Де’Бинэ Сача

Нет мы не практикуем аутоасфиксиофилию.

— Че?..

Так по-научному удушение в сексе называется. Ты ведь это имел в виду?

— А-а, ну да… То есть, если это не вот то, что ты сказал…

Аутоасфиксиофиля?

— Угу, оно самое. Тогда откуда борозда на шее?.. Ты че пытался недавно покончить жизнь самоубийством?

Да боже упаси! Нет, конечно, — фыркнул Каспер и огорошил: — Эта болячка — привет мне от далекого предка.

— Че за дичь? — возмутился я.

Левый рукав до плеча закатай, — вместо пояснений, предложил Каспер.

Исполнив тут же его желание, я обнаружил очередной багровый кровоподтек в районе трицепса, увенчанный болячками подживающих шрамов от сквозного ранения.

— А почему боли при движении рукой не чувствуется?

Блокаду вкололи, чтоб на съемках не отвлекала, – ответил Каспер и, не дожидаясь очередного наводящего вопроса, продолжил: — Это след от удара шпаги… А еще есть длинный шрам на бедре. Но он десятидневной давности и уже затянулся почти. Это тоже от удара шпаги, но в более раннем поединке… Веревочный же след на шее появился после неудачной попытки расправы над моим персонажем. У маркиза де’Бинэ Сача (роль которого исполняю в сериале), на мою беду, было огромное количество врагов. Которые однажды его натурально попытались повесить…

— Погоди… Но это же съемка, имитация, игра… Тут ведь все не по-настоящему, — растерянно забормотал я. — Поединки на муляжах, без боевого оружия, и повешенье не натуральное, без реального удушья… Или у вас тут как-то по-другому все устроено?

Да нет, все так. Опасные для здоровья игровые сцены происходят под патронажем специалистов, с привлечением каскадеров.

— Откуда ж тогда на теле реальные раны?

Они появляются спонтанно, сами собой, примерно через час после отыгранной сцены ранения персонажа, — продолжил шокировать Каспер. — Понимаю, звучит, как бред. И после первого разреза на бедре, я сам себя практически убедил в том, что это лишь невероятное стечение обстоятельств. Мол, где-то случайно напоролся на торчащий из косяка гвоздь, сразу рану не заметил, а что в то же место мой персонаж получил укол на сьемках недавнего эпизода — это лишь нелепое совпадение… Но вчерашняя сквозная дырка в руке, появившаяся через час после сцены кровопролитной дуэли маркиза, и сегодняшняя багровая полоса на горле, возникшая после отыгранной утром сцены повешенья, — это уже не случайность, а очевидная закономерность… И все это вместе чертовски смахивает на искомую тобой проблему.

— Да уж, нормально я тут с тобой попал…

И все?.. А как же обещанное решение проблемы?

— Пока, на вскидку, могу предложить лишь уволиться отсюда к хренам. Ну а че — считай: просто и эффективно. Прекратишь сниматься в опасных сценах, глядишь, и раны новые на теле перестанут появляться.

Нет это не вариант! – возмутился Каспер. — Во-первых, за расторжение контракта со студией в одностороннем порядке на меня повесят ТАКУЮ неустойку, что впору будет потом реально повеситься. Мало того, что на всю оставшуюся жизнь погрязну в беспросветных долгах, еще и об карьере актерской придется забыть, потому что меня потом с такой подмоченной репутацией вообще никуда не возьмут. А быть актером — это мое призвание. Во-вторых, меня подруга не поймет. Мои гонорары за съемки в сериале сейчас для нас с Кати практически единственный источник стабильного дохода, с которого оплачивается жилье, школа малыша Жюля, да и те же расходы на бинты и лекарства. Кстати, и вызов врача покрывается за счет страховки, которую у меня тут же аннулируют, при расторжении контракта. Короче, я люблю Кати, и не хочу с ней расставаться!

— Твою ж мать! И че делать?..

Это ты у меня спрашиваешь?..

— Ну да. Ты ж, в отличие от меня, с проблемой своей уже не первый день. Может чего дельного надумать успел? — но мой последний вопрос повис безответным, потому как в наш с Каспером диалог неожиданно вмешалась третья сторона.

— Э-э, кто тут? — донеслось ворчанье снизу очухавшегося Жан-Люка.

Блииин, и че теперь будет? — заскулил тут же трусишка Каспер.

Вместо ответа я решительно подхватил со стола кружку, с налитой заранее из бара щедрой порцией ароматного арманьяка, и в три могучих глотка по-босяцки лихо выхлебал элитное аристократическое пойло.

— Эй, ты че там делаешь за моим столом⁈.. — я успел еще услышать изумленный вопль поднимающегося с пола шефа, пока не сработал эффект выпитого крепкого алкоголя. А дальше…

Все на сей раз вдруг пошло ни разу не по китайскому сценарию…

Глава 4

Сделавшиеся вдруг неприподъемными веки рухнули вниз сами собой. А когда с энной попытки мне-таки удалось по новой раскрыть глаза, я вновь перво-наперво увидел над собой злосчастный кованный круг древней лампы, с оплавленными пеньками горящих свечей.

Я снова оказался лежащим на кровати в огромной средневековой спальне, и меня снова окружала столпившаяся в изголовье знакомая троица: советчик Поль топтался справа, безымянный «приятель» нес вахту слева и «месье Жак» (в миру именуемый Анри) довольно скалился из-за плеча «безымянного».

Че застыли, болваны! — почти сразу заистерил под черепушкой Каспер, талантливо отыгрывая свою роль. — Встать помогите! Не видите, паралич разбил проклятущий! Рук-ног совсем не чувствую!.. Эй, я кому говорю⁈..

Хоть и с запозданием, но до бедолаги наконец дошло, что владение телом снова вернулась к вероломному захватчику (то бишь ко мне), и Каспер растерянно заткнулся.

Спасая патовую ситуацию (ведь три окруживших меня молчаливых персонажа определенно дожидались моей реплики), я попытался воспроизвести пламенный спич Каспера. Но, вместо слов, изо рта вырвался лишь неразборчивый хрип и отчаянный кашель, а потревоженное неосмотрительным порывом горло откликнулось такой ослепительной вспышкой боли, что из глаз аж непроизвольно выкатились слезы.

Руки инстинктивно мотнулись к горлу, но были тут же ловко перехвачены «церберами» по бокам.

— Месье Жак, маркиз, кажется, пришел в себя, — обернулся к третьему персонажу «безымянный», озвучивая и без того очевидный факт.

Вот болван! — фыркнул Каспер, в подтверждение моей мысли.

— Господин маркиз, прошу прощение за эту вынужденную меру предосторожности, — склонившийся надо мной «месье Жак» лично расцепил пальцы «церберов» с моих рук (и на мгновенье мне снова почудилась в чертах его лица шальная ухмылка Пыха). — Дело в том, что на ваше серьезно пострадавшее горло я наложил сложный компресс, и для лучшего его излечения важно, чтоб еще как минимум полчаса вы пребывали в неподвижности, и ни в коем случае не тревожили повязку на горле.

Я кивнул в знак понимания. Каспер же под черепушкой взорвался очередной гневной тирадой:

Жак, черт возьми, что со мной происходит? Почему я не чувствую своего тела?.. О черт, вспомнил! Это после вчерашнего, да⁈.. А что с родителями⁈ С сестрой⁈.. Да не молчи уже, черт тебя задери!

Неадекватное поведение Каспера, с которым мы недавно объяснились и договорились вроде бы о сотрудничестве, мягко говоря, меня насторожило.

— Мне очень жаль, господин маркиз, — потупив взор, продолжил «месье Жак». — Но пережить ночное нашествие этих проклятых злодеев-гугенотов из господ удалось лишь вам одному.

Боже, я ничего не помню! Вроде спросонья что-то почудилось рядом, потянулся за кинжалом… А дальше удар по голове. И темнота, — разоткровенничался в ответ Каспер.

Уверенность, что происходящее вокруг уже не игра актеров на съемочной площадке, а гребаная реальность, крепла у меня с каждым его словом.

Как это случилось? Рассказывай! — распорядился Каспер клокочущим от ярости голосом.

— Как?.. — с грехом пополам смог прохрипеть я из его фразы лишь первое слово.

— Оставьте нас! — приказал слугам месье Жак.

И оба «цербера» тут же беспрекословно покинули комнату, оставив нас наедине.

— Отца с матерью злодеи вздернули сразу. Над сестрой — предварительно надругались, — ровным голосом доложил месье Жак.

Скоты! Сволочи! Ненавижу!.. — взревел раненым зверем Каспер.

— Не стоит сдерживаться, господин маркиз. Пока мы наедине, вы можете выплеснуть боль на волю, — предложил удивленный моим равнодушием месье Жак.

— А… как… я… — захрипел я в ответ, превозмогая лютую боль в горле.

— Я понял ваш вопрос, не напрягайтесь, — положил руку мне на грудь месье Жак.

Эй! Это не я спросил, — только теперь осознал присутствие в теле чужого разума Каспер. — Ты кто, вообще, такой⁈ Ну-ка, пшел вон из моего тела!.. Ау, Жак! Не смей отвечать ему!

Однако в параллель возмущенным воплям Каспера, месье Жак стал уже спокойно мне отвечать:

— Злодеи вас тоже повесили, молодой господин. Но выжить в петле и дотерпеть до прихода помощи вам помог аркан крови… Я понял, понял, сейчас разъясню, — чутко среагировал на мое заинтересованное шипенье месье Жак. — Вы, наверное, не помните этого ритуала, совершенного по просьбе вашего отца мною с вашей кровью. Я его вычитал в одном старинном манускрипте, случайно найденном на полке замковой библиотеки. Перевел. Показал перевод господину маркизу. И ваш отец решился на этот смелый эксперимент… Вам, месье Сача, тогда только-только исполнился один годик, и вы были еще совсем малышом. Для ритуала у вас спящего я сцедил немного крови в блюдце, а затем поочередно смочил в ней тысячу луидоров, выделенных вашим щедрым отцом. Затем, произведя над кровавым золотом непосредственно сам ритуал из древнего манускрипта, я в полнолуние закопал этот кровавый клад на подходящей полянке в лесу. И, собственно, все, на этом ритуал был завершен.

ЧТО⁈ И отец поверил в это дешевое представление⁈ — первым возмутился Каспер. — Ну-ка, признавайся, прохиндей: ты ж просто прикарманил отцовские деньги?.. Тысяча луидоров! Дьявольщина, это ж целое состояние!

— Понимаю, звучит, как дурацкая шутка, — кивнул месье Жак на мое недоверчивое шипенье. — Но то, что аркан крови сработал, стало понятно уже практически на следующий день, когда, случайно опрокинув вазу со стола, вы глубоко поранили разлетевшимися осколками босую ножку. А потом эта серьезная рана сошла на нет буквально за сутки, как пустяшная царапина. И любая ваша травма с тех пор, месье Сача, излечивалась вдвое быстрее, чем у обычных людей… Да чего далеко ходить, вспомните, хотя бы, ваше последнее сквозное ранение руки на дуэли. Вы ж уже на третий день смогли в полную силу работать ей в фехтовальном зале.

Но это же из-за твоего чудотворного бальзама? Или?.. Черт, Жак, почему же ты раньше-то мне об этом не рассказал? — увлекшийся темой беседы Каспер снова позабыл, что вопросы здесь больше задает не он.

— Из-за этой же своей повышенной живучести, вы, господин маркиз, смогли удерживать искру жизни, болтаясь в перетянувшей горло петле, гораздо дольше обычных людей, — продолжил вещать дальше месье Жак. — Когда вас сняли с виселицы, ваше сердце уже практически не билось, и надежда на успешное исцеление оставалась призрачная. Но разбуженная арканом крови потрясающая живучесть вашего тела позволила мне, как видите, сотворить невозможное.

Поверьте, месье Жак, моя благодарность за ваши старания не заставит себя ждать! — пафосно резюмировал Каспер.

Я же, воспользовавшись оказией, решил побольше разузнать подробностей о таинственном ритуале.

— Что… стало… с… закопанным… золотом? — выдавил я из себя, обливаясь горючими слезами боли из-за буквально изнасилованного чересчур длинной фразой горла.

— Желаете сходить проверить? — хмыкнул месье Жак. — Ох оставьте эти напрасные хлопоты, господин маркиз. То золото давно исчезло из земли, затянутое арканом крови.

— А… куда…

— Пожалуйста, прекратите себя мучить, господин маркиз, иначе от моего компресса на вашем горле не будет никакого толку.

— Но…

— Хорошо-хорошо, я расскажу вам все, что знаю о механике ритуала…

Это не я спросил! — снова в параллель попытался возмутиться Каспер. Но его вопль проигнорили, и «сосед» был вынужден обиженно примолкнуть.

— … В описании было сказано, что аркан крови как бы переносит спрятанное в землю золото через столетия, и открывает клад кому-то из ваших, господин маркиз, дальних потомков. Но до отыскавшего клад счастливчика, при этом, четко доводится мысль, что за найденное золото ему в последствии придется расплачиваться своим здоровьем. Если потомок забирает клад, соглашаясь тем самым на дополнительное условие (а в нашем случае очевидно, что именно так все уже и случилось), то дальше на него переносится половина болезненных последствий от тысячи приключившихся с вами на жизненном пути тяжелых травм. Число тысяча, как не сложно догадаться, вытекает из тысячи кровавых монет в кладе. Проще говоря, сейчас, одновременно со страдающим от горловой боли господином маркизом здесь, где-то в далеком будущем мается от точно такой же невыносимой горловой хвори какой-то ваш жадный до кровавого золота, далекий потомок.

Че за чушь! Как такое вообще возможно⁈ Я — здесь, и одновременно потомок — там, за столетия! — возмутился Каспер.

Я тоже яростно зашипел, но, разумеется, по иной причине. Имея на руках наглядные доказательства страдания в двадцать первом веке несчастного французского паренька (уже ни разу не маркиза, и вовсе не богача), я на чем свет стоит костерил ублюдка-изобретателя этого долбанного аркана крови.

Дабы унять мое неистовство, месье Жак извлек из складок одежды пузырек с лекарственным снадобьем и, запрокинув мне голову, практически насильно перелил его содержимое в изуродованное горло.

Ну а поскольку (как выяснилось через считанные секунды) основным ингредиентом лекарства был разведенный спирт, сделавшиеся вдруг неприподъемными веки рухнули вниз сами собой…

Глава 5

В этот раз мое возвращение в тело бедолаги актера сопровождалось неожиданной встряской. А через секунду, распахнув глаза, я сообразил: что к происходящей в реале тряске тела Сача мое возвращение не имеет ни малейшего отношения.

Двое белых парней из спровоцированного мною недавно разношерстного квартета, удерживая Сача за грудь и руки, совместными усилиями прижимали наше тело спиной к стене. А двое черных рядом (в середине коридора) на повышенных тонах выясняли отношения со злой, как фурия, Кати… Аккурат перед моим возвращением в тело, Сача, видимо, попытался вырваться из захвата, чтоб защитить подругу от чрезмерно экспрессивных нападок двух афро-французов, но его порыв был жестко подавлен «опекунами», и последующую встряску от удара спиной о стену я и прочувствовал, оказавшись снова в его шкуре.

— Какие деньги, Пауль⁈ Ты рехнулся⁈ — орала рядом на бывшего Кати.

— За лечение! У меня до сих пор от его удара бок болит! — смешно пригнувшись до ее уровня, вопил в ответку «баскетболист», срубленный мной недавно здесь же, неподалеку.

— Да, да, женщина! Брату нужно срочно к доктору! — третьим номером разливался соловьем афро-подпевала Пауля. — Вдруг там у него внутреннее кровотечение⁈

— Дерма у него там внутреннего перебор, а не кровотечение! — фыркнула Кати.

— Не смей так разговаривать с моим черным братом, женщина!..

— Короче, либо плати за ушлепка своего полсотни евро, либо Франц с Соломоном прям на твоих глазах, Катрин, ему сейчас тоже к доктору направление оформят! — пригрозил Пауль.

Вернулся-таки, предатель! — заверещал в параллель с «баскетболистом» очухавшийся от неожиданной замены Каспер. — Это все из-за тебя, между прочим! Говорил же, не связывайся с Паулем! Он же, псих мстительный, теперь, вон, деньги с нас требует! А…

— Слышь, помолчи, а, — буркнул я под нос, пресекая словоизвержение «соседа».

— Че сказал? — тут же тряхнул меня справа за грудки носатый лысый тип, с татухой обезьяньей рожи на шее и парой колец пирсинга в правой брови. — А ну повтори!..

— Сол, давай не сейчас, — перебил приятеля, рыжий и конопатый толстяк слева. — Там самое интересное начинается!

— Пауль, ты совсем уже от колес своих шизанулся⁈ У Сача съемка через десять минут!.. Эй вы, дебилы, ну-ка живо отпустили моего парня! — Кати попыталась прорваться между неграми к удерживаемым меня «опекунам», но была легко перехвачена длинноруким «баскетболистом», и сама стала пленницей.

— Пусти меня, убл… — рот заверещавшей было девицы тут же оказался умело зажат широкой ладонью.

— Ты по любому мне заплатишь, сучка, — зашептал на ухо жертве чернокожий ублюдок, по-хозяйски уже во всю лапая через майку ее грудь, пока его подскочивший спереди к Кати подпевала удерживал вдоль тела руки пойманной девушки. — Не желаешь деньгами, мы с парнями с удовольствием вдуем на полтинник в твою славную жопку.

Случившаяся в коридоре студии безобразная сцена сексуального домогательства двух здоровяков-негров к хрупкой и миниатюрной на их фоне белой девушке происходила на виду у десятков свидетелей (я насчитал еще компаний пять, тусующихся дальше по коридору возле высоких окон, плюс перебегающие из комнаты в комнату одиночки). Но никто из сторонних наблюдателей не осмелился заступиться за Кати. Все эти жалкие лягушатники обоих полов лишь поспешно отводили глаза в другую сторону и продолжали бежать по своим делам или увлеченно общаться меж собой, делая вид, что ничего такого-эдакого рядом не происходит.

— Смотри, баран! Че рожу отводишь? — цапнул меня костлявыми пальцами носатый Соломон за подбородок и развернул лицом к безобразной сцене прилюдного унижения Кати. — Ща Пауль суке твоей…

Договорить ублюдку не позволил мой кулак, снизу вверх рубанувший по горлу слишком рано отпустившего мою руку «опекуна». Из-за близкой дистанции хук вышел корявым, но я тут же подкрепил его парой молниеносных повторений, а яростное бешенство (волной захлестнувшее мое нутро от творящегося рядом беспредела) изрядно прибавило силы дохлым мышцам восемнадцатилетнего пацана. Как следствие, с наказанием носатого я справился на все сто, и схватившийся за горло ублюдок, отшатнувшись, захрипел и плюхнулся на задницу.

— Э-э, парень, ты че⁈ — по-бабьи фальцетом заголосил рыжий толстяк и, отпустив меня, попятился в сторону. — Я ваще не при делах!..

Гоняться за ссыкуном не было времени. Появившийся эффект неожиданности следовало использовать в первую очередь для нейтрализации насильников, потому, не теряя ни мгновенья, я тут же атаковал спину каланчи Пауля.

Серия из четверки жестких джебов по почкам насильника, не хуже ведра ледяной воды, остудила его сексуальный пыл. Бросив Кати, «баскетболист» отскочил в сторону и, развернувшись, попытался контратаковать. Но из-за побитой спины резкое движение его сопровождалось острой вспышкой поясничной боли (на что недвусмысленно указала болезненная гримаса, мелькнувшая на роже), и нацеленный в меня удар вышел дерганным и не точным. Раскачав маятник, я легко вильнул от огромного кулака в сторону и тут же сам в ответку нанес прицельную серию из трех ударов по левой стороне подставившейся рожи. Какой-то из этих ударов пришелся аккурат по височной доле говнюка, и нокаутированная двухметровая горилла в очередной раз рухнула на грязный коридорный пакет мне под ноги.

Обернувшись ко второму насильнику, я понял, что моя помощь тут подруге уже точно не требуется. В одиночку злодей не смог удержать верткую, как юла, жертву, и их роли сразу поменялись. Теперь уже афро-француз с болезненной гримасой на посеревшей роже зажимал обеими руками промежность, по которой козой наскакивающая ежесекундно Кати корявыми, но яростными, пинками остервенело его лупила, буквально вколачивая острый носок туфельки в самое уязвимое мужское место.

— Э-э, там, хорош…

— Че ты творишь, стерва…

— Ты ж его сейчас до смерти забьешь… — на сей раз сочувственные крики свидетелей избиения не заставили себя ждать.