Дети капитана Гранта - английский и русский параллельные тексты

ON the 2d of January, at sunrise, the travelers forded the Colban and the Caupespe rivers.	2 января на восходе солнца путешественники покинули пределы золотоносного района и графства Толбот. Копыта их лошадей ступали теперь по пыльным тропам графства Далхоузи. Несколько часов спустя отряд вброд перебрался через речки Кальбоан и Кемпейс на 144° 35' и 144°45' долготы.
The half of their journey was now accomplished.	Половина расстояния, отделявшего путешественников от цели, была пройдена.
In fifteen days more, should their journey continue to be prosperous, the little party would reach Twofold Bay.	Еще две недели такого же благополучного путешествия - и маленький отряд достигнет берегов Туфоллд-Бей.
They were all in good health.	К тому же все чувствовали себя отлично.
All that Paganel said of the hygienic qualities of the climate was realized.	Слова Паганеля о здоровом климате Австралии вполне оправдались.
There was little or no humidity, and the heat was quite bearable.	В воздухе почти не ощущалось сырости, и жара была очень умеренной.
Neither horses nor bullocks could complain of it any more than human beings.	Лошади и быки, так же как и люди, нисколько не страдали.
The order of the march had been changed in one respect since the affair of Camden Bridge.	Надо сказать, что после Кемденского моста в походном строе отряда произошла некоторая перемена.
That criminal catastrophe on the railway made Ayrton take sundry precautions, which had hitherto been unnecessary.	Когда Айртон узнал о том, что железнодорожная катастрофа была вызвана преступлением, он посоветовал принять некоторые меры предосторожности, в которых до сих пор не было надобности.
The hunters never lost sight of the wagon, and whenever they camped, one was always placed on watch.	Теперь всадники не выпускали из виду повозку, а во время привалов один из них должен был нести караул.
Morning and evening the firearms were primed afresh.	Утром и вечером тщательно осматривались ружья.
It was certain that a gang of ruffians was prowling about the country, and though there was no cause for actual fear, it was well to be ready for whatever might happen.	Раз было известно, что в окрестностях бродит шайка злоумышленников, то, хотя непосредственная опасность еще и не грозила, тем не менее следовало держаться настороже.
It need hardly be said these precautions were adopted without the knowledge of Lady Helena and Mary Grant, as Lord Glenarvan did not wish to alarm them.	Излишне говорить о том, что это делалось без ведома леди Элен и Мери: Гленарван не хотел пугать их.
They were by no means unnecessary, however, for any imprudence or carelessness might have cost the travelers dear.	Такое решение было обоснованно. Неосторожность и даже простая небрежность могли обойтись дорого.
Others beside Glenarvan were on their guard. In lonely settlements and on stations, the inhabitants and the squatters prepared carefully against any attack or surprise.	Впрочем, не один Гленарван опасался злоумышленников - жители уединенных городков и фермеры также принимали меры предосторожности против нападения и всяких неожиданностей.

Houses are closed at nightfall; the dogs let loose inside the fences, barked at the slightest sound.	Уже в сумерки все дома запирались. Собаки, спущенные с цепи, заливались лаем при приближении посторонних.
Not a single shepherd on horseback gathered his numerous flocks together at close of day, without having a carbine slung from his saddle.	У каждого из пастухов, загонявших на ночь огромные стада, висел на луке седла карабин.
The outrage at Camden Bridge was the reason for all this, and many a colonist fastened himself in with bolts and bars now at dusk, who used to sleep with open doors and windows.	Такие чрезвычайные меры были вызваны известием о преступлении, совершенном на Кемденском мосту. Многие колонисты, спавшие до тех пор с открытыми дверями и окнами, теперь, как только смеркалось, запирались на все засовы.
The Government itself displayed zeal and prudence, especially in the Post-office department.	Администрация провинции тоже проявила бдительность и усердие.
On this very day, just as Glenarvan and his party were on their way from Kilmore to Heathcote, the mail dashed by at full speed; but though the horses were at a gallop, Glenarvan caught sight of the glittering weapons of the mounted police that rode by its side, as they swept past in a cloud of dust.	В окрестности были разосланы полицейские отряды из туземцев. Телеграммы стали доставляться под охраной. Раньше почтовая карета разъезжала по большим дорогам без конвоя.
The travelers might have fancied themselves back in those lawless times when the discovery of the first gold-fields deluged the Australian continent with the scum of Europe.	Но вот когда отряд Гленарвана пересекал большую дорогу из Килмора в Хиткот, мимо него промчалась, поднимая облака пыли, почтовая карета, и, как ни быстро неслась она, Гленарван успел заметить блеснувшие карабины полисменов, скакавших у ее дверец.
A mile beyond the road to Kilmore, the wagon, for the first time since leaving Cape Bernouilli, struck into one of those forests of gigantic trees which extend over a super-fices of several degrees.	Можно было подумать, что еще не кончилась та мрачная пора, когда вслед за открытием золотых россыпей на Австралийский материк устремились подонки европейского общества.
A cry of admiration escaped the travelers at the sight of the eucalyptus trees, two hundred feet high, with tough bark five inches thick.	Проехав с милю от Килморской дороги, повозка очутилась в лесу с гигантскими деревьями.
The trunks, measuring twenty feet round, and furrowed with foamy streaks of an odorous resin, rose one hundred and fifty feet above the soil.	Впервые с тех пор, как путешественники отправились в путь с мыса Бернулли, они очутились в таком массиве, который покрывает пространство в несколько градусов.
Not a branch, not a twig, not a stray shoot, not even a knot, spoilt the regularity of their outline.	У всех вырвался крик восхищения при виде эвкалиптов в двести футов вышины, с их губчатой корой толщиной до пяти дюймов.
They could not have come out smoother from the hands of a turner.	На этих стволах двадцати футов в окружности, изборожденных ручейками душистой смолы, не было видно ни ветки, ни сука, ни случайного побега, ни даже изгиба.
They stood like pillars all molded exactly alike, and could be counted by hundreds.	Выйдя они из рук токаря, они и то не могли бы быть ровнее.
At an enormous height they spread out in chaplets of branches, rounded and adorned at their extremity with alternate leaves.	Было похоже, что стоят сотни совершенно одинаковых колонн.

At the axle of these leaves solitary flowers drooped down, the calyx of which resembles an inverted urn.	А завершались они на громадной высоте капителями из круто изогнутых ветвей, на концах которых росли симметричные листья и крупные цветы, похожие на опрокинутые урны.
Under this leafy dome, which never lost its greenness, the air circulated freely, and dried up the dampness of the ground.	Под этим вечнозеленым куполом свободно циркулировал воздух, высушивая почву.
Horses, cattle, and wagon could easily pass between the trees, for they were standing in wide rows, and parceled out like a wood that was being felled.	Деревья росли так далеко друг от друга, что между ними, словно по просеке, могли свободно проходить стада быков, проезжать всадники и телеги.
This was neither like the densely-packed woods choked up with brambles, nor the virgin forest barricaded with the trunks of fallen trees, and overgrown with inextricable tangles of creepers, where only iron and fire could open up a track.	Не то что чаща колючих кустов или девственный лес, загроможденный свалившимися стволами, опутанный цепкими лианами, через которые только топор и огонь могут проложить дорогу пионерам.
A grassy carpet at the foot of the trees, and a canopy of verdure above, long perspectives of bold colors, little shade, little freshness at all, a peculiar light, as if the rays came through a thin veil, dappled lights and shades sharply reflected on the ground, made up a whole, and constituted a peculiar spectacle rich in novel effects.	Ковер травы у подножия деревьев, завеса зелени по их вершинам, длинные, уходящие вдаль ряды стройных стволов, мало тени и прохлады и какой-то особенный свет, будто проходящий через тонкую ткань, ровные освещенные полосы, четкая игра отблесков на земле - все это создавало причудливую, изменчивую картину.
The forests of the Oceanic continent do not in the least resemble the forests of the New World; and the Eucalyptus, the	Австралийский лес совершенно не похож на лес Нового Света.
"Tara" of the aborigines, belonging to the family of MYRTACEA, the different varieties of which can hardly be enumerated, is the tree par excellence of the Australian flora.	Эвкалипт, одна из бесчисленных разновидностей семейства миртовых, занимает главное место среди древесных пород Австралии.
The reason of the shade not being deep, nor the darkness profound, under these domes of verdure, was that these trees presented a curious anomaly in the disposition of the leaves.	То, что тень его не густа и под его зелеными сводами не бывает очень темно, объясняется любопытной аномалией в расположении листьев этого дерева.
Instead of presenting their broad surface to the sunlight, only the side is turned. Only the profile of the leaves is seen in this singular foliage.	Все они обращены к солнцу не лицевой стороной, а ребром, и глаз видит эту необычную листву только в профиль.
Consequently the sun's rays slant down them to the earth, as if through the open slants of a Venetian blind.	Вот почему лучи солнца проникают как будто через щели жалюзи.
Glenarvan expressed his surprise at this circumstance, and wondered what could be the cause of it. Paganel, who was never at a loss for an answer, immediately replied:	Все заметили это и были удивлены: почему так странно расположены листья? Понятно, этот вопрос был обращен к Паганелю, и он ответил с готовностью человека, которого ничто не может поставить в тупик.
"What astonishes me is not the caprice of nature. She knows what she is about, but botanists don't always know what they are saying.	- Меня удивляют не странности природы, - сказал он, - природа знает, что делает, но ботаники иногда не знают, что говорят.

Nature made no mistake in giving this peculiar foliage to the tree, but men have erred in calling them EUCALYPTUS."	Природа не ошиблась, дав этим деревьям такую своеобразную листву, а вот люди неверно назвали их эвкалиптами.
"What does the word mean?" asked Mary Grant.	- А что значит это слово? - спросила Мери Грант.
"It comes from a Greek word, meaning I cover well.	- По-гречески это значит: "Я хорошо покрываю".
They took care to commit the mistake in Greek, that it might not be so self-evident, for anyone can see that the ecualyptus covers badly."	Ботаники постарались скрыть свою ошибку, назвав растение греческим словом, однако очевидно, что эвкалипт покрывает очень плохо.
"I agree with you there," said Glenarvan; "but now tell us, Paganel, how it is that the leaves grow in this fashion?"	- Вполне с вами согласен, дорогой Паганель, -отозвался Гленарван. - А теперь объясните нам: почему листья растут таким образом?
"From a purely physical cause, friends," said Paganel, "and one that you will easily understand.	- По вполне естественной и легко понятной причине, друзья мои.
In this country where the air is dry and rain seldom falls, and the ground is parched, the trees have no need of wind or sun.	В здешней стране, где воздух сух, где дожди редки, где земля иссушена, деревья не нуждаются ни в ветре, ни в солнце.
Moisture lacking, sap is lacking also.	Недостаток влаги вызывает у деревьев недостаток соков.
Hence these narrow leaves, which seek to defend themselves against the light, and prevent too great evaporation.	Отсюда эти узкие листья, которые стремятся найти способ защитить себя от солнца и чрезмерных испарений.
This is why they present the profile and not the face to the sun's rays.	Вот причина, почему эти листья подставляют солнечным лучам не лицевую сторону, а ребро.
There is nothing more intelligent than a leaf."	Нет ничего умнее листа.
"And nothing more selfish," added the Major. "These only thought of themselves, and not at all of travelers."	- И ничего более эгоистичного, - заметил майор. -Листья эти думают только о себе, совершенно позабыв о путешественниках.
Everyone inclined to the opinion of McNabbs except Paganel, who congratulated himself on walking under shadeless trees, though all the time he was wiping the perspiration from his forehead.	Все в душе согласились с Мак-Наббсом, кроме Паганеля, - тот, вытирая потный лоб, ликовал, что ему довелось ехать под деревьями, не дающими тени.
However, this disposition of foliage was certainly to be regretted, for the journey through the forest was often long and painful, as the traveler had no protection whatever against the sun's fierce rays.	Такое расположение листвы весьма досадно: переход через эти леса часто бывает очень продолжителен и мучителен, так как ничто не защищает путников от жгучих лучей солнца.
The whole of this day the wagon continued to roll along through interminable rows of eucalyptus, without meeting either quadruped or native.	Весь день повозка катилась среди бесконечных рядов эвкалиптов. Ни одно четвероногое, ни один человек не попался навстречу.
A few cockatoos lived in the tops of the trees, but at such a height they could scarcely be distinguished, and their noisy chatter was changed into an imperceptible murmur.	На вершинах деревьев обитали какаду, но на такой высоте их едва было видно, и болтовня их превращалась в еле уловимый ропот.

Occasionally a swarm of par-roquets flew along a distant path, and lighted it up for an instant with gay colors; but otherwise, solemn silence reigned in this vast green temple, and the tramp of the horses, a few words exchanged with each other by the riders, the grinding noise of the wheels, and from time to time a cry from Ayrton to stir up his lazy team, were the only sounds which disturbed this immense solitude.	Порой вдали между стволами мелькала стая попугайчиков, оживляя все вокруг своим разноцветным оперением. Но, в общем, в этом огромном храме зелени царила глубокая тишина; ее нарушали лишь стук лошадиных копыт, несколько беглых слов, которыми иногда перекидывались между собой путешественники, скрип колес да порой окрик Айртона, понукавшего ленивых быков.
When night came they camped at the foot of some eucalyptus, which bore marks of a comparatively recent fire.	Вечером разбили лагерь под эвкалиптами. На их стволах видны были следы недавнего огня.
They looked like tall factory chimneys, for the flame had completely hollowed them out their whole length.	Стволы этих гигантов походили на фабричные трубы, ибо огонь выжег их внутри до самого верха.
With the thick bark still covering them, they looked none the worse.	Они держались, в сущности, одной корой, но держались, видимо, неплохо.
However, this bad habit of squatters or natives will end in the destruction of these magnificent trees, and they will disappear like the cedars of Lebanon, those world monuments burnt by unlucky camp fires.	Однако вредная привычка скваттеров и туземцев разводить таким образом огонь постепенно уничтожает эти великолепные деревья, и в конце концов они исчезнут, подобно четырехсотлетним кедрам Ливана, погибающим от неосторожно разложенных лагерных костров.
Olbinett, acting on Paganel's advice, lighted his fire to prepare supper in one of these tubular trunks.	Олбинет, по совету Паганеля, развел огонь для приготовления ужина в одном из таких выжженных полых стволов.
He found it drew capitally, and the smoke was lost in the dark foliage above.	Тотчас получилась сильная тяга: дым терялся высоко в темной листве.
The requisite precautions were taken for the night, and Ayrton, Mulrady, Wilson and John Mangles undertook in turn to keep watch until sunrise.	Ночью из предосторожности Айртон, Мюльреди, Вильсон и Джон Манглс по очереди охраняли лагерь.
On the 3d of January, all day long, they came to nothing but the same symmetrical avenues of trees; it seemed as if they never were going to end.	В продолжение всего дня 3 января тянулся этот бесконечный лес из длинных симметричных рядов эвкалиптов. Казалось, ему и конца не будет.
However, toward evening the ranks of trees began to thin, and on a little plain a few miles off an assemblage of regular houses.	Но к вечеру деревья стали редеть, и наконец в небольшой долине показался строй домов.
"Seymour!" cried Paganel; "that is the last town we come to in the province of Victoria."	- Симор! - воскликнул Паганель. - Это последний из городов провинции Виктория, который должен встретиться нам на пути.
"Is it an important one?" asked Lady Helena.	- Это действительно город? - полюбопытствовала леди Элен.
"It is a mere village, madam, but on the way to become a municipality."	- Это простой поселок, сударыня, - ответил Паганель, - который только собирается стать городом.
"Shall we find a respectable hotel there?" asked Glenarvan.	- Найдем ли мы там приличную гостиницу? -спросил Гленарван.

"I hope so," replied Paganel.	- Надеюсь, что да, - ответил географ.
"Very well; let us get on to the town, for our fair travelers, with all their courage, will not be sorry, I fancy, to have a good night's rest."	- Тогда направимся в этот Симор. Думаю, что наши отважные путешественницы будут рады провести там ночь.
"My dear Edward, Mary and I will accept it gladly, but only on the condition that it will cause no delay, or take us the least out of the road."	- Мы с Мери согласны, дорогой Эдуард, - сказала Элен, - но при условии, что это не принесет лишних хлопот и не задержит нас.
"It will do neither," replied Lord Glenarvan. "Besides, our bullocks are fatigued, and we will start to-morrow at daybreak."	-Нисколько, - сказал Гленарван. - К тому же и нашим быкам надо отдохнуть. Завтра с рассветом мы снова двинемся в путь.
It was now nine o'clock; the moon was just beginning to rise, but her rays were only slanting yet, and lost in the mist.	Было девять часов вечера. Луна уже склонилась к горизонту, и ее косые лучи тонули в тумане.
It was gradually getting dark when the little party entered the wide streets of Seymour, under Paganel's guidance, who seemed always to know what he had never seen; but his instinct led him right, and he walked straight to Campbell's North British Hotel.	Понемногу сгущался мрак. Маленький отряд, с Паганелем во главе, вступил на широкие улицы Симора. Географ, казалось, всегда прекрасно знал то, что никогда ему не приходилось видеть. Как бы руководимый инстинктом, он привел своих спутников прямо к гостинице "Северная Британия". Лошадей и быков поставили в конюшню, повозку - в сарай, а путешественникам предоставили довольно удобные комнаты. В десять часов вновь прибывшим был подан ужин, который мистер Олбинет осмотрел с видом знатока. Паганель уже успел обежать с Робертом весь город. Но о своей вечерней прогулке он рассказал весьма лаконично: он ничего не видел. Однако человек менее рассеянный обратил бы внимание на то, что на улицах Симора чувствовалась какая-то тревога. Там и здесь собирались люди, и эти группы мало-помалу увеличивались. Жители разговаривали у дверей домов, с явным беспокойством расспрашивали о чем-то друг друга, читали вслух вышедшие в этот день газеты, обсуждали их, спорили. Эти признаки не могли ускользнуть от самого невнимательного наблюдателя. Но Паганель ничего не заметил.
The Major without even leaving the hotel, was soon aware that fear absorbed the inhabitants of the little town.	Майор же, не побывав в городе, даже не переступив порога гостиницы, почувствовал, что городок чем-то напуган.
Ten minutes' conversation with Dickson, the loquacious landlord, made him completely acquainted with the actual state of affairs; but he never breathed a word to any one.	Поговорив десять минут со словоохотливым хозяином мистером Диксоном, он успел разузнать, в чем дело. Но ни слова не сказал об этом.
When supper was over, though, and Lady Glenarvan, and Mary, and Robert had retired, the Major detained his companions a little, and said,	Только когда по окончании ужина леди Гленарван, Мери и Роберт Грант разошлись по комнатам, майор, задержав остальных спутников, сказал им:
"They have found out the perpetrators of the crime on the Sandhurst railroad."	- Стали известны виновники крушения на Сандхерстской железной дороге.

"And are they arrested?" asked Ayrton, eagerly.	- И они арестованы? - живо спросил Айртон.
"No," replied McNabbs, without apparently noticing the EMPRESSMENT of the quartermaster-an EMPRESSMENT which, moreover, was reasonable enough under the circumstances.	- Нет, - ответил Мак-Наббс, казалось не замечая поспешности боцмана (впрочем, вполне понятной при данных обстоятельствах).
"So much the worse," replied Ayrton.	-Тем хуже, - заметил Айртон.
"Well," said Glenarvan, "who are the authors of the crime?"	- Так кому же приписывают это преступление? -спросил Гленарван.
"Read," replied the Major, offering Glenarvan a copy of the Australian and New Zealand Gazette, "and you will see that the inspector of the police was not mistaken."	- Вот читайте, - сказал майор, протягивая Гленарвану номер "Австралийской и Новозеландской газеты", - и вы убедитесь в том, что главный инспектор не ошибался.
Glenarvan read aloud the following message:	Гленарван прочитал вслух:
SYDNEY, Jan. 2, 1866.	- "Сидней, второго января 1865 года.
It will be remembered that on the night of the 29th or 30th of last December there was an accident at Camden Bridge, five miles beyond the station at Castlemaine, on the railway from Melbourne to Sandhurst.	Наши читатели помнят, что в ночь с двадцать девятого на тридцатое декабря произошло крушение поезда у Кемденского моста, в пяти милях от станции Каслмейн железной дороги Мельбурн - Сандхерст.
The night express, 11.45, dashing along at full speed, was precipitated into the Loddon River.	Ночной экспресс, вышедший из Мельбурна в одиннадцать часов сорок пять минут вечера, идя полным ходом, свалился в реку Лоддон.
Camden Bridge had been left open.	При прохождении поезда Кемденский мост оказался разведенным.
The numerous robberies committed after the accident, the body of the guard picked up about half a mile from Camden Bridge, proved that this catastrophe was the result of a crime.	Многочисленные кражи, совершенные после этого крушения, а также труп железнодорожного сторожа, найденный в полумиле от Кемденского моста, доказали, что крушение было результатом преступного замысла.
Indeed, the coroner's inquest decided that the crime must be attributed to the band of convicts which escaped six months ago from the Penitentiary at Perth, Western Australia, just as they were about to be transferred to Norfolk Island.	Действительно, расследование выяснило, что это является делом рук шайки каторжников, бежавших полгода тому назад из Пертской исправительной тюрьмы в Западной Австралии в то время, когда их собирались переправить на остров Норфолк.
The gang numbers twenty-nine men; they are under the command of a certain Ben Joyce, a criminal of the most dangerous class, who arrived in Australia a few months ago, by what ship is not known, and who has hitherto succeeded in evading the hands of justice.	Шайка состоит из двадцати девяти человек. Главарь ее, некий Бен Джойс, опаснейший преступник, несколько месяцев тому назад приплывший в Австралию на каком-то судне и до сих пор ускользавший от полиции.
The inhabitants of towns, colonists and squatters at stations, are hereby cautioned to be on their guard, and to communicate to the Surveyor-General any information that may aid his search.	Просим жителей городов, колонистов и скваттеров быть настороже, а также доводить до сведения главного инспектора данные, которые могут содействовать розыскам преступников.
J.	Д.
P. MITCHELL, S. G.	П. Митчел, главный инспектор".

When Glenarvan had finished reading this article, McNabbs turned to the geographer and said,	Когда Гленарван окончил чтение этого сообщения, Мак-Наббс, повернувшись к географу, сказал:
"You see, Paganel, there can be convicts in Australia."	- Видите, Паганель, что и в Австралии могут быть каторжники.
"Escaped convicts, that is evident," replied Paganel, "but not regularly transported criminals. Those fellows have no business here."	- Беглые - это неоспоримо, - отозвался ученый. -Отбывшие наказание не имеют здесь права жительства.
"Well, they are here, at any rate," said Glenarvan; "but I don't suppose the fact need materially alter our arrangements.	-И все же они тут, - заметил Гленарван. - Но я полагаю, что их присутствие не может изменить наши планы и прервать путешествие.
What do you think, John?"	Что вы думаете, Джон, по этому поводу?
John Mangles did not reply immediately; he hesitated between the sorrow it would cause the two children to give up the search, and the fear of compromising the expedition.	Джон Манглс ответил не сразу. Молодой капитан колебался: с одной стороны, он понимал, какое горе принесет Мери и Роберту Грант прекращение поисков их отца, а с другой - он боялся подвергнуть экспедицию опасности.
"If Lady Glenarvan, and Miss Grant were not with us," he said, "I should not give myself much concern about these wretches."	- Если бы с нами не было леди Гленарван и мисс Грант, то меня очень мало бы тревожила эта шайка негодяев, - промолвил он наконец.
Glenarvan understood him and added,	Гленарван понял его и добавил:
"Of course I need not say that it is not a question of giving up our task; but would it perhaps be prudent, for the sake of our companions, to rejoin the DUNCAN at Melbourne, and proceed with our search for traces of Harry Grant on the eastern side.	- Само собою разумеется, что не может быть и речи о том, чтобы отказаться от взятой нами на себя задачи, но, быть может, учитывая, что с нами дамы, было бы благоразумнее возвратиться сейчас в Мельбурн, оттуда пойти на "Дункане" к восточному побережью и там возобновить поиски Гарри Гранта?
What do you think of it, McNabbs?"	Ваше мнение, Мак-Наббс?
"Before I give my opinion," replied the Major, "I should like to hear Ayrton's."	- Раньше чем высказаться, - ответил майор, - я хотел бы знать мнение Айртона.
At this direct appeal, the quartermaster looked at Glenarvan, and said,	Боцман взглянул на Гленарвана и ответил:
"I think we are two hundred miles from Melbourne, and that the danger, if it exists, is as great on the route to the south as on the route to the east.	- Мы находимся в двухстах милях от Мельбурна, и мне кажется, что если опасность в самом деле существует, то она нам грозит на южной дороге не меньше, чем на восточной.
Both are little frequented, and both will serve us.	Обе они довольно пустынны, и одна стоит другой.
Besides, I do not think that thirty scoundrels can frighten eight well-armed, determined men.	К тому же я не думаю, чтобы три десятка злоумышленников могли быть страшны для восьми хорошо вооруженных и смелых людей.
My advice, then, is to go forward."	В общем, по-моему, если нет лучшего предложения, надо идти вперед.
"And good advice too, Ayrton," replied Paganel. "By going on we may come across the traces of Captain Grant. In returning south, on the contrary, we turn our backs to them.	- Вы правы, Айртон, - согласился Паганель. -Продолжая наш путь, мы можем напасть на следы капитана Гранта, а возвращаясь на юг, наоборот, уходить от них.

I think with you, then, and I don't care a snap for these escaped fellows. A brave man wouldn't care a bit for them!"	Я тоже думаю, как и вы, что храброму человеку не страшны какие-то беглые каторжники!
Upon this they agreed with the one voice to follow their original programme.	Предложение продолжать путешествие поставили на голосование, и оно было принято единогласно.
"Just one thing, my Lord," said Ayrton, when they were about to separate.	- Еще одно соображение, милорд, - сказал боцман, когда все уже собрались разойтись.
"Say on, Ayrton."	- Говорите, Айртон.
"Wouldn't it be advisable to send orders to the DUNCAN to be at the coast?"	- Не пора ли послать распоряжение "Дункану" держаться вблизи берегов?
"What good would that be," replied John Mangles. "When we reach Twofold Bay it will be time enough for that.	- Зачем? - вмешался Джон Манглс. - Когда мы доберемся до Туфоллд-Бей, тогда и надо будет послать такое распоряжение.
If any unexpected event should oblige us to go to Melbourne, we might be sorry not to find the DUNCAN there.	А если какой-нибудь случай заставит нас направиться в Мельбурн, нам придется пожалеть, что там нет "Дункана".
Besides, her injuries can not be repaired yet.	К тому же судно, должно быть, еще и не вышло из ремонта.
For these reasons, then, I think it would be better to wait."	Поэтому я считаю, что лучше с этим обождать.

"All right," said Ayrton, and forbore to press the matter further.

- Ну что ж, - согласился Айртон, не настаивая на своем предложении. На следующий день

маленький отряд покинул Симор., Он был хорошо вооружен и готов ко всяким неожиданностям. Через полчаса путешественники снова очутились в эвкалиптовом лесу, тянувшемся на восток. Гленарван предпочел бы ехать по открытым местам. На равнине, конечно, труднее устроить нападение или засаду, чем в густом лесу. Но выбора не было, и повозка целый день пробиралась между однообразными гигантскими деревьями. Вечером, проехав вдоль северной границы графства Энглси, путешественники пересекли сто сорок четвертый меридиан и раскинули лагерь у границы округа Муррей. Глава XVI, В КОТОРОЙ МАЙОР

УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ЭТО ОБЕЗЬЯНЫ На следующий день, 5 января, путешественники вступили в обширный округ Муррей. Этот малообследованный, необитаемый край простирался до высокой гряды Австралийских Альп. Цивилизация еще не разделила его на отдельные графства. Вообще эта часть провинции малоизвестна и малопосещаема. Когда-нибудь эти леса падут под ударами топора лесопромышленника, а луга будут отданы стадам скваттеров, но пока здешняя земля так же девственна и пустынна, как в те времена, когда она поднялась со дна Индийского океана. Все английские карты называют эту область следующими словами: "Reserve for the blacks" -

"Территория для черных". Сюда

англичане-колонисты грубо оттеснили туземцев. Австралийской расе оставили на далеких

равнинах и в непроходимых лесах несколько определенных мест, где ей предстояло

постепенное вымирание. Всякий белый, кто бы он ни был: колонист, эмигрант, скваттер,

лесопромышленник, - имеет право проникнуть в эти места, но черный не смеет выйти за их пределы. Паганель завел беседу о важной

проблеме туземных племен. Не могло быть двух мнений: британская политика направлена к

уничтожению завоеванных народностей, к изгнанию их из тех мест, где жили их предки. Такая пагубная политика проводилась англичанами во всех их колониях, а в Австралии -более чем где-либо. В первые времена колонизации ссыльные да и сами колонисты смотрели на туземцев, как на диких зверей. Они с ружьями охотились на них и, убивая их, доказывали, ссылаясь на авторитет юристов, что раз австралиец вне закона, то и убийство его не является преступлением. Сиднейские газеты предложили даже радикальное средство избавиться от туземных племен озера Хантер, а именно: массовое отравление. Итак, англичане,

овладев страной, призвали на помощь колонизации убийство. Жестокости их были неописуемы. Они вели себя в Австралии так же, как в Индии, где было истреблено пять миллионов индусов; так же, как в Капской колонии, где из миллиона готтентотов уцелело всего сто тысяч. Понятно, что коренное австралийское население в результате таких жестоких мер, а также пьянства, которое насаждается колонизаторами, постепенно вырождается и вскоре под давлением смертоносной цивилизации совершенно исчезнет. Правда, бывали губернаторы, издававшие против кровожадных лесопромышленников постановления, в силу которых белый, отрезавший нос или уши чернокожему либо отрубивший у него мизинец, чтобы "прочищать им трубку", подвергался нескольким ударам кнута. Тщетные угрозы! Убийства совершались в огромных размерах, и целые племена исчезали с лица земли. Пример тому - остров Земля Ван-Димена. Здесь в начале XIX века было пять тысяч туземцев, а в 1863 году их осталось всего семь человек. А недавно "Меркурий" сообщил о том, что в город Хобарт явился последний из тасманцев. Ни Гленарван, ни Джон Манглс, ни майор не пытались возражать Паганелю. И будь они даже не шотландцами, а англичанами, то и тогда они не смогли бы что-либо сказать в защиту своих соотечественников: факты были очевидны, неопровержимы. - Лет пятьдесят назад, -

добавил Паганель, - мы уже встретили бы на пути не одно австралийское племя, а вот теперь нам до сих пор не попался ни один туземец. Пройдет столетие, и на этом материке совершенно исчезнет черная раса. В самом деле, места, предоставленные чернокожим, выглядели совершенно заброшенными. Никаких следов кочевий или поселений. Равнины чередовались с лесами, и мало-помалу местность приняла дикий вид. Казалось даже, что в этот отдаленный край не заглядывает ни одно живое существо - ни человек, ни зверь. Вдруг Роберт, остановившись у группы эвкалиптов, крикнул: - Обезьяна!

Смотрите, обезьяна! Он показывал на черное существо, которое, скользя с ветки на ветку, перебиралось с одной вершины на другую с такой изумительной ловкостью, что можно было

подумать, будто его поддерживают в воздухе какие-то перепончатые крылья. Может быть, в этом странном краю обезьяны летают, подобно тем лисицам, которых природа снабдила

крыльями летучей мыши? Между тем повозка

остановилась, и все стали следить за животным. Оно постепенно скрылось в эвкалиптовой листве. Однако вскоре оно стало спускаться с молниеносной быстротой вниз по стволу,

соскочило на землю и, пробежав немного, со всевозможными ужимками и прыжками, ухватилось своими длинными руками за гладкий ствол громадного камедного дерева. Путешественники недоумевали, как сможет это животное вскарабкаться по прямому и скользкому стволу, обхватить который оно не могло. Но тут в руках у обезьяны появилось нечто вроде топора, и она, делая в стволе небольшие зарубки, добралась по ним до верхушки дерева. Еще несколько секунд - и обезьяна скрылась в густой листве.

- Что это за обезьяна? - спросил майор. - Эта обезьяна - чистокровный австралиец! - ответил Паганель. Не успели спутники географа пожать плечами, как вблизи послышались крики, что-то вроде: "Коо-э! Коо-э!" Айртон погнал быков, и через каких-нибудь сто шагов путешественники неожиданно очутились перед кочевьем туземцев. Как печально было это зрелище! На голой земле раскинулось с десяток шалашей, "гуниос". Сделанные из кусков коры, заходящих друг на друга наподобие черепицы, они защищали своих жалких обитателей лишь с одной стороны. Эти существа, доведенные до убожества, имели отталкивающий вид. Их было человек тридцать -мужчин, женщин и детей. Одеты они были в шкуры кенгуру, висевшие на них лохмотьями. Завидев повозку, они бросились было бежать, но несколько слов Айртона, произнесенных на невнятном местном наречии, видимо, несколько успокоили их. Они вернулись назад,

полудоверчиво-полубоязливо, как звери, которым протягивают лакомый кусок. Эти туземцы,

ростом до пяти футов и семи дюймов, с лохматыми головами, длинными руками и выпяченными животами, не были черны: цвет их кожи напоминал застаревшую копоть. Их

волосатые тела были татуированы и испещрены шрамами от надрезов, сделанных в знак траура при погребальных обрядах. Трудно было себе представить более непривлекательную внешность: огромный рот, приплюснутый и

словно раздавленный нос, выдающаяся нижняя челюсть с белыми, торчащими вперед зубами. Все это делало их похожими на животных.

- Роберт не ошибся, - сказал майор. - Это обезьяны, чистокровные - это верно, - но обезьяны! - Мак-Наббс, - сказала леди Элен, -значит, вы одобряете тех, кто охотится на них, как на диких зверей? Но эти несчастные - люди.

- Люди! - воскликнул Мак-Наббс. - Скорее нечто среднее между человеком и орангутангом. У них такой же покатый лоб, как у обезьян. В этом Мак-Наббс был прав. Лицевой угол австралийцев очень острый и почти такой же, как у орангутангов: примерно 60-62°. Поэтому де Риенци не без оснований предложил считать эти племена особой расой, которую он назвал "питекоморфы", то есть обезьяноподобные люди. Но леди Элен была еще более права, чем Мак-Наббс, считая, что и у этих находящихся на низшей стадии развития существ есть человеческая душа. Между австралийцами и зверями - целая пропасть. Паскаль справедливо сказал, что человек нигде не бывает зверем. Правда, он столь же мудро добавлял: "и ангелом тоже". Однако леди Элен и Мери Грант были живым опровержением этой второй части высказывания великого мыслителя. Милосердные женщины вышли из повозки, ласково протянули руки изголодавшимся туземцам и предложили им еду. Те с жадностью набросились на нее. Должно быть, они приняли леди Элен за божество, тем более что, по их верованиям, белые были когда-то черными и побелели после смерти. Особенное сострадание возбудили в путницах женщины. Ничто не может сравниться с положением австралийки. Природа-мачеха отказала ей в малейшей привлекательности; это раба, похищенная силой, не знавшая других свадебных подарков, кроме ударов "вади" - палки - своего владыки. Выйдя замуж, австралийская женщина преждевременно и поразительно быстро стареет: ведь на нее падает вся тяжесть трудов кочевой жизни. Во время переходов ей не только приходится тащить своих детей в корзине из плетеного тростника, но и нести оружие и рыболовные снасти мужа, да еще запас растения phormium tenax, из которого она делает сети. Кроме того, ей надо еще добывать пищу для семьи. Она охотится за ящерицами, опоссумами и змеями, подчас взбираясь за ними до самых верхушек деревьев. Она же рубит дрова для очага и сдирает кору для постройки шалашей. Как вьючное животное, она не знает, что такое покой, и питается отвратительными объедками своего владыки-мужа. Сейчас некоторые из этих несчастных женщин, быть может давно не видевшие пищи, старались подманить к себе птиц семенами. Они лежали на раскаленной земле неподвижно, точно мертвые, готовые ждать часами, пока какая-нибудь неискушенная птичка не подлетит настолько близко, что ее можно будет схватить. Никаких ловушек они не знали, и поистине надо было быть австралийским пернатым, чтобы попасться им в руки. Между тем туземцы, успокоенные приветливостью путешественников, окружили их, и приходилось оберегать запасы от расхищения. Они говорили с прищелкиванием языка, с присвистом. Их речь напоминала крики животных. Но в голосе их подчас слышались и мягкие, ласкающие нотки. Туземцы часто повторяли слово "ноки", и по сопровождавшим его жестам можно было легко понять, что оно означает "дай мне" и относится ко

всему, даже самым мелким вещам путешественников. Мистеру Олбинету пришлось проявить немало энергии, чтобы отстоять багажное отделение и особенно бывшие в нем съестные припасы экспедиции. Эти несчастные, изголодавшиеся люди бросали на повозку страшные взгляды и скалили острые зубы, быть может отведавшие человеческого мяса. Большинство австралийских племен не людоеды, во всяком случае в мирное время, но почти все дикари пожирают побежденных врагов. Тем временем Гленарван, по просьбе жены, приказал раздать туземцам кое-что из еды. Дикари, поняв, в чем дело, стали так бурно выражать свой восторг, что это не могло не тронуть самое черствое сердце. Они издавали крики, похожие на рев зверей, когда сторож зоопарка приносит им пищу. Разумеется, майор был неправ, но трудно отрицать, что эти племена близки к животному состоянию. Мистер Олбинет, будучи человеком благовоспитанным, хотел сначала преподнести пищу женщинам. Но эти несчастные создания не посмели приступить к еде раньше своих грозных мужей. Те набросились на сухари и сушеное мясо, словно звери на добычу. Слезы

навернулись на глаза у Мери Грант при мысли о том, что ее отец может быть пленником подобных дикарей. Она живо представила себе, что должен был вынести такой человек, как Гарри Грант, в плену у этих бродячих племен, как приходилось ему страдать от нищеты, голода, дурного обращения! Джон Манглс, с тревожной заботливостью наблюдавший за девушкой, угадал ее мысли и, предупреждая ее желание, сам обратился к боцману "Британии": - От таких ли

дикарей вы убежали, Айртон? - Да, капитан, все эти племена внутренней Австралии похожи друг на друга. Только здесь вы видите лишь кучку этих бедняг, а по берегам Дарлинга живут многолюдные племена, подчиняющиеся вождям, которые держат их в страхе. - Что же может делать европеец среди этих туземцев?- спросил Джон Манглс. - То, что делал я, - ответил Айртон, - он охотится с ними, ловит рыбу, принимает участие в их битвах. С ним, как я уже говорил, обращаются в зависимости от тех услуг, какие он оказывает племени, и если европеец неглуп и храбр, то он занимает видное положение в племени. - Но все же он остается

пленником? - спросила Мери Г рант. - Конечно, и с него не спускают глаз ни днем ни ночью. -Тем не менее вам, Айртон, удалось же бежать, -вмешался в разговор майор. - Да, мистер

Мак-Наббс, удалось благодаря сражению, происшедшему между моим племенем и соседним. Мне повезло. Что ж! Я не жалею об этом. Но, повторись все это, я, кажется,

предпочел бы вечное рабство тем мукам, какие пришлось мне испытать, пробираясь через пустыни материка. Дай бог, чтобы капитан Грант не попытался спастись таким же образом! - Да, конечно, нам следует желать, чтобы ваш отец, мисс Грант, оставался в плену у туземного племени, - сказал Джон Манглс. - Нам будет тогда гораздо легче найти его следы, чем в том случае, если б он бродил по лесам. - Вы все еще надеетесь? - спросила девушка. - Я не перестаю надеяться на то что когда-нибудь увижу вас счастливой, мисс Мери. Взгляд влажных от слез глаз Мери Грант послужил благодарностью молодому капитану. В то время, как велся этот разговор, среди туземцев началось какое-то необычайное движение: они громко кричали, бегали туда и сюда, хватали свое оружие и, казалось, были охвачены дикой яростью. Гленарван не мог понять, что творится с дикарями, но тут майор обратился к боцману: - Скажите, Айртон, раз вы так долго прожили у австралийцев, вы, верно, понимаете язык этих дикарей? - Не слишком хорошо, - ответил

боцман, - ведь у каждого племени свое особое наречие. Но все же я, кажется, догадываюсь, в чем дело: желая отблагодарить милорда, дикари собираются представить для него бой. Он был прав. Туземцы без дальних слов набросились друг на друга с яростью, так хорошо разыгранной, что, если бы не предупреждение Айртона, это побоище можно было принять всерьез. Действительно, по словам путешественников, австралийцы превосходные актеры; и в данном случае они проявили недюжинный талант. Все их оружие - и для нападения и для защиты -состоит из палицы - дубины, способной проломить самый крепкий череп, - и топора, вроде индейского томагавка, сделанного из куска очень крепкого заостренного камня, зажатого между двумя палками и прикрепленного к ним растительным клеем. Рукоятка топора длиной футов в десять. Это грозное оружие в бою и полезный Инструмент в мирное время; он отсекает либо головы, либо ветки, врубается то в людские тела, то в древесные стволы, смотря по обстоятельствам. Бойцы с воплями кидались друг на друга, исступленно потрясая оружием. Одни падали, точно мертвые, другие издавали победный крик. Женщины, особенно старухи, одержимые духом войны, подстрекали бойцов, набрасывались на мнимые трупы и делали вид, что терзают их, и эта разыгранная свирепость устрашала не меньше, чем натуральная. Леди Элен все время боялась, как бы эта игра не превратилась в настоящий бой. Впрочем, дети, принимавшие участие в сражении, воевали по-настоящему. Мальчишки и особенно девочки,

войдя в раж, награждали друг друга полновесными тумаками. Эта военная игра длилась уже минут десять, как вдруг дикари сразу остановились. Оружие выпало из их рук. Глубокая тишина сменила шум и сумятицу. Туземцы застыли, словно действующие лица в живых картинах. Казалось, они окаменели. Что же было причиной этой внезапной перемены, почему все разом оцепенели? Скоро это выяснилось. Над вершинами камедных деревьев появилась стая какаду. Птицы наполняли воздух своей болтовней; ярко оперенные, они походили на летающую радугу. Появление этой разноцветной стаи и прервало бой. Война сменялась более полезным занятием - охотой. Один из туземцев, захватив какое-то оружие странной формы, выкрашенное в красный цвет, покинул своих все еще неподвижных товарищей и стал пробираться между деревьями и кустами к стае какаду. Он двигался ползком, бесшумно, не задевая ни одного листика, не сдвигая с места ни одного камешка. Казалось, это скользит тень. Подкравшись к птицам на достаточно близкое расстояние, дикарь метнул свое оружие. Оно понеслось по горизонтальной линии, футах в двух от земли. Пролетев так футов около сорока, оно, не ударившись о землю, вдруг под прямым углом устремилось вверх, поднялось на сто футов, сразило с дюжину птиц, а затем, описывая параболу, вернулось назад и упало к ногам охотника. Гленарван и его спутники были поражены - они не верили своим глазам. - Это бумеранг, - пояснил Айртон. - Бумеранг!

Австралийский бумеранг! - воскликнул Паганель и мигом бросился поднимать это удивительное оружие, чтобы, как ребенок, "посмотреть, что там внутри". Действительно, можно было подумать, что внутри бумеранга скрыт какой-то механизм, что какая-то внезапно отпущенная пружина изменяет направление его полета. Но ничего подобного не было. Бумеранг был сделан из целого изогнутого куска твердого дерева длиной в тридцать - сорок дюймов. В середине он был толщиной дюйма в три, а на концах заострялся. Его вогнутая сторона была на полдюйма скошена, а края выпуклой - остро отточены. Все это было столь же несложно, как и непонятно. - Так вот он, этот пресловутый бумеранг! - сказал Паганель, тщательно осмотрев странное оружие. - Кусок дерева, и ничего больше. Но почему же он, летя по горизонтали, вдруг поднимается вверх, а затем возвращается к тому, кто его кинул? Ни ученые, ни путешественники не могли до сих пор найти объяснения этому явлению. - Может быть,

здесь происходит то же, что с обручем, который можно так запустить, что он вернется назад? -сказал Джон Манглс. - Скорее это похоже на

попятное движение бильярдного шара, получившего удар кием в определенную точку, -добавил Г ленарван. - Никоим образом, -

ответил Паганель. - В обоих этих случаях есть точка опоры, которая обусловливает обратное действие: у обруча - земля, а у шара - поверхность бильярда. Но здесь точки опоры нет: оружие не касается земли и тем не менее оно поднимается на значительную высоту. - Как же вы это

объясняете, господин Паганель? - спросила леди Элен. - Я не объясняю, сударыня, а только еще раз констатирую факт. По-видимому, тут все зависит от способа, которым кидают бумеранг, и от его особой формы. А способ метания - это уже тайна австралийцев. - Во всяком случае, это очень ловко придумано... для обезьян, - добавила леди Элен и взглянула на майора, который с сомнением покачал головой. Однако время шло, и Гленарван, считая, что не следует больше задерживаться, хотел уже просить путешественниц снова сесть в повозку, как вдруг прибежал какой-то дикарь и возбужденно выкрикнул несколько слов. - Вот как! -

проговорил Айртон. - Они заметили казуаров. -Что, будет охота? - заинтересовался Гленарван. - О, надо непременно посмотреть! - воскликнул Паганель. - Это, должно быть, любопытно. Быть может, снова пойдут в дело бумеранги. - А вы, Айртон, как думаете? - спросил Гленарван боцмана. - Это не займет много времени,

милорд, - ответил тот. Туземцы между тем не теряли ни минуты. Ведь убить нескольких казуаров - для них необыкновенная удача. Значит, племя будет обеспечено пищей на несколько дней. Поэтому охотники применяют все свое искусство, чтобы завладеть такой добычей. Но как умудряются они настигать такое быстроногое животное без собак и убивать его без ружей? Это было самое интересное в зрелище, которое так жаждал увидеть Паганель. Эму, или австралийский казуар, встречается на равнинах Австралии все реже и реже. Это крупная птица в два с половиной фута вышиной, у нее белое мясо, напоминающее мясо индейки. На голове у казуара роговой нарост, глаза его светло -коричневые, клюв черный, загнутый вниз. На ногах по три пальца, вооруженных могучими когтями. Крылья его, настоящие культяпки, не могут служить для полета. Его перья, похожие на шерсть, более темного цвета на шее и на груди. Если казуар не летает, то зато бегает так быстро, что свободно обгонит самую быструю скаковую лошадь. Захватить его можно только хитростью, причем хитростью исключительной. Вот

почему на призыв дикаря тотчас же отозвался десяток австралийцев. Они, словно отряд стрелков, рассыпались по чудесной равнине, где

	кругом синели кусты дикого индиго. Путешественники столпились на опушке мимозовой рощи. При приближении туземцев несколько страусов поднялись и отбежали на милю. Охотник племени, удостоверившись, где находятся птицы, сделал знак товарищам, чтобы те не шли дальше. Те растянулись на земле, а охотник вынул из сетки две искусно сшитые вместе шкуры казуара и надел их на себя. Затем он поднял над головой правую руку и стал подражать походке страуса, разыскивающего себе пищу. Охотник направился к стае. Он то останавливался, как бы склевывая какие-то семена, то поднимал вокруг себя ногами целые облака пыли. Все это было выполнено безукоризненно. Невозможно было более верно воспроизвести повадки казуара. К тому же охотник настолько точно подражал его глухому ворчанию, что сами птицы были обмануты. Вскоре дикарь оказался среди беспечной стаи. Вдруг он взмахнул дубиной - и пять казуаров из шести свалились подле него. Охота была успешно закончена. Гленарван, путешественницы и весь отряд распрощались с туземцами. Тех не очень огорчило расставание. Наверное, удачная охота на казуаров заставила их забыть о том, как их накормили. Не только сердце, но и желудок, обычно более отзывчивый у дикарей и зверей, не подсказал им благодарности. Как бы то ни было, но в некоторых случаях туземцам нельзя было отказать в удивительной сообразительности и ловкости. - Теперь, дорогой Мак-Наббс, - сказала леди Элен, - и вы должны признать, что австралийцы не обезьяны. - Потому что они умело подражают повадкам зверей? Но это только подтверждает мое мнение, - возразил майор. - Шутка не ответ. Я хочу знать, майор, остаетесь ли вы при своем прежнем мнении? - Что ж, кузина, да или, вернее, нет. Не туземцы обезьяны, а обезьяны -туземцы. - То есть как? - А вы припомните, что говорят негры об орангутангах. - Что же они говорят? - спросила леди Элен. - Они уверены, - ответил майор, - что обезьяны - такие же черные люди, как они, но очень хитрые. "Он не разговаривает, чтобы не работать", - сказал один раздосадованный негр о ручном орангутанге, которого его хозяин кормил задаром.
CHAPTER XIV WEALTH IN THE WILDERNESS	Глава XVII СКОТОВОДЫ-МИЛЛИОНЕРЫ
ON January 6, at 7 A. M., after a tranquil night passed in longitude 146 degrees 15", the travelers continued their journey across the vast district.	После спокойно проведенной ночи под 146° 15' долготы путешественники 6 января в семь часов утра снова тронулись в путь, пересекая обширный округ Муррей.

They directed their course steadily toward the rising sun, and made a straight line across the plain.	Они двигались на восток, и следы копыт их лошадей и быков вытягивались по равнине в совершенно прямую линию.
Twice over they came upon the traces of squatters going toward the north, and their different footprints became confused, and Glenarvan's horse no longer left on the dust the Blackpoint mark, recognizable by its double shamrock.	Дважды они пересекли следы скваттеров, направлявшихся на север, и все эти отпечатки копыт, несомненно, смешались бы, если бы на пыльной земле не выделялись следы коня Гленарвана с клеймом станции Блэк-Пойнт -двумя трилистниками.
The plain was furrowed in some places by fantastic winding creeks surrounded by box, and whose waters were rather temporary than permanent.	Местами равнину бороздили извилистые, часто пересыхающие речки, по берегам которых рос самшит.
They originated in the slopes of the Buffalo Ranges, a chain of mountains of moderate height, the undulating line of which was visible on the horizon.	Все они берут начало на склонах гор Баффало, невысокая, но живописная цепь которых волнисто вырисовывалась на горизонте.
It was resolved to camp there the same night.	Решено было к ночи добраться до этих гор и там расположиться лагерем.
Ayrton goaded on his team, and after a journey of thirty-five miles, the bullocks arrived, somewhat fatigued.	Айртон стал подгонять быков и к концу дня, усталые после тридцати пяти миль пути, они дотащили повозку до подножия гор.
The tent was pitched beneath the great trees, and as night had drawn on supper was served as quickly as possible, for all the party cared more for sleeping than eating, after such a day's march.	Здесь, под большими деревьями, раскинули палатку. Наступила ночь. С ужином живо покончили: после такого перехода больше хотелось спать, чем есть.
Paganel who had the first watch did not lie down, but shouldered his rifle and walked up and down before the camp, to keep himself from going to sleep.	Паганелю первому пришлось нести дежурство, и с ружьем на плече он прогуливался взад и вперед, чтобы не поддаваться дремоте.
In spite of the absence of the moon, the night was almost luminous with the light of the southern constellations.	Хотя луны и не было, но благодаря яркому сиянию южных звезд ночь была светлая.
The SAVANT amused himself with reading the great book of the firmament, a book which is always open, and full of interest to those who can read it.	Ученый развлекался чтением великой книги неба, всегда открытой взорам и столь интересной для тех, кто может ее понимать.
The profound silence of sleeping nature was only interrupted by the clanking of the hobbles on the horses' feet.	Глубокую тишину уснувшей природы нарушал лишь звон железных пут на ногах лошадей.
Paganel was engrossed in his astronomical meditations, and thinking more about the celestial than the terrestrial world, when a distant sound aroused him from his reverie.	Паганель, предавшись своему астрономическому созерцанию, был занят больше небесным, чем земным, как вдруг он был выведен из задумчивости какими-то отдаленными звуками.
He listened attentively, and to his great amaze, fancied he heard the sounds of a piano. He could not be mistaken, for he distinctly heard chords struck.	Географ стал внимательно прислушиваться, и, к его изумлению, ему послышались звуки рояля; до его слуха донеслось несколько трепетно-звучных аккордов. Ошибки быть не могло.
"A piano in the wilds!" said Paganel to himself. "I can never believe it is that."	- Рояль в такой глуши! - пробормотал Паганель. -Никогда не поверю!

It certainly was very surprising, but Paganel found it easier to believe it was some Australian bird imitating the sounds of a Pleyel or Erard, as others do the sounds of a clock or mill.	Действительно, это было более чем странно, и Паганель предпочел уверить себя, что это какая-то удивительная австралийская птица подражает звукам рояля, так же как некоторые здешние птицы подражают звукам часов и точильной машины.
But at this very moment, the notes of a clear ringing voice rose on the air. The PIANIST was accompanied by singing.	Но в эту минуту в вышине прозвучал ясный, чистый голос - к пианисту присоединился певец.
Still Paganel was unwilling to be convinced.	Паганель слушал не сдаваясь.
However, next minute he was forced to admit the fact, for there fell on his ear the sublime strains of Mozart's	Но через несколько мгновений он был вынужден сознаться, что слышит божественную арию
"Il mio tesoro tanto" from Don Juan.	"Il mio tesoro tanto" из "Дон-Жуана".
"Well, now," said the geographer to himself, "let the Australian birds be as queer as they may, and even granting the paroquets are the most musical in the world, they can't sing Mozart!"	"Черт возьми! Как ни удивительны австралийские птицы, но самый музыкальный попугай на свете не может же спеть арию из оперы Моцарта!" - подумал географ.
He listened to the sublime inspiration of the great master to the end.	Он дослушал до конца этот шедевр гениального композитора.
The effect of this soft melody on the still clear night was indescribable.	Впечатление от пленительной мелодии, раздававшейся в чистом, прозрачном воздухе ночи, было неописуемо.
Paganel remained as if spellbound for a time; the voice ceased and all was silence.	Паганель долго наслаждался этой невыразимой красотой, но вот голос умолк, и кругом снова воцарилась тишина.
When Wilson came to relieve the watch, he found the geographer plunged into a deep reverie.	Когда Вильсон пришел сменить ученого, то застал его в глубокой задумчивости.
Paganel made no remark, however, to the sailor, but reserved his information for Glenarvan in the morning, and went into the tent to bed.	Паганель ничего не сказал матросу и, решив сообщить завтра Гленарвану об этом странном явлении, пошел спать в палатку.
Next day, they were all aroused from sleep by the sudden loud barking of dogs, Glenarvan got up forthwith.	На следующее утро весь лагерь был разбужен неожиданным лаем собак. Гленарван вскочил на ноги.
Two magnificent pointers, admirable specimens of English hunting dogs, were bounding in front of the little wood, into which they had retreated at the approach of the travelers, redoubling their clamor.	Два великолепных длинноногих пойнтера, превосходные образцы легавых собак английской породы, прыгая, резвились на опушке рощицы. При приближении путешественников они скрылись среди деревьев и принялись лаять еще громче.
"There is some station in this desert, then," said Glenarvan, "and hunters too, for these are regular setters."	- По-видимому, в этих пустынных местах расположена ферма, - сказал Гленарван, - раз есть охотничьи собаки, то есть и охотники.
Paganel was just about to recount his nocturnal experiences, when two young men appeared, mounted on horses of the most perfect breed, true "hunters."	Паганель открыл было рот, чтобы поделиться своими ночными впечатлениями, но тут появилось двое молодых людей верхом на великолепных, чистокровных лошадях, настоящих "гунтерах".

The two gentlemen dressed in elegant hunting costume, stopped at the sight of the little group camping in gipsy fashion.	Оба джентльмена - они были одеты в изящные охотничьи костюмы - остановились, увидев путников, расположившихся табором, словно цыгане.
They looked as if they wondered what could bring an armed party there, but when they saw the ladies get out of the wagon, they dismounted instantly, and went toward them hat in hand.	Они, казалось, недоумевали, что означает присутствие здесь вооруженных людей, но в эту минуту заметили путешественниц, выходивших из повозки. Всадники тотчас же спешились и со шляпами в руках направились к женщинам.
Lord Glenarvan came to meet them, and, as a stranger, announced his name and rank.	Лорд Гленарван пошел навстречу незнакомцам и назвал им свое имя и титул.
The gentlemen bowed, and the elder of them said,	Молодые люди поклонились, и старший из них сказал:
"My Lord, will not these ladies and yourself and friends honor us by resting a little beneath our roof?"	- Милорд, не пожелают ли ваши дамы, а также и вы с вашими спутниками отдохнуть у нас в доме?
"Mr.-," began Glenarvan.	- С кем я имею удовольствие говорить? - спросил Гленарван.
"Michael and Sandy Patterson are our names, proprietors of Hottam Station.	- Майкл и Сэнди Патерсоны - владельцы скотоводческого хозяйства Хотем.
Our house is scarcely a quarter of a mile distant."	Вы уже на территории фермы, и отсюда до нашего дома не больше четверти мили.
"Gentlemen," replied Glenarvan, "I should not like to abuse such kindly-offered hospitality."	- Господа, я боюсь злоупотребить вашим столь любезно предложенным гостеприимством... -начал Гленарван.
"My Lord," returned Michael Patterson, "by accepting it you will confer a favor on poor exiles, who will be only too happy to do the honors of the wilds."	- Милорд, - ответил Майкл Патерсон, - принимая приглашение скромных отшельников, вы окажете нам честь.
Glenarvan bowed in token of acquiescence.	Гленарван поклонился в знак того, что приглашение принято.
"Sir," said Paganel, addressing Michael Patterson, "if it is not an impudent question, may I ask whether it was you that sung an air from the divine Mozart last night?"	- Сэр, - обратился Паганель к Майклу Патерсону, - надеюсь, вы не сочтете меня нескромным, если я спрошу: не вы ли пели вчера божественную арию Моцарта?
"It was, sir," replied the stranger, "and my cousin Sandy accompanied me."	- Я, сударь, - ответил джентльмен, - а мой брат Сэнди аккомпанировал.
"Well, sir," replied Paganel, holding out his hand to the young man, "receive the sincere compliments of a Frenchman, who is a passionate admirer of this music."	- Тогда, сэр, примите искренние поздравления француза, пламенного поклонника музыки! -сказал Паганель, протягивая руку молодому человеку.
Michael grasped his hand cordially, and then pointing out the road to take, set off, accompanied by the ladies and Lord Glenarvan and his friends, for the station. The horses and the camp were left to the care of Ayrton and the sailors.	Тот любезно пожал ее; затем он указал гостям дорогу, которой надо было держаться. Лошадей поручили Айртону и матросам. Беседуя и осматриваясь, путешественники направились пешком к усадьбе в обществе молодых людей.
Hottam Station was truly a magnificent establishment, kept as scrupulously in order as an English park.	Хозяйство Патерсонов содержалось в образцовом порядке, как английские парки.

Immense meadows, enclosed in gray fences, stretched away out of sight.	Громадные луга, обнесенные серой оградой, расстилались, насколько мог охватить глаз.
In these, thousands of bullocks and millions of sheep were grazing, tended by numerous shepherds, and still more numerous dogs.	Там паслись тысячи быков и миллионы овец. Множество пастухов и еще больше собак сторожили это шумное стадо.
The crack of the stock-whip mingled continually with the barking of the "collies" and the bellowing and bleating of the cattle and sheep.	Мычание и блеяние сливались с лаем собак и резким щелканьем бичей.
Toward the east there was a boundary of myalls and gum-trees, beyond which rose Mount Hottam, its imposing peak towering 7,500 feet high.	На востоке взгляд останавливали австралийские акации и камедные деревья на опушке леса, над которым высилась величественная гора Хотем, поднимающаяся на семь с половиной тысяч футов над уровнем моря.
Long avenues of green trees were visible on all sides.	Во все стороны расходились длинные аллеи вечнозеленых деревьев.
Here and there was a thick clump of "grass trees," tall bushes ten feet high, like the dwarf palm, quite lost in their crown of long narrow leaves.	Там и здесь виднелись группы густых кустов вышиной футов в десять, похожих на карликовые пальмы. Ветви их терялись в массе узких и длинных листьев.
The air was balmy and odorous with the perfume of scented laurels, whose white blossoms, now in full bloom, distilled on the breeze the finest aromatic perfume.	Воздух был напоен благоуханием мятнолавровых деревьев, усыпанных гроздьями белых, тонко пахнущих цветов.
To these charming groups of native trees were added transplantations from European climates.	Среди живописных групп туземных растений росли также породы, вывезенные из Европы.
The peach, pear, and apple trees were there, the fig, the orange, and even the oak, to the rapturous delight of the travelers, who greeted them with loud hurrahs!	При виде этих деревьев: персиковых, апельсиновых, смоковниц, яблонь, груш и даже дубов - у путешественников вырвалось громкое "ура".
But astonished as the travelers were to find themselves walking beneath the shadow of the trees of their own native land, they were still more so at the sight of the birds that flew about in the branches-the "satin bird," with its silky plumage, and the "king-honeysuckers," with their plumage of gold and black velvet.	Идя под тенью деревьев своей родины, они восхищались и порхавшими между ветвей атласными птицами с шелковистым оперением, и иволгами, словно одетыми в золото и черный бархат.
For the first time, too, they saw here the "Lyre" bird, the tail of which resembles in form the graceful instrument of Orpheus.	Здесь же путешественникам довелось впервые увидеть птицу, хвост которой напоминает изящный инструмент Орфея - лиру.
It flew about among the tree ferns, and when its tail struck the branches, they were almost surprised not to hear the harmonious strains that inspired Amphion to rebuild the walls of Thebes.	Лирохвост носился среди древовидных папоротников, и когда хвост его ударял по листьям, то казалось почти удивительным, что при этом не раздаются гармонические аккорды.
Paganel had a great desire to play on it.	Паганелю захотелось сыграть на этой лире.
However, Lord Glenarvan was not satisfied with admiring the fairy-like wonders of this oasis, improvised in the Australian desert.	Впрочем, лорд Гленарван был занят не только созерцанием феерических чудес этого нежданного оазиса в пустынных австралийских землях.

He was listening to the history of the young gentlemen.	Он слушал рассказ молодых джентльменов.
In England, in the midst of civilized countries, the new comer acquaints his host whence he comes and whither he is going; but here, by a refinement of delicacy, Michael and Sandy Patterson thought it a duty to make themselves known to the strangers who were about to receive their hospitality.	В цивилизованных английских поместьях всякий пришелец прежде всего должен был бы сообщить хозяину, откуда они куда направляется. Здесь же, движимые какой-то тонкой деликатностью, Майкл и Сэнди Патерсоны сочли своим долгом сначала поведать путешественникам, которым предлагали гостеприимство, о себе. И они рассказали свою историю. Это была обычная история молодых англичан, умных, предприимчивых и не считающих, что богатство избавляет от труда.
Michael and Sandy Patterson were the sons of London bankers.	Майкл и Сэнди Патерсоны были сыновьями одного лондонского банкира.
When they were twenty years of age, the head of their family said,	Когда им исполнилось по 20 лет, глава семейства сказал:
"Here are some thousands, young men.	"Вот, молодые люди, столько-то миллионов.
Go to a distant colony; and start some useful settlement there. Learn to know life by labor.	Отправляйтесь в какую-нибудь далекую колонию, заведите там хорошее хозяйство, и пусть работа научит вас жить.
If you succeed, so much the better.	Если дело пойдет на лад - отлично.
If you fail, it won't matter much.	Если нет - не беда.
We shall not regret the money which makes you men."	Мы не будем сожалеть о миллионах, которые ушли на то, чтобы сделать вас взрослыми людьми".
The two young men obeyed.	Юноши послушались.
They chose the colony of Victoria in Australia, as the field for sowing the paternal bank-notes, and had no reason to repent the selection.	Местом для посева отцовских средств они выбрали австралийскую колонию Виктория, и им не пришлось раскаиваться.
At the end of three years the establishment was flourishing.	По прошествии трех лет их хозяйство процветало.
In Victoria, New South Wales, and Southern Australia, there are more than three thousand stations, some belonging to squatters who rear cattle, and others to settlers who farm the ground.	В провинциях Виктория, Новый Южный Уэльс и Южная Австралия насчитывается более трех тысяч ферм; на одних живут скваттеры, которые разводят скот, на других - поселенцы, главное занятие которых земледелие.
Till the arrival of the two Pattersons, the largest establishment of this sort was that of Mr. Jamieson, which covered an area of seventy-five miles, with a frontage of about eight miles along the Peron, one of the affluents of the Darling.	До прибытия двух юных англичан самым крупным хозяйством такого рода была ферма Джеймсона, чьи земли протянулись на сто километров по берегу притока Дарлинга Пару.
Now Hottam Station bore the palm for business and extent.	Теперь же первой по величине и по размаху стала ферма Хотем.
The young men were both squatters and settlers.	Два молодых хозяина были и скваттерами и земледельцами одновременно.

They managed their immense property with rare ability and uncommon energy.	Они управляли своими огромными владениями с редким умением и, что еще труднее, необыкновенно энергично.
The station was far removed from the chief towns in the midst of the unfrequented districts of the Murray.	Ферма была расположена, как гости и сами видели, в отдалении от главных городов, в пустынном, уединенном округе Муррей.
It occupied a long wide space of five leagues in extent, lying between the Buffalo Ranges and Mount Hottam.	Она занимала пространство между 146° 48' и 147°, то есть участок длиной и шириной в 5 лье, который ограничивали горы Баффало и гора Хотем.
At the two angles north of this vast quadrilateral, Mount Aberdeen rose on the left, and the peaks of High Barven on the right.	На севере по углам этого обширного квадрата возвышалась слева гора Эбердин, справа -вершины Хай-Барвен.
Winding, beautiful streams were not wanting, thanks to the creeks and affluents of the Oven's River, which throws itself at the north into the bed of the Murray.	Здесь протекало множество живописных извилистых речушек и ручьев - притоков Овечьей реки, которая впадает на севере в Муррей.
Consequently they were equally successful in cattle breeding and farming.	На таких угодьях можно было с равным успехом разводить скот и засевать землю.
Ten thousand acres of ground, admirably cultivated, produced harvests of native productions and exotics, and several millions of animals fattened in the fertile pastures.	На десяти тысячах лье прекрасно обработанной земли туземные культуры чередовались с привозными, а на зеленых лугах паслись миллионы голов скота.
The products of Hottam Station fetched the very highest price in the markets of Castlemaine and Melbourne.	И недаром продукция фермы Хотем высоко ценилась на рынках Каслмейна и Мельбурна.
Michael and Sandy Patterson had just concluded these details of their busy life, when their dwelling came in sight, at the extremity of the avenue of the oaks.	Рассказ Майкла и Сэнда Патерсонов об их хозяйстве подходил к концу, когда в конце широкой аллеи, по сторонам которой росли казуариновые деревья, показался дом.
It was a charming house, built of wood and brick, hidden in groves of emerophilis.	То был домик в швейцарском стиле, из кирпича и дерева, прятавшийся в густых эмерофилис. Вокруг шла увешанная китайскими фонариками веранда, напоминавшая галереи древнеримских зданий. Над окнами висели разноцветные маркизы, казавшиеся огромными цветами. Трудно было себе представить более уютный, ласкающий глаз, комфортабельный уголок. На лужайках и среди рощиц, раскинутых вокруг дома, высились бронзовые канделябры с изящными фонарями. С наступлением темноты весь парк освещался белым газовым светом. Газ поступал из резервуара, скрытого в чаще акаций и древовидных папоротников.
Nothing at all, however, belonging to a station was visible-neither sheds, nor stables, nor cart-houses.	Вблизи дома не было видно ни служб, ни конюшен, ни сараев - ничего, что говорило бы о сельском хозяйстве.
All these out-buildings, a perfect village, comprising more than twenty huts and houses, were about a quarter of a mile off in the heart of a little valley.	Все эти строения - настоящий поселок более чем в двадцать домов и хижин - находились в четверти мили от дома, в глубине маленькой долины.

Electric communication was established between this village and the master's house, which, far removed from all noise, seemed buried in a forest of exotic trees.

От хозяйского дома в поселок был проведен электрический телеграф, по которому они могли мгновенно сообщаться друг с другом. Сам же дом, удаленный от всякого шума, казался затерянным среди чащи экзотических деревьев. В конце казуариновой аллеи через журчащий ручей был переброшен изящный железный мостик. Он вел в часть парка, прилегавшую к дому. Когда путешественники вместе с

хозяевами перешли мостик, их встретил внушительного вида управляющий. Двери хотемского дома распахнулись, и гости вступили в великолепные апартаменты, скрывавшиеся за этими скромными, увитыми цветами кирпичными стенами. Их глазам представилась роскошная обстановка, говорившая о художественных склонностях хозяев. Из прихожей, увешанной принадлежностями верховой езды и охоты, двери вели в просторную гостиную в пять окон. Рояль, заваленный всевозможными нотами, и старинными, и современными, мольберты с начатыми полотнами, цоколи с мраморными статуями, несколько картин фламандских художников на стенах, гобелены с мифологическими сюжетами, под ногами -мягкие, словно густая трава, ковры, старинная люстра под потолком, расставленный всюду драгоценный фарфор, дорогие, со вкусом подобранные безделушки, тысяча разных изящных мелочей, которые так странно было видеть в австралийском доме, - все это являло прекрасное сочетание артистизма и комфорта. В этой сказочной гостиной, казалось, было собрано все, что могло развеять печаль добровольной ссылки и напомнить европейские обычаи. Можно было подумать, что находишься в каком-нибудь княжеском замке во Франции или в Англии. Свет смягчался, проходя через полузатемненную веранду и тонкую ткань маркиз. Леди Элен, подойдя к одному из окон, пришла в восторг. Дом был расположен над широкой долиной, расстилавшейся на восток до самых гор. Луга сменялись лесами; среди них проглядывали большие поляны, а вдали виднелась группа плавно закругленных холмов. Все это представляло неописуемую по красоте картину. Ни один уголок на земном шаре не мог бы сравниться с этим, даже знаменитая Райская долина в Норвегии, у Телемарка. Эта огромная панорама, пересекаемая полосами света и теней, то и дело изменялась по прихоти солнца. Никакое воображение не могло бы нарисовать ничего подобного, волшебное зрелище восхищало взор.

At Sandy Patterson's bidding, a sumptuous breakfast was served in less than a quarter of an hour.	Тем временем Сэнди Патерсон приказал дворецкому распорядиться завтраком для гостей, и не прошло и четверти часа после прибытия путешественников, как они уже садились за роскошно сервированный стол.
The wines and viands were of the finest quality; but what pleased the guests most of all in the midst of these refinements of opulence, was the joy of the young squatters in offering them this splendid hospitality.	Поданные кушанья и вина были выше всяких похвал, но гостям больше всего доставляла удовольствие та радость, с которой молодые хозяева угощали их.
It was not long before they were told the history of the expedition, and had their liveliest interest awakened for its success.	Узнав за завтраком о цели экспедиции, братья Патерсон горячо заинтересовались поисками Гленарвана.
They spoke hopefully to the young Grants, and Michael said:	Они укрепили надежды детей капитана Гранта.
"Harry Grant has evidently fallen into the hands of natives, since he has not turned up at any of the settlements on the coast. He knows his position exactly, as the document proves, and the reason he did not reach some English colony is that he must have been taken prisoner by the savages the moment he landed!"	- Раз Г арри Г рант не появлялся нигде на побережье, он, очевидно, в руках туземцев, -сказал Майкл Патерсон. - Судя по документу, капитан точно знал, где находится, и если он не добрался до какой-нибудь английской колонии, то только потому, что при высадке был захвачен в плен дикарями.
"That is precisely what befell his quartermaster, Ayrton," said John Mangles.	- Как раз это и случилось с его боцманом Айртоном, - заметил Джон Манглс.
"But you, gentlemen, then, have never heard the catastrophe of the BRITANNIA, mentioned?" inquired Lady Helena.	- А вам, господа, никогда не случалось слышать о гибели "Британии"? - спросила леди Элен.
"Never, Madam," replied Michael.	- Никогда, сударыня, - ответил Майкл.
"And what treatment, in your opinion, has Captain Grant met with among the natives?"	- А как, по-вашему, должны были обращаться австралийцы со своим пленником?
"The Australians are not cruel, Madam," replied the young squatter, "and Miss Grant may be easy on that score.	- Австралийцы не жестоки, - ответил молодой скваттер, - и мисс Грант может не беспокоиться на этот счет.
There have been many instances of the gentleness of their nature, and some Europeans have lived a long time among them without having the least cause to complain of their brutality."	Известно немало случаев, когда проявлялась мягкость характера здешних дикарей. Некоторые европейцы подолгу жили среди них и не имели повода жаловаться на жестокость.
"King, among others, the sole survivor of the Burke expedition," put in Paganel.	- В числе их Кинг, - сказал Паганель, -единственный уцелевший человек из всей экспедиции Бёрка.
"And not only that bold explorer," returned Sandy, "but also an English soldier named Buckley, who deserted at Port Philip in 1803, and who was welcomed by the natives, and lived thirty-three years among them."	- Не только этот отважный исследователь, -вмешался в разговор Сэнди Патерсон, - но и английский солдат по имени Бакли. Бакли дезертировал в 1803 году с берегов залива Порт-Филлип, попал к туземцам и прожил с ними тридцать три года.

"And more recently," added Michael, "one of the last numbers of the AUSTRALASIA informs us that a certain Morrilli has just been restored to his countrymen after sixteen years of slavery.	- А в одном из последних номеров "Австралийской газеты", - добавил Майкл Патерсон, - есть сообщение о том, что какой-то Морилл вернулся на родину после шестнадцатилетнего плена.
His story is exactly similar to the captain's, for it was at the very time of his shipwreck in the PRUVIENNE, in 1846, that he was made prisoner by the natives, and dragged away into the interior of the continent.	История капитана Гранта, должно быть, похожа на его историю, ибо этот Морилл был взят в плен туземцами и уведен ими в глубь материка после крушения судна "Перуанка" в 1846 году.
I therefore think you have reason to hope still."	Итак, мне кажется, вам не надо терять надежду.
The young squatter's words caused great joy to his auditors.	Эти слова чрезвычайно обрадовали слушателей.
They completely corroborated the opinions of Paganel and Ayrton.	Они подтверждали догадки Паганеля и Айртона.
The conversation turned on the convicts after the ladies had left the table.	Когда леди Элен и Мери Грант удалились из столовой, мужчины заговорили о каторжниках.
The squatters had heard of the catastrophe at Camden Bridge, but felt no uneasiness about the escaped gang.	Патерсоны знали о катастрофе на Кемденском мосту, но бродившая в окрестностях шайка беглых каторжников не внушала им никакого беспокойства.
It was not a station, with more than a hundred men on it, that they would dare to attack.	Уж конечно, злоумышленники не осмелились бы напасть на их ферму, где жило больше сотни мужчин.
Besides, they would never go into the deserts of the Murray, where they could find no booty, nor near the colonies of New South Wales, where the roads were too well watched.	К тому же трудно было допустить, чтобы эти злодеи решили углубиться в пустыни, прилегающие к реке Муррею, - им там совершенно нечего делать - или рискнули бы приблизиться к колониям Нового Южного Уэльса, дороги которых хорошо охранялись.
Ayrton had said this too.	Такого же мнения придерживался Айртон.
Glenarvan could not refuse the request of his amiable hosts, to spend the whole day at the station.	Гленарван не мог не исполнить просьбу своих радушных хозяев провести у них весь день.
It was twelve hours' delay, but also twelve hours' rest, and both horses and bullocks would be the better for the comfortable quarters they would find there.	Эти двенадцать часов задержки дали двенадцать часов отдыха как для путешественников, так и для их лошадей и быков, поставленных в удобные стойла.
This was accordingly agreed upon, and the young squatters sketched out a programme of the day's amusements, which was adopted eagerly.	Итак, решено было остаться до следующего утра. Молодые хозяева предложили гостям программу дня, которая была горячо одобрена.
At noon, seven vigorous hunters were before the door.	В полдень семь породистых коней нетерпеливо били копытами землю у крыльца дома.
An elegant brake was intended for the ladies, in which the coachman could exhibit his skill in driving four-in-hand.	Дамам была подана коляска, запряженная четырьмя лошадьми, которыми возница искусно управлял с помощью длинных вожжей.

The cavalcade set off preceded by huntsmen, and armed with first-rate rifles, followed by a pack of pointers barking joyously as they bounded through the bushes.	Всадники, вооруженные превосходными охотничьими ружьями, скакали по обеим сторонам экипажа. Доезжачие неслись верхом впереди, а своры собак оглашали леса веселым лаем.
For four hours the hunting party wandered through the paths and avenues of the park, which was as large as a small German state. The Reuiss-Schleitz, or Saxe-Coburg Gotha, would have gone inside it comfortably.	В течение четырех часов кавалькада объезжала аллеи и дороги парка, по величине не уступавшего какому-нибудь маленькому германскому государству.
Few people were to be met in it certainly, but sheep in abundance.	Правда, здесь встречалось меньше жителей, но зато все кругом кишело овцами.
As for game, there was a complete preserve awaiting the hunters.	Дичи же было столько, что даже целая армия загонщиков не могла бы выгнать на охотников больше.
The noisy reports of guns were soon heard on all sides.	Поэтому вскоре загремели один за другим выстрелы, вспугивая мирных обитателей рощ и равнин.
Little Robert did wonders in company with Major McNabbs.	Юный Роберт, охотившийся рядом с Мак-Наббсом, творил чудеса.
The daring boy, in spite of his sister's injunctions, was always in front, and the first to fire.	Отважный мальчуган, несмотря на наставления сестры, был всегда впереди и стрелял первым.
But John Mangles promised to watch over him, and Mary felt less uneasy.	Но Джон Манглс взялся наблюдать за Робертом, и Мери Грант успокоилась.
During this BATTUE they killed certain animals peculiar to the country, the very names of which were unknown to Paganel; among others the "wombat" and the "bandicoot."	Во время этой облавы было убито несколько австралийских животных, которых до сего времени сам Паганель знал только по названию. Таких, например, как вомбат и бандикут.
The wombat is an herbivorous animal, which burrows in the ground like a badger.	Вомбат - это травоядное животное. Он роет норы, как сурок.
It is as large as a sheep, and the flesh is excellent.	Ростом он с овцу, и мясо его превкусное.
The bandicoot is a species of marsupial animal which could outwit the European fox, and give him lessons in pillaging poultry yards.	Бандикут - сумчатый барсук - превосходит хитростью даже европейскую лису и мог бы поучить ее искусству выкрадывать обитателей птичьих дворов.
It was a repulsive-looking animal, a foot and a half long, but, as Paganel chanced to kill it, of course he thought it charming.	Такое животное, довольно отталкивающего вида, фута в полтора длиной, убил Паганель и из охотничьего самолюбия нашел его прелестным.
"An adorable creature," he called it.	- Очаровательное животное! - заявил географ.
But the most interesting event of the day, by far, was the kangaroo hunt.	Роберт ловко подстрелил одну виверру - зверька, похожего на маленькую лису, чей черный с белыми пятнышками мех не уступает куньему, и пару опоссумов, прятавшихся в густой листве больших деревьев. Но, конечно, самым интересным из всех этих охотничьих подвигов была погоня за кенгуру.

About four o'clock, the dogs roused a troop of these curious marsupials.	Около четырех часов дня собаки вспугнули целое стадо этих любопытных сумчатых животных.
The little ones retreated precipitately into the maternal pouch, and all the troop decamped in file.	Детеныши мигом вскочили в материнские сумки, и все стадо гуськом помчалось прочь.
Nothing could be more astonishing than the enormous bounds of the kangaroo.	До чего странно видеть огромные скачки кенгуру!
The hind legs of the animal are twice as long as the front ones, and unbend like a spring.	Их задние лапы вдвое длиннее передних и распрямляются, словно пружины.
At the head of the flying troop was a male five feet high, a magnificent specimen of the macropus giganteus, an "old man," as the bushmen say.	Во главе убегавшего стада несся самец футов в пять вышиной, великолепный экземпляр кенгуру-великана.
For four or five miles the chase was vigorously pursued.	Погоня продолжалась неустанно на протяжении четырех-пяти миль.
The kangaroos showed no signs of weariness, and the dogs, who had reason enough to fear their strong paws and sharp nails, did not care to approach them.	Кенгуру не проявляли признаков усталости, а собаки, опасавшиеся - и не зря - могучих лап с острыми когтями, не очень-то старались к ним приблизиться.
But at last, worn out with the race, the troop stopped, and the "old man" leaned against the trunk of a tree, ready to defend himself.	Но наконец, выбившись из сил, стадо остановилось, и кенгуру-великан, прислонясь к стволу дерева, приготовился к защите.
One of the pointers, carried away by excitement, went up to him. Next minute the unfortunate beast leaped into the air, and fell down again completely rippedup.	Одна из собак в пылу погони подкатилась к самцу, но в тот же миг взлетела на воздух и свалилась на землю с распоротым брюхом.
The whole pack, indeed, would have had little chance with these powerful marsupia.	Конечно, и всей своре было бы не под силу справиться с этими могучими животными.
They had to dispatch the fellow with rifles. Nothing but balls could bring down the gigantic animal.	Приходилось охотникам взяться за ружья - только пули могли прикончить их.
Just at this moment, Robert was well nigh the victim of his own imprudence.	В эту минуту Роберт едва не пал жертвой своей неосторожности.
To make sure of his aim, he had approached too near the kangaroo, and the animal leaped upon him immediately.	Желая лучше прицелиться, мальчик так приблизился к кенгуру, что тот бросился на него.
Robert gave a loud cry and fell.	Роберт упал, раздался крик.
Mary Grant saw it all from the brake, and in an agony of terror, speechless and almost unable even to see, stretched out her arms toward her little brother.	Мери Грант, онемев от ужаса и едва не лишившись сознания, протягивала руки к брату.
No one dared to fire, for fear of wounding the child. But John Mangles opened his hunting knife, and at the risk of being ripped up himself, sprang at the animal, and plunged it into his heart.	Ни один из охотников не решался стрелять, боясь попасть в мальчика, но тут Джон Манглс, рискуя жизнью, бросился с раскрытым охотничьим ножом на кенгуру и поразил его в сердце.
The beast dropped forward, and Robert rose unhurt.	Животное рухнуло, Роберт поднялся на ноги, целый и невредимый.
Next minute he was in his sister's arms.	Миг - и сестра прижимала его к своей груди.

"Thank you, Mr. John, thank you!" she said, holding out her hand to the young captain.	- Спасибо, мистер Джон, спасибо! - сказала Мери Грант, протягивая руку молодому капитану.
"I had pledged myself for his safety," was all John said, taking her trembling fingers into his own.	- Он был на моем попечении, - отозвался Джон Манглс, пожимая дрожащую руку девушки.
This occurrence ended the sport.	Этим происшествием закончилась охота.
The band of marsupia had disappeared after the death of their leader. The hunting party returned home, bringing their game with them.	После смерти вожака стадо кенгуру разбежалось, а убитого кенгуру-великана охотники увезли с собой.
It was then six o'clock.	Домой вернулись в шесть часов вечера.
A magnificent dinner was ready.	Охотников ожидал великолепный обед.
Among other things, there was one dish that was a great success. It was kangaroo-tail soup, prepared in the native manner.	Г остям особенно понравился бульон из хвоста кенгуру, приготовленный по-туземному. После десерта из мороженого и шербета все перешли в гостиную. Вечер был посвящен музыке. Леди Элен, прекрасная пианистка, взялась аккомпанировать хозяевам. Майкл и Сэнди Патерсоны с большим вкусом исполнили отрывки из новейших партитур Гуно, Фелисьена Давида и даже из сочинений Рихарда Вагнера. В одиннадцать часов подали чай. Приготовлен он был наилучшим способом, по-английски. Но Паганель захотел попробовать австралийского чая, и ему принесли жидкость, похожую на чернила. Ничего удивительного - полфунта чая кипело в литре воды в течение четырех часов! Паганель хоть и поморщился, но объявил напиток превосходным. В полночь гостей провели в прохладные удобные комнаты, и они погрузились в сон после полного удовольствий дня.
Next morning very early, they took leave of the young squatters, with hearty thanks and a positive promise from them of a visit to Malcolm Castle when they should return to Europe.	На другой день, на рассвете, они простились с молодыми скваттерами. Хозяева и гости благодарили друг друга и обещали по возвращении в Европу встретиться в замке Малькольм.
Then the wagon began to move away, round the foot of Mount Hottam, and soon the hospitable dwelling disappeared from the sight of the travelers like some brief vision which had come and gone.	Наконец повозка тронулась, обогнула гору Хотем, и вскоре дом исчез из глаз путешественников, словно его и не было.
For five miles further, the horses were still treading the station lands.	Но еще целых пять миль их лошади скакали по территории огромной фермы.
It was not till nine o'clock that they had passed the last fence, and entered the almost unknown districts of the province of Victoria.	Только в девять часов последняя изгородь осталась позади, и маленький отряд вступил на почти неизведанные земли провинции Виктория.
CHAPTER XV SUSPICIOUS OCCURRENCES	Глава XVIII АВСТРАЛИЙСКИЕ АЛЬПЫ
AN immense barrier lay across the route to the southeast. It was the Australian Alps, a vast fortification, the fantastic curtain of which extended 1,500 miles, and pierced the clouds at the height of 4,000 feet.	Путь на юго-восток преграждала цепь Австралийских Альп. Это подобие гигантских крепостных стен причудливо извивается на протяжении тысячи пятисот миль и задерживает тучи на высоте четырех тысяч футов.

The cloudy sky only allowed the heat to reach the ground through a close veil of mist. The temperature was just bearable, but the road was toilsome from its uneven character. The extumescences on the plain became more and more marked.	Небо заволакивали облака, и зной, смягченный сгустившимися парами, был не так жгуч, так что жара не особенно давала себя чувствовать, но зато делалось труднее двигаться по все более изрезанной местности.
Several mounds planted with green young gum trees appeared here and there.	Стали появляться холмики, поросшие молодыми зелеными камедными деревьями.
Further on these protuberances rising sharply, formed the first steps of the great Alps.	Дальше потянулись высокие холмы, это уже были первые отроги Альп.
From this time their course was a continual ascent, as was soon evident in the strain it made on the bullocks to drag along the cumbrous wagon.	Дорога все время шла в гору, это особенно ясно было видно по тем усилиям, которые делали быки.
Their yoke creaked, they breathed heavily, and the muscles of their houghs were stretched as if they would burst.	Их ярмо скрипело под тяжестью громоздкой повозки, они громко пыхтели, мускулы ног напрягались так, что, казалось, готовы были лопнуть.
The planks of the vehicle groaned at the unexpected jolts, which Ayrton with all his skill could not prevent.	Повозка трещала при неожиданных толчках, избежать которых не удавалось даже ловкому Айртону.
The ladies bore their share of discomfort bravely.	Путешественницы весело с этим мирились.
John Mangles and his two sailors acted as scouts, and went about a hundred steps in advance.	Джон Манглс со своими двумя матросами, обследуя путь, ехали в нескольких стах шагах впереди.
They found out practical paths, or passes, indeed they might be called, for these projections of the ground were like so many rocks, between which the wagon had to steer carefully.	Они выбирали удобный путь - так и хочется сказать: фарватер, так похожи были все эти бугры на рифы, среди которых повозка искала проход.
It required absolute navigation to find a safe way over the billowy region.	Такое путешествие действительно напоминало плавание по морским волнам.
It was a difficult and often perilous task.	Задача была трудной, а подчас даже и опасной.
Many a time Wilson's hatchet was obliged to open a passage through thick tangles of shrubs.	Не раз топору Вильсона приходилось прокладывать дорогу среди густой чащи кустарников.
The damp argillaceous soil gave way under their feet.	Глинистая и влажная почва словно ускользала из-под ног.
The route was indefinitely prolonged owing to the insurmountable obstacles, huge blocks of granite, deep ravines, suspected lagoons, which obliged them to make a thousand detours.	Путь удлинялся частыми объездами непреодолимых препятствий: высоких гранитных скал, глубоких оврагов, не внушающих доверия озерков.
When night came they found they had only gone over half a degree.	Поэтому за целый день едва преодолели полградуса.
They camped at the foot of the Alps, on the banks of the creek of Cobongra, on the edge of a little plain, covered with little shrubs four feet high, with bright red leaves which gladdened the eye.	Вечером расположились лагерем у подошвы Альп, на берегу горной речки Кобонгры, в маленькой долине, поросшей кустарником футов четырех вышины, со светло-красными, веселящими взгляд листьями.

"We shall have hard work to get over," said Glenarvan, looking at the chain of mountains, the outlines of which were fast fading away in the deepening darkness.	- Да, трудно будет перевалить, - проговорил Гленарван, глядя на горную цепь, очертания которой уже начинали теряться в надвигавшейся вечерней мгле. - Альпы!
"The very name Alps gives plenty of room for reflection."	Одно название заставляет призадуматься.
"It is not quite so big as it sounds, my dear Glenarvan. Don't suppose you have a whole Switzerland to traverse.	- Не надо понимать буквально, дорогой Гленарван, - отозвался Паганель. - Не думайте, что вам предстоит пройти через целую Швейцарию.
In Australia there are the Grampians, the Pyrenees, the Alps, the Blue Mountains, as in Europe and America, but in miniature.	Правда, в Австралии есть, как в Европе, Пиренеи и Альпы, но все это в миниатюре.
This simply implies either that the imagination of geographers is not infinite, or that their vocabulary of proper names is very poor."	Эти названия доказывают только то, что фантазия географов ограниченна или что количество собственных имен очень невелико.
"Then these Australian Alps," said Lord Glenarvan, "are-"	-Так эти Австралийские Альпы... - начала леди Элен.
"Mere pocket mountains," put in Paganel; "we shall get over them without knowing it."	-... карманные горы, - ответил Паганель. - Мы и не заметим, как переберемся через них.
"Speak for yourself," said the Major. "It would certainly take a very absent man who could cross over a chain of mountains and not know it."	-Говорите за себя!- сказал майор.- Только рассеянный человек может перевалить через горную цепь, не заметив этого:
"Absent! But I am not an absent man now.	- Рассеянный! - воскликнул географ. - Да я уже больше не рассеян.
I appeal to the ladies.	Спросите у наших дам.
Since ever I set foot on the Australian continent, have I been once at fault?	Разве с тех пор, как я ступил ногой на этот материк, я не держал своего слова? Бывал ли я хоть раз рассеян?
Can you reproach me with a single blunder?"	Можно ли упрекнуть меня в каком-нибудь промахе?
"Not one. Monsieur Paganel," said Mary Grant. "You are now the most perfect of men."	- Ни в одном, господин Паганель! - заявила Мери Грант. - Теперь вы самый совершенный из смертных!
"Too perfect," added Lady Helena, laughing; "your blunders suited you admirably."	- Даже слишком совершенный! - смеясь, добавила леди Элен. - Ваша рассеянность шла вам.
"Didn't they, Madam? If I have no faults now, I shall soon get like everybody else.	- Не правда ли, сударыня, - отозвался Паганель, -ведь если у меня не будет ни одного недостатка, я стану заурядным человеком?
I hope then I shall make some outrageous mistake before long, which will give you a good laugh.	Поэтому я в ближайшем же будущем постараюсь совершить какой-нибудь крупный промах, который всех вас насмешит.
You see, unless I make mistakes, it seems to me I fail in my vocation."	Видите ли, когда я ничего не путаю, мне кажется, что я изменяю своему призванию.

Next day, the 9th of January, notwithstanding the assurances of the confident geographer, it was not without great difficulty that the little troop made its way through the Alpine pass.	На следующий день, 9 января, вопреки уверениям самонадеянного географа, маленький отряд с самого начала перехода через Альпы стал испытывать большие трудности.
They were obliged to go at a venture, and enter the depths of narrow gorges without any certainty of an outlet.	Приходилось идти на авось по узким, глубоким ущельям, которые могли закончиться тупиком.
Ayrton would doubtless have found himself very much embarrassed if a little inn, a miserable public house, had not suddenly presented itself.	Айртон очутился бы в очень затруднительном положении, если бы после часа тяжелого пути по горной дороге им неожиданно не встретился жалкий кабачок.
"My goodness!" cried Paganel, "the landlord of this inn won't make his fortune in a place like this. What is the use of it here?"	- Не думаю, черт побери, чтобы кабачок в подобном месте мог обогатить своего хозяина! -воскликнул Паганель. - Какой от него здесь толк?
"To give us the information we want about the route," replied Glenarvan. "Let us go in."	- Хотя бы тот, что мы сможем в нем узнать дорогу, - отозвался Гленарван. - Войдем!
Glenarvan, followed by Ayrton, entered the inn forthwith.	Гленарван вместе с Айртоном вошел в кабачок.
The landlord of the	Хозяин
"Bush Inn," as it was called, was a coarse man with an ill-tempered face, who must have considered himself his principal customer for the gin, brandy and whisky he had to sell.	"Куста" - такое название было написано на вывеске - производил впечатление человека грубого. Лицо у него было неприветливое и говорившее о том, что сам он является главным потребителем джина, бренди и виски своего трактира.
He seldom saw any one but the squatters and rovers.	Обычно его единственными посетителями были путешествующие скваттеры и пастухи, перегоняющие стада.
He answered all the questions put to him in a surly tone.	На вопросы кабатчик отвечал неохотно.
But his replies sufficed to make the route clear to Ayrton, and that was all that was wanted.	Но все же по его ответам Айртон смог сориентироваться.
Glenarvan rewarded him with a handful of silver for his trouble, and was about to leave the tavern, when a placard against the wall arrested his attention.	Гленарван отблагодарил кабатчика за усердие несколькими кронами и собирался было уже уходить, когда заметил наклеенное на стене объявление колониальной полиции.
It was a police notice, and announcing the escape of the convicts from Perth, and offering a reward for the capture of Ben Joyce of pounds 100 sterling.	В нем сообщалось о бегстве каторжников из Пертской тюрьмы и была оценена голова Бена Джойса. Сто фунтов стерлингов полагалось за его выдачу.
"He's a fellow that's worth hanging, and no mistake," said Glenarvan to the quartermaster.	- Несомненно, такого негодяя стоило бы повесить, - сказал Гленарван боцману.
"And worth capturing still more. But what a sum to offer!	- А главное, недурно бы поймать его! - отозвался Айртон. - Сто фунтов стерлингов - сумма немалая!
He is not worth it!"	Он ее не стоит.

"I don't feel very sure of the innkeeper though, in spite of the notice," said Glenarvan.	- А этот кабатчик, хотя у него и висит объявление полиции, признаться, внушает мне мало доверия, -добавил Гленарван.
"No more do I," replied Ayrton.	- Мне тоже, - подтвердил Айртон.
They went back to the wagon, toward the point where the route to Lucknow stopped. A narrow path wound away from this which led across the chain in a slanting direction.	Гленарван и боцман вернулись к повозке. Отсюда отряд направился к тому месту, где дорога на Лакнау кончается и начинается узкий извилистый проход, пересекающий наискось горную цепь.
They had commenced the ascent.	Начали подниматься.
It was hard work.	Восхождение было трудным.
More than once both the ladies and gentlemen had to get down and walk.	Не раз путешественницы выходили из повозки, а их спутники спешивались.
They were obliged to help to push round the wheels of the heavy vehicle, and to support it frequently in dangerous declivities, to unharness the bullocks when the team could not go well round sharp turnings, prop up the wagon when it threatened to roll back, and more than once Ayrton had to reinforce his bullocks by harnessing the horses, although they were tired out already with dragging themselves along.	Приходилось поддерживать тяжелую повозку, подталкивать ее, удерживать на опасных спусках, распрягать быков на крутых поворотах, подкладывать клинья под колеса, когда повозка начинала катиться назад. Не раз Айртон должен был прибегать к помощи лошадей, и без того утомленных подъемом.
Whether it was this prolonged fatigue, or from some other cause altogether, was not known, but one of the horses sank suddenly, without the slightest symptom of illness.	То ли из-за этой усталости, то ли из-за чего-то другого, но в тот день одна из лошадей пала. Она вдруг рухнула на землю, хотя ничто перед тем не предвещало такого несчастья.
It was Mulrady's horse that fell, and on attempting to pull it up, the animal was found to be dead.	Это была лошадь Мюльреди. Когда тот хотел поднять ее, она оказалась мертвой.
Ayrton examined it immediately, but was quite at a loss to account for the disaster.	Подошел Айртон и стал осматривать лежавшее на земле животное. Видимо, он совершенно не мог понять причины его мгновенной смерти.
"The beast must have broken some blood vessels," said Glenarvan.	- Должно быть, у этой лошади лопнул какой-нибудь сосуд, - сказал Гленарван.
"Evidently," replied Ayrton.	- Очевидно, так, - отозвался Айртон.
"Take my horse, Mulrady," added Glenarvan. "I will join Lady Helena in the wagon."	- Садись на мою лошадь, Мюльреди, - обратился Гленарван к матросу, - а я поеду с леди Элен в повозке.
Mulrady obeyed, and the little party continued their fatiguing ascent, leaving the carcass of the dead animal to the ravens.	Мюльреди повиновался, и маленький отряд, бросив труп лошади на съедение воронам, продолжал утомительный подъем.
The Australian Alps are of no great thickness, and the base is not more than eight miles wide.	Цепь Австралийских Альп в ширину невелика, не более восьми миль.
Consequently if the pass chosen by Ayrton came out on the eastern side, they might hope to get over the high barrier within forty-eight hours more.	Поэтому если проход, которого придерживался Айртон, действительно шел к восточному склону, то двумя сутками позже маленький отряд должен был бы оказаться по ту сторону хребта.
The difficulty of the route would then be surmounted, and they would only have to get to the sea.	А там уже до самого моря не могло встретиться никаких непреодолимых препятствий и трудных дорог.

During the 18th the travelers reached the top-most point of the pass, about 2,000 feet high.	Днем 10 января путешественники добрались до наивысшей точки перевала, на высоте двух тысяч футов.
They found themselves on an open plateau, with nothing to intercept the view.	Они очутились на плоскогорье, откуда открывался обширный вид.
Toward the north the quiet waters of Lake Omco, all alive with aquatic birds, and beyond this lay the vast plains of the Murray.	На севере сияли спокойные воды озера Омео, изобилующего водоплавающими птицами, а за ним расстилались необъятные равнины Муррея.
To the south were the wide spreading plains of Gippsland, with its abundant gold-fields and tall forests.	К югу тянулись зеленеющие пространства Гипсленда - его золотоносные земли, высокие леса.
There nature was still mistress of the products and water, and great trees where the woodman's ax was as yet unknown, and the squatters, then five in number, could not struggle against her.	Этот край имел первобытный вид. Здесь природа еще владычествовала над своими творениями -над водами рек, над огромными деревьями, незнакомыми с топором, и скваттеры, пока, правда, редко там встречавшиеся, не решались вступать с ней в борьбу.
It seemed as if this chain of the Alps separated two different countries, one of which had retained its primitive wildness.	Казалось, что Альпы эти отделяют друг от друга две различных страны, одна из которых сохранила первобытную дикость.
The sun went down, and a few solitary rays piercing the rosy clouds, lighted up the Murray district, leaving Gippsland in deep shadow, as if night had suddenly fallen on the whole region.	Солнце заходило, и его лучи, прорываясь сквозь мрачные облака, оживляли краски округа Муррей. А Гипсленд, заслоненный горами, терялся в смутной мгле, и во всей заальпийской области, казалось, наступала преждевременная ночь.
The contrast was presented very vividly to the spectators placed between these two countries so divided, and some emotion filled the minds of the travelers, as they contemplated the almost unknown district they were about to traverse right to the frontiers of Victoria.	Зрители, стоявшие между двумя резко отличавшимися друг от друга областями, живо почувствовали этот контраст и с некоторым волнением смотрели на простиравшийся перед ними почти неведомый край, через который им предстояло пробираться до самой границы провинции Виктория.
They camped on the plateau that night, and next day the descent commenced.	Здесь же, на плоскогорье, был разбит лагерь, а на следующее утро начался спуск.
It was tolerably rapid.	Спускались довольно быстро.
A hailstorm of extreme violence assailed the travelers, and obliged them to seek a shelter among the rocks.	Вдруг на путешественников обрушился страшный град и принудил их забиться под скалы.
It was not hail-stones, but regular lumps of ice, as large as one's hand, which fell from the stormy clouds.	Это были не градины, а настоящие куски льда величиной с ладонь, летевшие из грозовых туч с такой силой, словно они были выпущены из пращи.
A waterspout could not have come down with more violence, and sundry big bruises warned Paganel and Robert to retreat.	И несколько основательных ушибов убедили Паганеля и Роберта в необходимости поскорее укрыться.

The wagon was riddled in several places, and few coverings would have held out against those sharp icicles, some of which had fastened themselves into the trunks of the trees. It was impossible to go on till this tremendous shower was over, unless the travelers wished to be stoned.	Повозка была продырявлена во многих местах. Против ударов таких острых ледяшек не устояли бы и крыши домов. Некоторые градины врезались даже в стволы деревьев. Такой град мог убить, и пришлось переждать его.
It lasted about an hour, and then the march commenced anew over slanting rocks still slippery after the hail.	На это ушел час, а затем маленький отряд снова двинулся в путь по отлогим каменистым тропам, скользким от таявшего града.
Toward evening the wagon, very much shaken and disjointed in several parts, but still standing firm on its wooden disks, came down the last slopes of the Alps, among great isolated pines.	К вечеру повозка уже спускалась по последним уступам Альп, меж огромных одиноких елей. Ее остов во многих местах от сильной тряски разошелся, но все же крепко держался на своих грубых деревянных колесах.
The passage ended in the plains of Gippsland.	Горный проход заканчивался у равнин Гипсленда.
The chain of the Alps was safely passed, and the usual arrangements were made for the nightly encampment.	Переход через Альпы был благополучно завершен, и отряд, как обычно, расположился на ночлег.
On the 21st, at daybreak, the journey was resumed with an ardor which never relaxed.	12-го с рассветом маленький отряд, охваченный неослабевающим воодушевлением, снова двинулся в путь.
Everyone was eager to reach the goal-that is to say the Pacific Ocean-at that part where the wreck of the BRITANNIA had occurred.	Все стремились как можно скорее достичь цели, то есть побережья Тихого океана в том месте, где разбилась "Британия".
Nothing could be done in the lonely wilds of Gippsland, and Ayrton urged Lord Glenarvan to send orders at once for the DUNCAN to repair to the coast, in order to have at hand all means of research.	Конечно, только там можно было напасть на след потерпевших крушение, а не здесь, в этом пустынном Гипсленде. И Айртон настаивал, чтобы Гленарван поскорее отправил "Дункану" приказ идти к восточному побережью, где яхта могла быть очень полезна при поисках.
He thought it would certainly be advisable to take advantage of the Lucknow route to Melbourne.	По мнению боцмана, надо было воспользоваться дорогой из Лакнау в Мельбурн.
If they waited it would be difficult to find any way of direct communication with the capital.	Позднее послать нарочного будет трудно, ибо дальше со столицей нет прямого сообщения.
This advice seemed good, and Paganel recommended that they should act upon it. He also thought that the presence of the yacht would be very useful, and he added, that if the Lucknow road was once passed, it would be impossible to communicate with Melbourne.	Предложение боцмана казалось целесообразным, и Паганель советовал прислушаться к нему: географ тоже думал, что яхта могла бы быть очень полезна при подобных обстоятельствах и что позднее миновав Лакнаускую дорогу, они не смогут уже сообщаться с Мельбурном.
Glenarvan was undecided what to do, and perhaps he would have yielded to Ayrton's arguments, if the Major had not combated this decision vigorously.	Гленарван был в нерешительности. Быть может, он и послал бы приказ "Дункану", чего так настойчиво добивался Айртон, если бы против этого плана энергично не восстал майор.

He maintained that the presence of Ayrton was necessary to the expedition, that he would know the country about the coast, and that if any chance should put them on the track of Harry Grant, the quartermaster would be better able to follow it up than any one else, and, finally, that he alone could point out the exact spot where the shipwreck occurred.	Мак-Наббс доказывал, что присутствие Айртона необходимо для экспедиции: он ведь знал местность вблизи побережья, и если отряд случайно нападет на следы Гарри Гранта, то боцман лучше всякого другого сумеет повести отряд по этим следам; наконец, только он, Айртон, сможет указать место крушения "Британии".
McNabbs voted therefore for the continuation of the voyage, without making the least change in their programme.	Словом, майор стоял за то, чтобы путешествие продолжалось без изменений.
John Mangles was of the same opinion.	Он нашел единомышленника в лице Джона Манглса.
The young captain said even that orders would reach the DUNCAN more easily from Twofold Bay, than if a message was sent two hundred miles over a wild country.	Молодой капитан указал Гленарвану на то, что его распоряжения легче будет переслать на "Дункан" из Туфоллд-Бей морским путем, чем теперь с гонцом, которому придется проехать верхом двести миль по дикому краю.
His counsel prevailed.	Майор и капитан одержали верх.
It was decided that they should wait till they came to Twofold Bay.	Гленарван решил послать гонца по прибытии в Туфоллд-Бей.
The Major watched Ayrton narrowly, and noticed his disappointed look.	Майору, наблюдавшему за Айртоном, показалось, что у того был довольно разочарованный вид.
But he said nothing, keeping his observations, as usual, to himself.	Но Мак-Наббс ни с кем не поделился своими наблюдениями, а, по обыкновению, оставил их при себе.
The plains which lay at the foot of the Australian Alps were level, but slightly inclined toward the east.	Равнины, простиравшиеся у подножия Австралийских Альп, едва заметно понижались к востоку.
Great clumps of mimosas and eucalyptus, and various odorous gum-trees, broke the uniform monotony here and there.	Их монотонное однообразие кое-где нарушали рощи мимоз, эвкалиптов и различных пород камедных деревьев.
The gastrolobium grandiflorum covered the ground, with its bushes covered with gay flowers.	Попадались кусты гастролобиум грандифлорум с ярко окрашенными цветами.
Several unimportant creeks, mere streams full of little rushes, and half covered up with orchids, often interrupted the route.	Часто дорогу пересекали небольшие горные речки, вернее, ручьи, берега которых густо заросли мелким тростником и орхидеями.
They had to ford these.	Их переходили вброд.
Flocks of bustards and emus fled at the approach of the travelers. Below the shrubs, kangaroos were leaping and springing like dancing jacks.	Вдали видно было, как убегали при приближении отряда стаи дроф и эму, а через кусты прыгали кенгуру, как бумажные чертики на резинке.
But the hunters of the party were not thinking much of the sport, and the horses little needed any additional fatigue.	Но всадники не помышляли об охоте, их истомленным лошадям тоже было не до этого.
Moreover, a sultry heat oppressed the plain.	К тому же стояла удушливая жара.

The atmosphere was completely saturated with electricity, and its influence was felt by men and beasts.	Воздух был насыщен электричеством. И животные и люди испытывали на себе его влияние.
They just dragged themselves along, and cared for nothing else.	Сил хватало только на то, чтобы брести вперед.
The silence was only interrupted by the cries of Ayrton urging on his burdened team.	Тишину нарушали лишь окрики Айртона, подгонявшего измученных быков.
From noon to two o'clock they went through a curious forest of ferns, which would have excited the admiration of less weary travelers.	С полудня до двух часов отряд ехал по любопытному лесу из папоротников, который восхитил бы путников менее изнуренных.
These plants in full flower measured thirty feet in height.	Эти древовидные растения были вышиной футов в тридцать.
Horses and riders passed easily beneath their drooping leaves, and sometimes the spurs would clash against the woody stems.	Не только лошади, но и всадники, не нагибаясь, проезжали под склоненными ветвями гигантских папоротников, и порой колесико чьей-нибудь шпоры позвякивало, ударяясь об их стволы.
Beneath these immovable parasols there was a refreshing coolness which every one appreciated.	Под неподвижными зонтами зеленой листвы царила прохлада, которая всех только порадовала.
Jacques Paganel, always demonstrative, gave such deep sighs of satisfaction that the paroquets and cockatoos flew out in alarm, making a deafening chorus of noisy chatter.	Паганель, как всегда экспансивный, испустил несколько столь звучных вздохов удовольствия, что вспугнул стаи какаду. Поднялся оглушительный птичий гвалт.
The geographer was going on with his sighs and jubilations with the utmost coolness, when his companions suddenly saw him reel forward, and he and his horse fell down in a lump.	Г еограф продолжал ликовать и восторженно вскрикивать, как вдруг на глазах у своих спутников закачался и рухнул вместе с лошадью на землю.
Was it giddiness, or worse still, suffocation, caused by the high temperature?	Что с ним случилось: головокружение или припадок удушья от жары?
They ran to him, exclaiming:	Все бросились к нему.
"Paganel!	- Паганель!
Paganel! what is the matter?"	Паганель! Что с вами? - крикнул Гленарван.
"Just this. I have no horse, now!" he replied, disengaging his feet from the stirrups.	- Со мною то, что я остался без лошади, милый друг, - ответил географ, высвобождая ноги из стремян.
"What! your horse?"	-Как! Ваша лошадь...
"Dead like Mulrady's, as if a thunderbolt had struck him."	-... пала, словно пораженная молнией, так же, как лошадь Мюльреди.
Glenarvan, John Mangles, and Wilson examined the animal; and found Paganel was right.	Гленарван, Джон Манглс и Вильсон осмотрели лошадь.
His horse had been suddenly struck dead.	Паганель не ошибся: она внезапно околела.
"That is strange," said John.	- Странно! - проговорил Джон Манглс.
"Very strange, truly," muttered the Major.	- Очень странно... - пробормотал майор.
Glenarvan was greatly disturbed by this fresh accident.	Гленарвана очень озаботило это новое злоключение.

He could not get a fresh horse in the desert, and if an epidemic was going to seize their steeds, they would be seriously embarrassed how to proceed.	Ведь в таком пустынном крае негде взять лошадей. Так что если их поражает какая-то эпидемия, то дальнейший путь экспедиции окажется весьма затруднительным.
Before the close of the day, it seemed as if the word epidemic was really going to be justified. A third horse, Wilson's, fell dead, and what was, perhaps equally disastrous, one of the bullocks also.	Еще до наступления вечера догадка об эпидемии подтвердилась: издохла третья лошадь, на которой ехал Вильсон, а за ней - что было, быть может, еще серьезнее - пал также и один из быков.
The means of traction and transport were now reduced to three bullocks and four horses.	Оставалось только три быка и четыре лошади.
The situation became grave.	Положение стало тяжелым.
The unmounted horsemen might walk, of course, as many squatters had done already; but if they abandoned the wagon, what would the ladies do?	Всадники, лишившиеся лошадей, могли, на худой конец, идти пешком. Немало скваттеров до них пробиралось таким же образом через этот пустынный край. Но если придется бросить повозку, как быть с путешественницами?
Could they go over the one hundred and twenty miles which lay between them and Twofold Bay?	Смогут ли они пройти пешком оставшиеся до Туфоллд - Бей сто двадцать миль?
John Mangles and Lord Glenarvan examined the surviving horses with great uneasiness, but there was not the slightest symptom of illness or feebleness in them.	Встревоженные, Гленарван и Джон Манглс осмотрели уцелевших лошадей. Нельзя ли предотвратить новые жертвы? При этом осмотре не было обнаружено не только признаков какой-либо болезни, но и слабости.
The animals were in perfect health, and bravely bearing the fatigues of the voyage.	Лошади казались вполне здоровыми и хорошо выносили утомительное путешествие.
This somewhat reassured Glenarvan, and made him hope the malady would strike no more victims.	Гленарван начал надеяться, что эта странная эпидемия ограничится четырьмя павшими животными.
Ayrton agreed with him, but was unable to find the least solution of the mystery.	Так же думал и Айртон. Боцман признался, что он ровно ничего не понимает в этом молниеносном падеже скота.
They went on again, the wagon serving, from time to time, as a house of rest for the pedestrians.	Снова тронулись в путь. То один, то другой пеший по очереди садились отдохнуть в повозку.
In the evening, after a march of only ten miles, the signal to halt was given, and the tent pitched.	Вечером после небольшого перехода, всего в десять миль, сделали привал и раскинули лагерь.
The night passed without inconvenience beneath a vast mass of bushy ferns, under which enormous bats, properly called flying foxes, were flapping about.	Ночь прошла благополучно в рощице из древовидных папоротников, между которыми носились огромные летучие мыши, метко названные летучими лисицами.
The next day's journey was good; there were no new calamities.	Следующий день, 13 января, начался хорошо. Несчастные случаи не возобновлялись.
The health of the expedition remained satisfactory; horses and cattle did their task cheerily.	Все чувствовали себя неплохо. Лошади и быки бодро справлялись со своей работой.
Lady Helena's drawing-room was very lively, thanks to the number of visitors.	В "салоне" леди Элен из-за притока посетителей было очень оживленно.

M. Olbinett busied himself in passing round refreshments which were very acceptable in such hot weather.	Мистер Олбинет усердно обносил всех прохладительными напитками, что было очень кстати при тридцатиградусной жаре.
Half a barrel of Scotch ale was sent in bodily.	Выпили целых полбочонка шотландского эля.
Barclay and Co. was declared to be the greatest man in Great Britain, even above Wellington, who could never have manufactured such good beer.	Беркли и К° был объявлен самым великим человеком Великобритании, более великим, чем даже Веллингтон, который никогда не изготовил бы такого хорошего пива.
This was a Scotch estimate.	Вот оно, шотландское тщеславие!
Jacques Paganel drank largely, and discoursed still more de omni re scibili.	Паганель много выпил и ораторствовал еще больше и обо всем на свете.
A day so well commenced seemed as if it could not but end well; they had gone fifteen good miles, and managed to get over a pretty hilly district where the soil was reddish.	Так хорошо начавшийся день, казалось, должен был и закончиться хорошо. Отряд прошел добрых пятнадцать миль по довольно гористой местности с красноватой почвой.
There was every reason to hope they might camp that same night on the banks of the Snowy River, an important river which throws itself into the Pacific, south of Victoria.	Можно было надеяться, что в тот же вечер удастся расположиться на берегу Сноуи-Ривер, крупной реки, впадающей на юге провинции Виктория в Тихий океан.
Already the wheels of the wagon were making deep ruts on the wide plains, covered with blackish alluvium, as it passed on between tufts of luxuriant grass and fresh fields of gastrolobium.	Вскоре колеса повозки стали прокладывать колеи в темной наносной почве обширных, поросших буйными травами и кустами гастролобиума равнин.
As evening came on, a white mist on the horizon marked the course of the Snowy River.	Наступил вечер, и туман, четко выделявшийся на горизонте, обозначил течение Сноуи-Ривер.
Several additional miles were got over, and a forest of tall trees came in sight at a bend of the road, behind a gentle eminence.	Повозка продвинулась еще на несколько миль. За небольшим холмом дорога круто поворачивала в высокий лес.
Ayrton turned his team a little toward the great trunks, lost in shadow, and he had got to the skirts of the wood, about half-a-mile from the river, when the wagon suddenly sank up to the middle of the wheels.	Айртон направил утомленных быков между высокими стволами, погруженными во мрак, и уже миновал опушку, как вдруг в какой-нибудь полумиле от реки повозка завязла до ступиц.
"Stop!" he called out to the horsemen following him.	- Осторожнее! - крикнул боцман ехавшим за ним всадникам.
"What is wrong?" inquired Glenarvan.	- Что случилось? - спросил Гленарван.
"We have stuck in the mud," replied Ayrton.	- Мы завязли в грязи, - ответил Айртон.
He tried to stimulate the bullocks to a fresh effort by voice and goad, but the animals were buried half-way up their legs, and could not stir.	Он понукал быков криками и ударами заостренной палки, но они увязли по колена и не могли сдвинуться с места.
"Let us camp here," suggested John Mangles.	- Остановимся здесь, - предложил Джон Манглс.
"It would certainly be the best place," said Ayrton. "We shall see by daylight to-morrow how to get ourselves out."	- Это лучшее, что мы можем сделать, - отозвался Айртон, - завтра, при свете, нам легче будет выбраться.
Glenarvan acted on their advice, and came to a halt.	- Привал! - крикнул Гленарван.

Night came on rapidly after a brief twilight, but the heat did not withdraw with the light.	После коротких сумерек быстро наступила ночь, но прохлады она не принесла.
Stifling vapors filled the air, and occasionally bright flashes of lightning, the reflections of a distant storm, lighted up the sky with a fiery glare. Arrangements were made for the night immediately.	Воздух был насыщен душными парами. У горизонта порой вспыхивали ослепительные молнии далекой грозы.
They did the best they could with the sunk wagon, and the tent was pitched beneath the shelter of the great trees; and if the rain did not come, they had not much to complain about.	Кое-как устроились на ночлег в увязшей колымаге и в палатке, раскинутой под темными сводами больших деревьев.
Ayrton succeeded, though with some difficulty, in extricating the three bullocks.	Если только не пойдет дождь, жаловаться не на что.
These courageous beasts were engulfed up to their flanks.	Айртону удалось, хотя и не без труда, высвободить быков из трясины - они увязли в ней по брюхо.
The quartermaster turned them out with the four horses, and allowed no one but himself to see after their pasturage.	Боцман разместил их на ночь вместе с лошадьми и взялся сам, никому не препоручая, набрать им корму.
He always executed his task wisely, and this evening Glenarvan noticed he redoubled his care, for which he took occasion to thank him, the preservation of the team being of supreme importance.	Вообще он ухаживал за скотом очень умело. Гленарван заметил, что в тот вечер он особенно старался, и поблагодарил его, так как сохранить скот было теперь важнее всего.
Meantime, the travelers were dispatching a hasty supper.	Пока Айртон возился со скотом, путешественники быстро поужинали.
Fatigue and heat destroy appetite, and sleep was needed more than food.	Усталость и жара отбивали аппетит. Все нуждались не в пище, а в отдыхе.
Lady Helena and Miss Grant speedily bade the company good-night, and retired.	Леди Элен и мисс Г рант, пожелав спокойной ночи своим спутникам, улеглись, как всегда, в повозке на своих диванчиках.
Their companions soon stretched themselves under the tent or outside under the trees, which is no great hardship in this salubrious climate.	Что же касается мужчин, то одни из них устроились в палатке, а другие предпочли растянуться под деревьями, на густой траве, что в этой здоровой местности было совершенно безопасно.
Gradually they all fell into a heavy sleep.	Постепенно все заснули тяжелым сном.
The darkness deepened owing to a thick current of clouds which overspread the sky.	Небо заволакивалось большими тучами, и делалось еще темней.
There was not a breath of wind.	Не чувствовалось ни малейшего ветерка.
The silence of night was only interrupted by the cries of the "morepork" in the minor key, like the mournful cuckoos of Europe.	Ночная тишина нарушалась лишь заунывным криком "морпука", напоминающим печальное кукование европейской кукушки.
Towards eleven o'clock, after a wretched, heavy, unrefreshing sleep, the Major woke.	Около одиннадцати часов вечера, после нездорового сна, тяжелого и утомительного, майор проснулся.
His half-closed eyes were struck with a faint light running among the great trees.	Его взгляд с удивлением остановился на каком-то неясном свете, мерцавшем под деревьями.

It looked like a white sheet, and glittered like a lake, and McNabbs thought at first it was the commencement of a fire.	Как будто поблескивала водная гладь озера. Мак-Наббс сначала принял это за начало распространявшегося по земле пожара.
He started up, and went toward the wood; but what was his surprise to perceive a purely natural phenomenon! Before him lay an immense bed of mushrooms, which emitted a phosphorescent light.	Он встал и направился к лесу. Велико было его удивление, когда он увидел, что обширное пространство кругом было занято фосфоресцирующими грибами.
The luminous spores of the cryptograms shone in the darkness with intensity.	Их споры довольно сильно светились в темноте.
The Major, who had no selfishness about him, was going to waken Paganel, that he might see this phenomenon with his own eyes, when something occurred which arrested him.	Майор, не желая быть эгоистом, уже собирался разбудить Паганеля, чтобы ученый мог собственными глазами увидеть это редкое явление, как вдруг заметил нечто такое, что остановило его.
This phosphorescent light illumined the distance half a mile, and McNabbs fancied he saw a shadow pass across the edge of it.	Фосфорический свет освещал лес на полмили кругом, и Мак-Наббсу показалось, что какие-то тени скользят у опушки.
Were his eyes deceiving him?	Что это, обман зрения?
Was it some hallucination?	Галлюцинация?
McNabbs lay down on the ground, and, after a close scrutiny, he could distinctly see several men stooping down and lifting themselves up alternately, as if they were looking on the ground for recent marks.	Майор бросился на землю и стал внимательно наблюдать. Вскоре он ясно увидел несколько человек. То нагибаясь, то выпрямляясь, они, казалось, искали на земле еще свежие следы.
The Major resolved to find out what these fellows were about, and without the least hesitation or so much as arousing his companions, crept along, lying flat on the ground, like a savage on the prairies, completely hidden among the long grass.	Нужно было узнать, чего хотят эти люди. Мак-Наббс не колебался. Не будя никого из своих спутников, точно дикарь в прериях, он исчез среди высоких трав.
CHAPTER XVI A STARTLING DISCOVERY	Глава XIX НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА
IT was a frightful night.	Ночь была ужасна.
At two A. M. the rain began to fall in torrents from the stormy clouds, and continued till daybreak.	В два часа пошел проливной дождь, ливший до утра.
The tent became an insufficient shelter.	Палатка оказалась ненадежным убежищем.
Glenarvan and his companions took refuge in the wagon; they did not sleep, but talked of one thing and another.	Гленарвану и его спутникам пришлось приютиться в повозке. О сне и думать было нечего. Пошли разговоры о том о сем.
The Major alone, whose brief absence had not been noticed, contented himself with being a silent listener.	Только майор, чьего недолгого отсутствия никто не заметил, слушал молча. Страшный ливень не прекращался.
There was reason to fear that if the storm lasted longer the Snowy River would overflow its banks, which would be a very unlucky thing for the wagon, stuck fast as it was already in the soft ground.	Стали опасаться, что Сноуи-Ривер выйдет из берегов, а тогда повозка, и так увязшая в трясине, очутилась бы в критическом положении.
Mulrady, Ayrton and Mangles went several times to ascertain the height of the water, and came back dripping from head to foot.	Поэтому Мюльреди, Айртон и Джон Манглс не раз ходили смотреть уровень воды в реке и возвращались, промокшие с головы до ног.

At last day appeared; the rain ceased, but sunlight could not break through the thick clouds.	Наконец стало светать. Дождь перестал, но солнечные лучи не могли пробиться сквозь нависшие густые тучи.
Large patches of yellowish water-muddy, dirty ponds indeed they were-covered the ground.	Кругом виднелись большие лужи желтоватой воды, похожие на мутные, грязные пруды.
A hot steam rose from the soaking earth, and saturated the atmosphere with unhealthy humidity.	Из размытой почвы поднимались горячие испарения и насыщали воздух нездоровой сыростью.
Glenarvan's first concern was the wagon; this was the main thing in his eyes.	Гленарван решил прежде всего заняться повозкой. Он считал это самым важным.
They examined the ponderous vehicle, and found it sunk in the mud in a deep hollow in the stiff clay.	Принялись осматривать эту тяжелую колымагу. Она застряла посреди большой котловины в вязкой глине.
The forepart had disappeared completely, and the hind part up to the axle.	Передний ход почти весь провалился в трясину, а задний - по оси.
It would be a hard job to get the heavy conveyance out, and would need the united strength of men, bullocks, and horses.	Вытащить такую махину было делом нелегким даже для соединенных усилий людей, быков и лошадей.
"At any rate, we must make haste," said John Mangles.	- Как бы то ни было, а надо спешить.
"If the clay dries, it will make our task still more difficult."	Когда глина начнет высыхать, станет еще труднее, - заметил Джон Манглс.
"Let us be quick, then," replied Ayrton.	- Поспешим, - отозвался Айртон.
Glenarvan, his two sailors, John Mangles, and Ayrton went off at once into the wood, where the animals had passed the night.	Гленарван, оба матроса, Джон Манглс и Айртон отправились в лес, где ночевали быки и лошади.
It was a gloomy-looking forest of tall gum-trees; nothing but dead trees, with wide spaces between, which had been barked for ages, or rather skinned like the cork-oak at harvest time.	Это был мрачный лес из высоких камедных деревьев. На большом расстоянии друг от друга высились одни лишь давно засохшие деревья, у которых отвалилась кора, как у пробковых дубов во время сбора пробки.
A miserable network of bare branches was seen above two hundred feet high in the air.	Наверху, футах в двухстах над землей, виднелись их жалкие кроны с переплетающимися между собой обнаженными ветвями.
Not a bird built its nest in these aerial skeletons; not a leaf trembled on the dry branches, which rattled together like bones.	Ни одна птица не сидела на этих деревьях-скелетах, ни один лист не дрожал на их сухих, стучащих, как кости, сучьях.
To what cataclysm is this phenomenon to be attributed, so frequent in Australia, entire forests struck dead by some epidemic; no one knows; neither the oldest natives, nor their ancestors who have lain long buried in the groves of the dead, have ever seen them green.	Такие мертвые леса, словно пораженные какой-то болезнью, встречаются в Австралии нередко. Что послужило причиной их гибели, неизвестно. Ни старики туземцы, ни их отцы, давно погребенные в рощах смерти, не видели эти леса зелеными.
Glenarvan as he went along kept his eye fixed on the gray sky, on which the smallest branch of the gum-trees was sharply defined.	Идя под мертвыми деревьями, Гленарван смотрел на серое небо, на фоне которого отчетливо вырисовывались, будто вырезанные, мельчайшие их веточки.

Ayrton was astonished not to discover the horses and bullocks where he had left them the preceding night.	Айртон удивился, не найдя лошадей и быков на том месте, куда он отвел их вчера вечером.
They could not have wandered far with the hobbles on their legs.	Не могли же спутанные животные забрести далеко!
They looked over the wood, but saw no signs of them, and Ayrton returned to the banks of the river, where magnificent mimosas were growing.	Их стали искать по всему лесу, но безуспешно. Изумленный Айртон вернулся на поросший великолепными мимозами берег Сноуи-Ривер.
He gave a cry well known to his team, but there was no reply.	Здесь он принялся громко звать быков привычным для них окликом, но они не появлялись.
The quartermaster seemed uneasy, and his companions looked at him with disappointed faces.	Боцман, казалось, был очень встревожен; его спутники растерянно поглядывали друг на друга.
An hour had passed in vain endeavors, and Glenarvan was about to go back to the wagon, when a neigh struck on his ear, and immediately after a bellow.	Так в тщетных поисках прошел целый час, и Гленарван уже собирался направиться к повозке, находившейся в доброй миле оттуда, как вдруг он услышал ржание, а затем почти одновременно раздалось и мычание.
"They are there!" cried John Mangles, slipping between the tall branches of gastrolobium, which grew high enough to hide a whole flock.	- Вон они где! - крикнул Джон Манглс, пробираясь между высокими кустами гастролобиума, которые свободно могли бы скрыть и целое стадо.
Glenarvan, Mulrady, and Ayrton darted after him, and speedily shared his stupefaction at the spectacle which met their gaze. Two bullocks and three horses lay stretched on the ground, struck down like the rest.	Гленарван, Мюльреди и Айртон бросились вслед за ним и оцепенели: два быка и три лошади, как и те, прежние, лежали распростертые на земле, точно подкошенные.
Their bodies were already cold, and a flock of half-starved looking ravens croaking among the mimosas were watching the unexpected prey.	Трупы уже успели остыть. Среди мимоз каркала стая тощих воронов, выжидая, когда можно будет наброситься на добычу.
Glenarvan and his party gazed at each other and Wilson could not keep back the oath that rose to his lips.	Гленарван и его спутники переглянулись. У Вильсона невольно вырвалось крепкое словцо.
"What do you mean, Wilson?" said Glenarvan, with difficulty controlling himself. "Ayrton, bring away the bullock and the horse we have left; they will have to serve us now."	- Ничего не поделаешь, Вильсон, - сказал, едва сдерживаясь, Гленарван. - Айртон, уведите уцелевших быка и лошадь. Теперь им вдвоем придется выручать нас.
"If the wagon were not sunk in the mud," said John Mangles, "these two animals, by making short journeys, would be able to take us to the coast; so we must get the vehicle out, cost what it may."	- Если бы повозка не завязла в грязи, - сказал Джон Манглс, - то бык и лошадь небольшими переходами, пожалуй, и смогли бы дотащить ее до побережья. Значит, проклятую колымагу нужно во что бы то ни стало высвободить.
"We will try, John," replied Glenarvan. "Let us go back now, or they will be uneasy at our long absence."	-Попытаемся, Джон,- ответил Гленарван.- А теперь вернемтесь в лагерь: там, наверное, все уже обеспокоены нашим долгим отсутствием.
Ayrton removed the hobbles from the bullock and Mulrady from the horse, and they began to return to the encampment, following the winding margin of the river.	Айртон снял путы с быка, а Мюльреди - с лошади, и все, держась извилистого берега реки, направились в лагерь.

In half an hour they rejoined Paganel, and McNabbs, and the ladies, and told them of this fresh disaster.	Полчаса спустя Паганель, Мак-Наббс, леди Элен и мисс Грант были посвящены во все происшедшее.
"Upon my honor, Ayrton," the Major could not help saying, "it is a pity that you hadn't had the shoeing of all our beasts when we forded the Wimerra."	- Ей-богу, жаль, Айртон, что не пришлось подковать всех лошадей после переправы через Уиммеру, - не выдержав, сказал боцману майор.
"Why, sir?" asked Ayrton.	- Почему, сэр?
"Because out of all our horses only the one your blacksmith had in his hands has escaped the common fate."	- Да потому, что из всех наших лошадей уцелела только та, которую подковал ваш кузнец.
"That's true," said John Mangles. "It's strange it happens so."	- Совершенно верно, - подтвердил Джон Манглс. -Вот странная случайность!
"A mere chance, and nothing more," replied the quartermaster, looking firmly at the Major.	- Случайность, и только, - ответил боцман, пристально глядя на майора.
Major McNabbs bit his lips as if to keep back something he was about to say.	Мак-Наббс крепко сжал губы, как бы не желая произнести те слова, которые уже были готовы у него вырваться.
Glenarvan and the rest waited for him to speak out his thoughts, but the Major was silent, and went up to the wagon, which Ayrton was examining.	Гленарван, Манглс, леди Элен, казалось, ждали, чтобы майор высказал до конца свою мысль, но он молча направился к повозке, которую осматривал Айртон.
"What was he going to say. Mangles?" asked Glenarvan.	- Что он хотел сказать? - спросил Гленарван Джона Манглса.
"I don't know," replied the young captain; "but the Major is not at all a man to speak without reason."	- Не знаю, - ответил молодой капитан, - но майор не такой человек, чтобы говорить зря.
"No, John," said Lady Helena. "McNabbs must have suspicions about Ayrton."	- Конечно, Джон, - сказала леди Элен. -Мак-Наббс, наверное, в чем-то подозревает Айртона.
"Suspicions!" exclaimed Paganel, shrugging his shoulders.	- Подозревает? - пожимая плечами, переспросил Паганель.
"And what can they be?" asked Glenarvan. "Does he suppose him capable of having killed our horses and bullocks?	-Но в чем же? - удивился Гленарван. - Неужели он считает Айртона способным убить наших лошадей и быков?
And for what purpose?	С какой же целью?
Is not Ayrton's interest identical with our own?"	Разве интересы боцмана не совпадают с нашими?
"You are right, dear Edward," said Lady Helena! "and what is more, the quartermaster has given us incontestable proofs of his devotion ever since the commencement of the journey."	- Вы правы, дорогой Эдуард, - сказала леди Элен, - к тому же с самого начала путешествия боцман дал нам не одно бесспорное доказательство своей преданности.
"Certainly he has," replied Mangles; "but still, what could the Major mean?	- Без сомнения, - подтвердил Джон Манглс. - Но что же тогда означают слова майора?
I wish he would speak his mind plainly out."	Я хотел бы понять это.
"Does he suppose him acting in concert with the convicts?" asked Paganel, imprudently.	- Не считает ли он его сообщником тех каторжников? - необдуманно воскликнул Паганель.

"What convicts?" said Miss Grant.	- Каких каторжников? - спросила Мери Грант.
"Monsieur Paganel is making a mistake," replied John Mangles, instantly. "He knows very well there are no convicts in the province of Victoria."	- Господин Паганель ошибся, - поспешно ответил Джон Манглс. - Ему прекрасно известно, что в провинции Виктория нет каторжников.
"Ah, that is true," returned Paganel, trying to get out of his unlucky speech. "Whatever had I got in my head?	- Ах да, разумеется! - спохватился географ, охотно бы взявший назад вырвавшиеся у него слова. -Как это я забыл?
Convicts! who ever heard of convicts being in Australia?	Какие там каторжники - о них никто никогда и не слыхал в Австралии!
Besides, they would scarcely have disembarked before they would turn into good, honest men.	К тому же они не успеют высадиться здесь, как моментально становятся честными людьми.
The climate, you know, Miss Mary, the regenerative climate-"	Все климат, мисс Мери! Знаете, благотворное влияние климата...
Here the poor SAVANT stuck fast, unable to get further, like the wagon in the mud.	Бедный ученый, желая загладить свой промах, увяз не хуже колымаги.
Lady Helena looked at him in surprise, which quite deprived him of his remaining sang-froid; but seeing his embarrassment, she took Mary away to the side of the tent, where M. Olbinett was laying out an elaborate breakfast.	Леди Элен не спускала с него глаз, и это лишало его всякого хладнокровия. Но, не желая дольше смущать географа, леди Элен увела Мери в палатку, где Олбинет был занят в это время приготовлением завтрака по всем правилам кулинарного искусства.
"I deserve to be transported myself," said Paganel, woefully.	- Меня самого следовало бы сослать за это! - с. конфуженно проговорил Паганель.
"I think so," said Glenarvan.	- Вот именно, - отозвался Гленарван.
And after this grave reply, which completely overwhelmed the worthy geographer, Glenarvan and John Mangles went toward the wagon.	Серьезный тон, каким это было сказано, еще более удручил достойного географа, а Гленарван с Джоном Манглсом направились к повозке.
They found Ayrton and the two sailors doing their best to get it out of the deep ruts, and the bullock and horse, yoked together, were straining every muscle.	В эту минуту Айртон и оба матроса старались вытащить ее из трясины. Бык и лошадь, запряженные бок о бок, напрягались изо всех сил. Казалось, постромки вот-вот лопнут, а хомуты разорвутся.
Wilson and Mulrady were pushing the wheels, and the quartermaster urging on the team with voice and goad; but the heavy vehicle did not stir, the clay, already dry, held it as firmly as if sealed by some hydraulic cement.	Вильсон и Мюльреди силились сдвинуть колеса,, а боцман подгонял животных криком и ударами. Тяжелая колымага не трогалась с места. Успевшая уже подсохнуть глина держала ее, словно цемент.
John Mangles had the clay watered to loosen it, but it was of no use. After renewed vigorous efforts, men and animals stopped.	Джон Манглс приказал полить глину водой, чтобы сделать ее менее вязкой. Тщетно: увязшая махина по-прежнему была неподвижна. После новых бесплодных усилий люди и скот остановились.
Unless the vehicle was taken to pieces, it would be impossible to extricate it from the mud; but they had no tools for the purpose, and could not attempt such a task.	Ничего нельзя было поделать, разве что разобрать повозку по частям. Но без инструментов и это было невозможно.

However, Ayrton, who was for conquering this obstacle at all costs, was about to commence afresh, when Glenarvan stopped him by saying:	Один Айртон, который хотел во что бы то ни стало преодолеть это препятствие, собирался предпринять новую попытку, но Гленарван остановил его.
"Enough, Ayrton, enough. We must husband the strength of our remaining horse and bullock.	- Довольно, Айртон, довольно! - сказал он. -Оставшихся быка и лошадь нам надо беречь.
If we are obliged to continue our journey on foot, the one animal can carry the ladies and the other the provisions.	Раз уж приходится продолжать путешествие пешком, то одно из этих животных повезет обеих женщин, а другое - провизию.
They may thus still be of great service to us."	Они еще смогут принести нам большую пользу.
"Very well, my Lord," replied the quartermaster, un-yoking the exhausted beasts.	- Хорошо, милорд, - ответил боцман и стал выпрягать измученных животных.
"Now, friends," added Glenarvan, "let us return to the encampment and deliberately examine our situation, and determine on our course of action."	- А теперь, друзья мои, - продолжал Г ленарван, -вернемтесь в лагерь. Обсудим наше положение, взвесим, на что надеяться и чего опасаться, а затем примем решение.
After a tolerably good breakfast to make up for their bad night, the discussion was opened, and every one of the party was asked to give his opinion.	Путешественники подкрепились после тяжелой ночи вполне сносным завтраком, и совещание началось. Все должны были высказать свое мнение.
The first point was to ascertain their exact position, and this was referred to Paganel, who informed them, with his customary rigorous accuracy, that the expedition had been stopped on the 37th parallel, in longitude 147 degrees 53 minutes, on the banks of the Snowy River.	Прежде всего следовало самым точным образом определить местонахождение лагеря. Паганель выполнил это возложенное на него поручение с безупречной пунктуальностью. По словам географа, экспедиция находилась на берегу Сноуи-Ривер, на тридцать седьмой параллели, под 147° 53' долготы.
"What is the exact longitude of Twofold Bay?" asked Glenarvan.	- А какова точная долгота Туфоллд-Бей? - спросил Гленарван.
"One hundred and fifty degrees," replied Paganel; "two degrees seven minutes distant from this, and that is equal to seventy-five miles."	- Она находится на сто пятидесятом градусе, -ответил Паганель. - Сколько же миль составляют эти два градуса семь минут?- Семьдесят пять миль.
"And Melbourne is?"	- А сколько до Мельбурна?
"Two hundred miles off at least."	- Не меньше двухсот миль.
"Very good. Our position being then settled, what is best to do?"	-Так, - сказал Гленарван. - Теперь, когда наше местоположение выяснено, что же мы будем делать?
The response was unanimous to get to the coast without delay.	Ответ был единодушным: идти к побережью, и как можно скорее.
Lady Helena and Mary Grant undertook to go five miles a day.	Леди Элен и Мери Грант готовы были делать по пять миль ежедневно.
The courageous ladies did not shrink, if necessary, from walking the whole distance between the Snowy River and Twofold Bay.	Отважные женщины не боялись, если понадобится, идти пешком от Сноуи-Ривер до самой Туфоллд-Бей.

"You are a brave traveling companion, dear Helena," said Lord Glenarvan. "But are we sure of finding at the bay all we want when we get there?"	- Вы надежный товарищ в путешествии, дорогая Элен, - сказал жене Гленарван. - Но можем ли мы быть уверены, что, придя в бухту, мы достанем все необходимое?
"Without the least doubt," replied Paganel. "Eden is a municipality which already numbers many years in existence; its port must have frequent communication with Melbourne.	- Без сомнения, - сказал Паганель. - Идеи - город, существующий не со вчерашнего дня, и между его портом и Мельбурнским должны часто курсировать суда.
I suppose even at Delegete, on the Victoria frontier, thirty-five miles from here, we might revictual our expedition, and find fresh means of transport."	Но мне думается, что в тридцати пяти милях отсюда, в Делегите, мы сможем не только запастись съестными припасами, но добыть даже и средства передвижения.
"And the DUNCAN?" asked Ayrton. "Don't you think it advisable to send for her to come to the bay?"	- А как с "Дунканом"? - спросил Айртон. - Вы не находите уместным, милорд, вызвать его в Туфоллд-Бей?
"What do you think, John?" said Glenarvan.	- Ваше мнение, Джон? - спросил Гленарван.
"I don't think your lordship should be in any hurry about it," replied the young captain, after brief reflection. "There will be time enough to give orders to Tom Austin, and summon him to the coast."	- Мне кажется, милорд, не следует торопиться с этим, - ответил, подумав, молодой капитан. - Вы всегда успеете отдать приказ и вызвать Тома Остина к побережью.
"That's quite certain," added Paganel.	- Совершенно верно, - добавил Паганель.
"You see," said John, "in four or five days we shall reach Eden."	- Подумайте, - продолжал Джон Манглс, - ведь через четыре-пять дней мы будем в Идене.
"Four or five days!" repeated Ayrton, shaking his head; "say fifteen or twenty, Captain, if you don't want to repent your mistake when it is too late."	- Четыре-пять дней? - повторил Айртон, качая головой. - Нет, капитан, положите на это дней пятнадцать, а то и все двадцать, или вам придется потом жалеть о вашей ошибке.
"Fifteen or twenty days to go seventy-five miles?" cried Glenarvan.	- Пятнадцать или двадцать дней, чтобы покрыть семьдесят пять миль? - воскликнул Гленарван.
"At the least, my Lord.	- Никак не меньше, милорд.
You are going to traverse the most difficult portion of Victoria, a desert, where everything is wanting, the squatters say; plains covered with scrub, where is no beaten track and no stations.	Ведь впереди - самая трудная часть Виктории: пустынные места, где, по словам скваттеров, нет никаких ферм, все заросло кустарником, дорог нет.
You will have to walk hatchet or torch in hand, and, believe me, that's not quick work."	Придется пробираться с топором или факелом в руках, и, поверьте, вы не сможете идти быстрее.
Ayrton had spoken in a firm tone, and Paganel, at whom all the others looked inquiringly, nodded his head in token of his agreement in opinion with the quartermaster.	Айртон сказал все это уверенным тоном. Все вопросительно взглянули на Паганеля, и географ кивком головы подтвердил слова боцмана.
But John Mangles said, "Well, admitting these difficulties, in fifteen days at most your Lordship can send orders to the DUnCaN."	- Пусть так, - сказал Джон Манглс. - Ну что ж, милорд, вы пошлете распоряжение "Дункану" через пятнадцать дней.
"I have to add," said Ayrton, "that the principal difficulties are not the obstacles in the road, but the Snowy River has to be crossed, and most probably we must wait till the water goes down."	- Надо прибавить, - продолжал Айртон, - что трудная дорога - еще не самое главное. Ведь надо будет переправляться через Сноуи-Ривер и, наверное, придется ожидать убыли воды.

"Wait!" cried John. "Is there no ford?"	- Ожидать? - воскликнул молодой капитан. - Да разве нет брода?
"I think not," replied Ayrton. "This morning I was looking for some practical crossing, but could not find any.	- Не думаю, - ответил Айртон. - Сегодня утром я пытался найти брод, но это мне так и не удалось.
It is unusual to meet with such a tumultuous river at this time of the year, and it is a fatality against which I am powerless."	Редкая река бывает такой бурной в это время года, но ничего не поделаешь.
"Is this Snowy River wide?" asked Lady Helena.	- Значит, она широкая, эта Сноуи-Ривер? -спросила леди Гленарван.
"Wide and deep, Madam," replied Ayrton; "a mile wide, with an impetuous current.	- Широкая и глубокая, сударыня, - ответил Айртон. - Шириной она будет с милю, и течение ее стремительно.
A good swimmer could not go over without danger."	Даже для хорошего пловца было бы рискованным делом попытаться переплыть ее.
"Let us build a boat then," said Robert, who never stuck at anything. "We have only to cut down a tree and hollow it out, and get in and be off."	- Ну так что ж! - воскликнул ничем не смущавшийся Роберт. - Срубим дерево, выдолбим его и поплывем. Вот и все!
"He's going ahead, this boy of Captain Grant's!" said Paganel.	-Молодец, сын капитана Гранта! - воскликнул Паганель.
"And he's right," returned John Mangles. "We shall be forced to come to that, and I think it is useless to waste our time in idle discussion."	- Конечно, он прав, - сказал Джон Манглс. - Нам ничего другого не остается. И я считаю, что не стоит терять время на бесполезные споры.
"What do you think of it, Ayrton?" asked Glenarvan seriously.	- Что скажете, Айртон? - обратился к боцману Гленарван.
"I think, my Lord, that a month hence, unless some help arrives, we shall find ourselves still on the banks of the Snowy."	- Боюсь, милорд, что если не подоспеет помощь, то мы и через месяц все еще будем на Сноуи-Ривер.
"Well, then, have you any better plan to propose?" said John Mangles, somewhat impatiently.	- А есть у вас другой, лучший план? - с некоторой досадой спросил Джон Манглс.
"Yes, that the DUNCAN should leave Melbourne, and go to the east coast."	- Есть: если "Дункан" покинет Мельбурн и приплывет к восточному побережью.
"Oh, always the same story!	- Ай, опять "Дункан"!
And how could her presence at the bay facilitate our means of getting there?"	А почему, скажите, если яхта придет в Туфоллд-Бей, нам легче будет добраться до этой бухты?
Ayrton waited an instant before answering, and then said, rather evasively:	Айртон подумал немного и сказал довольно уклончиво:
"I have no wish to obtrude my opinions.	- Не стану навязывать свое мнение.
What I do is for our common good, and I am ready to start the moment his honor gives the signal."	Я хочу только общего блага и готов идти вперед, как только милорд прикажет.
And he crossed his arms and was silent.	Проговорив это, он скрестил руки на груди.
"That is no reply, Ayrton," said Glenarvan. "Tell us your plan, and we will discuss it.	-Это не ответ, Айртон,- сказал Гленарван.-Познакомьте нас с вашим планом, и мы обсудим его.

What is it you propose?"	Что вы предлагаете?
Ayrton replied in a calm tone of assurance: "I propose that we should not venture beyond the Snowy in our present condition. It is here we must wait till help comes, and this help can only come from the DUNCAN.	- Я считаю, что в нашем тяжелом положении не следует рисковать и уходить с берегов Сноуи-Ривер, - начал спокойным и уверенным тоном Айртон. - Мы должны ждать помощи здесь, а получить ее мы сможем только от "Дункана".
Let us camp here, where we have provisions, and let one of us take your orders to Tom Austin to go on to Twofold Bay."	Остановимся на этом месте, где много дичи, и пусть один из нас доставит Тому Остину приказ идти в Туфоллд-Бей.
This unexpected proposition was greeted with astonishment, and by John Mangles with openly-expressed opposition.	Все были несколько удивлены этим неожиданным предложением, а Джон Манглс отнесся к нему явно неодобрительно.
"Meantime," continued Ayrton, "either the river will get lower, and allow us to ford it, or we shall have time to make a canoe.	- Тем временем, - продолжал боцман, - или спадет вода в Сноуи-Ривер, и мы сможем перебраться вброд, или мы успеем соорудить лодку.
This is the plan I submit for your Lordship's approval."	Вот план, который я предлагаю вам, милорд.
"Well, Ayrton," replied Glenarvan, "your plan is worthy of serious consideration.	- Хорошо, Айртон, - ответил Г ленарван, - ваше предложение заслуживает серьезного обсуждения.
The worst thing about it is the delay it would cause; but it would save us great fatigue, and perhaps danger. What do you think of it, friends?"	Главный его недостаток в том, что, поступив так, мы потеряем много времени, но зато это избавит нас от изнурительной траты сил, а быть может, и от настоящих опасностей... Что скажете, друзья мои?
"Speak your mind, McNabbs," said Lady Helena. "Since the beginning of the discussion you have been only a listener, and very sparing of your words."	- А ваше мнение, дорогой Мак-Наббс? -обратилась к майору леди Элен. - С самого начала спора вы только слушаете, а сами не проронили ни единого слова.
"Since you ask my advice," said the Major, "I will give it you frankly.	- Раз вы спрашиваете моего мнения, - ответил Мак-Наббс, - я совершенно откровенно вам его выскажу.
I think Ayrton has spoken wisely and well, and I side with him."	Мне кажется, что Айртон сейчас говорил как человек умный и осторожный, и я поддерживаю его предложение.
Such a reply was hardly looked for, as hitherto the Major had been strongly opposed to Ayrton's project.	Никто не ожидал такого ответа, ибо до сих пор Мак-Наббс всегда оспаривал мнение Айртона в этом вопросе.
Ayrton himself was surprised, and gave a hasty glance at the Major.	Самого боцмана, видимо, это удивило - он бросил быстрый взгляд на майора.
However, Paganel, Lady Helena, and the sailors were all of the same way of thinking; and since McNabbs had come over to his opinion, Glenarvan decided that the quartermaster's plan should be adopted in principle.	Паганель, леди Элен и матросы были склонны поддержать проект Айртона, слова же Мак-Наббса рассеяли их последние сомнения. Гленарван объявил, что план Айртона в общих чертах принят.
"And now, John," he added, "don't you think yourself it would be prudent to encamp here, on the banks of the river Snowy, till we can get some means of conveyance."	- А теперь, Джон, - обратился Г ленарван к молодому капитану, - скажите: вы тоже находите благоразумным остаться здесь, на берегу реки, в ожидании средств передвижения?

"Yes," replied John Mangles, "if our messenger can get across the Snowy when we cannot."	- Да, - ответил Джон Манглс, - если только нашему гонцу удастся переправиться через Сноуи-Ривер, которую мы сами не можем перейти.
All eyes were turned on the quartermaster, who said, with the air of a man who knew what he was about:	Все посмотрели на боцмана. Тот улыбнулся с уверенным видом.
"The messenger will not cross the river."	- Гонец не будет переправляться через реку, -сказал он.
"Indeed!" said John Mangles.	- Не будет? - удивился Джон Манглс.
"He will simply go back to the Lucknow Road which leads straight to Melbourne."	- Он просто вернется на Лакнаускую дорогу и по ней отправится в Мельбурн.
"Go two hundred and fifty miles on foot!" cried the young Captain.	- Пройти двести пятьдесят миль пешком! -воскликнул молодой капитан.
"On horseback," replied Ayrton. "There is one horse sound enough at present.	- Нет, верхом, - возразил Айртон. - Ведь у нас есть одна здоровая лошадь.
It will only be an affair of four days.	На ней дня в четыре можно покрыть это расстояние.
Allow the DUNCAN two days more to get to the bay and twenty hours to get back to the camp, and in a week the messenger can be back with the entire crew of the vessel."	Прибавьте еще два дня на переход "Дункана" в Туфоллд-Бей, сутки, чтобы добраться до нашего лагеря. Значит, через неделю гонец с отрядом матросов будет здесь.
The Major nodded approvingly as Ayrton spoke, to the profound astonishment of John Mangles; but as every one was in favor of the plan all there was to do was to carry it out as quickly as possible.	Майор сопровождал одобрительными кивками слова Айртона, что очень удивляло Джона Манглса. Итак, предложение боцмана было принято единогласно, и оставалось только выполнить этот действительно хорошо задуманный план.
"Now, then, friends," said Glenarvan, "we must settle who is to be our messenger.	- А теперь, друзья мои, - сказал Г ленарван, - нам остается выбрать гонца.
It will be a fatiguing, perilous mission. I would not conceal the fact from you.	Он возьмет на себя поручение и трудное и рискованное, не хочу скрывать этого.
Who is disposed, then, to sacrifice himself for his companions and carry our instructions to Melbourne?"	Кто из преданности товарищам рискнет отправиться с письмом?
Wilson and Mulrady, and also Paganel, John Mangles and Robert instantly offered their services.	Тотчас же вызвались Вильсон, Мюльреди, Джон Манглс, Паганель и даже Роберт.
John particularly insisted that he should be intrusted with the business; but Ayrton, who had been silent till that moment, now said:	Особенно настаивал Джон Манглс. Но тут заговорил молчавший до этого времени Айртон:
"With your Honor's permission I will go myself.	- С вашего разрешения, поеду я, милорд.
I am accustomed to all the country round.	Я знаю этот край.
Many a time I have been across worse parts.	Не раз мне случалось скитаться по местам еще более диким и опасным.
I can go through where another would stick.	Я смогу выпутаться из беды там, где другой погибнет.

I ask then, for the good of all, that I may be sent to Melbourne.	Вот почему я в общих интересах прошу отправить в Мельбурн именно меня.
A word from you will accredit me with your chief officer, and in six days I guarantee the DUNCAN shall be in Twofold Bay."	Вы дадите мне письмо к помощнику капитана яхты, и я ручаюсь, что через шесть дней "Дункан" будет уже в бухте Туфоллд-Бей.
"That's well spoken," replied Glenarvan. "You are a clever, daring fellow, and you will succeed."	- Хорошо сказано, Айртон! - ответил Гленарван. -Вы человек умный и смелый и добьетесь своего!
It was quite evident the quartermaster was the fittest man for the mission.	Действительно, было очевидно, что Айртон сможет лучше, чем кто-либо, справиться с этой трудной задачей.
All the rest withdrew from the competition.	Все это поняли, и никто не стал с ним спорить.
John Mangles made this one last objection, that the presence of Ayrton was necessary to discover traces of the BRITANNIA or Harry Grant.	Только Джон Манглс попытался возразить, что Айртон нужен для отыскивания следов "Британии" и Гарри Гранта.
But the Major justly observed that the expedition would remain on the banks of the Snowy till the return of Ayrton, that they had no idea of resuming their search without him, and that consequently his absence would not in the least prejudice the Captain's interests.	Но на это майор заметил, что экспедиция до возвращения боцмана никуда не тронется с берегов Сноуи-Ривер, и потому не может быть и речи о возобновлении без него этих важных поисков. Следовательно, отсутствие Айртона отнюдь не принесет никакого ущерба интересам капитана Гранта.
"Well, go, Ayrton," said Glenarvan. "Be as quick as you can, and come back by Eden to our camp."	- Ну что ж, отправляйтесь, Айртон, - сказал Гленарван. - Поторапливайтесь и возвращайтесь через Идеи в наш лагерь У Сноуи-Ривер.
A gleam of satisfaction shot across the quartermaster's face.	В глазах боцмана сверкнуло торжество.
He turned away his head, but not before John Mangles caught the look and instinctively felt his old distrust of Ayrton revive.	Он быстро отвернулся, но Джон Манглс успел уловить этот блеск. Молодой капитан чувствовал, как инстинктивно растет его недоверие к Айртону.
The quartermaster made immediate preparations for departure, assisted by the two sailors, one of whom saw to the horse and the other to the provisions.	Боцман занялся приготовлениями к отъезду. Ему помогали оба матроса: один седлал лошадь, другой готовил провизию.
Glenarvan, meantime, wrote his letter for Tom Austin.	Гленарван же в это время писал письмо Тому Остину.
He ordered his chief officer to repair without delay to Twofold Bay.	В нем он приказывал помощнику капитана "Дункана" немедленно идти в Туфоллд-Бей.
He introduced the quartermaster to him as a man worthy of all confidence.	Об Айртоне он говорил как о человеке, на которого можно всецело положиться.
On arriving at the coast, Tom was to dispatch a detachment of sailors from the yacht under his orders.	По прибытии яхты на восточное побережье Тому Остину предписывалось дать в распоряжение Айртона отряд матросов с яхты.
Glenarvan was just at this part of his letter, when McNabbs, who was following him with his eyes, asked him in a singular tone, how he wrote Ayrton's name.	Гленарван как раз дописывал это распоряжение, когда Мак-Наббс, следивший глазами, спросил его каким-то особенным тоном, как он пишет имя "Айртон".

"Why, as it is pronounced, of course," replied Glenarvan.	- Да так, как оно произносится, - ответил Гленарван.
"It is a mistake," replied the Major quietly. "He pronounces it AYRTON, but he writes it Ben Joyce!"	- Вы ошибаетесь, - спокойным тоном проговорил майор. - Это имя произносится "Айртон", а пишется "Бен Джойс"!
CHAPTER XVII THE PLOT UNVEILED	Глава XX "ALAND! ZEALAND!"
THE revelation of Tom Ayrton's name was like a clap of thunder.	Бен Джойс! Это имя произвело впечатление удара молнии.
Ayrton had started up quickly and grasped his revolver.	Айртон резко выпрямился. В руках его блеснул револьвер.
A report was heard, and Glenarvan fell wounded by a ball.	Грянул выстрел. Гленарван упал, сраженный пулей.
Gunshots resounded at the same time outside.	Снаружи раздалась ружейная стрельба.
John Mangles and the sailors, after their first surprise, would have seized Ben Joyce; but the bold convict had already disappeared and rejoined his gang scattered among the gum-trees.	Джон Манглс и матросы, в первую минуту оцепеневшие от неожиданности, хотели кинуться на Бена Джойса, но дерзкий каторжник уже исчез и присоединился к своей шайке, рассеянной по опушке леса.
The tent was no shelter against the balls.	Палатка была плохим прикрытием от пуль.
It was necessary to beat a retreat.	Надо было отступать.
Glenarvan was slightly wounded, but could stand up.	Легко раненный Гленарван поднялся на ноги.
"To the wagon-to the wagon!" cried John Mangles, dragging Lady Helena and Mary Grant along, who were soon in safety behind the thick curtains.	- К повозке! К повозке! - крикнул Джон Манглс, увлекая за собой леди Элен и Мери Грант. Вскоре женщины были в безопасности за толстыми дощатыми стенками повозки.
John and the Major, and Paganel and the sailors seized their carbines in readiness to repulse the convicts.	Джон Манглс, майор, Паганель и матросы схватили свои карабины и приготовились отражать нападение каторжников.
Glenarvan and Robert went in beside the ladies, while Olbinett rushed to the common defense.	Г ленарван и Роберт присоединились к женщинам, а Олбинет поспешил занять место среди защитников.
These events occurred with the rapidity of lightning.	Все эти события совершились с быстротой молнии.
John Mangles watched the skirts of the wood attentively.	Джон Манглс внимательно наблюдал за опушкой леса.
The reports had ceased suddenly on the arrival of Ben Joyce; profound silence had succeeded the noisy fusillade.	Как только Бен Джойс добрался до своей шайки, выстрелы сразу прекратились. После беспорядочной стрельбы наступила тишина.
A few wreaths of white smoke were still curling over the tops of the gum trees.	Только кое-где среди камедных деревьев еще поднимались дымки от выстрелов.
The tall tufts of gastrolobium were motionless.	Высокие кусты гастролобиума не шевелились.
All signs of attack had disappeared.	Не было никаких признаков нападения.

The Major and John Mangles examined the wood closely as far as the great trees; the place was abandoned.	Майор и Джон Манглс разведали все до самого леса. Никого уже не было.
Numerous footmarks were there and several half-burned caps were lying smoking on the ground.	Виднелись многочисленные следы, да кое-где дымились не погасшие еще запалы.
The Major, like a prudent man, extinguished these carefully, for a spark would be enough to kindle a tremendous conflagration in this forest of dry trees.	Майор из осторожности затоптал их, потому что одной искры было достаточно, чтобы вызвать в высохшем лесу страшный пожар.
"The convicts have disappeared!" said John Mangles.	- Каторжники скрылись, - сказал Джон Манглс.
"Yes," replied the Major; "and the disappearance of them makes me uneasy.	- Да, - отозвался майор, - и это, признаться, тревожит меня.
I prefer seeing them face to face.	Я предпочел бы встретиться с ними лицом к лицу.
Better to meet a tiger on the plain than a serpent in the grass.	Не так страшен тигр на равнине, как змея среди высоких трав.
Let us beat the bushes all round the wagon."	Обследуем-ка весь кустарник вокруг повозки.
The Major and John hunted all round the country, but there was not a convict to be seen from the edge of the wood right down to the river.	Майор и Джон Манглс осмотрели все вокруг. От опушки леса до Сноуи-Ривер им не попался ни один каторжник.
Ben Joyce and his gang seemed to have flown away like a flock of marauding birds.	Шайка Бена Джойса как будто улетела, подобно стае хищных птиц.
It was too sudden a disappearance to let the travelers feel perfectly safe; consequently they resolved to keep a sharp lookout.	Это исчезновение было слишком странно, чтобы путешественники могли почувствовать себя в безопасности. Поэтому решили держаться настороже.
The wagon, a regular fortress buried in mud, was made the center of the camp, and two men mounted guard round it, who were relieved hour by hour.	Повозка, эта настоящая увязшая в глине крепость, сделалась центром лагеря. Двое часовых сменялись каждый час.
The first care of Lady Helena and Mary was to dress Glenarvan's wound.	Первой заботой леди Элен и Мери Грант было перевязать рану Гленарвана.
Lady Helena rushed toward him in terror, as he fell down struck by Ben Joyce's ball.	В ту минуту, когда муж упал, сраженный пулей Бена Джойса, леди Элен в ужасе бросилась к нему.
Controlling her agony, the courageous woman helped her husband into the wagon.	Потом, овладев собой, храбрая женщина помогла раненому добраться до повозки.
Then his shoulder was bared, and the Major found, on examination, that the ball had only gone into the flesh, and there was no internal lesion. Neither bone nor muscle appeared to be injured.	Когда плечо Гленарвана обнажили, майор, исследовав рану, убедился, что пуля не задела ни костей, ни мускулов.
The wound bled profusely, but Glenarvan could use his fingers and forearm; and consequently there was no occasion for any uneasiness about the issue.	Рана сильно кровоточила, но Гленарван свободно двигал пальцами и предплечьем - это успокоило его жену и друзей.
As soon as his shoulder was dressed, he would not allow any more fuss to be made about himself, but at once entered on the business in hand.	Тотчас была сделана перевязка, после чего Гленарван потребовал, чтобы им более не занимались. Настало время прояснить все, что случилось.

All the party, except Mulrady and Wilson, who were on guard, were brought into the wagon, and the Major was asked to explain how this DENOUEMENT had come about.	Все путешественники, за исключением Мюльреди и Вильсона, стороживших снаружи, кое-как разместились в повозке. Майора попросили дать объяснения.
Before commencing his recital, he told Lady Helena about the escape of the convicts at Perth, and their appearance in Victoria; as also their complicity in the railway catastrophe.	Прежде чем начать свой рассказ, Мак-Наббс сообщил леди Элен о том, что ей было неизвестно, то есть о бегстве шайки каторжников из Пертской тюрьмы, об их появлении в провинции Виктория и о том, что крушение поезда на Кемденском мосту было делом их рук.
He handed her the Australian and New Zealand Gazette they had bought in Seymour, and added that a reward had been offered by the police for the apprehension of Ben Joyce, a redoubtable bandit, who had become a noted character during the last eighteen months, for doing deeds of villainy and crime.	Он вручил ей также номер "Австралийской и Новозеландской газеты", купленный им в Симоре, и прибавил, что полиция назначила сто фунтов стерлингов за голову Бена Джойса - опасного разбойника, приобретшего благодаря совершенным им в течение полутора лет преступлениям печальную известность.
But how had McNabbs found out that Ayrton and Ben Joyce were one and the same individual?	Но каким же образом удалось Мак-Наббсу узнать в боцмане Айртоне Бена Джойса?
This was the mystery to be unraveled, and the Major soon explained it.	Это была тайна, которую всем хотелось узнать, и майор рассказал следующее.
Ever since their first meeting, McNabbs had felt an instinctive distrust of the quartermaster.	С первого же дня Мак-Наббс почувствовал инстинктивное недоверие к Айртону.
Two or three insignificant facts, a hasty glance exchanged between him and the blacksmith at the Wimerra River, his unwillingness to cross towns and villages, his persistence about getting the DUNCAN summoned to the coast, the strange death of the animals entrusted to his care, and, lastly, a want of frankness in all his behavior-all these details combined had awakened the Major's suspicions.	Два-три незначительных факта, взгляд, которым боцман обменялся с кузнецом у реки Уиммеры; его стремление по возможности объезжать города и поселения; та настойчивость, с которой он добивался вызова "Дункана" на восточное побережье; странная гибель бывших на его попечении животных, наконец, какая-то неискренность в поведении боцмана - все это пробудило в майоре подозрения.
However, he could not have brought any direct accusation against him till the events of the preceding evening had occurred. He then told of his experience.	Однако до событий прошлой ночи Мак-Наббс все же не мог определенно сказать, в чем именно он подозревает Айртона.
McNabbs, slipping between the tall shrubs, got within reach of the suspicious shadows he had noticed about half a mile away from the encampment.	В ту ночь, прокравшись среди высоких кустов, он добрался в полумиле от лагеря до подозрительных теней, привлекших издали его внимание.
The phosphorescent furze emitted a faint light, by which he could discern three men examining marks on the ground, and one of the three was the blacksmith of Black Point.	Фосфоресцирующие грибы бросали слабый свет среди мрака. Три человека рассматривали на земле свежие следы. Среди этих людей Мак-Наббс узнал кузнеца из Блэк - Пойнта.
"'It is them!' said one of the men.	"Это они", - сказал один.
'Yes,' replied another, 'there is the trefoil on the mark of the horseshoe.	"Да, - отозвался другой, - вот и трилистники на подкове". -
It has been like that since the Wimerra.'	"След идет от самой Уиммеры". -
' All the horses are dead.'	"Все лошади подохли". -
' The poison is not far off.'	"Яд под рукой". -

' There is enough to kill a regiment of cavalry.'	"Хватит на целый кавалерийский полк". -
' A useful plant this gastrolobium.'	"Да, полезное растение этот гастролобиум!"
"I heard them say this to each other, and then they were quite silent; but I did not know enough yet, so I followed them.	- Тут они замолчали, - продолжал Мак-Наббс, - и пошли прочь. Но того, что я услышал, было слишком мало, и я пошел за ними.
Soon the conversation began again.	Вскоре они снова заговорили.
'He is a clever fellow, this Ben Joyce,' said the blacksmith. 'A capital quartermaster, with his invention of shipwreck.'	"Ну и ловкач же этот Бен Джойс! - сказал кузнец. - Каков боцман, и как хитро придумано кораблекрушение!
' If his project succeeds, it will be a stroke of fortune.'	Если его план удастся, мы богачи!
'He is a very devil, is this Ayrton.'	Этот Айртон - черт, а не человек". -
'Call him Ben Joyce, for he has well earned his name.'	"Нет, зови его Беном Джойсом, он заслужил это имя!"
And then the scoundrels left the forest.	Затем негодяи ушли из леса.
"I had all the information I wanted now, and came back to the camp quite convinced, begging Paganel's pardon, that Australia does not reform criminals."	Теперь я знал все и вернулся в лагерь, убежденный в том, что Австралия влияет благотворно далеко не на всех каторжников, не во гнев будь сказано Паганелю.
This was all the Major's story, and his companions sat silently thinking over it.	Майор умолк. Его товарищи сидели молча в раздумье.
"Then Ayrton has dragged us here," said Glenarvan, pale with anger, "on purpose to rob and assassinate us."	- Итак, Айртон завлек нас сюда, чтобы ограбить и убить? - проговорил бледный от гнева Гленарван.
"For nothing else," replied the Major; "and ever since we left the Wimerra, his gang has been on our track and spying on us, waiting for a favorable opportunity."	- Да! - ответил майор. - И от самой Уиммеры его шайка идет по нашим следам, ожидая удобного случая?
"Yes."	-Да.
"Then the wretch was never one of the sailors on the BRITANNIA; he had stolen the name of Ayrton and the shipping papers."	- Так, значит, этот негодяй вовсе не матрос с "Британии"? Значит, он украл у какого-то Айртона его имя и договор о найме на судно?
They were all looking at McNabbs for an answer, for he must have put the question to himself already.	Все посмотрели на Мак-Наббса: ведь ему тоже должны были прийти в голову все эти мысли.
"There is no great certainty about the matter," he replied, in his usual calm voice; "but in my opinion the man's name is really Ayrton.	- Вот что можно точно сказать обо всей этой истории, - ответил майор своим неизменно спокойным голосом. - Мне кажется, что имя этого человека в самом деле Айртон.
Ben Joyce is his nom de guerre.	Бен Джойс - это его кличка.
It is an incontestible fact that he knew Harry Grant, and also that he was quartermaster on the BRITANNIA.	Несомненно, что он знает Гарри Гранта и был боцманом на "Британии".
These facts were proved by the minute details given us by Ayrton, and are corroborated by the conversation between the convicts, which I repeated to you.	То и другое доказывают подробности, о которых он упоминал, это подтверждает и разговор каторжников, о котором я вам рассказал.

We need not lose ourselves in vain conjectures, but consider it as certain that Ben Joyce is Ayrton, and that Ayrton is Ben Joyce; that is to say, one of the crew of the BRITANNIA has turned leader of the convict gang."	Не будем же блуждать среди бесполезных гипотез, а признаем бесспорным, что Айртон и Бен Джойс - одно и то же лицо, то есть бывший матрос "Британии", ставший главарем шайки беглых каторжников.
The explanations of McNabbs were accepted without discussion.	Слова Мак-Наббса не вызвали никаких возражений.
"Now, then," said Glenarvan, "will you tell us how and why Harry Grant's quartermaster comes to be in Australia?"	- А теперь, - сказал Г ленарван, - не объясните ли вы мне, Мак-Наббс, каким образом и почему боцман Гарри Гранта попал в Австралию?- Каким образом?
"How, I don't know," replied McNabbs; "and the police declare they are as ignorant on the subject as myself.	Не знаю, - ответил майор. - И полиция заявляет, что она не более моего осведомлена об этом.
Why, it is impossible to say; that is a mystery which the future may explain."	Почему? Это мне тоже неизвестно. Здесь тайна, которую раскроет только будущее.
"The police are not even aware of Ayrton's identity with Ben Joyce," said John Mangles.	- Полиция даже не подозревает, что Айртон и Бен Джойс одно и то же лицо, - заметил Джон Манглс.
"You are right, John," replied the Major, "and this circumstance would throw light on their search."	- Вы правы, Джон, - ответил майор. - И эти сведения могли бы помочь ее розыскам.
"Then, I suppose," said Lady Helena, "the wicked wretch had got work on Paddy O'Moore's farm with a criminal intent?"	- Очевидно, этот негодяй проник на ферму Падди О'Мура с преступной целью, - сказала леди Элен.
"There is not the least doubt of it. He was planning some evil design against the Irishman, when a better chance presented itself.	- Несомненно, - отозвался Мак-Наббс. - Он, видимо, подготовлял на ферме ирландца какое-то преступление, а тут подвернулось нечто более заманчивое.
Chance led us into his presence.	Случай свел его с нами.
He heard Paganel's story and all about the shipwreck, and the audacious fellow determined to act his part immediately.	Он услышал рассказ Гленарвана, историю кораблекрушения и, будучи человеком дерзким, тут же решил извлечь из этого Дела пользу.
The expedition was decided on.	Решено было организовать экспедицию.
At the Wimerra he found means of communicating with one of his gang, the blacksmith of Black Point, and left traces of our journey which might be easily recognized.	У Уиммеры он вошел в сношения с одним из своих людей, кузнецом из Блэк - Пойнта, и сделал приметными наши следы.
The gang followed us.	Его банда шла за нами.
A poisonous plant enabled them gradually to kill our bullocks and horses.	С помощью ядовитого растения Бен Джойс мало-помалу уничтожил наших быков и лошадей.
At the right moment he sunk us in the marshes of the Snowy, and gave us into the hands of his gang."	Наконец, когда приспело время, он завел нас в болота у Сноуи-Ривер и предал в руки беглых каторжников, которыми он заправляет.
Such was the history of Ben Joyce.	Все стало ясно.
The Major had shown him up in his character-a bold and formidable criminal.	Майор раскрыл все прошлое Бена Джойса, и этот негодяй предстал таким, каким он был на самом деле: дерзким и опасным преступником.

His manifestly evil designs called for the utmost vigilance on the part of Glenarvan.	Намерения его были теперь вполне ясны, и они требовали от Гленарвана величайшей бдительности.
Happily the unmasked bandit was less to be feared than the traitor.	К счастью, разоблаченный разбойник был все же менее страшен, чем предатель.
But one serious consequence must come out of this revelation; no one had thought of it yet except Mary Grant.	Но из этих окончательно проясненных обстоятельств вытекало одно важное следствие, о котором пока никто, кроме Мери Грант, не подумал. В то время как другие обсуждали прошлое, она думала о будущем.
John Mangles was the first to notice her pale, despairing face; he understood what was passing in her mind at a glance.	Джону Манглсу первому бросились в глаза ее бледное лицо, ее отчаяние. Он сразу понял, что должна была она переживать.
"Miss Mary!	- Мисс Мери!
Miss Mary!" he cried; "you are crying!"	Мисс Мери! Вы плачете? - воскликнул он.
"Crying, my child!" said Lady Helena.	- Ты плачешь, мое дитя? - обратилась к ней леди Элен.
"My father, madam, my father!" replied the poor girl.	- Отец, отец!.. - прошептала девушка.
She could say no more, but the truth flashed on every mind. They all knew the cause of her grief, and why tears fell from her eyes and her father's name came to her lips.	Она не в силах была продолжать. Но всех вдруг осенила одна и та же мысль - всем стало ясно горе Мери, почему она заплакала, почему вспомнила об отце.
The discovery of Ayrton's treachery had destroyed all hope; the convict had invented a shipwreck to entrap Glenarvan.	Раскрытие предательства Айртона убивало всякую надежду найти Г арри Г ранта. Каторжник, для того чтобы завлечь Гленарвана в глубь материка, придумал крушение у австралийского побережья.
In the conversation overheard by McNabbs, the convicts had plainly said that the BRITANNIA had never been wrecked on the rocks in Twofold Bay.	Об этом определенно было упомянуто в разговоре бандитов, подслушанном Мак-Наббсом. Никогда "Британия" не разбивалась о подводные камни Туфоллд-Бей!
Harry Grant had never set foot on the Australian continent!	Никогда Гарри Грант не ступал ногой на Австралийский материк!
A second time they had been sent on the wrong track by an erroneous interpretation of the document.	Вот уже второй раз ошибочное истолкование документа толкнуло искавших "Британию" по ложному пути.
Gloomy silence fell on the whole party at the sight of the children's sorrow, and no one could find a cheering word to say.	Подавленные горем детей капитана Гранта, их спутники хранили молчание. Да и что можно было сказать им в утешение!
Robert was crying in his sister's arms.	Роберт плакал, прижавшись к сестре.
Paganel muttered in a tone of vexation:	Паганель с раздражением бормотал:
"That unlucky document!	- А, злосчастный документ!
It may boast of having half-crazed a dozen peoples' wits!"	Чуть не дюжина честных людей ломает головы по твоей милости!

The worthy geographer was in such a rage with himself, that he struck his forehead as if he would smash it in.	И, негодуя сам на самого себя, почтенный географ колотил себя кулаком по лбу, рискуя проломить череп.
Glenarvan went out to Mulrady and Wilson, who were keeping watch.	Тем временем Гленарван пошел к Мюльреди и Вильсону, стоявшим на страже.
Profound silence reigned over the plain between the wood and the river.	По всей долине между опушкой леса и рекой царила полная тишина. На небе неподвижно теснились густые тучи. В дремотно застывшем воздухе далеко разнесся бы малейший звук, между тем ничего не было слышно.
Ben Joyce and his band must be at considerable distance, for the atmosphere was in such a state of complete torpor that the slightest sound would have been heard. It was evident, from the flocks of birds on the lower branches of the trees, and the kangaroos feeding quietly on the young shoots, and a couple of emus whose confiding heads passed between the great clumps of bushes, that those peaceful solitudes were untroubled by the presence of human beings.	По - видимому, Бен Джойс и его шайка удалились на порядочное расстояние, иначе не веселились бы так на нижних ветках деревьев стаи птиц, не объедали бы так мирно молодые побеги несколько кенгуру, не высовывала бы доверчиво из кустов свои головы пара страусов, - все говорило о том, что нигде в мирной глуши нет людей.
"You have neither seen nor heard anything for the last hour?" said Glenarvan to the two sailors.	- Вы ничего не видели и не слышали за последний час? - спросил Гленарван матросов.
"Nothing whatever, your honor," replied Wilson. "The convicts must be miles away from here."	- Ничего, милорд, - ответил Вильсон. -Каторжники, должно быть, за несколько миль отсюда.
"They were not in numbers enough to attack us, I suppose," added Mulrady. "Ben Joyce will have gone to recruit his party, with some bandits like himself, among the bush-rangers who may be lurking about the foot of the Alps."	- Как видно, их было слишком мало, чтобы напасть на нас, - добавил Мюльреди. - Наверное, этот Бен Джойс отправился вербовать себе помощников среди других таких же беглых каторжников, бродящих у подножия Альп.
"That is probably the case, Mulrady," replied Glenarvan. "The rascals are cowards; they know we are armed, and well armed too.	- Видимо, так, Мюльреди, - согласился Гленарван. - Эти негодяи - трусы. Они знают, что мы вооружены - и вооружены хорошо.
Perhaps they are waiting for nightfall to commence the attack.	Быть может, они ждут ночи, чтобы напасть на нас.
We must redouble our watchfulness.	Когда станет темнеть, нужно будет усилить бдительность.
Oh, if we could only get out of this bog, and down the coast; but this swollen river bars our passage.	Ах, если бы мы могли покинуть эту болотистую равнину и продолжать путь к побережью! Но разлившиеся воды реки преграждают нам дорогу.
I would pay its weight in gold for a raft which would carry us over to the other side."	За плот, который переправил бы нас на тот берег, я бы отдал столько золота, сколько он весит.
"Why does not your honor give orders for a raft to be constructed? We have plenty of wood."	- А почему же вы не прикажете нам построить такой плот, милорд? - спросил Вильсон. - Ведь деревьев здесь сколько угодно.
"No, Wilson," replied Glenarvan; "this Snowy is not a river, it is an impassable torrent."	-Верно, Вильсон, - ответил Гленарван, - но эта Сноуи - Ривер не река, а непреодолимый поток.

John Mangles, the Major, and Paganel just then came out of the wagon on purpose to examine the state of the river.	Тут к Г ленарвану подошли Джон Манглс, майор и Паганель. Они как раз только что обследовали Сноуи-Ривер.
They found it still so swollen by the heavy rain that the water was a foot above the level.	После последних дождей ее воды поднялись еще на один фут.
It formed an impetuous current, like the American rapids.	Они неслись со стремительностью, напоминавшей пороги американских рек.
To venture over that foaming current and that rushing flood, broken into a thousand eddies and hollows and gulfs, was impossible.	Конечно, немыслимо было пуститься по этой ревущей, клокочущей пучине, изрытой водоворотами.
John Mangles declared the passage impracticable.	Джон Манглс заявил, что переправа неосуществима.
"But we must not stay here," he added, "without attempting anything. What we were going to do before Ayrton's treachery is still more necessary now."	- Все же нельзя сидеть здесь сложа руки, -прибавил он. - То, что мы хотели сделать еще до предательства Айртона, теперь, по-моему, еще более необходимо.
"What do you mean, John?" asked Glenarvan.	- Что вы хотите сказать, Джон? - спросил Гленарван.
"I mean that our need is urgent, and that since we cannot go to Twofold Bay, we must go to Melbourne.	- Я хочу сказать, что нам срочно необходима помощь, и, раз нельзя идти в Туфоллд-Бей, надо идти в Мельбурн.
We have still one horse.	У нас осталась одна лошадь.
Give it to me, my Lord, and I will go to Melbourne."	Дайте мне ее, милорд, и я отправлюсь в Мельбурн.
"But that will be a dangerous venture, John," said Glenarvan. "Not to speak of the perils of a journey of two hundred miles over an unknown country, the road and the by-ways will be guarded by the accomplices of Ben Joyce."	- Но это рискованная попытка, Джон, - сказал Гленарван. - Не говоря уж обо всех опасностях этого путешествия в двести миль, по незнакомому краю, учтите и то, что все дороги и тропы, вероятно, отрезаны сообщниками Бена Джойса.
"I know it, my Lord, but I know also that things can't stay long as they are; Ayrton only asked a week's absence to fetch the crew of the DUNCAN, and I will be back to the Snowy River in six days.	- Знаю, милорд, но знаю и то, что дальше так продолжаться не может. Айртону, по его словам, требовалась неделя, чтобы доставить сюда матросов с "Дункана"; я же берусь вернуться с ними на берега Сноуи-Ривер через шесть дней.
Well, my Lord, what are your commands?"	Так как же, милорд? Каковы будут ваши приказания?
"Before Glenarvan decides," said Paganel, "I must make an observation.	-Прежде чем Гленарван ответит,- сказал Паганель, - позвольте мне сделать замечание.
That some one must go to Melbourne is evident, but that John Mangles should be the one to expose himself to the risk, cannot be.	Ехать в Мельбурн надо, но я против того, чтобы этим опасностям подвергался Джон Манглс.
He is the captain of the DUNCAN, and must be careful of his life.	Он капитан "Дункана" и поэтому не должен рисковать своей жизнью.
I will go instead."	Вместо него поеду я.
"That is all very well, Paganel," said the Major; "but why should you be the one to go?"	- Хорошо сказано! - похвалил майор. - Но почему именно вы, Паганель?

"Are we not here?" said Mulrady and Wilson.	- А мы разве не можем? - в один голос воскликнули Мюльреди и Вильсон.
"And do you think," replied McNabbs, "that a journey of two hundred miles on horseback frightens me."	- Думаете, я испугаюсь проехать какие-нибудь двести миль верхом? - сказал Мак-Наббс.
"Friends," said Glenarvan, "one of us must go, so let it be decided by drawing lots. Write all our names, Paganel."	- Друзья мои, - заговорил Г ленарван, - раз один из нас должен поехать в Мельбурн, то давайте бросим жребий... Паганель, пишите наши имена.
"Not yours, my Lord," said John Mangles.	- Во всяком случае, не ваше, милорд, - заявил Джон Манглс.
"And why not?"	- Почему? - спросил Гленарван.
"What! separate you from Lady Helena, and before your wound is healed, too!"	- Как вы можете покинуть леди Элен, да и рана ваша не зажила еще.
"Glenarvan," said Paganel, "you cannot leave the expedition."	- Г ленарван, вам нельзя покидать экспедицию! -воскликнул Паганель.
"No," added the Major. "Your place is here, Edward, you ought not to go."	- Конечно, - подтвердил Мак-Наббс. - Ваше место здесь, Эдуард, вы не должны уезжать.
"Danger is involved in it," said Glenarvan, "and I will take my share along with the rest.	- Предстоят опасности, - возразил Г ленарван, - и я никому не уступлю мою долю риска.
Write the names, Paganel, and put mine among them, and I hope the lot may fall on me."	Пишите, Паганель. Пусть мое имя будет смешано с именами моих товарищей, и дай бог, чтобы оно вышло первым.
His will was obeyed.	Пришлось подчиниться воле Гленарвана.
The names were written, and the lots drawn. Fate fixed on Mulrady.	Его имя присоединили к другим. Стали тянуть жребий, и он пал на Мюльреди.
The brave sailor shouted hurrah! and said:	У отважного матроса вырвалось радостное "ура".
"My Lord, I am ready to start."	- Милорд, я готов пуститься в путь, - сказал он.
Glenarvan pressed his hand, and then went back to the wagon, leaving John Mangles and the Major on watch.	Гленарван пожал руку Мюльреди. Он направился к повозке, а майор и Джон Манглс остались на страже.
Lady Helena was informed of the determination to send a message to Melbourne, and that they had drawn lots who should go, and Mulrady had been chosen.	Леди Элен немедленно узнала о решении послать гонца в Мельбурн, и о том, на кого пал жребий.
Lady Helena said a few kind words to the brave sailor, which went straight to his heart.	У нее нашлись для честного матроса слова, тронувшие его до глубины сердца.
Fate could hardly have chosen a better man, for he was not only brave and intelligent, but robust and superior to all fatigue.	Все знали Мюльреди как человека храброго, толкового, неутомимого, и жребий поистине сделал наилучший выбор.
Mulrady's departure was fixed for eight o'clock, immediately after the short twilight.	Отъезд Мюльреди был назначен на восемь часов вечера, тотчас же после коротких сумерек.
Wilson undertook to get the horse ready.	Вильсон взялся снарядить лошадь.

He had a project in his head of changing the horse's left shoe, for one off the horses that had died in the night.	Ему пришло в голову заменить на ее левой ноге изобличительную подкову с трилистниками другой, снятой с одной из павших ночью лошадей.
This would prevent the convicts from tracking Mulrady, or following him, as they were not mounted.	Теперь, думалось ему, каторжники не смогут ни распознать следы Мюльреди, ни гнаться за ним, ведь у них нет лошадей.
While Wilson was arranging this, Glenarvan got his letter ready for Tom Austin, but his wounded arm troubled him, and he asked Paganel to write it for him.	Пока Вильсон седлал лошадь, Гленарван занялся письмом Тому Остину, но он не мог писать из-за раненой руки и попросил это сделать Паганеля.
The SAVANT was so absorbed in one fixed idea that he seemed hardly to know what he was about.	Ученый, поглощенный какой-то неотступной мыслью, казалось, не замечал ничего вокруг.
In all this succession of vexations, it must be said the document was always uppermost in Paganel's mind.	Надо сказать, что среди всех тревожных событий Паганель думал только об одном: о неверно истолкованном документе.
He was always worrying himself about each word, trying to discover some new meaning, and losing the wrong interpretation of it, and going over and over himself in perplexities.	Он всячески переставлял слова, стремясь извлечь из них новый смысл, и с головой ушел в эту работу.
He did not hear Glenarvan when he first spoke, but on the request being made a second time, he said:	Конечно, он не расслышал просьбы, и Гленарван должен был ее повторить.
"Ah, very well.	- А, прекрасно!
I'm ready."	Я готов! - отозвался Паганель.
While he spoke he was mechanically getting paper from his note-book. He tore a blank page off, and sat down pencil in hand to write.	С этими словами он машинально взял свою записную книжку, вырвал из нее листок, взял карандаш и приготовился писать.
Glenarvan began to dictate as follows:	Гленарван начал диктовать следующее:
"Order to Tom Austin, Chief Officer, to get to sea without delay, and bring the DUNCAN to-"	- Приказываю Тому Остину немедленно выйти в море и вести "Дункан".
Paganel was just finishing the last word, when his eye chanced to fall on the Australian and New Zealand Gazette lying on the ground.	Паганель дописывал это последнее слово, но тут его глаза случайно остановились на валявшемся на земле номере "Австралийской и Новозеландской газеты".
The paper was so folded that only the last two syllables of the title were visible.	Г азета была сложена, и из ее названия, по-английски, "Australian and New-Zealand Gazette" виднелись только последние пять букв слова New - Zealand.
Paganel's pencil stopped, and he seemed to become oblivious of Glenarvan and the letter entirely, till his friends called out:	Карандаш Паганеля вдруг остановился: географ, по - видимому, совершенно забыл и о Г ленарване, и о его письме, и о том, что ему диктовали.
"Come, Paganel!"	- Паганель! - окликнул его Гленарван.
"Ah!" said the geographer, with a loud exclamation.	- Ах! - воскликнул географ.
"What is the matter?" asked the Major.	- Что с вами? - спросил майор.
"Nothing, nothing," replied Paganel.	- Ничего, ничего, - пробормотал Паганель.

Then he muttered to himself,	Потом он зашептал про себя: - Aland!
"Aland! aland! aland!"	Aland! Aland!
He had got up and seized the newspaper.	Он вскочил и схватил газету.
He shook it in his efforts to keep back the words that involuntarily rose to his lips.	Он тряс ее, стараясь удержать слова, рвавшиеся из уст.
Lady Helena, Mary, Robert, and Glenarvan gazed at him in astonishment, at a loss to understand this unaccountable agitation.	Леди Элен, Мери, Роберт, Гленарван с удивлением смотрели на географа, не понимая причины его волнения.
Paganel looked as if a sudden fit of insanity had come over him.	Паганель словно внезапно сошел с ума.
But his excitement did not last.	Но его нервное возбуждение длилось недолго.
He became by degrees calmer.	Ученый мало-помалу успокоился.
The gleam of joy that shone in his eyes died away.	Радость, светившаяся в его глазах, угасла.
He sat down again, and said quietly:	Он сел на прежнее место и сказал спокойно:
"When you please, my Lord, I am ready."	-Я к вашим услугам, милорд.
Glenarvan resumed his dictation at once, and the letter was soon completed.	Гленарван снова принялся диктовать письмо.
It read as follows:	В окончательном виде оно гласило:
"Order to Tom Austin to go to sea without delay; and take the DUNCAN to Melbourne by the 37th degree of latitude to the eastern coast of Australia."	"Приказываю Тому Остину немедленно выйти в море и вести "Дункан", придерживаясь тридцать седьмой параллели, к восточному побережью Австралии".
"Of Australia?" said Paganel. "Ah yes! of Australia."	- Австралии? - переспросил Паганель. - Ах, да, Австралии!..
Then he finished the letter, and gave it to Glenarvan to sign, who went through the necessary formality as well as he could, and closed and sealed the letter. Paganel, whose hand still trembled with emotion, directed it thus:	Закончив письмо, географ дал его Гленарвану. Тот кое-как подписал - ему мешала его рана. Затем письмо было запечатано, и Паганель еще дрожащей от волнения рукой написал на конверте:
"Tom Austin, Chief Officer on board the Yacht DUNCAN, Melbourne."	"Тому Остину, помощнику капитана яхты "Дункан", Мельбурн".
Then he got up and went out of the wagon, gesticulating and repeating the incomprehensible words:	Вслед за этим он вышел из повозки, жестикулируя и повторяя непонятные слова:
"Aland aland! aland!"	- Aland! Aland! Zealand!
CHAPTER XVIII FOUR DAYS OF ANGUISH	Глава XXI ЧЕТЫРЕ ТОМИТЕЛЬНЫХ ДНЯ
THE rest of the day passed on without any further incident.	Остаток дня прошел без происшествий.
All the preparations for Mulrady's journey were completed, and the brave sailor rejoiced in being able to give his Lordship this proof of devotion.	Все приготовления к отъезду Мюльреди были закончены. Честный матрос был счастлив, что может доказать Гленарвану свою преданность.
Paganel had recovered his usual sang-froid and manners.	К Паганелю вернулось хладнокровие, и он стал таким, как обычно.

His look, indeed, betrayed his preoccupation, but he seemed resolved to keep it secret.	Можно было догадаться, что он о чем-то непрерывно думает, но решил скрывать это.
No doubt he had strong reasons for this course of action, for the Major heard him repeating, like a man struggling with himself:	Без сомнения, у него были на то серьезные причины, ибо майор слышал, как он повторял, словно борясь с собой:
"No, no, they would not believe it; and, besides, what good would it be?	- Нет, нет! Они мне не поверят! Да и зачем?
It is too late!"	Слишком поздно!
Having taken this resolution, he busied himself with giving Mulrady the necessary directions for getting to Melbourne, and showed him his way on the map.	Приняв такое решение, Паганель стал показывать Мюльреди на карте путь, которого ему следовало держаться, чтобы достигнуть Мельбурна.
All the TRACKS, that is to say, paths through the prairie, came out on the road to Lucknow.	Все тропы на равнине вели к дороге на Лакнау.
This road, after running right down to the coast took a sudden bend in the direction of Melbourne.	Она шла прямо на юг до самого побережья, где круто поворачивала к Мельбурну.
This was the route that must be followed steadily, for it would not do to attempt a short cut across an almost unknown country.	Г еограф советовал Мюльреди все время держаться этого пути и не пытаться ехать напрямик по малоизвестной местности.
Nothing, consequently, could be more simple.	Все очень просто.
Mulrady could not lose his way.	Заблудиться Мюльреди не мог.
As to dangers, there were none after he had gone a few miles beyond the encampment, out of the reach of Ben Joyce and his gang.	Опасны были только первые несколько миль от лагеря, где, должно быть, засела шайка Бена Джойса.
Once past their hiding place, Mulrady was certain of soon being able to outdistance the convicts, and execute his important mission successfully.	Главное - миновать их, а там уже каторжники не смогут догнать Мюльреди, и его важное поручение будет выполнено.
At six o'clock they all dined together.	В шесть часов пообедали.
The rain was falling in torrents. The tent was not protection enough, and the whole party had to take refuge in the wagon.	Шел проливной дождь, защитить от которого палатка не могла. Поэтому все забрались в повозку.
This was a sure refuge.	Вот это было надежное убежище.
The clay kept it firmly imbedded in the soil, like a fortress resting on sure foundations.	Затвердевшая глина сковала повозку, и она прочно держалась, как форт на своем фундаменте.
The arsenal was composed of seven carbines and seven revolvers, and could stand a pretty long siege, for they had plenty of ammunition and provisions.	Арсенал этой крепости, состоявший из семи карабинов и семи револьверов, мог выдержать довольно долгую осаду, благо не было недостатка ни в пулях, ни в провианте.
But before six days were over, the DUNCAN would anchor in Twofold Bay, and twenty-four hours after her crew would reach the other shore of the Snowy River; and should the passage still remain impracticable, the convicts at any rate would be forced to retire before the increased strength.	А через шесть дней "Дункан", возможно, уже бросит якорь в Туфоллд-Бей. Еще сутки - и его команда появится на противоположном берегу Сноуи-Ривер, и даже если переправа будет еще невозможна, то шайка каторжников, во всяком случае, принуждена будет отступить перед превосходящими силами.

But all depended on Mulrady's success in his perilous enterprise.	Но для этого прежде всего нужно было, чтобы Мюльреди успешно выполнил опасное поручение.
At eight o'clock it got very dark; now was the time to start.	В восемь часов вечера совершенно стемнело. Настало время ехать.
The horse prepared for Mulrady was brought out.	Привели оседланную лошадь.
His feet, by way of extra precaution, were wrapped round with cloths, so that they could not make the least noise on the ground.	Ее копыта, из осторожности обернутые тряпками, беззвучно ступали по земле.
The animal seemed tired, and yet the safety of all depended on his strength and surefootedness.	Лошадь казалась усталой, а ведь от твердости ее поступи и крепости ног зависело общее спасение.
The Major advised Mulrady to let him go gently as soon as he got past the convicts.	Майор посоветовал Мюльреди щадить лошадь, как только он будет вне досягаемости каторжников.
Better delay half-a-day than not arrive safely.	Лучше задержаться на полдня, но зато наверняка добраться до цели.
John Mangles gave his sailor a revolver, which he had loaded with the utmost care.	Джон Манглс передал матросу револьвер, который сам только что тщательно зарядил.
This is a formidable weapon in the hand of a man who does not tremble, for six shots fired in a few seconds would easily clear a road infested with criminals.	Недурное оружие в руках отважного человека, ибо шесть выстрелов один за другим за несколько секунд могут расчистить дорогу, прегражденную бандитами.
Mulrady seated himself in the saddle ready to start.	Мюльреди вскочил в седло.
"Here is the letter you are to give to Tom Austin," said Glenarvan. "Don't let him lose an hour.	- Вот письмо, которое ты передашь Тому Остину, - сказал Гленарван. - Пусть не теряет ни часа!
He is to sail for Twofold Bay at once; and if he does not find us there, if we have not managed to cross the Snowy, let him come on to us without delay.	Пусть плывет в Туфоллд - Бей, и если нас там не окажется, если мы не сможем переправиться через Сноуи-Ривер, то пусть немедленно спешит сюда.
Now go, my brave sailor, and God be with you."	А теперь - в путь, мой честный матрос, да хранит тебя бог!
He shook hands with him, and bade him good-by; and so did Lady Helena and Mary Grant.	Гленарван, Элен и Мери Грант - все пожали руку Мюльреди.
A more timorous man than the sailor would have shrunk back a little from setting out on such a dark, raining night on an errand so full of danger, across vast unknown wilds.	Такой отъезд темной дождливой ночью в полный опасностей путь через огромные неизведанные дебри смутил бы человека, менее крепкого духом, чем отважный матрос.
But his farewells were calmly spoken, and he speedily disappeared down a path which skirted the wood.	- Прощайте, милорд, - произнес он спокойно и быстро исчез на тропе, шедшей вдоль опушки леса.
At the same moment the gusts of wind redoubled their violence.	К этому времени порывы ветра усилились.
The high branches of the eucalyptus clattered together noisily, and bough after bough fell on the wet ground.	Сухие ветви эвкалиптов с глухим стуком ударялись друг о друга. Порой было слышно, как они, отломившись, падали на размокшую землю.