Агентурная разведка. Часть 12. Боевой разворот

– Этих абсолютное большинство. По-разному. Если мужик все удары выдержал достойно, я его начинаю уважать. Я как бы признаю его равным себе, и мне он особо в этом плане уже неинтересен. А вот тот, кто поддался, оказался слабаком, таких периодически хочется погонять. Вот один такой и подумал покончить собой.

– Тебе не жалко его?

– В тот момент, когда гоняешь, не жалко. Потом, наверное, сойду с ума. Но это всё следствие того, что я дала тебе слово. У меня просто нет других способов себя обуздать и при этом не предать тебя. Я очень устала, но и что делать, не знаю.

– Сама как думаешь? Говори правду.

– А что тут придумать? Тут одно из двух. Или вот то, чем я сейчас занимаюсь, или то, чем я раньше занималась. При этом если взяться за старое, то всем окружающим станет очень легко. Раз в неделю или две выпустила пар, и всё нормально, не появится желания никого унижать.

– То есть если ты будешь заниматься с мужиками реально, то потребность издеваться над людьми в жизни отпадёт?

– Сто процентов! Абсолютно точно.

– Я помню твой разговор с Ричардом об отношении к супружеским изменам.

– Витя, я не сомневалась, что ты правильно его поймёшь. Ты у меня умный.

– Это было послание для меня?

– Да. Извини.

– Я так и понял.

– А почему никак не отреагировал?

– Потому что не знаю, как это на практике. Это неприемлемо. А ты как видишь?

– По идее, нам нужно разъезжаться.

– Дети.

– Да. Но им уже можно объяснить. Они уже многое понимают.

– Ты думала о том, как это сделать?

– Конечно.

– Рассказывай.

– Несложно. Основное – это то, что бывшие супруги должны остаться коллегами, союзниками, которых связывает одна цель – счастье их общих детей. Родители должны донести детям мысль: «Да, мы больше не муж и жена, мы больше не живём в одной квартире и не спим в одной постели, но мы навсегда останемся вашими мамой и папой». И повторить эту мысль в разных вариациях миллион раз. Главная идея – ребёнок не лишается одного из родителей, не лишается семьи. Да, структура, внешний вид и функционирование изменится, но семья у ребёнка остаётся! Это также предполагает общение, в том числе совместное, и все семейные праздники. И даже отпуска. В гостинице снимаем два номера, отец с сыном, мама с дочкой. Всё остальное вместе. Примерно так. У нас с тобой ещё проще. Отец не ушёл к какой-то там бабе и типа «вы ему больше не нужны». Всё ровно наоборот. Я тоже не приведу мужика в этот дом. По бизнесу вообще ничего не меняем. По остальным вопросам тем более.

– Ты сама готова?

– Да. Я не буду тебя обманывать и мучиться не хочу. Я готова даже бумажку тебе написать, которую ты потом сможешь показать детям.

– Какую?

– Я напишу, что в нашем с тобой разводе виновата только я. Объяснять им причину развода не нужно. Просто сообщение, что мы больше не муж и жена.

– Сроки?

– Не знаю. Это должно быть твоё решение.

– Понял.

– А пока начинаем спать в разных спальнях. Согласен?

– Согласен.

Что делать?

Чапаевскую шашку – в ножны. Это главное в таких делах. Дети.

Записался на анонимную онлайн-консультацию к психологам. Психологов выбрал в Нью-Йорке, не хотел светиться в Бостоне.

Сначала поговорил и послушал психолога-женщину, она специализировалась на консультациях при разводе пар с детьми. Если коротко, то рекомендация одна – развод, и чем быстрее, тем лучше. Эта проблема вообще не лечится. Оказывается, большое чудо, что мы с женой не развелись сразу, очень редкий и нетипичный случай. Она меня как бы успокаивала тем, что на самом деле замужние женщины чаще изменяют своим партнёрам, чем те, которые не вступили в официальный брак. В целом старые песни о том, что женщину манит то, чего у неё нет в браке. В итоге? Опять виноват мужик. Вот такие дела.

С мужиком поговорили на следующий день, после того как я обдумал, прослушал запись и проанализировал консультацию с женщиной-психологом.

Мужик был сильно старше меня. Он подошёл к проблеме с другой стороны и напирал на то, чтобы я дал свободу этому несчастному человеку – своей жене, не брал грех на душу и не делал её жизнь сплошным насилием над собой. Объяснил причину женской неверности тем, что она лежит в гене ДНК под названием AVPR1A. Носитель этого гена имеет предрасположенность к любовным похождениям. Причём он активно действует в организме обоих полов. Предложил мне пройти такие исследования и потом вернуться к нему. Кроме того, предложил, чтобы жена тоже у него проконсультировалась, о чём я попросил Вильте, и она сделала это.

Мы с Вильте прошли такие ДНК-исследования.

После этого я заказал телеконсультацию у индийских медиков, никак и ни с кем не связанных, и получил подробный комментарий.

После этого вернулся к психологу-мужику на консультацию. Вывод был мне очевиден сразу: мы с Вильте оба обладатели этого гена в равной степени. Но мужик дополнил своё мнение тем, что Вильте – феминистка, и у неё природное, заложенное в детстве стремление к независимости от мужа и даже к превосходству. Подвёл черту словами, что такой брак не в силах никто сохранить, он был обречён изначально.

Напоследок попытался успокоить словами о том, что в больших городах развитых стран институт семьи потерпел полный крах. Просто людям он больше не нужен для того, чтобы жить и выжить, то есть не выполняет функцию, заложенную в него природой. Кроме того, сделал упор на то, чтобы я не повторял ошибки многих и многих мне подобных и не спешил заводить какие-либо более-менее системные связи с новыми женщинами. Рекомендовал, прежде чем с кем-то думать о чём-то серьёзном, взять у него консультацию. Причём обязательно пройти консультацию как совместно с будущим партнёром, так и раздельно каждому.

Через несколько дней я переехал в Южный Бостон, в шикарные апартаменты с видом на пляж.

Глава 6

Разговор с детьми мы расписали и продумали до мелочей. Два раза купили онлайн-консультации у разных психологов на эту тему.

Дети восприняли нормально. Удовлетворительно. Могло быть гораздо хуже. По совету психологов мы через два месяца все вместе едем в Мексику на две недели в настоящий отпуск. Дети его обязательно будут ждать. Главное, чтобы ничего не сорвалось. Теперь будем три–четыре раза в год ездить в отпуска, у нас появилась такая возможность.

Осваиваю жизнь разведённого и ещё нестарого, но уже вполне состоявшегося мужчины. Одинокого. Может, и не совсем одинокого, потому что строго два раза в неделю мы с Вильте играли в теннис с другими парами. Изображали нормальные отношения. Припомнил, как Рон общался со своей дочерью. А чем не повод вступить с ним в открытую переписку?

Написал ему сообщение, в котором известил о том, что на время разъехался со своей женой и хотел бы встретиться, если у него есть такое желание, при его очередном визите в Бостон.

Быстрый ответ Рона. Пишет, что якобы искренне мне сочувствует. Обещает через две субботы быть в Бостоне и очень хочет поговорить, выпить.

А может, он действительно хочет пообщаться? Теперь пусть нас подслушивают и подсматривают – не страшно. У нас, похоже, появилась общая искренняя тема для общения. Нет необходимости даже эзопов язык использовать. Всё, что надо, идёт по другим каналам связи. В общих чертах я понимаю, что он нам продаёт, мы покупаем, а как все взаиморасчёты происходят, я не просто знаю – я их вижу в реальном времени.

Через некоторое время пришло сообщение от Нино. Она пишет, что Рон хочет встретиться со мной через две субботы, предложил взять и на меня билет в театр балета Бостона. Оказывается, Нино купила им с Роном билеты и теперь спрашивает у меня о желании сходить в театр. До этого ничего не сообщала. Но, с другой стороны, это не такая уж срочная информация.

Сказал Нино купить билет и мне.

Ещё около полугода назад к ней в класс приехал один интересный тип. Этот мужик сказал, что узнал о том, что в городе трудится его коллега из бывшего СССР, трудится успешно, поэтому решил познакомиться.

Этот тип – очень известный в СССР русский танцор балета, позднее хореограф и актёр. Сейчас называет себя латышским и американским хореографом. Но фамилия у него очень-очень русская. Он был выдающимся классическим танцором Мариинского (в его время Кировского) театра в семидесятых годах.

Все данные на него были в интернете. Ещё бы! Он знаменитый не только потому, что хороший артист, но и потому, что в СССР он получил титул «невозвращенец». Знаменитость.

Открытые данные гласили, что он Заслуженный артист РСФСР (1973 год). Остался в Канаде во время гастролей в 1974-м году. Номинант на премии «Оскар» и «Золотой глобус» в категории «Лучший актёр второго плана» за роль в одном фильме. Кавалер орденов Латвийской Республики.

Сейчас он стал ещё и известным танцевальным режиссёром.

Вообще-то мне плевать на его дела в советский период. Главное, что он никогда ничего не знал и поэтому не смог никого предать.

Нино мне сообщила о его визите к ней и всё рассказала.

Суть разговора – знакомство профессионалов. Нино на ходу сообразила, что лучше ей проявить радикальный антисоветизм, антикоммунизм и ненависть к «совку», но вместе с тем она очень явно показала ему своё уважение ко всему русскому, особенно к русской культуре, всей, включая балет, классическую музыку, литературу и прочее. Безусловно, это выглядело более правдоподобным и не должно было вызвать у него никакого напряжения. Нино была с ним радушна и холодна, с её слов.

Мне этот визит сразу и безоговорочно сильно не понравился. Я давно знал и имел установку от ГРУ о том, чтобы всячески избегать контактов и общения с выходцами из бывшего СССР, особенно с такими вот невозвращенцами.

Немедленно доложил о происшествии в ГРУ. Генерал Крупин подтвердил свои более ранние установки и приказал как можно сильнее дистанцироваться от этого артиста.

В принципе, и так было понятно, что в семидесятых годах любой невозвращенец очень тесно и глубоко работал прежде всего с ЦРУ, так как почти все они просили политического убежища. Этот тип тоже его просил, хотя жил в СССР очень хорошо. Этой информации уже более чем достаточно для того, чтобы составить портрет личности и определить его гнилое нутро.

По-человечески я его понимал и не хотел судить о том его поступке. Но я знал, что единожды предавший человек неисправим. Это навсегда. А к таким людям у меня отношение… пехотное, самое простое, и со времён войны в Афганистане оно не изменилось, осталось крайне радикальным.

Очень быстро все эти простые и предельно конкретные установки получила от меня и Нино.

Но этот человек не оставил Нино в покое. Через некоторое время он ей перезвонил и пригласил к себе.

Надо признать, что этот очень талантливый человек стал одним из самых успешных советских невозвращенцев и несколько лет назад открыл очень богатый Центр искусств своего имени.

Этот центр не просто здание – это фонд и художественный комплекс. Три верхних этажа комплекса занимает пространство и производственные помещения для танцев, музыки, театра, кино и изобразительного искусства. Ниже находится оркестр классической музыки этого центра. Кроме того, он предоставляет художникам пространство, время и поддержку для представления своих работ. Очень мощные спонсоры дают деньги для стипендий и следят за талантами.

Разумеется, Нино не может не принять приглашения – этого не поймут, что вызовет ещё больший интерес к её личности. Нам этого не нужно.

Во время встречи Нино было предложено перейти на работу к нему, в этот Центр, с совершенно другими условиями, в том числе финансовыми.

Нино в восторге. Не может этого скрыть, хоть и говорит, что поступит так, как я скажу.

И вот что мне ей ответить? А что делать с нашим классом? Закрыть? Я взял время на обдумывание. И… поехал к Вильте.

Отлично всей нашей семьёй пообщались.

Потом остались одни в нашей столовой.

– Выпьешь чего-нибудь? – спросила Вильте.

– Пожалуй.

– Вить, ты совершенно спокойно можешь остаться до утра. Это твой дом. Спальня свободная есть. Дети будут только рады, когда увидят тебя на завтраке.

– Не знаю. Я пока не могу ничего понять.

– У тебя что-то случилось? Нужна моя помощь?

– Да. Нужно посоветоваться.

– Я готова. Слушаю. Говори.

Я рассказал Вильте всю историю, связанную с этим советским «нерусским» латышом и Нино.

– Поняла. Конечно, для Нино это совсем другой уровень. Считаю, что нельзя сдерживать человека в развитии. Пусть идёт и развивается. Иначе она тебя через какое-то время может возненавидеть. Это первое.

– Я так же думаю. А что будем делать с нашим классом?

– Это ответственность Нино и её совесть. Она, прежде чем уйти, должна подобрать кого-то вместо себя. До этого не имеет права уйти. Она же не бросит своих учеников. Эта нерусь хорошо её поймёт.

– Опять согласен. Я так же считаю.

– Вот скажи мне, Витя, тебе ещё нужен этот бизнес? Этот доход что-то для тебя значит?

– Нет. Скорее, уже обуза. Вообще нет времени туда смотреть. Но он и не требует уже давно нашего внимания.

– Так пусть Нино его выкупит у нас. Ей будет интересно, и при этом бизнесе она будет независима от нового работодателя. Всегда есть куда уйти и чем прокормиться. Не так ли?

– Честно говоря, я думал продать ей какую-то долю.

– Зачем? Давай продадим ей всё. Мы давным-давно уже всё отбили. Более того, хорошо заработали.

– Но у неё нет денег. Как она будет с нами рассчитываться?

– Со мной. Ты должен ей сказать, что твоя доля – это моя доля. Она знает, что мы разъехались?

– Сказал. Но она подумала, что мы просто поругались и это временно. Я ей пока ничего не объяснил. Не могу ни с кем на эту тему говорить. Не хочу сочувствия.

– А ты скажи и объясни, что она будет рассчитываться только со мной, что твоя доля не переоформлена, но ты её добровольно отдал мне в пользу наших детей. Она сама мать и всё поймёт. Я же предложу ей самой определить выкупную цену, причём в рассрочку. Сколько скажет, столько и заплатит. На мой взгляд, в этом случае никаких обид не должно быть.

Уехал к себе, а на следующий день у меня состоялся разговор с Нино на тему нашего балетного класса.

Вильте приблизительно оценила стоимость бизнеса, которая была равна сумме нашего чистого дохода за одиннадцать месяцев. Это не был какой-то тонкий и точный расчёт. Чистый волюнтаризм. Всё же Вильте не имела целью наживаться на Нино, но и даром отдавать не хотела. Эту цену она определила просто как ориентир.

Нино сама должна была озвучить выкупную цену.

Поэтому мне было даже приятно ей сообщить, что цена, определённая Вильте, почти втрое ниже, и заплатить она может в рассрочку. А Нино… не соглашалась с такой низкой ценой, спорила. Вот такой она человек.

Уже на следующий день все юридические формальности были решены. Нино через одну из социальных сетей нашла себе замену в лице очень скромной, молодой и незамужней девушки, русской. Я решил с ней познакомиться, и эту встречу организовала сама Нино.

Девушку звали Ириной, ей было двадцать восемь лет. Совсем недавно, несколько месяцев назад, она переехала жить в США. У неё давно была грин-карта, так как родители переехали сюда жить уже более десяти лет назад. Но у Ирины совсем не было работы, она не могла её найти. С Нино они начали общаться, когда Ирина ещё была в России. У них были общие интересы и взгляды на окружающую действительность.

Я изучил сайт хореографической школы, в которой Ирина ранее была педагогом: