Помоги проекту - поделись книгой:
исследователя Австралии, о которых я сейчас без дальних предисловий начну рассказывать. Двадцатого августа 1860 года Мельбурнское географическое общество отправило экспедицию, во главе которой стоял Роберт О'Хара Бёрк, отставной ирландский офицер, бывший полицейский инспектор в Каслмейне. Его сопровождали одиннадцать человек: Уильям
Джон Уилс, выдающийся молодой топограф, доктор Беклер, ботаник Грей, молодой военнослужащий индийской армии Кинг, затем Ландельс, Браге и несколько сипаев [100]. Двадцать пять лошадей и столько же верблюдов везли на себе путешественников, их багаж и съестные припасы на полтора года. Экспедиция направлялась на северное побережье, к заливу Карпентария, но предварительно должна была исследовать берега реки Куперс-Крик. Беспрепятственно перебравшись через реки Муррей и Дарлинг, экспедиция достигла поселения Мениндье на границе колоний. Здесь выяснилось, что такое большое количество багажа очень обременительно. Это затруднение, да еще несколько резкий характер Бёрка внесли разлад в отряд. Дело дошло до того, что Ландельс, ведавший верблюдами, отделился от экспедиции и вместе с несколькими погонщиками-индусами вернулся к берегам Дарлинга. Бёрк продолжал свой путь. Продвигаясь вперед то по великолепным, обильно орошаемым пастбищам, то по каменистым, безводным дорогам, он спустился к реке Куперс-Крик. Двадцатого ноября, после трехмесячного странствия, Бёрк устроил на берегах этой реки свой первый склад провианта. Здесь путешественники на
некоторое время задержались в поисках удобного пути на север, - пути, пролегающего вблизи воды. С большими трудностями они добрались до пункта, находящегося на полпути между Мельбурном и заливом Карпентария. Они устроили в этом месте сторожевой пост, обнесли его изгородью и дали ему название "форт Уилс". Здесь Бёрк разделил свой отряд на две части. Одной группе, возглавляемой Браге, предстояло оставаться во вновь созданном форте в течение трех месяцев, а если хватит провианта, то и дольше, и ожидать возвращения другой. Эта вторая группа состояла из самого Бёрка, Кинга, Грея и Уилса. Они взяли с собой шесть верблюдов и съестных припасов на три месяца, а именно: триста фунтов муки, пятьдесят фунтов риса, пятьдесят фунтов овсяной муки, сто фунтов сушеного лошадиного мяса, сто фунтов соленой свинины и сала, а также тридцать фунтов сухарей. Взятых продуктов должно было хватить на путешествие в шестьсот лье в оба конца. И вот эти четыре человека отправились в путь. С
трудом перебравшись через каменистую пустыню, они достигли реки Эйр-Крик, крайней точки, до которой дошел в 1845 году Стюарт. Отсюда, держась как можно ближе к сто сороковому меридиану, они направились к северу. Седьмого января они под палящим солнцем пересекли тропик. Их часто морочили обманчивые миражи; они страдали от жажды; но время от времени их освежали сильные грозы. Кое-где они встречали кочующих туземцев, которые относились к ним довольно радушно. В общем, надо сказать, путь их, не преграждаемый ни озерами, ни большими реками, ни горами, не представлял особых трудностей. Двенадцатого января на севере показалось несколько холмов из песчаника, в их числе гора Форбса, а дальше пошли одна за другой гранитные горные цепи. Здесь двигаться вперед стало очень утомительно, животные еле плелись, порой совсем отказываясь идти дальше. "Мы все еще среди горных цепей. Наших верблюдов от страха бросает в пот", -писал Бёрк в своем путевом дневнике. Однако ж исследователям благодаря их энергии удалось добраться сначала до берегов реки Тернер, а затем и до верхнего течения реки Флиндерс, которую в 1841 году видел Стокс. Неся свои воды в зарослях из пальм и эвкалиптов, Флиндерс впадает в залив Карпентария. Там уже
сказывалась - множеством болотистых мест -близость океана. Один верблюд погиб в болоте, а остальные отказались идти дальше. Кинг и Грей принуждены были остаться с ними. Бёрк и Уилс продолжали вдвоем двигаться к северу, и, преодолев трудности, о которых весьма смутно упоминается в дорожном дневнике Бёрка, они достигли болотистого места, заливаемого морским приливом. Но самого океана они так и не увидели. Произошло это одиннадцатого февраля 1861 года... -Значит, этим отважным людям не удалось продвинуться дальше? -спросила леди Элен. - Нет, сударыня, - ответил Паганель. - Болотистая почва уходила из-под ног, и им оставалось только попытаться вернуться к своим спутникам, оставшимся в форте Уилс. Поистине печальное возвращение. Слабые, изнуренные, едва передвигая ноги, дотащились они до Грея и Кинга. Отсюда экспедиция, спускаясь к югу по уже пройденной дороге, направилась к Куперс-Крик. Нам не известны в точности все перипетии, опасности, муки этого путешествия, ибо в дорожном дневнике нет соответствующих записей, но, несомненно, все это было ужасно. В апреле в долину
Куперс-Крик прибыли только трое: Грей изнемог в пути и скончался. Четыре верблюда погибли. Однако, доберись путешественники до форта Уилс, где ждал их Браге со своим складом
провианта, и они были бы спасены. Они
удвоили усилия и брели еще несколько дней. Двадцать первого апреля показалась наконец ограда форта. Они входят - и что же: в этот самый день, тщетно прождав пять месяцев, Браге ушел из форта Уилс!.. - Ушел? - воскликнул Роберт. -Да, ушел, по роковой игре случая... И, судя по оставленной Браге записке, всего за каких-нибудь семь часов до их появления. Нечего было и думать догнать его. Несчастные, брошенные на произвол судьбы люди немного подкрепились оставленными на складе продуктами. Но у них не было средств передвижения, а до реки Дарлинг оставалось еще целых полтораста лье. Тут Бёрку пришла в голову мысль идти к австралийским поселениям, находящимся у подножия горы Хоплесс, в шестидесяти лье от форта. И вот, несмотря на то, что Уилс был против этого плана, трое путешественников пустились в путь. Из двух еще уцелевших верблюдов один утонул в тинистом притоке Куперс-Крик, а другой был не в силах больше сделать ни шагу; пришлось прикончить верблюда и питаться его мясом. Вскоре припасы иссякли. Трем несчастным пришлось питаться только "нарду" - съедобным водяным растением. Отдалиться же от реки они не могли, так как в стороне от нее нет воды, а нести запас ее они не могли. Хижина, в которой они ночевали, сгорела вместе со всеми дорожными вещами. Они были обречены на гибель. Оставалось лишь умереть. Бёрк подозвал к себе Кинга и сказал ему: "Мне осталось жить всего несколько часов. Вот мои часы и мой дневник. Когда я умру, вложите в мою правую руку пистолет и оставьте меня так, не зарывая". Это было последнее, что сказал Бёрк. На следующий день, в восемь часов утра, его не стало. Кинг, в страхе и отчаянии, бросился искать туземцев. Вернувшись, он застал мертвым и Уилса. Самого Кинга приютили туземцы. У них нашла его в сентябре экспедиция Хоуита, которая одновременно с экспедициями Ландсборо и Мак-Кинли была послана разыскивать Бёрка. Так из четырех исследователей, предпринявших переход через Австралийский материк, уцелел лишь один... Рассказ Паганеля произвел на всех слушателей тяжелое впечатление. Каждый думал о капитане Гранте, который, быть может, подобно Бёрку и его спутникам, бродил по этому роковому материку. Удалось ли потерпевшим
кораблекрушение избежать участи отважных исследователей? Это сопоставление было так естественно, что слезы заблестели на глазах Мери Грант. - Отец, бедный отец!.. - прошептала она. - Мисс Мери, мисс Мери! - воскликнул Джон Манглс. - Чтобы подвергнуться всем этим бедам, нужно углубиться внутрь материка, а капитан
Грант, как Кинг, попал к туземцам и, как Кинг, будет спасен. Ваш отец никогда не был в таких страшных условиях. - Никогда, - подтвердил Паганель. - И я еще раз говорю вам, дорогая мисс Мери, что австралийцы очень гостеприимны.
- О, если бы это было так! - промолвила девушка.
- Ну, а Стюарт? - спросил Г ленарван, желая отвлечь своих товарищей от этих грустных мыслей. - Стюарт? - отозвался ученый. - О, ему больше повезло, и имя его внесено и прославлено в анналах австралийской истории. Еще в 1848 году Джон Мак-Доуэлл Стюарт, ваш соотечественник, друзья мои, начал свои странствия по Австралии, приняв участие в путешествии Стерта в пустыню, простирающуюся к северу от Аделаиды. В 1860 году Стюарт, в сопровождении всего двух человек, тщетно пытался проникнуть в глубь Австралии. Но он не падал духом. Первого января 1861 года, во главе одиннадцати смелых спутников, он двинулся в путь с берегов Чамберс-Крик и остановился всего лишь в шестидесяти лье от залива Карпентария. Пересечь весь этот опасный материк он так и не смог - из-за недостатка съестных припасов пришлось вернуться в Аделаиду. Все же
Стюарт отважился еще раз попытать счастья и организовал третью экспедицию. На этот раз ему суждено было достигнуть цели, к которой он так пылко стремился. Парламент Южной
Австралии поддержал это начинание и постановил выдать Стюарту пособие в две тысячи фунтов стерлингов. Стюарт, обладая уже опытом исследователя, принял все меры
предосторожности. Друзья его:
естествоиспытатель Уотерхауз, Фринг, Кэкуик, его бывшие спутники; Вудфорд, Олд и другие -всего десять человек - присоединились к нему. Он взял с собой двадцать бурдюков из американской кожи, вместимостью по семь галлонов каждый, и пятого апреля 1862 года экспедиция в полном составе уже находилась в бассейне Ньюкасль-Уотерхаус, за восемнадцатым градусом широты, в том самом пункте, дальше которого Стюарт не смог продвинуться в прошлый раз. Дальнейший путь экспедиции лежал приблизительно вдоль сто тридцать первого меридиана, то есть на семь градусов отклонялся на запад от маршрута Бёрка. Базой этих новых исследований должен был служить бассейн Ньюкасль-Уотерхаус. Стюарт тщетно старался пройти через густые леса на север и северо-восток. Также не удалось ему достичь на западе реки Виктории: путь преграждала
непроходимая чаща кустарников. Тогда Стюарт решился перенести свой лагерь в другое место, и ему удалось раскинуть его немного севернее, среди Говеровых болот. Отсюда, идя к востоку,
он встретил на своем пути среди равнин, поросших травой, реку Дейли и поднялся по ее течению приблизительно миль на тридцать. Места становились чудесными: роскошные
пастбища обрадовали и обогатили бы любого скваттера; эвкалипты изумляли своей вышиной. Восхищенный Стюарт продолжал двигаться вперед. Он достиг берегов реки Странгуэйс, притока реки Ропер, открытой Лейххардтом. Эти реки несут свои воды среди великолепных пальмовых рощ, достойных детищ этого тропического края. Здесь жили туземные племена. Они радушно приняли исследователей. Отсюда экспедиция направилась к северо-западу, разыскивая среди песчаника и железистых горных пород истоки реки Аделейд, впадающей в залив Ван-Димена. Ее русло проходит по области Арнхемленда, среди пальм, бамбука, сосен и панданусов. Река Аделейд делалась все шире, а берега ее становились болотистыми.
Чувствовалась близость моря. Во вторник, двадцать второго июля, Стюарт разбил лагерь среди болот Фришуотер. Его продвижение очень затрудняли бесчисленные ручьи, и он решил послать троих из своих спутников на поиски более удобных путей. На следующий день, то огибая непроходимые озера, то увязая в топях, Стюарт выбрался на более высокие места, поросшие травой. Там и здесь виднелись рощицы камедных деревьев и каких-то деревьев с волокнистой корой. Носились стаи ибисов, гусей, совершенно диких водяных птиц. Туземцев не было, только вдалеке виднелись дымки их кочевий. Двадцать четвертого июля, через
девять месяцев после выступления из Аделаиды, Стюарт, желая достигнуть в тот же день берега океана, двинулся на север в восемь часов двадцать минут утра. Он проходил по холмистой местности, усеянной железной рудой и обломками горных вулканических пород. Деревья
становились ниже, как всегда на берегу моря. Перед глазами открылась широкая долина с наносной почвой, окаймленная деревцами. Стюарт отчетливо слышал шум прибоя, но ничего не говорил своим спутникам. Они вошли в заросли дикого винограда. Стюарт сделал несколько шагов - и вот он на берегу Индийского океана! "Море, море!" - закричал изумленный Фринг. Подбежали остальные, и
путешественники приветствовали Индийский океан троекратным продолжительным "ура". Австралийский материк был пересечен в четвертый раз. Выполняя обещание, данное
губернатору сэру Ричарду Макдонеллу, Стюарт ступил в море и умыл лицо и руки соленой водой. Вернувшись в долину, он вырезал на стволе дерева свои инициалы: Д. М. Д. С. Лагерь
раскинули у ручья. На следующий день Фринг отправился в разведку: надо было выяснить, можно ли с юго-запада подойти к устью реки Аделейд. Почва оказалась слишком болотистой для лошадей, и пришлось отказаться от этого намерения. Тогда Стюарт выбрал на поляне высокое дерево, срубил его нижние ветки, а на верхушке водрузил австралийский флаг. На коре дерева он вырезал следующие слова: "Ищи под землей на один фут к югу". И если
какой-нибудь путешественник когда-либо разроет землю в указанном месте, то он найдет там в жестяной коробке документ, каждое слово которого врезалось в мою память: "Великое
исследование и переход с юга на север Австралии. Исследователи, возглавляемые Джоном Мак-Доуэллом Стюартом, достигли этого места двадцать пятого июля 1862 года. Перед тем они пересекли всю Австралию от Южного моря до берегов Индийского океана, пройдя через центр материка. Они покинули город Аделаиду двадцать шестого октября 1861 года, а последний населенный пункт английских колоний в северном направлении - двадцать первого января 1862 года. В память этого счастливого события они водрузили здесь австралийский флаг с начертанным на нем именем главы экспедиции. Все обстоит благополучно. Боже, храни королеву". За этим следуют подписи Стюарта и его спутников. Так было увековечено это крупное событие, слух о котором прокатился по всему земному шару. - А свиделись ли эти
мужественные люди со своими друзьями на юге? -спросила леди Элен. - Да, - ответил Паганель, -до юга добрались все, но чего им это стоило! Больше всех страдал Стюарт. Когда он двинулся обратно в Аделаиду, здоровье его было очень расшатано цингой. В начале сентября болезнь стала так прогрессировать, что Стюарт уже потерял надежду когда-нибудь увидеть обитаемые места; он был не в силах держаться в седле и двигался вперед, лежа на носилках, подвешенных между двумя лошадьми. В конце октября у него началось кровохарканье, совершенно его истощившее. Пришлось убить одну из лошадей, чтобы сварить ему бульон. Двадцать восьмого октября Стюарт чуть не умер, но наступил спасительный кризис, и десятого декабря маленький отряд в полном составе достиг первых поселений. Семнадцатого декабря восхищенные жители Аделаиды встречали Стюарта. Но здоровье его все же было подорвано, и вскоре, получив от Географического общества большую золотую медаль, он на судне "Инд" отплыл на родину - в Шотландию, где мы можем по возвращении встретиться с ним. - А после Стюарта никто не пытался делать новые
| открытия? - спросила леди Элен. - Как же, -ответил Паганель, - я не раз упоминал о Лейххардте. Этот исследователь уже в 1844 году совершил замечательное путешествие на север Австралии. В 1848 году он организовал экспедицию на северо-восток Австралии. Вот уже семнадцать лет, как он исчез. В прошлом году ботаник доктор Мюллер из Мельбурна организовал сбор средств на снаряжение поисковой экспедиции. Нужная сумма была в короткое время собрана, и отряд скваттеров во главе с Мак-Интайром покинул двадцать первого июня 1864 года берега реки Пару. Сейчас, когда я рассказываю вам об этой экспедиции, она, вероятно, уже далеко углубилась внутрь страны. Пусть же поиски Лейххардта увенчаются успехом, и пусть мы сами, подобно этой экспедиции, отыщем дорогих нам друзей! Так закончил географ свое повествование. Час был поздний. Поблагодарив Паганеля, слушатели разошлись. Несколько минут спустя все уже мирно спали. Только птица-часы, спрятавшись в листве белого камедного дерева, равномерно отбивала секунды этой безмятежной ночи. Глава XII ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА ИЗ МЕЛЬБУРНА В САНДХЕРСТ | |
| IT was not without apprehension that the Major saw Ayrton quit the Wimerra camp to go and look for a blacksmith at the Black Point Station. | Майор с некоторым опасением отнесся к поездке Айртона за кузнецом на станцию Блэк-Пойнт. |
| But he did not breathe a word of his private misgivings, and contented himself with watching the neighborhood of the river; nothing disturbed the repose of those tranquil glades, and after a short night the sun reappeared on the horizon. | Но он ни словом не обмолвился о своем недоверии к бывшему боцману, а ограничился наблюдением за окрестностями реки. Спокойствие, царившее над соседними лугами, ничем не нарушалось. Прошла короткая ночь, и над горизонтом снова появилось солнце. |
| As to Glenarvan, his only fear was lest Ayrton should return alone. | Что касается Гленарвана, то он боялся только одного: что Айртон вернется один. |
| If they fail to find a workman, the wagon could not resume the journey. | Повозка без починки не сможет продолжать путь. |
| This might end in a delay of many days, and Glenarvan, impatient to succeed, could brook no delay, in his eagerness to attain his object. | Задержка могла затянуться на несколько дней, а Гленарван, которому не терпелось поскорее добиться успеха, не допускал никаких промедлений. |
| Ayrton luckily had lost neither his time nor his trouble. He appeared next morning at daybreak, accompanied by a man who gave himself out as the blacksmith from Black Point Station. | К счастью, Айртон не потратил времени и усилий даром Он явился на следующий день, на рассвете, в сопровождении человека, назвавшегося кузнецом из Блэк-Пойнт. |
| He was a powerful fellow, and tall, but his features were of a low, brutal type, which did not prepossess anyone in his favor. | Это был рослый, крепкий парень, но в лице его было что-то отталкивающее, зверское. |
| But that was nothing, provided he knew his business. | Но, в сущности, это было не так уж важно, если он знал свое ремесло. |
| He scarcely spoke, and certainly he did not waste his breath in useless words. | Во всяком случае, он был чрезвычайно молчалив и даром слов не тратил. |
| "Is he a good workman?" said John Mangles to the quartermaster. | - А он хороший кузнец? - спросил Джон Манглс боцмана. |
| "I know no more about him than you do, captain," said Ayrton. "But we shall see." | - Я знаю его не больше вашего, капитан, - ответил Айртон. - Посмотрим. |
| The blacksmith set to work. | Кузнец принялся за работу. |
| Evidently that was his trade, as they could plainly see from the way he set about repairing the forepart of the wagon. | По тому, как он чинил повозку, видно было, что он знает свое дело. |
| He worked skilfully and with uncommon energy. | Работал он проворно и с незаурядной силой. |
| The Major observed that the flesh of his wrists was deeply furrowed, showing a ring of extravasated blood. It was the mark of a recent injury, which the sleeve of an old woolen shirt could not conceal. McNabbs questioned the blacksmith about those sores which looked so painful. The man continued his work without answering. | Майор заметил вокруг кистей рук кузнеца кольцо черноватой, запекшейся крови - следы недавних ран, которые рукава грязной шерстяной рубахи плохо скрывали. Мак-Наббс спросил кузнеца о происхождении этих, вероятно, очень болезненных ссадин, но тот ему ничего не ответил, а молча продолжал работать. |
| Two hours more and the damage the carriage had sustained was made good. | Через два часа колымага была починена. |
| As to Glenarvan's horse, it was soon disposed of. The blacksmith had had the forethought to bring the shoes with him. | Лошадь Гленарвана кузнец подковал очень быстро, так как захватил с собой готовые подковы. |
| These shoes had a peculiarity which did not escape the Major; it was a trefoil clumsily cut on the back part. McNabbs pointed it out to Ayrton. | Подковы эти имели особенность, которая не ускользнула от майора: на их внутренней стороне был грубо вырезан трилистник. Мак-Наббс указал на это Айртону. |
| "It is the Black-Point brand," said the quartermaster. "That enables them to track any horses that may stray from the station, and prevents their being mixed with other herds." | - Это клеймо Блэк-Пойнта, - пояснил боцман. -Оно помогает находить след убежавших со стоянки лошадей и не смешивать их с чужими. |
| The horse was soon shod. The blacksmith claimed his wage, and went off without uttering four words. | Подковав лошадь, кузнец потребовал плату за свою работу и ушел, не произнеся за все время и двух слов. |
| Half an hour later, the travelers were on the road. | Полчаса спустя путешественники снова ехали вперед. |
| Beyond the grove of mimosas was a stretch of sparsely timbered country, which quite deserved its name of "open plain." | Из-за поднимавшихся по сторонам мимоз открывались обширные пространства, вполне заслуживавшие свое местное название: "open plain" - "открытая равнина". |
| Some fragments of quartz and ferruginous rock lay among the scrub and the tall grass, where numerous flocks were feeding. | Среди кустов, высоких трав и изгородей, за которыми паслись многочисленные стада, валялись обломки кварца и железистых горных пород. |
| Some miles farther the wheels of the wagon plowed deep into the alluvial soil, where irregular creeks murmured in their beds, half hidden among giant reeds. | Несколькими милями дальше колеса повозки начали довольно глубоко врезаться во влажный грунт. Здесь журчали извилистые ручьи, полускрытые зарослями гигантских тростников. |
| By-and-by they skirted vast salt lakes, rapidly evaporating. | Позднее пришлось огибать обширные высыхающие соленые озера. |
| The journey was accomplished without trouble, and, indeed, without fatigue. | Путешествие совершалось без всяких затруднений, а также, надо добавить, и без скуки. |
| Lady Helena invited the horsemen of the party to pay her a visit in turns, as her reception-room was but small, and in pleasant converse with this amiable woman they forgot the fatigue of their day's ride. | Из-за тесноты "салона" леди Элен приглашала к себе в гости всадников по одному, всех по очереди. Каждый отдыхал от верховой езды и приятно проводил время, беседуя с этой милой женщиной. |
| Lady Helena, seconded by Miss Mary, did the honors of their ambulatory house with perfect grace. | Леди Элен вместе с Мери с очаровательной любезностью принимала гостей в своем передвижном доме. |
| John Mangles was not forgotten in these daily invitations, and his somewhat serious conversation was not unpleasing. | Конечно, не был обойден этими приглашениями и Джон Манглс. Его несколько серьезная беседа отнюдь не утомляла путешественниц. Даже наоборот. |
| The party crossed, in a diagonal direction, the mail-coach road from Crowland to Horsham, which was a very dusty one, and little used by pedestrians. | Двигаясь таким образом, отряд пересек почтовую дорогу из Крауленда в Хоршем, - дорогу очень пыльную, по которой мало кто ходит. |
| The spurs of some low hills were skirted at the boundary of Talbot County, and in the evening the travelers reached a point about three miles from Maryborough. | Близ границы округа Толбот путешественники проехали мимо ряда невысоких холмов, а вечером они разбили лагерь в трех милях севернее Мэриборо. |
| The fine rain was falling, which, in any other country, would have soaked the ground; but here the air absorbed the moisture so wonderfully that the camp did not suffer in the least. | Шел мелкий дождь. В любой другой стране он размыл бы почву, но здесь воздух так поразительно впитывает сырость, что лагерь нисколько не пострадал от дождя. |
| Next day, the 29th of December, the march was delayed somewhat by a succession of little hills, resembling a miniature Switzerland. | В течение следующего дня, 29 декабря, отряд двигался немного медленнее, из-за того что ехать пришлось по гористой местности, напоминавшей Швейцарию в миниатюре. |
| It was a constant repetition of up and down hill, and many a jolt besides, all of which were scarcely pleasant. The travelers walked part of the way, and thought it no hardship. | Надо было то подниматься, то опускаться; трясло при этом довольно изрядно, поэтому путешественники часть пути сделали пешком, что было гораздо приятнее. |
| At eleven o'clock they arrived at Carisbrook, rather an important municipality. | В одиннадцать часов подъехали к Карлсбруку, довольно значительному городу. |
| Ayrton was for passing outside the town without going through it, in order, he said, to save time. | Айртон считал, что его надо объехать стороной, чтобы не терять времени. |
| Glenarvan concurred with him, but Paganel, always eager for novelties, was for visiting Carisbrook. | Гленарван согласился с ним, но Паганелю, жадному до всяких достопримечательностей, очень хотелось побывать в Карлсбруке. |
| They gave him his way, and the wagon went on slowly. | Ему представили эту возможность, повозка же медленно продолжала свой путь. |
| Paganel, as was his custom, took Robert with him. | Паганель, по своему обыкновению, взял с собой Роберта. |
| His visit to the town was very short, but it sufficed to give him an exact idea of Australian towns. | Пробыли они в Карлсбруке недолго, но этого времени оказалось достаточно для ученого, чтобы составить себе точное представление об австралийских городах. |
| There was a bank, a court-house, a market, a church, and a hundred or so of brick houses, all exactly alike. | В Карлсбруке имелись банк, суд, рынок, школа, церковь и сотня совершенно схожих между собой кирпичных домов. |
| The whole town was laid out in squares, crossed with parallel streets in the English fashion. | Все это было расположено по английской системе - правильным четырехугольником, пересеченным параллельными улицами. |
| Nothing could be more simple, nothing less attractive. | Ничего не может быть проще, но и скучнее этого. |
| As the town grows, they lengthen the streets as we lengthen the trousers of a growing child, and thus the original symmetry is undisturbed. | По мере того как город растет, улицы его просто удлиняются, как штанишки подрастающего ребенка, и первоначальная симметрия не нарушается. |
| Carisbrook was full of activity, a remarkable feature in these towns of yesterday. | В Карлсбруке царило большое оживление -любопытная особенность всех таких лишь вчера народившихся городов. |
| It seems in Australia as if towns shot up like trees, owing to the heat of the sun. | Кажется, в Австралии города растут, как деревья под жарким солнцем. |
| Men of business were hurrying along the streets; gold buyers were hastening to meet the in-coming escort; the precious metal, guarded by the local police, was coming from the mines at Bendigo and Mount Alexander. | Люди, озабоченные делами, бежали по улицам. Агенты по пересылке золота толпились у транспортных контор. Драгоценный металл под охраной местной полиции привозился сюда с заводов Бендиго и с горы Александра. |
| All the little world was so absorbed in its own interests, that the strangers passed unobserved amid the laborious inhabitants. | Все эти люди, охваченные жаждой наживы, настолько были погружены в свои дела, что даже не заметили проезжавших мимо них иностранцев. |
| After an hour devoted to visiting Carisbrook, the two visitors rejoined their companions, and crossed a highly cultivated district. | Паганель и Роберт, осмотрев город за час, поехали тщательно обработанными полями и вскоре догнали своих спутников. |
| Long stretches of prairie, known as the "Low Level Plains," next met their gaze, dotted with countless sheep, and shepherds' huts. | За полями потянулись обширные луга с бесчисленными стадами овец и разбросанными там и сям хижинами пастухов. |
| And then came a sandy tract, without any transition, but with the abruptness of change so characteristic of Australian scenery. | Затем вдруг, без всякого перехода, как это часто бывает в Австралии, перед путниками раскинулась пустыня. |
| Mount Simpson and Mount Terrengower marked the southern point where the boundary of the Loddon district cuts the 144th meridian. | Холмы Симпсон и гора Таранговер отмечали южную границу округа Лоддон под 144° долготы. |
| As yet they had not met with any of the aboriginal tribes living in the savage state. | До сих пор экспедиция не встретила на своем пути ни одного туземного племени. |
| Glenarvan wondered if the Australians were wanting in Australia, as the Indians had been wanting in the Pampas of the Argentine district; but Paganel told him that, in that latitude, the natives frequented chiefly the Murray Plains, about one hundred miles to the eastward. | Гленарвану уже приходило в голову, что в Австралии, пожалуй, так же не окажется австралийцев, как в аргентинских пампасах не оказалось индейцев. Но Паганель объяснил ему, что дикие племена кочуют главным образом по равнине у реки Муррей, милях в ста на восток. |
| "We are now approaching the gold district," said he, "in a day or two we shall cross the rich region of Mount Alexander. | - Мы приближаемся к стране золота, - продолжал он. - Не пройдет и двух дней, как мы окажемся в богатейшем районе горы Александра. |
| It was here that the swarm of diggers alighted in 1852; the natives had to fly to the interior. | Туда в 1852 году устремилось множество золотоискателей. |
| We are in civilized districts without seeing any sign of it; but our road will, before the day is over, cross the railway which connects the Murray with the sea. | Коренным жителям пришлось уйти в пустыни Центральной Австралии. Мы с вами теперь - в цивилизованном крае, хоть это и незаметно, и еще сегодня мы пересечем железную дорогу, соединяющую берега Муррея с морем. |
| Well, I must confess, a railway in Australia does seem to me an astonishing thing!" | Но все же должен признаться, друзья мои, что в Австралии железная дорога мне кажется чем-то совершенно удивительным. |
| "And pray, why, Paganel?" said Glenarvan. | - Почему же, Паганель? - поинтересовался Гленарван. |
| "Why? because it jars on one's ideas. | - Почему? Да потому, что это неестественно! |
| Oh! I know you English are so used to colonizing distant possessions. You, who have electric telegraphs and universal exhibitions in New Zealand, you think it is all quite natural. | О, я знаю: вы, англичане, привыкли заселять свои отдаленные владения, вы провели телеграф в Новой Зеландии и даже устраиваете там всемирные выставки, и для вас это в порядке вещей. |
| But it dumb-founders the mind of a Frenchman like myself, and confuses all one's notions of Australia!" | Но ум француза железная дорога приводит в замешательство и спутывает все его представления об Австралии. |
| "Because you look at the past, and not at the present," said John Mangles. | - Потому что вы смотрите в прошлое, а не в настоящее, - заметил Джон Манглс.- Согласен, - ответил Паганель. - Но свист паровоза, мчащегося по пустыням; клубы его пара, обволакивающие ветви мимоз и эвкалиптов; ехидны, утконосы и казуары, убегающие от курьерских поездов; дикари, садящиеся в три тридцать в скорый Мельбурн - Каслмейн, - все это не может не привести в изумление любого человека, если только он не англичанин и не американец. Из-за вашей железной дороги уходит поэзия пустыни. - Что из этого, зато приходит прогресс! - отозвался майор. |
| A loud whistle interrupted the discussion. | Громкий свисток паровоза прервал этот спор. |
| The party were within a mile of the railway. | Путешественники находились всего в какой-нибудь миле от железной дороги. Паровоз, шедший малой скоростью с юга, остановился как раз в том месте, где дорога, по которой ехала повозка, пересекала железнодорожный путь. Железнодорожная линия, как сказал Паганель, соединяла столицу провинции Виктория с самой большой рекой Австралии - Мурреем. Эта огромная река, открытая в 1828 году Стертом, берет свое начало в Австралийских Альпах, затем, обогащенная водами притоков, Лаклан и Дарлинг, течет вдоль всей северной границы провинции Виктория и впадает в залив Энкаунтер, близ города Аделаиды. Муррей несет свои воды по цветущим, плодородным местам, и благодаря хорошему железнодорожному сообщению с Мельбурном по его берегам вырастают все новые и новые фермы. Эта железнодорожная линия эксплуатировалась на протяжении ста пяти миль, от Сандхорста до Мельбурна, обслуживая также Кайнтон и Каслмейн. Дальнейший ее участок, длиной в семьдесят миль, только еще строился. Шла она в Эчуку, столицу провинции Риверина, лишь в этом году основанную на берегах Муррея. Тридцать седьмая параллель пересекла полотно железной дороги в нескольких милях севернее Каслмейна, у Кемденского моста, переброшенного через Лоддон, один из многочисленных притоков Муррея. К этому месту Айртон и направил свою повозку, а всадники помчались туда галопом. |
| Quite a number of persons were hastening toward the railway bridge. | Их любопытство привлекало множество устремившихся к железнодорожному мосту людей. |
| The people from the neighboring stations left their houses, and the shepherds their flocks, and crowded the approaches to the railway. | Жители соседних поселений покинули свои дома, пастухи бросили стада, и все они запрудили подступы к полотну железной дороги. |
| Every now and then there was a shout, "The railway! the railway!" | Слышались крики: - Сюда, сюда! |
| Something serious must have occurred to produce such an agitation. Perhaps some terrible accident. | Видимо, это смятение было вызвано каким-то важным событием, быть может крупной катастрофой. |
| Glenarvan, followed by the rest, urged on his horse. | Гленарван и его спутники еще быстрее погнали своих лошадей. |
| In a few minutes he arrived at Camden Bridge and then he became aware of the cause of such an excitement. | Через несколько минут они уже были у Кемденского моста. Здесь им сразу стала понятна причина скопления народа. |
| A fearful accident had occurred; not a collision, but a train had gone off the line, and then there had been a fall. The affair recalled the worst disasters of American railways. | Произошла ужасающая катастрофа. Поезд не столкнулся с другим, а сошел с рельсов и рухнул; это напоминало самые крупные катастрофы на американских линиях. |
| The river crossed by the railway was full of broken carriages and the engine. | Река, через которую шла железная дорога, была завалена обломками вагонов и паровоза. |
| Whether the weight of the train had been too much for the bridge, or whether the train had gone off the rails, the fact remained that five carriages out of six fell into the bed of the Loddon, dragged down by the locomotive. | Мост ли не выдержал тяжести поезда, или поезд сам сошел с рельсов, но из шести вагонов пять вместе с паровозом свалились в русло Лоддона. |
| The sixth carriage, miraculously preserved by the breaking of the coupling chain, remained on the rails, six feet from the abyss. | Лишь последний вагон, чудом уцелевший благодаря лопнувшей цепи, один стоял на рельсах в каком-нибудь метре от пропасти. |
| Below nothing was discernible but a melancholy heap of twisted and blackened axles, shattered wagons, bent rails, charred sleepers; the boiler, burst by the shock, had scattered its plates to enormous distances. From this shapeless mass of ruins flames and black smoke still rose. | Внизу зловеще громоздились почерневшие, погнутые оси, обломки вагонов, исковерканные рельсы, обуглившиеся шпалы. Далеко кругом валялись куски парового котла, разорвавшегося от удара. Из этого скопления бесформенных обломков поднимались языки пламени и клубы пара, смешанные с черным дымом. |
| After the fearful fall came fire, more fearful still! | После ужасного крушения - еще более ужасный пожар. |
| Great tracks of blood, scattered limbs, charred trunks of bodies, showed here and there; none could guess how many victims lay dead and mangled under those ruins. | Виднелись кровавые останки, обуглившиеся, обезображенные трупы. Никто не решался подумать о том, сколько жертв погребено под этими обломками. |
| Glenarvan, Paganel, the Major, Mangles, mixing with the crowd, heard the current talk. | Гленарван, Паганель, майор, Джон Манглс, смешавшись с толпой, прислушивались к тому, что говорилось вокруг. |
| Everyone tried to account for the accident, while doing his utmost to save what could be saved. | Все старались найти объяснение катастрофе. Между тем уже начались спасательные работы. |
| "The bridge must have broken," said one. | - Должно быть, мост провалился, - говорил один. |
| "Not a bit of it. The bridge is whole enough; they must have forgotten to close it to let the train pass. That is all." It was, in fact, a swing bridge, which opened for the convenience of the boats. | - Какое там провалился, - возражали другие, - он и теперь целехонек! Видно, забыли перед проходом поезда свести его, только и всего. Действительно, мост был разводной, что требовалось для прохода судов. |
| Had the guard, by an unpardonable oversight, omitted to close it for the passage of the train, so that the train, coming on at full speed, was precipitated into the Loddon? | Неужели железнодорожный сторож по непростительной небрежности забыл свести мост и мчавшийся поезд провалился в реку? |
| This hypothesis seemed very admissible; for although one-half of the bridge lay beneath the ruins of the train, the other half, drawn up to the opposite shore, hung, still unharmed, by its chains. | Такая гипотеза казалась очень правдоподобной, ибо если обломки одной части моста и валялись под разбитыми вагонами, то другая часть его, отведенная на противоположный берег, продолжала висеть на своих совершенно неповрежденных цепях. |
| No one could doubt that an oversight on the part of the guard had caused the catastrophe. | Ясно, катастрофа произошла по вине сторожа. |
| The accident had occurred in the night, to the express train which left Melbourne at 11:45 in the evening. | Крушение случилось ночью с экспрессом номер тридцать семь, вышедшим из Мельбурна в одиннадцать часов сорок пять минут вечера. |
| About a quarter past three in the morning, twenty-five minutes after leaving Castlemaine, it arrived at Camden Bridge, where the terrible disaster befell. | Было около четверти четвертого утра, когда этот поезд, выйдя за двадцать пять минут перед этим со станции Каслмейн, рухнул с Кемденского моста. |
| The passengers and guards of the last and only remaining carriage at once tried to obtain help. But the telegraph, whose posts were lying on the ground, could not be worked. | Пассажиры и служащие последнего, уцелевшего, вагона пытались было просить помощи, но телеграф, столбы которого валялись на земле, не работал. |
| It was three hours before the authorities from Castlemaine reached the scene of the accident, and it was six o'clock in the morning when the salvage party was organized, under the direction of Mr. Mitchell, the surveyor-general of the colony, and a detachment of police, commanded by an inspector. | Поэтому каслмейнские власти прибыли на место крушения только через три часа. И только в шесть часов утра удалось начать спасательные работы под руководством главного инспектора колонии мистера Митчела и отряда полисменов во главе с полицейским офицером. |
| The squatters and their "hands" lent their aid, and directed their efforts first to extinguishing the fire which raged in the ruined heap with unconquerable violence. A few unrecognizable bodies lay on the slope of the embankment, but from that blazing mass no living thing could be saved. | Полисменам помогали скотоводы со своими рабочими. Прежде всего стали тушить огонь, с огромной быстротой пожиравший груды обломков. Несколько изуродованных до неузнаваемости трупов лежало на откосах насыпи. Однако пришлось отказаться от мысли извлечь из такого пекла хотя бы одно живое существо. |
| The fire had done its work too speedily. | Огонь быстро завершил смертоносную работу крушения. |
| Of the passengers ten only survived-those in the last carriage. | Из всех пассажиров поезда - число их было неизвестно - уцелело лишь десять, бывших в последнем вагоне. |
| The railway authorities sent a locomotive to bring them back to Castlemaine. | Управление железной дороги только что послало за ними паровоз, который должен был доставить их обратно в Каслмейн. |
| Lord Glenarvan, having introduced himself to the surveyor-general, entered into conversation with him and the inspector of police. | Тем временем лорд Гленарван, представившись инспектору, вступил в беседу с ним и полицейским офицером. |
| The latter was a tall, thin man, im-perturbably cool, and, whatever he may have felt, allowed no trace of it to appear on his features. | Офицер этот был худощавый, высокий, невозмутимо хладнокровный человек. Если он и способен был что-то чувствовать, то это, во всяком случае, не отражалось на его бесстрастном лице. |
| He contemplated this calamity as a mathematician does a problem; he was seeking to solve it, and to find the unknown; and when Glenarvan observed, | К крушению он относился как математик к задаче, которую нужно было решить и определить неизвестное. Услыхав слова взволнованного Гленарвана: |
| "This is a great misfortune," he quietly replied, | "Какое великое несчастье!", он спокойно заметил: |
| "Better than that, my Lord." | - Больше чем несчастье, милорд. |
| "Better than that?" cried Glenarvan. "I do not understand you." | -Больше? - воскликнул Гленарван, пораженный этой фразой. - Что же может быть больше этого несчастья? |
| "It is better than a misfortune, it is a crime!" he replied, in the same quiet tone. | - Преступление, - спокойно ответил полицейский офицер. |
| Glenarvan looked inquiringly at Mr. Mitchell for a solution. | Гленарван вопросительно поглядел на Митчела. |
| "Yes, my Lord," replied the surveyor-general, "our inquiries have resulted in the conclusion that the catastrophe is the result of a crime. | - Да, милорд, - отозвался главный инспектор, - из осмотра места крушения мы вынесли убеждение, что причина катастрофы - преступление. |
| The last luggage-van has been robbed. The surviving passengers were attacked by a gang of five or six villains. | Последний, багажный вагон разграблен, а на уцелевших пассажиров напала шайка из пяти или шести злоумышленников. |
| The bridge was intentionally opened, and not left open by the negligence of the guard; and connecting with this fact the guard's disappearance, we may conclude that the wretched fellow was an accomplice of these ruffians." | Мост, очевидно, оказался разведенным не по небрежности, а намеренно, и если сопоставить это обстоятельство с исчезновением железнодорожного сторожа, то можно сделать вывод, что этот негодяй был соучастником преступления. |
| The police-officer shook his head at this inference. | Услыхав такое заключение главного инспектора, полицейский офицер покачал головой. |
| "You do not agree with me?" said Mr. Mitchell. | - Вы, я вижу, не согласны со мной, - сказал инспектор. |
| "No, not as to the complicity of the guard." | - Не согласен, поскольку речь идет о соучастии сторожа. |
| "Well, but granting that complicity, we may attribute the crime to the natives who haunt the Murray. Without him the blacks could never have opened a swing-bridge; they know nothing of its mechanism." | - Однако только при его соучастии можно допустить, что это преступление совершено дикарями, бродящими по берегам Муррея, -возразил инспектор. - Ведь без его содействия туземцам, ничего не смыслящим в механизме моста, никогда бы не развести его. |
| "Exactly so," said the police-inspector. | - Правильно. |
| "Well," added Mr. Mitchell, "we have the evidence of a boatman whose boat passed Camden Bridge at 10:40 P. M., that the bridge was properly shut after he passed." | - Далее, - продолжал Митчел, - показаниями одного капитана установлено, что после прохождения его судна под Кемденским мостом в десять часов сорок минут вечера мост этот, согласно правилам, был снова сведен. |
| "True." | - Совершенно верно. |
| "Well, after that I cannot see any doubt as to the complicity of the guard." | - Поэтому соучастие железнодорожного сторожа мне представляется безусловно доказанным. |
| The police-officer shook his head gently, but continuously. | Но полицейский офицер продолжал покачивать головой. |
| "Then you don't attribute the crime to the natives?" | - Значит, вы не считаете, что преступление это совершили дикари? - обратился к нему Гленарван. |
| "Not at all." | - Ни в коем случае. |
| "To whom then?" | - Но тогда кто же? |
| Just at this moment a noise was heard from about half a mile up the river. | В это время в полумиле вверх по течению Муррея раздался гул голосов. |
| A crowd had gathered, and quickly increased. They soon reached the station, and in their midst were two men carrying a corpse. | Там собралась толпа. Она быстро увеличивалась, а скоро все подошли к мосту. Посредине толпы шли два человека, несшие труп. |
| It was the body of the guard, quite cold, stabbed to the heart. | То было уже окоченевшее тело железнодорожного сторожа. Удар кинжалом поразил его в сердце. |
| The murderers had no doubt hoped, by dragging their victim to a distance, that the police would be put on a wrong scent in their first inquiries. | Убийцы, оттащив тело своей жертвы подальше от Кемденского моста, очевидно, стремились направить первые розыски полиции по ложному пути. |
| This discovery, at any rate, justified the doubts of the police-inspector. The poor blacks had had no hand in the matter. | Найденный труп в полной мере подтверждал слова полицейского офицера: дикари были ни при чем. |
| "Those who dealt that blow," said he, "were already well used to this little instrument"; and so saying he produced a pair of "darbies," a kind of handcuff made of a double ring of iron secured by a lock. | - Люди, подстроившие крушение, - сказал офицер, - давно знакомы с этой игрушкой. С этими словами он показал ручные кандалы, сделанные из двух железных колец, замыкавшихся замком. |
| "I shall soon have the pleasure of presenting them with these bracelets as a New Year's gift." | - Вскоре, - прибавил он, - я буду иметь удовольствие преподнести им этот браслет в виде новогоднего подарка. |
| "Then you suspect-" | - Так, значит, вы подозреваете... |
| "Some folks who came out free in Her Majesty's ships." | -... бесплатных пассажиров на судах ее величества. |
| "What! convicts?" cried Paganel, who recognized the formula employed in the Australian colonies. | - Что! Каторжников? - воскликнул Паганель, знавший, что в австралийских колониях обозначает эта метафора. |
| "I thought," said Glenarvan, "convicts had no right in the province of Victoria." | - Я думал, что ссыльные не имеют права жительства в провинции Виктория, - заметил Гленарван. |
| "Bah!" said the inspector, "if they have no right, they take it! | - Что из этого? - отозвался полицейский офицер. -Не имея этого права, они тем не менее пользуются им. |
| They escape sometimes, and, if I am not greatly mistaken, this lot have come straight from Perth, and, take my word for it, they will soon be there again." | Некоторым из этих молодчиков удается бежать, и вряд ли я ошибусь, если скажу, что наши молодцы прибыли прямехонько с Пертской каторги. Но, поверьте мне, они не замедлят туда вернуться. |
| Mr. Mitchell nodded acquiescence in the words of the police-inspector. | Митчел кивнул в знак согласия. |
| At this moment the wagon arrived at the level crossing of the railway. | В эту минуту к переезду через полотно железной дороги подъехала повозка. |
| Glenarvan wished to spare the ladies the horrible spectacle at Camden Bridge. | Гленарвану хотелось избавить путешественниц от ужасного зрелища. |
| He took courteous leave of the surveyor-general, and made a sign to the rest to follow him. | Он тотчас же простился с инспектором и знаком пригласил своих спутников следовать за ним. |
| "There is no reason," said he, "for delaying our journey." | - Из-за этого все же нельзя прерывать наше путешествие, - сказал он им. |
| When they reached the wagon, Glenarvan merely mentioned to Lady Helena that there had been a railway accident, without a hint of the crime that had played so great a part in it; neither did he make mention of the presence of a band of convicts in the neighborhood, reserving that piece of information solely for Ayrton's ear. | Подъехав к повозке, Гленарван сказал леди Элен, что здесь произошла железнодорожная катастрофа, умолчав при этом, что вызвана она была преступлением. Не упомянул он также и о шайке беглых каторжников: Гленарван собирался сообщить об этом только Айртону. |
| The little procession now crossed the railway some two hundred yards below the bridge, and then resumed their eastward course. | Маленький отряд пересек железную дорогу в нескольких сотнях метров выше моста и продолжал свой путь на восток. |
| CHAPTER XII TOLINE OF THE LACHLAN | Глава XIII ПЕРВАЯ НАГРАДА ПО ГЕОГРАФИИ |
ABOUT two miles from the railway, the plain terminated in a range of low hills, and it was not long before the wagon entered a succession of narrow gorges and capricious windings, out of which it emerged into a most charming region, where grand trees, not closely planted, but in scattered groups, were growing with absolutely tropical luxuriance.
На горизонте, милях в двух от железной дороги, вырисовывались удлиненные профили нескольких холмов, замыкавших равнину. Повозка вскоре попала в узкие, извилистые ущелья. Ущелья эти вывели путешественников к прекрасным местам, где, разбившись на маленькие рощицы, росли с поистине тропической роскошью чудесные деревья. Самые замечательные из них -казуарины - казалось, заимствовали у дуба его могучий ствол, у акации - пахучие стручки, у сосны - жесткость сине-зеленых листьев. Сквозь их ветви выглядывали причудливые конусообразные вершины стройных, удивительно изящных банксий. Большие кусты с
ниспадающими ветвями производили в этой чаще впечатление зеленых вод, льющихся из переполненных водоемов. Восхищенные взоры блуждали среди всех этих чудес природы, не зная, на котором остановиться. Маленький отряд на минуту задержался. Айртон, по приказанию леди Элен, остановил быков, и колеса повозки перестали скрипеть по кварцевому песку. Между рощицами расстилались длинные зеленые ковры. Какие-то холмики, расположенные рядами, разделяли их на квадраты, еще достаточно отчетливые, и делали похожими на большую шахматную доску. Паганель сразу понял назначение этих пустынных зеленых луговин, так поэтично приспособленных для вечного покоя. Он узнал четырехугольные могилы туземцев; ныне почти все они заросли травой и потому так редко попадаются путешественнику на австралийской земле. - Это рощи смерти, -
сказал он. Действительно, перед глазами
путешественников было кладбище туземцев, но оно дышало такой свежестью, было так тенисто, так уютно, так оживляли его стаи птиц, что не навевало никаких грустных мыслей. Его можно было принять за райский сад тех времен, когда на земле еще не властвовала смерть. Казалось, все здесь сделано для жизни. Могилы, которые когда-то содержались в безукоризненном порядке, теперь уже исчезали под бурно нахлынувшими травами. Нашествие европейцев заставило австралийцев далеко уйти от земель, где покоились их предки, и было ясно, что продолжающаяся колонизация в ближайшем же будущем отдаст эти кладбища под пастбища скоту. Вот почему эти рощицы встречаются все реже и реже, и нога равнодушного путешественника часто ступает по земле, под которой скрыты останки не так давно еще жившего поколения. Паганель и Роберт,
опередив своих спутников, ехали по тенистым аллейкам между могильными холмиками. Они разговаривали, просвещая друг друга, ибо Паганель утверждал, что ему очень много дают
| беседы с юным Грантом. Но не проехали эти два друга и четверти мили, как Гленарван увидел, что они остановились, затем сошли с лошадей и нагнулись к земле. Судя по их выразительным жестам, они нашли что-то чрезвычайно любопытное. Айртон погнал быков, и повозка быстро нагнала обоих друзей. Тотчас стало ясно, почему остановились и чем были так удивлены Паганель и Роберт. | |
| As the party drove on they stumbled upon a little native boy lying fast asleep beneath the shade of a magnificent banksia. He was dressed in European garb, and seemed about eight years of age. | Под тенью великолепной банксий спал мирным сном мальчик-туземец лет восьми, одетый в европейское платье. |
| There was no mistaking the characteristic features of his race; the crisped hair, the nearly black skin, the flattened nose, the thick lips, the unusual length of the arms, immediately classed him among the aborigines of the interior. But a degree of intelligence appeared in his face that showed some educational influences must have been at work on his savage, untamed nature. | О том, что мальчуган - уроженец центральных областей Австралии, красноречиво говорили его курчавые волосы, почти черная кожа, приплюснутый нос, толстые губы и необычайно длинные руки; но смышленое лицо ребенка доказывало, что образование продвинуло его развитие. |
| Lady Helena, whose interest was greatly excited by this spectacle, got out of the wagon, followed by Mary, and presently the whole company surrounded the peaceful little sleeper. | Леди Элен, заинтересовавшись, сошла с повозки, и вскоре весь отряд окружил спавшего крепким сном мальчика. |
| "Poor child!" said Mary Grant. "Is he lost, I wonder, in this desert?" | -Бедное дитя!- проговорила Мери Грант.-Неужели он заблудился? |
| "I suppose," said Lady Helena, "he has come a long way to visit this part. | - Мне думается, - сказала леди Элен, - что он пришел издалека, чтобы посетить эти рощи смерти. |
| No doubt some he loves are here." | Здесь, верно, покоятся те, кого он любил. |
| "But he can't be left here," added Robert. "We must-" | - Его нельзя так оставить, - заявил Роберт, - он ведь совсем один и... |
| His compassionate sentence remained unfinished, for, just at that moment the child turned over in his sleep, and, to the extreme surprise of everybody, there was a large label on his shoulders, on which the following was written: | Но сострадательная фраза Роберта осталась незаконченной: маленький австралиец, не просыпаясь, повернулся на другой бок, и окружавшие его, к своему величайшему удивлению, увидели прикрепленный к спине мальчика плакат, где было написано по-английски: |
| TOLINE. | "Толине. |
| To be conducted to Echuca. Care of Jeffries Smith, Railway Porter. | Должен быть доставлен в Эчуку под присмотром железнодорожного носильщика Джеффри Смита. |
| Prepaid. | Уплачено вперед". |
| "That's the English all over!" exclaimed Paganel. "They send off a child just as they would luggage, and book him like a parcel. | - Узнаю англичан! - воскликнул Паганель. - Они отправляют ребенка, как какую-нибудь посылку, и пишут на нем адрес, словно на конверте. |
| I heard it was done, certainly; but I could not believe it before." | Правда, мне говорили, что у них так делается, но я не хотел этому верить. |
| "Poor child!" said Lady Helena. "Could he have been in the train that got off the line at Camden Bridge? | - Бедняжка! - промолвила леди Элен. - Уж не был ли он в том поезде, который сошел с рельсов? |
| Perhaps his parents are killed, and he is left alone in the world!" | Быть может, родители его погибли, и он теперь один на свете? |
| "I don't think so, madam," replied John Mangles. "That card rather goes to prove he was traveling alone." | - Не думаю, сударыня, - сказал Джон Манглс. -Этот плакат, наоборот, указывает на то, что он путешествовал один. |
| "He is waking up!" said Mary. | - Он просыпается, - объявила Мери Грант. |
| And so he was. | Действительно, ребенок просыпался. |
| His eyes slowly opened and then closed again, pained by the glare of light. | Глаза его открылись, потом закрылись от яркого дневного света. |
| But Lady Helena took his hand, and he jumped up at once and looked about him in bewilderment at the sight of so many strangers. | Леди Элен взяла его за руку. Мальчуган поднялся и с удивлением стал рассматривать путешественников. |
| He seemed half frightened at first, but the presence of Lady Helena reassured him. | В первую минуту на лице ребенка отразился страх, но присутствие леди Элен успокоило его. |
| "Do you understand English, my little man?" asked the young lady. | - Понимаешь ли ты по-английски, дружок? -обратилась к нему молодая женщина. |
| "I understand it and speak it," replied the child in fluent enough English, but with a marked accent. His pronunciation was like a Frenchman's. | - Понимаю и говорю, - ответил мальчик на языке путешественников, но с сильным акцентом, напоминавшим тот, с каким обыкновенно говорят по-английски французы. |
| "What is your name?" asked Lady Helena. | - Как тебя зовут? - спросила леди Элен. |
| "Toline," replied the little native. | - Толине, - ответил маленький австралиец. |
| "Toline!" exclaimed Paganel. "Ah! I think that means 'bark of a tree' in Australian." | - А, Толине! - воскликнул Паганель. - Если я не ошибаюсь, на языке австралийцев это значит "древесная кора", не так ли? |
| Toline nodded, and looked again at the travelers. | Толине утвердительно кивнул головой и снова принялся рассматривать путешественниц. |
| "Where do you come from?" inquired Lady Helena. | - Откуда ты? - продолжала расспрашивать леди Элен. |
| "From Melbourne, by the railway from Sandhurst." | -Я из Мельбурна и ехал в поезде. |
| "Were you in the accident at Camden Bridge?" said Glenarvan. | - Ты был в том поезде, который сошел с рельсов на Кемденском мосту? - спросил Гленарван. |
| "Yes, sir," was Toline's reply; "but the God of the Bible protected me." | - Да, сэр. |
| "Are you traveling alone?" | -Ты путешествуешь один? |
| "Yes, alone; the Reverend Paxton put me in charge of Jeffries Smith; but unfortunately the poor man was killed." | - Один. Преподобный отец Пэкстон поручил меня Джеффри Смиту. К несчастью, бедный носильщик погиб. |
| "And you did not know any one else on the train?" | - А ты никого больше не знал в этом поезде? |
| "No one, madam; but God watches over children and never forsakes them." | - Никого, сэр, но детей оберегает сам бог. |
| Toline said this in soft, quiet tones, which went to the heart. | Толине произнес эти слова проникновенным голосом. |
| When he mentioned the name of God his voice was grave and his eyes beamed with all the fervor that animated his young soul. | Когда он говорил о боге, он становился серьезным, глаза его загорались, и чувствовалось, что он взволнован всей душой. |
| This religious enthusiasm at so tender an age was easily explained. | Религиозный пыл у такого маленького мальчика объяснялся просто. |
| The child was one of the aborigines baptized by the English missionaries, and trained by them in all the rigid principles of the Methodist Church. | Он был одним из детей туземцев, которых английские миссионеры окрестили и воспитали в суровом духе методистской церкви. |
| His calm replies, proper behavior, and even his somber garb made him look like a little reverend already. | Сдержанные ответы, аккуратный темный костюм уже и теперь придавали ему вид маленького священника. |
| But where was he going all alone in these solitudes and why had he left Camden Bridge? | Но куда же брел мальчуган через эти пустынные места и почему покинул он Кемденский мост? |
| Lady Helena asked him about this. | Леди Элен спросила его об этом. |
| "I was returning to my tribe in the Lachlan," he replied. "I wished to see my family again." | - Я иду к моему племени в Лаклан, - пояснил Толине, - мне хочется повидать родных. |
| "Are they Australians?" inquired John Mangles. | - Они австралийцы? - спросил Джон Манглс. |
| "Yes, Australians of the Lachlan," replied Toline. | - Австралийцы из Лаклана. |
| "Have you a father and mother?" said Robert Grant. | - И у тебя есть отец, мать? - спросил Роберт Грант. |
| "Yes, my brother," replied Toline, holding out his hand to little Grant. | - Да, брат, - ответил Толине, протягивая руку юному Гранту. |
| Robert was so touched by the word brother that he kissed the black child, and they were friends forthwith. | Роберт, растроганный этим обращением, тут же обнял маленького австралийца, и оба мальчика сразу стали друзьями. |
| The whole party were so interested in these replies of the little Australian savage that they all sat round him in a listening group. | Путешественников так заинтересовали ответы маленького туземца, что скоро все сидели вокруг него и слушали. |
| But the sun had meantime sunk behind the tall trees, and as a few miles would not greatly retard their progress, and the spot they were in would be suitable for a halt, Glenarvan gave orders to prepare their camp for the night at once. | Солнце уже склонялось за высокие деревья. Место казалось удобным для стоянки, особенной надобности спешить не было, и поэтому Гленарван распорядился остановиться на привал. |
| Ayrton unfastened the bullocks and turned them out to feed at will. | Айртон распряг быков, стреножил их с помощью Мюльреди и Вильсона и пустил пастись на свободе. |
| The tent was pitched, and Olbinett got the supper ready. | Раскинули палатку. Олбинет приготовил обед. |
| Toline consented, after some difficulty, to share it, though he was hungry enough. | Толине, хотя и был голоден, не сразу согласился принять в нем участие. |
| He took his seat beside Robert, who chose out all the titbits for his new friend. Toline accepted them with a shy grace that was very charming. | Сели за стол. Мальчуганов посадили рядом. Роберт выбирал лучшие куски для своего нового товарища, а маленький туземец принимал их с несколько смущенным видом, но очень мило. |
| The conversation with him, however, was still kept up, for everyone felt an interest in the child, and wanted to talk to him and hear his history. | Разговор во время обеда не умолкал. Все с большим участием отнеслись к ребенку и засыпали его вопросами. Путешественникам хотелось узнать его историю. |
| It was simple enough. | Она была очень несложна. |
| He was one of the poor native children confided to the care of charitable societies by the neighboring tribes. | Прошлое Толине было совершенно таким же, как прошлое многих туземцев, отданных в раннем возрасте на попечение благотворительных обществ" колоний соседними туземными племенами. |
| The Australian aborigines are gentle and inoffensive, never exhibiting the fierce hatred toward their conquerors which characterizes the New Zealanders, and possibly a few of the races of Northern Australia. | Австралийцы - народ кроткий. Они не питают к английским завоевателям такой ненависти, как новозеландцы и, быть может, некоторые племена северной Австралии. |
| They often go to the large towns, such as Adelaide, Sydney and Melbourne, and walk about in very primitive costume. | Их нередко можно видеть в больших городах: в Аделаиде, Сиднее, Мельбурне, где они прогуливаются в своих первобытных костюмах. |
| They go to barter their few articles of industry, hunting and fishing implements, weapons, etc., and some of the chiefs, from pecuniary motives, no doubt, willingly leave their children to profit by the advantages of a gratuitous education in English. | Они торгуют мелкими поделками, охотничьими и рыболовными принадлежностями, оружием. Вожди некоторых племен предоставляют своим детям возможность получить английское образование. |
| This was how Toline's parents had acted. They were true Australian savages living in the Lachlan, a vast region lying beyond the Murray. | Так поступили и родители Толине, настоящие дикари обширного Лакланского края, раскинувшегося по ту сторону Муррея. |
| The child had been in Melbourne five years, and during that time had never once seen any of his own people. | За пять лет, проведенных мальчиком в Мельбурне, он не видел никого из своих. |
| And yet the imperishable feeling of kindred was still so strong in his heart that he had dared to brave this journey over the wilds to visit his tribe once more, scattered though perchance it might be, and his family, even should he find it decimated. | Тем не менее неугасимое родственное чувство жило в сердце Толине, и он не побоялся тяжелого пути через пустыню, чтобы добраться до своего племени, быть может уже рассеянного по всему материку Австралии. Он стремился повидаться со своей семьей, быть может уже погибшей. |
| "And after you have kissed your parents, are you coming back to Melbourne?" asked Lady Glenarvan. | - А повидавшись с родными, ты снова вернешься в Мельбурн, дитя мое? - спросила у него леди Элен. |
| "Yes, Madam," replied Toline, looking at the lady with a loving expression. | - Да, сударыня, - ответил Толине, с неподдельной нежностью глядя на молодую женщину. |
| "And what are you going to be some day?" she continued. | - А чем ты хочешь заняться, когда вырастешь? |
| "I am going to snatch my brothers from misery and ignorance. I am going to teach them, to bring them to know and love God. | - Хочу вырвать моих братьев из нищеты и невежества: хочу дать им знания и веру. |
| I am going to be a missionary." | Я буду миссионером! |
| Words like those, spoken with such animation from a child of only eight years, might have provoked a smile in light, scoffing auditors, but they were understood and appreciated by the grave Scotch, who admired the courage of this young disciple, already armed for the battle. | Слова эти, произнесенные с таким воодушевлением восьмилетним австралийцем, других, более легкомысленных людей могли бы насмешить, но вдумчивые шотландцы отнеслись к ним с пониманием и уважением. |
| Even Paganel was stirred to the depths of his heart, and felt his warmer sympathy awakened for the poor child. | Паганель был тронут до глубины души и почувствовал подлинную симпатию к маленькому туземцу. |
| To speak the truth, up to that moment he did not care much for a savage in European attire. | А надо признаться, что до сих пор этот дикарь, одетый в европейское платье, был не очень по душе географу. |
| He had not come to Australia to see Australians in coats and trousers. | Ведь он, Паганель, явился в Австралию не для того, чтобы видеть австралийцев в сюртуке, ему хотелось видеть на них татуировку. |
| He preferred them simply tattooed, and this conventional dress jarred on his preconceived notions. | "Приличная" одежда мальчика спутывала все его представления о туземцах. |
| But the child's genuine religious fervor won him over completely. | Но восторженные слова Толине изменили мнение ученого о нем, и он объявил себя поклонником маленького австралийца. |
| Indeed, the wind-up of the conversation converted the worthy geographer into his best friend. | Конец же разговора сделал почтенного географа лучшим другом мальчика. |
| It was in reply to a question Lady Helena had asked, that Toline said he was studying at the Normal School in Melbourne, and that the principal was the Reverend Mr. Paxton. | Когда леди Элен спросила Толине, где он учится, тот сообщил, что он ученик средней школы в Мельбурне, во главе которой стоит преподобный отец Пэкстон. |
| "And what do they teach you?" she went on to say. | - Что же тебе преподают в этой школе? - спросила леди Элен. |
| "They teach me the Bible, and mathematics, and geography." | - Мне преподают там Библию, математику, географию... |
| Paganel pricked up his ears at this, and said, "Indeed, geography!" | - О, географию! - воскликнул с живостью Паганель. |
| "Yes, sir," said Toline; "and I had the first prize for geography before the Christmas holidays." | - Да, сэр, - ответил Толине. - Перед январскими каникулами я даже получил первую награду по географии. |
| "You had the first prize for geography, my boy?" | -Ты получил награду по географии, мой мальчик? |
| "Yes, sir. Here it is," returned Toline, pulling a book out of his pocket. | - Вот она, сэр, - проговорил Толине, вытаскивая из кармана книгу. |
| It was a bible, 32mo size, and well bound. | То была Библия в хорошем переплете. |
| On the first page was written the words: | На оборотной стороне первой страницы стояла надпись: |
| "Normal School, Melbourne. | "Средняя школа в Мельбурне. |
| First Prize for Geography. Toline of the Lachlan." | Первая награда по географии ученику Толине из Лаклана". |
| Paganel was beside himself. | Тут Паганель не выдержал. |
| An Australian well versed in geography. | Подумать только: австралиец, хорошо знающий географию! |
| This was marvelous, and he could not help kissing Toline on both cheeks, just as if he had been the Reverend Mr. Paxton himself, on the day of the distribution of prizes. | Он в восторге расцеловал Толине в обе щеки, как, вероятно, поцеловал мальчика преподобный Пэкстон в день раздачи наград. |
| Paganel need not have been so amazed at this circumstance, however, for it is frequent enough in Australian schools. The little savages are very quick in learning geography. They learn it eagerly, and on the other hand, are perfectly averse to the science of arithmetic. | Ученый, однако, должен был бы знать, что подобное явление - не редкость в австралийских школах: юные туземцы очень способны к географии и с охотой ею занимаются; зато математика им не дается. |
| Toline could not understand this outburst of affection on the part of the Frenchman, and looked so puzzled that Lady Helena thought she had better inform him that Paganel was a celebrated geographer and a distinguished professor on occasion. | Толине совершенно не понял, за что его целуют. Леди Элен объяснила мальчику, что Паганель -знаменитый географ да к тому же еще замечательный преподаватель географии. |
| "A professor of geography!" cried Toline. "Oh, sir, do question me!" | - Преподаватель географии? - воскликнул Толине. - О, сэр, спросите меня! |
| "Question you? Well, I'd like nothing better. | - Спросить тебя, мой мальчик? - повторил Паганель. - Да с большим удовольствием! |
| Indeed, I was going to do it without your leave. | Я даже собирался сделать это без твоего разрешения. |
| I should very much like to see how they teach geography in the Normal School of Melbourne." | Я не прочь узнать, как преподается география в Мельбурнской средней школе. |
| "And suppose Toline trips you up, Paganel!" said McNabbs. | - А что, Паганель, если Толине окажется сильнее вас в географии? - спросил Мак-Наббс. |
| "What a likely idea!" exclaimed the geographer. "Trip up the Secretary of the Geographical Society of France." | -Ну уж извините, майор! - воскликнул ученый. -Сильнее секретаря Французского географического общества!.. |
| Their examination then commenced, after Paganel had settled his spectacles firmly on his nose, drawn himself up to his full height, and put on a solemn voice becoming to a professor. | Затем, поправив на носу очки, выпрямившись во весь свой высокий рост, Паганель с важностью, подобающей преподавателю, начал экзамен: |
| "Pupil Toline, stand up." | - Ученик Толине, встаньте! |
| As Toline was already standing, he could not get any higher, but he waited modestly for the geographer's questions. | Толине, который и без того стоял, принял более почтительную позу и стал ожидать вопросов географа. |
| "Pupil Toline, what are the five divisions of the globe?" | - Ученик Толине, - продолжал Паганель, -назовите мне пять частей света. |
| "Oceanica, Asia, Africa, America, and Europe." | - Океания, Азия, Африка, Америка и Европа. |
| "Perfectly so. | - Прекрасно! |
| Now we'll take Oceanica first; where are we at this moment? | Начнем же с Океании, раз мы в данный момент в ней находимся. |
| What are the principal divisions?" | Скажите, как разделяется Океания? |
| "Australia, belonging to the English; New Zealand, belonging to the English; Tasmania, belonging to the English. The islands of Chatham, Auckland, Macquarie, Kermadec, Makin, Maraki, are also belonging to the English." | - Она разделяется на Полинезию, Меланезию и Микронезию. Главные ее острова следующие: Австралия, принадлежащая англичанам; Новая Зеландия, принадлежащая англичанам; Тасмания, принадлежащая англичанам; острова Чатем, Окленд, Маккуори, Кермадек, Макин, Мараки и другие, также принадлежащие англичанам. |
| "Very good, and New Caledonia, the Sandwich Islands, the Mendana, the Pomotou?" | - Хорошо! - ответил Паганель. - А Новая Каледония, Сандвичевы острова, Менданские острова, Паумоту? |
| "They are islands under the Protectorate of Great Britain." | - Эти острова находятся под протекторатом Великобритании. |
| "What!" cried Paganel, "under the Protectorate of Great Britain. I rather think on the contrary, that France-" | - Как под протекторатом Великобритании? -воскликнул Паганель. - Мне кажется, что, наоборот, Франции... |
| "France," said the child, with an astonished look. | - Франции? - с удивленным видом сказал мальчуган. |
| "Well, well," said Paganel; "is that what they teach you in the Melbourne Normal School?" | - Эге-ге! - сказал Паганель. - Так вот чему вас учат в Мельбурнской средней школе! |
| "Yes, sir. | - Да, господин учитель. |
| Isn't it right?" "Oh, yes, yes, perfectly right. All Oceanica belongs to the English. That's an understood thing. Go on." | А разве это неверно? |
| Paganel's face betrayed both surprise and annoyance, to the great delight of the Major. | У Паганеля был полураздосадованный-полуудивленный вид, доставлявший удовольствие майору. Экзамен продолжался. |
| "Let us go on to Asia," said the geographer. | - Перейдем к Азии, - сказал географ. |
| "Asia," replied Toline, "is an immense country. | - Азия, - сказал Толине, - огромная страна. |
| Capital-Calcutta. | Столица ее - Калькутта. |
| Chief Towns-Bombay, Madras, Calicut, Aden, Malacca, Singapore, Pegu, Colombo. The Lacca-dive Islands, the Maldives, the Chagos, etc., belonging to the English." | Главные города: Бомбей, Мадрас, Аден, Пегу, Сингапур, Коломбо; острова: Лаккадивские, Мальдивские, Чагос и многие другие. Все это принадлежит англичанам. |
| "Very good, pupil Toline. | - Хорошо, хорошо, ученик Толине. |
| And now for Africa." | А что вы знаете об Африке? |
| "Africa comprises two chief colonies-the Cape on the south, capital Capetown; and on the west the English settlements, chief city, Sierra Leone." | - В Африке две главные колонии: на юге Капская со столицей Капштадтом, а на западе английские владения с главным городом Сьерра-Леоне. |
| "Capital!" said Paganel, beginning to enter into this perfectly taught but Anglo-colored fanciful geography. | - Прекрасный ответ! - сказал Паганель, начавший уже мириться с этой англо-фантастической географией. - Вижу, преподавание у вас было поставлено как нельзя лучше. |
| "As to Algeria, Morocco, Egypt-they are all struck out of the Britannic cities." | Что же касается Алжира, Марокко, Египта, то они, конечно, стерты с английских атласов. |
| "Let us pass on, pray, to America." | Ну, а теперь я с удовольствием послушаю, что ты мне расскажешь об Америке. |
| "It is divided," said Toline, promptly, "into North and South America. The former belongs to the English in Canada, New Brunswick, New Scotland, and the United States, under the government of President Johnson." | - Америка делится на Северную и Южную, -начал Толине. - В Северной англичанам принадлежит Канада, Новый Браунсвик, Новая Шотландия, а также Соединенные Штаты, которыми управляет губернатор Джонсон. |
| "President Johnson," cried Paganel, "the successor of the great and good Lincoln, assassinated by a mad fanatic of the slave party. | -Губернатор Джонсон? - воскликнул Паганель.-Этот преемник великого Линкольна, убитого обезумевшим фанатиком - сторонником рабовладельцев? |
| Capital; nothing could be better. | Чудесно! Лучше этого и придумать нельзя. |
| And as to South America, with its Guiana, its archipelago of South Shetland, its Georgia, Jamaica, Trinidad, etc., that belongs to the English, too! | Ну, а Южная Америка с Г вианой, с Фолклендскими и Шетлендскими островами, Южной Георгией, Ямайкой, Тринидадом и так далее, и так далее - все это также принадлежит англичанам? |
| Well, I'll not be the one to dispute that point! | Не стану с тобой спорить. |
| But, Toline, I should like to know your opinion of Europe, or rather your professor's." | А теперь, Толине, мне хотелось бы знать твое мнение или, вернее, мнение твоих преподавателей, о Европе. |
| "Europe?" said Toline not at all understanding Paganel's excitement. | - О Европе? - переспросил маленький австралиец, не понимавший, почему так горячится географ. |
| "Yes, Europe! | - Да, о Европе. |
| Who does Europe belong to?" | Кому принадлежит Европа? |
| "Why, to the English," replied Toline, as if the fact was quite settled. | - Европа принадлежит англичанам, - убежденным тоном ответил мальчик. |
| "I much doubt it," returned Paganel. "But how's that, Toline, for I want to know that?" | - Я и сам так думал, - продолжал Паганель. - Но каким образом? Вот что мне хотелось бы знать. |
| "England, Ireland, Scotland, Malta, Jersey and Guern-sey, the Ionian Islands, the Hebrides, the Shetlands, and the Orkneys." | - Англичанам принадлежат Англия, Шотландия, Ирландия, Мальта, острова Джерси и Гернси, острова Ионические, Гебридские... |
| "Yes, yes, my lad; but there are other states you forgot to mention." | - Молодец, молодец, Толине! - перебил его Паганель. - Но ведь в Европе существуют и другие государства, о которых ты забыл упомянуть, мой мальчик. |
| "What are they?" replied the child, not the least disconcerted. | - Какие же, сэр? - спросил, не смущаясь, мальчуган. |
| "Spain, Russia, Austria, Prussia, France," answered Paganel. | - Испания, Россия, Австрия, Пруссия, Франция. |
| "They are provinces, not states," said Toline. | - Это провинции, а не государства, - сказал Толине. |
| "Well, that beats all!" exclaimed Paganel, tearing off his spectacles. | - Это уж слишком! - крикнул Паганель, срывая с себя очки. |
| "Yes," continued the child. | - Конечно, провинции. |
| "Spain-capital, Gibraltar." | Столица Испании - Гибралтар... |
| "Admirable! perfect! sublime! | - Восхитительно! Чудесно! Бесподобно! |
| And France, for I am French, and I should like to know to whom I belong." | Ну, а Франция? Я ведь француз, и мне хотелось бы знать, кому я принадлежу. |
| "France," said Toline, quietly, "is an English province; chief city, Calais." | - Франция? Это английская провинция, - ответил спокойно Толине. - Главный город Кале. |
| "Calais!" cried Paganel. | - Кале! - крикнул Паганель. - Как! |
| "So you think Calais still belongs to the English?" | Ты считаешь, что Кале до сих пор принадлежит Англии? |
| "Certainly." | - Конечно! |
| "And that it is the capital of France?" | - И ты думаешь, что это главный город Франции? |
| "Yes, sir; and it is there that the Governor, Lord Napo-leon, lives." This was too much for Paganel's risible faculties. He burst out laughing. | - Да, сэр. И там живет губернатор лорд Наполеон... Тут Паганель расхохотался. |
| Toline did not know what to make of him. | Мальчуган не знал, что и думать. |
| He had done his best to answer every question put to him. | Его спрашивали, и он старался ответить как можно лучше. |
| But the singularity of the answers were not his blame; indeed, he never imagined anything singular about them. | Но курьезность его ответов не могла быть поставлена ему в вину: он даже не подозревал о ней. |
| However, he took it all quietly, and waited for the professor to recover himself. These peals of laughter were quite incomprehensible to him. | Все же юный австралиец не казался смущенным и с серьезным видом ждал конца этого непонятного веселья. |
| "You see," said Major McNabbs, laughing, "I was right. The pupil could enlighten you after all." | - Вот видите, - смеясь, сказал майор. - Разве я не был прав, когда говорил, что ученик Толине превзойдет вас? |
| "Most assuredly, friend Major," replied the geographer. "So that's the way they teach geography in Melbourne! | - Несомненно, милый майор, - ответил географ. -Вот как преподают географию в Мельбурне! |
| They do it well, these professors in the Normal School! | Хороши учителя в этой школе! |
| Europe, Asia, Africa, America, Oceanica, the whole world belongs to the English. | Подумать только: Европа, Азия, Африка, Америка, Океания - все, весь мир принадлежит англичанам! |
| My conscience! with such an ingenious education it is no wonder the natives submit. Ah, well, Toline, my boy, does the moon belong to England, too?" | Черт возьми! При таком воспитании я понимаю, что туземцы подчиняются англичанам... Ну, Толине, а как луна? Что она - тоже принадлежит англичанам? |
| "She will, some day," replied the young savage, gravely. | - Будет принадлежать, - серьезно ответил мальчик. |
| This was the climax. Paganel could not stand any more. | Тут Паганель вскочил - он уже не мог усидеть на месте. |
| He was obliged to go away and take his laugh out, for he was actually exploding with mirth, and he went fully a quarter of a mile from the encampment before his equilibrium was restored. | Его душил смех, и он отбежал чуть ли не на четверть мили от лагеря, чтобы посмеяться вволю. |
| Meanwhile, Glenarvan looked up a geography they had brought among their books. | Между тем Г ленарван разыскал в своей дорожной библиотечке |
| It was "Richardson's Compendium," a work in great repute in England, and more in agreement with modern science than the manual in use in the Normal School in Melbourne. | "Краткий очерк географии" Самуэля Ричардсона. Эта книга была очень популярна в Англии и давала более научные сведения о земном шаре, чем мельбурнские преподаватели. |
| "Here, my child," he said to Toline, "take this book and keep it. You have a few wrong ideas about geography, which it would be well for you to rectify. | -Вот возьми, малыш,- сказал Гленарван маленькому австралийцу. - У тебя не совсем верные сведения по географии, и их полезно исправить. |
| I will give you this as a keepsake from me." | Дарю тебе эту книгу на память о нашей встрече. |
| Toline took the book silently; but, after examining it attentively, he shook his head with an air of incredulity, and could not even make up his mind to put it in his pocket. | Толине молча взял книгу и стал внимательно ее рассматривать, недоверчиво качая головой и не решаясь сунуть ее в карман. |
| By this time night had closed in; it was 10 P. | Тем временем совсем стемнело. Было десять часов вечера. |
| M. and time to think of rest, if they were to start betimes next day. | Следовало подумать о сне: ведь на следующий день нужно было вставать на рассвете. |
| Robert offered his friend Toline half his bed, and the little fellow accepted it. | Роберт предложил своему другу Толине половину постели, и маленький туземец улегся подле него. |
| Lady Helena and Mary Grant withdrew to the wagon, and the others lay down in the tent, Paganel's merry peals still mingling with the low, sweet song of the wild magpie. | Несколько минут спустя леди Элен и Мери Грант ушли в свою повозку, мужчины улеглись в палатке, и только доносившийся издали хохот Паганеля сливался с тихим стрекотом сорок. |
| But in the morning at six o'clock, when the sunshine wakened the sleepers, they looked in vain for the little Australian. | На следующее утро, когда в шесть часов солнечный луч разбудил наших путешественников, они уже не нашли рядом с собой австралийского мальчика. |
| Toline had disappeared. | Толине исчез. |
| Was he in haste to get to the Lachlan district? or was he hurt by Paganel's laughter? No one could say. | Стремился ли он поскорее попасть в свой родной край или его обидели насмешки Паганеля, это так и осталось неизвестным. |
| But when Lady Helena opened her eyes she discovered a fresh branch of mimosa leaves lying across her, and Paganel found a book in his vest pocket, which turned out to be | Но, когда леди Элен проснулась, она нашла у себя на груди букет свежих мимоз, а Паганель обнаружил в кармане своей куртки |
| "Richardson's Geography." | "Географию" Самуэля Ричардсона. |
Глава XIV ПРИИСКИ ГОРЫ АЛЕКСАНДРА В 1814 году Родерик Мерчисон, ныне президент Королевского географического общества в Лондоне, сравнив горную цепь, которая тянется с севера на юг, заканчиваясь у южного побережья Австралии, и Уральский хребет, нашел, что между ними существует замечательное сходство. А так как Уральский хребет золотоносен, то геолог, естественно, предположил, что этот драгоценный металл должен встречаться и в австралийских горах. И он не ошибся. Действительно, два года спустя Мерчисону были присланы из Нового Южного Уэльса образцы золота, и геолог побудил многих корнуэльских рабочих отправиться в золотоносные районы Новой Голландии. Первым нашел в Южной Австралии золотые самородки Френсис Даттон. Золотые же россыпи были открыты Форбсом и Смитом. Как только разнесся слух об этих открытиях, в Южную Австралию со всех частей света устремились золотоискатели: англичане, американцы,
итальянцы, французы, немцы, китайцы. Однако только 3 апреля 1851 года Харгрейвс открыл чрезвычайно богатые месторождения золота и предложил указать это место губернатору колонии Сидней Фицрою за незначительную сумму - в пятьсот фунтов стерлингов. Предложение это не было принято губернатором, но слух об открытии Харгрейвса получил распространение, и золотоискатели наводнили Соммерхилл и Ленис-Понд. Здесь был основан город Офир, который благодаря соседству с богатыми приисками скоро оправдал свое название. До тех пор никто не интересовался провинцией Виктория, а между тем ей суждено было превзойти все другие провинции богатством своих залежей. Несколько месяцев спустя, в августе 1851 года, в провинции Виктория были найдены первые самородки золота, а затем вскоре открылись и обширные прииски в ее четырех округах: Балларат, Оуэнс, Бендиго и горы
Александра. Все эти четыре округа были очень богаты золотом. Но на берегах реки Оуэнс обильные подпочвенные воды затрудняли добычу золота; в Балларате расчеты предпринимателей часто не оправдывались из - за неравномерного его распределения, в Бендиго почва была непригодна для работы старателей. Лишь у горы Александра все условия благоприятствовали добыче золота, и оно, расцениваясь по тысяче четыреста сорока одному франку за фунт, продавалось прибыльнее, чем где-либо на земном шаре. Через это место проходила и тридцать седьмая параллель, по которой следовала экспедиция в поисках Гарри Гранта. Весь день 31 декабря путешественники ехали по сильно пересеченной местности, что очень утомило и
лошадей и быков. Наконец под вечер показались округлые вершины горы Александра. Путешественники расположились лагерем в узком ущелье этой невысокой горной цепи и пустили быков и лошадей в путах искать корм среди обломков кварца. Это еще не был район, где разрабатывались золотые россыпи. Только на следующий день, первый день нового, 1865 года, тяжелые колеса повозки заскрипели по дорогам этого богатейшего края. Жак Паганель и его спутники были довольны, что им удалось увидеть на своем пути знаменитую гору, носившую на австралийском языке название "Джебур". Сюда, к этой горе, стекались целые орды авантюристов, воров и людей порядочных: и те, кто вешает, и те, кого вешают. При первых слухах о "великом открытии" в "золотом" 1851 году горожане, крестьяне, матросы покинули свои дома, поля и корабли. Золотая горячка стала эпидемией, заразной, как чума, и сколько от нее поумирало людей, уже видевших себя богачами! Шли толки, будто расточительная природа посеяла в Австралии на двадцати пяти градусах широты многие миллионы. Ремесло золотоискателя
затмило все прочие. Многие из пришельцев, не выдержав тяжелого труда, погибали; другие, наоборот, обогащались одним ударом заступа. О неудачниках умалчивалось, а о счастливцах гремела молва, разносившаяся эхом по всем пяти частям света. Вскоре целые потоки авантюристов разных сословий хлынули на побережье Австралии. За последние четыре месяца 1852 года только в один Мельбурн понаехало пятьдесят четыре тысячи эмигрантов - целая армия, но армия без вождя, без дисциплины, армия, предвкушавшая еще не состоявшуюся победу. Словом, понаехало пятьдесят четыре тысячи самых зловредных хищников. В первые годы этого безумного опьянения повсюду царил неописуемый беспорядок. Но англичане, с их энергичностью, быстро стали хозяевами положения. Из местных жителей была набрана полиция, и многие из недавних воров теперь сами стали блюстителями порядка. Все резко изменилось. Поэтому Гленарван уже не застал жутких сцен, которые разыгрывались здесь в 1852 году. С тех пор протекло тринадцать лет, и теперь работы на приисках велись методично и организованно. Однако золотые россыпи начали иссякать. Усиленная разработка истощила их. Да и как могли не иссякнуть эти богатства природы, когда только с 1852 по 1858 год золотоискатели вырвали из недр земли золота больше чем на шестьдесят три миллиона фунтов стерлингов! Количество эмигрантов в связи с сокращением добычи золота уменьшилось. Жаждущие наживы бросились в места, еще не тронутые рукой
человека. И теперь золотая лихорадка забросила миллионы двуногих муравьев на недавно открытые прииски в Отаго и Марлборо в Новой Зеландии. К одиннадцати часам
путешественники добрались до центра разработок. Здесь поднимался настоящий город с заводами, банками, церковью, казармой и газетными лавками. Были и гостиницы, и фермы, и виллы, и даже один пользующийся популярностью театр, где за вход берут десять шиллингов. Там с большим успехом шла пьеса местного драматурга под названием "Френсис Обадия, или Счастливый золотоискатель". В последней сцене герой, уже отчаявшись в успехе, вдруг находит самородок невероятных размеров. Гленарван, желая осмотреть обширные золотые прииски горы Александра, отправил вперед повозку в сопровождении Айртона и Мюльреди, обещая нагнать ее через несколько часов. План этот привел в восторг Паганеля, и он, по своему обыкновению, взялся быть чичероне -проводником своих спутников. По его совету первым делом отправились в банк. Улицы были широкие, вымощенные и тщательно политые. Внимание привлекали гигантские рекламы различных золотопромышленных компаний. Эти объединения рабочих рук и капитала пришли на смену одиноким старателям. Слышался шум машин, промывавших песок и измельчавших драгоценный кварц. За постройками
простирались золотые россыпи, иными словами -обширные земельные пространства, откуда добывалось золото. Здесь работали рудокопы, нанятые и хорошо оплачиваемые
золотопромышленными компаниями. Немыслимо было сосчитать все видневшиеся кругом ямы. Железные заступы вспыхивали на солнце, точно молнии. Среди рудокопов были люди самых различных национальностей. Но никто не ссорился. Все одинаково спокойно выполняли свою обычную работу. - Не следует, однако, думать, - сказал Паганель, - что на австралийской земле совершенно перевелись искатели, охваченные страстной жаждой найти золото. Конечно, большинство продает свой труд разным компаниям. Да и что остается делать этим людям, раз государство продало или сдало в аренду все золотоносные земли компаниям? Но все же и человек, у которого ничего нет, который не может ни купить, ни арендовать золотоносную землю, имеет возможность обогатиться. - Какая же это возможность? - спросила леди Элен.
