Помоги проекту - поделись книгой:
Рожественский говорил, что на душе испытывал — успех Эссена поразил не только всю Россию, но и многие флоты мира. Всего два линейных крейсера с удвоенным числом крупнокалиберных орудий, легко и непринужденно отправили на дно три броненосных крейсера, которые даже считались броненосцами второго класса из-за своей избыточной защиты против восьми и шести дюймовых орудий. Пусть схватка произошла перед рассветом, и японцы никак не ожидали столь дерзкого появления русских кораблей вблизи Нагасаки, но тут все вопросы к погибшему адмиралу Камимуре, что допустил такую чудовищную оплошность. Однако не стоит винить старика — все же еще ночь стояла, а Эссен рискнул атаковать и победил. А потом навязал сражение двум подошедшим броненосцам, «улучшенным» по сути «асамоидам», и снова добился ошеломляющего успеха, хотя на этот раз схватка длилась полтора часа. И успел уйти от появившихся вражеских броненосцев, спешивших на помощь, хотя поврежденный «Георгий Победоносец» больше двадцати узлов выдать не смог. Да и «Рюрику» досталось — получил до десятка попаданий 305 мм снарядами и большое число шестидюймовых разрывов, но ничего, выстоял, и триумфатором вернулся в Дальний. А там пошли реляции от наместника и командующего флотом, что славили Эссена на все лады, впрочем, вполне заслуженно.
Николай Оттович получил очередных «орлов» на погоны, став вице-адмиралом, да к нему золотое оружие с бриллиантами — даровать звезду с большим белым крестом император не стал, а 3-ю степень Эссен уже заслужил. Бахирев стал капитан-командором, и вот его наградили этим белым крестом на шею, достаточно редкой даже для адмиралов наградой. Но четвертую степень вместе с «золотым оружием» он получил в прошлой войне, а такая победа для отличившихся командиров могла быть отмечена исключительно какой-либо наградой из «георгиевского статута». Тут даже лентой Станислава и крестом с мечами не отделаешься, не поймет никто.
Все офицеры и нижние чины тоже были награждены поголовно, редчайший случай — кто внеочередным званием, кто орденом, кто знаком отличия. И приказано медаль отчеканить в честь столь славной победы, как когда-то Петр Великий сделал с надписью — «небываемое бывает»…
— Победили и все награждены, кроме вас, Зиновий Петрович.
От слов монарха Рожественский опешил, а потому ляпнул первое, что только ему на язык легло:
— Меня за что, государь, милостью одаривать, с какого боку? Я примазываться к чужой славе не хочу…
— А придется, — царь усмехнулся, они гуляли по парку, который стремительно пробуждался от зимней спячки, зеленела травка, набухли почки, проклюнулась первая листва. — Вы ведь рапорта внимательно прочитали, и я тоже — а там у всех прописано, что созданием этих кораблей всецело обязаны только вам. Так что примите алмазные знаки к ордену Александра Невского, которые я вам вручу перед отбытием в Крым, вам надо пройти там курс «лечения», благо погода там стоит «чудесная». Как раз вам там место, Зиновий Петрович, чтобы прибыть вовремя к известным «событиям».
Царь пристально посмотрел прямо в глаза, и Рожественский сообразил, почему монарх говорит аллегорично — император явно опасался чего-то такого, что могла не укладываться ни в какие расчеты. А потому спросил прямо, как всегда делал в таких ситуациях:
— Мне возглавить Черноморский флот и атаковать Босфор⁈
— Именно так и надлежит вам сделать — примите общее командование «союзным флотом». Нашим, греческим и болгарским, хотя последний представлен парой канонерок и миноносцами. Думаю, что пора начинать десант — болгары подошли к Андрианополю, и взяли его приступом. Сербы и греки заняли Македонию, Эпир и Халкиду — армия визиря наголову разгромлена. Да и мы уже давно готовы — великий князь Николай Николаевич уже выехал в Одессу, а вам надлежит вечером уехать в Севастополь. Пора, Зиновий Петрович, пора — раз Макаров воюет, теперь ваша очередь!
— Государь, я готов!
Рожественский склонился в поклоне, безмерно благодарный императору за немыслимую возможность сделать то, что оказывалось не под силу нескольким русским царям. Причем, в обход великого князя, что среди гвардии имел прозвище «Лукавого». Пожелание было высказано четко — флот раньше армии должен быть в Константинополе, легендарном Царьграде.
— Англия собирает еще одну эскадру для отправки в Средиземное море — ее нужно опередить. И в любом случае не дать ей пройти Дарданеллами, Зиновий Петрович, не дать!
— Возможно, государь, да что там, скорее всего так и будет, придется отражать этот поход силой оружия. Сие означает войну с Англией, и не только там, но и на Дальнем Востоке.
— Вы правы, война возможна, только мы не одни будем — если в Лондоне решат, что следует напасть на Россию, то Германия немедленно начнет войну с ними, и растопчет Францию, союзника по этой их Антанте. Кайзер Вильгельм о том уже тайно уведомил Сити. Мы начали мобилизацию войск Казанского военного округа — три армейских корпуса будут отправлены в Маньчжурию, и этого вполне достаточно. Но призванных запасных отправят также в Туркестан — два тамошних корпуса развертываются по полным штатам. Мы готовимся занять Персию, как вы знаете…
Рожественский только кивнул — он не только знал, но и принимал самое деятельное участие в приготовлениях, в том числе и к неизбежной войне с Англией, если таковая все же начнется.
— Мы решили дать защиту от китайских мятежников народам ими покоренных, в восточном Туркестане, в монгольских провинциях и в Маньчжурии, где я признаю царский титул за малолетним свергнутым императором. Нам не нравится эта революция — она может иметь далеко идущие последствия для державы нашей. Войск у наместника хватит — четыре сибирских и три армейских корпуса, четыре Заамурских и шесть маньчжурских дивизий, и столько же корейских. И все казачьи войска азиатской части — больше, чем семисоттысячная армия. Неприятель, высадившийся у Владивостока, сам нам дал эту возможность подготовиться заранее к
Рожественский молча слушал царя — приготовления имели обширный характер и не знать о них в Англии никак не могли. Конечно, Ройял Нэви захватит господство на морях, но не сразу, и с большим трудом — прошли те времена, когда корабли с Юнион Джеком на мачтах беспрепятственно бороздили океаны. И надежды на Францию в такой ситуации беспочвенны — в Париже прекрасно понимают, что остановить огромную, в три-четыре миллиона германскую армию они не смогут — галлов просто раздавят.
— Так что Королевский флот сразу войну не начнет — такое коварное нападение для Лондона обернется непозволительным ущербом. Но линкоры в Мраморном море вечная для нас угроза, и теперь абсолютно нестерпимая. И вы Зиновий Петрович не должны их пропустить в Дарданеллы — я даю вам «карт-бланш» на все действия, можете минировать воды пролива и вывести в Эгейское море все наши субмарины и крейсера. И да, учтите — Константинополь будет нашим, я не намерен отдавать его грекам, не иначе как эллины сами признают меня
— Они это сделают, государь, — Зиновий Петрович все прекрасно понял, и теперь отчетливо понимал какой чудовищный груз ответственности лег на его плечи. Утвердить обратно крест на Святой Софии — да его имя войдет в историю, к этому шла еще Екатерина Великая, отчеканив заранее медаль со столь памятным для православных изображением.
— Вы воевали в
— Государь, они не пройдут через Дарданеллы, костьми лягу, — Рожественский снова поклонился, произнесенные слова не были для него пустым звуком, он произнес их как клятву. И прекрасно понимал, что овладеть узостями надо в первую очередь — через выставленные минные заграждения Королевский Флот просто не пройдет, сухопутной силы у Англии мало, а турецкую армию принимать в расчет не нужно — ее просто раздавят. Ведь частичная мобилизация Кавказского и Одесского военных округов проведена. А потому держать дивизии на «привязи» нельзя, иначе порыв схлынет — ведь все солдаты и офицеры прекрасно понимают к кому они пойдут на помощь, ведь война с османами уже непрерывно шла больше двух веков.
— А это вам в дорогу, Зиновий Петрович — окуните ее в воды Золотого Рога, она этого достойна. И вам токмо доверяю это сделать!
Николай Александрович протянул ему серебряный кругляш давно отчеканенной медали, и Рожественский истово перекрестился. Эту медаль он видел впервые в жизни, но знал ее историю. Екатерина Великая кропотливо готовилась к этому событию, и теперь царь ясно дал понять, какой корабль ему следует избрать своим флагманом…
Глава 24
— Поражение на море поставит японские войска в Корее и Приморье в катастрофическое положение, Михаил Павлович, и мы одной только победой над Объединенным флотом можем этого добиться. Теперь будем действовать по иному — не думаю, что наш противник откажется от генерального сражения, тем более в своих водах, где он имеет преимущество. Хотя это и чревато для нас потерями, но тут нужно дерзать. Иначе война затянется, что отнюдь не в нашу пользу, потому что приведет к излишним потерям.
Адмирал Макаров говорил чуть громче обычного — ветер бил прямо в лицо, и общаться на открытом мостике было затруднительно. Степан Осипович вел эскадру в очередной поход уже из Мокпхо — флот снова перешел в эту корейскую гавань, хорошо прикрытую береговыми батареями и минными заграждениями. Отсюда против японского побережья можно было действовать регулярно, причем уже не набегами легких сил, а выходом всей эскадры или в Цусимский пролив, либо для действий вдоль всего побережья японских островов, с целью пресечения любой вражеской торговли. Тем более, что сейчас все ограничения были сняты — высадка неприятеля в Приморье с многодневным обстрелом Владивостока означало только полномасштабную войну с отказом от соблюдения привычных «условностей», на которых так настаивал «туманный Альбион», при этом сам не придерживаясь их.
— Победа Эссена кардинально изменила ситуацию на море — японцы лишились разом четверти вымпелов боевой линии. Имелось два десятка, осталось полтора, и нам одолеть такого врага вполне по силам. Так что нужно обеспечить проход всей 3-й эскадры Щенсновича и броненосных крейсеров Дабича в Японское море, они живо покажут неприятелю на кого там все «куры записаны». Но не раньше, чем мы убедимся, что неприятельского флота там нет, а мы имеем его исключительно против нас.
Макаров замолчал, прищуривая глаза — ветер неприятно бил по лицу. И после долгой паузы негромко произнес:
— Пожалуй, нам нет нужды стоять с вами на мостике, без нас справятся. А при появлении неприятеля уже перейдем в боевую рубку. Сейчас можно спуститься вниз и попить горячего чая, мыслю, весь день проведем на ногах, а года у нас уже далеко не те, что раньше, когда кровь в жилах бурлила. Эх, молодость наша, быстро же ты ушла…
Адмиралы медленно спустились вниз, прошли до флагманского салона, где вестовые приняли от них шинели. Уселись за стол, их превосходительствам тут же подали горячий чай, но отнюдь не «адмиральский», китайский — травяной, ароматный, со своеобразным привкусом.
— Четыре наших броненосца во Владивостоке ставят крест на всей этой высадке в Приморье, что больше походит на дичайшую авантюру. Слишком длинная коммуникация, чтобы питать морем десант. Это как ниточка, которую мы скоро обрежем.
Командующий флотом сделал характерное движение двумя пальцами, как бы показывая ножницы. И отхлебнув чая, продолжил говорить:
— Если нынче проведем броненосцы, то против «Полтавы», «Ростислава» и пары «императоров», японцы будут вынуждены держать в находке три-четыре броненосца, которых им взять просто негде. Да, они могут использовать ночами миноносцы, но так у нас и сети есть, и свои миноносцы туда тоже уйдут, и крейсера Дабича для поддержки. В Гензане ведь та же петрушка — блокируем порт, и всей их 1-й армии хана настанет.
Макаров усмехнулся — высадка сразу двух армий, пусть на одном театре, но на расходящихся направлениях, добавляла не так большому японскому флоту нешуточных хлопот. Не мог хитрец Того не понимать, что стоит появиться достаточно сильной русской эскадре во Владивостоке, как плацдарм в бухте Находка немедленно «схлопнется», его невозможно будет питать хоть какое-то продолжительное время, постоянно будут нужны подкрепления — ведь по железной дороге во Владивосток перебрасываются подкрепления, хотя вести войну там крайне сложно — сопки и тайга, дороги походят на тропы, а питать войска можно только по единственной ветке «узкоколейки», по которой вывозили сучанский уголь.
Гензан как раз почти на полпути, между Владивостоком и Цусимой, и стратегически гораздо больше подходит для проведения высадки. Вот только наступление на Сеул у японцев выдохлось совершенно — ведь от побережья приходится все грузы таскать на спинах кули через горы, а русские используют гавани и нормальную железную дорогу, по которой перебросили уже пять дивизий против трех вражеских, и успешно вытесняют японцев за перевалы. Чтобы добиться
Хотя поначалу самураям везло — им удавалось почти все. В генеральном сражении потопили три броненосца, пусть устаревших и тихоходных, но их было три. Да и остальным кораблям 2-й дивизии изрядно досталось, как и 3-й дивизии, где были собраны «иноки», самые слабо бронированные броненосцы. А вот «бородинцы» из 1-й дивизии выстояли, но так сильнейшим кораблям линии русского флота противостояли обычные, а не утыканные 254 мм пушками «верзилы», что в полтора-два раза больше по водоизмещению. Но на этом несчастья не остановились — в Цугарах быстроходные японские броненосцы перехватили «Палладу» и «Диану», крейсера, не имея возможности убежать, приняли свой последний бой. И были быстро потоплены — противостоять 305 мм пушкам «Цукубы» и «Икомы», а затем подошедших «Курамы» и «Ибуки» они не смогли. «Воительница» ушла на дно вместе со всем экипажем, никто не спасся, а может сами японцы никого спасать не стали. А вот «охотница» выбросилась на камни, и уцелевшие в бою офицеры и нижние чины попали в плен. Жаль, конечно, «богинь», но они свой долг выполнили до конца, не стали спускать флаг даже в безнадежной ситуации. А там самураи удачно высадили десанты, заблокировав для русского флота проход в Японское море, где корабельной группировки ВОКа практически не осталось. Но на этом удачи закончились, можно победить равного противника раз или два, но нельзя бесконечно, если его генералы и адмиралы не являются непроходимыми тупицами или выжившими из ума бездарностями. Либо им не отдают свои указания продажные политики, или не руководят замаскированные изменники, давно купленные шпионами с «потрохами».
Тихоокеанский флот быстро отошел от пропущенных ударов — адмирал Макаров словно с ума сошел, требуя от всех неустанно исправлять недочеты и упущения, а на учения выводил корабли линии не реже, чем те же миноносцы. Эскадра усилилась тремя «корейскими» броненосцами, которых столь удачно немцы перегнали на Дальний Восток. Тем самым были полностью возмещены потери. И главное германские корабли не только имели полный броневой пояс по ватерлинии, но им успели заменить орудия, поставив в 45 калибров стволы, и боекомплект с «легких» в 140 кг, на новые «тяжелые» в 229 кг снаряды. Правда, сняли пару 15 см орудий, стволы которых торчали под пушками 24 см носовой башни, так называемых «погонных», и убрали для «облегчения» бортовые ординарные башни, поставив казематы. Зато заменили оставшиеся шестнадцать 15 см пушек на более «солидные» по калибру 17 см, имевшие снаряд в полтора раза тяжелее, ровно четыре пуда. Прибывшие броненосцы по всем статьям превосходили «пересветов», имея полное бронирование, такую же скорость, и при этом чуть меньшее водоизмещение. Подобным образом был перевооружен «Принц Генрих» — там вместо «пирамиды» 15 см пушек поставили 17 см орудия. Немцам не откажешь в практицизме, опыт прошлой войны показал настоятельную необходимость поставить на корабли линии более серьезный калибр, что они и проделали, но в отличие от русских, более системно и без всякой суетливости, предложив на продажу вполне «обновленные» броненосцы, бортовой залп которых составил «увесистые» 14 центнеров.
Вполне достойно в сравнении с тем же «Пересветом», с его 11 центнерами, или довоенными типа «Бородино» с 15 центнерами. Правда, последние броненосцы сейчас стреляли «тяжелыми» снарядами, да и 152 мм башни были заменены на одиночные 203 мм казематные орудия — а потому бортовой залп возрос до «приличной» величины почти в 19 центнеров. Так что это была приемлемая замена — новые «Петропавловск», «Севастополь» и «Сисой Великий» вполне могли дать достойный отпор не только старым японским броненосцам, но и «чилийцам», если сойдутся один на один…
— Думаю, Степан Осипович, что противник не снимает десанты только потому, что получил твердые гарантии от Англии, что ему будет оказана помощь. Я не говорю о передаче кораблей, их у британцев много — но к ним нужны команды, а их долго готовить. Скорее всего, просто спустят Юнион Джек на мачтах, и поднимут «Восходящее Солнце». А «продать» могут тому же «королю» Рюкю, тот полная марионетка — японцы лишь формально возвратили островам «независимость», по нашему примеру, так сказать…
— Скорее всего, будет как с «корейскими» броненосцами, Михаил Павлович — передадут с частью своих команд. Понятное дело, что по «найму» — откровенно воевать на их стороне не станут. И, возможно, корабли у них уже есть, что-то эти «рыжеволосые бестии» притихли, а потому жди пакости. Они слишком серьезно вложились в Японию, чтобы теперь потерять разом все — ведь государь настроен решительно, доведем их до полного банкротства и военной «немощи». Экипажи в резерве у них имеются — нельзя начинать войну не имея подготовленного запаса.
— Пожалуй, вы правы — Эссен истребил всю эскадру Камимуры, жаль, не выловили адмирала. Мы допросили пленных с пристрастием, и все они твердили о будущей победе вполне уверенно. Надежды на Англию питают, никак не иначе. А это плохо — мы не сможем воевать с Азиатской эскадрой Ройял Нэви — в Гонконге и Вей-Хай-Вее никак не меньше двух десятков вымпелов. А ведь есть еще Сингапур, а дальше Индийская станция и Австралия. И броненосцев у них до черта, линкоры для немцев приберечь могут…
Глава 25
— Все правильно, Михаил Павлович — тихоходные броненосцы, плетущиеся на четырнадцати узлах, только напрасная обуза для эскадры, кандалы на ногах. А так бой пойдет почти на равных — у нас шестнадцать вымпелов, у японцев пятнадцать, и при этом у нас полное превосходство в крейсерах, которое пока реализовать невозможно. Несколько часов подождем, пока пушки не скажут своего слова. А там как раз Щенснович со своей 3-й дивизией подойдет — главное, чтобы контр-адмирал Вирен не оплошал, и не дал вражеским крейсерам подход наших «старичков» углядеть. А то рыскают уже их «ходоки» — но «витязи» рано или поздно им бой навяжут.
Степан Осипович прижал бинокль к глазам, внимательно посмотрел на эскадры Объединенного Флота, что решительно шли навстречу. Генеральная баталия состоялась сразу, как русские вошли в Цусимский пролив, причем демонстративно отправив впереди «рюриковичей», которые сделали «вялую» попытку прорыва в Японское море. И почти сразу стало ясно, что такой вариант для противника категорически неприемлем — ситуация в Приморье моментально бы изменилась в одночасье.
— Теперь только одно — или мы уберемся «не солоно нахлебавшись», как в прошлый раз, либо их тут «прищучим» основательно. Тогда война закончится… если англичане в нее не ввяжутся…
— Весь вопрос в
Макаров усмехнулся — «нейтралы» вели себя удивительно «вежливо», держались на почтительном удалении, при этом вывесив самый разнообразный набор сигнальных флагов. Отгонять их Степан Осипович не собирался, хотя рядом с англичанами держал «Россию» с «Громобоем», так, на всякий случай. И в любой момент к ним могли подойти на помощь «Баян» с «Коджоном» — даже для двух огромных броненосных крейсеров типа «Дрейк» четыре таких противника слишком много. Зато англичане имели полный ход в 23 узла, и в любой момент могли быстро удалиться. Догнать «британцев» мог только «Рюрик», «Георгий Победоносец» вряд ли, преимущество в скорости на один узел слишком символическое. Так что «удара в спину» не будет — но настороженным он быть обязан, коварство «туманного Альбиона» давно стало «притчей во языцех», и относится нужно предельно серьезно. Однако сейчас главное победить, хотя сделать это было невероятно сложно.
— А ведь японцы решили сокрушить нас одним ударом, — с нескрываемым удовлетворением произнес Молас. — К нашему «Цесаревичу» направляется «Сацума». За ним «Катори», дальше оба чилийца' — «Ниссин» и «Касуга», концевым «Касима». Все правильно — замыкающим идет один из сильнейших броненосцев. Ваше желание сбылось — мы будем сражаться с «Сацумой», с ней не сошлись в бою в прошлый раз, но сейчас схватка состоится.
— Там мы не одни будем, Михаил Павлович, с «Петропавловском» — нам вдвоем и управится с «вепрем» легче. А дальше силы практически равные — так что все заключается в умении стрелять. А вот защита у нас однозначно лучше, на всех крупповская броня.
Степан Осипович посмотрел на вторую колонну, что сходилась с дивизией вице-адмирала Матусевича — пять японских против шести русских броненосцев. Враг чуть сильнее в бортовом залпе, комендоры опытные, но так и на русских кораблях хорошо обученные экипажи, да и преимущество в один вымпел имеется. Вот кому искренне тут не позавидуешь, так это ставшему контр-адмиралом Щульцу — у него два линкора против трех вражеских. Зато рядом крутится Эссен с линейными крейсерами, нацелившись на «Ибуки» и «Кураму», с которыми прошлый раз так и не выяснил «отношения». Но есть в запасе «палочка-выручалочка» в виде «Баяна» и «Коджона». Первый крейсер имеет толстую броню, пояс в цитадели до восьми дюймов, и способен выдержать попадание двенадцатидюймового снаряда. «Кореец» вполне способен из своих двух 24 см пушек пробить семидюймовые плиты на быстроходных броненосцах. И как только сражение начнется, они и подойдут поближе — по водоизмещению оба как раз и составляют один вражеский броненосец, хотя вооружены гораздо слабее.
— Поблагодарить должны Николая Оттовича — будь здесь эскадра Камимуры, нам бы пришлось поставить в линию тихоходные броненосцы. И с нами опять бы начали играть, навязывая свои условия. А так ничего у японцев не вышло, ход ведь равный держим.
Среднее казематное 203 мм сделало оглушающий выстрел — началась пристрелка, тут надо определить дистанцию, после чего действо начнут все броненосцы дивизии, каждый по своему противнику, которые заранее определены, но «Цесаревич» с «Петропавловском» действуют вдвоем — слишком силен вражеский броненосец. Бортовой залп у него почти три тонны, почти как у любого линкора, что сходились сейчас в бою…
Степан Осипович достал из кармана платок и отер лицо, достал часы, раскрыл крышку. Сражение длится уже почти час, но еще не видно, чтобы противоборствующие стороны выдохлись, да и серьезных повреждений на кораблях пока не замечено, все также размеренно стреляют орудия. Только сцепились эскадры насмерть, никто не хочет уступать. Поражение в этом бою для японцев фактически означает проигрыш войны с неизбежной гибелью или капитуляцией высаженных десантов, что перестанут получать поддержку морем. Сами острова, и так страдающие от недостатка подвоза, будут удушены морской блокадой, которую пытаются установить «северные гэдзины», а «варварами» жители страны Восходящего Солнца именовали всех европейцев без исключения, даже англичан, с которыми вроде как в союзе. И «снять» эту «удавку» невозможно — подводные лодки показали себя страшным врагом для пароходов, пусть пока и не утопили ни одного военного корабля. Но уже очевидно, что в прибрежной полосе любой транспорт под флагом со знаком «солнца» может быть атакован из-под воды, и торпеда, стоимостью в тысячи рублей, с легкостью отправит на дно судно, где груза на десятки тысяч целковых золотом.
— А ведь «Сацуме» приходится тяжко, ваше высокопревосходительство — «Петропавловск» стреляет по ней почти безнаказанно, причем полными залпами. Да и «чилийцы» столкнулись с «виттельсбахами», те гораздо крепче построены, все же по броне они корабли линии, а их пушки как раз пробивают более тонкие плиты. Того их нужно было против «пересветов» ставить, как прошлый раз, тогда бы их уже вышибли.
Молас говорил спокойно, как всегда в минуту опасности проявлялось удивительное хладнокровие, начальник штаба не обращал внимания на попадания, от которых корпус «Цесаревича» постоянно вздрагивал, и звенел как натянутая струна. Но французы прекрасно забронировали корабль — десять дюймов главного пояса и шесть дюймов верхнего, причем протяженностью от штевня до штевня, великолепно держали «удар».
— Они бы и хотели, только мы ведь не дали — скорость все-таки держим, не даем «палочку» над «головой» сделать. Впрочем, как и они нам, — усмехнулся Макаров, продолжая внимательно рассматривать воды Цусимы, затянутые местами дымом из труб. При очередном повороте, Степан Осипович разглядел броненосцы 3-й дивизии вице-адмирала Матусевича, что сцепились со своими «старыми знакомцами», кораблями самого Того, что продолжал держать свой флаг над «Микасой». Японцы по своей «бедности», а их страна была вынуждена экономить на всем, готовясь к новой войне, не перевооружили свои броненосцы на 203 мм пушки, оставили прежние 152 мм, а они были уже не столь эффективны как раньше. Русские ведь сделали выводы, разрушения теперь не пугали, а с пожарами научились бороться. Зато фугасы были не в состоянии пробить даже двухдюймовую броню.
«Князь Суворов», «Слава» и «Орел» держались уверенно под огнем. На их приземистых силуэтах, теперь имеющих большую площадь бронирования борта, были заметны вспышки разрывов, но вот о серьезных повреждениях пока речи быть не могло. Зато «Пересвету» с «Ослябей» доставалось — эти высокобортные броненосцы изначально строились как океанские рейдеры, и ставить в линию их не собирались. Только война заставила, так как других кораблей просто не имелось под рукой, на Дальний Восток и так отправили все, что у России имелось на Балтике и Черном море.
— «Баян» нужно выводить из боя, крейсер долго не продержится, как и «Коджон» — «Курама» противник серьезный для этой пары, слишком опасный. У нее бортовой залп в полтора раза тяжелее.
— Пусть стоят в линии, сколько смогут, у нас сейчас нет других кораблей, Михаил Павлович. Забирать кого-то из дивизий никак нельзя — непонятно, кто первым «сломается». Так что нужно продержаться час, а там подойдет 2-я дивизия Щенсновича, и вот его шесть броненосцев дадут нам серьезный перевес в силах. А пока нужно только держаться — посмотрите на японские броненосцы, им ведь тоже тяжко…
Глава 26
— А мины турки выставили, пусть и немного…
Последний, третий пароход подорвался и сейчас тонул, но на последнем усилии капитан направил его к берегу, до которого было рукой подать. Спасать команду должен был миноносец, никто не собирался оставлять русских офицеров и матросов, вызвавшихся «охотниками» на это смертельно опасное предприятие, на растерзание впавших в неистовое бешенство османов, для которых война обернулась самой настоящей катастрофой.
Долгие пятьсот с лишним лет Оттоманская Порта расширяла свои владения, захватив земли рухнувшей в небытие Византийской империи, а Святая София превратилась в мечеть — зримый символ побед османских султанов. Но после злосчастного для турок сражения под Веной в 1686 году медленно начался обратный процесс — европейские державы стали потихоньку вытеснять османов с захваченных ими территорий. И наступление шло крайне медленно, как сваривание лягушки в котле, когда земноводное потихоньку свыкается с нагреванием, не понимая, что нужно выпрыгивать. Так и в «Блистательной Порте» не отдавали отчета в том, что происходит, а бесконечные поражения принимали за временные неудачи, после которых вернутся славные времена нового султана Сулеймана, и опять наступит «великолепный век», и европейские владыки смиренно встанут на колени.
Словно наркотический дурман (а так оно и было) накрыл всю страну, от которой кусками отпадали владения одно за другим. Но как можно о том беспокоится, если все бредили былым величием, а столь нужные реформы не проводились, так как весь чиновничий аппарат погряз в коррупции, и без привычного «бакшиша» (взятки) никто не желал трудиться. Причем не честно, а просто работать, как делается в нормальном государстве. И так потихоньку османская империя превратилась в самого «больного человека» Европы, чьи финансы давно находились под внешним управлением. Две трети из 26-ти миллионного населения тихо ненавидели турок, так как одна часть были чуждыми им по культуре мусульманскими народами, от арабов до курдов. Другая часть, миллионов на восемь, были вообще христианами — на Балканах и в Малой Азии под властью османов жили греки, болгары, сербы, армяне, в Египте копты, в Сирии тоже хватало христиан со времен крестовых походов. На них всех постоянно устраивались гонения, перетекавшие зачастую в кровавую резню иноверцев, без которой турки вообще не мыслили управления покоренными народами. Бесконечно править посредством террора и натравливания одних народов на других нельзя, рано или поздно найдется организующая всех христиан, в большинстве своем православных, сила, против которой все ухищрения окажутся и бессильными, и бесполезными. И таковой оказалась Россия, вначале как Московское царство, потом как мощная, с армией и флотом империя. И войны с нею один на один заканчивались одними поражениями. Лишь в Крымскую войну за турок взяли реванш французы и англичане, но спустя двадцать лет русские почти дошли до Константинополя, и лишь вошедший в проливы Ройял Нэви заставил их отступить, и отказаться от многого, чего они добились на поле боя.
Теперь ситуация для Порты стала намного хуже — православные народы на Балканах смогли создать альянс и выступили против турок единым порывом. Турецкая армия была разбита в целом ряде сражений, и стало ясно, что многовековое владычество османов на европейском континенте закончено. Теперь ситуация кардинально изменилась — потомки завоевателей, привыкшие считать себя хозяевами, десятками тысяч устремлялись к Босфору, страшась вполне объяснимой и закономерной мести восставших народов. Наступило время сведения давних кровавых счетов.
И вот теперь турок проняло, пришедшие к власти «реформаторы» обещали все что можно, осознав, что приближается катастрофа. И дело в том, что в войну вступила Италия, желавшая отобрать у Порты Ливию. А теперь и Россия, которая под предлогом защиты христиан от резни объявила войну. И по повелению царя русские войска на Кавказе начали наступление, занимая древние армянские и понтийские земли, а Черноморский флот устремился к Константинополю, в переходе от которого были болгарские войска, упершиеся в наспех подготовленные турками позиции…
— Следовать вперед, пусть «прорывателей» впереди не осталось, — хрипло произнес Зиновий Петрович, упрямо сжимавший губы. Идущий впереди флагманский броненосец «Князь Потемкин-Таврический» вздрагивал от попаданий, но главные турецкие батареи по обе стороны Босфора корабль уже миновал, но пройдя самый опасный участок, получил множество снарядов, бомб и даже большое мраморное ядро в пару пудов веса. Каких только пушек не было на батареях, еще видимо с тех времен, когда в Чесменской бухте сгорел от брандера лейтенанта Ильина османский флот.
За флагманом шли два маленьких броненосца береговой обороны, всего в четыре тысячи тонн водоизмещения, похожие своим силуэтом на новые линкоры, имея в носу и корме по паре линейно-возвышенных башен со 152 мм орудиями. На «Адмирале Лазареве» они были позаимствованы с броненосца «Ростислав». На «Адмирале Истомине» установили башни, уже снятые с крейсеров «Кагул» и «Очаков». И получились вполне пригодные корабли, броня которых прекрасно держала даже шестидюймовые снаряды, имевшие проработанную схему деления на отсеки, что позволяла выдержать подрывы на минах. Небольшая осадка позволяла броненосцам береговой обороны действовать на мелководье, а восемь шестидюймовых пушек, две трети боеприпасов к ним составляли фугасы, могли смести любую полевую артиллерию, и те каменные и глинобитные постройки, которые турки гордо именовали крепостями. Над ними сейчас стояли клубы пыли и дыма — 305 мм, 203 мм и три десятка 152 мм орудий превратили укрепления в груды щебенки. Но для турок беда шла следом — в пролив по протраленному пути вошли оба линкора Черноморского флота — «Измаил» и «Азов», названные так в честь взятия русскими войсками двух сильнейших турецких крепостей фельдмаршалом Суворовым в 1791 году и тогда молодым царем Петром Алексеевичем в 1696 году. Построенные на два года позже «родоначальника» всей серии «Гангута», они имели некоторые отличия и особенности — чуть меньшую на один узел скорость, но более толстое бронирование, так как изначально строились из расчета на прорыв через проливы, и встречное сражение с броненосцами Ройял Нэви. Еще два новых линкора, большего на четыре тысячи тонн водоизмещения, строились в Николаеве — и названы они были в честь славных морских побед «Синоп» и «Чесма». Строились они взамен старых броненосцев — первый отправлен на слом, а второй был тяжело поврежден у Мозампо, подорвавшись на выставленной японцами мине. Ремонт корабля сочли нецелесообразным, и пустили на «разделку».
Эти линкоры должны были войти в строй в следующем году, и сохранили то же вооружение. А изрядный рост водоизмещения связан с желанием достичь скорости в 24 узла, а потому на «победах» были установлены новые паровые котлы и мощные турбины. Чуть улучшили бронирование, доведя броневой пояс до тринадцати дюймов — 330 мм броневые плиты должны были уверенно выдержать попадания 343 мм снарядов британских «сверхдредноутов», которые начали вступать в строй. О том, что на них будут ставить столь «убойные» пушки узнали заблаговременно, и немцы с русскими решили сразу же усилить бронирование на своих новых линкорах.
На стапелях же этим летом будет заложена очередная пара линкоров, уже «императоры», еще большего водоизмещения, но с той же защищенностью и скоростью хода. Зато вооружение будет из новых германских 35 см пушек — четырнадцатидюймовые стволы (356 мм) вполне способны нанести серьезные «увечья» любому британскому линкору. А от любой эскадры дредноутов убегут, используя преимущество в ходе в 3–4 узла.
Вместе с «крепостями» следовали легкие крейсера «Очаков» и «Кагул», лишенные башен и казематов, но взамен получившие пусть куцый, но броневой пояс, и способные развить ход в 23 узла. Но всем давно стало ясно, что будущее за турбинами, и сейчас спешно достраивали «гвардейцев», крейсеров получивших по «наследству» Георгиевские флаги — «Память Меркурия» и «Память Азова». Оба «улучшенные» варианта «витязей», и войдут в строй нынешней осенью, никак не позже.
За ними следовали минные заградители «Дунай» и «Днепр», но путь главных сил под командованием вице-адмирала Эбергарда должен был закончиться у острова Лемнос, у самого входа в Дарданеллы.
В арьергарде двигались канонерские лодки, прикрывавшие пароходы с десантом — операция проводилась с самыми решительными целями, на берег уже высаживалась целая дивизия, чтобы взять под контроль оба берега Босфора с захваченными батареями. И еще одна пехотная дивизия должна была высадиться в самом Константинополе, чтобы взять христианское население огромного города под защиту русских штыков. А там перевозка войск пойдет согласно плану, и на южном берегу Черного моря, и, возможно, Эгейского, будет высажено не менее пяти армейских корпусов и с десяток казачьих и кавалерийских дивизий. И успех «предприятия» напрямую зависит от действий флота. В бой было брошено все, что успели построить за эти годы. Расчет основан на одном, но очень сильном ударе, и возможные потери не страшили Рожественского — слишком очевидным был тот выигрыш, о котором мечтали все русские цари, начиная с Ивана III, в начале правления которого османы и захватили Константинополь…
Глава 27
— «Ослябя» вывалился из строя!
Выкрик не стал неожиданным для Степана Осиповича, что-то подобного он и ожидал. Ведь когда сражение идет свыше двух часов, практически беспрерывно, потери несут не только люди, но и корабли. А гибнут в первую очередь слабейшие, те, на которых «сэкономили», поставили броню качеством похуже и поменьше, где уменьшили главный калибр орудий, а броненосцам отвели несвойственные им функции. В прошлом сражении таковыми стали «Сисой» и две «полтавы», не имевшие ни полного бронирования, ни приличной скорости. Им просто разнесли оконечности обычными фугасами, а уйти из боя не хватило скорости. Начались обширные затопления, и вполне способные сражаться броненосцы погибли.
Тогда «иноки» не стали жертвами, хватило скорости, но зато сейчас попали под шквал шестидюймовых снарядов, и высоченные и ничем не защищенные борта превратились наподобие дуршлага — все в дырках. Японцы очень умно использовали свои 152 мм пушки — стреляли исключительно по трем русским броненосцам, что по прихоти генерал-адмирала должны были стать ну очень большими крейсерами. И хотя главный пояс был девять дюймов, а вверху был еще один, в четыре дюйма от башни до башни, вот только не имелось защиты оконечностей, пусть небольшие участки, намного меньшие, чем на старых русских броненосцах, но град снарядов понаделал везде дырок. А большой ход приводил к тому, что забортная вода поступала под большим напором, выбила переборку и стала растекаться по всему кораблю. И все — возрос крен на борт и дифферент на нос — броненосец был буквально «вынесен» из боевой линии, оставшись в одиночестве.
— Пусть уходит в Мозампо, тут идти недалеко. С такими повреждениями «Ослябя» не боец, — спокойно произнес адмирал Макаров, прекрасно понимая, что корабль, не имеющий возможности держать эскадренную скорость, является не поддержкой, а обузой. Но неожиданно изменил свое решение, отдав новое распоряжение:
— Держаться к норду от острова Цусима, провести исправление повреждений, и обеспечить защиту поврежденных кораблей! «Ослябе» придать 3-й отряд миноносцев, пусть выходит из Фузана! И для поддержки идут «адмиралы», кто там в полной готовности к выходу?
— У контр-адмирала Миклухи все три броненосца способны немедленно выйти в море, там еще два «корейца» с германскими экипажами полностью готовы к выходу в любой момент. Будут через четыре с половиной часа, впять максимум, все же им идти пятьдесят шесть миль.
Моласу даже не потребовалось в блокнот заглядывать, все необходимые данные он собирал заблаговременно, а распоряжения отдавал заранее.
— Вот пусть выводит свою дивизию из «карликов», пригодятся, как раз вечереть начнет, — усмехнулся в бороду Макаров. — Их полдесятка, и скопом они способны защитить наши поврежденные броненосцы, к тому же сами могут нанести повреждения неприятелю, особенно «подранкам». Пусть вместе с нами против японцев воюют, а не берега стерегут. Выделять корабли для охраны невозможно — все должны быть в бою, сегодня каждый вымпел дорог! Где там Щенснович⁈
— В тридцати милях, ваше высокопревосходительство, на подходе…
— Ему еще два с половиной часа идти, пусть держит ход тринадцать узлов. Нет, «Ретвизан» и «Три святителя» и оба «императора» вполне четырнадцать, а то и пятнадцать узлов наберут — они нужны здесь, мне сейчас каждая пушка важна, а у него в отряде почти полсотни стволов крупного калибра. Так что передайте ему мою
Степан Осипович совладал с нервами, к нему снова вернулось хладнокровие, голос стал
Так что через час-два, в самый важный момент, пиковый, если можно так сказать, подойдут одиннадцать вымпелов, и маленькие броненосцы береговой обороны могут сыграть свою роль — на них семнадцать 240 мм и 254 мм пушек, у первых снаряды в девять, у вторых в 14 пудов веса. А это много, если нужно добить поврежденный вражеский броненосец, обеспечивая успешную торпедную атаку миноносцев.
— «Баян» выходит из линии, крейсер горит, лишился двух труб!
Поделиться книгой: