Золотое правило молчания

Вилку, зацепившуюся за сливной шланг, он высвободил. И только собрался вернуть стиральную машинку на место, как взгляд его уперся в нечто. Узкое, тонкое, белое, тщательно обернутое сверху целлофаном. Эта вещь точно была не его. И там ей точно было не место. Он поддел этот предмет носком резинового тапка, вытащив на середину ванной. Отодвинул стиралку на место. Присел на корточки и уставился на находку.

— Вот дерьмо! — выругался он с чувством через минуту.

Это точно был нож. Длинный, с узким лезвием, выпачканный в крови, пропитавшей бумажную салфетку. Поверх салфетки кто-то деловито замотал нож в целлофан. И…

И, сука, взял все это добро и спрятал под его ванной! Никто, кроме Василисы, это сделать не мог. Это она сотворила, шустря тут со своей окровавленной курткой, в кармане которой все это время находилось орудие убийства.

— Вот дерьмо! — вторично выругался Саша и заторопился со сборами.

Уже через полчаса он выходил из дома. В одной руке сумка с вещами для отдыха у мамы, в другой пакет с оскверненным халатом. Не стал он его выбрасывать возле дома. Сел в машину и уехал.

До города, где он вырос и где теперь жила его мама, было двести пятьдесят километров. Дорогу он за эти годы выучил до поворота, до километра. Знал, где можно избавиться от халата, а где от ножа. Пакет с халатом полетел в мусорный контейнер на стоянке дальнобойщиков за сто километров от Москвы. Нож — в заболоченный пруд на самом подъезде к его малой родине. Никто и никогда его тут не найдет и искать не станет. А если и случится величайшее чудо, пруд каким-то образом осушат и найдут нож, то находку никак с ним лично не свяжут. На ней ни единого его отпечатка. Дома он касался этого подарочка в резиновых перчатках. И в газету упаковывал в них же. Вытряхнул нож в заболоченный пруд, так же его не коснувшись. Газету скомкал и пустил по ветру.

Все! На этом все! Историю он забудет. Василису не желает знать. Она опасна и вероломна. Как ни прискорбно это признавать, но лучше иметь отношения с Холодовой и быть под ее вечной назойливой опекой. Никаких прекрасных Василис!

Глава 4

— Анна Витальевна Холодова?

Павел в упор рассматривал заспанную женщину, которой, он точно знал, было сорок пять лет. Если бы он не познакомился с ее анкетными данными, внимательно изучив договор в ресторане, он никогда бы не подумал, что ей столько. Она великолепно выглядела. Даже заспанной, даже непричесанной. Даже кутаясь в длинный халат странного неприятного грязно-серого цвета, она была красавицей.

— Анна Витальевна Холодова, — подтвердила она с кивком. — А вы кто?

Ее голос звучал хрипло. И он счел это сексуальным.

— Майор полиции — Павел Сергеевич Фокин. Мы звонили вам несколько раз, вы не ответили. Пришлось без звонка. Извините, что беспокоим в субботу.

Затылком он чувствовал изумление Леоновой. Она никогда не видела его таким церемонным. Он — страж Закона. И сторожит его по правилам, где реверансы неуместны. Но вот почему-то именно с этой женщиной ему не хотелось быть строгим копом.

Она была красавицей!

— А зачем меня беспокоит майор полиции Фокин?

Да-да! Именно так задают подобный вопрос красавицы: с усталой надменной ухмылкой, без истеричного испуга.

— Совершено убийство, уважаемая Анна Витальевна. В момент празднования назначения вашего нового генерального директора был убит человек.

— Ух ты!

Ее лицо как-то странно застыло, а взгляд выдал нечто такое, что Фокин тут же охарактеризовал как странное удивление. Как если бы она вслух произнесла: «Ну надо же. Все-таки убийство произошло?»

Холодова ничего такого не произнесла. Качнувшись от притолоки, а она на нее все это время опиралась плечом, Анна Витальевна шагнула назад и нехотя проговорила:

— Ну, заходите, раз пришли. Кстати, а почему сразу ко мне? Меня же не подозревают, нет?

— Никак нет, Анна Витальевна. — Фокин нагнулся, чтобы расстегнуть молнии на зимних ботинках, с лихорадочным испугом вспоминая, какие на нем сегодня носки.

— Не разувайтесь, — позволила хозяйка. — Проходите в гостиную.

В гостиной было бы красиво, если бы не беспорядок.

На белоснежном кресле валялось скомканным шелковое алое платье. Рядом с креслом, не устояв на высоких шпильках, лежали на боку туфли. По дивану была разбросана косметика, там же плед, подушки. На полках вдоль правой стены много интересных безделушек и немало пыли.

— Присаживайтесь, — произнесла Анна Холодова, стаскивая с кресла платье, туфли просто отодвинула ногой к стене.

Алене указала на край дивана. Там не было захламлено. Сама встала возле незашторенного окна. Никаких высоток за окном не было видно. И Фокин сразу понял, что окна выходят на реку. Они проезжали по набережной. Ему тут же захотелось взглянуть, чтобы удостовериться — вид наверняка потрясающий. Но он остался сидеть в глубоком кресле, осторожно вдыхая духи хозяйки. Платье слишком долго пролежало на кресле, обивка пропиталась нежнейшим ароматом. Он таких духов не знал.

— Итак, почему вы приехали ко мне?

— Нам необходимо установить личности всех присутствующих на мероприятии сотрудников, включая убитого мужчину, — вставила Алена, без стеснения рассматривая дорогую косметику, разбросанную по дивану.

— А я при чем?

— Вы отвечали за мероприятие. Знаете, кто именно там был. Там же не мог находиться посторонний человек, так ведь? Это была закрытая вечеринка, не правда ли?

Алена немного обнаглела и взяла в руки тюбик тонального крема. Прочитала название, взгляд ее заиграл восторженным изумлением. Видимо, узнала марку.

— Вечеринка была закрытой, это верно. Но когда я уходила, все были живы и здоровы.

— Во сколько вы ушли? — продолжила Алена задавать вопросы и рассматривать косметику Холодовой.

— Где-то в половине второго, возможно. Может, позже. Я выпила. Времени не помню. Хотя чего это я! Сейчас…

Холодова куда-то вышла, вернулась с телефоном.

— Я же такси вызывала. Сейчас скажу точное время. Вот, — она показала им экран с журналом звонков. — Я вызвала такси в полтретьего. Приехала машина без десяти три. Так что…

— Его убили до полуночи, — глянула на нее Алена противным взглядом.

И Фокин даже догадывался о природе этого взгляда. Его подчиненная только что, подавив завистливый вздох, вернула на диван коробочку с тенями. Наверное, была бы не против иметь такие же.

— Да? Странно. Ничего такого я не заметила, — подергала плечами Холодова. — Там толпа была в сто пятьдесят человек. И даже больше. Четверо неожиданно вернулись из командировки и приехали прямо в ресторан. Пришлось за них доплачивать в спешном порядке, дополнительно ставить стол.

— А как же меню? На них тоже рассчитывали?

— Да. Я просила готовить с запасом. Мало ли. Алексей Георгиевич отдал такие распоряжения. Итого: всех присутствующих было сто пятьдесят четыре человека.

— Не считая обслуживающего персонала, — мрачно глянул на Алену Фокин.

Взгляд коснулся тюбика помады, которую рассматривала, не стесняясь, старший лейтенант Леонова. И Фокин неодобрительно качнул головой. Помада вернулась на место.

— Совершенно верно, — подхватила обрадованно Холодова. — Такая толпа народу. Разве можно за всеми уследить? Да я и не следила за ними. Оно мне вовсе не надо! Все взрослые люди. Совершеннолетние. Мы сидели рядом с Алексом. С Александром Громовым. Вели свои беседы. Потом он куда-то вышел. Начались танцы. Алекс почти тут же уехал. Он не любит танцевать. Не любит громкой музыки.

— Во сколько начались танцы? — уточнил Фокин.

— Где-то в половине двенадцатого, плюс-минус десять минут. Вам надо уточнить у диджея. Уж он-то точно знает.

— Уточним, — пообещала Алена. — Выходит, что одного из ваших сотрудников убили почти сразу, как зазвучала музыка?

— Повторюсь, я не видела, кого убили и когда. Я веселилась. Танцевала.

— Его убили в центре зала. Во время дискотеки, — глянул исподлобья на Леонову Павел.

Та не оставляла попыток рассмотреть повнимательнее дорогую косметику хозяйки. А там было что посмотреть! Одних тюбиков и палеток с чем-то Фокин насчитал дюжину. Интересно, зачем столько? Анна и без всего это добра была красива.

— Чушь какая-то! — выпалила Холодова.

Отошла от подоконника и, подтащив изящный стульчик с обивкой из белой замши вплотную к креслу, где сидел Фокин, повторила:

— Это полная чушь. В центре зала никого не убивали. Я сама там выплясывала в это время. Все были живы и здоровы.

Ее глаза смотрели на Пашу честно. Он в этом смыслил. Холодова не врала. Но могла и не заметить, потому что выпила. Возможно, изрядно. Фокин видел ящики с пустыми бутылками. Их со столов официанты убирали прямо в ящики. Выпито было ужас сколько. Народ повеселился.

— Вы могли не заметить, — подсказал ей Паша.

— Чего не заметить? Как рядом со мной падает какой-то человек? Нет уж. Я была навеселе, конечно. Но не настолько. К тому же еще до танцев перешла на воду. Алекс лично меня водой поил. Можете у него спросить.

— Спросим, — пообещала Леонова.

— И повторяю, в центре зала до полуночи и после нее никого не убивали.

— А откуда там размазанная кровь? — неприятно сощурилась Алена.

Ей вдруг показалось, что она видит, как Холодова касается голым коленом колена майора. Это выглядело, по ее мнению, отвратительным соблазнением лица, находящегося при исполнении. А Фокин сидит себе такой, будто не замечает! Ей, значит, косметику трогать нельзя. А Холодовой его колено — можно! Отвратительно!..

— Так, постойте!

Холодова вжалась в низкую спинку изящного стульчика. Уставилась на Фокина.

— Вы сделали вывод, что человека убили в центре зала, на основании того, что обнаружили там лужи крови?

— Так точно, — кивком подтвердил Фокин.

— А само тело где? Труп имеется? Или вы… Ну вы даете! — Она со звоном шлепнула себя ладонями по точеным коленям. — Тела нет, кровь есть, и вы решили…

— Тело было обнаружено под одним из столов, — перебила ее Алена сердито. — У нас есть основания полагать, что, убив в центре зала, кто-то перетащил его туда. Чтобы никто не заметил.

— До полуночи? — уточнила с ядовитой улыбкой Холодова.

— Да. А вам что-то не нравится?

— Мне не нравится все! Ваша версия неверна, майор. — Холодова демонстративно отвернулась от Леоновой. — Не знаю, кто и как убил кого-то. Но кровь в центре зала точно не его.

— А чья?

Фокин смотрел на нее с интересом, который Алена ни за что не назвала бы профессиональным. Бессовестно так!

— Во время танцев подрались два лаборанта. Один второму расквасил нос. И тот как раз сидел в центре зала на пятой точке и пытался остановить кровотечение. Видимо, его кровь и была вами обнаружена.

— Может, потом он убил своего обидчика? — предположил Фокин. — У стола?

— Исключено, — снова разочаровала его Холодова. — Когда я уезжала, эти двое обнимались в фойе. И просили друг у друга прощения. Так у вас есть фото убитого человека? Или мы так и будем ритуальные танцы плясать?

— Есть.

Фокин полез за телефоном. Открыл фото с места преступления. Увеличил изображение человека, свернувшегося в клубок возле ножки стола.

— Узнаете? — спросил он, показав ей еще несколько фото.

— Да, — она слегка побледнела. — Это Сергей. То есть Сергей Иванович Ивушкин. Начальник нашего архива. Но как… Как такое возможно?

— В этом мы и пытаемся разобраться. А теперь еще один очень важный вопрос, Анна Витальевна. — Фокин доверительно наклонился в ее сторону. — Как рассаживались гости? Хаотично или был какой-то порядок?

— Был! Был порядок. Вот в этом я вам точно помогу. У меня даже схема осталась в компьютере. Но он на работе. И точно скажу вам: все сидели в строго установленном мной порядке. Поименно! По отделам!

— То место, где было обнаружено тело, какой отдел занимал?

— Позвольте еще раз взглянуть?

Она взяла в руки телефон Фокина, увеличивала, листала фотографии. Потом морщила лоб и, встав со стула, пыталась мысленно войти в банкетный зал и определить расстановку столов. При этом — на взгляд Леоновой — Анна Витальевна совершенно неподобающе виляла бедрами, размахивала руками и совершала хаотичные движения в непосредственной близости от майора Фокина. А вместе с этим хаотично двигалось все то, что под ее халатом. Белья-то на ней не было никакого — сто процентов.

Тут же окрестив Холодову старой потаскухой, Алена снова сосредоточилась на косметике, разбросанной по дивану. Ее там было тысяч на сто, никак не меньше. Она знала эти бренды, видела ценники.

— Там сидели архивные, — выдала через несколько минут Холодова, угомонившись наконец и снова усаживаясь на стульчик. — Их было восемь человек. Присутствовали полным составом. Всех остальных не очень хорошо знаю. Но вот Ивушкина — да. Милейший человек. Не могу представить, кому вдруг понадобилась его смерть?!

— Хорошо. — Фокин выбрался из кресла. — Нам очень нужны списки всех, кто присутствовал на торжестве. На Ивушкина подробное досье.

— Это к понедельнику? — Она поймала затуманившийся взгляд Фокина и кивнула. — Поняла, нужно еще вчера. Хорошо. Я сейчас съезжу на работу. И сброшу вам списки на электронку. И подробное досье на Ивушкина. Личные дела остальных, извините, только в понедельник.

Глава 5

У Вадика страшно болела голова. С похмелья! Он ухитрился намешать коктейли из всего, что осталось после банкета. Шампанское, вино, водка, виски, ликеры. Даже сейчас, вспоминая, как он все это добро сливал в пластиковые бутылки, ощущал тошноту.

— Жадность, дорогой, сам знаешь, кого сгубила, — бубнила сегодня утром ему в спину родная сестра.

Она забежала всего на минутку проведать его, застала как раз тогда, когда он стоял на четвереньках перед унитазом. Проверила кухню. Нашла там сразу четыре пластиковые бутылки со спиртным разных фракций, так она сказала. И добавила:

— Ты подохнешь когда-нибудь от такой жадности, Вадик! Тебе нельзя было идти в официанты.

— Там столько всего осталось, Ладка, — вздыхал он тяжело, выбравшись из туалета. — Этого пойла там было столько! Не пропадать же добру.

— Как же ты все это смешивал? — передернулась она брезгливо, рассматривая бутылки.

— Водку с виски. Шампанское с ликером. Красное вино с красным. Белое с белым.

— О, да ты гурман, братец! — рассмеялась Ладка и полезла в его холодильник. — А вот насчет закуски и не побеспокоился. Пустые полки! Тебе бы сейчас супчика…

Он не отказался. Лада вышла из квартиры и через двадцать минут пришла с лотками, купленными в столовке завода по ремонту двигателей, работающей круглосуточно. Она и суп принесла вермишелевый, и рагу овощное с котлетами. От котлет Вадик отвернулся сразу. А вот суп съел весь. Выпил зеленого чая. Потом попросил вылить все спиртное в раковину.