Помоги проекту - поделись книгой:
Вы спросите, а как же обстояло дело с новгородскими землями, они-то вошли в новое объединенное княжество совершенно добровольно. Как обстояло дело с северными городами?
С севера князья имели 2000 гривен дани, то есть 400 килограммов серебра в год, при этом можно было платить как деньгами, так и товаром. С одной стороны, невозбранно отдать натурпродуктом: мехом, медом, зерном, мясом и рыбой, отчего же не отдать, коли должны. Но с другой стороны, князь со своей дружиной берет товар не для того, чтобы лично все потребить. Не съест он столько меда, не станут княжеские дети каждый день рядиться в новую соболью шубу. Князь возьмет себе часть товара, а часть продаст в той же Византии, причем сделает это с немалой для себя выгодой. Получит прибавочную стоимость и положит ее себе в карман. И вот тут мы снова подходим к выгодному пограничному положению Пскова – а почему не продать имеющийся товар самим, если для этого не обязательно даже кататься в Византию? Зачем, когда рядом есть Латвия, Германия, Литва? Здесь князь возьмет по небольшой цене, потому как у нас такого товара пропасть, и он ничего не стоит, а чем дальше отъедешь от границы, тем он дороже. В результате князь получает свои 2000 гривен, но и города, продавшие товар, имеют полное право оставлять прибавочную стоимость у себя.
Но давайте немного вернемся назад, к тому времени, когда Олег только занял киевский престол. Тогда же он задумывает поход на Византию. Известно, что убиенные им Аскольд и Дир, едва заступив на киевский престол в 864 году, в 866 предприняли первый поход на Константинополь. Собрав огромное войско в 907 году, Олег для начала вторгся в Смоленск и Любеч, поставив там своих людей, и оставил гарнизоны для защиты новых владений. Так, с боями и победами, до Византии и добрались: «Тогда по выходе с моря устремилось войско Олегово на разграбление, по древнему военному обычаю, многие домы и церви расхитили, пожгли, людей иных порубили, иных вешали, иных в воде топили и мучали разными томлениями»[62]. В результате император был вынужден предложить незваным гостям отступного – дань по восемнадцати гривен на каждого пришедшего. Кроме этой дани, Олег со товарищи изрядно пограбили греческие города, так что поход, можно сказать, удался.
И тут Олег неожиданно перестает вести себя как варвар и поступает как разумный цивилизованный правитель, предлагая Византии торговый договор. Вот как пишет об этом А. М. Буровский[63]: «По договору, не только послов Руси, но и русских купцов содержала византийская казна. Купцов, правда, только в течение полугода… Но это тоже совсем неплохо. И послов, и купцов византийская казна снабжала всем необходимым на дорогу для Руси. То есть купцы фактически были приравнены к послам, так получается. Вот те, кто приходил не для торговли, к послам не приравнивались, и содержание им не выдавалось.
Но самое главное: было сказано, что купцы „да творят куплю, якоже им надобе, не платиче мыта ни в чем“. Мыто – это торговая пошлина. Русские получили право торговать в Византии без пошлины.
В 911 году подписали новый договор с Византией, и это был очень своеобразный договор: главные его пункты посвящены были торговле. Но не только – в этом договоре стороны обещали не грабить разбившиеся суда, а помогать потерпевшим кораблекрушение, обещали возвращать друг другу беглых рабов, договорились о порядке наказаний за совершенные против друг друга преступления. Оговаривался и порядок службы русов в византийских войсках».
Береговое право – закон, согласно которому все найденное после кораблекрушения на берегу является собственностью того, чей это берег. Не важно, выбросили ли волны сундук с зерном, куль с одеждой или еще живых людей. С этого момента они чья-то собственность.
Мы перескочим сразу через княжескую чету Игоря и Ольгу и окажемся во временах князя Святослава, в тот момент, когда тот разделил земли между сыновьями.
О том, почему князья поругались
Владимир Святославич, прозванный в былинах Красное Солнышко, имел от разных жен всего тринадцать сыновей и не менее десяти дочерей.
От «чехини» (по «Саге об Олаве сыне Трюггви» – Аллогии, по Татищеву – варяжки Оловы, «норвежской княжны Олавы») родился старший сын Владимира Вышеслав[64], князь новгородский. Умер до смерти отца.
От вдовы Ярополка Святославича[65] (по родословиям – «грекини Предиславы» (жена с ок. 978) появился на свет Святополк Окаянный, князь туровский, затем киевский. Летописцы считают его сыном не Владимира, а Ярополка Святославича. Впрочем, Владимир признал его своим сыном.
От Рогнеды[66], дочери полоцкого князя Рогволода[67] (жена с ок. 977), было целых семь детей:
– сын Изяслав[68], князь полоцкий. Когда Рогнеда сделала попытку убить Владимира, маленький Изяслав вступился за мать, за что был отправлен вместе с ней на удел в Полоцк. Умер в 1001 году также при жизни отца, молодым. Родоначальник полоцкой ветви Рюриковичей;
– Мстислав умер во младенчестве. Позже это же имя было дано другому сыну Владимира;
– Ярослав Мудрый[69], князь ростовский, после смерти Вышеслава – новгородский, после победы над Святополком – киевский;
– Всеволод, князь Владимир-Волынский, иногда отождествляется с «Виссивальдом, конунгом из Гардарики», погибшем в Швеции в 993 году;
– Предслава. Польский король Болеслав I Храбрый, похитив Предславу и ее сестер, сделал их своими наложницами;
– Премислава (ум. в 1015 году), с 1000 года жена венгерского принца Ласло Лысого[70];
– Мстислава в 1018 году среди других дочерей Владимира была захвачена польским князем Болеславом I Храбрым.
От Адельи у Владимира родилось трое сыновей:
– Мстислав Тмутараканский[71], князь тмутараканский и черниговский, после успешной войны с Ярославом правитель половины Руси; умер в 1036 году, не оставив наследников;
– Станислав[72], князь смоленский;
– Судислав[73], князь псковский, в 1024–1059 годах в заточении, умер в 1063 году, пережив всех братьев.
По летописи – «ѿ другия (Чехыни) Ст҃ослава», от «богемской княжны» Мальфриды (по поздним данным) родился сын Святослав (ум. 1015), князь древлянский.
От «болгарыни», по родословцам – «болгарской княжны Милолики», по другим источникам от Анны, византийской царевны, родились: Борис, князь ростовский, и Глеб, князь муромский.
Неизвестно, от какой жены – сын Позвизд, судя по языческому имени, родился до крещения Владимира (по некоторым родословцам – также «от болгарыни»), и дочь Добронега-Мария (ум. 1087) – стала женой короля Польши Казимира I.
Кроме того, у Владимира было еще несколько дочерей, имена которых до нас не дошли. Польский историк Анджей Поппэ[74], например, считает, что жена новгородского посадника Остромира Феофана была дочерью Владимира I Святославича и Анны Византийской. Кроме того, возможно, дочерью Владимира была жена маркграфа Северной марки Бернхарда II Младшего фон Хальдеслебена[75] и мать маркграфа Вильгельма[76]. Но это не доказано.
Как киевский великий князь, Владимир должен был поставить на свое место старшего сына Вышеслава, второму достался бы Новгород, и так далее, пока города или сыновья не закончатся. Но то ли Владимир не любил своего старшенького, то ли недолюбливал первую жену, варяжку Олову, кто знает. Суть в том, что главный город Киев он отдал своему второму сыну и теперь уже законному наследнику Святополку, рожденному от гречанки, вдовы великого князя киевского Ярополка Святославича. Владимир Святославич сражался в междоусобной войне с братом, Ярополком Святославичем, и, когда тот погиб, взял его супругу в наложницы. В летописи говорится, что вдова уже была беременна («бе не праздна»). Если это так, настоящим отцом Святополка был Ярополк. Согласитесь, на будущее сразу два повода развязать войну: с одной стороны, отец отдал ему первенство, с другой – он может оказаться вообще сыном дяди. Да и имена Святополк и Ярополк стоят уж слишком близко друг к другу.
В общем, старший сын Вышеслав получил не первый, а второй по значимости город Новгород, Святополк со временем унаследует Киев, сын полоцкой княжны Рогнеды Ярослав начал свою карьеру в Ростове. Ее же сын Всеволод осел на Волыни. Сын Малфриды Святослав сделался древлянским князем. Сын Адельи Мстислав наследовал Тмутаракань, Станислав получил Смоленск, Судислав сделался князем Псковским. Позвизд, по Густинской летописи, имел владение на Волыни.
У великого князя Владимира женщин было в избытке – и даже принятие христианства и женитьба по христианскому обряду никак не повлияли на его привычки и ни в коем случае не сократили гарем. Но речь не об этом.
Итак, мы выяснили, что при распределении уделов сам Владимир Святославич допустил нарушение определенных правил. Конечно, он великий князь, ему виднее, возможно, и Вышеслав в конце концов смирился со своим положением, чего нельзя сказать об остальных братьях и их потомках, которые могли откровенно считать Святополка чужим.
Так это было или как-то иначе – для нашей истории важен следующий факт: в 1014 году впервые в истории у Пскова появляется и собственный князь, им стал сын Владимира Святославича Судислав Владимирович.
Святополк и Ярослав: битва за власть
В том же 1014 году, когда Судислав только-только сел на княжение во Пскове, на Руси произошел странный случай: новгородский князь Ярослав, сменивший на этом посту Вышеслава, отказался платить отцу дань – те самые две тысячи гривен.
Первая версия случившегося: в Новгороде действовало вече, скорее всего, решение исходило от него, а не от князя. Не захотели делиться своим добром, пошли против законной власти. Бывает.
Вече (вѣтъ – совет) – так называлось собрание общины деревни или городского населения в древней и средневековой Руси. Форма народовластия и самоуправления была свойственна для славян, особенно до принятия христианства и образования раннефеодального общества. Участниками веча могли быть «мужи» – главы общин, старейшины и старшины сообщества (племени, рода, поселения, княжества), в новгородском и псковском вече могли принимать участие даже главы семей. Права участников веча могли быть как равными, так и различаться в зависимости от авторитета или социального статуса. Веча решали вопрос, кого призвать князем, поставить воеводой, кому передать другие административные должности. На вече обсуждали дела, касающиеся всей общины.
Вторая версия случившегося: таким образом Ярослав протестовал против решения отца передать престол одному из сыновей византийской царевны Анны Борису, князю Ростова. В последнее время Владимир действительно приблизил к себе и даже передал командование княжеской дружиной Борису, что на административном языке того времени фактически означало признание Бориса наследником. Не исключено, что именно такая вопиющая несправедливость заставила восстать против Владимира его сына Святополка. Вышеслав к тому времени уже четыре года как лежал в могиле, так что Святополк был уверен, что киевский стол достанется ему как старшему.
В ответ на отказ платить по счетам великий князь решил послать военный поход на Ярослава и его строптивый Новгород. Понимая, что в одиночку он не одолеет такую армию, Ярослав отправился «за море» и вернулся оттуда с варягами под предводительством полководца Эймунда[77].
Владимир подготовил воинские силы, но неожиданно в июне 1015 года на Русь вторглись печенеги, и собранная против Ярослава армия, которую возглавлял Борис, была в полном составе брошена на отражение набега степняков. А пока Борис бегал за степняками, варяги собрались в Новгороде и от нечего делать начали бесчинствовать: «…начали варяги насилие творить на мужатых женах». В результате новгородцы восстали и за одну ночь перебили варягов, призванных защищать их же князя. Ярослав жестоко расправился с мятежниками, хотел идти новую армию искать, но тут вдруг умер великий князь Владимир.
Теперь Ярослав решил начать борьбу за отцовский престол. На пути у него были фактический наследник Борис и сильный и коварный Святополк. Воля покойного возносила на престол Бориса, закон стоял за старшего Святополка. У Ярослава таких прав не было. В распоряжении Ярослава были новгородцы и оставшиеся варяги.
В результате Святополк занял престол
В 1016 году Ярослав разбил войско Святополка близ Любеча. По словам летописца, Ярослав атаковал, воспользовавшись моментом, когда Святополк пировал с дружиной. Так что поздней осенью Ярослав изгнал Святополка и занял Киев, после чего рассчитался со своей дружиной, дав каждому воину по десять гривен из великокняжеской казны. Что же до Новгорода, за помощь Ярослав был готов заплатить самую дорогую цену, но гордый город потребовал подарить ему свободу. И Ярослав даровал Новгороду вольности.
Существует и альтернативная версия гибели Владимира Святославича: в тридцатые годы XVII века, по указанию митрополита Петра Могилы, в Киеве производились раскопки Десятинной церкви, разрушенной монголами. В этой церкви были похоронены Владимир Святославич и его супруга. Там действительно был найден мраморный саркофаг-гробница с именем Владимира Святославича, «…в нем же обнаружились кости со следами глубоких разрубов и отсеченной головой, при этом некоторые части скелета вообще отсутствовали, – читаем мы у Альберта Максимова[78]. – Княжеская дружина во главе с Борисом идет на печенегов (а не натравил ли Ярослав печенегов на Киев, как это было в 1036 году при Мстиславе?). Старый Владимир остается с малой дружиной в Киеве, Ярослав собирает варягов, а дальше… Что? А дальше – находка в XVII веке саркофага с останками князя Владимира. Убитого!»
Раскопки действительно производились, саркофаг с именем обнаружен, но были ли эти останки останками великого князя, никто не устанавливал, саркофаг похоронили еще раз и после, в 1826 году, мощи раздали по разным монастырям и приходам. Так что возможно, что произошла ошибка. В конце концов, в саркофаге самого Ярослава были обнаружены женские кости.
Но продолжим: в 1018 году польский король Болеслав Храбрый[79], приглашенный своим зятем Святополком, разбил войска Ярослава на берегах Буга, после чего прошел в Киев, захватил сестер, жену Анну и мачеху Ярослава и вместо того, чтобы, как и договаривались, передать город, а вместе с ним и престол мужу своей дочери Святополку, сам попытался стать киевским князем.
Что же, хорошая попытка, и, возможно, Болеслав сумел бы какое-то время удержаться на месте великого князя, если бы его дружина не распоясалась до такой степени, что кроткие и терпеливые киевляне не выдержали и начали убивать поляков. Так что Болеслав поспешил покинуть негостеприимный Киев, оставив Святополка разгребать последствия.
Ярослав же был вынужден вернуться в Новгород и уже совсем было решил отказаться от борьбы, когда жители вдруг обратились к князю, сказав, что готовы за него биться со Святополком. Вече собрало деньги на новую армию, заключили очередной договор с варягами конунга Эймунда и сами вооружились, так что через год Ярослав вел новое войско на Киев. Братья-князья встретились на реке Альте, и на этот раз Святополк был разбит и ранен.
Таким образом, после Владимира на Киевском престоле меньше года находился Святополк[80], но очень скоро его сместил Ярослав. Не исключено, что изначально братья действовали в сговоре, уж очень все слаженно получилось с этим переворотом, и новгородцы с варягами заключили военный договор, и степняки подоспели, чтобы Киев, не дай бог, не кинул свое войско на подавление восстания Ярослава, и поляки, а в конце концов еще и старый великий князь помер. Князья то и дело объединялись ради походов в чужие вотчины, а тут не просто чужой огород, тут добыча покрупнее.
Так это было или иначе, но Святополк и Ярослав действительно двинули свои войска на Киев, когда стало известно, что старый Владимир Святославич заболел и командование войском получено Борису.
Далее в Киев приходит весть о вторжении печенегов, Борис отправляется наводить порядок, но не находит нарушителей спокойствия.
Куда делись печенеги? Пограбили и сбежали? С награбленным далеко не убежишь. Двинули в другую сторону, и Борис с ними элементарно разминулся? А может, их и вовсе не было? Или были, но с какой-то иной целью? Пошумели, отвлекли внимание. На обратном пути, на реке Альте, он получает известия о смерти отца и о том, что престол занял старший брат Святополк.
Дружина тут же предлагает Борису возвращаться в Киев и завладеть престолом: у него получится, армия на стороне Бориса, и они легко выдворят Святополка из Киева. Но Борис отказывается. В сущности, он был одним из младших сыновей Владимира Святославича, то, что ему поручили войско, еще не сделало его старшим. После Владимира по праву престол должен занять его старший сын, а Святополк на тот момент времени как раз и был старшим. С другой стороны, Святополка продолжали считать сыном Ярополка, но даже в этом случае перед Борисом находилась целая очередь из братьев-князей.
Так что Бориса понять можно. Займи он престол, против него немедленно ополчатся все кому не лень. Да и хотел ли он реально захватить власть? Но не все были такими же праведными, как князь Борис. Многие откровенно считали, что Святополк не имеет права на киевский стол, и сам Святополк отлично понимал, что любой из его братьев может поднять народ против него, поэтому единственное решение, которое приходит ему в голову, – это уничтожить всех конкурентов, чтобы ему уже наверняка никто не мешал.
Отчего же Святополк решил первым делом избавиться именно от Бориса? А как раз потому, что Владимир выделил его из всех своих сыновей, доверив войско, то есть формально отдал ему привилегию, традиционно предназначавшуюся наследнику престола.
Святополк написал Борису, предлагая увеличить его удел, а сам послал вышегородских бояр, дав им задание убить Бориса. Боярин Путша[81] с товарищами пришел на Альту, к шатру Бориса, ночью на 24 (30) июля; услыхав пение псалмов, доносившееся из шатра, Путша решился дождаться, пока Борис ляжет спать. Как только Борис окончил молитву и улегся, ворвались убийцы и копьями пронзили Бориса и его слугу, венгра Георгия, пытавшегося защитить господина собственным телом.
После еще живого Бориса завернули в шатерное полотно и вывезли из опустевшего после ухода дружины лагеря. Но, должно быть, по дороге князь очнулся, и тогда его добили, после чего труп доставили в Вышгород и там погребли у церкви Святого Василия.
Покончив с Борисом, Святополк вызвал в Киев Глеба, так как боялся, что, будучи с Борисом не только единокровным, но и единоутробным братом, тот может захотеть отомстить. После того как Глеб достиг Смоленска, он получил послание от Ярослава, в котором тот обрисовал сложившуюся ситуацию: отец умер, Киев занял Святополк, Борис подло убит по его приказу. О последних событиях самому Ярославу сообщила сестра Предслава. По сведениям Н. М. Карамзина, к Предславе явился выживший после убийства своего князя ближний дружинник Бориса Моисей Угрин[82], который рассказал ей об убийстве Бориса.
Глеба Святополк уничтожил, точно агнца на заклании. Согласно житию, к князю явились посланные Святополком убийцы. А дальше просто песня: «Сопровождавшие его отроки приуныли», по житиям святого князя «им запрещено было употреблять в защиту его оружие. Горясер, стоявший во главе посланных Святополком, приказал зарезать князя его же повару, родом торчину»[83]. В общем, зарезали князя Глеба 5 сентября 1015 года. А его тело погребли «на пусте месте, на брези межи двемя колодами» (имеется в виду: в простом гробу, состоящем из двух выдолбленных бревен).
В 1019 году по приказу Ярослава было произведено расследование обстоятельства гибели Глеба, и его тело привезли в Вышгород и погребли вместе с телом Бориса, у церкви Святого Василия.
А вот интересно, для чего Святополку все же потребовалось убивать всеми любимого Бориса, который, ко всему прочему, откровенно не желал с ним воевать? Его и дружина просила отбить Киев, да он отказался. Не пошел против закона, против старших братьев. Отец ведь не оставил письменного завещания, не представил Бориса народу как наследника, не сделал при своей жизни князем-соправителем. Посмей Борис или его брат Глеб вдруг заявить о своих правах, их бы тут же остановили старшие братья. С другой стороны, известно, что Святополк предложил Борису дружбу и даже обещал увеличить его удел. Лишь два брата – Борис и Глеб – заявили о своей верности новому киевскому князю и обязались «чтить его как отца своего». Так каким же нужно быть дураком, чтобы, находясь в столь шатком положении, убивать собственных союзников?
В саге про Эймунда («Эймундова прядь»), перевел которую в 1834 году профессор Санкт-Петербургского университета Осип Сенковский[84], рассказывается, что конунг Ярислейф (Ярослав) сражается с конунгом Бурислейфом (Борисом). Там же сказано, что Бурислейфа лишают жизни варяги по распоряжению Ярислейфа. Мы помним, что, будучи князем Новгорода, Ярослав нанял Эймунда с его варягами для ведения войны с отцом.
Кроме того, историки, начиная с С. М. Соловьева, предполагают, что повесть о смерти Бориса и Глеба выглядит как вставленный позже в «Повесть временных лет» элемент, иначе летописец не стал бы снова повторять о начале княжения Святополка в Киеве.
Следующей жертвой Святополка, согласно официальной версии, стал его брат Святослав Владимирович. На самом деле история не сохранила точных дат рождения сыновей Владимира Святославича, да и жен у него было превеликое множество. Считается, что Святослав Владимирович был сыном Малфриды и, возможно, родился в 982 году, а если так, он был младше Святополка, но старше Ярослава. Известно, что около 990 года Святослав получил Древлянское княжество.
Когда в 1015 году Святославу сообщили о смерти Бориса и Глеба, разумеется, добавив, что убили их по приказу Святополка (что же это за секретность такая, что все всё знают?), Святослав собрал всех своих детей и решил бежать в Карпаты; есть версия, что он держал путь к своему тестю. Возможно, в письме как раз говорилось о желании Святополка уничтожить всех братьев без исключения и сообщалось, что начнет-то он непременно с древлянского князя и сделает это в ближайшие дни. Иначе к чему такая спешка? Тестя с подмогой можно было вызвать к себе письмом, а самому тем временем как следует подготовиться к обороне.
Конечно, киевское войско намного больше древлянского, но то ли у Святослава и раньше были конфликты со Святополком, то ли еще что, но собрался он молниеносно, и все равно не успел. Погоня догнала князя на берегу реки Опир, недалеко от нынешнего города Сколе. На берегу реки Стрый состоялось сражение, в котором погибли семеро сыновей Святослава. В память об этом печальном событии поселок, находящийся по соседству от поля боя, стали называть Семигинив (семь погибших). Силы Святополка были большими, и он отдал приказ: «Сколоть их всех». Князь Святослав погиб в этой битве, его дочь (по другой версии – жена) Парасковия (Парашка) укрылась на вершине горы и, настигнутая дружинниками Святополка, бросилась вниз. Сейчас гора названа в ее честь Парашкой.
Странные эти смерти. Получается, что либо Святополк маньяк, убивающий всех подряд и не боящийся отмщения, либо что-то во всех этих убийствах не так, и настоящему виновнику удалось остаться неузнанным.
Так или иначе, но Новгород, поддержавший Ярослава в борьбе против отца Владимира Святославича, а затем брата Святополка, получил за свою помощь грамоты вольности новгородской.
В 1019 году Ярослав женился на дочери шведского короля Олафа Шетконунга[85] – Ингигерде[86], которую на Руси назвали Ириной. В качестве приданого от отца Ингигерда получила город Альдейгаборг (Ладога) с прилегающими землями, которые носили с тех пор название Ингерманландии (земли Ингигерды). Как видите, очень вовремя Болеслав похитил первую супругу Ярослава.
Но едва Ярослав утвердился на киевском престоле, на него пошел войной Мстислав, княживший в Тмутаракани. Собравши войско из народов прикавказских, ясов и касогов, Мстислав встретился с Ярославом и разбил его у Листвена. Ярослав остался в живых, но был вынужден бежать в свой Новгород. Впрочем, возможно, Мстислав и не собирался отнимать Киев у старшего брата. Просто решил чуток расширить княжество. Во всяком случае, вскоре после той битвы они разделили между собою южные русские волости, разделенные Днепром, так что получилось, те, что на западе от Днепра, достались Ярославу, а что на востоке от Днепра – Мстиславу, который сел в Чернигове. Через некоторое время Мстислав умер, не оставив после себя наследников, так что его земли все равно перешли к великому князю Ярославу. Теперь в руках Ярослава оказались все русские волости, кроме Полоцкого княжества, которое Владимир Святославич оставил своему сыну Изяславу и в котором теперь княжил сын Изяслава Брячислав[87].
Перед этим Брячислав также пошел на дядю, но тот вовремя умилостивил его, передав ему города Витебск и Усвят. Племянник удовлетворился новыми приобретениями, и война не началась.
А теперь посмотрим, что мы имеем, так сказать, в сухом остатке.
Изначально у Владимира Святославича было 13 сыновей.
Из них старший, Вышеслав, умер на четыре года раньше, чем отец; Святополк разбит и после 1019 года о нем ничего не слышно. Изяслав умер, с его наследником Брячиславом удалось договориться. Мстислав помер через десять лет после последнего вооруженного столкновения с Ярославом. Всеволода давно нет в живых. Во всяком случае, в 1008-м или 1013 году, когда Волынь вошла во владения туровского князя Святополка Владимировича, Всеволода уже не было в живых. Сестра Предслава, дочь Рогнеды, проживала вместе со своими сестрами в сельце, названном в ее честь Предславином. Нестор Летописец[88] указывает, что сельцо находилось на берегу реки Лыбедь.
Когда Владимир Святославич умер, Предслава написала Ярославу в Новгород, то есть она изначально была на его стороне. Предслава – любимая сестра Ярослава – была похищена королем Болеславом вместе с сестрами.
На самом деле король Болеслав уже сватался к красавице Предславе, но получил отказ. Есть мнение, что его величество позже предложил Ярославу обмен своей дочери, которая находилась в русском плену, на любимую сестру Ярослава, но получил отказ.
Предслава умерла в 1018 году.
Премислава Владимировна, ставшая в 1000 году герцогиней Венгрии, умерла в 1015 году. О ее потомстве ничего неизвестно.
Мстислава Владимировна, так же как и ее сестра Премислава, была захвачена королем Польши Болеславом I. Согласно предположению польского историка Лябуды[89], в Польше захваченные дочери Владимира Святого жили во дворце на Ледницком острове, и их не принуждали принимать католичество. Примерно в 1025 году, после смерти Болеслава, пленниц освободили. Но куда делась Мстислава, неизвестно.
Мстислав Владимирович умер в 1036 году в Чернигове. Станислав умер еще раньше, в 1015-м. Святослав погиб вместе со своими детьми. Борис и Глеб погибли от рук убийц. Позвизд вообще упоминается только в списке детей Владимира.
Мария Добронега (иногда упоминается как Доброгнева; возможно, дочь Владимира от последнего брака с Анной Византийской, известного по сообщению Титмара Мерзебургского[90]) вместе с сестрами попала в плен к королю Болеславу I. После смерти Болеслава осталась в Польше, так как пришедший к власти Ярослав в 1038-м или 1042 году выдал ее замуж за польского князя Казимира Восстановителя[91]. Только после этой свадьбы русские люди, захваченные Болеславом в 1018 году, наконец обрели свободу[92]. Король Казимир скончался в 1058 году. У супругов было четверо сыновей и дочь.
Просмотрев всех известных братьев и сестер Ярослава Мудрого, мы видим, что до 1059 года дожил только псковский Судислав, да и тот по приказу Ярослава полжизни просидел в заточении, где его можно было не опасаться.
Так что, если даже Святополк и уничтожил трех братьев, опасаясь, что они свергнут его с престола, плоды его трудов все равно достались Ярославу.
Наследие Ярослава I
Мы уже говорили о том, что Владимир Святославич разделил наследство между сыновьями таким образом, что не передраться они просто не могли; возможно, причиной столь неровного дележа было то, что он имел детей от разных матерей и относился к ним тоже по-разному. В отличие от него, третий сын Владимира, Ярослав, прозванный Мудрым, имел детей только от своей второй жены Ингигерды Шведской. Имена детей: Илья[93], Владимир[94], Анастасия[95], Изяслав[96], Елизавета[97], Святослав[98], Всеволод[99], Игорь[100], Вячеслав[101], Анна[102].
После себя Ярослав оставил первые писаные законы, так называемую «Русскую Правду», и завещал своим детям любить друг друга: «Вот я отхожу от этого света, дети мои! Любите друг друга, потому что вы братья родные, от одного отца и от одной матери. Если будете жить в любви между собою, то бог будет с вами. Он покорит вам всех врагов, и будете жить в мире; если же станете ненавидеть друг друга, ссориться, то и сами погибнете и погубите землю отцов и дедов ваших, которую они приобрели трудом своим великим. Так живите же мирно, слушаясь друг друга; свой стол – Киев – поручаю вместо себя старшему сыну моему и брату вашему Изяславу (старший Владимир умер в 1052 году, поэтому на момент завещания Ярослава в 1054 году Изяслав был старшим. – Ю. А.); слушайтесь его, как меня слушались: пусть он будет вам вместо меня». После чего Ярослав наказал своим детям не выступать из пределов этих волостей, не выгонять из них друг друга, и, обратясь к старшему сыну, Изяславу, прибавил: «Если кто захочет обидеть брата, то ты помогай обиженному».
Неплохое наставление, при условии, если бы в целом мире были одни только братья и сестры, но мы же знаем, что, кроме этой милой семейки Ярослава, есть и другие князья. Но Ярослав не велит любить их, слушаться или почитать. «Любите ближнего своего» в контексте Ярослава Мудрого – «любите свою семью – сестер и братьев», но эта любовь ни в коем случае не распространяется на дядьев и двоюродных, троюродных братьев.
В державе, которую Ярослав оставил своим детям, должны были присутствовать отношения сродни семейным: есть глава рода – всеобщий отец, все остальные – его дети. Отец сам избирает, кому какую волость дать, у кого отобрать, он женит и выдает замуж, распоряжается, кому и куда выступить с военным походом, прочее.
Права и обязанности младших состоят в том, чтобы подчиняться старшему, выказывая тому уважение и покорность.
У Ярослава было семь сыновей:
– Илья Ярославич. Некоторые историки считают его рожденным от первой жены Анны, которую польский король увез вместе с сестрами Ярослава. Но тогда это противоречит словам его завещания;
– Илья правил в Новгороде. Упоминается только в Новгородской летописи: «И родися у Ярослава сынъ Илья, и посади в Новѣгородѣ, и умре. И потомъ разгнѣвася Ярославъ на Коснятина, и заточи и; а сына своего Володимира посади в Новѣгородѣ»;
– Владимир Ярославич (в крещении предположительно Василий; 1020 – 4 октября 1052). После своего брата Ильи княжил в Новгороде либо с 1030-го, либо с 1034 года;
– Изяслав Ярославич (в крещении Димитрий, (1024 – 3 октября 1078), до 1054 года князь туровский, с 1052–1054 года Великий князь киевский. Тогда же он, воспользовавшись случаем, сажает на княжение в Новгороде своего сына Мстислава. По правилам это место должен занимать наследник престола, но по завещанию Ярослава I брат наследует за братом, а никак не сын за отцом;
Поделиться книгой: