«Полчаса» — это был довольно оптимистичный прогноз. Слабо соотносящийся с реальностью. Прошло уже не менее полутора, с тех пор, как я остался здесь один, а хозяйка ещё даже не думала возвращаться. Не было слышно через открытые настежь окна звуков двигателя подъезжающего автомобиля.
Да, я понимаю, что осень на дворе. Понимаю, что за отопление деньги плачены, а я дом размораживаю, но… с какого перепугу это должно меня волновать? Не мои же деньги-то! А мне с открытыми окнами комфортнее. Да и слышимость, опять же — хоть что-то успею предпринять прежде, чем хозяйка распахнёт дверь и увидит… это. Полномасштабный обыск её жилища.
Нет, на самом деле, всё совсем не так страшно, как могло бы представиться. Я — человек аккуратный, и ментовской привычки вываливать содержимое всех ящиков и шкафов без разбору на середину комнаты не имею. Достал один ящичек, просмотрел-перебрал всё его содержимое, уложил по памяти максимально похожим на то, как было, образом, поставил на место. Берёшь следующий ящик… А тут шесть комнат, не считая кухни, ванной и туалета.
Блин, что я вообще надеялся найти⁈ Папу с крупной печатной надписью: «План убийства Долгорукого Ю. П.»⁈ Я ж не следователь, я близко не представляю, как обыски проводить надо, и как подобные дела расследуются. Что надо искать? Оружие? Ну, нашёл я хорошую боевую саблю. Нашёл боевой тактический нож. Нашёл пару «дамских» пистолетиков и две пачки патронов к ним. (Дамски-то дамских, а калибр у них — то, что надо: девять миллиметров! Да и патроны не простые, а «с увеличенной пробивной способностью»). В целом, уже весьма неплохая находка — как раз, в случае сильной нужды через собак попытаться пробиться можно. Девяти миллиметров должно хватить, чтобы с трёх метров ротвейлера завалить. А две пачки — это двадцать патронов. Собак на восемь-девять хватить должно, если экономно использовать…
Но, оружие — что оно говорило или доказывало? Ничего совершенно. Ну, есть оно у женщины, служащей в силовых структурах Княжества — и что?
Наркотики? Как будто я такой специалист в них, что мефедрон от кокаина, героина или стирального порошка отличить смогу! Не, ну, стиральный порошок, он, по идее, пахнуть должен приятно… — но это всё, что я по данной теме сказать могу. И какие-то пакеты с каким-то белым порошком в этом доме были. Прозрачные, без надписей… полукилограммовые.
Ну и что они мне дают? Ну, даже, если бы это реально был кокаин? Что мне с ним делать? Собак им «нанюхать»? Чтоб они улыбаться начали и меня без боя выпустили?
Деньги? Паспорта? Деньги были. Не очень много: по паре пачек разной валюты. Документы: загран-паспорт. Ну и куча всяких разнообразных бумажек, вроде страховых свидетельств, полисов, кучи каких-то чеков, выписок, индивидуальных налоговых номеров и прочего канцелярского мракобесия…
Я искал хоть что-нибудь. Что-нибудь, что будет иметь значение для меня. Но тщетно. Ничего там не было, за что я мог бы зацепиться.
Перерыв весь дом, от безнадёги и нечего делать, дабы как-то скрасить своё ожидание, я, устроившись в том же кресле, принялся листать один из отысканных фотоальбомов.
Он был достаточно старый. Начинался ещё древними фотопластинками с портретными изображениями знакомой мне дамы, но в соответствующих девятнадцатому веку нарядах, в каких-то ничего мне не говорящих местах. Продолжался уже более поздними чёрно-белыми фотоснимками начала века двадцатого, тоже — портретного свойства.
Интересно было его листать. Словно бы, во вселенную «Горца» попал и смотришь историю одного из Бессмертных. Ну, или, если правильнее и ближе к терминологии: Неумирающих. Когда одно и то же лицо проходит через антураж разных эпох, практически никак не меняясь. Не считать же за изменение смену причёски и немного отличающийся макияж?
Забавное занятие… внезапно перестало быть забавным, когда я замер, застыл, так и не перевернув очередного листа плотного картона. Я узнал лицо. Лицо мужчины, стоящего на одной из последних черно-белых фотографий этого альбома (дальше начинались цветные).
И я ведь видел его не первый раз. Он встречался и раньше. Только более молодой. А ещё раньше, и вовсе юный. А до этого — ребёнок. И совсем младенец. На руках у Марии Дмитриевны…
Это был Маверик! Тот самый «инспектор», который приходил меня «проверять» перед первым покушением… и тот самый «рабочий», который привлёк моё внимание на ГЭС. Который показался мне чем-то знакомым. Только, в тот момент, я подумал, что это сходство с кем-то из эстрадных певцов или артистов моего мира. Подумал, что из-за бороды и усов. Ан нет! Это был Маверик! Подсознание-то не обманешь! Оно за того рабочего крепко зацепилось. Зудело, где-то там, на заднем плане. А теперь вот, когда я увидел фотографию, всмотрелся, как следует в лицо, всё и сошлось. Всё сложилось. Главный элемент пазла встал на своё законное место, и я, наконец, понял, почему же именно Мария Дмитриевна меня убивает. За что. Точнее, за кого… Правда, всё равно, осталось не очень понятно: зачем? И почему именно сейчас, а не раньше или позже… Что же там такого, на этой ГЭС, что я, по их мнению мог увидеть, из-за чего стал для них опасен и начал мешать…
Поток моих мыслей прервал далёкий звук приближающегося автомобиля. Я тут же вскочил, вытащил из альбома именно эту фотографию, спрятал её во внутреннем кармане, а сам альбом поспешно затолкал на его законное место.
Успел. Автомобиль всё ещё «приближался»… Тогда я, спохватившись, снова достал фотокарточку, навёл на неё свой телефон и сфотографировал. Фотокарточку снова спрятал в карман, а фотку в мобильнике послал на отправку ММС-кой на номер Мамонта с короткой подписью «Это Маверик».
Дверь открылась и вошедшая Мария Дмитриевна застала меня сидящим в кресле и тыкающимся в телефоне. В принципе, самая логичная и заурядная картина для подростка, которого оставили запертым одного на полтора часа. Чем ему ещё заниматься-то? Не книжки же читать…
— Знаешь, парень, а ты был прав, — задумчиво сказала она, глядя на меня. Но договаривать не стала, в чём именно. Хотя, я, пожалуй, и так уже догадывался, в чём. — Поехали! — приказала она, а собаки, прошедшие в дом мимо её ног, окружили меня и выжидательно уставились — отличная демонстрация, что выбора у меня особого и нет…
Глава 13
«Миникупер» внутри оказался ничуть не хуже, чем снаружи: коричневой кожи салон, коробка автомат, электронная панель, аудиосистема, парктроник, навигатор, розовые меховые накладки на руле, какая-то плюшевая няшность в качестве «вонючки», мотающаяся на зеркале заднего вида. Разве что, мини бара не хватало. Хотя, не удивлюсь, если и он где-то в этой аккуратной женской машинке был припрятан. Женской… мини бар — это, всё-таки, в большей степени, мужская фишка, для «крутых» солидных «сараев на колёсах».
Эта машина точно сараем не выглядела. Ни в каком смысле этого слова. Она выглядела ухоженной, ценимой и любимой своей хозяйкой. Что уже дарило надежду на то, что прямо в ней меня убивать не станут. А значит, у меня есть время пожить ещё, как минимум, те минут сорок, которые понадобятся, чтобы доехать до места.
Какого только?
— А куда поедем? — решил не теряться в догадках, а просто спросить я, когда мы сели в машину, оставленную на дороге напротив дома, даже с не заглушенным двигателем. Что говорило о том, что хозяйка изначально задерживаться дома не планировала.
— Увидишь, — хмуро ответила девушка, выруливая и вдавливая педаль газа. Наш зелёный автомобильчик, подчиняясь этим её движениям, развернулся на пяточке асфальта перед домом и рванул прочь, в сторону выезда с территории поместья.
— Да ладно вам, — улыбнулся и пожал плечами я. — Мария Дмитриевна, чего темнить-то? Я ведь уже все равно никуда не денусь.
— Ты? — хмыкнула она скептически. — Ты уже три раза «делся».
— Так то — когда было… — повёл головой закатывая глаза я. — Да и это ж не вы за меня брались, а какой-то дилетант, любящий плести всякие сложности. А вам-то я что могу сделать? Вы — Ратник Разума, а я — простой Бездарь… — и сказав это, задумался. — А и правда, Анастасия Дмитриевна, а почему вы меня просто не взяли под контроль? К чему лишние угрозы и уговоры?
— Было бы это так просто, — вернув своему лицу нахмуренное выражение, сказала девушка.
— А чего тут сложного? — удивился я. — Вон, на том же мосту, Маверик разом из нескольких десятков людей безвольных марионеток сделал, — чуть не сказал «зомби», но потом остановил себя, так как не знал точно, есть ли такое понятие в массовой культуре этого общества. А то ведь, при наличии «Внутреннего Кунг-фу», «зомби» может оказаться здесь вполне конкретным термином, обозначающим какую-нибудь технику из арсенала Гаитянских Одарённых. И упоминание этого термина, в таком случае, вызовет ненужные мне в нынешней ситуации вопросы… отвлекающие от ответов на мои.
— Так то Бездари… — поморщилась Мария Дмитриевна и снова замолчала.
— То есть? — не понял я. И даже свёл к переносице брови, пытаясь простимулировать этим свою мыслительную деятельность. Ну а что? Ученые давно доказали, что связь внутреннего когнитивного состояния с внешними его проявлениями, в частности — мимикой, не только прямая, но и обратная. То есть, по-простому: когда тебе весело — ты улыбаешься, но, когда тебе грустно, и ты сознательным усилием заставляешь себя улыбаться всё равно, то грусть начинает отступать, а настроение улучшается. А, если ты тупой, как пробка, то и мимика у тебя в целом слабо развита. Но, если начать её развивать, целенаправленно строя из себя умного… то, чем Бог не шутит, может, и поумнеешь? Вот только, тупой, как пробка человек даже мысль такую не может допустить, что ему надо бы поумнеть. Самые тупые люди непробиваемо уверены, что они и то, как раз, и есть самые умные. И ни один академик их в обратном не убедит. А, чем тупее человек, тем непробиваемее он в своём уме уверен. Сомнение — беда умников. Дураки её лишены.
Вот и я: свёл брови и наморщил лоб, изображая усиленную мыслительную деятельность, в надежде, что она и правда усилится… Не помогло. — А я кто?
— Тормоз, — хмыкнула Мария Дмитриевна.
— Эм, почти даже не обидно: тормоз — одна из главных частей автомобиля, — на автомате парировал я, так как не первый раз уже терплю в свой адрес такой эпитет.
— Тормоза придумали трусы! — заявила девушка и вдавила газ в пол, от чего наш «Миникупер» чуть ли не прыгнул вперёд, разгоняясь до таких скоростей, что меня вдавило в кресло, а на приборную панель даже смотреть не хотелось.
— Сказал Ратник, от которого пули отскакивают… — пробормотал я, понимая, что, если мы сейчас разобьёмся, то она-то выживет, а вот я… Хм? Может быть, в этом и заключался её простой и гениальный план моего убийства?
Её планы, насколько я успел заметить, вообще отличаются крайней простотой и эффективностью. Без лишних деталей и сложных организационных решений, в которых существует вероятность получить лажу от исполнителя или непредвиденных обстоятельств.
— А ты догадливый, — с лёгкой безуминкой во взгляде и улыбке, повернула ко мне голову она. Ненадолго. Взгляд тут же был возвращён дороге. — Твой визит в «управление» и твой телефон, который у тебя в кармане, непробиваемо приведут расследование к моему дому. И, если ты умрёшь или исчезнешь теперь, после того как нанёс мне визит, это автоматически сделает меня главной подозреваемой. А так: что может быть естественнее глупой женщины за рулём, гоняющей по МКАДу и не справившейся с управлением?
— Оу… — не нашёлся я вот так вот, сходу, с каким-либо серьёзным контраргументом или критикой этого плана. Ну, разве что, совсем глупое, — Но это же такая классная машинка? Она же вам нравится… Не жалко?
— До слёз жалко, вздохнула она, — продолжая рулить по подъездной дороге в сторону МКАДа на той же скорости. — Но, тем достовернее будет несчастный случай. Ведь, в «управлении» всем известно, как я мою «Жученьку» люблю… — нежно погладила приборную панель «глупая женщина за рулём», отпустив одной рукой руль. — Убью за неё!
— Гхм, — осёкся я, так как последнее утверждение было весьма остроумной шуткой. Утверждением, не имевшим внутренних противоречий. Ведь, она же буквально — сейчас убьёт того, кто заставил её разбить свою любимую машинку.
Пока я молчал, переваривая и оценивая тонкость юмора своей соседки по креслам, «Миникупер» чуть сбавил скорость, но не то, чтобы сильно, ровно настолько, чтобы вписаться в поворот и выскочить непосредственно на МКАД, нарушая все мыслимые правила ПДД.
— А, если я ещё и под кайфом буду, — продолжила говорить Мария Дмитриевна, прямо на ходу, открывая бардачок одной рукой и доставая из него маленький прозрачный пакетик с белым порошком. Она взяла его, поднесла ко рту, зубами, одним движением, оторвала верх пакетика, вместе с «замком», сплюнула, после чего, поднесла оставшуюся часть, больше не запертую, к ноздре и резко втянула в себя всё его содержимое.
Она замерла на секунду (за которую, мы успели пролететь мимо фуры, обгон которой, Мария Дмитриевна) начала до принятия дозы), потом резко распахнула глаза и вздрогнула-поёжилась всем телом сразу.
Я же… круглыми от шока глазами, смотрел на неё и понимал, что терять в этой итерации реально уже нечего. Жить мне осталось меньше минуты.
— Маверик — твой сын? — решил по максимуму воспользоваться последними секундами жизни я.
Мария Дмитриевна замерла, потом сузила глаза, не отрывая их от дороги и не поворачивая в мою сторону голову. И скорость, вновь набранную после поворота, не снижая.
— Как? — требовательно задала она вопрос.
— Полтора часа в пустом доме и семейный альбом фотографий, — даже не стал пытаться темнить или скрывать я.
— Значит, Миша был прав — ты его узнал на станции, — не столько мне, сколько самой себе, сказала Разумница. — Тем лучше, — начала она перестраиваться на прямой длинный участок ближней к разделителю полосы. А я, глянув вперёд, увидел где-то очень далеко впереди, почти на горизонте… мост. Мост, блеать!!! Мост! Очередной… И, насколько я помнил карту города — через Москву реку!
«Это судьба» — обречённо подумал я.
— Узнал. И уже отправил Мамонту его фотографию из твоего альбома с соответствующими пояснениями.
— Мамонту? — хмыкнула она. — Не страшно. Не зря я заставила техника поменять его номер на свой в твоём телефоне. Современное поколение же совсем не смотрит на цифры. Вам же вполне достаточно, чтобы номер определился именем контакта… вы и свой-то собственный номер уже не помните, куда уж про другие-то говорить… — хм, видимо, наркотик повлиял на неё, сделал разговорчивее. Не уверен, что до употребления, она стала бы так расщедриваться на пояснения.
— Восемь, девятьсот, двадцать два, три… — принялся по памяти, не пытаясь даже тянуться к телефону, воспроизводить номер Мамонта, полученный в «управлении».
Сначала, Мария Дмитриевна не поняла, что это я такое несу, но, потом, прислушалась и задеревенела. Сжала руль настолько, что он заскрипел и явственно начал проминаться под её пальцами.
— Как? — только и спросила меня она.
— В «управлении» дали ваш телефон. И телефон Бориса Аркадьевича. Я сравнил и выучил.
— Сволочь! — ударила она по рулю. — Что ты ему написал?
— Что Маверик на ГЭС и ваше совместное фото, — немного соврал я.
А мы, тем временем, уже мчались по полотну моста.
— Тварь! — зыркнула на меня она. Затем, совершенно внезапно, мгновенно успокоилась. То есть, вообще, мгновенно. Только что: ярость, гнев, страх, затем — щёлк! И ледяное спокойствие. И даже равнодушие. — Раз так, — сказала Разумница. — Тогда, можно уже не мудрить.
Раздался щелчок, разблокирующейся двери, и я, вытаращив глаза, наблюдал за тем, как это… невероятная женщина (серьёзно — невероятная!), поднимает правое колено, так, что ей не помешал в этом руль (не понимаю, как! Тут должна быть просто невозможная гибкость и растяжка), а затем, бьёт меня стопой этой ноги в бок с дикой силой и мощью. Настолько сильно, что меня выбило с сидения, а дверь распахнуло мной же…
Дальше… Не знаю, что было с Семёновой и её «Жученькой», у меня были другие проблемы — я летел. Летел мимо бампера очередной обогнанной ими фуры. Летел дальше. Летел через ещё одну полосу. Летел через ограждение. Летел ещё через одно ограждение… И летел с моста… в воду.
Опять мост. И опять вода… блеать… бульк! И темнота…
Глава 14
Меня разбудил будильник. И свет солнца, падающий на лицо. А ещё холод по всему телу.
Крайне необычное сочетание для моих пробуждений, которое не должно было проявиться ни в одном из двух вариантов. Так как, в мире писателя, я засыпал в своей собственной кровати, под тёплым одеялом, в обнимку с женой, а в мире Княжича, последнее время, все пробуждения совершенно идентичны и проходят под девизом «Здравствуй, утро!».
А тут совершенно иная мелодия.
Я открыл глаза и тут же зажмурился — прямо в лицо мне светило яркое осеннее солнце. Я поднял руку и закрылся ладонью, после чего повторно открыл глаза. Мозги постепенно начинали работать. И мелодию будильника я узнал. Это была отсечка времени на биржевое действие в моей увлекательной ежедневной игре: «Заработай сегодня больше, чем вчера». А сам я… лежал на берегу Москва реки где-то под деревьями с видом на здоровенный автомобильный мост МКАДа.
То есть, я что же — выжил?
Не умер от удара в бок, нанесённого Одарённым уровня Ратника? Не повстречался с бамперами несущихся по МКАДу на соседних полосах машин? Не сложился пополам, налетев на ограду моста и не размазался в лепёшку от удара о воду?
Мало того, что не утонул после потери сознания, так ещё и до берега как-то добраться сумел, не иначе как чудом или на автопилоте уровня «Бог»… модели «Ихтиандр»?
Однако, чудо или нет, а вот он я — живой. И даже, вроде бы, здоровый. День ещё не закончился, а значит — игра в самом разгаре и биржевое действие следует выполнить. Дисциплина — прежде всего!
Тем более, что телефон мой уцелел и не потерялся. Не даром он такой весь из себя эксклюзивный, защищённый и непроницаемый.
Я достал из внутреннего карман куртки аппарат, разблокировал, открыл брокерское приложение и принялся кликать по кнопкам управления. Потом открыл другое приложение, уже по крипте, и потыкал кнопочки там. Затем ещё потыкался на сайтах интернет-букмекеров, электронных казино и парочки ещё скам-проектов с неплохой доходностью… для меня.
И только после всего этого процесса (занявшего, впрочем, не больше пары минут), полез в звонки и выбрал номер Мамонта, полученный от дежурного в «управлении».
В этот раз, долго ждать не пришлось. Пара гудков, не более. Потом послышался обеспокоенный знакомый голос, а я понял, что именно меня так царапнуло по восприятию при прошлом звонке. Там, в тот раз, голос, вроде бы и знакомый был, но какой-то… механичный, что ли? Безэмоциональный. Словно, синтезированный, пусть продвинутой, но, всё равно, нейросетью… что, в свете последних полученных мной сведений, может быть очень недалеко от истины. Просто, за весь прошлый звонок всего две фразы было произнесено, от того и не было это так заметно, не накопились огрехи с неточностями, которых хватило бы, что б начать сомневаться. Зато теперь, слыша нормальный, живой голос знакомого человека, я понимал всю очевидность «фейковости» прошлого.
Первым делом, Борис Аркадьевич спросил, где я, и что со мной. Видимо, ММС-ка дошла и достаточно сильно его обеспокоила. А почему не стал перезванивать? Видимо, хватило ума, сначала запросить отслеживание моего местоположения по пеленгу телефона у своей службы, потом сопоставить с тем, что на присланной фотографии есть не только Маверик, но и хозяйка того поместья, в котором мой телефон пеленгуется. И прийти к выводу о том, как такой звонок, в теории, может меня подставить.
Ну, мне, по крайней мере, очень хотелось думать именно так. Тот вариант, в котором на моё сообщение просто не обратили никакого внимания, или забили на него… был как-то совсем не вдохновляющим. Хоть и вполне вероятным.
На вопрос я ответил честно: лежу на песке, на берегу возле моста МКАДа через Москву реку, прихожу в себя, мерзну и звоню ему.
Как здесь оказался? Упал. С моста. Да — опять. И опять с моста, и опять в Москву реку. Да — она мне нравится. Нет — я не мазохист, я в Олимпийскую сборную по прыжкам в воду готовлюсь. Что? Там вышка двенадцать метров? Тогда — в параолимпийскую…
— Ну, если ещё способен шутить, значит, и правда, в порядке, — вздохнул Борис Аркадьевич. — А теперь толком рассказывай, что произошло, и с чего ты решил, что сын Маши — это Маверик?
— Толком… — заставил меня отставить шутливый тон и всерьёз задуматься над ситуацией этот прямой вопрос. И, пока я думал над ним, понял, что реально — замерзаю. Видимо, адреналиново-стрессовая анестезия отпускать начала. На дворе осень! Не май-месяц, блин! Конец сентября на дворе — купальный сезон уже дней пятьдесят, как закрыт. Вода — ледянющаяя! И то, что сегодня ясно, солнечно и относительно тепло, не значит, что лето вернулось. Ключевое слово тут «относительно». Семнадцать градусов — это тепло для осени. А я — лежу на мокром песке, мокрый до нитки, после хрен его знает, какого времени, проведённого в ледяной воде. Меня уже дрожь начинает бить так, что зуб на зуб не попадает. — Борис Аркадьевич, извините, но я сейчас встану и побегу, иначе совсем замёрзну, так что, речь моя будет несколько рваная и сбивчивая…
— Куда побежишь? — тут же последовал напряжённо-встревоженный вопрос. — Конкретно?
— Не знаю, куда-нибудь, где можно будет согреться. До ближайшего магазина, заправки или кафе.
— Как добежишь, оставайся там. Никуда не уходи. И скинь мне адрес.
— Понял, — не стал возражать я, уже поднимаясь на ноги и начиная свой путь в «куда-нибудь». И, поднявшись, невольно охнул — бок, в который пришёлся удар Семёновой, всё-таки болел. Не фатально, но достаточно ощутимо и неприятно. Хотя, не столько сам бок, сколько локоть левой руки, которым я, чисто рефлекторно, успел защититься в последний момент. Но, ныл и бок.
— Объясняй давай, — напомнил о своём предыдущем вопросе Мамонт.
— С начала? — уточнил я, уже начав бег. Тяжёлый, не быстрый, в гору, но бег, а не шаг.
— С начала.
— Вчера… — тяжело было произнести это слово применительно к событию, которое настолько далеко отстояло по моему личному восприятию времени, что я его практически уже и не помнил. — Вчера я ездил на Сходненскую ГЭС для разговора с её Начальником, по поводу возможности создания промышленного майнинг-центра криптовалюты на её мощностях. Мне Алексей Константинович Долгорукий посоветовал к нему обратиться.
— Знаю. Дальше, — подтвердил наличие слежки за моей персоной он.
— Там я увидел Маверика в рабочей одежде станции. Я узнал его. Пытаться следить за ним или как-то ещё взаимодействовать не стал.
— Почему сразу не позвонил мне? У тебя же есть мой номер.
— Был ваш номер, — чуть подумав, замаскировав это тяжёлым «беговым» дыханием, ответил я. — Тот номер, что в моём телефоне оказался вчера, не совпадал с тем, который я помнил. Это показалось мне странным.