На пределе

Вся группа недоумённо обернулась. На меня смотрели, как на второе пришествие Христа. Ну, да. Моя светлость пьёт редко, но… но в яблочко, в общем.

— Виноградова, а ты часом не охренела? — изумлённо вопрошает Потапов, сгребая со стола папки с делами.

Вздохнула и, оттолкнувшись ногами, крутанулась в кресле.

— Охренела, Серж. Так охренела, что тошно уже от самой себя.

Ну, нет во мне сил даже, чтобы с этим козлом препираться. И меня, между прочим, можно понять. Я не ходила домой отсыпаться, в отличие от некоторых. Мы с Женькой тут перепахали всё, чего только нарыть успели в отсутствии остальных. Ваклонский нас тут трёхэтажным матом покрыл, пока гоняли туда-сюда по коридорам, а дежурный уже тысячу раз проклял всеми карами небесными. Мы, видите ли, кипишь в его царстве навели.

Я повернулась к Женьке и посмотрела на него с мольбой.

— Ладно, — сжалился мой вечный друг. — Но в этом месяце ты последний раз пьёшь, Лиза. Меня прошлое твое приключение «порадовало», — поморщился он, и демонстративно потёр фингал под глазом, оставленный на прощание неизвестным.

Я радостно кивнула, поднялась из кресла и уже схватила мастерку, как мой новенький смартфон тренькнул сообщением. Со здравым любопытством и паршивой головной болью открыла конвертик, увидев сообщение весьма странного содержания.

«Лиз, тебя тут какой-то мужик спрашивал»

Нахмурилась, размышляя над этим уведомлением.

Сообщение от Лёсика вещь вполне нормальная, учитывая, что мы его постоянные клиенты в «Причале». Ходим только к нему, пьём только дорогой вискарик, да и чаевые оставляем всегда. Женька на бабки никогда не скупится, он у нас мальчик, воспитанный в достатке. В общем, когда что-то не так, Лёсик всегда даёт знать. Хотя это явление крайне редкое и со мной обычно никак не связанное.

«Запомнил?» — пишу в ответ.

«Ну, так. У нас тут свадебный аврал, мы все в мыле, поэтому как-то не особо. Высокий, тёмный, глаза светлые, качок. Лет тридцать»

В голове, словно по щелчку пальцев, всплыл будоражащий душу взгляд, но я прогнала это видение, тряхнув головой. Что ещё за бредовые мысли? Откуда эта наивная мечтательность, мне не присущая?

«А что спросил-то?»

«Спрашивал, как часто бываешь здесь. Ответил, что не знаю такую»

— Ты чего застыла? — вмешался Прокопенко в ход переписки. — Пошли уже, мне Яну ещё забирать с работы.

— Ща, погоди, Жень, — отмахнулась я, продолжая тапать по сенсору.

«Фотку что ли показывал?»

«Нет, имя и фамилию назвал»

Вот дела. А кто у нас такой отважный, что сотрудников уголовного розыска по барам ищет? Причём, я действительно не догадывалась, кто такой бессмертный. Если кто-то из знакомых, так они и позвонить могут…

И тут до меня, как до утки доходить начало. Старый смартфон был у Аргена. Я заблокировала его удалённо, но где гарантии, что он не мог его взломать?

Зажмурилась от накатившей головной боли.

Тогда нахрена ему искать меня в «Причале», если там можно и домашний адрес пробить. Что-то херня какая-то получается, товарищ Виноградова.

— Ладно, погнали, — бросаю я в ответ на удивлённый взгляд Прокопенко.

Хорошо, если этот чувак ещё там. Тогда бы и разобраться с ним на месте. Но что-то мне подсказывает, что госпожа Фортуна не сделает такого подарка моей светлости, какими бы благами я её не задабривала.

Я обернулась и посмотрела на Потапова. Именно у него сегодня было дежурство, а зная его вредную натуру, лучше в соты раз повторить:

— Серж, если вдруг что всплывёт по нашему делу — звони. Не делай из себя героя, иначе рискуешь опять быть битым.

Мужчина равнодушно посмотрел на меня и усмехнулся.

— Да ты всё равно пьяная будешь, — бросил в ответ, перебирая бумаги на своём столе. — Проходили уже.

Я задумчиво поджала губы и согласна кивнула, принимая ответ. Что верно, то верно. Без крепкого вискарика, притупляющего головную боль, сегодня не обойдётся — факт. Может на границе пьяного угара, в мою голову придёт светлая мысль? Нет, ну всякое же бывает?

Я вышла следом за Прокопенко, который уже нетерпеливо вздыхал. И не столько ему ждать надоело, сколько хотелось поскорее меня напоить и добраться до своего Янусика.

Эх, завидую я им. Встретились же два вечных одиночества. Женька всегда бабником быть изволил. Столько девок перепортил на районе, аж вспомнить страшно. Страшно потому что, именно мне доставалась роль жестокой конкурентки, кому принадлежало сердце, почки, печень и прочие внутренности Прокопенко. Я иногда подозреваю, что дружил он со мной только с той целью, чтобы от тех самых девок отбиваться, что выставляли у его дома чуть ли не почётный караул.

Яна же у нас, мягко говоря, девушка тихая, робкая и к ночной жизни, в отличие от нас с Женькой не приученная. Сестёр нет, подружек нет, парня нет. Внешне забитая серая мышка из не самой благополучной семьи, за что, к слову, сразу же получила моё одобрение, как избранницы лучшего друга. Как они столкнулись, уму непостижимо. А уж, как он нас знакомил, так это вообще отдельный разговор. Женька с ней меня десятой дорогой обходил, не дай бог ещё приревную.

Пф. Я и ревность, ага. Сам потом долго ржал, когда я ему рассказывала, как от подружаек его пятыми дворами бегала. Потому что ревнивые бабы, они ведь, дуры. Ещё в лицо или в волосы вцепятся, а я же не робкого десятка особа, могу и в морду дать. Я ж, как настоящий мужик, женщин не бью, да. Не, ну, было дело, в школе пару раз за волосы хватались из-за того же Прокопенко, но я там малая совсем была, приёмам самообороны ещё не обученная, а за себя же надо постоять.

В общем, раньше с Женькой было как-то веселее. Сейчас он чуть, что так сразу к Янусику своему. Мне сразу как-то одиноко от этого делается, ведь подруг у меня нет. Мне Прокопенко их заменил, как родных маму и отца. Это странно, но кажется, я сама того не замечая, сделала его чуть ли ни центром своей вселенной. Он мне, как брат родной.

— Чего задумалась? — вырвал родной голос из весёлых мыслей.

Кажется, что за всю дорогу я и слова не проронила. Мы уже подъезжали к «Причалу».

— Да голова гудит, — поморщилась я.

— Опять мигрени?

— Просто не выспалась, да и думаю над смертью Селезнёвой много. Что-то мне покоя не даёт.

Друг не ответил. Глубоко вздохнув, он припарковал свою старенькую тойоту и, развернувшись всем корпусом, внимательно посмотрел на меня.

— Что? — не выдержала я пристального взгляда.

— Виноградова, а тебе не кажется, что ты как-то затянула со своим одиночеством?

Моё лицо вытянулось от удивления.

— Чего?

Прокопенко смущенно хмыкнул, отведя взгляд в сторону и очень неуверенно продолжил:

— Лиз, мы с тобой со школы дружим. Я знаю, что ты девушка достаточно самостоятельная и к мужикам относишься с большой осторожностью. Я понимаю, что ты сама вольна выбирать и делаешь всё, чтобы оттолкнуть…

— Короче, Женя! — недовольно буркнула я, скрестив руки на груди.

— Короче, Мелкая, тебе мужика надо. Ты же никогда ни с кем не встречалась. Я ни разу не видел рядом с тобой кого-то, с кем ты могла бы заниматься… — он замялся под моим скептичным взглядом.

— Ну продолжай-продолжай. Чем заниматься?

— Сексом, — нахмурился Женёк. — Не ради удовольствия, а здоровья для. Ты вообще этим хоть когда-нибудь занималась? У тебя же не было никого, кроме того придурка, что принёс тебя спящую под утро.

Я почувствовала невероятное ощущение, которое уже давно не испытывала. Со мной такое со школы не происходило, а тут. Боже, как девчонку какую, ей богу.

— Хочешь предложить свою кандидатуру? — пылая от стыда, насмешливо поинтересовалась я.

— Иди к чёрту, Виноградова, — фыркнул парень. — Думай что говоришь, это же всё равно что, с братом переспать. Фу!

Я хохотнула и похлопала себя по щекам.

— А базарить на такие темы с братом, нормально значит.

— Я, между прочим, о твоём здоровье беспокоюсь. У меня, вон, Янка тоже постоянно на головные боли жалуется. После секса, как рукой снимает, — Женька сопроводил данное изречение жестом, обозначающим «штиль», чем окончательно меня смутил.

— Да тьфу на тебя, — притворно плюнула я в его сторону и открыла дверцу машины. — Давай, мы личную жизнь друг друга не будем обсуждать. Мне, знаешь ли, не по себе становится.

Его ответ я не услышала, поскольку захлопнула дверь авто и уставилась на привычную толпу у входа, после чего не дожидаясь двинулась вперёд, надеясь найти Лёсика и того бессмертного, что обо мне спрашивал.

Уже на входе я почувствовала неладное. Пристальный взгляд, который заставил остановиться. Я оглядела присутствующих и неожиданно наткнулась на прищуренный пьяный взгляд блондина, что буквально дыру во мне сверлил. Вздёрнула бровь, интересуясь, в чём дело, но тот только поморщился в ответ, как от зубной боли и отвернулся. В тот момент, я увидела гипс на его руке. Странное дело, но это парня я совершенно не помню. Не то, чтобы у меня была феноменальная память, но я не жалуюсь.

— Лиз? — позвал Прокопенко. — Слушай, твоё поведение в последнее время меня настораживает. То ты нелогично замираешь посреди дороги, то неожиданно выпить хочешь, хотя это дело терпеть не можешь, а ты, случаем, не…

Я отмахнулась от него, как от назойливой мухи.

— У беременности другие симптомы, Жень.

— Правда что ли? — заржал этот тип, но, слава богу, заткнулся, наткнувшись на мой многообещающий взгляд.

Я юркнула внутрь, пропуская целую ораву пьяных парней. Кажется, в «Причале» сегодня действительно тесно. Мы с Женькой сразу направились к бару, где мелькала светлая макушка Лёсика. Тот увидев нас лишь приветственно махнул рукой, достал телефон, а после умчался в неизвестном направлении, оставив нас на попечении своего нового сменщика Саши.

— Что пить будете? — прокричал бармен, перебивая громкую музыку.

— Олд палтни! — каркает Прокопенко

— Двенадцать?

— Двадцать один.

Я забралась на высокий стул и хмуро оглядела зал, сама не зная, что хочу там увидеть. После встречи с тем парнем на улице, меня не покидало странное ощущение. Сердце билось быстрее, а внутри царила странная дрожь, которую я ничем не могла объяснить. Похоже, моя паранойя набирает обороты. К психиатру, что ли, сходить?

— Виноградова, давай за тебя, что ли? Чтобы в последний раз в этом месяце меня сюда тащила! Я тебя пьяную не люблю, сама знаешь.

Я усмехнулась и чокнулась с ним стаканами, в которых сверкали кубики льда.

Прокопенко откровенно врал. Пьяную меня он просто обожал, о чём с удовольствием пару раз трепался, когда я объявляла для своей светлости сухой закон.

— А как же: «Виноградова, тебя пьяную только тискать!» — подколола я и пригубила холодную, обжигающую жидкость. — Или всё? Любовь исчезла, как дело Шакро Молодого?

— Ага, — усмехнулся тот в ответ. — Днём с огнём не сыщешь. Ты мне лучше расскажи, что тебя так беспокоит в деле Селезнёвой?

Я поморщилась, вспомнив убитую девушку. Не хотелось мне сейчас думать о работе, да и головная боль всё ещё наличествовала.

— Запонка эта, — вспомнила я утерянную подозреваемым вещь. — Она мне знакомой показалась, но я точно не видела её раньше. Будто- что-то похожее…

— Виноградова, по-моему, ты сильно заморачиваешься. Сколько мужиков у нас по управлению в костюмах ходит? А сколько запонок у них? Вот и подумай, могут быть просто похожие, учитывая, что они практически всегда по одному образу и подобию делаются.

И я задумалась, сразу отметая версию Женьки прочь, потому что был один очевидный факт, почему не могла я видеть такие в управлении. Она дорогая. Драгоценный камень и золото. Я в этом немного разбиралась, мне не раз раньше доводилось видеть драгоценности высшего качества, которые стали причиной убийства.

— Не, Женёк. Экспертиза, наверняка, покажет, что запонки баснословно дорогие, а значит, в управлении мелькать не могли.

Прокопенко посмотрел на меня, как на дуру, но промолчал, зная, что я не оценю его вмешательство.

— В любом случае, тебе нужно передохнуть сейчас, а завтра ещё раз хорошенько поразмышлять над тем, где ты могла их видеть.

«Да не их», — подумала я, снова поморщившись.

— Где, блин, Лёсика носит?

Прокопенко безразлично пожал плечами и проглотил остатки своего вискарика. Поставил стакан на барную стойку и кивнул бармену, чтобы повторил. Я же в это время зачем-то разглядывала бушующую на танцполе толпу. Сегодня и впрямь было тесно.

Меня беспокоило, что время уходит, наверное, именно поэтому не высидела. Проглотила остатки из своего стакана и поднялась.

— Я пойду Лёсика поищу, — перекричала музыку я.

Женька одарил меня скептичным взглядом, но посмотрев на мой стакан спокойно кивнул. Мне одного мало, чтобы потеряться в клубе. Минимум два. Три, и я совсем неадекватна буду.

Нырнув в толпу, я продиралась вперёд, как сквозь тернии. Меня постоянно кто-то хватал за руки и пытался утянуть в танец. Только и успевала отпихивать наглые руки. С трудом добравшись до лестницы, ведущей на следующий этаж, я взбежала по ступенькам, прошла по коридору и замерла возле перил. Отсюда прекрасно было видно весь зал и часть второго этажа с размещёнными столиками, где можно было разглядеть невесту в белом платье. Маленькая блондинка была надёжно спрятана в крепких объятиях своего мужа. Стараясь не пялиться в их сторону, я оглядела доступную взгляду территорию, но Лёсика видно не было нигде.

Вот и куда он, блин, пропал в такой ответственный момент, а?

Попытка дозвониться тоже не принесла успеха. Я постояла ещё несколько минут, стуча пальцами по перилам и разглядывая светлые макушки в разноцветных всполохах прожекторов, и тихо ругалась на утраченное время.

Мне до зуда в одном месте было важно знать, что за тип обо мне спрашивал. От этого зависело моё спокойствие.

Так и не обнаружив пропажу, я-таки решила вернуться к Прокопенко. С ним оно и спокойнее всегда. И всё было бы здорово, если бы на лестнице столкнулась с мужиком, что на улице одарил меня гневным взглядом. И шёл не один. И даже не вдвоём. Целая толпа. Но вот остановился именно он. Пьяно усмехнулся и выдал:

— А вот и причина всех моих несчастий! Женщина, вы вообще в курсе, что сломали мне целый месяц жизни?!

Я недоумённо уставилась на него, посмотрела на гипс, а потом до меня медленно дошло.

— Ярый?

— О! Это же Виноградова! — гоготнул кто-то за его спиной. — Вот так встреча! Ярыч, если это не твоя судьба, то я прапор в пачке!

Ярый явно был с этим не согласен. Он придирчиво рассматривал моё лицо и опустил взгляд ниже, после чего скривил губы в подобии усмешки и очевидно не согласился.

— Не-а, — ещё и головой покачал. — Я красивых баб люблю. Чтобы формы пышные, — полуобернувшись к мужикам, продемонстрировал руками размер женской груди. Мне от чего-то сразу хотелось прикрыть свой родной второй. — А это?