Правильный выбор

— Где ты, чёрт тебя подери?!! — крикнул он, видя, что в квартире никого нет и со всей яростью ударил кулаками об стол.

Его взгляд замер на одном листе бумаги, где что-то было начертано небрежным почерком. Глаза с вниманием прочитали краткое сообщение и расширились.

Ничего не говоря, сев на стул от бессилия стоять, Алексей молчал… Ему показалось, что мир отвернулся, а земля завертелась в другую сторону, унося прочь всё, что нужно и дорого для спокойной жизни, о которой мечтал…

15

Я буду жалок и низок, Коли чертовским мыслям Отдам всю душу и силы, Коли о сердце и чести забыли.

От воспитания лгать мне Не даст мой разум и воля. И славный дух, что нынче, Продолжит тонуть в боли.

Засохнув в почве, кровь Не возвратится к жизни, Да не значит, что потом Не будет снова литься, Не будут тупо биться, Друг друга проклиная, Те люди, те, что будут, И те, что здесь, пред нами.

По доброте чьих нравов Народ восстанет снова, Как будто воспитание Им позволяет войны.

Неужто ихний разум Пойдёт по тропам тайны, Позволит вновь восстанию Пытаться выбрать власти.

— La politique n'a pas de c?ur, elle n'a que de la tete,[2] — повторял Алексей на французском несколько раз.

Он сидел за столом в своей светлой от наступившего утра комнате и смотрел лишь на лист, трясущийся в его руке. Углубившись в мысли, Алексей не заметил, как в оставшуюся ещё со вчера распахнутую дверь медленно вошёл Сашка.

Тот остановился и уставился на убивающегося товарища, как на сумасшедшего, повторяющего одну и ту же фразу. Не смея, но всё же приближаясь, Сашка сел перед ним. Вымолвить хоть слово он пока не решался, хотя знал, что тот серьёзный разговор, на который настроен, должен произойти…

— Если мы допустим бессилие, верхи будут нами управлять, — вымолвил Сашка, когда трясущаяся рука Алексея опустила лист на стол.

Алексей молчал и продолжал смотреть на строки перед собой. Поселившаяся в его глазах тревога сидела уже давно с ним и не собиралась уходить, перейдя во встречный взгляд переживающего товарища.

— Мерзавец, — наконец-то, выдал Алексей. — Падаль, — вскочил он и, молниеносным рывком схватив Сашку, стал его бить со всей мощью.

Пытаясь защищаться то локтями, то закрывая лицо или стараясь выкрутиться от ударов, Сашка не избежал всплеска гнева. Алексей не унимался и бил его, пока какой-то внутренний голос не заставил остановиться и отпрянуть в сторону.

Что крутилось в голове Алексея, друг прекрасно понимал и, не обижаясь на полученный урок, ещё некоторое время приходил в себя от побоев. Он сидел на полу и вытирал рукавами текущую из губ и носа кровь.

— Они…. — начал говорить Сашка, всхлипнул и взглянул на Алексея.

Тот стоял, облокотившись на стену, и от бессилия что-либо делать или сказать просто смотрел в ответ. Видя потерянность товарища, Сашка приподнялся и, пошатываясь от лёгкого головокружения, встал. Отойдя к креслу, он опустился туда и, набрав в себя воздух силы, продолжил свой рассказ. Он рассказывал… Вспоминал вчерашний день, как будто тот снова стоял перед глазами и заставлял заново пережить себя…

По своему обычаю Сашка пришёл тогда на квартиру, где заседали его товарищи по тайной группе. И всё шло как обычно: обсуждения, чтения, вопросы, планы, споры, после которых пошли повседневные рассказы, словно то была встреча старых друзей, делившихся всем, что только слышали и могли рассказать.

Это напоминало кружок по интересу, пока интересующиеся лица не переглянулись, и один из них не спросил:

— Александр Сергеевич, а кто был тот друг, с которым вы столь интересно беседовали у театра…. после Поликсены? — Да-да, — поддакивали некоторые, расспрашивая далее. — Может быть, он бы нам тоже полезен был? А, может, вы ему что выдали? — Он уже был в нашем обществе, но вышел! — кто-то выкрикнул им из стороны. — Пусть, пусть, — махнул рукой ещё один. — Оставьте князя в покое. — Нет, господа, он в стороне останется. Это мой военный товарищ, младший князь Нагимов…. в отставке, — пытался унять их Сашка. — А второй? — стал интересоваться ещё кто-то.

— Это его конюх… Не знаю, странный тип. Какой-то Зорин Иван Александрович, — пожал плечами Сашка, заметив тут же изменившиеся взгляды некоторых из присутствующих.

Те сразу о чём-то перекинулись словами, и один из них спросил:

— Александр Сергеевич, а вы уверены, что конюх? Мы слышали про одного Зорина. И знаем, как Нагимов умеет быть скрытен и хитёр. — Я видел его в имении у Алексея в роли конюха, — улыбнулся Сашка и махнул рукой. — Оставьте, господа, они нам не помощники и не враги.

Он думал, что на этом расспросы закончились, интерес у всех пропал к Алексею и к конюху Ивану, но в течение времени, пока там был, замечал непривычную себе атмосферу…

Некоторые из товарищей продолжали переглядываться и шептаться. Сашка решил для себя: чтобы успокоить заволновавшуюся свою душу, надо незаметно узнать…. подслушать, о чём идёт речь. Он стал медленно прохаживаться то к одним, то к другим и между беседами вставлять какие-то подходящие реплики. То, что он смог уловить из слов подозрительных молодых людей, привело его в недоумение. Сашка встал перед их глазами и напрямую высказал недовольство:

— Что вы хотите доложить Балашову о моём друге? — О, Александр, не волнуйтесь, просто сделаем привычную уже нам проверку, — успокаивающе сказал один. — Да-да, есть люди, которые в прошлом очень активно выступали в роли неприятелей тех, кого мы бы хотели поставить во главе всего, понимаете? — пояснил второй. — А таких людей надо либо отстранять, удалять, а то и убирать. — Что вы хотите сделать с моим другом? — нахмурился Сашка и по его телу пробежал мороз. — Так он друг?! — удивлённо воскликнули его собеседники. — Не волнуйтесь, Александр, — успокаивающе улыбаясь, обнял его за плечи один из них. — Это формальность. Да и не ваш друг интересен, а человек с фамилией, которая интересна кое-кому. Ну а по этой цепи нам выгода светит огромная. Всё-таки, как никак, а прошлое Сперанского очень может быть полезным в этом случае…

Тут Сашка прервал свой рассказ и взглянул на Алексея. От овладевшего им бессилия, тот с закрытыми глазами облокотился на стену и опустился на пол. Сидя и ничего не отвечая, он так и не открывал глаз…

— Лёшка, — кинулся к нему переживающий друг и встряхнул за плечи. — Лёшка, прости меня… Язык — мой враг! Я не хотел, чтобы так вышло!

Сашка встал и продолжил говорить в дрожи выдающего его страх голоса:

— Они схватили Ивана твоего, куда-то увезли… Это я узнал от Бестужева. — Мерзавец, — открыл глаза Алексей, и от его слов Сашка смолк. — Да, — сел он в кресло. — Я мерзавец. Я каюсь. И клянусь, я найду и верну его. Николай Александрович мне обещал замолвить слово, помочь вернуть Ивана, но нам надо знать, почему его схватили, кому он нужен. — Я мерзавец, я, — вставая, проговорил Алексей, с ужасом глядя вдаль. — Я допустил непростительную ошибку. — Какую? Кто он, в конце-концов?! — Граф Зорин… А я… Я не должен был представлять его тебе под настоящим именем. Чем я лучше тебя, болтуна?

На это Сашка не смог ничего ответить. Он отошёл в сторону и не знал больше, что делать и с чего начать. Растерянности его, как и растерянности Алексея, казалось, не будет предела.

И наступивший вечер, ворвавшийся с лёгким ветром в открытое Сашкой окно, никак не предвещал решения проблем… Лишь заставил Алексея одеться, будто подзывая куда уйти. Поскрипывающая дверь была единственной, подававшей звук в молчаливой квартире, пока на пороге кто-то не остановился…

Обернувшись на дверь, скрип которой прекратился, Алексей и Сашка замерли и встали рядом. Они видели гордый взгляд представшего перед ними Михаила Михайловича Сперанского… Он снял цилиндр. Положив тот на стол рядом с молчаливыми друзьями, Сперанский сел в кресло напротив:

— Это было необдуманно, Александр…. и то же самое относится к вам, Алексей Николаевич. Теперь…. из-за ваших неосмотрительных поступков, от ваших эмоций, будут страдать не только те, кто, к сожалению, вынужден расплачиваться за грехи отцов, но и те, кто пытается установить достойное правление! Моё положение и без того не предполагает прежнего расположения от нашего светлого императора, а тут ещё и вы, с вашими выходками! Лязгать языком каждый горазд, но не каждый сложит голову в нужный момент, не так ли?

Сперанский был раздражён. Слушая его и улавливая каждое слово, друзья молчали. Понимая, что ответа пока не дождаться, Сперанский встал и подошёл к Алексею. Он смотрел в его дрожащие мокрой тревогой глаза и тоже молчал.

Наблюдавший за ними Сашка отступил и, осторожно забрав со стола лист письма, который Алексей утром получил, спрятал его за пазуху. Он отошёл к окну, а от слов заговорившего снова Сперанского повернулся.

— Эти люди, — забрав со стола цилиндр, стал отходить к выходу Михаил Михайлович. — Теперь будут использовать меня как пешку, направляя туда, куда им надо. Но ничего… Я с этим разберусь, а вам, Алексей, сможет помочь только канцелярия графа Алексея Андреевича. Обратитесь туда.

Больше Сперанский ничего не сказал. Он ушёл и дверь за собой плотно закрыл. Оставшись с другом наедине, Сашка тут же спросил:

— Кто тот граф? — Тебя учи, не учи, — задумчиво произнёс Алексей и нахмурился в недоумении. — Аракчеев. — Лёшка, так это же канцелярия…. тайная, — тихо произнёс ошарашенный услышанным друг. — Говорят, он страшный человек! — Собственная канцелярия Его Императорского Величества, — поправил его Алексей и взглянул на закрытую дверь. — Ничего страшного в этом человеке нет. — Да, может быть, но говорят он настолько тёмен… Его дом на Литейном обходят стороной, да даже в его имении творятся страшные дела, — шептал Сашка. — Прекрати нести чушь. Неприятен он, опасен, и всё. И в любом случае это бессмысленно обращаться к нему. Что я ему скажу?

— Не будь педантом, Лёшка, они там могут помочь. Михаил Михайлович прав! — Ты считаешь его правым? — усмехнулся Алексей. — Да кто нас там будет слушать? Может, то ловушка? — Ты педант, — уверился Сашка и в раздражении выдал. — Ты бы хоть раз изменил своим принципам и рискнул пойти иным путём, по совету! — Да, и засесть в болото, как ты? Я не о такой жизни мечтаю! — воскликнул Алексей.

Видя раздражённость друга, Сашка больше не желал с ним говорить. Покачав головой и махнув рукой, он поспешил уйти прочь… Алексей снова остался один, и давно разгулявшаяся ночь тревожила всё больше и больше…

16

Разольётся в небе солнца свет, И я вновь гулять пойду. Там ведь ждёт любимый человек, В нашем ласковом бору.

Позабудем с ним мы зов тоски, Будут ласковы слова. И сейчас, и в стужу злой зимы Любовь будет согревать.

Осыпаясь цветом, позовут сады Погрустить и поскучать, Но мы сохраним душу весны И пойдём опять гулять.

Скажут люди, нет такой любви, Но всё равно ведь нам, Пускай смотрят, да зовут мечты, Чтоб и им сиять вот так.

— Вы не боитесь, милочка, что ваша подруга затмит собою и своим голосом вас? — шептала Екатерине Семёновой одна очаровательно одетая молодая дама с прищуренными глазами…

Это была актриса Вальберхова Мария Ивановна. По стопам отца она не пошла, балериной не стала, но удачно сложилась судьба в актёрском деле, хотя из-за интриг и пришлось уходить однажды со сцены.

Не глядя на неё, Екатерина Семёнова наслаждалась пением Миланы, которая стояла у играющего за фортепиано пожилого мужчины и пела. Все в той гостиной любовались ею и шептались о том, как прекрасен её голос и как мило лицо.

В тот вечер Милана выступала по приглашению Семёновой, чтобы себя показать, перед некоторыми лицами и театралами, в число которых входили светские покровители театрального искусства. Ну а поскольку актёрами и актрисами были простые люди или же бывшие крепостные, то никто не обращал внимания на тот факт, что скрывает их прошлое…

Хихикнувшая снова рядом с Екатериной Семёновой Вальберхова всё-таки пробудила к ответу:

— Вы не боитесь, что она станет вашей соперницей? Я помогать ей буду, вы будьте покойны. — Вам не выступать долго для Озёрова, голубушка. Я захватила уже Шаховского, нашего с вами учителя, а уж Озёрова очаровать не составит труда, — предупреждала Вальберхова. — Смотрите, Мария Ивановна, как бы Фёдор Фёдорович не стал ходатайствовать за ваш дальнейший провал. Вы уходили уже со сцены, почему бы не сделать это ещё раз? — надменно взглянула Семёнова. — Милочка, — продолжала улыбаться ей явная соперница. — Я осведомлена, что это именно вы плели интриги против меня и сбили с толку Кокошкина, так поверьте, моя же интрига почти сыграна.

Сказав это, Вальберхова плавно развернулась и ушла беседовать с другими присутствующими, поглядывая то на Екатерину Семёнову, то на окончившую выступление Милану. Не замечающая её Милана вернулась в общество нежно похлопавшей в ладоши Екатерины Семёновой.

— Вы пели восхитительно, — только и успела сказать Екатерина Семёнова, как их окружили с комплиментами и похвалами другие.

Весь вечер там говорили о прекрасном искусстве голоса, который может проникнуть в сердца, заставить души трепетать, глаза плакать, а мечтам возродиться. И только глубокой ночью Екатерина Семёнова собралась уходить вместе с Миланой, как перед ними выплыла круглолицая дама с уже многими прожитыми годами, которые были видны и в её печальных, но красивых глазах, а те сияли добродушием, как и из голоса вылетали звуки ласковой души:

— Это было незабываемо, — начала хвалить она. — Где же вы отыскали такой талант, Екатерина Семёновна?

— О, Татьяна Васильевна, в уголках нашей дорогой России можно найти много талантов, — улыбнулась та. — И всё же, не каждому удаётся попасть в руки благодетелей, — говорила далее та. — И я рада, несказанно рада, что была приглашена и что, хоть с трудом, но всё же пришла сюда. Это благодаря моему сыну, Александру Михайловичу, — указала она на подошедшего к ним стройного, красивого и молодого мужчину.

Он чинно поклонился. Поцеловав протянутую руку Екатерине Семёновой, Александр собирался поцеловать руку и Милане, как его взгляд на мгновение застыл в её тихом взгляде… Его мягкие черты лица выражали подобное добродушие, как у матушки, отчего Милана тоже расплылась в добродушной улыбке. Всё же, нежно коснувшись губами её руки, Александр выпрямился и произнёс:

— Очарован… — Что ж, — прервала заметную идиллию Татьяна Васильевна и обратилась вновь к растерянной Милане. — Если когда-нибудь вам понадобится помощь или поддержка, то вы без стеснения можете обратиться ко мне. Я люблю помогать хорошим людям. А уж муж мой поможет и в театре. Это его страсть! — Ох, — облегчённо вздохнула Екатерина Семёнова, когда их оставили собеседники и, размахивая веером, тихонько заулыбалась Милане. — Моя дорогая, тебя ждёт успех, ждёт и зовёт! — Страшно, — только и произнесла Милана, после чего они отправились покинуть пустеющий от посетителей салон.

Поблагодарив хозяйку, провожающую у выхода, они уселись в ожидающий их экипаж и очень скоро были на своей квартире…

— Помни, — после длительного молчания молвила в коридоре Екатерина Семёнова с какой-то тревогой души. — Татьяна Васильевна Юсупова, и правда, святая женщина. Её душа благотворительна. Муж её — покровитель театрального дела…. сам этим занимается. Она же помогает. И ты им приглянулась, как я и надеялась… А у меня… Слишком много у меня соперниц, да интриг между нами. Поняла?

Милана кивнула, и не ожидавшая другого ответа Екатерина Семёнова удалилась из квартиры. Пожав плечами, Милана осторожно прокралась в спальню, где подруги уже давно спали, и, тихонько раздевшись, устроилась в свою постель.

Спать она не могла. Ей вспоминался интересный вечер. Она будто снова видела перед собой этот первый в жизни петербургский салон, людей, которые восхищались ею и пением… Как пела душа от полученного наслаждения и уверенности в себе и будущем! Милана смотрела в тёмный потолок, но его темнота звала и кружила в воображаемый свет будто предвещающего сказку будущего…

17

Выглядывая из-за угла на квартирный дом, где жила Екатерина Семёнова, Алексей терпеливо следил за каждым, кто входил и выходил, за каждым экипажем, что подъезжал. Простояв так с раннего утра, он не терял надежды найти хоть какой след, ведущий к Милане и её подругам.

Время же оказалось благосклонным. К полудню у подъезда остановилась пролётка, из которой вышла сама Екатерина Семёнова. С ещё большим интересом Алексей стал следить за происходящим. Его сердце забилось сильнее, предчувствуя удачу, и она не застала себя долго ждать.

Из дома к экипажу вернулась Екатерина Семёнова в компании с Миланой. Алексей замер на месте, любуясь прекрасными чертами милой ему девушки, которая, ко всему прочему, была теперь одета в богатый наряд, выглядела, словно настоящая светская дама.

Как только экипаж с Екатериной Семёновой и её спутницей тронулся, Алексей рванул к своему стоящему неподалёку коню… Слежка продолжалась… Алексей незаметно ехал позади на далёком расстоянии, и не мог дождаться минуты, когда экипаж прибудет к нужному месту.

Остановка произошла прямо перед театром, где играла Екатерина Семёнова. Уводя с собой Милану, она укрыла её от глаз остановившегося рядом с их пролёткой Алексея.

— Теперь я знаю, где ты, — нежно сказал он, на что извозчик пролётки спросил: — Что вы сказали, Ваше Благородие?

Алексей строго взглянул на него и слез с коня. Вышедший из театра высокий офицер встал в стойкую позу, словно охранял вход театра от нежеланных лиц. Понимая, что в театр будет непросто попасть, Алексей остался ждать.

Экипаж, что только что привёз дам, тоже продолжал стоять, и рядом с ним остановился ещё один. Выглянувшая из той коляски женщина лет сорока, одетая в строгий наряд, подозвала извозчика Екатерины Семёновой.

— Ну, что, голубчик, привезла её? — спросила она с французским акцентом. — Да, мадам Валери. Прикажете звать? — ответил тот, явно заранее знающий, что она приедет и будет спрашивать. — Дурак, — выдала эта мадам Валери. — Ступай восвояси, — дала она ему несколько монет, и он скоро исчез со своей пролёткой прочь.

Узнавшая необходимое, мадам Валери тоже уехала. Алексей остался стоять в раздумьях от услышанного. Он прекрасно понимал, что здесь завязывается некая интрига, в которой немаловажную роль придётся сыграть именно Милане. Забеспокоившись ещё больше за её судьбу, он ждал.

Прогуливаясь с конём вокруг, Алексей поглядывал на всех, кто входил в театр и кто выходил из него, но ни Екатерины Семёновой, ни Миланы видно больше не было. Только вышедший ещё один офицер встал рядом с другом в стойку охраны, подозрительно время от времени кидая взоры на Алексея. «Чёрт, они меня вряд ли пропустят теперь… Здесь что-то неладное творится. Надо искать иной путь», — решил Алексей для себя, но пока не знал, что предпримет. Долгое ожидание перерастало в тревогу. Алексей знал: если не дождётся появления Миланы из театра, им вконец овладеет страх…

— Лёшка, ты тут, — расслабленно выдохнул появившийся перед ним Сашка и слез с коня. — Как ты меня нашёл? — удивился Алексей. — Методом исключения, — развёл руками тот. — Я обыскался тебя. А потом вспомнил твой рассказ о бежавших девицах. Да и ты был здесь тогда с Иваном, вот и подумал, проеду мимо, может, ты снова здесь. А теперь ты говори, что ты здесь околачиваешься? — Я не могу с тобой разговаривать о моих делах. Верни мне Ваньку, — строго ответил Алексей. — Я понимаю, что ты мне больше не веришь, но помогать тебе будет тяжело, коли не будешь откровенен, — сказал Сашка, явно раскаиваясь в случившемся.

— Мне не нужна помощь в ином, как найти Ивана. Твои товарищи его схватили, вот и верни мне его! — начал раздражённо восклицать Алексей. — Как ты изменился, — покачал головой друг и сел обратно на коня. — Я для тебя пытался узнать про Аракчеева… Знаешь, кого мне посоветовал наш морской воспитатель? Дмитрия, нашего Димку! — Князя Тихонова?! — удивился Алексей. — Да, ступай к Димке, а мне пора на собрание, — кивнул Сашка и пришпорил коня.

Алексей оставался в недоумении и растерянности. Закрутившиеся события, словно неслучайно, наваливались один за другим, отнимая последние надежды на спокойную жизнь, о которой мечтает. Наконец-то, выплыла из театра, открыла зонт от яркого солнца Екатерина Семёнова и остановилась на лестнице. Она улыбнулась офицерам у дверей и начала плавно спускаться. Алексей, вскочив на своего коня, тут же остановился у подножия ступеней:

— Екатерина Семёновна, — заставил он её вздрогнуть от подобного появления. — Князь…. Алексей Николаевич?… Вы меня напугали. — Простите за подобную дерзость! Мне бы поговорить с девушкой, которую вы сюда привезли, — напрямую спросил он. — Что вы, князь, я никого не привозила, — наотрез отрицала Екатерина Семёновна.

С рода не терпя обмана и не перенося людей, которые пытаются что-то скрыть, Алексей понял, что так ничего не добьётся. Он учтиво кивнул и умчался с места прочь. Он гнал коня, не замечая порой по пути, что чуть не сталкивался с прохожими или проезжающими экипажами.

Помня слова Сашки про друга, Дмитрия Тихонова, Алексей остановился сначала у дома Дмитрия, где дворецкий сообщил, что тот в настоящее время находится на службе во дворце. Услышав подобное, Алексей отказался пройти и ждать возвращения Дмитрия. Он тут же вернулся на коня и прибыл во дворец.

Сообщив там, что пришёл на встречу к князю Дмитрию Васильевичу Тихонову, Алексей следовал за провожающим его к одному из кабинетов.

— Ждите здесь, — взглядом указал на кресло рядом тот и скрылся за дверью.

Алексей не стал присаживаться. Оглядевшись в пустом коридоре, ждал, пока двери не открылись и не позволили пройти в кабинет. Сразу он увидел вышедшего из-за стола улыбающегося друга. Это был высокий стройный молодой мужчина со строгими чертами лица и волнистыми, светлыми, касающимися плеч волосами. Выйдя к Алексею, он раскинул руки и тут же принял в крепкие дружеские объятия.

— А я не мог тебя застать в доме вашем. Дворецкий сообщил, что ты и не приезжал! — удивлённо говорил Дмитрий. — А тут встречаю Сашку. Оказывается, и он в Петербурге. Вот узнал, что ты-то остановился на своей квартире, а не в доме. Я сам только прибыл из Новгорода, искал встречи с вами. Я рад, очень рад, что ты сам пришёл ко мне! — Да, — кивнул таивший в себе видимые заботы Алексей, но проницательный друг видел это и, видимо, уже знал о том, что случилось: — Слышал я, что случилось у тебя от Сперанского, — указал он на два стула перед своим столом. — Поговорим?

— Да, — согласился Алексей и незамедлительно присел, наблюдая за добродушно улыбающимся другом, который сел напротив. — Не буду таить ничего. Беседа была у меня с Михаилом Михайловичем, — начал тот. — Вот как? Ты теперь служишь на двух фронтах? — Нет-нет. Друг мой, ты пока развлекался в своём имении, много произошло здесь. Я понимаю, ты подал в отставку, захотел тихой жизни…. женщины, вино… Всё понятно, я тоже так хотел, но долго не выдержал, — усмехнулся над собой Дмитрий. — Я рад, что ты поступил разумно, сообщая мне в письмах о проделках Сашки, и про то, во что он ввязался. Я посетил их общество по приглашению Бестужевых, в память о нашем путешествии в Голландию.

— Ты тоже среди них, да? — выдал вдруг Алексей свои подозрения. — Однако ты грозен, — улыбнулся Дмитрий. — Да, я получаю их новости, был на двух встречах. Но у меня и другие дела есть. Я долго был в штабе в Новгороде.

Алексей, не желая больше слышать, поднялся, что насторожило и заставило замолчать его собеседника.

— Мне больше знать не надо, — хотел Алексей уйти, как продолжавший сидеть Дмитрий вдруг строгим голосом воскликнул: — Сядь и слушай! — Прошу прощения?! — поразился Алексей. — Я не желаю больше разговоров ни с тобой, ни с Сашкой, ни с вашими союзниками! — Сядь, я сказал, — указал пальцем на стул перед собой Дмитрий. — Ивана спасти хочешь? Сядь! Услышав про Ивана, Алексей смолк и, ничего больше не ответив, сел обратно. Дмитрий больше не улыбался. Он серьёзно смотрел в глаза внимательного друга и продолжал:

— Я присягал императору Александру, я предан. Меня впихнули в это дело по моей же воле. Да, я и там, и там. И я должен доносить в канцелярию. Я выполняю указания и Карла Толя. А то, что произошло с твоим Иваном, это выплывшее среди всего, дело из прошлого… Об уничтожении детей графа Зорина печётся их же тётка, которая скрывается под именем очередного мужа, не желая потерять всего, что есть… И жизнь, в том числе. Из-за того, что Сашка знал, где ты, его выследили, а когда Иван там был один, его схватили, — рассказывал Дмитрий, а уставившийся Алексей сдерживался от накипающего гнева, но слушал. — Ивана держат и пытают о том, где сестра. Её ищут, но, когда найдут, этот день, может, станет для них последним. — Откуда тебе всё это известно? — ошарашенно спросил Алексей. — Ты забыл, где я служу? — удивился Дмитрий. — Что с тобой в имении произошло, что ты всё на свете забыл и отстранился ото всех? На письма мои ты тоже не отвечал долго. Что произошло там? — Я тоже её… ищу, — выдал Алексей. — И если ты замешан в том, чтобы уничтожить её и Ивана, я лично тебя убью, а потом и всех остальных.

— Я рассказал тебе это не за тем, чтобы ты подумал, будто я куплен их тёткой, — отрезал понимающий ярость друга Дмитрий. — Есть люди, например, как Михаил Михайлович, которым вы все не безразличны. Но есть и враги, от которых мы пытаемся оградить, а затем это дело поручено мне. Потому и искал тебя… Ты веришь, что не рассказал бы всё это, если бы был на стороне врагов? Доказательств мало тётку обвинить в чём или оправдать кого. — Не знаю, — признался Алексей. — Я не знаю больше, кому верить и во что. Но ни Ивана, ни его сестру, ни дорогих им людей я вам не отдам. Пусть лучше будут вечно в бегах. — Лёшка, — потёр глаза от начинающейся головной боли и выдохнул Дмитрий. — Ивана нам не спасти, пока мы не найдём, где его держат. — Хмм, — усмехнулся Алексей. — Я думал, вашей канцелярии известно всё!

— Нет, не всё… до поры до времени. Но ты должен знать, нам с тобой надо работать вместе, иначе шанс на их спасение мал. Сашка много разболтал, а людей, поддерживающих теперь и твоих врагов, тоже много. И не все имена известны нам. — Так вот и ты знай, — выдал Алексей. — Сашка вырыл себе могилу, её себе теперь роешь и ты. Я не могу позволить вам гибнуть, но и верить вам я больше не могу. Верните мне Ивана, да оставьте же вы дело Зориных умершим. Дети здесь ни при чём, тем более они лишены всех титулов и наследства. — Если бы это было так просто, я бы с тобой сейчас об этом не разговаривал, а потащил бы играть в бильярд и пить вино, — поднялся Дмитрий и встал перед ним. — Признаюсь…. я лично знаю, где Милана.

— Я тоже, — выпрямился гордо Алексей. — И только посмеет кто к ней приблизиться, убью тут же. — Попридержи коней, Лёшка, — покачал головой Дмитрий. — Я тебе не враг, и, веришь ты мне, или нет, я буду рядом и не позволю случиться плохому. Сашку надо тоже спасать. Он играет роль пешки в деле, которое может его погубить. Он тоже наш друг. Мы же клялись друг другу быть вместе. Мы вместе прошли войны, прошли трудные приключения, неужели нам и с этим не справиться? — он замолчал, видя гуляющий по кабинету взволнованный взгляд друга, и снова продолжил. — Иди в театр и следи, чтобы там было спокойно. Екатерина Васильевна в курсе дела, но она может укрыть её только там. Назови ей моё имя, и тебя пропустят. Милане предстоит пока пожить в театре. Подруги её продолжат быть няньками у Семёновой, — тут Дмитрий выложил письмо, которое было недавно у Алексея с известиями о похищении Ивана. — Это мне передал Сашка.

— Тебе, и правда, всё известно, — не веря услышанному, взглянул в глаза друга Алексей. — Я вернулся в Петербург, чтобы быть рядом. Я взялся за это дело, потому что вы оба мои друзья и беды вам я не хочу, как не хочу беды и тем, кто случайно попал в эту историю. Бороться нам предстоит вместе и с делом Зориных, и за Сашку, а потом уже за наши идеи и убеждения. Ты со мной? — протянул Дмитрий ему руку на пожатие.

Алексей молчал и какое-то время не смел пожать руку. Но вспомнившаяся дружба их троих одолела… Он пожал руку настоящему другу, которому всё же поверил… Душа немного успокоилась, зародившись надеждой на помощь, которую, как он в последнее время думал, никогда ни от кого не получит…

18

Находясь уже некоторое время в театре и проживая там в одной из отведённых ей комнате, что некогда служила гримёрной, Милана ждала новостей от Екатерины Семёновой. Та обещала покровительство и помощь пробиться на сцену театра, но какие-то срочные дела заставили отбыть в Москву.

Перед отъездом Екатерина Семёнова обещала Милане, что вернётся очень скоро, наставляла, чтобы Милана верно ждала и не забывала о репетициях. Покровителями же ей оставалась актёрская пара, которым Екатерина Семёнова доверила проводить с Миланой занятия.