Дети капитана Гранта - английский и русский параллельные тексты

Since the weather was so favorable, and the whole party, even Robert, were in perfect health, and altogether the journey had commenced under such favorable auspices, it was deemed advisable to push forward as quickly as possible.	Погода была благоприятной, и все участники экспедиции, не исключая и Роберта, хорошо себя чувствовали. Раз путешествие начиналось при таких счастливых предзнаменованиях, надо было этим пользоваться и "оседлать удачу", как делают это игроки. Таково было общее мнение.
Accordingly, the next day they marched 35 miles or more, and encamped at nightfall on the banks of Rio Biobio.	На следующий день двигались быстро, благополучно переправились через пороги реки Бель, и, когда вечером расположились лагерем на берегу Био-Био, протекавшей на границе между Чили испанским и Чили независимым, Гленарван отметил, что экспедицией пройдено еще тридцать пять миль.
The country still presented the same fertile aspect, and abounded in flowers, but animals of any sort only came in sight occasionally, and there were no birds visible, except a solitary heron or owl, and a thrush or grebe, flying from the falcon.	Местность не менялась. Край был плодородный, кругом росли во множестве амариллис, фиалковое дерево, дурман и кактусы с золотистыми цветами. В чаще прятались какие-то звери; среди них оцелот - дикая кошка. Птиц было немного: иногда только мелькали цапля, чомга, одинокая сова или спасающиеся от когтей сокола дрозды.
Human beings there were none, not a native appeared; not even one of the GUASSOS, the degenerate offspring of Indians and Spaniards, dashed across the plain like a shadow, his flying steed dripping with blood from the cruel thrusts inflicted by the gigantic spurs of his master's naked feet.	Туземцев почти не встречалось. Лишь изредка, словно тени, проносились галопом "гуасо" -вырождающиеся потомки индейцев и испанцев; бока их лошадей были исколоты огромной шпорой, привязанной к голой ноге всадника.
It was absolutely impossible to make inquiries when there was no one to address, and Lord Glenarvan came to the conclusion that Captain Grant must have been dragged right over the Andes into the Pampas, and that it would be useless to search for him elsewhere.	По дороге не попадалось никого, кто мог бы что-нибудь сообщить путешественникам. Но Гленарван уже примирился с этим. Он старался убедить себя, что индейцы, захватив в плен капитана Гранта, должны были увести его по ту сторону Анд - следовательно, поиски могли дать какие-либо результаты только в пампасах, а не по эту сторону гор.
The only thing to be done was to wait patiently and press forward with all the speed in their power.	Значит, пока надо было запастись терпением и быстро двигаться вперед.
On the 17th they set out in the usual line of march, a line which it was hard work for Robert to keep, his ardor constantly compelled him to get ahead of the MADRINA, to the great despair of his mule. Nothing but a sharp recall from Glenarvan kept the boy in proper order.	17-го тронулись в путь в обычное время и в установленном порядке. Соблюдать этот порядок Роберту было нелегко. Горячий мальчуган, к отчаянию своего мула, все порывался опередить мадрину, и только строгий окрик Гленарвана мог вернуть его на место.
The country now became more diversified, and the rising ground indicated their approach to a mountainous district. Rivers were more numerous, and came rushing noisily down the slopes.	Местность становилась менее ровной. Появившиеся холмы и бурно катившиеся многочисленные рио - речки - указывали на близость гор.
Paganel consulted his maps, and when he found any of those streams not marked, which often happened, all the fire of a geographer burned in his veins, and he would exclaim, with a charming air of vexation:	Паганель часто заглядывал в карту, и если какая-нибудь из речек там не значилась, а это бывало нередко, кровь географа закипала, и он очень забавно сердился.

"A river which hasn't a name is like having no civil standing. It has no existence in the eye of geographical law."	- Речка без названия - это все равно что человек без паспорта, - с возмущением говорил ученый. -Для географического закона она не существует.
He christened them forthwith, without the least hesitation, and marked them down on the map, qualifying them with the most high-sounding adjectives he could find in the Spanish language.	На этом основании наш ученый, не стесняясь, давал этим безыменным речкам самые звучные испанские названия и тут же заносил их на свою карту.
"What a language!" he said. "How full and sonorous it is!	- Что за язык! - повторял Паганель. - Какой он звучный и гармоничный!
It is like the metal church bells are made of-composed of seventy-eight parts of copper and twenty-two of tin."	Он будто вылит из металла! Я уверен, что в нем семьдесят восемь частей меди и двадцать две части олова - как в той бронзе, из которой льют колокола.
"But, I say, do you make any progress in it?" asked Glenarvan.	- Делаете вы успехи в испанском языке? - спросил его Гленарван.
"Most certainly, my dear Lord.	- Конечно!
Ah, if it wasn't the accent, that wretched accent!"	Если бы только не это проклятое произношение!
And for want of better work, Paganel whiled away the time along the road by practising the difficulties in pronunciation, repeating all the break-jaw words he could, though still making geographical observations.	И Паганель, не унывая, громогласно боролся с трудностями испанского произношения, что, впрочем, не мешало ему делать и географические наблюдения.
Any question about the country that Glenarvan might ask the CATAPEZ was sure to be answered by the learned Frenchman before he could reply, to the great astonishment of the guide, who gazed at him in bewilderment.	В этой-то области он был удивительно силен, и тут уж, конечно, превзойти его никто не мог. Когда Гленарвану случалось обратиться к катапацу с вопросом относительно какой-нибудь особенности данного края, географ всегда опережал проводника. Катапац с великим изумлением смотрел на ученого.
About two o'clock that same day they came to a cross road, and naturally enough Glenarvan inquired the name of it.	В этот самый день, около двух часов дня, путь отряда пересекла какая-то дорога. Естественно, Гленарван спросил у катапаца ее название, и, естественно, ему ответил Жак Паганель:
"It is the route from Yumbel to Los Angeles," said Paganel.	- Это дорога из Юмбеля в Лос-Анхелес.
Glenarvan looked at the CATAPEZ, who replied:	Гленарван посмотрел на катапаца.
"Quite right." And then, turning toward the geographer, he added: "You have traveled in these parts before, sir?"	- Совершенно верно, - подтвердил тот, а затем, обращаясь к географу, спросил: - Вы, значит, проезжали в этих краях?
"Oh, yes," said Paganel, quite gravely.	- Разумеется! - серьезным тоном ответил Паганель.
"On a mule?"	- На муле?
"No, in an easy chair."	- Нет, в кресле.
The CATAPEZ could not make him out, but shrugged his shoulders and resumed his post at the head of the party.	Катапац, очевидно, не понял его, так как, пожав плечами, вернулся на свое обычное место во главе отряда.

At five in the evening they stopped in a gorge of no great depth, some miles above the little town of Loja, and encamped for the night at the foot of the Sierras, the first steppes of the great Cordilleras.	В пять часов вечера сделали привал в неглубоком ущелье, в нескольких милях от города Лаха. Эту ночь путешественники провели у подножия сьерры - первых ступеней Анд.
CHAPTER XII ELEVEN THOUSAND FEET ALOFT	Глава XII НА ВЫСОТЕ ДВЕНАДЦАТИ ТЫСЯЧ ФУТОВ
NOTHING of importance had occurred hitherto in the passage through Chili; but all the obstacles and difficulties incident to a mountain journey were about to crowd on the travelers now.	Переход через Чили совершался до сих пор без значительных происшествий. Но теперь должны были возникнуть все те препятствия и опасности, с которыми сопряжено путешествие в горах. Начиналась борьба с суровой природой.
One important question had first to be settled. Which pass would take them over the Andes, and yet not be out of their fixed route?	Прежде чем пуститься в путь, нужно было решить один важный вопрос: какой перевал через Кордильеры выбрать, что бы не отклониться от намеченного пути.
On questioning the CATAPEZ on the subject, he replied:	Спросили мнение катапаца.
"There are only two practicable passes that I know of in this part of the Cordilleras."	- В этой части Кордильер, - ответил тот, - я знаю лишь два перевала, удобных для езды.
"The pass of Arica is one undoubtedly discovered by Valdivia Mendoze," said Paganel.	- Вы, без сомнения, имеете в виду перевал Арика, открытый Вальдивия Мендосой? - спросил Паганель.
"Just so."	-Да.
"And that of Villarica is the other."	- А второй, не правда ли, перевал Вильяррика?
"Precisely."	- Правильно.
"Well, my good fellow, both these passes have only one fault; they take us too far out of our route, either north or south."	- Но, друг мой, оба эти перевала нам не подходят, потому что один из них лежит далеко к северу, а другой - далеко к югу от нашего пути.
"Have you no other to propose?" asked the Major.	- А вы можете предложить нам еще какой-нибудь проход? - обратился к географу майор.
"Certainly," replied Paganel. "There is the pass of Antuco, on the slope of the volcano, in latitude, 37 degrees 30' , or, in other words, only half a degree out of our way."	- Могу, - ответил Паганель, - я имею в виду проход Антуко, идущий по склону вулкана под тридцать седьмым градусом тридцатью тремя минутами южной широты, то есть приблизительно в полуградусе от нашего пути, на высоте всего шести тысяч футов.
"That would do, but are you acquainted with this pass of Antuco, CATAPEZ?" said Glenarvan.	-Прекрасно!- сказал Гленарван.- Ну а вы, катапац, знаете этот перевал?
"Yes, your Lordship, I have been through it, but I did not mention it, as no one goes that way but the Indian shepherds with the herds of cattle."	- Да, милорд, мне случалось проходить им, а не упомянул я о нем только потому, что это скорее горная тропа, по которой гонят свой скот пастухи-индейцы с восточных склонов.
"Oh, very well; if mares and sheep and oxen can go that way, we can, so let's start at once."	- Ну что ж, друг мой, - сказал Гленарван, - там, где проходят стада лошадей, баранов и быков, сумеем пройти и мы. А раз этот проход ведет нас по прямой линии, пойдем через него!

The signal for departure was given immediately, and they struck into the heart of the valley of Las Lejas, between great masses of chalk crystal.	Немедленно был дан сигнал к отправлению, и отряд углу бился в лежащую меж больших известковых скал долину Лас-Лахас. Подъем был едва заметен. Около одиннадцати часов утра пришлось обогнуть небольшое озеро. Этот естественный водоем был живописным местом встречи всех соседних речек: журча, стекались они сюда и безмолвно сливались в прозрачной глади. Над озером поднимались "льянос" -обширные, по росшие дикими злаками склоны, где пасся скот индейцев. Вскоре отряд наткнулся на болото, тянувшееся к югу и к северу. Только благодаря инстинкту мулов путешественники выбрались оттуда благополучно. В час пополудни показался форт Балье наре; он возвышался на утесе, как бы увенчивая его остроконечную вершину своими полуразвалившимися стенами. Отряд проехал мимо. Дорога становилась круче и каменистее; камни шумным каскадом скатывались из-под ног мулов. Около трех часов появились живописные развалины другого форта, раз рушенного во время восстания 1770 года. - Как будто горы, - сказал Паганель, - недостаточная преграда для людей, и нужны еще укрепления!
From this point the pass began to be difficult, and even dangerous.	Начиная отсюда, дорога стала не только трудной, но даже и опасной.
The angles of the declivities widened and the ledges narrowed, and frightful precipices met their gaze.	Подъемы сделались более крутыми, пропасти -угрожающе глубокими, тропинки по их краю становились все уже и уже.

The mules went cautiously along, keeping their heads near the ground, as if scenting the track. They marched in file. Sometimes at a sudden bend of the road, the MADRINA would disappear, and the little caravan had to guide themselves by the distant tinkle of her bell. Often some capricious winding would bring the column in two parallel lines, and the CATAPEZ could speak to his PEONS across a crevasse not two fathoms wide, though two hundred deep, which made between them an inseparable gulf.	Мулы шли вперед осторожно, нагнув голову, обнюхивая дорогу. Ехали гуськом. Случалось, что на каком-нибудь крутом повороте мадрина вдруг исчезала из виду, и тогда маленький караван шел на отдаленное позвякивание ее колокольчика. Нередко извилистая тропа раздваивалась, отряд двигался по параллельным тропинкам, и катапац переговаривался со своими пеонами через непроходимую пропасть шириной всего в каких-нибудь двадцать футов, но глубиной в две тысячи. Здесь трава еще боролась с камнями, пробиваясь между ними, но уже чувствовалось, что царство минералов побеждает царство растений. О близости вулкана Антуко говорили застывшие потоки лавы цвета железа, испещренные иглообразными желты ми кристаллами. Нагроможденные друг на друга утесы, казалось, должны были вот-вот обрушиться и удерживались на своем месте вопреки всем законам равновесия. Вероятно, их очертания легко менялись во время землетрясений. И при взгляде на все эти склонившиеся набок остроконечные вершины, покосившиеся купола, бугры было ясно, что для этой горной местности час окончательного формирования еще не пробил. В таких условиях дорогу не так-то легко разыскать. Почти непрекращающиеся сотрясения костяка Анд часто меняют трассу, ориентиры исчезают. Поэтому катапац часто останавливался, разглядывал скалы, старался найти среди легко крошившихся камней следы индейцев. Но не оставалось никаких примет.
Glenarvan followed his guide step by step.	Гленарван шаг за шагом следовал за проводником.
He saw that his perplexity was increasing as the way became more difficult, but did not dare to interrogate him, rightly enough, perhaps, thinking that both mules and muleteers were very much governed by instinct, and it was best to trust to them.	Он все понимал и чувствовал, как замешательство катапаца возрастало с трудностями пути. Он не решался задавать ему вопросы, считая, быть может не без основания, что не только у мулов, но и у их погонщиков есть инстинкт, на который и следует полагаться.
For about an hour longer the CATAPEZ kept wandering about almost at haphazard, though always getting higher up the mountains.	Так - можно сказать, наудачу - катапац брел еще с час, все поднимаясь, однако, в гору.
At last he was obliged to stop short.	Наконец он принужден был остановиться.
They were in a narrow valley, one of those gorges called by the Indians "quebrads," and on reaching the end, a wall of porphyry rose perpendicularly before them, and barred further passage.	Отряд находился в одном из узких ущелий, называемых индейцами "кебрадас". Дорогу преградила отвесная скала из порфира.
The CATAPEZ, after vain attempts at finding an opening, dismounted, crossed his arms, and waited.	После тщетных поисков какого-нибудь про хода катапац слез с мула и, скрестив на груди руки, остановился в выжидательной позе.

Glenarvan went up to him and asked if he had lost his way.	Гленарван подошел к нему. - Вы заблудились? -спросил он.
"No, your Lordship," was the reply.	- Нет, милорд, - ответил катапац.
"But you are not in the pass of Antuco."	- Однако мы ведь не в проходе Антуко?
"We are."	- Мы в нем.
"You are sure you are not mistaken?"	- Вы не ошибаетесь?
"I am not mistaken.	- Не ошибаюсь.
See! there are the remains of a fire left by the Indians, and there are the marks of the mares and the sheep."	Вот зола костра, который разводили здесь индейцы, а вон следы, оставленные стадами лошадей и овец.
"They must have gone on then."	- Так, значит, по этой дороге можно пройти?
"Yes, but no more will go; the last earthquake has made the route impassable."	- Теперь уже нельзя: последнее землетрясение сделало ее непроходимой.
"To mules," said the Major, "but not to men."	- Для мулов, но не для людей, - отозвался майор.
"Ah, that's your concern; I have done all I could.	- Ну, это ваша забота, - ответил катапац, - я сделал все, что мог.
My mules and myself are at your service to try the other passes of the Cordilleras."	Если вам угодно, мы с моими мулами готовы вернуться назад и искать других проходов через Анды.
"And that would delay us?"	-И на сколько это задержит нас?
"Three days at least."	- Дня на три, не меньше.
Glenarvan listened silently.	Гленарван задумался.
He saw the CATAPEZ was right. His mules could not go farther.	Разумеется, катапац не отступал от условий, его мулы не могли идти дальше.
When he talked of returning, however, Glenarvan appealed to his companions and said:	Но когда он предложил вернуться назад, Гленарван, обернувшись к своим спутникам, спросил их:
"Will you go on in spite of all the difficulty?"	- Может быть, попробуем все-таки пройти?
"We will follow your Lordship," replied Tom Austin.	- Мы пойдем за вами, - ответил Том Остин.
"And even precede you," added Paganel. "What is it after all?	- И даже впереди вас, - добавил Паганель. - В чем, собственно говоря, дело?
We have only to cross the top of the mountain chain, and once over, nothing can be easier of descent than the slopes we shall find there.	Надо перевалить через горную цепь, противоположный склон которой несравненно более отлог, чем тот, где мы сейчас находимся.
When we get below, we shall find BAQUEANOS, Argentine shepherds, who will guide us through the Pampas, and swift horses accustomed to gallop over the plains.	Спустившись же по тому склону, мы раздобудем себе и аргентинских проводников - бакеанос, и быстроногих коней, привыкших скакать по равнинам.
Let's go forward then, I say, and without a moment's hesitation."	Вперед, и без колебаний!
"Forward!" they all exclaimed.	- Вперед! - подхватили спутники Гленарвана.

"You will not go with us, then?" said Glenarvan to the CATAPEZ.	- А вы не отправитесь с нами? - спросил катапаца Гленарван.
"I am the muleteer," was the reply.	- Я погонщик мулов, - ответил тот.
"As you please," said Glenarvan.	- Как хотите.
"We can do without him," said Paganel. "On the other side we shall get back into the road to Antuco, and I'm quite sure I'll lead you to the foot of the mountain as straight as the best guide in the Cordilleras."	- И без него обойдемся, - сказал Паганель. - Ведь по ту сторону этой скалы мы снова очутимся на тропинках про хода Антуко, и я ручаюсь, что не хуже лучшего местного провод ника выведу вас самым прямым путем к подножию Кордильер.
Accordingly, Glenarvan settled accounts with the CATAPEZ, and bade farewell to him and his PEONS and mules.	Гленарван уплатил катапацу то, что ему причиталось, и от пустил его вместе с его пеонами и мулами.
The arms and instruments, and a small stock of provisions were divided among the seven travelers, and it was unanimously agreed that the ascent should recommence at once, and, if necessary, should continue part of the night.	Оружие, инструменты и съестные припасы были распределены между семью путешественниками. С общего согласия, было решено немедленно начать восхождение и, если понадобится, провести в пути часть ночи.
There was a very steep winding path on the left, which the mules never would have attempted.	По левому склону гор вилась очень крутая тропинка, по которой мулы не могли бы пройти.
It was toilsome work, but after two hours' exertion, and a great deal of roundabout climbing, the little party found themselves once more in the pass of Antuco.	Подниматься по такой тропинке было чрезвычайно трудно, но все же после двух часов изнурительного, запутанного пути Гленарван и его спутники снова выбрались в проход Антуко.
They were not far now from the highest peak of the Cordilleras, but there was not the slightest trace of any beaten path.	Теперь они находились уже недалеко от вершины хребта. Но никакой протоптанной тропы не было.
The entire region had been overturned by recent shocks of earthquake, and all they could do was to keep on climbing higher and higher.	Недавнее землетрясение все здесь изменило.
Paganel was rather disconcerted at finding no way out to the other side of the chain, and laid his account with having to undergo great fatigue before the topmost peaks of the Andes could be reached, for their mean height is between eleven and twelve thousand six hundred feet.	Это неожиданное исчезновение тропы порядком озадачило Паганеля. Он подумал, что теперь подъем на вершину Анд, средняя высота которых колеблется от одиннадцати до двенадцати тысяч шестисот футов, будет сопряжен с большими трудностями.
Fortunately the weather was calm and the sky clear, in addition to the season being favorable, but in Winter, from May to October, such an ascent would have been impracticable.	К счастью, время года было благоприятное: ветра нет, на небе ни облачка. Зимой - с мая по октябрь - такое восхождение было бы невозможно.
The intense cold quickly kills travelers, and those who even manage to hold out against it fall victims to the violence of the TEMPORALES, a sort of hurricane peculiar to those regions, which yearly fills the abysses of the Cordilleras with dead bodies.	Снежные лавины убивают путешественников, а тех, кого они пощадят, часто приканчивают жестокие "темпоралес" - местные ураганы, которые ежегодно сбрасывают новые жертвы в пропасти Анд.

They went on toiling steadily upward all night, hoisting themselves up to almost inaccessible plateaux, and leaping over broad, deep crevasses.	Подъем продолжался всю ночь. Путники то взбирались на почти неприступные площадки, цепляясь руками за их выступы, то перепрыгивали через широкие и глубокие расщелины.
They had no ropes, but arms linked in arms supplied the lack, and shoulders served for ladders.	Плечи товарищей при этом служили лестницей, а поданные друг другу руки - веревками. Отважные путешественники походили на труппу каких-то ловкачей-акробатов.
The strength of Mulrady and the dexterity of Wilson were taxed heavily now.	Вот когда пригодились сила Мюльреди и ловкость Вильсона.
These two brave Scots multiplied themselves, so to speak. Many a time, but for their devotion and courage the small band could not have gone on.	Этим славным шотландцам приходилось просто разрываться на части, и их отвага и преданность не раз спасали весь отряд.
Glenarvan never lost sight of young Robert, for his age and vivacity made him imprudent.	Гленарван не спускал глаз с Роберта, так как мальчуган по своей горячности был очень неосторожен.
Paganel was a true Frenchman in his impetuous ardor, and hurried furiously along.	Паганель устремлялся вперед с чисто французским пылом.
The Major, on the contrary, only went as quick as was necessary, neither more nor less, climbing without the least apparent exertion.	Майор же потихоньку продвигался по склону, не де лая ни одного лишнего движения.

Perhaps he hardly knew, indeed, that he was climbing at all, or perhaps he fancied he was descending.	Замечал ли он вообще, что уже несколько часов поднимается в гору? Наверное, нет! Быть может, ему даже казалось, что он спускается. В пять часов утра барометр показал, что путешественники уже достигли высоты в семь тысяч пятьсот футов. Они находились на так называемых вторичных плоскогорьях, где кончалась древесная растительность. Тут прыгали животные, которые осчастливили бы любого охотника, но они сами прекрасно знали это, ибо, еще издали завидев людей, уносились со всех ног. Это были ламы - драгоценные горные животные, заменяющие и барана, и быка, и лошадь, способные жить там, где не смог бы существовать даже мул, - и шиншиллы -маленькие боязливые грызуны, нечто среднее между зайцем и тушканчиком, ценные своим мехом. Задние лапки делали их похожими на кенгуру. Очень забавно было смотреть, как эти проворные зверьки, подобно белке, скакали по верхушкам деревьев. - Это еще не птица, но уже не четвероногое, - заметил Паганель. Однако лама и шиншилла не были последними животными, встреченными маленьким отрядом во время подъема. На высоте девяти тысяч футов, у границы вечных снегов, бродили целыми стадами жвачные животные необыкновенной красоты: альпака с длинной шелковистой шерстью и викуньи - безрогая коза, изящная и благородная, с тончайшей шерстью. Но приблизиться к этим красавицам гор было немыслимо, да и рассмотреть их было трудно: они уносились, как на крыльях, бесшумно скользя по ослепительно белым коврам снега.
The whole aspect of the region had now completely changed. Huge blocks of glittering ice, of a bluish tint on some of the declivities, stood up on all sides, reflecting the early light of morn.	Все вокруг преобразилось: поднимающиеся со всех сторон огромные глыбы блестящего, местами синеватого льда отражали первые лучи восходящего солнца.
The ascent became very perilous.	Подъем стал очень опасным.
They were obliged to reconnoiter carefully before making a single step, on account of the crevasses.	Нельзя было ступить ни шагу, не прощупав самым тщательным образом, нет ли под снегом расщелины.
Wilson took the lead, and tried the ground with his feet.	Вильсон шел во главе отряда, пробуя ногой крепость льда.
His companions followed exactly in his footprints, lowering their voices to a whisper, as the least sound would disturb the currents of air, and might cause the fall of the masses of snow suspended in the air seven or eight hundred feet above their heads. They had come now to the region of shrubs and bushes, which, higher still, gave place to grasses and cacti.	Его спутники поднимались за ним, стараясь идти точно по его следам и избегая повышать голос, ибо малейший шум, сотрясая воздух, мог вызвать обвал снегов, нависших футах в семистах или восьмистах над их го ловами. Путники достигли пояса кустарников. Когда они поднялись еще на двести пятьдесят туазов, кустарники сменились злаками и кактусами.

At 11,000 feet all trace of vegetation had disappeared.	На высоте же одиннадцати тысяч футов исчезли и они. На бесплодной почве уже не видно было никакой растительности.
They had only stopped once, to rest and snatch a hurried meal to recruit their strength.	За все время подъема путешественники сделали лишь один привал, в восемь часов утра.
With superhuman courage, the ascent was then resumed amid increasing dangers and difficulties.	Быстро передохнув и кое-как подкрепившись, они, превозмогая усталость, отважно возобновили подъем, пренебрегая все возраставшими опасностями.
They were forced to bestride sharp peaks and leap over chasms so deep that they did not dare to look down them.	Им приходилось перелезать через остроконечные гребни, пробираться над пропастями, куда даже заглянуть было страшно.
In many places wooden crosses marked the scene of some great catastrophes.	Во многих местах попадались деревянные кресты, указывавшие места прошлых катастроф.
About two o'clock they came to an immense barren plain, without a sign of vegetation.	Около двух часов пополудни между оголенными остроконечными вершинами развернулось огромное, без всяких следов растительности плоскогорье, похожее на пустыню.
The air was dry and the sky unclouded blue.	Воздух здесь был сухой, а небо ярко-голубого цвета.
At this elevation rain is unknown, and vapors only condense into snow or hail.	На этой высоте дождей не бывает: испарения здесь превращаются в снег или град.
Here and there peaks of porphyry or basalt pierced through the white winding-sheet like the bones of a skeleton; and at intervals fragments of quartz or gneiss, loosened by the action of the air, fell down with a faint, dull sound, which in a denser atmosphere would have been almost imperceptible.	Повсюду, словно кости скелета, торчали из - под белого покрова остроконечные порфировые и базальтовые вершины. Иногда обваливались куски разрушавшегося от выветривания кварца или гнейса; разреженный воздух почти заглушал тупой звук их падения.
However, in spite of their courage, the strength of the little band was giving way.	Несмотря на все мужество путешественников, силы начали изменять им.
Glenarvan regretted they had gone so far into the interior of the mountain when he saw how exhausted his men had become.	Гленарван, видя, до чего изнурены его спутники, стал уже раскаиваться в том, что завел их так далеко в горы.
Young Robert held out manfully, but he could not go much farther.	Юный Роберт старался не поддаваться усталости, но сил у него не могло хватить надолго.
At three o'clock Glenarvan stopped and said:	В три часа Гленарван остановился.
"We must rest." He knew if he did not himself propose it, no one else would.	- Надо отдохнуть, - сказал он, сознавая, что никто, кроме него, не сделает такого предложения.
"Rest?" rejoined Paganel; "we have no place of shelter."	- Отдохнуть, но где? - отозвался Паганель. - Ведь здесь нет никакого укрытия.
"It is absolutely necessary, however, if it were only for Robert."	- Но это необходимо, хотя бы для Роберта.
"No, no," said the courageous lad; "I can still walk; don't stop."	-Да нет, милорд, я еще могу идти... - возразил отважный мальчуган. - Не останавливайтесь...

"You shall be carried, my boy; but we must get to the other side of the Cordilleras, cost what it may.	- Тебя понесут, мой мальчик, - перебил его Паганель, - но нам во что бы то ни стало необходимо добраться до восточного склона.
There we may perhaps find some hut to cover us.	Там, быть может, мы найдем какой-нибудь кров.
All I ask is a two hours' longer march."	Про шу вас продержаться еще два часа.
"Are you all of the same opinion?" said Glenarvan.	- Все ли согласны на это? - спросил Гленарван.
"Yes," was the unanimous reply: and Mulrady added, "I'll carry the boy."	- Да, - ответили его спутники. - А я берусь нести мальчика, - прибавил Мюльреди.
The march eastward was forthwith resumed.	И отряд снова двинулся на восток.
They had a frightful height to climb yet to gain the topmost peaks.	Еще целых два часа длился этот ужасающий подъем. Надо было добраться до самой вершины.
The rarefaction of the atmosphere produced that painful oppression known by the name of PUNA. Drops of blood stood on the gums and lips, and respiration became hurried and difficult.	Разреженный воздух вызывал у путешественников болезненное удушье, кровоточили десны и губы. Чтобы усилить кровообращение, приходилось часто дышать, а это утомляло не меньше, чем ослепительный блеск снегов.
However strong the will of these brave men might be, the time came at last when their physical powers failed, and vertigo, that terrible malady in the mountains, destroyed not only their bodily strength but their moral energy.	Как ни велика была сила воли у этих мужественных людей, но настала минута, когда самые отважные из них изнемогли, и головокружение, этот ужасный бич гор, лишило их не только физических, но и душевных сил.
Falls became frequent, and those who fell could not rise again, but dragged themselves along on their knees.	Нельзя безнаказанно пренебрегать подобным переутомлением: то один, то другой падал, а поднявшись, был уже не в состоянии идти и тащился на коленях или ползком.
But just as exhaustion was about to make short work of any further ascent, and Glenarvan's heart began to sink as he thought of the snow lying far as the eye could reach, and of the intense cold, and saw the shadow of night fast overspreading the desolate peaks, and knew they had not a roof to shelter them, suddenly the Major stopped and said, in a calm voice,	Было ясно, что обессиленные люди скоро совсем не смогут продолжать слишком затянувшийся подъем. Гленарван не без ужаса глядел на необозримые снега, сковавшие холодом эту мрачную область; на вечерний сумрак, уже заволакивавший пустынные вершины, - глядел и с болью в сердце думал о том, что кругом нет никакого пристанища, как вдруг майор, остановив его, сказал спокойным голосом:
"A hut!"	- Хижина.
CHAPTER XIII A SUDDEN DESCENT	Глава XIII СПУСК С АНД
ANYONE else but McNabbs might have passed the hut a hundred times, and gone all round it, and even over it without suspecting its existence.	Всякий другой на месте Мак-Наббса раз сто прошел бы мимо этой хижины, кругом нее и даже над нею, не заподозрив о ее существовании.
It was covered with snow, and scarcely distinguishable from the surrounding rocks; but Wilson and Mulrady succeeded in digging it out and clearing the opening after half an hour's hard work, to the great joy of the whole party, who eagerly took possession of it.	Занесенная снегом, она почти не выделялась среди окрестных скал. Пришлось откапывать ее. Полчаса упорно го труда Вильсона и Мюльреди ушло на то, чтобы освободить вход в хижину, и маленький отряд поспешил укрыться в. ней.

They found it was a CASUCHA, constructed by the Indians, made of ADOBES, a species of bricks baked in the sun.	Хижина эта была построена индейцами, сложившими ее из "адобес" - кирпичей из глины и соломы, высушенных на солнце.
Its form was that of a cube, 12 feet on each side, and it stood on a block of basalt.	Она имела форму куба высотой в двенадцать футов и стояла на вершине базальтовой скалы.
A stone stair led up to the door, the only opening; and narrow as this door was, the hurricane, and snow, and hail found their way in when the TEMPORALES were unchained in the mountains.	Каменная лестница вела к входу - единственному отверстию в хижине, и как ни был узок этот вход, но когда в горах по временам бушевал ветер, снег и град проникали через него внутрь.
Ten people could easily find room in it, and though the walls might be none too water-tight in the rainy season, at this time of the year, at any rate, it was sufficient protection against the intense cold, which, according to the thermometer, was ten degrees below zero.	В хижине свободно могли поместиться десять человек, и стены ее, недостаточно предохранявшие от влаги в период дождей, в это время года служили неплохой защитой от резкого холода - термометр показывал десять градусов ниже нуля.
Besides, there was a sort of fireplace in it, with a chimney of bricks, badly enough put together, certainly, but still it allowed of a fire being lighted.	К тому же очаг с трубой из кое-как сложенных кирпичей позволял развести огонь и успешно бороться с холодом.
"This will shelter us, at any rate," said Glenarvan, "even if it is not very comfortable. Providence has led us to it, and we can only be thankful."	- Вот и приют, хотя и не особенно удобный, но, во всяком случае, сносный, - сказал Гленарван.
"Why, it is a perfect palace, I call it," said Paganel; "we only want flunkeys and courtiers.	- Как, - воскликнул Паганель, - да это просто дворец! Не хватает лишь караула и придворных.
We shall do capital here."	Мы здесь чудесно устроимся!
"Especially when there is a good fire blazing on the hearth, for we are quite as cold as we are hungry. For my part, I would rather see a good faggot just now than a slice of venison."	- Особенно когда в очаге запылает огонь, -прибавил Том Остин. - Ведь мы все не только проголодались, но и замерзли, и меня лично хорошая вязанка дров порадовала бы больше, чем кусок мяса.
"Well, Tom, we'll try and get some combustible or other," said Paganel.	- Что ж, Том, постараемся раздобыть топлива, -отозвался Паганель.
"Combustibles on the top of the Cordilleras!" exclaimed Mulrady, in a dubious tone.	- Топливо - на вершинах Кордильер! - сказал Мюльреди, недоверчиво качая головой.
"Since there is a chimney in the CASUCHA," said the Major, "the probability is that we shall find something to burn in it."	- Раз в хижине устроили очаг - значит, поблизости есть и топливо, - заметил майор.
"Our friend McNabbs is right," said Glenarvan. "Get everything in readiness for supper, and I'll go out and turn woodcutter."	- Наш друг Мак-Наббс совершенно прав, - сказал Гленарван. - Готовьте все к ужину, а я возьму на себя обязанности дровосека.
"Wilson and I will go with you," said Paganel.	- Мы с Вильсоном пойдем вместе с вами, -объявил Паганель.
"Do you want me?" asked Robert, getting up.	- Если я могу быть вам полезен... - сказал, вставая с места, Роберт.
"No, my brave boy, rest yourself. You'll be a man, when others are only children at your age," replied Glenarvan.	- Нет, мой храбрый мальчик, отдыхай, - ответил Гленарван. - Ты станешь мужчиной, когда твои сверстники будут еще детьми.

On reaching the little mound of porphyry, Glenarvan and his two companions left the CASUCHA.	Гленарван, Паганель и Вильсон вышли из хижины. Было шесть часов вечера.
In spite of the perfect calmness of the atmosphere, the cold was stinging.	Мороз сильно обжигал, хотя воздух был неподвижен. Голубое небо начинало темнеть, и последние лучи заходящего солнца озаряли остроконечные вершины гор. Паганель захватил с собой барометр.
Paganel consulted his barometer, and found that the depression of the mercury corresponded to an elevation of 11,000 feet, only 910 meters lower than Mont Blanc.	Взглянув на него, он убедился, что давление ртути соответствует высоте в одиннадцать тысяч семьсот футов, - следовательно, эта часть Анд была ниже Монблана только на девятьсот десять метров.
But if these mountains had presented the difficulties of the giant of the Swiss Alps, not one of the travelers could have crossed the great chain of the New World.	Если бы в здешних горах встречались такие же трудности, какие встречаются на каждом шагу на гигантской швейцарской горе, и если бы путешественники попали в бури и метели, то ни один из них, конечно, не перебрался бы через мощную горную цепь Нового Света.
On reaching a little mound of porphyry, Glenarvan and Paganel stopped to gaze about them and scan the horizon on all sides.	Гленарван и Паганель, взобравшись на порфировый утес, оглядели горизонт.
They were now on the summit of the Nevadas of the Cordilleras, and could see over an area of forty miles.	Они находились на самой верхушке главного хребта Анд и охватывали взором пространство в сорок квадратных миль. Восточный склон был отлог. По его откосам можно было легко спускаться, а пеоны умудрялись даже скользить по ним на протяжении сотен саженей. Вдали виднелись громадные продольные полосы морен, образовавшихся из камней и обломков скал, оттесненных туда ледниками.
The valley of the Colorado was already sunk in shadow, and night was fast drawing her mantle over the eastern slopes of the Andes.	Долина Рио-Колорадо уже погружалась в тень: солнце склонялось к западу. Освещенные его лучами выступы скал, шпили, пики один за другим угасали, и весь восточный склон мало-помалу темнел.
The western side was illumined by the rays of the setting sun, and peaks and glaciers flashed back his golden beams with dazzling radiance.	Западный же, отвесный склон со всеми его отрогами был еще освещен. Вид этих скал и ледников, залитых лучами заходящего солнца, был ослепительно красив. К северу спускался волнообразно ряд вершин. Незаметно сливаясь друг с другом, они образовали смутно терявшуюся вдали неровную линию, словно проведенную неумелой рукой.
On the south the view was magnificent.	Зато на юге зрелище было великолепное, и по мере приближения ночи оно становилось величественно-грандиозным.
Across the wild valley of the Torbido, about two miles distant, rose the volcano of Antuco.	Внизу виднелась дикая долина, а над нею, в двух милях от наших путешественников, зиял кратер Антуко.

The mountain roared like some enormous monster, and vomited red smoke, mingled with torrents of sooty flame.	Вулкан этот, выбрасывая потоки пламени, пепла и дыма, ревел, как огромное чудовище.
The surrounding peaks appeared on fire.	Окружавшие его горы, казалось, были объяты пламенем.
Showers of red-hot stones, clouds of reddish vapor and rockets of lava, all combined, presented the appearance of glowing sparkling streams.	Град раскаленных добела камней, клубы красноватого дыма, взлетающие струи лавы - все это сливалось в сверкающие снопы.
The splendor of the spectacle increased every instant as night deepened, and the whole sky became lighted up with a dazzling reflection of the blazing crater, while the sun, gradually becoming shorn of his sunset glories, disappeared like a star lost in the distant darkness of the horizon.	И в то время как тускнеющее солнце, словно потухшее светило, исчезало во мраке горизонта, ослепительный, с каждой минутой усиливающийся свет вулкана заливал все вокруг своим заревом.
Paganel and Glenarvan would have remained long enough gazing at the sublime struggle between the fires of earth and heaven, if the more practical Wilson had not reminded them of the business on hand.	Паганель и Г ленарван забыли о своей новой роли дровосеков и превратились в художников. Они, пожалуй, долго бы еще восхищались этой величественной борьбой земного и небесного огня, но Вильсон, более трезво настроенный, вернул их к действительности.
There was no wood to be found, however, but fortunately the rocks were covered with a poor, dry species of lichen.	Дров, правда, нигде кругом не оказалось, но, к счастью, скалы здесь были покрыты тощим, сухим лишайником.
Of this they made an ample provision, as well as of a plant called LLARETTA, the root of which burns tolerably well.	Путешественники запаслись в большом количестве этим лишайником, а также растением льяретта, корни которого неплохо горят.
This precious combustible was carried back to the CASUCHA and heaped up on the hearth.	Как только это драгоценное топливо было принесено в хижину, им немедленно набили очаг.
It was a difficult matter to kindle it, though, and still more to keep it alight.	Но разжечь огонь, а особенно поддерживать его оказалось делом далеко не легким.
The air was so rarefied that there was scarcely oxygen enough in it to support combustion. At least, this was the reason assigned by the Major.	В разреженном воздухе было слишком мало кислорода для горения - по крайней мере, такое объяснение дал майор.
"By way of compensation, however," he added, "water will boil at less than 100 degrees heat. It will come to the point of ebullition before 99 degrees."	- Зато, - прибавил он, - воде здесь, чтобы закипеть, не понадобится доходить до ста градусов; и тому, кто любит кофе, сваренный на воде в сто градусов, придется обойтись без этого, так как вода на этой высоте кипит при температуре даже ниже девяноста.
McNabbs was right, as the thermometer proved, for it was plunged into the kettle when the water boiled, and the mercury only rose to 99 degrees.	Мак-Наббс оказался прав: термометр, опущенный в воду в тот момент, когда она закипела, показал только восемьдесят семь градусов.
Coffee was soon ready, and eagerly gulped down by everybody.	Все с наслаждением выпили по нескольку глотков горячего кофе.
The dry meat certainly seemed poor fare, and Paganel couldn't help saying:	Что же касается сушеного мяса, то оно доставило присутствующим мало удовольствия и вызвало со стороны Паганеля замечание, столь же здравое, сколь и бесполезное.

"I tell you what, some grilled llama wouldn't be bad with this, would it?	- Да, - сказал он, - по правде говоря, кусок из жареной ламы нам бы сейчас не помешал.
They say that the llama is substitute for the ox and the sheep, and I should like to know if it is, in an alimentary respect."	Говорят, что это животное способно заменить и быка и барана. Мне хотелось бы знать, распространяется ли это и на его мясо.
"What!" replied the Major.	- Как!
"You're not content with your supper, most learned Paganel."	Вы недовольны нашим ужином, ученый Паганель? - обратился к нему Мак-Наббс.
"Enchanted with it, my brave Major; still I must confess I should not say no to a dish of llama."	- Я в восторге от него, почтенный майор, но не могу не признаться, что блюдо из дичи было бы очень кстати.
"You are a Sybarite."	- Вы сибарит, - сказал Мак-Наббс.
"I plead guilty to the charge. But come, now, though you call me that, you wouldn't sulk at a beefsteak yourself, would you?"	- Согласен с этим эпитетом, майор, но, что бы вы ни говорили, разве отказались бы вы от доброго бифштекса?
"Probably not."	- Пожалуй, нет, - согласился майор.
"And if you were asked to lie in wait for a llama, notwithstanding the cold and the darkness, you would do it without the least hesitation?"	- А если бы вас попросили пойти на охоту, несмотря на холод и тьму, вы отправились бы незадумываясь?
"Of course; and if it will give you the slightest pleasure-"	- Конечно. И если только вам угодно...
His companions had hardly time to thank him for his obliging good nature, when distant and prolonged howls broke on their ear, plainly not proceeding from one or two solitary animals, but from a whole troop, and one, moreover, that was rapidly approaching.	Не успели еще друзья Мак-Наббса поблагодарить его и заявить, что они вовсе не хотят злоупотреблять его бесконечной любезностью, как вдали послышался вой. Он не прекращался. Казалось, то был вой не отдельных животных, а целого быстро приближающегося стада.
Providence had sent them a supper, as well as led them to a hut. This was the geographer's conclusion; but Glenarvan damped his joy somewhat by remarking that the quadrupeds of the Cordilleras are never met with in such a high latitude.	У географа мелькнула мысль: не желает ли провидение, дав им приют, снабдить их еще и ужином? Но Гленарван несколько разочаровал его, напомнив, что четвероногие животные Анд никогда не встречаются на таких высотах.
"Then where can these animals come from?" asked Tom Austin. "Don't you hear them getting nearer!"	- Откуда же тогда этот шум? - спросил Том Остин. - Слышите, он приближается?
"An avalanche," suggested Mulrady.	-Уж не лавина ли? - сказал Мюльреди.
"Impossible," returned Paganel. "That is regular howling."	- Невозможно! - возразил Паганель. - Это настоящий звериный вой.
"Let us go out and see," said Glenarvan.	- Сейчас увидим, - сказал Гленарван.
"Yes, and be ready for hunting," replied McNabbs, arming himself with his carbine.	- И увидим с оружием в руках, - добавил майор, беря свой карабин.
They all rushed forthwith out of the CASUCHA.	Все выскочили из хижины.
Night had completely set in, dark and starry.	Уже наступила ночь, темная и звездная.
The moon, now in her last quarter, had not yet risen.	Узкий серп убывающей луны еще не показывался на небе.

The peaks on the north and east had disappeared from view, and nothing was visible save the fantastic SILHOUETTE of some towering rocks here and there.	Северные и восточные вершины тонули во мраке: еле можно было различить фантастические силуэты ближайших утесов.
The howls, and clearly the howls of terrified animals, were redoubled.	Вой - вой перепуганных зверей - все усиливался.
They proceeded from that part of the Cordilleras which lay in darkness.	Он несся со стороны гор, погруженных во мрак.
What could be going on there?	Что там происходило?
Suddenly a furious avalanche came down, an avalanche of living animals mad with fear.	Вдруг на плоскогорье обрушилась бешеная лавина - лавина живых существ, обезумевших от страха.
The whole plateau seemed to tremble.	Все плоскогорье как будто заколебалось.
There were hundreds, perhaps thousands, of these animals, and in spite of the rarefied atmosphere, their noise was deafening.	Неслись сотни, быть может, тысячи животных, производивших, несмотря на разреженность воздуха, оглушительный шум.
Were they wild beasts from the Pampas, or herds of llamas and vicunas?	Были ли это дикие звери пампасов, или только стадо лам и викуний?
Glenarvan, McNabbs, Robert, Austin, and the two sailors, had just time to throw themselves flat on the ground before they swept past like a whirlwind, only a few paces distant.	Гленарван, Мак-Наббс, Роберт, Остин и оба матроса едва успели броситься на землю, как этот живой вихрь промчался в нескольких футах над ними.
Paganel, who had remained standing, to take advantage of his peculiar powers of sight, was knocked down in a twinkling.	Паганель, видевший ночью лучше, чем днем, и оставшийся на ногах, чтобы все разглядеть, был мгновенно сбит с ног.
At the same moment the report of firearms was heard.	В этот момент раздался выстрел.
The Major had fired, and it seemed to him that an animal had fallen close by, and that the whole herd, yelling louder than ever, had rushed down and disappeared among the declivities lighted up by the reflection of the volcano.	Это майор выпалил наугад. Ему показалось, что какое-то животное упало в нескольких шагах от него, а вся стая в неудержимом порыве уже неслась с еще большим шумом по склонам, освещенным отблеском вулкана.
"Ah, I've got them," said a voice, the voice of Paganel.	- А! Вот они! - раздался голос Паганеля.
"Got what?" asked Glenarvan.	- Кто это "они"? - спросил Гленарван.
"My spectacles," was the reply.	- Да мои очки.
"One might expect to lose that much in such a tumult as this."	Чуть было не потерял их в этой сумятице.
"You are not wounded, I hope?"	- А вы не ранены?
"No, only knocked down; but by what?"	- Нет! Помят немножко. Не знаю только кем.
"By this," replied the Major, holding up the animal he had killed.	- Вот кем, - отозвался майор, таща за собой застреленное им животное.
They all hastened eagerly into the hut, to examine McNabbs' prize by the light of the fire.	Все поспешили вернуться в хижину и при свете очага стали рассматривать добычу Мак-Наббса.

It was a pretty creature, like a small camel without a hump.	Это было красивое животное, похожее на небольшого верб люда, только без горба.
The head was small and the body flattened, the legs were long and slender, the skin fine, and the hair the color of cafe au lait.	У него была изящная головка, стройное тело, длинные тонкие ноги, шелковистая светло-кофейного цвета шерсть с белыми пятнами на брюхе.
Paganel had scarcely looked at it before he exclaimed,	Как только Паганель увидел его, он воскликнул:
"A guanaco!"	- Это гуанако!
"What sort of an animal is that?" asked Glenarvan.	- Что это значит? - спросил Гленарван.
"One you can eat."	- Животное, годное в пищу, - ответил Паганель.
"And it is good savory meat, I assure you; a dish of Olympus!	- И вкусное? - Очень вкусное. Пища, достойная богов Олимпа!
I knew we should have fresh meat for supper, and such meat!	Я же знал, что у нас будет на ужин свежее мясо! Да еще какое мясо!..
But who is going to cut up the beast?"	Но кто же освежует тушу?
"I will," said Wilson.	-Я, - сказал Вильсон.
"Well, I'll undertake to cook it," said Paganel.	- Прекрасно! А я берусь зажарить мясо, - добавил Паганель.
"Can you cook, then, Monsieur Paganel?" asked Robert.	- Вы, стало быть, и повар, господин Паганель? -спросил Роберт.
"I should think so, my boy. I'm a Frenchman, and in every Frenchman there is a cook."	- Конечно, мой мальчик, раз я француз - ведь каждый француз в душе кулинар.
Five minutes afterward Paganel began to grill large slices of venison on the embers made by the use of the LLARETTAS, and in about ten minutes a dish was ready, which he served up to his companions by the tempting name of guanaco cutlets.	Через пять минут Паганель уже раскладывал на раскаленных углях очага большие куски дичи. Десятью минутами позже он подал своим товарищам аппетитное жареное "филе гуанако".
No one stood on ceremony, but fell to with a hearty good will.	Никто не стал чиниться, и все накинулись на еду.
To the absolute stupefaction of the geographer, however, the first mouthful was greeted with a general grimace, and such exclamations as-"Tough!"	Но, едва проглотив первый кусок, все, к великому изумлению географа, скривились и стали отплевываться.
"It is horrible."	- Отвратительно! - говорил один.
"It is not eatable."	- Совершенно несъедобно! - добавлял другой.
The poor SAVANT was obliged to own that his cutlets could not be relished, even by hungry men.	Бедный ученый, попробовав сам своей стряпни, принужден был сознаться, что это жареное мясо было действительно не съедобно даже для голодных людей.
They began to banter him about his "Olympian dish," and indulge in jokes at his expense; but all he cared about was to find out how it happened that the flesh of the guanaco, which was certainly good and eatable food, had turned out so badly in his hands.	Его товарищи стали под шучивать над ним, к чему, впрочем, он отнесся очень добро душно, и подняли на смех "пищу богов". Паганель ломал себе голову, каким образом вкусное, всеми ценимое мясо гуанако могло сделаться таким несъедобным в его руках.

At last light broke in on him, and he called out:	Вдруг его осенила мысль...
"I see through it now! Yes, I see through it.	- Понял! - воскликнул он. - Понял, черт побери!
I have found out the secret now."	Я знаю теперь, в чем тут дело.
"The meat was too long kept, was it?" asked McNabbs, quietly.	- Быть может, это мясо слишком долго лежало? -спокойно спросил Мак-Наббс.
"No, but the meat had walked too much.	- Нет, язвительный майор, оно слишком долго бежало.
How could I have forgotten that?"	Как я мог упустить это из виду!
"What do you mean?" asked Tom Austin.	- Что вы хотите сказать, господин Паганель? -спросил Том Остин.
"I mean this: the guanaco is only good for eating when it is killed in a state of rest.	- Я хочу сказать, что мясо гуанако хорошо только тогда, когда животное убито во время отдыха.
If it has been long hunted, and gone over much ground before it is captured, it is no longer eatable.	Если же за ним долго охотились, и оно много пробежало, мясо его становится несъедобным.
I can affirm the fact by the mere taste, that this animal has come a great distance, and consequently the whole herd has."	И вот по отвратительному вкусу нашего жаркого я могу заключить, что это животное, да и вообще все стадо, примчалось издалека.
"You are certain of this?" asked Glenarvan.	- Вы в этом уверены? - спросил Гленарван.
"Absolutely certain."	- Совершенно уверен.
"But what could have frightened the creatures so, and driven them from their haunts, when they ought to have been quietly sleeping?"	- Но какое же происшествие, какое явление природы могло так напугать этих животных и погнать из мест, где они должны бы теперь спокойно спать?
"That's a question, my dear Glenarvan, I could not possibly answer.	- На это, дорогой Г ленарван, я не могу вам ответить.
Take my advice, and let us go to sleep without troubling our heads about it.	Право же, не стоит искать объяснений, а давайте лучше уснем. Я, например, просто смертельно хочу спать.
I say, Major, shall we go to sleep?"	Ну как, будем спать, майор?
"Yes, we'll go to sleep, Paganel."	- Будем спать, Паганель!
Each one, thereupon, wrapped himself up in his poncho, and the fire was made up for the night.	Подбросили топлива в очаг, и каждый завернулся в свое пончо.
Loud snores in every tune and key soon resounded from all sides of the hut, the deep bass contribution of Paganel completing the harmony.	Вскоре раздался богатырский храп на все лады, причем громче всех выделялся в этом стройном оркестре бас ученого - географа.
But Glenarvan could not sleep.	Один Гленарван не сомкнул глаз.
Secret uneasiness kept him in a continual state of wakefulness.	Его томило какое-то смутное беспокойство.
His thoughts reverted involuntarily to those frightened animals flying in one common direction, impelled by one common terror.	Мысли его невольно возвращались к этому стаду гуанако, в необъяснимом ужасе мчавшемуся куда-то.

They could not be pursued by wild beasts, for at such an elevation there were almost none to be met with, and of hunters still fewer.	Их не могли преследовать хищные звери - на такой высоте хищников почти нет, а охотников и того меньше.
What terror then could have driven them among the precipices of the Andes?	Что же пробудило в гуанако этот ужас, погнавший их к пропастям Антуко?
Glenarvan felt a presentiment of approaching danger.	Г ленарван предчувствовал надвигающуюся опасность.
But gradually he fell into a half-drowsy state, and his apprehensions were lulled. Hope took the place of fear.	Однако под влиянием полудремоты мысли его приняли другое направление, и тревога сменилась надеждой.
He saw himself on the morrow on the plains of the Andes, where the search would actually commence, and perhaps success was close at hand.	Завтра он со своими спутниками очутится у подошвы Анд. Там по - настоящему начнутся поиски капитана Гранта, и, быть может, они вскоре увенчаются успехом.
He thought of Captain Grant and his two sailors, and their deliverance from cruel bondage.	Он мечтал о том, как будут освобождены от тяжкого плена капитан Грант и два его матроса.
As these visions passed rapidly through his mind, every now and then he was roused by the crackling of the fire, or sparks flying out, or some little jet of flame would suddenly flare up and illumine the faces of his slumbering companions.	Эти картины одна за другой проносились в его воображении. Порой его отвлекало от них потрескивание искр, взлетавших над очагом, или яркая вспышка пламени, освещавшая лица его спавших товарищей и бросавшая беглые тени на стены хижины.
Then his presentiments returned in greater strength than before, and he listened anxiously to the sounds outside the hut.	Но потом его с еще большей силой стали томить предчувствия.
At certain intervals he fancied he could hear rumbling noises in the distance, dull and threatening like the mutter-ings of thunder before a storm.	Он полубессознательно прислушивался к доносившимся извне звукам, объяснить происхождение которых среди этих пустынных вершин было трудно. Ему почудились вдруг отдаленные, глухие, угрожающие раскаты, похожие на раскаты грома, но неслись они не с неба.
There surely must be a storm raging down below at the foot of the mountains.	Видимо, это была гроза, бушевавшая где-то по склонам гор, на несколько тысяч футов ниже.
He got up and went out to see.	Гленарвану захотелось убедиться в этом, и он вышел из хижины.
The moon was rising.	Всходила луна.
The atmosphere was pure and calm.	Воздух был прозрачен и неподвижен.
Not a cloud visible either above or below.	Ни одного облачка ни вверху, ни внизу.
Here and there was a passing reflection from the flames of Antuco, but neither storm nor lightning, and myriads of bright stars studded the zenith.	Кое-где мелькали отблески огнедышащего вулкана Антуко. Ни грозы, ни молний. Тысячи звезд сверкали на небе.
Still the rumbling noises continued.	А между тем грохот не умолкал.
They seemed to meet together and cross the chain of the Andes.	Ка залось, он приближался, раскатываясь по горам.

Glenarvan returned to the CASUCHA more uneasy than ever, questioning within himself as to the connection between these sounds and the flight of the guanacos.	Гленарван вернулся в хижину, охваченный еще большим беспокойством. Он ломал себе голову над тем, что могло быть общего между этими подземными раскатами и бегством гуанако. Уж не являлось ли одно следствием другого?
He looked at his watch and found the time was about two in the morning.	Он взглянул на часы. Было два часа ночи.
As he had no certainty, however, of any immediate danger, he did not wake his companions, who were sleeping soundly after their fatigue, and after a little dozed off himself, and slumbered heavily for some hours.	Не совсем уверенный в том, что действительно надвигается какая-то опасность, он не разбудил своих утомленных товарищей, спавших мертвым сном, и сам впал в тяжелую дремоту, которая длилась несколько часов.
All of a sudden a violent crash made him start to his feet.	Вдруг ужасающий грохот поднял его на ноги.
A deafening noise fell on his ear like the roar of artillery.	Это был оглушительный шум, как будто по гулкой мостовой проезжали повозки с артиллерийскими снарядами.
He felt the ground giving way beneath him, and the CASUCHA rocked to and fro, and opened.	Г ленарван почувствовал, что почва уходит из-под его ног; хижина заколебалась, и в стенах ее появились трещины.
He shouted to his companions, but they were already awake, and tumbling pell-mell over each other. They were being rapidly dragged down a steep declivity.	- Тревога! - крикнул он. Едва проснувшись, путешественники были сбиты с ног и, повалившись друг на друга, покатились вниз по крутому склону.
Day dawned and revealed a terrible scene.	В лучах рассвета их глазам открылась страшная картина.
The form of the mountains changed in an instant. Cones were cut off. Tottering peaks disappeared as if some trap had opened at their base.	Очертания гор менялись на глазах: вершины обламывались, скалы, качаясь, исчезали, словно проваливались в какие-то люки.
Owing to a peculiar phenomenon of the Cordilleras, an enormous mass, many miles in extent, had been displaced entirely, and was speeding down toward the plain.	Про исходило то, что часто случалось в Андах: целый горный кряж в несколько миль шириной перемещался, катясь к равнине.
"An earthquake!" exclaimed Paganel.	- Землетрясение! - крикнул Паганель.
He was not mistaken.	Географ не ошибся.
It was one of those cataclysms frequent in Chili, and in this very region where Copiapo had been twice destroyed, and Santiago four times laid in ruins in fourteen years.	Это было одно из стихийных бедствий, обычных на гористой границе Чили: в течение четырнадцати лет город Копьяпо был дважды уничтожен, а Сантьяго разрушен четыре раза.
This region of the globe is so underlaid with volcanic fires and the volcanoes of recent origin are such insufficient safety valves for the subterranean vapors, that shocks are of frequent occurrence, and are called by the people TREMBLORES.	Эта часть земного шара особенно подвержена действию подземного огня, а вулканов - клапанов молодых гор - недостаточно для беспрепятственного выхода подземных газов. Отсюда непрекращающиеся сотрясения, на местном наре чии - "трамблорес".

The plateau to which the seven men were clinging, holding on by tufts of lichen, and giddy and terrified in the extreme, was rushing down the declivity with the swiftness of an express, at the rate of fifty miles an hour.	Г орное плато с семью ошеломленными, охваченными ужасом людьми, вцепившимися в росшие кругом лишайники, катилось вниз с быстротой курьерского поезда, то есть со скоростью пятидесяти миль в час.
Not a cry was possible, nor an attempt to get off or stop.	Нельзя было ни задержаться, ни даже крикнуть.
They could not even have heard themselves speak.	Расслышать друг друга было немыслимо.
The internal rumblings, the crash of the avalanches, the fall of masses of granite and basalt, and the whirlwind of pulverized snow, made all communication impossible.	Подземный гул, грохот сталкивающихся гранитных и базальтовых скал, облака снежной пыли делали какое-либо общение невозможным.
Sometimes they went perfectly smoothly along without jolts or jerks, and sometimes on the contrary, the plateau would reel and roll like a ship in a storm, coasting past abysses in which fragments of the mountain were falling, tearing up trees by the roots, and leveling, as if with the keen edge of an immense scythe, every projection of the declivity.	Кряж то спускался без толчков и тряски, то качался, словно судно в бурном море. Он проносился мимо пропастей, в которые сваливались каменные глыбы, выкорчевывал вековые деревья, и, подобно гигантской косе, срезал все выступы восточного склона. Трудно даже представить себе всю мощь этой огромной массы, в миллиарды тонн весом, мчащейся со все возрастающей скоростью под уклон в пятьдесят градусов!
How long this indescribable descent would last, no one could calculate, nor what it would end in ultimately. None of the party knew whether the rest were still alive, whether one or another were not already lying in the depths of some abyss.	Никто не мог определить, сколько времени длилось это неописуемое падение. Никто не осмелился бы подумать о том, в какую бездну предстояло этой громаде свергнуться. Никто не мог бы сказать, все ли еще живы или кто-нибудь уже лежит распростертый на дне пропасти.
Almost breathless with the swift motion, frozen with the cold air, which pierced them through, and blinded with the whirling snow, they gasped for breath, and became exhausted and nearly inanimate, only retaining their hold of the rocks by a powerful instinct of self-preservation.	Задыхаясь от быстрого движения, окоченевшие от ледяного ветра, ослепленные снежным вихрем, они едва переводили дыхание, обессиленные, почти без жизненные, и только могучий инстинкт самосохранения заставлял их цепляться за скалы.
Suddenly a tremendous shock pitched them right off, and sent them rolling to the very foot of the mountain.	Вдруг толчок невероятной силы оторвал их от скользящего острова, и они покатились по последним уступам гор.
The plateau had stopped.	Плато, на котором они неслись, резко остановилось.
For some minutes no one stirred.	В течение нескольких минут никто не шевельнулся.
At last one of the party picked himself up, and stood on his feet, stunned by the shock, but still firm on his legs.	Наконец кто-то поднялся. Оглушенный толчком, он все-таки твердо держался на ногах.
This was the Major.	То был майор.
He shook off the blinding snow and looked around him.	Стряхнув ослеплявшую его пыль, он осмотрелся.

His companions lay in a close circle like the shots from a gun that has just been discharged, piled one on top of another.	Вокруг него один на другом неподвижно лежали его спутники.
The Major counted them. All were there except one-that one was Robert Grant.	Майор пересчитал их и недосчитался одного. Не хватало Роберта Гранта.
CHAPTER XIV PROVIDENTIALLY RESCUED	Глава XIV СПАСИТЕЛЬНЫЙ ВЫСТРЕЛ
THE eastern side of the Cordilleras of the Andes consists of a succession of lengthened declivities, which slope down almost insensibly to the plain.	Восточный склон Анд, опускаясь длинными пологими скатами, незаметно переходит в равнину.
The soil is carpeted with rich herbage, and adorned with magnificent trees, among which, in great numbers, were apple-trees, planted at the time of the conquest, and golden with fruit. There were literally, perfect forests of these.	Здесь и остановился внезапно обломок. В этом новом краю расстилались тучные пастбища, целыми лесами стояли отягощенные золотистыми плодами яблони, посаженные еще во времена завоевания материка.
This district was, in fact, just a corner of fertile Normandy.	Казалось, путешественники очутились в уголке плодородной Нормандии.
The sudden transition from a desert to an oasis, from snowy peaks to verdant plains, from Winter to Summer, can not fail to strike the traveler's eye.	Конечно, при иных обстоятельствах они были бы поражены таким внезапным переходом от пустыни к оазису, от снеговых вершин к зеленым лугам, от зимы - к лету.
The ground, moreover, had recovered its immobility.	Почва больше не колебалась.
The trembling had ceased, though there was little doubt the forces below the surface were carrying on their devastating work further on, for shocks of earthquake are always occurring in some part or other of the Andes.	Землетрясение прекратилось. Видимо, подземные силы проявляли свою разрушительную деятельность уже где-то дальше, ведь Анды всегда сотрясаются в каком-нибудь месте.
This time the shock had been one of extreme violence.	На этот раз землетрясение было особенно сильным.
The outline of the mountains was wholly altered, and the Pampas guides would have sought vainly for the accustomed landmarks. A magnificent day had dawned. The sun was just rising from his ocean bed, and his bright rays streamed already over the Argentine plains, and ran across to the Atlantic.	Очертания гор резко изменились. На фоне голубого неба вырисовывалась новая панорама вершин, гребней, пиков, и проводник по пампасам напрасно стал бы искать на них знакомые приметы.
It was about eight o'clock.	Было восемь часов утра.
Lord Glenarvan and his companions were gradually restored to animation by the Major's efforts.	Гленарван и его спутники благодаря стараниям майора мало - помалу вернулись к жизни.
They had been completely stunned, but had sustained no injury whatever.	Они были сильно оглушены, но и только.
The descent of the Cordilleras was accomplished; and as Dame Nature had conveyed them at her own expense, they could only have praised her method of locomotion if one of their number, and that one the feeblest and youngest, the child of the party, had not been missing at the roll call.	Итак, с Анд они спустились и могли бы даже приветствовать такое передвижение, все заботы о котором взяла на себя природа, если бы не исчез один из них, самый слабый, еще ребенок: Роберт Грант.

The brave boy was beloved by everybody. Paganel was particularly attached to him, and so was the Major, with all his apparent coldness.	Все полюбили отважного мальчика: и Паганель, особенно к нему привязавшийся, и майор, несмотря на свою сдержанность, но больше всех -Гленарван.
As for Glenarvan, he was in absolute despair when he heard of his disappearance, and pictured to himself the child lying in some deep abyss, wildly crying for succor.	Когда он узнал об исчезновении Роберта, то пришел в отчаяние. Ему представлялось, что несчастный мальчик лежит на дне какой-нибудь пропасти и тщетно зовет на помощь его, своего второго отца.
"We must go and look for him, and look till we find him," he exclaimed, almost unable to keep back his tears.	-Друзья мои, друзья мои, - говорил Гленарван, с трудом удерживая слезы, - надо его искать, надо его найти!
"We cannot leave him to his fate.	Не можем же мы его так бросить!
Every valley and precipice and abyss must be searched through and through.	Мы должны осмотреть каждую долину, каждую пропасть.
I will have a rope fastened round my waist, and go down myself.	Обвяжите меня веревкой и спустите вниз.
I insist upon it; you understand; I insist upon it.	Это моя воля, слышите!
Heaven grant Robert may be still alive!	Только бы Роберт был жив!
If we lose the boy, how could we ever dare to meet the father?	Как без него искать его отца?
What right have we to save the captain at the cost of his son's life?"	И что это будет за спасение капитана Г ранта, если оно стоило жизни его сыну!
Glenarvan's companions heard him in silence.	Спутники Гленарвана молча слушали его.
He sought to read hope in their eyes, but they did not venture to meet his gaze.	Чувствуя, как ему хочется прочесть в их взгляде хотя бы тень надежды, они опускали глаза.
At last he said, "Well, you hear what I say, but you make no response.	- Ну что ж, - продолжал Г ленарван, - вы слышали меня. Вы молчите!
Do you mean to tell me that you have no hope-not the slightest?"	Значит, у вас нет никакой надежды? Ника кой?
Again there was silence, till McNabbs asked:	Несколько минут длилось молчание. Наконец заговорил Мак-Наббс:
"Which of you can recollect when Robert disappeared?"	- Кто из вас, друзья мои, помнит, в какой именно момент исчез Роберт?
No one could say.	Ответа на этот вопрос не последовало.
"Well, then," resumed the Major, "you know this at any rate. Who was the child beside during our descent of the Cordilleras?"	- Скажите, по крайней мере, возле кого был мальчик во время спуска? - продолжал майор.
"Beside me," replied Wilson.	- Возле меня, - отозвался Вильсон.
"Very well. Up to what moment did you see him beside you?	- До каких пор ты видел его рядом?
Try if you can remember."	Постарайся припомнить... Говори же!

"All that I can recollect is that Robert Grant was still by my side, holding fast by a tuft of lichen, less than two minutes before the shock which finished our descent."	- Вот все, что я помню, - отозвался Вильсон. -Минуты за две до толчка, которым кончился наш спуск, Роберт, уцепившись за пучок лишайника, еще был рядом со мной.
"Less than two minutes?	- Минуты за две?
Mind what you are saying; I dare say a minute seemed a very long time to you.	Подумай хорошенько, Вильсон. Минуты могли показаться тебе очень длинными.
Are you sure you are not making a mistake?"	Не ошибаешься ли ты?
"I don't think I am.	- Думаю, что не ошибаюсь.
No; it was just about two minutes, as I tell you."	Да, именно так: минуты за две, а быть может, и того меньше.
"Very well, then; and was Robert on your right or left?"	- Пусть так. Где же был Роберт: справа или слева от тебя? - спросил Мак-Наббс.
"On my left.	- Слева.
I remember that his poncho brushed past my face."	Я еще помню, как его пончо хлестало меня по лицу.
"And with regard to us, how were you placed?"	-А по какую сторону от нас ты сам был?
"On the left also."	- Тоже слева.
"Then Robert must have disappeared on this side," said the Major, turning toward the mountain and pointing toward the right: "and I should judge," he added, "considering the time that has elapsed, that the spot where he fell is about two miles up.	- Значит, Роберт мог исчезнуть только с этой стороны, - проговорил майор, поворачиваясь к горам и указывая вправо. - А судя по тому, когда исчез мальчик, он мог упасть на высоте не более двух тысяч футов.
Between that height and the ground is where we must search, dividing the different zones among us, and it is there we shall find him."	Мы должны разделиться, обыскать по участкам всю эту зону и найти его.
Not another word was spoken.	Никто не добавил к этому ни слова.
The six men commenced their explorations, keeping constantly to the line they had made in their descent, examining closely every fissure, and going into the very depths of the abysses, choked up though they partly were with fragments of the plateau; and more than one came out again with garments torn to rags, and feet and hands bleeding.	Путники взобрались на склоны гор и начали поиски на разной высоте. Держась правее линии спуска, они обыскивали малейшие трещины, спускались, рискуя жизнью, до дна пропастей, местами заваленных обломками скал, и выбирались оттуда с окровавленными руками и ногами, в изодранной одежде.
For many long hours these brave fellows continued their search without dreaming of taking rest.	В течение долгих часов вся эта часть Кордильер, кроме нескольких совершенно недоступных плато, была обследована самым тщательным образом, причем ни одному из этих самоотверженных людей и в голову не пришло подумать об отдыхе.
But all in vain.	Но, увы, все поиски оказались тщетными.
The child had not only met his death on the mountain, but found a grave which some enormous rock had sealed forever.	Видимо, бедный мальчик нашел в горах не только смерть, но и могилу, навеки сокрытую, как надгробной плитой, какой-нибудь огромной скалой.

About one o'clock, Glenarvan and his companions met again in the valley.	Около часа дня Гленарван и его спутники, разбитые усталостью, удрученные, сошлись на дне долины.
Glenarvan was completely crushed with grief.	Гленарван глубоко скорбел.
He scarcely spoke. The only words that escaped his lips amid his sighs were,	Он почти не мог говорить и только, вздыхая, повторял:
"I shall not go away!	- Не уйду отсюда!
I shall not go away!"	Не уйду!..
No one of the party but could enter into his feeling, and respect it.	Никто не возражал ему, все понимали это упорство, ставшее навязчивой идеей.
"Let us wait," said Paganel to the Major and Tom Austin. "We will take a little rest, and recruit our strength.	- Подождем, - сказал Паганель майору и Тому Остину, - отдохнем немного и восстановим свои силы.
We need it anyway, either to prolong our search or continue our route."	Это необходимо, возобновим ли мы поиски или будем продолжать путь.
"Yes; and, as Edward wishes it, we will rest.	- Да, - ответил Мак-Наббс, - останемся здесь, раз этого хочет Эдуард.
He has still hope, but what is it he hopes?"	Он надеется... но на что?
"Who knows!" said Tom Austin.	- Один бог знает, - сказал Том Остин.
"Poor Robert!" replied Paganel, brushing away a tear.	- Бедный Роберт! - Паганель вытер слезы.
The valley was thickly wooded, and the Major had no difficulty in finding a suitable place of encampment.	В долине кругом росло множество деревьев. Майор выбрал место под группой высоких рожковых деревьев и распорядился разбить здесь временный лагерь.
He chose a clump of tall carob trees, under which they arranged their few belongings-few indeed, for all they had were sundry wraps and fire-arms, and a little dried meat and rice.	Несколько одеял, оружие, немного сушеного мяса и риса - вот все, что уцелело у путешественников.
Not far off there was a RIO, which supplied them with water, though it was still somewhat muddy after the disturbance of the avalanche.	Речка, протекавшая поблизости, снабдила их водой, еще мутной после обвала.
Mulrady soon had a fire lighted on the grass, and a warm refreshing beverage to offer his master.	Мюльреди развел на земле костер и вскоре предложил Гленарвану подкрепиться горячим питьем.
But Glenarvan refused to touch it, and lay stretched on his poncho in a state of absolute prostration.	Но тот отказался и продолжал в оцепенении лежать на своем пончо.
So the day passed, and night came on, calm and peaceful as the preceding had been.	Так прошел день. Настала ночь, такая же тихая и без мятежная, как и начало предыдущей.
While his companions were lying motionless, though wide awake, Glenarvan betook himself once more to the slopes of the Cordilleras, listening intently in hope that some cry for help would fall upon his ear.	Все улеглись, но глаз сомкнуть не могли, а Гленарван снова отправился на поиски по склонам Кордильер. Он прислушивался, надеясь расслышать призыв мальчика.

He ventured far up in spite of his being alone, straining his ear with painful eagerness to catch the faintest sound, and calling aloud in an agony of despair.	Он поднялся высоко в горы и то слушал, приложив ухо к земле и стараясь приглушить биение своего сердца, то с отчаянием звал Роберта.
But he heard nothing save the beatings of his own heart, though he wandered all night on the mountain.	Всю ночь несчастный Гленарван блуждал в горах.
Sometimes the Major followed him, and sometimes Paganel, ready to lend a helping hand among the slippery peaks and dangerous precipices among which he was dragged by his rash and useless imprudence.	То Паганель, то майор шли за ним следом, готовые поддержать его на тех скользких гребнях, у края тех пропастей, к которым увлекала его бесполезная отвага. Но и эти последние усилия оказались бесплодными.
All his efforts were in vain, however, and to his repeated cries of	Напрасно выкрикивал он без конца:
"Robert, Robert!" echo was the only response.	"Роберт! Роберт!" - ответом ему было лишь эхо.
Day dawned, and it now became a matter of necessity to go and bring back the poor Lord from the distant plateau, even against his will.	Наступило утро. Друзьям Гленарвана пришлось идти за ним на отдаленное плоскогорье и силой увести его в лагерь.
His despair was terrible.	Он был в невыразимом отчаянии.
Who could dare to speak of quitting this fatal valley?	Кто посмел бы заговорить с ним об уходе, кто посмел бы предложить ему покинуть эту роковую долину?
Yet provisions were done, and Argentine guides and horses were not far off to lead them to the Pampas.	Между тем не хватало съестных припасов. Где-то по близости можно было встретить тех аргентинских проводников, о которых говорил им катапац, и найти лошадей, необходимых для перехода через пампасы.
To go back would be more difficult than to go forward.	Вернуться назад было гораздо труднее, чем двигаться вперед.
Besides, the Atlantic Ocean was the appointed meeting place with the DUNCAN.	Кроме того, ведь было условлено встретиться с "Дунканом" на побережье Атлантического океана.
These were strong reasons against any long delay; indeed it was best for all parties to continue the route as soon as possible.	Эти веские соображения не позволяли больше медлить: в интересах всего отряда надо было идти дальше.
McNabbs undertook the task of rousing Lord Glenarvan from his grief.	Мак-Наббс попытался отвлечь Гленарвана от горестных мыслей.
For a long time his cousin seemed not to hear him. At last he shook his head, and said, almost in-audibly:	Долго уговаривал он своего друга, но тот, казалось, ничего не слышал и только качал отрицательно головой. Наконец он пробормотал:
"Did you say we must start?"	- Выступать?
"Yes, we must start."	- Да, выступать.
"Wait one hour longer."	- Подождем еще час.
"Yes, we'll wait another," replied the Major.	- Хорошо, подождем, - согласился майор.
The hour slipped away, and again Glenarvan begged for longer grace.	Час прошел, и Г ленарван стал умолять, чтобы ему дали еще час.

To hear his imploring tones, one might have thought him a criminal begging a respite.	Казалось, приговоренный к смерти молит о продлении своей жизни.
So the day passed on till it was almost noon. McNabbs hesitated now no longer, but, acting on the advice of the rest, told his cousin that start they must, for all their lives depended on prompt action.	Так тянулось до полудня. Наконец Мак-Наббс, посоветовавшись со всеми остальными, решительно заявил, что надо отправляться, ибо от этого зависит жизнь всех участников экспедиции.
"Yes, yes!" replied Glenarvan. "Let us start, let us start!"	- Да, да, - отозвался Г ленарван, - надо, надо отправляться.
But he spoke without looking at McNabbs.	Но проговорил он это, уже не глядя на Мак-Наббса.
His gaze was fixed intently on a certain dark speck in the heavens.	Взор его был привлечен какой-то черной точкой высоко в небе.
Suddenly he exclaimed, extending his arm, and keeping it motionless, as if petrified:	Вдруг его рука поднялась и замерла.
"There! there! Look! look!"	-Вон там, там! - крикнул Гленарван. - Смотрите! Смотрите!
All eyes turned immediately in the direction indicated so imperiously.	Все устремили глаза в том направлении, куда он так настойчиво указывал.
The dark speck was increasing visibly. It was evidently some bird hovering above them.	Черная точка уже успела заметно увеличиться -это была птица, парившая на неизмеримой высоте.
"A condor," said Paganel.	- Это кондор, - сказал Паганель.
"Yes, a condor," replied Glenarvan. "Who knows?	- Да, кондор, - отозвался Гленарван. - Как знать!..
He is coming down-he is gradually getting lower! Let us wait."	Он летит сюда, снижается... Подождем... На что надеялся Гленарван? Уж не начал ли помрачаться его рассудок? Что значили слова: "Как знать"?
Paganel was not mistaken, it was assuredly a condor.	Паганель не ошибся: кондор делался все более и более ясно видимым.
This magnificent bird is the king of the Southern Andes, and was formerly worshiped by the Incas.	Этот великолепный хищник, которому некогда поклонялись инки, был царем южных Кордильер.
It attains an extraordinary development in those regions.	В этих местах кондоры достигают необычайно крупных размеров.
Its strength is prodigious. It has frequently driven oxen over the edge of precipices down into the depths of abysses.	Сила их изумительна: нередко они сталкивают в пропасть быков.
It seizes sheep, and kids, and young calves, browsing on the plains, and carries them off to inaccessible heights.	Кондор набрасывается на бродящих по равнинам овец, козлят, телят и, вцепившись в свою жертву когтями, поднимается с ней на большую высоту.
It hovers in the air far beyond the utmost limits of human sight, and its powers of vision are so great that it can discern the smallest objects on the earth beneath.	Часто он парит на высоте двадцати тысяч футов. Отсюда, недоступный ничьим взорам, этот царь поднебесья устремляет свои глаза на землю и различает там мельчайшие предметы с зоркостью, изумляющей естествоиспытателей.
What had this condor discovered then?	Что же мог увидеть кондор?
Could it be the corpse of Robert Grant?	Быть может, труп Роберта?

"Who knows?" repeated Glenarvan, keeping his eye immovably fixed on the bird.	-Как знать!.. - повторял Гленарван, не спуская глаз с громадной птицы.
The enormous creature was fast approaching, sometimes hovering for awhile with outspread wings, and sometimes falling with the swiftness of inert bodies in space. Presently he began to wheel round in wide circles.	А она приближалась, то паря в воздухе, то камнем устремляясь вниз. Но вот меньше чем в семистах футах от земли хищник начал описывать большие круги.
They could see him distinctly. He measured more than fifteen feet, and his powerful wings bore him along with scarcely the slightest effort, for it is the prerogative of large birds to fly with calm majesty, while insects have to beat their wings a thousand times a second.	Теперь кондора можно было ясно рассмотреть: ширина его могучих распростертых крыльев превышала пятнадцать футов, и они держали его в воздухе, почти не двигаясь, ибо большим птицам свойственно летать с величественным спокойствием, в то время как насекомым, чтобы удержаться в воздухе, нужны тысячи взмахов крыльев в секунду.
The Major and Wilson had seized their carbines, but Glenarvan stopped them by a gesture.	Майор и Вильсон схватили свои карабины. Гленарван жестом остановил их.
The condor was encircling in his flight a sort of inaccessible plateau about a quarter of a mile up the side of the mountain.	Кондор описывал круги над недоступным горным плато, находившимся приблизительно в четверти мили от наших путников.
He wheeled round and round with dazzling rapidity, opening and shutting his formidable claws, and shaking his cartilaginous carbuncle, or comb.	Огромная птица носилась с головокружительной быстротой, то выпуская, то пряча свои страшные когти и потряхивая мясистым гребнем.
"It is there, there!" exclaimed Glenarvan.	- Это там! Там!.. - крикнул Гленарван.
A sudden thought flashed across his mind, and with a terrible cry, he called out, "Fire! fire! Oh, suppose Robert were still alive! That bird."	Вдруг в голове его мелькнула мысль. - Если Роберт еще жив... - воскликнул он в ужасе. - Эта птица... Стреляйте, друзья мои, стреляйте!
But it was too late. The condor had dropped out of sight behind the crags.	Но было уже поздно: кондор исчез за высокими выступами скалы.
Only a second passed, a second that seemed an age, and the enormous bird reappeared, carrying a heavy load and flying at a slow rate.	Прошла какая-нибудь секунда, показавшаяся столетием... Огромная птица появилась снова; она летела медленнее, отягощенная грузом.
A cry of horror rose on all sides. It was a human body the condor had in his claws, dangling in the air, and apparently lifeless-it was Robert Grant.	Раздался вопль ужаса: в когтях у кондора висело и раскачивалось безжизненное тело - тело Роберта Гранта.
The bird had seized him by his clothes, and had him hanging already at least one hundred and fifty feet in the air.	Хищник, держа мальчика за платье, парил в воздухе футах в ста пятидесяти над лагерем.
He had caught sight of the travelers, and was flapping his wings violently, endeavoring to escape with his heavy prey.	Он завидел путешественников и, стремясь поскорее улететь со своей тяжелой добычей, с силой рассекал крыльями воздух.
"Oh! would that Robert were dashed to pieces against the rocks, rather than be a-"	-А! - крикнул Гленарван. - Пусть лучше тело Роберта разобьется об эти скалы, чем послужит...
He did not finish his sentence, but seizing Wilson's carbine, took aim at the condor. His arm was too trembling, however, to keep the weapon steady.	Он не договорил и, схватив карабин Вильсона, стал наводить его на кондора, но руки его дрожали, глаза заволоклись туманом, и он не мог прицелиться.

"Let me do it," said the Major.	- Позвольте мне, - сказал майор.
And with a calm eye, and sure hands and motionless body, he aimed at the bird, now three hundred feet above him in the air.	И, неподвижный, спокойный, уверенный, Мак-Наббс при целился в кондора: тот был от него уже в трехстах футах.
But before he had pulled the trigger the report of a gun resounded from the bottom of the valley. A white smoke rose from between two masses of basalt, and the condor, shot in the head, gradually turned over and began to fall, supported by his great wings spread out like a parachute.	Но не успел майор нажать курок своего карабина, как в глубине долины раздался выстрел; белый дымок поднялся между двумя базальтовыми громадами - и кондор, сраженный пулей в голову, медленно описывая круги, стал спускаться, словно на парашюте, на своих широко распростертых крыльях.
He had not let go his prey, but gently sank down with it on the ground, about ten paces from the stream.	Не выпуская добычи, он мягко упал футах в десяти от крутого берега ручья.
"We've got him, we've got him," shouted Glenarvan; and without waiting to see where the shot so providentially came from, he rushed toward the condor, followed by his companions.	-Вперед! Вперед! - крикнул Гленарван. И, не стараясь узнать, откуда раздался благодетельный выстрел, он кинулся к кондору. Спутники его помчались за ним.
When they reached the spot the bird was dead, and the body of Robert was quite concealed beneath his mighty wings.	Когда они добежали до кондора, птица была уже мертва, а тела Роберта почти не было видно из-под ее широких крыльев.
Glenarvan flung himself on the corpse, and dragging it from the condor's grasp, placed it flat on the grass, and knelt down and put his ear to the heart.	Гленарван бросился к мальчику, вырвал его из когтей кондора, уложил на траву и приник ухом к груди безжизненного тела.
But a wilder cry of joy never broke from human lips, than Glenarvan uttered the next moment, as he started to his feet and exclaimed:	Никогда еще из уст человеческих не исторгалось такого радостного крика, как тот, что вырвался в этот миг у Гленарвана:
"He is alive!	- Он жив!
He is still alive!"	Он жив еще!
The boy's clothes were stripped off in an instant, and his face bathed with cold water.	В одну минуту с Роберта сняли одежду, смочили ему лицо свежей водой.
He moved slightly, opened his eyes, looked round and murmured,	Мальчик пошевелился, открыл глаза, посмотрел и пробормотал:
"Oh, my Lord! Is it you!" he said; "my father!"	- А, это вы, милорд... отец мой!..
Glenarvan could not reply. He was speechless with emotion, and kneeling down by the side of the child so miraculously saved, burst into tears.	Г ленарван, задыхаясь от волнения, был не в силах ответить: опустившись на колени возле чудом спасенного мальчика, он плакал от радости.
CHAPTER XV THALCAVE	Глава XV ИСПАНСКИЙ ЯЗЫК ЖАКА ПАГАНЕЛЯ
ROBERT had no sooner escaped one terrible danger than he ran the risk of another scarcely less formidable.	Роберт, избавившись от одной огромной опасности, тут же подвергся другой - пожалуй, не меньшей: его едва не задушили в объятиях.
He was almost torn to pieces by his friends, for the brave fellows were so overjoyed at the sight of him, that in spite of his weak state, none of them would be satisfied without giving him a hug.	Хотя он был еще очень слаб, ни один из его спутников не мог удержаться от того, чтобы не прижать его к груди.

However, it seemed as if good rough hugging did not hurt sick people; at any rate it did not hurt Robert, but quite the contrary.	Но надо полагать, что такие сердечные объятия не гибельны для больных: по крайней мере, Роберт от них не умер.
But the first joy of deliverance over, the next thought was who was the deliverer? Of course it was the Major who suggested looking for him, and he was not far off, for about fifty paces from the RIO a man of very tall stature was seen standing motionless on the lowest crags at the foot of the mountain.	Но от спасенного мысли наших путешественников обратились к спасителю, и, разумеется, майору первому пришло в голову осмотреться кругом. Шагах в пятидесяти от реки он увидел человека чрезвычайно высокого роста, неподвижно стоявшего на уступе у самой подошвы горы.
A long gun was lying at his feet.	Он держал длинное ружье.
He had broad shoulders, and long hair bound together with leather thongs.	Этот неожиданно появившийся человек был широкоплеч, с длинными волосами, схваченными кожаным ремешком.
He was over six feet in height.	Рост его превышал шесть футов.
His bronzed face was red between the eyes and mouth, black by the lower eyelids, and white on the forehead.	Его смуглое лицо было раскрашено: брови -красной краской, нижние веки - черной, а лоб -белой.
He wore the costume of the Patagonians on the frontiers, consisting of a splendid cloak, ornamented with scarlet arabesques, made of the skins of the guanaco, sewed together with ostrich tendons, and with the silky wool turned up on the edge.	Он был в одежде индейцев пограничной полосы Патагонии: на нем был великолепный плащ из шкуры гуанако, разукрашенный красным орнаментом и сшитый жилами страуса.
Under this mantle was a garment of fox-skin, fastened round the waist, and coming down to a point in front.	Под плащом виднелась еще одежда из лисьего меха.
A little bag hung from his belt, containing colors for painting his face. His boots were pieces of ox hide, fastened round the ankles by straps, across.	Она была стянута поясом, у которого висел мешочек с красками для лица.
This Patagonian had a splendid face, indicating real intelligence, notwithstanding the medley of colors by which it was disfigured.	Несмотря на пеструю раскраску, лицо этого патагонца было величественно и говорило о его несомненном уме.
His waiting attitude was full of dignity; indeed, to see him standing grave and motionless on his pedestal of rocks, one might have taken him for a statue of sang-froid.	В позе, пол ной достоинства, он ожидал, что будет дальше. Глядя на эту неподвижную, внушительную фигуру, можно было принять ее за статую хладнокровия.
As soon as the Major perceived him, he pointed him out to Glenarvan, who ran toward him immediately.	Как только майор заметил патагонца, он указал на него Гленарвану, и тот тотчас же побежал к нему.
The Patagonian came two steps forward to meet him, and Glenarvan caught hold of his hand and pressed it in his own.	Патагонец сделал два шага вперед. Гленарван взял его руку и крепко пожал.
It was impossible to mistake the meaning of the action, for the noble face of the Scotch lord so beamed with gratitude that no words were needed.	В глазах Эдуарда, во всем его сияющем лице, светилась такая горячая благодарность, что патагонец, конечно, не мог не понять его.
The stranger bowed slightly in return, and said a few words that neither Glenarvan nor the Major could understand.	Он слегка нагнул голову и произнес несколько слов, которые остались непонятными как для майора, так и для его кузена.

The Patagonian surveyed them attentively for a few minutes, and spoke again in another language. But this second idiom was no more intelligible than the first.	Тогда патагонец, внимательно посмотрев на чужестранцев, заговорил на другом языке, но, как он ни старался, его не поняли и на этот раз.
Certain words, however, caught Glenarvan's ear as sounding like Spanish, a few sentences of which he could speak.	Однако во фразах, произнесенных туземцем, что-то напомнило Гленарвану испанский язык -он знал несколько общеупотребительных испанских слов.
"ESPANOL?" he asked.	- Espanol? - спросил он.
The Patagonian nodded in reply, a movement of the head which has an affirmative significance among all nations.	Патагонец кивнул головой сверху вниз -движение, имеющее значение подтверждения у всех народов.
"That's good!" said the Major. "Our friend Paganel will be the very man for him.	- Отлично, - сказал майор, - теперь дело за нашим другом Паганелем.
It is lucky for us that he took it into his head to learn Spanish."	Хорошо, что ему пришло в голову учить испанский язык!
Paganel was called forthwith.	Позвали Паганеля.
He came at once, and saluted the stranger with all the grace of a Frenchman. But his compliments were lost on the Patagonian, for he did not understand a single syllable.	Он немедленно прибежал и раскланялся перед патагонцем с чисто французской грацией, которую тот, по всей вероятности, не смог оценить. Географу тотчас рассказали, в чем дело.
However, on being told how things stood, he began in Spanish, and opening his mouth as wide as he could, the better to articulate, said:	- Чудесно! - воскликнул он. И, широко открывая рот, чтобы яснее выговаривать, он проговорил:
"Vos sois um homen de bem." (You are a brave man.)	- Vos sois um homem de bem.
The native listened, but made no reply.	Туземец, видимо, напряг слух, но ничего не ответил.
"He doesn't understand," said the geographer.	- Он не понимает, - сказал географ.
"Perhaps you haven't the right accent," suggested the Major.	- Быть может, вы неправильно произносите? -спросил майор.
"That's just it!	- Возможно.
Confound the accent!"	Произношение дьявольское!
Once more Paganel repeated his compliment, but with no better success.	И Паганель снова повторил свою любезную фразу, но успех ее был тот же.
"I'll change the phrase," he said; and in slow, deliberate tones he went on, "Sam duvida um Patagao" (A Patagonian, undoubtedly).	- Ну, выразимся иначе, - сказал географ и, произнося медленно, как учитель в классе, спросил патагонца: - Sem duvida, um Patago?
No response still.	Тот по-прежнему молчал.
"DIZEIME!" said Paganel (Answer me).	- Dizeime! - добавил Паганель.
But no answer came.	Патагонец и на этот раз не проронил ни слова.
"Vos compriendeis?" (Do you understand?) shouted Paganel, at the very top of his voice, as if he would burst his throat.	- Vos compriendeis? - закричал Паганель так громко, что едва не порвал себе голосовые связки.

Evidently the Indian did not understand, for he replied in Spanish,	Было очевидно, что индеец не понимал того, что ему говорили, так как он ответил наконец по-испански:
"No comprendo" (I do not understand).	- No comprendo.
It was Paganel's turn now to be amazed. He pushed his spectacles right down over his nose, as if greatly irritated, and said,	Тут уж настала очередь Паганеля изумиться, и он с видимым раздражением сдвинул очки со лба на глаза.
"I'll be hanged if I can make out one word of his infernal patois. It is Araucanian, that's certain!"	- Пусть меня повесят, если я понимаю хоть одно слово из этого дьявольского диалекта! -воскликнул он. - Верно, это арауканское наречие.
"Not a bit of it!" said Glenarvan. "It was Spanish he spoke."	- Да нет же, - отозвался Гленарван, - этот человек ответил по-испански.
And addressing the Patagonian, he repeated the word, "ESPANOL?" (Spanish?).	И, повернувшись к патагонцу, он вновь спросил его: - Espa?ol?
"Si, si" (yes, yes) replied the Indian.	- Si, si! - ответил туземец.
Paganel's surprise became absolute stupefaction.	Паганель прямо-таки остолбенел.
The Major and his cousin exchanged sly glances, and McNabbs said, mischievously, with a look of fun on his face,	Майор и Гленарван украдкой переглядывались.
"Ah, ah, my worthy friend; is this another of your misadventures? You seem to have quite a monopoly of them."	- А знаете, мой ученый друг, - начал, слегка улыбаясь, майор, - может быть, вы что-нибудь перепутали по вашей бесподобной рассеянности?
"What!" said Paganel, pricking up his ear.	- Как? Что? - насторожился географ.
"Yes, it's clear enough the man speaks Spanish."	- Дело в том, что патагонец, несомненно, говорит по-испански.
"He!"	-Он?
"Yes, he certainly speaks Spanish.	- Да, он!
Perhaps it is some other language you have been studying all this time instead of-"	Уж не изучили ли вы случайно другой язык, приняв его...
But Paganel would not allow him to proceed. He shrugged his shoulders, and said stiffly, "You go a little too far, Major."	Мак-Наббс не успел договорить. - О! -возмущенно прервал его ученый, пожимая плечами, и довольно сухо сказал: - Вы слишком много позволяете себе.
"Well, how is it that you don't understand him then?"	- Но чем же объяснить, что вы его не понимаете? -ответил Мак-Наббс.
"Why, of course, because the man speaks badly," replied the learned geographer, getting impatient.	- Не понимаю я потому, что этот туземец плохо говорит! - ответил, начиная раздражаться, географ.
"He speaks badly; that is to say, because you can't understand him," returned the Major coolly.	- Так вы считаете, что он плохо говорит, только потому, что вы его не понимаете? - спокойно спросил майор.
"Come, come, McNabbs," put in Glenarvan, "your supposition is quite inadmissable.	- Послушайте, Мак-Наббс, - вмешался Гленарван, - ваше предположение невероятно.

However DISTRAIT our friend Paganel is, it is hardly likely he would study one language for another."	Как ни рассеян наш друг Паганель, но не настолько, чтобы изучить один язык вместо другого.
"Well, Edward-or rather you, my good Paganel-explain it then."	- Тогда, дорогой Эдуард, или лучше вы, почтенный Паганель, объясните мне: что здесь происходит?
"I explain nothing. I give proof. Here is the book I use daily, to practice myself in the difficulties of the Spanish language.	- Мне нечего объяснять: я констатирую, - ответил географ. - Вот книга, которой я ежедневно пользуюсь для преодоления трудностей испанского языка.
Examine it for yourself, Major," he said, handing him a volume in a very ragged condition, which he had brought up, after a long rummage, from the depths of one of his numerous pockets. "Now you can see whether I am imposing on you," he continued, indignantly.	Посмотрите на нее, майор, и вы увидите, что я не ввожу вас в заблуждение! С этими словами Паганель начал рыться в своих многочисленных карманах и через несколько минут вытащил весьма потрепанный томик, который и подал с уверенным видом майору. Тот взял книжку и посмотрел на нее.
"And what's the name of this book?" asked the Major, as he took it from his hand.	- Что это за произведение? - спросил он.
"The LUSIADES, an admirable epic, which-"	- Это "Лузиады", - ответил Паганель, -великолепная героическая поэма, которая...
"The LUSIADES!" exclaimed Glenarvan.	- "Лузиады"? - воскликнул Гленарван.
"Yes, my friend, the LUSIADES of the great Camoens, neither more nor less."	- Да, друг мой, не более не менее как "Лузиады" великого Камоэнса!
"Camoens!" repeated Glenarvan; "but Paganel, my unfortunate fellow, Camoens was a Portuguese!	-Камоэнса? - повторил Гленарван. - Но, бедный друг мой, ведь Камоэнс - португалец!
It is Portuguese you have been learning for the last six weeks!"	Вы в течение последних шести недель изучаете португальский язык!..
"Camoens! LUISADES! Portuguese!" Paganel could not say more.	-Камоэнс... "Лузиады"... Португальский... - вот все, что мог пролепетать Паганель.
He looked vexed, while his companions, who had all gathered round, broke out in a furious burst of laughter.	У него потемнело в глазах, а в ушах загремел гомерический хохот обступивших его спутников.
The Indian never moved a muscle of his face.	Патагонец и бровью не повел.
He quietly awaited the explanation of this incomprehensible mirth.	Он терпеливо ждал объяснения того, что происходило на его глазах и было ему совершен но непонятно.
"Fool, idiot, that I am!" at last uttered Paganel.	- Ах я безумец, сумасшедший! - воскликнул наконец Паганель. - Вот оно что!
"Is it really a fact?	Значит, в самом деле!
You are not joking with me?	Это не шутка!
It is what I have actually been doing?	И я мог... я!
Why, it is a second confusion of tongues, like Babel.	Да ведь это вавилонское смешение языков!

Ah me! alack-a-day! my friends, what is to become of me? To start for India and arrive at Chili! To learn Spanish and talk Portuguese!	Ах, друзья мои, друзья! Подумайте только: отправиться в Индию и очутиться в Чили, учить испанский язык, а говорить на португальском!..
Why, if I go on like this, some day I shall be throwing myself out of the window instead of my cigar!"	Нет, это уж слишком! Если так пойдет и дальше, то в один прекрасный день я, вместо того чтобы выбросить в окно сигару, выброшусь сам.
To hear Paganel bemoan his misadventures and see his comical discomfiture, would have upset anyone's gravity.	Видя, как Паганель относится к своему злоключению, как переживает он свою комическую неудачу, нельзя было не смеяться.
Besides, he set the example himself, and said:	Впрочем, он первый подал пример.
"Laugh away, my friends, laugh as loud as you like; you can't laugh at me half as much as I laugh at myself!"	- Смейтесь, друзья мои, смейтесь от души! -повторял он. - Поверьте мне, что всех больше буду смеяться над собой я сам! - И, говоря это, он захохотал так, как, должно быть, не хохотал никогда ни один ученый в мире.
"But, I say," said the Major, after a minute, "this doesn't alter the fact that we have no interpreter."	- Шутки шутками, но мы остались без переводчика, - сказал майор.
"Oh, don't distress yourself about that," replied Paganel, "Portuguese and Spanish are so much alike that I made a mistake; but this very resemblance will be a great help toward rectifying it. In a very short time I shall be able to thank the Patagonian in the language he speaks so well."	- О, не отчаивайтесь, - отозвался Паганель, -португальский и испанский языки до того похожи, что, как видите, я смог даже перепутать их, но зато это же сходство поможет мне быстро исправить свою ошибку, и в недалеком будущем я смогу поблагодарить этого достойного патагонца на языке, которым он так хорошо владеет.
Paganel was right. He soon managed to exchange a few words with the stranger, and found out even that his name was Thalcave, a word that signified in Araucanian, "The Thunderer."	Паганель не ошибся: уже через несколько минут ему удалось обменяться с туземцем несколькими словами. Географ даже узнал, что патагонца зовут Талькав, что на арау канском языке значит "громовержец".
This surname had, no doubt, come from his skill in handling fire-arms.	По всей вероятности, это прозвище дано ему за умение метко стрелять.
But what rejoiced Glenarvan most was to learn that he was a guide by occupation, and, moreover, a guide across the Pampas.	Но особенно обрадовался Гленарван тому, что патагонец оказался профессиональным проводником по пампасам.
To his mind, the meeting with him was so providential, that he could not doubt now of the success of their enterprise. The deliverance of Captain Grant seemed an accomplished fact.	Казалось, сама судьба послала им этого патагонца, и все окончательно уверовали в успех экспедиции, и никто уж не сомневался в спасении капитана Гранта.
When the party went back to Robert, the boy held out his arms to the Patagonian, who silently laid his hand on his head, and proceeded to examine him with the greatest care, gently feeling each of his aching limbs.	Путешественники вернулись вместе с индейцем к Роберту. Мальчик протянул руки к туземцу, и тот безмолвно положил ему на голову свою руку. Он осмотрел Роберта, ощупал ушиб ленные места.
Then he went down to the RIO, and gathered a few handfuls of wild celery, which grew on the banks, with which he rubbed the child's body all over.	Затем, улыбаясь, пошел к берегу реки, сорвал там несколько пучков дикого сельдерея и, вернувшись, натер им тело больного.

He handled him with the most exquisite delicacy, and his treatment so revived the lad's strength, that it was soon evident that a few hours' rest would set him all right.	После этого сделанного чрезвычайно осторож но массажа мальчик почувствовал прилив сил, и стало ясно, что, отдохнув несколько часов, он встанет на ноги.
It was accordingly decided that they should encamp for the rest of the day and the ensuing night.	Было решено этот день и следующую ночь провести в лагере.
Two grave questions, moreover, had to be settled: where to get food, and means of transport.	Надо было еще решить два важных вопроса: относительно пи щи и транспорта.
Provisions and mules were both lacking.	Ни съестных припасов, ни мулов у путешественников не было.
Happily, they had Thalcave, however, a practised guide, and one of the most intelligent of his class.	К счастью, теперь с ними был Талькав. Этот проводник, привыкший сопровождать путешественников вдоль границы Патагонии, один из самых умных местных бакеанос, взялся снабдить Гленарвана всем необходимым для его небольшого отряда.
He undertook to find all that was needed, and offered to take him to a TOLDERIA of Indians, not further than four miles off at most, where he could get supplies of all he wanted.	Он предложил отправиться в индейскую деревню - тольдерию, находившуюся всего в четырех милях. Там, по его словам, можно будет достать все, в чем нуждалась экспедиция.
This proposition was partly made by gestures, and partly by a few Spanish words which Paganel managed to make out.	Предложение это было сделано наполовину с помощью жестов, а наполовину с помощью испанских слов, которые Паганелю удалось понять.
His offer was accepted, and Glenarvan and his learned friend started off with him at once.	Оно было принято, и Гленарван со своим ученым другом, простившись с товарищами, немедленно направились вслед за проводником-патагонцем вверх по течению реки.
They walked at a good pace for an hour and a half, and had to make great strides to keep up with the giant Thalcave.	Они шли полтора часа, быстро, большими шагами, стараясь поспеть за великаном Талькавом.
The road lay through a beautiful fertile region, abounding in rich pasturages; where a hundred thousand cattle might have fed comfortably.	Вся эта прилегавшая к подножию Анд местность отличалась красотой и замечательным плодородием. Одни тучные пастбища сменялись другими. Казалось, они свободно могли прокормить хоть стотысячное стадо.
Large ponds, connected by an inextricable labyrinth of RIOS, amply watered these plains and produced their greenness.	Широкие пруды, соединенные между собой частой сетью речек, обильно питали своей влагой зеленеющие равнины.
Swans with black heads were disporting in the water, disputing possession with the numerous intruders which gamboled over the LLANOS.	Черношейные лебеди резвились в этом водяном царстве, оспаривая его у множества страусов, носившихся по льяносам.
The feathered tribes were of most brilliant plumage, and of marvelous variety and deafening noise.	Вообще мир пернатых был здесь блестящ, очень шумен и вместе с тем изумительно разнообразен.

The isacus, a graceful sort of dove with gray feathers streaked with white, and the yellow cardinals, were flitting about in the trees like moving flowers; while overhead pigeons, sparrows, chingolos, bulgueros, and mongitas, were flying swiftly along, rending the air with their piercing cries.	"Изакас" - изящные горлицы, серенькие с белыми полосками, и желтые кардиналы, сидя на ветках деревьев, напоминали живые цветы. Перелетные голуби летели куда-то вдаль, а мелкие птахи, носясь друг за другом, наполняли воздух своим пронзительным чириканьем.
Paganel's admiration increased with every step, and he had nearly exhausted his vocabulary of adjectives by his loud exclamations, to the astonishment of the Patagonian, to whom the birds, and the swans, and the prairies were every day things.	Жак Паганель был в упоении от всего окружающего, и из его уст то и дело вырывались восторженные восклицания. Это очень удивляло патагонца: тот считал вполне естественным, что на деревьях есть птицы, на прудах - лебеди, а на лугах - травы.
The learned geographer was so lost in delight, that he seemed hardly to have started before they came in sight of the Indian camp, or TOLDERIA, situated in the heart of a valley.	Вообще ученому-географу не пришлось ни жалеть о предпринятой прогулке, ни жаловаться на ее продолжительность. Когда он увидел поселение индейцев, ему показалось, что он только что пустился в путь. Тольдерия раскинулась в глубине долины, сжатой отрогами Анд.
About thirty nomadic Indians were living there in rude cabins made of branches, pasturing immense herds of milch cows, sheep, oxen, and horses. They went from one prairie to another, always finding a well-spread table for their four-footed guests.	Здесь в шалашах из ветвей жило человек тридцать туземцев-кочевников. Они занимались скотоводством и, перегоняя с пастбища на пастбище большие стада коров, быков, лошадей и овец, всюду находили для своих четвероногих питомцев обильную пищу.
These nomads were a hybrid type of Araucans, Pehu-enches, and Aucas.	Эти андо-перуанцы - помесь арауканов, пуэльче и аукассов.
They were Ando-Peruvians, of an olive tint, of medium stature and massive form, with a low forehead, almost circular face, thin lips, high cheekbones, effeminate features, and cold expression.	Цвет их кожи имеет оливковый оттенок, они среднего роста, коренастые, с почти круглым невыразительным лицом, низким лбом, выдающимися скулами, тонкими губами.
As a whole, they are about the least interesting of the Indians.	В общем, туземцы были малоинтересны.
However, it was their herds Glenarvan wanted, not themselves.	Но Гленарвану нужны были не они, а их стада.
As long as he could get beef and horses, he cared for nothing else.	А раз у кочевников были быки и лошади, он был вполне доволен ими.
Thalcave did the bargaining. It did not take long.	Талькав взялся вести переговоры; на это не потребовалось много времени.
In exchange for seven ready saddled horses of the Argentine breed, 100 pounds of CHARQUI, or dried meat, several measures of rice, and leather bottles for water, the Indians agreed to take twenty ounces of gold as they could not get wine or rum, which they would have preferred, though they were perfectly acquainted with the value of gold.	За семь низкорослых лошадок аргентинской породы со сбруей, за сто фунтов сушеного мяса -карки, не сколько мер риса и несколько бурдюков для воды индейцы согласились получить, за неимением вина или рома, что для них было бы более ценно, двадцать унций золота, - стоимость золота они прекрасно знали.
Glenarvan wished to purchase an eighth horse for the Patagonian, but he gave him to understand that it would be useless.	Гленарван хотел было купить и восьмую лошадь, для патагонца, но тот дал понять, что в этом нет нужды.

They got back to the camp in less than half an hour, and were hailed with acclamations by the whole party or rather the provisions and horses were.	Закончив эту сделку, Гленарван распрощался со своими новыми "поставщиками", как их назвал Паганель, и меньше чем через полчаса все трое были уже в лагере. Там их встретили восторженными криками, которые относились, правда, скорее к съестным припасам и верховым лошадям.
They were all hungry, and ate heartily of the welcome viands.	Все с большим аппетитом принялись за еду.
Robert took a little food with the rest.	Поел немного и Роберт.
He was fast recovering strength.	Силы уже почти вернулись к нему.
The close of the day was spent in complete repose and pleasant talk about the dear absent ones.	Остаток дня посвятили отдыху. Говорили понемногу обо всем: вспомнили своих милых спутниц, вспомнили "Дункан", капитана Джона Манглса и его славную команду, не забыли и Гарри Гранта - он ведь мог быть где-нибудь поблизости.
Paganel never quitted the Indian's side.	Паганель же не расставался с индейцем - стал тенью Таль кава.
It was not that he was so glad to see a real Patagonian, by whom he looked a perfect pigmy-a Patagonian who might have almost rivaled the Emperor Maximii, and that Congo negro seen by the learned Van der Brock, both eight feet high; but he caught up Spanish phrases from the Indian and studied the language without a book this time, gesticulating at a great rate all the grand sonorous words that fell on his ear.	Географ был вне себя от радости, что увидел настоящего патагонца, рядом с которым его самого можно было принять за карлика, который мог соперничать ростом с римским императором Максимином или с тем негром из Конго восьми футов ростом, которого видел ученый Ван-дер-Брок. Паганель осаждал Талькава своими испанскими фразами, и тот терпеливо отвечал. На этот раз географ изучал испанский язык уже без книги. Он старательно напрягал горло, язык, губы, громко произнося испанские слова.
"If I don't catch the accent," he said to the Major, "it won't be my fault; but who would have said to me that it was a Patagonian who would teach me Spanish one day?"	- Не моя вина, если у меня будет плохое произношение, - не раз говорил он майору. - Кто бы мог подумать, что испанскому языку меня будет обучать патагонец!
CHAPTER XVI THE NEWS OF THE LOST CAPTAIN	Глава XVI РИО-КОЛОРАДО
NEXT day, the 22d of October, at eight o'clock in the morning, Thalcave gave the signal for departure.	На следующий день, 22 октября, в восемь часов утра, Талькав объявил, что пора отправляться.
Between the 22d and 42d degrees the Argentine soil slopes eastward, and all the travelers had to do was to follow the slope right down to the sea.	Аргентинские равнины между 22 и 42° широты понижаются с запада на восток - перед путешественниками теперь простирался отлогий спуск к Морю.

Glenarvan had supposed Thalcave's refusal of a horse was that he preferred walking, as some guides do, but he was mistaken, for just as they were ready, the Patagonian gave a peculiar whistle, and immediately a magnificent steed of the pure Argentine breed came bounding out of a grove close by, at his master's call.	Когда патагонец отказался от предложенной лошади, Гленарван подумал, что Талькав, как многие местные проводники, предпочитает идти пешком, что, при его длинных ногах, было делом нетрудным. Но Гленарван ошибся. Перед самым отъездом Талькав свистнул как-то по-особому, и тотчас же на зов хозяина из соседней рощицы выбежала великолепная рослая лошадь.
Both in form and color the animal was of perfect beauty.	Это было необыкновенно красивое животное караковой масти, сильное, гордое, смелое и горячее. У него была маленькая, изящно посаженная голова, раздувающиеся ноздри, глаза, полные огня, мощные колени, крутой загривок, высокая грудь, длинные бабки - словом, все признаки силы и ловкости.
The Major, who was a thorough judge of all the good points of a horse, was loud in admiration of this sample of the Pampas breed, and considered that, in many respects, he greatly resembled an English hunter.	Мак-Наббс, знаток лошадей, не мог налюбоваться этим степным скакуном; майор обнаружил у него некоторое сходство с английским гунтером.
This splendid creature was called	Этот красавец конь но сил имя
"Thaouka," a word in Patagonia which means bird, and he well deserved the name.	"Таука", что по-патагонски значит "птица". Несомненно, он заслуживал это имя.
Thalcave was a consummate horseman, and to see him on his prancing steed was a sight worth looking at.	Талькав вскочил в седло, и лошадь рванулась вперед. Нельзя было без восхищения смотреть на этого великолепного наездника.
The saddle was adapted to the two hunting weapons in common use on the Argentine plains-the BOLAS and the LAZO.	У его седла висели болас и лассо, бывшие в большом ходу у охотников аргентинских равнин.
The BOLAS consists of three balls fastened together by a strap of leather, attached to the front of the RECADO.	Болас состоит из трех шаров, соединенных кожаным ремнем.
The Indians fling them often at the distance of a hundred feet from the animal or enemy of which they are in pursuit, and with such precision that they catch round their legs and throw them down in an instant.	Индейцам случается кидать его шагов на сто в преследуемого зверя или врага, и они делают это так метко, что болас опутывает ноги жертвы, и она тут же валится на землю.
It is a formidable weapon in their hands, and one they handle with surprising skill.	Это грозное оружие в руках индейцев, владеющих им с поразительной ловкостью.
The LAZO is always retained in the hand.	Лассо же никогда не покидает руки того, кто его бросает.
It is simply a rope, thirty feet long, made of tightly twisted leather, with a slip knot at the end, which passes through an iron ring.	Оно представляет собой длинный, футов в тридцать, ремень, сплетенный из двух кожаных полос и заканчивающийся мертвой петлей, скользящей по железному кольцу.
This noose was thrown by the right hand, while the left keeps fast hold of the rope, the other end of which is fastened to the saddle.	Эту петлю бросают правой рукой, а левой держат за конец лассо, который прочно прикреплен к седлу.

A long carbine, in the shoulder belt completed the accouterments of the Patagonian.	Длинный, надетый через плечо карабин дополнял вооружение патагонца.
He took his place at the head of the party, quite unconscious of the admiration he was exciting, and they set off, going alternately at a gallop and walking pace, for the "trot" seemed altogether unknown to them.	Талькав, не замечая восторга, вызванного его ловкостью, непринужденной и гордой осанкой, стал во главе отряда, и все двинулись в путь. Всадники или скакали галопом, или ехали шагом, ибо аргентинским лошадям рысь, видимо, была незнакома.
Robert proved to be a bold rider, and completely reassured Glenarvan as to his ability to keep his seat.	Роберт ехал так уверенно, что Гленарван быстро перестал беспокоиться относительно его умения держаться в седле.
The Pampas commenced at the very foot of the Cordilleras.	Пампасы начинаются у самой подошвы Анд.
They may be divided into three parts. The first extends from the chain of the Andes, and stretches over an extent of 250 miles covered with stunted trees and bushes; the second 450 miles is clothed with magnificent herbage, and stops about 180 miles from Buenos Ayres; from this point to the sea, the foot of the traveler treads over immense prairies of lucerne and thistles, which constitute the third division of the Pampas.	Они могут быть разделены на три части: первая часть, покрытая низкорослыми деревьями и кустарником, тянется от гор на двести пятьдесят миль; вторая, шириною в четыреста пятьдесят миль, поросшая великолепными травами, кончается в ста восьмидесяти милях от Буэнос-Айреса. Отсюда до самого моря путешественник едет по бескрайним лугам, покрытым дикой люцерной и чертополохом, - это третья часть пампасов.
On issuing from the gorges of the Cordilleras, Glenarvan and his band came first to plains of sand, called MEDANOS, lying in ridges like waves of the sea, and so extremely fine that the least breath of wind agitated the light particles, and sent them flying in clouds, which rose and fell like water-spouts.	Когда отряд Гленарвана выехал из ущелий Кордильер, ему прежде всего встретилось на пути множество песчаных дюн, носящих здесь название "меданос". Если пески эти не укреплены корнями растений, то ветер их гонит, словно морские волны. Песок дюн, необыкновенно мелкий, при малейшем ветерке взвивается, порой образуя целые смерчи, поднимающиеся на значительную высоту.
It was a spectacle which caused both pleasure and pain, for nothing could be more curious than to see the said water-spouts wandering over the plain, coming in contact and mingling with each other, and falling and rising in wild confusion; but, on the other hand, nothing could be more disagreeable than the dust which was thrown off by these innumerable MEDANOS, which was so impalpable that close one's eyes as they might, it found its way through the lids.	Смотреть на это одновременно и приятно и неприятно. Приятно, потому что, конечно, чрезвычайно любопытно наблюдать за этими бродящими по равнине смерчами: они сталкиваются, смешиваются, падают и снова поднимаются в хаотическом беспорядке; а неприятно, потому что эти бесчисленные меданос наполняют воздух мельчайшей пылью, которая проникает в глаза, как плотно ни закрывай их.
This phenomenon lasted the greater part of the day.	Это явление, вызываемое северным ветром, продолжалось в течение всего дня.
The travelers made good progress, however, and about four o'clock the Cordilleras lay full forty miles behind them, the dark outlines being already almost lost in the evening mists.	Тем не менее отряд быстро продвигался вперед, и к шести часам вечера горы, оставшиеся в сорока милях позади, лишь смутно чернели на горизонте, теряясь в вечернем тумане.

They were all somewhat fatigued with the journey, and glad enough to halt for the night on the banks of the Neuquem, called Ramid, or Comoe by certain geographers, a troubled, turbulent rapid flowing between high red banks.	Путешественники, несколько утомленные после перехода в добрых тридцать восемь миль, были рады отдыху. Привал сделали на берегу реки Неукен, мутные, бурые воды которой мчались меж высоких красных утесов. Неукен называется у одних географов "Рамид", а у других - "Комоэ" и берет начало среди озер, известных только индейцам.
No incident of any importance occurred that night or the following day.	Этой ночью и за весь следующий день не произошло ничего такого, о чем стоило бы рассказать.
They rode well and fast, finding the ground firm, and the temperature bearable.	Ехали легко и быстро. Ровная местность и умеренная температура облегчали путешествие.
Toward noon, however, the sun's rays were extremely scorching, and when evening came, a bar of clouds streaked the southwest horizon-a sure sign of a change in the weather.	Все же около полудня солнечные лучи стали жгучими. Вечером горизонт на юго-западе заволокло тучами - верный признак перемены погоды.
The Patagonian pointed it out to the geographer, who replied:	Патагонец не мог не знать этого и указал географу пальцем на западную часть горизонта.
"Yes, I know;" and turning to his companions, added, "see, a change of weather is coming!	- Знаю, - отозвался Паганель и, обращаясь к своим спутникам, добавил: - Погода меняется.
We are going to have a taste of PAMPERO."	Нам придется испытать на себе памперо.
And he went on to explain that this PAMPERO is very common in the Argentine plains. It is an extremely dry wind which blows from the southwest.	И тут же он объяснил, что памперо, холодный, чрезвычайно сухой юго-западный ветер, - частое явление в аргентинских равнинах.
Thalcave was not mistaken, for the PAMPERO blew violently all night, and was sufficiently trying to poor fellows only sheltered by their ponchos.	Талькав не ошибся, и ночью памперо задул с ужасной силой. Для путников, защищенных одними пончо, эта ночь была нелегкой.
The horses lay down on the ground, and the men stretched themselves beside them in a close group.	Лошади улеглись на землю, а люди сбились в кучу подле них.
Glenarvan was afraid they would be delayed by the continuance of the hurricane, but Paganel was able to reassure him on that score, after consulting his barometer.	Г ленарван боялся, что ураган может задержать их, но Паганель, поглядев на свой барометр, успокоил его, сказав:
"The PAMPERO generally brings a tempest which lasts three days, and may be always foretold by the depression of the mercury," he said.	- Обычно памперо свирепствует три дня подряд, на что безошибочно указывает падение барометра.
"But when the barometer rises, on the contrary, which is the case now, all we need expect is a few violent blasts.	Но когда барометр поднимается, как в данном случае, все ограничивается несколькими часами яростного шквала.
So you can make your mind easy, my good friend; by sunrise the sky will be quite clear again."	Успокойтесь же, мой друг, на рассвете небо снова станет ясным.
"You talk like a book, Paganel," replied Glenarvan.	- Вы говорите, как книга мудрости, Паганель, -заметил Гленарван.
"And I am one; and what's more, you are welcome to turn over my leaves whenever you like."	- Я и есть книга, - согласился географ, - и вы свободно можете перелистывать ее, сколько вам заблагорассудится.

The book was right. At one o'clock the wind suddenly lulled, and the weary men fell asleep and woke at daybreak, refreshed and invigorated.	"Книга" не ошиблась: в час ночи ветер вдруг стих, и путешественникам удалось восстановить свои силы крепким сном. Все проснулись освеженными и бодрыми, в особенности Паганель: как молодой пес, он весело потягивался, так что хрустели суставы.
It was the 20th of October, and the tenth day since they had left Talcahuano.	...Было 24 октября. Прошло десять дней со времени отъезда путешественников из Талькауано.
They were still ninety miles from the point where the Rio Colorado crosses the thirty-seventh parallel, that is to say, about two days' journey.	До того места, где Рио-Колорадо пересекается тридцать седьмой параллелью, оставалось еще девяносто три мили, то есть еще три дня пути.
Glenarvan kept a sharp lookout for the appearance of any Indians, intending to question them, through Thalcave, about Captain Grant, as Paganel could not speak to him well enough for this.	Во время этого переезда через Американский материк Г ленарван стремился встретить туземцев, надеясь получить от них какие-либо сведения о капитане Гранте. Сделать это он мог при посредстве патагонца, с которым Паганель уже недурно стал объясняться.
But the track they were following was one little frequented by the natives, for the ordinary routes across the Pampas lie further north.	Но, к сожалению, ехали по местам, мало посещаемым индейцами, так как проезжие дороги из Аргентинской республики к Андам проходят севернее.
If by chance some nomadic horseman came in sight far away, he was off again like a dart, not caring to enter into conversation with strangers.	Поэтому путешественники не встречали на своем пути никаких индейцев: ни кочевников, ни оседлых, живущих под властью кациков.
To a solitary individual, a little troop of eight men, all mounted and well armed, wore a suspicious aspect, so that any intercourse either with honest men or even banditti, was almost impossible.	Если же случайно вдали и показывался какой-нибудь всадник-кочевник, то он спешил ускакать, видимо не желая вступать в сношения с незнакомцами. Подобный отряд должен был в самом деле казаться подозрительным всякому, кто бы ни отважился в одиночестве бродить по здешней равнине: грабителя пугал вид этих восьми вооруженных людей на быстрых лошадях, а путешественник среди этих пустынных мест мог заподозрить в них людей злонамерен ных. И потому им никак не удавалось побеседовать ни с честны ми людьми, ни с грабителями. Пожалуй, приходилось пожалеть, что на пути им не попадалась шайка растреадорес , хотя бы даже и пришлось начать разговор ружейными выстрелами.
Glenarvan was regretting this exceedingly, when he unexpectedly met with a singular justification of his rendering of the eventful document.	И все же, хотя Гленарвану и не удалось, к сожалению, войти в сношения с индейцами, произошло нечто, удивительным образом подтвердившее правильность толкования документа.

In pursuing the course the travelers had laid down for themselves, they had several times crossed the routes over the plains in common use, but had struck into none of them.	Уже несколько раз отряд пересекал разные дороги и тропы, в том числе довольно значительную дорогу из Кармен-де-Патагонес в Мендосу. Ее легко можно было узнать по грудам костей домашних животных: мулов, лошадей, овец и быков. Кости эти, обглоданные хищными птицами и побелевшие от действия воздуха, служили как бы вехами дороги. Их были тысячи, и, вероятно, не один человеческий скелет смешался здесь с останками животных.
Hitherto Thalcave had made no remark about this.	До сих пор Талькав не задавал никаких вопросов о маршруте путешественников.
He understood quite well, however, that they were not bound for any particular town, or village, or settlement.	Но, конечно, он понимал, что путь этот, не проходивший ни по одной из дорог пампасов, не вел ни к деревням, ни к городам, ни к учреждениям аргентинских провинций.
Every morning they set out in a straight line toward the rising sun, and went on without the least deviation.	Каждое утро отряд, выезжая, направлялся навстречу восходящему солнцу и держался в течение всего дня прямой линии, а вечером, когда делали привал, заходящее солнце виднелось позади.
Moreover, it must have struck Thalcave that instead of being the guide he was guided; yet, with true Indian reserve, he maintained absolute silence.	Должно быть, Талькаву как проводнику казалось странным, что не он ведет путешественников, а его самого ведут. Но если он и удивлялся, то по сдержанности, свойственной индейцам, не показывал этого и, пересекая тропинки, по которым отряд не желал следовать, никаких замечаний не делал.
But on reaching a particular point, he checked his horse suddenly, and said to Paganename = "note"	Однако в этот день, когда отряд достиг дороги из Кармен-де-Патагонес в Мендосу, Талькав остановил своего коня и, повернувшись к Паганелю, сказал:
"The Carmen route."	- Это дорога на Кармен-де-Патагонес.
"Yes, my good Patagonian," replied Paganel in his best Spanish; "the route from Carmen to Mendoza."	- Ну да, милейший мой патагонец, - ответил географ, стараясь как можно лучше выговаривать испанские слова, - это дорога из Кармен-де-Патагонес в Мендосу.
"We are not going to take it?"	- Мы по ней не поедем? - спросил Талькав.
"No," replied Paganel.	- Нет, - отозвался Паганель.
"Where are we going then?"	- А куда же мы направляемся?
"Always to the east."	- Всё на восток.
"That's going nowhere."	- Это значит никуда не попасть.
"Who knows?"	- Как знать!
Thalcave was silent, and gazed at the geographer with an air of profound surprise.	Талькав замолчал и с глубоким удивлением посмотрел на ученого.

He had no suspicion that Paganel was joking, for an Indian is always grave.	Однако он ни на минуту не допускал, что Паганель шутит. Индеец, всегда ко всему относящийся серьезно, не может себе представить, чтобы кто-либо говорил несерьезно.
"You are not going to Carmen, then?" he added, after a moment's pause.	- Так, значит, вы не едете в Кармен? - прибавил он, помолчав немного.
"No."	- Нет, - ответил Паганель.
"Nor to Mendoza?" "No, nor to Mendoza."	-И в Мендосу не едете? - И туда не едем.
Just then Glenarvan came up to ask the reason of the stoppage, and what he and Thalcave were discussing.	В это время Гленарван подъехал к Паганелю и спросил его, что говорил ему Талькав и почему он остановился.
"He wanted to know whether we were going to Carmen or Mendoza, and was very much surprised at my negative reply to both questions."	- Он спрашивал, куда мы направляемся: в Кармен-де - Патагонес или в Мендосу, - пояснил Паганель, - и был очень удивлен, узнав, что мы не едем ни в одно из этих мест.
"Well, certainly, it must seem strange to him."	- В самом деле, наше путешествие должно ему казаться очень странным, - заметил Гленарван.
"I think so.	- Видимо, так.
He says we are going nowhere."	Он говорит, что мы никуда не попадем.
"Well, Paganel, I wonder if it is possible to make him understand the object of our expedition, and what our motive is for always going east."	- Ну что же, Паганель, не могли бы вы разъяснить ему, какова цель нашей экспедиции и почему нам важно двигаться все время на восток?
"That would be a difficult matter, for an Indian knows nothing about degrees, and the finding of the document would appear to him a mere fantastic story."	- Это будет очень трудно сделать, - ответил Паганель, - ведь для индейца непонятно, что такое географические градусы, а история документа покажется ему фантастической.
"Is it the story he would not understand, or the storyteller?" said McNabbs, quietly.	- Чего он не поймет: саму историю или того, кто будет ее рассказывать? - с самым серьезным видом вставил майор.
"Ah, McNabbs, I see you have small faith in my Spanish yet."	- Ах, Мак-Наббс, - воскликнул Паганель, - вы все еще сомневаетесь в моем испанском языке!
"Well, try it, my good friend."	- Попытайтесь, мой почтенный друг! - ответил тот.
"So I will."	- Попытаюсь.
And turning round to the Patagonian he began his narrative, breaking down frequently for the want of a word, and the difficulty of making certain details intelligible to a half-civilized Indian.	Паганель подъехал к патагонцу и начал объяснения. Гео графу часто приходилось останавливаться из-за недостатка слов, а также из-за трудности передать индейцу некоторые особенности дела и разъяснить ему совершенно непонятные для него подробности.
It was quite a sight to see the learned geographer. He gesticulated and articulated, and so worked himself up over it, that the big drops of sweat fell in a cascade down his forehead on to his chest.	Любопытно было глядеть на ученого: он жестикулировал, силился как можно отчетливее произносить слова и вообще так старался, что пот градом катился у него со лба.
When his tongue failed, his arms were called to aid.	От устных объяснений он перешел к наглядным.

Paganel got down on the ground and traced a geographical map on the sand, showing where the lines of latitude and longitude cross and where the two oceans were, along which the Carmen route led.	Паганель соскочил с лошади и стал чертить на песке географическую карту, где меридианы пересекались с параллелями, где были изображены два океана и проходила дорога на Кармен-де-Патагонес. Ни один преподаватель еще не бывал в таком затруднительном положении.
Thalcave looked on composedly, without giving any indication of comprehending or not comprehending.	Талькав невозмутимо следил за всеми движениями географа, но по его виду нельзя было угадать, понимает он или нет.
The lesson had lasted half an hour, when the geographer left off, wiped his streaming face, and waited for the Patagonian to speak.	Урок географа длился более получаса. Наконец Паганель умолк, вытер вспотевшее лицо и посмотрел на патагонца.
"Does he understand?" said Glenarvan.	- Понял он? - спросил Гленарван.
"That remains to be seen; but if he doesn't, I give it up," replied Paganel.	- Сейчас выясним, - ответил Паганель. - Но если он не понял, то от дальнейших пояснений я отказываюсь.
Thalcave neither stirred nor spoke.	Талькав не сделал ни одного движения, не проронил ни слова.
His eyes remained fixed on the lines drawn on the sand, now becoming fast effaced by the wind.	Он не отрывал глаз от начерченной карты, мало-помалу сдуваемой ветром.
"Well?" said Paganel to him at length.	- Ну? - спросил его Паганель.
The Patagonian seemed not to hear.	Казалось, Талькав не слышал этого вопроса.
Paganel fancied he could detect an ironical smile already on the lips of the Major, and determined to carry the day, was about to recommence his geographical illustrations, when the Indian stopped him by a gesture, and said:	Ученый заметил на губах майора ироническую улыбку и, задетый за живое, собирался было с новой энергией возобновить свой урок географии, но патагонец жестом остановил его.
"You are in search of a prisoner?"	- Вы ищете пленника? - спросил он.
"Yes," replied Paganel.	- Да, - ответил Паганель.
"And just on this line between the setting and rising sun?" added Thalcave, speaking in Indian fashion of the route from west to east.	- И ищете именно вдоль этой линии, которая идет от заходящего солнца к восходящему? - прибавил Талькав, пользуясь индейской манерой выражаться для определения дороги с запада на восток.
"Yes, yes, that's it."	- Вот-вот.
"And it's your God," continued the guide, "that has sent you the secret of this prisoner on the waves."	- Это ваш бог вручил волнам огромного моря тайну пленника?
"God himself."	- Да, сам бог.
"His will be accomplished then," replied the native almost solemnly. "We will march east, and if it needs be, to the sun."	- Ну, так пусть воля его свершится, - с некоторой торжественностью проговорил Талькав. - Мы будем двигаться на восток и, если понадобится, до самого солнца!
Paganel, triumphing in his pupil, immediately translated his replies to his companions, and exclaimed:	Паганель, придя в восторг от своего ученика, не замедлил перевести товарищам ответы индейца.

"What an intelligent race! All my explanations would have been lost on nineteen in every twenty of the peasants in my own country."	- Что за умный народ! - с жаром прибавил он. - Я уверен, что из двадцати французских крестьян девятнадцать не поняли бы моих объяснений.
Glenarvan requested him to ask the Patagonian if he had heard of any foreigners who had fallen into the hands of the Indians of the Pampas.	Гленарван попросил узнать у патагонца, не слыхал ли он о каком-либо чужестранце, попавшем в плен к индейцам пампасов.
Paganel did so, and waited an answer.	Паганель задал индейцу этот вопрос и стал ждать ответа.
"Perhaps I have."	- Быть может... - сказал патагонец.
The reply was no sooner translated than the Patagonian found himself surrounded by the seven men questioning him with eager glances.	Этот ответ был немедленно переведен на английский язык, и семь путешественников, окружив патагонца, вперили в него вопросительные взгляды.
Paganel was so excited, he could hardly find words, and he gazed at the grave Indian as if he could read the reply on his lips.	Паганель, волнуясь и с трудом подбирая слова, продолжал задавать вопросы. Его глаза, устремленные на лицо невозмутимого патагонца, словно пытались прочесть на нем ответ раньше, чем он слетит с его губ.
Each word spoken by Thalcave was instantly translated, so that the whole party seemed to hear him speak in their mother tongue.	Каждое испанское слово патагонца географ тотчас повторял по-английски, так что его спутники понимали индейца, как будто он говорил на их родном языке.
"And what about the prisoner?" asked Paganel.	- Кто же был этот пленник? - спросил Паганель.
"He was a foreigner."	- Это был чужестранец, европеец, - ответил Талькав.
"You have seen him?"	- Вы видели его?
"No; but I have heard the Indian speak of him.	- Нет, но я знаю о нем по рассказам индейцев.
He is brave; he has the heart of a bull."	То был храбрец. У него было сердце быка.
"The heart of a bull!" said Paganel. "Ah, this magnificent Patagonian language.	- Сердце быка! - повторил Паганель. - Ах, как выразительны патагонцы!..
You understand him, my friends, he means a courageous man."	Вы понимаете, друзья мои? Он хочет сказать "мужественный человек"!
"My father!" exclaimed Robert Grant, and, turning to Paganel, he asked what the Spanish was for,	-Мой отец! - крикнул Роберт Грант. Потом, обращаясь к Паганелю, он спросил: - Как сказать по-испански:
"Is it my father."	"Это мой отец"?
"Es mio padre," replied the geographer.	- Es mio padre, - ответил географ.
Immediately taking Thalcave's hands in his own, the boy said, in a soft tone:	Тогда Роберт взял Талькава за руки и с нежностью произнес:
"Es mio padre."	- Es mio padre!
"Suo padre," replied the Patagonian, his face lightingup.	- Suvo padre! - воскликнул патагонец, и взгляд его про светлел.
He took the child in his arms, lifted him up on his horse, and gazed at him with peculiar sympathy.	Он обнял мальчика, приподнял его в седле и посмотрел на него с любопытством и приязнью.

His intelligent face was full of quiet feeling.	Умное, спокойное лицо индейца выражало сочувствие.
But Paganel had not completed his interrogations.	Но Паганель еще не закончил своих расспросов.
"This prisoner, who was he?	Где находился этот пленник?
What was he doing?	Что он делал?
When had Thalcave heard of him?"	Когда именно Талькав слышал о нем?
All these questions poured upon him at once.	Все эти вопросы теснились одновременно в его уме.
He had not long to wait for an answer, and learned that the European was a slave in one of the tribes that roamed the country between the Colorado and the Rio Negro.	Ответы были тут же получены. Паганель узнал, что европеец был в плену у одного из индейских племен, кочующих между Рио - Колорадо и Рио-Негро.
"But where was the last place he was in?"	- Но где же находился он в последнее время? -спросил Паганель.
"With the Cacique Calfoucoura."	- У кацика Кальфукура, - ответил Талькав.
"In the line we have been following?"	- Не вблизи ли той линии, по которой мы двигались до сих пор?
"Yes."	-Да.
"And who is this Cacique?"	- А кто такой этот кацик?
"The chief of the Poyuches Indians, a man with two tongues and two hearts."	- Он вождь индейского племени пойуче - человек с двумя языками, с двумя сердцами.
"That's to say false in speech and false in action," said Paganel, after he had translated this beautiful figure of the Patagonian language. "And can we deliver our friend?" he added.	- То есть он хочет сказать, что этот вождь -человек лживый на словах и на деле... - пояснил Паганель, предварительно переведя дословно это образное выражение. - А сможем ли мы освободить нашего друга? - спросил он, обращаясь к проводнику.
"You may if he is still in the hands of the Indians."	- Быть может, если он еще в руках индейцев.
"And when did you last hear of him?"	- А когда вы о нем слыхали?
"A long while ago; the sun has brought two summers since then to the Pampas."	- Давно. С тех пор уже солнце два раза посылало пампасам лето.
The joy of Glenarvan can not be described.	Радость Гленарвана не поддавалась описанию.
This reply agreed perfectly with the date of the document.	Время, указанное патагонцем, совпадало с датой документа.
But one question still remained for him to put to Thalcave.	Оставалось предложить еще один вопрос Талькаву, и Паганель не замедлил это сделать.
"You spoke of a prisoner," he said; "but were there not three?"	- Вы говорите об одном пленнике, - сказал он, - а разве их было не трое?
"I don't know," said Thalcave.	- Не знаю.
"And you know nothing of his present situation?"	- И вы ничего не знаете о том, что теперь с пленником?
"Nothing."	- Ничего.

На этом разговор закончился.

This ended the conversation.

It was quite possible that the three men had become separated long ago; but still this much was certain, that the Indians had spoken of a European that was in their power; and the date of the captivity, and even the descriptive phrase about the captive, evidently pointed to Harry Grant.

Вполне возможно, что трое пленников могли быть давно разлучены. Но из слов пата гонца было ясно, что индейцы слышали о европейце, попавшем в плен. Время пленения, место, где находился пленник, даже образная фраза патагонца о его отваге - все говорило за то, что это был капитан Грант. На следующий день, 25 октября, путешественники с новым воодушевлением продолжали свой путь к востоку. Ехали они по скучной, однообразной, бесконечной равнине, на местном языке носящей название "травезиас". Глинистая почва, постоянно обдуваемая ветром, была совершенно гладкой: нигде ни камня, ни даже мелкого

камешка. Они попадались только на дне какого-нибудь пересохшего оврага или по берегам небольших прудов, вырытых руками индейцев. Изредка встречались рощи из низких деревьев с темными верхушками. Среди них проглядывали белые рожковые деревья, - мякоть их стручков сладка, освежающа и приятна. Показывались рощицы фисташковых деревьев - ханаров - и всевозможные колючие кустарники, один вид которых говорил о скудости почвы. День 26 октября был утомителен. Нужно было поскорее добираться до Рио-Колорадо. Лошади,

погоняемые всадниками, неслись с такой быстротой, что в тот же вечер отряд достиг этой великолепной реки пампасов. Индейское название ее - Кобу-Лебу, что значит "великая река". Пересекая пампасы, она впадает в Атлантический океан. Там, вблизи устья, происходит любопытное явление: количество

воды в этой реке по мере приближения к океану все уменьшается - потому ли, что почва дна реки впитывает влагу, потому ли, что вода испаряется. Наука еще не вполне выяснила причину. Добравшись до Рио-Колорадо, Паганель, "в географических целях", счел прежде всего нужным искупаться в ее окрашенных красноватой глиной водах. Река оказалась удивительно глубокой, что объяснялось таянием снегов под лучами летнего солнца. Да и ширина ее была так велика, что лошади не в состоянии были ее переплыть. К счастью, двигаясь вверх по течению, путешественники вскоре обнаружили висячий мост, сделанный по индейскому способу - из сплетенных гибких прутьев, скрепленных ремнями. По этому мосту отряду удалось перебраться на левый берег, где путешественники и расположились лагерем. Прежде чем лечь спать, Паганель вознамерился уточнить координаты Рио-Колорадо. И он самым тщательным образом нанес на карту эту реку - за отсутствием Цангпо, которая протекала вдали от него в Тибетских горах. Следующие два дня -27 и 28 октября - путешествие продолжалось без

	особых происшествий. Перед глазами был все тот же вид - бесплодная равнина. Более однообразного пейзажа, более невзрачной панорамы не найти. Между тем почва делалась все влажнее. Приходилось перебираться через затопленные водой низины, так называемые "каньядас", и через никогда не пересыхающие мелкие лагуны - "эстерос", заросшие болотными травами. Вечером лошади остановились у большого озера - Урре-Лаукен, вода которого содержит очень много минеральных солей, почему индейцы зовут его Горьким озером. В 1862 году оно было свидетелем жестокой расправы аргентинских войск с туземцами. Здесь путешественники расположились как обычно, и ночь прошла бы спокойно, если бы вокруг не было обезьян и диких собак. Эти шумные животные, терзая уши европейцев, исполнили, видимо, в их честь, дикую симфонию, которую, быть может, и одобрит какой-нибудь композитор грядущих лет.
CHAPTER XVII A SERIOUS NECESSITY	Глава XVII ПАМПАСЫ
THE Argentine Pampas extend from the thirty-fourth to the fortieth degree of southern latitude.	Аргентинские пампасы простираются от 29° до 40° южной широты.
The word PAMPA, of Araucanian origin, signifies grass plain, and justly applies to the whole region.	Слово "пампасы" арау канское, оно значит "равнина трав". Такое название как нельзя больше подходит к этому краю.
The mimosas growing on the western part, and the substantial herbage on the eastern, give those plains a peculiar appearance.	Заросли мимозы западной его части и роскошные травы восточной придают ему своеобразный вид.
The soil is composed of sand and red or yellow clay, and this is covered by a layer of earth, in which the vegetation takes root.	Вся эта растительность пускает корни в слой земли, под которым лежит красная или желтая глинисто-песчаная почва.

The geologist would find rich treasures in the tertiary strata here, for it is full of antediluvian remains-enormous bones, which the Indians attribute to some gigantic race that lived in a past age.	Американские пампасы - такое же особое географическое явление, как, например, саванны Страны великих озер или степи Сибири. Континентальный климат пампасов отличается более суровой зимой и более знойным летом, чем климат провинции Буэнос-Айрес. По словам Паганеля, океан зимой медленно отдает земле тепло, которое поглощается им летом. Этим объясняется, что на островах более ровная температура, чем в глубине материков[60]. Вот почему климат западной части пампасов не похож на умеренный климат побережья Атлантического океана. В западной части бывают резкие скачки температуры: то суровые холода, то жгучая жара. Осенью, то есть в апреле и мае, нередки проливные дожди. Но в описываемое нами время года погода стояла очень сухая и чрезвычайно жаркая. На рассвете отряд, определив направление, двинулся в путь. Грунт, скрепленный корнями деревьев и кустов, сделался совершенно твердым: исчез мельчайший песок, из которого образовывались меданос; исчезла и пыль, клубившаяся в воздухе.
The horses went on at a good pace through the thick PAJA-BRAVA, the grass of the Pampas, par excellence, so high and thick that the Indians find shelter in it from storms.	Лошади шли бодрым шагом среди высокой травы, которая растет только в пампасах. Индейцы укрываются под ней от гроз.
At certain distances, but increasingly seldom, there were wet, marshy spots, almost entirely under water, where the willows grew, and a plant called the Gygnerium argenteum.	Иногда, но все реже и реже, встречались влажные лощины, где росли ивы, а также местное растение Gynerium argenteum, растущее вблизи стоячей воды.
Here the horses drank their fill greedily, as if bent on quenching their thirst for past, present and future.	Лошади, встретив в этих лощинах воду, спешили воспользоваться случаем и пили вволю, словно желая запастись влагой на будущее.

Thalcave went first to beat the bushes and frighten away the cholinas, a most dangerous species of viper, the bite of which kills an ox in less than an hour. For two days they plodded steadily across this arid and deserted plain. The dry heat became severe.

Талькав ехал впереди и бил палкой по кустам, распугивая "голинас" - опаснейших змей, от укуса которых, менее чем через час, погибает даже бык. Проворный конь Талькава перепрыгивал через густые кусты, помогая своему хозяину прокладывать путь тем, кто ехал позади. Путешествие по этим гладким равнинам не представляло трудности, и отряд подвигался быстро. Местность не менялась: все так же ни одного камня на сто миль кругом. Невыносимое, нескончаемое однообразие! Нужно было быть Паганелем - одним из тех ученых-энтузиастов, которые что-то видят там, где нечего видеть, чтобы интересоваться подробностями такой дороги. Что же привлекало его внимание? Трудно сказать. Какой-нибудь кустик, может быть, травка. Но и этого было достаточно, чтобы развязать язык словоохотливому географу. Он тут же принимался поучать Роберта, и мальчик охотно слушал его. В течение всего этого дня, 29 октября, перед глазами всадников простиралась та же бесконечно однообразная равнина. Около двух часов пополудни под копытами лошадей стали попадаться побелевшие кости. Это были останки огромного стада быков. Но кости лежали не отдельными кучками, как обычно скелеты обессиленных животных, падавших одно за другим. И никто не мог объяснить, почему на сравнительно небольшом пространстве было собрано столько скелетов. Непонятно было это даже и для Паганеля. Он обратился за разъяснениями к Талькаву, который тут же ответил что-то. Восклицание географа: "Быть не может!" - и утвердительный жест патагонца очень заинтересовали всех остальных. -Так что же это такое? - спросили они Паганеля.

- Небесный огонь, - ответил географ. - Как, -воскликнул Том Остин, - молния могла убить наповал стадо голов в пятьсот! - Талькав это утверждает, а он не ошибается. Впрочем, я ему верю, ведь грозы в пампасах отличаются особенной силой. Только бы нам не испытать этого на себе! - Что-то очень жарко, - заметил

Вильсон. - Термометр, наверное, показывает тридцать градусов в тени, - отозвался Паганель.

- Это меня не удивляет, - сказал Гленарван, - я чувствую, как электричество пронизывает меня. Будем надеяться, что подобная жара недолго продержится. - Ну нет, - возразил Паганель, -нельзя рассчитывать на перемену погоды, когда на горизонте не видно ни облачка. - Тем хуже, -заметил Гленарван, - наши лошади измучены зноем... А тебе, мой мальчик, не слишком жарко? - прибавил он, обращаясь к Роберту.

- Нет, милорд, - ответил мальчуган, - я люблю жару. Жара - вещь хорошая! - Особенно зимой, - глубокомысленно заметил майор,

выпустив клуб дыма от своей сигары. Вечером сделали привал у заброшенного ранчо - глиняной мазанки с соломенной крышей. Около хижины был частокол, правда полусгнивший, но все же он мог оградить лошадей от лисиц. Самим лошадям эти хитрые звери не страшны, но они перегрызают их недоуздки, и лошади пользуются этим, чтобы вырваться на свободу. В

нескольких шагах от ранчо была вырыта яма, очевидно служившая кухней, так как в ней виднелась остывшая зола. Внутри ранчо имелись скамья, убогое ложе из бычьей кожи, котелок, вертел и чайник для приготовления матэ - чая индейцев из сушеных трав, очень распространенного в Южной Америке. Его пьют, как многие американские напитки, через соломинку. По просьбе Паганеля, Талькав приготовил несколько чашек матэ, и путешественники с удовольствием запили им свой обычный ужин, найдя индейский напиток превосходным. На следующий день, 30 октября, солнце встало в знойной дымке и устремило на землю необыкновенно жгучие лучи. Жара была невыносимой, а на равнине, к несчастью, нигде нельзя было укрыться от нее. Однако маленький отряд снова храбро двинулся на восток. Несколько раз в пути встречались огромные стада коров и быков. Не имея сил пастись из-за этой удручающей жары, скот лениво лежал на траве. Сторожей, вернее сказать пастухов, не было. Одни собаки сторожили эти стада. Впрочем, здешние быки очень мирного нрава и, не в пример своим европейским родичам, не впадают в ярость при виде красного цвета. - Это потому, что они пасутся на земле республики, - сказал Паганель и сам пришел в восторг от своей шутки во французском духе. К полудню в пампасах начались изменения, которые не могли ускользнуть от глаз, утомленных однообразием этих мест. Злаки стали реже. Вместо них появились тощие репейники и гигантские чертополохи, футов в девять вышиной, которые могли бы осчастливить всех ослов земного шара. То и дело попадались низкие колючие кусты с темной зеленью. На такой иссушенной почве это была самая пышная растительность. До сих пор влага, сохранявшаяся в глинистой почве равнины, питала луга, и ковер травы был густ и роскошен. Но теперь этот ковер, местами истертый, местами прорванный, обнажил свою основу и обнаружил скудость почвы. Талькав указал спутникам на эти явные признаки возраставшей сухости. - Я лично ничего не имею против этой перемены, -заявил Том Остин, - все трава да трава - это может и надоесть. - Да, но там, где есть трава, есть и вода, - отозвался майор. - О, у нас ее еще много, - вмешался Вильсон, - да и по дороге мы

наверняка встретим какую-нибудь реку. Услышь это Паганель, он, конечно, не упустил бы случая сказать, что между Рио-Колорадо и горами аргентинской провинции рек очень мало, но как раз в этот момент географ объяснял Гленарвану одно явление, на которое тот обратил его внимание. С некоторого времени в воздухе как будто чувствовался запах гари, а между тем до самого горизонта не видно было никакого огня. Не замечалось и дыма - указания на отдаленный пожар. Таким образом, это явление нельзя было объяснить какой-нибудь обычной причиной. Вскоре запах горелой травы стал так силен, что все, за исключением Паганеля и Талькава, были удивлены. На вопросы своих друзей географ, всегда готовый все объяснить, поведал им следующее: - Мы с вами не видим огня, но

чувствуем запах дыма. А ведь нет дыма без огня, и эта поговорка так же верна в Америке, как и в Европе. Значит, где-то есть и огонь. Просто здесь в пампасах такая ровная поверхность, что воздушные течения не встречают никаких препятствий, и запах горящей травы часто чувствуется миль за семьдесят пять. - За

семьдесят пять миль? - недоверчиво переспросил майор. - Да, именно, - подтвердил Паганель. -Надо сказать, что эти пожары охватывают большие пространства и порой достигают значительной силы. - Кто же поджигает траву? -спросил Роберт. - Иногда молния, когда травы очень высушены зноем, а иногда это дело рук индейцев. - А зачем они это делают?

- Индейцы утверждают - не знаю, насколько это верно, - будто после таких пожаров в пампасах лучше растут злаки. Возможно, зола удобряет почву. Я же думаю, что цель этих пожаров -уничтожить миллиарды клещей, докучающих стадам. - Но такой энергичный способ может стоить жизни животным, бродящим по равнине, -заметил майор. - Так и бывает, но какое это имеет значение, когда скота так много! -Я забочусь не об индейцах - это их дело, -продолжал Мак-Наббс, - а думаю о путешественниках, которые проезжают через пампасы. Ведь их может настигнуть огонь!

- Как же, как же! - с видимым удовольствием воскликнул Паганель. - Это порой случается, и я лично с удовольствием полюбовался бы таким зрелищем. - Это похоже на нашего ученого, -сказал Гленарван. - Из любви к науке он согласился бы сгореть заживо! - Ну нет,

дорогой Гленарван, но я ведь читал Купера, и его Кожаный Чулок научил меня, как спастись от надвигающегося пламени. Надо просто вырвать траву на несколько саженей вокруг себя. Нет ничего проще. Поэтому-то я нисколько не страшусь приближения пожара и, напротив,

	мечтаю его увидеть. Но пожеланиям Паганеля не суждено было осуществиться, и если он и оказался наполовину изжарен, то только по милости нестерпимо жгучих лучей солнца. Лошади тяжело дышали, измученные тропической жарой. Тени можно было ждать только от изредка набегавшего на огненный диск облачка. Тогда всадники, подгоняя лошадей, старались держаться в освежающей тени, которую вместе с облаком гнал вперед западный ветер. Но лошади скоро отставали, и солнце, ничем не заслоненное, заливало новыми огненными потоками иссохшую почву пампасов. Вильсон, заявляя, что у них есть достаточный запас воды, не подумал о неутолимой жажде, терзавшей в течение этого дня путников, а его утверждение, что на их пути наверняка встретится какая-нибудь река, было слишком поспешным.
There were not only no RIOS, but even the ponds dug out by the Indians were dried up.	На самом деле речек не было видно (однообразно плоская почва не представляла для них удобных русел), даже искусственные водоемы, вырытые руками индейцев, и те все пересохли.
As the drought seemed to increase with every mile, Paganel asked Thalcave when he expected to come to water.	Видя, что земля становится с каждой милей все суше, Паганель заговорил об этом с Талькавом и спросил, где рассчитывает он найти воду.
"At Lake Salinas," replied the Indian.	- В озере Салина-Гранде, - ответил индеец.
"And when shall we get there?"	- А когда мы доедем до него?
"To-morrow evening."	- Завтра вечером.
When the Argentines travel in the Pampas they generally dig wells, and find water a few feet below the surface.	Обычно аргентинцы во время путешествий по пампасам роют колодцы и находят воду на глубине нескольких футов.
But the travelers could not fall back on this resource, not having the necessary implements.	Но так как у путешественников не было нужных инструментов, они не могли прибегнуть к этому способу.
They were therefore obliged to husband the small provision of water they had still left, and deal it out in rations, so that if no one had enough to satisfy his thirst no one felt it too painful.	Пришлось ограничивать порции воды, и хотя ее хватало, чтобы никто не испытывал мучительной жажды, но напиться вволю тоже было нельзя.
They halted at evening after a course of thirty miles and eagerly looked forward to a good night's rest to compensate for the fatigue of day.	Вечером, после перехода в тридцать миль, сделали привал.
But their slumbers were invaded by a swarm of mosquitoes, which allowed them no peace.	Все рассчитывали выспаться и отдохнуть, но ночью тучи назойливых москитов и комаров не дали никому покоя.
Their presence indicated a change of wind which shifted to the north.	Их появление указывало на предстоящую перемену ветра. И действительно, вскоре он изменил направление: стал дуть с севера.
A south or southwest wind generally puts to flight these little pests.	А эти проклятые насекомые обычно исчезают лишь при южном и юго-западном ветре.

Even these petty ills of life could not ruffle the Major's equanimity; but Paganel, on the contrary, was perfectly exasperated by such trifling annoyances.	В то время как майор спокойно переносил эти мелкие житейские неприятности, Паганель, напротив, негодовал на них.
He abused the poor mosquitoes desperately, and deplored the lack of some acid lotion which would have eased the pain of their stings.	Проклиная москитов и комаров, он сожалел о том, что нет подкисленной воды, которая успокаивала бы зуд от множества укусов.
The Major did his best to console him by reminding him of the fact that they had only to do with one species of insect, among the 300,000 naturalists reckon. He would listen to nothing, and got up in a very bad temper.	И, хотя майор пытался утешить географа, говоря, что им еще повезло, если из трехсот видов насекомых, известных естествоиспытателям, приходится иметь дело только с двумя, Паганель встал в плохом настроении.
He was quite willing to start at daybreak, however, for they had to get to Lake Salinas before sundown.	Однако, когда отряд на заре собирался двинуться в путь, торопить ученого не понадобилось, так как в этот день предстояло добраться до Салина-Гранде.
The horses were tired out and dying for water, and though their riders had stinted themselves for their sakes, still their ration was very insufficient.	Лошади были переутомлены. Они чуть не умирали от жажды, хотя всадники, заботясь о них, и урезывали свою собственную порцию воды.
The drought was constantly increasing, and the heat none the less for the wind being north, this wind being the simoom of the Pampas.	Засуха еще больше давала себя чувствовать, а зной при северном, несущем пыль ветре - этом самуме пампасов - казался еще нестерпимей.
There was a brief interruption this day to the monotony of the journey.	В тот день небольшое происшествие нарушило обычную монотонность путешествия.
Mulrady, who was in front of the others, rode hastily back to report the approach of a troop of Indians.	Мюльреди, ехавший впереди, вдруг повернул назад и сообщил своим спутникам о приближении отряда индейцев.
The news was received with very different feelings by Glenarvan and Thalcave.	К этому отнеслись различно.
The Scotchman was glad of the chance of gleaning some information about his shipwrecked countryman, while the Patagonian hardly cared to encounter the nomadic Indians of the prairie, knowing their bandit propensities.	Гленарвану пришло в голову, что от туземцев он, пожалуй, сможет узнать что-нибудь о потерпевших крушение на "Британии". Талькав же отнюдь не был рад встрече с индейцами-кочевниками: он считал их грабителями и старался избегать их.
He rather sought to avoid them, and gave orders to his party to have their arms in readiness for any trouble.	По его совету всадники сгрудились и привели в боевую готовность оружие. Нужно было приготовиться ко всему.
Presently the nomads came in sight, and the Patagonian was reassured at finding they were only ten in number.	Вскоре показался отряд индейцев. Он состоял человек из десяти, не больше. Это успокоило патагонца.
They came within a hundred yards of them, and stopped.	Индейцы приблизились на расстояние каких-нибудь ста шагов.
This was near enough to observe them distinctly.	Теперь их легко можно было разглядеть.
They were fine specimens of the native races, which had been almost entirely swept away in 1833 by General Rosas, tall in stature, with arched forehead and olive complexion.	Эти туземцы принадлежали к тому пампасскому племени, которое в 1833 году разгромил генерал Розас. Рослые, с высоким выпуклым лбом, оливковым оттенком кожи, они были прекрасными представителями индейской расы.

They were dressed in guanaco skins, and carried lances twenty feet long, knives, slings, bolas, and lassos, and, by their dexterity in the management of their horses, showed themselves to be accomplished riders.	Их одежда была сделана из шкур гуанако, а вооружение состояло из копий футов в двадцать длиной, ножей, пращей, болас и лассо. По ловкости, с которой они управляли лошадьми, видно было, что это искусные наездники.
They appeared to have stopped for the purpose of holding a council with each other, for they shouted and gesticulated at a great rate.	Они остановились шагах в ста от путешественников и стали совещаться, крича и жестикулируя.
Glenarvan determined to go up to them; but he had no sooner moved forward than the whole band wheeled round, and disappeared with incredible speed.	Гленарван направил к ним своего коня. Но не успел он проехать и десятка футов, как отряд индейцев круто повернул и с невероятной быстротой скрылся из виду.
It would have been useless for the travelers to attempt to overtake them with such wornout horses.	Истомленные лошади Гле нарвана и его спутников, конечно, никак не смогли бы их догнать.
"The cowards!" exclaimed Paganel.	- Трусы! - крикнул Паганель.
"They scampered off too quick for honest folks," said McNabbs.	- Честные люди так быстро не убегают, -прибавил Мак-Наббс.
"Who are these Indians, Thalcave?" asked Paganel.	- Что это за индейцы? - спросил Паганель Талькава.
"Gauchos."	- Гаучо.
"The Gauchos!" cried Paganel; and, turning to his companions, he added, "we need not have been so much on our guard; there was nothing to fear."	- Гаучо, - повторил Паганель, поворачиваясь к своим спутникам, - гаучо! Тогда нам не стоило принимать всех этих мер предосторожности, ибо бояться было нечего.
"How is that?" asked McNabbs.	- Почему? - спросил майор.
"Because the Gauchos are inoffensive peasants."	- Да потому, что эти гаучо - безобидные крестьяне.
"You believe that, Paganel?"	- Вы так думаете, Паганель?
"Certainly I do.	- Конечно.
They took us for robbers, and fled in terror."	Они нас приняли за грабителей и потому обратились в бегство.
"I rather think they did not dare to attack us," replied Glenarvan, much vexed at not being able to enter into some sort of communication with those Indians, whatever they were.	- А по-моему, они просто не решились напасть на нас, - возразил Гленарван, очень раздосадованный тем, что ему не удалось вступить в переговоры с этими туземцами, кем бы они ни были.
"That's my opinion too," said the Major, "for if I am not mistaken, instead of being harmless, the Gauchos are formidable out-and-out bandits."	- Мне тоже кажется, что эти гаучо не так уж безобидны, - заявил майор.
"The idea!" exclaimed Paganel.	- Что вы! - воскликнул Паганель.
And forthwith commenced a lively discussion of this ethnological thesis-so lively that the Major became excited, and, quite contrary to his usual suavity, said bluntly:	И он с таким жаром принялся спорить по этому этнологическому вопросу, что даже умудрился расшевелить майора, и тот, вопреки своей обычной покладистости, сказал ему:
"I believe you are wrong, Paganel."	- Я думаю, вы неправы, Паганель.

"Wrong?" replied Paganel.	- Неправ? - переспросил ученый.
"Yes.	-Да.
Thalcave took them for robbers, and he knows what he is talking about."	Сам Талькав принял этих индейцев за грабителей, а он хорошо знает эти края.
"Well, Thalcave was mistaken this time," retorted Paganel, somewhat sharply. "The Gauchos are agriculturists and shepherds, and nothing else, as I have stated in a pamphlet on the natives of the Pampas, written by me, which has attracted some notice." [illustration omitted] [page intentionally blank]	- Ну и что ж? На этот раз Талькав ошибся, -возразил с некоторой резкостью Паганель. - Гаучо- мирные землепашцы и пастухи, только и всего. Я сам писал об этом в одной брошюре о пампасах, пользующейся некоторой известностью.
"Well, well, you have committed an error, that's all, Monsieur Paganel."	- Значит, вы ошиблись, господин Паганель.
"What, Monsieur McNabbs! you tell me I have committed an error?"	- Я ошибся, господин Мак-Наббс?
"An inadvertence, if you like, which you can put among the ERRATA in the next edition."	- Если угодно - по рассеянности, - продолжал настаивать майор, - и вам надо будет внести некоторые поправки в следующее издание вашей брошюры.
Paganel, highly incensed at his geographical knowledge being brought in question, and even jested about, allowed his ill-humor to get the better of him, and said:	Паганель, очень уязвленный тем, что его географические познания не только подвергаются сомнению, но и становятся предметом шуток, начал раздражаться.
"Know, sir, that my books have no need of such ERRATA."	- Знайте, милостивый государь, - сказал он майору, - что мои книги не нуждаются в подобных исправлениях!
"Indeed! Well, on this occasion they have, at any rate," retorted McNabbs, quite as obstinate as his opponent.	- Нет, нуждаются, по крайней мере в данном случае! - возразил Мак-Наббс, также охваченный упрямством.
"Sir, I think you are very annoying to-day."	- Вы, сударь, слишком придирчивы сегодня! -отрезал Паганель.
"And I think you are very crabbed."	- А вы слишком сварливы! - парировал майор.
Glenarvan thought it was high time to interfere, for the discussion was getting too hot, so he said:	Спор принял большие размеры, чем заслуживал такой незначительный повод, и Гленарван нашел нужным вмешаться.
"Come, now, there is no doubt one of you is very teasing and the other is very crabbed, and I must say I am surprised at both of you."	- Несомненно, - сказал он, - один из вас чересчур придирчив, а другой чересчур сварлив. По правде сказать, вы оба удивляете меня.
The Patagonian, without understanding the cause, could see that the two friends were quarreling.	Патагонец, не понимая, о чем спорят два друга, без труда догадался, что они готовы поссориться.
He began to smile, and said quietly:	Он улыбнулся и спокойно сказал:
"It's the north wind."	- Это северный ветер.
"The north wind," exclaimed Paganel; "what's the north wind to do with it?"	- Северный ветер! - воскликнул Паганель. - При чем тут северный ветер?

"Ah, it is just that," said Glenarvan. "It's the north wind that has put you in a bad temper.	- Ну конечно, - отозвался Г ленарван, - ваше плохое настроение объясняется северным ветром.
I have heard that, in South America, the wind greatly irritates the nervous system."	Я слышал, что этот ветер на юге Америки чрезвычайно раздражает нервную систему.
"By St. Patrick, Edward you are right," said the Major, laughing heartily.	- Клянусь святым Патриком, вы правы, Эдуард! -воскликнул майор и расхохотался.
But Paganel, in a towering rage, would not give up the contest, and turned upon Glenarvan, whose intervention in this jesting manner he resented.	Но Паганель, не на шутку раздраженный, сдаваться не желал и набросился на Гленарвана, чей тон ему казался неуместно шутливым:
"And so, my Lord, my nervous system is irritated?" he said.	- Так, по-вашему, милорд, моя нервная система в возбужденном состоянии?
"Yes, Paganel, it is the north wind-a wind which causes many a crime in the Pampas, as the TRAMONTANE does in the Campagna of Rome."	- Конечно, Паганель, и причина этому - северный ветер. Он здесь часто толкает людей даже на преступления, подобно трамонтано в окрестностях Рима.
"Crimes!" returned the geographer. "Do I look like a man that would commit crimes?"	- На преступления? - крикнул ученый. - Так я похож на человека, собирающегося совершать преступления?
"That's not exactly what I said."	- Я этого не говорю.
"Tell me at once that I want to assassinate you?"	- Скажите лучше прямо, что я хочу зарезать вас!
"Well, I am really afraid," replied Glenarvan, bursting into an uncontrollable fit of laughter, in which all others joined.	- Ох, боюсь, что недалеко до этого! - ответил Гленарван, не в силах больше удерживаться от смеха. - К счастью, северный ветер дует только один день. Слова Гленарвана вызвали всеобщий хохот.
Paganel said no more, but went off in front alone, and came back in a few minutes quite himself, as if he had completely forgotten his grievance.	Паганель пришпорил лошадь и ускакал вперед, желая рассеять в одиночестве свое плохое настроение. Через какие-нибудь четверть часа он уже и не помнил о происшедшем. Так на короткое время ученый изменил своему добродушному характеру, но, как правильно указал Гленарван, причина этого была чисто внешняя.
At eight o'clock in the evening, Thalcave, who was considerably in advance of the rest, descried in the distance the much-desired lake, and in less than a quarter of an hour they reached its banks; but a grievous disappointment awaited them-the lake was dried up.	В восемь часов вечера Талькав, ехавший немного впереди, сообщил, что они приближаются к желанному озеру. Четверть часа спустя маленький отряд уже спускался по крутому берегу Салина-Гранде. Но здесь путников ожидало тяжелое разочарование: озеро пересохло.
CHAPTER XVIII IN SEARCH OF WATER	Глава XVIII В ПОИСКАХ ВОДЫ
LAKE SALINAS ends the string of lagoons connected with the Sierras Ventana and Guamini.	Озером Салина-Гранде заканчивается ряд небольших озер, которые тянутся между Сьерра-де-ла-Вентана и Сьерра-Гуамини.

Numerous expeditions were formerly made there from Buenos Ayres, to collect the salt deposited on its banks, as the waters contain great quantities of chloride of sodium.	Раньше к Салина-Гранде направлялись из Буэнос-Айреса целые экспедиции для добывания соли, так как воды его содержат весьма значительное количество хлористого натрия. Но теперь из-за сильной жары вода испарилась, и осевшая соль превратила озеро в огромное сверкающее зеркало.
But when Thalcave spoke of the lake as supplying drinkable water he was thinking of the RIOS of fresh water which run into it.	Когда Талькав говорил о питьевой воде Салина-Гранде, он, в сущности, имел в виду не самое озеро, а пресные речки, впадающие в него во многих местах.
Those streams, however, were all dried up also; the burning sun had drunk up every thing liquid, and the consternation of the travelers may be imagined at the discovery.	Но сейчас и они пересохли: все выпило палящее солнце. Легко представить себе то подавленное состояние, которое овладело путешественниками, измученными жаждой, когда они увидели высохшие берега Салина - Гранде.
Some action must be taken immediately, however; for what little water still remained was almost bad, and could not quench thirst.	Надо было немедленно принять какое-нибудь решение. Воды в бурдюках оставалось немного, да и та была наполовину испорчена и не могла утолить жажду. А она жестоко давала себя чувствовать.
Hunger and fatigue were forgotten in the face of this imperious necessity.	И голод и усталость забывались перед этой насущной потребностью.
A sort of leather tent, called a ROUKAH, which had been left by the natives, afforded the party a temporary resting-place, and the weary horses stretched themselves along the muddy banks, and tried to browse on the marine plants and dry reeds they found there-nauseous to the taste as they must have been.	Изнуренные путешественники приютились в "рука" - кожаной палатке, раскинутой и оставленной туземцами в небольшом овраге. Лошади, лежа на илистых берегах озера, с видимым отвращением жевали водоросли и сухой тростник.
As soon as the whole party were ensconced in the ROUKAH, Paganel asked Thalcave what he thought was best to be done.	Когда все разместились в рука, Паганель обратился к Талькаву и спросил, что, по его мнению, следовало делать.
A rapid conversation followed, a few words of which were intelligible to Glenarvan.	И географ и индеец говорили быстро, но Гленарвану все же удалось разобрать несколько слов.
Thalcave spoke calmly, but the lively Frenchman gesticulated enough for both.	Талькав говорил спокойно, а Паганель жестикулировал за двоих.
After a little, Thalcave sat silent and folded his arms.	Их диалог длился несколько минут, затем патагонец, замолчав, скрестил руки на груди.
"What does he say?" asked Glenarvan. "I fancied he was advising us to separate."	-Что он сказал?- спросил Гленарван.- Мне показалось, что он советует нам разделиться.
"Yes, into two parties. Those of us whose horses are so done out with fatigue and thirst that they can scarcely drag one leg after the other, are to continue the route as they best can, while the others, whose steeds are fresher, are to push on in advance toward the river Guamini, which throws itself into Lake San Lucas about thirty-one miles off.	- Да, на Две группы, - ответил Паганель. - Те, у кого лошади еле передвигают ноги, пусть как-нибудь продолжают путь вдоль тридцать седьмой параллели. Те же, у кого лошади в лучшем состоянии, должны, опередив первый отряд, отправиться на поиски реки Гуамини, которая впадает в озеро Сан-Лукас в тридцати одной миле отсюда.

If there should be water enough in the river, they are to wait on the banks till their companions reach them; but should it be dried up, they will hasten back and spare them a useless journey."	Если воды в этой реке достаточно, второй отряд подождет товарищей на ее берегах. Если же Гуамини также пересохла - направится обратно им навстречу, чтобы избавить их от напрасного перехода.
"And what will we do then?" asked Austin.	- А тогда что делать? - спросил Том Остин.
"Then we shall have to make up our minds to go seventy-two miles south, as far as the commencement of the Sierra Ventana, where rivers abound."	- Тогда придется спуститься на семьдесят пять миль к югу, к отрогам Сьерра-де-ла-Вентана, а там рек очень много.
"It is wise counsel, and we will act upon it without loss of time.	- Совет неплох, - сказал Гленарван, - и нам нужно немедленно последовать ему.
My horse is in tolerable good trim, and I volunteer to accompany Thalcave."	Моя лошадь еще не очень ослабела от жажды, и я могу сопровождать Талькава.
"Oh, my Lord, take me," said Robert, as if it were a question of some pleasure party.	- О милорд, возьмите меня с собой! - взмолился Роберт, как будто дело шло об увеселительной поездке.
"But would you be able for it, my boy?"	- Но сможешь ли ты поспевать за нами, мальчик?
"Oh, I have a fine beast, which just wants to have a gallop. Please, my Lord, to take me."	- Да. У меня хорошая лошадь. Она так и рвется вперед... Так как же, милорд?.. Прошу вас!
"Come, then, my boy," said Glenarvan, delighted not to leave Robert behind.	- Хорошо, едем, мой мальчик, - согласился Гленарван.
"If we three don't manage to find out fresh water somewhere," he added, "we must be very stupid."	Он, в сущности, был очень рад, что ему не придется расставаться с Робертом. - Не может же быть, в самом деле, чтобы нам втроем не удалось найти какой-нибудь источник свежей и чистой воды!
"Well, well, and what about me?" said Paganel.	-А я? - спросил Паганель.
"Oh, my dear Paganel, you must stay with the reserve corps," replied the Major. "You are too well acquainted with the 37th parallel and the river Guamini and the whole Pampas for us to let you go.	- О, вы, милейший Паганель, останетесь, -отозвался майор. - Вы слишком хорошо знаете и тридцать седьмую параллель, и реку Гуамини, и вообще все пампасы, чтобы покинуть нас.
Neither Mulrady, nor Wilson, nor myself would be able to rejoin Thalcave at the given rendezvous, but we will put ourselves under the banner of the brave Jacques Paganel with perfect confidence."	Ни Мюльреди, ни Вильсон, ни я - никто из нас не сможет добраться до места, которое Талькав назначит для встречи. Под знаменем же храброго Жака Паганеля мы смело двинемся вперед.
"I resign myself," said the geographer, much flattered at having supreme command.	- Приходится покориться, - согласился географ, очень польщенный тем, что его поставили во главе отряда.
"But mind, Paganel, no distractions," added the Major. "Don't you take us to the wrong place-to the borders of the Pacific, for instance."	- Но смотрите только не будьте рассеянны, -прибавил майор, - не заведите нас не туда, куда надо, например, обратно к Тихому океану!
"Oh, you insufferable Major; it would serve you right," replied Paganel, laughing. "But how will you manage to understand what Thalcave says, Glenarvan?" he continued.	- А вы заслуживаете этого, несносный майор!.. -смеясь, сказал Паганель. - Но вот что скажите мне, дорогой Гленарван: как будете вы объясняться с Талькавом?

"I suppose," replied Glenarvan, "the Patagonian and I won't have much to talk about; besides, I know a few Spanish words, and, at a pinch, I should not fear either making him understand me, or my understanding him."	- Я полагаю, что нам с патагонцем не придется разговаривать, - ответил Гленарван, - но в каком-нибудь экстренном случае тех испанских слов, которые я знаю, хватит для того, чтобы мы поняли друг друга.
"Go, then, my worthy friend," said Paganel.	- Так отправляйтесь в путь, мой достойный друг, -сказал Паганель.
"We'll have supper first," rejoined Glenarvan, "and then sleep, if we can, till it is starting time."	- Сначала поужинаем, - сказал Гленарван, - и, если сможем, выспимся перед отъездом.
The supper was not very reviving without drink of any kind, and they tried to make up for the lack of it by a good sleep.	Путешественники закусили всухомятку, что, конечно, мало подкрепило их, а затем, за неимением лучшего, улеглись спать.
But Paganel dreamed of water all night, of torrents and cascades, and rivers and ponds, and streams and brooks-in fact, he had a complete nightmare.	Паганелю снились потоки, водопады, речки, реки, пруды, ручьи, даже полные графины - словом, снилось все, в чем содержится питьевая вода. То был настоящий кошмар.
Next morning, at six o'clock, the horses of Thalcave, Glenarvan and Robert were got ready.	На следующий день, в шесть часов утра, лошади Талькава, Гленарвана и Роберта Гранта были оседланы.
Their last ration of water was given them, and drunk with more avidity than satisfaction, for it was filthy, disgusting stuff.	Их напоили оставшейся в бурдюках водой. Пили они с жадностью, но без удовольствия, ибо вода эта была отвратительная.
The three travelers then jumped into their saddles, and set off, shouting	Когда лошади были напоены, Талькав, Гленарван и Роберт вскочили в седла.
"Au revoir!" to their companions.	- До свиданья! - крикнули остающиеся.
"Don't come back whatever you do," called Paganel after them.	-Главное, постарайтесь не возвращаться!-добавил Паганель. Вскоре патагонец, Гленарван и Роберт потеряли из виду маленький отряд, оставленный на попечении географа.
The Desertio de las Salinas, which they had to traverse, is a dry plain, covered with stunted trees not above ten feet high, and small mimosas, which the Indians call curra-mammel; and JUMES, a bushy shrub, rich in soda.	Desertio de las Salinas, то есть пустыня озера Салина, по которой ехали три всадника, представляла собой равнину с глинистой почвой, поросшую чахлыми кустами футов в десять вышиной, низкорослыми мимозами (курра-мамель) и кустарниками юмма, содержащими много соды.
Here and there large spaces were covered with salt, which sparkled in the sunlight with astonishing brilliancy.	Кое-где встречались обширные пласты соли, отражавшие с необыкновенной яркостью солнечные лучи.
These might easily have been taken for sheets of ice, had not the intense heat forbidden the illusion; and the contrast these dazzling white sheets presented to the dry, burned-up ground gave the desert a most peculiar character.	Если бы не палящий зной, эти баррерос можно было бы легко принять за обледенелые участки земли. Контраст между сухой, выжженной почвой и сверкающими соляными пластами придавал пустыне своеобразный и интересный вид.

Eighty miles south, on the contrary, the Sierra Ventana, toward which the travelers might possibly have to betake themselves should the Guamini disappoint their hopes, the landscape was totally different.	Совершенно иную картину представляет находящаяся в восьмидесяти милях южнее Сьерра-де-ла-Вентана, куда, если река Гуамини пересохла, пришлось бы спуститься нашим путешественникам.
There the fertility is splendid; the pasturage is incomparable.	Этот край, обследованный в 1835 году капитаном Фицроем - главой экспедиции на "Бигле", необыкновенно плодороден. Здесь находятся роскошные, лучшие на индейских землях пастбища. Северо-западные склоны Сьерра-де-ла-Вентана покрыты пышными травами; ниже расстилаются леса, состоящие из разных видов деревьев. Там растет альгарробо -род рожкового дерева, плоды которого сушат, размельчают и готовят из них хлеб, весьма ценимый индейцами; белое квебрахо - дерево с длинными, гибкими ветвями, напоминающее нашу европейскую плакучую иву; красное квебрахо, отличающееся необыкновенной прочностью; легко воспламеняющийся наудубай -причина страшных пожаров; вираро с лиловыми цветами в форме пирамиды и, наконец, восьмидесятифутовый гигант тимбо, под колоссальной кроной которого может укрыться от солнечных лучей целое стадо. Аргентинцы не раз пытались колонизировать этот богатый край, но им так и не удалось преодолеть сопротивления индейцев. Конечно, такое плодородие говорило о том, что сюда несут свои воды многочисленные речки, низвергаясь по склонам горной цепи. И в самом деле, речки эти даже во время сильнейших засух никогда не пересыхают.
Unfortunately, to reach them would necessitate a march of one hundred and thirty miles south; and this was why Thalcave thought it best to go first to Guamini, as it was not only much nearer, but also on the direct line of route.	Но, чтобы добраться до них, нужно было продвинуться к югу на сто тридцать миль. Вот почему Талькав был, несомненно, прав, решив сначала направиться к реке Гуамини: это было и гораздо ближе, и по пути.
The three horses went forward might and main, as if instinctively knowing whither they were bound.	Лошади быстро неслись вперед. Эти превосходные животные, видно, инстинктивно чувствовали, куда направляли их хозяева.
Thaouka especially displayed a courage that neither fatigue nor hunger could damp.	Особенно резва была Таука.
He bounded like a bird over the dried-up CANADAS and the bushes of CURRA-MAMMEL, his loud, joyous neighing seeming to bode success to the search.	Она птицей перелетала через пересохшие ручьи и кусты курра-мамель.
The horses of Glenarvan and Robert, though not so light-footed, felt the spur of his example, and followed him bravely.	Лошади Гленарвана и Роберта, увлеченные ее примером, смело следовали - за ней, хотя и не с такой легкостью.
Thalcave inspirited his companions as much as Thaouka did his four-footed brethren.	Талькав же, словно приросший к седлу, служил примером для своих спутников. Патагонец часто оглядывался на Роберта.

He sat motionless in the saddle, but often turned his head to look at Robert, and ever and anon gave him a shout of encouragement and approval, as he saw how well he rode.	Видя, что мальчик сидит в седле уверенно и правильно - опустив плечи, свободно свесив ноги, прижав к седлу колени, - индеец поощрял его одобрительными возгласами.
Certainly the boy deserved praise, for he was fast becoming an excellent cavalier.	Действительно, Роберт Грант становился превосходным наездником и заслуживал его похвалы.
"Bravo! Robert," said Glenarvan. "Thalcave is evidently congratulating you, my boy, and paying you compliments."	-Браво, Роберт! - говорил Гленарван. - Талькав, видимо, доволен тобой.
"What for, my Lord?"	- Чем же он доволен, милорд?
"For your good horsemanship."	- Доволен твоей посадкой.
"I can hold firm on, that's all," replied Robert blushing with pleasure at such an encomium.	- О, я крепко держусь, вот и все, - краснея от удовольствия, ответил мальчуган.
"That is the principal thing, Robert; but you are too modest. I tell you that some day you will turn out an accomplished horseman."	- А это главное, Роберт, - продолжал Гленарван. -Ты слишком скромен, но я предсказываю тебе, что из тебя выйдет отличный спортсмен.
"What would papa say to that?" said Robert, laughing. "He wants me to be a sailor."	- Что ж, это хорошо, - смеясь, сказал Роберт. - Но что скажет на это папа, ведь он хочет сделать из меня моряка?
"The one won't hinder the other.	- Одно не мешает другому.
If all cavaliers wouldn't make good sailors, there is no reason why all sailors should not make good horsemen.	Хоть и не все наездники хорошие моряки, но все моряки могут стать хорошими наездниками.
To keep one's footing on the yards must teach a man to hold on firm; and as to managing the reins, and making a horse go through all sorts of movements, that's easily acquired. Indeed, it comes naturally."	Сидя верхом на рее, приучаешься крепко держаться, а умение осадить коня, заставить его выполнять боковые и круговые движения приходит само собой, это несложно.
"Poor father," said Robert; "how he will thank you for saving his life."	- Бедный отец! - промолвил мальчик. - Как будет он благодарен вам, милорд, когда вы его спасете!
"You love him very much, Robert?"	-Ты очень любишь его, Роберт?
"Yes, my Lord, dearly.	- Да, милорд.
He was so good to me and my sister.	Папа ведь был так добр к нам с сестрой!
We were his only thought: and whenever he came home from his voyages, we were sure of some SOUVENIR from all the places he had been to; and, better still, of loving words and caresses.	Он только и думал о нас. После каждого дальнего плавания он привозил нам подарки из всех тех стран, где он побывал. Но что бывало дороже всего - он, вернувшись домой, был так нежен, с такой любовью говорил с нами!
Ah! if you knew him you would love him, too.	О, когда вы узнаете папу, вы сами его полюбите!
Mary is most like him.	Мери на него похожа.
He has a soft voice, like hers.	У него такой же мягкий голос, как и у нее.
That's strange for a sailor, isn't it?"	Для моряка это даже странно, не правда ли?
"Yes, Robert, very strange."	- Да, очень странно, Роберт, - согласился Гленарван.

"I see him still," the boy went on, as if speaking to himself. "Good, brave papa.	- Я вот как будто вижу его, - продолжал мальчик, словно говоря сам с собой. - Добрый, славный папа!
He put me to sleep on his knee, crooning an old Scotch ballad about the lochs of our country.	Когда я был маленьким, он укачивал меня на коленях, напевая старинную шотландскую песню об озерах нашей родины.
The time sometimes comes back to me, but very confused like.	Порой мне вспоминается мелодия, но смутно.
So it does to Mary, too.	Мери тоже помнит ее.
Ah, my Lord, how we loved him.	Ах, как мы любили его!
Well, I do think one needs to be little to love one's father like that."	Знаете, мне кажется, что только в детстве умеешь так любить отца!
"Yes, and to be grown up, my child, to venerate him," replied Glenarvan, deeply touched by the boy's genuine affection.	- Но нужно вырасти, чтобы научиться уважать его, мой мальчик, - сказал Гленарван, растроганный признаниями, вырвавшимися из этого юного сердца.
During this conversation the horses had been slackening speed, and were only walking now.	Пока они говорили, лошади замедлили ход и пошли шагом.
"You will find him?" said Robert again, after a few minutes' silence.	- Ведь мы найдем его, правда? - - проговорил Роберт после нескольких минут молчания.
"Yes, we'll find him," was Glenarvan's reply, "Thalcave has set us on the track, and I have great confidence in him."	-Да, мы найдем его,- ответил Гленарван.-Талькав навел нас на его след, а патагонец внушает мне доверие.
"Thalcave is a brave Indian, isn't he?" said the boy.	- Талькав - славный индеец, - отозвался мальчик.
"That indeed he is."	- Без сомнения!
"Do you know something, my Lord?"	- Знаете что, милорд?
"What is it, and then I will tell you?"	- Скажи - тогда я отвечу тебе.
"That all the people you have with you are brave. Lady Helena, whom I love so, and the Major, with his calm manner, and Captain Mangles, and Monsieur Paganel, and all the sailors on the DUNCAN. How courageous and devoted they are."	- Я хочу сказать, что вокруг вас только славные люди: леди Элен - я так ее люблю! - майор, всегда такой спокойный, капитан Манглс, господин Паганель и все матросы "Дункана", такие отважные и такие преданные!
"Yes, my boy, I know that," replied Glenarvan.	- Я знаю это, мой мальчик, - ответил Гленарван.
"And do you know that you are the best of all."	- А знаете ли вы, что лучше всех вы сами?
"No, most certainly I don't know that."	- О, вот этого я не знал!
"Well, it is time you did, my Lord," said the boy, seizing his lordship's hand, and covering it with kisses.	- Так знайте, милорд! - воскликнул Роберт, хватая руку Гленарвана и горячо целуя ее.
Glenarvan shook his head, but said no more, as a gesture from Thalcave made them spur on their horses and hurry forward.	Гленарван тихонько покачал головой. Он продолжал бы разговаривать с Робертом, если бы Талькав жестом не дал им понять, чтобы они поторапливались и не отставали. Надо было спешить и помнить об оставшихся позади. Все трое всадников снова пустились вперед крупной рысью.

But it was soon evident that, with the exception of Thaouka, the wearied animals could not go quicker than a walking pace.	Но вскоре стало ясно, что лошадям, за исключением Тауки, это не под силу.
At noon they were obliged to let them rest for an hour.	В полдень пришлось дать им часовой отдых.
They could not go on at all, and refused to eat the ALFAFARES, a poor, burnt-up sort of lucerne that grew there.	Они совсем выбились из сил и даже отказывались есть пучки альфальфы - разновидности люцерны, тощей и выжженной палящими лучами солнца.
Glenarvan began to be uneasy. Tokens of sterility were not the least on the decrease, and the want of water might involve serious calamities.	Гленарвана охватило беспокойство: признаки засушливости не исчезали, и недостаток воды мог привести к гибельным последствиям.
Thalcave said nothing, thinking probably, that it would be time enough to despair if the Guamini should be dried up-if, indeed, the heart of an Indian can ever despair.	Талькав молчал и, вероятно, думал, что в отчаяние приходить преждевременно, пока не выяснилось, пересохла или нет река Гуамини.
Spur and whip had both to be employed to induce the poor animals to resume the route, and then they only crept along, for their strength was gone.	Итак, он снова двинулся вперед, и волей-неволей, понуждаемые хлыстами и шпорами, лошади поплелись шагом - большего от них добиться нельзя было.
Thaouka, indeed, could have galloped swiftly enough, and reached the RIO in a few hours, but Thalcave would not leave his companions behind, alone in the midst of a desert.	Талькав мог бы опередить спутников, Таука в несколько часов домчала бы его до берегов реки. Разумеется, это не могло не прийти в голову патагонцу и, разумеется, он не захотел оставить спутников одних среди этой пустыни.
It was hard work, however, to get the animal to consent to walk quietly.	Вот почему он заставил своего скакуна умерить шаг.
He kicked, and reared, and neighed violently, and was subdued at last more by his master's voice than hand.	Не без сопротивления примирилась с этим Таука: она становилась на дыбы, неистово ржала. Ее хозяин прибегнул не столько к силе, сколько к увещаниям.
Thalcave positively talked to the beast, and Thaouka understood perfectly, though unable to reply, for, after a great deal of arguing, the noble creature yielded, though he still champed the bit.	Ведь Талькав буквально разговаривал со своей лошадью, и Таука если и не отвечала ему, то, во всяком случае, все понимала. Надо думать, что доводы патагонца были очень вески, так как, "поспорив" некоторое время, Таука все-таки сдалась и подчинилась, правда продолжая грызть удила.
Thalcave did not understand Thaouka, it turned out, though Thaouka understood him.	Но если Таука поняла, чего от нее хотел Талькав, то и сам он сумел понять своего скакуна.
The intelligent animal felt humidity in the atmosphere and drank it in with frenzy, moving and making a noise with his tongue, as if taking deep draughts of some cool refreshing liquid.	Умное животное почувствовало признаки влажности в воздухе: лошадь жадно втягивала его, шевеля языком, словно опускала его в спасительную влагу.
The Patagonian could not mistake him now-water was not far off.	Патагонцу стало ясно: близко вода.

The two other horses seemed to catch their comrade's meaning, and, inspired by his example, made a last effort, and galloped forward after the Indian.	Он подбодрил своих спутников, объяснив им нетерпение Тауки. Вскоре и две другие лошади тоже почуяли близость воды. Они напрягли последние силы и понеслись вслед за индейцем.
About three o'clock a white line appeared in a dip of the road, and seemed to tremble in the sunlight.	Около трех часов пополудни впереди, в низине, блеснула светлая полоса. Она переливалась под лучами солнца.
"Water!" exclaimed Glenarvan.	- Вода! - сказал Гленарван.
"Yes, yes! it is water!" shouted Robert.	- Да, вода, вода! - крикнул Роберт.
They were right; and the horses knew it too, for there was no need now to urge them on; they tore over the ground as if mad, and in a few minutes had reached the river, and plunged in up to their chests.	Теперь уж им не нужно было погонять лошадей. Бедные животные, почувствовав прилив сил, неудержимо помчались вперед. В несколько минут они доскакали до реки Гуамини и, не останавливаясь, зашли по грудь в благодатную воду.
Their masters had to go on too, whether they would or not but they were so rejoiced at being able to quench their thirst, that this compulsory bath was no grievance.	Всадники поневоле последовали их примеру и приняли ванну, о чем им не пришлось жалеть.
"Oh, how delicious this is!" exclaimed Robert, taking a deep draught.	- Ах, как вкусно! - воскликнул Роберт, упиваясь водой посередине речки.
"Drink moderately, my boy," said Glenarvan; but he did not set the example.	- Будь умерен, мой мальчик, - предупредил его Гленарван, сам, однако, не подавая примера этой умеренности. Некоторое время не было слышно ничего, кроме громких, торопливых глотков.
Thalcave drank very quietly, without hurrying himself, taking small gulps, but "as long as a lazo," as the Patagonians say.	Талькав же пил спокойно, не спеша, глотками маленькими, но "длинными, как лассо", - по патагонскому выражению.
He seemed as if he were never going to leave off, and really there was some danger of his swallowing up the whole river.	Он никак не мог напиться, и можно было опасаться, как бы он не выпил всю реку целиком.
At last Glenarvan said: "Well, our friends won't be disappointed this time; they will be sure of finding clear, cool water when they get here-that is to say, if Thalcave leaves any for them."	- Ну, видно, нашим друзьям не придется разочароваться в своих ожиданиях, - сказал Гленарван. - Добравшись до Гуамини, они найдут сколько угодно чистой воды, если только Талькав оставит что-нибудь на их долю.
"But couldn't we go to meet them?	- А не могли бы мы отправиться им навстречу? -спросил
It would spare them several hours' suffering and anxiety."	Роберт. - Этим мы избавили бы их от нескольких часов тревоги и страданий.
"You're right my boy; but how could we carry them this water?	- Понятно, это можно было бы сделать, мой мальчик, но в чем же отвезти им воду?
The leather bottles were left with Wilson.	Ведь бурдюки остались у Вильсона.
No; it is better for us to wait for them as we agreed.	Нет, уж лучше нам ждать здесь, как было условленно.

They can't be here till about the middle of the night, so the best thing we can do is to get a good bed and a good supper ready for them."	Учитывая расстояние, которое им надо проехать, притом проехать шагом, они прибудут сюда только ночью. Итак, приготовим для них хороший ночлег и ужин.
Thalcave had not waited for Glenarvan's proposition to prepare an encampment.	Талькав, не дожидаясь предложения Гленарвана, уже отправился искать место для привала.
He had been fortunate enough to discover on the banks of the rio a ramada, a sort of enclosure, which had served as a fold for flocks, and was shut in on three sides.	Ему посчастливилось найти на берегу реки рамаду - трехсторонний загон для скота.
A more suitable place could not be found for their night's lodging, provided they had no fear of sleeping in the open air beneath the star-lit heavens; and none of Thalcave's companions had much solicitude on that score.	Это было превосходное убежище для людей, которые, как наши путешественники, не боятся спать под открытым небом.
Accordingly they took possession at once, and stretched themselves at full length on the ground in the bright sunshine, to dry their dripping garments.	Поэтому они не стали искать ничего лучшего, и все трое растянулись на земле, чтобы просушить на солнце промокшее платье.
"Well, now we've secured a lodging, we must think of supper," said Glenarvan.	- Место для ночлега у нас есть, - сказал Гленарван. - Подумаем теперь об ужине.
"Our friends must not have reason to complain of the couriers they sent to precede them; and if I am not much mistaken, they will be very satisfied.	Надо, чтобы наши друзья остались довольны своими посланными вперед гонцами, и, если я не ошибаюсь, им не придется жаловаться на них.
It strikes me that an hour's shooting won't be lost time. Are you ready, Robert?"	Мне кажется, что, поохотившись с часок, мы не потеряем времени даром... Ты готов, Роберт?
"Yes, my Lord," replied the boy, standing up, gun in hand.	- Да, милорд, - ответил мальчик, поднимаясь на ноги и беря ружье.
Why Glenarvan proposed this was, that the banks of the Guamini seemed to be the general rendezvous of all the game in the surrounding plains.	Мысль об охоте пришла в голову Гленарвану потому, что на берегах Гуамини, казалось, собиралась вся дичь окрестных равнин.
A sort of partridge peculiar to the Pampas, called TINAMOUS; black wood-hens; a species of plover, called TERU-TERU; yellow rays, and waterfowl with magnificent green plumage, rose in coveys.	Целыми стаями поднимались "тинаму" - род красных куропаток, водящихся в пампасах, -черные ржанки, желтые коростели и водяные курочки с великолепным зеленым оперением.
No quadrupeds, however, were visible, but Thalcave pointed to the long grass and thick brushwood, and gave his friends to understand they were lying there in concealment.	Четвероногих же что-то не было видно. Но Талькав, указав спутникам на высокие травы и густой лес, дал им понять, где скрываются эти животные.
Disdaining the feathered tribes when more substantial game was at hand, the hunters' first shots were fired into the underwood.	Охотникам достаточно было сделать несколько шагов, чтобы найти дичь в изобилии. Сначала они пренебрегали птицами, их первые выстрелы были сделаны в крупную дичь пампасов.
Instantly there rose by the hundred roebucks and guanacos, like those that had swept over them that terrible night on the Cordilleras, but the timid creatures were so frightened that they were all out of gunshot in a twinkling.	Они вспугнули сотни косуль и гуанако, подобных тем, которые так неистово обрушились на них на вершинах Кордильер. Но эти чрезвычайно пугливые животные умчались с такой быстротой, что охотники не смогли приблизиться к ним на расстояние ружейного выстрела.

The hunters were obliged to content themselves with humbler game, though in an alimentary point of view nothing better could be wished.	Тогда они обратили свое внимание на менее стремительную, но не менее вкусную дичь.
A dozen of red partridges and rays were speedily brought down, and Glenarvan also managed very cleverly to kill a TAY-TETRE, or peccary, a pachydermatous animal, the flesh of which is excellent eating.	Было подстрелено штук двенадцать красных куропаток и коростелей, а кроме того, Гленарван убил метким выстрелом пекари. Мясо этого толстокожего животного с рыжеватой шерстью очень вкусно, и на него не жаль было потратить порох.
In less than half an hour the hunters had all the game they required.	Менее чем в полчаса охотники без труда настреляли столько дичи, сколько им было нужно.
Robert had killed a curious animal belonging to the order EDENTATA, an armadillo, a sort of tatou, covered with a hard bony shell, in movable pieces, and measuring a foot and a half long.	Роберт также не остался без трофеев: он застрелил армадилла - любопытное животное из семейства неполнозубых, нечто вроде броненосца, длиной в полтора фута, покрытое панцирем из подвижных костяных пластинок.
It was very fat and would make an excellent dish, the Patagonian said.	Это было очень жирное животное, и, по словам патагонца, из него должно было получиться превкусное блюдо.
Robert was very proud of his success.	Роберт очень гордился своей добычей.
Thalcave did his part by capturing a NANDOU, a species of ostrich, remarkable for its extreme swiftness.	Талькав показал своим спутникам, как охотятся на страуса нанду, отличающегося удивительной быстротой.
There could be no entrapping such an animal, and the Indian did not attempt it.	Имея дело с таким быстроногим животным, индеец не стал прибегать к хитрости.
He urged Thaouka to a gallop, and made a direct attack, knowing that if the first aim missed the NANDOU would soon tire out horse and rider by involving them in an inextricable labyrinth of windings.	Он пустил Тауку галопом прямо на нанду, стремясь сразу настичь его, ибо не сделай он этого, страус только замучил бы и лошадь и охотника, стремительно убегая и петляя.
The moment, therefore, that Thalcave got to a right distance, he flung his BOLAS with such a powerful hand, and so skillfully, that he caught the bird round the legs and paralyzed his efforts at once.	Приблизившись к нанду на нужное расстояние, Талькав метнул своей могучей рукой болас, и так ловко, что веревка сейчас же обвилась вокруг ног страуса и остановила его.
In a few seconds it lay flat on the ground.	Еще несколько секунд - и нанду уже лежал распростертый на земле.
The Indian had not made his capture for the mere pleasure and glory of such a novel chase. The flesh of the NANDOU is highly esteemed, and Thalcave felt bound to contribute his share of the common repast.	Индеец постарался добыть нанду не из охотничьего тщеславия, а потому, что мясо этого страуса очень ценится, и Талькаву хотелось предложить от себя блюдо для общего стола.
They returned to the RAMADA, bringing back the string of partridges, the ostrich, the peccary, and the armadillo.	Связку красных куропаток, страуса Талькава, пекари Гленарвана и броненосца Роберта принесли в рамаду.
The ostrich and the peccary were prepared for cooking by divesting them of their tough skins, and cutting them up into thin slices.	Со страуса и пекари тотчас же содрали жесткую кожу и разрезали мясо на тонкие ломтики.

As to the armadillo, he carries his cooking apparatus with him, and all that had to be done was to place him in his own shell over the glowing embers.	Броненосец же обладает одним ценным свойством: он носит на себе противень, на котором его можно изжарить. Поэтому его без дальнейших церемоний положили на раскаленные уголья в собственном панцире.
The substantial dishes were reserved for the night-comers, and the three hunters contented themselves with devouring the partridges, and washed down their meal with clear, fresh water, which was pronounced superior to all the porter in the world, even to the famous Highland USQUEBAUGH, or whisky.	Охотники удовольствовались за ужином одними куропатками, оставив своим друзьям все самое питательное. К ужину была подана чистейшая прозрачная вода, показавшаяся им вкуснее всех вин мира.
The horses had not been overlooked.	Не забыли и о лошадях.
A large quantity of dry fodder was discovered lying heaped up in the RAMADA, and this supplied them amply with both food and bedding.	В рамаде нашлось столько сена, что его им хватило не только для еды, но и для подстилки.
When all was ready the three companions wrapped themselves in the ponchos, and stretched themselves on an eiderdown of ALFAFARES, the usual bed of hunters on the Pampas.	Когда все приготовления были закончены, Гленарван, Роберт и индеец, завернувшись в пончо, улеглись на перины из альфальфы -обычное ложе охотников в пампасах.
CHAPTER XIX THE RED WOLVES	Глава XIX КРАСНЫЕ ВОЛКИ
NIGHT came, but the orb of night was invisible to the inhabitants of the earth, for she was just in her first quarter.	Настала ночь, ночь перед новолунием, когда молодой месяц еще невидим для обитателей Земли.
The dim light of the stars was all that illumined the plain.	Одни звезды озаряли своим слабым светом равнину.
The waters of the Guamini ran silently, like a sheet of oil over a surface of marble.	У горизонта едва мерцали в тумане созвездия Зодиака. Гуамини бесшумно катила свои воды.
Birds, quadrupeds, and reptiles were resting motionless after the fatigues of the day, and the silence of the desert brooded over the far-spreading Pampas.	Птицы и звери, устав за день, отдыхали, и над необъятными пампасами распростерлось безмолвие пустыни.
Glenarvan, Robert, and Thalcave, had followed the common example, and lay in profound slumber on their soft couch of lucerne.	Гленарван, Роберт и Талькав, по примеру всего живого, спали крепчайшим сном, растянувшись на мягком ложе из люцерны.
The worn-out horses had stretched themselves full length on the ground, except Thaouka, who slept standing, true to his high blood, proud in repose as in action, and ready to start at his master's call.	Обессиленные усталостью лошади также улеглись на землю. Лишь Таука, как настоящий чистокровный конь, спала, стоя на ногах. У нее и во сне был такой же гордый вид. Чувствовалось, что она готова броситься вперед по первому зову хозяина.
Absolute silence reigned within the inclosure, over which the dying embers of the fire shed a fitful light.	В загоне царило ничем не нарушаемое спокойствие; лишь угли догоравшего костра мерцали среди безмолвного мрака.

However, the Indian's sleep did not last long; for about ten o'clock he woke, sat up, and turned his ear toward the plain, listening intently, with half-closed eyes.	Однако около десяти часов вечера индеец, проспав очень недолго, проснулся. Едва открыв глаза, он насторожился и стал к чему-то прислушиваться. Видимо, Талькав стремился уловить какой-то еле слышный звук.
An uneasy look began to depict itself on his usually impassive face.	Вскоре на его обычно спокойном лице отразилось смутное беспокойство.
Had he caught scent of some party of Indian marauders, or of jaguars, water tigers, and other terrible animals that haunt the neighborhood of rivers?	Заслышал ли он подкрадывающихся бродяг-индейцев или приближение ягуаров, рычание тигров или других опасных зверей, нередко встречающихся вблизи рек?
Apparently it was the latter, for he threw a rapid glance on the combustible materials heaped up in the inclosure, and the expression of anxiety on his countenance seemed to deepen.	Это, по-видимому, показалось ему вероятным, так как он бросил быстрый взгляд на сваленное в загоне топливо и беспокойство его еще более усилилось.
This was not surprising, as the whole pile of ALFAFARES would soon burn out and could only ward off the attacks of wild beasts for a brief interval.	В самом деле, вся сухая альфальфа должна была скоро сгореть и недолго могла служить защитой от дерзких хищников.
There was nothing to be done in the circumstances but wait; and wait he did, in a half-recumbent posture, his head leaning on his hands, and his elbows on his knees, like a man roused suddenly from his night's sleep.	Итак, Талькаву оставалось только одно: ждать событий, и он стал ожидать их полулежа, в позе человека, внезапно разбуженного какой-то надвигающейся опасностью.
A whole hour passed, and anyone except Thalcave would have lain down again on his couch, reassured by the silence round him.	Прошел час. Всякий другой на месте Талькава, успокоенный царившей кругом тишиной, снова улегся бы и заснул.
But where a stranger would have suspected nothing, the sharpened senses of the Indian detected the approach of danger.	Но там, где чужестранец ничего не заподозрил бы, индеец благодаря обостренным чувствам и природному инстинкту почуял близкую опасность.
As he was thus watching and listening, Thaouka gave a low neigh, and stretched his nostrils toward the entrance of the RAMADA.	В то время как Талькав прислушивался и приглядывался, Таука вдруг глухо заржала и, повернув голову к входу в рамаду, потянула ноздрями воздух.
This startled the Patagonian, and made him rise to his feet at once.	Патагонец быстро приподнялся.
"Thaouka scents an enemy," he said to himself, going toward the opening, to make careful survey of the plains.	- Таука почуяла опасность, - пробормотал он и, выйдя из рамады, стал внимательно осматривать равнину.
Silence still prevailed, but not tranquillity; for Thalcave caught a glimpse of shadows moving noiselessly over the tufts of CURRA-MAMMEL.	Было тихо, но неспокойно. Талькав заметил какие-то тени, бесшумно скользившие среди поросли курра-мамель.
Here and there luminous spots appeared, dying out and rekindling constantly, in all directions, like fantastic lights dancing over the surface of an immense lagoon.	Там и сям сверкали светящиеся точки. Они двигались во всех направлениях, встречались, потухали, снова загорались. Можно было подумать, что это плясали по зеркалу огромной лагуны отблески каких-то фантастических фонарей.

An inexperienced eye might have mistaken them for fireflies, which shine at night in many parts of the Pampas; but Thalcave was not deceived; he knew the enemies he had to deal with, and lost no time in loading his carbine and taking up his post in front of the fence.	Чужестранец мог бы принять эти летающие искры за светляков, часто мерцающих по ночам в пампасах, но Талькав не обманулся: патагонец понял, с каким врагом придется иметь дело. Зарядив ружье, он стал на страже у входа в загон.
He did not wait long, for a strange cry-a confused sound of barking and howling-broke over the Pampas, followed next instant by the report of the carbine, which made the uproar a hundred times worse.	Долго ждать ему не пришлось. В пампасах раздался странный крик - не то лай, не то вой. Ответом на него был выстрел из карабина, а затем послышались ужасающие завывания, казалось несшиеся из сотни глоток.
Glenarvan and Robert woke in alarm, and started to their feet instantly.	Гленарван и Роберт, внезапно разбуженные, вскочили на ноги.
"What is it?" exclaimed Robert.	- Что случилось? - крикнул Роберт.
"Is it the Indians?" asked Glenarvan.	- Индейцы? - спросил Гленарван.
"No," replied Thalcave, "the AGUARAS."	- Нет, - ответил Талькав, - гуары.
"AGUARAS?" said Robert, looking inquiringly at Glenarvan.	-Гуары?- вопросительно глядя на Гленарвана, повторил Роберт.
"Yes," replied Glenarvan, "the red wolves of the Pampas."	- Да, - ответил Г ленарван, - красные волки пампасов.
They seized their weapons at once, and stationed themselves beside the Patagonian, who pointed toward the plain from whence the yelling resounded.	Схватив ружья, они присоединились к индейцу. Талькав молча указал им на равнину, откуда несся оглушительный вой.
Robert drew back involuntarily.	Роберт инстинктивно сделал шаг назад.
"You are not afraid of wolves, my boy?" said Glenarvan.	- Ты не боишься волков, мой мальчик? - спросил Гленарван.
"No, my Lord," said the lad in a firm tone, "and moreover, beside you I am afraid of nothing."	- Не боюсь, милорд, - твердо ответил мальчик. -Когда я с вами, я вообще ничего не боюсь.
"So much the better.	-Тем лучше.
These AGUARAS are not very formidable either; and if it were not for their number I should not give them a thought."	Эти гуары - не очень-то страшные звери, и не будь их так много, я бы совсем не обратил на них внимания.
"Never mind; we are all well armed; let them come."	- А если и много! - отозвался Роберт. - Мы хорошо вооружены. Пусть только сунутся к нам!..
"We'll certainly give them a warm reception," rejoined Glenarvan.	- И мы их примем как следует!
His Lordship only spoke thus to reassure the child, for a secret terror filled him at the sight of this legion of bloodthirsty animals let loose on them at midnight.	Г оворя это, Г ленарван хотел успокоить мальчика, но сам он в глубине души не без страха думал об этом ночном нашествии бесчисленного множества разъяренных хищников.
There might possibly be some hundreds, and what could three men do, even armed to the teeth, against such a multitude?	Быть может, там их целые сотни, и троим, хотя бы и хорошо вооруженным людям, нельзя было надеяться на успех в борьбе с таким количеством зверей.

As soon as Thalcave said the word AGUARA, Glenarvan knew that he meant the red wolf, for this is the name given to it by the Pampas Indians.	Когда патагонец произнес слово "гуар", Гленарван тотчас узнал название, данное пампасскими индейцами красному волку.
This voracious animal, called by naturalists the Canis jubatus, is in shape like a large dog, and has the head of a fox. Its fur is a reddish-cinnamon color, and there is a black mane all down the back.	Этот хищник известен у натуралистов под именем Chrysocyon brachgurus. Ростом он с большую собаку, голова его похожа на лисью, шерсть рыжевато-желтая, а по спине вдоль всего хребта идет длинная грива.
It is a strong, nimble animal, generally inhabiting marshy places, and pursuing aquatic animals by swimming, prowling about by night and sleeping during the day.	Зверь этот очень проворен и силен. Живет он обыкновенно в болотистых местах и часто преследует свою добычу даже вплавь. Ночь выгоняет красного волка из его логова, где он спит днем.
Its attacks are particularly dreaded at the ESTANCIAS, or sheep stations, as it often commits considerable ravages, carrying off the finest of the flock.	Особенно боятся его на больших фермах. Голодные гуары нападают даже на крупный скот и производят немалые опустошения.
Singly, the AGUARA is not much to be feared; but they generally go in immense packs, and one had better have to deal with a jaguar or cougar than with them.	В одиночку красный волк не страшен, но голодная стая их представляет большую опасность. Лучше даже встретиться с кугуаром или ягуаром: с ними можно, по крайней мере, сразиться один на один.
Both from the noise of the howling and the multitude of shadows leaping about, Glenarvan had a pretty good idea of the number of the wolves, and he knew they had scented a good meal of human flesh or horse flesh, and none of them would go back to their dens without a share.	Слыша разносящийся по пампасам вой и видя множество мчащихся по равнине теней, Гленарван не мог сомневаться в том, что на берегах Гуамини собралась огромная стая волков. Хищники эти почуяли верную добычу -лошадиное и человечье мясо, и каждый из них жаждал вернуться в свое логово с частью этой добычи.
It was certainly a very alarming situation to be in.	Положение было более чем тревожное.
The assailants were gradually drawing closer.	Тем временем круг волков мало-помалу суживался.
The horses displayed signs of the liveliest terror, with the exception of Thaouka, who stamped his foot, and tried to break loose and get out.	Проснувшиеся лошади были охвачены ужасом. Лишь Таука нетерпеливо била копытом землю, порываясь оборвать повод и умчаться.
His master could only calm him by keeping up a low, continuous whistle.	Хозяину удавалось успокоить ее только непрерывным свистом.
Glenarvan and Robert had posted themselves so as to defend the opening of the RAMADA.	Гленарван и Роберт стали у входа в рамаду, готовясь к обороне.
They were just going to fire into the nearest ranks of the wolves when Thalcave lowered their weapons.	Зарядив карабины, они собирались уже выстрелить по первому ряду гуаров, как вдруг Талькав молча поднял рукой вверх дула их ружей.
"What does Thalcave mean?" asked Robert.	- Чего хочет Талькав? - спросил Роберт.
"He forbids our firing."	- Он запрещает нам стрелять.
"And why?"	- Почему?

"Perhaps he thinks it is not the right time."	- Быть может, потому, что находит это несвоевременным.
But this was not the Indian's reason, and so Glenarvan saw when he lifted the powder-flask, showed him it was nearly empty.	Но не эта, а более важная причина побудила индейца так поступить. Гленарван понял его, когда Талькав, открыв и перевернув свою пороховницу, показал, что она почти совсем пуста.
"What's wrong?" asked Robert.	- Что же? - спросил Роберт.
"We must husband our ammunition," was the reply.	- Нам придется беречь заряды.
"To-day's shooting has cost us dear, and we are short of powder and shot.	Сегодняшняя охота дорого обошлась нам: у нас мало свинца и пороха.
We can't fire more than twenty times."	Мы не сделаем и двадцати выстрелов.
The boy made no reply, and Glenarvan asked him if he was frightened.	Мальчик ничего не ответил. - Ты не боишься, Роберт?
"No, my Lord," he said.	- Нет, милорд.
"That's right," returned Glenarvan.	- Хорошо, мой мальчик.
A fresh report resounded that instant. Thalcave had made short work of one assailant more audacious than the rest, and the infuriated pack had retreated to within a hundred steps of the inclosure.	В эту минуту раздался выстрел: Талькав уложил на месте одного слишком дерзкого врага. Волчья стая, надвигавшаяся тесными рядами, отступила и сбилась в кучу в ста шагах от частокола.
On a sign from the Indian Glenarvan took his place, while Thalcave went back into the inclosure and gathered up all the dried grass and ALFAFARES, and, indeed, all the combustibles he could rake together, and made a pile of them at the entrance.	Гленарван, по знаку индейца, стал на его место. А Талькав, собрав подстилки, сухую траву - словом, все, что могло гореть, навалил это у входа в загон и бросил в середину кучи пылающий уголь.
Into this he flung one of the still-glowing embers, and soon the bright flames shot up into the dark night.	Вскоре на черном фоне неба протянулась огненная завеса. Между языками пламени проглянула ярко освещенная колеблющимся заревом равнина.
Glenarvan could now get a good glimpse of his antagonists, and saw that it was impossible to exaggerate their numbers or their fury.	Тут Гленарван увидел, против какого неисчислимого количества хищников им придется бороться. Вряд ли кому-нибудь приходилось видеть такое скопище голодных волков.
The barrier of fire just raised by Thalcave had redoubled their anger, though it had cut off their approach.	Огненная завеса, созданная Талькавом, сразу остановила хищников и этим еще больше разъярила их.
Several of them, however, urged on by the hindmost ranks, pushed forward into the very flames, and burned their paws for their pains.	Но все же некоторые из них под натиском задних рядов приблизились к самому костру и обожгли себе лапы.
From time to time another shot had to be fired, notwithstanding the fire, to keep off the howling pack, and in the course of an hour fifteen dead animals lay stretched on the prairie.	Время от времени приходилось стрелять, чтобы удержать эту завывающую стаю, и через час на равнине уже валялось штук пятнадцать убитых волков.
The situation of the besieged was, relatively speaking, less dangerous now.	Теперь осажденные находились в сравнительно менее опасном положении.

As long as the powder lasted and the barrier of fire burned on, there was no fear of being overmastered.	Пока не кончился порох, пока огненная завеса пылала у входа в рамаду, нечего было опасаться вторжения волков.
But what was to be done afterward, when both means of defense failed at once?	Но что делать, когда эти средства защиты будут исчерпаны?
Glenarvan's heart swelled as he looked at Robert.	Гленарван посмотрел на Роберта, и сердце его сжалось.
He forgot himself in thinking of this poor child, as he saw him showing a courage so far above his years.	Он уже не думал о себе, а только об этом мужественном не по годам мальчике.
Robert was pale, but he kept his gun steady, and stood with firm foot ready to meet the attacks of the infuriated wolves.	Роберт был бледен, но не выпускал из рук ружья и, полный решимости, ожидал нападения разъяренных волков.
However, after Glenarvan had calmly surveyed the actual state of affairs, he determined to bring things to a crisis.	Хладнокровно обдумав положение, Гленарван понял, что надо на что-то решиться.
"In an hour's time," he said, "we shall neither have powder nor fire. It will never do to wait till then before we settle what to do."	- Через какой-нибудь час у нас не будет ни пороха, ни пуль, ни огня, - сказал он, - и, конечно, нам нужно не ждать этого, а что-нибудь делать.
Accordingly, he went up to Thalcave, and tried to talk to him by the help of the few Spanish words his memory could muster, though their conversation was often interrupted by one or the other having to fire a shot.	Он подошел к Талькаву и, припоминая все испанские слова, сохранившиеся в его памяти, начал с ним разговор, часто прерываемый выстрелами.
It was no easy task for the two men to understand each other, but, most fortunately, Glenarvan knew a great deal of the peculiarities of the red wolf; otherwise he could never have interpreted the Indian's words and gestures.	Не без труда удалось собеседникам понять друг друга. К счастью, Гленарвану были известны повадки гуаров. Без этого он не понял бы слов и жестов патагонца.
As it was, fully a quarter of an hour elapsed before he could get any answer from Thalcave to tell Robert in reply to his inquiry.	Все же прошло с четверть часа, прежде чем он начал рассказывать Роберту о содержании своего разговора с Талькавом.
"What does he say?"	- И что же он ответил? - спросил Роберт Грант.
"He says that at any price we must hold out till daybreak.	- Он сказал, что нам во что бы то ни стало надо продержаться до рассвета.
The AGUARA only prowls about at night, and goes back to his lair with the first streak of dawn.	Гуар выходит на добычу только ночью, а с зарей возвращается в свое логово.
It is a cowardly beast, that loves the darkness and dreads the light-an owl on four feet."	Это ночной хищник: он труслив и боится дневного света - своего рода сова, только четвероногая.
"Very well, let us defend ourselves, then, till morning."	- Что ж, будем защищаться до рассвета!
"Yes, my boy, and with knife-thrusts, when gun and shots fail."	- Да, мой мальчик, и защищаться ножами, когда ружья станут бесполезны.

Already Thalcave had set the example, for whenever a wolf came too near the burning pile, the long arm of the Patagonian dashed through the flames and came out again reddened with blood.	Талькав уже начал подавать этому пример: и когда какой-нибудь волк слишком приближался к пылавшему костру, патагонец, сжимая в руке нож, протягивал ее через пламя, и каждый раз клинок обагрялся кровью волка.
But very soon this means of defense would be at an end.	Между тем средства обороны были на исходе.
About two o'clock, Thalcave flung his last armful of combustibles into the fire, and barely enough powder remained to load a gun five times.	Около двух часов ночи Талькав бросил в костер последнюю охапку сухой травы; зарядов же оставалось всего на пять выстрелов.
Glenarvan threw a sorrowful glance round him.	Гленарван с грустью оглянулся вокруг.
He thought of the lad standing there, and of his companions and those left behind, whom he loved so dearly.	Он думал о мальчике, стоявшем подле него, о своих товарищах, думал обо всех, кого любил.
Robert was silent.	Роберт молчал.
Perhaps the danger seemed less imminent to his imagination.	Быть может, в его детском, доверчивом воображении опасность не казалась неминуемой.
But Glenarvan thought for him, and pictured to himself the horrible fate that seemed to await him inevitably.	Но Гленарван думал о ней за него. Ему рисовалась ужасная, неизбежная участь: быть растерзанными заживо.
Quite overcome by his emotion, he took the child in his arms, and straining him convulsively to his heart, pressed his lips on his forehead, while tears he could not restrain streamed down his cheeks.	Не владея больше собой, он привлек к себе Роберта, прижал его к груди и со слезами, которых не в силах был удержать, поцеловал его в лоб.
Robert looked up into his face with a smile, and said,	Роберт, улыбаясь, посмотрел на него.
"I am not frightened."	-Я не боюсь, - промолвил он.
"No, my child, no! and you are right. In two hours daybreak will come, and we shall be saved. Bravo, Thalcave! my brave Patagonian!	- И не надо бояться, мой мальчик, ты прав, -ответил Гленарван. - Через два часа рассветет, и мы будем спасены... Молодец, Талькав!
Bravo!" he added as the Indian that moment leveled two enormous beasts who endeavored to leap across the barrier of flames.	Молодец, мой храбрый патагонец! - крикнул он, увидев, что индеец убил ударами приклада двух огромных волков, порывавшихся перепрыгнуть через огненную преграду.
But the fire was fast dying out, and the DENOUEMENT of the terrible drama was approaching.	Но в эту минуту при угасающем свете костра Гленарван увидел стаю волков, идущую плотными рядами на приступ рамады. Развязка этой кровавой драмы приближалась.
The flames got lower and lower.	Костер мало - помалу угасал.
Once more the shadows of night fell on the prairie, and the glaring eyes of the wolves glowed like phosphorescent balls in the darkness.	Равнина, до сих пор освещенная, погружалась во мрак, и в этом мраке снова замелькали фосфоресцирующие глаза красных волков.
A few minutes longer, and the whole pack would be in the inclosure.	Еще несколько минут - и вся эта огромная стая устремится в загон.

Thalcave loaded his carbine for the last time, killed one more enormous monster, and then folded his arms.	Талькав выпустил последний заряд из своего карабина, прикончив еще одного врага. Истощив свои боевые припасы, патагонец скрестил руки на груди.
His head sank on his chest, and he appeared buried in deep thought.	Г олова его склонилась. Казалось, он молча что-то обдумывал.
Was he planning some daring, impossible, mad attempt to repulse the infuriated horde?	Изыскивал ли он какой-нибудь смелый, невозможный, безрассудный способ отразить эту разъяренную стаю?
Glenarvan did not venture to ask.	Гленарван не решался задать ему вопрос.
At this very moment the wolves began to change their tactics. The deafening howls suddenly ceased: they seemed to be going away.	Тут волки вдруг изменили свой план нападения: они стали удаляться, и их оглушительный вой сразу прекратился.
Gloomy silence spread over the prairie, and made Robert exclaim: "They're gone!"	На равнине воцарилась мрачная тишина. - Они уходят, - промолвил Роберт. - Быть может, и так, - отозвался, прислушиваясь, Гленарван.
But Thalcave, guessing his meaning, shook his head.	Но Талькав, догадавшись, о чем они говорят, отрицательно покачал головой.
He knew they would never relinquish their sure prey till daybreak made them hasten back to their dens.	Патагонец знал, что хищники не уйдут от верной добычи до тех пор, пока заря не загонит их в темные логова.
Still, their plan of attack had evidently been altered. They no longer attempted to force the entrance, but their new maneuvers only heightened the danger.	Однако тактика врагов явно изменилась: они уже не пытались ворваться через вход в рамаду, а избрали новый, еще более страшный способ действий.
They had gone round the RAMADA, as by common consent, and were trying to get in on the opposite side.	Гуары, отказавшись от намерения проникнуть через вход, который так упорно отстаивался огнем и оружием, обошли рамаду и напали на нее с противоположной стороны.
The next minute they heard their claws attacking the moldering wood, and already formidable paws and hungry, savage jaws had found their way through the palings.	Вскоре осажденные услышали, как когти хищников раздирают полусгнившее дерево. Между расшатанными кольями уже просовывались сильные лапы, окровавленные морды.
The terrified horses broke loose from their halters and ran about the inclosure, mad with fear.	Перепуганные лошади, сорвавшись с привязи, метались, обезумев от ужаса, по загону.
Glenarvan put his arms round the young lad, and resolved to defend him as long as his life held out.	Гленарван схватил мальчика и прижал к себе, решив защищать его до последней возможности.
Possibly he might have made a useless attempt at flight when his eye fell on Thalcave.	Быть может, у него мелькнула безумная мысль попытаться спастись с Робертом бегством, но в этот миг взгляд его упал на индейца.
The Indian had been stalking about the RAMADA like a stag, when he suddenly stopped short, and going up to his horse, who was trembling with impatience, began to saddle him with the most scrupulous care, without forgetting a single strap or buckle.	Талькав, только что быстро ходивший по загону, как дикий зверь в клетке, вдруг подошел к своей дрожавшей от нетерпения лошади и принялся тщательно седлать ее, не забывая ни одного ремешка, ни одной пряжки.

He seemed no longer to disturb himself in the least about the wolves outside, though their yells had redoubled in intensity.	Казалось, возобновившийся с удвоенной силой вой хищников совершенно перестал его беспокоить.
A dark suspicion crossed Glenarvan's mind as he watched him.	Гленарван смотрел на патагонца с ужасом.
"He is going to desert us," he exclaimed at last, as he saw him seize the reins, as if preparing to mount.	- Он бросает нас на произвол судьбы! -воскликнул он, видя, что Талькав готов прыгнуть в седло.
"He! never!" replied Robert.	- Талькав? Никогда! - сказал Роберт.
Instead of deserting them, the truth was that the Indian was going to try and save his friends by sacrificing himself. Thaouka was ready, and stood champing his bit. He reared up, and his splendid eyes flashed fire; he understood his master. But just as the Patagonian caught hold of the horse's mane, Glenarvan seized his arm with a convulsive grip, and said, pointing to the open prairie. "You are going away?" "Yes," replied the Indian, understanding his gesture. Then he said a few words in Spanish, which meant: "Thaouka; good horse; quick; will draw all the wolves away after him." "Oh, Thalcave," exclaimed Glenarvan. "Quick, quick!" replied the Indian, while Glenarvan said, in a broken, agitated voice to Robert: "Robert, my child, do you hear him? He wants to sacrifice himself for us. He wants to rush away over the Pampas, and turn off the wolves from us by attracting them to himself." "Friend Thalcave," returned Robert, throwing himself at the feet of the Patagonian, "friend Thalcave, don't leave us!" "No," said Glenarvan, "he shall not leave us." And turning toward the Indian, he said, pointing to the frightened horses, "Let us go together." "No," replied Thalcave, catching his meaning. "Bad beasts; frightened; Thaouka, good horse." "Be it so then!" returned Glenarvan. "Thalcave will not leave you, Robert. He teaches me what I must do. It is for me to go, and for him to stay by you." Then seizing Thaouka's bridle, he said, "I am going, Thalcave, not you." "No," replied the Patagonian quietly.	И действительно, индеец собирался не бросить друзей, а спасти их.
"I am," exclaimed Glenarvan, snatching the bridle out of his hands. "I, myself! Save this boy, Thalcave!	-Говорю тебе, что я поеду! - крикнул Гленарван, вырывая из рук Талькава повод. - А ты спасай мальчика!
I commit him to you."	Доверяю тебе его, Талькав!
Glenarvan was so excited that he mixed up English words with his Spanish.	Г ленарван в возбуждении перемешивал испанские слова с английскими.
But what mattered the language at such a terrible moment.	Но что значит язык!
A gesture was enough. The two men understood each other.	В такие грозные мгновения все выражают жесты и люди сразу понимают друг друга.

However, Thalcave would not give in, and though every instant's delay but increased the danger, the discussion continued.	Но Талькав настаивал на своем, спор затягивался, а опасность с секунды на секунду все возрастала. Изгрызенные колья уже начинали поддаваться натиску волков.
Neither Glenarvan nor Thalcave appeared inclined to yield.	Ни Гленарван, ни Талькав не хотели уступать друг другу.
The Indian had dragged his companion towards the entrance of the RAMADA, and showed him the prairie, making him understand that now was the time when it was clear from the wolves; but that not a moment was to be lost, for should this maneuver not succeed, it would only render the situation of those left behind more desperate, and that he knew his horse well enough to be able to trust his wonderful lightness and swiftness to save them all.	Индеец увлек Гленарвана к входу в загон; он показывал ему на освобожденную от волков равнину. Своей страстной речью он стремился заставить понять Г ленарвана, что нельзя терять ни секунды, что в случае неудачи в наибольшей опасности окажутся оставшиеся; наконец, что он один достаточно знает Тауку, чтобы использовать для общего спасения изумительное проворство и быстроту ее бега.
But Glenarvan was blind and obstinate, and determined to sacrifice himself at all hazards, when suddenly he felt himself violently pushed back.	Но Гленарван в ослеплении упорствовал: он во что бы то ни стало хотел пожертвовать собой. Вдруг его отбросил в сторону сильный толчок.
Thaouka pranced up, and reared himself bolt upright on his hind legs, and made a bound over the barrier of fire, while a clear, young voice called out:	Таука поднялась на дыбы и, рванувшись вперед, перелетела через огненную преграду и лежавшие за ней трупы волков. В ту же минуту донесся детский голос:
"God save you, my lord."	- Да спасет вас бог, милорд!
But before either Thalcave or Glenarvan could get more than a glimpse of the boy, holding on fast by Thaouka's mane, he was out of sight.	И перед глазами Гленарвана и Талькава промелькнула фигурка Роберта, вцепившегося в гриву Тауки, - промелькнула и исчезла во мраке.
"Robert! oh you unfortunate boy," cried Glenarvan.	- Роберт! Несчастный! - крикнул Гленарван.
But even Thalcave did not catch the words, for his voice was drowned in the frightful uproar made by the wolves, who had dashed off at a tremendous speed on the track of the horse.	Но этого крика не расслышал даже индеец: раздался ужасающий вой. Волки, бросившись за лошадью, с невероятной быстротой помчались на запад.
Thalcave and Glenarvan rushed out of the RAMADA.	Талькав и Гленарван выбежали из рамады.
Already the plain had recovered its tranquillity, and all that could be seen of the red wolves was a moving line far away in the distant darkness.	На равнине уже снова водворилась тишина; лишь вдали среди ночного мрака ускользала смутная волнообразная линия.
Glenarvan sank prostrate on the ground, and clasped his hands despairingly.	Подавленный, ломая в отчаянии руки, Гленарван упал на землю.
He looked at Thalcave, who smiled with his accustomed calmness, and said:	Он поднял глаза на Талькава. Тот улыбался со свойственным ему спокойствием.
"Thaouka, good horse.	- Таука - хорошая лошадь!
Brave boy.	Храбрый мальчик!
He will save himself!"	Спасется... - повторял патагонец, подкрепляя слова кивками головы.
"And suppose he falls?" said Glenarvan.	- А если он упадет? - сказал Гленарван.
"He'll not fall."	- Не упадет!

But notwithstanding Thalcave's assurances, poor Glenarvan spent the rest of the night in torturing anxiety.	Несмотря на эту уверенность Талькава, несчастный Гленарван провел ночь в страшной тревоге.
He seemed quite insensible now to the danger they had escaped through the departure of the wolves, and would have hastened immediately after Robert if the Indian had not kept him back by making him understand the impossibility of their horses overtaking Thaouka; and also that boy and horse had outdistanced the wolves long since, and that it would be useless going to look for them till daylight.	Он даже не думал о том, что с исчезновением стаи волков для него исчезла и опасность. Он хотел скакать на поиски Роберта. Индеец не пустил его и дал ему понять, что с их лошадьми догнать Роберта немыслимо, что Таука, конечно, опередила своих врагов и найти ее в темноте невозможно. Словом, по его убеждению, надо было ждать рассвета и только тогда начинать поиски Роберта.
At four o'clock morning began to dawn.	В четыре часа утра стала заниматься заря.
A pale glimmer appeared in the horizon, and pearly drops of dew lay thick on the plain and on the tall grass, already stirred by the breath of day.	Сгустившийся у горизонта туман вскоре окрасился бледным золотом. Прозрачная роса пала на равнину, и утренний ветерок закачал высокие травы.
The time for starting had arrived.	Пришло время отправляться.
"Now!" cried Thalcave, "come."	- Поедем! - сказал индеец.
Glenarvan made no reply, but took Robert's horse and sprung into the saddle.	Гленарван молча вскочил на лошадь Роберта.
Next minute both men were galloping at full speed toward the west, in the line in which their companions ought to be advancing.	Вскоре оба всадника неслись галопом прямо на запад, навстречу второму отряду.
They dashed along at a prodigious rate for a full hour, dreading every minute to come across the mangled corpse of Robert.	Целый час они бешено мчались, ища глазами Роберта и все боясь увидеть его окровавленный труп.
Glenarvan had torn the flanks of his horse with his spurs in his mad haste, when at last gun-shots were heard in the distance at regular intervals, as if fired as a signal.	Гленарван немилосердно всаживал шпоры в бока своей лошади. Вдруг послышались ружейные выстрелы, раздававшиеся через определенные промежутки времени, как будто кто-то подавал сигналы.
"There they are!" exclaimed Glenarvan; and both he and the Indian urged on their steeds to a still quicker pace, till in a few minutes more they came up to the little detachment conducted by Paganel.	-Это они! - воскликнул Гленарван. Оба всадника еще быстрее погнали своих лошадей. Несколько минут спустя они соединились с отрядом Паганеля.
A cry broke from Glenarvan's lips, for Robert was there, alive and well, still mounted on the superb Thaouka, who neighed loudly with delight at the sight of his master.	У Гленарвана вырвался крик: Роберт был здесь, живой и невредимый, верхом на великолепной Тауке! Лошадь радостно заржала, завидев своего хозяина.
"Oh, my child, my child!" cried Glenarvan, with indescribable tenderness in his tone.	- Ах, мальчик мой, мальчик! - с невыразимой нежностью воскликнул Гленарван.
Both he and Robert leaped to the ground, and flung themselves into each other's arms.	И они с Робертом, соскочив с лошадей, бросились на шею друг другу.
Then the Indian hugged the brave boy in his arms.	Затем наступила очередь индейца прижать к груди мужественного сына капитана Гранта.

"He is alive, he is alive," repeated Glenarvan again and again.	- Он жив! Он жив! - восклицал Гленарван.
"Yes," replied Robert; "and thanks to Thaouka."	- Да, - ответил Роберт, - благодаря Тауке!
This great recognition of his favorite's services was wholly unexpected by the Indian, who was talking to him that minute, caressing and speaking to him, as if human blood flowed in the veins of the proud creature.	Но еще до того, как индеец услышал эти полные признательности слова, он стал благодарить своего коня: говорил с ним, целовал его, словно в жилах этого благородного животного текла человеческая кровь.
Then turning to Paganel, he pointed to Robert, and said,	Затем Талькав повернулся к Паганелю.
"A brave!" and employing the Indian metaphor, he added, "his spurs did not tremble!"	- Храбрец! - сказал он, указывая на Роберта. И, пользуясь индейской метафорой для выражения отваги, добавил: - Шпоры его не дрогнули.
But Glenarvan put his arms round the boy and said, "Why wouldn't you let me or Thalcave run the risk of this last chance of deliverance, my son?"	- Скажи, дитя мое, почему ты не дал ни мне, ни Талькаву сделать эту последнюю попытку спасти тебя? - спросил Гленарван, обнимая Роберта.
"My lord," replied the boy in tones of gratitude, "wasn't it my place to do it?	- Милорд, - ответил мальчик, и в голосе его звучала горячая благодарность, - разве я не должен был пожертвовать собой?
Thalcave has saved my life already, and you-you are going to save my father."	Талькав уже спас мне жизнь, а вы спасете жизнь моего отца!
CHAPTER XX STRANGE SIGNS	Глава XX АРГЕНТИНСКИЕ РАВНИНЫ
AFTER the first joy of the meeting was over, Paganel and his party, except perhaps the Major, were only conscious of one feeling-they were dying of thirst.	Как ни радостна была встреча, но после первых же излияний Паганель, Остин, Вильсон, Мюльреди - все, кто оставались позади, за исключением, быть может, одного майора Мак-Наббса, почувствовали, что умирают от жажды.
Most fortunately for them, the Guamini ran not far off, and about seven in the morning the little troop reached the inclosure on its banks.	К счастью, Гуамини протекала невдалеке, и путешественники немедленно двинулись дальше.
The precincts were strewed with the dead wolves, and judging from their numbers, it was evident how violent the attack must have been, and how desperate the resistance.	В семь часов утра маленький отряд достиг загона. Нагроможденные у входа волчьи трупы красноречиво говорили о том, как яростно нападал враг и с какой энергией оборонялись осажденные.
As soon as the travelers had drunk their fill, they began to demolish the breakfast prepared in the RAMADA, and did ample justice to the extraordinary viands.	Путешественники с лихвой утолили жажду, а потом им предложили в ограде загона роскошный завтрак.
The NANDOU fillets were pronounced first-rate, and the armadillo was delicious.	Филе нанду было признано великолепным, а броненосец, зажаренный в собственном панцире, -восхитительным блюдом.
"To eat moderately," said Paganel, "would be positive ingratitude to Providence. We must eat immoderately."	- Есть такие вкусные вещи в умеренном количестве было бы неблагодарностью по отношению к провидению, - заявил Паганель. -Долой умеренность!

And so they did, but were none the worse for it. The water of the Guamini greatly aided digestion apparently.	И географ действительно объелся, отбросив всякую умеренность, но его здоровье не потерпело от этого никакого ущерба благодаря воде Гуамини: по мнению ученого, она способствовала пищеварению.
Glenarvan, however, was not going to imitate Hannibal at Capua, and at ten o'clock next morning gave the signal for starting.	В десять часов утра Гленарван, не желая повторять ошибку Г аннибала, чрезмерно задержавшегося в Капуе, подал сигнал к отправлению.
The leathern bottles were filled with water, and the day's march commenced.	Бурдюки были наполнены водой, и отряд пустился в путь.
The horses were so well rested that they were quite fresh again, and kept up a canter almost constantly.	Освеженные и сытые лошади охотно мчались вперед легким галопом.
The country was not so parched up now, and consequently less sterile, but still a desert.	Земля становилась более влажной, а потому и более плодородной, но оставалась такой же пустынной.
No incident occurred of any importance during the 2d and 3d of November, and in the evening they reached the boundary of the Pampas, and camped for the night on the frontiers of the province of Buenos Ayres.	2 и 3 ноября прошли без всяких приключений, и вечером второго дня путешественники, уже привыкшие к длинным переходам, сделали привал на границе между пампасами и провинцией Буэнос-Айрес. Отряд покинул бухту Талькауано 14 октября.
Two-thirds of their journey was now accomplished. It was twenty-two days since they left the Bay of Talcahuano, and they had gone 450 miles.	Значит, он совершил в двадцать два дня переход в четыреста пятьдесят миль; иными словами, преодолел уже две трети пути.
Next morning they crossed the conventional line which separates the Argentine plains from the region of the Pampas.	На следующее утро путешественники перешли условную границу, отделявшую аргентинские равнины от пампасов.
It was here that Thalcave hoped to meet the Caciques, in whose hands, he had no doubt, Harry Grant and his men were prisoners.	Здесь Талькав надеялся встретить тех кациков, в руках которых, как он думал, находятся Гарри Грант и два его товарища по плену. Из четырнадцати провинций, составляющих аргентинскую республику, провинция Буэнос-Айрес самая обширная и самая населенная. На юге, между 64° и 65°, она граничит с индейской территорией. Почва этой провинции удивительно плодородна, а климат необыкновенно здоровый. Это простирающаяся до подножия гор Сьерра-дель-Тандиль и Сьерра-Тапальке почти идеально гладкая равнина, покрытая злаками и бобовыми растениями.
From the time of leaving the Guamini, there was marked change in the temperature, to the great relief of the travelers.	Покинув берега Гуамини, путешественники, к своему немалому удовольствию, заметили, что температура становится все умереннее: в среднем было не более семнадцати градусов по Цельсию.
It was much cooler, thanks to the violent and cold winds from Patagonia, which constantly agitate the atmospheric waves.	Причиной этого понижения температуры были постоянные холодные ветры из Патагонии.

Horses and men were glad enough of this, after what they had suffered from the heat and drought, and they felt animated with fresh ardor and confidence.	И животные и люди, столько претерпевшие от засухи и зноя, теперь не имели ни малейшего повода жаловаться. Путешественники ехали бодро и уверенно.
But contrary to what Thalcave had said, the whole district appeared uninhabited, or rather abandoned.	Но, вопреки ожиданиям Талькава, край казался совершенно необитаемым или, вернее сказать, обезлюдевшим.
Their route often led past or went right through small lagoons, sometimes of fresh water, sometimes of brackish.	Путь к востоку вдоль тридцать седьмой параллели, по которому двигался отряд, часто проходил мимо небольших озер то с пресной, то с солоноватой водой или пересекал эти озера.
On the banks and bushes about these, king-wrens were hopping about and larks singing joyously in concert with the tangaras, the rivals in color of the brilliant humming birds.	У воды порхали под сенью кустов проворные корольки и пели веселые жаворонки; тут же мелькали танагры - соперники колибри по разноцветному блестящему оперению. Все эти красивые птицы весело хлопали крыльями, не обращая внимания на скворцов с их красными погонами и красной грудью, расхаживавших по краю берега, точно солдаты на военном параде.
On the thorny bushes the nests of the ANNUBIS swung to and fro in the breeze like an Indian hammock; and on the shore magnificent flamingos stalked in regular order like soldiers marching, and spread out their flaming red wings.	На колючих кустах раскачивались, как креольский гамак, подвижные гнезда птиц, носящих название "аннубис"; по берегам озер, распуская по ветру огнецветные крылья, бродили целыми стаями великолепные фламинго.
Their nests were seen in groups of thousands, forming a complete town, about a foot high, and resembling a truncated cone in shape.	Здесь же виднелись их гнезда, тысячами расположенные близко друг от друга, имевшие форму усеченного конуса примерно в фут вышиной и образовывавшие целые колонии.
The flamingos did not disturb themselves in the least at the approach of the travelers, but this did not suit Paganel.	Приближение всадников не очень встревожило фламинго, и это не понравилось ученому Паганелю.
"I have been very desirous a long time," he said to the Major, "to see a flamingo flying."	- Мне давно хотелось увидеть, как летают фламинго, - сказал он майору.
"All right," replied McNabbs.	- Вот и прекрасно! - отозвался майор.
"Now while I have the opportunity, I should like to make the most of it," continued Paganel.	- И конечно, раз представляется случай, я им воспользуюсь.
"Very well; do it, Paganel."	- Разумеется, Паганель!
"Come with me, then, Major, and you too Robert.	- Тогда и вы со мной, майор, и ты, Роберт, тоже.
I want witnesses."	Мне нужны свидетели.
And all three went off towards the flamingos, leaving the others to go on in advance.	И Паганель, пропустив остальных, направился в сопровождении майора и Роберта к стае фламинго.
As soon as they were near enough, Paganel fired, only loading his gun, however, with powder, for he would not shed even the blood of a bird uselessly. The shot made the whole assemblage fly away en masse, while Paganel watched them attentively through his spectacles.	Приблизившись к ним на расстояние выстрела, географ выпалил из ружья холостым зарядом - он был не способен пролить напрасно даже и птичью кровь, - и вот фламинго, словно по сигналу, разом поднялись и улетели. Паганель внимательно следил за ними через очки.

"Well, did you see them fly?" he asked the Major.	- Ну что, вы видели, как они летают? - спросил он майора, когда стая исчезла из виду.
"Certainly I did," was the reply. "I could not help seeing them, unless I had been blind."	- Конечно, видел, - ответил Мак-Наббс. - Только слепой не увидел бы этого.
"Well and did you think they resembled feathered arrows when they were flying?"	- Скажите, похож ли летящий фламинго на оперенную стрелу?
"Not in the least."	- Ничуть не похож.
"Not a bit," added Robert.	- Ни малейшего сходства, - прибавил Роберт.
"I was sure of it," said the geographer, with a satisfied air; "and yet the very proudest of modest men, my illustrious countryman, Chateaubriand, made the inaccurate comparison.	- Я был в этом уверен, - с довольным видом заявил ученый. - А вот представьте, что мой знаменитый соотечественник Шатобриан допустил это неточное сравнение фламинго со стрелой.
Oh, Robert, comparison is the most dangerous figure in rhetoric that I know.	Запомни, Роберт: сравнение - самая рискованная из известных мне риторических фигур.
Mind you avoid it all your life, and only employ it in a last extremity."	Бойся сравнений и прибегай к ним лишь в самых крайних случаях.
"Are you satisfied with your experiment?" asked McNabbs.	- Итак, вы довольны вашим экспериментом? -спросил майор.
"Delighted."	- Чрезвычайно.
"And so am I.	-И я тоже.
But we had better push on now, for your illustrious Chateaubriand has put us more than a mile behind."	Но теперь давайте поторопим лошадей: по милости вашего знаменитого Шатобриана мы отстали на целую милю.
On rejoining their companions, they found Glenarvan busily engaged in conversation with the Indian, though apparently unable to make him understand.	Подъезжая к своим спутникам, Паганель увидел, что Гленарван ведет какой-то оживленный разговор с индейцем, видимо плохо понимая его.
Thalcave's gaze was fixed intently on the horizon, and his face wore a puzzled expression.	Талькав то и дело останавливался, внимательно всматривался в горизонт, и каждый раз на его лице отражалось сильное удивление. Гленарван, не видя подле себя своего обычного переводчика, пытался сам расспросить индейца, но эта попытка оказалась безуспешной.
The moment Paganel came in sight, Glenarvan called out:	Заметив приближавшегося ученого, Гленарван еще издали крикнул ему:
"Come along, friend Paganel. Thalcave and I can't understand each other at all."	- Скорей сюда, друг Паганель, а то мы с Талькавом никак не можем понять друг друга!
After a few minute's talk with the Patagonian, the interpreter turned to Glenarvan and said:	Побеседовав несколько минут с патагонцем, Паганель обернулся к Гленарвану.

"Thalcave is quite astonished at the fact, and certainly it is very strange that there are no Indians, nor even traces of any to be seen in these plains, for they are generally thick with companies of them, either driving along cattle stolen from the ESTANCIAS, or going to the Andes to sell their zorillo cloths and plaited leather whips."	- Талькава, - сказал он, - удивляет один факт, и в самом деле очень странный. - Какой? - Дело в том, что нигде кругом не видно ни индейцев, ни даже следов их, а между тем их отряды обычно пересекают эти равнины во всех направлениях: то они гонят скот, то пробираются к Андам -продавать там свои самодельные ковры и бичи, сплетенные из кожи.
"And what does Thalcave think is the reason?"	- А чем Талькав объясняет исчезновение индейцев?
"He does not know; he is amazed and that's all."	- Он сам не находит объяснения, а только удивляется.
"But what description of Indians did he reckon on meeting in this part of the Pampas?"	- Каких ' же индейцев рассчитывал он встретить в этой части пампасов?
"Just the very ones who had the foreign prisoners in their hands, the natives under the rule of the Caciques Calfoucoura, Catriel, or Yanchetruz."	- Именно тех, в чьих руках были пленники-чужестранцы: подданных кациков Кальфукура, Катриеля или Янчетруца.
"Who are these Caciques?"	- Кто это такие?
"Chiefs that were all powerful thirty years ago, before they were driven beyond the sierras.	- Это вожди племен. Они были всемогущи до того, как их лет тридцать назад оттеснили за горы.
Since then they have been reduced to subjection as much as Indians can be, and they scour the plains of the Pampas and the province of Buenos Ayres.	Теперь они смирились - насколько, впрочем, может смириться индеец - и теперь кочуют по пампасам и по провинции Буэнос-Айрес.
I quite share Thalcave's surprise at not discovering any traces of them in regions which they usually infest as SALTEADORES, or bandits."	И признаться, я удивлен не меньше Талькава тем, что нам не встречаются следы индейцев в этих местах.
"And what must we do then?"	- Но что же, в таком случае, нам делать? - спросил Гленарван.
"I'll go and ask him," replied Paganel.	- Сейчас узнаю, - ответил Паганель.
After a brief colloquy he returned and said:	Снова поговорив несколько минут с Талькавом, он сказал:
"This is his advice, and very sensible it is, I think.	- Совет патагонца мне кажется очень разумным.
He says we had better continue our route to the east as far as Fort Independence, and if we don't get news of Captain Grant there we shall hear, at any rate, what has become of the Indians of the Argentine plains."	По его мнению, нам следует продолжать путь на восток до форта Независимый, и если даже мы не получим там сведений о капитане Гранте, то, во всяком случае, узнаем, куда девались индейцы аргентинской равнины.
"Is Fort Independence far away?" asked Glenarvan.	- А далеко до этого форта? - поинтересовался Гленарван.
"No, it is in the Sierra Tandil, a distance of about sixty miles."	- Нет, он находится в Сьерра-дель-Тандиль, милях в шестидесяти.
"And when shall we arrive?"	- Когда же мы будем там?
"The day after to-morrow, in the evening."	- Послезавтра к вечеру.
Glenarvan was considerably disconcerted by this circumstance.	Гленарван был порядком озадачен.