Помоги проекту - поделись книгой:
Проекция – это когда человек переносит свой внутренний опыт на внешний раздражитель, приписывая ему свои ожидания. Например, человек может воспринимать другого человека взволнованным, потому что сам взволнован. Присоединение может носить болезненный характер. Например, девушка может проецировать на мужчин образ насильника, который напал на нее в детстве. Иногда проекция может носить характер компенсации, когда, например, женщина порицает «легкомысленное» поведение других, потому что сама мечтает об этом, но не может себе в этом признаться. Такие люди на приеме склонны обсуждать поведение других людей и их качества. Разговор насыщен местоимениями третьего числа. Имеют место ригидные стереотипы типа «мужики всегда так поступают».
1. Зеркальная проекция. Возвращаем отчуждаемое действие. Например, человек утверждает: «Он на меня злится», а вы ему задаете вопрос: «А вы на кого злитесь?» или «А как вы себя чувствуете, когда ссоритесь с ним?»
2. Переживание проекции. Человеку предлагается войти в образ того, на кого он накладывает проекцию. Это достигается с помощью психотехник, помогающих человеку ассоциироваться с проекцией. Например, техника «пустого стула» (воображаемый разговор с кем-то из значимых фигур с целью выплеснуть эмоции).
3. Когнитивная терапия. Она удобна в случаях, когда можно расформировать убеждение и узнать его источник. Хороша в работе со стереотипными утверждениями.
Ретрофлексия – это когда человек обращает на самого себя те действия, которые были предназначены для его окружения. В процессе общения такие люди сдерживают себя, но закрытость и рациональность могут сопровождается аутоагрессией. Это проявляется тем, что человек, например, бьет себя кулаком по колену или впивается ногтями себе в ладонь. Для его речи характерны возвратные местоимения и выражения типа «Я выхожу из себя», «Я корю себя за это», «Не знаю, как мне заставить себя». Такие люди часто страдают гипертонией, другими заболеваниями, вызываемыми постоянным напряжением.
1. Эмоциональная разрядка импульса методом его перенаправления. Например, с помощью техники «пустого стула». Или просто дать выход эмоции: пусть человек прокричится или поколотит подушку, особенно если объект не различим.
2. Амплификация. Если пациент не осознает свою эмоцию, стоит ее сделать заметней. Например, если он нервно постукивает пальцем по столу, надо, чтобы колотил. Возможно, тогда ему станет ясно, какую эмоцию он испытывает.
3. Метафорическая проекция. Техника часто применяется при симптоматике психосоматического характера. В этом случае мы имеем возможность выделить симптом как часть психики пациента и организовать диалог. Например, если у человека болит голова, «как будто кто-то сжимает ее тисками», можем визуализировать этого «кого-то». Разговор с ним может на многое пролить свет.
Дефлексия – это неосознаваемый механизм уклонения от актуального контакта с целью снятия накала. Нередко дефлексия находит выражение в отвлечении пациента на другой вид деятельности. Например, студент ходит из угла в угол, отвлекаясь таким образом от мыслей, связанных с сессией. Иногда дефлексия сопровождается сублимацией в виде разговоров ни о чем, бегающих глаз и прокрастинации. На сеансе такой пациент бывает несносен, потому что не в меру болтлив и не дисциплинирован.
1. Запрет на уклонение. Говорливый пациент получает прямую директиву заткнуться. В такие моменты он может отчитаться об охватившем его чувстве тревоги.
2. Возвращение пациента к текущему процессу методом настойчивого повторения вопросов. А также за счет неусыпного контроля его внимания: «О чем я вас только что спросил?»
Профлексия – стремление человека сделать другому человеку то, что хотел бы сам получить от него. Как и многие другие режимы психологической защиты, сформулированные в гештальт-терапии, профлексия – продукт европейской культуры. Об этом надо помнить, определяя их применение. Например, культурный запрет на прямое обращение к незнакомому человеку с какой-либо просьбой был нормой уже в Викторианскую эпоху. Нельзя было прямо попросить чего-либо. Если хочешь пить, спроси другого человека, не хочет ли он воды? Это было необходимо, чтобы дождаться ответного вопроса такого же содержания. И только тогда можно было сказать «да» и получить стакан воды. Столь предупредительная форма общения – атавизм европейского Средневековья, жестокие нравы которого, по некоторым оценкам, не имеют аналогов в мире. В этом смысле вежливость стоит в том же ряду, где находятся другие изобретения европейской цивилизации, такие как парфюм или широкополая «мушкетерская» шляпа. Отсюда вывод: стремление человека сделать другому человеку то, что хотел бы сам получить от него, является отклонением только в контексте европейской культуры. В России, например, вера в справедливость (ожидание, что окружающие ответят тем же) – это культурная норма. Другое дело, что профлексия как «русская национальная черта» вполне может выглядеть как симптом, если речь идет о человеке, который рассказывает о своей доброте, попутно жалуясь на то, что другие люди не отвечают ему тем же. Если он выставляет себя жертвой собственной доброты. Если он использует свою «доброту» в качестве ширмы. Как та женщина, которая говорит, что живет с алкоголиком-мужем ради детей, хотя на самом деле стимулом выступают ее собственные интересы.
1. Прямая коммуникация. Пациента надо прямо спросить, чего он хочет от других людей.
2. Дифференциация. Ему надо помочь отделить собственные потребности от потребностей других людей.
3. Когнитивная терапия. Если речь идет о том, что «люди должны», то такое убеждение удобно расформировать с помощью сократического диалога, целью которого обучить пациента самому оценивать установки и пытаться изменить поведение.
И рассмотрим еще два механизма.
Слияние (конфлюэнция) 1-го типа – когда человек не может сформировать новый контакт со средой, потому что застревает в предыдущем чувственном опыте. Он зафиксирован на какой-то определенной теме или идее и постоянно возвращается к ней. Проблема этих людей в том, что они не способны находиться «здесь и сейчас». Все мысли – «там». Они обычно не могут ответить на простой вопрос: «Чего ты хочешь сейчас?»
1. Экспозиционная терапия: пациент погружается в симптом, чтобы завершить гештальт. Например, он испытывает горе утраты, и терапевт предлагает ему выразить все, что не успел, поставив перед ним пустой стул, на котором сидит воображаемый близкий человек.
2. Обратить внимание пациента на то, что происходит «здесь и сейчас». Например, можно поговорить с ним о возможности найти замену ушедшему близкому человеку.
Хороший результат, если человек сможет посмотреть на свой травматический опыт со стороны, не погружаясь в него и не испытывая сильных переживаний.
Слияние 2-го типа – это слияние с другим человеком. «Парное» осознание телесных ощущений, мыслей и среды. То есть пациент вытесняет часть своего опыта (телесного, мыслительного, чувственного) и соответствующая часть реальности остается им как бы невостребованной. В этот момент он не способен распознать свои чувства. Он также не способен определиться в том, чего он хочет на самом деле, потому что не в состоянии распознать стимулы. В речи у него довлеет местоимение «мы». Чужое восприятие принимается за свое собственное. Либо он утрачивает способность видеть чужое восприятие, заменяя его своим. Различия в парном восприятии могут у него вызвать фрустрацию.
1. Необходимо научить пациента обращать внимание на собственные чувства. Для этого терапевт постоянно спрашивает его о чувствах и телесных ощущениях, но не просто «Что ты чувствуешь в теле?» (на такой вопрос клиент, скорее всего, ответит: «Ничего»), а «Где в твоем теле не так, как обычно?» или «Есть ли в твоем теле части, которые в чем-то отличаются по ощущениям?» Такого же рода вопросы можно использовать и в отношении внешнего мира: «Что ты сейчас видишь перед собой?», «Как ты считаешь, что я думаю по этому поводу?»
2. Слияние предполагает отсутствие границ (что особенно актуально для пограничных клиентов), поэтому терапия предусматривает приучение пациента к границам. Например, терапевт может установить для него четкое расписание и жесткие правила.
3. Интерпретация. Осознание тех или иных чувств для пациента бывает возможным, если ему сказать: «На твоем месте я бы почувствовал обиду (злость, разочарование, огорчение, вину, стыд, страх)».
4. Наполнять смыслом «мы» и «я». Терапевт постоянно уточняет: «Это думаешь ты? А не твой папа?»
5. Пресекать манипуляции. Любые попытки пациента управлять поведением терапевта берутся во внимание и доводятся до его сознания. Предлагается альтернатива: прямая коммуникация.
Работа со слиянием занимает много времени, но в краткосрочной перспективе можно рассчитывать на встречу пациента со своими переживаниями.
Одно из проявлений слияния – обесценивание результатов терапии, даже если она была успешна. При этом пациенту сложно понять вашу точку зрения, потому что он ригиден.
1. Надо направить внимание пациента на переоценку ситуации. Например, предложить подумать, нет ли в сегодняшнем занятии чего-то полезного?
2. Предложить доказательства того, что его точка зрения неосновательна и прямо обвинить его в предвзятости.
3. Вовлечь в разговор об обесценивании, предложив пациенту объяснить важность обесценивания.
Кодирование или лечение?
Как-то сама собой всплыла тема освобождения человека от его зависимостей. Если это психосоматический уровень (например, алкоголизм), то существует два пути: один психотерапия, другой – кодирование. Кодирование всегда строится на репрессивных мерах, так как пациенту внушается наказание, которое он должен будет понести в случае, если возобновит употребление спиртного.
Например, смерть самых близких (детей, родителей) или разглашение того, что никто не должен знать (у каждого человека есть свой скелет в шкафу). Кроме шантажа, применяются манипуляции, связанные с внушением страха смерти в случае нарушения запрета. Как вариант, пациенту организуют впечатляющий ритуал, в котором он принимает на себя некое магическое воздействие. Потом проводится «проверка результата». Человеку дается спиртной напиток. Не подозревая о том, что в бокал добавлен препарат-спазматик, он пьет и сразу же начинает помирать. Потом проверка повторяется еще раз, как бы ни упирался пациент. Потом еще. Так достигается требуемый рефлекс-состояние, при котором пациент отвергает спиртное на подсознательном уровне.
Невротизация отношения к алкоголю достигается и другими способами. Например, за счет гипнотического внушения страха смерти. Как правило, эта процедура сопровождается погружением больного в психотравму, и на фоне сильного эмоционального возбуждения диктуется установка: «Выпьешь – умрешь». Такого рода внушения могут действовать достаточно длительное время, и человек будет все эти дни свободен от зависимости.
Хочу обратить внимание, что все перечисленные виды кодирования и их варианты нацелены на купирование симптома. Поэтому их надо рассматривать как срочную помощь в облегчении страданий – санитарное воздействие. Если говорить о лечении, то надо обращаться к психотерапии. На сегодня это единственное лечебное воздействие, направленное не на следствие, а на причину. Во всяком случае, я так думаю.
Разговор за «жизнь»
Есть такая теория, согласно которой человек существует от рождения до смерти, а живет иной раз несколько лет или месяцев. Иные от рождения до смерти и нескольких дней не набирают. Приверженцы этой теории утверждают, что переживания материальной действительности в одном случае осуществляется на автомате (магазин, дом, работа), а в другом – человек пребывает в состоянии «восхищения», когда он испытывает откровение, озарение, постижение и т. д. Как правило, это состояние сопровождается повышенным тонусом основных физических показателей, но главное, в эти моменты человек что-то для себя открывает, обретает – будь то навыки, умения, а может быть, что-то еще важное. Он чувствует, что совершенствуется.
Я бы сказал, что это глобальная проблема всего человечества и, в частности, России. Мы не учим своих детей быть счастливыми, потому что ни в школе, ни в колледже, ни в университете вы не найдете предмета, обучающего юношей и девушек умению увлечься порученным делом. Моя пациентка однажды «попала» в коридор, где врожденные способности отвечали требованиям балетмейстера, и сам собой возник феномен увлеченности – открытое окно в мир творчества и инсайтов. Но стоило смениться декорациям, как ее талант остался не у дел. Все, чем приходилось заниматься, ее не увлекало. Хотя, насколько я понял, это не мешало моей пациенте исполнять свои обязанности добросовестно. Это мешало ей в другом – она так и не начала жить.
Предвижу вопрос: можно ли научить увлечению? Ответ положительный. Петр Чайковский называл способность увлечься ключевым условием для творчества. Планирую экспериментальный курс в конце гипноанализа.
Метод «Автобиография»
Этот метод эффективен, когда пациент уже вошел в колею психокоррекции. Он понимает ход терапии и способен видеть связи между травмами и симптомами. «Автобиография» – это не документ, а процесс связывания времени с переживаниями, что само по себе стимулирует вспоминания и повышает осознанность пациента. Важным свойством «Автобиографии» является ее субъективность, что открывает отношение пациента к описываемым событиям.
Прежде чем писать автобиографию, пациент должен выполнить предварительное упражнение, подготовив по заданию терапевта свою биографию как забавную историю, которую можно рассказать за две минуты. Пациент будет вынужден оставить в изложении только самые важные – ключевые – события, определившие всю его жизнь.
Справившись с этим заданием, пациент получает задание изложить полную историю своей жизни. Главное условие – излагать события как хронику собственных жестов и поступков («я отказался», «я согласился», «я решил», «я сделал») с комментариями. Автобиография не должна занимать более двух страниц, потому что включает только те изменения в жизни пациента, которые он считает наиболее значимыми. В связи с тем, что жизнь любого человека зависит от действий других людей (супруга, родителей, детей, друзей), то в автобиографию необходимо включать и описания событий из их жизни.
Автобиография может быть письменной или надиктованной. Главное, чтобы она была перечитана или переслушана, потому что смысл этой методики в том, чтобы, слушая или читая собственный рассказ, пациент получил возможность воспринимать повествование, как будто его написал не он. Зрение и слух человека принадлежит разным субличностям. Терапевту знакомиться с полной автобиографией пациента совсем необязательно. Другое дело, если пациент, благодаря методу «Автобиография», вспомнит забытое событие или какую-то деталь, которая заставляет по-новому взглянуть на привычные факты. Еще терапевту должна быть важна та информация, которая эмоционально значима для пациента, содержит в себе достаточно серьезные логические противоречия или «белые пятна», особенно если они до сих пор продолжают влиять на человека в обыденной жизни.
Глава 6
Выбор стратегии терапии
Адекватное поведение
Наука «психология» считает, что ваши мысли и эмоции должны находиться на одной волне – это и есть то, что мы называем адекватностью. Например, вы увидели на улицу большую собаку без намордника, ваше тело напряглось, вы ощущаете страх, и у вас в голове мысль, как бы обойти источник угрозы. Возможен другой вариант: тело сжалось, но вы, памятуя наставление папы «мальчики не должны бояться», делаете шаг вперед, и собака вас кусает. Это пример эмоционально обусловленного поведения.
Чтобы избавиться от наваждения, надо, чтобы «застрявшая» эмоция, та самая, что заряжает приступ, покинула вас. Это достигается отреагированием (абреакцией) – целенаправленным высвобождением тела от эмоционального напряжения.
Наши эмоции всегда стараются найти себе возможность выхода через сходные обстоятельства, будь они на экране, в воображении или на словах. Поэтому, если вас бросила возлюбленная, похожая сцена в фильме может вызвать у вас слезы, даже если раньше вы никогда не плакали в кино.
Рассмотрим типичную травматическую ситуацию. Родители отправляют ребенка спать одного, игнорируя его истерику. А для него это травма, ему мерещатся монстры в темноте, он трясется и долго не может заснуть. К подростковому возрасту психотравма разрастется в какое-нибудь отклонение, с которым пациент придет к психотерапевту, то есть к вам.
Вы спровоцируете симптом, чтобы перевести эту энергию в удобное для терапии состояние. Как вода превращается в пар или лед, так и мы находим расстройству соматическое (плотское), символические (образное) или семантическое (словесное) выражение.
В нашем случае мы можем начать с того, чтобы попросить пациента указать, где симптом концентрируется в теле. После локализации пациенту удобнее идентифицировать симптом, чтобы по команде психотерапевта стать им. Человек, войдя в образ, двигает руками и ногами, издает звуки и произносит слова. В этот момент он не просто капризный ребенок, у которого отняли привилегию спать с родителями, – ваш пациент пытается выразить свое заболевание. Если ему это удается, то расстройство отступает. Потому что разрядившись (если надо, процедура повторяется многократно), пациент получает возможность по-новому взглянуть на случившееся и трезво все осмыслить. Сделанные выводы – главный результат психотерапии.
Тот же симптом можно выразить не соматически, а символически. Мы знаем эффект волшебной силы искусства, когда плачем от избытка чувств на спектакле или в кино. Если все происходит в кабинете психотерапевта, то пациент силой воображения представляет свой симптом в виде мысленного образа, отдавая себе отчет, что это часть его «я». Возможно, в воображении вашего подопечного появится давно забытый монстр. Разговаривая с воображаемой сущностью, он может мысленно делать с ней что угодно – изменять ее размеры и внешний вид, а пропорционально будет усиливаться или ослабляться симптом. В итоге видение должно трансформироваться в нечто привлекательное и быть принятым пациентом обратно в состав его личности. Либо придет понимание, что это часть чужая и лучше ее отдать или отпустить. Главное, чтобы изменение образа вызвало изменение эмоционального состояния в положительную сторону.
Юджин Джендлин, американский философ, психолог и психотерапевт, говорил, что мастерство психотерапевта состоит в том, чтобы помочь клиенту подобрать наиболее правильное представление под то или иное переживание.
Соматическая терапия и эмоционально-образная могут комбинироваться непосредственно в ходе сеанса, что повышает качество и эффективность всей процедуры. С таким же успехом клиент мог бы выразить симптом через рисунок, метафору, танец, пение и т. д.
Многие пациенты, даже декларировавшие, что не боятся предстоящей работы со своими страхами, часто прибегают к избеганию. Попадая в неприятное воспоминание или встречаясь с пугающим образом, пациент ничего не делает, чтобы разрешить ситуацию, он пытается убежать. Именно поэтому каждый раз, когда вы предлагаете пациенту представить пугающий образ, он настроен на то, чтобы уничтожить его, либо старается закрыться, чтобы ничего не видеть. Примерно так же этот человек действует и в реальной жизни. Избегание считается основным механизмом образования и поддержания симптома. Но, избегая встречи с тем или иным проблемным чувством, мы лишь подкрепляем его.
Одним из вариантов избегания стоит считать воображаемую накачку ресурсом. Это когда пациенту предлагается представить, что у него есть смелость и мужество, чтобы противостоять, и т. д. Еще более худшим вариантом является когнитивный подход. Вместо эмоционального освоения пациенту предлагается логическое, основанное на доводах разума: «Поселив тебя в отдельную комнату, родители способствовали развитию твоей самостоятельности». Беда в том, что рационализация не помогает справиться с болезненными чувствами.
Есть еще один вариант избегания – отстранение. Это когда мы предлагаем пациенту не погружаться в психотравматичную ситуацию, а отстраненно наблюдать происходящее со стороны, как это практикуется, например, в Mindfulness-терапии. Проблема в том, что метапозиция сохраняет раскол между эмоциями и мышлением.
Поделиться книгой: