Методы психотерапии. Как лечить страхи и детскую психосоматику

Задача психотерапии – организовать человеку встречу со своими чувствами. И не просто «Как дела?», и «побежал» дальше. Надо пережить их основательно, не избегая и не прячась. Это долго и часто больно, но только этот путь ведет к выздоровлению и обретению спокойствия.

Предварительная работа с пациентом

Наша задача

1) Выявить эмоционально окрашенную проблему, которая мешает жить.

2) Выявить стартовую ситуацию, разделившую жизнь пациента на до и после.

3) Придумать основу для экспозиции, чтобы воспроизвести симптом, выявить картину начального стресса и ввести пациента в терапевтическое состояние.

Предварительный опрос можно провести по телефону, по видеосвязи или при короткой личной встрече. Приведу типичные вопросы и связки, на основе которых вы можете создать собственный вариант предварительной беседы.

– Здравствуйте! Если можно, в одном предложении: в чем проблема? Над чем хотели бы поработать? Что беспокоит?

В работу можно принимать только то, в чем просматривается эмоциональная основа. Например, «боюсь летать самолетом», «теряюсь во время публичных выступлений», «не могу забыть старую любовь». При этом необходимо получить описание проблемы в формате «стимул-реакция».

– Приведите пример ситуации, во время которой имело место напряжение. Вследствие чего обычно дает о себе знать симптом? Что в этот момент происходит в голове? В теле? По каким признакам вы понимаете, что не все хорошо?

Если пациент дает вразумительные ответы, то выдвигаем гипотезы относительно причин психотравмы. Если нет, то все надо начинать заново. Пациент должен понять, что от него требуется.

– Не продолжайте. Интересуют не факты биографии, а воспоминания, о которых вы не можете спокойно говорить. Вас что-то беспокоит, и это «что-то» началось в какой-то момент вашей жизни. Расскажите, что вас беспокоит. С какого времени вы стали замечать это за собой? С чем связываете произошедшие с вами изменения? Слушаю.

Например, женщина говорит: «Я не знаю как сказать. Я чувствую себя самозванкой. Как будто проживаю чужую жизнь. На днях была на серебряной свадьбе родственницы. Вижу, у нее все складывается. Бизнес хоть и маленький, зато в кайф. Дети учатся в отличной школе. Муж дарит внимание и на людях он обаятельный. Хочу так же. Чувствую дикую ревность. Несправедливость, в груди все давит. Слезы едва сдерживала. Потому что я не могу начать ничего нового. Нужна поддержка, без мужика, боюсь, не справлюсь. Чувствую, никому такая не буду нужна…».

Выслушав этот монолог, мы можем предположить, что проблема базируется на одиночестве, на ощущении собственной ненужности. Отмечаем, что эмоция фиксируется на тканево-мышечном уровне («в груди все давит»).

– Как считаете, что могло послужить причиной всех бед? Отмотаем время назад – туда, где впервые возникло ощущение не своей колеи. Что с вами случилось перед этим? Расставание с кем-то дорогим? Новое место жительства? Тяжелая болезнь? Измена близкого человека? Смерть любимого животного? Рождение ребенка? Смена работы? Резкое изменения бытовых условий?

В случае если ни один из распространенных вариантов не совпадает с источником патогенного стресса, следует расширить «географию» поиска.

– Скажите, чувство несостоятельности, о котором вы говорите, оно – страх? Или обида? Или стыд? Или огорчение (горечь)? А может, ощущение вины? Разочарования? Гнева? Или что-то вроде скорби? Тревоги? Как вы его ощущаете? На что оно больше похоже?

Определив тип эмоции, предложите вспомнить школьные годы: проблема уже была? Подросток испытывает эмоции более остро, чем взрослый. В этот период возможны любые конфликты, в том числе с психотравматическими последствиями. Уточните лицо, от которого идет эмоциональный след.

– Отец? Мать? Близкий родственник? Друг или подруга? Не встречалось ли что-нибудь в жизни или кино, что напомнило вам об этом? Например, когда отец наказывает ребенка? Мать кричит на малыша? В школе унижают одноклассники или учительница?

Сознательный возраст – вся жизнь после восьми лет. Если школьный период оказался не связан интересующей эмоцией, смотрите молодой и зрелый период. Например, можно уточнить, интересующее ощущение появилось до или после вступления в семейные отношения? До или после начала трудовой карьеры (службы в армии, назначения на должность и т. д.)? Таким образом, отсекая пустую породу, вы системно сужаете сектор поиска, пока речь не зайдет о совсем конкретных вещах.

Конечно, лучше, если эмоциональный триггер возник в сознательном периоде – проще воспроизвести ситуацию, но можно работать и с событиями более ранними, в том числе довербального и даже внутриутробного периода. И здесь есть закономерность: чем дальше от сознательного периода, тем более общий характер будет носить расстройство. Например, та же «ненужность» как не дающее покоя мироощущение в подавляющем большинстве случаев идет от тугого пеленания.

Когда установили точку бифуркации, надо выяснить триггеры, возвращающие в нее. Ведь сеанс психотерапии требует погружения пациента в психотравму. Триггерами могут выступать фотографии, музыка, календарные даты – что угодно. Триггеры нередко дают о себе знать избеганием. Спросите: «Нет ли фильмов, которые вы не любите смотреть? Мест, которые вы стараетесь не посещать? Людей, которых вы не хотите замечать? Занятий, от которых стараетесь увильнуть любой ценой?» И все же лучше всего начать с простого вопроса: «Когда последний раз переживался симптом и в связи с чем?» Нередко само воспоминание об этом событии способно дать симптом, если возникший эмоциональный тонус вовремя поддержать. Например, предложив вспомнить, каким было дыхание в этот момент, и попытавшись тут же его воспроизвести. Если синхронизация с запомнившимся приступом удастся, то велика вероятность «момента истины» – самопроизвольной регрессии в амнезированное воспоминание. Это начало терапии.

Как это происходит сеанс гипноанализа

Диагностика

Девушка, 25 лет, пришла с проблемой непереносимости крови. Стали уточнять, что именно в крови не нравится. Выяснилось, что не сама кровь вызывает волнение, а то, как она хлещет из раны.

Экспозиция

При этих словах пациентка действительно начинает волноваться. Я фиксирую эмоциональный тонус и стараюсь немедленно воспользоваться им. Прошу описать, как выглядит то возбуждение, которое она испытывает. Сначала девушка зависает, но потом приходит в себя и говорит: «Вижу рыбу с шипами».

Тест на идеомоторику

– Пусть рыба приблизится. Самочувствие ухудшается? Хорошо. Пусть отдалится. Стало лучше? Отлично. (Так мы проверили связь воображения с бренной плотью. Связь подтверждена.)

Эмоционально-образная терапия

Спрашиваем колючую рыбу: «Откуда ты взялась?» Всякий плод воображения – это ассоциация однажды пережитого впечатления. И действительно, моя подопечная испытывает жесткий эмоциональный импульс.

Регрессия

Мы с ней оказываемся в воспоминании о детском возрасте. Мама не в духе, она возится с живой рыбой, доставая ее из ведра, чтобы тут же отхватить ей голову ножом. Дочь, которая до сих пор рыбок видела в мультиках и в виде игрушек, с ужасом смотрит на происходящее. Мама с руками, измазанными кровью, замечает ужас в глазах дочери, раздражается еще больше, ложится на кровать и заявляет: «Я умираю».

Анализ

Эту сцену мама играла всякий раз, когда ей недоставало рядом кого-то близкого. Ответная истерика дочери напоминала, что она кому-то нужна. Она питалась, как наркоман, чувством вины дочери, которое та выдавала, чтобы избежать еще более худшего ощущения – одиночества. Я пришел к этому заключению, когда убедился, что истерика моей пациентки так же внезапно заканчивалась, как и начиналась. У нее не было связи с соматикой. Значит, это был ритуал.

Гипнотерапия

Чтобы выбраться из этой ловушки я прибегнул к гипнозу. Гипноз тем и хорош, что усиливает системы восприятия – реакция пациента становится ярче. Мы вернулись в воспоминание о рыбьем кровопускании. Надо было пообщаться с образом ощущений, какие испытывала в тот момент девочка. С нами беседовала… дворницкая метла. Она оказалась метонимией родной бабушки-дворничихи, одинокой заезженной жизнью женщины, которая всю жизнь безропотно тянула всю семью, героически берясь за любую работу.

Эмоционально-образная терапия

Мы символически вернули бабушке ее метлу, и она ушла, освободив свою дочь (мать моей пациентки) от страшного наследства – страха одиночества.

Абреакция

После этой процедуры мы снова вернулись к воспоминаниям ритуальных истерик пациентки на «умирание» мамы. Они перестали быть игрой, потому что наполнились эмоцией. Появились слезы и прочие признаки соматического отреагирования. Средствами образной терапии мы разрядили все сюжеты, и расстройство, на которое жаловалась девушка, ее покинуло.

В начале было слово…

Анализ психотравмы основывается в том числе на представлении, что вы снаружи – разум, а внутри – ум. Мы находимся в представлении о двойственной структуре нашего «Я». Во всех случаях под сознанием мы понимаем семасферу, в границах которой происходит означивание (наделение значением, смыслом) эмоциональных импульсов, исходящих из недр нашего подсознания. В этом механизме иногда случаются сбои, и тогда мы говорим о расстройстве работы этого механизма. Если неточная интерпретация подсознательных импульсов мешает жить, мы состоянии взять этот процесс под контроль.

Надежный способ «поймать за руку» наше сознание, когда оно развлекается, подсовывая нам неверные инфограммы того, что пытается донести до нас подсознание, – это «техника двух колонок». В правой колонке записываются «автоматические мысли» – слова и фразы, спонтанно всплывающие в голове, когда вы испытываете расстраивающий вас прилив эмоций. А в левой – рациональные выражения, объективно отражающие ситуацию. Как правило, в этой игре сознание проигрывает. Если вы действуете системно, то обязательно увидите разницу между тем, что вас расстраивает, и тем, что происходит на самом деле. Момент, когда вы осознаете это, является лечебным, то есть терапевтическим. Ведь сравнивая семантику, застрявшую в вашей голове, со словарным значением явления, которое вам навязывалось, вы убеждаетесь, что лукавый разум лжет.

Иногда расстояние между тем, что вас расстраивало, и тем, что имело место на самом деле, оказывается настолько большим, что процедуру стоит повторить уже с тем значением, которое родилось в результате вашего интеллектуального усилия. Процедуру можно повторять несколько раз. Во всех этих случаях в приеме отказать или перенаправить к другим специалистам.

Пять «нет», или Противопоказания к терапии психотравм

Профессиональная культура – это прежде всего понимание границ, дальше которых возможности специалиста не распространяются. Хоть в Страсбургской декларации психотерапия и названа «особой дисциплиной, занятие которой представляет собой свободную и независимую профессию», психотерапевт, как и врач, должен руководствоваться заповедью «Не навреди».

Ограничения на предоставление услуг психотерапевта.

1. Если наблюдаются изменения в мышлении. Первый признак – спутанное сознание, «скачущая» регрессия. В таких случаях психотерапию стоит прервать до предъявления справки от психиатра.

2. Если состояние пациента нестабильно. Например, еще недавно было хорошо, а сейчас все хуже и хуже. Такая динамика может свидетельствовать о психическом заболевании, которое требует не психологической, а медикаментозной помощи.

3. Если пациентка беременна. Это особое состояние, при котором показаны только консультации.

4. Если перед вами ребенок. В этом случае надо работать с матерью или отцом, убедив их в том, что психологическое здоровье человека в детском или подростковом возрасте – это отражение психологического здоровья окружающих людей. Даже если психика ребенка будет скорректирована, она все равно вернется в прежнее состояние по принципу соединенных сосудов, если ближайшие люди будут продолжать страдать своими психосоматическими расстройствами.

5. Если перед вами взрослый ребенок. Речь идет об инфантилизме, который характерен для психологически зависимых людей. В этом можно убедиться, уточнив, кто платит за лечение. Как правило, не сам пациент. Нарушенная субьектность – признак отсутствия адаптации со всеми вытекающими отсюда последствиями. Психотерапия противопоказана.

Не навреди

Иногда лучшая помощь – это невмешательство. Обратился ко мне молодой мужчина. Обидчивость, от которой некоторая неуклюжесть в социальных и гендерных отношениях. В общем, ничего особенного. Проработали очаги, получили быстрый эффект. Окрыленный, он смотрит на меня влюбленными глазами и вдруг говорит: «Осталось убрать установки, которые поддерживают ВИЧ». От неожиданности я чуть волшебную палочку не уронил.

Стали разбираться. Оказалось, в голове моего подзащитного целая система представлений о природе своего недуга. И в этой системе он излечим. Логика магического мышления тем и хороша, что шизоидна. Но с другой стороны, образ, адаптирующий угнетенную психику, при этом не перестает быть хрустальной сказкой. Во всяком случае, до тех пор, пока кто-то не полезет к ней своими грязными руками. И я решил, что этим человеком буду не я. Я подумал, что идея излечимости за счет гипноза вполне свою функцию выполняет. Психика сбалансирована. Парень полон оптимизма. Если я сейчас начну умничать, то все рухнет. А главное, ничего взамен я дать не смогу.

«Не мой уровень, – говорю, – поэтому рисковать не буду».

На том и разошлись. Жаль, конечно, не оправдывать ожидания, но что поделаешь – это тоже часть работы.

О тяжелых случаях

Однажды позвонила мне женщина. Из-за рубежа. Увидела рекламу и хочет помощи. «Хорошо, – говорю, – записывайтесь». А она мне мол: «Мне надо прямо сейчас». Голос не понравился – напряженный. Денег у нее нет. До сеанса по графику оставалось полтора часа… В общем, поставил ей условие, чтобы без капризов.

Переключились на видеосвязь. Оказалось, в Европу она сбежала две недели назад. В чужой стране ее никто не ждал, сидит без работы, жилье дорогое. Разговаривать не с кем, хотя с языком у нее все в порядке. До этого обращалась к психологам, и и не раз, но безрезультатно. Я погрузил ее, и по симптому мы регрессировали в травматическое событие. Оно, словно болото, смотрю, стало затягивать ее все глубже и глубже. Реакции становились все ярче и ярче с переходом на истерику, а потом словно кто-то нажал кнопку. Она вдруг обвисла и перестала отвечать на вопросы. Похоже, где-то в глубинах лимбической системы головного мозга случился сбой.

Когда я вывел свою подопечную из гипноза, мне вспомнилась недавно прочитанная заметка в соцсетях, что в Канаде разрешили эвтаназию при таких расстройствах как депрессия, ПТСР, биполярное расстройство, шизофрения. Передо мной был похожий случай. Ведь женщина время от времени остается полностью без ресурсов для переживаний, а это самое что ни на есть состояние самоубийц.

В общем, отговорил я ее искать помощи у психологов. Ей нужно к психиатру. На таблетки. Или раствориться в какой-нибудь теплой тусовке, где бы ее отогрели и пересобрали заново, но это уже, скорее, из области фантастики.

Одно слово – тяжелый случай…

Преступление и наказание

Когда ко мне приходит на прием человек, в котором я распознаю негодяя, приходится отказывать. Нет, вовсе не по этическим соображениям. Я сам, если разобраться… В общем, с моей характеристикой в тюрьму не пустят. Поэтому к злодеям я как психолог отношусь индифферентно. Другое дело, эффективность. Я не могу брать деньги, если знаю, что ничем помочь не могу. Ведь Кант не зря удивлялся «нравственному закону», который зашит в сердце каждого из нас. Во всяком случае, эмоциональный заряд, накопленный человеком, который обманывал и предавал, будучи убежденным в своей правоте, удалить невозможно – нет откровения! Откуда ему быть, если нет прозрения и чувства раскаяния от сотворенного?

У человека, для которого подлость – выживательная стратегия, регрессия в стартовую психотравму ничего не даст. Он же не связывает свои страдания со своим стяжательством, толкающим его на новые мерзости? Скорее, наоборот. Он считает себя сверхчеловеком, которому «позволено». Хозяин жизни. Допустим, я разряжаю тот самый стресс, после которого мой подопечный впервые решил, что «стучать» – это нормально. Изменится ли после абреакции его жизненная философия? Вряд ли.

Конечно, могут быть исключения. Можно предположить, что ошибочная реакция, осмысленная как заблуждение, заставит его по-новому взглянуть на всю цепь совершенных преступлений, но в моей практике такого не было. Возможно, у меня просто не получалось, не спорю, но мне от этого не легче. Поэтому и не хочу браться за нерешаемую задачу. А вот если собеседник томится от внутреннего диссонанса между тем, что есть и что должно быть, тогда другое дело. Не случайно первым в Рай попал разбойник. Раскаяться – значит, открыть выход для накопленного эмоционального заряда. Причем на мировоззренческом уровне.

Информацией надо делиться

Новый пациент. Проблема – сексуальная дисфункция. 45 лет. Врачи говорят, здоров как бык-осеменитель, а вот поди ж ты. Во время близости возникают автоматические мысли типа «хоть бы получилось», ну и, конечно, не получается.

Лечился у шаманов, у моих коллег. Иногда отпускало, но всегда возвращалось. Вот и в этот раз. Спрашиваю: «Все ли рассказываешь, касатик?» Тот кивает головой: «Все как на духу».

Ну ладно. Воображение активное, поэтому работали без гипноза. Ведь сомнения, которые обуревали моего героя в интимные моменты, – это еще и раздражение на самого себя. А если есть эмоция, то можно работать: по эмоции попадаем в травматическое событие, которое разряжаем и… Ничего не происходит! Напряжение не уходит!

Сосем пустышку? Начинаю заходить широким фронтом, чтобы ничего не пропустить. Все подряд смотрим, щупаем, разряжаем. Двигаясь подобным образом, наткнулись на развод. Событие так себе. Холодное расставание без страстей и конфликтов. Отношения изжили себя, что привело к разумному оформлению сложившейся ситуации. Не придерешься.

Единственный момент, который обратил на себя внимание, – это то, что мой подопечный почему-то никак не мог отпустить свою бывшую жену. Стандартная процедура прощения почему-то не получалась. Значит, не все так просто с этим разводом. И действительно, на следующий день мой подопечный раскололся. Оказывается, пара была не просто бездетной, а еще и бесплодной! Вот истинная пружина регрессии супружеских отношений! Пытались и так и сяк, и искусственное оплодотворение… Все без толку. Соответственно, у моего подопечного развилось чувство, которое и не давало ему отпустить бывшую жену. Это чувство делало его виноватым вообще перед всеми женщинами. Потому что при контакте с ними он не мог избежать предательской мысли о собственной несостоятельности. Это чувство было настолько сильным, что он не мог заставить себя говорить на эту тему даже со специалистом.

Со мной такие номера не проходят – мы вытащили из подметки гвоздь, который мешал ходить. И сексуальная жизнь моего пациента, как по мановению волшебной палочки, вернулась в норму. Недавно звонил: три месяца – полет нормальный.

Три способа вызвать волнение

Характерная ситуация в работе психотерапевта, когда данные о психотравме есть, а эмоций, связанных с ней – нет. Проводить психотерапию невозможно. Главная причина – отсутствие раздражителя: памятных вещей, фотографий, записей, которые могли бы всколыхнуть память и вызвать эмоцию. При отсутствии триггеров надо вернуть психику в то время, когда имело место травматическое событие, и тем самым поднять эмоциональный тонус. Это достигается тремя способами.

Во-первых, можно использовать такой инструмент как элементы органической речи. Обычно это словечки и выражения, известные только двоим. Приватная форма общения отца и сына, мужа и жены, наставника и ученика, человека и животного/растения/произведения обычно способствует возникновению смысловых конструкций, понятных только участникам. Часто это сюсюканье, слова-клички, какие-то прибаутки. Такого рода вербальные импульсы называют органическими, потому что их словарный смысл не имеет значения, так как с их помощью выражают совсем другое – чувство к близкому существу. Если удается выйти на элементы приватной лексики, то такая экспозиция, как правило, дает результат.