Помоги проекту - поделись книгой:
От отчаянного крика своего флаг-капитана Фелькерзам непроизвольно вздрогнул, вгляделся и ужаснулся. Форштевень «Идзумо» навалился на маленькую миноноску, что пыталась успеть проскочить перед носом броненосного крейсера – тяжелый корабль словно не заметил препятствия и пошел дальше. Другим миноносцам повезло, к несчастью для русских броненосцев, намного больше – они проскочили в интервалы между кораблями линии и устремились к русским броненосцам. А пятнадцать кабельтовых не расстояние для броска, тем более уже сейчас небольшие суденышки начали выпускать торпеды – у японцев они были на три дюйма больше калибром, быстрее и с вдвое большей дальностью хода.
– Право на борт!
«Наварин» стал медленно накреняться – Фитингоф отреагировал мгновенно, отдав приказ совершить поворот от противника. Единственный правильный маневр в такой ситуации – подставить под торпеды не борт, а корму – а там бурун за кормой собьет самодвижущиеся мины с курса. Шанс на спасение более чем весомый.
– Бог ты мой!
Фелькерзам выругался и запоздало подумал, что, попав под первые залпы, расчеты противоминных 75-миллиметровых и 47-миллиметровых пушек ушли, как и было приказано, под защиту палубной и казематной брони. И сейчас будет потеряна та драгоценная минута, которая крайне необходима, чтобы встретить атакующие миноносцы огнем…
Глава 48
Стоявший на мостике броненосного крейсера контр-адмирал никогда не сетовал на судьбу, но жизнь распорядилась так, что наиболее горшие события, связанные с действиями Владивостокского отряда крейсеров были связаны теперь навсегда с его именем.
Карлу Петровичу Иессену через полтора месяца должно было исполниться пятьдесят три года, большую часть которых он провел в море. Именно погибший вице-адмирал Макаров перевел его во Владивосток командиром отдельного отряда, в который главной силой входили три больших броненосный крейсера – «Россия», «Громобой» и «Рюрик», предназначенных для действий на океанских коммуникациях противника.
Эти корабли были весьма примечательными, и первый среди них, последний в этом списке, уже погиб в бою с эскадрой Камимуры, найдя успокоение на дне моря неподалеку от корейского острова Ульсан. В его гибели обвиняли Иессена, не напрямую конечно, но такие разговоры ходили. Дескать, адмиралу нужно было ставить этот старый корабль, имевший самое плохое бронирование и устаревшую 203-миллиметровую артиллерию, в середину колонны, а замыкающим поставить хорошо забронированный «Громобой». Вот только критики не принимали в расчет, что «Рюрик» имел полный ход на два узла меньше и только связывал два более новых крейсера по рукам и ногам. Так что корабль был обречен так или иначе, и что самое плохое – попытавшись спасти его, погибли бы «Россия» с «Громобоем».
– Навешали на меня всех собак, а ведь оба вице-адмирала, Скрыдлов и Безобразов тогда в поход не пошли, встречать первую эскадру, которая так и не пришла – меня на погибель отправили!
Иессен чуть не заскрипел зубами от злости, вспоминая те дни. Оба адмирала запоздали с прибытием в Порт-Артур и явились во Владивосток. А ведь могли добраться до Чифу и оттуда прорваться на «Лейтенанте Буракове» – бывший китайский миноносец германской постройки отличался завидной резвостью – его не мог догнать ни один из японских «дестройеров». Но, видимо, не очень-то и хотелось перебираться в обреченную крепость, предпочли оказаться на берегах залива Петра Великого.
Вот и получилось на три броненосных крейсера три заслуженных адмирала, да еще начальником в порту один – Греве погибший Степан Осипович снял с должности, поставив Григоровича, и выслал во Владивосток. А после неудачной попытки прорыва и гибели в бою в Желтом море контр-адмирала Витгефта Скрыдлов с Безобразовым отъехали обратно в столицу, а его оставили разгребать все оставшиеся проблемы.
Иессен хотел выругаться, но сдержался – Карл Петрович прекрасно знал, какое к нему прилепилось прозвище, ходившее среди моряков во Владивостоке. А называли его «Крейсерской Погибелью», и на то у прибегших к злословию офицеров имелись веские основания, а нижние чины вообще считали, что стоит Иессену выйти в море, подняв свой флаг на крейсере, корабль ожидают большие проблемы, если не катастрофа.
До войны он посадил на мель вспомогательный крейсер «Лена», и корабль ждала нелепая судьба – командир явно не желал участвовать в войне и ухитрился интернировать свой корабль в Сан-Франциско, мотивируя тем, что паровые машины плохо работают.
Но прах подери – если они в таком скверном состоянии, как их описывали в рапорте, то как «Лена» смогла пересечь огромный океан без единой серьезной поломки?!
Вторым оказался новый быстроходный крейсер «Богатырь», на котором Иессен отправился на совещание с гарнизонными генералами. Корабль в тумане наскочил на камни и распорол днище. И опять Иессен виноват, хотя крейсером командовал в переходе капитан первого ранга Стемман, а у него имелись штурманы, что не смогли правильно провести счисление курса. Но виновным опять посчитали Иессена, мол, контр-адмирал невелика птица, мог бы отправиться и на номерном миноносце!
Дальше – больше!
В гибели «Рюрика» он тоже виновен, хотя телеграмма о выходе Первой Тихоокеанской эскадры во Владивосток пришла слишком поздно, когда он уже вывел крейсера в море, не зная, что прорыв не удался. Витгефт погиб, часть кораблей разбежалась по нейтральным портам, оставшиеся пять броненосцев и крейсер вернулись обратно, в осажденную крепость. А там они и погибли, расстрелянные тяжелой осадной артиллерией. Лишь командир «Севастополя» капитан первого ранга Эссен вывел броненосец на внешний рейд и три дня отбивал атаки миноносцев, получив все же торпеду в борт.
Николай Оттович хоть затопил свой корабль в море, а все остальные броненосцы и крейсера затонули в гавани. Теперь японцы их легко поднимут и со временем введут в строй, но теперь уже под флагами страны Восходящего Солнца. А он сам, выполняя приказ и идя на помощь тем, кто уже разбежался в разные стороны, потерял в ожесточенном бою «Рюрик». И не мог не потерять корабль, и хорошо, что отделался одной утратой!
У японцев были четыре превосходных крейсера, отлично забронированных, предназначенных для эскадренного боя, а не для океанских действий по истреблению транспортов. Достаточно сравнить бортовой залп – против русских шесть 203-миллиметровых и двадцать две 152-миллиметровых пушек у противника имелось шестнадцать 20-миллиметровых и двадцать семь152-миллиметровых орудий. Более чем двойное превосходство в весе металла и взрывчатки, что содержится в снарядах, а то и больше!
Не будь «Рюрика» в составе, два других крейсера оторвались бы от погони, но с ним и они также обрекались на гибель. А сам Карл Петрович, хотя ему было тяжко, принял правильное решение оставить лишившийся хода корабль, и при этом критики не упоминают, что он дважды возвращался к «Рюрику», стараясь помочь обреченному крейсеру. Но его при этом втихомолку обвиняют в трусости!
Карл Петрович только покачал головой, вспоминая, в каком состоянии пришли во Владивосток броненосные крейсера, которые пришлось ремонтировать до октября. А там случилась новая напасть, которую не ждали – стоило «Громобою» выйти в море, как крейсер получил серьезные повреждения и до конца февраля простоял в ремонте. И опять во всем виноватым оказался Иессен – шепотки пошли по всем кораблям ВОКа.
Даже в случайной гибели дошедшего до Корсаковского поста крейсера второго ранга «Новик», героя обороны Порт-Артура, обвинили его лично. Ведь если бы «Богатырь» не был посажен на камни, то этот мощный бронепалубный крейсер 1 ранга отправился бы на встречу единственного прорвавшегося после боя в Желтом море корабля. А там вдвоем русские крейсера потопили бы малый японский бронепалубный крейсер «Цусима», который и потопил одинокого «Новика» – все же шесть 152-миллиметровых пушек вдвое мощнее шести орудий, но калибром в 120 миллиметров.
Хотя невдомек недалеким критиканам, что во Владивостоке просто не знали о прибытии «Новика» на Сахалин. А потому оказать ему помощь было совершенно невозможно, да и некем – ведь «Россия» и «Громой» вернулись в крайне потрепанном состоянии, избитые снарядами крейсеров Камимуры. И выйти в море смогли только в конце сентября.
Посыпались упреки и в том, что «Богатырь» за год так и не смогли отремонтировать. И потому, что несчастный крейсер то ставили в док, то выводили из него, потому что требовалось срочно отремонтировать «Громобой». Но ведь за ремонт кораблей отвечает начальник порта контр-адмирал Греве, а не Иессен, и он завалил все работы, не организовав должным образом проведение всех нужных исправлений.
Но что тут докажешь, когда налицо «Крейсерская Погибель», всегда и во всем виновная?!
И в последние дни нападки на контр-адмирала Иессена только усилились, особенно после недавнего подрыва «Громобоя»…
Глава 49
– Лево на борт! Режем курс неприятелю! Так мы займем выгодную для анфиладного огня позицию!
Явление выныривающих из тумана одного за другим японских броненосцев привело контр-адмирала Небогатова в смятение, которое, к счастью, заняло всего четверть минуты – Николай Иванович быстро опомнился, мгновенно просчитав ситуацию.
– Того сам загнал себя в капкан – теперь ему только обратная дорога в туман, иначе утопим его «Микасу», как паршивого котенка в пруду! Открыть огонь из всех орудий!
Последняя команда запоздала – командир флагманского «Князя Суворова» уже давно распорядился встретить неприятеля. Пока рявкнули только башенные 152-миллиметровые орудия, отправив навстречу японскому броненосцу четыре снаряда. Но всплесков вокруг «Микасы» было неимоверно больше – все пять русских броненосцев первого отряда получили великолепную возможность сосредоточить убийственный огонь по неприятельскому флагману. Но если «Ослябя», «Бородино» и «Орел» прибегли к дефиладному, или фронтальному огню, то начавший поворот «Суворов» и следующий за ним в кильватере «Император Александр III» через несколько минут могут получить возможность вести убийственный продольный огонь, именуемый анфиладным. При котором любой перелет или недолет обязательно найдет следующие за флагманским броненосцем корабли.
В морской тактике считалось самым выгодным маневром провести так называемый «кроссинг Т», когда твои корабли пересекают впереди курс вражеской эскадры, словно ставя над ее колонной «палочку» из своих броненосцев, что ведут интенсивный огонь по головному вражескому кораблю и следующим за ним мателотам. Эту английскую доктрину восприняли все флоты мира, и особенно японский, который не зря считался лучшим учеником знаменитого Ройял Нэви.
Вот только за целый день ожесточенного сражения японцам ни разу не удалось провести этот многообещающий маневр – каждый раз Небогатов проводил контрприем, уводя свои броненосцы из попытки охвата. Сделать это было относительно легко, так как отряд его новых «бородинцев», с «Ослябей» и приданным «Императором Николаем», имел вполне сопоставимую с противником скорость хода.
Взамен русские познакомили японцев с «кочергой» – этот маневр удалось провести в самом начале сражения, когда самураи попробовали накинуть «петлю». Несмотря на заверения Фелькерзама, Николай Иванович до последней минуты не верил, что японцы решатся на подобное безумие – ведь такое годится только против слабейшего противника, которого уже и уважать не нужно, а только презирать.
И за это пренебрежение к русским японцы получили от них увесистой «кочергой по затылку», как острили юные мичманы. Взрыв «Фудзи» видели все – на «Суворове» его встретили единодушным ликующим криком. А чуть позже, когда «Ослябя» и «Император Николай» двумя удачными выстрелами «стреножили» ненавистную всеми «Асаму», восторгу не было предела. И «убийцу Варяга» буквально «затоптали в волны» объединенными усилиями, превратив в развалину артиллерийским огнем и добив торпедами.
Далее сражение двух первых отрядов свелось к перестрелке на средних и дальних дистанциях, фактически без серьезного ущерба. Больше адмирал Того не подставлял под удар новых русских броненосцев свои броненосные крейсера, да и сам начал заметно осторожничать – пытался охватить голову все время, а Небогатов в ответ либо выворачивался, либо сам пытался провести маневр, чтобы снова прибегнуть к спасительной «кочерге». Только не тут-то было – теперь сам Хэйхатиро Того ловко отскакивал, искусно увернулся не раз, видимо, определенные выводы сделал сразу, оценил последствия от пропущенного удара, и все хорошо запомнил.
– Но сейчас-то чего самурай полез на нас?! Ведь не может не понимать, что мы можем «кочергой» натворить на близкой дистанции?! Наши снаряды броню насквозь пробивать будут!
Небогатов недоумевал, не в силах понять безумной ярости японцев – именно она, на взгляд русских, заставила японцев пойти в эту самоубийственную, неимоверную по своей дерзости атаку. Еще бы – вечереет, потеряли самураи в бою намного больше, чем русские, вот и решили до заката и наступления темноты свести счеты, пользуясь моментом.
Николай Иванович прижал к глазам бинокль, каждый раз болезненно морщась, когда большие орудийные башни выплескивали из стволов огромные языки пламени, и от грохота закладывало уши. Но всплески снарядов уже захлестывали флагманскую «Микасу», казалось, что вражеский броненосец едва проходит между огромными «деревьями», каждое из которых может принести ему гибель – нет ничего хуже, чем получить подводную пробоину от двенадцатидюймового бронебойного снаряда.
– Сейчас мы ему уши-то и обрежем, – пробормотал Николай Иванович услышанную от Фелькерзама присказку, и удивился тому, что ее запомнил. И машинально глянул на броненосцы второго отряда, оцепенев от ужаса. Понятное дело, что им должно было достаться, ведь каждый из десяти японских кораблей последовательно осыпал их снарядами.
Но чтобы так?!
На корабли Фелькерзама словно огненный ливень обрушился, они все горели кострами, на их броне безостановочно «расцветали» пламенным цветом разрывы фугасных снарядов. Досталось всем – «Наварину», «Нахимову», «Сисою», но непонятно почему японцы особенно возненавидели «Николая», его бывший флагманский корабль. Старому «Императору» досталось больше остальных, всплесков у бортов было почти как у «Микасы», никак не меньше, а разрывов на броне гораздо больше.
Смотреть на избиение русского корабля было больно, но идет сражение, и помочь ему он пока не в силах. Но зато когда неприятельская «голова» подставится под «кочергу», тогда японцам будет дана отместка. И эта минута уже приближается, уже совсем скоро настанет…
– Так вот оно что? Вот почему Того полез! Атака миноносцев через интервалы! Твою мать…
Небогатов не сдержался и выругался от всей широты русской души. Теперь все непонятности получили полное объяснение – через интервалы между вражескими кораблями линии выскакивали, как чертики из коробки, маленькие миноносцы, и направлялись в решительную атаку на русские броненосцы – от «Орла» да идущего концевым «Сисоя».
– Подставляй винты, подставляй!
Небогатов не сдержался и заорал во все горло, будто Фелькерзам его мог услышать. В свою очередь стоявший рядом с ним Игнациус, совершенно спокойный, громко приказывал. Он в который раз проявлял столь необходимую для сражений инициативу:
– Стрелять всем орудиям по вражеским миноносцам, ставить заградительный огонь, не давать выйти в атаку! Башням тоже стрелять! Своих нужно выручать, вести беглый огонь!
Однако и Фелькерзам отреагировал мгновенно – «Наварин» отвернул от противника в туман, тот же маневр стали проделывать «Нахимов» и «Сисой». А вот «Император Николай» словно не понял маневра, наоборот, броненосец неожиданно понесло влево, прямо на вражескую эскадру, словно он собрался таранить своим форштевнем «Идзумо». И вражеские миноносцы тут же набросились на русский корабль, выпуская торпеды…
Глава 50
– Три румба влево! Нет, что вытворяют, макаки!
Командир броненосца береговой обороны капитан 1 ранга Миклуха выдал «загиб» в духе шаутбенахта Петра Михайлова, русского царя, который стал первым российским императором. Владимир Николаевич вообще-то не ругался, причем вот так громко и в голос, но тут просто нервы не выдержали, слишком неожиданной и спонтанной вышла развязка сражения. Причем в тот момент, когда все уже посчитали, что боя не будет – день заканчивался, вечерело, и майское солнце уходило в закат, окрашивая западную часть небосвода в багровые тона.
Броненосец содрогнулся от залпа – в бинокль были хорошо видны четыре всплеска, что легли у борта концевого во вражеской колонне «Ивате». Неприятельский крейсер гораздо точнее – «Ушаков» содрогнулся всем корпусом, по броневой стали рубки отстучали осколки, все же для небольшого по водоизмещению корабля даже восьмидюймовые снаряды смертельно опасны, а тут удар на себя приняла прочная броня.
– Что делают, мерзавцы?! Что вытворяют?!
Миклуха пристально смотрел за атакой вражеских миноносцев, что начали выпускать торпеды с десяти кабельтовых. Причем главной целью был выкатившийся из строя «Император Николай», непонятно почему решивший в одиночку направиться прямо на неприятеля – броненосец был встречен японскими кораблями шквалом огня и прямо на глазах превратился в полыхающий костер.
Что там произошло, было совершенно непонятно – или то сознательное решение командира, или ошибка, либо, скорее, просто заклинило руль и корабль сам выкатился из строя, повторив злосчастную судьбу «Рюрика» в бою у Ульсана. Но, так или иначе, у борта броненосца прогремел взрыв и в небо взметнулся высокий фонтан воды и дыма. И тут же в броненосец попала еще одна торпеда – в рубке «Ушакова» раздались стоны, выкрики и ругань. Корабль оседал прямо на глазах, погружался в море стремительно, крен быстро нарастал, и всем стало ясно – через несколько минут «Император Николай» уйдет на дно. Было видно, как матросы прыгали в воду, пытаясь спастись, и старались отплыть от гибнущего корабля.
А бой шел своим чередом – «Наварин», «Нахимов» и «Сисой», спасаясь от вражеских торпед, уже скрылись в тумане, лишь «Орел» почему-то не предпринял спасительного для него маневра, а встретил атакующие миноносцы беглым огнем.
– Храбрецы, – пробормотал Миклуха, видя, как навстречу японским миноносцам выскочили из-за «Бородино» и «Орла» три русских «дестройера». Однако японские броненосные крейсера встретили их шквальным огнем – море между противоборствующими колоннами буквально кипело от взрывов и всплесков. Казалось, что эскадры именно на этом участке сосредоточили огонь всех корабельных орудий.
Два миноносца успели развернуться и бросились обратно – их командиры осознали самоубийственность атаки, ведь японские корабли не подпустили бы их на 5–7 кабельтовых, той самой дистанции, когда можно было рассчитывать на успешное попадание. Ведь с большего расстояния выпущенные торпеды, имеющие небольшую дальность хода, просто бы не дошли до цели. А вот третий «дестройер» не сошел с курса и пытался проскочить дальше, завязав встречный бой с вражескими миноносцами.
– Твою мать…
– Да что же вы так?!
– Напрасно…
Стон прошел по рубке, никто из моряков не сдерживал горестных эмоций – еще несколько секунд тому назад они видели идущий в атаку миноносец с развевающимся на корме Андреевским флагом, а теперь только морские волны, да плавающие по ним обломки. Страшный взрыв двенадцатидюймового снаряда, но скорее попадания торпеды разломил небольшой кораблик на части, которые тут же скрылись под волнами. Но его гибель оказалась не напрасной – атакующие японские миноносцы стали разворачиваться, и устремились обратно.
Между тем сражение продолжалось, причем с возрастающей яростью – отряд Того буквально засыпался снарядами, причем «Князь Суворов» уже вел анфиладный огонь, расстреливая «Микасу», ему помогал «Император Александр III», не жалевший снарядов. Японский броненосец уже рыскал на курсе, на полубаке что-то горело.
– Так ему!
– Врезали по ушам!
– Может самого Того прибьют, он любит на мостике стоять!
– Хотелось бы…
Владимир Николаевич увидел, как замыкающий первую вражескую колонну броненосный крейсер «Ниссин», на котором разгорался пожар у кормовой башни, неожиданно выкатился из строя влево, прошелся сквозь дымку и скрылся в тумане.
– Куда он побежал, как крыса?!
Это было неожиданно – обычно японцы не покидали строя, и если такое произошло, то корабль получил тяжелые повреждения, раз не стал запрашивать у флагмана разрешения. И тут горестный всхлип вырвался у всех офицеров и матросов, что находились в рубке.
– «Орел»!
Выпущенная торпеда настигла русский броненосец – у кормы стального великана взметнулся в него характерный всплеск. От подрыва корабль лишился хода и стал прямо на глазах оседать кормой. Сердце чуть ли не остановилось в груди, а ведь до этого бешено колотилось. Владимир Николаевич мгновенно осознал, что новейший броненосец, не отплававший и года, уже обречен, и не дойдет до Владивостока.
– Японцы уходят!
Действительно, все корабли Того и Камимуры совершили поворот «все вдруг» и строем пеленга вошли в туман, не обращая внимания на летящие за ними снаряды. Вражеские миноносцы также устремились в бегство, растаяв в молочной пелене, подсвеченной багровыми отблесками. Но еще добрую минуту русские корабли палили вслед и с трудом остановили стрельбу, уже не видя ни мачт, ни черного дыма из труб.
– Как же мы так… обос… – произнес непонятно кто из офицеров потрясенным голосом – и Владимир Николаевич хорошо понимал его моральное состояние. А потому заговорил громко, и совершенно спокойным,
– Мы на войне, а на ней всегда есть место потерям! И не забывайте – точно так мы сами потопили «Фудзи» и «Асаму», да и «Ниссин» получил серьезные повреждения, раз первым выкатился из боя. Капитан второго ранга Мусатов – немедленно выяснить, какие у нас повреждения и потери?! Господа офицеры, прошу вас не забывать, что война с японцами продолжается, до Владивостока еще далеко. Так что займитесь своими прямыми обязанностями, а не досужими разговорами!
Глава 51
Такой оплеухи от врага Фелькерзам не ожидал, просто не представлял, что японцы пойдут на безрассудный риск. Ведь русская эскадра, имея самую выгодную дистанцию для боя для своих орудий, и условия для большего разрыва снарядов после пробития брони, численное превосходство – и ухитрилась потерпеть разгромное поражение.
Впрочем, злую шутку сыграл наступающий вечер, и туманная дымка сгустилась. И если днем такие белесые полосы мешали стрелять обеим противоборствующим сторонам, то сейчас на фоне багрового заката под свинцовым небом сыграли против русских наводчиков, затруднив прицеливание. Пусть и не намного, но все же – в скоротечных боях на счету каждый точный выстрел, а их японцы сделали вдвое, если не втрое больше, особенно осыпая снарядами старые броненосцы второго отряда.
– Того резко изменил тактику – раньше стремился разыграть самый верный результат, а теперь пошел на запредельный риск и сорвал джекпот, разом отыграл все потери. И отпрянул мгновенно, когда мы его «кочергой» огрели, мгновенно ушел в туман. И понятно, куда он сейчас пошел, и что нас ожидает через часок!
Фелькерзам отхлебнул «лекарства» и отставил опустевший пузырек – уже третий за сутки, почти за сутки – время неумолимо отсчитывало часы. Закурил папиросу, помотал головой, пробормотал:
– Прямо мистика какая-то получается!
Дмитрий Густавович потер виски – интересный до жути расклад получался. Те, кто сдались 15 мая, остались жить в реальной истории. А их корабли сменили русские имена на японские прозвища. И продолжили служить, уже стране Восходящего Солнца.
Но сейчас все эти четыре броненосца и миноносец погибли, причем уцелели экипажи «Орла» и «Сенявина», да треть команды с «Апраксина» выловили. И что интересно, командир последнего броненосца капитан первого ранга Лишин перед опрокидыванием ту же фразу произнес, что должен был бы завтра сказать с мостика – «ну что же, влопались… умрем». Но теперь Николай Григорьевич действительно погиб, а не сдался японцам в плен. Может и повезло человеку – над ним теперь не будет суда и того позорища, от которого ушла жена, а он вышел старым и сломленным из заключения в крепости. И не пойдет на фронт воевать с немцами обычным солдатом, а там заслужит георгиевский крест и будет царем помилован и реабилитирован – но поздно, жизнь прошла, и позор несмываемый при нем остался, несмотря на то, что прежний чин и ордена вернули.
– Действительно – «вае виктис»! «Горе побежденным» – жизнь себе тогда сохранили, а вот честь потеряли и Андреевский флаг опозорили!
Фелькерзам выругался в три «загиба» – в обычной офицерской каюте, непонятно как оставшейся целой, он мог себе позволить ругань. Хотя в обыденной обстановке от души было отвратно прибегать к таким словечкам. И принялся напряженно размышлять над ситуацией, которая с каждой минутой становилась смертельно опасной.
Броненосцы медленно продвигались вперед, уже выйдя на пространство начинающего стремительно темнеть неба и моря. Ночь уже опустила свое покрывало, никто не знал, кому повезет выжить и встретить долгожданный рассвет.
Шли тремя отрядами, причем Небогатов со своими тремя «бородинцами» и «Ослябей» стал набирать ход, у него был шанс прорваться между отрядами вражеских миноносцев, уходя первым на восток, держась параллельно береговой черты.
Сам Фелькерзам с «Наварином», «Адмиралом Нахимовым» и «Владимиром Мономахом», в сопровождении буксира «Свирь» отправился следом за Небогатовым. Весь расчет был сделан на то, что удастся пройти следом за новыми броненосцами, но приходилось учитывать, что его отряд рискует куда серьезнее, чем прочие, ведь японские миноносцы могут сомкнуть свои клещи именно перед ним. Потому и взяли старый крейсер, включив его в построение – на «князе» имелся десяток скорострельных шестидюймовых и 120-миллиметровых пушек, снаряды которых могли гарантированно утопить даже «дестройер», водоизмещение которого подходило чуть ли не к четырем сотням тонн, а стотонный миноносец тем более.
Третьим отрядом командовал Миклуха, шедший на своем «Ушакове» головным. Затем двигался сильно пострадавший «Сисой Великий», а также буксир «Русь» – команда последнего состояла из немцев, причем две трети ее были подданные кайзера. Но в бою действовали отважно – действительно настоящие союзники, а не мнимые, как те же французы. Замыкал маленькую колонну «Дмитрий Донской», поставленный концевым специально – его артиллерия из новых пушек должна была отразить нападение миноносцев, ибо после дневного боя на броненосцах линии уцелела едва треть противоминных пушек. Корабли Миклухи направились чуточку севернее, так что отряды были выставлены наподобие треугольника, острием вперед, вроде бронированного клина, который «свиньей» именуют.
А вот крейсера и миноносцы остались позади, и на то были свои причины. «Дестройерам» передали по десять тонн угля, используя имеющиеся на крейсерах катера и баркасы. Больше просто не успевали, вся надежда была на следующий день, когда будет прекрасная погода и море успокоится. Да и свою задачу нужно было выполнять, всячески отвлекая внимание на себя, устраивая повсеместно шумиху.
Крейсерский отряд Добротворского из «Олега» и «Авроры» и двух миноносцев должен был устроить шумиху позади. А «Светлана» с «Изумрудом» и также двумя миноносцами должны отойти гораздо севернее и всячески играть со смертью, отвлекая на себя внимание вражеских миноносцев, играя с ними в опасную игру «кошки-мышки».
«Алмаз» с «Жемчугом» следовали за «треугольником» из броненосных отрядов. Тем самым превращая его в своеобразный «ромб» – и при необходимости должны были привлечь к себе вражеские миноносцы, подавая луч прожектором или устраивая стрельбу, которую запрещалось вести броненосцам до самого последнего момента, когда вражеский миноносец выпустит торпеду и станет ясно, что корабль обнаружен и атакован.
Именно в кромешной темноте, а ведь она дает скрытность и незаметность, Фелькерзам видел шанс прорваться без больших потерь, но в том, что они будут, Дмитрий Густавович нисколько не сомневался – слишком много по морю будет рыскать охотников, желающих отправить русские корабли на морское дно. Впрочем, и он сам подготовил ответный для врага ход – четыре миноносца второго отряда под брейд-вымпелом капитана второго ранга Шумова должны были устроить набег на остров Дажелет и скалы Лианкур. Ведь именно туда направились для исправления повреждений броненосные отряды под флагом страны Восходящего Солнца…
Глава 52
– Потеря даже четырех броненосцев еще ничего не означает, Константин Константинович, ведь у японцев ущерб аналогичный. Мы потеряли два корабля линии, «Орла» и «Императора Николая», японцы также лишились пары из «Фудзи» и «Асамы». Да и повреждения у них, пусть не такие серьезные, как у наших старых броненосцев, но они есть – недаром «Ниссин» вывалился из боя, не вышел, а именно свалился с курса, как меня заверили. Так что, как говорят в народе, баш на баш!
Фелькерзам отпил чая, фыркнул – и испытал несказанное удовольствие от глотка горячего настоя. Воистину – с усталости этот напиток самый благодатный и дает снова почувствовать вкус жизни. Хотя коньяк и обладает определенными «целительными» свойствами, но у чая их никак не меньше, а то и больше выйдет. К тому же его пьют все, даже дети…
– А за оба броненосца береговой обороны мы взяли изрядный откуп. Ладно, пусть «Чин-Йен» считается также «береговым», «Фусо» казематированным фрегатом, как наши «князья», только меньше по водоизмещению, тихоходен даже в сравнении с ними, и гораздо слабее их. Но зато японцы еще лишились нового бронепалубного крейсера американской постройки и трех медлительных «сим» – неплохой обмен, побольше бы нам таких. А «Бедового» мы «разменяли» на минный крейсер, что втрое больше его по водоизмещению, и три малых миноносца, один из которых «Идзумо» сам протаранил, когда тот выходил в атаку.
Поделиться книгой: