Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Лилит была строга, но справедлива. И любила дочь. Не так, как остальные родители любят своих детей, но любила.

На последней странице не было ничего. Только картонная нарисованная карточка, на которой была изображена молодая Лилит и незнакомый Этери мужчина. На губах матери блуждала радостная улыбка. А мужчина обнимал женщину за пояс, насмешливо глядя на художника. Раньше Этери не видела этого рисунка. Кроме кольца у Лилит ничего больше с собой не было.

Или было?

Спрятав карточку в карман жакета, Этери убрала дневник обратно в ящик и потянулась к книге. Неспроста незнакомец из книжной лавки выбрал именно эту книгу. В ней должно было быть нечто особенное.

“Сказки Древней Ареморики”.

Листы сухого пергамента пожелтели от времени, а некоторые буквы с завитушками выцвели. Зато иллюстрации сохранились так, словно художник только-только закончил их рисовать.

С первой страницы на Этери смотрела женщина с насмешливыми глазами. Она была не старой и не молодой, в алом плаще, капюшон которого был накинут на голову. Женщина держала высоко над головой фонарь, в котором ярким пламенем горел огонь, а в другой руке сжимала копье, на первый взгляд самое обычное. В книге была сказка об этом копье. Его обладатель становился непобедимым в честном бою.

Сказки показались Этери занимательными, хотя она ни разу не видела ничего подобного. Картинки будто бы оживали на страницах книги с каждым новым прочитанным словом. А в ее голове звучал негромкий обволакивающий голос, рассказывающий о сотворении мира и безжалостных богах.

Очнулась девушка на середине, когда за окном стемнело настолько, что пришлось включить верхнее освещение. Книга была открыта на странице с изображением меча. Очень интересным, надо сказать, изображением. Этери никогда не видела подобного оружия. Лезвие, словно зеркало, отражало все, на что было направлено, навершие в форме человеческого черепа заставило Этери передернуть хрупкими плечиками. Слишком реалистично его нарисовал художник. Сам же клинок горел пламенем, и в этом огне проявлялись алые руны.

— Экскалибур… — прочитала она вслух и почувствовала, как в кабинете мигом похолодало. Ее пальцы словно сжали холодную рукоять, а в ушах зажурчала вода.

Этери по прежнему сидела с прямой спиной в кресле, но смотрела не на иллюстрацию, а на стол перед собой.

Меч. Перед ней лежал точно такой же меч, о котором она только что читала. Остро заточенный клинок опасно блеснул. Этери одернула руки от книги, пораженно отшатнувшись. Сердце билось в груди, как бешеное, глаза широко распахнулись. Не отрываясь, она смотрела на меч, не понимая, что происходит.

Это шутка? Розыгрыш? Какого дьявола на столе ее матери лежит оружие, которого еще секунду назад здесь не было!?

Панические мысли прервал хлопок двери и быстрые шаги. Этери схватила меч, борясь с предательскими мурашками, и спрятала его под стол. С ним она разберется позже.

— Этери?

В кабинете появился Джон. В деловом костюме, дорогими часами на запястье и золотыми запонками, он напоминал ей одного из работников парламента. На его лице залегла тень усталости. Он подошел ближе, рассматривая книгу, которую Этери не успела закрыть. Про себя девушка молилась, чтобы он не обошел стол. У Джона возникнет много вопросов, на которые она сама хотела знать ответы.

— Что читаешь?

— Сказки, — она выдавила улыбку. — Мистер Ли одолжил.

— Почему не купила? — нахмурился Джон. — Мы можем себе позволить покупать книги.

Джона часто задевали вопросы о деньгах. Он не хотел, чтобы его семья в чем-то нуждалась, и делал все для того, чтобы не происходило подобных ситуаций.

— Зачем мне книга, которую я прочитаю всего один раз? — рассмеялась Этери, ласково глядя на него.

— Может быть, она тебе понравится, — патетично вставил Джон.

— Если понравится, куплю.

Этери вздрогнула от этой мысли. Никогда и ни за что. Она к этой странной книге больше не притронется.

Джон ушел готовить ужин, а Этери заглянула под стол. И на что она надеялась? Что меч на столе был всего лишь галлюцинацией? Следствием проблем со сном? Или показателем, что она окончательно сошла с ума?

— Показалось…

Нет. Не показалось. Меч Экскалибур все также валялся под ее ногами. Этери обессиленно упала на стол, больно стукнувшись лбом. Этого ведь не может быть? Ее мозг отказывался верить в телепортацию. Но… она ведь видит черные ленты. Видела свет, вырывающийся из груди Элфи де Флуа. Может, это он все подстроил? Этери просто уснула, а парень, каким-то образом пробравшийся в их дом (для него это обыденная практика), подложил меч.

Но нет, все это звучало еще бредовее, чем простое появление предмета со страниц книги. Захлопнув том, Этери чихнула от книжной пыли и оставила книгу в кабинете. А меч… Его пришлось забрать, чтобы Джон не увидел.

Клинок оказался тяжелым. Этери еле как дотащила его до спальни, бросила на тумбочку рядом с дневником и настольным зеркальцем и устало опустилась на краешек кровати.

— Что ж за день-то, — вслух посетовала она.

Сначала книга, которую Элфи де Флуа не удосужился забрать, а потом меч, появившийся из неоткуда. И это даже не спишешь на видение из-за недосыпа! Клинок был настоящим. Она держала его в руке, чувствуя исходящие от него силу и мощь. Этери бросила взгляд на тумбочку. Меч отражал абсолютно все, что видел. Потолки в ее спальне были не обычного белого цвета, а кремового. На таком оформлении настояла мать. И сейчас клинок приобрел нежно-кремовый оттенок.

Этери взяла его за рукоять, повернув лезвие так, чтобы увидеть свое отражение. Странно… но в зеркальной поверхности меча она нравилась себе гораздо больше, чем в любых других зеркалах. Прямая осанка, гордо расправленные плечи, жесткий взгляд и кривая уверенная усмешка. Это была она и не она одновременно. Кто-то другой. Более статный и величественный. Уверенный в себе и привыкший добиваться поставленных целей.

Кто-то, в ком ощущалась трепетная королевская стать.

И все же в отражении клинка меча по прежнему была она. Этери Фэрнсби.

Усмехнувшись своим мыслям, она перевела взгляд на блокнот, который был открыт на сегодняшней странице. Этери уже хотела закрыть его и даже протянула руку, но тут ей на глаза попалось зеркало. В нем отражались записи, которые отразил меч. И этот текст в корне отличался от того, который Этери вписала сегодня утром.

“Меня зовут Этери Фэрнсби. Я родилась и выросла в городке Хоу-Хэль на западе Биармонии”.

Первая строка ничем не отличалась, но следующая заставила Этери побледнеть и выронить меч, рукоять которого она до сих пор сжимала.

“Я дочь Лилит Пендрагон, принцессы Приморского королевства и внучка короля Артура. Много лет назад Лилит сбежала из Ареморики. Три месяца назад мне тоже помогли сбежать.

Я видящая.

У меня. Украли. Воспоминания”.

Этери попыталась схватиться за тумбочку, чтобы удержать равновесие, но ее пальцы соскользнули, и она упала на пол. Голова раскололась на две части. Невыносимая боль сдавила ее с двух сторон и словно вдавливала виски внутрь. А в ушах звучал грохот, взрыв, звук обвалившейся крыши. В глазах пыль и боль. Этери попыталась вдохнуть и закашлялась. Сладкий и в то же время невыносимый аромат апельсинов раздирал ей горло.

Как сквозь мутную пелену, Этери услышала:

“Я вернулся, дорогуша”,— голос незнакомца из книжной лавки звучал отчетливо. Он поместил ее в мягкий кокон, заглушив посторонние звуки.

Нет.

Это был не его голос.

Голос, который Этери услышала, принадлежал другому человеку. Как же его зовут…? Боль пронзила ее тело новой вспышкой, заставив выгнуться назад. Она ошиблась. И ошибалась все это время, ведь незнакомец из книжной лавки человеком не был. Он был альвом, королем Сидов Элфи Серокрылым.

Она широко распахнула глаза, и в них промелькнула серость стального хмурого неба и ясность звезд.

Вспомнила.

Этери Фэрнсби вспомнила все.

Сидя на постели, девушка лениво поигрывала мечом, вращая его так, как ей вздумается. Сделав очередной оборот, Этери сжала навершие с такой силой, что острые углы черепа впились в ее кожу.

— Знаешь, что я в толк не возьму, Калеб? — обманчиво ласково, с ленцой в голосе спросила Этери у меча. Клинок неопределенно сверкнул и затих. Надо же, какой скромный! — Первое: как ты оказался здесь? Неужели Элфи был так добр, что закинул тебя следом за мной?

Этери снова коснулась нижней части уха, от которой мало что осталось благодаря стараниям альва. Зато выполнил сделку, молодец. Именно это Этери злило с такой силой, что хотелось бросить меч в окно. Но, памятуя о том, что она держит в своих руках не деревяшку, пришлось сдерживать гнев внутри, хотя он так и просился на волю.

— И второе: я сошла с ума окончательно или частично?

Скорее первое. Она разговаривала с мечом, который ей в упор не отвечал. У Этери была теория, что на этой стороне волшебства как такового не было, поэтому Калеб не мог стать человеком. Или же он не мог стать человеком, потому что она держит в руках обычный меч, а все ее воспоминания — следствие бурного воображения.

Но все это не могло быть воображением!

Этери поднялась, подошла к окну и коснулась лбом холодного стекла. Элфи, Авалона, Иэн, она не могла их выдумать. Они были слишком яркими и настолько отличались от самой Этери, что у нее просто не хватило бы фантазии придумать их. Воспоминания медленным потоком вливались в ее сознание. Постепенно она вспомнила, как они с Элфи оказались в Империи Сион, как он чуть не задушил ее, но сохранил жизнь, чтобы она помогла ему найти крылья. Вспомнила, как впервые увидела Авалону верхом на ярой лошади. Жесткую, властную, готовую биться за свое до последнего.

А еще она вспомнила Иэна. Всадника, который прозвал ее Чужестранкой. Всадника с бледным худым лицом и равнодушным взглядом, в котором изредка мелькали отголоски эмоций, когда он смотрел на нее. Всадника, у которого была мечта стать свободным.

Всадника, которого Этери больше никогда не забудет.

Все они ворвались в ее жизнь так внезапно и перевернули ее с ног на голову, что Этери даже не успела возразить. Она просто плыла по течению, сталкивалась с трудностями, опасностями, рисками. И ей нравилось это. Все время, что она провела в Ареморике, Этери рвалась обратно домой. Но, оказавшись в Хоу-Хэле, она вдруг поняла, что хочет вернуться. Не только, чтобы разыскать Лилит, которую, вероятно, случайно зацепило, и она перенеслась в Ареморику, но и для того, чтобы снова увидеть тех, кто стал ей дорог.

А еще Этери хотела разобраться с Артуром. Сражение закончено, но битва не выиграна. Осталось множество вопросов, главным из которых был о пророчестве.

Этери должна вернуться.

Должна отыскать Лилит и всадников.

Вернутьсвоёкоролевство.

Решительно развернувшись, Этери открыла гардеробную и вытащила оттуда легкое боевое облачение, в котором она сражалась с Авалоной на тренировочном поле. Штаны, рубашка, корсет. Застегивая кожаные ремешки, Этери поняла, что ее руки помнят каждое движение, каждое прикосновение к коже. Они помнят, как держать рукоять меча, с какой ноги сделать выпад и как увернуться от ответного удара. Этери помнила, под каким углом бросить стилет так, чтобы он прилетел в сердце, и как сражаться в ближнем бою. Авалона не доверила ей обычный меч, заставила учиться на деревянном, но как обращаться со стилетом, показала в первые же дни. Небольшой клинок был легким, и наносить удары им гораздо проще, чем грузным мечом. Но Этери все равно понадобилась практика. Она довела навык если не до совершенства, то до хорошего уровня, это точно.

Убрав стилет в один из карманов в корсете, она почувствовала, как сильно бьется ее сердце в груди.

Она возвращается. В этот раз по собственной воле.

Собрав в походный мешок все необходимое, Этери попыталась засунуть в него и меч, но рукоять и навершие все равно торчали. Пришлось обмотать меч тряпкой, чтобы Джон не понял, что конкретно она пытается пронести.

Дневник тоже полетел в мешок, как и нарисованная карточка. Привычка, которую выработала Этери за три недели после своего возвращения, никуда не исчезла. При каждой возможности она все так же тянулась к дневнику, чтобы записать в него то, о чем не хочется забыть. И если ее воспоминания сотрут снова, она откроет дневник, и каждое слово вновь напомнит о себе.

На первом этаже особняка семьи Фэрнсби умопомрачительно пахло запеченной уткой. Этери сглотнула вязкую слюну и прошествовала в кухню. Слова, которые она собиралась сказать Джону, застряли в горле.

Мужчина убрал с плиты кастрюлю с бульоном. Как и всегда, он улыбнулся ей, но улыбка быстро померкла. Этери изменилась, и он заметил это. Не только одежду, в которой она нашлась спустя три месяца, но и жесткое выражение лица, прямую осанку и расправленные плечи.

— Ты так похожа на мать, — со вздохом сказал Джон, заметив походный мешок за ее спиной.

Этери такое сравнение не понравилось. Она никогда не стремилась быть похожей на Лилит и никогда не была. Только в Ареморике все изменилось. Этери пришлось стать такой, чтобы выжить. Не по своей воле, а из-за шутки дрянного мира, в который ее по ошибке затащил Элфи.

“Ты уверена, что по ошибке?”,— прошелестел надоедливый внутренний голос. С трудом, но девушка отогнала его прочь. От альва можно было ожидать чего угодно, даже того, что он знал о пророчестве и специально притащил в Ареморику истинного правителя. Он мог. Но Этери до сих пор помнила с какой обжигающей яростью он сжал ее горло, как потемнели его глаза. Элфи не играл ярость. На мгновение он сам стал чистой яростью. Яркой, жалящей, шелестящей, прячущейся в черных тенях.

— Я знаю, где искать маму.

Серебряная ложка выпала из руки Джона, с громким стуком ударяясь о черный кафель. На его лице появился намек на надежду. Он посмотрел на нее, а у Этери заныло сердце.

— Я отправляюсь за ней одна.

— Нет, — поспешно заявил Джон. — Ни за что. Где она? Где Лилит? Прошу, расскажи, милая, и мы во всем разберемся. Вместе…

Он подошел, взяла ее руки в свои и легонько сжал их. Ладони Этери дрогнули, их обжигал жар, исходящий от тела Джона. Она почти ненавидела себя за то, что пришлось сказать:

— Я знаю, как сильно ты любишь ее и меня, но не могу рассказать. Просто дай мне уйти. Обещаю, я верну ее.

Этери замолчала, прикусив губу до крови. Спустя недолгое молчание Джон сказал:

— Но вернешься ли сама? — с грустью в голосе тихо отозвался он.

Этери подняла на него взгляд. В теплых карих глазах Джона застыла нежность и болезненная печаль. Он не хотел ее отпускать, будто бы чувствовал, что смотрит на нее в последний раз. Этери тоже чувствовала и старалась запомнить каждую черточку на его лице/ Аккуратно подстриженные седые волосы, теплые темно-карие глаза с зелеными крапинками, сильные руки.

Она не знает, кем является ее биологический отец, зато знает, что ее настоящего отца зовут Джон Фэрнсби. Человек, на примере которого она узнала, что значит любить без оглядки. Что такое настоящая любовь. Без ее матери Джон не представлял своей жизни, и Этери обязана ее найти. Беспокойство за Лилит усиливалось, и Этери, судорожно вздохнув, обняла Джона. Так крепко, как могла, вдыхая полной грудью аромат его одеколона.

— Ты мое сокровище, Этери, — сказал он, гладя ее по волосам.

— Я люблю тебя, папа, — произнесла девушка, смахивая выступившие в уголках глаз слезы.

Небо к вечеру почернело. Угрожающе сверкнула ярко-фиолетовая молния, рассекая его на две части. В воздухе пахло холодом и озоном. Вот-вот должен был начаться дождь. На замерзших деревьях вскоре распустятся почки. Не так далеко до наступления весны в Хоу-Хэле.

— Нет, нет, нет. Ну же! — Этери досадливо поморщилась и ударила по рулю двумя руками.

Машина заглохла посреди дороги. Может, сама вселенная дает ей шанс передумать и вернуться? До Сида ехать минимум пару часов, а пешком в два, а то и в три раза дольше. Этери измученно откинулась на спинку водительского сидения. Длинные пальцы простукивали по рулю ритм в такт играющей по радио песни.

И что теперь ей делать? Переждать ночь в машине, а утром попытаться добраться до холма своим ходом? Или выйти на дорогу и попросить проезжающего мимо человека помочь ей? Подумав немного, Этери остановилась на первом варианте, хотя чувствовала на руках тревожный зуд. Ее автомобиль был относительно новым, и трех лет не минуло с того момента, как она купила его в автосалоне. Девушка исправно ездила на техосмотры, и никогда не происходило ничего подобного. Так какого дьявола машина заглохла как раз тогда, когда она ехала к Сиду?

Раздражение начало стремительной волной протекать по ее телу и когда она услышала, как в окно тихо постучали, то не удержалась от едкого замечания:

— Постучи по своей голове. Я уверена, звук настолько же глухой из-за отсутствия в ней мозго… — Этери замолчала на полуслове.

Рядом с ее дверью бил копытом о землю олень с пронзительными глазами цвета жженого сахара. Вместо рогов его голову величали два обрубка, а серая шерсть казалось мягкой, пепельной. Нажав на кнопку на передней панели, Этери опустила стекло. Она мгновенно узнала его. Этот олень пытался напугать ее. Он вышел к ее дому и зачем-то хотел разбить стекло на веранде. Тогда Этери насторожилась и сама испугала оленя своим злым туманным взглядом. Сейчас она хотела поступить точно так же. Стянула с переносицы очки и внимательно взглянула на животное.

Олень даже не моргнул. Продолжал бить копытом рядом с ее машиной.

— И что ты хочешь? — спросила Этери, не в силах поверить, что разговаривает с животным.

“Ты разговаривала с мечом, а теперь удивляешься таким простым вещам?”,— насмешливо прошелестел внутренний голос.

Олень, на удивление, Этери уставился на нее умными глазами и мотнул головой в сторону дороги, которая вела к холму. Выругавшись, она вышла из машины, вытащила походный мешок, запихивая в него лежащие на заднем сидении пакеты с краской для волос. Этери купила их по дороге в галантерейной лавке старушки Хопкинс.

Закинув мешок на спину, она приподняла бровь. Олень повернулся к ней боком.

Наверное, Этери должна была испугаться. Разумное животное посреди пустой дороги хочет отвезти ее куда-то на своей спине. Но девушка уже устала бояться. Раньше она обязательно схватилась бы за голову, не понимая, что происходит. Подумала, что это шутка или сон. А теперь даже не пыталась объяснить этого. Она просто верила. И поэтому, не без труда оказавшись на спине оленя, закрыла глаза, обхватила руками его шею, а он сорвался с места, унося ее далеко-далеко.

Всю дорогу Этери думала о том, как же ей попасть в Ареморику. Элфи часто повторял, что дорогу в Ареморику искать не нужно, она сама найдет тебя в подходящий момент. Но когда этот подходящий момент настанет? Когда Этери сможет снова оказаться в ловушке разумного, неведомого и в то же время манящего мира?

Она шла на огромный риск.