Помоги проекту - поделись книгой:
Несколько интересных фактов о Троицком соборе
Если мы сегодня приедем в Псков, то увидим его главный храм – Троицкий собор.
Это будет четвертое по счету здание собора, которое было построено в 1699 году, на том же месте, где стояли предыдущие храмы.
Троицкий собор во все времена играл огромную роль в жизни Пскова. Во-первых, прямо перед собором находилась вечевая площадь, где вече избирало посадников и решало, какого князя призвать к себе.
В подклете Троицкого собора с самых давних времен хоронили князей и священников.
Там же был похоронен местный юродивый Николка Салос, прототип юродивого из трагедии «Борис Годунов» А. Пушкина[36]. В январе 1570 года, когда Иван Грозный учинил страшную резню в Великом Новгороде и после этого направился с аналогичной карательной миссией в Псков, навстречу царю с иконами и хлебом-солью вышли люди. А перед всеми верхом на палочке скакал юродивый Николка Салос[37]. «Иванушка! Иванушка! Покушай лучше хлеба-соли, а не христианской крови!» – нараспев предложил дурачок. В ярости царь повелел схватить «дерзеца», но тот внезапно стал невидимым…
Пораженный чудом, Иван Васильевич все же взял себя в руки и попробовал отшутиться: «Я христианин и не ем мясо в пост». «Ты кровь человеческую пьешь!» – глядя в глаза царю, громко ответил вновь сделавшийся видимым блаженный.
Царь пощадил Псков и ничего не сделал дерзкому юродивому. Так Псков был в очередной раз спасен. А Николка Салос прожил свою странную жизнь городского сумасшедшего, после чего горожане с почестями похоронили его в подклети Троицкого собора. История юродивого описана в летописях, хранящихся в Святогорском монастыре.
При соборе велось летописание, хранился архив и казна.
В алтаре Троицкого собора долгое время находился меч святого Довмонта-Тимофея (сейчас на него можно посмотреть в Псковском музее-заповеднике). Этим мечом подпоясывали в Пскове всех князей, приносящих клятву верности перед вечем, а значит, перед всем честным народом.
В 1935 году в соборе был организован антирелигиозный музей. Но во время Великой Отечественной войны храм снова освятили, и с тех пор он больше уже не закрывался.
Знаменитые пригороды Пскова
Гдов
Возможно, изначально Вдов. Расположен на реке Гдовке, в 2 км от ее впадения в Чудское озеро в деревне Устье, в 125 км к северу от Пскова. Гдов был передан вдовствующей княгине Ольге: «Гдов, ныне Вдов, город весьма древний, мнят, яко и Изборск, до построения Плескова был, мнят, якобы оной во вдовстве дан был княгине великой Ольге, отчего он Вдов, или Вдовий, назван…»[38].
Впервые Гдов упоминается в Первой Псковской летописи (Тихоновском списке) осенью 1322 года: «В лето 6831. Приеха князь великий Георгий с Низу во Псков, и прияша его псковичи с честию от всего сердца. Toe же осени избиша немцы пскович на миру, и гостей во озере, и ловцов на Норове реце; а берег весь и городок Гдову, Череместь взяша; и послаша псковичи к Давыду князю в Литву, и Давыд князь приеха на сыропустной недели в четверток, а князь Георгий еще бяше в Пскове; и еха князь со псковичи за Нерову и плени землю немецкую до Колываня; а князь великий Георгий поеха изо Пскова в Новгород»[39].
Во времена своего правления князь Довмонт выделил Псковскому девичьему монастырю Ивана Предтечи земли в Гдове, о чем упоминается в жалованной грамоте 1623 года царя Михаила Федоровича[40]. Кроме того, при проведении археологических раскопок в 1989 году Львом Большаковым на месте старого собора Димитрия Солунского были обнаружены остатки старого храма XII века.
А еще в 1431 году в пятую неделю после Пасхи, весной – при князе Дмитрии Александровиче Ростовском и псковских посадниках Якиме Павловиче Княжичеве[41], Феодосии Феофиловиче и Стефане на реке Гдове была заложена новая крепость – должно быть, старые постройки совсем обветшали: «В лето 6939. ‹…› Того же лета, на весну, псковичи наяша мастеров 300 муж и заложиша город новый, на реце, на Гдове, половину стены камену, а иную половину древяну, при князи Димитрии Александровичи и при посаднике Якиме Княжичеве; и единого лета оучиниша каменую и древяную стену, и земцы безкии даша мастером 300 рублев».
Позднее, в 1434 году, деревянные стены крепости были заменены каменными.
В 1463 году на Гдов было совершено нападение условно «немцами». На самом деле «немцами» на Руси называли практически всех иноязыких: немцы – значит немы, не могут говорить по-русски. К слову, в Пскове и Новгороде было полно настоящих немцев и латышей, и к ним вполне привыкли.
20 января 1480 года враги осадили Гдов и сожгли посад: «В лето 6988. ‹…› Тоя же зимы, генваря в 20 день, приидоша немци с многыми силами к Гдову городу; и начаша огненыя стрелы на град пущати, и бяше велми притужно граду; и посади и волости вся пожгоша; и отъидоша прочь, а град бог оублюде, святыи великии мученик Димитрии»[42].
Можно долго описывать красоты этого места, но я бы хотела рассказать легенду о Гдове[43].
Когда-то Гдов был всего лишь рыбацким поселком. Правда, это был богатый и большой поселок, и все-то у него было – были мужья крепкие, рыбаки да плотники, были жены верные, и в домах детишек мал мала меньше.
Однажды весной собралась большая артель за рыбой, а женщины остались дома, улова дожидаться. В то время люди жили спокойно, мирно спали на дне Чудского озера рыцари в латах, и никто не стремился нарушать границ Пскова, так что рыбаки давно уже перестали таскать с собой тяжелые копья, мечи и щиты – и без них мороки хватает, как рыба на нерест пойдет, только поспевай.
В тот раз лов выдался удачным, рыбаки возвращались домой, предчувствуя знатный пир, который устроят им жены, когда у Вороньего острова на них нежданно напали вооруженные до зубов ливонские рыцари. Все рыбаки погибли, а рыцари забрали весь улов и повезли к себе домой, собираясь в другой раз непременно навестить саму деревню.
На третий день после нападения Чудское озеро вернуло селению трупы их близких. Горький плач поднялся над водою, похоронили вдовы своих мужей, а сами – некогда горевать – пошли копать ямы вокруг своей деревни. На дне ям они вбили острые колья, а поверхность заложили валежником – со стороны и не разберешь, что что-то не так.
Вскоре рыцари действительно явились в деревню, надеясь пограбить всласть. Они ведь знали, что все или почти все мужчины погибли, а значит, женщины остались без защиты. И уж, конечно, не ожидали подвоха, вот и угодили в волчьи ямы. Валежник не выдержал их тяжести и провалился. Тех, кто пытался выбраться из ямы, рыбачки встречали наверху и закалывали копьями.
Прошли годы, и отважные рыбачки построили вокруг своего поселка стену и назвали новый город – городом Вдов.
Изборск
Изборск (Избореск, Сбореск, Сборск, Сборц; эст. Irboska – Ирбоска), один из древнейших русских городов, упоминаемый начальным летописцем как центр кривичского населения вместе со Смоленском и Полоцком.
Согласно легенде, Изборск был основан Словеном, сыном Гостомысла. Сам Словен имел сына-наследника Избора (Трувор), в честь которого город и был назван.
Другой вариант: Избор или Трувор был сыном Гостомысла и младшим братом Рюрика: «…И пришли к славянам, и сел старший Рюрик в Новгороде, а другой – Синеус – на Белоозере, а третий – Трувор – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были славяне. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И овладел всею властью один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – славяне, в Полотске – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик», – сказано в «Повести временных лет». Ну, в общем, понятно, сначала власть находилась в руках нескольких братьев, а затем досталась Рюрику. В Изборске есть курган, в котором похоронен Трувор. Его так и называют «Труворова могила». Екатерина II учредила медаль, на которой изображен курган и начертано: «До днесь памятен», внизу подпись: «Трувор скончался в Изборске, 864 г.».
При княгине Ольге (годы правления 945–960) Изборск превращается в пригород Пскова.
Начиная с 1233 года Изборск то и дело попадается в летописях и документах той эпохи. Неудивительно, как раз в то время заметно участились нападения немецких рыцарей. Войны с орденом продолжаются около трех столетий, до начала XVI века. Изборск то и дело осаждали, разоряли, сжигали. В результате в 1330 году Изборск был построен на новом месте посадником Селогой[44] вместе с псковичами и изборянами на Жеравьей горе. Здесь проблемы с агрессорами не прекратились, но новая крепость в период от постройки до XV века выдержала восемь серьезных осад.
В настоящее время Изборская крепость сохранилась и является редким памятником русского военного зодчества. Имена ее шести башен – «Вышка», «Темнушка», «Куковка», «Рябиновка», «Колокольная» и «Плоская». В крепости есть потайной ход, как без него.
Остров
Крепость «Остров» – только для воды остров, а для земли – полноправная Россия.
Такое странное название города – Остров. Точная дата основания Острова неизвестна. Предполагается, что он существовал уже в XIII веке. Первое летописное упоминание об Острове относится к 1341 году, когда на помощь псковичам, которые вели бой с ливонцами, «приспели островитяне с посадником своим Василием Онисимовичем».
Раскопки в этих местах установили, что изначально крепость была деревянной, но к середине XIV века псковичам и островитянам пришлось спешно укреплять крепость. На островке, образуемом рекой Великой и протокой Слобожихой, была построена каменная крепость, которая стала крупнейшим по тому времени военно-оборонительным сооружением Древней Руси. Оборонную мощь усиливали пять башен и захаб, представляющий собой длинный и узкий коридор, напоминающий рукав. В русских и немецких крепостях захаб – обычная военная хитрость. Он нужен для того, чтобы ворвавшиеся в крепость враги попадали в ловушку, устроенную в захабе. Как правило, захаб соединяет внешние крепостные ворота в башне с внутренними воротами, ведущими в крепость.
Крепость расположена на пограничном рубеже, из-за чего она довольно часто подвергалась нападениям. В 1348-м и 1406 годах защитники крепости сумели остановить ливонских захватчиков. Крупную победу островитяне одержали в 1426 году[45]. В течение всего XV века враги посягали на Остров. Лишь в 1501 году, в ходе Русско-литовской войны (1500–1503), войска Ливонского ордена под предводительством Вальтера фон Плеттенберга[46] сумели захватить крепость и разорить город.
Во времена Ливонской войны, в 1581 году, польский король Стефан Баторий двинул стотысячную армию на Псков, но дорогу ему преградила крепость Остров. Три дня король осаждал крепость, и в результате она пала и находилась под властью поляков до марта 1582 года, когда Остров был возвращен ее подлинным хозяевам по Ям-Запольскому миру.
Опочка
В 1412 году псковичи решили построить новую крепость, которая должна была послужить заменой разрушенной Витовтом[47] в 1406 году крепости Коложе[48]. Новым местом была выбрана излучина реки Великой, село Опочка[49]. Крепость так и назвали Опочкой.
В 1426 году Опочка выдержала свой первый экзамен, пережив осаду литовских войск, а в 1427-м – ливонских. В 1517 году крепость была осаждена польско-литовским войском Константина Острожского[50], но на этот раз на подмогу явились из Пскова и пригородов, и захватчики были разгромлены. В годы Ливонской войны 1558–1583 годов в Опочке размещался многочисленный стрелецкий гарнизон.
Порхов
Порхов – город (с 1239), расположенный на Шелонской низменности, на реке Шелонь (бассейн озера Ильмень).
Название происходит не от порхъ – порох, которого во время основания города на Руси еще не знали. А, по одной версии, в значении «пыль, прах» – известковая пыль. По другой порхъ – «белый камень», или известняк, который добывают в тех местах. В общем, версии схожие.
Город основан в 1239 году новгородским князем Александром Ярославичем, впоследствии прозванным Александром Невским. Сначала Порхов был деревянной крепостью, как часть системы крепостей на реке Шелонь с целью защиты юго-западных подступов к Новгороду: «князь Александр с новгородци сруби городци на Шелоне», – сказано в Новгородской Первой летописи старшего и младшего изводов.
Далее известно, что в 1346 году крепость выдержала осаду войска литовского князя Ольгерда. В результате литовцы понесли серьезные потери: «много… людии погыбло и конев…»[51].
В 1387 году крепость решили перестроить в камне. Так что, когда в 1428 году литовский князь Витовт восемь дней осаждал Порхов, ему уже пришлось иметь дело с укрепленной крепостью, которую он «проверил» имеющейся у него артиллерией. И что же – крепость серьезно пострадала, но не была разрушена. Осада прекратилась только потому, что новгородские послы во главе с архиепископом Евфимием[52] привезли 5000 рублей отступных. Через два года крепость отремонтировали и реконструировали.
Существует еще одна легенда основания Порхова[53], согласно которой два охотника Василий и Феофил (по другой версии – посадники, только неизвестно, где находились их владения) поссорились с новгородским вечем и были приговорены в Великом Новгороде к смертной казни. Самих должны были казнить, а их дома и все добро решили предать потоку (разграблению). То есть самих убьют, а семьи пойдут по миру христарадничать.
Узнав, какая беда их ждет, охотники собрали свои семьи, взяли оружие и какие-то вещи и бежали из Новгорода, покуда целы. Долго ли, коротко ли блуждали – и вышли к месту, где река Шелонь впадает в Ильменское озеро. Там они построили плоты и поплыли вверх по течению. Целью их был лесистый остров, где находилась покинутая деревня. Охотники в лесах все стежки-дорожки знают, неудивительно, что и про это место где-то слышали. Там они построили деревянную крепость и принялись заниматься привычным делом. Постепенно к ним начали переезжать другие недовольные властью. Неудивительно, что про крепость узнали и в Новгороде.
А дальше легенды расходятся: по одной версии, новгородское вече решило отравить Василия и Феофила с семьями, по другой – отравители рассказали о планах веча храбрым охотникам, попросив у тех, как это водится, политического убежища.
Как видите, легенда совсем не отменяет авторства крепости Александра Невского, он явно строил город на месте, где до него был какой-то поселок. Но ведь и охотники построили свой городок в месте, где кто-то жил до них.
Псков в составе Древнерусского государства
С IX–XII веков Псков входил в состав Древнерусского государства под властью Киева – Киевской Руси. Русь, русьская земля. Это государство возникло в IX веке в результате объединения ряда восточнославянских и финно-угорских племен под властью князей династии Рюриковичей.
На самом деле историки до сих пор спорят, кем был родоначальник Рюрик и из каких именно земель он пришел на Русь. Известно другое: на княжение Рюрика призвала именно Северная Русь. Еще конкретнее – четыре племенных союза: славянские (словене ильменские и кривичи), финно-угорские (весь и чудь). И в Киев он прибыл, чтобы воцариться там из Новгорода, так как сначала стал новгородским князем, а уж потом Киевским.
В. О. Ключевский[54] предлагает использовать в качестве точки отсчета возникновения русского государства 862 год, когда Рюрик воцарился в Новгороде. Что же до варягов, он считал, что «летописная сказочка о добровольном призвании варягов» понадобилась для того, чтобы «прикрыть факт разбоя и узурпации».
С ним не согласен В. Н. Татищев, ссылаясь на Иоакимовскую летопись, где ситуация представлена следующим образом:
«Буривой[55], имея тяжкую войну с варягами, неоднократно побеждал их и стал обладать всею Бярмиею до Кумени. Наконец при оной реке побежден был, всех своих воинов погубил, едва сам спасся, пошел во град Бярмы, что на острове стоял, крепко устроенный, где князи подвластные пребывали, и, там пребывая, умер. Варяги же, тотчас пришедшие, град Великий и прочие захватили и дань тяжелую возложили на славян, русь и чудь.
Люди же, терпевшие тяготу великую от варяг, послали к Буривою, испросить у него сына Гостомысла, чтобы княжил в Великом граде. И когда Гостомысл принял власть, тотчас варягов, что были, каких избили, каких изгнали, и дань варягам отказался платить, и, пойдя на них, победили, и град во имя старшего сына своего Выбора при море построил, заключил с варягами мир, и стала тишина по всей земле. Сей Гостомысл был муж великой храбрости, такой же мудрости, все соседи его боялись, а его люди любили, разбирательства дел ради и правосудия. Сего ради все близкие народы чтили его и дары и дани давали, покупая мир от него. Многие же князи от далеких стран приходили морем и землею послушать мудрости, и видеть суд его, и просить совета и учения его, так как тем прославился всюду».
Иными словами, если принять за данность, что Киев построили три брата, пришедших из Новгорода, потом его захватили два варяга, служивших у Рюрика, следовательно, в Новгороде, а потом в нем появилась законная власть в лице князей Олега и Игоря – потомков Рюрика, таким образом, Новгород – всему голова, то точка зрения Ключевского понятна.
С другой стороны, в Новгороде Рюрик был просто князем, а в Киеве стал Великим князем.
Тем не менее практически все дореволюционные историки сходятся на том, что «призвание первых князей имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинают русскую историю»[56]. «Начало российской истории представляет нам удивительный и едва ли не беспримерный в летописях случай: славяне добровольно уничтожают свое древнее правление и требуют государей от варягов, которые были их неприятелями. Везде меч сильных или хитрость честолюбивых вводили самовластие (ибо народы хотели законов, но боялись неволи): в России оно утвердилось с общего согласия граждан: так повествует наш летописец – и рассеянные племена славянские основали государство», – сообщает Карамзин[57]. Впрочем, он предлагает вести отсчет возникновения русского государства не с 862-го, а с 864 года, когда, по легенде, скончались братья Рюрика, Синеус и Трувор[58], и Рюрик, «старший брат, присоединив их области к своему княжеству, основал монархию Российскую».
Разница между этими датами всего-то два года, так что за отсчет можно взять любую, сильно не ошибемся.
Что же до Киева, то тут просто – княжий стол стоял в Киеве, поэтому весь этот двухсотлетний период ранней русской истории назван «киевским». Иными словами, вся русская история началась с возникновения огромного государства Киевской Руси – самого большого и богатого государства Европы того времени. Начавшись как объединение киевских и новгородских земель, очень скоро оно уже занимало территорию от Таманского полуострова[59] на юге, Днестра и верховьев Вислы на западе до верховьев Северной Двины на севере и притоков Волги на востоке. Именно из Киевской Руси впоследствии вышли такие народности, как русская, украинская и белорусская. То есть «Киев – мать городов русских», как сказал Вещий Олег, потому что без Киева не было бы Руси.
По преданию, Киев основан тремя братьями Кием, Щеком и Хоривом и их сестрой Лыбедью как центр племени полян и назван в честь старшего брата Кия Киевом. Жили все эти князья не одним общим домом, а по четырем разным холмам, которые лишь потом объединились в один общий город. «Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоривицей. И построили город в честь старшего своего брата, и назвали его Киев».
Также Кий считается основателем городка Киевец на Дунае. От Кия и его братьев летописцы выводили полянское племя: «И пришел он на Дунай и облюбовал место, и срубил городок невеликий…». Городок этот назвали Киевец. На Дунае и сегодня расположено болгарское село Киово, именно в его окрестностях в начале ІІ века переправлялись через реку римские легионы под командованием императора Траяна.
К сожалению, легенда не сообщает, что произошло с потомством этих князей и было ли оно. Впрочем, на территории современного Киева с самых ранних времен находилось множество поселений, которые действительно объединились в одно, а уж были эти Кий, Щек, Хорив да Лыбедь княжеского рода или нет, не столь важно.
А вот ростовская сказка о Кие, Щеке и Хориве[60]: узнал богатырь Щек, что в доме князя Лесогона-Одноуса живет его дочь, Векса, красоты неописуемой. Ни разу не увидев девушки, влюбился Щек в Вексу по одним только рассказам о ней. Однажды обратился Щек в золоторунного козла и явился на двор к Лесогону-Одноусу. А тот как увидел дивного зверя, сразу же позвал Вексу. Очень понравился золоторунный козел Вексе. Так они и встречались, днем Щек ходил за Вексой в образе козла, а ночью пробирался в ее светелку.
А потом Кий позвал брата с собой в поход, Щек обратился добрым молодцем, забрал с собой Вексу, и все вместе они отправились за тридевять земель. Только в этом походе, чтобы не привлекать внимания, Векса переоделась мужчиной и взяла себе княжеское имя Хорив.
Лыбедь. Если бы даже никакой Лыбеди не существовало, киевляне, наверное, специально придумали бы девушку, прекрасную, как майское солнце. Не случайно же имя Лыбедь носит река, построена станция метро «Лыбедская». Существуют улицы Лыбедская и Владимирско-Лыбедская. А когда-то в старом Киеве еще были улицы Набережно-Лыбедская (теперь часть улицы Горького), Новолыбедская (ныне Волгоградская на Соломенке) и переулок Лыбедской (ныне улица Панаса Любченко).
Есть и киевская легенда о прекрасной княжне Лыбеди, только она грустная. Согласно этой легенде, Лыбедь предстает перед нами не сестрой богатырей, а дочерью князя. Девушка была так прекрасна, что свататься к ней приезжали со всех стран, короли и герцоги, князья и знаменитые рыцари, но всем отказала гордая Лыбедь. Тогда сговорились женихи оставить девушку, уехать и больше не возвращаться. Так и сделали. Осталась Лыбедь одна, больше к ней уже никто не сватался до самой ее смерти.
Прошло время, помер старый князь, и на его место пригласили другого, Лыбедь же была вынуждена покинуть княжий терем и поселиться в крохотной избушке на горе за городом, где и проживала совсем одна. Жизнь ее была очень тяжелой, дни и ночи плакала несчастная, покинутая всеми Лыбедь. Из ее слез берет начало река Лыбедь, гора же, где стояла избушка княжны, с тех пор называется Девич-горой.
В славянской мифологии лебедь – птица печали.
Лыбедь с др.-греч. – лить, проливать, струить, литься, разливаться, быть в слезах, горько плакать. Слово могло также произойти от греческого «либадион» – луг (низовье). С древнеславянского – «топкое место», «верховья реки».
Хорив (др.-рус. Хоривъ) – возможно, произошло от названия местности Хоривица (Хоревица, Хорива) – гора под Киевом. В свою очередь, Хоривица может происходить из скифского или сарматского языков, хотя не исключена и связь с Хорватией. Хорив с др.-греч. – учреждать священные пляски; водить хороводы; плясать, танцевать; славить хороводными плясками; справлять или праздновать. Возможно, произошло от слов «хор» и «хоровод».
Кий (лат. cieo – двигать). Собственно, кий – это шест. Отталкиваясь шестом, паромщик передвигал паром.
Труднее разобраться со Щеком. Щекавица – гора в Киеве над Подолом (другие ее названия Скавика, Олеговка, Олегова гора). Сразу за Подолом, огибая его с южной стороны, находятся три вытянутых в одну линию горы: южная получила название Андреевской или Старокиевской, Замковая гора (Киселевка, Фроловская гора); далее, на северо-запад, – Щекавица, а за ней Юрковица (Иорданские высоты).
У подножья горы славянские захоронения предхристианского периода VIII–IX столетий. На самой горе, если верить сохраненной в «Повести временных лет» легенде, был похоронен Вещий Олег: «И погребли его на горе, что зовется Щекавицей. Есть же могила его и до сегодня. Называется та могила Олеговою».
В одной из старых летописных легенд Кия и его компанию называют разбойниками из Новгорода. Согласно этой легенде, князь поймал разбойников и посадил их в острог вместе с их сестрой Лыбедью и с 27 подельщиками, собираясь казнить, а потом неожиданно передумал и отпустил на все четыре стороны, пригрозив, что коли еще хоть раз встретит их в своих землях, приведет приговор в исполнение. Разбойники несколько месяцев шли на юг к Днепру, где в результате Кий построил город.
Мы так подробно останавливаемся на легендах, но тут нет ничего странного, ведь, по одной из версий, слово «русы» происходит от названия речки Рось, а та, в свою очередь, от русалки Рось. В Ведах русалка Рось – дочь Днепра и жена одного из главных богов славян Перуна, а сын Роси и Перуна – один из самых главных богов восточных славян, Дажьбог.
Вот как это было по легенде: однажды увидел Перун в реке красивую русалку Рось и устремился к ней, но взбунтовался широкий Днепр – отец Роси, преградил дорогу богу, мало ли кому что восхитилось. Тогда Перун превратился в золотую стрелу и полетел к красавице. Похоже на сказку о царевне-лягушке, но там все же Иван Царевич целил не в зверушку, а на кого бог пошлет.
Испугалась Рось, увернулась от золотой стрелы, за прибрежный валун спряталась. А кто бы не испугался, когда в тебя ни с того ни с сего стреляют? От стрелы же той волшебной в камне, куда она вонзилась, зародился бог солнечный – Дажьбог, которого после этого странного соития принято считать сыном Перуна и Роси.
По «Повести временных лет», Кий был перевозчиком, занимался перевозом людей через Днепр. На Русь приходили караваны товара, который перевозили через Днепр. Была надобность в людях, которые бы осуществляли гарантированный перевоз, охрану, организовывали бы постой, прочее, стало быть, была отлажена и специальная служба перевозки.
Ничего нет удивительного в том, что в нашей истории то и дело появляются перевозчики, к которым современники относятся не хуже, чем к удельному князю. Во всяком случае, Вещий Олег женил княжича Игоря на дочке простого перевозчика, а не на какой-нибудь княжне или заморской принцессе. Но для людей того времени это вполне естественно. Территория огромная, города далеко друг от друга, а дороги сказочные – чем дальше, тем страшнее. Непроходимые леса с разбойниками да дикими зверями, не скованные никакими плотинами бурные реки, которые во время разлива запросто сносят мосты из цельных бревен. Добавьте к этому талые снега, которые начисто размывают дороги, и снежные заносы.
И если вы купец и должны привезти свой товар на эту территорию, это уже не просто работа, а тяжелый, почти каторжный труд. Потому как везти товар придется на лошадях и волах, а их в дороге нужно кормить и охранять, к тому же волы идут очень медленно, им тоже необходим отдых. Другое дело водные пути. Реку кормить не нужно, разбойники, конечно, тоже могут напасть, от этого дела никто не застрахован. Но на суше их еще больше. Желая уберечь свое добро от лихих людей, купцы либо заручались помощью какого-нибудь князя, и тот охранял их со всей своей дружиной, либо нанимали охрану сами. Если мы говорим об экспорте товара из страны, то выгода могла получиться обоюдной. Князь собирает дань или совершает набег на соседа, передает добытое купцу, который этот товар затем сбывает. Неудивительно при таком раскладе, что именно князь его в пути и обеспечивает защитой.
Но все равно везти товар на лодках или даже плотах легче и дешевле, нежели посуху. Вот и получается, что перевозчики – люди уважаемые, нужные и всеми чтимые.
Если товар необходимо было везти не только водным путем, или, прокатившись по одной реке, приходилось добираться до следующей водной магистрали посуху – для этого существовали волоки. Места на водоразделах, где между реками разных систем меньше всего расстояние, большей частью представляют собой равнины. Там груз переносили (волокли) сами или перевозили на быках и лошадях, а ладьи перетаскивали по бревнышкам. Дело это, так же как и перевоз, было нужным, стало быть, все, что только может пригодиться дорогим гостям, находилось в местах, где без волока не обойтись. А значит, были там и постоялые дворы, и торговые лавки, и вьючные животные напрокат. Все что хотите, включая бригаду профессиональных грузчиков и охранников. В названиях некоторых русских городов, поднявшихся на «волоках», до сих пор сохранилось упоминание об их изначальном предназначении – волоке: Волоколамск, Вышний Волочек и Вологда.
В конце IX века в Киеве, – сказано в «Повести временных лет», – княжили дружинники Рюрика, варяги Аскольд и Дир. Впрочем, летопись довольно-таки точно описывает сами обстоятельства вокняжения этих господ в Киеве. «После 862 года (летописная дата „призвания варягов“) Аскольд и Дир отпросились у Рюрика к Царьграду (в Константинополь, столицу Византийской империи) „с родом своим“ и двинулись днепровским путем. Проплывая мимо Киева и узрев „на горе градок“, они выяснили, что здесь нет князя: „И упращаста и реста: ‹Чии се градок?› Они же реша: ‹Была суть 3 братья: Кии, Щек, Хорив, иже сделаша градоко-сь, и изгибоша, и мы седим, платяче дань родом их козаром›“. То есть жители города платят дань харазам, к роду которых, кстати, относят Кия, Щека и Хорива. Аскольд и Дир остались в Киеве, и „многи варяги скуписта (собрали) и начаста владеть Польскою (Полянскою) землею“. Княжение Аскольда и Дира в Киеве продолжалось, по летописи, до 882 года, когда они были убиты пришедшим из Новгорода Олегом, захватившим город»[61].
Вот так, взяли ничейный город без боя и просидели в нем за здорово живешь двадцать лет. Неплохо. Что же до Олега, то про него мы точно знаем, что он был новгородским князем. В 882 году Олег прибыл к Киеву, оставил маленького князя Игоря под охраной воинов в ладьях, сам, представившись купцом, попросил встречи с хозяевами города. Когда же Аскольд и Дир вышли на берег, их окружили новгородские воины. И Олег сказал им: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода. А это сын Рюрика», – показал он на Игоря.
После этого Аскольд и Дир были убиты и похоронены тут же, а Олег сделался первым князем Киева. Заметьте, история не знает никакой битвы Олега и Игоря за Киев. Снова пришли и взяли. С этого момента Киев стал считаться столицей Древнерусского государства. Именно «считался», а не был, потому как только в сказке волшебник может произнести волшебные слова, и тут же все племена начнут объединяться и брататься. В реальности же в 882 году состоялось объединение Киевского и Новгородского княжеств, которые решили жить под правлением одного князя. Что же касается других славянских и угро-финских племен – им еще только предстояло объединиться с новоиспеченным княжеством потомков Рюрика.
В самом начале становления Киевско-Новгородского княжества в 882 году Олегу платило дань только одно племя полян южнее волоков из Ловати. Потом Олег поехал к радимичам и северянам, сказав им: «Не дайте хазарам, но мне дайте». Скорее всего, для убеждения потребовались не только слова, но в результате эти племена сдались и стали платить дань Олегу. Потом Олег заставил платить ему древлян. В общем, так и повелось, постепенно князь собирал свое государство, которое крепло и разрасталось. В 964 году сдалось последнее восточнославянское племя – вятичи. Но это было уже при другом князе.
Поделиться книгой: