Нет права жить, нет права умирать

– Эй, опоздавший! – тормознула она его, когда тот уже направился по проходу назад. – Садись-ка к Симкиной. Нечего прятаться по последним партам.

– Этого ещё не хватало, – прошипела я, почувствовав посягательство на моё личное пространство. Но моих возмущений никто не услышал, поскольку его сумка тут же опустилась на соседний стул, а сам он бесцеремонно уселся рядом.

– Ничего, что я тут посижу? – нагло улыбнулся он, выкладывая на парту принадлежности для письма.

– Чего! – фыркнула я. – Надеюсь, первый и последний раз.

– Эй! Разговорчики в строю! – рявкнула вдруг грозным тоном наша училка, которой уже несколько минут не давали объяснить новую тему.

– Ага, юмор «за триста», – вновь пробурчала я, поднимая голову с ядовитой ухмылкой.

Остаток урока прошёл как-то очень быстро. Даже кошмар наконец-то забылся, освободив место другим неприятным чувствам. Я старалась не обращать внимания на своего временного соседа, но он то и дело что-то спрашивал, а Лера с соседнего ряда метала молнии разъярённых взглядов из-за того, что кто-то обращает на меня внимание.

Как только раздался спасительный звонок, я первая подорвалась с места и рванула в школьный коридор, куда высыпали толпы мальчишек и девчонок, громко галдя и обсуждая подробности прошедшего лета. Мне делиться было особо не чем, да и не с кем. Конечно же, раньше у меня, как и у всех, была подруга, Алина Боброва. Плотная светловолосая девчонка, обожающая вкусно поесть и громко посмеяться. Мы дружили с первых классов, вместе ходили за ручку и провожали друг друга домой, вместе делали уроки, обсуждали по телефону наших знакомых и менялись одеждой. Она и сейчас училась в нашем классе, да и жила неподалёку на соседней улице Пушкина, но с некоторых пор моё общение с ней перешло в ранг «привет-пока». Она была, наверное, единственным человеком, которого я не ненавидела здесь, но и любить её я не могла тоже. Она страшно раздражала меня своей болтливостью и поведением, и в один прекрасный момент я поняла, что нам не по пути. Она и сейчас заливалась смехом на весь наш коридор, что-то быстро тараторя прямо в ухо своей новой подружке, Машке.

Я вдруг почувствовала на своём плече чью-то руку, и резко повернулась, одновременно услышав слова.

– Смотрю, ты вообще оборзела? – прямо передо мной стояла Лера, а сзади неё её вечный хвостик, Настя Калинина.

– Что надо? – я гордо подняла подбородок, глядя этой стерве прямо в глаза.

– Я тебе ещё вчера сказала, что новенький мой. И чтобы ты даже не смотрела в его сторону! – язвительно произнесла она.

– Каткова, ты совсем дура, что ли? – не выдержала я. – Зачем он мне нужен – это раз. А во-вторых я его к себе не за парту садила. Забери его, пожалуйста, чтобы он мне вообще глаза не мозолил!

– Счас же, не садила. Вы пришли вместе. И он почти не разговаривает со мной, хотя вчера сам дал мне свой номер.

Я вдруг вспомнила о проблемах, что он мне рассказывал по дороге. Про переезд и маму в больнице. Естественно, ему пока неохота ни с кем общаться, да ещё с такой идиоткой, как Каткова. Не думаю, что он и ей был нужен. Слыхала, у неё был парень постарше. Здесь скорее работало её чувство собственности и жадности. И то, что ей досталось чуть меньше внимания, чем она могла бы получить. А ведь Никита и правда был симпатичный, высокий, широкоплечий. Да ещё и сын военного, как выяснилось.

– Отвали, я сказала! Иди, вон он стоит! Бери! Чего ко мне-то привязалась! – я почувствовала, что уголок губы приподнимается от нарастающего во мне гнева. Как же я её ненавижу!

Никита, фамилию которого я пока так и не запомнила, действительно стоял неподалёку, беседуя около окна с Сашкой Маркиным, ожесточённо жестикулируя при этом. Сашка что-то показывал в своём новом смартфоне, а потом они вдруг вместе заржали, а мне стало до смерти обидно за себя.

– Что ты мне сказала? – взъелась Лерка, перейдя на более повышенные тона. – Ты как со мной разговариваешь! Ты вообще кто здесь, Симкина! Ты никто! Поняла? Никто! Ничтожество!

