Пастырское богословие, т.3

Обращение

Если возрождение есть акт Божественный, то обращение есть акт человеческий. Христианин в крещении получил благодатные силы для новой жизни во Христе. От самого человека, наделенного Творцом свободной волей, зависит теперь использовать полученные благодатные дары и проявить их в своей жизнедеятельности или заглушить их и, таким образом, полученный от Бога талант зарыть в землю, не использовав его в жизни. По выражению одного из отцов Церкви, Бог оотворил человека без человека, а спасти человека без человека не может, и это потому, что Бог не изменяет и лишить человека дарованной свободы не хочет.

«Помышляйте себе мертвых убо быти греху, живых же Богови, о Христе Иисусе Господе нашем» (Рим. 6,3), — так читается «апостол» при Крещении.

В лице праотца Адама человек в своем жизненном историческом пути отвратился от Бога и стал служить греху, подпав под власть диавола.

Теперь весь жизненный путь христианина должен быть отвращением от сатаны и обращением ко Христу. Обращение от темного запада к востоку — Солнцу Правды (Петр. 2, 9), что весьма образно выражается в обряде отречения от сатаны и всех дел его при совершении таинства Крещения. Об этом же красноречиво говорит притча о блудном сыне (Лк. 15, 11–31). В этой притче Спасителем оттенены три момента в процессе обращения грешника к Богу: «пришел в себя»; «я голодаю»; «иду к Отцу».

Освящение

В процессе обращения грешника к Богу, по выражению святого Апостола, совершается «тление» человека ветхого и обновление человека нового (Кол. 3, 9–10). Это образование нравственного характера христианина, созидание в себе храма для Духа Божия.

В освящении совершается взаимодействие двух фактов: Божеского и человеческого.

«Святи их во истину Твою», «Сам Бог мира да освятит вас всесовершенных во воем» (Ин. 27, 17–19; 2 Сол.5,22–23).

«Очистим себя от всякий скверны плоти и духа, творяще святыню во страсе Божием» (2 Кор. 7, 1).

4. Предстояние пастыря пред богом вообще

В объективном смысле предстояние пастыря пред Богом, как переживание (вживание) начинается с студенческих лет, то есть, с момента поступления в духовную школу. Мы идем от широкого понятия предстояния к специальному[33]. Пастырь призван постоянно предстоять, ходить, жить пред Богом и в Боге. Это предстояние обеспечивает ему благодать хиротонии. Поэтому «затемнение или частичная потеря благодати хиротонии — страшнее всего на свете», — так говорит знаменитый пастырь — подвижник ХIХ — го века схииеромонах киевский Парфений [34].

Процесс пастырского вживания как таковой, надо полагать, начинается у пастыря далеко еще до хиротонии. У некоторых он стимулируется с самого детского возраста (Лк. 2, 49). Но особенно он принимает свое конкретное выражение в духовной школе. Отсюда акт молитвенного предстоятельства пастыря пред Богом мыслится как многолетняя психологически — нравственная подготовка и вместе пожизненный пастырскнй подвиг. Это условно принимаемая терминология пастырского предстояния в широком смысле, тогда как по принятии хиротонии предстояние мыслится более специфически, т. е. в специальном смысле. Как в творческом акте рождения света Творец идет от общего к частному (в первый день Он создал световую материю, а в четвертый специальные светила, Быт. I, 3–14), подобно этому и «рождение* пастыря.

Наименование пастыря «предстоятелем», столь употребительное в первые века христианства, весьма характерно выражает идею пастырского призвания.

Если все христиане призваны «ходить» пред оком Божьим, то пастырю это «хождение» и непрерывное предстояние пред Богом должно быть свойственно по преимуществу.

Слово «стояние», предстояние пред Богом имеет свою глубокую древность. Так, при явлении Бога (Святой Троицы) Аврааму у дубравы Мамре, Авраам «стоял пред лицом Господа» (Быт. 18, 22).

Моисею пред Синайским законодательством было сказано:

«Изыди утром на гору Синай и предстань предо Мною там на вершине горы» (Исх. 34, 2). И предстоял Моисей сорок дней и ночей пред Богом на Синае, пока не написал на скрижалях Слова Завета (Исх. 34, 28). С тех пор изречение «войти на гору Господню и стать пред Богом» стало употребительным, выражая собой глубокое молитвенное обращение к Богу с предварительным внутренним покаянием и очищением.

«Кто взыдет на гору Господню и кто станет на святом месте Его», — молитвенно взывает пророк Давид и отвечает: «Тот, у кого руки неповинны и сердце чисто…» (Пс. 23, 3–6).

Предстояние пастыря пред Богом следует рассматривать в иироком смысле, а также в специальном.

а) Предстояние пастыря пред Богом в широком смысле[35]

Предстояние пастыря пред Богом в широком смысле осуществляется всей жизнью пастыря: детство, юность, студенческие годы, работа на приходе, за штатом и до дня кончины. Пастыреначальник Христос мыслится Пастырем не только в течение трех с половиной лет Своего служения, но гораздо шире: от Вифлеема до Голгофы. Точно также и пастыри, Его служители. Вся жизнь их, от рождения до кончины — пастырство в широком смысле, жертва Богу, предопределенная от века (Гал. 1,15).

Если даже пастырь до официального пастырства (до хиротонии) проводил жизнь не Богоугодную или даже по хиротонии, послуживши, он оставил священство, он все же в плане Божественного домостроительства (провиденциально) мыслится как пастырь[36].

«Кого Он предузнал, тех в предопределил быть первородными между братиями…, кого Он предопределил, тех и призвал» (Рим. 8, 28).

О себе святой Апостол говорит, что Бог избрал его от утробы матери его, хотя он потом и «терзал» Церковь Божию, гнал и бросал в тюрьмы её служителей (Гал. I, 13).

«Аще утаится кто в сокровенных, и Аз не узрю ли его?» (Иер. 23, 24).

Учение Евангелия открыло ещё более глубокую тайну общения Бога с человеком и человека с Богом. Бог «недалече от единого коегождо нас суща, знает сокровенная сердца человека (Деян. 17, 24, 26–28).

Таким образом, понятие «предстоятельства» в широком смысле есть ничто иное, как целожизненная жертва человека Богу, всецелое его бытие, предизбранное Богом на служение ближним. Начало этого «предстояния» — детство, отрочество (Лк. 2, 42–49), юность (подготовка к духовной школе), средина — официально — благодатный практический пастырский подвиг непосредственно на приходе- конец «предстояния» — блаженная кончина и достойная награда, по слову св. Апостола: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил, а теперь готовится мне венец правды» (2 Тим. 4,7–8).

б) Цель предстояния

(Единение. Ин. 17,11).

Жизнь и подвиги святых угодников Божиих убедительно говорят о единении, Богообщении, об этой новой жизни на земле с Богом. Сущность общения человека с Богом удивительно ярко раскрывается у св. Иоанна Дамаскина. «Тело и Кровь Христовы, — говорит он, — входят в состав нашей души и тела, но не истощаются, не истлевают и не извергаются вон… Оно называется «общением», так как через Него мы соединяемся со Христом».

Спрашивается, на чем основывается такая близость человека к Богу, его причастность Божественной жизни? Она основывается на духовной природе человека, созданного по образу Бога (Быт. 1, 27), вдунувшего в лицо человека дыхание Божественной жизни (Быт. 2, 7).

Истинная жизнь и есть Божественная жизнь — Богообщение. Она возгорается там, где есть задатки этой жизни. Нужна лишь искра к этому загоранию, воспламенению. Неудивительно, что от Христа Спасителя, как лучезарного источника Божественной жизни возгоралась всюду эта жизнь, где бы Он ни появлялся и что бы Он ни делал.

Перед нашим духовным взором встают один за другим все эти евангельские образцы исцеленных и спасенных Христом — Мария Магдалина, кровоточивая, мытари, расслабленные, блудницы, разбойник на кресте, сотник при Кресте и другие. Все они воспрянули к новой, святой жизни через общение со Христом, через приобщение к Его Божественной жизни.

Пастырь духовно воспринимает Христа так же, как воспринимали Его современники — видит в Нем полноту новой, совершеннейшей, Божественной жизни. И у него горит и трепещет сердце от ощущения этой вожделенной полноты жизни во Христе.

По своему званию как предстоятель пастырь призван не только к приобщению самого себя к Божественной жизни, то есть к личному спасению, но и к спасению других. Пред Богом он будет держать ответ преимущественно за то, что он сделал для спасения своей паствы.

Следовательно, цель предстояния — Богообщение, свое личное и своих чад духовных.

Кто ему помогает в этом великом деле? Конечно Тот, Кто Сам спасал и спасает всех, с верою к Нему притекающих. В отличие от Спасителя пастырь сам не спасает, он может спасать только силой Божией. Точнее, он может помогать всякому верующему человеку достигать спасения через приобщение его к благодатной жизни Церкви Христовой.

Являясь предстоятелем пред Богом за себя и за народ и соединяя людей с Богом, пастырь достигает этого через целый ряд страданий.

Раскрывая слова Христа «яко посла Мя Отец и Аз посылаю вы» (Ин. 20, 21), святой Иоанн Златоуст так перефразирует их: «Я послан был пострадать за мир, вас посылаю, чтобы украсить Вселенную вашими страданиями». И дальше продолжает: «Так как смертная природа их сама по себе не имела сил возвыситься до подобия Господу, то Спаситель «сие рек, дуну, и глагола им: приимите Дух Свят» (Ин. 20, 22)[37].

Следует различать двоякого рода страдания. Одни возникают в борьбе с личным грехом, соблазнами, искушениями собственной плоти и окружающего мира. Эти страдания личные в собственном смысле, ибо возникают из борьбы с собой и переносятся ради собственного спасения.

Другие страдания переносятся ради других во имя Христа, ради выполнения Его заповеди о любви: «Да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин, 15, 12).

Этой заповедью Христос призывает нас подражать Ему. Если Он, любя нас, отдал за всех нас жизнь Свою, то и мы призываемся отдавать жизнь свою «за друзей своих» (Ин. 15, 13).

Указанные страдания во имя любви к ближним — высшие страдания (Лк. 9, 23), по сравнению с первыми страданиями. Пастырь стада Христова призван я тому и другому страданию. Как нельзя ему не предаваться подвигу борьбы с греховными склонностями своей природы, так и нельзя быть и в стороне от страданий, скорбей и нравственных мучений, переживаемых его паствой. В этом сугубом двойном подвиге он не одинок. Ему помогает благодать Божия (Ин. 20,22). Ему помогает Тот, Кто Сам нес тягчайший Голгофский Крест, и вновь, и вновь дает Себя, Свою Плоть и Кровь для теснейшего духовно — благодатного общения с Собой, для облегчения пастырского крестоношения.

Ни в чем пастырь так не нуждается, как в этом постоянном общении со Христом. Христу он призван сострадать, в смерть Его причащаться (1 Кор. 11, 26), носить «мертвость» (2 Кор. 4, 10), «язвы» Его на теле своем (Гал. 6,17), чтобы «исцелиться» ранами Его и соединиться с Ним, вместе соединяя с Богом и своих пасомых.

Поэтому пастырь и знать ничего не должен так, как Христа, «и притом распятого " (I Кор. 2, 2). И хвалиться ничем так не должен, как «только Крестом Господа нашего Иисуса Христа, Которым для него мир распят, и он для мира» (Гал. 6,44).

У Креста Господня гаснут и меркнут его страсти и входит в душу благая мудрость Христова в решении всех вопросов пастырского служения. Поэтому цель предстояния пастыря пред Богом есть умственное, неотступное предстояние его пред Годгофским Крестом Спасителя. Здесь именно он должен искать решения вопроса о существе пастырства и жизненном жребии своего служения.

Предстояние пред Распятым — это не афоризм, не символический жест обобщающей мысли, а та живая реальность, о которой с особой силой и настойчивостью говорит апостол Павел: «Истина заключается в том, что пред вашими глазами предначертан был Иисус Христос, как бы у вас распятый» (Гал. 3, 1).

Пред этим Распятым призван всю жизнь предстоять благодатный дух нашего пастыря. Где бы пастырь ни был: в храме, дома иди в дороге, — его дух призван предстоять в одном и том же месте — у подножия Распятого, черпая здесь благодатные силы для своего крестоношения.

Сам, таким образом, неразлучно мысленно пребывая пред Крестом Христа Спасителя, наш пастырь дает этим прекрасный пример своим пасомым. Молитвенно соединяя их со Христом, он научает их самым делом жить, ходить, предстоять душой пред живым Богом и Им окрыляться до высоких степеней духовного совершенства[38].

Если цель предстояния — единение с Богом себя и других, и оно достигается в какой — то мере пастырем в широком «объективном» служении, то насколько совершеннее, реальнее, непосредственнее достигается это единство с Богом в специальном, «субъективном» предстоянии пастыря пред Престолом Божиим!

Глава II. Пастырь — совершитель тайн Божиих

1. Предстояние пастыря пред Богом в специальном смысле

Специальное понятие пастырского служения есть Богослужебная часть пастырского дела. Здесь во время Богослужения, совершения Тайн Божиих, всевозможных треб и проч. пастырь наиболее ярко, специфически выражает собою идею предстоятельства.

Он проявляет это непосредственно, лично, как бы не отходя, не отступая ни на шаг от Источника силы — Бога. Здесь же наиболее пламенна и действенна его предстоятельская молитва. Особенно, когда ов стоит пред Святыми Животворящими Тайнами Христовыми. Скажите, какая иная молитва может сравняться с этой?

Специальное предстояние обусловливается ещё и тем, что здесь пастырь облачается в специальные священные одежды, которые дают ему особый торжественный вид и вместе право молитвенного дерзновения.

В Богослужебном предстоянии пастыря вскрывается с особой силой и убедительностью самая идея пастырства и со всей положительностью решается вопрос пастырского посредничества.

Деятельность пастыря как совершителя Богослужения является наиболее специальною, таинственною и ответственнейшею частью его служения. Если поучать других, руководить другими может и мирянин, то священнодействовать может только пастырь по силе, данной ему при хиротонии. И этот именно благодатный дар относит священство, по выражению святителя Иоанна Златоуста, к разряду небесных учреждений, несмотря на то, что оно совершается людьми на земле[39].

Сущность этой части пастырского дела, как и предъявляемые ею к пастырю требования, определяются сущностью самого служения. В последнем надо различать две стороны: Божественную и человеческую[40].

Божественное в служении это то, что от Бога чрез священнодействующего пастыря низводится на человека.

Человеческое — то, что и священнодействующий привносит от себя в священнодействие, с чем люди приходят к Богу, чтобы удостоиться благодати.

Эти две стороны различны: первая от Бога — вечна и абсолютно совершенна. Вторая зависит от личности, настроения, отношения к своему делу пастыря.

По своей первой стороне (Божественной) христианское служение есть продолжающееся сообщение Духом Святым человечеству даров совершенного Иисусом Христом спасения.

Пришедший на землю и вочеловечившийся Единородный Сын Божий в Своем учении сообщил людям истинное знание о небе и дал высочайшие принципы для жизни в этом мире. Своими же страданиями и смертью принес искупительную за людей жертву, открывшую последним неизсякаемый источник Божественной благодати. Для сообщения же этой благодати во все времена до скончания века отдельным людям Христом Спасителем установлен и определенный культ с лицами священнодействующими и освящаемыми. В христианском Богослужении как бы повторяется все дело Христово:

1) Беспрерывно паки и паки приносится в таинстве Евхаристии Голгофская жертва в благодарность за великие Божии благодеяния и в умилостивление за грехи людей.

2) При всех священнодействиях возглашается Слово Христа.

3) На верующих низводится полнота даров Духа Святого.

4) И люди, и вся природа, освящаясь в священнодействиях, освобождается от тяготы Божественного осуждения за грех.

К человеческой стороне служения относятся:

1) вера участвующих в Богослужении — и пастырей, и верующих в Бога Творца, Спасителя и Освятителя и любовь к Нему;

2) все те чувства, которые вызываются в человеческом сердце созерцаниями Божественного величия, благости и премудрости Божией;

3) все выражения этих чувств во вне, то есть вся внешняя сторона Богослужения.

Для полноты действия Божественной благодати требуется соответствие между Божественною и человеческою сторонами. Благодать Божия нисходит в сердце открытое и, подобно зерну, дает плод, когда попадает на почву возделанную.

Раскрывается же человеческая душа не только под влиянием личных усилий, но и под влиянием благоприятной Богослужебной обстановки. Соответственно поставленное Богослужение своей благоговейностью, красотой, духовностью и величием может потрясать человеческие души, влечь их к Небу, превращать их в почву, уготованную для произрастания на ней благодатных даров, но и наоборот, оно своей беспорядочностью и небрежностью может расхолаживать даже настроенную душу и отвлекать её от Неба.

Священнослужитель в своем лице совмещает обе стороны служения. Он носит в себе дар той Божественной благодати, которой он сподобился в посвящении, независимо от своих сил, дарований, достоинств, он — проводник Божественной благодати, посредник между Богом и людьми. Это не его, а Божие. Это дар Божий, а он — лишь орудие для сообщения этого дара, более или менее совершенное, более или менее достойное.

Только это последнее в известной степени зависит от него. Радея о своем даровании, он при содействии благодати Божией, может подняться благодатно до преподобного Сергия Радонежского, Иоанна Кронштадтского, но он же, при своем нерадении может и долу низвергнуться. По силе дарованной ему при посвящении, обитающей в нем благодати священства ему дано совершать тайны, низводить Духа Святого, прикасаться своими руками до святейшего всех Владыки. По этим преимуществам его служение превосходит все земные служения, оно даже выше ангельского, что настойчиво отмечают отцы и учители Церкви. Особенно ярко это раскрыто у св. Иоанна Златоуста.

«Священство, — пишет он, — совершается на земле, но принадлежит к порядку небесных учреждений… Ни человек, ни ангел, ни архангел, ни какая другая сотворенная сила, но Сам Утешитель установил это служение. Поэтому священник должен быть так чист, как бы стоял на небе посреди ангельских сил… Когда видишь Господа закланным и лежащим… О, чудо! О, человеколюбие Божие! Предстоит священник, низводящий с неба не огонь (как пророк Илия), но Святого Духа… совершает страшную жертву и постоянно касается общего всех Владыки, — скажи мне, где поместить его? Какой потребуем от него чистоты и какого благоговения?[41].

Поэтому в древней отеческой литературе пастыря нередко прямо именовали «земными ангелами и небесными человеками», «серафимами плотяными».

Кроме этой Божественной стороны в пастыре есть сторона человеческая, его собственная. Он может более или менее сознавать величие обитающего в нем Божественного дара, с большим или меньшим благоговением предстоять пред Престолом Божиим, с большим или меньшим вдохновением совершать Божественную службу, проявлять в священнослужении больше или меньше творчества пастырского духа.

Если Божественное дарование пастыря — первейшее условие православного Богослужения, то и человеческая сторона пастыря имеет огромное значение в Богослужении. Пастырь — совершитель Богослужения. От него прежде всего зависит характер, строй, тон совершаемого Богослужебного чина. Он может священнодействовать и как вдохновенный художник, и как бесталанный ремесленник. Он может одушевленно, живо, красочно передать глубокий смысл, несравненную красоту и беспримерное по богатству содержание нашего православного Богослужения и всем этим потрясти человеческие души, но он же может своей нечуткостью, непроникновенностью, небрежностью или неряшливостью обесцветить, затемнить и даже изуродовать или исказить чудный наш Богослужебный чин, тем самым лишив его той силы и огромного влияния на верующие сердца, которую тот может и должен иметь[42].

Способность поставить Богослужение в соответствующем его назначению виде — огромное достоинство в пастыре, на развитие которого должно быть обращено самое большое внимание. Этого требует огромное значение православного Богослужения в области эмоции. В нашем Богослужении неисчерпаемое, открытое для всех богатство богословия и морали, Божественной мудрости и возвышеннейшего человеческого вдохновения. И нет другой силы, которая так могущественно, всеобъемлюще и разносторонне влияла бы на человеческие сердца, как правильно, разумно и одушевленно совершаемое православное Богослужение. Оно доступно и назидательно и для простецов, и для самых великих ученых, и для отроков, и для старцев, оно может дать духовную пищу и высшее наслаждение. Надо при этом заметить, что благотворное влияние нашего Богослужения не ограничивается одной религиозной сферой человеческого сердца, хоть последнее и служит главным объектом его воздействия.

Правильно поставленное Богослужение с изящно украшенным храмом, о истово — церковным хором, с проникновенно и вдохновенно служащим священником не только поднимает религиозное чувство, но и развивает в присутствующих вкус к художественному, изящному, прекрасному[43].

Развивая этой своей стороной в человеке вкус к высокому и прекрасному, храм подготовляет человеческое сердце к уразумению и восприятию небесной красоты, открывающейся как во всем мире, так и в Божественном слове, роднит религию с искусством и во всех отношениях облагораживает человека. В этом отношении в малокультурных странах значение храма с его Богослужением неограниченно.

Нужно, однако сказать, что способность придать подобающую красоту и величие Богослужению вырабатывается не столько теорией, сколько практической, жизненной школой. В этой способности есть много непередаваемого, что не поддается словесному выражению, но легко наблюдается и усвояется с примера. В этой способности бывают неуловимые штрихи, вызываемые уже личным творчеством священнодействующего в момент его духовного подъема и религиозного возбуждения. Но опять же, чтобы творчество это не приняло уродливой формы, нужны: готовый пример, соответствующая среда, верные, добрые традиции для его развития. У нас даже в столичных соборах можно было наблюдать высокообразованных пастырей, не обладавших даром совершения Богослужений. И наоборот, в монастырях, сплошь и рядом заселенных полу — образованными монахами — все без исключения блистали несравненной красотой постановки в них Богослужебного дела, влекшей в их храмы несчетные толпы верующего народа всех положений, возрастов, званий и состояний. Тысячекилометровые расстояния не останавливали желания русских людей пойти и подышать в чудной атмосфере монастырских храмов. Истовое, проникновенное монастырское Богослужение несмотря на разнообразные недостатки уклада жизни большинства из них делало последние рассадниками высокой духовной культуры в народе.

Для постижения тайны Богослужебного искусства монахи не изучали никаких теорий, а постепенно на практике усваивали монастырские богослужебные традиции и учились с примера старших, с своей стороны внося в совершаемые ими священнодействия благоговейное настроение, духовный подъем своею простотой верующего сердца.

Но хотя пример и добрый образец имеют в Богослужебном деле преимущественное значение, все же необходимо указать некоторые основные требования, которые должны предъявляться к совершителю Богослужения.

2. Требования, предьявляемые при богослужении

а. От пастыря прежде всего требуется молитвенная настроенность его души и чувство живой веры. Он твердо убежден, что стоит пред лицом живого Бога, Бога — Отца милости и любви, жалости и снисхождения. Пастырь подобен многосемейному отцу, пришедшему к богатому человеку просить милости детям своим. И вот он стоит, просит, кланяется и умоляет. Видя многосемейного отца и детей его голодных а холодных, тот, будучи милостив и добр, исполняет его прошения, и дает ему даже больше, чем он просит (Мф 7,10). И все это живо, реально, не относительно, но с чувством живой любящей веры, с сыновним чувством к своему родному отцу. Если в момент Богослужения пастырю пришли мысли сомнения, чувства холодности, отчуждения, он спокойно продолжает свою молитву. Он знает, что это не его, а враг — диавол внушает все это. По мысли проф. Ветелева, пастырь глубоко уверен, что Господь Бог его слышит, что для Бога все люди дороги. Все они Ему свои, и может ли Он при этом не исполнить прошения пастыря[44].

б. Затем совершителя Богослужения не должно оставлять сознание небесной высоты служебного дела. Священник, хотя бы и один служил литургию или утреню и вечерню, в существе он служит в бесчисленном соборе ангелов и святых, здесь присутствующих. Они невидимо сослужат пастырю, стоят рядом с ним, окружают Престол Божий и умоляют Владыку всех о милости. И пастырь живо чувствует это. Он трепетно переживает близость к себе ангелов и святых и молитвенно пламенеет вместе с ними к Богу. Сознание особой небесной высоты служения дается пастырю Духом Святым. «Дух истины» свидетельствует в самой душе его о Господе, т. е. о единении с небожителями и всеми святыми[45].

Отсюда как сосредоточен должен быть дух пастыря, как трепетно возвышен.

Святой Апостол говорит: «Богу бо есмы споспешницы», «тако нас да непщует человек, яко слуг Христовых и строителей таин Божиих».

в. В — третьих, от совершителя Богослужения требуется непрестанная внимательность к произносимым словам и совершаемым действиям и проникновенность в смысл и значение тех и других. То и другое священнослужителю необходимо, чтобы он, во исполнение Слова Божия, мог петь Богу разумно (Пс. б,8). В этом отношении особенно внимательным надо быть священнику начинающему, еще не усвоившему вполне церковной службы. Он должен всматриваться и вдумываться в каждое слово и непременно следить по служебнику (последнее, впрочем, вменяется церковным правилом в обязанность всем без исключения священнослужителям). Несоблюдение этого правила приводит к механическому, без разумения смысла заучиванию Богослужебных молитв или к искажению слов и даже выражений, например, «доброделающих» вместо «добродеющих», «о благосостоянии Святых Божиих церквей» вместо «о благостоянии» и т. д. А служение по памяти без служебника, при всегда возможной невнимательности или забывчивости приводит к ошибкам и к замешательству при Богослужении.

г. Наконец, совершитель Богослужения всегда должен помнить, что во время священнодействия он является центральной фигурой, как посредник между Богом и людьми, что в храме на него обращены тысячи глаз, его слушают тысячи ушей, следящих за ним, прислушивающихся к нему в ожидании в его словах, действиях, во всем его виде найти соответствие совершаемому им великому, пренебесному служению.

Священнодействующий должен помнить, что каждое его проникновенно или бездушно произнесенное слово, изящно или неуклюже произведенное движение, соответствующий или несоответствующий величию служения опрятный или неопрятннй его наружный вид — соответственным образом отражается на Богослужение, способствуя или препятствуя его величию, красоте и влиянию на души верующих. Опять же и тут начинающему священнику надо быть в особенности требовательному к себе, чтобы усвоить добрые манеры священнослужителя. Небрежность начинающего священника в этом отношении делает его иногда неисправимым на всю жизнь.

3. Пастырь — совершитель Божественной Литургии

Важнейшей частью христианского Богослужения, его центральным пунктом является Божественная литургия.

«В совершении Божественной литургии, — говорит прот. И. Сергиев, — я сподобляюсь бесчисленных милостей от Господа, и не я один, а все люди православные, весь мир по милости и беспредельной силе бескровной Жертвы, приносимой на св. Престоле. Это рычаг мира, коим можю подвигнуть все народы, племена и языки к Богу, ибо Агнец объемлет весь мир, просвещает все языки к познанию»[46].

На литургии священнослужитель совершает величайшее таинство: по его молитве Духом Святым предлежащие хлеб и вино пресуществляются в истинное Тело и истинную Кровь Христовы. Беспрерывно, на глазах верующих совершается чрезвычайное чудо, не только идейно, но и фактически являющее свою чудесность. Через это таинство верующие соединяются с Источником вечной жизни Господом Иисусом Христом, в Нем живут, и Он в них живет (Ин. 4, 53–54).

Как огонь очищает золото, так это таинство очищает душу человека, сжигая все в нем греховное.

Отцы и учители Церкви во всем служении священника не находят более величественного проявления дарованной ему от Господа благодатной силы, как в совершении таинства Причащения. По верованию Церкви, которое священнослужитель дерзновенно выражает в своей молитве пред малым входом: