Золотое правило молчания

— Вот и устанавливай! — взорвался уставший майор и пошел к своей машине, на ходу обернулся: — Чего стоишь, рот раскрыла? Поехали. Два раза предлагать не буду.

Вот когда так предлагают, лучше пойти пешком, честное слово. Но очень уж не хотелось тащиться по морозу к стоянке такси. Или к метро, а до него было метров триста, не меньше. Поэтому, свернув свою гордость трубочкой и спрятав ее понадежнее, Алена поспешила за майором.

— Холодова Анна Витальевна, — проговорила Леонова негромко, когда они отъехали от ресторана.

— Кто такая? — рассеянно отозвался Павел.

— Заместитель генерального директора — Холодова Анна Витальевна. Она была ответственной за данное мероприятие. Она заключала договор с рестораном на проведение вечеринки. Она утверждала меню. Очень крутая тетка, со слов старшего менеджера. Правая рука бывшего генерального, с его же слов. И перед вновь назначенным, утверждает он, красным подолом мела. Платье на ней было алое, товарищ майор.

— Интересно девки пляшут! — хмыкнул Фокин, покосившись на Алену. — А мне сказал, что не вылезал из своего кабинета и ничего вообще не видел. Болтун! Надо бы его… Кстати, а адреса Холодовой, случайно, нет?

— Кстати, есть. Она договор заключала по доверенности, там и ее паспортные данные, и адрес прописки, и даже телефон. Но я не звонила. Хотела сначала вам доложить.

— Звони, — потребовал Фокин. — Узнай точный адрес. Едем к ней.

— Прямо сейчас? — Алена с тоской глянула на часы.

— Нет, Леонова, на сороковой день поминок по убиенному поедем. Звони!..

Глава 3

Зачем он притащил к себе эту Василису, он сам не знал! Ну вцепилась она в его руку, когда такси остановилось у подъезда. Ну глянула на него заплаканными глазами с такой мольбой, что у него в сердце противно кольнуло. Ну, прошептала:

— Пожалуйста, не оставляйте меня одну!

Все так и было. Но это же не повод навлекать на свою голову неприятности. А они будут, это он отчетливо понимал.

Расплатившись с неприятным таксистом, Саша вышел, помог выбраться из машины Василисе и, кивнув на свой подъезд, не очень любезно проговорил:

— Я живу там.

Еле перебирая ногами в туфлях на каблуках, она послушно пошла к металлической двери. Потом молча последовала за ним к лифту. К двери его квартиры. Там скинула туфли. Швырнула у порога выпачканную чужой кровью куртку. И встала посреди просторной прихожей столбом, надо полагать, ожидая дальнейших распоряжений.

— Чаю хотите? Или кофе? — не нашел он более никаких предложений для нее.

— Для кофе поздно, — пробормотала она не вполне внятно.

И вдруг запросилась в душ. И вышла оттуда через пятнадцать минут в его банном халате, с тюрбаном из полотенца на мокрых волосах. Ему стало неприятно. Могла бы и спросить. Он теперь этот халат ни за что на себя не наденет. Это было его — личное. Как бритва. Как зубная щетка.

— Можно я постираю куртку и платье? — неожиданно спросила она, уставившись на него все так же умоляюще.

У него рвались с языка слова, что это подразумевает ее ночлег в его доме. К тому же ее вещи могут быть уликой в деле об убийстве. Но он тут же понял, что эти улики странным образом обнаружат в его квартире. Оно ему надо? И вряд ли она теперь уйдет до утра, раз напросилась так настойчиво.

— Стирайте, — позволил Саша и пошел на кухню.

Он вдруг понял, что за столом на вечеринке ничего толком не съел. Сначала было не до этого, без конца поднимались бокалы. Потом ему приходилось держать глухую оборону против Холодовой. Потом он пошел в туалет умыться и…

И через какое-то время уехал. И ничего не ел, выходит.

Вытащив из холодильника сыр и огурцы, он быстро нарезал хлеб, наделал бутербродов, включил чайник и сел к столу. Саша слышал, как в ванной заработала стиральная машина. Потом раздалось гудение фена. Хозяйничает на полную катушку!

Через какое-то время Василиса появилась в дверях кухни с высушенными распущенными кудрями и все так же в его халате. А в чем ей еще быть, если она все постирала!

— Присаживайтесь, — пригласил он. — Бутерброд? Чай?

Она от всего отказалась. Но к столу присела.

— А теперь рассказывайте, как так вышло, что кого-то там убили? И вы уверены, что убили? И кого? И как это вообще произошло? — размахивал он рукой с бутербродом, во второй держал чашку с горячим чаем. — Вы что делали в тот момент?

— Танцевали. Мы с Сергеем танцевали.

— Кто он такой — этот Сергей?

— Он старший архивариус. Сергей Ивушкин. Мой начальник. Он опекал меня весь вечер. И танцевала я только с ним. Только медленный. На другие танцы мы не выходили. Их и было всего два — медленных. Он энергичных танцев не любит. А я не умею так двигаться. И мы с ним просиживали в сторонке.

— Это где? — уточнил он на всякий случай, без стеснения ее рассматривая.

Василиса не была красавицей. Миленькая девушка, молоденькая, насколько он мог судить по гладкой, без единой морщинки, коже ее лица. Зеленые глаза. Русые кудрявые волосы. Свои или химические, не ясно. Среднего роста, обычного телосложения. Хотя тут тоже трудно было понять. Шелковое платье было широким, висело на ней балахоном, когда она металась по фойе ресторана. Потом Василиса прижимала к себе куртку все время — тоже не поймешь. Ну а его банный халат был ей на несколько размеров велик.

— Мы сидели за нашим столиком. Да.

— Все время, пока не танцевали?

— Да. Ну и когда не выходили в туалет, — уточнила Василиса и вдруг запросила чая: — Если можно, зеленого. Если можно, с жасмином.

Он кивнул и полез по полкам искать. Где-то, помнил, валялась у него пачка зеленого чая именно с жасмином. Нашел.

— Только в пакетиках, — уточнил он, оборачиваясь к ней.

Она сидела не двигаясь, глядя в одну точку. Странная. Его слов будто и не слышала. И он в сотый раз пожалел, что посочувствовал ей и притащил ее в свой дом.

— Почему вы не поехали к себе? — спросил Саша, поставив перед ней чашку с зеленым жасминовым чаем. — Там бы и постирали вещи и…

— Я не могу! — отшатнулась она от стола, глядя на него безумным взглядом.

— Почему?

— Они нашли бы меня там!

— Кто? Кто — они, Василиса? Полиция?

— Нет. Не в полиции дело, — немного успокоилась девушка, хватая со стола чашку с чаем. — Убийца! Мне кажется, что это меня пытались убить, а Сергей просто подвернулся. Или закрыл меня собой? Не могу вспомнить в деталях, как все произошло. Мы танцевали, танцевали. Музыка играла очень громко. Было так темно, что я не видела его лица. То есть не все время видела. А только тогда, когда на его лицо блики падали. Потом вокруг нас возникла какая-то суета. Народ как-то зашевелился, словно совершал перестроение. Или мне просто так показалось, и убийца просто пробирался мимо танцующих к нашей паре?

— Вы пили, Василиса? — заподозрил он неладное. — Спиртное, я имею в виду?

— Думаете, я была пьяной? Нет. Я не пью вовсе. И не употребляю никаких наркотиков. Просто говорю то, что ощущала на тот момент.

— Так почему вы решили, что тот, кто к вам продирался сквозь строй танцующих пар, собирался убить именно вас?

Дурацкая история. И ситуация тоже. Ему не надо было в это ввязываться. Пусть бы эта странная девица выпутывалась как хотела. Может, это она убила своего начальника, пользуясь всеобщим весельем и темнотой? И удрала?

— Потому что этот человек внезапно встал у меня за спиной. Я даже почувствовала горячее дыхание на своей шее. И аромат… Странный такой, сладковатый. Непонятно, то ли это были духи, то ли жвачка. Я не могу точно сказать. — Василиса осторожно поставила чашку на стол, переплела пальцы с короткими не накрашенными ноготками. — Видимо, Сергей тоже заметил этого человека, потому что он резко повернул меня в танце. На сто восемьдесят градусов, быстро, резко. И этот человек оказался теперь уже за его спиной. А потом Сергей вдруг вскрикнул, мгновение стоял и начал оседать на пол. Все танцуют, музыка орет, а он на полу. Я присела, начала трогать его лицо, рубашку. А там мокро. Я тормошу его, а мои руки в чем-то липком. Я понюхала, надеясь, что это пот. А это кровь! Я испугалась так, что онемела. А потом побежала. Схватила свою куртку в гардеробной и на выход, а там вы. Дальше вы все знаете.

— Как вы поняли в темноте, что это кровь?

— По запаху. У крови есть запах. Вы не знали? — и она глянула на него с улыбкой.

История из ее уст звучала совершенно безумно. Кто мог желать смерти молодой девчонке из архива? А ее начальнику? Почему именно на празднике? Это огромный риск! Момент убийства могли увидеть, он мог попасть на камеры видеонаблюдения.

— Ни одна камера в ресторане, Алекс, не работает, — порадовала его Холодова час спустя, позвонив ему сама. — Значит, говоришь, девчонка у тебя?

— Да. Навязалась. Не знаю, что с этим делать, — противным самому себе, плаксивым голосом ответил ей Саша.

— Гони ее к чертям собачьим, — посоветовала Холодова.

— Она спит.

— Буди и гони.

— Она свои вещи постирала. Они еще не просохли.

— Умно! Красава… — Холодова помолчала и вдруг ревниво поинтересовалась: — Она голая, что ли, спит у тебя?

— Нет. В халате.

— В твоем? — ревности в ее голосе стало больше.

— В моем.

— Я сейчас приеду, — вдруг произнесла Холодова и отключилась.

Саша глянул на часы. Четыре пятнадцать утра. Холодова приедет? В такое время?

Холодова приехала. Ворвалась с большой дорожной сумкой в квартиру. Безошибочно нашла спальню, в которой спала, свернувшись клубочком, на его кровати Василиса. Тут же растолкала ее.

— Поднимаемся, Стрельцова. Время бесплатного проживания прошло. Едешь домой.

Василиса, сонно моргая, ничего не понимала спросонья. Она терла глаза и бормотала что-то бессвязное, что ей некуда ехать. Про страшные, подстерегающие ее на каждом шагу опасности, что-то еще говорила.

Холодова ее не слушала. Расстегнув дорожную сумку, с которой пришла, она вывалила на кровать ее содержимое. Старенький спортивный костюм с начесом. Стеганая жилетка, спортивная шапочка, футболка, носки и дутики тридцать восьмого размера.

— У меня тридцать шестой, — повертев их в руках, произнесла Василиса.

— Ну извините, госпожа Стрельцова, в бутик ради вас не наведалась! — остервенело сверкнув в ее сторону глазами, выкрикнула Анна Витальевна. — Быстро переодевайся!

— Идем, поговорим, — вытолкала Холодова Сашу из спальни. — И кофе мне свари, что ли.

— Идемте, сварю вам кофе, Анна Витальна.

Честно? Он был рад, что Холодова все так изящно разрулила. Он не хотел задаваться вопросом: куда она повезет Стрельцову в своих старых шмотках. Он хотел выпроводить обеих, закрыть за ними дверь и…

И начать уже собираться в гости к маме. Ложиться спать смысла не было. Будильник он хотел заводить на семь утра.

Он сварил кофе на двоих. Сел напротив своей начальницы. Как ни странно, бессонная ночь на ней никак не сказалась. Румяные щеки, горящие глаза, никаких синяков под глазами. А она ведь вчера выпивала, да еще как.

— Давно отошла, Алекс, — заметив, что он с удивлением ее рассматривает, улыбнулась Анна Витальевна. — Я после твоего ухода не пила вообще.

— Вы видели, как я уходил?

— Конечно. Я с тебя весь вечер глаз не спускала. А о чем вы с Жоркиным сыном говорили?

— Хотел незамеченным ускользнуть, да тут на меня как раз свет от прожектора упал. Пришлось откланиваться. Про вас он спросил. По-моему, ему было скучно.

— Ну, не знаю. Отплясывал в какой-то момент как заведенный. И даже медленный с кем-то из экономистов танцевал. Я вот что думаю, Алекс… — Холодова обернулась себе за спину, убедилась, что Василисы нет, и прошептала: — Я ведь там оставалась после нее еще предостаточно. И никакого убитого мужика не видела. Два лаборанта потасовку устроили прямо в центре зала — видела. Один другому нос расквасил — видела. А вот чтобы начальника архива кто-то на танцполе зарезал… Нет! Не было такого! Может, она соврала?

— Зачем?

— Ну… Чтобы сюда к тебе пробраться.

— Зачем? — все еще не понимал Саша.

— Ну, ты совсем чудной, да? — вытаращилась на него Холодова. — Чтобы постираться, чтобы халатик твой на голое тело натянуть. Чтобы уснуть в твоей постели и задержаться на пару деньков, пока ее курточка сохнуть будет. Кстати, о курточке…

Холодова сорвалась с места, прихватила в прихожей пустую дорожную сумку, пошла в ванную. Там, сняв с сушки все Василисино добро, запихнула кое-как в сумку, застегнула молнию.

— Готова, дорогая моя? — надменно вскинув брови, обратилась она к девушке.

Та сосредоточенно подворачивала длинные ей рукава спортивной кофты.

— Идем. Здесь твои вещи, — толкнула Холодова к ней ногой спортивную сумку, туго набитую вещами Василисы.

— Но они не высохли, — как-то странно отреагировала она.

— Дома досушишь. Сюда дорогу забудь, — командовала Холодова, обуваясь и вдевая руки в рукава тонкого дорогого пуховика. — Если, конечно, все еще собираешься работать в архиве нашей компании.

Василисе это точно не понравилось. Она задрала подбородок, приоткрыла рот, намереваясь что-то оспорить, но сдержалась. Лишь сердито задышала. Нехотя подхватила с пола дорожную сумку Холодовой со своими вещами и шагнула за дверь. Попрощаться с Сашей Холодова ей не позволила, грубо подтолкнув в спину. И уже закрывая дверь, Громов услышал, как у лифта Холодова громко и с нажимом говорит что-то о субординации.

Вот не хотел, а порадовался. Если бы не Холодова, он бы и все утро, и весь день еще ритуальные танцы вытанцовывал вокруг этой странной девицы. Выставить Василису из дома так, как это сделала Анна Витальевна, он бы точно не сумел.

Зачем она соврала насчет своего начальника? В чьей крови была перепачкана? Что вообще за бред ему несла? Какой-то танец, какое-то нападение.

Решив забыть об этом как о досадном недоразумении, он упаковал в мусорный пакет свой банный халат. Он его теперь точно никогда не наденет! Он его выбросит по дороге на автостоянку. Стащил с постели покрывало и декоративные наволочки, которых касалось тело и голова Василисы. Отправил все в стирку. И полез под душ.

Побрился очень тщательно. Мама не терпела никакой модной нынче щетины. Причесал волосы. И полез за шнуром от фена, который свесился за стиралку. Неумелые руки Василисы неправильно вставили фен в подставку, все шиворот-навыворот, поэтому шнур не вместился, соскочил с нужного крючка и свесился за машинку. Это его раздражало. Это был не привычный порядок, установленный им лично.

— Да что такое? — разозлился Саша, когда вилка, зацепившись за что-то за стиральной машинкой, не вытащилась с третьей попытки.

Пришлось отодвигать работающую машину. Конечно, он действовал со всеми мерами предосторожности. В резиновых тапках и перчатках. Мало ли!