Псковская земля. Русь или Европа?

А князь исполнял роль, как бы мы сейчас сказали, главнокомандующего войск. От него требовалось защитить Псковскую землю и вершить суд вместе с вечем. А так как земля большая, князь мог находиться в самом Пскове, а его наместники-посадники – исполнять схожие обязанности в пригородах, где они действовали в согласии с местными посадниками и старостами.

Князь избирался на неопределенное время, его могли изгнать, если он плохо справлялся со своими обязанностями или если вдруг вече подыскало более достойного кандидата. Как это было, к примеру, в Новгороде со Всеволодом Мстиславичем, который позже правил Псковом, или с князем Ростиславом, которому сказали просто: «ты пойди прочь, а мы себе князя промыслим».

Мог ли князь удержать власть силой?

Тоже нет. В 1270 году новгородский князь Ярослав Ярославич был вынужден убраться из города: «пошел из города поневоли». Ему же вслед сказали: «Княже! Поеде проче, не хотим тебе, али идем весь Новгород прогонит тебе».

Бывало и обратное – князь хочет уйти, а его удерживают.

Власть князя не была наследственной, то есть сын князя мог заступить на место отца лишь в том случае, если его изберет вече.

Князь имел право судить, но при этом он не мог судить один, а только в составе господы, господа же была частью того же веча.

Обычный состав господы: князь, двое степенных посадников и сотские[128].

Сотские обладали правом суда по делам, не связанным с управлением республикой, то есть исключительно по гражданским делам.

Кроме светского суда, в Пскове действовал также и духовный суд, который так и назывался – суд владычного наместника (имеется в виду наместник новгородского архиепископа). Не станешь же за всякой малостью ездить в Новгород. Церковный суд занимался делами священнослужителей, а также мирян, если они совершили преступления против религии и церкви.

Если между собой судились служитель церкви и мирянин, разбирать такое дело следовало в суде, в котором наравне с владычным наместником находились представители светского суда господы. Заметьте, тот же полезный дуализм и полный контроль!

Кроме того, был еще боярский совет[129], призванный контролировать работу судей. Боярский совет состоял из: двух степенных посадников; посадников, которые из боярских семей; бояр и даже сотских.

Боярский совет имел право создать законопроект, который затем обсуждался и переправлялся степенным посадникам, а те, в свою очередь, утверждали его для дальнейшего представления на вече.

Итак, государственный аппарат был огромен, но это не значит, что все вышеперечисленные лица только и делали, что без конца обсуждали законопроекты да выгадывали, какой князь им милее. Все члены совета так или иначе служили Пскову, выполняя различные поручения веча, обычно в качестве послов или воевод.

Ряд современных ученых считает, что боярский совет как постоянный орган власти не обязательно должен был существовать на постоянной основе, то есть они могли собираться для решения того или иного вопроса, например, договориться о том, чьи интересы будут представлять на ближайшем вече, какой важный для себя вопрос поднимать.

Должности при вече

И сказал я: «Не печалься, Псков, Что не встал превыше облаков, А свети, как светишь, изнутри, Наподобье северной зари». Н. Рыленков

Биричи (бирючи) – глашатаи, объявляющие волю веча.

Городской дьяк составлял грамоты, прикладывал к ним печать. Вел все делопроизводство на вече.

Ларник заведовал ларем – речь идет о том самом ларе, в который складывались скрепленные печатью приговоры веча. То есть это был городской архив в миниатюре. Без положения в ларь ни один документ не считался утвержденным. Так что должность была наиважнейшая.

Двенадцать судебных приставов производили обыск, заключали под стражу – могли «сковать» и «расковать», призывали на суд, вели сыск по отдельным делам. Нечто среднее между нынешними судебными приставами и участковыми отделения полиции.

Подвойские выполняли различные поручения веча: служили гонцами, сообщали народу решение властей; выполняли обязанности судейских приставов и рассыльных, служили стражниками.

Придверники наблюдали за порядком на суде. Эти молодцы буквально стояли у дверей, наблюдая за происходящим. Для справедливости, придверников на судебном заседании было двое: один княжеский, другой от веча.

Вирники – сборщики уголовных штрафов.

Княжьи писцы составляли грамоты и письма за рубеж.

Княжьи дьяки – есть сообщение в Псковской судной грамоте, что «княжон дьяк» читает в судебном заседании грамоты, «коли имуть тягатся о земли или о воде».

На службе у князя из судейских чиновников числились: биричи, городские дьяки, ларник, приставы, подвойские, придверники, вирники, писцы, дьяки. Нетрудно сопоставить характер деятельности всех этих людей и найти их аналог в современной нам городской администрации. Все это сделано для того, чтобы интересы князя были представлены наравне с интересами города.

Псков из конца в конец

Дом – словно крепость, и окна – бойницы, Скрытен и строг был купецкий уклад. Чутко в музее скрипят половицы, Словно о давнем поведать хотят. И. Панченко

У нас сейчас города делятся на районы и округи, в древнем Пскове деление города шло на концы. Так, в середине XV века в Пскове имелись следующие концы: Опочецкий, Боловинский, Городецкий, Остролавицкий и Кузьмодемьянский. В каждом конце собиралось свое маленькое вече. Концы избирали в веча своих представителей, которые становились посадниками. Каждый конец готовил воинов для защиты родного города, в каждом был свой воевода, отвечающий за рекрутский набор и подготовку новобранцев. В каждом конце, соответственно, имелись склады с оружием. Из концов выделялись работники для обустройства города, помощи на стене, а также любых хозяйственных нужд. Концы устраивали скудельни – братские могилы во время мора. Существовала очередность, соблюдая которую, концы поставляли продовольствие для войска, отряжали работников на общегородские нужды.

Концы состояли из сотен и улиц, которые также имели свое выборное руководство.

Псковская земля делилась на волости, в каждой волости был свой центр – укрепленный город, находящийся в подчинении у Пскова[130]. Все эти города, или пригороды, как их еще называют, имели свои веча. Кстати, о слове «пригороды»: значение его поменялось, и если сейчас мы говорим о пригороде как о территории вокруг того или иного города, в прежние времена пригородом называли город, находящийся в подчинении у главного города, например, города Псковской феодальной республики подчинялись Пскову, соответственно, Новгородской – Новгороду.

Пригороды облагались налогами (поборами), в которые входила и денежная плата, и часть урожая и изделий, которыми славился данный пригород.

Как уже было сказано ранее, в пригородах были свои веча и суды, но если их приговор не устраивал участвовавшие в споре стороны, можно было обратиться в высший суд в Пскове.

В случае войны, а также если князь собирал военный поход на соседей, пригороды были обязаны выставить рать в его распоряжение.

Псков назначал в подчиненные ему города своих посадников.

Пригороды были обязаны защищать себя в случае военной опасности, они самостоятельно руководили обороной своей территории. Конечно, если ситуация была слишком тяжелой, следовало обратиться за помощью в главный город Псков, и тогда псковичи приходили на выручку.

В каждом пригороде сидел княжий наместник, который вершил суд, и в этом суде вместе с ним решали, кто прав, а кто виноват, старосты пригорода. Если же пригород был крошечным и в нем не было наместника, тогда старосты вершили суд сами.

Точно так же, как и в Пскове, в котором власть князя дополнялась властью веча, в пригородах власть наместника сочеталась с властью старост. То есть власть была как бы двойной, но при этом все жили по одному предписанному им свыше закону.

Псковские князья

Россия! Сколько ж у Руси Святых сынов! И самый первый, нежный сын – Былинный Псков. Он никогда не предавал Святую Русь, Щитом и крепостью вставал, Подставив грудь. Ломались копья об гранит, Отброшен враг. Так Псков стоял, так Псков стоит. …Да будет так! Л. Максимчук

Судислав Владимирович (? – 1036)

Всеволод Мстиславич (1136–1138)

Святополк Мстиславич (1138–1140)

Мстислав Романович Старый (1178–1195)

Владимир Мстиславич (1211–1213)

Всеволод Мстиславич (1214)

Владимир Мстиславич (вторично) (1214–1226)

Ярослав Владимирович (?)

Ярослав Ярославич (1254)

Святослав Ярославич (1264–1266)

Довмонт (1266–1299)

Александр Михайлович (1328–1337)

Иван (ок. 1340)

Андрей Ольгердович (1341–1348)

Василий Будиволна (1357 –?)

Андрей Ольгердович (вторично) (1377 –?)

Иван Всеволодович (1399)

Александр Федорович (1410–1412)

Андрей Александрович (1415–1417)

Федор Александрович (1417–1420)

Александр Федорович (вторично) (1421–1423)

Александр Федорович (в третий раз) (1429–1434)

Владимир Андреевич (1461–1462)

Судислав Владимирович (? – 1039)

Меж берегов соседних, ближних, На протяжении веков С решеток Верхних или Нижних Нельзя ворваться было в Псков. И даже штурм им был не страшен! Не преклоняя головы, Стоят массивы древних башен Над устьем медленной Псковы. А. Александров

В 1014 году Владимир отделил от Новгорода город Псков и отдал его своему сыну Судиславу. То есть Судислав стал первым правителем Пскова. Об этом есть упоминание в Никоновской летописи[131]. Но в 1036 году единокровный брат Судислава Ярослав Мудрый внезапно захватил его и заточил в тюрьму в том же Пскове: «всади Ярослав Судислава в поруб, брата своего, Плескове», после чего ликвидировал Псковское княжество как институт власти.

Невероятным кажется предположение, что Судислав мог как-либо посягать на власть одного из своих братьев; скорее всего, его изолировали как раз для того, чтобы никто не смог воспользоваться непривычно спокойным, миролюбивым князем для достижения политического превосходства.

Судислав просидел в тюрьме ни за что ни про что двадцать три года, пережив своих родственников-врагов, и в результате оказался последним оставшимся в живых сыном Владимира Святого. В 1059 году племянники Судислава Изяслав, Святослав и Всеволод освободили дядю из «поруба», но с тем непременным условием, что он тут же присягнет в том, что не станет посягать на киевский трон и уйдет с глаз долой в монастырь.

Так как, по русским династическим понятиям того времени, власть передавалась старшему родственнику, в данном случае от брата к брату, Судислав имел больше прав на престол, нежели кто-нибудь еще из его семьи. Освобожденного Судислава из тюремного поруба спешно отправили в киевский Георгиевский монастырь, где Судислав принял постриг. Так, просидев двадцать три года в тюрьме и еще четыре в монастырской келье, бывший псковский князь скончался в 1063 году.

Судислав чтится как святой преподобный (затворник) в Соборе всех преподобных и в Соборе Псковских святых.

После того как Ярослав засадил Судислава в поруб, Псков с прилегавшими к нему территориями по берегам реки Великой, Чудского озера и Псковского озера, а также реки Наровы, снова отошел под юрисдикцию Новгорода. При этом Псков сохранил для себя некоторые автономные права. В том числе право самостоятельного управления. То есть Псков входил в Новгородскую республику не как раб и покорный данник, а почти на равных. Это был союз, созданный для совместного отражения атак врагов, совместных походов на чужие территории, а также для обоюдной торговли и пр.

Псков постоянно конфликтовал с Ливонским орденом, кроме того, его расположение в непосредственной близости от границы делало его и первой мишенью, и удобным для торговли иноземным рынком. Благодаря вышеизложенному, в 1240-м и 1242 годах, то есть совсем скоро, значение Псковской земли усиливается, и с середины XIII века, после победы над Ливонским орденом под Раковором[132] в 1268 году, он наконец становится самостоятельным. Впрочем, не станем забегать вперед.

Всеволод Мстиславич (1136–1138)

Псковский Кром стоит на скальном мысе Между реками Великой и Псковой. Купола парят в небесной выси, Как посланцы древности седой. Р. Микрюков

Свой крутой норов в составе Новгородской республики Псков показал уже в 1137 году, призвав по решению веча на княжение изгнанного из Новгорода князя Всеволода Мстиславича[133], внука Владимира Мономаха. Этим политическим шагом псковичи открыто бросили вызов своему «сюзерену».

Всеволод Мстиславич был старшим сыном киевского великого князя Мстислава (в крещении Феодора) Владимировича, и его жены Христины[134], о чем повествует «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов»[135]. В 1117 году Всеволод Мстиславич был посажен княжить в Новгороде и исполнял свою должность до 1132 года, уронив свой престиж непобедимого полководца лишь однажды, когда 23 января 1131 года его войска были разбиты в Клину чудью[136][137]. После чего Новгород решил избавиться от невезучего князя, и его дядя, великий князь киевский Ярополк Владимирович[138], был вынужден перевести племянника в Переяславль[139]. Переяславль же – ни в коем случае не ссылка, это очень хорошее место, причем близко к Киеву, на которое претендовали другие князья. Так что неудивительно, что вскоре после перевода Всеволода на новое место взбунтовались младшие Владимировичи, решившие, что Ярополк Владимирович так возится с Всеволодом потому, что желает сделать последнего своим наследником.

Решив, что имеет больше прав на Переяславль, Юрий Долгорукий[140] изгнал Всеволода и сел там сам князем. М. М. Щербатов полагал, что Юрия прозвали Долгоруким подобно персидскому царю Артаксерксу[141] – за «алчность к приобретению». Впрочем, по результатам раскопок удалось установить, что у этих исторических личностей было и другое сходство: греки называли Артаксеркса Макрохейр – «Долгорукий» – из-за того, что правая рука у него была длиннее левой, что же до князя Юрия, у него обе руки были длинными (долгими).

Тогда Ярополк решил передать Переяславль Изяславу Мстиславичу[142], но вновь неудачно. Разгневанный Изяслав предложил Всеволоду альянс против Долгорукого. Они собрали дружины и совершили совместный поход в Ростово-Суздальское княжество против Юрия Долгорукого. Произошедшая в 1134 битва у горы Жданой ничего не дала князьям-агрессорам, но в результате Юрий Долгорукий задумался об укреплении западных рубежей своего княжества, основав город Москву. Вот ведь не знаешь, как слово и дело наше отзовется: князья-то воевали, имея свои, понятные им цели, а в результате появилась Москва, которая во второй половине XIII века при князе Данииле Александровиче[143] (сыне Александра Невского) станет центром самостоятельного удельного княжества. А в конце XV века, при Иване III[144], Москва становится столицей крупнейшего русского государства, и еще позже, в начале XVI века, при Василии III[145] – столицей единого русского государства.

Но все это многим позже, а пока в 1134 году вновь побитый Всеволод вернулся в Новгород, где его приходу не были рады. Кому нужен полководец, который возвращается не с победой и трофеями, а с горем и трупами своих ближников? Через два года, в 1136 году, в Новгороде вспыхнул мятеж. Вече, как бы это сейчас сказали, выказало недоверие князю, припомнив ему попытку обменять Новгород на Переяславль и не забыв при этом напомнить, что он был вынужден бежать с поля битвы во время сражения с суздальцами у Жданой горы.

«…События 1136 года в Новгороде следует называть восстанием с большими оговорками, – пишет историк И. Я. Фроянов[146] (Древняя Русь IX–XIII веков. Народные движения. Княжеская и вечевая власть). – Они развивались не столь внезапно и стремительно, как это бывает при восстании. Новгородцы, по сообщению летописца, „призваша“ псковичей и ладожан к себе на вече. Для поездки послов и прибытия приглашенных нужен был не один день. Псковичи и ладожане приехали на вече, надо думать, не одновременно. Само вече не являлось тайным и проводилось легально.

Приготовление веча не могло укрыться от Всеволода, который, судя по всему, ждал исхода событий, надеясь на благоприятный их поворот. У князя были основания надеяться на лучшее, поскольку часть бояр поддерживала его, да и на вече, похоже, единства не было, о чем говорит последующее бегство к изгнанному князю группы „мужей новгородских“, а также благожелательный прием, оказанный вскоре Всеволоду псковичами, приютившими изгнанника в своем городе. Отсюда ясно, что, применяя термин „восстание“ к событиям 1136 года, мы несколько преувеличиваем степень остроты происшедшего. Не лучше ли в данном случае употреблять понятия „выступление“, „движение“?»

Всеволод был обвинен по четырем пунктам: 1) не блюдет смердов; 2) хотел сесть в Переяславле; 3) в битве при Ждановой горе прежде всех побежал из полку; 4) вмешивает Новгород в усобицы: сперва велел приступить к Ольговичам, а теперь велит отступить.

В результате новгородское вече лишило Всеволода новгородского стола и заключило его с семьей под стражу, где они и просидели полтора месяца, пока в Новгород не прибыл призванный новгородцами новый князь Святослав Ольгович[147] из черниговского дома. После чего их изгнали из города «не хочем тебе, пойди, камо хочеши».

Казалось бы, вече приняло решение изгнать князя и изгнало, теперь, когда появился новый князь, о прежнем можно и позабыть. Но на самом деле все происходило далеко не так гладко. За спиной Всеволода Мстиславича в Новгороде осталась сильная партия, которая хоть и не сумела отстоять своего князя на вече, но теперь устраивала склоки и диверсии. «Новгород разодрался, как разодралась Русская земля, по выражению летописца», – писал Соловьев. Святослав Ольгович уже входил в город, в 1136 году охваченный всеобщей смутой. Горожане сбросили с моста приверженца Всеволода Юрия Жирославича. Вскоре на князя было организовано покушение, правда, Святослав не пострадал, но было о чем задуматься. Потом из города уехал посадник Константин, не пожелавший служить никому, кроме Всеволода.

Всеволод же был вынужден отправился в Киев к своему дяде Ярополку, который теперь отдал ему Вышгород[148]. Но в Вышгороде Всеволод просидел меньше года, потому что в 1137 году из Пскова к нему явилось посольство, пригласившее его в свой город на княжение. Нетрудно догадаться, что это самое посольство возглавлял все тот же посадник Константин, который доложил князю о создавшейся ситуации и предложил ехать в Псков: «Ступай, князь, хотят тебя опять». Всеволод отправился с братом Святополком и действительно был принят в Пскове.

Псковичей тоже понять можно: их князь Судислав в тюрьме, а кто будет защищать город? Думали, гадали: с одной стороны, новгородское вече открыто дало понять – такой князь им «не треба», с другой – им «не треба», а может, как раз для нас будет в самый раз? Да и сторонники Всеволода все уши прожужжали о своем прекрасном князе. Но если пригласить Всеволода, Новгород, скорее всего, обидится. А не пригласить – так и будем сидеть без князя. В общем, решили: была не была, – и вызвали к себе Всеволода. Это был плевок в сторону Новгорода, поэтому разбираться с непокорным городом приехал сам князь Святослав Олегович с войском, среди которого оказалось немало псковичей. На подмогу к Святославу пришел его брат Глеб с курянами и половцами. Но еще раньше из Новгорода во Псков к Всеволоду прибыли его сторонники. Новгородцы разграбили их дома, приговаривая при этом, что сборы пойдут на войну с Всеволодом, угрожали жизни, вот они и явились под знамена Всеволода Мстиславича.

Партия Всеволода в Новгороде состояла в основном из бояр, в то время как его противники были люди незнатные. Это можно заключить уже из обвинения: «не блюдет смердов».

Псков встал на защиту своего князя, и это неудивительно: Псков хотел иметь своего собственного князя, не подчиняясь воле новгородского. Поэтому они не покорились новгородцам, не выгнали Всеволода и приготовились к обороне.

Еще совсем немного, и могла разразиться битва. Псковичи просили князя Всеволода: «Не хотим проливать крови братьев своих; пусть бог все управит своим промыслом», и бог действительно все устроил: в самый разгар переговоров неожиданно для всех Всеволод умер.

Проведя всего год на княженье в Пскове, Всеволод Мстиславич был погребен в Свято-Троицком кафедральном соборе этого города, таким образом, навсегда оставшись в нем.

Князь Всеволод, в святом крещении Гавриил, был позднее, в 1549 году, причислен к лику святых как святой благоверный князь Всеволод Псковский. Считается одним из святых заступников города Пскова. Память совершается 11 февраля, 22 апреля и 27 ноября (по юлианскому календарю).

За свое княжение Всеволод построил в Новгороде церковь святого Иоанна Предтечи на Опоках (в честь рождения сына Иоанна) и храм Успения Пресвятой Богородицы на Торгу, а в Пскове – главный собор в честь Пресвятой Троицы. Ему приписывается авторство новгородского церковного устава.

Святополк Мстиславич (1138–1140)

Я не буду говорить высоких слов, Но поднять бокал себе позволю: За тебя мой, славный город Псков! За твои одиннадцать веков! За моих чудесных земляков! За тревожную, но радостную долю! Н. Мишуков

Святополк Мстиславич (в крещении Иван) был сыном князя Мстислава Владимировича и братом псковского князя Всеволода.

Он княжил в 1132 году в Полоцке, после того как его брат Изяслав, отправляясь в Переяславль, оставил его там вместо себя. Но, должно быть, Святополк чем-то не устроил половчан, возможно, им просто не понравилось, что Изяслав предпочел им Переяславль, поэтому они изгнали нелюбимого князя, призвав на княжение внука Всеслава Чародея, Василька Святославича[149].

Вместе со своими братьями Всеволодом и Изяславом Святополк в 1134 году воевал с дядей Юрием Владимировичем Долгоруким за Переяславское княжество. А через два года сопровождал Всеволода из Новгорода во Псков, где и остался, помогая брату. Когда же в том же году Всеволод скончался, жители Пскова пригласили Святополка на княжение.

Между тем новгородцы терпели одни неприятности за другими: Мономаховичи и их союзники были обижены на то, что Новгород поставил над собой Ольговича, и потому прекратили с ними торговлю. Не получалось жить в мире с Суздалем, Смоленском, Киевом, Полоцком. Купцы не возили товар, еда подорожала. Новгород во все времена сильно зависел от импорта. Это вам не Псков с его автономной системой.