Помоги проекту - поделись книгой:
Что же до Святополка, он успешно справлялся со своими обязанностями, пока в 1140 году его не переманили в город Берестье, где он, однако же, не прижился.
В результате в 1141-м или 1142 году Изяслав передал своей сестре Агафье Мстиславне[150], жене Всеволода Ольговича, грамоту, в которой писал: «Выпроси у зятя Новгород Великий брату своему Святополку». Сказано – сделано, Всеволод Ольгович послушался совета супруги и отправил Святополка в Новгород[151].
В этой книге мы то и дело используем термин «великий», но происходит это не из желания как-то особо выделить (возвеличить) что-то, просто в русском языке «великий» и «большой» – синонимы. Соответственно, река, названная Великая, – это прежде всего большая река, и Новгород по меркам того времени – так прямо огромный город. Просто в то время слово «великий» использовалось чаще, нежели «большой», а в результате так и привыкли. Так и хочется процитировать стихи Станислава Золотцева[152]:
В Новгороде Святополку было не худо, но в 1148 году Изяслав, к тому времени сделавшись великим князем, передал Новгород своему сыну Ярославу. Святополк же в качестве компенсации получил Владимир-Волынский[153].
В 1149 году, однако, ему снова пришлось оставить нагретое место, уступив его изгнанному из Киева Юрием Долгоруким Изяславу. Ничего удивительного, Долгорукий был сильным князем, а братья как раз вели против него войну, вот и довоевались.
Святополк был приглашен на княжение в город Луцк[154], но очень скоро, в 1150 году, Изяслав снова оторвал его от более-менее мирной жизни и повел в новый поход против Долгорукого. В благодарность за помощь Изяслав вернул ему Владимир-Волынский.
Далее, в 1152 году, Святополк собрал войско, чтобы помочь Изяславу в походе против Владимира, но тот от его помощи отказался, зато попросил его подсобить воинской силой против сына Юрия Долгорукого – Василька, который, с легкой руки папаши, сидел теперь в Новгороде.
В 1153 году Святополк участвовал в походе Изяслава против галицкого князя Ярослава Владимировича Осмомысла.
Судя по всему, Святополк был достаточно отзывчивым человеком, который всегда был рад прийти на помощь, при этом сам ни с кем не развязывая военных конфликтов.
После того как в 1140 году Святополк сменил Псков на Берестье, псковичи, по всей видимости, пригласили другого князя, но кого именно, неизвестно. Следующий князь, оставивший свой след в истории, был Мстислав Давыдович (в крещении Борис).
В 1180 году великий князь владимирский Всеволод Юрьевич Большое Гнездо разрывает союз со Святославом Всеволодовичем, князем черниговским. В ответ на это Святослав предпринял карательный поход против Всеволода, закончившийся тщетным стоянием на реке Влене, зато из Новгорода был изгнан Владимир Святославич и вместе с ним все противники «Суздальской партии», и в последующие три десятилетия там княжили представители Всеволода. В частности, отпуская старшего сына Константина на новгородское княжение в 1205 году, Всеволод произнес речь: «сыну мой, Константине, на тобе Бог положил переже старейшиньство во всей братьи твоей, а Новгород Великий старейшинство имать княженью во всей Руськой земли».
Мстислав Давыдович
Сын смоленского князя Давыда Ростиславича[155]. По версии В. Н. Татищева, одно лицо с Борисом Давыдовичем Полоцким. Но это всего лишь предположение.
Заступил на княжение в Новгороде в 1184 году, тогда же и женился на дочери половецкого хана Толгия (ее имя неизвестно), и оставил Новгород в 1187 году, так как был приглашен в Вышгород, где и пробыл до своей смерти в 1189 году. Несмотря на то, что Мстислав Давыдович формально не являлся князем Пскова, он считается таковым из-за подчиненного положения, который Псков занимал в то время по отношению к Новгороду.
Мстислав (в крещении Борис) Романович
Старый (1178–1195)
Сын Романа Ростиславича[156] и дочери Святослава Ольговича; происходил из смоленской ветви Мономаховичей. Дата рождения неизвестна. В 1177 году вместе со своими дядей Рюриком Ростиславичем[157] и старшим братом Ярополком потерпел поражение от половцев в битве у Ростовца. После чего в 1178 году отец отправил его на помощь витебскому князю Всеславу Васильковичу, который воевал против Мстислава Ростиславича Храброго[158]. Это было необходимо, так как Новгород как раз собирался развязать войну, а она была не нужна старшему в роду смоленских князей князю Роману. Зато в 1179 году псковское вече пригласило Мстислава Романовича к себе князем.
В 1185 году Мстислав участвовал в походе против половцев, этот поход закончился победой на Хороле[159].
В 1195 году, когда Ольговичи[160] организовали поход на Витебск, по пути разоряя родовые смоленские земли Мстислава, Мстислав был вынужден встать во главе смоленского войска и напасть на бесчинствующего врага. Неожиданный удар смолян хорошо проредил войско неприятеля, погиб сын Олега Святославича Стародубского Давыд, но когда Мстислав слишком сильно прорвался на территорию, занимаемую врагом, путь отступления для него отрезали союзные черниговцам полочане, Мстислав попал в плен, битва была проиграна.
Когда в 1197 году умер смоленский князь Давыд Ростиславич, Мстислава пригласили присоединить Мстиславское княжество[161] к Смоленскому, после чего он стал править в нем.
Шли годы. В 1212 году двоюродный брат Мстислава Романовича новгородский князь Мстислав Мстиславич Удатный[162], что означает Удачливый (понятно, что такие прозвища за просто так не дают), объединившись со смолянами, посадил в Киеве князем Ингваря Ярославича Луцкого[163], после смерти которого Киев признал самого Мстислава Романовича своим князем. Здесь Мстислав Романович (Старый) и Мстислав Мстиславич организовали совет русских князей перед первым походом на монголо-татар.
Мстислав Романович не участвовал в основной части битвы на реке Калке (на территории современной Донецкой области), оставаясь на правом берегу в укрепленном лагере. Тем не менее через три дня после начала сражения Мстислав Романович был захвачен в плен и убит.
Ярослав Всеволодович наследовал Владимир за братом Юрием, а Киев занял Михаил Черниговский[164], сконцентрировав в своих руках, таким образом, Галицкое, Киевское и Черниговское княжества.
Монгольское нашествие
Мы прервем на время рассказ о князьях и перейдем к татаро-монгольскому нашествию, потому что дальше рассказывать историю Руси, не упоминая об этих кровавых событиях, невозможно. После победы монголов над Русью князья и даже великие князья будут получать ярлык на княжение и чуть что ездить для получения инструкций и наставлений в Орду. И не поставь я здесь описание нашествия, не объясни, как было дело, у неискушенного читателя такое поведение русских князей в дальнейшем будет вызывать, мягко говоря, недоумение.
Впрочем, монголы ведь тоже не ждали, пока события на Руси прервутся естественным образом, не стояли скромно в дверях, ожидая, когда же наступит их очередь. На то они завоеватели и захватчики, чтобы ворваться, разрывая канву истории, когда их не ждешь. Так что и мы оставим на время рассказ о псковских делах, дабы пронаблюдать нашествие ордынцев на Русь.
Монгольское нашествие было запланировано еще Чингисханом[165], направившим в 1207 году своего старшего сына Джучи[166] на завоевание племен, обитавших к северу от реки Селенги и в долине Иртыша. В 1220-х годах монголы провели подготовку к основному вторжению, организовав поход тридцатитысячного войска Субедея[167] и Джебе в Закавказье и Юго-Восточную Европу.
«Сокровенное сказание» сообщает о том, что Угэдэй[168] «…отправил в поход Бату, Бури, Мунке и многих других царевичей на помощь Субеетаю, так как Субеетай-Баатур встречал сильное сопротивление со стороны тех народов и городов, завоевание которых ему было поручено еще при Чингисхане, а именно – народов Канлин, Кибчаут, Бачжигит, Орусут, Асут, Сесут, Мачжар, Кешимир, Сергесут, Булар, Келет (китайская „История монголов“ добавляет не-ми-сы), а также и городов за многоводными реками Адил и Чжаях, как то: Мекетмен, Кермен-кеибе и прочих… Когда же войско будет многочисленно, все воспрянут и будут ходить с высоко поднятой головой. Вражеских же стран там много, и народ там свирепый. Это – такие люди, которые в ярости принимают смерть, бросаясь на собственные мечи. Мечи же у них, сказывают, остры».
Цель похода – еще не захват территорий, а разведка боем. Хану было необходимо получить информацию о странах Восточной Европы, с которыми монголам в дальнейшем предстояло иметь дело. Стратеги хана изучили будущий театр военных действий, составили представление о имеющихся на территории войсках, о том, где расположены укрепления, получили информацию о внутреннем расположении русских княжеств.
31 мая 1223 года состоялась битва на реке Калке, которая закончилось разгромом русско-половецких сил.
Согласно русским летописям, войско Субедея потеснило саксин, половцев и сторожевые отряды булгар на Яике, а затем утвердилось в юго-западной части Башкирии. В 1229 году на помощь Субедею пришли войска улуса Джучи. Вместе они атаковали половцев, потом перешли на башкирские земли и с 1232 года ополчились на булгар.
В 1235 году монголы подготовили подкрепление своим войскам. Осенью 1236 года сосредоточились в прикаспийских степях под общим руководством сына Джучи Батыя. Они сначала покорили башкирские племена, отряды которых влились в монгольское войско. Затем направились в сторону Волжской Булгарии. Несмотря на то, что Булгария многие годы находилась в конфликте с Владимиро-Суздальским и Муромо-Рязанским княжествами, перед лицом грозившей опасности булгары стали искать мира, что встретило понимание и поддержку у русских князей. Были созданы валы в лесах, прикрывавшие основные города, стены городов были спешно укреплены, увеличились гарнизоны. Однако все эти меры оказались тщетными – Волжская Булгария была разгромлена молниеносно к весне 1237 года.
Далее от Нижней Волги войска Батыя пошли на Дон, где к осени разгромили половцев и алан. Далее лежали земли буртасов, мокши и мордвы. Пройдя их, монгольские войска должны были перегруппироваться и пойти на Русь.
Русские князья предвидели нападение монголов. Вот фрагмент из донесения венгерского монаха-миссионера, доминиканца Юлиана: «Многие передают за верное, и князь суздальский передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан. Ибо у них, говорят, есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего… Ныне же, находясь на границах Руси, мы близко узнали действительную правду о том, что все войско, идущее в страны Запада, разделено на четыре части. Одна часть у реки Этиль (Волги) на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю. Другая же часть в южном направлении уже нападала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дона, близ замка Oveheruch, также княжества русских. Они, как передавали нам словесно сами русские, венгры и болгары, бежавшие перед ними, ждут того, чтобы земля, реки и болота с наступлением ближайшей зимы замерзли, после чего всему множеству татар легко будет разграбить всю Русь, всю страну русских»[169].
Венгерский хронист Симон писал о полумиллионе монголов, вторгшихся в Венгрию. Сколько их пришло в русскую землю, неизвестно, древнерусские летописи не сохранили точных цифр, пишут только об огромном размере монгольской армии. Персидский историк Рашид-ад-Дин[170] писал о примерно 140 000 воинов. Однако в эти цифры не включены союзные монголам отряды. Большинство русских дореволюционных историков указывают цифру от 300 000 до 500 000 воинов, с учетом отрядов, примкнувших по пути. Союзные отряды набирались из воинов покоренных земель, так что с каждой победой «монголов» становилось все больше.
Историк С. М. Соловьев пишет, что северные княжества в случае опасности могли выставить до 50 000 воинов, такое же количество могли отправить против монголов южные княжества. Советский военный историк А. А. Строков[171] высказывал мнение, что «при исключительной опасности Русь могла выставить и более 100 тысяч человек». Но в любом случае силы были, мягко говоря, неравны.
При этом монголы не выходили войско на войско, как это обычно происходило на Руси, а наносили стремительные удары, прорывая фронт и разбивая войско противника на части, а также изматывая его непрерывными стычками. В первых рядах шли отряды покоренных народов и легкие отряды, в резерве держали тяжелую конницу. При этом руководство армией – ханы, темники и тысячники – находились на возвышенных местах позади войска, направляя движение войск флагами, световыми и дымовыми сигналами, а также сигналами труб и барабанов.
Темник – от «тьма», десять тысяч. В орде существовало воинское звание тумэнбаши – командир десяти тысяч, но русские произносили его как темник. В английском языке термин «темник» также передается словами general, emir.
Первым делом монголы посетили Рязанское княжество и потребовали платить дань Орде[172]. Юрий Игоревич, князь рязанский[173], отправил гонцов к Юрию Владимирскому и Михаилу Черниговскому. Но Батый перехватил гонцов, так что на помощь к рязанцам пришли только муромские полки. Битва была проиграна, а сама Рязань пала после шестидневной осады, несмотря на пришедшие к ней на помощь войска Всеволода Юрьевича новгородского[174], владимирского воеводы Еремея Глебовича[175], Романа Ингваревича коломенского[176].
В результате русское войско было разгромлено, и Рязанское княжество разорено. Монголы взяли Пронск, были уничтожены города Белгород-Рязанский, Воронеж, Дедославль.
Разобравшись с Рязанью, монголы напали на Владимиро-Суздальское княжество, где они столкнулись с рязанским боярином Евпатием Коловратом[177], который благодаря внезапности своего маневра сумел нанести врагу существенный урон.
20 января 1238 года пала Москва. А в начале февраля, после восьми дней осады, пал город Владимир, в нем погибла вся семья Юрия Всеволодовича[178]. Далее пали Суздаль, Переяславль-Залесский, Юрьев-Польский, Стародуб-на-Клязьме, Тверь, Городец, Кострома, Галич-Мерьский, Ростов, Ярославль, Углич, Кашин, Кснятин, Дмитров, а также новгородские пригороды Вологда и Волок Ламский. В это же время отряды монголов под предводительством Бурундая[179] напали на поволжские города, которые после того, как оттуда ушли войска, остались без защиты. Далее войска Бурундая захватили Тверь и Торжок (оборона 22 февраля – 5 марта) и подошли к реке Сити со стороны Углича.
Владимиро-Суздальское княжество было разорено. Далее монголы повернули назад, не дойдя буквально 100 верст до Новгорода. Что остановило их? Весенняя распутица? Вполне правдоподобная версия, дело происходило 5 марта. Неудобное для передвижения время? А может, решили, что не найдут себе пропитания в разрушенных городах и деревнях?
Войско разделилось на две части, основная прошла недалеко от Смоленска и, остановившись ненадолго в Долгомостье, пошла на юг, где вторглась в Черниговское княжество и сожгла Вщиж, затем резко повернула на северо-восток и, не решившись напасть на крупные города Брянск и Карачев, осадила Козельск. Вторая группа под водительством Кадана и Бури прошла мимо Рязани, осадив Козельск.
И, как обычно, монголы ушли для того, чтобы доставить до места назначения награбленное и поскорее повторить свой набег. Так, в начале 1239 года монголы вторгались в Волго-Окский район. Пострадали города Муром, Городец, Нижний Новгород и Гороховец. Л. В. Черепнин[180] датирует эти события 1239 годом. 3 марта 1239 года один из монгольских отрядов разорил Переяславль Южный. 18 октября 1239 года монголами был взят Чернигов. Далее пошло разорение вдоль Десны и Сейма. Города Гомий, Путивль, Глухов, Вырь и Рыльск были разрушены и опустошены.
И, как обычно, монгольское войско постоянно пополнялось за счет рекрутского набора в покоренных городах.
Весной 1240 года Бугдай повел свое войско через Дербент на юг, в помощь действовавшим в Закавказье монголам, а Угэдэй-хан уже перегруппировывал войско, отозвав в Орду Мунке, Гуюка и Бури. Далее монголы продвигались, разоряя селения вдоль Днепра. Батый собирался осадить Киев. Осенью 1240 года Батый напал на Поросье и, победив, осадил Киев. Лаврентьевская летопись сообщает, что Киев был взят монголами 6 декабря.
В это время киевский князь Даниил[181] находился с посольством в Венгрии, где пытался договориться о женитьбе своего сына Льва Даниловича[182] (в честь которого был построен и назван город Львов) на дочери короля Венгрии Белы IV[183], Констанции[184]. Возвращаясь домой, он просто не смог добраться до Киева ввиду скопления войск неприятеля: «…и воротился от короля, и приехал в Синеволодское, в монастырь святой Богородицы… и возвратился назад в Угры, ибо не мог пройти в Русскую землю, поскольку мало с ним было дружины», – читаем мы в «Жизнеописании Даниила Галицкого».
А монголы уже брали Ладыжин и Каменец. К тому времени от Батыя уходят, чтобы вернуться в Монголию, Гуюк и Мунке со всеми своими воинами. Таким образом, армия захватчиков сразу же потеряла достаточно много народу, и у Руси появился шанс. Возможно, что именно это остановило дальнейшее продвижение степняков на запад. Тем не менее Байдар[185] и его три тумена воинов не поленились вторгнуться в Польшу, а Батый и идущие с ним 70 000 человек взяли Галич и направились в Венгрию.
В 1241 году, согласно Ипатьевской летописи, князья Понизья согласились платить монголам дань зерном, благодаря чему они избежали разорения. Батый же взял с собой князя Ростислава Михайловича в совместный поход на город Бакоту. В 1243 году они воевали на Волыни, дойдя до города Володавы.
В результате нашествия монголов огромная часть населения Руси была истреблена. Такие города, как Киев, Владимир, Суздаль, Рязань, Тверь, Чернигов, лежали в руинах. Уцелели Великий Новгород, Псков, а также города Смоленского, Полоцкого и Турово-Пинского княжеств. И самое главное – Русь сделалась вассалом Монгольской империи.
Как я уже писала в начале этой главы, я специально вставляю историю монгольского нашествия в эту часть книги, чтобы было понятно, отчего после 1241 года русские князья то и дело ездят в Орду за получением тех или иных указаний, на суд или на обретение права на княжение в тот или иной город, почему хан распоряжается свободой и жизнью русских князей, карает и милует.
Владимир Мстиславич (до 1178 – после 1226)
Сын Мстислава Ростиславича Храброго.
Княжил в Поросье (Триполье), что между реками Стугной и рекой Росью, вместе со старшим братом Мстиславом Мстиславичем. Местность эта славилась богатыми пастбищами для скота, а также служила местом военных поселений, образованных киевскими князьями для защиты княжества с юга.
А в 1208 году, когда Владимир Мстиславич занял торопецкий стол, ранее изгнанные Всеволодом Большое Гнездо из Новгорода противники «Суздальской партии» перебрались в Псков и предложили местным жителям самостоятельно выбрать себе князя. Неудивительно, что они тут же потребовали самого Владимира Мстиславича.
Затем, вслед за вокняжением старшего брата Мстислава Удатного в Новгороде, Владимир Мстиславич получил в управление также Великие Луки. В Торопце же сел княжить его брат Давыд Мстиславич.
Еще через два года, в 1210-м, объединенное войско братьев разбило литовцев при Ходыницах, что на реке Ловать, и провело довольно-таки успешный поход против эстов – на Оденпе, войско состояло из новгородцев и псковичей. После чего Владимир Мстиславич попытался заключить мирный договор с постоянно совершающими набеги на его землю рыцарями Ливонского ордена, путем ряда династических браков, и сам женился на Агриппине, дочери брата епископа Буксгевдена[186] Дитриха, за что и был изгнан из Пскова, так как кто-то пустил слух, будто бы Владимир желает переменить веру.
Избавившись от Владимира Мстиславича, псковичи пригласили к себе на княжение, вот ведь странное дело, Всеволода Борисовича, вассала полоцкого князя Владимира, герсикского князя, владения которого граничили с землями епископа Риги. Согласно «Хронике Ливонии Генриха Латвийского»[187], Всеволод находился в непрестанной вражде с Орденом меченосцев и епископом Риги в союзе с литовцами, так как был женат на дочери литовского князя Даугеруте. Для чего понадобилось изгонять князя, дружившего с немцами, и тут же звать другого, который предпочитает немцам литовцев, – загадка. Впрочем, о князе Всеволоде Борисовиче разговор впереди. Что же касается Владимира Мстиславича – потеряв Псков, он не был принят в Полоцке, как ожидал, поэтому отправился в Ригу к епископу Альберту: ничего личного, как говорится, просто не собирался человек без дела сидеть. Епископ тут же назначил Владимира судьей в латышской Идумее[188]. Кстати, есть версия, что в честь Владимира Мстиславича там был назван город Валмиера[189].
Находясь в свите епископа Альберта, Владимир Мстиславич участвовал в переговорах между Орденом меченосцев и Владимиром Полоцким. Съезд проходил в городе Герцике в 1213 году, Владимир Мстиславич сумел добиться предотвращения кровопролития между Ливонским орденом и полочанами.
В результате Владимир Полоцкий был настолько доволен проведенными переговорами, что подошел к епископу, назвал его «духовным отцом», а тот, в свою очередь, принял его как «сына». Так дипломатический талант Владимира Мстиславича добыл для епископа, которому теперь служил, всю Ливонию без какой бы то ни было дани, за что Альберт пообещал быть непременным союзником Владимира против Литвы и признавать права русских свободно плавать по Двине. Был заключен полоцко-орденский мир и антилитовский союз, прекращение выплаты Орденом дани в Полоцк за ливов[190].
После столь удачных для обеих сторон переговоров Владимир Мстиславич был официально назначен фогтом в Идумейскую землю, которой он должен был управлять, ибо это теперь был его наследственный лен. В 1214 году Владимир Мстиславич возвращается на Русь, чтобы забрать свою семью, но в том же году, воспользовавшись отъездом благоволившего к Владимиру епископа Альберта, епископ Рацебурга и идумейский священник Альдебрандт обвинили Владимира в корыстолюбии и мздоимстве. Пришлось князю собирать близких в 1215 году и возвращаться вместе с ними домой.
На Руси же было на редкость неспокойно, что позволило Владимиру Мстиславичу тут же по возвращении присоединиться к походу против младших Всеволодовичей (сыновей Всеволода Большое Гнездо) во Владимиро-Суздальское княжество.
В это время Ярослав Всеволодович поддерживал продовольственную блокаду Новгорода, удерживая Торжок. Владимир Мстиславич напал на находящиеся во владении Ярослава тверские земли. Когда же Ярослав убрался в Переяславль, где намеревался соединиться с братом Юрием Всеволодовичем, Владимир Мстиславич двинул войска к Ростову, где княжил союзник смоленских князей старший Всеволодович Константин[191].
Собрав союз князей антисуздальской коалиции, в который вошли Константин Ростовский, Мстислав Удатный Новгородский, Владимир Рюрикович Смоленский и сын киевского князя Всеволод Мстиславич, они одержали победу на Липице.
После чего Мстислав Удатный и Владимир Мстиславич, имея в своем распоряжении всего 500 человек, сражались за осажденный Ярославом Святославичем город Ржев и победили. С тех пор летописи именовали этот город не иначе как «Ржева Володимирова». А о храбром князе сочинили красивую легенду[192]: «Каждый раз, когда враги подходили к крепостным стенам, на крутом волжском берегу на белом коне возникал безмолвный воин-князь Владимир. И каждый раз по взмаху его руки враги бежали от города. Каждую ночь князь дозором обходил свой город, и каждый вечер горожане у стены ставили новую пару сапог. Множество новых сапог износил князь, но однажды поленились горожане или забыли поставить новые княжеские сапоги… С той поры осерчал князь на своих подданных и покинул город». Не очень понятно, как можно износить сапоги, не вылезая из седла, но легенда от того делается еще более таинственной.
В это время чудь вторглась в псковские земли и разорила его окрестности. Через год, в 1217 году, Владимир Мстиславич уже в качестве князя Пскова, собрав псковско-новгородское войско, отправился в поход на чудь. Но те обратились за помощью к немецким рыцарям. Князь 17 дней держал замок Оденпе[193] в осаде, после чего возвратился домой, ведя с собой в качестве добычи 700 лошадей. Кроме того, он заключил с немцами мир, по которому те должны были оставить город. Владимир собирался забрать из полона и своего тестя, брата епископа Буксгевдена: «по сказанию Ливонского Летописца, Владимир хотел везти тестя своего во Псков, но воины Новгородские силою увели Дитриха с собою»[194].
В 1219 году Всеволод Мстиславич Новгородский, Владимир Мстиславич Псковский и сын последнего Ярослав две недели осаждали Венден, но в этот раз удача отвернулась от них, и по истечении указанного срока войска были вынуждены отступить под Псков.
В 1220 году на Псков напали латгалы из Кукейноса во главе с рыцарями, в ответ Владимиру пришлось разорить земли латгалов.
1222 год – поход на Венден под водительством князя Владимира Псковского, Святослава Всеволодовича и новгородского князя Всеволода Юрьевича. Князья вели с собой 12-тысячное войско.
В 1223 году Ярослав Всеволодич и Владимир Мстиславич пошли с войсками под Ревель. На этот раз с ними шли 20 тысяч воинов. После победы торопецкая вотчина была разделена, и Владимир получил ее восточную часть с Ржевом, где его любили, а его брат Давыд – западную с центром в Торопце.
В 1225 году на Торопец напало 7000 войска литовцев, и снова Владимир Мстиславич и Ярослав Всеволодович Новгородский пришли ему на помощь. В результате сражения под Усвятом литовцы были разбиты, но Давыд Мстиславич погиб, а Владимир, скорее всего, был серьезно ранен. Во всяком случае, он умер вскоре после упомянутых выше событий.
Мощи Владимира и Агриппины до XVIII века находились под спудом в Успенском соборе во Ржеве, над ними была устроена деревянная резная позолоченная гробница и сень с иконостасом. Согласно легенде, на этой могиле случались чудесные исцеления.
В XVII веке состоялась церковная реформа с последующим расколом, тогда же новая никоновская церковь начала деканонизацию многих святых, среди которых оказались Владимир и Агриппина. Так что официально их продолжали почитать только старообрядцы.
Когда императрица Анна Иоанновна повелела начать розыск о церковных нестроениях в Ржеве, архиепископ Тверской и Кашинский Митрофан (Слотвинский)[195] в 1745 году провел расследование о праздновании памяти Владимира и Агриппины и написал о результатах в столицу: «А с которого году, и с чего, и кем то воспоминание и празднество начато, и под тою ли гробницею оный князь и княгиня погребены, и чудеса и исцеления от них кому какие были ль, о том при следствии оного собора протопоп и прочие священнослужители показали, что не знают, и никакой летописи и записок не явилось». С этого дня архиерей запретил церковное празднование Владимира и Агриппины, их гробница была разобрана.
Тем не менее имена князя Владимира и его супруги не были забыты, и в ХХ веке архиепископ Димитрий (Самбикин)[196] включил их имена в «Алфавитный указатель местночтимых святых Тверского края». А в 1979 году по инициативе архиепископа Калининского и Кашинского Алексия (Коноплева)[197] церковное празднование Владимира и Агриппины было возобновлено. Святые были включены в Собор Тверских святых как «Святые благоверные князь и княгиня ржевские Владимир и Агриппина», память 15 июля, 23 июня, в 1-е воскресенье после 29 июня.
Всеволод Борисович
Как мы уже говорили, после того, как псковичи изгнали из города Владимира Мстиславича, и до того, как он во второй раз занял свой пост, в Пскове правил князь Всеволод, названный в «Хронике Ливонии Генриха Латвийского» сыном «короля Полоцка»[198]. В хрониках канцелярии епископа Риги используется форма Wiscewolodus; лат. Vissewalde rex de Gerzika; нем. Vissewalde; латыш. Visvaldis.
В русском биографическом словаре его связывают с Василько, сыном полоцкого князя Бориса Давыдовича, в повести о Святохне, пересказанной В. Н. Татищевым, разбирается эта же версия. Но Василько – это скорее Василий, нежели Всеволод. Э. М. Загорульский[199] пишет, что Всеволод Псковский – одно лицо с Всеволодом Васильковичем[200], упоминаемым в «Слове о полку Игореве». Еще вариант – Всеволод Борисович, на самом деле Всеволод Мстиславич, был сыном Мстислава Романовича Старого. И наконец, версия от Арведса Швабе[201] и Августа Тентелиса[202] – Всеволод был латышским правителем.
В общем, с происхождением мало понятного. Известно, что он владел Герсикским княжеством и при этом являлся вассалом и родственником полоцкого князя Владимира. Его владения граничили с землями рижского епископа, с которым он то и дело воевал, обычно призывая себе на помощь литовцев своего тестя князя Даугеруте[203]. Тем не менее в 1209 году враги захватили Герсик, разграбили и сожгли, а супруга Всеволода попала в плен. Для того чтобы вызволить ее, Всеволоду пришлось признать себя вассалом епископа и поклясться явиться к нему по первому зову с войском и поддерживать сюзерена в любом начинании.
Забрав жену, Всеволод устремляется не в разрушенный Герсик – что ему делать на пепелище? – а в Псков, где его уже ждали на княжение. Неудивительно, Владимир Мстиславич постоянно крутился в районе Риги, скорее всего, князья хорошо знали друг друга, так что, поняв, что не может удержать власть, Владимир рекомендовал пригласить следующим князем Всеволода.
Впрочем, мы знаем, что сам Владимир вернул себе Псков уже в 1213 году, а Всеволод отправился в заново отстроенный Герсик, где в 1214 году он расторг договор с епископом, отказавшись выполнить приказ и послать войска против ливов. За что тот на обратном пути еще раз сжег строптивый город. Впрочем, это не помешало Всеволоду всего через год нанести поражение ордену, отомстив за прошлые обиды.
Что происходило с Всеволодом дальше, неизвестно, сохранилось всего одно сообщение, согласно которому в 1225 году его видели на встрече с папским легатом в Ливонии.
Ярослав Владимирович
Как мы уже говорили, Владимир Мстиславич правил до Всеволода и после него. Можно сказать, что князь из Герсика сохранял место своего друга, потому что всего через год после начала правления он покинул Псков, уступив его Владимиру, а тот, в свою очередь, когда пришло время, передал его своему сыну Ярославу. Как выяснится позже – роковой фигуре в истории Пскова.
Ярослав Владимирович к началу княжения во Пскове успел побыть новоторжским князем, так что опыт у него имелся. В 1214 году принял правление в Пскове. Неудивительно, что при таком отце-космополите, как Владимир Мстиславич, его сын рано проникся западными веяниями и сменил православие на католичество. По мнению Н. М. Карамзина, папа Григорий IX[204] писал Ярославу, что, узнав от прусского епископа, что он – Ярослав – желает принял католичество, старался утвердить его в этом намерении. Вполне предсказуемо, что в 1233 году его, как когда-то и отца, выдворяют из Пскова. Оттуда он бежал в Оденпе, где, позабыв о своей жене Евфросинии, женился на немке, и вскоре вернулся на родину с войском, напав на земли Новгородской республики и желая в результате восстановить свои права во Пскове. Он осадил приграничную крепость Изборск. Но во время сражения на Омовже попал в плен к псковичам и был выдан Ярославу Всеволодовичу, который в то время княжил в Новгороде.
Выкупившись из неволи, Ярослав Владимирович отправился в Ливонию, получил лен в окрестностях Адажей, где укрепил свое войско рыцарями Тевтонского ордена, и в 1240 году еще раз захватил Изборск и осадил Псков в составе армии Стефана Батория.
Осада была долгой и в конце концов надоела самим немцам. Закончилось продовольствие, боеприпасы, а может, было слишком много раненых. Они уже хотели убраться подобру-поздорову, когда в крепости нашелся предатель – боярин Твердило (Твердислав Иванкович). Ночью он тайно открыл ворота города. Скорее всего, рассчитывал, что Ярослав, с которым он был знаком, поможет ему сделать карьеру при своей особе. Это был первый и единственный случай, когда враги взяли Псков! Немцы заняли город на полтора года, после чего в 1242 году Александр Невский разбил тевтонцев во время знаменитого Ледового побоища и освободил Псков.
Напротив места, где все же, несмотря на отпертые врата, была проломана стена, уже в наше время поставлен памятник в честь 300-летия обороны Пскова от войск Стефана Батория. Не очень понятно, для чего ломать стену, если можно въехать в город через открытые ворота, чай, не Фридрих Барбаросса в этих местах побывал. Император был известен своими кардинальными методами общения с захваченными городами: если город, несмотря ни на что, продолжал огрызаться на своего победителя, Фридрих приказывал разобрать стену в нескольких местах, таким образом, чтобы через проломы могли зайти войска, если не помогало – снести стену полностью и засыпать ров. Если и этого оказывалось недостаточно, город подлежал полному уничтожению. Также непонятно, отчего пролом не был заделан позже. Все-таки псковичи – хозяйственные люди, и поколений сменилось уже достаточно. Но тем не менее факт остается фактом.
Усидев меньше двух лет в Пскове, Ярослав бежал в Оденпе, куда вскоре вызвал свою первую жену Евфросинию[205] (Евпраксию). Должно быть, к тому времени его вторая жена умерла, и Ярослав вспомнил об оставленной им супруге. Но вместо радостного примирения произошла ужасная трагедия, и Евфросиния была убита сыном Ярослава от второго брака (от немки). Тело несчастной было отправлено в Псков, где она все время проживала, погребено в основанном ею псковском Иоанновском монастыре.
Ярослав же в 1245 году был прощен Александром Невским и получил княжение в Торжке и Бежецке. В том же году Александр Невский призвал его на помощь, и он возглавил войско и отразил литовский набег.
Тем не менее в ливонской хронике сказано, что тогда же, в 1245 году, он отдал дерптской церкви половину своего законного наследства, то есть псковской земли.
Поделиться книгой: