Помоги проекту - поделись книгой:
Глава 19
— Японцы хитры и вероломны, как все азиаты, но немцы тоже коварны — вон что удумали, пройдохи. И ведь обманули, и японцев, и англичан — а вед эти «рыжеволосым бестиям» палец в рот не клади!
Степан Осипович зло хохотнул, такого кунштюка от Шпее он, как и многие другие русские, никак не ожидал. Война началась, когда два перегоняемых из Балтийского моря «Виттельсбаха» с маленьким бронепалубным крейсером подходили к Шанхаю со сборными немецкими командами, в которые включили для «представительства» по полусотне корейцев. Туда же прибыл для встречи броненосный крейсер «Коджон», ранее носивший имя младшего брата кайзера. И опять же с германо-корейской командой, причем неукомплектованной. Корабль вместе с еще одним «виттельсбахом» пришли поздней осенью в Чемульпо, причем для броненосца экипаж так и не был набран из местных уроженцев, как ни странно — ведь все корейцы прекрасно понимали, что японцы ничего не забудут и не простят.
Просто все дело в том, что король Коджон не собирался приобретать эти четыре больших корабля, водоизмещением броненосцев в одиннадцать, а броненосного крейсера в девять тысяч тонн. Их просто «всучили» в виде навязанного «кредита», хитрые тевтоны, таким образом, добились сразу нескольких целей. Во-первых; «продали» бесполезные для кайзерлихмарине слабые и потрепанные службой броненосцы по цене новых, а во-вторых; получили за них от Коджона столь нужные для Германской империи, бедной природными ресурсами, концессии. Примерно такие же дела творились в Маньчжурии, куда немецкие промышленники в последнее время лезли особенно напористо, при полной русской поддержке. В Петербурге ведь прекрасно понимали, что огромный край в одиночку не удержать, придется «делится» с какой-нибудь европейской державой и выбор восемь лет тому назад пал на Германию — началось воссоздание второго «союза трех императоров» — германского и австрийского кайзеров и русского царя.
Да и сам Макаров всячески способствовал появлению корейского флота, который должен был стать поддержкой русским в случае новой войны с Японией — хоть и невелика помощь, но все-таки союзная, не одним воевать придется, теперь опираясь на поддержку страны с населением в четырнадцать миллионов — почти столько же народа проживает во всей Сибири. Именно потому генштабом делался расчет на то, что японцы просто увязнут в массе корейцев при высадке, и встретят отпор, которого не было раньше. За семь лет подготовили две вышколенные дивизии, которые стали основой для развертывания еще четырех. Имея в Корее уже десять союзных, сибирских и корейских дивизий, можно было любой десант обратно сбросить в море. А жалеть корейцев в боях никто не будет, те сами будут фанатично сражаться, тем более их неплохо вооружили устаревшими пушками и берданками, опять же, как и немцы, опутав долгами.
А вот корейский флот создавали немцы, так как русским отдать было нечего, так, по малости — несколько старых канонерок и миноносцев не вызвали у корейцев особого восторга из-за изношенности и частых поломок. В отличие от них германские корабли вызвали полное доверие — немцы продали три броненосца береговой обороны, два быстроходных бронепалубных крейсера типа «Газелле», пару построенных минных заградителей и десяток относительно новых миноносцев. Этого вполне хватало — небольшие корабли при помощи немцев были достаточно быстро освоены корейцами. А вот «купленные» прошлой осенью броненосцы оказались тем еще «троянским конем», которому, как в поговорке, и в «зубы не посмотришь».
Первые два корабля успели довести до Чемульпо, причем крейсер на два года получил в «аренду» половину экипажа из немцев, которые по принципу «повторения обезьяны» должны были обучать местных аборигенов. А вот вторые два корабля догнали до Шанхая, и тут началась война, вначале против русских, теперь объявленная и Корее. А после поражения Тихоокеанского флота в Желтом море, всем стало понятно, что приобретенные броненосцы и «Принц Генрих» мыс Шандунь не минуют — самураи потопят.
И действительно, японские броненосцы появились у Циндао, требуя интернирования «покупок Коджона», но к немыслимому изумлению самураев кораблей там не оказалось, вообще никаких — ни германских, ни корейских. Первые в числе девяти вымпелов ушли в плавание в Желтое море, вторые отрядом из трех больших единиц, отправились в обратное плавание в Шанхай, где якобы интернируются.
Вот на этом и строился план вице-адмирала Шпее — все германские корабли имели характерные силуэты, особенно бронирование «горкой» в центральной части. Отличие только в трубах — все в три трубы («Роон» и «Йорк» в четыре). А вот «прибывшие» несли по две трубы, но долго ли поставить третью между ними, насквозь фальшивую, особенно когда эти хитрые приспособления специально разрабатывались. Так что к Вей-Хай-Вею отправилась эскадра, в которую включили три «преображенных» корабля, а три настоящих представителя кайзерлихмарине постарались затеряться на морских просторах, чтобы потом в условленное время присоединится к эскадре Шпее, причем снова фланировать перед английской базой.
— Провернули кунштюк, англичане так и не осознали, как их обманули. А японцы, если прознают, волосы рвать будут, — Степан Осипович рассмеялся, вспомнив, с каким удивлением дозор из двух русских крейсеров перехватил германские броненосцы, которые уже шли без фальшивых труб. Немцы до сих пор старались молчать о своей хитрости, заявив, что «корейские» корабли сами, без их помощи, «темной ночью» прошли все Желтое море, от начала до конца. И ведь никто не придерется к такому заявлению, ведь в нем правда, ведь прошли как то…
— Степан Осипович, противостоять японцам на равных может только 1-я дивизия из шести «бородинцев». Но она у нас одна, поэтому будет лучше, если у нас их будет две, с общим максимальным ходом в 17–18 узлов. Предлагаю три «бородинца» передать в состав 3-й дивизии, к трем оставшимся в ней «пересветам». А к трем кораблям 1-й дивизии, включая «Цесаревича», добавить три «виттельсбаха», уже под нашими названиями,
Вице-адмирал Молас положил на стол несколько бумаг, исписанных и со схемами — начальник штаба привык с дотошностью относиться к разработке планов. И продолжил доклад:
— Потребуется три недели, чтобы отработать совместное маневрирование и провести учебные стрельбы, благо на каждом новом броненосце полторы сотни немцев, не находящихся на действительной службе, и связанных контрактом — их участие в боях вполне допустимо.
— Возьмем «охотниками» на флот, раз «корейцы» нам союзники. Наши нижние чины, и тем паче офицеры, быстро найдут с ними общий язык. Немцы хорошо знают свои броненосцы, так что команда освоит их быстро. Вы правы — трех недель вполне хватит. Адмирал Матусевич сам заинтересован в этом — ему же с ними воевать.
— А вот 2-ю эскадру возглавит вице-адмирал Щенснович — «Ретвизан» и «Три Святителя» под его началом были раньше. Оба будут сражаться вместе с «императорами». «Полтава» и «Ростислав» по окончании ремонта составят третью пару, или бригаду. Если успеем закончить перевооружение «Полтавы», убрав с нее американские и поставив вместо них германские орудия, то общий залп дивизии будет гораздо мощнее — двенадцать 305 мм и шестнадцать 240 мм орудий, это с учетом перевооруженных «императоров», на которые поставили по шесть орудий. А вот «Ретвизан» и «Три святителя» следует довооружить парой снятых 210 мм орудий на каждый борт, их можно установить вместо «верхних» казематов — вот расчеты, Степан Осипович. Подобное перевооружение произведено по примеру черноморского «Потемкина», и вполне осуществимо в короткие сроки. Все равно раньше шести недель дивизия не будет способна к бою.
— Хорошо, пусть поспешают, нам сейчас каждая пушка крупного калибра важна, «сацумы» просто снарядами засыпают. А наши шестидюймовые пушки практически бесполезны, их нужно было давно заменить, только денег как всегда не хватало. Ладно, пусть так — но командование над 1-й дивизией примет великий князь Александр Михайлович, только при ней я буду флагманом на «Цесаревиче», а Матусевич возьмет на себя 3-ю дивизию — там половина его броненосцев с «Князем Суворовым». Так будет лучше, пусть теперь будет под нашим присмотром.
Макаров переглянулся с Моласом — им было все понятно без всяких слов, да и офицеры флота резонно посчитали Сандро главным виновником гибели трех вверенных его командованию броненосцев. Надо иметь свою голову на плечах, а не тупо переть вперед. Но в таких ситуациях вину на члена императорской Фамилии не возложишь, ее приходится брать на себя.
— Пока воевать предстоит Эссену и крейсерам, да нашим подводным лодкам. Надеюсь, что они «поспать» японцам не дадут…
Глава 20
— Мы пленных допросили — японцев высаживается целая армия, сейчас на берегу уже две дивизии, командует ими генерал Маресуке Ноги…
— Тьфу, дают же имена, сразу и не произнесешь. Звучат как клички из борделя — Манька, раздвинь ноги!
Наместник выругался, весь накопившийся за эту неделю гнев вырвался наружу площадной, вычурной бранью. И было, отчего так взъяриться Евгению Ивановичу — несмотря на все тщательно разработанные планы войны, как на море, так и на суше, японцы выкинули «кунштюк», которого от них никто не ожидал, и даже не предполагал. Ладно бы набеги для обстрела, сие возможно, все-таки подобные действия предусматривались, и даже ожидались. Но не высадка достаточно многочисленного десанта с решительными целями — вот такое в голову не укладывалось.
Да где — почти рядом с Владивостоком, в бухте Находка, где на берегу вырос небольшой городок, и находилась угольная станция с железнодорожной веткой до Сучанских копей, где вот уже несколько лет добывался столь нужный уголь вполне приличного качества. Защищавшая пристань и поселок береговая батарея 152 мм пушек Кане за полчаса боя выпустила по японским броненосцам больше сотни снарядов, но была перемешана с землей фугасными разрывами двенадцатидюймовых снарядов — японцы боеприпасов не жалели. Стрелки и казаки гарнизона обратились в бегство вместе с местными поселенцами, ища спасения в поросших тайгой сопках. А японцы высадили с миноносцев первую волну десанта, затем с небольших пароходов к ней прибыло куда более многочисленное подкрепление. И вот по истечении всего недели на берегу уже две дивизии 3-й армии, идет высадка третьей, а там и четвертая прибудет — враг теперь начал широкомасштабную войну.
Во Владивостоке царит паника, все эти дни город постоянно подвергается обстрелом, от разрывов крупнокалиберных снарядов с «адской начинкой» из шимозы возникает множество пожаров, десятки зданий разрушено. Жители толпами побежали, вокзал ими был «взят штурмом», но когда люди осознали, что поездов не будет, начался массовый исход — уходили на третью Речку, многие добрались до Никольска-Уссурийского, а некоторые беглецы уже в Хабаровске и Харбине.
Береговые батареи каждый день ведут ответный огонь, но японские броненосцы держатся на пределе дальности стрельбы, даже близко не подходя к кромке минных заграждений. И хуже того — каждую ночь японские миноносцы не давали выставлять мины, в заливе шли бои, и численность корабельной группы ВОКа стала фактически ничтожной.
Из отряда миноносок охранения осталось только четыре «счастливца», все пять «соколов» погибли. Надежды на субмарины Учебного отряда подплава не оправдались. Подводная лодка «Форель», и так не счастливая по жизни, погибла во второй раз, всплыв прямо перед вражеским миноносцем. «Дельфин» и «Кета» погибли под обстрелом, «Касатка» и «Макрель» пропали без вести, уйдя в Находку, но одна из них торпедировала большой пароход прямо у пристани. Еще три субмарины не готовы выйти в море из-за разных поломок — все же они самой первой серии, с бензиновыми двигателями, от взрыва паров и так погиб «Фельдмаршал граф Шереметев»
Хуже обстоит с крупными кораблями — у достроечной стенки затонул последний из трех броненосцев береговой обороны «Адмирал Грейг», получив несколько 305 мм снарядов, которые просто проломили его тонкую броню. В огромный костер превратились вспомогательные крейсера «Ангара» и «Лена», взорвался старый минный транспорт «Алеут», на котором находились полсотни мин — гавань претерпела страшный ущерб. Крейсер «Аврора» успел дать ход и уйти в глубину залива, выйдя из-под обстрела.
Непонятно, где находятся крейсера ВОКа «Диана» и «Паллада», которые под флагом контр-адмирала Егорьева ушли в набег к берегам Хоккайдо, а там к Сахалину. Попытки установить радиосвязь оказались безуспешными — на кораблях стояли старые искровые станции, с дальностью в 130 миль, а новые «телефункены» только собирались закупить, в казне, наконец, на «богини» нашлись лишние деньги. Но даже если крейсера уцелели и не перехвачены быстроходными броненосцами, идти им некуда — Амурский лиман еще закрыт льдом, и там, на зимовке два новеньких броненосца береговой обороны, которые по головотяпству капитана Николаевского порта не успели уйти в ледостав, застряв на несколько месяцев в устье реки.
Дурака примерно наказали, чтобы другим урок впрок пошел, но может быть и зря — фактически спас корабли от неминуемого уничтожения в Корсакове, куда они должны были перейти. И так от «погрома» два десятка пароходов потеряли, из них половина уже отмобилизованных, с установленными пушками, но так и не принесших никакой пользы…
— Что японцы высадились в Гензане, для нас это очень плохо, и чревато тяжкими последствиями. Если противник перевалит через горы, а они уже проходимы, то пойдет маршем на Сеул или Пхеньян, в тыл нашему 3-му сибирскому корпусу и главным силам корейской армии.
Наместник скривился, старик прекрасно знал, что в жизни зачастую идут вот такие черные полосы, когда одна неприятность сменяется другой, еще более гадкой и мерзостной. Захват порта Гензан делал ситуацию неимоверно сложной — если японцы высадят там армию в три-четыре дивизии, то смогут при должном напоре рассечь Корею на две части, взять Сеул, и что самое плохое — Чемульпо. Овладеть этим портом для них жизненно важно — тогда часть сил Объединенного Флота может перейти туда и уже угрожать берегам Квантуна набегами легких сил и выставлением не одиночных мин, а целых минных заграждений, для постановки которым на новых эсминцах повсеместно ставят специальные рельсы. А минная война чревата неизбежными потерями, которые сейчас недопустимы.
— Яков Григорьевич, вы чем-то удручены?
Адмирал Алексеев обратился к своему неизменному начальнику штаба генералу Жилинскому, который как-то отстраненно взирал на маневрирующую вдалеке неприятельскую эскадру из пяти броненосцев, что закончили очередной обстрел Владивостока. Над городом стоял дым, там тушили пожары, а жители, наверное, ругательски поминали всех и вся, в том числе и его самого — о визите наместника знали все горожане.
— Нам нужно перебросить один корпус в Корею, сформировав там армию. А из оставшегося в Маньчжурии корпуса направить одну дивизию сюда — меня беспокоит эта высадка. Владивосток к осаде не готов, укрепления защищают только от нападения с моря. Потому четыре дивизии способны остановить неприятеля — мы заканчиваем мобилизацию, и развертываем полки в бригады. Нам нужен еще месяц, чтобы полностью укомплектовать все дивизии, а вот японцам, чтобы нарастить достаточные группировки в Гензане и Находке, потребны две-три недели. Сучан мы потеряем в ближайшие дни — слишком активно действует противник. А там втянем японцев в бои — местность для продвижения больших масс наступающих войск крайне неблагоприятная. Мы же имеем возможность использовать железную дорогу…
— Нужно использовать флот, и как можно активнее! Сегодня же выеду в Дальний, и потороплю адмирала Макарова. Я понимаю, что нужно закончить ремонт поврежденных кораблей и как следует освоить германские броненосцы, но война вон какой оборот приняла. Мы ждали высадки в Мозампо и Фузане, поставили там мины и батареи, от миноносцев и подводных лодок не протолкнутся, а нас обманули. Собрали десантный флот на восточном побережье, прошли Цугарами, а Рейценштейн прошляпил, хотя вроде не старик, еще бодр и деятелен, шестидесяти еще нет. Я Николая Карловича «пропесочил», но ничего сделать нельзя — японцы не дадут нам пройти Цусимским проливом, хотя и мы не даем им этого сделать.
Алексеев в раздражении топнул ногой, отдал бинокль флаг-офицеру. И задумался, машинально поглаживая роскошную бороду. Высадка вражеской армии на собственно российской территории вызвала в столице переполох, ему стали отправлять десятки телеграмм. А ведь японцы в самые ближайшие дни могли высадить еще отвлекающие десанты — и первым делом на Сахалин, что-то такое буквально напрашивалось. Еще у них прекрасная возможность захватить и Камчатку, где и войск не имелось, и лишь несколько вооруженных пароходов, что боролись с американскими браконьерами. Понятно, что то будет не больше чем диверсия — враг и так получил два фронта, и привлекать дополнительные силы для захвата новых территорий не станет. Слишком это рискованное занятие будет, ведь если Объединенный Флот понесет потери, и потерпит поражение в генеральном сражении, то участь высадившихся войск будет весьма незавидной.
— Они воспользовались моментом, когда адмирал Макаров отвел эскадру к Квантуну, только и всего. У нас нет больших сил в Японском море, я и не предполагал, что японцы решаться на подобное безумие. Они все поставили на одну карту, и достаточно ее побить…
Евгений Иванович не договорил, да и незачем было, и так все понятно. Пока можно только затруднять высадку десанта ночными атаками миноносцев и перебросить несколько лучших подводных лодок, те же «акулы» или «нарвалы», но не больше. Все еще оставалась тревога, что японцы пойдут через пролив, и высадят всю армию. Так что лучше ждать более активных действий от командующего Тихоокеанским флотом, а то состарился Степан Осипович, хватку теряет…
Глава 21
— Хм, а японцы перестроили свои дивизии, по пять вымпелов в каждой. Надо же, весь свой «объединенный флот» в море вывели, только старые корабли под Владивостоком и Гензаном оставили. Пусть погоняются за нами в охотку, а там Степан Осипович подойдет, им холку намылит.
Эссен зло усмехнулся — вот уже в третий раз он водил свой отряд в набег на «острова», занимаясь «бесчинствами» на всем побережье, как писали про него в английских газетах. На это никто из русских моряков не обращал внимания, а вот в адрес британских газет высказывались непечатно уже во многих странах. Еще бы, в европейских городах писали о многодневной бомбардировке Владивостока, повествуя о зверствах азиатов, а в Лондоне отделывались короткими заметками, и только, и ясно почему — ведь японцы были союзниками. Зато в Берлине выражались куда крепче, чем в Петербурге — кайзер, как все знали, ненавидел азиатов, а японцев особенно, а потому немцы в выражениях не стеснялись, ставя на первые полосы своих газет сообщения репортеров из «руин горящего Владивостока».
Теперь обстрелы прекратились, только старые крейсера порой выстреливали несколько снарядов, как бы показывая, что город заблокирован с моря. Но все эскадры Объединенного Флота были здесь, и сейчас радисты «Рюрика» передавали их состав в Мокпхо, куда пришли главные силы ТОФа, и оттуда до берегов Японии было рукой подать. Именно угроза отмщения, зависшая над страной Восходящего Солнца подобно «дамоклову мечу», и заставила японцев прекратить обстрелы Владивостока — весь флот они стянули к Сасебо и Нагасаки, рассредоточив корабли по многочисленным гаваням.
— К двум линкорам добавили «Аки» и обе «ибуки» — и довольно резво все пятеро идут. Значит, на этот броненосец установили турбины — ход держит довольно бодро, в отличие от «Сацумы». Учтем, теперь у них три быстроходных линкора в одном отряде. Нам не стоит связываться — противник гораздо сильнее. Но попробовать надо, только не сейчас.
Несмотря на отчаянную храбрость, Эссен был расчетлив, и сломя голову бросаться на противника не собирался. Но то, что японцы стали явственно опасаться русских линкоров, и это очевидно, раз усилили свой отряд еще одним кораблем, «почти дредноутом». Пятеро против четверых — слишком очевиден перевес в бортовом залпе, чтобы устраивать баталию. Против 16 русских двенадцатидюймовых орудий 28 у японцев, а на шестнадцать 283 мм и 240 мм у японцев четырнадцать 254 мм и 203 мм. Простой ход, добавив всего один корабль, самураи получили дополнительный десяток крупнокалиберных орудий. И что плохо, так то, что на ТОФе нет броненосца, способного выдать 20 узлов, а «Наварин» проходит сдаточные испытания на Балтике, а так бы этот быстроходный линкор с восемью двенадцатидюймовыми орудиями, смешал бы японцам все их хитрые расклады.
— А ведь Того заметно усилил отряд своих броненосных крейсеров двумя «цукубами», Николай Оттович. Теперь крейсерам Дабича с ними лучше не сходится в бою — уничтожат!
Действительно, к трем «асамоидам» уже добавились два быстроходных линкора с 305 мм артиллерией. Оно и понятно, в прошлой войне «ветеранам» Объединенного Флота сильно досталось, половина из них ушла на морское дно. Да и в недавнем сражении стало очевидно, что стоит «Георгию», не говоря о «Рюрике», ими серьезно заняться, то история повторится. А так усиление пришлось кстати, теперь вдвоем нападать на пятерых будет проблематично, а линкоры Шульца не помогут — у них нет превосходства в скорости. А броненосным крейсерам Дабича, пусть и усиленным «Коджоном» придется тяжко — если не удерут, то потопят, раз отдали «цукубы» с их шестидюймовым средним калибром, бесполезным против русских броненосцев. И что скверно — догнать «асамоидов» Дабич не сможет, у него ход чуть поменьше, «Россия» притормаживает, пусть на половинку узла. Но при волнении уже японцы отставать начнут, из-за худшей мореходности.
— Это так и есть, Михаил Коронатович, но заметьте — нас преследуют только десять кораблей, другая половина Объединенного Флота напрочь лишена резвости. Оно и понятно — пять броненосцев во главе с «Микасой», да «Сацума» с двумя «катори» и парой «чилийцев». Интересная перестановка!
— Все дело в крупнокалиберных пушках, я так считаю, Николай Оттович. В отряде, если я не ошибаюсь, всего двенадцать 305 мм пушек, но к ним восемнадцать 254 мм и четырнадцать 203 мм. Любой из наших дивизий придется тяжко, и это при том, что на вымпел больше. И учитывать нужно, что у старых броненосцев общий залп из двадцати 305 мм пушек — тоже мощный, тут лучше 1-й дивизии с ними сцепится, а второй с «сацумой» и другими.
— Почему вы так считаете, Михаил Коронатович?
Эссен с подначкой посмотрел на Бахирева, но тот ответил очень серьезно, видимо, все успел продумать:
— На японском отряде тридцать три шестидюймовых ствола, они засыплют фугасами. «Виттельсбахи» хорошо забронированы, в отличие от «пересветов», для них это будет куда безопаснее, как и для «бородинцев» с «Цесаревичем». А вот 3-й дивизии лучше драться против второго отряда, где «Сацума», хотя там британских 190 мм пушек тоже хватает, зато шестидюймовых только десяток. Дивизия Матусевича выстоит, нам главное хоть пару вражеских броненосцев стреножить, а там 2-я дивизия подойдет.
— Тогда иной разговор будет, лишь бы Степан Осипович нашим доводам внял, — подытожил Эссен и посмотрел на вражеские корабли — одни медленно приближались, другая половина начала ощутимо отставать. И он с усмешкой произнес, поблескивая глазами:
— Сейчас посмотрим, какие из них «бегуны» на небольшой волне. Поднимите сигнал — «держать ход девятнадцать узлов»!
Отдав приказ Эссен спокойно смотрел на вражеские корабли, которые продолжали настойчиво преследовать русскую эскадру. Спустя полчаса стало очевидно, что держать такую скорость японцы не смогут, хотя и «Россия» шла на пределе своих возможностей, густо дымя всеми четырьмя трубами. «Коджон» тоже еле поспевал, хотя больше половины команды на нем были немцы. «Громобой» и особенно «Баян» шли более уверенно, как и оба линкора. А вот для «Рюрика» и «Георгия Победоносца» 19 узлов были сущим пустяком — на такой скорости эти линейные крейсера только разгонялись…
— Противник не стал зарываться, думал, что долго преследовать нас будут. Но нет, когда убедились, что не догнать, сразу отвернули. Хотя их «ибуки» могли прибавить ход, даже вырвались вперед, но их придержали приказом. А жаль — можно было им хорошую взбучку устроить.
Эссен отпил горячего чая, прислушался к турбинам — те мерно рокотали. Линейные крейсера возвращались обратно, вряд ли японцы ожидают столь дерзкого нападения, ведь они видели долгое бегство русских. За стеклом иллюминатора серая предрассветная муть, через несколько часов будет Нагасаки, порт которого в отместку за Владивосток обстреляют с дальней дистанции. Идущие в набег вместе с ними легкие турбинные крейсера «Витязь» и «Рында», уверенно набиравшие 25 узлов, перетопят всякую «мелкую живность» — так русские моряки именовали каботажные пароходы и шхуны, а при случае и канонерские лодки с эсминцами. Но то будет после рассвета, просто Николаю Оттовичу не спалось, и, подремав пару часов на диване, он решил побаловать себя горячим чаем, обычным, не «адмиральским», в который всегда щедро добавляли ароматного коньяку. Вот только успел сделать первый глоток, как по линейному крейсеру разнесся звонкий ревун тревоги, тут же продублированный боцманскими дудками. И сотни моряков моментально сбросили с себя липкую паутину тревожного сна, никто, понятное дело, не раздевался, да и спали вполглаза, несмотря на усталость — все прекрасно знали, что начнется с утра, когда главный калибр начнет бить по еле видимому городу на побережье ненавистных островов. И сейчас офицеры и нижние чины разбегались по постам согласно боевому расписанию, а Эссен поднялся по трапу наверх, в боевую рубку из своей походной каюты, маленького «пенала» в носовой надстройке. Там было необычайно оживленно, а Бахирев, вглядываясь в предрассветную муть в оптику бинокля, беззвучно шевелил губами, и чуть притоптывал ногой от возбуждения.
— Что случилось, Михаил Коронатович⁈
— Сами посмотрите, ваше превосходительство — я своим глазам не поверил, думал мираж! Это надо же — услышал господь мои молитвы! Церковь на хуторе у отца поставлю, все продам, но обет выполню! На «Георгии» уже «побудка» прошла — там готовы!
В руках Эссена тут же оказался бинокль, и адмирал, прищурив глаза, стал всматриваться в муть. В первые секунды ничего не увидел, кроме «светлячков», но потом разглядел контуры низкобортного корабля с тремя трубами и маленькими орудийными башнями. Корабль шел с включенными ходовыми огнями, а за ним тянулись еще два похожих силуэта, и все трехтрубные. И тут Эссена пробрало — даже дышать стало трудно. Именно о таком случае он долго мечтал, много раз представлял его, как десятки других морских офицеров, и вот оно — не во сне, а наяву.
— Все сбережения отдам, да всем отрядом на такое скинемся — тут без божьей помощи не обошлось. Свели нас, наконец-то…
Голос у адмирала охрип, внизу башни пришли в движение, хищно поведя длинными стволами, уставились на идущую совсем рядом вожделенную цель. Вернее три цели, но бить можно было только по одной, прекрасно понимая, что с десяти кабельтовых 283 мм мощные германские пушки проломят семидюймовую гарвеевскую броню пояса, и единственное, что снаряды не смогут преодолеть, так плиты в 14 дюймов, что прикрывали боевую рубку флагманского «Идзумо».
Вот так встреча, какая «приятная встреча» — японцев случайно настигли буквально на «пороге» их собственного дома, и такой случай упускать никак нельзя. «Рюрик» ведь один сильнее всех трех врагов, а следом еще идет «Георгий», где также спешно уже приготовились к бою…
Глава 22
Броненосный крейсер «Якумо» построили по японскому заказу в Германии, и из всей «шестерки» почти однотипных кораблей он был самый защищенный — немцы всегда уделяли самое повышенное внимание именно бронированию. Однако сейчас его семидюймовой толщины плиты буквально проламывались тяжелыми, в четырнадцать пудов весом бронебойными снарядами, снаряженными тротилом. И внутренние взрывы наносили ужасные повреждения кораблю, который уже фактически не мог сопротивляться. И весь парадокс ситуации был в том, что хотя между собой сражались живые люди — русские и японцы, но вот корабли были построены на германских верфях. И взрывчатка, которой снаряжались 28 см снаряды, как и пушечные стволы, все изделия заводов Круппа, продукция которых была у военных нарасхват, как наиболее лучшая в мире.
— Так его, Михаил Коронатович, забить паршивца!
Эссен впал в неистовство, как и многие его офицеры и матросы. Ведь нет слаще для военного моряка картины, когда он собственными глазами видит, как взрываются крупнокалиберные снаряды на вражеском корабле, как разгораются там пожары. И будто в лихорадке стреляют твои пушки, делая залп за залпом, и каждый из них убийственно точен. И запах сгоревшего пороха будоражит кровь, и просыпается древний инстинкт, что напрочь сдирает привнесенный воспитанием культурный лоск — «убей врага»!
Японские броненосные крейсера столкнулись с самым опасным для себя врагом, которого трудно представить — линейными крейсерами. Против брони последних бесполезны многочисленные шестидюймовые пушки, которыми были утыканы «асамоиды», и по образному выражению, их 40 кг снаряды могли лишь «оцарапать краску на плитах». С десяти кабельтовых 203 мм пушки уже наносили определенный ущерб, их 112 кг снаряды пробили верхний пояс «Рюрика» и попали в надстройку, но это было только два взрыва, которых добился «Якумо», введя в действие обе башни. А вот флагманский «Идзумо» вообще не успел открыть огонь, когда на него из предрассветных сумерек обрушился шквал 303 кг снарядов русского линкора.
Не ожидали самураи встретить врага на «пороге собственного дома», за что и поплатились. Впрочем, даже будь они готовы к бою, итог был бы тот же, слишком несопоставимы были силы. Ведь против дюжины 203 мм пушек, на всех «асамоидах» сообща, меньше 14 центнеров стали и взрывчатки в залпе, русские имели по восемь 283 мм и 240 мм орудий, или 42 центнера — втрое больше. Итог был бы все равно закономерен, начнись классический бой, только сейчас схватка продолжалась едва четверть часа.
Флагманскому «Идзумо» хватило четырех полных залпов, причем в корабль попало не менее десятка снарядов, опасных даже для большого броненосца. Последний из них проломил броню подбашенного отделения, где дожидались приказа на открытие огня уложенные снаряды — предусмотрительные японцы всегда старались иметь запас под рукой, так как подача из погреба была медленной. А потому скорострельность они считали важнее того риска, которым являлось подобное «складирование» боезапаса. И впервые за две войне все произошло согласно поговорке — «сколько веревочке не виться, а кончик будет». Вернее полный конец!
Снаряды ведь имели «начинку» из шимозы, и мало того что эта взрывчатка «капризна», так она вообще не переносит подобное «грубое обращение», как разрыв девяти килограммов тротила. И произошла детонация, а как иначе — взорвались все снаряды, и в башне, и в подбашенном отделении, и в погребе. Чудовищный взрыв буквально «испарил» всю носовую оконечность, и не прошло минуты, как «Идзумо» исчез с поверхности моря, будьто корабля вообще не было в помине.
Капитан 1 ранга Бахирев тут же приказал немедленно перенести огонь на «Якумо», который уже начал отстреливаться. И на этом его сопротивление практически закончилось — слишком короткой оказалась дистанция между противоборствующими сторонами. И что сквернее всего, броневые плиты, которыми немцы старались прикрыть все уязвимые места, сыграли в судьбе этого корабля скверную штуку. Ведь будь борт не бронирован, взрыватели бы не успевали взвестись, и снаряд бы прошибал корабль навылет, взрываясь потом над морем. А так пробивая тонкий лист брони, взрыватель срабатывал в «утробе», и разрыв приносил чудовищные повреждения. И что самое чудовищное, так это град снарядов с самой короткой дистанции — все же восемь скорострельных орудий крупного калибра это два прежних броненосца.
Сзади «Георгий Победоносец» нещадно расстреливал «Ивате» из своих 240 мм орудий, снаряды которых все же на четверть были легче — всего 229 кг. Но и это давало четырехкратный перевес в бортовом залпе, в таких скоротечных схватках хорошо забронированных кораблей средний и противоминный калибр можно не учитывать. И дело уже приближалось к логическому концу — «Ивате» сильно осел, превратившись в монитор, сильно горел, был заметен серьезный крен. Небольшой броненосец, наводивший страх на русские крейсера в прошлой войне, оказался совершенно беспомощным в схватке с линейным крейсером, кораблем, чье водоизмещение намного больше, в полтора, а в сравнении с «Рюриком» и в два с лишним раза.
Шел не бой, самое настоящее избиение!
— «Рынде» добить неприятеля торпедами — вначале «Якумо», потом за ним отправить на дно «Ивате», оба уже потеряли ход. И спасать японцев, но только тех, кто не пожелает утопиться. А то они всякие-разные…
Эссен прищурившись, посмотрел на броненосные крейсера, которые доживали последние минуты. Торпедный удар для них как в старину для поверженного с коня рыцаря клинок мизерикордии — стального клинка с узким лезвием, которым добивали через щель в забрале. На легких крейсерах стояли новые торпедные 45 см аппараты, по паре сдвоенных на борт на поворотной тумбе, а самодвижущие мины были на порядок лучше тех, что использовались в прошлой войне с японцами. А вот на линкорах и линейных крейсерах их не ставили, а со всех броненосцев еще в прошлую войну сняли, всячески облегчая корабли от перегрузки.
Да и атака не затруднена — рассветает, тонущие вражеские крейсера абсолютно беспомощны, некоторые нестойкие духом моряки уже бросаются за борт. Но раз флаг не спущен, а японцы на это никогда не пойдут, слишком упрямы и фанатично настроены — то надо добивать.
— Ваше превосходительство, радиограмма с «Витязя», — на губах у протянувшего листок бумаги шифровальщика застыла многозначительная улыбка. Николай Оттович прочитал текст, машинально посмотрел на часы. Затем протянул листок Бахиреву, а сам подумал, что грешно сомневаться в
— Мы между ними и гаванью, ваше превосходительство. Грешно теперь нам сомневаться в воле провидения! Сами в руки идут!
Эссен удивился созвучию мыслей, но хладнокровно ответил, уже без всякой
— Надо ввязаться в бой как можно скорее. Хотя мы забивали искрой радио с «асамоидов», но то, что их сообщения примут и прочитают вполне возможно. А время главное, хотя мы разделались с противником за полчаса, что меня самого изрядно удивило — хотя мы их застигли врасплох, и стреляли в упор, но все же я о столь быстрой победе не помышлял.
Адмирал посмотрел на взметнувшийся в небо султан воды у борта погибающего «Якумо» — легкий крейсер удачно выполнил пуск и попал одной торпедой, что было вполне достаточно. А вот «Ивате» добивать не потребовалось, вражеский броненосец неожиданно быстро ушел под воду, словно топор, видимо, слишком много было подводных пробоин. «Рында» спустил катера и шлюпки, чтобы вылавливать японских моряков, «купание» в апрельском море для многих окажется и кратковременным, и смертельным одновременно, хотя вода не такая и холодная, все же теплое течение.
— Нам нужно поторопиться, Михаил Коронатович — нужно догнать «Цукуб», а бой с ними затянется — «Георгий» не имеет преимущества, а у нас лишь полуторный перевес в залпа. Важно успеть, потому что при появлении броненосцев мы будем вынуждены выйти из боя. Возможность уничтожить всю неприятельскую эскадру по частям, в двух схватках, редко когда представится. Нам откровенно повезло, это следует признать!
— Вы правы, Николай Оттович — такой шанс упускать никак нельзя, нас просто заклеймят трусами. И в погребах «Рюрика» снарядов вполне достаточно, на хороший бой хватит. Главное сократить дистанцию до самой близкой, а наша скорость это позволит сделать!
— Вот за это я и преклоняюсь перед Зиновием Петровичем — он предусмотрел именно такой вариант. Ведь «Георгий Победоносец» заложен раньше «Инвинсибла», да и в строй вошел за год до «англичанина». Так что грех не использовать наши сильные стороны, благо противник подходящий…
Глава 23
— Николай Оттович добился блестящей победы, государь, каких русский флот давно не испытывал, даже в прошлой войне, в которой было немало славных дел для флага Андреевского.
Поделиться книгой: