Помоги проекту - поделись книгой:
Важнейшими направлениями этих сопутствующих «основным» реформам преобразований стали:
— упорядочение структуры полицейских органов;
— разграничение юрисдикционных полномочий полиции и судов;
— выведение следственных функций за рамки деятельности полиции;
— уточнение границ использования особых полномочий полиции в чрезвычайных ситуациях и т. д.
Еще в 1862 г. началась реорганизация системы органов полицейского управления. В уездах стали создаваться единые полицейские управления, в которые входили городничий, его канцелярия и земские исправники. Уезды были поделены на станы во главе со становым приставом. Несколько позже были введены должности полицейских урядников. В городах полицией руководил полицмейстер, в подчинении которого находились участковые надзиратели и городовые.
В целях разграничения сфер судебной и полицейской компетенции органы и должностные лица полиции сосредоточили в своих руках всю репрессивную власть по применению мер принуждения административного (внесудебного) характера. Полиции было предоставлено право:
— выявлять уголовные преступления и маловажные проступки;
— задерживать подозреваемых в уголовных преступлениях и нарушителей общественного порядка;
— применять меры пресечения по уголовным преступлениям (взятие под стражу или домашний арест, установление надзора, лишение вида на жительство и др.);
— проводить дознание по уголовным преступлениям;
— самостоятельно применять за совершение маловажных проступков меры административного воздействия (полицейские наказания);
— закрывать торговые и промышленные предприятия, органы печати;
— запрещать собрания и «сборища»;
— высылать «подозрительных» лиц в административном порядке и т. д.
Помимо собственно «полицейской реформы» в рамках реорганизации других органов Министерства внутренних дел, было создано Главное тюремное управление. В 1871 г. в тюрьмах и иных уголовно-исправительных учреждениях отменили телесные наказания и клеймение заключенных женщин. Отменили и наказание ссыльных шпицрутенами, однако розги применялись в качестве санкции вплоть до февраля 1917 г. Более активно стал использоваться труд заключенных, особенно каторжников в Сибири и на Сахалине. С 1880 г. в тюремную практику была ведена система медицинского обслуживания заключенных, а отбывшие каторгу лица переводились на положение поселенцев.
В 1880 г. были созданы губернские жандармские управления и департаменты полиции, на которые возлагались обязанности по пресечению и предупреждению преступлений и расследованию дел о государственных преступлениях, а также контроль за деятельностью местных полицейских учреждений. Губернская полиция подчинялась губернатору и генерал-губернатору, а те, в свою очередь, — министру внутренних дел.
Несмотря на замену еще при Александре I коллегий на министерства в рамках реформы центральных органов государственного управления, наряду с внедрением «министерской» системы документооборота продолжал применяться введенный изначально Петром I «коллежский» порядок составления документов. Особенно строго он соблюдался в судебных учреждениях. Коллежский порядок документирования заключался в том, что в начале документа повторялась вся предшествующая переписка по рассматриваемому делу или вопросу.
Позже, уже при Николае I, этот порядок был заменен составлением справки, в которой давалось краткое извлечение из всех документов дела с указанием их даты и номера. Такая справка получила название «экстракт». Однако и в этом случае дела достигали огромных размеров, а процедура их «движения» только усложнялась.
Законами устанавливались правила составления всех разновидностей документов. В документе выделялись следующие части: заглавие, «расположение обстоятельств дела» (содержание документа), подпись, скрепа (печать), «особенные пометки», бланковые или «конвертные» надписи. Каждая часть должна была соответствующим образом оформляться. К середине XIX в. еще больше усложнилась и удлинилась процедура регистрации документов в российских государственных органах и учреждениях. Документ регистрировался на всех этапах своего движения.
Соблюдение регламентов, формы и процедур движения документов для российских государственных служащих в XIX столетии зачастую имело большее значение, чем их содержание, так как субординационная и делопроизводственная исполнительность (а не профессионализм) стала одним из главных критериев и оснований для продвижения большинства чиновников низших рангов по служебной лестнице. Примерами этого, кстати, полна российская классическая литература того времени.
Как справедливо отмечали авторы учебника 1974 г. по истории российского делопроизводства[47], представление о масштабах этого бюрократического явления дает опубликованное в 1858 г. «Руководство к наглядному изучению административного порядка течения бумаг в России» (далее — Руководство 1858 г.). Здесь, правда, необходимо уточнить, что документ готовился еще при Николае I, с конца 1840-х годов, но впервые был издан для общественного ознакомления лишь в 1858 г.[48]
Однако Александр II, занятый более важными для него государственными преобразованиями, так и не провел реформу государственной службы (т. е. не изменил крайне забюрократизированную и формализованную работу чиновного аппарата на всех уровнях государственного и местного управления), что негативно сказалось на реализации и эффективности результатов всех его других «более важных» реформ.
На основании регламентированных Руководством 1958 г. процедур документооборота и делопроизводства, например:
— в земском суде документ в процессе исполнения проходил 26 операций;
— в губернском правлении — 54 операции;
— в департаменте министерства — 34 операции;
— в аппарате Совета министров — 45 операций[49].
В середине XIX в. сохранилась журнальная форма регистрации дел и документов. В каждом структурном подразделении регистрировались все входящие и исходящие документы.
Для регистрации входящих документов существовали общие и частные журналы. В общий журнал вносились все поступившие документы. В частном журнале канцелярии министра отмечались те входящие документы, которые исполнялись в самой канцелярии. Частные журналы велись в отделениях для регистрации документов, поступавших на исполнение из департамента.
В канцелярии министра и департаментах министерства также требовалось вести по два журнала для регистрации исходящих документов — общий и частный, но их назначение было иное. В общий журнал вносилось краткое содержание исходящего от министра документа. В частный — вносились сами документы, а точнее, их «отпуски» (переписанные дословно копии), поскольку подписанные министром оригиналы документов после записи о них в общий журнал отсылались адресатам.
Журнал как форма фиксации обсуждения и решения типичен для XIX столетия. В нем ход заседания отражался более кратко, чем в протоколе: излагался обсуждаемый вопрос, фиксировались мнения большинства и меньшинства, а также особые мнения и указывалось, какое из них было утверждено в качестве решения. Журналы разных учреждений различались по степени подробности фиксации обсуждения. Наиболее подробными были журналы Государственного совета, менее подробными — журналы Комитета министров и министерств.
В 70‑е годы XIX в. появилась такая новая для российской бюрократической практики форма фиксации хода заседаний, как стенографические отчеты. Эта форма документирования мероприятий стала обязательной, например, для записи заседаний Государственного совета, Комитета министров, Особого присутствия Правительствующего сената по делам о государственных преступлениях и т. д.
В российской действительности того времени, при сохранении «абсолютистского» монархического и сословного общественного строя и архаичного бюрократического устройства аппарата государственного управления, при отсутствии конституции и даже зачатков парламентаризма, не могло идти и речи о реализации принципа разделения властей в его современном понимании, с конституционно закрепленной функциональной дифференциацией на:
— всенародно избираемую парламентскую законодательную власть, предписывающую и легализующую в форме законов обязательные для всех правила поведения;
— профессиональную и ответственную перед парламентом исполнительную власть с конкретными распорядительными, обеспечительными и контрольными функциями государственного управления; и наконец,
— полноценную и строго следующую закону судебную власть с ее равными в отношении всех граждан функциями: правозащитной, арбитражной и карательной.
Не успев подписать в роковой день 13 марта 1881 г. проект своей очередной (конституционной) реформы, Александр II, выживший после нескольких неудавшихся покушений на него, погиб от взрыва бомбы, брошенной в него активистом партии «Народная воля» Игнатием Гриневицким[50].
1.7. Реформы Александра III
(1881–1894)
После убийства Александра II в марте 1881 г. его сын Александр III (илл. 19), потрясенный гибелью отца, приступил к ревизии проведенных им ранее государственных преобразований и начал осуществлять реакционные контрреформы практически сразу после своего коронования.
Во исполнение этих актов при Министерстве внутренних дел было создано Особое совещание, наделенное правом выносить приговоры (в том числе смертные) по делам о политических преступлениях.
Генерал-губернаторы на территории своих регионов получили фактически диктаторские полномочия, в том числе право закрывать торговые и промышленные предприятия, запрещать собрания, применять административные меры наказания к любому гражданину, подозреваемому в революционной деятельности. Значительно расширились и полномочия, а также надзорные и карательные функции должностных лиц полиции и жандармерии.
В сфере издательской деятельности принятые уже через год после коронации императора Временные правила о печати 1882 г. установили строгий режим цензуры и правительственного контроля за средствами печатной информации. Должностным лицам государственной администрации отныне было позволено закрывать по своему усмотрению любые газеты и журналы, требовать раскрытия источников информации, лишать издателей, редакторов и авторов права заниматься своей профессиональной деятельностью.
В 1889 г. Положением о земских участковых начальниках мировой суд в сельских территориях был упразднен. На основании этого акта земские начальники сосредоточили в своих руках как административную, так и судебную власть. В полной зависимости от них оказались сельские и волостные сходы. Земские начальники могли арестовать сельского старосту, волостного старшину, оштрафовать всех участников схода, отменить любой их приговор. Общее руководство земскими начальниками в уезде стали осуществлять местные предводители дворянства.
Был принят также ряд законов, которые затрудняли выход крестьян из общины и земельные переделы, а также утвердили ревизию иных прав, предоставленных Манифестом Александра II 1861 г., что очень скоро привело к нарастанию среди крестьян социальной напряженности.
Городская контрреформа преследовала те же цели, что и земская, а именно расширение сферы правительственных полномочий, сокращение прав и ослабление выборных начал городского самоуправления. По сути, введенное Александром II частичное самоуправление в городах было возвращено его сыном в лоно жестко централизованной системы государственной службы.
Кассационные инстанции, функции которых ранее частично исполняли выборные губернские присутствия, теперь формировались только из назначаемых правительством чиновников. Узаконенная судебной реформой 1864 г. практика открытого разбирательства уголовных дел была существенно ограничена. Суды получили право по собственному усмотрению «при закрытых дверях» рассматривать и имущественные споры, что резко сократило гласность как в уголовном, так и в гражданском судопроизводстве.
Существенным ограничениям подвергся институт суда присяжных. Из их подведомственности, в частности, по воле императора были полностью изъяты антигосударственные преступления и рассмотрение дел о «сопротивлении властям».
По мнению современных отечественных историков государства и права, несмотря на отдельные позитивные государственно-правовые преобразования Александра III, проведенные им под предлогом защиты «жизненных интересов народа», контрреформы оказались бессильными перед течением жизни.
Земская контрреформа, например, настроила значительную часть земцев против самодержавия. Городская буржуазия и пролетариат также требовали от самодержавия предоставления все новых и новых прав. В университетах еще больше усиливался дух свободомыслия.
Но реальные итоги контрреформ Александра III в полной мере дали о себе знать позже, «аукнувшись» всей России тяжелейшими социальными и политическими потрясениями уже в начале XX в.[51]
1.8. Реформы П. А. Столыпина
(1906–1911)
Особо значимыми в контексте сравнительно-правового исследования генезиса государственных реформ и хронологически последними в истории дореволюционной России являются государственные преобразования, связанные с именем Петра Аркадьевича Столыпина (илл. 20). Возглавляя в период с 1906 по 1911 г. Совет министров Российской империи, он пытался реализовать эти преобразования в условиях непонимания и внутреннего недовольства ими со стороны Николая II.
На момент назначения 26 апреля 1906 г. П. А. Столыпина в правительство на должность министра внутренних дел к высшим органам власти в государстве Российском относились: Император, Государственный совет, Сенат и Синод, а также Собственная Его Императорского Величества канцелярия. Император считался главой государства и главой судебной власти. Надзор за судом и администрацией он осуществлял через Сенат. Монарх являлся и главой православной церкви, но непосредственно делами церковного управления ведал Святейший синод.
Выборный высший орган законодательной власти до 1905 г. в России отсутствовал. Однако проигрыш в русско-японской войне, последующие революционные события и настоятельные рекомендации председателя Совета министров С. Ю. Витте (1849–1915) вынудили Николая II 6 августа 1905 г. провозгласить Манифест об учреждении Государственной думы и Положение о выборах в Государственную думу. Манифест обещал привлечь в Думу слои населения, лишенные до этого избирательных прав. Выборы должны были проходить по трем куриям: помещиков, горожан и крестьян-землевладельцев. Помещики направляли одного выборщика от 2 тыс. человек, крестьяне — от 30 тыс., рабочие — от 90 тыс. человек.
Члены Государственной думы избирались сроком на пять лет. В Думе 45 % мест принадлежали крестьянам, на которых правительство возлагало большие надежды. Женщины, солдаты, матросы, безземельные крестьяне, батраки, мелкая и средняя буржуазия и интеллигенция были лишены избирательных прав.
Дума получила права законодательной инициативы и обсуждения государственного бюджета. Однако ее положение во многом зависело от императора. Он мог издавать указы без одобрения Думы, созывал ее своими решениями, устанавливал сроки и продолжительность ее ежегодных заседаний и имел право ее роспуска. Таким образом, Государственной думе был предоставлен ограниченный статус как законосовещательного органа при монархе, которому по-прежнему принадлежала практически вся полнота власти.
Учитывая резкие протесты всех политических партий, Николай II своим Манифестом от 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка» откорректировал положения Манифеста от 6 августа 1905 г. «Об учреждении Государственной думы», наделив ее полномочиями реального законодательного органа власти.
Дума стала нижней палатой российского парламента, откуда законопроекты поступали в Государственный совет, который на основании Манифеста от 20 февраля 1906 г. «О переустройстве Государственного Совета» был преобразован в верхнюю палату российского парламента.
Весной 1906 г. по результатам первых в дореволюционной России парламентских выборов был сформирован состав Первой Государственной думы, которая приступила к работе 27 апреля. Напомним, что за день до этого, 26 апреля, П. А. Столыпин получил от Николая II назначение в Совет министров на должность министра внутренних дел.
Такое совпадение было не случайным. По мнению авторитетного советского историка А. Я. Авреха, «нет сомнения, что Столыпин получил свой пост именно „под Думу“ в том смысле, что ему было доверено проложить политический курс в новых, совершенно непривычных для царизма исторических условиях — обеспечить „сожительство“ дотоле ничем не стесненного самодержавия с „народным представительством“»[52]. Не случайным стал и выбор кандидатуры малоизвестного до этого в политике России 44-летнего саратовского губернатора П. А. Столыпина на ключевую роль столь необходимого тогда российскому государству профессионального «кризисного управляющего». В этом своем решении царь опирался на авторитетные для него мнения о способностях Петра Аркадьевича опытных и хорошо знавших его по совместной работе чиновников — экс-министра внутренних дел В. К. Плеве (1846–1904) и упомянутого уже экс-главы Совета министров С. Ю. Витте.
Стремясь с помощью парламентской реформы разрядить политическую обстановку в стране, Николай II был вынужден под угрозой политического хаоса учредить Государственную думу, демонстрируя подданным свое намерение учесть давно назревшую потребность российского общества в наличии представительного органа власти. При этом в условиях подъема революционных настроений в России царь, как мог, противился реформам и старался сохранить самодержавие, пойдя на формально-юридическое преобразование Российской империи в парламентскую монархию. Первая Государственная дума просуществовала всего 72 дня и была распущена Николаем II после требования парламентариев об отставке правительства из-за разногласий с П. А. Столыпиным по вопросам аграрной реформы. Та же судьба позже постигла в 1907 г. и Вторую Государственную думу. И только Третья Дума смогла проработать весь срок своих полномочий вплоть до 1912 г.
19 октября 1905 г. Николай II издал манифест о преобразовании Совета министров, в соответствии с которым председатель Совета министров получил право самостоятельного контроля за деятельностью министерств и ведомств. При этом, как и ранее, деятельность Совета министров контролировал сам царь, который назначал и отправлял в отставку и его председателя, и министров.
Вместе с тем правительству тогда впервые в истории России были предоставлены достаточно широкие полномочия, которые, однако, на практике продолжали реализоваться решениями царя. Одновременно это создавало предпосылки для противоречий между правительством и другими органами власти (прежде всего Государственной думой) и конфликтов в системе государственного управления, что тем самым давало Николаю II возможность оставаться арбитром при разрешении возникающих спорных вопросов.
8 июля 1906 г. (в день роспуска Первой Государственной думы) П. А. Столыпин был назначен председателем Совета министров, сохранив при этом и должность министра внутренних дел. В его планах по переустройству России принципиально важная роль отводилась децентрализации управления государством, разделению территории империи на области, располагающие правами самоуправления посредством бессословных представительных учреждений.
Так, правительством Столыпина проектировалось разделение основной (метропольной) части страны на 11 областей. В каждой из них должны были функционировать региональные законодательные представительные и исполнительные органы — выборные бессословные областные земские собрания и областные правительственные управления, наделенные широкими правами законодательного характера — в первом случае — и распорядительно-контрольного — во втором — по всем предметам, не имевшим законодательно определенного общегосударственного значения.
Свое обоснование и конкретное законодательное воплощение реформа территориального и местного управления получила в правительственном пакете предметно взаимосвязанных основополагающих актов, важнейшими среди которых стали:
— Главные начала устройства местного управления 1906 г.;
— Главные начала устройства губернских учреждений 1907 г.;
— Главные начала преобразования земских и городских общественных управлений 1907 г.;
— Положение о поселковом управлении 1907 г. и др.
Составной частью реформы государственного управления был и проект реформирования «силовых» ведомств, прежде всего полиции, которой предписывалось в пределах возложенных на нее обязанностей «наблюдать за использованием законов и обязательных постановлений и принимать меры к предотвращению, обнаружению, устранению и преследованию всякого рода действий, воспрещенных законами или направленных против государственного или общественного порядка и спокойствия, а равно личной и имущественной безопасности»[53].
Экономический кризис в начале XX в. вызвал усиление эксплуатации рабочих, которые ответили на это расширением стачечного движения, приведшего к декабрьскому вооруженному восстанию 1905 г. (названному позже большевиками и советскими историками «революцией 1905 года»). И это несмотря на то что «достолыпинское» правительство старалось контролировать и законодательно регулировать отношения и конфликты между капиталистами и рабочими для снижения социального напряжения. Так, еще в 1903 г. с этой целью был издан Закон об обязательном страховании рабочих от несчастных случаев; введены пенсии для рабочих в случае увечья, а для их семей — в случае смерти кормильца; запрещен труд детей до 12-летнего возраста. На предприятиях стали создаваться общества и кассы взаимопомощи; были образованы специальные рабочие инспекции; в цехах избирались рабочие старосты. После опубликования Манифеста 17 октября 1905 г. на промышленных предприятиях начали создаваться профсоюзы. В связи с изданием манифестов о парламентской реформе 23 апреля 1906 г. в том 1 Свода законов Российской империи 1832 г. (в форме его новой редакции) были внесены соответствующие изменения, утвержденные Николаем II как «Основные государственные законы Российской империи» (далее — Основные законы 1906 г.).
Несмотря на то что Основные законы 1906 г. не именовались Конституцией, они вполне могут считаться первой конституцией России. Причем дело здесь не в названии, а в правовой сути, содержании и назначении законодательного акта. Например, французская Декларация прав человека также не была названа Конституцией, но она ознаменовала собой наступление новой, «конституционной» эры в истории Франции.
И хотя первая и единственная конституция Российской империи в виде Основных законов 1906 г. не принималась ни народом, ни выборными народными представителями, а была так называемой
Впервые в истории России Основные законы 1906 г., как полноценные конституционные акты, провозгласили права и гражданские свободы для подданных Российской империи, которые получили статус граждан. Им конституционно гарантировались неприкосновенность личности и законность юридического преследования (ст. 30–32), неприкосновенность жилища (ст. 33), свобода выезда за пределы государства (ст. 34), неприкосновенность собственности (ст. 35), свобода собраний, слова и печати (ст. 36–39) и т. д.
Как известно, юридическое содержание конституции не зависит от способа ее принятия. Основные законы 1906 г. представляли собой основательный массив конституционных норм, состоящий из 11 глав и 124 статей, охватывавших все основополагающие государственно-правовые институты. У Основных законов была особая юридическая сила, отличающая их от остальных законодательных актов того периода. Изменить их можно было лишь в специальном законодательном порядке, при котором император мог только выступить с инициативой пересмотра норм Основных законов, но не мог изменить их без согласия Государственной думы.
Основные законы 1906 г. ознаменовали преобразование самодержавия в конституционную парламентскую монархию и стали важнейшей этапной вехой государственных реформ в дореволюционной России, подведя их своеобразный итог в условиях завершающей свой почти двухвековой (начиная с Петра I) жизненный путь Российской империи.
Одновременно с безусловно позитивной конституционной реформой законодательства по инициативе еще «достолыпинского» правительства издается Указ от 5 декабря 1905 г. «О временных правилах о наказуемости участия в забастовках на предприятиях, имеющих общественное или государственное значение, а равно в учреждениях правительственных». По указу виновные наказывались лишением свободы сроком до полутора лет.
Широко использовалось в этот период для наведения порядка в стране и чрезвычайное законодательство, которое давало право применения смертной казни за уголовные и политические преступления. Так, в августе 1906 г. уже по инициативе П. А. Столыпина было введено в действие Положение о военно-полевых судах, которые рассматривали дела в течение двух суток без предварительного следствия. В связи с активным использованием на практике этих карательных правительственных мер и многочисленными казнями через повешение бунтующих рабочих, крестьян и студентов в народе стало бытовать выражение «столыпинские галстуки».
— Указ «О даровании населению облегчений по уплате продовольственного и других налогов» (апрель 1905 г.);
— Указ «О даровании населению облегчений по уплате долгов» (апрель 1905 г.);
— Указ «Об уменьшении и последующем прекращении всех платежей с крестьян» (ноябрь 1905 г.);
— Манифест «Об улучшении благочиния и облегчении положения крестьянского населения» (ноябрь 1905 г.)
Столыпин активно поддержал и продолжил эти позитивные преобразования по освобождению российского крестьянства от архаичного (сложившегося за столетия крепостной зависимости) общинного уклада жизни. Именно им было инициировано решение правительства о добровольном переселении крестьян, выразивших такое желание или не имеющих земли, из перенаселенных центральных, южных и западных регионов России в малонаселенные районы Сибири и Дальнего Востока для расселения там и экономического освоения новых земель.
В сентябре 1906 г. с целью утверждения этого решения государем подписывается Указ «О передаче кабинетных земель в распоряжение Главного управления земледелия и землеустройства для образования переселенческих участков». На основании указа земля поступала в полное распоряжение крестьянских переселенцев и облагалась лишь оброчной податью.
Позже, в июне 1910 г., с учетом накопленной за четыре года практики реализации указов о переселении крестьян на новые земли, был принят Закон «Об изменении и дополнении постановлений о крестьянском землевладении», которым за крестьянами закреплялось право выделять свои наследственные наделы, а за общиной сохранялось право на недра. В мае 1911 г. в развитие ранее изданных актов земельного законодательства принимается Закон «О землеустройстве».
Всего в результате «столыпинской» земельной реформы (наиболее важной для России после отмены в 1861 г. крепостного права Александром II) только в период 1906–1911 гг. на новых землях в Сибири и на Дальнем Востоке расселились и устроились более 2 млн крестьян со своими семьями.
Однако и при жизни П. А. Столыпина, и позже было много критиков его реформ, причем со стороны и правых консерваторов, и либералов, и социал-демократов. Правые монархисты обвиняли его в либерализме и заигрывании с крестьянами, либералы считали правым реакционером, а социал-демократы — контрреволюционером и защитником самодержавия. Например, член Священного синода и ярый монархист-консерватор архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий), оценивая инициированные и реализованные Петром Аркадьевичем всего за пять лет работы в правительстве государственные преобразования, на панихиде после его убийства в Киевском оперном театре сказал, что покойный проводил «слишком левую политику и не оправдал доверия Государя»[55]. А либерал-кадет Дмитрий Шипов в октябре 1908 г. заявлял, что «столыпинские реформы ведут к ограничению политических свобод и возрастанию пропасти между властью и народом, приводящему к озлоблению населения. При этом Столыпин не хочет замечать ошибочности выбранного им курса, уже не имея возможности его изменить и встав на путь реакции»[56].
Особенно резкой критике подвергали государственно-устроительные инициативы и деяния П. А. Столыпина (как до революции 1917 г., так и в советский период) русские марксисты-ленинцы. Так, Владимир Ульянов (Ленин) в своей работе «Столыпин и революция», опубликованной в октябре 1911 г., оскорбительно называл его «главой контрреволюции», «обер-вешателем» и «погромщиком», который «подготовил себя к министерской деятельности истязанием крестьян, устройством погромов, умением прикрывать эту азиатскую „практику“ лоском и фразой»[57]. А в Большой советской энциклопедии (изд. 1976 г.) утверждалось, что Столыпин «предложил аграрную реформу с целью создать социальную опору царизма в деревне в лице кулачества»[58] и т. д.
На самом деле (в отличие как от ярых монархистов, так и от нигилистов социал-демократов во главе с Лениным) П. А. Столыпин, будучи истинным патриотом и прагматичным идеологом скорейшего экономического и политического процветания России, считал главной опорой государства прежде всего трудолюбивых зажиточных крестьян — фермеров и квалифицированных рабочих (т. е. базу для будущего массового среднего класса).
Поделиться книгой: