Правильный выбор

Как ты зорька-зорюшка мила, Как тепла ты в розовых цветах. Вновь прольётся на душу слеза, Что хочу в родные я места.

Родные мне луга, река Зовут меня, заря моя. Разлука злая вдруг пришла, Но не забыть свои края. Разлука зла, но край забыть нельзя.

Ты напомни зорька, расскажи, Как шумели наши камыши, Как ласкали речки берега, Как на лугах дремала я в цветах.

Родные мне луга, река Зовут меня, заря моя. Разлука злая вдруг пришла, Но не забыть свои края. Разлука зла, но край забыть нельзя.

Что ж мне делать, зорька, подскажи, Как пути дорожки мне сложить, Чтобы все преграды мне пройти Да в свой край родимый всё ж дойти.

Родные мне луга, река Зовут меня, заря моя. Разлука злая вдруг пришла, Но не забыть свои края. Разлука зла, но край забыть нельзя.

Закончив петь, Милана опустила взгляд. Перед ней сидевшая за фортепиано молодая женщина прекратила игру и ласково улыбнулась:

— Превосходно, милочка! Ну же, заскромничала… Талант у тебя есть, я не ошибалась в тебе! Порекомендуем тебя. А платок снимай! Он тебе долго не понадобится! — Да, Екатерина Семёновна, — вымолвила Милана и ослабила узел платка, что укрывал на голове её заплетённые волосы.

— Ах, Иван Алексеевич уж заждался меня в карете, — поднялась Екатерина Семёновна, чуть расправив кружева своего роскошного наряда. — Пора. Нынче будет свет смотреть на меня. Нынче в театре Поликсену играть. А потом мы представим Василию Александровичу и тебя, милая, — коснулась она руки Миланы. — Тебе надо быть смелее и забыть обо всех заботах вокруг, пока поёшь! А ко всему прочему, мы должны заняться и твоим образом! Ты должна выглядеть исключительно, на высшем уровне, прекрасно и голосом, и внешними данными, и нарядами. Тогда слава и успех не покинут никогда! — Мы уж поможем, — высказали хором довольные Ольга и Ирина, сидевшие рядом. — Милые у тебя подруги, — улыбнулась Екатерина Семёновна. — Я пошла, а вы займитесь, займитесь детьми, я и моя сестра вам доверяем, — помахала она Ольге и Ирине и медленной поступью удалилась из комнаты.

— Кстати, — кинулась сразу шептать Милане Ирина. — Ты поёшь лучше её. Твой голос сильнее! — Ну тебя, — махнула Милана рукой и улыбнулась. — Не скажи ей такое, а то и приживалками при её сестре не быть. — Точно, — подхватила Ольга. — Выгонят тут же на улицу, или барину вернут, чего ещё хуже…

Но Милана уже не слушала подруг. Она думала о словах Екатерины Семёновны и понимала, что на сцене для актрисы важен не только голос, но и талант играть любые роли. Получится ли у неё это, она не знала, а в душе и не понимала, хотела ли она быть актрисой, хотя бы не такой, как Екатерина Семёновна, а пониже статусом.

Она на миг представила себе большую сцену и как поёт, но представить себя в роли иной, играть кого-то другого, чем она есть, — не могла, как ни старалась.

Тем временем петербургская знать собиралась вновь показать себя и посмотреть представление в театре, специально для них организованное. Приветствуя друг друга поклонами, краткими фразами, улыбками, дамы в роскошных нарядах и их высокоуважаемые кавалеры рассаживались по местам перед огромной театральной сценой.

— Скептическая, полная пессимизма трагедия, — говорил Алексей, устроившись вместе с Иваном также в зале, на что Иван ничего не ответил. — Это всё от складывающегося настроения России-матушки, — пояснил сидевший с другой стороны грузный пожилой мужчина. — Загорский, Пётр Андреевич, — кивком представился он Алексею. — Князь, Алексей Николаевич Нагимов, — кивнул Алексей, на чём их знакомство завершилось, поскольку рукоплескания зала пробудили их внимание к начинающемуся представлению.

Молча и терпеливо просмотрев все пять действий трагедии, Алексей мельком взглянул на Ивана, когда героиня Поликсена говорила свои заключительные слова:

— Среди тщеты надежд, среди страстей борьбы, мы бродим по земле игралищем судьбы. Счастлив, кто в гроб скорей от жизни удалится; счастливее стократ, кто к жизни не родится! — Вот и была она, — шепнул внимательному Ивану Алексей. — Это Екатерина Семёнова. Через неё мы найдём их.

Взгляд Ивана обратился медленно на него, но ответа не последовало, что уже не удивляло Алексея. Но, выйдя из театра и остановившись в стороне, он спросил его:

— Что ты думаешь об этой трагедии? — Политическая. Вполне подходит к нынешнему времени, — ответил Иван, глядя на выходящие из театра знатные лица, которые активно обсуждали только что просмотренное представление и рассаживались по своим экипажам. — Это, кстати, не самая удачная постановка Озёрова. У него успешны иные, — сказал Алексей, надевая перчатки и поддерживая свою трость под мышкой. — Успех ему, к слову, принесла именно Екатерина Семёнова. Но признаюсь, голос твоей сестры во сто крат лучше.

Как только он это сказал, строгий взгляд Ивана вновь обратился к нему.

— Не гляди так, — усмехнулся недовольный Алексей. — Это не лесть, и задобрить тебя я не пытаюсь. Так и будешь волком молчать? И надень цилиндр… Всё на человека похож. — Вы сами за меня отвечаете, — огрызнулся вдруг Иван, но остался неподвижен, крутя в руках свой цилиндр.

Алексей собрался уже ему ответить на подобную дерзость, но вышедшая из театра Екатерина Семёновна Семёнова заняла его внимание. Он видел, что рядом с ней выступает гордой походкой сам князь Иван Алексеевич Гагарин: невысокий пожилой господин, с седой бородкой, с густыми усами, тёплым взглядом и элегантной походкой. Алексей узнал его и, не мешкая больше ни минуты, направился к ним.

— Иван Алексеевич, — радушно приподнял свой цилиндр Алексей, представ перед заулыбавшимся князем, и тут же приветственно поцеловал протянутую ручку Екатерины Семёновны. — Очарован, вы играли превосходно.

— Алексей Николаевич, — приподнял свой цилиндр в ответ тот. — Вы уже в Петербурге! А что батюшка ваш, не удостоил вниманием наше представление? — К сожалению, у батюшки дела в имении, — пояснил Алексей. — А мне пора выступать на службу. Отпуск окончен. — Как вы провели свой отпуск? — поинтересовался Иван Алексеевич. — Не без приключений, князь, а посему и прибыл к вам и к вам, Екатерина Семёновна, чтобы найти некоторых людей, — перешёл сразу к делу Алексей. — Вот как?! — удивлённо взглянул Иван Алексеевич на свою спутницу, на что та лишь мило улыбнулась. — И кого же вы ищете?

— Троих, бежавших из моего имения, девиц, якобы с рекомендациями от вас, — улыбался Алексей. — Что за чушь, — усмехнулся Иван Алексеевич и развёл руками. — Я тоже так подумал, князь, — снова улыбался Алексей. — А отчего бы вам завтра не удостоить нас своим визитом, Алексей Николаевич? Там подробнее и побеседовали бы о пропавших. Может быть, и советом подскажу, — пригласил Иван Алексеевич. — Прямо после службы и зашли бы? — С превеликим удовольствием, — согласился Алексей и, приподняв вновь цилиндр, проводил удаляющихся от него собеседников в ожидающий экипаж.

Как только те отъехали, он вернулся к Ивану. Тот всё это время оставался стоять в стороне и наблюдать за происходящим вокруг.

— Ты когда-нибудь был в Петербурге? — спросил Алексей, но гордо взирающий Иван молчал. — Конечно, я снова отвечу за тебя… Не был… Я уверен, они могут что-то знать о тех, кого мы ищем. Завтра я приглашён к ним с визитом и всё узнаю подробнее. — Лёшка! — прервал возглас подбежавшего к ним Сашки.

Алексей удивился. Увидеть его здесь он никак не ожидал, но был всё же рад. Крепко обняв друг друга, они заулыбались.

— Как ты здесь?! Ты что, Поликсену смотрел?! На службу возвращаешься? — засыпал его вопросами друг. — Да, да, — кивал довольный Алексей. — А ты теперь тоже по театрам ходишь? — Хожу, присматриваюсь, — начал было хвастаться тот, но, взглянув на стоявшего с ними рядом Ивана, уставился на него. — Позволь, мой друг Зорин, Иван Александрович, — представил Ивана Алексей и для Ивана представил того. — Герасимов Александр Сергеевич. — Да?… — сползла с лица Сашки улыбка. — Это ты конюха своего другом теперь называешь? — Сашка, он не конюх, и более сказать тебе не могу, прости, — серьёзно ответил Алексей. — Ты остановился на квартире? — поинтересовался Сашка. — Да, будет время, заходи, если не с разговорами об обществах, — кисло улыбнулся Алексей, кивнув в сторону, где стояла группа молодых людей, явно за ними наблюдающая.

Те, в свою очередь, демонстративно зашевелились, активно что-то обсуждая и смеясь.

— Зайду, — оглянулся на них Сашка. — Мне пора… До встречи!

Он отправился к ожидающим его молодым людям и куда-то побрёл вместе с ними. Оставаясь ещё некоторое время смотреть им вслед, Алексей молчал. Он молчал и потом, когда уже был у себя на квартире…

Иван встал в их общей комнате у окна и смотрел на потемневшую улицу столицы. Он тоже молчал, хотя огромное число вопросов мучило его душу.

— Александра легко смутить…. заставить думать иначе, — начал говорить Алексей, сидя за столом и уткнувшись в свои твёрдо зажатые кулаки. — Если их тайное собрание покажет себя, мне будет его не спасти.

— Вы назвали ему моё имя, — недовольно сказал Иван не оборачиваясь. Алексей закивал, и его тревожный взгляд упал на будто приросшего у окна Ивана: — Это была моя грубейшая ошибка. Остаётся уповать на то, что язык Александра не развяжется… А он болтун, к сожалению… И я… Чёрт… На этом беседа их была окончена, но бессонная и тревожная ночь оставалась с ними до рассвета…

11

— Здесь мы на сегодня расстанемся, Иван… Александрович, — сказал Алексей, направляя себя на обращение к Ивану, достойное его рода.

Они остановились на широкой улице у здания с высокими колоннами, и Алексей, порывшись в кармане на груди, достал записку.

— Здесь адрес Семёновой. Я уверен, если мы проследим за ними, кто приходит, кто выходит, куда она сама направляется, то рано или поздно выйдем на след… Миланы, — взволнованно произнёс Алексей. Иван принял записку.

— А это, — протянул Алексей кошелёк. — На все сегодняшние расходы тебе. Экипаж, еда. Иван молчал. — Что ж, — вздохнул Алексей. — Мне пора приступать к службе, а после мы встретимся у дома, где живёт Семёнова. Там у меня визит, если помнишь, но ты будешь ждать на улице в карете. Позаботишься об этом? — Да, князь, — прозвучал спокойный голос Ивана, принявшего кошелёк.

Оставшись довольным, Алексей поспешил уйти в здание. Он прошёл по его узкому коридору и устремился в открытые двери одного из кабинетов.

— А! Алексей Николаевич! Вы вовремя! — всплеснул руками довольный мужчина, в цвете своего достойного возраста и продолжал восседать за одним из столов за работой с документами и письмами, которые раскладывал и просматривал. — А я всё в заботах! — Михаил Михайлович, — сняв цилиндр, кивнул в приветствие Алексей и отправился в соседний кабинет.

Насторожившийся Михаил Михайлович проследовал за ним.

— Алексей, — остановился он на пороге, наблюдая, как тот старательно начал перебирать бумаги, что столбиками были разложены на столе. — Как прошёл ваш отпуск? Именины весело отметили? — Да, Михаил Михайлович…. весело, — не глядя на него, ответил Алексей. — Вас что-то тревожит? Вы на себя мало похожи… Разве что внешне. С родными всё ли хорошо? — интересовался Михаил Михайлович. — Да, граф, у них всё хорошо, — выпрямился Алексей и посмотрел в удивлённые глаза собеседника. — Как подготовка к венчанию Елизаветы Михайловны? — Ой, в заботах. Кручусь, верчусь, стараюсь устроить её счастье в Малоруссии, но и безмерно счастлив, что она устроена будет! Александр Багреев — достойнейший человек! — воодушевлённо говорил Михаил Михайлович, потирая руки от приятного волнения, что немного сгладило радостью за него душу Алексея. — Рассказывайте, голубчик, почему нервничаете. Я, чем смогу, помогу!

— Много происходит вокруг… Друг влез в группу, подозрительную мне, пара крепостных бежала, и я их ищу, — развёл руками тот, пытаясь очень коротко пояснить причину своего нервозного настроения. — Ха, — усмехнулся Михаил Михайлович. — А что вы-то их лично ищите? Поручите это дело кому надо! И что за группа? Куда влез ваш друг? Это что-то серьёзное? — Да, это серьёзно, но разрешите мне далее об этом молчать, — сглотнул Алексей, и дальше не был более расспрашиваем, но внимательный к происходящему Михаил Михайлович на протяжении всего дня следил за его трясущимися руками и нервозной писаниной или разборкой бумаг…

— Вот, — положил к концу дня Михаил Михайлович ещё пару листов перед Алексеем. — Это отправить надо будет Батенкову в последний раз… и Столыпину. Вы уже доделали документ для Алексея Андреевича Аракчеева? — Да…. я его здесь где-то видел, — взволнованно сказал Алексей, рыская в беспорядке среди своих бумаг. — Это ужасно, Алёша, простите мне, но вам или придётся поделиться проблемами со мной, или я вас отправлю в дополнительный отпуск! — строго выдал Михаил Михайлович. — Вы и так работаете по восемнадцать часов в сутки, граф, — покачал головой Алексей. — А пока Батенков не вернётся, вам нужна помощь. — Я не позволю вам издеваться надо мной, а ещё хуже — за моей спиной что-то утаивать, — пригрозил он пальцем и, поправив свой воротник, удалился из кабинета. — Чёрт, — стукнул кулаками об стол Алексей.

Он простоял так ещё несколько минут и рванул тоже на улицу. Остановив первого свободного извозчика, Алексей сказал ему адрес и уселся в карету. Карета мчалась по городским улицам, проносясь мимо других экипажей, несущихся по своим делам.

Занятые в своих заботах прохожие устало брели по вечерней столице, будто старались оставить заботы в уходящем дне…

12

Верно следуя указаниям Алексея, Иван простоял у дома, где была квартира актрисы Семёновой, довольно долгое время, но… никаких знакомых лиц не встречал, пока сама Семёнова не вышла и в одном из экипажей не отправилась куда-то по делам.

Иван кинулся назад в свою повозку и приказал извозчику:

— Незаметно следуй за этой каретой.

Извозчик услужливо кивнул, и их путь начался. Долго он не длился. Вскоре у одного из домов Семёнова вышла и исчезла за дверями, похожего на её, квартирного дома. Иван остался сидеть в карете и ждать, и скоро обратил внимание на одну из проходящих мимо девушек.

Выйдя из кареты, Иван пытался уловить черты лица приближающейся к дому барышни. Она смотрела то под ноги, то на двери дома. Наконец-то, разглядев её получше, Иван затаил дыхание, узнавая… Темноволосая, пухленькие щёчки, курносая…

Он встал перед ней и вымолвил:

— Ирина? — Господи, спаси, — перекрестилась та, удивлённо на него уставившись. — Ванька… — Отыскал, — кивал он, радуясь удаче, но, снова став серьёзным, выдал. — А ну-ка, веди остальных и поехали домой! — Ты с ума сошёл? — зашептала Ирина. — Никогда! У нас жизнь здесь налаживается! Милану актрисой сделают, а мы при ней не пропадём! — Дуры вы, как я погляжу. Никакой актрисой я ей не позволю стать, — угрожающе сказал Иван. — Идём к ней, — кивнул он на дверь дома, где недавно скрылась Семёнова.

— Нет, Ваня, умоляю, не порти всё. Служим мы при сёстрах Семёновых. Хорошие они, Милану учат актёрскому делу, а мы за детьми смотрим, — поясняла Ирина, беспокоясь за будущее. — А что нас там ждёт? Розги барина? А, может, и того хуже, его постель? — До постели я не допущу. Я скорее его убью, — прошептал нервно Иван. — А ну…. веди Милану и Ольгу сюда!

Ирина чуть присела в реверансе, как будто послушалась, и исчезла за дверями дома. Она быстро умчалась по лестнице к нужной квартире и ворвалась туда:

— Ванька нас нашёл, девочки! — Тише, — пригрозила стоящая у окна Ольга: светловолосая, с платком на плечах девушка, чуть выше ростом, но внешне схожая с нею, с родной сестрою. — Видела я вас. Откуда он взялся? Как нашёл? — Не ведомо, — развела руками Ирина. — Где Милана? Он нас кличет, хочет увезти домой. — Миланы нет. Они её забрали в театр через двери с другой стороны. Я их предупредила, что вы там стоите, — хихикнула Ольга. — Тебе повидать его не хочется? — удивилась Ирина. — Зачем? Его гордости и грубости нет предела. Лучше порознь, чем в муках, — махнула рукой та, но в глазах затаилась тоска.

Ольга замолчала и смотрела через окно на ждущего внизу Ивана. Она уже не слышала, как Ирина вышла из комнаты, но вскоре увидела её перед объектом внимания. Накинув платок на голову, Ольга бросилась к ним на улицу и встала перед не ожидавшим её появления Иваном:

— Зачем ты появился? — Какая тёплая встреча, — кисло улыбнулся он.

Посмотрев на них удивлёнными глазами, Ирина потихоньку вернулась в дом. Ольга и Иван будто и не заметили. Им казалось, что на улице больше никого и ничего не было, кроме них. Сильно стучащие сердца звали кинуться друг к другу и высказать все излияния души, но… сдержанность…

— Вернуться вам всем надо, — молвил нежно Иван. — Зачем? — Не будет розг, не будет худа, я клянусь, — продолжал он, но Ольга отрицательно качала головой. — Переживает барин, в поисках он. И я ему помогаю. — Не смей выдать, где мы, а то ненавидеть буду! — пригрозила Ольга. — А ты любишь? — ожидая ответа, удивился Иван. — А тебе оное надо? — после недолгого молчания спросила она. — Надо, — приблизился он, ласковыми руками развязав её платок.

Они замолчали и, соприкоснувшись лбами, застыли на месте. Нежность улыбок… Губы будто звали сомкнуться воедино, но, смутившись, Ольга отпрянула и повернулась к милому спиной, спустив платок к плечам:

— Не выдашь нас, буду любить…

Иван хотел ответить, но умчавшаяся Ольга не оставила никакого времени на это. Оставшись под её окнами, он ещё долго искал глазами, что, может, в каком окне появится, но к темнеющему вечеру вернулся в ожидавший его экипаж.

Извозчик покачал недовольно головой и погнал коней в указанном направлении прочь от подглядывающей за ними из-за штор Ольги…

13

Иван вернулся на квартиру, в которой остановился с Алексеем. Их маленькая комната с видом на набережную была освещена мерцающими свечами и слышались голоса, доносившиеся из-за приоткрытой двери. Не слушая и не ожидая, Иван вошёл и снял цилиндр. Замолкшие тут же Алексей и восседающий на углу стола его друг Сашка обратили взгляды к нему.

— Ты где был? — удивился Алексей. — Я не видел тебя у дома Семёновой. — Я туда не вернулся, простите, князь, — ответил спокойный на вид Иван. — И ты терпишь этого обалдуя, — усмехнулся Сашка, стукнув по рукоятке висевшей у него сбоку шпаги, и поправил чуть свисающий на плечах расстёгнутый мундир. — Не смей так говорить больше никогда в адрес этого человека, — нахмурился Алексей. — Да, да, Иван Александрович Зорин — это большая фигура. Император конюшен? — удивлённо воскликнул Сашка. — Что тебе до него? — Ладно, выкладывай, зачем все эти речи здесь были? Что ты опять хочешь спросить? — старался Алексей перевести разговор к тому, о чём они беседовали до прихода Ивана.

Не обращая больше внимания на раздражающего его «конюха», Сашка продолжил:

— Я пришёл предупредить, мой друг. Ты не хочешь принять нашу сторону, а ведь сам служишь человеку, который является одним из главных затейников всего дела. Его и ещё пару человек мы намерены возвести к той власти, к которой стремимся, — прошептав последние слова, договорил он.

Понимая секретность данного разговора, Иван выглянул в коридор убедиться, что никто не слышит, и плотно закрыл дверь. Алексей благодарно кивнул ему, а молчаливый Иван сел в кресло рядом, внимательно слушая их дальше.

— Откуда тебе известно подобное? Михаил Михайлович не может быть в этом замешан. Насколько мне известно, он человек честных правил и против тайных групп. Он уважает и ценит императора, — ответил другу Алексей. — Да что ты говоришь такое? — покачал головой Сашка. — А известно ли тебе, что император ему больше не доверяет, что нет у них прежней дружбы? — Кто тебе доносит подобное? — Мои друзья по группе. Да и беседую я со многими людьми, разношу нужные записки. Я много уже знаю, — чуть ли не хвастался Сашка, что вызывало в Алексее лишь чувство тревоги. — Неужели ты так слеп и не видишь, что используют как раз тебя? — поразился Алексей.

— Лёшка, подумай ещё раз, поговори со Сперанским, если захочешь, с Мордвиновым. Узнай, как Батеньков с ними связан, ведь именно он ведёт переговоры с твоим Михаилом Михайловичем о его назначении. Да Батеньков даже сблизил нашего учителя, Николая Бестужева, со Сперанским, чьи идеи сходятся! — выдал Сашка. — Ведь тебе и про то, что он состоит в масонстве, известно, а ведь там и мои товарищи по группе. Они все считают друг друга братьями и не предадут никогда! Все мы боремся за одно. Нас много. Всё получится! — Это интриги. Батеньков ни разу не осмеливался со Сперанским говорить о каких-то тайных группах или о чём-либо сугубо противоречащим правилам империи, — не верил Алексей. — А масонство… Пусть… Это не моё дело. Я ушёл. — А ты сам, сам узнай. Я боюсь, что пешка здесь ты, а не я. Я стою на верном пути, а тебе потом будет стыдно, что не поддержал, не спас родину! — воскликнул Сашка в страсти за своё дело.

Алексей отступил и, встав к окну, отвернулся. Не выдерживая ждать так долго ответа от неподвижного товарища, Сашка поднялся:

— Мне пора. Я приду завтра.

Он откланялся. Иван продолжал сидеть и смотреть на повернувшегося Алексея. Тот снял камзол и отбросил его на спинку стула рядом, куда последовал далее и галстук.

— Этого не может быть, — сложил Алексей руки на груди. — Почему тогда он меня не…

Но тут он замолчал, видя надменно взирающего Ивана.

— Нет, я не ошибся. Я останусь при своём, верным своим убеждениям, — сказал Алексей и, откидывая от себя тревожные мысли о видимо готовящемся перевороте в стране, сел в кресло рядом с Иваном. — Ты нашёл их? Что-нибудь скажи? — Милану учат актёрскому делу. Ольга и Ирина служат сёстрам Семёновым и смотрят за их детьми, — повторил то, что узнал, Иван и в нервозности договорил. — Возвращаться они не собираются, благодаря вам…. князь.

Алексей взглянул с удивлением:

— А ты не сказал, что меня Милана не так поняла?! — Нет, я не успел, и, честно говоря, забыл как-то об этом, — недовольно ответил Иван. — И не собирался. Можно подумать, я сам верю в такие слова. — Это немыслимо, — усмехнулся Алексей и, уйдя к своей постели, лёг туда.

Он смотрел на потолок, что, как чёрное пятно, не помогало вдохновиться какой надеждой. Он лежал так, старался придумать, как заставить людей верить ему, понять…. как сделать так, чтобы всё происходило, как хотелось бы.

Но время шло, а ночь уже давно гуляла по столице и в полуосвещённой спальне, где и Иван сел на свою постель в противоположном углу.

— А ты Милану видел? — спросил его вдруг Алексей, произнеся нежно имя девушки, образ которой сейчас видел перед собой.

Подобный вопрос заставил Ивана застыть на углу постели, куда только успел присесть. Он молча взглянул на Алексея и ничего не сказал, ожидая продолжения.

— Я не могу забыть, как она пела…. плыла по саду…. лугу…. берегу, — ласково молвил Алексей, опустив взгляд в пол, и, слушая его, Иван поражённо взирал, но молчал. — Словно лебедь… Голос то ли флейты звуки, то ли трели соловья… А её глаза… Она тогда впервые стояла так близко. Как получилось, что спугнул? Не пойму… Как будто мир перевернулся в тот миг, когда она молнией улетела, ударила в душу и улетела… Ты молчишь, — взглянул он засиявшими мокрыми глазами на Ивана. — Не молчи, как пень… Я завтра же отправлюсь к Семёновым. Они сегодня отнекивались, будто ничего не знают, а ты подтвердил иное. Я почти нашёл её, почти вернул, а ты хочешь скрыть?

Иван не смел дать ответа, пытаясь затаить в себе вскипающее недовольство, и, отвернувшись к стене, сделал вид, что собрался спать. Подобные признания вызвали в нём лишь недоумение и нервозность, что заметил Алексей и тоже смолк, но поставил себе цель добиться своего: найти Милану, объяснить, что ничего плохого не собирался ни сделать, ни желать…

Кто сказал, что с солнцем дождь не дружит, Кто сказал, что снег не тает в стужу? Если б я теплом руки коснулся, То доказать бы смог всё ей.

Как найти в её глазах печальных Луч тепла от моих слов банальных? Если б я к ней подойти посмел бы, То признался бы во всём.

Кто сказал, что мне забыть бы надо Даже малость, что нас с ней связала? Кто сказал, что, если я всё брошу, То всё равно к ней не дойти?

14

Попытки заниматься делами были для Алексея тщетными, как бы он ни пытался не обращать внимания ни на вопросы, что мучили, ни на следивший за ним взгляд, сидевшего за своим рабочим столом, Михаила Михайловича Сперанского. Выдавая себя нервозностью и взволнованными руками, Алексей лишь подтверждал что-то, в чём Сперанский был будто уже уверен…

— Алексей Николаевич, — начал тот и, расслабленно положив локоть на стол, развернулся к застывшему в ответ Алексею. — Может быть, это дело и впрямь не для вас более? — О чём вы, Михаил Михайлович? Я допустил какую-нибудь ошибку? — медленно поднялся во внимании тот. — Нет, что вы, просто я не хочу, чтобы вы повязли в этом. Думаю, не стоит ходить вокруг да около, а поговорить напрямую, — кивнул Михаил Михайлович и, не дожидаясь какого-либо слова, сразу продолжил. — Вам следует найти иное место службы, а, может, и вернуться к военному делу. Зря, может быть, вы ушли в отставку в столь молодом возрасте. Но, в том или ином случае, заклинаю… оставить попытки отвадить друга от дела, в которое он ввязался, пока не пострадали ни вы сами, ни ваши милые родители, которых я чту и уважаю.

— Не может быть, — не верил ушам Алексей, оставаясь стоять, как вкопанный. — Нет… Нет, я не позволю использовать его. — К сожалению, мой дорогой, он уже настолько далеко залез в это дело, столько знает и столько вокруг болтает, что вряд ли его можно спасти. Память у него прекрасная, язык большой, что являются первыми врагами. А вы только сможете навредить себе, влезть ненароком в это сугубо политическое дело. — Политическое? — нахмурился Алексей. — Да, некоторые люди нам нужны, понимаете? Они нужны России, нужны в этой политической игре. А вы нам пригодитесь здесь. — Что?!.. Вы используете моего друга для достижения… каких-то целей? Хотите свергнуть устой, которому были верны? — вскипала душа Алексея, заставляя слова вылетать без какого-либо предварительного обдумывания.

— Остановитесь, Алексей, — строго сказал Михаил Михайлович. — Вы совершенно далеки от истинной цели всего, что затевается, зачем возникли эти общества, кто с ними борется, а, может быть, и, сходясь с ними, кто-то использует в своих целях, совершенно иных, чем они думают? Всех, Алексей Николаевич, всех ждёт сюрприз, но то покажет время, которое они сами себе изберут. И поверьте, что победителями выйдут совершенно другие люди. Люди, о которых вы и не думаете. — Вы играете ими, как с куклами, — не верил в происходящее Алексей. — Я не хочу ввязываться в эту грязь и друга не брошу.

— Болото, мой дорогой, — поправил его Михаил Михайлович. — А затем, ещё раз предупреждаю… Отправьте своего друга подальше от себя, пока не поздно для вас. Ради вашего батюшки, я не хочу, чтобы вы участвовали в этом. Ваша служба у меня была вам лишь маленьким скачком вверх. Теперь вы готовы лететь дальше, и я открываю двери. Ступайте. — Вы предаёте тех, кто считает вас своим другом? — с горечью разочарования сказал Алексей, отступая к выходу. — Я не отдам вам Сашку. Нет. — Это не я их избрал быть моими друзьями. И вы не всё знаете, Алексей. Я тоже кукла. Мне тоже будет больно и страшно. Я не могу сказать вам, на какой я стороне. — Мы не наивные дети, — перебил Алексей и, встав в стойку смирно, поклонился.

Михаил Михайлович смолк и ничего больше не стал говорить. Алексей покинул его кабинет.

— Он не уйдёт, дурак… Дурак, — молвил себе под нос Михаил Михайлович и перевёл задумчивый взгляд на лежащие на столе письма.

Алексей поспешил поймать первого встретившегося извозчика и вернуться на квартиру. Вбежав туда, он скорее засуетился в поисках Ивана.