Был такой случай

Поехал В. Г. в составе спортивной делегации в Альпы (во Францию). После очередного восхождения альпинисты из разных стран собрались в горной хижине, и началась, как говорят на флоте, «травля». Разговор зашёл о фотоаппаратах. Каждый старался расхвалить свою камеру, а Вадя слушал и молчал. Когда все высказались, он достал свою «Смену», в разработке и испытаниях которой он участвовал, и спросил: «А вы можете одной рукой держать верёвку, а другой фотографировать?» Иностранцы посмотрели на свои увесистые камеры и промолчали. Вадя показал, как это делается.

Затем он стал делать с камерой то, что положено при испытаниях. Он бросал её на землю с определённой высоты, стучал по скале и даже аккуратно забивал крючья, а фотоаппарат продолжал исправно щёлкать. Короче говоря, В.Г. Зубаков сделал своей «Смене» такую рекламу, что, если бы не было «железного занавеса», то у объединения ЛОМО отбоя бы не было от заказов. Надо сказать, что камера «Смена» вполне это заслужила. В течение многих лет команда питерского «Труда» пользовалась этим фотоаппаратом на многих сложных восхождениях, и он никогда не подводил.

* * *

После восхождения в Альпах альпинисты приехали в Париж. В то время был такой порядок — в одиночку по чужой стране ходить запрещалось, а ходили группой, во главе которой был проверенный товарищ, которого называли «соколиный глаз».

По Парижу советские альпинисты ходили исключительно пешком (экономили валюту), и темп ходьбы руководителя совершенно не устраивал Вадю, поэтому он, плюнув на возможные последствия, оторвался от «соколиного глаза» и стал знакомиться с Парижем самостоятельно.

Всё было бы хорошо, по предусмотрительный руководитель хранил командировочные деньги всех участников при себе, так что наличных денег у Вади не было. Капиталистический сервис в отличие от нашего был не только навязчив, а прямо назойлив, особенно когда Вадим Гаврилович добрался до злачных мест Парижа.

Но и здесь Вадя проявил русскую смекалку и вместо того, чтобы объяснять, как Андрей Миронов в фильме «Бриллиантовая рука», про «облико-морале» советского человека, просто вывернул все карманы, как бильярдные лузы. Все вопросы сразу отпали, и его оставили в покое.

* * *

Ещё запомнилась история, как В.Г. Зубаков работал в колхозе, куда был направлен по партийной линии для поднятия сельского хозяйства. В те времена было принято начинать сев зерновых по команде из райкома, а В.Г. срок посева определял самостоятельно, посоветовавшись с местными стариками, после того, как земля достаточно прогрелась.

Поэтому весной его публично исключили из партии, а осенью, когда в его колхозе был собран самый высокий урожай, тихонько вернули партийный билет.

Ещё была история о том, как в Джиргитале он летал на военном самолёте, где под фюзеляжем было застеклённое помещение для оператора, производившего аэрофотосъёмку местности. Вадя захотел полетать на самолёте, находясь в этой кабине, и сделать фотоснимки Памирских гор. Используя своё личное обаяние и бутылку водки, он уговорил пилотов взять его в полёт и сделал отличные снимки. В воздухе его несколько угнетало то, что место, где он находился, как ему сообщили пилоты, одновременно являлось «бомбовым люком», и стоило пилоту перепутать кнопки, как Вадя полетел бы вниз, как бомба.

* * *

Трудно передать на бумаге колорит и обаяние устного рассказа. Для этого нужен особый талант. Свою задачу я вижу в том, чтобы зафиксировать на бумаге суть случая, не дать ему исчезнуть из памяти людей. Тогда, возможно, другие великолепные рассказчики, с присущим им обаянием и мастерством, будут излагать эти истории, радуя людей.

Таким образом, у этих устных рассказов появится новая жизнь.

Необходимость и полезность рассказов В.Г. Зубакова я испытал на себе по окончании сборов в Душанбе. Авиабилеты в Питер на всех участников сбора были у меня. Мы ждали остальных участников, которые застряли в гор. Хорог, так как самолёты не летали из-за ветра — «афганца» (кто бывал в тех краях, знает, что это такое), а автомашины не ходили из-за того, что дорогу разрушил сель. Люди прибыли, когда уже началась регистрация билетов на наш рейс. Все эти дни Вадим Гаврилович старался снять напряжение своими рассказами, шутками и выдумками (например, играть в водное поло не мячом, а арбузом), за что я был ему очень благодарен.

Польза от образования

Промышленным альпинизмом принято называть производство работ на высоте без строительных лесов с применением альпинистских способов передвижения по закрепленной верёвке с помощью устройства, которое легко перемещается по верёвке без нагрузки, а при нагрузке жёстко фиксируется и перестаёт скользить. Отсутствие строительных лесов значительно сокращает стоимость и продолжительность работ на высоте.

Если не считать того русского умельца, который еще до революции поднимался на шпиль Петропавловского собора с помощью самозатягивающихся петель, основоположником промышленного альпинизма является Михаил Иванович Шестаков, который придумал, испытал и получил авторское свидетельство на способ проведения работ на высоте, используя «схватывающий узел», применяемый в альпинизме для самостраховки спортсмена при движении по закреплённой верёвке.

Так соединились два понятия: промышленные работы и спортивный альпинизм — получился промышленный альпинизм.

Этот способ был придуман и применён М.И. Шестаковым при проведении работ на высоте по маскировке во время войны, а когда война закончилась, по демаскировке таких исторических памятников, как собор Петропавловской крепости, Инженерный замок, шпиль Адмиралтейства и многих других известных архитектурных объектов.

Подробно о жизненном пути М.И. Шестакова, человека очень интересной и сложной судьбы, рассказано в книге М.М. Боброва «Хранители ангела» (С. П. Гуманитарный университет профсоюзов, 1998 г.)"

Надо сказать, что зерно, брошенное М.И. Шестаковым, видимо, попало на благодатную почву. Способы промышленного альпинизма применяются в самых различных областях: при строительстве электростанций, реставрации исторических памятников, строительных и ремонтных работах, в садово-парковых хозяйствах, в войсках МВД и частях специального назначения. Кузницей кадров для промышленного альпинизма являются альпинизм, скалолазание, горный туризм, а также различные курсы по обучению профессии верхолаза.

Работа эта — трудная и опасная, порой верхолаз попадает в сложную ситуацию, где нужно мгновенно принимать решение. Например, один известный питерский альпинист, работая на фасаде здания, обнаружил, что верёвку, на которой он висит, пилит, высунувшись из окна, какая-то ненормальная старуха. Пришлось бедолаге вышибить ногами ближайшее окно и влететь в чужую квартиру с обрывком верёвки. Не все случаи заканчивались так сравнительно благополучно, но не будем сейчас говорить о печальном.

Анализ несчастных случаев в промышленном альпинизме — дело очень серьезное и он должен обязательно проводиться там, где обучают этой профессии.

* * *

Бывают случаи и комические. Например, три известных питерских альпиниста, закончив работу на фасаде здания, грязные с головы до ног, собирали снаряжение. Мимо них проходила бабушка, которая вела внука из школы. Увидев грязных верхолазов, она сказала внуку: «Вот, Петенька, если будешь плохо учиться, то работать придётся в грязи, как эти дяди!»

Дяди переглянулись и дружно засмеялись, так как один из них был кандидатом технических наук, другой — кандидатом географических наук, а третий — профессором математики. И все они преподавали в высших учебных заведениях.

Дорога на скалы

Скалы — Мекка питерских скалолазов и альпинистов — находятся на озере Ястребином в 10–12 км от станции Кузнечное. Вообще говоря, скальных массивов в Карелии много. Хиитола, Импилахти на Ладоге, Щелейки на Онежском озере — это только места, где проводились соревнования городского или российского значения, но Скалы в районе ст. Кузнечное — те, с которых начиналась история питерского скалолазания. Сейчас международные соревнования по спортивному скалолазанию проводятся на скалодромах (искусственных сооружениях), что сделало этот вид спорта более похожим на олимпийские виды, и вполне возможно, что спортивное скалолазание в обозримом будущем будет включено в программу Олимпийских Игр. Скалодромы можно строить на стадионах и в залах, что, конечно, упростило проведение соревнований. Но теперь скалолазание утратило отличавшую его от других видов спорта романтику общения с природой. Соревнования на естественных скалах проводятся сейчас только в странах СНГ, и количество участников заметно уменьшилось по сравнению с прежними годами, когда на оз. Ястребиное приезжали сотни людей, а про Скалы слагались песни и создавались книги.

Для многих людей поездки на Скалы стали не просто интересным делом, а образом жизни. Например, известные питерские альпинисты и скалолазы Л.С. и А.Б. Грачёвы живут на Скалах уже в течение нескольких лет с апреля по октябрь, вызывая у многих «белую» зависть, так что, возможно, скоро у них появятся последователи. Скалы — это явление настолько многогранное, что, хотя про них известно очень многое, всегда можно найти ещё какую-нибудь грань и её высветить.

Одной из таких граней вполне может быть дорога на Скалы. Самый первый путь начинался от станции Кузнечное через деревню Богатыри и далее шёл по дороге, которую дорогой назвать можно лишь условно, до озера Ястребиное, по берегам которого и расположены основные скальные массивы. Поезд приходил рано утром, толпа людей с большими рюкзаками (ехали на несколько дней, т. к. все спортивные общества проводили свои соревнования 1–2 мая), спотыкаясь и постепенно просыпаясь, в потемках устремлялась по дороге. Начинались настоящие гонки, так как пришедшие первыми на хутора, расположенные при подходе к Скалам, успевали попить молока, а остальной массе его уже не доставалось. Вереница людей с рюкзаками растягивалась на несколько километров. Иногда некоторые коллективы устраивались на ночёвку, не дойдя до Скал. Был случай, когда группа, разведя костёр, разошлась по лесу в поисках сушняка, а в это время на месте их бивуака раздалась беспорядочная стрельба. Оказалось, что они развели костёр на винтовочных патронах, засыпанных сухой хвоей, и только по счастливой случайности никто не пострадал. Видимо, это было эхо прошедшей войны.

Основная масса коллективов ходила по этой дороге, но уже тогда были люди, которым удавалась сделать пропуск до ст. Куликово, откуда до Скал было всего 6 км. Можно было ходить по «тропе Хо Ши Мина» (10–12 км), но иметь пропуск до ст. Куликово — это была хрустальная мечта каждого скалолаза. И дело не в том, что трудно было пройти эти 18 км. Жаль было времени, так как в стране ввели два выходных дня, и на Скалы стали ездить каждую неделю. Силы и время нужны были для скальных тренировок.

Получить такой пропуск было очень сложно, так как начальник отдела пропусков, (если не изменяет память, звали её Вера Фроловна) страдала шпиономанией, а может быть, у неё были какие-то личные причины, но только она очень не хотела, чтобы скалолазы ездили в запретную зону. Основанием для пропуска являлась командировка, оформленная всякими правдами, а в основном неправдами. Человек, получив такую командировку, летел, как на крыльях, считая, что пропуск у него уже в кармане. Если причина поездки имела спортивный характер, Вера Фроловна звонила в Спорткомитет и говорила: «Александр Иосифович, мы же договорились, что скалолазам в Куликово и Хиитолу пропуска оформлять не будем». Документы возвращались, и человек в глубокой печали отправлялся домой. Причина поездки могла носить и не спортивный характер. Фантазии у скалолазов было достаточно, и в качестве причин указывались геологическая разведка, социологические исследования, лекции в подшефной школе, сплав леса по реке Вуоксе и многое другое. В таких случаях командировка просто возвращалась без всякого объяснения. Поскольку эти командировки были в основном «липовыми» и нигде не регистрировались, то на этом дело и заканчивалось.

Правда, однажды у Веры Фроловны случился «прокол». Известный питерский скалолаз и альпинист Б.П. Васильев сумел оформить пропуск самым честным образом, а ему документы завернули. Борис Петрович, оскорблённый до глубины души, пошёл к более высокому начальству, которое приказало пропуск оформить. Вере Фроловне сделали замечание, но это был очень редкий случай. Правда, если быть объективным, кое-какие поводы для подобной неприязни давали сами скалолазы.

В какой-то год майские праздники совпали с Пасхой. Толпа парода, вернувшегося со Скал, пошла по Литейному проспекту мимо Большого Дома, по Невскому проспекту к Дворцовой площади, причём они не просто шли, а несли в руках лозунги типа: «С нами Крестная Сила и ВЦСПС!!!»

Это было настоящее несанкционированное мероприятие, что по тем временам рассматривалось как ЧП.

Чекисты отреагировали очень грамотно, хотя большого опыта такого рода дел у них тогда не было. Они не стали разгонять эту толпу, но их сотрудники сопровождали её до самой Дворцовой площади. Когда народ стал расходиться, то самые активные (те, кто больше всех кричал и нёс лозунги) были задержаны. Задержаны, правда, ненадолго и без особых последствий, всё-таки в стране уже была «оттепель».

На следующий год в майские праздники на Скалах появились «цивильно» одетые люди, похожие друг на друга, как листья на дереве. Вместо рюкзаков у них были портфели.

Несерьёзный подход к экипировке своих сотрудников был удивителен для такой солидной организации. Эти люди ходили от костра к костру, внимательно слушали разговоры и задавали вопросы типа: «А какие песни, ребята, поёте?» Поскольку все уже знали, с кем имеют дело, то ответ был везде одинаков: «А мы вообще ничего не поём.» К ним быстро привыкли, и, поскольку в руках у них были портфели, обращались к ним так: «Профессор, просим к костру, чайку испить.» Короче говоря, сотрудники поняли, что операция провалилась, отбыли в Питер и, видимо, доложили своему начальству, что инакомыслящих и антисоветчиков на Скалах не обнаружено. И они были совершенно правы, так как на Скалы приезжали люди, увлечённые интересным делом, и заниматься какой-то политикой у них не было ни желания, ни времени. Хотя, конечно, можно было увидеть портрет Н.С.Хрущёва с поднятым над головой ледорубом в руках и надписью: «На Шхельду!!!» Кто бывал в горах, оценит этот юмор, но это было больше озорство, чем политическая акция.

Однако вернёмся к теме дороги на Скалы. Оставшиеся без пропуска не успокаивались и пытались прорваться через наряд пограничников «по-наглому», доехав до станции Куликово, что далеко не всегда удавалось. Нарушителей привозили на станцию Хиитола, где они ждали несколько часов, пока придёт начальство и решит их судьбу.

Однажды во время такого ожидания, в воинской части проводила тренировки по преодолению полосы препятствий сборная команда, которая готовилась к соревнованиям на первенство военного округа. Скалолазы предложили им посоревноваться и так легко выиграли, что военные приглашали их выступить на соревнованиях за их часть.

Затем был период, когда пограничники пытались устроить проверку пропусков прямо на Скалах. Приходил наряд с овчаркой, но через какое- то время солдаты уже пили чай у какого-нибудь костра. Затем собаку привязывали, а сами лазали по скалам и говорили, что после «дембеля» обязательно займутся скалолазанием.

На обратном нуги пропуска, как правило, не проверяли, но приключений всё равно хватало.

* * *

Однажды был такой случай. Дорога на ст. Куликово проходила через танковый полигон, где был военный объект, обнесённый колючей проволокой, за которой ходил часовой с автоматом. Люди шли очень близко к колючей проволоке, так как там было сухо, а на дороге грязно. Часовому не поправилось, что народ шёл рядом с колючей проволокой, и он, щёлкнув затвором, стал загонять людей в грязь. Колонна людей резко изменила направление движения, а мы с Виктором Солонниковым, увлеченные разговором, не обратили на это внимания и продолжали идти вдоль проволоки. Только когда над головой засвистели пули, мы поняли, что происходит что-то не то. К счастью, часовой оказался не совсем «отмороженным» и стрелял не на поражение

* * *

В другой раз скалолазы опоздали на вечерний поезд, так как на полигоне шли учения, и дорога была перекрыта. Пока объяснялись с военными, пока они приняли решение везти людей через полигон на БТР, последний поезд ушёл. Утром все должны были быть на работе, так что в Питер нужно было добираться любым путём. До станции Кузнечное шли пешком по шпалам, а затем ехали на «товарняке», где на платформе с гранитной щебёнкой поставили палатку и спокойно уснули. Когда проснулись, оказалось, что состав стоит на каком-то предприятии, огороженном колючей проволокой, пробраться через которую было достаточно сложно.

Такие приключения при возвращении со Скал случались не часто. Обычно люди спокойно приходили в Куликово, набивались как «сельди в бочку» в дизельный поезд («подкидыш») и добирались до ст. Кузнечное, где пересаживались на электричку.

Садоводы и местные жители отмечали в расписании этот поезд и старались на нем не ездить, так как обстановка там была специфическая. Одни громко обсуждали прошедшие соревнования, другие пели песни под звон гитары, третьи расписывали «пулю» или играли в очень популярную в те времена игру — «крокодил». Правда, были люди, которые занимались не совсем обычным делом. Например, известный питерский альпинист и скалолаз Слава Ведерников успевал связать за время поездки до Питера носок или даже шапочку. Однажды продавщица пирожков, увидев парня за таким занятием, так растрогалась, что угостила его пирожками. Это было очень кстати, так как отсутствием аппетита Слава никогда не страдал.

В настоящее время проблемы с транспортом и пропусками нет. Автомашина доходит почти до самых Скал, и только очень ленивый человек не делает себе пропуск, но народу на Скалы ездит гораздо меньше, чем в былые времена.

Исключительным событием являются соревнования «Скалолазание для всех», которые проводятся 9 мая. «Скалолазание для всех» — это скальное шоу, когда в течение целого дня многочисленные участники стараются покорить самые разнообразные маршруты от простейших до предельно сложных.

В эти дни на Скалы приезжает много народу, и это дает надежду на то, что спортивное лазание на естественных скалах не канет в «Лету», а будет, как и раньше, интересовать и радовать людей.

Жертвы гостеприимства

Международный альпинистский лагерь на Памире МАЛ-Памир за сезон принимал более сотни иностранных клиентов из многих стран мира. Когда встречаются люди, которые в обычной жизни были разделены «железным занавесом», у них, естественно, возникает желание обменяться не только мнениями по разным вопросам, но и вполне материальными вещами.

Явление это получило название «ченч», что по-русски означает — «обмен». С нашей стороны предлагались титановые крючья, в основном ледовые (ледобуры), различных конструкций. Титана в стране было много, хватало и на корпуса для ракет и подводных лодок, и для альпинистского снаряжения. Умельцев же, чтобы снаряжение это изготовить, в нашей стране всегда было достаточно. У наших зарубежных гостей тоже было много интересных для нас вещей. Это карематы (коврики) — вещь, совершенно необходимая для ночёвки на снегу или льду, кошки, ботинки — вибрам, штормовые костюмы из материала «гортекс» и многое другое.

Здесь нужно сказать несколько слов об альпинистском снаряжении в СССР. Снаряжение, которое выпускала наша промышленность, уже к тому времени безнадёжно устарело и использовалось только новичками и значкистами в альпинистских лагерях. Альпинисты — разрядники пользовались самодельным снаряжением. Существовали даже фирмы, естественно, самодеятельные, которые выпускали определённые виды снаряжения очень высокого качества.

Например, Андрей Натадзе наладил производство титановых карабинов, причём изделие из каждой партии испытывалось на разрывной машине, Фред Туник организовал изготовление титановых кошек, а в сапожной мастерской на Крестовском острове по технологии Фёдора Вергилесова из слаломных ботинок «Кимры» делали альпинистскую обувь, прикрепляя к ним итальянские подошвы — вибрам. Когда удавалось достать подходящий материал, шили пуховые куртки, штормовки, палатки, рюкзаки — не делали сами только страховочные верёвки. Изготавливать же в кустарных условиях материю типа гортекс было просто невозможно, кроме того, зарубежные вещи выглядели изящнее и были удобнее в эксплуатации.

Но это не было «игрой в одни ворота». Участвуя в обмене, иностранцы отнюдь не оказывали гуманитарную помощь тренерам за их нелёгкий труд. Обмен был им также выгоден. Они отдавали бывшее в употреблении снаряжение, получая взамен новые «ледобуры», которые не столько сами использовали, сколько сдавали у себя в стране в спортивные магазины, получая за это хорошие деньги, чтобы к следующему сезону приобрести новое снаряжение. Кроме того, избавляясь от снаряжения, они освобождали место в рюкзаках для сувениров, так как их ждала культурная программа: города, отели, музеи и театры. Здесь тоже срабатывал основной принцип МАЛа: «Всех устраивало всё». Конечно, официально этот «ченч» был запрещён. За соблюдением этого запрета должен был наблюдать «соколиный глаз», роль которого выполняли переводчики. Их непосредственным начальником был офицер КГБ. Но и здесь соблюдались определённые правила поведения.

Если тренер приобретал путём обмена снаряжение, необходимое ему для работы, то на это переводчик смотрел «сквозь пальцы», порой даже помогая тем, у кого были проблемы с иностранным языком.

Если же развивалась слишком бурная обменная деятельность: например, один тренер устроил выставку-продажу своих картин, то об этом, естественно, сообщалось руководству. С тех пор этого тренера в МАЛ-е не встречал никто. Но такие случаи происходили с тренерами крайне редко. Настоящая головная боль у руководства была от альпинистов, которые не работали в МАЛ-е, а зарубежное снаряжение им тоже было крайне необходимо. И вот тут порой происходили курьёзные случаи.

В 1983 г. филиал на леднике Москвина возглавлял известный питерский альпинист О.Н. Борисёнок. Переводчиком был Виктор, атлетически сложенный гигант, отлично владевший не только немецким языком, но и приёмами бокса.

Стоянку МАЛ-а окружали базовые лагеря различных экспедиций, участники которых проявляли такой назойливый интерес к иностранным клиентам, что иногда Виктору приходилось активно препятствовать этому.

Однажды поступил сигнал, что японская делегация в полном составе ушла совершать дружеские визиты к соседям и в настоящий момент находится у грузин. Что такое грузинское гостеприимство — здесь комментарии излишни, а если учесть, что японцы были ещё в гостях у красноярцев, то вполне понятна тревога руководства филиала за здоровье клиентов. Олег Борисёнок срочно посылает переводчика Виктора в грузинский лагерь выручать японцев. Грузины угощали зарубежных гостей своим национальным напитком — «чачей», что пили японцы у сибиряков — остаётся только догадываться, по картина их возвращения была очень любопытной. На головах японцев были меховые шапки-ушанки (сувениры от красноярцев), и вся эта живописная группа, включая Виктора, передвигалась по таким замысловатым траекториям, что в лагере с облегчением вздохнули, когда бедолаги добрались до своих палаток.

Утром японцы выглядели ужасно, их организмы, ослабленные восхождениями, получили мощный алкогольный удар. Когда я утром заглянул в одну из японских палаток, чтобы пригласить их на завтрак, то увидел такую картину. Японец сидел за столом, подперев голову рукой, как роденовский «Мыслитель», а его узкие глаза стали вообще как щёлки. В этих глазах-щёлках было видно такое сильное желание улететь отсюда скорее, что, когда прилетел вертолёт за альпинистами из Австрии, вся японская делегация без команды уселась в него.

Здесь нужно сказать, что порядок отправления клиентов вниз был строго регламентирован, так как каждую группу ждала своя программа.

Допустить, чтобы японцы улетели раньше австрийцев, руководитель филиала не мог. Никто бы его не понял, и руководство МАЛ-а записало бы ему неполное служебное соответствие. Поэтому Олег Борисёнок метался по салону вертолёта, пытаясь по-английски и по-русуки убедить японцев покинуть вертолёт и ждать своей очереди. Всё было бесполезно. Ситуация складывалась тупиковая: физически воздействовать на иностранных граждан мы не могли — это было бы насилие над личностью и международный скандал, а слова и жесты они просто не воспринимали, пользуясь тем, что переводчика с японского языка не было.

Сложно сказать, чем бы это всё закончилось, если бы руководитель австрийской делегации не проявил практическую смекалку. Он совершенно логично рассудил, что если нельзя выкидывать из вертолёта японцев, то вполне можно проделать это с их грузом и стал спокойно и методично выкидывать из вертолёта японские рюкзаки.

Когда японцы обнаружили, что их багаж лежит на траве, они сами стали вылезать из вертолета. Пилоты захлопнули дверь в салон и австрийцы спокойно улетели. Так закончилась эта трагикомическая история.

«Абу симбел»

Вертолёт — это транспорт, созданный как будто специально для заброски экспедиций в горы. Действительно, он во всех смыслах сокращает пространство и время. Вместо того, чтобы, сгибаясь под тяжестью рюкзака, целыми днями идти с караваном ишаков, с помощью вертолёта можно за несколько часов забросить участников и груз экспедиции в базовый лагерь и приступить к подготовке и совершению восхождений. Правда, у воздушного транспорта есть крупный недостаток — стоит полёт очень дорого. И в смете не каждой экспедиции были деньги на вертолёт.

Впрочем, деньги — условие необходимое, но далеко не всегда достаточное. Опытные руководители экспедиций направляли участника в лётный отряд для налаживания личного контакта с пилотом, а наиболее мудрые и дальновидные устанавливали более тесный контакт с вертолётчиками, приглашая их к себе в гости и вручая различные презенты. Личный контакт в нашей стране всегда очень помогал при решении важных вопросов. Например, в 1980 году, чтобы получить вертолёт для заброски команды питерского «Труда» под вершину «Холодная стена», в лётный отряд был направлен известный питерский альпинист Борис Орлов.

Оформив все необходимые документы, он решил зайти домой к пилоту, чтобы установить с ним личный контакт. Хотя самого хозяина Борис не застал, но, увидев, что идёт подготовка к банкету — дочка пилота окончила школу — активно включился в этот процесс. Он сдвигал столы, развешивал и подключал гирлянды электрических ламп и так удачно произносил за столом тосты, что пилот, прилетевший на следующий день, сказал: «Я слышал, что ты моим здесь помогал, летим и поможем твоим друзьям». Так наш груз вместе с Борей Орловым был благополучно доставлен в базовый лагерь под вершину «Холодная стена». Когда же команда, совершив первовосхождение на эту вершину и заняв второе место в чемпионате СССР, спустилась в базовый лагерь, то оказалось, что вертолёт за нами забыли прислать. И участники экспедиции, как золотоискатели в рассказах Д. Лондона, пошли вниз, навьючив на себя неподъёмные рюкзаки. В результате, каждый ночевал там, где его застала темнота, так как дойти до базового лагеря без ночёвки с таким грузом было очень сложно. Вот что значит отсутствие личного контакта.

* * *

В Международном альпинистском лагере на Памире был такой случай. Пилот узнал, что у его друга, который работал тренером-спасателем и находился на дежурстве под пиком Ленина, сломалась зажигалка, и он не может разжечь примус. Лётчик специально слетал туда и вручил бедолаге две коробки спичек, бутылку пива и свежие газеты. Чего ради дружбы не сделаешь!

* * *

Был ещё любопытный случай с командой альпинистского лагеря «Цей» в 1976 году. Альпинисты сидели в Джиргатале на аэродроме уже несколько дней и не могли улететь под пик С. Андреева, так как вертолёт был занят «заброской» экспедиции В.Т. Галкина. Руководитель нашей экспедиции В. Орешко ходил за пилотом И. Ивановым и В. Галкиным, как тень, но вклиниться между ними не удавалось. Помог случай. Вечером, закончив полёты, Иванов и Тимофеевич, идя по аэродрому, повздорили по какому-то поводу. Пилот раздражённо сказал: «Что ты заладил каждый день, всё водка и водка!» Потом повернулся к В. Орешко и спросил: «А у тебя что?» Тот ответил: «АБУ СИМБЕЛ». Этот египетский напиток был ещё мало известен в то время в нашей стране. Иванов промолвил: «Такое я ещё не пил, завтра, в шесть утра готовь пять человек с рюкзаками. Будем работать с вашей экспедицией». Рано утром альпинисты Б. Васильев, А. Липчинский, М. Захожий, А. Алмазкин и Д. Антоновский погрузились в вертолёт и вскоре оказались под пиком С. Андреева.

Выбрали место для базового лагеря, поставили палатки, установили подзорную трубу для наблюдения за маршрутом и в состоянии эйфории от того, что мы, наконец, в горах, съев взятые с собой бутерброды, с нетерпением ждали очередной рейс вертолета. Но в этот день его не дождались. Не прилетел он и на следующий день. Встал вопрос: «Как жить дальше?» Двойка пошла на разведку и обработку маршрута, а остальные стали «шустрить» по ущелью в поисках хоть какой-нибудь пищи. У Лёши Алмазкина была малокалиберная винтовка, и он пытался охотиться на сурков. Безуспешно. Даже если он и попадал в сурка, тот успевал уйти в нору. Нужно было попадать в глаз, но это нашему охотнику, увы, не удавалось. Кроме того, у него были более удачливые конкуренты: два орла постоянно парили в небе и также охотились за сурками.

Ущелье было необитаемое, правда, нам повезло: мы нашли заброшенный кош (место, где держат скот), и в нём некоторое количество муки. Саша Липчипский с помощью нагретого камня, муки и воды наладил производство лепёшек, которыми мы и питались. Вертолёт появился через несколько дней, видимо, «АБУ СИМБЕЛ» не выдержал конкуренции с водкой и не понравился пилоту И. Иванову.

Несмотря на все эти накладки и курьёзные случаи, альпинисты относились к вертолётчикам с большим уважением, так как летали они классно, имели большой лётный опыт, хорошо знали условия полётов в горах.

* * *

Особенно нужен вертолёт при спасательных работах, когда пострадавшего нужно срочно доставить в больницу. Стремясь поскорее доставить питерского альпиниста Ю.И. Комарова на операционный стол, пилот И. Иванов посадил свою машину прямо во дворе больницы. А снимая с Памирского плато заболевшего Р.В. Хохлова, ректора МГУ и вице-президента АН СССР, И. Иванов установил рекорд, который, наверное, не повторили до сих пор. Он совершил посадку, взлетел на высоте 6000 м. При этом, чтобы максимально облегчить машину, ему пришлось снять с вертолёта всё, что только можно было снять, включая аккумуляторы. Если бы двигатель заглох, то машина осталась бы на Памирском плато.

Взлёт вертолёта в высокогорной зоне имеет свою специфику. Машина разгоняется как самолёт и резко уходит с обрыва вниз. Те, кто смотрит на этот взлёт со стороны, с тревогой ждут, когда вертолёт снова появится в поле зрения, и только тогда облегчённо вздыхают: всё в порядке — улетел.

Конечно, вертолётчики по тем временам неплохо зарабатывали. Но, думается, большинство из них выбрало эту трудную и опасную работу не только из-за этого. Они любили летать и в душе были романтиками.

Когда экипаж вертолёта впервые услышал песню А. Городницкого «Кожаные куртки, брошенные в угол…», где автор, видимо, очень точно отразил их нелегкую жизнь, то на глазах у них блестели слёзы. Песня задела в их душах какие- то романтические струны.

А ты счастливая

Сезон 1977 г. команда альпинистов питерского «Труда» планировала провести в ущелье Кышты-Джероб на Юго-Западном Памире. Путь туда начинался из кишлака Лянгар, расположенного на берегу реки Пяндж, по которой проходит граница с Афганистаном. Здесь весь груз упаковывался во вьюки и грузился на ишаков.

С каждым животным шёл погонщик, как правило пацан, так как взрослые днём были заняты на работе. На основании многолетнего опыта альпинисты убедились, что погонщика должен сопровождать участник экспедиции и не спускать глаз с вьюка, иначе кое-какие вещи могут пропасть. Пацан — он и на Юго-Западном Памире пацан. Залезет в карман рюкзака и из любопытства утащит совершенно ему не нужную вещь.

Например, у питерского альпиниста М. Баньковского из вьюка пропали ключи от ленинградской квартиры и отснятые плёнки. Более бессмысленной кражи трудно придумать. Переноской грузов, сопровождением ишаков и организацией базового лагеря занимались альпинисты. Единственная альпинистка Люся Грачёва находилась в кишлаке Лянгар и следила за оставшимся грузом, а также готовила пищу. Тут нужно сказать, что у её мужа, известного питерского альпиниста и скалолаза Л. Б. Грачёва 18июля день рождения. В семье Грачёвых не принято переносить празднование этой даты на другие дни. Обычно Адик находился в этот день на восхождении. У него всегда был с собой шкалик со спиртом, взятый как бы для разведения примуса, но его хватало и на несколько кружек грога (чай со спиртом). Подарок тоже был незатейливый: вобла или что-нибудь в этом роде. В общем, всё было отработано до мелочей. Но в этом сезоне сложилась необычная ситуация: 18 июля большая часть личного состава экспедиции спустилась в кишлак Лянгар, вернувшись из базового лагеря за новой порцией груза. Каково же было наше изумление, когда мы увидели стол, уставленный напитками и закусками, почти совсем, как в Питере! Всё это сделала Люся. Конечно, ей пришлось крутиться, как белке в колесе. Причём за этим занятием с ней произошёл любопытный случай. Приготавливая очередной салат, Люся почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела местных женщин, стоявших полукругом и пристально смотревших на неё. Одна из них сказала: «А ты — счастливая!» Затем они ушли, а Люся задумалась о том, почему она так сказала? Видимо, наблюдая, как русская женщина командует мужиками: принеси воду, разведи примус и т. д. и т. п., они решили, что Люся — глава такой большой семьи. Это для женщин Востока было совершенно недостижимо, и они подумали, что в этом и заключается женское счастье.

А праздник удался на славу! За столом собрались питерские альпинисты, местные аксакалы и гости с пограничной заставы. Обстановка была непринужденная, произносили много удачных тостов, запомнился, например, такой: «Лянгар и Ленинград — города побратимы!» И хотя Лянгар не тянул не только на город, но даже и на село, тост аксакалам понравился. Это в дальнейшем нам очень пригодилось.

Такое нарушение спортивного режима не помешало альпинистам полностью выполнить свои планы. Участники экспедиции совершили целый ряд интересных восхождений, а команда питерского «Труда» стала чемпионом СССР в высотно- техническом классе, сделав восхождение на пик Московской Правды.

Случай на шахматном турнире

Известный питерский альпинист и скалолаз Андрей Борисович Грачев пришел как-то по делу к своему другу, Юрию Семеновичу Манойлову, который, будучи натурой многогранной — талантливым ученым, известным филателистом (обладателем одной из лучших городских коллекций), отличным спортсменом-альпинистом и скалолазом, еще увлекался игрой в шахматы. Причем не только играл сам, но и организовал на своей работе команду, которая участвовала в различных турнирах. Обычно жизнерадостный и веселый, Юра выглядел озабоченным, и Андрей спросил: «Что случилось, какие проблемы?».

«Турнир сегодня проводим, а «первая доска» заболел и не пришел», — ответил Ю. Манойлов. Вдруг лицо его прояснилось, и Юра сказал: «Слушай, сыграй вместо него, ведь проигрыш лучше, чем неявка».

Андрей не мог отказать другу и, недолго думая, согласился играть. Грачев играл в шахматы гораздо лучше Остапа Бендера, где-то в силу II разряда, но для первой доски, а там выступали кандидаты в мастера спорта, этого было явно недостаточно.