Помоги проекту - поделись книгой:
Зенитная артиллерия выпустила 29 тысяч снарядов всех калибров, а зенитно-пулеметные полки почти 130 тысяч патронов. При этом зенитчики доложили о 5 сбитых самолетах, а пулеметчики об одном. 6-й иак совершил в течение ночи 173 вылета, и его штаб заявил о том, что сбито «до 12 самолетов». Правда, официально летчикам было засчитано только 8 групповых и личных побед, которые были записаны в летные книжки следующим образом:
– младший лейтенант Чулков из 41-го иап в районе Истры сбил Не-111;
– старший лейтенант Кухаренко сбил Не-111 в районе Голицыно;
– капитан Константин Титенков, лейтенанты Бокач и Лапочкин (все из 11-го) сбили в группе 2 Не-111;
– старшие лейтенанты Ченский и Федор Чуйкин из 27-го иап сбили 2 Ju-88 в районе Химок;
– младший лейтенант Лукьянчиков сбил Ju-88 в районе Боровска.
Были и другие заявки на сбитые самолеты, так, звену Блитенкова записан «двухмоторный бомбардировщик». Политрук Кузнецов доложил, что в районе Истры обстрелял самолет, но его падения не видел.
Таким образом, в общей сложности части ПВО претендовали на 14 сбитых самолетов[8]. В действительности люфтваффе над советской территорией потеряли только 2 бомбардировщика:
– Не-111Н-6 командира 4-й эскадрильи KG55 «Грайф» обер-лейтенанта Хармса был подбит МиГ-3 летчика-испытателя Байкалова из 2-й САЭ, затем добит зенитчиками и упал на Красную Пресню;
– Do-17Z-2 W.Nr. 3367 «5К+ЕТ» лейтенанта К. Кухно из 9-й эскадрильи KG3 «Блиц» был подбит летчиком-испытателем Марком Галлаем из 2-й отдельной истребительной авиаэскадрильи ПВО Москвы. Он несколько раз атаковал в ночном небе «Дорнье», после чего противник с резким креном вывалился из лучей прожекторов и устремился к земле. Кухно удалось дотянуть до района Витебска, однако до линии фронта бомбардировщик все же не долетел и совершил вынужденную посадку на советской территории[9]. Все 4 члена его экипажа были ранены и взяты в плен. Еще несколько самолетов получили повреждения, но все же смогли дотянуть до своей территории и были списаны после вынужденных посадок. Среди них можно назвать Не-111Н-5 из III./KG26 «Лёвен» (все 4 летчика из экипажа лейтенанта Хорста Людвигса погибли) и Ju-88A-5 W.Nr. 5282 из 6./KG3, который разбился на аэродроме Бояры около Минска (все 4 летчика из экипажа Людвига Бриксиуса были тяжело ранены).
Собственные потери 6-го иак составили 4 истребителя, но все они являлись небоевыми. У двух отказали моторы, а у третьего внезапно «загорелся самолет». Все трое летчиков покинули машины на парашютах. Еще один Як-1 из 11-го иап был разбит во время вынужденной посадки из-за выработки горючего.
Готовясь к следующему удару в ночь на 23 июля, немцы несколько изменили тактику. Высота полета была увеличена настолько, чтобы бомбардировщики проходили над поднятыми над столицей аэростатами и на максимальной дальности действия прожекторов, что должно было непременно снизить эффективность последних. Во втором массированном налете приняло участие 115 бомбардировщиков. Данный подход был стандартным для люфтваффе: в первом вылете задействовать максимум сил, по возможности все доступные самолеты, дабы используя эффект внезапности нанести цели максимальный урон. А дальше аккуратно добивать ее меньшим числом машин. В данном случае ни о каком максимальном ущербе речи, конечно, не шло, учитывая размеры цели и количество бомбардировщиков, но схема была та же, типовая.
На сей раз на город было сброшено 98 тонн фугасных бомб и 34 тысячи килограммовых зажигалок. Интересно, что зенитная артиллерия выпустила всего 6340 снарядов, что не шло ни в какое сравнение с прошлой ночью (почти в пять раз меньше!). Понятно, что и плотность огня была соответствующей, не создавшая немецким экипажам столько помех. По данным противника, все бомбардировщики прошли над целью в боевом порядке и поразили большинство из намеченных объектов. От взрывов и возникших пожаров пострадали 63 предприятия и 96 жилых домов. Сильные разрушения получили фабрика имени Свердлова, Пресненский машиностроительный завод, завод газоаппаратуры и др. На ГЭС-1 было разрушено распределительное устройство 6,6 кВ – прекратилось питание московского трамвая и других важных объектов. Фугасная бомба попала в машинный зал ГЭС-1 и ударилась о крышку разобранной турбины. На восстановление были брошены все силы, и к утру 23 июля московскому трамваю вновь было дано питание. На ГЭС-2 упало более 150 зажигательных бомб, однако все они были быстро затушены.
Сильные пожары полыхали в столице до самого утра. Одна фугасная бомба пробила перекрытие тоннеля на перегоне Смоленская – Арбат, другая попала в эстакаду метромоста неподалеку, а третья разорвалась у входа в вестибюль у Арбатской площади. Наибольшие жертвы вызвала паника, возникшая на лестнице эскалатора. II./KG55 снова наносила удар по Кремлю. 3 фугасные бомбы попали в Красную площадь, причем одна взорвалась прямо перед святая святых для советской власти – мавзолеем Ленина. Правда, самого «жильца» в здании уже не было, в начале июля его мумию уже эвакуировали в глубокий тыл. На территорию Кремля упало 76 зажигательных бомб, в том числе 14 на Соборную площадь, 15 – на Большой сквер, 4 – на Большой Кремлевский дворец и 3 – на корпус № 14. Интересно, что большая часть предназначенных «резиденции советского правительства» бомб обычно попадала в ее южную – выходящую к реке часть. Вероятно, штурманы бомбардировщиков ориентировались и целились именно по характерному изгибу реки в этом месте. Также в результате бомбежки загорелся один из корпусов больницы имени Боткина. Людские потери во время второго налета оказались еще большими: по данным НКВД, от взрывов и пожаров пострадало 943 человека, в том числе 213 погибло, 353 тяжело ранено.
Отбой воздушной тревоги был дан в 03.12. По итогам налета зенитчики претендовали на 3 сбитых самолета. Истребители 6-го иак выполнили 202 вылета и, согласно докладам летчиков, штаб последнего заявил еще о 4 сбитых бомбардировщиках. В частности, старшему лейтенанту Федору Чуйкину из 27-го иап был записан сбитый в районе Химкинского водохранилища Ju-88. При этом пилоты утверждали, что помимо Не-111 и Ju-88 видели и атаковали над Москвой несколько четырехмоторных «Фокке-Вульф Курьеров». Собственные потери составили 4 истребителя.
Фактические потери люфтваффе составили 1 торпедоносец[10] Не-111Н-5 W.Nr. 3800 из 2-й эскадрильи KG28. Самолет был поврежден зенитным огнем, перетянул через линию фронта и совершил вынужденную посадку в районе Барановичей. «Хейнкель» был полностью разбит, но его экипаж не пострадал. Можно сказать, что налет прошел для люфтваффе вовсе безнаказанно.
Днем 23 июля 6-й иак выполнил 118 вылетов и доложил сразу о 3 сбитых самолетах-разведчиках. Что не подтверждается данными противника.
В 18.43 в Москве, где еще продолжались разбор завалов и поиски погибших, снова завыли гудки воздушной тревоги. Это было связано с сообщениями о приближении с запада группы самолетов. Одновременно с этим послышалась зенитная стрельба. Это батареи 250-го зенап открыли огонь по видимой цели. Вскоре самолет (это был разведчик, который фиксировал результаты второго налета) скрылся за облаками. В 20.05 тревогу отменили, москвичи стали расходиться по домам, но, как оказалось, ненадолго. В 21.30 поступило сообщение о том, что группа немецких бомбардировщиков прошла Вязьму курсом 90 градусов, в связи с чем в Москве опять завыли гудки воздушной тревоги.
По советским данным, в третьем массированном налете в ночь на 24 июля участвовало «до 180 машин противника тех же марок и Do-215, Do-17». В действительности авиаудар наносился 125 самолетами, которые сбросили около 140 т фугасных и зажигательных бомб. На этот раз пострадали такие важные промышленные объекты, как авиационный завод № 1 имени Авиахима, машиностроительный завод № 4, завод № 28 и др. Прямыми попаданиями фугасок были разрушены театр имени Вахтангова и фабрика «Мосфильм». Бомбы попали в расположенный на Красной площади ГУМ, а также в Кремлевскую больницу.
Налет проходил в условиях сильной облачности, из-за чего работа прожекторов оказалась неэффективной, «поля» создать не удалось, и было освещено всего 7 целей. Зенитная артиллерия вела заградительный огонь «на большую высоту», израсходовав 20 487 снарядов среднего калибра, а МЗА стреляла по пикирующим и «снижающимся» машинам, расстреляв 691 снаряд калибров 25 мм и 37 мм. 6-й иак выполнил 182 вылета, по итогам которых летчики заявили о 13 воздушных боях и 4 сбитых бомбардировщиках. Собственные потери составили 5 истребителей. Не вернулись с задания лейтенант Борис Васильев из 11-го иап и лейтенант Василий Цымбал из 34-го иап (позже оба возвратились в свой полк без самолетов). Лейтенант Шишкин из 27-го иап и капитан Михаил Найденко из 34-го иап вследствие полного израсходования горючего покинули свои машины на парашютах, а старший лейтенант Николай Бурьян из 16-го иап разбил свой самолет во время вынужденной посадки.
И снова налет прошел для люфтваффе практически безнаказанно. Только один Не-111Н-3 W.Nr. 6873 из штабного звена KG53 «Легион «Кондор» был поврежден и разбился (70 % повреждений) при аварийной посадке на аэродроме Орша. При этом два члена экипажа были ранены.
24 июля штаб 6-го иак ПВО оптимистически сообщал:
На чем были основаны данные утверждения, неизвестно. Как видим, противовоздушная оборона Москвы оказалась малоэффективной. Небольшими силами и при минимальных потерях люфтваффе удалось нанести советской столице довольно серьезный урон. А вот командование советской противовоздушной обороны, все еще находившееся под впечатлением Битвы за Британию, налетов на Белград и Крит, было несколько озадачено. Получалось, что для защиты Москвы с большим трудом сосредоточили массу истребительных полков, а также самолетов «новых типов», но они, по сути, не понадобились. Ночью удавалось поднять от силы 100–120 самолетов (некоторые опытные пилоты делали сразу по два вылета), но ущерб, нанесенный противнику, даже по преувеличенным докладам летчиков, оказался небольшим.
«Не оправдался вражеский расчет запугать советского человека»
Тем временем по другую сторону фронта командование люфтваффе не испытывало особого энтузиазма от налетов на советскую столицу. Армейские части, рвущиеся вглубь страны, буквально заваливали штабы воздушных флотов заявками на уничтожение тех или иных целей. Бомбардировщики требовались повсюду, а в то же время атаки Москвы не приносили никакой ощутимой пользы, кроме пропагандистского эффекта, которого по итогам трех массированных налетов оказалось вполне достаточно. Поэтому собранная с большим трудом авиационная группировка, в том числе специализированные авиагруппы, стала постепенно «растаскиваться», используясь для других целей. Вместе с тем, чтобы формально выполнять приказы Геринга и Гитлера, налеты было решено продолжать мелкими группами и даже одиночными машинами.
Вот как описывал журнал боевых действий 1-го корпуса ПВО четвертый налет люфтваффе на Москву в ночь на 25 июля:
По данным службы МПВО, в ходе этого налета на Москву было сброшено 7 фугасных бомб, в результате был разрушен дом № 24 на Большой Коммунистической улице.
По немецким данным, в этот день было потеряно еще два бомбардировщика. Не-111Н-5 W.Nr. 5592 из 9./KG53 был сбит зенитным огнем, но его экипаж смог перейти линию фронта. Еще один Не-111Н-6 W.Nr. 4105 из 4./KG53 разбился при аварийной посадке на аэродроме Орши. Все четыре летчика (пилот унтер-офицер Людвиг Барон) погибли. Но произошло это днем или ночью, в немецких документах не уточняется.
Ну а 25 июля Москва пережила первый дневной налет люфтваффе, сведения о котором в советских документах довольно противоречивы. Согласно журналу боевых действий 1-го корпуса ПВО, в 17.00 после получения сообщения «идут самолеты противника» в частях было объявлено «положение № 1». В 17.43 в городе была объявлена воздушная тревога. Далее от 19.00 идет расплывчатая запись:
6-й иак в течение дня выполнил рекордное количество вылетов – 507 и заявил о 3 сбитых самолетах. По немецким данным, в дневном налете участвовали I./KG28 и II./KG3 «Блиц». Первая не понесла никаких потерь, а вот Ju-88A-5 Вильгельма Бендера из 5-й эскадрильи KG3 получил серьезные повреждения от близких разрывов зенитных снарядов. Сам пилот получил осколочные ранения в спину и левое плечо. Подбитую машину с парашютами в панике покинули командир-штурман обер-лейтенант Р. Гуль и радист. Однако
Бендер, несмотря на серьезное ранение, все же сумел справиться с управлением и, преодолев немалое расстояние, приземлился на брюхо на своем аэродроме Орша-Зюд.
Отметим также, что части ПВО намного преувеличили и масштабы налета и собственные достижения. Согласно той же сводке МПВО, в вечернем налете якобы участвовало 120 самолетов, «следовавших восемью эшелонами», но к городу будто бы «прорвалось» не более шести – восьми машин. Это была, в общем-то, стандартная схема приписок, когда брали примерно реальное число пролетевших над объектом самолетов, потом прибавляли к ним еще 100–120, после чего вырисовывалась «победа». Ее начали внедрять в июле 1941 г., а потом с успехом использовали в течение всей войны.
Кроме того, 25 июля из вылетов к Москве не вернулись сразу два разведчика:
– Ju-88A-5(F)[11] W.Nr. 0453 «F6+AO» фельдфебеля Мартина из учебно-боевой эскадрильи (Erganzungstaffel) Aufkl.Gr. 122 при падении в районе станции Дорохово взорвался;
– Ju-88A-5(F) W.Nr. 0285 «F6+AK» лейтенанта Штукмана из 2-й эскадрильи Aufkl.Gr. 122 совершил вынужденную посадку на лесной поляне около Истры. Через 5 дней самолет доставили в Москву и выставили на всеобщее обозрение на площади Свердлова.
В районе Истры разведчики были перехвачены и сбиты советскими истребителями. По всей видимости, один «Юнкерс» «завалили» старший лейтенант Кузьменко и младший лейтенант Михайлов из 41-го иап, а второй – капитан Логинов и лейтенант Борис Васильев из 11-го иап. Причем Як-1 Васильева был сбит огнем бортстрелка, но летчик спасся, выпрыгнув с парашютом. Кроме этого, лично сбитый в районе Истры Ju-88 был записан на счет пилота И-16 лейтенанта Федора Чуйкина из 27-го иап. В ряде послевоенных источников утверждается, что оба «Юнкерса» были сбиты в результате воздушных таранов, что не подтверждается анализом документов военных лет. По немецким данным, в районе Москвы в этот день был потерян также Не-111Н-6 «А1+КЕ» из 3-й эскадрильи KG53 «Легион «Кондор», который, скорее всего, сбили пилоты И-153 младшие лейтенанты Шевчук и Штучкин из 120-го иап.
Ночью штаб 1-го корпуса ПВО дважды получал сообщения о приближении каких-то самолетов, которые до Москвы так и не дошли.
В течение 26 июля в штаб 1-го корпуса ПВО несколько раз поступали ложные сообщения о приближении немецких самолетов:
В 23.38 было получено очередное, теперь уже не ложное сообщение о приближении группы самолетов. По немецким данным, в 6-м налете участвовало 65 бомбардировщиков, которые сбросили на Москву тяжелые фугасные бомбы и порядка 150 зажигалок разной конструкции.
Были полностью или частично разрушены обувная фабрика, электромашиностроительный завод «Динамо», заводы № 93, 239, ремонтная база наркомата обороны № 1 и 10 жилых домов. 31 человек погиб, почти 300 получили ранения и контузии. Прямым попаданием было полностью уничтожено только что построенное здание школы на Земской линии. Более 300 человек, находившихся в бомбоубежище, устроенном в ее подвальном помещении, оказались похороненными заживо. Несмотря на пожар, охвативший здание, бойцы МПВО смогли оперативно разобрать завалы и спасти большую часть людей.
Эти факты, во-первых, лишний раз показывают, что целями авиаударов были только военные объекты, попадания в жилой сектор носили случайный характер. Во-вторых, несмотря на сильный заградительный огонь, экипажи самолетов сбрасывали «груз» не по площадям, а на конкретные цели в черте города. Впрочем, все это нисколько не помешало командованию 1-го корпуса ПВО записать в журнале боевых действий, что
На «отбитие» было затрачено почти 34 тысячи снарядов. 6-й иак выполнил 89 вылетов и заявил о 6 сбитых самолетах, в том числе 4 Ju-88 и 2 неопознанных («так как при падении взорвались и сгорели»). Победы были записаны на счета лейтенантов Лепилина и Коровченко из 41-го иап, а также лейтенанта Боровского из 120-го иап. При этом истребитель Лепилина вернулся на базу с многочисленными пробоинами от ответного огня.
В течение 27–28 июля истребители выполнили 428 вылетов, в основном на патрулирование и перехват разведчиков. Летчики отчитались о 4 сбитых самолетах, при этом было повреждено 7 своих машин, а лейтенант Акуленко погиб. В ночь на 28-е вследствие плохой погоды (ливневый дождь) немцы не выполняли налетов на Москву, хотя Не-111Р-4 W.Nr. 2961 лейтенанта Шварца из 3-й эскадрильи KG55 «Грайф» разбился южнее Торопца. Все члены экипажа погибли, поэтому точную причину его гибели немцам установить не удалось.
В 22.13 28 июля от постов ВНОС снова поступило сообщение о том, что группа самолетов прошла Вязьму и движется курсом 90°. Через три минуты в столице в очередной раз завыли гудки воздушной тревоги, а народ толпами ринулся в бомбоубежища, щели и на станции метрополитена. На сей раз на Москву было сброшено 14 фугасных и около 1500 зажигательных бомб. Из-за облачной погоды экипажи сбрасывали груз по площадям, без точного прицеливания, поэтому пострадал в основном жилой сектор. Взрывами и пожарами было полностью или частично разрушено 19 жилых домов, два магазина и типография завода «Мосжилстрой». Погибло 5 человек, 79 получили ранения и контузии.
Зенитная артиллерия вела мощный заградительный огонь, израсходовав 33 тысячи снарядов, а крупнокалиберные пулеметы выпустили почти 30 тысяч патронов. 6-й иак выполнил 131 вылет и отчитался о 4 сбитых самолетах. По немецким данным, в эту ночь был сбит Не-111Н-5 W.Nr. 4115 «1Н+HS» из 8-й эскадрильи KG26, который упал около деревни Головино в Истринском районе. Анализ архивных данных позволяет сделать вывод, что с большой долей вероятности его в 01.26 сбил тараном пилот МиГ-3 старший лейтенант Петр Еремеев из 27-го иап. Один из членов экипажа бомбардировщика бортмеханик А. Зерабек спасся, выпрыгнув с парашютом, и сумел позже перейти линию фронта. Наш летчик также выпрыгнул с парашютом и был представлен к званию Героя Советского Союза, которое так и не успел получить, так как 2 октября пропал без вести за линией фронта[12]. Наше же командование снова отметило, что и этот налет «оказался тоже отбитым».
Ночь на 30 июля, как и последующий день, в Подмосковье прошли спокойно. 6-й иак выполнил 174 вылета, которые прошли без встреч с противником.
В следующую ночь, по советским данным, произошел очередной налет, начавшийся в 00.35 по московскому времени. Зенитная артиллерия снова вела мощный заградительный огонь, выпустив 7,5 тысячи снарядов, вследствие чего
В ночь на 1 августа небольшая группа немецких самолетов в условиях сильной облачности совершила очередной налет в рамках операции «Клара Цеткин». При этом если в предыдущие дни самолеты шли на столицу с северо-западного, западного и юго-западного направлений, то в этот раз заход на цель осуществлялся с юго-востока со стороны Коломны. В 22.43 в столице была объявлена воздушная тревога, однако ни прожектористы, ни поднятые по тревоге 2 истребителя не смогли обнаружить противника. Целью налета был Государственный подшипниковый завод ГПЗ-1, расположенный на юго-востоке Москвы недалеко от ЗИСа. Это был единственный в СССР производитель подшипников для всей авиационной и танковой промышленности. Таким образом, маршрут полета был выбран не случайно!
Директор ГПЗ-1 А.А. Громов вспоминал:
Боевой состав 6-го иак ПВО по состоянию на 31 июля 1941 г.[13]
В общей сложности в течение июля 6-й иак ПВО выполнил 8052 вылета, в том числе 1015 ночью, и заявил про 59 сбитых самолетов (46 Ju-88, 10 Не-111 и 3 Do-215). Конечно же, эти данные являлись, мягко говоря, преувеличенными, зато оправдывали в глазах начальства концентрацию такого количества истребителей в одном авиакорпусе. Собственные потери за месяц оказались немалыми: 36 истребителей, из которых примерно 20 безвозвратно. Погибло 7 летчиков, еще 15 получили различные травмы и ранения.
В 22.50 1 августа в Москве в очередной раз была объявлена воздушная тревога, продолжавшаяся до 02.00. На Молотовский и Калининский районы были сброшены 2 фугасные и около 1000 зажигательных бомб, от которых возникло 27 пожаров и был прямым попаданием разрушен жилой дом. Зенитная артиллерия израсходовала 10,5 тысячи снарядов, а ночные истребители совершили 83 вылета. Ни один летчик не смог установить визуальный контакт с бомбардировщиками. 9-й налет[14] объявили «безрезультатным».
На следующую ночь в условиях плохой видимости одиночные самолеты снова появились в районе Москвы, но цель, видимо, обнаружить не смогли. Во всяком случае, если верить сводке МПВО, бомб на город не сбрасывалось. 6-й иак в течение ночи совершил 99 вылетов и доложил о двух сбитых самолетах при одном потерянном истребителе. Над прожекторной зоной № 5 (севернее Наро-Фоминска) летчики 34-го иап Александров и Щербина перехватили и атаковали Не-111Н-5 W.Nr. 4044 из 2./KG53 «Легион «Кондор»[15]. Бомбардировщик получил тяжелые повреждения, но все же перетянул через линию фронта и разбился при аварийной посадке около деревни Дубинская (Воложинский район Минской области). При этом все 5 летчиков его экипажа погибли.
3 августа в течение светлого времени суток полки 6-го иак выполнили 334 вылета, то есть в воздух поднимался практически каждый боеготовый самолет. При этом имел место только один контакт с противником. В 20.00 в районе Гжатска патрулировавшие истребители попытались перехватить Ju-88, но его пилот тотчас перешел в пикирование с выводом у самой земли и ушел. Подобная тактика, когда летчики каждый день поднимались в воздух и барражировали в определенных квадратах, была отражением довоенной советской доктрины использования истребителей. Именно так понималось так называемое «господство в воздухе»: с раннего утра до вечера держать над аэродромами и прикрываемыми секторами определенное количество машин. Подобный подход в начале войны активно применялся и во фронтовых полках и дивизиях. Но там, ввиду износа матчасти и потерь, от него быстро приходилось отказываться, переходя на вылеты по боевой необходимости. В 6-м же иак, где проблем с новыми самолетами, ремонтом не было, а потери чаще случались из-за небоевых причин, предвоенная доктрина продолжала работать еще долгое время.
В ночь на 4 августа силы люфтваффе совершили 11-й налет на Москву, в котором участвовало 9 бомбардировщиков. Воздушная тревога была объявлена в 23.30 и длилась до 01.40. На город было сброшено 30 фугасных и свыше 1000 зажигательных бомб, вследствие чего возникли пожары на 11 предприятиях и в 9 жилых домах. Особенно серьезно пострадали фабрика профилактических препаратов, завод имени Ярославского и клуб фабрики имени Клары Цеткин (какое совпадение!). По данным службы МПВО, погибло 23 человека, 97 получили ранения[16]. Но все это не помешало командованию 1-го корпуса ПВО снова объявить, что налет отбит!
В течение светлого времени суток корпус выполнил 298 вылетов общим налетом 147 часов. Таким образом, каждый истребитель в среднем находился в воздухе лишь около 30 минут. Имела место одна встреча с противником. Пара «Чаек» младших лейтенантов Нечаева и Николаева из 120-го иап на маршруте патрулирования Алферьево – Гжатск встретила Ju-88, летевший на высоте 4000 м. Бипланы преследовали «Юнкерс» до станции Шаховская.
«Надо отыскать красную штаб-квартиру»
Экипажи из эскадры KG53 «Легион «Кондор», базировавшейся в Орше, чаще других продолжали участвовать в налетах на Москву. Причем 4 августа «Хейнкели», согласно хронике эскадры, атаковали некую «зондерцель», каковой, вероятно, являлся авиазавод № 1 имени Осоавиахима. Во всяком случае, все сброшенные зажигательные бомбы упали на территорию расположенного бок о бок с ним завода № 32 НКАП, занимавшегося выпуском авиационного вооружения, а также на соседние жилые кварталы. Пожар на предприятии, особенно в котельной и на складах, полыхал до полудня следующего дня, так что его смог сфотографировать самолет-разведчик, пролетевший над Москвой около 13.00.
По советским данным, и этот налет был «успешно отбит», хотя ни на один сбитый самолет ни зенитчики, выпустившие 21 514 снарядов, ни ночные истребители не претендовали.
Только лейтенант Сельдяков из 34-го иап доложил, что в 00.50 видел и атаковал в районе Наро-Фоминска неопознанный самолет, но тот ушел пикированием. При этом 6-й иак понес очередные небоевые потери, было разбито 2 истребителя из 34-го иап и один из 120-го полка.
Днем 5 августа корпус выполнил 305 вылетов. В 19.00 в 20 км к западу от Можайска лейтенант Обухов из 11-го иап на высоте 3000 м атаковал Ju-88, но тот ушел от него на бреющем полете.
В ночь на 6 августа звено «Хейнкелей» из KG53 совершило 13-й налет на Москву, сбросив на нее 6 фугасных и 200 зажигательных бомб. На сей раз, если верить советским сводкам, опытные летчики промахнулись, сгорело два неких «каменных строения», а жертв среди населения не было. Советская зенитная артиллерия вела мощный заградительный огонь, расстреляв 21 084 снаряда, а 6-й иак совершил 26 вылетов. Капитан Ненашев из 27-го иап на И-16 дважды атаковал в световом поле Ju-88, а младший лейтенант Виктор Талалихин из 177-го иап на таком же истребителе обстрелял бомбардировщик в районе Внуково. Однако ни один вражеский бомбардировщик не пострадал.
В течение дня корпус выполнил 356 вылетов. В 18.50 пилот Як-1 политрук Казаков из 11-го иап в районе Гжатска несколько раз атаковал Не-111, который, по его словам, «ушел, маскируясь облачностью».
Вечером 6 августа часть экипажей KG55 «Грайф» получила приказ совместно с «Хейнкелями» из III./KG26 совершить очередной налет на Москву. Альфреду Штробелю, летавшему на Не-111 «IG+СС», сообщили, что целью авиаудара в этот раз будет центр города и Кремль, а ему самому предстоит лететь к объекту атаки в первой волне бомбардировщиков. Кроме того, среди целей налета значились промышленные и коммунальные предприятия «политического центра Советского Союза».
Полет над рекой Березиной и Смоленском проходил в условиях плотной облачности, и у летчиков даже возникло сомнение, что им удастся выполнить задачу. Однако как только «Хейнкели» подошли к Москве, облака неожиданно рассеялись, и немцы отчетливо увидели перед собой огромный, скрытый во мраке затемнения город.
Эскадрилье Штробеля действительно удалось поразить Кремль, только довольно «скромно». Согласно советской сводке МПВО, в ночь на 7 августа на его территории упало 67 зажигательных бомб, а также одна «нефтеналивная» (видимо, ее и имел в виду Штробель). Кроме того, в Москве было полностью или частично разрушено 4 предприятия и 15 жилых домов. И это притом, что погода в ту ночь была не лучшей: стояла довольно сильная облачность, местами туман и дымка, видимость составляла от 1 до 6 км. Тем не менее итоги и этого авиаудара, когда люфтваффе снова поразили святая святых – Кремль, не помешали командованию ПВО заявить, что «налет оказался неуспешным и отбитым»…
Зенитчики израсходовали 18 153 снаряда, причем почти четвертая часть пришлась на 37-мм орудия МЗА, которые в эту ночь вели наиболее интенсивный огонь. Зенитки стреляли по «Хейнкелям», заходившим на Кремль, не только с «наземных» позиций, но и с крыш высотных зданий в центре города: Концертного зала имени Чайковского, гостиницы «Москва», жилых домов на улице Горького и др. Именно их разрывы упомянутый Штробель и называл «блевотиной». 17,5 тысячи патронов расстреляли расчеты счетверенных установок с пулеметами «Максим».
6-й иак в эту ночь выполнил 104 вылета и заявил сразу о 7 сбитых самолетах. При этом было разбито в авариях и катастрофах 4 своих самолета, 3 из которых в 27-м иап. Среди многочисленных пилотов ночных истребителей, поднятых по тревоге в эту ночь, был и И-16 младшего лейтенанта Виктора Талалихина из 177-го иап ПВО. Последний представлял собой типичный образ «сталинского сокола».
Начав трудовую деятельность в 1934 г. на Московском мясокомбинате, Виктор быстро понял, что его призвание – быть летчиком. В ту эпоху это было обычное дело. Тысячи мальчишек и подростков, видя в небе пролетающие во время воздушных парадов самолеты, сразу представляли себя в их кабинах. Именно летчики в середине 30-х были главными героями и идеалами для подражания. В конце концов, это был и своего рода социальный лифт, позволявший выходцам из простых крестьянских и рабочих семей сделать успешную карьеру и прославиться (может быть, на всю страну!). Причем довольно скоростной. Ведь чтобы, скажем, дослужиться до мастера или начальника цеха на заводе, требовались многие годы непосильного труда. В колхозах тоже ничего хорошего, кроме почетной грамоты за трудодни, большинству молодых людей не светило. А вот в авиации подняться «на небо», как в прямом, так и в переносном смысле, было значительно проще и быстрее.
Мечта Талалихина, как и тысяч других, сбылась. В 1937 г. в возрасте 19 лет он поступил в Борисоглебскую военную авиационную школу летчиков, где и получил звание младшего лейтенанта. Во время советско-финской войны Талалихин совершил 47 боевых вылетов, и за ним числилось сбитыми в группе 4 финских самолета. Вскоре последовала и первая боевая награда – орден Красной Звезды.
Войну с нацистской Германией Виктор Талалихин встретил на службе в 177-м иап, защищавшем Москву. Когда начались налеты люфтваффе, летчик много раз вылетал на задания, но всякий раз возвращался ни с чем. Впрочем, это и неудивительно, так как советские ночные истребители отличались от дневных только тем, что летали по ночам. Никаких приборов, РЛС и даже раций на них не было. Пилоты могли полагаться лишь на собственное острое зрение, яркую луну и, иногда, на лучи прожекторов. Поэтому, когда в ночь на 7 августа Талалихин вдруг увидел перед собой силуэт бомбардировщика, он решил, что такой шанс упускать нельзя. После короткой атаки и обмена очередями между ним и бортстрелками летчик в 23.28 пошел на таран. От удара немец получил сильные повреждения хвоста и сразу начал падать вниз. Утром обломки самолета были найдены около деревни Кузнечики Подольского района.
Сбитым самолетом оказался Не-111Н-5 «1Н+HR» из 7-й эскадрильи KG26 «Лёвен», пропавший без вести в эту ночь. 4 летчика, в том числе и командир экипажа штурман лейтенант Й. Ташнер, погибли. А вот пилот – фельдфебель Рудольф Шик выпрыгнул с парашютом и был взят в плен. И-16 Талалихина упал в лес вблизи деревни Мансурово Домодедовского района, а сам он на парашюте приземлился в речку Северку. И уже на следующий день летчику было в срочном порядке присвоено звание Героя Советского Союза.
Советская пропаганда извлекла максимум из тарана Талалихина, порой явно перегибая палку.
Заметим, что в самом начале войны командование и правительство не особо поощряло воздушные тараны, это считалось чуть ли не сознательной порчей матчасти. Ведь на то летчику и даны пушки и пулеметы, чтобы разить врага очередями! К тому же считалось, что наша авиация лучшая и самая сильная в мире, к чему бы пилотам таранить «слабых», а не сбивать их из бортового оружия? Поэтому многие ранние тараны не были замечены пропагандой, о них не писалось в газетах, наградами летчиков тоже не баловали. И только после того, как ВВС РККА понесли огромные потери, а события на фронте приняли катастрофический характер, появился лозунг «сбивать врага любой ценой». Этот переход произошел примерно к началу августа, так что таран Талалихина пришелся как раз ко двору.
Германская пропаганда в эти дни тоже буйствовала и нагло врала. Берлинское радио сообщало:
Как видно, в большинстве вылетов против советской столицы силы люфтваффе не несли никаких потерь либо теряли максимум по одному-двум самолетам. Таким образом, противовоздушная оборона Москвы была сильной только в количественном отношении. Зенитные батареи и ночные истребители вроде обычных И-16, Як-1, И-153 и МиГ-3 оказались малоэффективны против мелких групп немецких бомбардировщиков, особенно действовавших на большой высоте.
«Сровнять с землей» не удалось, но разрушили много
Из трудов, описывавших налеты на Москву, складывается впечатление, что немецкие летчики на аэродромах пребывали в унынии и обсуждали ужасы противовоздушной обороны. Однако не стоит забывать, что подобные вылеты были для большинства из них привычным делом. На фронте все жили одним днем, и впечатления от бомбежек быстро сменялись бытовыми проблемами. Так, тот же Альфред Штробель, накануне бомбивший Московский Кремль, на следующий день столь же «драматично» описывал, как они со своим экипажем «Цезарь-Цезарь» поймали в окрестностях аэродрома свинью и зажарили ее. Среди обслуживающего персонала эскадрильи оказался опытный забойщик Хубер, который сначала оглушил животное молотком по голове, а потом, неторопливо сходив за ножом, зарезал его. В результате перед очередным вылетом летчики хорошенько поужинали свежим жарким.
В следующие две ночи налетов на Москву не было. 7 августа 6-й иак выполнил 131 вылет и провел 3 воздушных боя. В которых, по докладам летчиков, были в разных местах атакованы 3 Do-215, 2 из которых сбиты.
В 13.25 в районе станции Дорохово звено Як-1 в составе политрука Вихрова, лейтенантов Обухова и Грачева из 12-го иап на высоте 2000 м встретило Do-215. Летчики тотчас ринулись в атаку. Однако у Грачева ответным огнем был сразу же пробит расположенный под фюзеляжем радиатор, вся вода вытекла, вследствие чего летчику пришлось совершить вынужденную посадку на брюхо. Погоню продолжали два оставшихся Яка. Многочисленные очереди проходили мимо цели, при этом бортстрелок «Дорнье» не подпускал наши истребители на близкую дистанцию. В итоге Вихров, как и подобало политруку, призванному личным примером вдохновлять подопечных, пошел на таран. Но во время сближения в Як-1 попала очередная пулеметная очередь, и он мгновенно вспыхнул. Вихров покинул самолет с парашютом. Оставшись в одиночестве, Обузов продолжал преследование Do-215 до Вязьмы, где якобы и сбил его.
В 13.30 в районе Гжатска еще одно звено Як-1, только уже из 11-го иап, в составе лейтенантов Степана Верблюдова и Алексеева также повстречало Do-215. После третьей атаки у Верблюдова был пробит маслобак, и он совершил вынужденную посадку в 22 км восточнее Можайска. Алексеев же просто отстал, в итоге разведчик ушел.
В тот день на аэродроме Орша из-за повреждения двигателя совершил вынужденную посадку на брюхо Do-215B-l W.Nr. 0018 «L2+HS» из 1-й эскадрильи Aufkl.Gr.Ob.d.L. Самолет получил повреждения 70 % и был списан. Стало это причиной технической неисправности или боевых повреждений – неизвестно.
Третий Do-215 был атакован летчиками 124-го иап. Его командир майор С. Полунин докладывал по этому поводу командиру 6-го иак полковнику Ивану Климову:
Поделиться книгой: