Сын ведьмы – 6. Наследник

— Так точно, в середине тридцатых годов я проходил службу в танковых частях Дальневосточной армии. Оттуда уходил в Испанию уже полковником.

— Знаю, что ещё в Гражданскую войну командовали бронепоездом, — кивнул маршал. — И на Халхин–Голе вам довелось танковый батальон в бой водить.

— С четырнадцатого года воюю, — грустно улыбаясь, развёл руками старый большевик. — Правда, в тридцать восьмом Ершов попробовал вычеркнуть из рядов армии, однако парагвайские друзья не дали пропасть и вот опять к делу пристроили. За границей время зря не терял, экстерном окончил военную академию в Асунсьоне и прошёл стажировку в парагвайских казачьих войсках. Теперь вот тороплюсь поделиться накопленным опытом с советскими командирами.

— Считаете, надо торопиться? — испытывающе глянул в глаза опытного военачальника маршал.

— Даже в настоящий момент, — загадочно усмехнулся Карпин и, прислушиваясь, обеспокоенно оглянулся.

— Воздух!!! — неожиданно раздалась команда от одного из солдат техперсонала, натягивающего масксеть на фюзеляж самолёта.

С дальнего конца взлётной полосы запоздало завыла сирена.

Маршал и его московская свита недоумённо подняли взор к небу.

Через секунду тень истребителя на мгновение прикрыла солнце, и над головой надрывно взревел набирающий обороты мотор.

В следующее мгновение возле крыла самолёта упала бомба. Раздался громкий хлопок. Взметнулось облако сизого дыма. Воздух наполнил клубок кружащихся разноцветных конфетти.

Порыв ветра отнёс бумажные кружочки в сторону московской делегации.

Тимошенко проводил набирающего высоту наглеца недовольным взглядом, снял фуражку, и, лишь брезгливо стряхивая мусор, заметил, как все встречающие офицеры и техперсонал аэродрома поднимаются с земли, отряхивая комбинезоны — только штаб маршала встретил врага стоя.

— Вы все условно убиты, товарищи, — без тени смущения на улыбающемся лице, заявил генерал Карпин.

— Что это сейчас было? — нахмурил брови маршал.

— Истребитель «зелёных» бесшумно подкрался на бреющем полёте со стороны заходящего солнца и сбросил бумажную хлопушку, — охотно пояснил Фёдор и обернулся к своему начштаба: — Узнайте фамилию героя и объявите благодарность за результативную атаку вражеского аэродрома, а нашим зенитчикам — выговор и «наряд в не очереди» за халатность. Кстати, пусть лётчик, сразу по прибытию в часть, перешлёт фотографию успешной атаки. Думаю, товарищу маршалу будет интересно увидеть глазами пилота свой «уничтоженный» штаб.

— Фотографию? — выделил из дерзкой речи генерала главный аспект маршал.

— Учебные воздушные бои ведутся фоторужьями, — доложил очередное новшество парагвайский специалист. — На фотографиях в уголке отображается циферблат часов, позволяющий отследить время съёмки и выявить победителя воздушной дуэли. Конечно, в идеале, лучше не попадать в фотообъектив противника, но в круговерти свальных боёв даже асов сбивают, ведь поединки проводятся с «бессмертными» истребителями.

— Интересная метода, — задумчиво произнёс Тимошенко и взглядом дал понять своему помощнику, чтобы записал в блокнот. — А когда фотоотчёт атаки перешлют?

— Да пока мы с вами отужинаем, техники проявят плёнку и передадут телефаксом, — жестом руки пригласил пройти к виднеющимся невдалеке замаскированным объектам Карпин.

— Разведка докладывала о парагвайских новшествах, — следуя рядом с генералом, кивнул Тимошенко. — Однако воочию видеть телеаппаратуру ещё не доводилось. Прицелы ночного видения казаки дали учёным на разборку, а вот телевизоры зажали.

— Ну, обычные телевизоры продают в Асунсьоне в каждом радиомагазине, — улыбнулся казачий генерал. — В Парагвае уже несколько лет идёт телевещание, но без организации радиотелесети аппараты бесполезны. А вот приёмо-передающая спецтехника, действительно, в чужие руки не передаётся.

— Так мы, вроде бы, не совсем чужие, — улыбнулся союзнику советский маршал.

— Вы даже то, что парагвайцы передали, в дело пускать не хотите, — упрекнул маршала в неповоротливости военно–бюрократической машины Карпин. — Установили бы на свой транспортник прибор ночного видения, могли бы ночью незаметно подлететь к аэродрому.

— Наши пилоты не обучены сажать самолёты по таким приборам, — развёл руками Тимошенко. — Да по ним и видно–то плохо, легко оземь расшибиться.

— Взлётная полоса ночью подсвечивается инфракрасными фонарями, — возразил Карпин. — А опытные пилоты и без маячков машины успешно приземляют.

Солнце уже готовилось спрятаться за линию горизонта, но с аэродрома взлетала очередная пара казацких МиГов. Маршал проследил взглядом за разбегом самолётов.

— Похоже, эти будут садиться уже в потёмках?

— У нас полёты круглосуточные и ежедневные, — кивнул Карпин.

— Не надорвутся? — с прищуром глянул на лихого генерала Тимошенко.

— Машины только что с завода, новенькие, — отмахнулся казак.

— Я спрашивал про молодых пилотов.

— Война скидок никому не даёт, — с укором глянул на отглаженную парадную форму маршала суровый ветеран в мятом солдатском камуфляже.

— И давно у вас тут война идёт? — поняв упрёк, проворчал столичный гость.

— Да мы уж полгода в окопах, — подведя делегацию к входу в блиндаж, приглашающе откинул край масксети, завешивающей спуск под землю, Карпин. — Прошу посетить столовую лётного состава.

— Надеюсь, отужинать можно не переодеваясь в камуфляжную форму, — неодобрительно взглянув на замаранные грязью дощатые ступеньки, проворчал Тимошенко.

— В центре охраняемой территории аэродрома можно и не маскироваться, — зловеще усмехнулся казачий генерал. — А вот на дорогах и в полевых частях лучше бы поберечься от снайперов и разведчиков–диверсантов.

— Опять взрывпакетами забросают? — спускаясь в подземную столовую, нервно хохотнул маршал.

— Снайперы стараются пули класть поближе к цели, — на полном серьёзе предупредил парагвайский изверг. — А диверсанты лезут в рукопашный бой, чтобы ценного языка добыть. На вас теперь вся фронтовая разведка «зелёных» охоту откроет.

— А предупредить коллег нельзя, что проверяющие из Москвы прибыли? — проходя в просторный блиндаж, уставленный длинными дощатыми столами, предложил снизить накал учений инспектор.

— Так вы же, товарищ маршал, прибыли не парад принимать, а военную выучку войск оценивать. Зачем же значимую часть специальных подразделений выводить из боя? «Зелёные» сумели с борта патрульного дирижабля засечь вход в зону учений неопознанного самолёта, провели авиационную доразведку, атаковали на подлёте к аэродрому и добили уже на посадочной полосе.

— Мои пилоты не докладывали об обнаружении казачьего дирижабля на маршруте полёта, — недовольно зыркнув на своих штабников, нахмурился Тимошенко.

— Вероятно, воздушный разведчик выглядывал из–за облаков, — пожал плечами Карпин. — Телескопический объектив дальнего обзора позволяет разглядывать и производить телесъёмку объектов с дистанции в пятнадцать километров. В ясную погоду и при дополнительной аппаратной обработке, можно даже полевую форму офицеров различать.

— Неужели, ваши дирижабли висят в воздухе на недосягаемой для крылатой авиации и зенитной артиллерии высоте? — не до конца веря спорным сведениям советской разведки, спросил маршал. — Там же морозяка неимоверный, да и дышать нечем?

— На одном месте они тоже могут зависать, но расход топлива излишний, — разъяснил нюансы Карпин. — Дирижабли стараются барражировать в разнонаправленных воздушных потоках. Нормальное давление внутри капсулы обеспечивается герметичностью салона, температура — подогревом от систем работающего двигателя. В качестве нагрузки дирижабль несёт: запас газового топлива, маленький экипаж с грузом жизнеобеспечения, а главное — радиоретрансляционную и телеаппаратуру.

— А если аварийная ситуация?

— В случае разгерметизации салона, оденут кислородные маски. Парашюты тоже имеются, только применить их удастся лишь, выпрыгнув из падающей кабины, поближе к земле.

— И сколько времени пилоты–смертники болтаются по небу?

— Запас топлива и питания для экипажа рассчитывается на двухнедельный рейд, но отчаянные герои, при желании, могут гонять в потоках попутного ветра хоть вокруг света.

Солдаты в поварских колпаках и фартуках принесли подносы с металлическими тарелками и кружками, на время ужина беседа прервалась. Пища оказалась весьма вкусной и сытной, опровергая доносы сторонних доброхотов, которые жаловались на организацию скудного питания целой армии исключительно на полевых кухнях.

Генерал пригласил отужинавшего маршала в тамбур запасного выхода, приспособленного лётчиками под курилку. Тяжёлая дверь отделила их от помещения столовой, а через распахнутую наружу дверь проникла вечерняя прохлада, наполненная ароматом степных трав. Усевшись на лавочку вдоль стены, ветераны, раскурив папиросы, начали приватный душевный разговор.

— Докладывали, что вы тут все выделенные для армии стройматериалы пустили на временные сооружения? — разглядывая обтёсанные брёвна потолка, похлопал ладонью по дощатой лавке маршал.

— Казармы мирного времени — лишнее расточительство, — отстаивал выбранную методику подготовки войск генерал Карпин. — А созданные фронтовые позиции останутся после учений и ещё хорошо послужат для обкатки следующих резервистов.

Слух маршала резануло последнее слово.

— Ну уж, товарищ Карпин, вам–то не резервистов дали: весь рядовой состав уже прошёл годичную подготовку в частях РККА, бойцы сплошь комсомольцы, а командиры и замполиты — коммунисты.

— Строем ходить и песни горланить личный состав научили, а вот патроны и снаряды, видно, сильно экономили, — не стеснялся критиковать огрехи советской военной подготовки казак–парагваец. — И боевые действия учили вести только в светлое время суток, будто бы ночью война прекращается.

— В темноте, даже с применением существующих приборов ночного видения, организованно вести боевые действия невозможно, — категорично замотал головой маршал. — Теряется всякая управляемость подразделениями.

— Товарищ маршал, разрешите опровергнуть устаревшую теорию практическими маневрами на поле боя.

— Я ознакомлен с доносами от некоторых политработников Южной полевой армии. Органы НКВД уже завели дело по факту дезинформации высшего командования РККА. Слова надо делами подтверждать, а в распоряжение главного штаба РККА никаких достоверных фактов эффективности парагвайской методики обучения войск до сих пор не поступило. Сокрытые мраком ночи мифические победы над условным противником никого не впечатляют.

— Зато и противник ничего не ведает об истинных возможностях нашей армии, — довольно улыбаясь, скрестил руки на груди парагвайский стратег. — По секрету скажу вам, товарищ маршал, что большинство ложных донесений в штаб РККА и в органы НКВД написано под мою диктовку. Думаю, в Москве достаточно шпионов, которые сигнализируют в Берлин и Токио о провале парагвайской авантюры. Спецслужбы охотно докладывают руководству то, во что лидерам государств хочется верить. А сказки про всевидящие дирижабли, самолёты и танки с приборами ночного видения, про телевидение и сверхдальнюю связь на театре боевых действий, ведь согласитесь, кажутся нереальным кошмаром.

— Вы так самоуверенны? — опешил от наглости казачьего генерала Тимошенко.

Генерал–лейтенант Карпин глянул прямо в глаза Народному комиссару обороны.

— Я уверен лишь в красноармейцах и командирах, из которых сформирована моя армия. По приказу товарища Сталина в интернациональную армию были отобраны самые верные советскому народу комсомольцы и коммунисты, а из парагвайских казаков на родину прибыли истинные патриоты и ветераны–большевики, проверенные временем и… лагерями. Обнаруженный мусор военная контрразведка успешно вычистила.

— Наслышан я о несчастных случаях, произошедших, якобы, в ходе учебных стрельб, — не одобряя террор, поморщился Тимошенко. — Только как теперь доказать виновность погибших?

— Специалисты парагвайской контрразведки работают не хуже коллег из НКВД, — усмехнулся Карпин. — А если будет недостаточно письменных показаний и магнитофонных записей от разоблачённых агентов, так ведь они все ещё живы и могут дать дополнительные сведения. Парагвайцы работают жёстко, но прагматично — «в расход» почём зря людей не пускают.

— Вы и моему штабу не доверяете? — хмуро глянул на плотно прикрытую тяжёлую дверь Тимошенко.

— Ваших спецов не проверяли, — пожал плечами Карпин. — Однако поостерегусь открывать им все секреты. Кое–какие сведения дадим, а разведка уж поглядит, где какая информация всплывёт.

— Будет подозрительно, если я в одиночку проведу инспекцию армии, — покачал головой Тимошенко.

— Армия большая, а времени мало, вот и придётся инспекторам разделиться, — развёл руками Карпин. — Политработники опросят личный состав, засланцы НКВД проверят доносы, технари оценят качество нового оружия и техники — всем будет, о чём доложить наверх. Однако всю целостность картины мы покажем только вам, Семён Константинович, и подкрепим киноматериалом, который вы сможете предоставить лично товарищу Сталину. А уж вождь решит, кого из генералитета следует ознакомить с каким секретным материалом. Кстати, чтобы инспекционный отчёт не выглядел кинопостановкой, товарищ Сталин сможет наблюдать за отдельными этапами полевых учений в режиме реального времени.

— Это как это?.. — отвисла челюсть у маршала.

— По телевизору глядеть, словно прямую телевизионную трансляцию футбольного матча, — усмехнулся, уж привыкший к парагвайским чудесам техники Фёдор. — В Асунсьоне десятки тысяч фанатов уже несколько лет так болеют за свои команды.

— Интересненько, — озадаченно озираясь по сторонам, попытался отыскать в тёмных углах скрытый объектив телекамеры, застигнутый врасплох, маршал. — И когда начнётся кино?

— Да, собственно говоря, первый сеанс уже час как идёт, — взглянув на циферблат командирских часов, ещё больше напугал парагвайский кудесник, но, заметив вытянувшееся лицо удручённого гостя, поспешил успокоить маршала: — Пока что проводится настройка канала телепередачи, согласовывается обратный радиоканал связи. К сожалению, в Кремле ещё не оборудована телестудия, нет мощной передающей станции, поэтому Сталин может наблюдать картинку на экране телевизора, лишь как простой зритель. Хотя, по радиообмену, уже можно наладить с вождём голосовую связь, хорошего качества.

— Прямо с полевого аэродрома? Без проводной телефонной линии с Москвой? — поразился возможностям парагвайской связи Тимошенко. — А противник не сможет переговоры в радиоэфире прослушивать?

— Кодированные телесигналы уж точно не сумеет, а для перехвата радиопередачи врагу надо находиться на линии радиолуча, ведь передача осуществляется остронаправленными антеннами и между высоко расположенными ретрансляционными станциями. Звено дирижаблей выстроено в сторону Москвы, считай, словно вдоль условной линии фронта. Да и таблицы кодов мы очень часто обновляем, используя для этого недоступный для перехвата врага телефакс.

— Теле… что? — не понял суть способа передачи информации маршал.

— Ну, типа… фотографию с экрана телевизора, — попытался доступно объяснить Карпин.

— Да я и телевизора–то вашего никогда не видывал, — раздражённо всплеснул руками советский гражданин.

— Приглашаю в штаб, посмотреть, — поднявшись со скамьи, предложил радушный хозяин. — А соратников своих отправьте почивать в спальный блиндаж, небось, утомились с дорожки, соглядатаи. Не по чину им ночные беседы с Вождём народов вести.

Тимошенко отослал свою московскую братию спать, а сам последовал за Карпиным в штабной блиндаж. По пути услышал размеренную стрельбу где–то за пределами взлётного поля.

— Плановые ночные стрельбы техперсонала и охраны аэродрома, — махнул рукой в сторону трескотни Карпин. — Там, в овражке, у нас тир обустроен.

— Патронов не жалеют, — отметил частоту выстрелов маршал.

— В потёмках целиться некогда, — отмахнулся Карпин. — Бьют по силуэтам мишеней, отрабатывают скоростную стрельбу навскидку.

Едва подошли к входу в блиндаж, в сгустившихся вечерних сумерках раздался истошный вой сирены воздушной тревоги.

— Да вы тут, я гляжу, не скучаете, — хмыкнув, заметил Тимошенко.

— Сегодня «зелёные» раненько пожаловали, видать, ваш московский самолёт у них азарт пробудил, — увлекая маршала за рукав, поторопился упрятать дорогого гостя под свод крепкого блиндажа Карпин. — Товарищ маршал, нам бы лучше побыстрее схорониться, а то могут снарядные болванки и над головой просвистеть. Мы по воздушным мишеням шрапнельными зарядами не бьём, меткость зенитного огня отрабатываем.

— Вы что же, из пушек прямо по самолётам лупите?

— Когда мишень низко опустится, то из спаренных пулемётов очередями трассеров кромсаем, а пока на высоте кружит — из зенитных орудий болванками упражняемся скоростной стрельбе, — открывая дверь блиндажа, пожал плечами генерал и пояснил: — Самолёт притягивает на тросе планер к самому аэродрому и пускает фанерную мишень на циркуляцию по широкой спирали.

— По прицелам ночного видения целитесь?

— Нет, планер без мотора, и теплового пятна не даёт, — замотал головой Карпин. — Как только в ночной прицел увидим, что самолёт–тягач отвалил в сторону, начинаем шарить лучами прожекторов по небу.

— Разве самолёт в ночном небе так легко обнаруживается? — удивился Тимошенко, сразу вспомнив, что все истребители казаков оборудованы инфракрасными прицелами пассивного типа, не требующими подсветки.

— Намного легче, чем днём искать в бинокль, — закрывая дверь за спиной гостя, похвалил парагвайские «ночники» Карпин. — У светлого пятна от разогретого двигателя отличная контрастность на чёрном фоне.

— А наземная техника также заметна?

— С включённым двигателем — да, но вот холодное железо мало отличимо от фона. Однако рядом с техникой всегда суетятся солдаты, а уж человеческие тела в инфракрасном спектре зримо выделяются на местности.

В полевом штабе за развёрнутой на столе картой уже стояли командиры танковых, артиллерийских, авиационных и пехотных частей. После знакомства маршала с командным составом «красных», приступили к обсуждению плана ночной атаки на полевые позиции «зелёных». Однако большую часть времени провели не за раскрашенной красными стрелами топографической картой, а рассматривая местность на фотоснимках аэроразведки. Изображение с кадров фотоплёнки проецировалось на растянутую на стене простыню. Карпин руководил действиями офицера связи, работающего с фотопроектором, при этом концом длинной указки водил по чёрно–белым изображениям укреплений оборонительной линии противника. После постановки боевой задачи, обсудили и условности организации учебного боя: окопы обозначены вспаханной плугом полосой земли; головы вражеской пехоты выполнены из обрезков фанеры, воткнутых в импровизированный бруствер; макеты танков собраны из толстых железных листов, пушки деревянные, фанерные планеры будут изображать вражеские самолёты, артиллерийский огонь должен вестись учебными снарядами с пустыми болванками, стрельба из противотанковых ружей — стеклянными пулями.

— Стеклянными? — удивился необычному новшеству маршал.

— Стеклянные дешевле бронебойных, — пояснил Карпин, — и не наносят повреждений корпусу танка. Ведь противотанкисты будут бить в упор по бортам Т-34.

— Хорошо хоть не по лёгким танкеткам лупите, — проворчал маршал. — Кстати, я знаю, что вы переоборудовали переданные вашей армии тысячу устаревших танков.

— Да, пока наша армия ещё не укомплектована новыми средними танками, мы попросили у командования старые модели лёгких танков, отремонтировали на заводах за счёт Парагвая и установили на них модернизированные башни с современным электроприводом. Вместо старых пушек, в башню разместили двадцатимиллиметровые автоматические с удлинённым стволом и большим углом его возвышения. Теперь «старички» могут бить не только вражеские танки в борт, но и низколетящие самолёты сбивать, да и пехоте больше достанется.

— А ночниками тоже оборудовали?

— Только советскими моделями с инфракрасными прожекторами, — подтвердил Карпин. — На наших Т-34 такие используют стрелок–радист и водитель.