Помоги проекту - поделись книгой:
Из-за долгого срока строительства в облике собора слились многие художественные течения Средневековья. Поскольку восточная сторона храма, в частности хоры и крипта, возникла первой, она имеет романский вид. К 1220 году в Эльзас пришло готическое искусство и собор увеличился в высоту, а на «кружевном» фасаде прямо над порталом расцвела готическая роза – наиболее узнаваемая черта французского церковного зодчества. Немыслимо сложный вид собора свидетельствует о религиозной и художественной жизни Страсбурга того времени. Однако господство готики отразилось не только в нем, но и во всех возникших в том столетии постройках.
«Чудом величия и изящества» назвал собор Страсбургской Богоматери (франц. Notre-Dame de Strasbourg) французский писатель-романтик Виктор Гюго. Суровым и величественным он показался русскому историку Николаю Карамзину. Живописец Александр Бенуа увидел его на закате, мерцающим десятками оттенков розового известняка. Столетием раньше, в 1762 году, зачарованный мелодией колокольного звона, посреди Соборной площади застыл будущий российский император Павел I. Как всякий простой посетитель, наследник престола не отказал себе в удовольствии подняться по 635 ступеням винтовой лестницы и, взойдя на верхнюю площадку, охватить взглядом великолепную панораму: Вогезы, долину Рейна, темные хребты Шварцвальда и город, чьи жители так хотели достать до небес. Несмотря на сильное желание, потягаться с небожителями им не удалось, и виной тому стало даже не земное притяжение, а вещь более банальная – пустая казна.
Воздвигнув одну грандиозную башню, святые отцы Страсбурга загорелись идеей превзойти всех в высоте второй. Однако здание и без того было велико, фундамент, в отличие от остальных конструкций, оставался прежним и грозил разрушиться от тяжести того, что планировали водрузить на него строители. Более того, оказалось, что на грандиозные планы просто нет денег, и страсбургский Нотр-Дам остался с единственной башней. Впрочем, это упущение нисколько не умалило его красоты. Несколько позже отцы города смогли воплотить идею двубашенного здания в церкви Святого Павла – сооружении красивом, но все же уступающем по масштабам кафедральному собору.
Строительство большого храма не предвещало особых трудностей, ведь город приступил к нему, имея образцовые политические учреждения, в частности, совершенную по тем временам конституцию, а также пользуясь благами здоровой экономики. Грандиозный замысел принадлежал епископу Вернеру (Вецелину) из рода Габсбургов, и он же начал воплощать свою мечту в 1015 году. Через несколько десятилетий еще не завершенный храм был расширен, и с того времени увеличивался в размерах много раз, практически в каждом столетии. В следующем веке неоконченное строение сильно пострадало от огня и вновь претерпело изменения в том же романском стиле. Сегодня некоторые из самых старых деталей украшают его интерьер.
В XIII веке епископ Страсбурга, не устояв перед очарованием готики, пригласил из Парижа архитекторов, и те взялись за очередную перестройку.
В XIII веке внутренними работами в доме Божьей Матери руководил архитектор, имя которого история не сохранила. Между тем потомки получили возможность любоваться его шедеврами, прежде всего витиеватым рельефом Столба Ангелов, а также скульптурами «Церковь» и «Синагога» на южном портале.
Острый шпиль собора притягивает взгляд, в какой бы точке Страсбурга не находился смотрящий. В свое время он возвышался над всем городом, но святым отцам этого показалось недостаточно и сей недостаток решено было исправить с помощью башен. Построить, как известно, удалось лишь одну. Ее проект и первые работы по возведению принадлежат зодчему Эрвину из Штейнбаха, после смерти которого богоугодное дело продолжил его сын, а завершил кельнский мастер Гюльц в 1439 году. Таким образом, от закладки первого камня до момента, когда башня, увенчанная самым высоким в Европе шпилем, ознаменовала собой окончание строительства, прошло больше 4 веков. После того собор претерпел несколько реставраций, дополнений, украшений, получил новую скульптуру, эффектные детали, но кардинально никогда не перестраивался.
Каменная, но воздушная на вид конструкция собора возносится на высоту 142 м. Просто встав перед фасадом, увидеть все здание целиком вряд ли удастся. Для этого нужно лечь на мостовую, что, разумеется, делают немногие, невзирая на европейскую чистоту. Можно попытаться сильнее запрокинуть голову и мысленно устремиться вверх, но тогда сооружение «взлетит». Неслучайно жители Страсбурга называют свой храм парящим розовым ангелом. Местный Нотр-Дам был самым высоким архитектурным творением рук человеческих, пока не уступил колокольням в Ульме, Кёльне и, конечно, Эйфелевой башне. Его масштабы изумляют, но не подавляют из-за готической легкости конструкций и тысяч скульптур на фасаде. Снаружи здание кажется отделанным кружевом, сплетенным из красновато-коричневого песчаника. Тонкой, виртуозно выполненной филигранью отделан центральный портал с фигурами Божьей Матери и Младенца в центре. По мнению сторонников германского искусства, эта часть богатством декора превосходит все соборы мира, исключая разве что Миланский. Незабываемое впечатление оставляет крыльцо с вратами, но еще больший эффект производит 40-метровая в диаметре готическая роза.
Каждый из трех главных порталов оформлен статуями прославленных монархов: основателя Франкского королевства Хлодвига, его близкого родича Дагобера и дальнего – Людовика XIV, а также весьма уважаемого эльзасцами императора Рудольфа Габсбурга. Последнему скульпторы уделили особое внимание, поскольку тот был братом епископа Вернера, человеком энергичным, деятелем крупного масштаба, но главное – щедрым покровителем Кольмара и Страсбурга. Не меньшего почтения удостоились мастер Эрвин Штейнбахский и благодетель Гейлер Кайзербергский, чьи памятники размещены внутри храма близ резных алтарей. Кроме башни, Эрвин из Штейнбаха занимался южным фасадом, где, возведя ворота, назвал их именем своей дочери Сабины. Здесь же его резцу принадлежат несколько статуй, во всяком случае считается, что именно он создал фигуры Богородицы и 12 апостолов. Портрет самого мастера появился гораздо позже: пластическая композиция «Эрвин и Сабина» была создана местным ваятелем Корштейном в 1840 году. Северный портал открывает вход в капеллу Святого Лаврентия. Особенностью этой части собора являются росписи по стеклу, созданные мастером Корхгеймом еще в XIV веке и за 600 лет существования не утратившие ярких красок.
В огромном молитвенном зале сумрачно несмотря на обилие окон.
Неровный свет едва пробивается сквозь витражи, но рассмотреть внутреннее убранство храма нетрудно, благо тому помогает сияние множества свечей. Как только глаза привыкнут к полумраку, можно заметить составные колонны и уходящие высоко вверх стрельчатые арки.
Страсбургский собор всегда был действующим, принимая то католиков, то протестантов, при этом оставаясь местом встреч горожан, концертным залом, где регулярно выступали певчие, исполнявшие хоралы под орган Зильберманна, и, конечно, музеем с богатым собранием предметов искусства. Помимо изумительных витражей, внутри храма всегда было чем полюбоваться. В рельефном воспроизведении Нового Завета первым взгляд притягивает изображение Гефсиманского сада со сценой взятия Иисуса Христа под стражу. Особого внимания достойны купель 1453 года, сложная резьба кафедры 1487 года, хоры, престол и, наконец, самое интересное – астрономические часы.
С приходом Реформации Страсбург влился в русло протестантского движения настолько активно, что стал одним из его центров. Сюда переселялись многие протестантские мыслители, деятели культуры, ученые, то есть те, кому пришлось бежать от притеснений католической церкви. Укрывая подобных беглецов, город расцвел и в культурном плане. Возможно, этим объясняется лояльность страсбургских священников, их терпимость к таким немыслимым для Средневековья вещам, как астрономические часы: в Италии даже за мысль о них мастеру грозило сожжение на костре. В Страсбурге же часы появились, более того, были установлены в храме, вопреки инквизиции, во славу не подавленного ею стремления к знаниям. Этот предмет, по сути представляющий собой планетарий, отражал свободолюбивый дух Ренессанса, поскольку не только не был связан с религией, но и противоречил ей, ведь увлечение астрономией церковью приветствовалось не всегда.
Говорят, что здешние священники никогда не считали это чудо техники дьявольской машиной. Никто не собирался сжигать на костре его создателей, напротив, после того как в 1547 году сломались обычные ходики, служители собора решили заменить их чем-то необыкновенным. Для создания дивного устройства в Страсбург по приглашению епископа прибыла команда швейцарских часовщиков: математик Дазиподиус, братья-механики Хабрехт, архитектор Ганс Ульбергер и скульптор Тобиас Штиммер, который завершил дело коллег чудесными фигурками святых. Во время событий Великой французской революции часы были повреждены, а к 1842 году Жан Батист Швильге заменил устаревший механизм, добавив к прежней конструкции церковный календарь и мини-планетарий с 4 циферблатами, где Солнце, Земля и Луна занимали места по отношению друг к другу согласно системе Коперника. Все остальное сохранилось таким, каким было в конце XVI века.
Сегодня астрономические часы «оживают» каждые 15 минут; перед зрителями проплывают 4 аллегорические фигурки, которые звонят в колокольчики, символизируя бренность бытия, неизбежность взросления, старости и смерти. Каждый час Ангел переворачивает песочные часы, появляется Иисус Христос и под звон больших колоколов на башне прогоняет скелетообразную Смерть, не позволяя той косить уходящее время.
В полдень (12.30) начинают двигаться все механизмы часов, демонстрируя зрителям целый спектакль. Выходит Иисус Христос, затем появляются, склоняясь перед ним, апостолы, потом, расправив крылья, кукарекает петух, возвещая об отречении Петра. Затем Сын Божий поворачивается к прихожанам и благословляет всех взирающих на него. Представление завершают античные боги на колесницах – символы дней недели. Несмотря на наглядность и простоту происходящего, разобраться в запутанной символике непросто, поэтому многое из того, что задумали художники Ренессанса, остается неясным и сейчас.
Мощенная булыжником площадь перед храмом бывает оживленной так же редко, как и опустевшей. Исторический центр города по-средневековому тесен, загроможден домами, однако от перенаселения явно не страдает. На его узких улочках всегда тихо и малолюдно… Древний и вечно молодой Страсбург удивительно многолик: бурные страсти одного из центров Евросоюза сочетаются в нем с покоем французской провинции. В старых кварталах, там, где ряды фахверковых домиков смотрят в неподвижную гладь реки, невозможно избавиться от мысли об ушедших временах.
Астрономические часы на соборе идут, неумолимо отсчитывая время, которое лучше потратить на прогулку, по традиции начав с площади перед Нотр-Дам. Как и в любой европейской столице, в Страсбурге главный храм является отправной точкой для экскурсий. Средневековый город с его набережными, каналами, башнями, мостами и бастионами совсем невелик. Для того чтобы обойти весь исторический район даже медленным шагом, не потребуется больше одного дня. Этого времени вполне хватит на то, чтобы взглянуть на известные архитектурные шедевры, а таковым в центре города является практически каждое здание.
С площади Ворона к мосту детоубийц
Улочки старого Страсбурга разбегаются от кафедрального собора во все стороны. Здесь, среди хрупкого фахверка, автомобильное движение запрещено, поэтому посетители имеют прекрасную возможность рассмотреть каждое здание. В первую очередь привлекают взгляд 2–3-этажные жилые дома с деревянными галереями, лоджиями, окнами из цветного стекла, островерхими кровлями с множеством слуховых окон. Большинство из них стоит на своих местах сотни лет несмотря на то, что выполнены из фахверка.
В средневековой Европе такие сооружения стоили недорого и потому были очень популярны в народе. Однако владельцы платили за доступность жилья слишком высокую цену: фахверковые постройки быстро сгнивали, легко разрушались, а стоило какой-нибудь рассеянной Гретхен забыть про тлеющие угли – выгорали целыми кварталами. В 1682 году подобное строительство было запрещено на всей территории Франции, однако в Страсбурге, к счастью для историков, оно продолжалось, и сегодня фахверковое домики, наряду с дворцами Венеции и Праги, считаются мировым культурным наследием. Все они уникальны, любопытны и в отдельности, и в ансамбле, который представляет собой своеобразный документ, раскрывающий любопытные факты из давнего прошлого города.
Самые старые районы Страсбурга располагаются на месте римского лагеря, занимая остров Гранд-Иль. По очертаниям этот участок, омываемый водами реки Иль и канала Фоседю-Фо-Рампар, напоминает ромб с большей (1,2 км) западно-восточной диагональю и меньшей (800 м), которая тянется с севера на юг. Соответственно большой диагонали проложены главные улицы острова: Гранд-Рю, Вьё-Марше, Вен, Мезанж, улица 22 ноября. Лучами расходясь от моста и небольшого бульвара Мари-Кюс, они устремляются к площади Клебер. Малая диагональ задает направление улицам Гранд-Аркад и Франс-Буржуа, по которым проходят трамвайные пути. Западный угол островного ромба занимает очаровательный район под названием «Маленькая Франция» (франц. Petite France). С южной стороны раскинулась Соборная площадь, вокруг которой сосредоточены самые интересные музеи. Почти вплотную к ней находится площадь Гуттенберга, а немного дальше к востоку лежит Брогли – третья главная площадь острова. В сплетении узких улочек Гранд-Иль трудно заблудиться, ибо шпиль храма, как маяк, виден отовсюду.
На заре Возрождения Страсбург временно утратил репутацию тихого бюргерского городка. Политические страсти кипели в нем сильнее, чем в европейских столицах. Именно со страсбургских амвонов впервые прозвучали призывы к изменениям, конечно, не в самой вере, а в том, что ее окружало и поддерживало. В 1518 году каноник из Нотр-Дам, стоя в дверях собора, объявил прихожанам тезисы Лютера, и уже на следующий день благодаря печатникам его речь обсуждал весь Страсбург. Одновременно с реформой по германским землям распространялся мятеж: в 1525 году 50-тысячное крестьянское войско прошлось по долинам Рейна, предав огню все попавшиеся на пути аббатства и замки. Страсбург имел силы и средства от всего этого устраниться, что и сделал, отказав бунтовщикам в помощи, но и не став с ними бороться.
Проявляя лояльность к чужим преступникам, власти города были беспощадны к своим, о чем свидетельствуют истории, связанные с мостом Корбо. В старину его именовали мостом детоубийц, оттого что именно сюда с площади Ворона, которая в Средние века была местом суда, преступников привозили на казнь. Приговоренных к смерти сажали в клетки, сплетенные из ивовых прутьев, выносили на середину моста и с молитвой опускали в воду, дожидаясь, пока душегубов настигнет смерть. Казни собирали толпы народа, многие стояли на противоположном берегу, там, где с 1586 года находилась скотобойня, в дальнейшем превратившаяся в Музей истории Страсбурга. В экспозиции этого учреждения особое место занимает коллекция старинных макетов, самый ранний из которых датируется 1725 годом. Не меньшего внимания заслуживают выставки оружия и оловянных солдатиков.
Раньше местные бюргеры часто прогуливались по улице Бен-о-Плант, любуясь ее крытыми мостами и утопающими в цветах набережными. Нет сомнения, что без мостов Страсбург рисковал остаться глухим провинциальным городком. Водные переправы создавались не только для удобства или красоты, но и ради связи с внешним миром. Город очень рано научился использовать их преимущества. Теперь старинные каменные мосты Ворона, Святого Николая, Святого Гийома, Водопоя, Мельниц и Евреев раскрывают историю лучше, чем городские хроники. В каждом из них заключена своя эпоха, представлен определенный архитектурный стиль. Мало того что мосты дают возможность перейти через реку, не замочив ног, они являются местом для прогулок, а туристам их осмотр приносит пользу и доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие.
К западу от моста Корбо тянется набережная Святого Николая. Изначально известная только своей церковью, она стала особенно красивой к XVII веку, когда была застроена зданиями в модном тогда стиле рококо. В одном из них сейчас расположен Музей Эльзаса, куда стоит заглянуть тем, кто интересуется старинным бытом. Музейный комплекс состоит из 5 домов, в каждом из которых посетители могут увидеть предметы, раскрывающие определенные моменты жизни обитателей края (крестины, свадьба, похороны). Представленные здесь образцы народной культуры – интерьеры, домашняя утварь, украшенная резьбой и расписанная красками мебель, детские игрушки – типичны для Эльзаса XVIII–XIX столетий. После осмотра экспозиции гости могут пообедать в кафе либо просто посидеть на скамейках в уютном дворике с дорожками, вымощенными деревом.
Предметы, выставленные в соборном музее Эвр-Нотр-Дам, посвящены развитию искусств как в Страсбурге, так и за его пределами. Помимо того, что касается скульптуры и живописи, в нем воссоздан средневековый сад с лечебными травами.
В 1592 году муниципальная казна, пожалуй, впервые в истории города оказалась пустой из-за длинной недостойно-комичной войны епископов. Еще не улеглись религиозные страсти, как оказалось, что католические священники не могут договориться с протестантскими: отнюдь не духовные битвы бушевали около 20 лет, сея опустошение в городах и селах Эльзаса.
Реформа лишила страсбургских производителей основного заказчика – церкви. Убранство кафедрального собора оскудело на 40 алтарей; искусство в целом надолго отклонилось от божественной красоты, чтобы посвятить себя бездарным поделкам. Похожее происходило и в архитектуре, где процесс обратного превращения, но уже в светском варианте, шел еще медленнее.
Первые черты Ренессанса в Страсбурге появились лишь к концу XVI века. Сначала обаятельная скромность местной готики сменилась вычурным оформительством в итальянском вкусе, потом наступило время чистой декоративности, часто воплощаемой в дереве. Таковым стал непревзойденный по известности отель Ворона (Вороний двор), как по привычке называют первый дом на набережной Бательер. Дата его строительства неизвестна, но уже в 1306 году при нем действовала гостиница, которую позже почтили своим пребыванием Жан-Жак Руссо и Александр Дюма. Как отель Вороний двор перестал существовать в XIX веке, но само здание сохранилось, причем его старое название перешло на площадь и ближайший мост. Кроме бывшей гостиницы, любителей старины здесь могут заинтересовать остатки некогда величественного особняка, куда запрос-то заходили венценосные особы – польский король Ян II Казимир и австрийский император Иосиф II.
Стремление к избыточной пластике ярко иллюстрирует Дом кожевника в квартале Дубильщиков кожи. Столь же обильно украшенное здание на Соборной площади получило имя не первого, а последнего частного владельца, бакалейщика Жана Франсуа Каммерзеля, который приобрел его в XIX веке. Возведенное неизвестным бюргером, оно по праву признано самым красивым фахверковым сооружением в Страсбурге.
Дом Каммерзеля (франц. maison Kammerzell) потрясает воображение невиданным обилием резного декора. Он украшен деревянной скульптурой настолько богато, что не сразу становится заметно другое излишество – 75 окон, явно бесполезных для 3-этажного жилого строения. Каждое из них имеет пышное обрамление в виде фигур известных музыкантов, библейских и мифических героев, знаков Зодиака или символов пяти чувств. В настоящее время в этом здании, получившем статус памятника архитектуры и перешедшем в 1879 году в собственность города, открыт ресторан.
Даже в пору господства деревянной архитектуры немалое значение в строительстве имел кирпич. В виде ровной кладки или оштукатуренный, он охотно использовался теми, кто имел хороший доход и потому мог позволить себе прочные стены. Характерный пример – Торговая палата, построенная в 1585 году по заказу городского суда. Добротное сооружение из кирпича возводилось на общественные средства и сразу как учреждение, правда, назначение его вначале было спорным. Возможно, заказчики думали разместить в нем ратушу, в качестве которой здание служило, пока не перешло к городским торговцам. Оригинальная для остальной Европы, архитектура Торговой палаты типична для Страсбурга: вытянутый в высоту фасад и наклонная крыша с множеством слуховых окон.
Когда-то излюбленным местом отдыха горожан служил парк Оранжереи, где благоухающие почти круглый год цветники скрывались между деревьями редких пород, завезенных еще при Людовике XIV. Владычество французов заметно, хотя и не сразу, изменило городской пейзаж. Здания, подобные отелю Префектуры, где стиль эпохи Регентства вполне гармонично соединился с элементами рококо, составляют немалую часть архитектурного достояния старого Страсбурга. Однако влияние французского искусства не смогло затмить слишком яркий эльзасский колорит. Более того, в XV веке, когда в Европе бурно развивалась живопись, эльзасцы сумели влиться в культурный поток благодаря созданию собственной художественной школы.
Буквально в двух шагах от дома Каммерзеля находится площадь Брогли, на которой стоит здание, где была написана Марсельеза. Театр на бульваре Брогли возвышается невдалеке от квартала, где в 1348 году было сожжено 2 тысячи евреев. На другом берегу реки в противовес французской импозантности своей тяжеловатой красотой блистает Рейнский дворец – резиденция кайзера Вильгельма, центр так называемых германских кварталов с неоклассическими зданиями начала XX века. Несколько особняком в фахверково-классической «компании» стоит здание Музея современного искусства. Выполненное из розового гранита и стекла, оно содержит в себе немало шедевров. Коллекция этого заведения наглядно представляет историю европейского искусства за последние полтора века, но некоторые из посетителей приезжают в Страсбург специально для того, чтобы взглянуть на работы Пауля Клее и Василия Кандинского.
С чистого листа
Cидя у подножия памятника Иоганну Гутенбергу, особенно в шумной компании студентов, невозможно не задуматься над сутью понятия «скульптура». Обычно жестко привязанная к сюжету, месту и времени, она заключают в себе частицу материальной культуры, возможно, даже большую, чем произведения других видов искусства. В данном случае сразу видна связь между памятником, свитком в руках изображенного человека и книгами, которые держат сидящие подле его ног молодые люди. Фигура родоначальника книгопечатания, созданная французским скульптором-романтиком Давидом д’Анже, появилась в Страсбурге не случайно, ведь именно в этом городе Гутенберг изобрел наборный шрифт. Здесь же вышла в свет первая созданная типографским способом книга. Чести этой удостоилась, конечно же, Библия.
Если в Средние века столица Эльзаса была деловым центром, то в эпоху Возрождения ей удалось достичь небывалых высот в культурной сфере, прежде всего из-за книгопечатания. Мысль о том, что «нужно сделать буквы либо буковые, либо из слоновой кости», еще в IV веке возникала у людей просвещенных – таких, как автор этой фразы, монах Иероним. Однако лавров изобретателя шрифта он не снискал, поскольку состояние техники в то время не позволяло продвинуться дальше идеи. Прошло больше тысячелетия, прежде чем она воплотилась в жизнь, тотчас вызвав споры о том, с кого все началось и кому следует отдать пальму первенства в столь важном деле.
Среди многих соискателей славу отцов печати пытались присвоить голландцы: «Я утверждаю, что честь открытия книгопечатания принадлежит нашему городу Гарлему и что мы должны с полным правом потребовать восстановления этой чести…. В 1440 году уча читать внуков, церковный сторож Лоуренс Янсон Костер стал вырезать буквы из дерева и делать ими оттиски на бумаге. Так он догадался, что можно печатать книги, вначале с деревянных досок, затем отливая буквы из свинца, потом из олова. Все бы получилось, но подмастерье Костера негодный Йохайм Фауст (или иной) в рождественскую ночь того же года бежал в город Майнц со всем запасом литер, и напечатал ими в 1442 году» (Адриан Юний, «Батавия»).
В разное время изобретение печати приписывалось разным лицам. Истина восторжествовала лишь в конце XIX века, когда многолетние изыскания подтвердились и наукой, и ранее недоступными архивами. Имя настоящего пионера книгопечатания – Иоганн Гутенберг – было объявлено миру. Памятники ему практически одновременно появились в Страсбурге, Франкфурте-на-Майне, а также на его родине, вМайнце, где, как выяснилось, до него никто ничего не печатал.
Точная дата рождения Гутенберга неизвестна, но предполагается, что сын знатного торговца Фриле Генсфлайша из Майнца увидел свет на рубеже XIV–XV веков. Впоследствии общество Гутенберга решило отнести это событие к 1400 году, чтобы в 1900 году отпраздновать 500-летие первопечатника. Спустя 20 лет после рождения сына герр Генсфлейш, следуя моде своего времени, изменил фамилию на Гутенберг по названию местечка, в котором родился он сам и которым владели его предки. Установленные факты существования знаменитого семейства относятся лишь к 1430 году, когда отец умер, а сын, став жертвой раздоров между патрициями и цеховиками, был изгнан из города.
Поделиться книгой: