Семицветье

Риккита была рядом.

— О, — воскликнула она, предваряя вопросы, — ты уснула на острове роз. А мимо как раз пролетал страж Весеннего царства, Иркас… крылья у него свои, не как были у нас с тобой.

— Иркас? Из нашего мира? Я знаю, у нас о нем сказки рассказывают.

— Вот оно как… Ну вообще-то он из Древних, друг Семиликой, из тех, кто видит ее истинный облик… Так вот, я попросила, и он магией перебросил нас на главный остров, в царство Весны. Пока ты спала, я уже и с отцом повидаться успела. Но главное! Главное — теперь уже ясно, кто ты такая. Глянь-ка в воду.

Аина без опасения подошла к озеру, заглянула в его чистую гладь. И озеро отобразило существо, которое человеком не было — не бывает у людей таких больших золотистых глаз, светло-зеленых кос, тонкой кожи нежно-голубого оттенка… «Я родила тебя от озерного духа…» — припомнились слова печальницы. Водная глубь потянула в себя со всей своей ласковой силой, которую Аина теперь могла понять, с которой могла и хотела жить.

— Я наяда, — прошептала девушка.

— Да! — весело воскликнула Риккита. — Ты ведь останешься здесь, с нами? Выбирай любой водоем и живи…

Аина вдохнула полной грудью.

— Да, я с радостью останусь здесь. Но можно просьбу? Я бы хотела отправить в свой мир одну из роз с алого острова. Может быть, кому-то она подарит чуточку жизни, которая здесь в избытке.

— Жизнь и у вас полноценная, — ответила лисичка. — Просто ты не могла этого понять. Но я думаю, Семиликая птица выполнит твою просьбу. А сейчас, как принцесса одного из четырех царств, могу сказать одно: добро пожаловать, новая сестра.

И Аина улыбнулась. Так, как научилась улыбаться только здесь, на семи парящих островах.

История шестая. Алый цветок

Мое сердце остается в этом мире — и я со своим сердцем. Я не знаю, смогу ли вернуться в Семицветье, да и не хочу узнавать. Там я умер принцем, здесь возродился цветком. Милая девушка сорвала меня, носила на груди, согревала своим теплом, дала мне новое имя и, наконец, новую жизнь. Я все-таки не человек. Моя мать — фея шиповника, отец — древесный дух, но здесь, в этой деревне, — я простой травник, заменивший ушедшую в Семицветье травницу Майри. Странно получилось. Здесь же, в мире Земли, в этом же селении, живет теперь моя духовная сестра Неллин.

Но главное — Лиэн. Моя любимая Лиэн.

Здешний лес принял меня. Он говорит со мной, раскрывает свои секреты. Я счастлив. И люди меня приняли — по их словам, травником я родился. Почти угадали. Признание местных тоже очень меня радует. И счастье было бы полным, если бы не одно существо…

Я поразился ее красоте, впервые увидев. Цветущая, вечно юная, вся белоснежная — белая кожа, белое платье, белые цветы в волосах цвета древесной коры… Конечно же, я сразу почувствовал в ней родственное создание — вишневая фея, по-другому — дриада. Сказала, что зовут ее Сельна, что она из древнейших жителей этого леса. А еще — что очень любит петь.

Это я и сам скоро понял. Она приходит под наше окно и поет — тихо, нежно. А потом говорит со мной. Лиэн если и слышит что-то, то лишь шелест листвы за окном, но я-то понимаю, что со мной говорит дриада:

«Ты не человек, я же знаю. Как давно я не встречала своих собратьев, подобных тебе… У тебя другое имя, я чувствую. Не раскроешь мне его? Выйди поговорить со мной… посмотри на меня. Ведь я красива… Разве ты, сын цветов и деревьев, предпочитаешь красоту людей? Я так стосковалась за сотни лет. От тебя веет персиком, но я чувствую и запах шиповника… Кто лучше меня тебя поймет? Кто лучше тебя меня утешит?»

Я слушаю ее и молчу. Я мог бы спеть ей в ответ — ту песню, что пела мне жена. Она сама же ее и сложила, моя Лиэн.

«Раньше солнца коснусь я на заре твоих век. Я обниму тебя в полдень нежнее весеннего ветра. Но ночью не я стану тьмой, погружающей в сон. Лучше буду водой с ароматными травами — сделай глоток поглубже. А когда ты уснешь, пусть укроет теплом, это я — частичка огня, что у нас в очаге. Буду солнцем и ветром, водой и огнем, ты взамен, мой цветок, просто будь…»

Услышь это Сельна от имени Лиэн — все бы поняла. Но мне больно разбивать ее сердце. Будь мы в Семицветье, я нашел бы способ исцелить рану, которую сам невольно нанес. У нас есть цветы, лечащие не тело, но душу. Это розы с парящего алого острова. Здесь они не растут. Если бы я мог получить хоть одну… Вырастить самому? Моя память хранит ароматы и оттенки всех цветов, что я знал в Семицветье, но этот — особенно.

Ранним утром я отправился в лес. Пришел на то место, где был цветком, где сорвала меня Лиэн… помню, как сам тогда устремился в ее теплую ладонь. Да, это берег ручья. «Тот самый ручей», как называют его здесь, или — Текущий-между-мирами. Я знаю, что Семиликая связала его с нашим миром и, может быть, не только с ним… Здесь… Мне нужен лепесток любой розы — и я выращу из него другую на свой вкус. В конце концов, сыну цветочной феи это так же просто, как горшечнику создать вазу из глины. Вот только получится ли у меня та самая роза…

Опечалившись, я задумался, да так крепко, что не замечал, что творится под носом. И вдруг мне почудился отблеск солнечного крыла… Идя домой, я уже знал, что делать. В первую очередь — рассказать обо всем Лиэн. Другая бы разозлилась, а она — поймет.

Через день мы с Лиэн были вместе на берегу ручья. У меня в ладони — лепесток чайной розы с куста, что растет в горшке у Неллин. Я сделал углубление в земле, положил туда лепесток, присыпал сверху. И пропел заклинание — любимое заклинание моей матери, обожающей выращивать новые цветы. Теперь очередь Лиэн. Ее песня была легкой и свежей, голос звучал чисто, нежно, высоко…

Тили-ти, тили-ти, если сердце болит,

Ты его полечи алым дивным цветком,

Аромат красоты пусть печаль утолит,

И забудешься ты тихим радужным сном…

А когда, тили-ти, пробудишься опять —

Вспыхнет мир новизной, как волшебным огнем.

Яркий алый цветок будет в сердце сиять,

Если грустно тебе — просто вспомни о нем

Да… два мира, две мелодии, два волшебства… ведь песни людей — тоже волшебство. Из земли пробился красный побег, мгновенно разросся в куст, и расцвела на нем алая роза… пока что одна. И я почувствовал взгляд за спиной. Обернулся — Сельна стояла, обняв ствол вишневого дерева, и молча смотрела на меня. На лице ее не было ни улыбки, ни печали. А потом она перевела взгляд на розу…

С тех пор Сельна ни разу не заговорила со мной о любви. Я встречался с ней в лесу — она была весела и безмятежна. Помогла ли ей волшебная роза или просто она увидела нас с Лиэн в те минуты, когда мы были по-настоящему вместе, и многое поняла? Лишь Семиликая знает… Но я всем сердцем надеюсь, что Сельна все-таки счастлива. Ведь во всех мирах так много поводов для счастья…

История седьмая. Кораблики

— Ты уверена, что это нужно? — спросила ангел Лорели ангела Мирикки, задумчиво глядя на низвергающийся прямо с облака поток звенящей, поющей, искрящейся воды. Вода пробегала по облакам как по руслу, срывалась вниз, в сияющее — как над головой — небо, и там исчезала.

— Это ручей Текущий-Между-Мирами, — тихо ответила Мирикки. — Так называют его в моем мире.

Один из окружавших их ангелов вздохнул:

— Жаль, Мирикки, что ты уже не называешь своим наш мир.

— Зачем нам вода? — удивился второй, у него даже крылья дрогнули. — Чтобы пить, вполне хватает небесного дождя.

— Ты ведь открываешь к нам путь гостям? — уточнил третий.

Мирикки грустно поглядела на них.

— Мой родной мир — всегда мой, — ответила она. — Но и мир Земли — тоже. Ведь увидев радугу там, в лесу у озера, я придумала Семицветье. И оно тоже, конечно же, — мой мир, горячо любимый. Да, ручей — это дверь. Но придет к вам лишь тот, кому это нужно. Неужели прогоните?

Печаль в ее лице постепенно сменялась прежним ровным светом.

— Это же не просто вода. Посмотрите, как красиво!

Ангелы не знали, что ответить. Настоящий ручей с водопадом в мире Воздуха? Гости? Да и связывать миры — хорошая ли вообще идея? Одно они решили для себя: Мирикки — самый странный ангел, когда-либо рождавшийся на облаках в День Жизни.

Лорели молчала. Просто смотрела и слушала. Прозрачная крошечная птичка сидела у нее на плече. Время от времени девушка протягивала руку, чтобы погладить пальцем малюсенькие крылышки.

К водопаду подошел маленький ангел. Долго глядел он на завораживающие переливы струй. Крылья за его спиной взволнованно трепетали. А потом протянул к воде ладони — и вот уже плывут вниз по течению белые птицы с распростертыми, словно в полете, крыльями. Плывут медленно и ровно…

Мирикки улыбнулась.

— Кораблики, — сказал мальчик-ангел.

Девушка взмахнула рукой, словно бросила что-то в ручей из ладони… по воде заскользили миниатюрные корабли с парусами столь же белыми, как оперенье плывущих рядом птиц.

— Вот какие они, только маленькие. А настоящие — огромны.

— Мирикки, — спросил мальчик, — а если ручей — портал, могу ли я отправиться через него в другой мир? Хочу увидеть настоящие корабли!

Она положила руку ему на плечо.

— Если захочешь — конечно, сможешь. И не только через портал. Нужно лишь немного повзрослеть.

Лорели взяла в ладонь хрустальную птичку, что-то шепнула ей и подбросила в воздух. И полетела кроха над ручьем, над величавыми птицами и хрупкими кораблями, и там, где она пролетала — загорались всеми цветами радуги огоньки, опускались на перья и на мачты, ярко переливались и весело подмигивали ангелам.

— Ты ведь, кажется, очень любишь радугу, — с улыбкой шепнула Лорели на ухо Мирикки.

Долго все молча любовались эти зрелищем, а потом один из ангелов сказал:

— Красиво… пусть бы ручей остался.

— Верно, — подхватил второй. — Может быть, и вода из него вкуснее дождевой.

— А почему бы, — задумчиво произнес третий, — и нам как-нибудь не отправиться посмотреть другие миры?

Взглянуть на ручей слетелись и другие обитатели облаков. И все соглашались с тем, что это волшебство должно остаться с ними навсегда.

«Скорей бы вырасти», — думал маленький ангел, уносясь в мечты, яркие, как радужные огоньки, а его плечо мягко сжимала легкая рука Мирикки — странной крылатой девушки, создавшей собственный мир…

История восьмая. Лунный кинжал

Сумрачный мир — мое проклятье и горькое счастье. Это моя судьба. Раз уж ты черной масти, скажут иные умники, то для тебя нет ничего более подходящего, чем мир теней. Но даже думать неприятно о такой глупости. Глупости? А чем занимаюсь я, скажите на милость? Сейчас попробую объяснить. Будучи сыном той, что сотворена вместе с нашим миром, я из шкуры лезу вон, лишь бы добавить себе еще хоть капельку магической силы. Нет, не потому что мне отчего-то так положено (из-за черной, видите ли, масти). Не потому что я хочу завоевать мир, стать королем над королями, магом над магами и тому подобное. Мне, провались все в Ручей-между-мирами, надо путешествовать в Сумрачный мир. Вот и все.

А в чем трудность, собственно? Разве создать портал так уж сложно? Вообще-то да. У нас это мало кто умеет. Может быть, вообще никто, кроме Старших. Ну и меня. Спасибо маме, она всегда считала, что от детей что-то скрывать — напрасный труд.

Да, я могу создать портал. Вот уже идет расход волшебной силы… А дальше? Продираться через какое-то недружелюбное междумирье, в вязкости тьмы, в лабиринте несуразных преград и незримых барьеров. И никак к этому не привыкнуть. Каждое путешествие выматывает, выжимает, выпивает. Хотя порой мне кажется, что даже это блекнет перед препятствиями, что целенаправленно ставит передо мной самое назойливое и упрямое существо во всех мирах — моя сестра Риккита! Нахальный лисенок! Она, похоже, чувствует, когда я настраиваюсь на новое странствие, и начинает всячески мешать — отвлекает, плетет какую-то свою магию, читает нравоучения, даже угрожает… и если бы не Юнэ, не представляю, когда бы я смог снова вырваться в Сумрак. (Хотя порой я спрашиваю себя: а что бы делал я, если бы мои сестры так же вот шастали по чужим мирам, а потом возвращались едва живые и магически опустошенные?) Юнэ считает, что каждый решает сам за себя. И помогает мне. Младшенькая легко поддается чарам старшей, нашей Снежной лисице достаточно просто начать какой-то загадочный рассказ…

Сегодня все повторяется. Риккита обезврежена, пора в путь. Как же я завидую своей матери, для которой дорога в Сумрак — легкая прогулка! Но Огненная лисица — одна из изначально сотворенных, я же — всего лишь ее сын от оборотня из Сумрачного мира.

Заклинание портала. Без ошибок, уже хорошо. Черный дым сгрудился в клубок, разрастается среди пещеры. Лишь прикоснуться — и он затянет в себя. Это неприятно. Еще неприятней — все остальное. Порталы в другие миры доставляют в нужное место мгновенно. А здесь… ну я уже говорил. Холод, озноб. Темнота словно липнет к ладоням. Дыхание стеснено, воздуха не хватает… Но я иду… плыву? лечу? В общем, перемещаюсь. Преодолеваю. Справляюсь. Изо всех сил.

И глубоко, облегченно вздыхаю, вываливаясь наконец-то в это серебристо-черное затишье… Да, все вокруг серебрится. И светила на мрачном небе. И узкие каменные домики с островерхими крышами и большими овальными окнами. Ажурные башенки, причудливые скалы… Даже листва — или лепестки? — редких деревьев, похожих на огромные соцветья. Даже песок под ногами вместо привычной земли… как будто те светила, большие и малые (их называют лунами, у нас такого нет), долго и щедро швыряли зачем-то вниз свою пыль.

Подобной странной красоты в Семицветье не встретишь. Мать рассказывала, что еще дальше, за городом — искристые озера, высокие леса из лунных цветов, звездные луга… Попадаются прекрасные животные — единороги, белые тигры… Но здесь очень печально. Может быть, с этим миром когда-то случилось что-то плохое? Почему-то именно сюда нередко попадают неприкаянные духи. Еще живут здесь тени — странные существа без тела, без души, все время жаждущие в кого-то воплотиться. Ночь тут постоянная, но пять светил освещают ее по-разному, делая то светлей, то темнее. Как не похожа здешняя ночь на нашу! Свет озаряет нас с неба безо всяких солнц и лун, а к ночи просто тускнеет, так что у нас сумерки, а не тьма.

В общем, единственное, что мне здесь привычно, так это дома в скалах, пещеры, в которых живут различные существа. Например, оборотни. Одного из них мне просто необходимо сейчас повидать. Да, это мой отец, черный лис по имени Тарис. Хотя обычно прихожу я сюда не к нему. Но сегодня…

Этот серебристый молчаливый город раскинулся у подножья скал. В одной из них Тарис и живет. Здесь темно… непривычно и неприятно темно. Как вообще можно так существовать? И что тут позабыла когда-то моя мать, что принесло ее сюда? Впрочем, я увидел свет из-за этой ее прихоти, так что лучше помолчу.

Отец ждал меня у входа в пещеру. Он был в человеческой форме, стройный, невысокий, грива черных волос за спиной…

— Вот и ты, Раэль, — сказал Тарис.

— Да. Здравствуй. Как будто ты меня и ждал?

— Кого же еще?

— Ты ясновидящий?

— Звезды сказали мне, что ты придешь, своенравный лисенок.

Наверное, я на него очень мрачно посмотрел, так что он хитро улыбнулся. Даже подумать смешно, что он мог бы меня опасаться. А следовало! У меня за поясом — редчайший лунный клинок, способный поразить оборотня. Как вспомню, как гонялся за этим сокровищам…

— Хочешь подраться? — сказал отец (и ничего-то от него не скроешь!) — Попробуй.

— Желания особого нет, — ответил я. — А вот причина есть. Но не убивать же я тебя собрался, старик. Так, чуть-чуть… обокрасть.

И я первым напал на него.

Скажу безо всякой скромности, я — лучший воин Семицветья. Потому что у нас там все мирно, светло, радостно и радужно, а если драки — так только на кулачках. А я умею обращаться с оружием. Ну хорошо, не я один, конечно, на всем-то гигантском острове. Но я путешествовал по мирам и научился таким приемчикам…

Не помогло.

Старый лис… он был сильнее и ловчее, уходил от ударов как заговоренный, а когда перешел в атаку — у него был короткий меч — мой драгоценный кинжал словно сам собой вывернулся из руки и отлетел в сторону. Как? Как он это сделал, кто мне расскажет? Отец тоже небрежно отбросил свое оружие. Вот так, значит? Что ж… я все равно моложе и проворней, и в безоружном бою…

Не тут-то было.

От злости я обернулся лисом и успел-таки куснуть его за ногу. И получил ответный укус — в бок — весьма чувствительный.

— Может, успокоишься наконец? — отец вновь превратился в человека. Я последовал его примеру. Бок словно обожгло — в человеческой форме боль почему-то сильнее. Тарис подобрал лунный кинжал и осторожно приложил его к моей ране — конечно же, ради какого-то колдовства. Я не стал ему перечить. Странное заклинание прозвучало из его уст, а затем лезвие покраснело, а рана мгновенно затянулась.

— Возьми, — отец вернул мне изменившийся кинжал. — Теперь в нем твоя кровь, и это, может быть, пригодится. Так зачем пожаловал?

— Все-то тебе расскажи… — Он все-таки сумел вывести меня из себя, продемонстрировав, какой я по сравнению с ним мальчишка. — Я хотел забрать твою силу. Тебе она все равно уже ни к чему, отшельник-домосед. И если ты сам не сумел ничего толкового предложить своему единственному сыну…

— Я тебе подарил тебя самого, раз уж на то пошло, — усмехнулся оборотень. — Но чего же ты хочешь? Расколдовать твою девчонку я не могу.

— Ты и это знаешь…