Помоги проекту - поделись книгой:
Давайте разберем это определение более подробно и начнем с того, что регрессия представляет из себя один из процессов нашей памяти. Таких процессов обычно выделяют несколько: запоминание, забывание, воспроизведение. Регрессия напрямую относится к процессу воспроизведения и актуализации той или иной информации, которая связана ассоциативными признаками.
Теперь коснемся второго аспекта нашего определения – направленных ассоциаций. Вы наверняка слышали про метод свободных ассоциаций, применяемый в психоанализе. Назван он так потому, что в процессе психоанализа клиент говорит все, что ему приходит в голову, при полном отсутствии направляющего влияния психоаналитика. Предполагается, что таким образом человек рано или поздно выговорит свои поверхностные мысли и постепенно будет обращаться к тому, что его действительно беспокоит, а проговаривая и это, клиент будет переходить ко все более и более глубоким слоям психики. И иногда это действительно работает. Но работает, как правило, очень медленно, и тому есть простая причина. Наша память построена на механизме ассоциаций, и, по сути, все, что у вас есть сейчас в голове, обусловлено различными внешними и внутренними стимулами, которые формируют общую сеть представлений и воспоминаний. Проще говоря, в каждую минуту те или иные стимулы побуждают нас к воспоминанию той или иной информации. Например, если вы весь день просидели на неудобном стуле и теперь испытываете раздражение, то, скорее всего, вам в голову будут приходить мысли и воспоминания негативного характера и вы будете ругаться со всеми вокруг, даже не осознавая причины своего недовольства и думая, что другие люди намеренно вас раздражают. В то же время, если сегодня вам выписали неожиданную премию на работе, вероятнее всего, вы будете более благожелательны и с радостью будете принимать те же самые проявления людей, которые вас могли бы раздражать в предыдущем случае.
В общем-то это и является одной из причин, почему психоанализ работает столь медленно: те представления и воспоминания, которые он пытается раскрыть, лежат слишком глубоко в нашей психике, а их «активация» (термин, используемый в когнитивной психологии для описания процессов памяти) слишком слаба, поэтому человек может бесконечно говорить о том, что его беспокоит в текущем моменте или отвлекаться на незначительные вещи, так и не переходя к чему-то более важному.
Чем же тогда отличается процесс направленных ассоциаций? Попробуйте, не задумываясь и быстро, ответить на следующие вопросы: «Какого цвета облака? Какого цвета снег? Какого цвета чистый лист бумаги? Что пьет корова?» Если вы, как и большинство людей, ответили на первые три вопроса «белый», то на четвертый вам наверняка захотелось ответить «молоко». И ответ этот, конечно, является неверным, потому что коровы дают молоко, а пьют воду. Эта детская задачка очень наглядно демонстрирует нам всю когнитивную теорию памяти, которая, как уже было сказано, состоит в том, что наша память – это ассоциативный процесс. Ассоциации в теории памяти также называются признаками, и эти признаки могут иметь тот или иной уровень активации. Например, если бы у вас просто спросили: «Что пьют коровы?», то вы бы наверняка ответили «воду», но описанные здесь предварительные вопросы доставили дополнительную активацию к слову «белый», а оно по ассоциации вызвало слово «молоко».
Тогда встает вопрос о том, какими могут быть эти признаки. И здесь все очень просто: признаками может выступать все то, что присутствует в нашем сознании, и все то, что к нам приходит из органов чувств. А как вы думали, почему свидетелей отправляют на место преступления, чтобы взять показания? Дело в том, что «в контексте» намного легче вспомнить и связанную с ним информацию.
Таким образом, для лучшего припоминания мы можем использовать визуальные стимулы (показывать изображение, помещать человека в ту или иную местность); аудиальные стимулы (воспроизводить ту или иную музыку или звуки); кинестетические стимулы (предоставлять человеку те или иные запахи или определенным образом прикоснуться к нему). И в рамках гипнотерапии данные методы действительно используются на этапе экспозиции (например, мы можем включить для человека песню, которая играла, когда он расстался со своей второй половинкой, или показать трогательное видео). Однако в гипнотерапии такие методы не так уж и просто использовать, так как, во-первых, мы крайне ограничены в методах воздействия (например, прикасаться к человеку так, чтобы он вспомнил акт изнасилования, просто неэтично, а, постоянно ходить с ним по разным местам – неэкономично), во-вторых, сами события, которые мы стараемся воспроизвести в гипнотерапии, как правило, происходили очень давно и не известны ни терапевту, ни клиенту, а потому очень сложно найти ассоциированные стимулы (в этом случае мы не можем просто сводить клиента на место преступления, как следователь водит свидетелей).
Что же тогда делать? В таком случае мы используем те ассоциативные признаки, к которым мы изначально имеем доступ и которые в большинстве случаев напрямую связаны с травматическим событием.
Собственно, в этом и состоит суть направленных ассоциаций или регрессии – в том, что мы постоянно стремимся поддерживать на высоком уровне конкретное эмоциональное состояние клиента, которое позволяет не обращать внимание на нерелевантные в данный момент стимулы и напрямую переходить ко все более ранним и значимым событиям, связанным с этим чувством.
И давайте не будем углубляться в теорию, а перейдем к практике, ведь прямо сейчас и прямо здесь (где бы вы в этот момент ни были) вы можете и сами попробовать вызвать у себя направленную регрессию. Для этого можно сделать несколько упражнений.
1. Музыкальная регрессия. Выберите для себя песню, которая пробуждает у вас те или иные чувства. Включите ее и свободно раскиньтесь в кресле, или можете лечь на кровать, прикрыв глаза и уйдя в свой внутренний мир. Просто позвольте себе вспоминать, а своим воспоминаниям приходить. Совершенно необязательно предпринимать для этого какие-то серьезные волевые усилия. Лучше просто расслабиться и наблюдать, что возникает в вашем сознании. И, вероятно, чем более вы расслабитесь, тем больше картин и образов будет появляться. Эти картины могут выстроиться в цепочку событий, которая наверняка будет иметь для вас смысл.
2. Намеренное вспоминание. Вы также можете активировать свой процесс вспоминания вполне сознательно. Для этого выберите ту ситуацию, которая вызывает наибольшее беспокойство на данный момент и сконцентрируйтесь на ней. Начните припоминать события, где вы испытывали те же чувства и переживания. Запишите их на листке бумаги. Это может быть одно событие, а может быть и множество. Важно не количество, а их логика и связь (примерно так вы заполняете диагностическую таблицу перед сеансами регрессивной гипнотерапии).
3. Регрессия под аудиозаписи. На самом деле вам совершенно необязательно сразу идти к гипнотерапевту, чтобы оценить свою способность к регрессии, так как сейчас в сети полно аудиосеансов с регрессивными погружениями, и вы можете просто послушать их. Возможно, будет так, что в вашей жизни не так много негативных переживаний, и тогда вы не сможете осуществить регрессию по негативному чувству. Не беда! Вы можете сделать такую же регрессию, сконцентрировавшись на позитивном чувстве (и таких записей тоже множество). А если регрессия по чувству – это вообще не ваше, то тогда вам могут подойти другие варианты регрессий, например с прямым внушением количества лет либо с применением метафор.
Вы уже наверняка догадались, что эти упражнения вам были даны не просто для удовлетворения вашей любознательности,
На самом деле способов регрессии не так уж и много: прямое внушение возраста («Вам 15/10/5 лет!»); прямое внушение вспоминания травмы («Вспоминаешь самое раннее событие!»); прогрессивное прямое внушение («Тебе 1 год, и с этого момента начинаешь расти до травматического события!»); внушение метафорой («Ты опускаешься на лифте / Идешь по тоннелю времени / Открываешь двери в коридоре, за каждой из которых разные события твоего детства / и т. д.»); эмоционально-метафорическая регрессия («Проваливаешься в это чувство, как в тоннель, и вспоминаешь все более ранние ситуации!»).
На практике же этих способов еще меньше, так как первые три варианта достаточно мало эффективны и применяются на данный момент крайне редко. Это связано опять же с ассоциативными особенностями нашей памяти. В гипнотерапии для нас наиболее значимым, а порой и единственным ассоциативным признаком, способным привести нас к первоначальному воспоминанию, является эмоция. Так вот только последний способ регрессии – эмоционально-метафорическая регрессия – делает упор на эмоцию и позволяет ее поддерживать, в то время как какая-нибудь метафорическая регрессия – лифт с кнопками в виде лет жизни – может просто отвлечь человека от процесса вспоминания. С прямыми внушениями все обстоит еще хуже, так как большинство людей не так уж и хорошо помнят события в соответствии с возрастом (я, например, могу помнить травму, но не знаю, случилась ли она в семь лет или в восемь, и вообще плохо различаю детский возраст), поэтому прямое внушение не будет ничего значить. Более того, прямое внушение, как правило, требует достаточно быстрого ответа и воспроизведения информации, и, если такой ответ не поступает, это может приводить к разочарованию клиента.
Откуда же все-таки гипнотерапевт берет свои хитрые внушения и формулировки, которые заставляют вас вспоминать то, что уже давно лежит под покровом забвения?
Все эти формулировки часто берутся со слов самих клиентов либо просто исходя из социальных стереотипов. И действительно, что вы первым делом представляете в связи с памятью? Может быть, стрелки часов, которые раскручиваются назад? Или погружение в глубины океана, который олицетворяет ваше бессознательное? Люди и сами часто склонны весьма метафорично описывать свой опыт вспоминания: «Передо мной как будто развеялся туман», «Я как будто открыл дверь в прошлое». Гипнотизер может использовать это в своей практике.
При этом задача гипнотизера состоит не только в том, чтобы человек вспомнил то или иное событие, но и в том, чтобы перейти от этого события к еще более раннему или значимому (если такое имеется). Поэтому он использует все те же принципы, что и при самой регрессии, то есть стремится нарастить количество ассоциативных признаков и их активацию, в связи с чем использует ряд приемов.
Все начинается с того, что гипнотизер старается устранить все внешние раздражители: закрывает окно и выключает свет в кабинете, старается не издавать дополнительных звуков. Это необходимо для того, чтобы клиента не отвлекала от его воспоминаний никакая лишняя стимуляция и чтобы не было так называемой интерферирующей активации (проще говоря, чтобы мысли о лающей собаке за окном не сбивали с мыслей об унижении в школе). Далее клиенту могут предлагаться дополнительные стимулы для активации эмоционального состояния: например, та же музыка, которая вызывает эмоциональные переживания, видеозаписи и т. д. Но чаще всего человеку просто предлагается очень ярко представить проблемную для него ситуацию под гипнозом. Сам гипноз, собственно, служит той же цели – сконцентрировать внимание человека и убрать интерферирующие импульсы (типа напряжений в теле). По мере того как клиент представляет проблемную ситуацию, он находит в ней наиболее болезненные моменты, которые также могут внести свой вклад в поток ассоциаций, что поможет вспомнить более раннее событие.
С последующими событиями работа происходит примерно так же. Как только клиент вспоминает более ранние проблемные ситуации, терапевт просит подробно описать их и старается поддерживать в них эмоциональный накал. От ситуации к ситуации будет набираться все больше ассоциированных признаков, которые в какой-то момент позволяют вспомнить наиболее значимую травму.
Кстати, почему мы говорим «наиболее значимую травму», а не «наиболее раннюю»? Дело в том, что идея о «ранней травме», или «ядре», – миф. И далеко не всегда клиент будет прямо путешествовать от более поздних ситуаций к более ранним.
Вообще говоря, варианты регрессии бывают довольно разнообразными. Например, регрессия действительно может быть прямой (от более поздних ситуаций к более ранним). Но она может быть и обратной, когда человек сначала вспоминает более раннюю ситуацию, а затем переходит к более поздней, потому что у него появилась возможность ее вспомнить под влиянием накопленных ассоциаций. Регрессия может быть и спонтанной, когда клиент, без дополнительных внушений гипнотизера описывая какое-то событие, вдруг заявляет: «Ой, мне на ум тут пришла другая ситуация!» Клиент может вспомнить сразу несколько ситуаций из прошлого, а может вообще не вспомнить ни одной.
Важно понимать, что регрессия – это направленный поток ассоциаций. Соответственно, и то, что и как вспоминает клиент, будет зависеть от того, как терапевт направляет данные ассоциации. Например, если терапевт не сумел изначально наладить контакт с клиентом и убрать все его сомнения, то вместо того, чтобы концентрироваться на воспоминании, клиент будет думать лишь о том, а не сотрет ли ему гипнотизер память, перед этим обчистив его кошелек. Именно поэтому так важен контакт с клиентом и предварительная беседа. Если клиент на что-то отвлекся или просто устал от переживаний, то это также приведет к нарушению потока ассоциаций.
Способность к регрессии есть у каждого, просто иногда она подавляется вашими собственными сомнениями и внешними отвлечениями. Но если вы позволите своим воспоминаниям выходить наружу, поверьте, они это сделают.
Регрессия по образу
В регрессивной терапии есть два варианта регрессии: по симптому и по образу. Последний вариант используется, когда поиск вытесненного воспоминания по ощущениям, какие испытывает больной во время психосоматического приступа, не получается. Это происходит, как правило, если больной не в состоянии идентифицировать свои чувства или они у него подавлены другими переживаниями. Иногда на регрессию по образу переходят во время регрессии по симптому, если та оказалась неэффективной. Эта стратегия терапии основывается не на физических ощущениях пациента, а на образе, который он им присваивает.
1. Регрессия по образу
Начинается терапия с создания образа недуга. Мы перестаем мучать пациента, запутавшегося в своих переживаниях, предлагая ему совсем другое: пофантазировать, как выглядит охватившее его ощущение? Это должен быть первый пришедший в голову символ, образ которого пациент завершит, отвечая на уточняющие вопросы терапевта: на что похож? Какого цвета, формы, размера? Теплый или холодный? Можно дать ему имя. Смысл этой операции в том, чтобы диссоциировать симптом как один из контуров личности пациента. Это удается не всегда. Пациента может подводить воображение, ему могут мешать болевые ощущения. В таких случаях применяются соматические инструменты. Например, осуществляем каталепсию глаз, которую снимаем с дополнительным внушением на оживление образа: «Как оживают твои веки, так оживает и мысленный образ – он теперь может двигаться и говорить». Или предлагаем больному дышать в том же ритме, в котором дышит образ как часть его личности. (Как вариант: «Начни дышать, как если бы ты был этой частью или прикоснулся бы к ней».) Чем с большим вдохновением пациент работает с воображаемым образом, тем сильнее он отстраняется от себя и от своего критического мышления.
2. Регрессия
Когда есть уверенность, что образ болезненного ощущения начал существовать, пациент по требованию терапевта обращается к нему с простым и понятным вопросом: «Ты из какого возраста?» Потом больной должен приказать своему воображаемому собеседнику, чтобы тот описал ему всю ситуацию: «Что произошло в 12 лет? Что случилось? Из-за чего появилось расстройство?». Задача терапевта – получить всю картину формирования заболевания как на уровне мышления, так и на уровне поведения. Для этого необходимо продолжить поиск явлений образа в более ранних воспоминаниях. (В этом смысле работа с образом симптома удобнее, чем с самим симптомом, потому что редко уводит в прошлые жизни.)
3. Переосмысление
После того как мы вышли на самое раннее воспоминание, связанное с образом болезни, начинаем эмоционально-образную терапию (ЭОТ). Она ликвидирует эмоциональный заряд, и мы переходим к финальной стадии сеанса. Пациент должен суметь переосмыслить случившееся с ним как психически здоровый человек. С новым взглядом он должен быть снова проведен по всей цепочке психотравм, чтобы терапевт убедился в благотворных изменениях на уровне реакций, эмоций, мышления.
Психотерапия по желанию
В моей практике был случай, когда желание вылечиться оказалось сильнее обстоятельств. Я работал с паническими атаками одного мужчины и почти справился с задачей, но дойти до конца никак не удавалось. Регрессии нет! Хотя гипнабельность в норме. В итоге получилось, что взрослый период был пережит-продуман, а в детство, где еще что-то было, попасть так и не удалось. Завершить коррекцию не получилось.
Но мужчина сам задумался, почему регрессия в детство у него не получается. Буквально – ходил и думал. Через полгода в магазине он наблюдал, как очередь в кассу заставляет детей, которые с трудом переносят всякое ожидание, делать ненужные покупки (там много всякой мелочи для этого выставлено). Глядя на то, как родители одергивают своих деток, он подумал, что никогда не позволяет себе импульсивных вещей. И тут его озарило! Ведь он так живет! Его принцип: эмоции не могут идти впереди разума. С этим он прилетает ко мне. Возобновляем работу, сосредоточившись на этой идее, и выходим на отца, который работал на большом заводе по части техники безопасности. Относился к работе истово и детей учил сдержанности: сначала подумай, а потом сделай. Этот принцип органично вошел в характер моего подопечного, и единственный случай, когда он не помог: в моем кабинете, когда регрессия потребовала отпустить эмоцию впереди разума. Как только мы добрались до этого места, мы эмоционально его ослабили. И я сразу пробую регрессию по чувству панической атаки. Пошла! Мы оказываемся в 5-летнем возрасте моего пациента. Автомобиль на глазах мальчишки наезжает на котенка. Жуткий стресс и все последствия.
В общем, психокоррекцию завершили. Панические атаки остались в прошлом. А все почему? Пациент не сдавался. Хотел. Думал. А человеческий мозг так устроен, что будет биться и биться над задачей, которую в него заложишь. И обязательно выдаст решение. Если задача легкая, то быстро. Если большая и трудная, то через день или даже через год. Вот почему правы те, кто утверждает, что ничего невозможного нет. Только с одной оговоркой: если ты реально ставишь себе эту задачу. Не государству, не обществу, не кому-то еще, а себе. Только себе.
Протокол сеанса
Протокол сеанса включает в себя два основных элемента: описание и упорядочивание.
Описание – это пометки относительно травматической ситуации, которую вспомнил клиент. В том числе его возраст в момент травмы, а также происходившее действие («В 10 лет мама отругала за плохую оценку»). Далее надо указать, что именно вызвало у пациента эмоциональную реакцию; что он в этот момент думал и чувствовал («Мама отругала – значит, я один и меня не любят – чувство обиды и сдавленность в груди»).
Упорядочивание представляет собой сортировку травматических воспоминаний по доминирующей эмоции. Каждая цепочка может включать до семи сюжетов, которые представляют собой опыт переживания некой субличности. Для пациента – это грань его характера.
Примечание
Если пациент выражает готовность графически отразить этот расклад, то лучше поручить ему. Тем более, что телефон позволяет заполнять пробелы в воспоминаниях по мере их поступления.
Глава 3
Экспозиция и эмоциональные потери. Инструменты гипнотерапии
Регрессивная гипнотерапия через психотравму
Психотерапия состоит в том, чтобы обнажить и купировать все цепочки, ведущие от травматического символа к питающим его психотравмам. Это телесное и как следствие поведенческое отклонение. Ведь человек знает, на что у него появляется краснота, сыпь, одышка, сердцебиение, спазм, поэтому в его поведении появляются всякого рода уклонения, избегания. Он не хочет сталкиваться с тем, на что его существо реагирует так, что это замечают даже окружающие. Чем это оборачивается – известно: когда человек сторонится одного, отказывается от другого, жертвуют третьим, то, в конце концов, оказывается на обочине. А причиной всему триггеры – то, что запускает психосоматический приступ.
Триггер – это кончик мужского галстука, который торчит меж закрытых створок шкафа вашей жены. Раскрыв створки, вы увидите ее любовника. Но не каждый решится на этот шаг. Те, кто предпочтет этого не делать, боятся оказаться в ситуации, когда изобличенный любовник ведет себя агрессивно, как человек, которому нечего терять. Или боятся ссоры с женой, потому что однажды она уже падала в обморок от чрезмерного волнения, и все думали, что она умерла. Иными словами, кончик галстука может символизировать то постыдное унижение, которое вы пережили от действий человека, загнанного в угол, или отчаяние, которое испытали при виде бездыханного тела любимой женщины. Во всех других случаях человек просто откроет дверку, чтобы поправить галстук, висящий на вешалке внутри, потому что его опыт переживаний позволяет видеть в кончике галстука лишь мелкий непорядок, который надо устранить, и ничего больше.
Для разных людей разные детали являют собой разные символы, которые возникают на основе личного багажа впечатлений.
Надо ли говорить, что люди, которые бояться открыть шкаф, со стороны выглядят пугающе? Чтобы перестать пугать других, такому человеку надо избавиться от ложных значений, которыми тот наделяет предмет триггера. А для этого необходим новый опыт переживания тех ситуаций, что породили триггер. Чтобы убедиться в несостоятельности «страшилки» триггера. Терапевт должен помочь своему пациенту погрузиться в триггерное воспоминание, чтобы тот смог заново пережить все его события.
Регрессия
Принято считать, что регрессия – это бессознательная форма обращения к более ранним моделям поведения в критической ситуации. Инстинкт самосохранения. Человек увидел нож в руках хулигана, включилось воспоминание, которое отбросило его на 20 лет назад, когда он таким же оружием «снимал» посты противника во время локального военного конфликта в далекой стране. «Включившийся» молодой ловкий солдат превращает старика в супермена, который с неожиданной для его возраста ловкостью не только обезвреживает хулигана, но и убивает его. Неконтролируемое поведение было вызвано спонтанной регрессией в образ двадцатилетней давности при виде триггера, коим выступило холодное оружие. Но, в зависимости от опыта травматических переживаний, мог выпасть любой вариант из «бей – беги – замри». Иными словами, ветеран мог при виде ножа упасть в обморок или броситься наутек.
Способность регрессии возвращать человека в психотравму, когда он находился на пике эмоционального напряжения – в шоке или трансе – является для нас главным инструментом подготовки пациента к сеансу. Ведь терапевтическое воздействие требует от реципиента высокого эмоционального фона. И чем он сильнее, тем лучше результат. Поэтому для подготовки нашего подопечного к сеансу мы используем триггер, чтобы оживить симптом, а еще лучше – вызвать спонтанную регрессию в травматическое воспоминание. Для этого вычисляем вместе с пациентом все раздражители на видео- и аудионосителях, а также на фото. Выясняем, какие предметы вызывают у него приступы слезливости или иные формы соматической (плотской) реакции.
Пациент должен четко понимать, что сентиментальное состояние: когда нахлынут воспоминания, а за ними неконтролируемые чувства – это условие для избавления от расстройства. Именно «застав» своего пациента в момент переживания травматического события, которое поделило его жизнь на до и после, психотерапевт получает возможность приступить к работе. Ведь он должен не только вскрыть гнойник и выпустить патогенную эмоцию, но и вскрыть каналы, соединяющие это переживание с другими, более поздними по времени, но однородными по симптому. Обезвредив таким образом всю цепочку от текущего симптома до стартовой психотравмы, терапевт приступает к другому триггеру, чтобы повторить операцию. Обычно симптом поддерживает две или более психотравматических цепочек, каждую из которых необходимо исследовать и обезвредить. Как правило, освобождающиеся верхние слои открывают нижние, которые также подлежат тщательной обработке. Поэтому лучше начинать санацию с самой сильной эмоции, не важно, самая ранняя она или поздняя. Она влечет за собой травматические переживания рангом пониже. И так дальше в геометрической прогрессии.
Надо быть готовым к тому, что работа по освобождению памяти пациента от новообразований будет долгим и кропотливым трудом, рассчитанным иногда на десятки сеансов. Поэтому существует щадящий метод, когда пациент самостоятельно осуществляет процедуры, в которых личное присутствие терапевта не обязательно.
Суть этой стратегии в том, что пациент осознанно помещает себя в симптом, чтобы, испытывая характерные ощущения и чувства психосоматического приступа, тут же приступить к прослушиванию специальной аудиозаписи. На фоне активных переживаний терапевтические манипуляции, которые человек мысленно совершает, следуя за голосом, позволяют получить эффект, сопоставимый с результатом нескольких терапевтических сеансов.
Например, человек, страдающий из-за проблем с коммуникацией с противоположным полом, заставляет себя посетить мероприятие, где имеет возможность пригласить даму на танец. Сразу после этого он уединяется, закрывшись в кабинете или в машине, чтобы принять удобное положение и прослушать специальную аудиозапись. Сочетание неостывших эмоций и команд, направленных на использование повышенного эмоционального тонуса, дает стабильный оздоровительный результат. Главным условием для осуществления этого варианта психокоррекции является предварительная подготовка пациента, который сам должен стать немножко психотерапевтом.
Повторное перепроживание травмы с помощью слуховых феноменов
Слух формируется у человека раньше других органов восприятия. Поэтому голоса и звуки играют в памяти человека важную роль, о чем всякий гипнотерапевт должен не только помнить, но и использовать этот ресурс в своей работе.
На этапе подготовки к сеансу ваш подопечный должен медитативно, то есть, настроившись, повспоминать «голоса прошлого»: как говорят друзья, близкие, а также люди, которых он помнит по другим причинам. Просто вспомнить тембр и особенности голоса. Манеру говорить, даже петь. У каждого человека есть выражения, которыми он запоминается. Надо их вспомнить и оценить колорит. Для стимулирования процесса хорошо послушать записи музыкальных исполнителей тех лет, вспомнить, кто что при этом говорил, как именно это звучало. При этом важно вспоминать голоса не просто так, а модально – через призму личного отношения пациента к их обладателям.
Эта разминка пригодится во время сеанса, когда пациент регрессировал в стрессовое воспоминание и либо локализировал симптом в теле, либо вызвал образ своего переживания. Всякая субъектность, достигнутая в работе с симптомом, должна получить голос. Пациента надо спрашивать: «Какой у него голос? На что он похож?» Важно, чтобы голос добавлял достоверности воображаемой сущности, наделял ее теплом и пульсом. Достигнутый результат надо распространить на все внутреннее пространство пациента, чтобы «голос болезни» проник во все его нервные окончания. Здесь как раз тот самый случай, когда «чем хуже, тем лучше».
Герои воспоминаний тоже должны воспроизводиться «со звуком» – они должны говорить и кричать своими голосами. Их голосовые характеристики могут усилить и углубить абреакцию. Если переживание вызывает болевое ощущение, ему надо дать выход. Пусть пациент «вызвучит» боль – крича, рыча, ревя, визжа… Главная задача психолога – дать ему инструмент, с помощью которого тот сможет выразить свою болезнь, свой приступ.
Иногда память может содержать невоспроизводимые звуки. В таких случаях поискать в интернете соответствующие стуки, хлопки, скрипы, звуки, издаваемые птицами и животными. Как показывает практика, найденный соответствующий звук обеспечивает глубокое и длительное отреагирование.
Что стало причиной фобии глотания?!
Случай фагофобии из моей практики. Женщина, 45 лет, проблемы с глотанием твердой пищи. Мешает спазм. Экспозиция – провоцируем симптом, чтобы на его волне включилось патогенное видение. Пятилетняя девочка изучает механическую швейную машинку, у которой есть разные выдвижные ящички, где хранятся челноки, иголки и прочее. Ребенку интересно. В руках оказывается игла, которой девочка принимается ковырять в зубах. Колет десну и от неожиданности роняет иглу. Осознает, что проглотила. Стараясь не шевелиться, звонит родителям на работу. Те прибегают (работали в одном месте), находят иглу на полу, но девочка не верит. Она знает заботу и доброту родителей и считает, что они просто успокаивают ее. В общем, тяжелый шок, из которого моя подопечная вышла только благодаря терпению и любви папы и мамы.
Спустя 20 лет – известие, что у мамы рак горла, вызывает зеркальную симптоматику у нее самой. Явление довольно распространенное, мамы часто вкладывают душу в дочерей, поэтому соответствующая часть личности дочери всегда даст о себе знать, едва что-то происходит с донором. Этот шок наложился на старый, «с иголкой», и возникла фагофобия.
Примерно так я мыслил, выбирая стратегию лечения: эмоционально-образная терапия. По моей просьбе пациентка мысленно визуализировала образ симптома. Получилась дыра типа воронки. Проверили идеомоторную связь: мысленно сужая «дыру», моя подопечная начинала кашлять и задыхаться, и, наоборот, расширение отверстия приносило ей физическое облегчение. Начали процедуру. Предложил ей заглянуть: что внутри этой дыры? Оказалось, там сидела девочка в бинтах. Дрожащая и скованная в движениях. Стали ее успокаивать, снимать бинты, учить двигаться. Когда «девочка» порозовела и расцвела, моя пациентка приняла ее в себя. Это был четвертый сеанс, на пятом провели переосмысление – и все. Контрольный прием твердой пищи показал полное отсутствие симптоматики.
Как дышим, так и думаем
Среди нас довольно много людей, которые в глубине души считают себя сумасшедшими. Они скрывают это, и только исповедь в кабинете психолога открывает масштаб явления. Источником этого расстройства, как правило, являются измененные состояния, в которые дети и взрослые попадают из-за ушибов или искусственного сжатия грудной клетки, когда легкие некоторые время не работают и человек оказывается в предсмертной эйфории с галлюцинациями.
Такого рода «забавы» были распространены в детских лагерях и студенческих общежитиях. И каждый, кто получил такой опыт, испытал стресс, который способен поделить жизнь на до и после.
Например, у меня был пациент, который мучился мыслью о своем сумасшествии. В четырехлетнем возрасте он упал с высокого забора и ударился грудью о землю. Родители кругом хлопотали, заглядывали в глаза, а он лежал, уйдя в себя, и думал, что все в порядке, не понимая, почему они так возбуждены. Потом он решил, что реакция родителей – это признак его ненормальности. Мысль залегла и не напоминала о себе, пока галлюцинации не повторились уже в зрелом возрасте. Сокурсники забавлялись тем, что сжимали друг другу грудь, чтобы «прогуляться в астрале», и он снова пережил галлюцинации и впервые испытал беспокойство. Зародилось сомнение в собственной вменяемости.
Таких случаев в моей практике было не два и не три. Дыхание – это процесс, на который влияет любое волнение. Испугался – вот тебе и затрудненное дыхание, которое по ассоциации вызовет воспоминание о временном сумасшествии после ушиба грудной клетки. Так что берем на вооружение: спазм легких у пациента стоит рассматривать как стандартный источник установок на психическую неполноценность.
Как убрать боль от эмоциональных потерь
Если мы убедились, что регрессия и перепроживание проходят достаточно эффективно, можно ударить по более сложным мишеням – по эмоциональным потерям, которые мы выявили либо на этапе диагностики, исходя из таблицы, либо из анализа протокола сеанса. Наша задача – окунуть клиента в эмоциональные переживания (это принципиально отличает работу с потерями и горем, так как акцент делается на эмоциональное высвобождение).
Надо понимать, что подобные запросы так или иначе будут всплывать в процессе психотерапии, так как клиент, убирая слой за слоем текущие эмоциональные проблемы, будет постепенно подходить к ядру своей личности вне зависимости от того, каким изначально был его запрос. Поэтому в ряде случаев проще сразу перейти к эмоциональным потерям.
К этой работе переходим, если у человека уже достаточно ресурса, чтобы справиться с переживаниями, либо, наоборот, если он с большим трудом погружается в возрастную регрессию (так как эмоциональные потери могут стать достаточно сильным стимулом, чтобы запустить данный процесс).
Сама работа с потерями может осуществляться двумя путями.
1. При наличии ресурса. Если у клиента есть ресурс для проживания эмоциональной потери, то мы можем сразу обратиться к самой тяжелой из ситуаций, работая с ней с помощью эмоционально-образной терапии. Далее переходим к менее эмоционально заряженным потерям.
2. При отсутствии ресурса. Если у клиента ресурса на проживание той или иной потери нет, а попадая в травматическую ситуацию, он не знает, что делать, и его захлестывают эмоции, тогда мы можем, наоборот, начать с наиболее «простых» ситуаций (например, с потери домашнего животного или вообще какой-нибудь вещи). После этого переходим к более значимым потерям.
Работа с потерями может иметь значение для любого запроса, так как, в соответствии с теорией объектных отношений, мы склонны проецировать наши предыдущие отношения с базовыми фигурами (родителями) на текущие отношения практически с любыми объектами (в том числе и воображаемыми, типа «успеха» или «денег»). В таком случае можно заметить, что клиент, испытывающий обиду на мать, может также обижаться и в повседневных отношениях, а работа с потерей позволяет трансформировать данные отношения в более позитивные.
Надо понимать, что если мы решили отдельно прорабатывать ситуации потерь, то их анализ все равно производится в рамках общего когнитивного анализа. Это означает, что если в той или иной ситуации потери доминирующим чувством была, например, обида, то в дальнейшем, заполняя протокол сеанса, следует добавить данную ситуацию в цепочку, связанную с чувством обиды, если мы такую цепочку отображали раннее. В дальнейшем это будет способствовать когнитивному анализу и нахождению взаимосвязей.
А вы умеете орать?
Поделиться книгой: