все утро, записал в документе, что причиной смерти является "послеоперационный шок и переохлаждение".
The truth was that Giles had died because he no longer wished to live.	На самом же деле Джайлс умер потому, что не хотел больше жить.
His professional reputation was gone: his faith, his confidence in himself were gone, and there was only remorse for the hundreds of men who had died: and with both legs gone, the only life he had ever known, the life he had so loved and cherished and to which he had devoted forty-five glad and unsparing years, that life, too, was gone for ever.	Он лишился доброго имени, утратил веру в свои силы, в себя. Его терзали угрызения совести; по его вине погибли сотни людей. А поскольку он лишился ног, то навсегда утратил возможность продолжать привычный для себя и единственный образ жизни, который он знал и любил, которому посвятил сорок пять лет, к которому был привержен.
Giles died gladly, willingly.	Джайлс встретил смерть охотно и радостно.
Just on noon he recovered consciousness, looked at Brooks and Vallery with a smile from which every trace of madness had vanished.	В полдень он пришел в сознание и посмотрел на Брукса и Вэллери с улыбкой здорового, а не душевнобольного человека.
Brooks winced at that grey smile, mocking shadow of the famous guffaw of the Giles of another day.	У Брукса сжалось сердце при виде этой невеселой улыбки. А как заразительно смеялся Джайлс в былые времена!..
Then he closed his eyes and muttered something about his family-Brooks knew he had no family.	Потом адмирал закрыл глаза и пробормотал что-то невнятное насчет семьи, хотя Брукс знал: никакой семьи у него не было.
His eyes opened again, he saw Vallery as if for the first time, rolled Ms eyes till he saw Spicer.	Снова открыв глаза, адмирал посмотрел на Вэллери так, словно видел его впервые. Отыскав взглядом Спайсера, он проговорил:
"A chair for the Captain, my boy."	"Подай стул командиру, мой мальчик".
Then he died.	И умер.
He was buried at two o'clock, in the heart of a blizzard.	Хоронили его в два часа пополудни, в самую пургу.
The Captain's voice, reading the burial service, was shredded away by snow and wind: the Union flag was flapping emptily on the tilted board before the men knew he was gone: the bugle notes were broken and distant and lost, far away and fading like the horns of Elfland: and then the men, two hundred of them at least, turned silently away and trudged back to their frozen mess-decks.	Порыв ветра, смешанного с тучами снега, заглушали голос командира, читавшего заупокойную молитву. Британский флаг ещё полоскался над наклоненной вниз доской, моряки даже не успели заметить, как тело адмирала исчезло в пучине. Сиротливо, словно из какой-то неведомой и печальной страны, прозвучал горн. Потом моряки (их было, самое малое, человек двести), молча отвернувшись, побрели в свои стылые кубрики.
Barely half an hour later, the blizzard had died, vanished as suddenly as it had come.	Не прошло и получаса, как метель стихла, словно её и не бывало.

The wind, too, had eased, and though the sky was still dark and heavy with snow, though the seas were still heavy enough to roll 15,000-ton ships through a 30	Ветер тоже ослаб, и, хотя небо было по-прежнему темным, а снег все валил и валил, хотя зыбь была настолько ещё сильна, что крен судов водоизмещением в пятнадцать тысяч тонн при качке достигал пятнадцати градусов, было ясно, что шторм идет на убыль. На мостике, в орудийных башнях, в кубриках люди молча прятали глаза друг от друга.
Just before 1500, the Vectra picked up an Asdic contact.	Около пятнадцати часов "Вектра" обнаружила подводную лодку.
Vallery received the report, hesitated over his decision.	Получив светограмму, Вэллери задумался.
If he H.U.	Если послать
193 G sent the Vectra to investigate, and if the Vectra located the U-boat accurately and confined herself, as she would have to do, to describing tight circles above the submarine, the reason for this freedom from depth-charging would occur to the U-boat captain within minutes.	"Вектру" на поиск и эсминец, обнаружив местонахождение лодки, начнет, как водится, описывать вокруг неё спираль, постепенно сужая её, то командир немецкой субмарины сразу обратит внимание на то, что преследователь не сбрасывает глубинные бомбы.
And then it would only be a matter of time until he decided it was safe to surface and use his radio that every U-boat north of the Circle would know that FR77 could be attacked with impunity.	И как только немец улучит минуту, чтобы всплыть и связаться по радио со своим штабом, - а это лишь вопрос времени, - то каждая немецкая подлодка, действующая севернее Полярного круга, будет знать, что конвой Эф-Ар-77 можно атаковать, не опасаясь возмездия.
Further, it was unlikely that any torpedo attack would be made under such weather conditions.	Однако вряд ли в такую погоду следовало ожидать нападения подводного противника.
Not only was periscope observation almost impossible in the heavy seas, but the U-boat itself would be a most unstable firing platform: wave motion is not confined to the surface of the water, the effects can be highly uncomfortable and unstabilising thirty, forty, fifty feet down, and are appreciable, under extreme conditions, at a depth of almost a hundred feet.	Не говоря уж о том, что при волнении невозможно удержаться на перископной глубине, сама подводная лодка представляла бы весьма неустойчивую платформу для торпедной стрельбы. Ведь при волнении взбудоражены не только поверхностные, но и удаленные от поверхности слои воды. Волнение это ощутимо на глубине десяти, двенадцати и пятнадцати метров, а в особенно крепкий шторм волнение это испытывается на глубине чуть ли не тридцати метров.
On the other hand, the U-boat captain might take a 1,000-1 chance, might strike home with a lucky hit.	В то же время не исключалась возможность, что командир субмарины все-таки воспользуется ничтожным, одним из тысячи, шансом и попытается провести атаку.
Vallery ordered the Vectra to investigate.	Вэллери все же приказал "Вектре" начать поиск.
He was too late.	Но сделал он это слишком поздно.
The order would have been too late anyway.	Правда, то, что произошло, произошло бы в любом случае.
The Vectra was still winking acknowledgment of the signal, had not begun to turn, when the rumble of a heavy explosion reached the bridge of the Ulysses.	"Вектра" все ещё мигала сигнальным фонарем, подтверждая получение приказа, как до "Улисса" донесся грохот мощного взрыва.

All eyes swept round a full circle of the horizon, searching for smoke and flame, for the canted deck and slewing ship that would show where the torpedo had gone home.	Глаза всех, кто находился на мостике, принялись обшаривать горизонт в поисках дыма и пламени, наклоненной палубы и судна, покатившегося в сторону от курса, - признаков того, что торпеда угодила в цель.
They found no sign, none whatsoever, until almost half a minute had passed. Then they noticed, almost casually, that the Electro, leading ship in the starboard line, was slowing up, coming to a powerless stop, already settling in the water on an even keel, with no trace of tilt either for'ard or aft. Almost certainly, she had been holed in the engine-room.	Ничего такого видно не было. Лишь чуть ли не полминуты спустя почти случайно обнаружили, что "Электра", головной в правой кильватерной колонне транспорт, начала сбавлять ход, потом, словно выбившись из сил, застопорила ход, по-прежнему находясь на ровном киле. Дифферента ни на нос, ни на корму не было -почти наверняка торпеда попала в машинное отделение.
The Aldis on the Sirrus had begun to flash.	На "Сиррусе" замигал сигнальный фонарь.
Bentley read the message, turned to Vallery.	Прочтя светограмму, Бентли повернулся к командиру корабля.
"Commander Orr requests permission to go alongside, port side, take off survivors."	- Капитан третьего ранга Орр пресит разрешения подойти к левому борту и снять с транспорта команду.
"Port, is it?" Turner nodded. "The sub's blind side.	- К левому? - переспросил Тэрнер, потом кивнул: -Слепой борт для лодки.
It's a fair chance, sir, in a calm sea. As it is..." He looked over at the Sirrus, rolling heavily in the beam sea, and shrugged. "Won't do her paintwork any good."	В штиль дело вполне возможное, сэр, но в такую погоду... - Старший офицер посмотрел на "Сиррус", который сильно валило с боку на бок, и пожал плечами. - Краску ему пообдерет, как пить дать.
"Her cargo?" Vallery asked. "Any idea? Explosives?"	- Что за груз на "Электре", не знаете? - спросил Вэллери. - Не взрывчатые вещества?
He looked round, saw the mute headshakes, turned to Bentley.	Оглянувшись кругом и увидев, что каждый покачал головой, он обратился к Бентли:
"Ask Electro if she's carrying any explosives as cargo."	- Запросите "Электру", нет ли у неё в трюмах взрывчатки.
Bentley's Aldis chattered, fell silent.	Бентли простучал заслонкой, потом стих.
After half a minute, it was clear that there was going to be no reply.	Вскоре стало ясно, что ответа не будет.
"Power gone, perhaps, or his Aldis smashed," the Kapok Kid ventured. "How about one flag for explosives, two for none?"	- Нет, видно, электроэнергии или сигнальный фонарь разбит, - вмешался Капковый мальчик. -Может, предложить им поднять под сигнальным реем один флаг, если у них есть взрывчатка на борту, и два - если нет?
Vallery nodded in satisfaction.	Вэллери одобрительно кивнул.
"You heard, Bentley?"	- Вы слышали, Бентли?
He looked over the starboard quarter as the message went out.	Командир перегнулся через ограждение мостика и посмотрел назад. Пока Бентли отстукивал светограмму,

The Vectra was almost a mile distant rolling, one minute, pitching the next as she came round in a tight circle.	"Вектра" находилась на правой раковине, примерно в миле от крейсера. Качаясь то с боку на бок, то с носу на корму, она кружилась на одном месте.
She had found the killer, and her depth-charge racks were empty.	Эсминец обнаружил убийцу, но бомбосбрасыватели его были пусты.
Vallery swung back, looked across to the Electro.	Круто обернувшись, Вэллери перевел взгляд на "Электру".
Still no reply, nothing... Then he saw two flags fluttering up to the yardarm.	Ответа все не было... Вдруг под ноком рея взвились два флага.
"Signal the Sirrus," he ordered. "'Go ahead: exercise extreme care.'"	- Передать на "Сиррус", - скомандовал он. - "Даю добро. Действуйте крайне осмотрительно".
Suddenly, he felt Turner's hand on his arm.	Неожиданно его тронули за рукав.
"Can you hear 'em?" Turner asked.	- Вы слышите? - спросил Тэрнер.
"Hear what?" Vallery demanded.	- Что именно? - резко повернулся Вэллери.
"Lord only knows.	- А Бог его знает.
It's the Vectra.	Что-то с "Вектрой".
Look!"	Взгляните!
Vallery followed the pointing finger.	Вэллери посмотрел в ту сторону, куда указывал старший офицер.
At first, he could see nothing, then all at once he saw little geysers of water leaping up in the Vectra's wake, geysers swiftly extinguished by the heavy seas.	Сперва он ничего не мог различить, потом заметил фонтанчики воды, возникавшие в кильватерной струе корабля и тотчас, исчезавшие в набегавших волнах.
Then, faintly, his straining ear caught the faraway murmur of underwater explosions, all but inaudible against the wind.	Потом, напрягши слух (мешали порывы ветра), услышал глухой рокот подводных взрывов.
"What the devil's the Vectra doing?" Vallery demanded. "And what's she using?"	-Чем это ""Вектра" занимается, черт побери? -спросил Вэллери. - Что это она такое сбрасывает?
"Looks like fireworks to me," Turner grunted. "What do you think, Number One?"	- Фейерверк устраивает, - проворчал Тэрнер. - А вы как считаете, первый?
"Scuttling charges-25-pounders," Carrington said briefly.	- Это двадцатипятифунтовые подрывные заряды, -сдержанно ответил Кэррингтон.
"He's right, sir," Turner admitted. "Of course that's what they are.	- Он прав, сэр, - согласился Тэрнер. - Их-то они и сбрасывают.
Mind you, he might as well be using fireworks," he added disparagingly.	А проку от них не больше, чем от бенгальских огней, - прибавил он насмешливо.
But the Commander was wrong.	Но старпом ошибался.
A scuttling charge has less than a tenth part of the disruptive power of a depth-charge, but one lodged snugly in the conning-tower or exploding alongside a steering plane could be almost as lethal.	Действительно, сила взрыва такого заряда в десять раз меньше, чем у глубинной бомбы, но если заряд попадет в боевую рубку лодки или взорвется возле рулей, то результат будет столь же губительным.

Turner had hardly finished speaking when a U-boat, the first the Ulysses had seen above water for almost six months-porpoised high above the surface of the sea, hung there for two or three seconds, then crashed down on even keel, wallowing wickedly in the troughs between the waves.	Не успел Тэрнер закрыть рот, как на поверхность выскочила субмарина - первая лодка в надводном положении, которую увидели на "Улиссе" за шесть месяцев без малого, - и, повиснув на секунду в воздухе, шлепнулась днищем о воду и закачалась на крутой волне.
The dramatic abruptness of her appearance, one moment the empty sea, the next a U-boat rolling in full view of the entire convoy, took every ship by surprise, including the Vectra.	Драматическая внезапность появления подлодки -ведь ещё секунду назад море было пустынным, и вдруг на виду у всего конвоя на волнах прыгает немецкая подводная лодка, - внезапность эта застала врасплох все корабли, в том числе и "Вектру".
She was caught on the wrong foot, moving away on the outer leg of a figure-of-eight turn.	Лодка попалась эсминцу, что называется, не под ту ногу: описывая восьмерку, "Вектра" двигалась в противоположную от подлодки сторону.
Her pom-pom opened up immediately, but the pom-pom, a notoriously inaccurate gun in the best of circumstances, is a hopeless proposition on the rolling, heeling deck of a destroyer making a fast turn in heavy weather: the Oerlikons registered a couple of hits on the conning-tower, twin Lewises peppered the hull with as much effect as a horde of angry hornets; but by the time the Vectra was round, her main armament coming to bear, the U-boat had disappeared slowly under the surface.	Расчет многоствольного автомата открыл огонь, но это оружие печально знаменито тем, что из него трудно попасть в цель и при самых благоприятных обстоятельствах, а в условиях качки, да ещё в то время, когда быстроходный корабль описывает циркуляцию, это вообще гиблое дело. Правда, наводчики "эрликонов" влепили несколько снарядов в боевую рубку, а спаренные "льюисы" поливали корпус лодки градом пуль, жужжавших, точно осиный рой.
In spite of this, the Vectra's 4.7 s opened up, firing into the sea where the U-boat had submerged, but stopping almost immediately when two shells in succession had ricocheted off the water and whistled dangerously through the convoy.	Но к тому времени, как "Вектра", сделав разворот, готова была пустить в ход главный калибр, подлодка медленно скрылась под поверхностью моря. Орудия эсминца калибром 4,7 дюйма открыли огонь по тому месту, где исчезла субмарина. Но после того, как два снаряда, отскочив рикошетом от воды, едва не угодили в одно из судов конвоя, огонь прекратился.
She steadied on course, raced over the position of the submerged U-boat: watchers on the Ulysses, binoculars to their Vectra's poop-deck hurling more scuttling charges over the eyes, could just distinguish duffel-coated figures on the side.	"Вектра" устремилась прямо к месту погружения немецкой подлодки. Наблюдатели на "Улиссе" разглядели в свои бинокли закутанные в канадки фигуры матросов. Те стояли на кормовой палубе один за другим, сбрасывая - за борт подрывные заряды.
Almost at once, the Vectra's helm went hard over and she clawed her way back south again, guns at maximum depression pointing down over her starboard side.	Почти сразу же на "Вектре" руль положили вправо на борт, и эсминец снова ринулся на зюйд, ощерившись с правого борта орудиями, которые смотрели в воду.
The U-boat must have been damaged, more severely this time, by either the shells or the last charges.	На сей раз субмарина, должно быть, получила более серьезные повреждения, причиненные не то снарядами, не то подрывными зарядами, сброшенными напоследок.

Again she surfaced, even more violently than before, in a seething welter of foam, and again the Vectra was caught on the wrong foot, for the submarine had surfaced off her port bow, three cable-lengths away.	Вся окутанная кипящей пеной, лодка снова выскочила на поверхность - на этот раз ещё более стремительно - и снова попала "Вектре" не под ту ногу: лодка всплыла на левой раковине эсминца, кабельтовых в трех.
And this time, the U-boat was up to stay.	Теперь лодка больше не погружалась.
Whatever Captain and crew lacked, it wasn't courage.	Ни командиру её, ни экипажу храбрости было не занимать.
The hatch was open, and men were swarming over the side of the conning-tower to man the gun, in a token gesture of defiance against crushing odds.	Распахнулся рубочный люк, и по скоб-трапу на палубу посыпались матросы, которые тотчас бросились к пушке, готовые вступить в безнадежное единоборство с превосходящим их силою и числом противником.
The first two men over the side never reached the gun, breaking, sweeping waves, waves that towered high above the submarine's deck, washed them over the side and they were gone. But others flung themselves forward to take their place, frantically training their gun through a 90	Двое первых артиллеристов даже не успели добежать до орудия: огромными валами, перехлестывавшими через палубу подлодки, их смыло за борт. Но вместо них к пушке кинулись другие. Лихорадочно вращая маховики, они разворачивали ствол орудия, наводя его на приближавшийся с каждой секундой смертоносный форштевень эсминца.
Incredibly, for the seas were washing over the decks, seas which kept tearing the men from their posts, and the submarine was rolling with impossible speed and violence-their first shell, fired over open sights, smashed squarely into the bridge of the Vectra.	Невероятное дело, - несмотря на то, что волны перекатывались через палубу лодки, сбивая матросов с ног, а сама лодка качалась и подпрыгивала на волнах, - первый же снаряд, выпущенный в упор, угодил прямо в мостик "Вектры".
The first shell and the last shell, for the crew suddenly crumpled and died, sinkiag down by the gua or pitching convulsively over the side.	Первый этот снаряд оказался и последним; орудийную прислугу точно сдуло ветром: одни комендоры упали возле орудия, другие, судорожно дрыгая ногами, полетели за борт.
It was a massacre.	Началась расправа.
The Vectra had two Boltoa-Paul Defiant night-fighter turrets, quadruple hydraulic turrets complete with astrodome, bolted to her fo'c'sle, and these had opened up simultaneously, firing, between them, something like a fantastic total of 300 shells every ten seconds.	"Вектра" была вооружена двумя счетверенными скорострельными установками типа "Болтон Пол Дефайэнт", предназначенными для ночного боя и оснащенными прицелами типа "Астродом". Расположенные на полубаке корабля, обе одновременно открыли огонь, выплевывая каждые десять секунд триста снарядов.
That often misused cliche "hail of lead" was completely accurate here.	Избитое выражение "смертоносный ливень" оказалось бы тут как нельзя кстати.
It was impossible for a man to live two seconds on the exposed deck of that U-boat, to hope to escape that lethal storm.	Более двух секунд на открытой палубе подводной лодки не удавалось продержаться никому. Спасения от этого града не было.
Man after man kept flinging himself over the coaming in suicidal gallantry, but none reached the gun.	Один за другим в самоубийственном порыве выскакивали из рубочного люка немецкие подводники, но никому из них не удавалось добраться до орудия.

Afterwards, no one aboard the Ulysses could say when they first realised that the Vectra, pitching steeply through the heavy seas, was going to ram the U-boat.	Никто из находившихся на "Улиссе" не смог впоследствии припомнить, когда именно они поняли, что "Вектра", нос которой то высоко задирался, то опускался вниз, намеревается таранить подводную лодку.
Perhaps her Captain had never intended to do so.	Возможно, командиру эсминца такая мысль даже не приходила в голову.
Perhaps he had expected the U-boat to submerge, had intended to carry away conning-tower and periscope standard, to make sure that she could not escape again.	Возможно, полагая, что подводная лодка снова произведет погружение, и не желая упустить её на этот раз из рук, он решил снести ей рубку вместе с перископом.
Perhaps he had been killed when that shell had struck the bridge.	Возможно, он был убит снарядом, разорвавшимся на мостике.
Or perhaps he had changed his mind at the last second, for the Vectra, which had been arrowing in on the conning-tower, suddenly slewed sharply to starboard.	А может быть, в последнюю секунду изменив свое решение, он отвернул круто вправо свой корабль, несшийся прямо на боевую рубку неприятельской лодки.
For an instant, it seemed that she might just clear the U-boat's bows, but the hope died the second it was born.	Сначала всем показалось, что "Вектра" пройдет по носу подводной лодки, не задев её, но надежда эта тотчас угасла.
Plunging heavily down the sheering side of a gaping trough, the Vectra's forefoot smashed down and through the hull of the submarine, some thirty feet aft of the bows, slicing through the toughened steel of the pressure hull as if it were cardboard.	Стремительно спускаясь по крутому склону волны, нижней частью форштевня "Вектра" нанесла мощный удар по корпусу подлодки метрах в десяти от её носа и рассекла каленую сталь прочного корпуса лодки, словно он был из картона.
She was still plunging, still driving down, when two shattering explosions, so close together as to be blurred into one giant blast, completely buried both vessels under a sky-rocketing mushroom of boiling water and twisted steel.	Киль "Вектры" все ещё продолжал углубляться в корпус лодки, расширяя пробоину, как с молниеносной быстротой, один за другим, последовали два громовых удара, слившихся в один страшный взрыв. В небо взметнулось облако кипящей воды и изуродованного железа, скрывшее оба корабля.
The why of the explosion was pure conjecture; but what had happened was plain enough.	О причине взрыва можно было лишь догадываться, но результаты его были очевидны.
Some freak of chance must have triggered off the T.N.T.-normally an extremely stable and inert disruptive, in a warhead in one of the U-boat's tubes: and then the torpedoes in the storage racks behind and possibly, probably even, the for'ard magazine of the Vectra had gone up in sympathetic detonation.	Вследствие какой-то необъяснимой случайности в зарядном отделении одной из торпед взорвался заряд тола - вещества, обычно чрезвычайно инертного и стойкого к ударам. А это, в свою очередь, вызвало детонацию торпед в соседних стеллажах, а возможно, и всего боезапаса в носовом орудийном погребе "Вектры".
Slowly, deliberately almost, the great clouds of water fell back into the sea, and the Vectra and the U-boat-or what little was left of them-came abruptly into view.	Огромные каскады воды медленно, словно нехотя устремились вниз, и взорам наблюдателей предстали "Вектра" и подводная лодка, вернее, то, что от них осталось.
To the watchers on the Ulysses, it was inconceivable that either of them should still be afloat.	Разум отказывался верить, что такие обломки могут ещё держаться на плаву.

The U-boat was very deep in the water, seemed to end abruptly just for'ards of the gun platform: the Vectra looked as if some great knife had sheared her athwartships, just for'ard of the bridge.	Субмарина очень глубоко осела; было такое впечатление, словно корпус её обрывается сразу за орудийной площадкой. Носовой части эсминца впереди мостика как не бывало: казалось, неким гигантским ножом "Вектру" разрезало пополам.
The rest was gone, utterly gone.	Разум отказывался верить происходящему: на глазах у всех изуродованная
And throughout the convoy unbelieving minds were still wildly rejecting the evidence of their eyes when the shattered hull of the Vectra lurched into the same trough as the U-boat, rolled heavily, wearily, over on top of her, bridge and mast cradling the conning-tower of the submarine.	"Вектра" ринулась в ту же впадину, куда устремилась вражеская подлодка. Устало, словно нехотя, "Вектра" повалилась на лодку. Боевая рубка лодки легла на палубу миноносца между мачтой и мостиком.
And then the water closed over them and they were gone, locked together to the bottom of the sea.	Спустя мгновение оба корабля скрылись под водой, падая на дно океана в объятиях друг друга.
The last ships in the convoy were two miles away now, and in the broken seas, at that distance, it was impossible to see whether there were any survivors.	Шедшие последними в строю конвоя суда успели удалиться мили на две от места, где разыгралась трагедия, и на столь значительном расстоянии да ещё при таком сильном волнении разглядеть, уцелел ли кто-нибудь, было невозможно.
It did not seem likely.	Да и вряд ли кто-нибудь уцелел.
And if there were, if there were men over there, struggling, swimming, shouting for help in the murderous cold of that glacial sea, they would be dying already.	Если на поверхности моря и оставались ещё люди, которые барахтались в ледяной воде, выбиваясь из сил и взывая о помощи, минуты их были сочтены.
And they would have been dead long before any rescue ship could even have turned round.	Прежде чем спасательное судно пришло бы к ним на выручку, они бы насмерть закоченели.
The convoy steamed on, beating steadily east.	А конвой уходил все дальше на восток.
All but two, that is-the Electro and the Sirrus.	Отстали от него лишь два судна: "Электра" и "Сиррус".
The Electro lay beam on to the seas, rolling slowly, sluggishly, dead in the water.	"Электра", имея крен на левый борт, дрейфовала лагом к волне, тяжело, неуклюже покачиваясь.
She had now a list of almost 15 the rolling of the sea it had proved impossible to recover it.	Крен её к этому времени достиг почти пятнадцати градусов. На переднюю и заднюю палубы транспорта высыпала вся команда. Завидев на левой раковине "Сиррус", приближавшийся к ним, отчаянно прыгая на волнах, моряки не стали садиться в вельбот. Вельбот уже был вывален на шлюпбалках за борт, но убрать его назад оказалось невозможно.
It hung now far out from the ship's side, swinging wildly at the end of its davits about twenty feet above the sea.	Повиснув в воздухе на высоте шести метров, шлюпка раскачивалась из стороны в сторону.
On his approach, Orr had twice sent angry signals, asking the falls to be cut.	Бранясь почем зря, Орр ещё на подходе к "Электре" дважды семафорил ей, требуя стравить шлюп-тали.

But the lifeboat remained there, a menacing pendulum in the track of the Sirrus: panic, possibly, but more likely winch brakes jammed solid with ice.	Но вельбот по-прежнему болтался на шлюпбалках, словно огромная гиря, не позволяя "Сиррусу" подойти вплотную к транспорту. Видно, на транспорте возникла паника, а, скорее всего, морозом сковало тормозные барабаны шлюпочных лебедок.
In either event, there was no time to be lost: another ten minutes and the Electra would be gone.	Времени терять было нельзя: ещё десять минут, и "Электра" пойдет ко дну.
The Sirrus made two runs past in all, Orr had no intention of stopping alongside, of being trampled under by the 15,000-ton deadweight of a toppling freighter.	"Сиррус" сделал всего два захода. Орр не собирался останавливаться у борта транспорта: громадное, в пятнадцать тысяч тонн, судно подмяло бы под себя эсминец.
On his first run he steamed slowly by at five knots, at a distance of twenty feet-the nearest he dared go with the set of the sea rolling both ships towards each other at the same instant.	При первом заходе он медленно, имея ход всего пять узлов, приблизился к "Электре", не дойдя до её борта метров шесть. Ближе подходить он не осмелился из-за качки, швырявшей оба судна навстречу друг другу.
As the Sirrus's swinging bows slid up past the bridge of the Electro, the waiting men began to jump.	Когда носовая часть "Сирруса" поравнялась с мостиком "Электры", люди, ждавшие этой минуты, начали прыгать на бак эсминца.
They jumped as the Sirrus's fo'c'sle reared up level with their deck, they jumped as it plunged down fifteen, twenty feet below.	Они прыгали, когда полубак "Сирруса" подкинуло вровень с палубой транспорта, прыгали и тогда, когда он стал опускаться на четыре-шесть метров.
One man carrying a suitcase and Burberry stepped nonchalantly across both sets of guard-rails during the split second that they were relatively motionless to each other: others crashed sickeningly on to the ice-coated steel deck far below, twisting ankles, fracturing legs and thighs, dislocating hip-joints.	Какой-то моряк - с чемоданом и брезентовым мешком в руке - небрежно перешагнул через поручни обоих судов, когда они на какое-то мгновение как бы застыли. Люди прыгали с жуткой высоты на обледенелую палубу, вывихивая себе при этом лодыжки и тазобедренные суставы, ломая голени и берцовые кости.
And two men jumped and missed; above the bedlam of noise, men heard the blood-chilling, bubbling scream of one as the swinging hulls crushed the life out of him, the desperate, terror-stricken cries of the other as the great, iron wall of the Electra guided him into the screws of the Sirrus.	Двое прыгнули, но промахнулись. В немыслимом бедламе раздался вопль, от которого леденеет кровь: это одного из моряков ударило железным корпусом корабля, погасив в нем жизнь. Потом послышались страшные крики отчаяния: второй, скользнув вдоль огромного борта "Электры", попал под винты "Сирруса".
It was just then that it happened and there could be no possible reflection on Commander Orr's seamanship: he had handled the Sirrus brilliantly.	Тут-то и случилась беда. Случилась вовсе не по вине командира "Сирруса" - тот управлял кораблем безукоризненно.
But even his skill was helpless against these two successive freak waves, twice the size of the others.	Но даже его искусство оказалось бессильным против двух шальных волн, невесть откуда взявшихся. Они были вдвое больше остальных.
The first flung the Sirrus close in to the Electra, then passing under the Electra, lurched her steeply to port as the second wave heeled the Sirrus far over to starboard. There was a grinding, screeching crash.	Первая швырнула "Сиррус" в сторону "Электры", затем, пройдя под днищем транспорта, круто накренила его на левый борт, в то время как другая волна чуть не опрокинула "Сиррус", повалив его направо.

The Sirrus's guard-rails and upper side plates buckled and tore along a 150-foot length: simultaneously, the lifeboat smashed endwise into the front of the bridge, shattering into a thousand pieces.	Поручни и верхний пояс обшивки "Сирруса" погнулись и лопнули на протяжении метров сорока. Одновременно в лобовую часть мостика с размаху ударилась шлюпка, которая тотчас разбилась в щепки.
Immediately, the telegraphs jangled, the water boiled whitely at the Sirrus's stern-shocked realisation of its imminence and death itself must have been only a merciful hair's-breadth apart for the unfortunate man in the water, and then the destroyer was clear, sheering sharply away from the Electra.	Прозвенел машинный телеграф, за кормой "Сирруса" вскипела белая пена. Казалось, корабль встрепенулся, ужаснувшись тому, сколь близок был конец. Но, к счастью, смерть, от которой экипаж был на волоске, пощадила людей. Все обошлось, лишь один бедняга сорвался в воду при столкновении. В следующий миг "Сиррус", круто повернув, уже уходил прочь от "Электры".
In five minutes the Sirrus was round again.	Через пять минут "Сиррус" снова вернулся.
It was typical of Orr's ice-cold, calculating nerve and of the luck that never deserted 'him that he should this time choose to rub the Sirrus's shattered starboard side along the length of the Electra, she was too low in the water now to fall on him, and that he should do so in a momentary spell of slack water.	Холодный расчет, железная выдержка, удача, постоянно сопутствовавшая Орру, сказались в том, что на сей раз, улучив минуту, когда вода возле "Электры" на какой-то миг успокоилась, Орр мятым правым бортом прижался к "Электре". К этому времени транспорт осел настолько глубоко, что не мог уже придавить эсминец.
Willing hands caught men as they jumped, cushioned their fall.	Дружеские руки подхватили моряков, прыгавших с "Электры", смягчая удар при падении.
Thirty seconds and the destroyer was gone again and the decks of the Electra were deserted.	Спустя тридцать секунд эсминец отвалил от транспорта. Палуба "Электры" успела опустеть.
Two minutes later and a muffled roar shook the sinking ship, her boilers going.	Минуты через две корпус тонущего судна потряс глухой удар. Это взорвались котлы.
And then she toppled slowly over on her side: masts and smokestack lay along the surface of the sea, dipped and vanished: the straight-back of bottom and keel gleamed fractionally, blackly, against the grey of sea and sky, and was gone.	Судно медленно повалилось на бок. Мачты и дымовая труба коснулись поверхности воды и исчезли в пучине. На какую-то долю секунды на сером фоне моря и неба блеснули темное днище, киль и затем скрылись в волнах.
For a minute, great gouts of air rushed turbulently to the surface.	В течение целой минуты на поверхность моря вырывались огромные пузыри воздуха.
By and by the bubbles grew smaller and smaller and then there were no more.	Постепенно они становились асе меньше и меньше и наконец вовсе пропали.
The Sirrus steadied on course, crowded decks throbbing as she began to pick up speed, to overtake the convoy.	Битком набитый спасенными, "Сиррус" лег на курс сближения и увеличил ход, чтобы догнать конвой.
Convoy No. FR77.	Конвой под кодовым названием Эф-Ар-77.
The convoy the Royal Navy would always want to forget.	Конвой, о судьбе которого королевский флот до сих пор пытается забыть.
Thirty-six ships had left Scapa and St. John's.	Тридцать шесть судов вышли из Скапа-Флоу и из залива Сент-Джон.
Now there were twelve, only twelve.	Теперь их в конвое насчитывалось двенадцать, всего лишь .двенадцать.

And still almost thirty-two hours to the Kola Inlet...	А до Кольского залива оставалось почти тридцать два часа ходу...
Moodily, even his tremendous vitality and zest temporarily subdued, Turner watched the Sirrus rolling up astern.	Тэрнер с задумчивым видом наблюдал, как приближается с кормы "Сиррус". Даже старпому изменила на какое-то время присущая ему бодрость духа и бьющая через край энергия.
Abruptly he turned away, looked furtively, pityingly at Captain Vallery, no more now than a living skeleton driven by God only knew what mysterious force to wrest hour after impossible hour from death.	Оторвав взгляд от эсминца, он украдкой с жалостью посмотрел на командира, походившего теперь на живые мощи. Одному Богу известно, откуда у Вэллери берутся силы, чтобы отвоевывать у смерти час за часом.
And for Vallery now, death, even the hope of it, Turner suddenly realised, must be infinitely sweet.	Между тем смерть, сами мысль о ней, неожиданно понял Тэрнер, стала, должно быть, желанной, заветной для Вэллери.
He looked, and saw the shock and sorrow in that grey mask, and he cursed, bitterly, silently.	Посмотрев на командира в упор, старпом увидел на лице его - этой маске - боль и печаль и молча яростно выругался.
And then these tired, dull eyes were on him and Turner hurriedly cleared his throat.	Измученные глаза каперанга безжизненно поглядели на старшего офицера. Поспешно прокашлявшись, Тэрнер спросил Вэллери:
"How many survivors does that make in the Sirrus now?" he asked. Vallery lifted weary shoulders in the ghost of a shrug.	- Сколько теперь может быть спасенных на "Сиррусе", сэр?
"No idea, Commander. A hundred, possibly more. Why?"	- Представления не имею, старпом, - устало приподнял плечи Вэллери. - Человек сто. Возможно, больше, а что?
"A hundred," Turner mused. "And no-survivors-will-be-picked-up.	-Сто... - задумчиво повторил Тэрнер. - Сто человек, обреченных на смерть приказом никого не спасать.
I'm just wondering what old Orr's going to say when he dumps that little lot in Admiral Starr's lap when we get back to Scapa Flow!"	Интересно, что-то скажет наш приятель Старр, если Орр высыплет эту малую толику в подол адмиралу, когда вернемся в Скапа-Флоу?
CHAPTER THIRTEEN	Глава 13
SATURDAY AFTERNOON	В СУББОТУ пополудни
THE Sirrus was still a mile astern when her Aldis started flickering.	"Сиррус" находился ещё в миле от конвоя, когда на эсминце замигал сигнальный фонарь.
Bentley took the message, turned to Vallery.	Прочтя донесение, Бентли повернулся к Вэллери.
"Signal, sir.'	- Донесение с "Сирруса", сэр.
Have 25-30 injured men aboard.	"Имею на борту двадцать пять - тридцать раненых.
Three very serious cases, perhaps dying.	Трое в очень тяжелом состоянии.
Urgently require doctor.'"	Срочно нужен доктор".
"Acknowledge," Vallery said.	- Подтвердите получение светограммы, - произнес Вэллери.

He hesitated a moment, then: "My compliments to Surgeon-Lieutenant Nicholls. Ask him to come to the bridge." He turned to the Commander, grinned faintly. "I somehow don't see Brooks at his athletic best in a breeches buoy on a day like this.	Поколебавшись мгновение, он проговорил: -Передайте лейтенанту медицинской службы Николлсу, что командир просит его подняться на мостик. - Повернувшись к Тэрнеру, он слабо улыбнулся. - Не могу представить себе атлетическую фигуру старины Брукса на спасательном буе, да ещё в такую погоду.
It's going to be quite a crossing."	Путешествие будет не из приятных.
Turner looked again at the Sirrus, occasionally swinging through a 40	Тэрнер снова оглянулся на "Сиррус", подходивший с веста, подпрыгивая на волнах и описывая мачтой дугу градусов в сорок.
"It'll be no picnic," he agreed. "Besides, breeches buoys aren't made to accommodate the likes of our venerable chief surgeon."	- Да, на пикник походить оно не будет, -согласился он. - Ко всему, надувные спасательные буи не предназначены для таких телес, какими наградило небо нашего почтенного доктора.
Funny, Turner thought, how matter-of-fact and offhand everyone was: nobody had as much as mentioned the Vectra since she'd rammed the U-boat.	"Странное дело, - подумал Тэрнер, - до чего же все очерствели: после того как "Вектра" протаранила подводную лодку и погибла сама, никто даже словом о ней не обмолвился".
The gate creaked.	Скрипнула дверца.
Vallery turned round slowly, acknowledged Nicholls's sketchy salute.	Медленно повернувшись, Вэллери ответил на приветствие Николлса.
"The Sirrus needs a doctor," he said without preamble. "How do you fancy it?"	- "Сиррусу" понадобился доктор, - произнес он без всяких околичностей. - Как вам это нравится?
Nicholls steadied himself against the canted bridge and the rolling of the cruiser.	Чтобы устоять на вздыбившейся палубе, Николлс за что-то ухватился рукой.
Leave the Ulysses-suddenly, he hated the thought, was amazed at himself for his reaction.	Покинуть "Улисс"! Даже мысль об этом, к собственному его удивлению, возмутила Николлса.
He, Johnny Nicholls, unique, among the officers anyway, in his thorough-going detestation and intolerance of all things naval-to feel like that!	Подумать только, подобное чувство испытывает он, Джонни Николлс, которому так претит все, что связано с флотской службой.
Must be going soft in the head.	Должно быть, у него с головой не все в порядке.
And just as suddenly he knew that his mind wasn't slipping, knew why he wanted to stay.	И вдруг он осознал, что находится в полном здравии, и понял, почему ему хочется остаться здесь.
It was not a matter of pride or principle or sentiment: it was just that-well, just that he belonged.	Дело было вовсе не в гордости, принципе или какой-то обиде... Просто... просто он почувствовал, что сроднился с кораблем.
The feeling of belonging-even to himself he couldn't put it more accurately, more clearly than that, but it affected him strangely, powerfully.	Сроднился - более точного, более ясного определения невозможно было найти; он понял, сколь близки ему судьбы этого корабля, этих людей.
Suddenly he became aware that curious eyes were on him, looked out in confusion over the rolling sea.	Заметив, что на него устремлены любопытные взоры, юноша смутился и стал смотреть на бурное море.

"Well?" Vallery's voice was edged with impatience.	- Ну так как? - не скрывая нетерпения, спросил Вэллери.
"I don't fancy it at all," Nicholls said frankly. "But of course I'll go, sir.	- Мне это вовсе не нравится, - признался Николлс.- Но, разумеется, сэр, я отправлюсь на эсминец.
Right now?"	Прикажете отбыть сию же минуту?
"As soon as you can get your stuff together," Vallery nodded.	- Как только соберете вещи, - кивнул Вэллери.
"That's now.	- Значит, сейчас.
We have an emergency kit packed all the time." He cast a jaundiced eye over the heavy sea again. "What am I supposed to do, sir-jump?"	Походный комплект у нас всегда наготове. -Николлс снова взглянул искоса на неспокойную воду. - Что мне нужно делать? Прыгать в воду?
"Perish the thought!" Turner clapped him on the back with a large and jovial hand. "You haven't a thing to worry about," he boomed cheerfully, "you positively won't feel a thing, these, if I recall rightly, were your exact words to me when you extracted that old molar of mine two-three weeks back." He winced in painful recollection. "Breeches buoy, laddie, breeches buoy!"	- Даже не думай! - дружелюбно воскликнул Тэрнер, хлопнув лейтенанта по спине своей широкой ладонью. - Тебе не о чем беспокоиться, -гудел он весело. - И почувствовать ничего не успеешь. Насколько я помню, именно так ты выразился недели две назад, когда удалял мне коренной зуб. - Вспомнив эту операцию, Тэрнер болезненно поморщился. - Дадим тебе спасательный буй, дружок, вот что!
"Breeches buoy!" Nicholls protested. "Haven't noticed the weather, have you?	- Спасательный буй! - удивился Николлс. - Разве вы не заметили, какая нынче погода?
I'll be going up and down like a blasted yo-yo!"	Из меня всю душу вытрясет!
"The ignorance of youth." Turner shook his head sadly. "We'll be turning into the sea, of course.	- О невежество молодости! - печально покачал головой Тэрнер. - Естественно, мы прикроем тебя бортом.
It'll be like a ride in a Rolls, my boy!	Прокатишься точно в "Роллс-Ройсе", мой мальчик!
We're going to rig it now." He turned away. "Chrysler-get on to Chief Petty Officer Hartley.	Сейчас же снарядим буй. - Он отвернулся. -Крайслер, найдите главстаршину Хартли.
Ask him to come up to the bridge."	Пусть на мостик поднимется.
Chrysler gave no sign of having heard.	Крайслер и виду не подал, что слышит.
He was in his usual favourite position these days-gloved hands on the steam pipes, the top half of his face crushed into the rubber eyepiece of the powerful binoculars on the starboard searchlight control.	Он находился в своей излюбленной позе - руки на трубах паропровода, верхняя часть лица прижата к окулярам мощного бинокля, укрепленного на пульте управления прожекторной установкой правого борта.
Every few seconds a hand would drop, revolve the milled training rack a fraction.	Каждые несколько секунд рука его опускалась и чуть поворачивала рифленый поворотный винт.
Then again the complete immobility.	А после этого - снова полная неподвижность.
"Chrysler!" Turner roared. "Are you deaf?"	- Крайслер! - взревел Тэрнер. - Вы что, оглохли?
Three, four, five more seconds passed in silence.	Прошло ещё три, четыре, пять секунд. По-прежнему молчание.

Every eye was on Chrysler when he suddenly jerked back, glanced down at the bearing indicator, then swung round.	Глаза всех были устремлены на Крайслера, когда тот внезапно подался назад и, поглядев на лимб, круто повернулся.
His face was alive with excitement.	Лицо его было взволнованно.
"Green one-double-oh!" he shouted. "Green one-double oh!	- Курсовой сто градусов правого борта! -воскликнул он. - Курсовой сто градусов.
Aircraft.	Самолеты.
Just on the horizon!" He fairly flung himself back at his binoculars. "Four, seven-no, ten!	Над самым горизонтом, - Он снова прилип к окулярам бинокля. - Четыре, семь. Отставить, десять!
Ten aircraft!" he yelled.	Десять самолетов! - закричал он.
"Green one-double-oh?" Turner had his glasses to his eyes.	- Курсовой правого борта сто градусов? - Тэрнер вскинул к глазам бинокль.
"Can't see a thing!	- Не вижу ни черта!
Are you sure, boy?" he called anxiously.	А ты не ошибся, паренек? - воскликнул он.
"Still the same, sir." There was no mistaking the agitated conviction in the young voice.	-Никак нет, сэр! - Во взволнованном голосе юноши прозвучала твердая убежденность.
Turner was through the gate and beside him in four swift steps.	Тэрнер в два прыжка очутился возле сигнальщика.
"Let me have a look," he ordered.	- Дай-ка я взгляну! - властно произнес старший офицер.
He gazed through the glasses, twisted the training rack once or twice, then stepped back slowly, heavy eyebrows lowering in anger.	Он посмотрел в окуляры, крутнул раз-другой поворотный винт, потом отошел назад, сердито хмуря брови.
"There's something bloody funny here, young man!" he growled. "Either your eyesight or your imagination?	- Что ты мне голову морочишь, приятель? -проворчал он. - У тебя плохое зрение или мерещится?
And if you ask me-----"	Знаешь что?..
"He's right," Carrington interrupted calmly. "I've got 'em, too."	- Он прав, - спокойно прервал его Кэррингтон. - Я тоже их вижу.
"So have I, sir!" Bentley shouted.	-И я, сэр! - воскликнул Бентли.
Turner wheeled back to the mounted glasses, looked through them briefly, stiffened, looked round at Chrysler.	Тэрнер кинулся назад к биноклю, прильнул к окулярам и тотчас замер. Повернувшись к Крайслеру, он улыбнулся:
"Remind me to apologise some day!" he smiled, and was back on the compass platform before he had finished speaking.	- Напомни мне как-нибудь, чтобы я извинился! -Не успев договорить фразу, он снова очутился на компасной площадке.
"Signal to convoy," Vallery was saying rapidly. "Code H.	- Сигнал конвою! - отдавал распоряжения Вэллери. - Походный ордер "Эйч".
Full ahead, Number One.	Первый офицер, обе машины полный вперед!
Bosun's mate?	Боцманмат!
Broadcaster: stand by all guns.	Объявить по трансляции: "Расчеты всех огневых средств к бою!"

Commander?"	Старший офицер!
"Sir?"	- Есть, сэр!
"Independent targets, independent fire all AA. guns?	- Расчетам всех зенитных установок! Выбор цели самостоятельный, вести огонь самостоятельно!
Agreed?	Как ваше мнение?
And the turrets?"	Как насчет главного калибра?
"Couldn't say yet... Chrysler, can you make out------"	-Пока неясно... Крайслер, ты не можешь сказать?..
"Condors, sir," Chrysler anticipated him.	- "Кондоры", сэр, - угадал вопрос Крайслер.
"Condors!" Turner stared in disbelief. "A dozen Condors!	- "Кондоры"! - Тэрнер изумленно открыл глаза. -Целая дюжина "кондоров"!
Are you sure that...	А ты уверен?..
Oh, all right, all right!" he broke off hastily. "Condors they are." He shook his head in wonderment, turned to Vallery. "Where's my bloody tin hat?	Ну ладно, ладно! - оборвал он себя поспешно. -Конечно, "кондоры". - Поискав глазами свой шлем, старший офицер повернулся к Вэллери. -Где эта распроклятая жестянка?
Condors, he says!"	Сигнальщик говорит: "кондоры"!
"So Condors they are," Vallery repeated, smiling.	- Раз говорит, значит, так оно и есть, - с улыбкой отозвался Вэллери.
Turner marvelled at the repose, the unruffled calm. "Bridge targets, independent fire control for all turrets?" Vallery went on.	Невозмутимое спокойствие командира поразило Тэрнера. - Целеуказание башням с мостика. Управление огнем автономное. Каково ваше мнение? - продолжал Вэллери.
"I think so, sir." Turner looked at the two communication ratings just aft of the compass platform-one each on the group phones to the for'ard and after turrets.	- Согласен, сэр. - Тэрнер посмотрел на двух телефонистов, находившихся позади компасной площадки, - каждый из них обслуживал группу телефонов, связанных с носовыми и кормовыми башнями.
"Ears pinned back, you two.	- Эй, ребята! Держать ушки на макушке!
And hop to it when you get the word."	Работать четко!
Vallery beckoned to Nicholls.	Вэллери подозвал Николлса.
"Better get below, young man," he advised. "Sorry your little trip's been postponed."	- Спуститесь-ка лучше вниз, молодой человек, -посоветовал он. - Сожалею, но ваше путешествие откладывается.
"I'm not," Nicholls said bluntly.	-А я не сожалею, - признался Николлс.
"No?" Vallery was smiling.	- Струсили? - улыбнулся Вэллери.
"Scared?" "No, sir," Nicholls smiled back. "Not scared.	- Никак нет, сэр, - улыбнулся в ответ Николлс. -Не струсил.
And you know I wasn't."	Вы сами знаете.
"I know you weren't," Vallery agreed quietly. "I know, and thank you."	- Знаю, что не струсили, - спокойно согласился Вэллери. - Я понимаю... Благодарю вас.

He watched Nicholls walk off the bridge, beckoned to the W.T. messenger, then turned to the Kapok Kid.	Проводив взглядом Николлса, спускавшегося с мостика, он жестом подозвал к себе посыльного из радиорубки и повернулся к Карпентеру.
"When was our last signal to the Admiralty, Pilot?	- Когда было отправлено последнее донесение адмиралтейству, штурман?
Have a squint at the log."	Взгляните в вахтенный журнал.
"Noon yesterday," said the Kapok Kid readily.	- Вчера в полдень, - тотчас ответил Капковый мальчик.
"Don't know what I'll do without you," Vallery murmured. "Present position?"	- Не знаю, что бы я без вас делал, - проговорил командир корабля. - Наши координаты?
"72.20 north, 13.40 east."	- Семьдесят два градуса двадцать минут северной широты, тринадцать градусов сорок минут восточной долготы.
"Thank you." He looked at Turner. "No point in radio silence now, Commander?"	- Благодарю вас. - Командир взглянул на Тэрнера.- Думаю, что соблюдать радиомолчание больше не имеет смысла, как, старпом?
Turner shook his head.	Тэрнер кивнул головой.
"Take this message," Vallery said quickly.	- Отправьте эту шифровку, - быстро проговорил Вэллери. -
"To D.N.O., London... How are our friends doing, Commander?"	"Лондон, начальнику штаба флота"... Что поделывают наши друзья, старпом?
"Circling well to the west, sir.	- Заходят с запада, сэр.
Usual high altitude, gambit from the stern, I suppose," he added morosely. "Still," he brightened, "cloud level's barely a thousand feet."	Обычный гамбит. Атака с большой высоты с кормовых курсовых углов. Я так полагаю, -прибавил он мрачно. - Правда, - он несколько просветлел, - облачность всего тысяча футов.
Vallery nodded. "'FR77.	Вэллери кивнул и продолжал: - "Конвой Эф-Ар-77.
1600.	Шестнадцать ноль-ноль.
72.20,13.40.	Широта семьдесят два тридцать. Долгота тринадцать сорок.
Steady on 090.	Курс девяносто.
Force 9, north, heavy swelname = "note" Situation desperate.	Ветер пять баллов, северный. Значительное волнение.
Deeply regret Admiral Tyndall died 1200 today.	Положение отчаянное. С прискорбием извещаю, что адмирал Тиндалл скончался сегодня в двенадцать ноль-ноль.
Tanker Vytura torpedoed last night, sunk by self.	Танкер "Вайтура" торпедирован вчера вечером, потоплен мною.
Washington State sunk 0145 today.	"Уошингтон Стейт" затонул сегодня в ноль один сорок пять.
Vectra sunk 1515, collision U-boat.	"Вектра" затонула в пятнадцать пятнадцать вследствие столкновения с субмариной.