Методы психотерапии. Как лечить страхи и детскую психосоматику

В результате коллективной передачи детородного трепета бесплодной женщине, та получала возможность забеременеть. Я вижу в приведенном примере образец трансового гипноза, раскрытый как процедура, которая появится в медицине очень не скоро. В настоящий момент такой процедурный опыт существует под названием «гипнотерапия». Единственное отличие – гипнотерапевты боятся издавать какие-то звуки и «вибрировать», потому что не хотят, чтобы их смешивали со знахарями. Гипнотерапия – это процедура использования «колебательного контура», который составляет сущность всякого живого существа. Трепетная природа всякой материальности уже доказана квантовой физикой, и в этом смысле гипнотерапия составляет передний край науки, с чем я и поздравляю коллег.

В плане практического применения обряда/ритуала (то есть работы с вибрационным полем) необходимо ориентироваться на результат. Чему, например, посвящен ритуал усиления гипнотизации? На самом деле это «распаковывание» пациента. Большинство из нас находятся «в футляре» и не в состоянии обнаружить чувствительность на уровне гипноза, то есть на уровне вибрационного воздействия. Вот почему психокоррекцию необходимо начинать с реабилитации сенсорной системы пациента. И мы осуществляем эту реабилитацию описанным выше методом в направлении от простого к сложному – от кинестетики к образному восприятию.

Глава 5

Когнитивный анализ. Инструменты терапии

Техника «Падающая стрела» для выявления промежуточных и глубинных убеждений

Следует задавать вопросы из списка, пока не обозначим важные убеждения клиента.

Основные вопросы, применяемые в технике:

• Что эта ситуация для вас значит?

• К чему это может привести?

• Что последует за этим?

• Что плохого в том, что…?

• Что наихудшее может произойти вследствие этого?

• Если это будет так, то что тогда?

• Как это характеризует вас?

• Что это говорит о вас?

Вниз и вбок

Корень всякого расстройства – иррациональное убеждение. Оно формируется у больного на основе опыта иррациональных переживаний, которые рано или поздно обретают мировоззренческую оболочку, по существу, легализирующую недуг. Проблема в том, что эта мифологема не только организует патологические рефлексы человека в системный блок его психики, но и возвращает его, когда на уровне нервной системы причин для заболевания уже нет. Поэтому финалом всякой психокоррекции является уничтожение представлений о легальности заболевания. Это достигается взглядом пациента на травматическое событие под новым углом.

Ведь как оно бывает? Если вы видите перед собой CD-диск только в горизонтальном положении, то вы никогда не узнаете, что он на самом деле круглый. Так и здесь. Порочное убеждение перестает быть незыблемым, если пациент взглянет на события, породившие недуг, с новой точки зрения.

Теперь обо всем по порядку. Есть массовая техника выявления порочных убеждений, которая называется «Падающая стрела». Она хорошо представлена в интернете, поэтому мы сосредоточимся только на главных элементах. Во-первых, «падающая стрела» – это обязательно рисунок, изображающий стрелку с острием вниз, под которым мы записываем автоматические мысли пациента и комментарии к ним.

Графическая составляющая процедуры – обязательна, потому что то, что мы слышим ушами, всегда не совпадает с тем, что мы видим глазами. Как будто внутри каждого из нас два разных человека, один только видит, другой только слышит. Этот дуализм восприятия позволяет нам видеть явления в объеме.

Автоматические мысли – это то, что мы называем «тараканами». У каждого свои. Отличаются упрощенным черно-белым подходом и всегда отражаются в лексике каждого из нас. Специалисты насчитывают 9 типов речевых оборотов, которые выдают автоматические мысли. Всех их объединяет одно: токсичность, направленная внутрь. Задача психотерапевта отследить автоматические мысли. Благо это всегда «рефрен» (припев), который повторяется настолько часто, что его не составляет труда записать на бумаге. Потом рисуем под ним «падающую стрелу».

Совершив это магическое действо, вы обращаетесь к пациенту с вопросом: «Что сие означает?» («Как вы это понимаете?»). Он отвечает. Вы записываете и снова рисуете стрелку острием вниз: «И что из того?» (варианты: «Что из этого следует, вытекает?», «Чем это грозит?»). Получая новый ответ, вы опять же записываете его и задаете вопрос, но уже не вглубь, а вбок – стрелка обращена на самого пациента: «Что это говорит о вас?»

Скорее всего, ответ будет выражением того, что мы называем «внутреннее убеждение». Это и есть штрих-код того психосоматического расстройства, которое мучит вашего пациента – его фобической/аллергической/ спазматической реакции, панической атаки и т. д.

Что написано пером…

Нередко пациенту помогает ведение дневника. Когда человек переводит эмоциональную энергию в формат знаковых систем, он, сам того не подозревая, запускает процедуру осознания описываемой ситуации. Потому что считывает знаки не та субличность, что кодировала свои переживания. Этот дуализм внутри каждого из нас прекрасно справляется с любыми стрессами. Главное, вовремя переливать свои впечатления в текст.

Рекомендую всем вне зависимости от размера литературных способностей.

Какие бывают модели социального поведения?

Человек живет среди людей, и психология помогает гармонизировать эти отношения. Американский психотерапевт Вирджиния Сатир утверждает, что в любом сообществе около 50 % будут соглашаться вне зависимости от того, что они думают и чувствуют. Еще 30 % – это те, кто в любом случае настроены обвинять и говорить «нет». 15 % – будут по всякому поводу разглагольствовать, чтобы скрыть свою реакцию, а 1 % – делать вид, что ничего не происходит и поэтому предмета для мыслей и чувств нет. Замыкают список 4 %, которые будут реагировать непредвзято, в зависимости от ситуации.

Все пять типов общественных позиций по Вирджинии Сатир – это модели поведения, отвечающие реалиям современного общества. Как и полагается западному психологу, автор этой классификации определяет все типы, кроме одного, с позиций «защиты» от общества, полагая, что это удел людей с низкой самооценкой и страхом быть отвергнутыми. На самом деле продуктивнее описывать всякое сообщество с позиции удовлетворения личных потребностей, вот почему важна адаптация. И мы говорим о типах адаптации, потому что всякому человеку важно быть полезным окружающему сообществу лично, сознавать свою значимость для окружающих людей.

Чтобы занять в общественной иерархии свое место, всякий из нас должен уметь угождать, угрожать, убеждать, усмирять – эти инструменты перечислила Сатир. Очевидно, процент содержания этих типов социального поведения в разных обществах разный. Если в американском обществе 50 % заряжены угождать, то это не значит, что в российском обществе пропорции такие же. Очевидно также и то, что одни и те же люди могут в разных ситуациях следовать разным моделям поведения.

Другое дело, что человек может какую-то модель адаптации предпочитать другим и использовать ее даже в ущерб себе. Это уже повод для психотерапии, потому что, осознав это обстоятельство, пациент психотерапевта перестанет делать ошибки, а значит, улучшит свои позиции в обществе.

Рассмотрим подробнее каждый тип социальной коммуникации:

1. Угождать – чтобы другой человек тебя не отверг.

2. Угрожать – обвинять другого, создавая впечатление силы.

3. Убеждать – обращаться к рассуждениям, смысл которых скрыть свою позицию.

4. Усмирять – успокаивать, отвлекая внимание, всем своим видом давая понять, что никакой угрозы нет.

Психически здоровый человек использует каждый из четырех видов адаптации, чтобы привлечь внимание окружающих людей сообразно ситуации. По мнению психотерапевта Вирджинии Сатир, самым востребованной во всяком сообществе является модель поведения, реализующая цель угодить. На втором месте – силовой нажим. На третьем – ораторское убеждение. И совсем редко требуется усмирить человека. С другой стороны, тех, кто добивается своей правоты путем обвинений и отказов, в любом сообществе, по Сатир аж 30 %. Следовательно, востребованность в усмирителях должна быть уж точно не один процент.

Не хочешь идти к психотерапевту – пиши сочинение

Наша психика так устроена, что позволяет крупное формировать на мелком. Например, каллиграфия тренирует волю, умение концентрироваться и преодолевать трудности. То есть когда мальчишка, высунув язык, вырисовывает букву, в нем формируется основа воина или дипломата. Не правда ли, удивительно?

Еще больше происходит на уровне слов и предложений. Я иногда даю своим пациентам задание написать автобиографию (это помогает осознать свою целость, выстроить логику событий) и замечаю, что большинство пишет синтаксически «муторно» – сплошные деепричастные обороты и предлоги. Читать невозможно. Потому что человек пытается фиксировать какие-то данности, опуская, что было между ними. А между ними были поступки! Отказал, согласится, уступил, напал… Действия! Это главное в жизни человека, потому что эти эмоциональные всплески и создают ситуации, которые так или иначе влияют на нашу судьбу.

Когда мне удается это объяснить, человек переписывает свой опус, и там уже главенствуют глаголы. В таких случаях почти всегда ситуация проясняется. Всплывают факторы, ранее опускавшиеся, и новая картинка, как правило, позволяет дать ответ на главный вопрос: что случилось?

Если человек видит кинематику событий и рационально оценивает причинно-следственные связи, то расстройство отступает.

Умение описывать действия приучает отличать причину от следствия, главное от второстепенного.

Иногда символическая система, какую демонстрирует пациент в кресле, заставляет забыть, что идет сеанс. У одного мужчины образ отца, давно ушедшего в мир иной, воплощался в виде стены.

Я пытался избавить его от дискомфорта, который он ощущал в своем трудовом коллективе. Не то чтобы конфликтовал, но все ему было в тягость. Ниточки вели в детство, главным героем которого был папа.

Этот человек детей своих любил, но характер имел тяжелый. По словам моего подопечного, когда сгущались тучи, папа все камни, брошенные в его огород, собирал за пазуху. Когда небо прояснялось, он начинал их бросать. И прежде всего в собственную семью. Разряжался. Характер у него был нордический, упрямый, поэтому сын представлял свои переживания по поводу покойного папы в образе стены.

Что мы с ней только ни делали! И разрушали, и чинили. Разрядить удавалось не более чем наполовину. Однажды я подумал: если эмоция сохраняется, надо ее задействовать – «стене» была дана команда расти, и та стала увеличиваться в размерах. Пока не треснула с сильным грохотом. В этот момент мой пациент вспомнил смерть отца. Тот умирал плохо, от рака, поэтому пытался покончить с собой – сын слышал грохот, с которым завершилась неудачная попытка суицида (отец упал на пол). Это и был звук рушащейся стены, потому что после неудачной попытки суицида отец как-то сдался, обмяк и скоро умер. Рассыпавшаяся стена превратилась в прах, на котором выросли цветы.

Благодаря этой метаморфозе психика моего пациента пришла в норму. Оздоровительный «инсайт» заключался в том, что в отце он увидел себя, потому что, по сути, повторял ту же модель поведения. Он понял, что это не единственный вариант адаптации к миру, и сильно успокоился.

О том как пациентка привела свою нервную систему в порядок за счет простого дневника

Женщина, 41 год. Есть семья, дети. Конфликты с мужем. Сейчас ситуация получше, но дело доходило до панических атак. Пришла ко мне наэлектризованная, аж искры летят. Твердит одно: «Я вся в напряжении». На вопрос, что именно беспокоит, не знает что ответить. Предложил разобраться. Дал задание вести дневник – заносить все свои эмоциональные импульсы в виде слов на бумагу (в телефон). Она так и сделала. Будучи человеком аккуратным и методичный, моя пациентка через каждые два-три часа фиксировала все свои нервные реакции «галочками», всякий раз отмечая, на что она так реагировала. Вечером подводила итоги – и так четыре дня. Появилась кое какая статистика. Она подсчитала, что ее нервные срывы носят накопительный характер. Когда накапливается 15 галочек – срыв неминуем. Например, муж заговорил о машинах, а она как раз «на пятнадцати галочках». Сорвалась. Оказывается, она подумала, что раз в таком возрасте появился новый предмет увлечения, значит, за машинами прячется любовница. Между прочим, мы воспользовались этой эмоцией, чтобы регрессировать в прошлое. Попали в первый брак. Оказалось, первый муж был очень похож на восточного деспота – в семье он был царь и бог, а за пределами – не пропускал ни одной юбки. В итоге развелись, но пунктик на счет готовности всякого мужчины «сходить налево» остался.

В общем, мы сдули напряжение моей подопечной примерно на треть. При этом не прибегали к анализу травм в перинатальной периоде и прочей экзотике. От пациентки потребовалась только одно – дисциплина. Она, воодушевившись, решила дальше продолжить психокоррекции самостоятельно, за счет ведения и чтения дневника. Это действительно хороший инструмент осмысления нервной деятельности. Ведь в результате перевода энергии эмоций в состояние впечатлений от слов эмоции становятся доступны разуму. Так, подсознательные импульсы переходят под контроль сознания. Рекомендую.

Ядро личности (глубинные убеждения)

В психологии есть такой термин: Я-концепт (self-concept), означающий неосознаваемое ядро вашей личности. Тема интересовала ученых давно. Наиболее известным психологом, занимавшимся в XIX века проблемой «я», был Уильям Джемс. Он исследовал собственные сознательные переживания, чтобы понять структуру личности человека. На сегодня она представляется примерно так:

● ● ● В центре – истинное аутентичное «я».

● ● Вокруг расположены некоторые неосознаваемое убеждения.

● Затем следует слой запретов и правил.

И последний слой – вербализация всего этого. Причем отражение глубинных убеждений, окутывающих аутентичное «я», чем ближе к верхнему слою, тем более искажено. Наверху, за грудами психологических надстроек и образований мы формулируем абсолютно другой лик.

Мы никогда не бываем более далеки от истины, чем когда думаем о себе. Этот афоризм точно артикулирует ситуацию: раскопки собственного «я» практически никогда не приводят к идентификации глубинных убеждений. На сегодняшний день принято различать лишь их некоторые формальные типы: по самоценности (чего я стою), по безопасности (насколько окружающий мир доброжелателен или наоборот), по интеллекту (я умен или наоборот), по умелости (на сколько я пригоден к той или иной деятельности), по успеху (чего я в жизни добился), по любви (кто и за что меня любит), по принадлежности (моя страна, национальность, семья и т. п.), по подчиненности (как я контролирую окружающую среду или же она меня), по реальности (что есть правда, а что вымысел). Убеждения всегда переплетаться, образуя причудливые комбинации, вернее, сплавы, которые могут ассоциироваться с понятием психологического комплекса. Питер Буроу, психолог, выделил несколько видов этих «сплавов»-комплексов:

● Перфекционист

● Спасатель

● Преуспевающий

● Художник

● Аналитик

● Скептик

● Эпикуреец

● Начальник

● Лидер

Есть так же подтипы, которые можно определить как Профессионал, Нарцисс, Недреманное Око, Король-Солнце и т. д.

Набор глубинных убеждений формирует коридор, по которому идет всякий человек, лишенный тех альтернативных реальностей, которые игнорируются глубинными убеждениями. Фактически ядро личности с его облаком неосознаваемых убеждений представляют собой матрицу судьбы.

Формируются глубинные убеждения в глубоком детстве, методом означивания личного опыта. Например, ребенок просит отца поиграть с ним, а тот отмахивается, потому что сам играет в компьютерную игру. Ребенок просит более требовательно, за что получает подзатыльник и выдворяется из комнаты. В этой ситуации ребенок может вообразить, что он плохой и что плохие дети не имеют права чего-то хотеть. Дети редко ищут виноватых, потому что эгоцентричны и все всегда относят на свой счет. Это не жертвенность, а способ выживания. Природа устроила так, чтобы дети приспосабливались и держались взрослых, потому что без них они во все времена были обречены на гибель. Логика инстинкта самосохранения такова, что лучше подогнать свою личность под родителя, пусть даже в ущерб себе, чем отвергнутым и брошенным.

Этот принцип используется человеком на протяжении всей его жизни. В этом смысле глубинные убеждения – это еще и информация о том, как наше истинное «я» все время трансформируется, вписываясь в мир, чтобы не быть вытолкнутым из социума. Это важные подсознательные представления, на основании которых строятся правила жизни, создаются системы избежания наказаний, неприятностей, физических потерь. Эти образы не имеют собственного голоса, поэтому остается только догадываться об их облике. Ведь это не список правил, а совокупный образ мира как система закономерностей, которые мы пытаемся с грехом пополам обозначить словами. Значительная часть этого образа состоит из реактивных предосторожностей, так как мозг фиксирует удачные варианты выхода из опасного положения, превращая их как поведенческую модель. Однако то, что помогало выжить в детстве, нередко становится бессмысленным во взрослой жизни. Такие рудиментарные рефлексы мы называем психосоматическими расстройствами и стараемся вылечить посредством удаления питающих их узелков памяти.

Эффективные техники, как обойти психологические защиты

Исходим из того, что ребенок гипнабельнее взрослого, поэтому необходимо взрослого ввести в состояние ребенка.

Чтобы достичь этой цели, используем технику регрессии по времени. Регрессия возможна как по «положительному», так и по «отрицательному» чувству. По положительному – это вживание в младенческий (лучше довербальный) образ. Регрессия по отрицательному чувству всегда осуществляется через триггер либо травматическое дыхание. Триггер – это элемент экспозиции действительности, вызывающий фобическую реакцию. Травматическое дыхание – это имитация неровного дыхания, какое бывает во время психосоматического приступа, по сути, тоже триггер, позволяющий получить требуемую частоту телесного трепета, то есть симптом.

Устанавливаем вибрацию на требуемую частоту и вызываем абреакцию

Я слышал, в старину люди активно использовали волновую среду, чтобы оказывать воздействие на больных органы человека. Одним из инструментов волнового воздействия был голосовой звук. Пение родилось как магический акт врачевания, потому что звуки – это вибрации, воспринимаемые слухом на определенной частоте. Каждая частота соответствует определенной ноте и вибрациям здорового органа или больного.

У меня было несколько случаев, где триггером выступали звуки. Помню, мужик ушел в спонтанную регрессию по звуку полицейской мигалки, которая оказалась метафорой крика мамы. Та, оказывается, кричала первые шесть лет его жизни, поселив в сыне расстройство. Горластой была. В другом случае приступ мигрени провоцироваться шелестом бумаги, который оказался метафорой скрипа детской кроватки, где находился младший братик. Ответственность за его жизнь, внушенная не слишком умными взрослыми, превратила этот скрип во что-то большее, чем просто звук.

Третий случай был связан связан со стуком закрывающихся дверей или форточек, что оказалось связанным с ожиданием любимого папочки, который был пьяницей и мастаком хлопать дверью. В общем, подобно тому, как мы выявляем автоматизмы в выражениях, можно таким же образом выявлять частоту звуков, которые соответствуют частоте расстройства. Мне подумалось, если с помощью подобранных вибраций можно провоцировать приступ, то, очевидно, другие вибрации могут его же купировать.

Работа с нарушениями, возникшими под давлением общественных «рефлексов»

Человеческое общество «склеивается» эмпатией, которая под воздействием психотравм может принимать формы расстройства. В гештальт-терапии это называется механизмом прерывания контакта – особенность поведения, которая мешает человеку осознавать свои потребности или реализовывать их. Различают пять основных механизмов, в зависимости от видов проявления эмпатии.

Интроекция – это когда папа или мама внушают своему чаду, что «мальчики не плачут» («хорошие девочки так себя не ведут»). Под воздействием внешнего авторитета человек целиком принимает какую-то норму, и она может сохраняться всю жизнь как культурная установка, не позволяя войти в контакт с какими-то собственными чувствами или потребностями. Например, у человека наворачиваются слезы, а он стыдится этого проявления, сдерживает себя. Таким образом подавляется естественная физиологическая потребность. В риторике интроекта присутствует долженствование, когда он безапелляционно определяет, что и как должно быть. Его плохое настроение может быть следствием конфликта с супругом (супругой), если присутствует интроекция «супруги не должны ругаться». Важно, что в данном случае пациента расстраивает не причина конфликта, а его факт как недопустимое нарушение культурной нормы.

Интроекция обнаруживает себя как однотипная реакция на одинаковые события. При этом человек может проявлять стремление к определенным формам конформизма, с готовностью подчиняясь другим людям или заявляя, что всю жизнь руководствовался указаниями других людей.

Интроекция сама по себе не может рассматриваться как отклонение, так как представляет собой главный механизм социализации человека, во время которой он усваивает культурные запреты (а всякая культура – это и система запретов), позволяющие гармонизировать его отношения с остальным обществом. Интроекция как вид психической адаптации обеспечивает общественную форму существования человека, а значит, ее разрушение несет опасность семье, коллективу, селению, этносу, цивилизации. Не будучи объединенным едиными нормами смирения, всякое общество распадается и погибает. Другое дело, что интроекция может принимать догматический характер и становиться симптомом. Именно такие и только такие случаи могут становиться предметом психотерапии.

Методы терапии

1. Когнитивная терапия. Она рассматривает интроекцию как дезадаптивное убеждение, которое можно расшатать с помощью ответов пациента на вопросы типа: «А что произойдет, если ты все-таки сделаешь это?» или «Как ты пришел к этому убеждению?»

2. Рефрейминг (изменение контекста события или точки зрения на него), чтобы предложить пациенту дополнительно к его догме иные варианты оценки случившегося. Это необходимо, чтобы общественное «должен быть» трансформировалось в личное «хотелось бы».

3. Проекция. Это нечто противоположное интроекции, когда человек не принимает извне, а, наоборот, выносит вовне. Это удобно, когда, например, известен источник интроекции и есть возможность спросить: «Когда ты слышишь это убеждение у себя в голове, чей голос его произносит?»

4. Эксперимент. Это демонстративное действие вопреки интроекции с целью узнать, что будет. Как правило, ничего страшного не происходит, поэтому интроекция разрушается.

Результат работы обычно виден уже во время сеанса.