Помоги проекту - поделись книгой:
Возможно, ещё поэтому Люция никогда не простужалась, и дело не только в отличных генах далёких предков.
Птенец снова заверещал, и Люц проворчала:
— Ну что ты беленишься, окаянный? Сейчас верну тебя в гнездо. Только ради тебя припёрлась сюда ни свет ни заря. Чтоб из гнезда не выпал, чтоб не разбился… — бормоча, она поднялась на ноги. Шею и плечи нещадно ломило после неудобного сна на корягах, мышцы ног и рук ныли от интенсивных тренировок с «товарищами»-терринами, не говоря уже о синяках… Не успевали сходить старые, как благородные лэры одаривали новыми. — И никакой благодарности. Как всегда.
Люция тяжело вздохнула, и птенчик издал недоумённый: «Кар».
— Что, «кар»? — она размяла шею и искоса взглянула на воронёнка. —
У всех терринов помимо магии и чар, есть
У клана полукровок-фарси детям всегда передаётся один дар — прорицание. И сколько бы не смешивались фарси с людьми, сколько бы не разбавляли кровь с бессмертными и смертными, не иссякнет род их. Ибо кровь прорицателей сильна. А покуда жив хоть один отрок, сумеет он клан возродить хоть из могилы, хоть из пепла.
Недооценил Магнус Ванитас фарси. Ох, недооценил!
И не удосужился проверить, не затерялся ли один ребёночек в лесу, в ночку ту, роковую.
И эта ошибка будет стоить ему жизни!
С веток в лесу сорвались крикливые птицы и с оглушительным гвалтом устремились в небо. Люция вздрогнула, задрала голову и проследила за их рваным полётом в сторону восхода.
Сиреневые сумерки ещё царили над спящей громадиной замка, но рассветное солнце уже отвоёвывало за пядью пядь, и верхушки башен крепостных стен расцветили рыжеватые всполохи.
Скоро слуги и придворные очнутся ото сна, зашумит обыденная жизнь: зашелестят метёлки, юбки и брюки, зажурчат голоса, мелодии и песни, застучат столовые приборы и мечи. И понесётся очередной день в замке худших из терринов, в замке её врагов. В замке Ванитасов.
Далеон Ванитас стоял в крайнем от входа деннике и нежно расчёсывал любимую кобылицу.
Тихий шелест щётки убаюкивал, как и сопение жеребят, и других лошадей в загонах. Даже запахи прелого сена и конского пота не тревожили как обычно чувствительный нюх.
Мысли принца текли плавно, лениво, дрейфовали, как объевшийся пеликан по слабым морским волнам.
Ему снова приснился кошмар.
Как давно их не было, и вот опять. Вернулись! А ведь лекарь предупреждал. Ещё пять лет назад сказал, что снадобья со временем утратят свойства, что организм привыкнет, выработает иммунитет.
Надо повысить этому докторишке жалование. Не ошибся старик, всё верно сказал. Таблетки больше не действуют.
По правде, их эффект начал сбоить раньше, просто Далеон нашёл способ усилить снотворные свойства. Он просто заливал их терринским вином, напивался до обмороков, ходил по грани. Пил как в последний раз, жил как в последний раз, пировал как!.. И ведь помогало.
Почти два года алкоголь и таблетки приносили блаженное беспамятство. Большую часть времени ему не снилось ничего. И вот опять!
На этот раз он видел гибель своей лошади. Этой тёплой, бойкой кобылки воронова цвета, которая вскормила его младенчиком, которая недавно принесла жеребят, которая катает его в ночи бессонницы и терпит все придурства.
Картинка вспыхнула перед взором.
Кровавое пятно под тёмной шкурой. Дарси лежит на правом боку и тяжело храпит, и глядит своим чёрным глазом так жалобно, так скорбно.
Образ потянул за собой похожий, вонзающийся иглой боли в самое сердце, но принц поспешил отбросить его. Пусть лучше это воспоминание останется «
Далеон зажмурился с силой и зарылся лицом в жёсткую чёрную гриву, вдыхая тёплый запах зверя, шёрстки,
Она и не подозревает, какая страшная участь её ждёт. Почему Далеон так ненавидит свои сны. А теперь не знает что делать, чтобы изменить её судьбу.
Он пригладил гриву за ушком. Угольный цвет её напоминал
Принц стиснул зубы и приказал себе не думать. Не тревожиться. Не отвлекаться на шелест одежд пробудившихся слуг, на приглушённые шажки по коридорам замка, на шепотки, на бой часов в библиотеке. Кто, Забытые Боги дери, придумал поставить в библиотеку часы с кукушкой?!
Далеон тряхнул головой и снова попытался успокоиться. Иногда он просто ненавидел свою терринскую суть, что давала ему не только магию, физическую силу, быструю регенерацию, но и звериный нюх, да острый слух в придачу. Это же проклятие какое-то! Столько шумов, столько скверных запахов… сойти с ума можно.
«Сосредоточься» — приказал себе Далеон.
На дыхании — вдох-выдох, вдох-выдох — на биении сердца своего, затем — Дарси. Вот так… Она жива и дышит. Спокойно. Спокойно… Легко сказать!
Кто-то едва уловимым шагом подступил к конюшням.
Дарси дернула ухом и настороженно прислушалась. Далеон же даже бровью не повёл. Он знал владельца этой невесомой походки как облупленного. Знал единственного террина способного беспокоить его в столь ранний час. Своего трусливого сводного брата.
— Так и думал, что ты здесь, — сказал он, распахнув створки, и мягко улыбнулся.
Рафаэль сиял. Рассветный луч подсвечивал его стройный силуэт со спины и создавал ареол вокруг его светлой шевелюры, не доходящей до плеч. Одет он был просто — шёлковая кремовая рубаха с растянутым воротом, чёрные узкие брюки и высокие сапоги — но со вкусом и всей присущей ему элегантностью.
Впрочем, этот террин в любом рванье будет выглядеть, как сошедшее с полотен божество. Пусть и временно на мели.
А ведь Раф больше всех Ванитасов пытается походить на людей. Вот только всё в нём — от идеальных скул до точёного тела — кричит: перед вами бессмертный принц терринов, четвёртый по счёту ребёнок Императора Магнуса Ванитаса. Любимый сын.
Скулы Далеона свело от злости.
— Зачем явился? — спросил он холодно, со смертельной скукой на лице. И мысленно похвалил себя. Так и надо общаться со всей их семейкой. Особенно с этим предателем.
— Искал тебя, — ничуть не стушевался Раф и шагнул в полумрак постройки. Фиолетовые глаза его сияли в темноте как у кошки. — Услышал из окна, как ты ворвался в конюшню и долго не возвращался. Снова приснился кошмар?
От неприкрытого беспокойства и сочувствия во взгляде брата, внутри Далеона всё сжалось и заклокотало от бессильной злобы.
Этот взгляд принц ненавидел едва ли меньше ледяного и презрительного взора отца. Он напоминал Далеону о слабости, о его
Другим братьям и сёстрам не снятся вещие сны. У других нет проблем с контролем магии и наложением иллюзий. Они хоть чем-то похожи внешне на императора. А Далеон… он даже хвост свой спрятать не может.
«Гадина», кольцом скрученная на животе, нервно задёргалась под рубашкой, выдавая раздражение хозяина, и принц незаметно придавил её к торсу.
Синие глаза со змеиным зрачком в упор посмотрели на Рафаэля.
— С чего ты взял? — поднял тёмные брови Далеон.
Раф слабо улыбнулся и развёл руками.
— Ты всегда убегаешь из замка после кошмаров. Ищешь уединения с… природой. И… животные же тоже часть природы?
Далеон тяжело вздохнул и закатил глаза. Да-да, животные, природа, женщины, выпивка и разгул… он ведёт себя как глупый мальчишка, дикарь, крестьянин, а не как принц правящего рода. Всё это уже миллион раз сказано и услышано. Далеон прекрасно знает, какую репутацию себе создаёт, и ему глубоко наплевать.
Хуже, чем есть уже, не будет.
А править он не собирается.
Папаша махнул на него рукой ещё в младенчестве.
— И почему ты снова не взял с собой Орфея? — продолжил занудствовать Рафаэль. — О чем ты вечно думаешь, Леон? Ты же знаешь, безопасность правящей семьи…
— Да-да, — страдальчески вздохнул шестой принц. — Мне нужно было вломиться к нему в комнату посреди ночи, растолкать и потащить с собой только потому, что левая пятка правой ноги в голову ударила. В следующий раз, как мне приспичит поскакать по травке под луной, я так и сделаю.
— Леон! — возмутился Раф и аж вспыхнул щеками от негодования. — Оставь сарказм! Он твой придворный и должен быть рядом, когда тебе нужна помощь. В любое время, в любую секунду. А, ладно! Кому я это объясняю… — он перевёл дыхание и прикрыл веки. — Обувь-то где посеял?
Морщинка прорезала идеальный лоб Далеона. Он сжал пальцами ног сухое сено. Под чёрные когти забилась земля и колючие жёлтые травинки.
— Не люблю обувь, — буркнул он и отвернулся. Ему нравилось ощущать под ступнями шелковистую травку, мягкую глину, осклизлую грязь, плоские камушки и лужи. Принц чувствовал себя частью природы. Было в ней какой-то таинство… таинство жизни.
— А с лекарствами что? Ты их не принял? — Раф скрестил руки на груди и пытливо уставился на младшего брата. Тот тоскливо усмехнулся, и старший всё понял. У него аж руки опустились. — Значит… больше не действуют.
— Да.
— Давно?
Шестой принц передёрнул плечами.
— Недавно. Месяца два назад.
— Так ты поэтому…
— Ужираюсь, как свинья? — подсказал Далеон с кривой ухмылкой.
— …выпиваешь, — осторожно завершил Рафаэль.
— А может мне просто нравиться… «выпивать»? — передразнил младший. — Жизнь в замке слишком паршивая, чтобы смотреть на неё трезвым.
Тонкие брови Рафа сошлись на переносице.
— Ты пьян?
— Я не трезвел!
Старший брат протяжно вздохнул и опёрся плечом о столбик у входа в стойло.
— Не прикрывайся сомнительной философией, чтобы перевести тему. Ты уже сообщил лекарю о таблетках? Он дал новые?
— Сообщил, — нехотя отозвался Далеон и кисло поморщился, припомнив не самый приятный разговор. Принялся снова расчёсывать Дарси. Это успокаивало и сдерживало желание намылить слащавую рожу одного приставучего индивида. — Новых нет. Мои старые — самые сильные. На терринов вообще мало какие зелья действуют.
Раф тихо ругнулся и мотнул головой.
— Паршиво.
Они помолчали, и какое-то время лишь шуршание щётки, да сопение лошадей наполняли конюшню.
— Я что-нибудь придумаю, — подал задумчивый голос Рафаэль. — Приглашу других лекарей, прикажу создать новый рецепт, и…
— Не корчь заботу, — резко оборвал Далеон, и посмотрел на брата свысока, со всем сверкающим в глаз презрением. — Тебе не идёт.
Рафаэль поджал губы и процедил:
— Я правда волнуюсь за тебя, Леон.
Принц удивлённо вытаращился.
— С каких пор клятва рода допускает ложь?
Раф мрачно промолчал, а Далеон цинично усмехнулся. Распрямил плечи и сделал к сводному брату неуловимый, пружинистый, как у хищника, шаг. Их лица оказались на одном уровне, несмотря на то, что старший был в обуви, а младший — босой.
Гневные взгляды похожих как день и ночь братьев вперились друг в друга.
— Ты заботишься лишь о себе, — высказал Далеон. — И ненавидишь всё, что не можешь контролировать.
— Неправда, — шепнул Раф и встрепенул дыханием полуночно-чёрные пряди чёлки Далеона.
— Была бы неправда, я бы не сумел это сказать, — криво оскалился шестой.
Рафаэль отшатнулся, как от сильной пощёчины. Стиснул кулаки и дернул углом рта.
— Не думал, что ты обо мне столь «высокого» мнения.
Далеон замер, глядя на него. Не дышал и не моргал, как умеют только террины. Они могут стоять так часами, а затем нападать устрашающе быстро: пикнуть не успеешь — тебя уже настигли.
И именно эта их способность, эта
Шестой принц разомкнул губы:
— Не думай, что я забуду, что ты сделал.
[1] Земля неизведанная
— …таким образом наш Император Магнус Ванитас, благослови Духи его славные дни, завоевал все королевства Терры и стал единым правителем всего мира. Кто-нибудь хочет рассказать о последствиях его завоеваний для других держав?
Мэтр-историк обернулся к «классу». Скользнул равнодушным взглядом по ряду пустых дубовых парт и стульев у окна, запылённым стеллажам с толстыми старинными фолиантами и остановился на единственной адептке в библиотеке.
Тёмные кудрявые волосы, вольно скользящие по плечам до копчика, незамутнённый взгляд чуть раскосых синих глаз, любезная улыбка на нежных губах, скромное платье деревенской жительницы. И с готовностью поднятая рука.
На её отдельном столике, не больше двух локтей в ширину, лежала раскрытая старенькая тетрадка в потресканной кожаной обложке, и пальцами свободной руки девушка невольно теребила краешек желтоватого листка.
Поделиться книгой: