Сын ведьмы – 6. Наследник

— Сразу оба? — удивился Тимошенко.

— Водитель видит отображение экрана прибора в зеркале трубы перископа, совмещённого с ночным прицелом пулемёта. Обзор возможен лишь по ходу движения танка, как видит дорогу водитель в свете обычных фар. Командир машины через свой прибор пассивного типа тоже видит подсвеченную инфракрасным лучом дорогу, но имеет возможность и осматриваться далеко вокруг. Подвижный объектив прибора ночного дальновидения расположен на башне танка и ещё используется в качестве орудийного прицела. Изображение нечёткое, но, к примеру, вражеский танк, с работающим двигателем, отлично заметен даже с километровой дистанции.

— Для прицельного огня танку дальше и не надо, — удовлетворённо кивнул Тимошенко и решил уточнить ещё одну деталь операции: — А как вы рассчитываете проводить фланговый удар через минное поле?

— Пустим впереди танковой колонны «черепаху», — применил непонятный маршалу сленг казачий генерал. Пришлось разъяснять: — Мы переделали несколько тяжёлых танков Т-35 под машины минного разграждения. Почти десятиметровая длина его корпуса позволяет легко преодолевать рвы. Сняв с танка все орудийные башни, убрав боекомплект и лишний запас топлива, а также сократив экипаж с десяти человек до двух, мы поместили в корпус второй двигатель, увеличив мощность машины. Эти изменения позволили прикрыть низкий силуэт корпуса с боковых проекций и по фронту дополнительным слоем, наклонно установленных, броневых плит, придав ему вид панциря черепахи. Впереди к танку подцепляется минный трал из блока железных катков, закреплённых на раме, подпрыгивающей при подрыве мины под катком. При преодолении полосы минного заграждения, танк разбрасывает перед собой дымовые шашки, скрываясь от огня противника. Продвигаясь вперёд, он оставляет за собой след из рассыпанного мела, а ночью обозначает путь светом тлеющих прогоревших шашек. Прорывающуюся машину прикрывает огнём колонна танков, следующая за дымящей «черепахой».

— И получается? — прищурив глаз, глянул на парагвайского новатора маршал.

— Сами сегодня убедитесь, — улыбнулся Карпин. — Ведь противотанковые мины будут настоящие.

— Как тут у вас всё серьёзно, — опять уважительно покачал головой Тимошенко.

По окончанию совещания, командиры поспешили к своим частям. А Тимошенко шёпотом задал Карпину терзающий его вопрос:

— А товарищ Сталин следил за ходом обсуждения операции?

— Во всяком случае, трансляция в Москву велась, — пожал плечами Карпин и обернулся к офицеру связи: — Лейтенант, канал обратной радиосвязи с верховным главнокомандующим уже налажен?

— Так точно, товарищ генерал–лейтенант. Чувствительный микрофон громкой связи включён, можете говорить.

— Оставь нас одних, — решил засекретить беседу с вождём генерал.

Когда за лейтенантом закрылась дверь, Карпин повернулся лицом к вмонтированному в стену объективу телекамеры, находящейся в соседнем помещении.

— Товарищ Сталин, разрешите доложить обстановку, — вытянулся по стойке смирно генерал–лейтенант.

После некоторой паузы из динамика рации раздался чуть искажённый эфирными помехами голос вождя:

— Я в курсе происходящего, товарищ Карпин, — хорошо работаете, профессионально. А вот к товарищу Тимошенко у меня есть вопросы.

— Слушаю, товарищ Сталин, — шагнул вперёд маршал и встал тоже по стойке смирно.

— Вы, товарищ маршал, уже видели фотоснимки с условной гибелью на поле аэродрома всего своего штаба?

— Ещё нет, товарищ Сталин, — смутился Тимошенко от столь оперативной передачи данных в штаб.

Очевидно, Сталину понравилось, как возможно почти мгновенно передавать в Москву не только телевизионную картину происходящих за тысячу километров событий, но и информацию в виде фотографий. Телевизионный канал позволял почувствовать себя, в какой–то мере, подобным всевидящему богу. Вождь уже успел осмотреть расположение войск с высоты, недоступной даже птицам. Затребовал в руки фотоснимки с истребителя, который атаковал московский самолёт. По запросу даже копию лётной карточки дерзкого молодого пилота «Аэрокобры» получил, пока наблюдал за совещанием в штабе армии.

— Попросите товарища Карпина размножить фотографии и раздать всем условно убитым штабникам. Пусть поместят в траурную рамку и держат на рабочем столе, как напоминание о своей халатности. — Сталин сделал паузу, пытаясь подобрать подходящие слова, чтобы выразить возмущение. — Выстроились на поле, как королевские пингвины в зоопарке! Вы не на парад отправлены, а на военно–полевые учения. Товарищ Тимошенко, проследите за сменой формы на полевую и более ответственно относитесь к проведению боевых маневров. Как вы уже заметили: у парагвайских товарищей всё поставлено серьёзно. Прошу вас соответствовать и делать выводы из увиденного.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.

— Что комиссия генштаба думает о распространении на другие военные округа опыта фотофиксации результатов воздушных атак?

— Полезная методика, — кивнул Народный комиссар обороны. — А главное — выпуск простой фотоаппаратуры, в отличие от специфических теле и радиоприборов, возможно быстро наладить на базе советских заводов.

— Отправьте заказ немедленно, а на первое время возьмите несколько комплектов фоторужей у генерал–лейтенанта Карпина. Заодно попросите откомандировать истребительное авиазвено лейтенанта Покрышкина в Западный военный округ, пусть парагвайские орлята сразятся с опытными советскими соколами. — Ворчливо приказал Сталин, хотя в душе ему очень импонировал факт, что лётчиком–асом на «Аэрокобре», атаковавшей МиГи, оказался молодой советский лейтенант, а не парагвайский ветеран. — Посмотрим, как себя покажет новомодная заморская техника в бою с проверенными временем моделями самолётов. Фотофиксация побед не позволит командованию подсуживать поединки.

— Тогда уж, для полной объективности, и новые МиГи с молодыми лётчиками тоже надо отправлять в учебные бои, — предложил расширить эксперимент маршал, но засомневался в другом: — Только вот тут есть существенная проблема: обученные парагвайскими инструкторами лётчики сражаются в паре, а советские истребители воюют звеньями по три самолёта — состязание выходит не равнозначное. Хотя стоит заметить: опытный лётчик, воевавший в Испании, мне сказал, что нашим «тройкам» сильно доставалось от немецких «двоек».

— Вот и проверим, чья тактика боя эффективней, — решил выяснить Сталин. — Пусть три пары «парагвайцев» сойдутся с двумя звеньями советских мастеров воздушного боя — так по-честному выйдет. Новые машины и юношеская дерзость — против матёрых ветеранов, но на чуть устаревших моделях самолётов. Товарищ Тимошенко, забирайте у генерала все встречавшие вас три пары истребителей.

— Я бы, всё же, и парочку парагвайских ветеранов на «Аэрокобрах» ещё послал на воздушное ристалище, — предложил добавку щедрый хозяин. — Ведь у немцев и машины мощные, и тактика боя проверена в реальных схватках, и лётчики–асы.

— Немцы нам не противники, — не понравилось дерзкое замечание казачьего генерала Сталину. — Вы лучше скажите, товарищ Карпин, можете ли организовать телевизионные каналы связи со всеми военными округами?

— Существующим флотом тропосферных дирижаблей, возможно только прикрыть западную часть границы от Балтийского до Чёрного морей, — поубавил аппетиты вождя Карпин. — При этом для создания устойчивого канала связи с Москвой, придётся ещё задействовать и радиовышки. Также потребуется поставка дополнительной телерадиоаппаратуры из Парагвая. Для экономии средств, предлагаю ограничиться передачей фотоматериалов и организацией ретрансляции радиопереговоров со штабами дивизий.

— Организация телерадиоканала с Москвой на уровне дивизий — хороший результат, — вынужденно согласился на реально возможное Сталин, хотя вождю очень бы хотелось всевидящим оком лично контролировать удалённые от столицы районы. Однако оперативная пересылка фотоснимков и устойчивая голосовая связь с командующими — тоже было уже не плохо. — А пока что, товарищи, держите меня в курсе войсковых учений. Товарищ Тимошенко, от вас жду подробный телеотчёт с отснятым киноматериалом и предложения по реорганизации подготовки РККА к боевым действиям.

— Так точно, товарищ Сталин, — отдал честь стеклянному глазу телекамеры Тимошенко. От ощущения, отовсюду взирающего колючего взгляда вождя, маршалу теперь было уже трудно избавиться.

Карпин тоже отдал воинскую честь и дождался, когда погаснет контрольная лампочка на пульте офицера связи.

— Канал телетрансляции разорван, — выдохнув, дал отбой для маршала Карпин.

— Ох и подвели же вы меня с этим авианалётом на поле, — сняв фуражку и тыльной стороной ладони утерев лоб, посетовал Тимошенко.

— Это ещё что. Меня вон самого уже пару раз «зелёные» разведчики в плен брали на дорогах, — развёл руками генерал–лейтенант. — На войне, как на войне — враг скидок не делает.

— Но должны же соблюдаться какие–то условности! — возмутился маршал.

— Чем меньше, тем для всех лучше, — замотал головой казачий генерал и рассмеялся. — Зато навыки выживания вырабатываются. Я теперь, наверное, даже на параде буду к земле припадать, когда над головой самолёты пролетят.

— А спать вы тоже отвыкли, — взглянув на часы, иронично заметил Тимошенко.

— Сегодня удастся только часок вздремнуть, пока будем лететь к месту ночной атаки, — пожал плечами Карпин. — До рассвета «красные» должны выбить врага с линии обороны — тогда можно будет уж и поспать до полудня, когда начнём накат «зелёных» отражать.

— Лететь? — уловил главное в словах генерала Тимошенко. — Что–то посадочной полосы я на фотоснимках местности не заметил.

— Автожирам аэродромы не нужны, — отмахнулся Карпин.

— А правда, что пилоты автожиров не берут с собой парашютов, — поёжился маршал.

— Подбитые воздушные аппараты спасает авторотация широких лопастей винтов, — объяснил Карпин и издевательски пошутил: — Но командно–штабную винтокрылую машину таким способом не посадить, если подобьют, то грохнемся оземь знатно.

— И что не так с машиной? — напрягся пассажир.

— Потому что это не автожир, — рассмеялся казачий генерал, — а вертолёт Сикорского.

— В штабе нет сведений о подобной технике, — нахмурившись, признал промахи разведки маршал.

— Наши красноармейцы окрестили необычный автожир «Ночным драконом», — довольный сокрытием секрета, улыбнулся Карпин. — Потому что летает только по ночам, громко хлопает лопастями винта и похож на перекормленный автожир. В нашей армии только одна эскадрилья вертолётов, и базируется она в тайном месте. А используется исключительно в тёмное время суток, чтобы чужаки не сумели сфотографировать или понять истинную мощь боевой техники.

— Погодите, вертолёты — это электрифицированные подъёмные машины с пропеллерами, запитанные кабелем от наземного генератора, — вспомнил имеющиеся в штабе данные Тимошенко. — Парагвайцы используют их для подъёма в воздух радиоантенн ретрансляторов и в качестве световых маяков при ночных штурмах.

— А также, с помощью телекамер, они применяются для корректировки артиллерийского огня, — подняв указательный палец, дополнил Карпин. — Однако ударный вертолёт, хотя тоже оснащён электродвигателем, но не прикован кабелем к земле, а генератор, аккумулятор и водородный двигатель располагаются внутри корпуса. Скорость полёта у вертолёта ниже, чем у самолёта, зато, при сохранении мобильности автожира, он значительно выше по грузоподъёмности.

— Водородного двигателя? — удивлённо поднял брови Тимошенко. — А разве это не опасно для боевой машины?

— Нет, сам специфический носитель водорода не горючий и не боится ударного воздействия. В топливном баке хранятся пластины из пористого материала, способного накапливать водород внутри своей химической структуры, которые растворяются в воде с высвобождением рабочего газа. Плоские баки, расположенные под днищем корпуса вертолёта, служат дополнительной бронезащитой. И даже из пробитых топливных элементов, при смачивании их водой, водород всё равно поднимается к карбюратору двигателя.

— Хорошо, а водород для зарядки топливных чудо–элементов, откуда берёте?

— Из воды, методом электролиза, — тяжело вздохнув, развёл руками генерал. — Не требуйте экономичности от военной техники. Да, общий КПД низкий, но ведь тонны угля или дров в воздух не поднимешь, а вот «выжимки» из воды закачать в «водородный аккумулятор» можно. Кстати, двигатели парагвайских дирижаблей тоже используют подобные аккумуляторы, поэтому экипажи не испытывают недостатка воды, ещё и утечку водорода в несущей оболочке можно восполнить.

Карпин провёл маршала на самый дальний край аэродрома, где под масксетью притаился странный воздушный аппарат.

— А ещё, какие боевые достоинства у монстра? — скептически разглядывая пузатого уродца, приглядывался к вооружению, подвешенному на маленьких крылышках по бокам корпуса, маршал. — Думаю, скоростью ваш неуклюжий дракоша точно похвастать не сможет.

— Вертолёты весьма шумны и уязвимы для огня из стрелкового оружия, — честно признал недостатки парагваец. — Поэтому работают преимущественно по ночам и атакуют с предельно возможной дистанции, зато их двадцатимиллиметровая авиационная пушка ШВАК легко прошивает крышу танков, и от тридцати реактивных снарядов спасения нет.

— Тридцати⁈ — с уже значительно большим уважением поглядел на круглые подвесные обоймы маршал. — Эдак, одна машина, с приборами ночного видения, может целую колонну танков расстрелять.

— Вот, до военной поры, и прячем истребители танков от чужих глаз, — сюрприз врагу сделать хотим, — улыбнулся Карпин. — Воздушные тачанки, конечно, уязвимы, но скорость в сто пятьдесят километров в час совсем уж маленькой не назовёшь — врагу легко их не поразить.

— Ну ладно, полетаем на «Ночном драконе», — махнул ладонью Тимошенко и поднялся на борт вертолёта.

Помимо четырёх кресел, внутри салона командно–штабной машины располагалась телерадиоаппаратура. Очевидно, без неё в вертолёте смогло бы разместиться до десятка десантников.

Отвратительный шум, с каким машина разрывала лопастями ночное небо, жутко не понравился маршалу. Он искренне не понимал, как Карпин ухитрился ещё и вздремнуть во время часового перелёта. В конце маршрута внимание Тимошенко привлекло появление на телеэкране прибора ночного видения яркой белой полосы на тёмном фоне.

Увидев интерес маршала, капитан–связист протянул гостю шлем, с встроенными в него наушниками, и дал пояснения:

— По дороге движется колонна танков с прицепами для десанта, — увеличив масштаб изображения на телеэкране, показал пальцем капитан. — А вот, в стороне, видны группы артиллеристов зенитных орудий. Они сейчас с дистанции в десять километров начнут обстрел позиций противника. — Капитан показал на другой экран. — Это изображение с борта автожира–корректировщика, следящего за окопами «зелёных».

— А что это там за яркие вспышки?

На этот вопрос уже ответил встрепенувшийся Карпин.

— Эскадрилья «красных» МиГов обстреливает реактивными снарядами артбатарею врага. Каждый истребитель несёт по шесть ракет, либо две бомбы по пятьдесят килограмм. Отработав по позициям на земле, МиГи потом будут прикрывать тихоходные автожиры от воздушных атак сверху.

Тимошенко выглянул за борт в окно иллюминатора, но никакой колонны техники в тёмном поле не заметил.

— Танки будут атаковать прямо с марша?

— Нет, сначала отцепят тележки с моторизированной пехотой, — пояснил Карпин. — Часть бойцов поедет на броне танков, часть выдвинется в пешем порядке.

— А как бойцы смогут ориентироваться в кромешной темноте? Ведь у пехотных командиров нет приборов ночного видения.

— Зато в каждом танке имеется, — гордо улыбнулся генерал. — Для взаимодействия, командиры танков поддерживают постоянную связь с командирами пехотных взводов. А для лучшего визуального ориентирования сопровождающей пехоты, позади кормы танков слабо светятся красные габаритные огни.

— У парагвайцев имеется в штате каждого пехотного взвода радист? — удивился неслыханной технической оснащённости и обученности бойцов Тимошенко.

— В штурмовых пехотных частях все командиры взвода имеют личную рацию, — совсем ошарашил Карпин и, нагнувшись, достал из шкафчика аварийный экземпляр полевой рации, размером меньше противогазной сумки.

— Да в РККА батарея к полевой рации больше весит, — взяв в руки чудо–аппарат, оценил заморскую малышку Тимошенко.

— В наших рациях батареи литий–ионные, — похвалился парагваец. — На поле боя большая мощность станции не требуется — в тылу высоко висят антенны ретрансляторов на электровертолётных платформах. Бойцы называют их «воздушными змеями». И особых навыков для освоения работы с аппаратом голосовой связи командирам не требуется.

— А если нужно организовать связь на большом удалении от линии фронта?

— Тогда присоединяется магнитофонный блок с дополнительной литиевой батареей, — словно заправский фокусник, извлёк из аварийного ящика новую чудесную вещицу парагваец. — Такими блоками оснащаются разведгруппы, бродящие по тылам противника. Для облегчения набора цифр морзянкой, на панели управления расположен дисковый номеронабиратель. Цифровое сообщение сперва записывается на магнитофон, а затем в ускоренном режиме прокрутки магнитной ленты передаётся в штаб. Чтобы его прочесть, или хотя бы перехватить, необходимо передачу записать на магнитофон, а затем уже в замедленном режиме прокрутить ленту. Знаю, что подобной записывающей техникой обладают пока лишь парагвайские связисты. Кстати, опасаясь пеленгации самого факта работы рации, разведчики могут передать важное сообщение в автоматическом режиме, установив таймер на магнитофоне.

— Бросив секретную рацию? — не одобрил такую расточительность маршал.

— Люди важнее, — зло глянул исподлобья Карпин. — А за заминированной рацией можно когда–нибудь вернуться. Она сырости не боится, и, без введения радиокода, встроенную в её корпус бомбу сдвигать с места нельзя. Когда полностью разрядится литиевая батарея — придётся только подрывать.

— Не боитесь, что враги попытаются завладеть техникой и скопировать?

— Мозгов не хватит! — рассмеялся Карпин. — Парагвайскую радиоэлементную базу или «водородные аккумуляторы» долго ещё чужакам не удастся воссоздать, над ними настоящие техно–чародеи шаманили.

Тимошенко было над чем задуматься, пока вертолёт надолго завис над полем боя. Маршал внимательно отслеживал по телеэкранам перемещение световых меток. Иногда он выглядывал в иллюминатор, силясь что–то разглядеть в движущихся тенях, отбрасываемых светом сигнальных ракет. Эскадрильи автожиров кружили над позицией противника, засыпая окопы яркими ракетами и фальшфейерами, не позволяющими врагу разглядеть подползающую из темноты «красную» волну атакующих. Эфир жужжал на разных частотах переговорами командиров штурмовых групп. Танки били из темноты по мишеням, вспышками молний озаряя поле. Грохот орудий доносился даже сквозь шум вертолётных лопастей. Вспышки от огня стрелкового оружия мерцали во тьме, словно мигающие лампочки гирлянды ёлочного украшения, растянутой в тёмном дворе.

Внезапно с фланга позиции размеренно замелькали яркими всполохами разрывы противотанковых мин. А уже через минуту, опережая штурмующие по фронту батальоны, вдоль подсвеченных ракетами окопов поползли серые тени прорвавшихся с фланга танков.

— «Зелёные» разбиты! — победным возгласом известил маршала о завершении ночной операции Карпин. — Сейчас приземлимся чуть в стороне от занятых позиций, и можно будет вздремнуть до обеда.

— Я хотел бы побывать в окопах, пообщаться с командирами, — пожелал продолжить инспекцию маршал.

— Да нет там ещё никаких окопов, только одна имитация, — отмахнулся Карпин, но препятствовать экскурсии не стал, лишь настоял, чтобы маршал переоделся в камуфляж разведчика.

Памятуя конфуз на аэродроме, Тимошенко принял предложенный комбинезон с благодарностью.

Вертолёт приземлился. Подъехал танк комбата, и маршалу представилась возможность осмотреть поле боя через его оптику приборов ночного видения. На занятой линии обороны условного противника «красные» спешили возвести настоящие полевые укрепления. Только что совершившая трёхчасовой марш по степи, вдоволь набегавшаяся по полю, моторизованная пехота отложила винтовки и взялась за сапёрные лопатки.

В прибор танкового «ночника» Тимошенко разглядел спешащую к занятым позициям вереницу машин.

— Наша инженерная техника подтягивается, — успокоил комбат. — Сейчас пыль столбом поднимется от роторных экскаваторов. К полудню тут будут вырыты окопы полного профиля, с «лисьими норами» для укрытия пехоты от артогня. Капониры для танков тоже выкопают. Был бы лесок поблизости, так и блиндажи бы соорудили.

Маршал добрался до края позиций и поговорил с пехотными командирами, а затем и настроение рядовых красноармейцев узнал. Отвечали все бодро.

— Не хочется передохнуть? — спросил Тимошенко у вспотевшего красноармейца.

Боец утёр тыльной стороной ладони капли пота со лба и улыбнулся.

— Это только мёртвые не потеют, товарищ командир, а я на тот свет ещё не тороплюсь.

— Так ведь на учениях не убивают по настоящему, — возразил маршал.

— Извините, товарищ командир, не вижу в темноте ваши знаки воинского различия, но сразу видно, что под гусеницы танков вы ещё не попадали. А мне уж довелось хорониться от танков в вырытой мелкой канавке. Нет уж, я лучше теперь на ладонях мозоли натру, но окопчик вырою по всей науке, чтобы землицей не присыпало, когда танки через нас пойдут.

Эти слова простого красноармейца маршал вспомнил в полдень, когда танки Т-34 железной грохочущей лавиной накатили на окопы полного профиля. Танкисты мчались на приличной скорости, стреляя из пушек и пулемётов по расположенным позади линии обороны мишеням.

Пули свистел над головой пехотинцев, но они упорно вели огонь по развешенным между столбиками перед окопами гирляндам консервных банок. А расчёты «красных» противотанкистов торопливо палили из противотанковых ружей по бортам наступающих «зелёных» машин.

Когда танки прокатились гусеницами по брустверу окопов, присыпав комьями земли каски пехотинцам, в корму машин полетели, вместо гранат, бутылки с известковым раствором.