КОНАН И ДРУГИЕ БЕССМЕРТНЫЕ. ТОМ II

— Колдовство! — прошептал он, хватаясь за меч. — С каких это пор мертвые могут нести караул?

— О... — чуть слышно отозвался Брул. В мерцающих глазах пикта появилось странное выражение. Несколько мгновений царь и воин смотрели друг на друга в упор, и Кулл напряженно хмурился, пытаясь прочесть мысли пикта на его невозмутимом лице. Потом с чуть дрогнувших уст Брула слетели слова:

— Змей, что владеет человеческой речью...

— Тише! — прошептал царь, закрывая ладонью рот пикта. — Говорить такое — смерть! Это имя проклято!

Бесстрашные глаза Брула спокойно встретили его взгляд.

— Взгляни еще раз, царь Кулл. Возможно, была смена стражи?

— Нет! Это те же самые люди. Во имя Валкий это колдовство, это безумие какое-то! И нескольких минут не прошло, как я своими глазами видел тела этих людей. И все же они стоят тут!

Пикт отошел подальше от двери. Кулл машинально последовал за ним.

— Царь, что знаешь ты об истории народа, которым правишь?

— Многое. И вместе е тем мало. Валузия так стара...

— Да, — в глазах Брула загорелся, странный огонек. — Мы, варвары, всего лишь дети в сравнении с Семью Империями. Они и сами не знают, насколько они стары. Ни память человеческая, ни летописи историков не уводят так глубоко в прошлое, чтобы поведать нам о тех временах, когда первые люди пришли с моря и построили города на этих побережьях. Но... Кулл, сынами человеческими не всегда управляли люди!

Царь вздрогнул. Их глаза встретились.

— Да, у моего народа есть предание...

— И у моего! — прервал его Брул. — То было задолго до того, как мы, островитяне, стали союзниками Валузии. Это случилось в дни правления Дьвиного Клыка, седьмого военного вождя пиктов, столько лет назад, что уже никто не помнит, сколько их прошло. С островов Заката отплыли мы, пересекли море, обогнули берега Атлантиды и огнем и мечом обрушились на побережье Валузии. О, долгие белые прибережья гремели от гула схватки, и ночь стала подобна дню от зарева пылающих замков. И царь, царь Валузии, павший на окровавленных прибрежных песках в тот страшный день...

Его голос прервался. Оба уставились друг на друга, не говоря ни слова. Затем каждый кивнул.

— Стара Валузия! — прошептал Кулл. — А когда она была юной, горы Атлантиды и Му были лишь островками средь моря.

Ночной ветерок влетел в открытое окно. Не тот вольный свежий морской ветер, который был привычен атланту и пикту, а тот, чье дыхание было подобно шепоту глубокой древности, пропитанному мускусом и запахом давно позабытых тварей, доносящий тайны, которые были уже дряхлыми, когда мир был еще юн.

Прошелестели занавеси, и внезапно Кулл ощутил себя ребенком на берегу бескрайнего океана мудрости загадочного прошлого;. Вновь чувство нереальности окружающего охватило его. В глубине его души зашевелились огромные призраки, шепчущие о чем-то чудовищном. Он чувствовал, что Брул ощущает то же, что и он. Глаза пикта не отрывались от его лица. Их взгляды встретились. Кулла охватило теплое чувство к этому человеку из враждебного племени. Словно два леопарда-соперника, загнанные в ловушку охотниками, эти два дикаря объединились против темных сил древности.

Брул вновь поманил Кулла к потайному ходу. Молча углубились они в сумрачный коридор, избрав на этот раз направление, противоположное тому, которым шли прежде. Через некоторое время пикт остановился, и они вместе с Куллом заглянули в скрытый глазок одной из потайных дверей.

— Отсюда видна редко используемая лестница, которая соединяется с коридором, ведущим к двери библиотеки, — прошептал пикт.

В этот миг они увидели молчаливую фигуру, беззвучно поднимающуюся по ступеням.

— Ту! Главный советник! — воскликнул Кулл. — Ночью, с обнаженным кинжалом! Что все это значит, Брул?

— Убийство! И подлая измена! — прошипел Брул. — Нет! — прошептал он, когда Кулл хотел распахнуть дверь и ринуться на противника. — Если ты набросишься на него тут, мы погибли, ибо еще больше их скрывается у подножия этой лестницы. Идем!

Почти бегом они устремились назад по коридору. Оказавшись в библиотеке, Брул тщательно закрыл потайную дверь и потащил царя к арке, за которой располагалась небольшая, редко посещаемая комната. Там он откинул шторы в темном углу, и они с Куллом спрятались за ними.

Тянулись минуты. Кулл слышал, как ветерок шелестит занавесями в библиотеке, и этот шелест казался ему шепотом призраков. Затем в проеме, крадучись, появился Ту, главный советник царя. Очевидно, он прошел в библиотеку и, обнаружив, что она пуста, искал свою жертву там, где она наиболее вероятно находилась.

Он вошел беззвучно, с занесенным кинжалом. На какое-то мгновение он остановился, оглядывая пустую на вид комнату, тускло освещенную единственной свечой. Затем он начал осторожно обходить ее, явно не понимая, куда делся царь. Наконец он остановился прямо напротив их укрытия и...

— Бей! — прошипел пикт.

Кулл одним могучим прыжком оказался посреди комнаты. Ту обернулся, но слепящая, тигриная стремительность царя лишила его возможности защититься. Сталь меча блеснула в тусклом свете, проскрежетала по кости, и Ту рухнул ничком. - Меч Кулла торчал из его груди.'

Кулл наклонился над ним, оскалив зубы в гримасе убийцы, насупив тяжелые брови над глазами, подобными серым льдинам северных морей. Затем он выпустил рукоять меча, потрясенный, с помутившимся разумом, как будто сердце его сжала холодная рука смерти.

Ибо, пока он. разглядывал убитого, лицо Ту вдруг стало странно туманным и нереальным, черты его заколыхались и поплыли совершенно невозможным образом. Затем, подобно тающей 'маске, лицо внезапно исчезло, и вместо него проступила ощеренная, чудовищная голова змеи.

— Валка! — выдохнул Кулл. На лбу его выступил холодный пот. И Кулл опять повторил: — Валка всеми-лостивейший!

Брул склонился над трупом. В горящих глазах пикта отразился тот же ужас, что и у Кулла.

— Забери свой меч, владыка царь, — сказал он. — Ему еще предстоит поработать нынче.

Кулл нерешительно ухватился за рукоять меча. Его передернуло, когда ему пришлось упереться ногой в распростертую перед ним ужасную тварь. В этот миг какое-то посмертное сокращение мышц раскрыло чудовищную пасть змеиной головы, и он отпрянул с отвращением. Затем, обозлившись на себя, он вырвал клинок из тела и начал пристально разглядывать безвестное чудовище, притворявшееся Ту, главным советником. Не считая головы рептилии, тело было практически неотличимо от обычного человеческого.

— Человек с головой змеи! — прошептал Кулл. — Так значит, это служитель змеиного бога?

— Да. Настоящий Ту спокойно спит, ничего не подозревая. Эти твари могут принимать любую форму по своему желанию. Они сплетают паутину чар вокруг своих лиц, как актер надевает Маску, так что могут выдавать себя за кого угодно.

— Так значит, старые легенды говорят правду, — задумчиво пробормотал царь. — Мрачные старые сказки, которые не осмеливаются рассказывать даже шепотом, чтобы не умереть за святотатство, не выдумки. Клянусь Валкой, я думал... я предполагал... Нет, моя голова не может вместить всего этого. Ха! Те стражники за дверью...

— Они тоже змеелюди. Постой! Что ты собираешься делать?

— Убью их! — сказал Кулл сквозь зубы.

— Если уж бить, то в голову. — отозвался Брул. — Тут их, наверное, дюжина за дверью да еще десятка два в коридорах. Послушай, царь, Ка-ну разузнал многое об этом заговоре. Его шпионы проникли в самое сокровенное святилище жрецов Змея и собрали много сведений об их замыслах. Уже давно он разузнал о тайных проходах во дворце, и по его приказу я изучил их схему и явился тебе на помощь этой ночью, дабы ты не погиб, как погибли другие цари Валузии. Я пришел в одиночку, потому что большой отряд был бы замечен. Немногие могут проникнуть во дворец, как сделал это я. И вот мне удалось показать тебе то, что ты видел своими глазами. Змеелюди сторожат твою дверь, и эта тварь, выдававшая себя за Ту, могла бы проникнуть в любой из дворцовых покоев. Утром, если бы заговор не удался, настоящие стражники вновь заняли бы свои места, ничего не зная, ничего не помня. А если бы жрецы преуспели, на них свалили бы всю вину. А теперь подожди, пока я избавлюсь от этой падали. '

Сказав это, пикт взвалил труп твари на плечи и скрылся с ним за другой тайной панелью. Кулл остался один в полном смятении. Почитатели могущественного Змея, сколько их в городах его страны? Как отличить ложь от истины? И сколько из его верных советников, его военачальников — настоящие люди? В ком он может быть уверен?

Потайной ход открылся, и вошел Брул.

— Ты быстро справился.

— Похоже на то. — Воин шагнул вперед, разглядывая пол. — А вот тут на ковре осталась кровь. Видишь?

Кулл наклонился, и в этот миг уголком глаза уловил какое-то движение и блеск стали. Словно лук с лопнувшей тетивой, он мгновенно распрямился, нанеся удар мечом снизу вверх. Воин напоролся на меч, уронив собственное оружие на пол. Даже в это мгновение Кулл мрачно отметил, что предатель встретил свою смерть от того самого скользящего, направленного снизу вверх удара, который так любили наносить бойцы его народа. Но тут же, лишь только тело Брула соскользнуло с меча и недвижимо распростерлось на полу, лицо убитого стало расплываться и бледнеть, и не успел Кулл перевести дух, как человеческие черты исчезли, ощерились челюсти гигантской змеи. Холодные глаза остекленели, устрашающие даже в смерти.

— Так значит, он был жрецом Змея все это время! — ахнул царь. — Валка! Что за чудовищный замысел, чтобы отвести мне глаза! А Ка-ну, человек ли он? С настоящим ли Ка-ну говорил я в садах? Валка всемогущий!

В уме его родилась жуткая мысль: что если все люди Валузии — змеи?

Он стоял в нерешимости, бездумно удивляясь тому, что на руке твари, выдававшей себя за Брула, уже не было драконьего браслета. Звук открывающейся панели заставил его стремительно обернуться.

Из потайного хода вышел Брул.

— Стой! — На руке, протянутой навстречу метнувшемуся мечу царя, поблёскивал свернувшийся кольцами дракон. — Валка!

Пикт застыл на месте. Затем мрачная улыбка искривила его губы.

— Клянусь богами морей! Ну и хитры же эти демоны! Эта тварь, верно, таилась в коридорах и, увидев, как я тащу тело его дружка, прикинулась мною. Теперь мне придется уносить и этого.

— Постой! — В голосе Кулла таилась смертельная угроза. — Я уже видел, как двое людей обернулись змеями у меня на глазах. Откуда я знаю, что ты— настоящий человек?

Брул улыбнулся.

— По двум причинам, царь Кулл. Ни один человекозмей не может надеть это. — Он показал драконий браслет. — И никто из них не может произнести этих слов: Ка нама та лайерама!

— Ка нама каа лайерама, — повторил Кулл машинально. — Где, во имя Валки, мог я -слышать это? Нигде, пожалуй. И все же... И все же...

— Да, ты помнишь, Кулл, — отозвался Брул. — Из глубины памяти всплывают эти слова, хоть ты и не слышал их ни разу в жизни. В давно минувшие века они так страшно запечатлелись в душах людей, что никогда не забудутся, Они будут всегда отзываться в твоей памяти, даже если тебе суждено перевоплощаться еще не одну тысячу лет. Ибо эти слова дошли до нас из мрачных и кровавых эпох, когда бессчетные столетия назад они были паролем для тех людей, что сражались с жуткими тварями древнего мира. Ибо никто, кроме настоящего человека, не может произнести их Потому что челюсти, язык и гортань у человека устроены иначе, чем у любой другой твари. Забыто значение этих слов, но не сами слова.

— Правда, — сказал Кулл. — Я вспоминаю легенды... Валка!

Его голос прервался, задрожав, ибо внезапно, словно какая-то таинственная дверь распахнулась настежь, туманные безмерные пространства открылись его сознанию, и на мгновение ему показалось, что он видит давно минувшее, видит сквозь туманную и призрачную дымку времени образы оживающего минувшего. Люди сражались с чудовищными тварями, очищая мир от древних ужасов. В сером колеблющемся тумане копошились странные, кошмарные существа, порождения безумия и страха. И человек, эта игрушка богов, слепой, невежественный, встающий Из праха и в прах обращающийся, шел долгой кровавой тропой своей судьбы, сам не зная почему, звероподобный, словно большой жестокий ребенок, и все же чувствующий по временам в себе искру божественного огня... Кулл, вздрогнув, вытер рукой выступивший на лбу пот. Такие внезапные Приступы, напоминайшие падения в бездны памяти, уже случавшиеся с ним, всегда тревожили его.

— Они исчезли, сказал Брул, словно читая его мысли. — Исчезли птицы-женщины — гарпии, люди-нетопыри — летучие вампиры, люди-волки, демоны, гоблины, — все, кроме таких тварей, как та, что лежит у наших ног, да еще нескольких волков-оборотней. Долгой и страшной была эта война, тянувшаяся в течение многих кровавых столетий с тех самых пор, как первый человек, переставший быть обезьяной, восстал против тех, кто правил тогда этим миром. И наконец человечество победило, так давно, что от той поры дошли до нас лишь смутные легенды. Змеелюди сопротивлялись дольше всех, и все же люди сокрушили даже их и изгнали последних из них в глухие уголки мира. Там они спаривались с настоящими змеями, и мудрецы говорили, что их ужасные отродья скоро исчезнут окончательно. Но прошло время, род людской размягчился и выродился, позабыв древние битвы, и твари вернулись. О, это была мрачная и тайная война! По юной земле крались страшные чудовища старого мира, хранимые их ужасной магией, принимая любые образы и свершая втайне ужасающие деяния. И нельзя было отличить настоящих людей от оборотней. Ни один человек не мог доверять другому. Но со временем с помощью собственной хитрости и своего разума они нашли способ отличать ложь от истины. Люди избрали своим знаком и знаменем изображение летучего дракона, крылатого ящера, чудовища древних веков, которое было величайшим врагом змей, и люди придумали те слова, которые я произнес как символ и пароль, ибо, как я уже сказал, никто, кроме настоящих людей, не может повторить их. Так человечество восторжествовало. И вновь твари вернулись, когда протекли столетия забвения, — потому что человек и доныне напоминает обезьян тем, что забывает все то, что постоянно не мозолит ему глаза. А люди погрязли в своей роскоши и могуществе и уже перестали верить в старые религии, и потому змеелюди пришли в обличим жрецов, учителей новой и истинной веры, создав чудовищную религию поклонения змееголовому божеству. И такова их власть, что ныне повторять старые предания о змеелюдях — смерть. И люди вновь поклоняются Змею в новом обличии, и все они — слепые дураки, потому что подавляющее большинство из них не видит связи между их силой и той, которую люди сокрушили в незапамятной древности. И змеелюди могли бы удовлетвориться своей властью жрецов. И все же... — Он замолчал.

— Продолжай. — Кулл почувствовал, как по спине поползли мурашки.

— Все считали, что Валузией правили настоящие люди, — прошептал пикт. — Й все же, пав в битве, они умирали, как змеи, — так, как умер тот, что пал от копья Львиного Клыка на залитых кровью побережьях, когда мы, островитяне, грабили Семь Империй. И как могло такое случиться, владыка Кулл? Эти цари были рождены женщиной и жили, как люди! Это могло произойти, только если настоящих царей тайно убивали — как могли бы убить тебя нынче ночью, — и жрецы Змея правили в их обличии, и никто ничего не заподозрил.

Кулл выругался сквозь зубы.

— Да, наверное, так и было. Никто еще не сумел повидать жреца Змея и остаться после этого в живых. Это известно всем. Они окружают себя глубокой тайной.

— Государственные дела Семи Империй — это чудовищно запутанная штука, — сказал Брул. — Настоящие люди знают, что среди них скрываются шпионы Змея, а также люди, ставшие союзниками Змея, — такие как Каанууб, владетель Блаала, и все же никто не дерзает говорить о своих подозрениях, дабы его не постигло возмездие. Ни один человек не доверяет даже своим друзьям, и государственные мужи не осмеливаются говорить друг другу о том, что у всех на уме. Если бы они могли быть хоть в чем-нибудь уверены, если бы хоть одного человекозмея или весь их заговор разоблачили у них на глазах, тогда власть Змея была бы сокрушена более чем наполовину. Тогда все они объединились бы и выявили предателей. А так лишь у Ка-ну хватает решимости и мужества замышлять что-либо против них, и даже самому Ка-ну удалось узнать лишь столько об их делах, чтобы предупредить меня о том, что может случиться. А точнее — о том, что случилось до этой минуты. Так что я был готов к тому, что произошло, но теперь нам придется положиться лишь на нашу удачу и хитрость. Пока, я думаю, мы в безопасности. Эти змеелюди не осмелятся оставить свой пост, опасаясь, что неожиданно могут подойти настоящие люди. Но можешь быть уверен, завтра они придумают что-нибудь еще. Что именно — этого никто не скажет, даже Ка-ну, но мы должны держаться вместе, царь Кулл, пока не победим или не погибнем оба. А теперь пойдем со мной. Попробуем спрятать этот труп понадежней.

Кулл последовал за пиктом, согнувшимся под своей жуткой ношей, в сумрак потайного хода. Их поступь обитателей дебрей была бесшумна, и, словно привидения, скользили они в призрачном свете. Кулл все же не слишком-то доверял заверениям Ка-ну, что проходы должны быть пусты. За каждым поворотом он ожидал появления чего-то ужасного. В сердце вновь шевельнулось подозрение. Быть может, пикт вел его прямо в засаду? Он отступил шага на два и стал держать свой меч нацеленным прямо в беззащитную спину Брула. Если тот замышлял предательство, то должен был погибнуть первым. Но если пикт и заметил это, он не подал виду. Он продолжал спокойно идти, пока они не добрались до пыльной заброшенной комнаты, где тяжелые заплесневелые драпировки свисали со стен. Брул откинул одну из них и спрятал за ней труп.

Они уже выходили из комнаты, когда внезапно Брул остановился так резко, что оказался куда ближе к смерти, чем думал, — нервы Кулла были на пределе.

— Что-то движется по коридору, — прошипел пикт. — Ка-ну говорил, что эти проходы будут пусты, но...

Он вытянул свой меч и выглянул в коридор. Кулл настороженно последовал его примеру.

Неподалеку в проходе появилось странное свечение, приближавшееся к ним. Напрягшись, вжавшись в стену коридора, они ждали, сами не зная чего, но Кулл слышал, как дыхание пикта вырывается сквозь зубы, и уверился в верности Брула.

Сияние сгустилось в призрачную фигуру. Она отдаленно напоминала человека, но казалась сотканной из дымки. Словно клубы тумана уплотнялись по мере приближения, так и не обретая вещественности. Лицо было обращено к ним — пара светящихся огромных глаз, в которых, казалось, отразились столетия жутких пыток. Лицо не таило угрозы, в его сумрачном странном выражении таилась лишь безмерная печаль. Это лицо... Это лицо...

— Всемогущие боги! — выдохнул Кулл, чувствуя, как ледяная рука сдавливает его сердце. — Эаллал, царь Валузии, погибший тысячу лет назад!

Брул изо всех сил вжался в стену, его глаза стали круглыми от ужаса, меч впервые за эту ночь дрогнул в его руке. Кулл стоял гордо и прямо, инстинктивно держа клинок наготове. Волосы на голове у атланта встали дыбом, кожу будто бы обожгло ледяное дыхание зимней стужи. И все же он по-прежнему оставался царем царей, столь же готовым к битве с мертвецом, как с любым из живых.

Призрак шел прямо, не обращая на них внимания. Кулл отпрянул, когда он проходил мимо, ощутив ледяное дуновение, подобное дыханию северных снегов. Призрак миновал их медленной, беззвучной поступью, как если бы узы всех минувших веков обременяли его слабые ноги, и исчез за углом коридора.

— Валка! — пробормотал пикт, вытирая холодные капли со лба. — То был не человек! Это был дух!

— Да... — Кулл удивленно покачал головой. — Разве ты не узнал лица? То был Эаллал, правивший Валузи-ей тысячелетия назад. Его нашли чудовищно умерщвленным в его собственном тронном зале, который теперь зовут Проклятым Залом. Ты разве не видел его статуи в Зале Славы Царей?

— А, теперь я припоминаю эту историю. Клянусь богами, Кулл, это еще один знак устрашающей и нечистой власти жрецов Змея! Тот царь был убит змеелюдьми, и его душа попала к ним в рабство, дабы покоряться их приказам во веки веков! Ибо мудрецы всегда утверждали, что, если человек становится жертвой змеелюдей, его дух превращается в их раба.

Дрожь прошла по огромному телу Кулла.

— Валка! Какая страшная судьба! Слушай. — Его пальцы сомкнулись железной хваткой на руке Брула. — Слушай! Если я буду смертельно ранен этими мерзкими чудовищами, поклянись, что ты пронзишь своим мечом мое сердце, чтобы моя душа не попала в рабство.

— Клянусь, — ответил Брул, сурово сверкнув глазами. — А ты сделай то же для меня, Кулл.

Их руки встретились, молчаливо скрепляя этот кровавый уговор.

 4. МАСКИ

Кулл восседал на троне, задумчиво глядя на море обращенных к нему лиц. Придворный говорил ему что-то ровным, хорошо поставленным голосом, но царь почти не слушал его. Рядом стоял Ту, главный советник, ожидая повелений царя, и каждый раз, глядя на него, Кулл внутренне содрогался. Но внешне все вокруг выглядело столь .же безмятежным, как морская гладь между приливом и отливом. События минувшей ночи вспоминались царю, как сон, пока его взгляд не падал на подлокотник трона, о который опиралась смуглая мускулистая рука, на запястье которой блестел драконий браслет. Брул стоял рядом с троном, и каждый раз, когда царя охватывало ощущение нереальности окружающего, суровый тихий шепот пикта возвращал его к яви.

Нет, то, что произошло, не было сном, несмотря на всю чудовищность происшедшего. И сидя на своем троне в Зале Приемов, разглядывая своих придворных, всех этих дам и господ, всех государственных мужей, он был охвачен ощущением, что их лица — всего лишь иллюзия, нечто нереальное, обман зрения. Эти лица всегда казались ему масками, но прежде он смотрел на них с определенной терпимостью, думая, что видит под этими масками мелкие, ничтожные душонки, полные трусости, лести и честолюбия. Теперь все это приобрело мрачную окраску, зловещее значение, словно смутный ужас таился за этими масками. Пока он обменивался любезностями с каким-нибудь аристократом или советником, ему казалось, что улыбающиеся, лица в любой миг могут растаять, словно дым, и на их месте ощерятся чудовищные змеиные. челюсти. Сколько из этих людей, окружающих его, были на самом деле жуткими нечеловеческими тварями, скрывающимися за совершенной гипнотической иллюзией человеческих лиц?

Валузия — страна снов и кошмаров, царство теней,-где правили тени, крадущиеся за расшитыми занавесями, смеющиеся над жалким царем, восседающим на троне, который сам был подобен тени.

И подобно такой же тени с горящими темными глазами на неподвижном лице стоял рядом с ним Брул. Уж он-то был настоящим! И Кулл чувствовал, что его дружба с дикарем растет и крепнет, и ощущал, что Брул испытывает то же самое, а не просто выполняет свою миссию.

А что, думал Кулл, было настоящим в жизни? Честолюбие, власть, гордость? Дружба мужчины, любовь женщины — которой Кулл никогда, не испытал? Битва, добыча, что? Был ли то настоящий Кулл, тот, кто восседал на этом троне? Или настоящим был тот, кто взбирался на горы Атлантиды, грабил далекие острова Заката и смеялся над грохотом зеленых валов прибоя на берегах Атлантического моря? Ибо Кулл знал, что таких Куллов было много, и очень хотел бы знать, кто из них был настоящим. Так что жрецы Змея продвинулись лишь на шаг дальше со всей своей магией, ибо все люди носили маски, и маски эти постоянно менялись. И Кулл дорого дал бы за то, чтобы знать — не таится ли под каждой из этих масок змея.

Так он сидел, погруженный в эту странную путаницу мыслей, а придворные подходили и удалялись, и вот наконец все мелкие заботы дня были позади, и царь с Брулом остались одни в Зале Приемов, не считая клюющих носом служителей.

Кулл чувствовал себя усталым. Они с Брулом но спали предыдущую ночь. Кулл к тому же не смыкал глаз еще и два дня назад, когда в садах Ка-ну он впервые услышал о тех загадках, с которыми предстояло справиться. Минувшей ночью больше ничего' особенного не случилось после того, как они вернулись в библиотеку из потайных проходов, но они так и не осмелились заснуть. Куллу, с его невероятной волчьей жизнеспособностью, уже приходилось обходиться по нескольку суток без сна в дни его дикой юности, но теперь его. голова разламывалась от напряженных мыслей и нервы его были на пределе. Он нуждался во сне, но спать ему тем не менее не хотелось.

Но еще больше потрясло его то, что хоть они с Брулом неотрывно следили за стражниками, ожидая увидеть, когда будет совершена обратная подмена, но так ничего и не заметили. Наутро те, кто стоял на страже, были способны повторить магические слова Брула, но не могли припомнить ничего необычного. Они думали, что так и простояли всю ночь на карауле, как обычно. И Кулл ничего не стал им говорить. Он верил, что все они были настоящими людьми, но Брул посоветовал сохранить все в полной тайне, и Кулл тоже решил, что так будет лучше.

Брул наклонился над троном, понизив свой голос так, что его не смог бы услышать даже усталый служитель.

— Скоро они ударят, Кулл. Сегодня Ка-ну подал мне тайный знак. Жрецы знают, что нам стало известно об их заговоре, но им неизвестно, сколько именно мы знаем. Мы должны быть готовы к чему угодно. Ка-ну и вожди пиктов будут держаться поблизости, пока тайное не станет явным. И, Кулл, если дойдет до драки, улицы и дворцы Валузии окрасятся кровью!

Кулл мрачно усмехнулся. Он предпочел бы этому ожиданию все что угодно. Это блуждание в лабиринте иллюзий и магии чудовищно ему надоело. Он соскучился по звону мечей и радостной свободе боя.

И тут в Зал Приемов снова вошли Ту и остальные советники.

— Владыка царь, час совета близится, и мы явились, чтобы сопроводить тебя в Зал Совета.

Кулл поднялся с трона. Советники преклонили колени, освободив царю проход, потом поднялись и последовали за ним. Они изумленно поглядывали на пикта, шагавшего рядом с царем, но никто не проронил ни слова. Брул скользнул вызывающим взглядом по их спокойным лицам с наглостью вторгшегося дикаря.

Они прошли по длинной анфиладе залов и достигли наконец. Палаты Совета. Заперев по обычаю дверь, советники расположились по чину перед возвышением, на котором стоял царь. Брул, словно бронзовая статуя, застыл позади Кулла.

Кулл быстро оглядел комнату. Пожалуй, он мог быть уверен, что здесь ему не грозит измена. Здесь присутствовали семнадцать советников, каждый из них был на стороне Кулла, когда атлант захватил трон.

— Люди Валузии... - начал он традиционными словами и вдруг замер в недоумении. Советники, встав как один человек, надвигались на него. В их взглядах не было враждебности. Но такое поведение было неподобающим в Зале Совета. Один уже приближался к царю, когда Брул метнулся вперед, словно леопард.