На этом слове я не выдержала. Я долгое время старалась не обращать на неё внимания и просто избегала общения с Катковой и ей подобными существами. Ведь ещё тогда, когда я замкнулась в себе, та мгновенно почувствовала слабинку, что я ей дала, и начала щемить меня. Но сегодня почему-то просто накипело.

Я набросилась на неё, как разъярённая тигрица, вцепившись в тёмные волосы, липкие от литра лака, вылитого на них. Мы вместе покатились по паркетному полу. От неожиданной атаки Лерка сразу оказалась внизу, а я сидела на ней, царапая ногтями ей лицо, а она закрывала глаза руками, визжа при этом как поросёнок. Её подруга тоже пищала на весь коридор так, что даже стёкла звенели, но не вмешивалась. А мальчишки окружили нас, наблюдая интересное зрелище, но никто даже не пытался разнять нас, потому как всем было любопытно, чем же закончится эта потасовка. Кто-то, кажется, даже пытался снять происходящее на мобильный телефон, но мне было не до этого. Наверное, ещё ни разу Лерка не попадала в такие ситуации, поэтому растерялась, не зная, что и делать, а я не могла остановиться, войдя в состояние аффекта.

Уж и не знаю, чем бы это и закончилось, не появись в этот момент в коридоре наш пожилой физрук, Сан Иваныч. Он быстро растолкал локтями зевак и рванул к нам, оттаскивая меня за плечи от Катковой, а я пыталась лягнуть её вслед кроссовком. Пока он держал меня, я отбросила длинные спутанные волосы назад, тяжело при этом дыша. Каткова тоже поднялась, отряхивая пыль с новенького брендового костюма, привезённого из-за границы. Сейчас она напомнила мне тех шавок с пустыря, что гонялись за прохожими, тявкая с угрозами укусить побольнее, что-то общее у них точно было.

– Что произошло? – спросил Сан Иваныч, отпустив меня, когда я наконец-то перестала вырываться.

– Она меня оскорбила, – спокойно произнесла я, глядя прямо на помятую Леру, которую держала за руку Настя, второй рукой поправляя той причёску.

– Я?! – смогла наконец-то вымолвить Лерка. – Да я ей слова не говорила. Спросить подошла, а она как набросится! Психичка!

– Так кто из вас всё начал? – спросил Сан Иваныч, который не слишком верил Катковой, и нормально относился ко мне.

– Она! – закричала Каткова. – Идиотка! Посмотри, всю юбку помяла новую!

– Так, стоять. Кто-нибудь ещё может подтвердить?

– Это Каринка сама набросилась. Никто её не трогал! – вдруг встряла крашеная подруга Катковой. – Я всё видела.

– Короче, всё с вами понятно. Обе пойдёте к директору, там и разбираться будете. И не дай Бог хоть ещё раз увижу такое около моего кабинета! – порешил Сан Иваныч, указывая на двери в спортзал, который гордо называл кабинетом.

В этот момент прозвенел звонок, заставив любителей хлеба и зрелищ покинуть коридор и разойтись по своим классам. А ко мне вновь сел Никита, с интересом разглядывавший меня, как-то уже по-другому, заинтересованно что-ли. Я ничего ему не сказала, просто отвернулась в сторону, слушая тему по химии, в которой напрочь ничего не понимала.

Но на этом мои злоключения в тот день не закончились. На большом двадцатиминутном перерыве заявилась наша классная, что заволокла нас вместе с Катковой в прямом смысле этого слова к директору, Пал Палычу. Тот слушал нас по очереди, а мне жуть как не хотелось оправдываться за мой поступок. Да меня даже угрызения совести не мучили. Я ему так напрямую и сказала, когда Пал Палыч пытался заставить меня просить прощения у той, что меня оскорбила. И естественно, не желая портить отношения с Юрием Катковым, известным бизнесменом нашего города, что являлся другом Палыча и спонсором школы, крайней во всей этой истории оставили меня.

Я не ожидала ничего другого, если честно, зная, что так и произойдёт. Но в душе остался очередной осадок от несправедливости. Ещё одна кроха моего терпения была подорвана.

Каткова ушла, а Надежда Ивановна, наша классная, оставалась в кабинете Пал Палыча. Марина, его секретарша, тоже вышла, и я осталась одна в приёмной. Я сидела и смотрела в окно, а за дверью шёл разговор. Было слышно всё, о чём они там говорили, для этого даже не нужно было сильно напрягать свой слух.

– Ума не приложу, что делать с этой девчонкой, – причитала за дверью Надежда Ивановна. – Нормально учится, да и способности шикарные. Но вот после развода родителей изменилась полностью. Да она вообще ни с кем не общается…

Ага, как же, после развода. Да его я как раз восприняла адекватно. Да дело было вовсе не в моём папе. Я знала, что он у меня был и любил меня, хоть и жил далеко и виделись мы с ним редко.

Они не знали того, что произошло потом, спустя два года. И никто не знал. Никогда и не с кем я не обсуждала ту тему и не собиралась делать этого впредь. Да, я действительно замкнулась в себе, пыталась разобраться в своих мыслях. Я перестала общаться с людьми без крайней на то необходимости. Как я не сошла с ума за всё это время, скрывая то, что случилось, никому было неизвестно, даже мне самой, хотя хранить эту тайну было нереально тяжело. Было время, когда я просто головой о стены билась, желая выбросить из головы те воспоминания. Если бы существовала таблетка, с помощью которой я смогла бы потерять память, я бы выпила её без сомнения. А так…

– Симкина! – голос Надежды Ивановны вывел меня из самотерзаний. – Я сегодня же позвоню твоей маме и приглашу её в школу на беседу.

– Звоните, мне то что, – я пожала плечами. – Она всё равно не придёт.

– Вот и позвоню. Это же надо, только учебный год начался, а ты уже такое вытворяешь. Представляю, что будет дальше. после уроков к Алёне Викторовне, поняла? Я ей позвонила, она будет тебя ждать.

Она покачала седой головой, а потом вышла, оставив меня одну. Я тоже не стала спорить. Визит к Алёне Викторовне подразумевал порцию веселья. Она была нашим школьным психологом. Той самой, кто в прошлом году заваливал меня всевозможными тестами с целью изучения моей самооценки, что по её мнению была заниженной, но тесты давали нормальные результаты. Я долго училась контролировать себя и скрывать эмоции и знала, как отвечать на тот или иной задаваемый вопрос. Я посвятила этому несколько месяцев, прочитав массу литературы по психологии. Иногда у меня было такое ощущение, что я знала больше, чем эта самая, только пришедшая к нам на работу Алёна. Да меня можно было проверить хоть на детекторе лжи, но они всё равно ничего бы не узнали.

Я невольно улыбнулась, вспомнив прошлогодние наши беседы. Интересно, что она выдумает в этот раз? Читать морали не в её правилах. Неужели она начнёт вновь отвечать на дурацкие вопросы.

Каткова больше не подходила, а новенький не лез с разговорами. Даже Сашка Маркин молчал, не обращая на меня внимание. Надо было давно побить эту Каткову, она меня бесила все эти годы. Хотя я знала: придёт время, и она станет, как и прежде, наигранно вежливой, ведь наверняка придётся что-то у меня списать. Это не за горами. Или после этого она долго мне подойдёт ко мне?

Она сидела надутая, держала в одной руке зеркальце, а другой рукой пыталась закрасить небольшую ссадину, что осталась на её лице. Странно, неужели не поёдёт жаловаться папочке или снимать побои. Или будет мстить? Кажется, она даже не смотрела в мою сторону, или не считала меня достойной её великого взгляда.

Следующий урок ещё не начался, когда ко мне вдруг подошла Алинка. Я окинула её взглядом, представляя себе сколько пирожных та успела съесть за лето. Скоро будет как наша теть Тамара, и начнёт ходить и жаловаться всем на одиночество.

– Слушай, Карина! А здорово ты её отделала! Давно пора её проучить, – зашептала она тихо, чтобы никто больше не услышал, что против Катковой есть ещё кто-то.

– А тебе чего? – спросила я, глядя на неё в упор.

– Ничего. Просто я подумала… – Алина запнулась, передёрнув головой. – Как ты вообще? Даже ни разу не позвонила за три месяца.

– Нормально, – ответила я, отвернувшись. Если бы у Алины было желание выяснить, как я поживаю, она позвонила бы сама. А так это лишь пустые разговоры. Или то, что я ответила Лере, просто сыграло свою роль.

– Ладно, потом поговорим. Звонок сейчас, – сказала Алина, отходя к своему месту.

А я поспешила к себе, вновь встретившись взглядом с Никитой, виновником сегодняшнего происшествия. Я послала ему ядовитую ухмылку, а он лишь улыбнулся в ответ, поправив лацкан своего пиджака. В нём чувствовалась выправка и строгое воспитание, недаром он был сыном военного. Интересно, кто его отец? Да впрочем, какая разница. Я вновь подняла глаза и поймала на себе его взгляд. Нет уж, завтра я не позволю ему сидеть со мной. Пусть катится назад, чтобы я его даже не видела, а то наживу себе ещё проблем по его вине.

– Слушай, Карина! – вдруг позвал он меня.

– Чего тебе? – спросила я недовольно.

– Давай я тебя провожу домой. О-кей?

– Ещё чего не хватало. Иди вон, Каткову провожай. Мне провожатые не нужны! Или её подружку крашеную!

Я бесцеремонно отвернулась, даже не став слушать дальнейших слов, а в этот момент вошла наша классная, что проходя мимо, бросила на меня недовольный взгляд. Действительно, мне же предстоял ещё визит к Алёне Викторовне, чуть не забыла. А вечером наверняка будет скандал дома, ведь моя мама просто так этого не оставит. Она молчит до поры до времени, но стоило её зацепить, она тут же выходила из себя, разнося всё на своём пути. Наверное, в чём-то мы с ней похожи. Дай Бог, чтобы у меня никогда не было дочерей.

Глава 4

Я вновь находилась в страшном лабиринте. Не знаю, что произошло, но я поймала себя на мысли, что даже не удивилась своему возвращению. Меня встретил тот же мрачный коридор с окошками бойницами и зеленоватым туманом за ними. Стало чуть теплее, но каменный пол, на котором сейчас светились огненные узоры, всё так же отдавал прохладой, что особенно чувствовалась в кожаных сандалиях. Но я вздохнула с облегчением, поняв, что нахожусь здесь одна.

Я знала, что это всего лишь сон, поэтому начала бить себя по щекам, щипать руку. Но ничего не изменилось. Я тяжело вздохнула и направилась вперёд. Туда, где, по моему мнению, должен был находиться выход, куда я бежала в прошлый раз, сломя голову.

Вскоре уклон коридора пошёл вверх, заставив мышцы работать чуть больше, а вскоре я увидела впереди тусклый мерцающий свет, который означал, что этот ход заканчивается, а впереди меня ждёт нечто иное.

Зал, что открылся передо мной, был гораздо больше предыдущего. И он был совершенно иным, нежели тот, что я увидела в первый раз. В него сводились одновременно три прохода, я же вышла из крайнего правого. По краям торцевой части возвышались ступени, переходя в невысокие площадки, над которыми находились невысокие окошки-бойницы, где пробегал туман. А посреди зала возвышалась колонна. Но это была не простая колонна, в ней прорезались маленькие окошки, наполненные огненными вихрями. Казалось, она скрывает в себе столб огня из преисподней. В целом же это было довольно симпатичное помещение, если не смотреть на пугающую колонну и на потолок, что был выполнен из выпуклых многогранников, что нависали ярусами, грозя упасть на голову с высоты десяти метров.

Вдруг я обернулась, услышав странный, леденящий душу звук. А потом почувствовала, как по моей щеке легко скользнули чьи-то пальцы, остановившись за ухом и приподняв мои волосы. Я рискнула отпрыгнуть в сторону, но тут же оказалась в стальных тисках рук, что развернули меня, и вновь увидела его, мужчину из моего кошмара.

– Где ты была? – он яростно смотрел на меня, сверкая своими золотистыми глазами и сводя густые, но чётко очерченные брови к переносице. – Почему ты исчезла?

Я ощутила, что дыхание спёрло от ужаса, и попыталась сделать вдох, но не смогла. Воздуха не хватало, а лёгкие будто свело судорогой, и каждое его прикосновение добавляло мне всё больше мучений. Я открывала рот, как рыба, выброшенная на берег, слёзы выступили из глаз, капнув на его руку. Внезапно он ослабил хватку и пристально посмотрел на меня, поняв, что сделал что-то не так.

«Это лишь мой сон…это ненадолго. Он всего лишь мираж», – думала я, не сводя с него глаз.

– Почему ты меня боишься? – он отпустил меня вдруг и отошёл в сторону, встряхнув густой шевелюрой, что доходила почти до плеч, скрывая шею.

И лишь тогда я смогла сделать вдох, опустившись на пол, где меж пальцами пробегали красные отблески, отражаясь от странного камня пола, закручиваясь причудливыми узорами и подсвечивая мне подушечки, будто они горели изнутри. Потом, отдышавшись, я приподнялась, сидя на коленях, и вспомнила про его вопрос.

– Я не знаю, – прошептала я. – Не понимаю. Ты странный… Это начинается, когда ты касаешься меня.

– Я пытаюсь почувствовать Фор… Карина, – ровно ответил он. – Так где ты была столько времени? У тебя нет силы, тогда как у тебя получилось исчезнуть?

– Сколько времени? – поинтересовалась я. Сейчас мне начало казаться, что я и не покидала это место.

– Не знаю точно. В Вариторе время течёт странно, может один или два тэля.

– Это сколько?

– Примерно одна четвёртая суток Эймара. В Вариторе нет дня или ночи. Здесь всегда сумерки.

– Что такое Варитор? Расскажи мне! Дэн… Дэн… как там тебя?

– Дэнмириан вом Алистер, – перебил он, глядя на меня свысока, сделав при этом ледяной тон.

– Боюсь, не выговорю, – заключила я грустно. – Можно называть тебя как-нибудь проще? Например, Дэн.

– До этого никто не удостаивался такой чести, – бросил он мне в ответ, одновременно рассматривая зал.

– Почему же? – спросила я. Это же надо! Мало, что он персонаж из моего сновидения, так ещё и оказался чрезмерно наглым и надменным.

– Потому что я старший сын правящей династии Эймара, принц Кантермонский, герцог Моонтельский, владелец артефакта силы эмов…

– Угораздило же меня связаться с такой титулованной особой, – изрекла я. – И чего тебя сюда вообще занесло?

Он нахмурился, вспыхнул синим огнём и … исчез. А потом так же неожиданно появился с другой стороны центральной колонны.

– Ты всё видела! Зачем спрашиваешь?

– Я видела? – искренне удивилась я. – Ты имеешь в виду ту дьяволицу? Это она затащила тебя сюда?

– Кителла… Как ты её назвала?

– Дьяволица. Такая страшненькая, красненькая. С перепончатыми крыльями и когтями, как у дракона. Отвратительное существо.

– Ты правда так думаешь? – он внимательно посмотрел на меня, а потом разразился странным смехом. – Вообще-то она мнит себя первой красоткой Ар-магора.

– Вероятно, у их жителей странные представления о красоте, – заметила я, радуясь, что он прекратил все попытки дотронуться до меня.

– Вообще, в ней есть свой шарм и притягательность. Но при перевоплощении она может навести страху.

– Ты о чём? – не поняла я. – Она бывает другой?

Он лишь безразлично пожал плечами и усмехнулся.

– Как и все мы. Это я застрял в одном облике. Хотя, когда я чувствую Фор, то кажется, что моя способность к перевоплощению возвращается.

– Хочешь сказать, ты такой же? – насмешливо спросила я, но сама почувствовала, что голос как-то дрогнул.

Он промолчал. Лишь недовольно фыркнул, метнув вдруг синюю молнию вверх, что оттолкнулась от потолка и рассыпалась на тысячу мелких искр, озарив при этом своды помещения.

– Я позволю называть меня просто Дэн. Но ты должна успокоиться, иначе я перестаю чувствовать артефакт, я не ощущаю связи с ним.

– Вот и спасибо, Дэн, – я поднялась, рассматривая его. Больше я не слышала в себе того страха, что испытала сразу при нашей с ним встрече.

– Не за что. Так как тебе удалось покинуть Варитор?

– Я просто проснулась, – пожала я плечами. – Это всего лишь мой сон.

– Сон? Ты хочешь сказать, что появляешься здесь лишь сне?

– Угу, – пробормотала я. – Скоро я проснусь, и тебя не будет рядом. Ты всего лишь мой мираж.

Ох, зря я это произнесла. Он тут же очутился рядом, прижав к колонне, что осветила мои волосы ярким огнём, который усилился при прикосновении к полупрозрачному веществу. Но сам материал отдавал холодом.

– Я мираж? Посмотри на меня! Я также реален, как и ты! – прошипел Дэн мне в ухо. – Чувствуешь меня?