- Джампинг, - ответил Паганель. - Например, даже мы, не имеющие никаких прав на здешние золотоносные земли, и то могли бы разбогатеть, понятно, если нам уж очень посчастливится.
- Но каким же образом? - поинтересовался майор.
- Благодаря джампингу, о котором я имел уже честь вам говорить. - А что такое джампинг? -спросил майор. - Это соглашение, действующее среди рудокопов. Из-за него, правда, происходят порой беспорядки и даже насилия, но, однако, властям так и не удалось отменить его.
- Рассказывайте, Паганель, - сказал Мак-Наббс, -не томите. - Ну так слушайте. В силу этого соглашения любой участок в центре приисков, где в течение суток не производится работа (за исключением праздников), делается общим достоянием. Каждый, кто захватит такой участок, может его разрабатывать и стать богачом, если только счастье улыбнется ему. Итак, Роберт, постарайся найти одну из таких брошенных ям, и она станет твоей. - Пожалуйста, не наводите моего брата на такие мысли господин Паганель, -сказала Мери Г рант. - Я шучу, дорогая мисс, и
Роберт прекрасно это понимает. Он - рудокоп? Никогда! Пахать землю, переворачивать ее, обрабатывать, засевать, а затем ждать за свои труды урожая - вот это дело! Но рыться в земле, наподобие крота, вслепую, стремясь вырвать оттуда крохи золота, - это жалкое ремесло, и только отверженные и небом и людьми могут им заниматься. Побывав в самом центре приисков и пройдя по земле, состоявшей главным образом из кварца, глинистого сланца и песка, когда-то содержавших в себе золото, путешественники подошли к банку. Это было большое здание, на крыше которого развевался английский флаг. Гленарван обратился к главному инспектору банка, и тот любезно согласился показать ему и его спутникам свое учреждение. В этот банк компании сдают под расписку золото, добытое из недр земли. Прошло время, когда скупщики наживались на старателях, покупая у них золото по 53 шиллинга за унцию и перепродавая в Мельбурне по 65. Правда, в дороге скупщики подвергались опасности, и даже эскорт не всегда спасал от нападений многочисленных грабителей с большой дороги. Инспектор показал
посетителям любопытные образцы золота и сообщил им ряд интересных подробностей о различных способах добывания этого металла. Обычно золото встречается в двух видах: коренное и рассыпное. Его находят в руде либо смешанным с наносной землей, либо заключенным в кварцевую оболочку. Поэтому при его добывании, сообразуясь со свойствами почвы, производят либо поверхностные, либо глубинные раскопки. Рассыпное золото обычно встречается на дне рек и ручьев, долин и оврагов и располагается соответственно величине: сверху песчинки, затем крупинки, в самом низу кусочки побольше. А коренное золото из жил, обнаженных выветриванием, залегает в больших
количествах на одном месте, в так называемых "карманах". Иногда в таких карманах лежит целое состояние. У горы Александра золото большей частью встречается в глинистых пластах и в расщелинах сланцевых скал. Здесь
попадаются целые гнезда самородков, и счастливцам не раз удавалось находить их. Осмотрев различные образцы золота, посетители прошлись затем по минералогическому музею банка. Здесь были представлены и
классифицированы все породы, из которых
состоит почва Австралии, и к каждому образцу был прикреплен ярлычок. Золото не
единственное богатство этой страны: она по справедливости может быть названа обширным ларцом, в котором природа хранит свои драгоценности. Под стеклами витрин блестели белые топазы, могущие соперничать с бразильскими, гранаты-альмандины, зеленые
эпидоты, рубины необыкновенной красоты -ярко-красные и розовые, сапфиры -
бледно-голубые и темно-синие, так же высоко ценимые, как сапфиры Малабара и Тибета, блестящие рутилы и, наконец, маленький кристаллик алмаза, найденный в здешних местах. В этой сияющей коллекции были представлены все драгоценные камни, не было недостатка и в золоте для оправ, даже если бы понадобилось оправить их все. Поблагодарив инспектора за любезность, Гленарван простился с ним, а затем продолжал со своими спутниками осмотр золотых россыпей. Как ни был Паганель равнодушен к благам сего мира, однако он не отрывал глаз от земли. Он ничего не мог с собой поделать, и даже шутки его спутников не помогали. Он ежеминутно нагибался, поднимал то камешек, то кусок жильной породы, то осколок кварца. Внимательно осмотрев, он отшвыривал их с пренебрежением. И так в течение всей прогулки.
- Что с вами, Паганель? Потеряли вы что-нибудь? - спросил его майор. - Конечно, потерял, - ответил ученый, - в этой стране золота и драгоценных камней если вы ничего не нашли, то, значит, потеряли. Не знаю почему, но мне очень хотелось бы увезти отсюда самородок в несколько унций или даже фунтов в двадцать, не больше. - А что бы вы стали делать с ним, мой почтенный друг? - поинтересовался Гленарван.
- О, это не проблема! Я поднес бы его в дар моей родине, - ответил Паганель, - положил бы его в
государственный банк Франции. - И его
приняли бы? - Без сомнения, в виде облигаций железнодорожной компании. Все поздравили Паганеля с его мыслью "облагодетельствовать" таким способом свою родину. Леди Элен
пожелала ему найти самый крупный самородок в мире. Так, весело разговаривая,
путешественники обошли большую часть приисков. Всюду работы шли размеренно, но механически, без воодушевления. После
двухчасовой прогулки Паганель заметил
приличный трактир и предложил своим спутникам посидеть там, пока не придет время догонять повозку. И так как в трактире приятно освежиться, Паганель попросил трактирщика принести какой-нибудь местный напиток.
Каждому из них принесли по стакану "коблера". Это, в сущности, грог навыворот. Вместо того чтобы в большой стакан воды влить маленькую рюмку водки, здесь в большой стакан водки вливают маленькую рюмку воды, затем кладут туда сахар и пьют. Это было уж слишком по-австралийски, поэтому, к удивлению трактирщика, его посетители потребовали графин воды, и коблер, разбавленный водой, превратился в британский грог. Затем, естественно,
заговорили о приисках и рудокопах. Паганель, очень довольный всем виденным, однако, сказал, что было бы интереснее побывать в этих местах в первые годы разработки золотых приисков. - Земля тогда, - пояснил он свою мысль, - была вся изрешечена ямами, в которых кишело бесчисленное множество трудолюбивых муравьев, да еще каких трудолюбивых! Однако эмигранты переняли у муравьев их пыл в работе, но не их рачительность. Золото бездумно тратили: его пропивали, проигрывали, и этот самый трактир, где мы сейчас находимся, был, наверно, адом. Игра в кости заканчивалась поножовщиной. Полиция была бессильна что-либо сделать. Не раз губернатор колонии бывал принужден высылать регулярные войска для усмирения расходившихся золотоискателей... Все же ему удалось образумить их: он, хотя и не без труда, заставил уважать право патента и, в общем, на здешних приисках было меньше буйств и беспорядка, чем в Калифорнии. - Значит, золотоискателем может быть каждый? - спросила леди Элен. - Да, сударыня. Для этого нет необходимости кончать колледж, довольно двух крепких рук. Гонимые нуждой, авантюристы являлись на прииски без гроша, богатые - с заступом, бедные - только с ножом, но все они бросались копать землю с такой бешеной страстью, с какой, конечно, они не занимались бы ни одним честным ремеслом. А как выглядели в ту пору эти золотоносные земли! Здесь были разбросаны палатки, брезентовые навесы, хижины, землянки, бараки из досок и ветвей. В центре возвышалась палатка представителей власти, над которой развевался британский флаг. Вокруг нее располагались синие тиковые палатки военных, а дальше - лавки менял, скупщиков золота, торговцев - всех, кто спекулировал на
этом смешении богатства и бедности. Эти-то господа наживались наверняка. Посмотрели бы вы на длиннобородых золотоискателей в красных шерстяных рубашках, живших здесь в грязи и сырости! В воздухе стоял несмолкаемый гул от ударов заступов и разносились зловонные испарения от валявшихся кругом трупов животных. Над беднягами облаком стояла удушливая пыль. Смертность была очень высокой, и, не будь местный климат таким благодатным, их всех скосил бы тиф. И если бы все эти авантюристы добивались успеха! Но страдания не вознаграждались, и, если посчитать хорошенько, оказалось бы, что на одного разбогатевшего золотоискателя приходится сто, двести, а то и тысяча погибших в нужде и отчаянии. - Не могли бы вы, Паганель,
рассказать нам, как тогда добывалось золото? -попросил Гленарван. - Делалось это как нельзя более просто, - ответил географ. - Первые старатели промывали золото почти так же, как это и теперь проделывается в некоторых местах в Севеннах, во Франции. В настоящее время золотопромышленные компании действуют иначе: они добираются до самых истоков золота, до золотоносных жил, откуда происходят все самородки, чешуйки и песчинки. Но первые золотоискатели довольствовались всего - навсего промывкой золотоносных песков. Они рыли землю, брали те ее пласты, которые им казались наиболее богатыми золотом, а затем, промывая их, добывали драгоценный металл. Было приспособление для промывки, вывезенное из Америки, которое называли "люлькой". Это ящик длиной от пяти до шести футов, нечто вроде открытого гроба, разделенного на два отделения. В одном из этих отделений было несколько расположенных одно над другим сит, причем внизу ставились более частые. Второе отделение книзу суживалось. И вот на верхнее сито сыпали золотоносный песок, лили на него воду, а затем начинали качать люльку. При этом на первом сите оставались камни, на следующих - руда и песок. Разжиженная земля уходила с водой через второе, суживающееся книзу отделение. Такова была машина, которой тогда пользовались. - Но и ее надо было иметь, - заметил Джон Манглс.
- Обыкновенно машину покупали у разбогатевших или разорившихся
золотоискателей или обходились без нее. - А чем ее заменяли? - спросила Мери Грант.
- Железным листом, дорогая Мери, простым железным листом. Землю веяли, как пшеницу, с той лишь разницей, что вместо пшеничных зерен иногда попадались крупинки золота. В первый год золотой лихорадки многие старатели разбогатели, не тратясь ни на какое оборудование.
Видите, друзья мои, то было прибыльное время, хотя за сапоги и платили сто пятьдесят франков, а стакан лимонада стоил десять шиллингов. Ведь кто поспеет первым, тот всегда и в выигрыше. Золото было повсюду в изобилии: и на
поверхности земли, и на дне ручьев, и даже на улицах Мельбурна - ведь и в щебне была золотая пыль. И вот за время с двадцать шестого января по двадцать четвертое февраля 1852 года из горы Александра было вывезено в Мельбурн под охраной правительственных войск на восемь миллионов двести тридцать восемь тысяч семьсот пятьдесят франков драгоценного металла. Это составляет в среднем на каждый день сто шестьдесят четыре тысячи семьсот двадцать пять франков. - Почти столько, сколько расходует в год на личные нужды российский император!
- Бедняга! - пошутил майор. - А известны
случаи внезапного обогащения? - спросила леди Элен. - Их было несколько. - И вы их знаете? - спросил Гленарван. - Конечно, знаю, -ответил Паганель. - В 1852 году в округе Балларат был найден самородок весом в пятьсот семьдесят три унции, а в Гипсленде - весом в семьсот восемьдесят две унции, и там же в 1861 году нашли слиток в восемьсот тридцать четыре унции. Один такой удар заступа - и рента в одиннадцать тысяч франков обеспечена! - На сколько же увеличилась мировая добыча золота с тех пор, как открыли эти россыпи? - спросил Джон Манглс.
- Увеличилась колоссально, дорогой Джон. В начале столетия годовая добыча золота выражалась в сумме сорок семь миллионов франков, а в настоящее время в Австралии, Европе, Азии и Америке золота добывается на девятьсот миллионов, почти на миллиард.
- Значит, возможно, господин Паганель, на том самом месте, где мы стоим с вами, прямо у нас под ногами скрыто много золота? - промолвил Роберт. - Да, мой милый, целые миллионы. Мы ходим по ним. Но если мы топчем их, так это потому, что мы их презираем. - Значит,
Австралия - счастливая страна? - Нет, Роберт, -ответил географ, - страны, богатые золотом, никогда не бывают счастливы. Они порождают лентяев, а не сильных и трудолюбивых людей. Взгляни на Бразилию, Мексику, Калифорнию, Австралию. Что представляют они собой в девятнадцатом веке? Знай, мой мальчик: благоденствует не страна золота, а страна железа. Глава XV "АВСТРАЛИЙСКАЯ И
НОВОЗЕЛАНДСКАЯ ГАЗЕТА"
Поделиться книгой: