Помоги проекту - поделись книгой:
Депортация евреев в Лодзи. На одежде людей видны нашивки в форме шестиконечных звезд. Март 1940 года. Федеральный архив Германии
Для маскировки «окончательного решения» в «Имперском законодательном вестнике» было опубликовано распоряжение полиции от 1 сентября 1941 года. Всем евреям предписывалось носить на одежде видную издали желтую шестиконечную звезду. Принципиальному же решению эта проблема подлежала только по окончании похода на Россию, причем, как подчеркивалось в распоряжении, «великодушным образом». Никто не должен был знать, что «окончательное решение» осуществляется уже полным ходом.
Николаус фон Белов свидетельствовал:
«В августе (1941 года. – Б. С.), по желанию Гитлера, впервые появился в его Ставке Геббельс. За два дня своего пребывания он несколько раз встречался с фюрером наедине. Только постепенно просочилось, что они обсуждали еврейскую проблему. Геббельс и Гейдрих настаивали на ее немедленном решении. Геббельс уже проводил выселение из Берлина все еще проживавших в нем 70 тысяч евреев и хотел обеспечить себе согласие Гитлера на свои меры. Фюрер же к этому пока готов не был и согласился (насколько мы слышали) только на то, чтобы евреи носили особый опознавательный знак. В “Имперском законодательном вестнике” было опубликовано распоряжение полиции от 1 сентября 1941 г.: всем евреям предписывалось носить на одежде видную издали желтую шестиконечную звезду. Принципиальному же решению эта проблема подлежала только по окончании похода на Россию, причем, как указывалось в распоряжении, “великодушным образом”.
Невероятный цинизм этого определения я понял только после войны, когда летом 1945 г., а затем на Нюрнбергском процессе главных военных преступников стал известен весь масштаб уничтожения евреев. О том, что одновременно с данным распоряжением был открыт путь и начата подготовка к “окончательному решению”, в котором Геринг играл значительную роль как носитель своих гражданских функций, а также о том что позади линии фронта специальные оперативные группы и экзекуционные команды СС и полиции в огромном количестве расстреливали евреев (а с декабря 1941 г. в еще большем масштабе – во всех захваченных европейских странах) – обо всем этом я и не догадывался, а о “Ванзейской конференции”, состоявшейся 20 января 1942 г., вообще ничего не знал…
Однако я, даже и без документальных доказательств, твердо убежден в том, что уничтожение евреев осуществлялось по категорическому указанию Гитлера, ибо немыслимо предположить, что Геринг и Гиммлер предприняли бы нечто такое без его ведома. Конечно, Гиммлер не информировал фюрера о каждой детали, но в этом деле действовал с его одобрения и в полном согласии с ним» [111].
«Окончательное решение» порой затрудняло снабжение армии, так как еврейских ремесленников не всегда можно было быстро заменить. Неслучайно по просьбе военного командования и оккупационной администрации зондеркоманды до поры до времени щадили евреев-ремесленников, работавших для нужд армии. Когда нацисты лишали евреев гражданских прав и вытесняли из экономической жизни, в этом еще был какой-то рациональный смысл, так как тем самым создавались конкурентные преимущества для «истинно арийских» бизнесменов. Но вот их массовое уничтожение было чисто иррациональным, так как в условиях войны их, казалось бы, выгоднее было использовать в качестве подневольной рабочей силы. С рациональной точки зрения для национал-социалистов разумнее было бы согнать евреев Европы в трудовые лагеря, где они могли бы работать для увеличения военно-экономического потенциала рейха. Однако для Гитлера и некоторых его приближенных, вроде Геббельса и Гиммлера, уничтожение евреев являлось самоцелью. Гитлер прекрасно понимал все невыгоды «окончательного решения» как в экономическом, так и в пропагандистском отношении. Однако он питал просто мистическую, звериную, необоримую ненависть к евреям и предпочел пойти по пути их полного уничтожения, несмотря на все очевидные риски и невыгоды подобного образа действий. Уничтожение евреев в его сознании неразрывно связывалось с торжеством германской расы. Фюрер проповедовал лозунг: «Евреи должны погибнуть, чтобы жили немцы, чтобы жила Германия». Трагедия мирового еврейства и всего человечества заключалась в том, что бессмысленное с точки зрения здравого рассудка и бесчеловечное «окончательное решение» осуществлялось вполне рациональными и даже оптимальными в плане уничтожения в кратчайшие сроки максимального числа людей методами.
И в своем предсмертном политическом завещании Гитлер во всем обвинил евреев, прибегнув к откровенной лжи: «Это неверно, будто я или кто-то другой в Германии желал в 1939 году войны. Ее желали и развязали исключительно интернациональные государственные деятели либо еврейского происхождения, либо работавшие на еврейские интересы. Я вносил множество предложений по сокращению и ограничению вооружений, которые грядущие поколения не смогут вечно отрицать, чтобы возложить ответственность за возникновение этой войны на меня. Я никогда не хотел, чтобы после первой злосчастной мировой войны возникла еще одна мировая война против Англии или тем более против Америки. Пройдут века, но из руин наших городов и памятников искусства будет постоянно вырастать обновляющаяся ненависть к тому народу, которому мы обязаны всем этим: к интернациональному еврейству и его пособникам». [112]
Бывший подчиненный начальника иностранной разведки СД Вальтера Шелленберга, сотрудник VI управления РСХА штурмбаннфюрер доктор Вильгельм Хёттль на Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками показал: «В конце августа 1944 г. я беседовал в своей квартире в Будапеште с известным мне с 1938 г. оберштурмбаннфюрером СС Адольфом Эйхманом. Эйхман был в то время, насколько я знал, начальником отдела в IV управлении – гестапо – Главного управления имперской безопасности и, кроме того, выполнял поручение Гиммлера – собрать во всех европейских странах евреев и перевезти их в Германию.
Эйхман был под сильным впечатлением выхода Румынии из войны, последовавшего в те дни. Он выразился в том смысле, что война Германией уже проиграна и у него лично никаких шансов не остается. Он знает, что Объединенные Нации считают его одним из главных военных преступников, потому что на его совести миллионы еврейских жизней. Я спросил его, сколько именно, на что он ответил, что это число – большая государственная тайна, но мне он скажет, потому что мне как историку это должно быть интересно. Он недавно делал отчет для Гиммлера, так как тот хотел знать точное число убитых евреев. И на основе имевшейся у него информации пришел к следующему выводу. В различных лагерях уничтожения было убито примерно четыре миллиона евреев, а еще два миллиона нашли другую смерть, причем большая их часть была расстреляна оперативными группами, “айнзатцкомандами” полиции безопасности, во время военной кампании против России.
Гиммлер был доволен результатом, потому что число уничтоженных евреев должно быть, как он считал, больше шести миллионов. Гиммлер заявил, что пришлет к Эйхману человека из своего статистического отдела, чтобы тот на основании материалов Эйхмана подготовил новый отчет. Я полагаю, что эта информация, сообщенная мне Эйхманом, была верна, потому что он имел самые достоверные сведения о числе убитых евреев от всех занимавшихся этим лиц.
Во-первых, он – его оперативные группы, “зондеркоманды” – отправляли евреев в места уничтожения, а во-вторых, он как начальник того отдела в IV управлении, который и занимался еврейскими делами, знал это число лучше всех. К тому же Эйхман находился в тот момент в таком душевном состоянии, что у него совершенно не могло быть намерения говорить неправду».[113]
С 1943 года, когда успехи вермахта на всех фронтах сменились поражениями, «окончательное решение» претерпело некоторые метаморфозы. Уцелевшие к середине 1943 года евреи-специалисты, занятые на работах, больше не подвергались поголовному истреблению. Их отправили в концлагеря или в гетто, и они получили пусть небольшой, но все-таки шанс уцелеть. Правда, в случае восстания евреи истреблялись практически полностью, как это случилось, например, при подавлении восстания в Варшавском гетто. Но в тех странах, где «окончательное решение» только начиналось, как в Венгрии, после ее оккупации германскими войсками в марте 1944 года, большинство евреев уничтожалось.
Сначала уничтожение евреев осуществлялось в глубокой тайне даже от ряда высших чиновников рейха. Но 4 и 6 октября 1943 года, после свержения Муссолини и капитуляции Италии, Гиммлер, выступая сначала перед высшими чинами СС, а потом перед гаулейтерами и рейхслейтерами в Познани, несомненно, по поручению Гитлера, решил, что пришла пора ввести всех нацистских руководителей высокого уровня в курс программы уничтожения еврейства, чтобы сделать их безусловными соучастниками геноцида и исключить возможность дворцового переворота, подобного тому, в результате которого был свергнут Муссолини. А своих подчиненных Гиммлер стремился уберечь от соблазна присвоить хоть что-нибудь из конфискованного еврейского имущества в условиях, когда поражение Германии становилось все ближе. Рейхсфюрер говорил проникновенным, задушевным голосом, но от услышанного у собравшихся мороз пробежал по коже. 4 октября он заявил:
«Я также хочу поговорить с вами, совершенно откровенно, по очень серьезному вопросу. Между собой об этом следует говорить совершенно откровенно, и все же мы никогда не будем говорить об этом публично. Точно так же, как 30 июня 1934 года мы без колебаний выполнили свой долг, который нам был поручен, и поставили товарищей, которые оступились, к стенке и расстреляли их (имеется в виду расправа над Э. Ремом и другими лидерами штурмовиков.
Венгерские евреи-заключенные проходят «селекцию» перед воротами Аушвица. Часть из них отправят на принудительные работы, остальных – в газовые камеры. 1944 год. Вашингтон, Мемориальный музей Холокоста
Я имею в виду очищение от евреев, истребление еврейской расы. Это одна из тех вещей, о которых легко говорить. “Еврейская раса уничтожается, – говорит один член партии, – это совершенно ясно, это в нашей программе – уничтожение евреев, и мы делаем это, истребляем их”. И затем они приходят, 80 миллионов достойных немцев, и у каждого есть свой достойный еврей. Конечно, остальные – паразиты, но этот – еврей первого класса А-1. Ни один из тех, кто так говорит, не был свидетелем этого, ни один из них не прошел через это. Большинство из вас, должно быть, знают, что это значит, когда 100 трупов лежат в ряд, или 500, или 1000. Мы выстояли и в то же время – за исключением отдельных проявлений человеческой слабости, – остались порядочными людьми, вот что сделало нас твердыми. Это славная страница нашей истории, которая никогда не была написана и никогда не будет написана, ибо мы знаем, как трудно нам было бы сделать это самим, если бы – с бомбардировками и прочими тяготами и лишениями войны – у нас все еще были евреи сегодня в каждом городе в качестве тайных саботажников, агитаторов и устроителей беспорядков. Сейчас мы, вероятно, достигли бы стадии 1916–1917 годов, когда евреи все еще были частью немецкого национального организма.
Мы отняли у них все богатство, которое у них было. Я отдал строгий приказ, который обергруппенфюрер СС Поль (Освальд Поль (1892–1951) – начальник Главного административно-хозяйственного управления СС.
В речи же перед гаулейтерами и рейхслейтерами Гиммлер заявил в связи с «окончательным решением еврейского вопроса»: «Я должен попросить вас только выслушать то, что я говорю вам в этой аудитории, и никогда не говорить об этом. Нас спросили: “А как насчет женщин и детей?” Я решил найти четкое решение и здесь. Видите ли, я не чувствовал, что имею право истреблять мужчин – то есть убивать их или приказывать, чтобы их убивали, – позволяя детям вырасти и отомстить нашим сыновьям и внукам. Нам пришлось принять трудное решение о том, чтобы заставить эту нацию исчезнуть с лица земли». И, обращаясь к присутствующему в зале Альберту Шпееру, (впоследствии тот утверждал, что его в зале не было): «Я расчистил большие еврейские гетто в тыловых районах. В Варшаве у нас были четыре недели уличных боев в еврейском гетто. Четыре недели! Мы уничтожили там около семисот бункеров. Все это гетто производило шубы, платья и тому подобное. Всякий раз, когда мы пытались добраться до него в прошлом, нам говорили: “Остановитесь! Вы вмешиваетесь в военное производство! Стоп! Военный завод!” Конечно, это не имеет никакого отношения к партайгеноссе Шпееру. Вы ничего не можете сделать в этой связи. Именно такого рода якобы военные заводы партайгеноссе Шпеер и я намерены почистить в ближайшие несколько недель и месяцев. Мы сделаем это так же несентиментально, как все должно делаться на пятом году войны – несентиментально, но с большой любовью к Германии».[115]
Осознав, за что им теперь придется отвечать в случае становившегося все более неотвратимым военного поражения, чиновники с горя перепились, так что в вагоны поезда, увозившего их из Познани, рейхслейтеров и гаулейтеров пришлось укладывать почти как поленья. После этого инцидента Геббельс пообещал в будущем не давать гаулейтерам выпивать больше двух рюмок коньяка в день.
В январе 1944 года Гитлер поручил Борману принять решение и в отношении «проблемы полукровок». В соответствии с этим распоряжением Борман издал два указа, один – для правительственных ведомств, другой – для партийных организаций. Необходимо было предоставить списки людей, в крови которых содержалась еврейская или иная расовая примесь. Гитлер же, в свою очередь, подписал указ, которым Борман был наделен высшей властью в решении расовых проблем. Ламмерс и Кейтель получили устные распоряжения фюрера оказать Борману всю необходимую помощь, когда дело касалось соответственно гражданских и военных служащих. Отныне никто не мог поставить штамп «ариец» без ведома Бормана.
Очень скоро он известил гаулейтеров, что браки арийцев с мишлинге во втором поколении пока не запрещены, но отныне считаются нежелательными. Тех, кто вступил в такой брак, запрещалось принимать в НСДАП и трудоустраивать на некоторые должности. Правило распространялось даже на тех, чьи отцы верно служили партии и проявили героизм на фронте.
Расовая политика нацистов
Коренному населению восточных земель нацисты готовили незавидную участь. Мануальный терапевт Гиммлера Феликс Керстен так передавал содержание плана «Осте», касавшегося оккупированной Польши, с черновиком которого ему удалось ознакомиться. Этот план предусматривал обращение большей части славян в дешевую и малообразованную рабочую силу, призванную работать там, где не захотят работать новые немецкие господа:
«Следует признавать как можно больше различных народов, которые будут иметь свою собственную администрацию. Таким образом можно будет предотвратить их объединение, направленное против Германии. Представителей чистого расового типа следует отправлять в Германию. Для остального населения надо создавать школы лишь минимального, четвертого уровня: учить счету и письму, а также учить быть трудолюбивыми и честными. Главной заповедью для них должно быть подчинение немцам. Любой желающий, чтобы его ребенок получил более фундаментальное образование, должен будет навсегда отправить его в Германию.
Остальное население станет источником рабочей силы, лишенной собственных вождей. Она необходима для великих начинаний на восточных территориях и в Европе. Возможно, вся эта процедура в некоторых случаях окажется жестокой и приведет к трагедиям, но все же она и лучше, и милосерднее, чем большевистская практика уничтожения целых народов, чего следует избегать, поскольку такая антигуманность не соответствует немецкому духу. По крайней мере у этих народов появится больше пищи и средств к существованию, чем было раньше».[116]
«Расово неполноценные» элементы должны были беспощадно истребляться или изгоняться за пределы обитания германского народа. Среди собственно немцев истреблению подлежали неизлечимо и психически больные. Кроме того, принудительному лечению или изоляции в концлагерях подлежали гомосексуалисты. 1 сентября 1939 года, в день начала Второй мировой войны, Гитлер отдал секретный приказ «расширить полномочия определенного круга врачей таким образом, чтобы они могли обеспечить милосердную смерть неизлечимо больным после критического изучения их здоровья». В рамках этой «милосердной акции» только в Германии было уничтожено более 50 тысяч человек. А еще ранее была разрешена принудительная стерилизация людей с наследственными заболеваниями, согласно «Закону о предупреждении появления поколения с наследственными заболеваниями».[117]
В октябре 1939 года Гитлер возложил на Гиммлера выполнение программы эвтаназии душевнобольных, в рамках которой к 1941 году было умерщвлено около 60 тыс. пациентов в психиатрических клиниках Германии. В дальнейшем программа эвтаназии была прекращена из-за протестов общественности и особенно религиозных кругов, которым, несмотря на всю секретность, стало известно об этой бесчеловечной программе. С 1939 года начались также эксперименты по проверке действия боевых отравляющих веществ на узниках концлагерей. Свидетели показывали впоследствии, что несчастные испытывали такую ужасную боль, что смотреть на них было невыносимо.[118]
Эвтаназия, начавшись с душевнобольных, распространилась на умственно неполноценных детей. Гиммлер считал, что их надо уничтожить, как и других «неизлечимо больных». В июне 1942 года Гиммлер одобрил «специальное лечение» поляков, больных туберкулезом. Лишь в 1943 году, когда рабочая сила в Германии стала дефицитом, и труд заключенных лагерей признали жизненно необходимым для экономики, лагерное начальство получило приказ Гиммлера: «В будущем отбирать для действия 14ф 13 лишь душевнобольных заключенных». 14ф 13 – был шифр эвтаназии. «Ко всем остальным заключенным, непригодным к работе (больным туберкулезом, прикованным к постели инвалидам и т. д.) эту акцию не применять. Лежачим больным следует дать работу, которую можно выполнять в постели».[119]
Немецкий пропагандистский плакат. «60 000 рейхсмарок – столько стоит обществу за свою жизнь человек с наследственными заболеваниями. Соотечественник, это и твои деньги тоже!» Около 1938 года
В январе 1943 года Гиммлер лично составил подробную инструкцию о том, как проводить казни в концлагерях. Казнили главным образом представителей негерманских народностей. Инструкция гласила:
«Казнь не должна фотографироваться или сниматься на кинопленку. В исключительных случаях следует получить мое личное разрешение… После казни перед сотрудниками СС и прочим принимавшим в ней участие персоналом должен выступить комендант лагеря или уполномоченный на это лидер СС. Людям следует объяснить законность исполнения казни и повести беседу таким образом, дабы предотвратить отрицательное воздействие этого события на их поведение и психическое состояние. Следует особо подчеркнуть необходимость искоренения элементов, враждебных общественному процветанию. Подобные пояснения следует преподносить в исключительно дружественной манере; причем время от времени их можно повторять на собраниях.
После казни польских рабочих, а также рабочих с бывших советских территорий (остарбайтеров), их соотечественников, работающих неподалеку, следует провести мимо виселиц и обратиться к ним с соответствующей речью о наказании за неподчинение нашим приказам. Все это следует выполнять в обычном порядке, за исключением случаев, когда это нежелательно в связи с особыми обстоятельствами, такими как уборка урожая или другими причинами, делающими нежелательным отвлечение заключенных от работы.
Повешение должно исполняться самими заключенными: в случае иностранных рабочих – предпочтительно их соотечественниками. За каждое повешение заключенных следует поощрять тремя сигаретами…
Ответственным руководителям СС следует понимать, что хотя мы и должны быть тверды и не допускать мягкости, жестокость также недопустима».[120]
7 октября 1939 года Гитлер назначил Гиммлера главой новой организации – Комиссариата рейха по консолидации немецкой государственности, важнейшей задачей которой было создать колонии немцев на завоеванных территориях на Востоке. Речь шла о германизации Польши. В тот же день Гиммлер издал специальный приказ «Об укреплении всего немецкого», где отмечалось, что теперь появилась возможность поселить всех фольксдойче на территориях, контролируемых рейхом.
Рейхсфюрер заботился и о новых поколениях колонистов. 28 октября 1939 года Гиммлер издал декрет, в котором говорилось: «После ограничений, накладываемых буржуазными законами, и обычаев, которые сами по себе необходимы, теперь величайшей задачей немецких женщин и девушек хорошей крови, даже не связанных брачными узами, будет, не по легкомыслию, а по глубокому нравственному убеждению, стать матерями детям солдат, погибших на войне… На мужчин и женщин, по приказу государства остающихся дома, эти времена также накладывают большую, чем всегда, священную обязанность снова стать отцами и матерями».[121]
Широкая колонизация восточных земель немцами и «германскими народами», вроде голландцев или норвежцев, мыслилась нацистами только после победоносного окончания войны. В военное время было сделано несколько пробных акций такого рода, в частности, в районе ставки Гитлера под Винницей, но все они закончились безрезультатно. Унтерштурмфюрер СС Даннер, отвечавший за безопасность ставки, 21 апреля 1943 года доносил начальнику охраны Гитлера группенфюреру СС Гансу Раттенхуберу, что в районах Житомира и Калиновки готовятся два поселка для фольксдойче, причем каждый немец должен будет получить землю, ранее принадлежавшую двум или трем украинцам. Всего в этом районе требовалось выселить 58 тысяч украинцев, место которых должны были занять 12–14 тысяч фольксдойче. Однако эти переселенцы являли собой жалкое зрелище, как явствовало из донесения Даннера от 15 сентября 1943 года: «…На вокзал Калиновки прибыл эшелон фольксдойче в количестве 6 тысяч человек… Из 6 тысяч говорят по-немецки только 400 человек. Остальные же люди вообще не внушают доверия, причем много детей и стариков, которые не способны выполнять тяжелую работу. Считаю, что дальнейшее переселение населения проводить пока не следует». После того как в 1944 году Красная армия освободила Украину, колонисты эвакуировались вместе с отступавшими германскими войсками.[122]
Существовал план послевоенного переселения на восток крестьян Бранденбурга для создания природоохранной лесополосы вокруг Берлина. Гитлер полагал, что после войны в Берлине будет жить 8 млн человек, и чтобы жители не задыхались от смога, необходимо высадить леса на здешних неплодородных землях в радиусе 100 км от города. Гиммлер был сторонников переселения бранденбургских крестьян на плодородные земли на востоке, где дома и хозяйственные постройки будут заранее построены государством. Переселение предполагалось осуществлять целыми общинами, чтобы не рвать сложившихся личных связей. Из-за поражения Германии в войне этот кабинетный проект был похоронен.
Фольксдойче-переселенцы на фоне дома, покинутого хозяевами. Польша, ноябрь 1939 года. Федеральный архив Германии
В речи перед высшими офицерами вермахта 13 марта 1940 года Гиммлер провозгласил, что немцы должны господствовать над славянами и отселить их так далеко от границ рейха, чтобы они больше никогда не могли угрожать его безопасности. В тезисах этой речи рейхсфюрер отметил:
«Казнь всех потенциальных лидеров сопротивления. Очень трудно, но необходимо.
Позаботился об этом лично…
Никаких тайных жестокостей…
Суровые наказания, если необходимо…
Грязное белье надо стирать дома…
Мы должны быть тверды, наша ответственность перед Богом…
Миллион рабов и как ими управлять».[123]
7 сентября 1940 года Гиммлер выступил перед офицерами полка СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и разъяснил им суть депортаций, «сложнейшей задачи, выполняемой органами безопасности»:
«Практически то же самое происходило в Польше, в сорокаградусный мороз, откуда нам пришлось вывозить тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч, где нам потребовалось мужество – вы должны услышать это, но сразу забыть – расстрелять тысячи поляков – руководителей сопротивления, иначе нам бы позже отомстили… выполнять все те обязанности, о которых гордый солдат говорит: “Боже, почему я должен делать это, выполнять здесь всю эту нелепую работу!” Гораздо легче идти в бой с отрядом, чем подавлять непокорное население, находящееся на низком культурном уровне, или казнить, или вывозить людей, или выселять из дома плачущих, бьющихся в истерике женщин, или перевозить через границу с Россией наших расовых немецких братьев и заботиться о них… Вы должны рассматривать работу служащего СД или органов безопасности как существенную часть всей нашей работы. Вам будут завидовать, потому что… если отряд достигает славы, его могут наградить. Эта тихая вынужденная работа, молчаливая деятельность… гораздо труднее других и во многих других отношениях».[124]
Целям германизации Польши служил и декрет Гиммлера от 12 декабря 1940 года о введении «расового регистра», или «реестра нордической расы». Здесь была сделана попытка определить, кого из жителей этой страны можно считать этническими германцами. В него заносились: 1) чистокровные немцы, занимавшиеся политической деятельностью в какой-либо нацистской организации; 2) чистокровные немцы, не занимавшиеся политической деятельностью; 3) лица, происходящие от чистокровных немцев, или супруги чистокровных немцев; 4) потомки немцев, абсорбированные польской нацией, «полонизированные» и рассматриваемые в качестве ренегатов. Последних следовало перевоспитывать для последующей «регерманизации». Уклоняющиеся от перевоспитания или от внесения в «расовый регистр» направлялись в концентрационные лагеря.[125]
В конечном итоге в реестр вошли сведения о физических параметрах, фотографии и медицинские карты 1,5 млн человек, собранные с целью выявления людей, наиболее пригодных для германизации, – остальных следовало депортировать или уничтожить. Из той части Польши, что была присоединена к Германии, было депортировано 1,5 млн поляков и евреев, а на их место было переселено полмиллиона немцев из остальной части Польши и Прибалтики. В 1939–1940 годах согласно соглашению с СССР о дружбе и границе примерно 250 тыс. немцев и поляков из оккупированной СССР части Польши и государств Прибалтики были перемещены в германскую часть Польши, а около полумиллиона евреев, украинцев и белорусов депортированы на советскую территорию. Гитлер рассматривал это как важный шаг по германизации польской территории.
Гитлер не мыслил никакого иного устройства Великогерманского Рейха, кроме как на основе безусловного подчинения всех завоеванных или «добровольно присоединившихся» стран диктату из Берлина. Ни собственно германские земли, ни, тем более, оккупированные территории не должны были обладать реальной самостоятельностью. Если и говорилось о каком-то равноправии «германских народов» в составе «Великогерманского Рейха», то только в пропагандистских целях.
Разрабатывались планы «германизации» арийских народов, включая славян, среди которых путем антропометрии стремились выявить лиц с предками немцами и, главное, не имеющих «еврейской крови». Хотя в действительности, например, те же славяне и немцы, замечу, имеют не только языковое, но и физико-антропологическое родство и не могут быть в принципе разделены по каким-либо устойчивым физико-антропологическим признакам, что признавала и германская расовая теория, относя германцев и славян к одной «нордической расе».
Гиммлер и Гесс осматривают макет планируемого немецкого поселения в Восточной Европе. Март 1941 года. Федеральный архив Германии
В «Паспорте предка» (
Гитлер мыслил себе решение национального вопроса в Великогерманском Рейхе только посредством германизации всех подходящих для этой цели ненемцев, прежде всего за счет языково-культурной ассимиляции, и уничтожения или высылки с территории рейха всех «расово неполноценных» элементов. Но «окончательное решение» национальной проблемы он относил к далекому будущему, когда в Рейхе останется лишь однородная в национальном отношении масса германских народов, говорящих на немецком языке. Так, 22 января 1942 года фюрер заявил в своей ставке «Вольфшанце»:
«Совсем не исключено, что по прошествии двухсот лет правления мы сумеем решить проблему национальностей. Эта проблема была решена в начале Тридцатилетней войны.
Где-то в 1840 г. чех стыдился своего языка. Его гордостью было умение говорить на немецком. Вершиной его гордости было, когда его принимали за венца. Введение в Австрии всеобщего голосования с неизбежностью привело к крушению немецкого превосходства. В принципе у социал-демократов были одни с чехами идеи. Точно так же вела себя высшая аристократия. Для этих типов немецкий народ был слишком интеллигентен. Они всегда предпочитали отсталые народы с окраин.
Чехи были лучше венгров, румын и поляков. Среди них выросла трудолюбивая и сознательная мелкая буржуазия, вполне осведомленная о своих пределах. Сегодня они опять будут склоняться перед нами с тем же смешанным чувством бешенства и восхищения: “Люди вроде нас, люди из Богемии не предназначены править”, как они обычно заявляли. Имея обычай править, учишься командовать. Возможно, чехи избавились бы от своего комплекса неполноценности, если б постепенно стали соблюдать превосходство по отношению к другим народам, которые, как и они сами, находились на задворках империи Габсбургов. Уже немыслима ситуация, существовавшая до марта 1939 г. Как все это было возможно?
После стольких многих столетий удаления важно, чтобы мы вновь осознали самих себя. Мы уже доказали, что можем править народами. Австрия – лучший этому пример. Если бы Габсбурги не связывались так тесно с внешними элементами своей империи, девять миллионов немцев свободно продолжали бы править остальными пятьюдесятью миллионами.
Говорят, что индусы сражаются за англичан. Это правда, но и с нами было то же самое. В Австрии все сражались за немцев.
Дар командования приходит каждому в Нижней Саксонии естественным путем. Разве не оттуда Великобритания обрела свой правящий класс?
Благодаря своему методу рекрутирования войска СС (туда в 1942 году принимали только представителей т. н. “германских народов”.
В 1943 году, когда для стран Антигитлеровской коалиции уже стало очевидно поражение Германии, расовая политика национал-социалистов претерпела вынужденные изменения. Термин «недочеловек» был изъят из употребления, и украинцы, белорусы, литовцы, русские и даже поляки официально признавались теперь «арийскими народами» и принимались, за исключением поляков генерал-губернаторства, на службу в вермахт и СС. Геббельс официально заявил по поводу «восточных народов»: «Нельзя изображать этих людей, надеющихся завоевать освобождение нашими руками, животными, варварами и тому подобным и, одновременно, рассчитывать на то, что они будут страстно желать победы немцев».[128]
К тому времени расовая теория уже утратила всякий смысл как с точки зрения пропаганды, так и с точки зрения практической политики. Германия терпела поражения на всех фронтах, причем не только от «германских народов», англичан и американцев, что вроде бы было не так обидно, но и от русских, которых еще вчера называли «недочеловеками». Теперь речь уже шла не о завоевании новых земель на Востоке и на Западе, а о самом существовании рейха. В этой борьбе нацисты искали любых союзников среди жителей оккупированных территорий, поэтому всякое тиражирование понятия «недочеловек» было прекращено.
Рейхсфюрер Гиммлер 5 апреля 1942 года в ставке Гитлера заявил, что
«лучшим, по его мнению, решением французской проблемы было бы ежегодно вывозить определенное количество расово полноценных детей, отобранных среди германской части населения во Франции. Необходимо устроить этих детей, пока они еще маленькие, в германских интернатах и обучать их в отрыве от их французской национальности, которая им выпала случайно, чтобы дать им понимание их германской крови и тем самым привить осознание их причастности к великой группе германских народов» («Жуткая теория!» – собственноручная пометка Бормана.
В тот же день Гитлер также предостерегал против слишком широкого онемечивания чехов и поляков: «Надо избегать германизации нашего жизненного пространства в слишком больших масштабах. Давайте будем осторожными, особенно с чехами и поляками. Как говорит Гиммлер, история доказывает, что у поляков их национальность вытатуирована на их телах. Поэтому необходимо держать их под контролем, придавая им максимально возможную твердость германских офицеров и вольнонаемных, а также добиваясь того, чтобы численно германские элементы превосходили их. Было договорено с генерал-губернатором оккупированной Польши Франком, что район Кракова (с его чисто германской столицей), а также район Люблина будут заселены немцами. Как только эти два слабых пункта будут укреплены, станет возможным медленно оттеснять поляков. Не верю, что тут нужна большая осторожность, иначе мы обречем себя на повторение опыта, полученного нами при разделах Польши. Душа Польши оставалась живой, потому что, с одной стороны, поляки не принимали всерьез русское господство, а с другой стороны, они сумели поставить себя в политически сильную позицию по отношению к немцам. А этому способствовала их преданность католицизму, глубоко окрашенная политикой (можно даже сказать, что поляки играли решающую роль в германской внутренней политике). Для будущего очень важно, чтобы немцы не смешивались с поляками, чтобы новая германская кровь не передавалась польскому правящему классу. Гиммлер прав, когда говорит, что польские генералы, которые оказали серьезное сопротивление в 1939 г., были, так сказать, исключительно германского происхождения. Общепризнанный факт, что именно лучшие элементы нашей расы, потерявшие понятие о своем происхождении, примыкают к правящему классу страны, которая их приняла. Что до менее ценных элементов, они сохраняют характеристики своей этнической группы и остаются верными своему германскому происхождению. Такая же осторожность нужна по отношению к чехам. Они весьма искусны в усыплении недоверия своих оккупантов и чудесно играют роль подданных. Действительно, за плечами у них пять столетий этого опыта! Я видел их за работой в Вене в дни моей юности. Приехав без гроша и волоча свои изношенные ботинки по улицам города, они быстро усваивали венский акцент – и в один прекрасный день с удивлением обнаруживаешь, что они уже устроились на ключевых позициях».[130]
20 октября 1939 года начальник 16-й оперативной команды СД штурмбанфюрер СС Франц Редер докладывал в Главное управление имперской безопасности (РСХА):
«По воле фюрера из населенной поляками Померании должна возникнуть в кратчайший срок немецкая Западная Пруссия. Для осуществления этих задач необходимы, по согласованному мнению всех компетентных органов, следующие меры:
1. Физическая ликвидация всех польских элементов, которые: а) в прошлом играли ведущую роль на польской стороне или б) могут стать в будущем участниками польского сопротивления.
2. Выселение или переселение всех “коренных поляков” и “конгрессоров” (переселенцев из Царства Польского) из Западной Пруссии.
3. Переселение ценных в расовом и прочих отношениях поляков в центр старого Рейха, поскольку речь идет об угасающей немецкой родопреемственности, причем включение в немецкое народное тело должно происходить беспрепятственно. Указанные меры проводились с первого дня».[131]
В мае 1940 года рейхсфюрер ССС Генрих Гиммлер составил меморандум «Об обращении с инородцами на Востоке» (имелось в виду польское генерал-губернаторство). Там, в частности, утверждалось: «Для негерманского населения Востока не должно быть образования свыше четырехлетней народной школы. Там должны учить лишь простому счету до пятисот, написанию своего имени и тому, что Господь Бог требует слушаться немцев и быть честными, прилежными и порядочными. Умение читать я считаю для них излишним. Никаких других школ на Востоке вообще не должно быть».[132]
2 июня 1942 года, суммируя в ставке впечатления от поездки в Полтаву, в штаб группы армий «Юг», Гитлер признал, что посещение Украины
«заставило меня несколько пересмотреть прежние расовые воззрения. В Полтаве я видел столько голубоглазых и светловолосых женщин, что я даже подумал – вспомнив фотографии норвежек или даже голландок, представленные ему вместе с прошениями о женитьбе, – а не следует ли, вместо того, чтобы говорить о проблеме “распространения северного типа”, поднять вопрос о необходимости “распространить южный тип” в наших североевропейских государствах».[133]
Имперский протектор Богемии и Моравии Рейнгард Гейдрих, выступая перед чинами оккупационной администрации в феврале 1942 года, заявил, что от 40 до 60 процентов чехов должны слиться с немцами в единый народ, а не подлежащие германизации чехи должны отправиться осваивать «жизненное пространство» на Востоке.
В Третьем рейхе ни собственно германские земли, ни, тем более, оккупированные территории не должны были обладать ни автономией, ни какими-либо элементами государственной самостоятельности.
Расовая доктрина национал-социализма не оставляла на земле места «малым народам», лишенным родины-почвы, – евреям и цыганам, подлежащим поголовному уничтожению. Дальше в «шкале вредоносности» шли поляки – «наследственные враги» немцев, численность которых надо было максимально ограничить, а государственность ликвидировать, не допуская никаких форм самоуправления.
Рейхскомиссар Украины Эрих Кох заявил на совещании в столице рейхскомиссариата Ровно в августе 1942 года: «Цель нашей работы – заставить украинцев работать на Германию, а не осчастливить этот народ. Украина должна поставлять то, чего нет в Германии. Эту работу нужно проводить, не считаясь с потерями. Во всех странах Европы дела идут лучше, чем здесь. Снабжение продовольствием у нас в Рейхе осуществляется по карточной системе. Черный рынок допускается лишь в незначительном объеме. У других народов черный рынок является основой, дополнительно выдаются карточки. Положение с продовольствием в Германии серьезное. Производство падает из-за тяжелого положения с продовольствием. Повышение хлебного пайка является политической необходимостью для продолжения войны до победы. Недостающее количество зерна должно быть восполнено за счет Украины».[134]
Выбор у народов СССР, оказавшихся в условиях германской оккупации, был только между плохой и еще худшей диктатурой. Здесь можно вполне согласиться с мнением эстонских историков А. Адамсона и С. Валдмаа:
«Конечно, цели всех великих держав в войне были корыстны, но особенно это характерно для целей Германии: если большевики (интернационал-социалисты) боролись во имя того, что они считали счастьем для всего человечества, то германские национал-социалисты боролись во имя господства одной расы – светловолосых германцев, “арийцев” – и были готовы стереть с лица земли все расы, которые в их глазах представлялись “низшими” или “неполноценными”».[135]
Подготовка к войне
13 января 1935 года в Саарской области, после Первой мировой войны по условиям Версальского мира находившейся под управлением Правительственной комиссии Лиги Наций, прошел плебисцит, на котором 90,7 % проголосовавших высказались за присоединение к Германии. Тем самым под контроль рейха перешел Саарский угольный бассейн, ресурсы которого были необходимы для ведения войны. 7–9 марта 1936 года Гитлер ввел войска на территорию Рейнской области, демилитаризованной по условиям Версальского договора, и явочным порядком объявил о ее ремилитаризации. Таким образом, был восстановлен полный суверенитет правительства в Берлине над всей территорией Германии и создан потенциальный плацдарм для нападения на Францию.
Гитлер утверждал:
«В условиях современного боя командир роты, которому больше 40 лет, – это нонсенс. Командиру роты должно быть 26 лет, командиру полка – 35, а командиру дивизии – 40. Стоит взглянуть на наш список лиц, имеющих генеральское звание, как тут же можно сделать вывод: этим людям пора на пенсию».[136]
Омоложение высшей части офицерского корпуса было необходимо Гитлеру не только для повышения боеспособности вооруженных сил, но и для обеспечения большей лояльности генералитета. Ему нужны были офицеры и генералы, которые большую часть своей карьеры сделали после 1933 года и чувствовали себя обязанными национал-социалистическому режиму. Особой лояльностью к Гитлеру отличался командный состав люфтваффе и кригсмарине, так как эти виды германских вооруженных сил были фактически созданы после прихода нацистов к власти, когда Германия была освобождена от ограничений Версальского договора.
2 февраля 1933 года он встретился за приватным ужином в доме командующего сухопутными силами генерала фон Хаммерштейна с министром иностранных дел Константином фон Нейратом и руководством рейхсвера. Гитлер заявил, что его главными целями будут избавление от оков Версальского мирного договора, строительство сильного независимого государства для всех немцев и уничтожение безработицы. Внешняя и внутренняя политика будут целиком в его ведении, а вооруженные силы не будут использоваться в качестве полиции для решения внутренних вопросов, но должны будут заниматься лишь обороной отечества против внешних врагов. Только вооруженные силы будут иметь право носить оружие. Фактически это означало обещание со временем «разобраться» со штурмовиками и либо включить их в состав армии, либо разоружить.
Геринг, второй человек в нацистском государстве, сосредоточился на возрождении германской авиации. Ведь еще в марте 1933 года он стал «имперским комиссаром по делам воздухоплаванья». Официально назвать эту должность министерской было нельзя, поскольку Версальский мирный договор запрещал Германии иметь боевую авиацию. Ряд авиационных предприятий были объединены в рейхскомиссариат по делам авиации, на основе которого уже осенью 1933 года было создано министерство авиации, которое опять же возглавил Геринг. Гитлер, укрепившись у власти, решил, что теперь создание люфтваффе можно особо не маскировать.
Уже 30 января 1933 года Геринг провел встречу с летчиками и авиапромышленниками, съехавшимися в Берлин на торжества по случаю вступления Гитлера в должность рейхсканцлера, а также для того, чтобы отметить 25-летие Берлинского аэроклуба. Он объявил им, что для развития авиапромышленности правительство выделит значительные кредиты и будет налажено производство спортивных и транспортных самолетов «Юнкерс Ю 52», «Фоке-Вульф ФВ-56», «Хейнкель Хе-70» (этот спортивный биплан обладал всеми характеристиками истребителя) и «летающей лодки «Дорнье».
Рабочих для расширения производства, по словам Геринга, вполне можно было набрать из 6 млн безработных. Добровольцы, которые захотят обучиться летному делу, будут получать неплохие деньги. Конечно, пока что им придется ходить в штатском, но обучать их будут по программе настоящих боевых пилотов. В люфтваффе из рейхсвера направили опытных унтер-офицеров, чтобы поддерживать среди курсантов военную дисциплину. Уже в 1934 году тысячи солдат и унтер-офицеров рейхсвера срочно переводили в люфтваффе и одевали в новую синюю униформу. Но в 1933 году еще приходилось соблюдать некоторую маскировку. Например, бомбардировочная школа в Фассбурге называлась «Ганзейская летная школа гражданской авиации», школа в Лехфельде, где обучали летать на военно-транспортных Ю-52, именовалась «Экспериментальным центром метеорологической авиации», а бомбардировочная школа в Пренцлау – «Отрядом сельскохозяйственной авиации».
Глава «Люфтганзы» Эрхард Мильх после некоторых колебаний принял предложение Геринга оставить руководство авиакомпанией и стать статс-секретарем геринговского рейхскомиссариата. К 1932 году «Люфтганза» располагала крупнейшим парком самолетов в Европе и осуществляла 93 % всех германских авиаперевозок. Ее филиалы были разбросаны по всему миру. Геринг устроил Мильху встречу с Гитлером, который заявил: «У нас в партии мало людей, которые так смыслят в авиационном деле, как вы. Вы должны пойти на эту работу. Речь не идет о деле партии, а о деле всей Германии. Это не партия, а Германия требует, чтобы вы взялись за выполнение трудной, но славной задачи возрождения нашей авиации».[137]
Правда, возникла одна серьезная заминка. Отец Мильха был евреем, так что он относился к категории «мишлиге», полуевреев-полунемцев по крови, которых нацисты собирались изгнать из армии и с государственной службы. Но Геринг придумал, как обойти данное препятствие. Он убедил мать Мильха заверить у нотариуса заявление, что отцом ее сына в действительности является «чистокровный ариец» барон Герман фон Бир. Прежнее свидетельство о рождении Эрхарда Мильха было заменено новым, где отцом был указан фон Бир. Геринг пошутил: «Раз уж мы забрали у него настоящего отца, пусть хотя бы получит взамен аристократа». В результате уже 22 марта 1933 года Эрхард Мильх стал государственным секретарем воздушного транспорта и заместителем Геринга.[138]
Все немецкие аэроклубы и организации были объединены в Немецкий авиационный спортивный союз. Сеть ячеек Союза стала тренировочными базами для будущих пилотов люфтваффе. Фактически Союз был полувоенной организацией.
Строить боевые самолеты Германии было запрещено. Но ряд германских фирм имели дочерние предприятия за рубежом, в частности, в Голландии и Швеции, на которые запрет не распространялся. «Дочки» производили боевые самолеты, на которых обучались германские летчики. Также германские пилоты до 1933 года проходили обучение в Липецкой авиашколе СССР. Всего к тому времени было подготовлено 2,5 тыс. пилотов из числа бывших военнослужащих рейхсвера. Но боевую подготовку они имели в очень ограниченном объеме.
Герман Геринг, Гитлер и Вальтер Вефер на авиационном параде. 1935 год. Федеральный архив Германии
В ноябре 1933 года Геринг создал свою спецслужбу при министерстве авиации – «Научно-исследовательский институт Германа Геринга». Его максимальный штат составлял около 3 тыс. сотрудников. «Институт Геринга» осуществлял прослушивание телефонных разговоров с помощью новейших электронных устройств, а также занимался расшифровкой кодов, используемых иностранными посольствами и штабами неприятельских вооруженных сил. К началу Второй мировой войны «Институт Геринга», переименованный в «информационное бюро», имел станции прослушивания на всей территории рейха. После начала войны «информационное бюро» было поглощено Имперским Главным управлением безопасности (РСХА).
26 февраля 1935 года Гитлер издал закрытый указ о создании рейхслюфтваффе (имперских военно-воздушных сил) как самостоятельного рода войск. Главнокомандующим люфтваффе был назначен Геринг. 9 марта 1935 года германское правительство официально признало факт существования люфтваффе.
А 29 января 1936 года был издан приказ о создании парашютных войск. Осенью 1938 года оба ранее существовавших парашютных батальона были объединены в 7-ю авиационную дивизию, которую возглавил генерал Курт Штудент – будущий главнокомандующий германскими парашютными войсками.
В июне 1936 года вместо погибшего в авиакатастрофе первого начальника генерального штаба люфтваффе генерал-лейтенанта авиации Вальтера Вефера начальником командного управления министерства авиации (так в целях маскировки назывался генштаб люфтваффе) стал баварец, генерал-майор Альберт Кессельринг. Вефер много сделал для создания люфтваффе. На его похоронах Геринг заявил: «Он был вдохновляющим примером для всех нас – целеустремленный, скромный, великий человек и блестящий офицер. Нет слов, чтобы описать его вклад в общее дело. В том, что Люфтваффе существуют сегодня – в этом заслуга его неустанной работы». Но непосредственно превратил люфтваффе в силу, способную успешно решать задачи блицкрига, все-таки Кессельринг, которого нередко считают лучшим германским полководцем Второй мировой войны, даже знаменитого Эриха фон Манштейна ставя на Второе место. [139]
1 августа командное управление было преобразовано в генеральный штаб Верховного главнокомандования люфтваффе (ОКЛ). Он стал формировать первое соединение люфтваффе, которому предстояло в самое ближайшее время пройти испытание в бою. В конце июля 1936 года Гитлер решил поддержать генерала Франко, поднявшего мятеж против республиканского правительства Испании. Для помощи Франко был создан авиационный легион «Кондор» под командованием генерал-майора Гуго Шперле. Испанская война стало хорошей возможностью испытать люфтваффе в деле, причем против сравнительно слабого противника, хоть и обладавшего, благодаря советской помощи, современными типами самолетов.
Кессельринг стал одним из немногих руководителей люфтваффе, который после войны, несмотря на смертный приговор, замененный пожизненным заключением, рискнул сказать в мемуарах несколько добрых свойств о рейхсмаршале: «Герман Геринг, главнокомандующий люфтваффе… был человеком с грандиозными идеями. Хотя его считали весьма требовательным руководителем, он предоставил генералам министерства воздушного флота максимально возможную свободу действий и прикрывал нас от вмешательства политиков. За всю мою долгую военную карьеру я никогда не чувствовал себя столь свободным от постороннего влияния как в то время, когда я возглавлял административное, а затем командное управление министерства воздушного флота и генеральный люфтваффе в период его становления, начавшийся в 1933 году».
22 сентября 1938 года генерал авиации Гельмут Фельми, командующий 2-м воздушным флотом, дислоцировавшимся в западной Германии, представил Герингу меморандум, где отмечал: «В настоящих условиях мы можем рассчитывать лишь на эффект внезапности. Это единственный шанс сломить волю англичан и заставить их отказаться от риска войны… О войне на уничтожение при наших нынешних ресурсах не может быть и речи».[140]
Когда с меморандумом Фельми ознакомился Гитлер, он потребовал увеличить число самолетов в люфтваффе в пять раз. Для этого требовалось в ближайшие годы увеличить численность авиапарка на 20 тыс. машин. ПВО предполагалось усилить 2,5 тыс. тяжелых 88 мм орудий и 3 тыс. 20 и 37 мм скорострельных пушек.
Поделиться книгой: