Направляясь домой (Колонизация)

Техник подошла, раздавила его на ладони, а затем вытерлась влажной салфеткой. “Они доставляют неудобства”, - сказала она. “Тем не менее, они время от времени заходят”.

“Ты убил его!” Кассквит почувствовала укол тревоги из-за маленькой смерти, не в последнюю очередь потому, что это застало ее врасплох.

“Ну, а чего вы ожидали от меня? Вынести это наружу и оставить в покое?” Техник казался совершенно равнодушным к судьбе "фиссаха". На внутренней стороне окна было пятно.

“Я не знаю, какие у вас обычаи”, - с несчастным видом ответил Кассквит.

“Вы знаете, хотите ли вы позавтракать?” - спросила техник, явно сомневаясь, сможет ли Кассквит принять решение о чем-либо.

“Да, пожалуйста”, - ответила она.

“Хорошо. Некоторые из ваших продуктов были с вами на звездолете, и у меня также есть список продуктов из дома, которые, как вы доказали, можете безопасно есть. Что бы вы предпочли?”

“Домашняя еда - это прекрасно”, - сказал Касквит. “В конце концов, я на домашнем”.

“Хорошо. Жди здесь. Никуда не уходи”. Да, техник был убежден, что у Кассквита вообще нет мозгов. “Я принесу тебе еды. Не уходите”. С последним предупреждающим шипением техник ушел.

Вскоре она вернулась, неся поднос, похожий на те, что стояли в столовой звездолета. На нем были те же блюда, что и там, которые ел Кассквит. Она воспользовалась своими щипцами для еды так автоматически и так хорошо, как это сделала бы представительница Расы. Когда она закончила, техник забрал поднос.

“Что мне теперь делать?” Кассквит окликнул женщину.

“Подожди”, было единственным ответом, который она получила.

Подождите, она так и сделала. Она подошла к окну и посмотрела на расстилавшийся перед ней пейзаж. Она никогда раньше не видела ничего подобного лично, но вид показался ей знакомым благодаря бесчисленным видеозаписям. Там были здания и улицы, улицы с машинами и автобусами. Неровные выступы вдалеке были горами. И да, небо должно было быть того странного оттенка пыльно-зеленовато-голубого, а не черного.

Кассквит тоже посмотрела на себя. Краска на ее теле была в печальном беспорядке - неудивительно, после стольких лет холодного сна. Как она и предполагала, она нашла в комнате небольшой ящик с красками и начала подкрашиваться.

Она почти закончила, когда мужчина заговорил с порога: “Приветствую тебя, Исследователь”.

С первого взгляда прочитав раскраску на его теле, она приняла почтительную позу. “И я приветствую вас, старший научный сотрудник. Чем я могу быть вам полезен, высокочтимый сэр?”

“Меня зовут Стинофф”, - сказал мужчина. “Ты должен понять, ты первый тосевит, которого я встретил лично, хотя я изучал ваш вид с помощью данных, переданных с Тосев 3. Завораживающе! Поразительно!” Его глазные турели прошлись по ней с головы до ног.

“Чего вы хотите от меня, высокочтимый сэр?” Снова спросил Кассквит.

“Вы также должны понимать, что сейчас позже, чем вы думаете”, - сказал старший научный сотрудник Стинофф. “Когда вы вернулись Домой, вас держали в холодном сне, пока не стало очевидно, что скоро прибудет звездолет, полный диких тосевитов. Мы не хотели тратить чрезмерное количество вашей жизни без уважительной причины. Этот звездолет сейчас почти здесь, что объясняет ваше пробуждение в это время ”.

“Я... понимаю”, - медленно произнес Касквит. “Я подумал, что, как гражданин Империи, я мог бы иметь некоторое право голоса при выборе времени моего пробуждения. Я ясно дал понять, что хотел бы познакомиться с Домом как можно скорее ”.

“При нормальных обстоятельствах вы бы так и сделали”, - сказал Стинофф. “Однако в вашем случае, как обстоятельства могут быть нормальными? И я думал, что, будучи гражданином Империи, вы должны признать, что потребности общества имеют приоритет над потребностями любого отдельного человека.”

В его словах был смысл, и хороший. Агрессивный индивидуализм был чертой, более распространенной и более уважаемой среди Больших Уродцев-варваров, чем среди Расы. Кассквит использовал утвердительный жест. “Это правда, высочайший сэр. Я не могу этого отрицать. Чем я могу быть максимально полезен Империи?”

“У тебя есть непосредственный опыт общения с тосевитами”. Стинофф был достаточно добр или умен, чтобы не напоминать ей снова, что она была тосевиткой. Он продолжал: “Переговоры с этими иностранцами” - архаичное слово на языке Расы - “не будут легкими. Вы будете работать на нашей стороне вместе с командующим флотом Атваром и старшим научным сотрудником Томалссом.”

“О?” Спросил Кассквит. “Значит, Томалсс здесь?”

“Да”, - сказал Стинофф. “Его отозвали, когда вы были в пути между Тосев-3 и домом. Он провел время с момента своего пробуждения, готовясь к прибытию тосевитского звездолета.”

У Томалсс было больше времени, чем у Кассквита. Это, казалось, не имело значения, когда она была моложе. Ее собственное время растянулось перед ней по, казалось, бесконечной орбите. Но оно не было бесконечным; оно катилось по спирали вниз, к упадку, выгоранию и угасанию - и оно катилось по спирали быстрее, чем у мужчины или женщины этой Расы. С этим ничего нельзя было поделать.

“Мне сказали, что это будет звездолет из не-империи Соединенных Штатов”, - сказал Касквит. Стинофф сделал утвердительный жест. Кассквит спросил: “Знаем ли мы личности тосевитов на корабле?”

“Нет, пока нет”, - ответил мужчина из дома. “Они все еще будут в холодном сне. Корабль еще не в нашей солнечной системе, хотя и близко”.

“Понятно”, - сказал Кассквит. “Что ж, возможно, будет интересно это выяснить”.

Когда Сэм Йигер пришел в сознание, его первой ясной мыслью было, что он видит сон. Он также знал, что это был за сон: сон из какого-то научно-фантастического рассказа или другого. Он читал их и наслаждался ими с тех пор, как вышли первые научно-фантастические романы, когда он был молодым человеком. Гибкость, которую чтение научной фантастики придало его уму, была немалой частью того, как он с самого начала оказался вовлечен в борьбу с ящерами.

В этом сне определенно было что-то научно-фантастическое: он вообще ничего не весил. Он обнаружил, что был привязан к столу. Если бы он этого не сделал, он мог бы уплыть. Это было интересно. Что было менее приятно, его желудок изо всех сил старался подползти к горлу рука за рукой. Он сглотнул, пытаясь сдержаться.

Я на пути к Луне, подумал он. Однажды он уже был на Луне, и всю дорогу был в невесомости. Так что, может быть, это все-таки был не сон.

Он открыл глаза. Это было нелегко; ему казалось, что на каждом из них висел жернов. Когда ему это удалось, он удивился, зачем беспокоился. Комната, в которой он оказался, сказала ему очень мало. Это был голый металл с матовой отделкой, с люминесцентными лампами на потолке, испускающими свет. Кто-то - женщина - в белом халате нависла над ним. Да, он был невесом, и она тоже.

“Вы слышите меня, полковник Йигер?” спросила она. “Вы меня понимаете?” Судя по тому, как она это сказала, она повторялась.

Сэм кивнул. Это было даже труднее, чем открыть глаза. Он сделал паузу, собрался с силами и попытался заговорить. “Где я?” Традиционный вопрос. Он задавался вопросом, услышала ли его женщина. Его горло было наполнено клеем и ватными шариками.

Но ее кивок сказал ему, что она поняла. “Вы находитесь на орбите вокруг Дома, в системе Тау Кита”, - ответила она. “Вы понимаете?”

Он снова кивнул и прохрипел: “Я буду сукиным сыном”. Обычно он не сказал бы этого в присутствии женщины, особенно той, которую не знал. Наркотики все еще затуманивали его мозги; он мог сказать, насколько медлительным и одурманенным он был. Он обидел ее? Нет - она смеялась. Мало-помалу все прояснялось. “Значит, холодный сон сработал”.

“Конечно, помогло”, - сказала она и протянула ему пластиковую баночку для питья. “Вот. Выпей немного этого”.

Сэм неуклюже протянул руку и взял его. Напиток был теплым, что заставило его осознать, насколько холодными были его руки, насколько холодным был весь он. Он выпил. На вкус это был куриный бульон - и, попробовав его, он понял, что раньше во рту у него был вкус перерезанного желоба. Он не смог опорожнить луковицу, но выпил больше половины. Когда он снова попытался заговорить, получилось легче: “Какой сейчас год?”

“Сейчас 2031 год, полковник Йигер”, - ответила женщина.

“Господи!” Яростно воскликнул Сэм. Его дрожь не имела ничего общего с холодом, который начал рассеивать бульон. Ему было 124 года. Старше Моисея, клянусь Богом, подумал он. Правда, он помнил только семьдесят из тех лет. Но он, без сомнения, родился в 1907 году. “Звездолет взлетел в ...?”

“В 1995 году, полковник. Он называется "Адмирал Пири". ”

“Господи”, - сказал Сэм еще раз, на этот раз более спокойным тоном. Ему было два года, когда адмирал Пири добрался до Северного полюса - или, как утверждали некоторые люди позже, не добрался, но сказал, что добрался. Он задавался вопросом, что бы этот старый чудак подумал об этой поездке. Он бы чертовски ревновал, вот что пришло ему в голову.

Медленнее, чем следовало, другая мысль пришла ему в голову. Он погрузился в холодный сон в 1977 году. Они держали его во льду восемнадцать лет, прежде чем взяли на борт звездолета. И дело было не только в том, что он был экспертом по гонкам. Он знал больше, чем это. Они тоже хотели убедиться, что он не будет путаться под ногами.

И они получили то, что хотели. Он был более чем в десяти световых годах от цели. Если он когда-нибудь снова увидит Землю, это будет по крайней мере через две трети пути в двадцать первом веке. К черту Моисея. Берегись, Мафусаил.

“Кстати, я доктор Мелани Бланчард”, - сказала женщина.

“Э-э... рад с вами познакомиться”. Сэм протянул руку.

Она быстро накачала его, а затем сказала: “Вы, конечно, этого не знаете, но ваши сын и невестка находятся на борту этого корабля. Они еще не были восстановлены, но все на приборных панелях выглядит хорошо ”.

“Это хорошо. На самом деле это замечательно”. Сэм все еще соображал не так быстро, как следовало бы. Ему понадобилось почти полминуты, чтобы найти следующий вопрос, который ему нужно было задать: “Когда они пошли ко дну?”

“Незадолго до отлета корабля. Биологически вашему сыну пятьдесят”. Доктор Бланшар говорила о возрасте Джонатана. Проявляя женскую осторожность, она не упомянула возраст Карен.