Драмы_Басни в прозе

Марвуд. Молчи, Ханна! Ты льстишь мне при такой оказии, которая всякую честь делает подозрительной. Глупо говорить о новых завоеваниях, когда не хватает сил отстоять уже однажды завоеванное.

Явление второе

Слуга, Марвуд, Ханна.

Слуга. Мадам, с вами желают говорить.

Марвуд. Кто?

Слуга. Сдается мне, тот господин, кому я относил последнее письмо. Во всяком случае, с ним лакей, который взял его у меня.

Марвуд. Мелефонт! Живо проводи его наверх! (Слуга уходит.) Ах, Ханна, вот он и пришел! Как мне принять его? Что сказать? С какой миной его встретить? Достаточно ли спокойное у меня выражение лица? Посмотри-ка!

Ханна. Спокойным его никак не назовешь.

Марвуд. А теперь?

Ханна. Подбавьте грациозной прелести.

Марвуд. Так?

Ханна. Слишком печальное!

Марвуд. К лицу мне эта улыбка?

Ханна. Превосходно! Только поменьше напряженности — он уже идет.

Явление третье

Мелефонт, Марвуд, Ханна.

Мелефонт (входит в ярости). Ха! Марвуд…

Марвуд (раскрыв объятия и улыбаясь, бежит ему навстречу). Ах, Мелефонт…

Мелефонт (в сторону). Разбойница, какой взгляд!

Марвуд. Дайте мне обнять вас, неверный, милый беглец! Разделите же со мной мою радость! Почему вы уклоняетесь от моих ласк?

Мелефонт. Марвуд, я полагал, что вы иначе встретите меня.

Марвуд. Что значит иначе? Еще нежней? Еще восторженнее? О, несчастная, я не умею выразить то, что чувствую! Видите, Мелефонт, видите теперь: радость тоже проливает слезы. Они катятся по моим щекам, эти посланцы сладостнейших наслаждений. Но, увы, мои слезы напрасны! Его рука не осушает их.

Мелефонт. Марвуд, прошли те времена, когда меня чаровали подобные речи. Теперь вам придется говорить со мной по другому. Я пришел выслушать ваши последние укоры и ответить на них.

Марвуд. Укоры? Мне не в чем укорять вас, Мелефонт!

Мелефонт. В таком случае, думается мне, не стоило вам пускаться в столь долгий путь.

Марвуд. Милый мой чудак, вы хотите заставить меня вспомнить о ничтожной случайности, которую я простила вам в тот же миг, как о ней узнала. Разве краткая неверность — следствие вашей куртуазности, а не сердечной склонности — заслуживает упреков? Оставьте, будем лучше со смехом вспоминать о ней.

Мелефонт. Вы ошибаетесь. Мое сердце участвует здесь больше, чем когда-либо участвовало в других любовных интрижках, о которых я, признаться, вспоминаю не без отвращения.

Марвуд. У вас глупенькое сердце, Мелефонт. Оно позволяет внушить себе все, что ваша фантазия хочет ему внушить. Верьте мне, я знаю его лучше, чем вы сами. И не будь это самое доброе, самое верное сердце, разве бы я приложила столько усилий, чтобы удержать его?

Мелефонт. Удержать? Смею вас уверить, что вы никогда им не владели.

Марвуд. А я смею вас уверить, что даже сейчас владею им.

Мелефонт. Марвуд, если б я знал, что вы владеете хотя бы одной жилой моего сердца, я бы на ваших глазах вырвал его из груди.

Марвуд. И заодно вырвали бы мое. А потом, потом наши вырванные сердца наконец нашли бы друг друга и соединились, как часто искали друг друга и соединялись наши уста.

Мелефонт (в сторону). Ну и змея! Мне остается одно — бежать. Объясните же мне вкратце, Марвуд, зачем вы последовали за мной? Чего еще вы от меня требуете? Ответьте мне, но без этой улыбки, без этого взора, который страшит меня адскими соблазнами.

Марвуд (доверительно). Так слушай же, мой милый Мелефонт: я хорошо понимаю, что с тобой происходит. Твои вожделения и прихоти стали твоими тиранами. Не велика беда, надо же и тебе перебеситься. Противоборствовать им — глупо. Их надо усыпить, а потом, если не стеснять их свободы, они и сами отомрут. Перетрутся. А ну-ка вспомни, мой маленький ветреник, ревновала ли я тебя когда-нибудь, если чары сильнее моих на время увлекали тебя прочь от меня? Я на тебя не сердилась за тягу к разнообразию, потому что больше выигрывала от нее, чем теряла. Палимый новым огнем, с обновленной страстью ты возвращался в мои объятия, и мои руки обвивали тебя, словно ленты, а не тяжкие цепи. Разве не случалось мне быть твоей поверенной, хотя тебе и поверять-то уж было нечего? И ты рассказывал мне о ласках, которые отнимал у меня, чтобы расточать другим. Почему ты думаешь, что я буду докучать тебе своим своенравием именно теперь, когда я стала утрачивать — или уже утратила? — права на тебя. Ежели твои пылкие чувства к этой сельской девушке еще не иссякли, ежели тебя еще томит первый жар любви, ежели ты еще не пресытился ею, кто тебе мешает быть верным ей, покуда тебе это нравится? Зачем же поступать столь необдуманно, зачем бежать с нею из своей страны?

Мелефонт. Ваши речи вполне соответствуют вашему характеру, Марвуд, всей низости которого я не знал, покуда, в общении с добродетельной подругой, не научился любовь отличать от сладострастия.

Марвуд. Смотри пожалуйста! Значит, твоя новая повелительница — высоконравственная девица? Вы, мужчины, сами не знаете, чего хотите. То вам нравятся в нас скользкие разговоры, соленые шутки, то мы вас восхищаем добродетельными сентенциями так, что кажется, будто все семь мудрецов говорят нашими устами{3}. Но хуже всего, что вы быстро пресыщаетесь как одним, так и другим. Мы можем быть глупы или умны, мысль наша может быть устремлена к светским или к духовным утехам — наши усилия призвать вас к постоянству все равно остаются тщетными. Не очень-то много времени ты отдашь своей святой. Разреши мне прибегнуть к маленькому преувеличению. Сейчас ты в пароксизме страсти, на него я кладу еще два, самое большее три дня. Засим последует сравнительно спокойная любовь: ну, скажем, на неделю. Следующую неделю ты лишь время от времени станешь вспоминать о своей любви. На третьей неделе кому-то уже придется напоминать тебе о ней, а когда тебе прискучат эти напоминания, ты так быстро придешь к полнейшему равнодушию, что на эту последнюю перемену нельзя положить даже всю четвертую неделю. Так пройдет приблизительно месяц. И в этот месяц, Мелефонт, я с превеликим удовольствием буду наблюдать за тобой; почему ты и должен разрешить мне в это время не терять тебя из виду.

Мелефонт. Напрасно, Марвуд, вы стараетесь снова применить то оружие, которым, как вам помнится, не раз успешно действовали против меня. Добродетельное решение служит мне защитой от ваших нежностей и вашего остроумия. Тем не менее я не хочу больше испытывать на себе ни то, ни другое. Я ухожу, мне нечего сказать вам, кроме того, что через несколько дней я буду связан узами, которые отнимут у вас всякую надежду на мое возвращение в ваше порочное рабство. Мои оправдания, по-моему, были достаточно ясно изложены в письме, отправленном мною перед отъездом.

Марвуд. Хорошо, что вы заговорили об этом письме. Скажите, кому вы велели его написать?

Мелефонт. Разве я не сам писал его?

Марвуд. Не может быть! Начало, где вы попрекаете меня невесть какими суммами, которые вы будто бы промотали вместе со мной, без сомнения, написано трактирщиком, а богословский конец — квакером{4}. Тем не менее я хочу сейчас серьезно ответить вам на это письмо. Что касается основного пункта, то вам хорошо известно, что ваши подарки находятся у меня в целости и сохранности. Ваши векселя, ваши драгоценности я никогда не рассматривала как свою собственность и все привезла с собой, чтобы отдать в те руки, которые мне их доверили.

Мелефонт. Оставьте все себе. Марвуд.

Марвуд. Я ничего себе не оставлю. Без вас какое право я на них имею? Если вы больше и не любите меня, вы все же должны отдать мне справедливость и не считать меня за одну из тех продажных женщин, которым все равно, за чей счет они обогащаются. Идемте, Мелефонт, вы сейчас станете так же богаты, как были, а может, и не были до знакомства со мной.

Мелефонт. Злой дух, поклявшийся сгубить меня, сейчас говорит вашими устами. Сладострастница Марвуд так благородно не мыслит.

Марвуд. Вы это называете благородством? А я всего-навсего — справедливостью. Нет, сударь, нет, я не требую, чтобы вы такое возмещение считали за подвиг. Мне оно ничего не стоит, и даже мимоходом сказанные слова благодарности я приняла бы за поношение, ибо они могут значить лишь одно: «Я считал вас подлой обманщицей, Марвуд, и благодарю вас за то, что вы не хотите быть ею».

Мелефонт. Достаточно, мадам, достаточно! Я спасаюсь бегством, ибо злой рок грозит завлечь меня в битву великодуший, из коей я не хочу выйти побежденным.

Марвуд. Бегите же, но возьмите с собой все, что подарили мне. Бедная, презираемая, утратившая честь и друзей, я еще раз попытаюсь пробудить в вас милосердие. Я хочу, чтобы в несчастной Марвуд вы увидели жалкое существо, принесшее вам в жертву свое положение в обществе, свою добродетель и совесть. Я хочу напомнить вам день, когда вы впервые увидели меня и полюбили; день, когда и я увидела и полюбила вас, а вы упали к моим ногам и с ваших уст сорвалось первое робкое признание в любви: хочу напомнить вам о первом уверении во взаимности, которое вы вырвали у меня, о нежных взглядах и пламенных объятиях, что пришли ему на смену; напомнить о красноречивом молчании, когда мы, воспламененные чувством, отгадывали сокровеннейшие побуждения друг друга и в истомленных глазах читали тайные тревоги сердца; напомнить о трепетном ожидании высшего мига наслаждения, о хмельных его радостях, о сладостном оцепенении, сменявшем полноту счастья, когда сердца отдыхали, прежде чем вкусить новых блаженств. Обо всем этом я хочу напомнить вам, а затем припасть к вашим коленам и неустанно молить вас о том единственном подарке, в котором вы не вправе мне отказать и который я могу принять не краснея, — о смерти из ваших рук.

Мелефонт. Жестокая! А я еще хотел отдать за вас свою жизнь. Требуйте ее от меня, требуйте, не посягайте лишь впредь на мою любовь. Я должен покинуть вас, Марвуд, или стать воплощением всего мерзостного в природе. Я достоин кары уже за одно то, что стою здесь и слушаю ваши речи. Прощайте! Прощайте!

Марвуд (удерживая его). Бы должны покинуть меня? Что же, по-вашему, станется со мной? Такая, как я сейчас, — я ваше творение, посему совершите же то, что подобает творцу. Творец не может отвести руку от своего создания, покуда полностью его не уничтожит. Ах, Ханна, я вижу, что мои одинокие мольбы напрасны! Поди приведи сюда мою заступницу, может быть, сейчас она с лихвой вернет мне то, что получила от меня.

Ханна уходит.

Мелефонт. Какая еще заступница, Марвуд?

Марвуд. Ах, заступница, которую вы бы страстно хотели отнять у меня. Природа доведет свои жалобы до вашего сердца более кратким путем…

Мелефонт. Я содрогаюсь. Не думаете же вы…

Явление четвертое

Арабелла, Ханна, Мелефонт, Марвуд.

Мелефонт. Что я вижу? Она! Марвуд, как вы посмели…

Марвуд. Разве я не мать ей? Иди сюда, моя Белла, иди. Смотри, вот он снова здесь, твой покровитель, твой… Ах, если бы сердце сказало ему, что он больше чем твой покровитель, больше чем твой друг…

Мелефонт (отвернувшись). Боже, что будет со мной?

Арабелла (боязливо приближаясь к нему). Ах, сударь! Неужели это вы? Вы наш Мелефонт? Нет, мадам, это не он. Разве бы он не взглянул на меня? Не заключил бы в свои объятия? Несчастное я дитя! Чем я прогневила этого человека, самого любимого человека, который позволял мне называть себя его дочерью?

Марвуд. Вы молчите, Мелефонт? Не удостаиваете взглядом невинное дитя?

Мелефонт. Ах!..

Арабелла. Он вздыхает, мадам. Что с ним? Нельзя ли нам ему помочь? Мне нельзя? И вам тоже? Так давайте же вздыхать вместе с ним. Ах, он посмотрел на меня! Нет, опять отвернулся! Поднял взор к небу? Чего он хочет? Чего просит у неба? Пусть оно все дарует ему, даже если все будет отнято у меня!

Марвуд. Не бойся, дитя мое, упади к его ногам. Он хочет покинуть нас, покинуть навеки.

Арабелла (падая перед ним на колени). Я молю его, молю на коленях. Вы хотите покинуть нас? Навеки покинуть? Много, много времени прошло с тех пор, как мы вас видели! И снова вас не видеть? Вы же часто говорили, что любите нас. Разве покидают тех, кого любят? Выходит, я не люблю вас, потому что мечтаю никогда вас не покидать. Никогда! Никогда я вас не покину.

Марвуд. Я помогу тебе в твоих мольбах, дитя мое; но и ты помоги мне… теперь, Мелефонт, вы и меня видите у ваших ног…

Мелефонт (удерживает Марвуд, которая хочет броситься ему в ноги). Марвуд, злобная Марвуд… И ты, дорогая моя Белла (поднимает ее), ты против своего Мелефонта?

Арабелла. Я против вас?

Марвуд. Что вы решили, Мелефонт?

Мелефонт. То, на что я не имею права, Марвуд, то, на что не имею права.

Марвуд (обнимая его). Ах, я же знала, что честность вашего сердца непременно победит своенравие ваших вожделений.

Мелефонт. Перестаньте атаковать меня, Марвуд. Я уже стал тем, кого вы хотели из меня сделать: клятвопреступником, соблазнителем, разбойником и убийцей.

Марвуд. Таким злодеем вы будете воображать себя в продолжение нескольких дней, а потом поймете, что я вас удержала от того, чтобы стать им в действительности. Я прошу вас лишь об одном. Вернитесь обратно вместе с нами.

Арабелла (ласкаясь к нему). О да, пожалуйста.

Мелефонт. Вернуться вместе с вами? Но это невозможно!

Марвуд. Ничего не может быть легче, стоит только захотеть.

Мелефонт. А моя мисс?..

Марвуд. А ваша мисс сама решит, куда ей деваться…

Мелефонт. О беспощадная Марвуд, эти слова позволили мне заглянуть в глубины вашего сердца… А я, проклятый, никак не могу взять себя в руки.

Марвуд. Загляни вы в глубины моего сердца, и вы бы знали, что в нем больше истинного сострадания к этой мисс, чем в вашем. Я говорю: истинного сострадания, ибо ваше сострадание — мягкосердечно и корыстно. Да вы и вообще слишком далеко зашли в этой любовной интрижке. То, что вы, давний любитель прекрасного пола, весьма сведущий в искусстве соблазна, использовали в отношении столь юной девушки свое превосходство в опыте и уменье притворяться и не успокоились, покуда не достигли своей цели, — это еще куда ни шло; оправданием вам может служить сила вашей страсти. Но то, что вы похитили единственную дочь у старого отца, сделав последние дни добропорядочного старика невыносимо тяжкими и горькими, что в угоду своей похоти вы разорвали наикрепчайшие узы природы, — этому, Мелефонт, вы не сыщете оправданий. Итак, покуда не поздно, искупите свой грех. Верните убитому горем старику его опору, отошлите легковерную дочь назад в родной дом; хватит уже того, что вы этот дом посрамили, не надо, чтобы он вдобавок стал покинутым и необитаемым.

Мелефонт. Не хватало еще вам взять в союзники против меня мою совесть. Допустим даже, что вы правы, но каким же я должен быть бесчувственным чурбаном, чтобы предложить это несчастной девушке.

Марвуд. Пора мне признаться, что я заранее позаботилась избавить вас от этой тяжкой обязанности. Как только я узнала, где вы находитесь, я оповестила старика Сампсона. Не помня себя от радости, он тотчас же собрался в дорогу. Меня удивляет, что его еще нет здесь.

Мелефонт. Что вы говорите?

Марвуд. Дождитесь спокойно его приезда; и помните — мисс ничего не должна заметить. Я сейчас не стану вас задерживать. Идите к ней, иначе она заподозрит недоброе. Но сегодня мне надо еще раз вас увидеть.

Мелефонт. О Марвуд, с какими мыслями я шел к вам и с какими от вас ухожу! Поцелуй меня разок, милая моя Белла!..

Арабелла. Это вам, а теперь мне. И приходите поскорее, прошу вас!

Мелефонт уходит.

Явление пятое

Марвуд, Арабелла, Ханна.

Марвуд (с трудом переводя дыханье). Победа, Ханна! Но горькая победа! Подвинь мне стул, я совсем из сил выбилась. (Садится.) Он вовремя успел сдаться. Продержись он еще мгновенье, перед его глазами предстала бы совсем другая Марвуд.

Ханна. Ах, мадам, какая вы удивительная женщина! Хотела бы я видеть, кто может устоять перед вами.

Марвуд. Он слишком долго мне противился. И конечно же, я никогда ему не прощу, что чуть не пала перед ним на колени.

Арабелла. О нет! Вы все должны ему простить. Он такой добрый, такой добрый…

Марвуд. Молчи, дурочка!

Ханна. С какой только стороны вы не пробовали его уязвить! Но мне кажется, ничто не проняло его больше, чем ваше бескорыстное предложение — возвратить все его подарки.

Марвуд. Я тоже так думаю. (Презрительно.) Ха! ха!

Ханна. Почему вы смеетесь, мадам? Если вы говорили это не всерьез, то рисковали очень многим. Он ведь мог поймать вас на слове.

Марвуд. Ах, оставь! Надо только знать, с кем имеешь дело.

Ханна. Это верно! Но и вы, моя прелестная Белла, превосходно сыграли свою роль, превосходно!

Арабелла. А разве могло быть иначе? Я так долго его не видела. Вы ведь не сердитесь на меня, мадам, за то, что я очень его люблю? И я вас люблю как его, совсем как его.

Марвуд. Ладно, на этот раз я прощу тебе, что ты не больше любишь меня.

Арабелла (всхлипывая). На этот раз?