— Не волнуйся, его кормят в трактире, а ночует он в разных домах. Он сумеет о себе позаботиться. Ты любишь собак?
— Очень! Собаки классные и добрые, правда?
— Правда, — согласился Джеральд, — и любят детей. Но кошки — тоже хорошая компания для юной ведьмы. Какую ты призовешь первой?
— Ой, я не знаю! Мне все нравятся: белые, черные, рыжие! — бодро ответила Лили, мигом перестав грустить. — А вы каких любите, господин Джеральд?
— Рыжих, — он улыбнулся и почесал Пламя под подбородком, — рыжие красавицы меня любят.
На этот раз он взглянул на Беату, и та едва заметно улыбнулась ему.
Угадал.
— А вы каких заведете? Эва, Дана?
— Черную, — ответили те одновременно.
— Лучше бы белую. Чтобы вырасти добрыми ведьмами, — серьезно ответил Джеральд.
— Так, хватит болтать чепуху, — возмутилась Беата, — цвет фамильяра никак не влияет на характер хозяйки. Вы все чары записали в книги заклинаний? И все зелья?
— Нет.
— Тогда садитесь и пишите. Джеральд, забери у Лили Пламя, а то она так и продолжит с ней играть. Не отвлекай их от учебы.
Тот подчинился, а девочки вернулись к занятию.
Лили вновь была весела, Эва спокойна, а Дана думала о чем-то своем. Беата взглянула на них внимательнее. Еще полгода, и она будет знать точно, но пока что было похоже, что Дане, с ее даром медиума, действительно понадобится черный фамильяр, Лили — белый, а вот Эве… что ж, может, она получит свою черную кошку, если не отступится от темной магии. Хотя Валери, желавшая раньше того же, призвала уже двух фамильяров: рыжего и белого. И совершенно не спешила с черным.
Джеральд подошел к ней, обнял и поцеловал. Беата расслабилась и ответила ему.
Пожалуй, ей повезло с мужем. Любящий и верный как пес, он ждал ее всю жизнь и наконец дождался. Только такой мужчина и смог вытерпеть независимый и эгоистичный характер Беаты, свято веря в ее доброту. Он спокойно подчинялся ей и терпел шуточки коллег и знакомых, про сидение под каблуком у жены-ведьмы. А Беата делала вид, что не ощущала цепи, которой он приковал ее к себе и культу Калунны.
Это его желание вернуло Беату в Хисшир.
Его одержимая любовь заперла ее здесь.
А его несомненная верность Калунне никогда не даст Беате и шанса на побег.
Джеральд отстранился и взглянул ей в глаза. Его собственные светились обожанием и нежностью. Он был счастлив.
Тихий, послушный, любящий муж, готовый разминать ей ступни и бегать по ее поручениям. Или гнаться за Беатой вечно, если она захочет покинуть его и культ вересковой богини. Культист и самый верный слуга Калунны.
На счастье Джеральда, Беата все-таки любила его. И он был прекрасным мужем.
На свое — не собиралась бежать от той, что подарила ей бессмертие. Свою свободу Беата продала очень, очень дорого.
Так что их брак был вполне гармоничным.
Брак Питера Коллинза и Адалинды — тоже, за одним маленьким исключением. Пока Ада расцветала и крепла в культе Калунны, Питер искал способы вытащить ее оттуда и сбежать куда подальше, спасаясь от власти вересковой богини.
И Беата обещала ему в этом помочь. С полного разрешения забавляющейся Калунны, считавшей, что Питер никогда не сумеет выполнить условия их сделки: найти и привести на замену Адалинде ведьму лучше и талантливее нее.
Питер выглядел как всегда замечательно: столичный лоск и идеальные манеры выдавали в нем успешного мужчину, одинаково внимательно следящего как за веяниями моды, так и за собой самим. Он осыпал Беату комплиментами, сообщил последние новости и протянул бумагу со множеством печатей.
— Теперь культ Калунны — официальная религия нашей страны. Одна из двадцати и далеко не ведущая, но всех, кто будет обвинять вас в сектантстве, можешь слать лесом, — сообщил он, — у культа есть право собирать пожертвования и торговать чем угодно без уплаты налогов. Но от вымогательства, торговли наркотиками, похищения людей и убийств советую воздержаться. На этом секты обычно и прогорают, привлекая внимание БНБ. Пока что вы на хорошем счету из-за возвращения алмазной короны и моих скромных стараний, но ведите себя максимально законопослушно.
— Спасибо, Питер. Калунна будет тобой довольна, — улыбнулась Беата.
Голди эта новость порадует: она уже придумала пять способов обогатиться, связанных с торговлей амулетами, зельями и пластинками Адалинды. Теперь ей никто не помешает добыть для них денег.
— Приятно слышать. Раз так, окажешь мне небольшую услугу? Я раздобыл кое-что интересное, — Питер протянул ей сложенный вдвое лист бумаги. — Я так понимаю, вы движетесь на восток, по железной дороге? В деревеньках Виллбридже, Эрси и Темберли уже верят в Калунну, раз Ада побывала там с благотворительной раздачей зелий и исцелением страждущих?
— Да, их жители — постоянные гости наших праздников и давно оставляют подношения.
— Значит, следующая ваша цель — Кловерфилд и его окрестности, — заметил Питер, — это крупный город, не чета Морланду. Маленькая столица восточного региона: со своей администрацией, производством меда и лекарственных трав и своим ковеном ведьм. Их называют «Тринадцать восточных друидесс» или просто «Ковен Тринадцати». У них древняя уважаемая история, и попасть в него не так-то просто: туда принимают лишь лучших ведьм, прошедших суровые испытания. В списке, что я тебе дал, нынешний состав ковена, краткие характеристики и род занятий каждой. Посмотри, кто из них понравился бы Калунне?
Беата пробежала список глазами, напрягаясь все сильнее с каждым именем. Она слышала о них. Действительно, лучшие из лучших. И они не отдадут Кловерфилд без боя. Они властвуют в нем вот уже двести лет. Культу Калунны нечего им предложить, их изгонят как наглых чужачек при попытке внедрить свою веру среди горожан. Тринадцать против четырех. Да какое там четырех! Это Валери рвалась в бой, а Голди была способна победить, но Беата с Адалиндой всю жизнь варили зелья на продажу и не были готовы к схваткам! Дана, Эва и Лили — дети, Джеральд и Александр могут быть полезны в бою, но они слабее ведьм и проиграют им даже один на один. За их спиной божественная поддержка, но одно дело устраивать праздники и проповедовать, а другое — сражаться с другими ведьмами! Даже если Питер переманит одну из Тринадцати на их сторону, этого все равно будет слишком мало.
Они проиграют.
Беата похолодела.
Во что она влезла? Захват мира из увлекательной игры стремительно превращался в страшную реальность. Может, не трогать Кловерфилд и направиться дальше по железной дороге, присоединяя крохотные деревушки и маленькие города? Это выход. Калунна будет получать хорошие новости и не откусит Беате голову. Она искренне радовалась каждой присоединенной деревеньке. И праздников ей устроить побольше и попышнее! В Хисшире, в Морланде, везде будут славить вересковую богиню, пить ее грог, украшать улицы лиловыми цветами и плясать до упаду! Везде будут ее любить и слушать проповеди Беаты. А к захвату мира они пойдут медленными шажками, чтобы не нажить себе могущественных врагов.
— Беата? Что скажешь?
Она вынырнула из своих мыслей.
— Мне нужно время на изучение всего списка, Питер. Я сообщу тебе, есть ли там кто-то достойный внимания Калунны. А что с покровителями в верхах, которых ты нам обещал?
— Я работаю над этим. Установление связей занимает время, но понять, кто будет полезнее всего, нужно до того, как делать предложения о сотрудничестве. Пока что я спонсирую раскрутку Ады как певицы, и ее пластинки входят в моду. Все больше людей узнают о вас. Она создает вам привлекательный образ. Но давать концерты она сможет только на землях Калунны, а они ограничиваются одним городом и четверкой деревень. Можно ли выпустить ее за их пределы, хотя бы с концертным туром?
— Нельзя, — коротко ответила Беата, — Калунна на такое не согласится, а для тебя это будет слишком большим искушением схватить жену в охапку и броситься в бега. Не делай глупостей, Питер, не то тебе сотрут память о ней.
Он содрогнулся.
— Я и не собирался. Беата, мы друзья?
— Конечно.
— Ты правда поможешь мне вытащить Аду?
— Помогу. Я воскрешала ее не для того, чтобы делать несчастной. Но без воли Калунны культ не покинуть, а она снизошла до сделки с тобой. Работай в этом направлении, Питер. И помни, что богиня, в отличие от нас — бессмертна. Ты ни единой минуты не будешь спокоен, если станешь ее врагом. Я постараюсь защитить тебя, но мои возможности не безграничны.
Питер сплел пальцы в замок и замолчал, глядя в пустоту. Беата вертела в руках полупустую чашку кофе.
— Ада ведь вернулась к тебе, — тихо сказала она, — разве это не чудо?
— Чудо. Счастье, на которое я не смел надеяться.
— Так почему ты не хочешь вступить в культ Калунны и жить с ней долго и счастливо?
Питер криво улыбнулся.
— Речи настоящей проповедницы. Лет в двадцать-двадцать пять я бы с радостью стал рабом вашей богини за возможность вновь увидеть Аду. Но мне сорок один, Беата. Я не могу не замечать очевидного: пока моя жена в культе, она в опасности. И ты в опасности тоже: гнев вашей богини может уничтожить вас в любой момент. Откажешься служить — умрешь. Станешь бесполезна — тоже. Ты сама мне об этом рассказала. А Ада… она хрупкая и нежная, капризная, как тепличный цветок. Как долго она сможет соответствовать вашим требованиям? Ты-то пришла в культ Калунны и осталась в нем добровольно, а она — нет.
— Ада куда сильнее, чем ты думаешь. И плату за риск получает весьма щедрую.
— Я предпочитаю свободу для себя и своей жены.
Беата замерла.
А Джеральд предпочел цепи для них обоих.
Впрочем, что он видел, кроме этих цепей? Сны о Беате и мороки вересковых пустошей. Калунна подарила ему счастье, служение и смысл жизни. Нельзя было винить Джеральда в том, что он пытался поделиться всем этим с Беатой, не понимая, что для других власть вересковой богини — рабские оковы.
А вот Беата понимала и с очаровательной улыбкой раздала их жителям Морланда, Виллбриджа, Эрси и Темберли.
Ведьмы не бывали добрыми или злыми. Ведьмы всегда блюли свою выгоду. Калунна, даром что богиня, была такой же.
Но не совершала ли Беата ошибку? Как ей не потерять себя и остатки своей совести? Как не раствориться в служении Калунне?
Она опустила взгляд в чашку и неожиданно четко увидела там ведьму на метле, летящую на фоне полной луны.
Любопытно.
Она повернула чашку, и картинка изменилась, но не сильно. Снова ведьма, метла, луна. Хотя в гаданиях Беата никогда не была сильна, сейчас это был явный знак.
— Питер, ты выпил кофе? Тогда одолжи мне свою чашку.
— Держи. Что видишь?
— Голую ведьму с метлой в руках.
Питер заулыбался.
— Чудесное, должно быть, зрелище. Ладно, был рад повидаться, но мне пора: Ада ждет. Она едва согласилась отпустить меня к тебе на встречу. И то лишь потому, что ее позвали лечить мигрень здешнего шефа полиции. Ее все в этом городе обожают и считают почти святой.
— Правильная реклама — залог успеха, — хмыкнула Беата. — Увидимся, Питер. Если что, найдешь меня в Хисшире.
— Странно, что ты предпочла остаться в этой тихой деревеньке, а не перебралась сюда, как Ада и Голди.
— Ничего странного. Я всегда предпочитала тихую, спокойную жизнь.
Питер рассмеялся, обнял ее на прощанье и ушел. Беата глубоко вздохнула, бросила последний взгляд в чашки и отправилась домой.
Калунна усадила Беату к себе на колени и расчесывала ей волосы.
— Красавица моя. Рыжая-рыжая, как солнце и облепиха, как хурма и манго, как лисья шерсть и маисовые полозы, — ворковала она, — самая красивая моя девочка. Самая главная любимица.
— Спасибо, что хоть не купаешь, — флегматично сказала Беата, не сопротивляясь. — Если я подарю тебе тигренка, ты займешься им вместо меня? Или львенка раздобыть?
— Моей любви хватит на всех, — ответила Калунна и подула ей в лицо.
Беата поморщилась и недовольно фыркнула.
Калунна рассмеялась.
— Моя маленькая жрица недовольна?
— А тебе бы такое понравилось?
— Хочешь проверить?
— Пожалуй, нет. Давай в следующий раз поменяемся? Твои волосы идеальны, но мы можем заплести тебе какую-нибудь красивую прическу.
Калунна нежно улыбнулась.
— Я позволю тебе меня расчесать. А заплетать будем тебя. Отрасти волосы подлиннее. Раньше у моих жриц они были до пят.
Беата вздрогнула. Ее рыжие волосы едва отросли до плеч, и она уже подумывала постричься.
— Это ведь необязательно?
— Пока нет.
— Слава вересковой богине, — пробормотала Беата, а Калунна вновь рассмеялась и обняла ее. Прижала к груди и коснулась губами макушки Беаты.
На вересковых пустошах было упоительно хорошо. Аромат цветов заполнял Беату, заставляя забыть обо всех тревогах. По спине, голове и позвоночнику маршировали сладкие мурашки, покалывая кожу лиловой магией. Беата была расслаблена и довольна, растекаясь в руках Калунны, как сгусток лени и неги. Когда-то она молила о покое, забвении и изгнании страха смерти и богиня ответила на ее мольбы. Как можно было покинуть ее? Зачем? Это же было полной глупостью.
Питер — глупец. Настоящее счастье могла дать только вересковая богиня, а ее жрицы делились им с людьми.
— Этой осенью я устрою первый крупный праздник в Морланде, и тебе он понравится, — пообещала она, — приурочим к Самайну. В Хисшире тоже будут праздновать, но поскромнее. И в тех трех деревеньках. Тебя будут обожать, о моя богиня. Твое имя станет символом наслаждения.
— Молодец, моя хорошая, — промурлыкала Калунна, — сделаешь для меня еще кое-что?
— Все, что пожелаешь.
— Я хочу два ритуала. Первый будет простым: вместе с другими жрицами захвати место силы в церкви Морланда. Сейчас оно нейтрально, и черпать оттуда могут все, от демонов до любых священников. А должно стать только моим. Освяти его моей аурой. Ритуал проводи раз в неделю. Восьми посвящений хватит.
— Сделаю.
— Второй будет посложнее, но ты ведь любишь свою богиню и постараешься для меня?