Диктиона и планета баларов

— Ты прекрасно выглядишь, милая, — ласково улыбнулся он, — но не забывай, что из-за рокнарского солнца ты теперь платиновая блондинка.

— Боже.

— К тому же твоего сына зовут по-французски, а муж не знает ни одного русского слова.

— Господи, если папа об этом узнает…

— А растерянный вид придает тебе сходство со школьницей.

В этот момент за нашими спинами раздался восторженный лай, и Джейми вылетел из своего заточения. Это глупое создание понеслось по белой площадке, а потом, спутав голубую воду с голубым рокнарским песком, продолжило свой стремительный бег по поверхности водоёма и, самое удивительное, что сумело проскочить метров пять, после чего затонуло, вынырнуло и чрезвычайно оскорблённое поплыло обратно.

— Пошли отсюда! Быстро! — воскликнул Кристоф и потащил меня вокруг пруда к дому. Его тревога была не напрасна, потому что пёс, выбравшись из воды, счёл необходимым тщательно и самозабвенно отряхнуться, но мы были уже довольно далеко и избежали прохладного душа.

Дверь, как всегда, была не заперта и, поднявшись по белым ступеням, мы без затруднений попали в прохладный сумеречный холл. И тут же на нас спикировало разноцветное чудо, пахнущее марципаном и кофе. Это был старый добрый бытовой робот Колибри. Он, бедняжка, не узнал меня и запел: «Как прикажете доложить? Как прикажете доложить?» И тут же мокрый и радостный Джейми, влетевший вслед за нами в холл, оглушительно залаял и принялся подпрыгивать за Колибри, а когда тот попытался улететь, помчался за ним вдогонку.

— Джейми! — рявкнул Кристоф, и колли тут же вернулся, хотя и с крайней неохотой. — Какая глупая собака! — с неодобрением констатировал он.

Джейми не стал спорить и улегся на ковер, а потом начал кататься по нему, пытаясь высушить шерсть. Но неожиданно из кухни снова послышалось жужжание. Колибри нёсся на максимальной скорости, держа в манипуляторах полотенце и мозговую кость.

— Какой умный Колибри, — усмехнулась я.

Джейми снова не стал спорить и с юношеским аппетитом впился зубами в кость, пока робот старательно протирал полотенцем его кудрявую спину.

— Дашенька, давно тебя не было, — запел робот, и я даже вздрогнула от неожиданности, услышав имя, которым меня не называли уже два года. — Добро пожаловать домой. Отличная собака. Очень воспитанная и с хорошим аппетитом. Она ест индейку? Я сегодня хочу приготовить индейку. Мальчики вернулись из полёта, а Саша закончил серию экспериментов. Будут Глеб с Кентавром и академик Северов с Ярославой Игоревной.

— О боже… — пробормотала я. — Они все будут здесь. Сегодня…

— Отлично. Наконец-то у меня будет возможность познакомиться с роднёй, — съязвил Кристоф.

Неожиданно из левого крыла дома послышался женский голос. Ласково и требовательно он звал: «Дашенька! Дашуля!» Я почувствовала, что бледнею. Никто не мог меня сейчас звать здесь, да ещё таким тоном. Обернувшись на зов, я вдруг увидела в проёме дверей маленькую фигурку. Девочка в мягком серебристом комбинезончике, украшенном розовой сеточкой, стояла, засунув в рот пальчик, и с интересом смотрела на Колибри, который с помощью встроенного фена заканчивал сушку довольно повизгивающего Джейми. Девочке было не больше годика, и, как она дошла до двери самостоятельно, было непонятно. Впрочем, дети на Земле развиваются очень быстро. И тут я вдруг вспомнила, что и у меня в детстве был такой комбинезончик, а потом сообразила, что эта девочка очень похожа на меня. Да нет, это была просто я в годовалом возрасте. С той голографии, которую возил с собой всюду мой отец. Мне показалось, что я начинаю сходить с ума. Конечно, сейчас на пороге появится моя мама в старомодном коротком платьице, которое она носила в юности.

Послышались лёгкие шаги. Если б это была мама, я бы не удивилась, но это была не она. На пороге возникла красивая молодая женщина с длинными русыми волосами. Она была не в коротком платье, а в форменном комбинезоне Дальней разведывательной флотилии с лейтенантскими нашивками. Я её узнала. Она училась вместе с моим младшим сыном. Её звали Кристина Катрич. Однажды, уже после того, как они закончили космошколу, я увидела у него на столе листок с недописанными стихами, над которыми легкими росчерками было написано: «Кристине». Я до сих пор помнила эти три строчки:

В плену несбывшихся мечтаний,

Среди померкнувших полей

Я это имя вспоминаю…

Теперь эта Кристина доброжелательно смотрела на меня. Смотрела внимательно, оценивая моё платье, туфли, изучая прическу. Кажется, ей нравился мой наряд. Она с явной симпатией посмотрела прямо мне в глаза. И не узнала. Это было невероятно. Она же столько раз видела меня раньше! Я приходила к ним в школу, меня показывали по телевизору, и теперь она смотрела на меня так, словно видела первый раз в жизни. Я растерялась.

— Какая прелесть! — неожиданно произнёс Кристоф по-французски. Я вздрогнула и, обернувшись, увидела, что его взгляд направлен на ребенка. — Ваш? — он улыбнулся Кристине.

Она с гордостью кивнула.

— Чудесный малыш! И очень похож на вас.

— Боюсь, что месье ошибается, — рассмеялась она. — Это девочка, Дашенька. И она похожа на свою бабушку.

— На бабушку, — понимающе кивнул он и бросил на меня многозначительный взгляд.

И тут до меня дошло. Это была моя внучка. Моя внучка, которая была старше Алика. Боже, неужели я такая старая? Мне захотелось расплакаться, хотя более глупой реакции на такую прекрасную новость представить было невозможно. Кристоф тем временем взял Дашеньку-младшую на руки и болтал с её мамочкой, которая по-французски говорила не хуже парижанки, как, впрочем, и я, и большинство женщин современности. Нетрудно было догадаться, что он даёт мне время прийти в себя после столь внезапного потрясения. Пока она выслушивала, как он обожает маленьких детей, и с каким удовольствием их рисовали великие художники эпохи Возрождения, можно было придумать, что сказать на её вполне законный вопрос, что нам нужно на вилле, которая была построена так далеко в степи как раз для того, чтоб сюда попадали только с какой-то определённой целью.

— Очень мило! — наконец кивнула она, дослушав его, и взглянула на меня. — А чем я могу вам помочь?

Я ещё так и не придумала, что ответить, но Кристоф неожиданно поднял голову и взглянул на потолок.

— Вы кого-то ждёте? — спросил он.

— Да, должны вернуться муж с братом, но как вы…

Теперь и я услышала отдалённое жужжание флаера.

— У вас поразительный слух! — восхитилась Кристина, взглянув на Кристофа. — Это они!

На площадку за прудом спикировал объёмистый скоростной «колобок». Зависнув над землей в полуметре, он чуть покачнулся и замер. Жужжание смолкло. Дверца распахнулась, и на белый пластиковый настил спрыгнул невысокий, стройный мужчина в белом комбинезоне. Я смотрела на него, чувствуя, что не могу отвести глаз. Я не видела моего мальчика два года. За это время он превратился во взрослого мужчину и ещё больше стал похож на своего отца. Это был Саша или Лин. Они придумали ему это имя, чтоб не путать с отцом, тоже Сашей.

Он заинтересованно взглянул на наш катер, но тут же направился к дому. А из флаера уже появился Слава. Он стал ещё выше и крепче. Когда-то его прозвали Командором, ещё в космошколе. Теперь он выглядел как настоящий Звёздный Командор. Выйдя из флаера, он обернулся и протянул кому-то руки. Из салона прямо ему в объятия выпорхнула маленькая, тоненькая девушка в лёгком сарафане. У неё была длинная толстая коса.

Саша был уже на крыльце, и я снова взглянула на него. Он распахнул дверь и вошёл в холл. Джейми, который в жизни не видел сразу столько новых людей с восторженным лаем бросился к нему. Именно поэтому он увидел, прежде всего, собаку. Присев, он поймал Джейми за лапы и рассмеялся.

— Ты откуда такой лохматый?

И тут он поднял глаза и взглянул на меня.

— Мама? Мама!

Его радости не было предела. Пёс был мгновенно забыт, и он бросился ко мне. Только тут я заметила, как он действительно вырос. Я обняла его и почувствовала, что плачу. Мой Сашенька, прекрасный цветок, как называл его Слава. Красивый, черноглазый, с янтарными шёлковыми кудрями, такой ласковый и такой умный… Мой Саша!

— Эй, чей там такой классный катер? — раздалось с порога.

Саша чуть отступил, и я увидела Славу.

— Мам, это ты что ли?

— Представь себе, — кивнула я, поспешно вытирая слезы. Вообще-то я уже смеялась.

Он с неописуемым восторгом смотрел на меня.

— Насть! — крикнул он. — Иди сюда! Мама вернулась!

Настей оказалась та девушка с косой. Её я тоже вспомнила. Курсант Настя Гораева, которая когда-то безуспешно просилась в мой экипаж. Я, кажется, посоветовала ей выйти замуж. Судя по тому, что у них со Славой были одинаковые обручальные кольца, она последовала моему совету.

— Это моя жена, Настя, — подтвердил мою догадку Слава.

— А это моя, Кристина, — ласково улыбнулся Саша.

Я вздохнула и взглянула на Кристофа.

— А теперь самое неприятное для вас, мальчики. Это мой муж. Кристофер Джордан.

Молчание длилось не больше минуты. Саша снова улыбнулся.

— Ну почему же неприятное? Я очень рад.

Он протянул Кристофу руку. Тот пожал её. Но чёрта с два ты был рад, мой мальчик. Этот длинноволосый парень в джинсах с металлическим поясом и тёмном свитере тебе вовсе был не по вкусу.

Ты сравнил его со своим папой и был не прав, потому что сравнивать их было нельзя, как нельзя сравнивать изящное логическое построение со свежим морским ветром, как нельзя сравнивать новейшую систему супердвигателя с ахалтекинским жеребцом. Они слишком разные, они из разных времён и из разных миров. И они оба хороши на своём месте.

— Я тоже очень рад, — кивнул Слава. Его трудно было заподозрить в неискренности. Он был проще и, подобно мне, всегда питал слабость к космическим бродягам.

— Дарья Ивановна, — услышала я за спиной и поспешно обернулась. На пороге стояла Настя, держа на руках темноглазого младенца в голубой распашонке. — Дашеньку вы видели, а это — Ванечка. Ему три с половиной месяца.

IV

— Значит, ты теперь живешь на Рокнаре? — переспросил Саша, гладя присевшего возле его ног Джейми. — И не собираешься возвращаться на Землю? Не сюда именно, а…

— Нет, — я покачала головой, разглядывая его белую форму. Это была форма «Эдельвейса», но более элегантная и строгая, чем носили мы. — Ты теперь на «Эдельвейсе»?

— Да, — он улыбнулся. — Ты так неожиданно улетела. А через неделю Иссидора заявила, что не собирается тащить это всё одна и тоже ушла. За ней потянулись остальные. Жаль было. Какой корабль! Какое дело! Мы просто не могли допустить, чтоб всё так закончилось. Поговорили с начальством, потом с ребятами… Собрали всех, кроме Иссидоры. Славу назначили командиром, он справляется. Я — старпом. Постепенно возвращаемся на былые рубежи. Хотя, «Эдельвейс» пока не первый, — он посмотрел на меня смеющимися глазами. — Второй. Громов со своим «Знаком Огня» опережает нас на две позиции по рейтингу. Он теперь командир подразделения. Посерьёзнел, поумнел… И всем рассказывает, что считает себя твоим учеником.

Я усмехнулась, вспомнив прежние громовские «художества» и мою борьбу с ним за правильное оформление полётной документации.

— Да, идёт время.

— Вот это парень! — раздался за стеной смех Славы. Он заглянул в кабинет, где мы сидели. — Ты гляди! — он указал в окно, где по серой раскаленной степи мчался всадник на чёрном коне.

— Это же наш карабаир! — вскочил Саша. — Он же необъезжен!

— Был! — веско уточнил Слава. — Он ему что-то на ухо нашептал, вскочил на спину и был таков!

Я поняла, что речь шла о Кристофе. Вдалеке я видела его, как нечто слившееся с весело скачущим жеребцом. Мне показалось, что я вижу, как ветер развивает его длинные волосы.

— Кентавр, — одобрительно кивнул Слава. — Ему даже седла не нужно.

— Он что, дрессировщик? — мрачно спросил Саша.

— Нет, он историк, — пояснила я.

— И чем занимается?

— Попадает в истории, — я пожала плечами.

Мои дети с изумлением переглянулись.

Саша-старший приехал через час. Он уже знал и о моём возвращении, и о том, что я не одна. Против ожидания наша встреча оказалась вовсе не тягостной.

— Ты отлично выглядишь, — констатировал он, а его взгляд говорил: «По-крайней мере, теперь всё ясно».

Поговорить толком мы не успели, потому что прилетели мои родители. Разговора с отцом я боялась больше всего, чего, кстати, раньше не случалось. Как и следовало ожидать, его интересовало всё: причина моего бегства, то, чем я сейчас занимаюсь, насколько эти занятия соответствуют принципам чести и морали. Впрочем, с последним я загнула, просто он требовал объяснить, какую пользу я сейчас приношу обществу.

— И к тому же, как ты себя чувствуешь по отношении к своей семье, к Саше и детям?

— Отлично, — заявила я, мечтая, чтоб хоть кто-то прервал этот допрос. — Детей я вырастила. С Сашей прожила более двадцати лет. Обществу отдала сорок лет своей жизни, и теперь мне пора заняться собой, своей душой, своими стремлениями…

— Так чем ты всё-таки занимаешься?

— Тем же, чем и раньше. Ищу в космосе нуждающихся в спасении и спасаю. Но теперь в одиночку. И в иных масштабах…

— Меня просто удивляет твоё легкомыслие, — вздохнул он.

— Пап, я уже давно совершеннолетняя.

— Да, тебе пятьдесят семь лет.

— Тшш! — испуганно зашипела я, услышав шаги Кристофа, и тут же рассмеялась. — Не надо говорить о моём возрасте. Это теперь слишком отвлеченное понятие.

Кристоф вошёл и улыбнулся мне. Он принёс с собой запах степи и солнца. Я представила его родителям.

— Только предупреждаю, он не говорит по-русски.

— Что? — побледнел бедный папа, привыкший к тому, что знание основных языков уже давно общеобязательно. — На каком же он говорит?

— На английском, на французском, на испанском, итальянском, на греческом, на латыни. И наверно ещё на каких-нибудь древних языках. Он историк.

— Чтоб историк не знал русского?..

— Ему не нужен русский, папа, — осторожно пояснила я. — Он занимается европейским средневековьем, а тогда контакты с Русью были минимальны.

— Значит, вы историк? — спросил папа по-французски.

— Я космический бродяга, — поправил Кристоф без улыбки и взглянул на меня. — Пора кормить Ала.

— Ал — это собака? — уточнила мама, которой безумно понравился наш колли.

— Нет, собака — Джейми.

— Не хватало, чтоб из-за собаки она прервала разговор с нами, — проворчал папа. — Или мы для неё уже вообще ничего не значим?

— Значите, — улыбнулась я. — Конечно, значите, мои дорогие. Можете ругать меня, считать неблагодарной и чёрствой, но вы будете не правы. Я очень люблю вас, просто мне теперь нужна своя жизнь. Я учусь справляться со своими неприятностями самостоятельно, но это не значит, что вы мне не нужны. Я здесь, потому что мне снова нужна ваша помощь…

— Чем мы можем помочь? — тут же поинтересовался папа, демонстрируя полную готовность к решительным и энергичным действиям.