Помоги проекту - поделись книгой:
– К нам вернуться не хочешь?
– Мы и так всегда у тебя, Лив. У меня мы будем сами по себе.
– У тебя тесно.
– Вот поэтому нам и надо найти что-то свое. Я и вправду хорошо отношусь к твоей маме и все такое, но мне хотелось бы побыть только с тобой.
Начинает моросить. Капельки дождя застывают у Уэзли в волосах. Он протягивает ей руку, Оливия послушно дает свою, и они идут в сторону Мейн-стрит. Уэз старается, как может, развеселить ее, рассказывает что-то о комедии, которую смотрел накануне, но она все равно чувствует, что он чем-то обеспокоен. Около заведения «У мадам Тоуви» на глаза попадаются Иззи и ее парень Джо, идущие навстречу. Иззи с восторгом смотрит на своего спутника, а тот смеется, слушая ее рассказ. У Оливии всегда перехватывает дыхание при виде Иззи: даже спустя столько времени она сразу думает о Салли.
Иззи улыбается, когда они проходят мимо, но ничего не говорит. Ее голова лежит на плече Джо. Когда случилась авария, ей было всего девять или десять лет. Она намного младше сестры. Как часто говорила миссис Торн, вторая дочка – счастливая случайность. Иззи всегда держалась с Оливией вежливо и по-дружески. Никогда не переходила на другую сторону улицы при ее появлении, как ее родители, не бросала на нее свирепые взгляды, как мать Кэти. Оливия рада, что хотя бы родители Тамзин уехали из города.
Они входят в темную квартиру. Уэзли снимает ее у мадам Тоуви с тех пор, как его мать выставила его за дверь. Ему тогда было под тридцать. Сначала предполагалось, что они будут тут жить вместе с Оливией. Но тогда, после аварии, ей было трудно ходить по лестнице. Сейчас то время уже забылось, да и нога после длительного лечения почти восстановилась. Конечно, прежней она никогда уже не будет, но ведь в какой-то момент Оливия боялась, что вообще не сможет ходить. Однако Уэзли тогда не стал искать другую квартиру, без лестницы. Ей иногда казалось, что в глубине души он тоже не был готов жить вместе.
Квартира крошечная. Одна комната, потолок с балками, малюсенькая кухня в углу и рядом ванная. Широкая кровать не заправлена, на безобразном кожаном кресле груда одежды. Напротив него и большого телевизора такой же страшный кожаный диван, рассчитанный на трех человек. Мебели мало. Чувствуется странный запах. Это место никогда не станет для нее домом.
Уэзли ставит чайник, устраивается на диване и жестом приглашает Оливию присоединиться.
– Ну? – говорит он, когда она усаживается рядом. – Что думаешь о том, чтобы вместе купить квартиру? Я много лет коплю. Конечно, банковский служащий зарабатывает немного, но я постоянно что-то откладываю. Вместе одолеем. Возьмем кредит на двоих.
Она рассматривает его новые кроссовки, дорогую куртку «Норд фейс», новый 49-дюймовый телевизор, шкаф, набитый дорогой игровой техникой, и плотно сжимает губы. Не говоря уже о «БМВ», которую он купил весной… Нет, сейчас невозможно об этом думать. Это слишком тяжело.
– Думаю, мы вполне могли бы купить двушку – в домах, которые строятся на другой стороне от камней, – продолжает Уэзли. – Нам вполне хватило бы и на мебель. Я знаю, что ты не любишь этот диван…
– Их скоро не построят. Если вообще построят. Ты же знаешь, местные против них. – Оливия хочет, чтобы он замолчал и дал ей выпить. В бутылке вина она утопит все свои печали.
– Уверен, что Джей Нэптон разберется с этим. Сумел же он построить домики в лесу, хотя все вокруг стонали… Ты же знаешь, какие тут люди. Они не любят перемен. Я столько лет снимаю квартиру, очень хочется вложить деньги в свое… – Он вздыхает и поворачивается к ней с обезоруживающей улыбкой. – Наше.
У Оливии сжимается сердце. Она не хочет жить в новом бездушном здании. Она вообще не хочет жить нигде, кроме своего обветшалого дома, в котором выросла, где покой и тишину нарушает только ржание лошадей. Не нужен ей вид на груду древних камней, от которых бегут мурашки по телу. И сейчас она совсем не расположена об этом думать. Голова занята Дейлом и Дженной. О чем они говорили? И что говорили о ней?
– У меня мало денег, Уэз. Во всяком случае, недостаточно для того, чтобы вкладывать их в покупку квартиры. Ты же знаешь, что за мою работу в конюшнях мама в состоянии платить лишь гроши. Прибыли они практически не приносят, особенно в последние годы.
Уэзли закатывает глаза.
– Я вообще не понимаю, почему твоя мать их не продает.
– Да не будет она их продавать. Они принадлежали нескольким поколениям в нашем роду. И кто вообще их купит? Стаффербери не самый процветающий город.
Он пожимает плечами.
– Ничего страшного. Как я сказал, у меня хватит денег на взнос.
– Каким образом ты мог что-то скопить, Уэз? Ты постоянно тратишь кучу денег.
Она сразу поняла, что напрасно это сказала. Лицо его потемнело.
– Почему ты всегда все портишь, Лив? Я все держу под контролем, ясно? Пытаюсь сделать что-то хорошее для нас, а ты меня в чем-то обвиняешь!.. Посмотри на себя. Сидишь тут как замерзшая мышь, даже пальто не сняла… Да, встреча с Дженной и Дейлом – это неожиданность, но ты была в отвратительном настроении и до этого. Что происходит?
Сердце ее холодеет от страха. Оливия ненавидит, когда Уэзли злится. Не потому, что он может ударить ее, он никогда так не поступил бы. Он даже не повышает голос на нее, так только, слегка. Просто перестает с ней разговаривать, и это может тянуться без конца, пока у нее не кончается терпение…
– Не знаю, – хитрит она, – время года такое. Годовщина и все прочее… Просто отвратительное время.
Черты лица его смягчаются.
– Я знаю. Может, ляжем сегодня пораньше? – Уэзли наклоняется, чтобы поцеловать ее, но в это время на журнальном столике звонит его мобильный. Вместо звонка – песня в стиле рэп, Оливия ее не любит. – Прости, крошка. Алло! – Он звучит резко, смотрит на Оливию и закатывает глаза. Встает и идет к окну. – Ясно. – Голос у него теперь серьезный, он стоит к ней спиной. – Я буду через десять минут.
Где будет? Она кутается в пальто. В квартире собачий холод. Она просто хочет домой. Уэзли засовывает телефон в задний карман джинсов.
– Прости, дорогая, тут кое-что случилось…
Оливия хмурится.
– Что это значит?
– Мне надо выскочить на какое-то время. Друг попросил об услуге… Можешь подождать меня здесь, или, если хочешь, завезу тебя домой?
Она встает с дивана, он заправляет ей выбившиеся волосы за ухо.
– Какой друг?
– Стэн, – отвечает Уэзли слишком поспешно.
У него полно друзей, которых она не знает. У всех них клички – Пи-Джей, Дохлый, Стручок… Стэн – тоже не настоящее имя, Оливия не имеет представления, кто это. Она думает, что никто из его приятелей не пользуется именем, полученным при рождении. Ей безразлично то, что она с ними не знакома, хотя некоторые клички помнит еще со школы. Друзья эти тогда не были взрослыми, не взрослые они и сейчас. Как-то случайно Оливия побывала с Уэзли в их компании; они говорили о футболе и последней компьютерной игре для приставки PS4. Оливия подозревает, что втайне от нее он подолгу играет в компьютерные игры, переговариваясь со своими товарищами через наушники. Он как будто семнадцатилетний ребенок в теле тридцатидевятилетнего мужчины.
– Хорошо. – Она не спрашивает, что именно случилось в девять вечера, ей наплевать, главное, она сможет лечь спать у себя дома.
Они довольно долго не могут добраться до его машины – стоянка расположена в глубине Мейн-стрит, там полно гаражей и въездов для доставщиков, все заставлено. Оливия садится в «БМВ» продрогшая и уставшая, мечтает о том, чтобы лечь в постель и выбросить из головы одолевающие ее мысли.
Уэзли тормозит около ее дома, чмокает в щеку и исчезает раньше, чем она добирается до входной двери. В прихожей слышен работающий телевизор. Мама смотрит сериал, в котором фоном звучит записанный смех – видимо, повторно показывают «
– Привет, дорогая. – Она стоит в дверях, смотрит на темную комнату, где только от телевизора ложатся голубоватые блики. – Что, не осталась у Уэзли?
Оливия тяжело опускается на диван рядом с ней.
– Нет, ему пришлось уехать к приятелю.
– Ясно… – Мать по-прежнему смотрит в телевизор.
– Думаешь, Уэзли меня обманывает?
Он поэтому сегодня сбежал? В голове возникает образ Иззи. Красивая, молодая… Совсем как Салли. Оливия гонит эту мысль прочь. Нет. Конечно, нет. Зачем тогда он предлагал бы ей съехаться? Уэзли иногда действует ей на нервы, но не будь его, она бы чувствовала себя потерянной. Оливия пытается представить себе жизнь без него, и понимает, что это невозможно. Как жизнь без кислорода. Он постоянно говорит, что нужен ей, и это правда.
– Конечно, нет, Уэзли тебя обожает. – Мать не отрывает глаз от телевизора. Неожиданно она берет дочь за руку и ласково ее сжимает.
17
Дженна
Я стараюсь ехать на приличном расстоянии от «Вольво» Дейла, но так, чтобы не потерять его из виду. Сделать это куда труднее, чем по телевизору. Снова пошел дождь, и тормозные огни размыты в темноте. Мы направляемся в сторону Коридора Дьявола. Дейл не сворачивает к лесным домикам, а едет по главной трассе. Куда он едет? Он сказал, что убитого нашли в Стаффербери; значит, это не может быть далеко. Сержант включает мигалку и поворачивает налево на следующем повороте. Мой пульс становится чаще. Как интересно, есть еще один способ попасть в лес… Я тоже сворачиваю налево и еду медленнее, чтобы мои фары не привлекали его внимание. Грунтовая дорога более извилистая и длинная, чем та, что ведет к моему дому. Я начинаю опасаться, что потеряла Дейла. У меня включены только габариты, чтобы быть незаметной, и я едва вижу дорогу.
Через несколько минут замечаю, что Дейл остановился справа от дороги, рядом с полицейской машиной. Торможу, выключаю двигатель и жду, спрятавшись в деревьях. Я слишком далеко, чтобы разглядеть Дейла, но слышу, как хлопает дверца машины. Выжидаю немного, снова завожу свою «Ауди» и очень медленно еду вперед, до тех пор, пока не останавливаюсь рядом с его машиной. Хочу быстренько посмотреть, куда он пошел, и уехать до того, как меня заметят. Нельзя рисковать и сердить его, тогда он не захочет мне помогать. Под ногами чавкает, но хотя бы прекратился дождь. Откуда-то из глубины леса раздается крик совы, и меня моментально парализует страх. Это сумасшествие… Что я делаю? Я должна вернуться домой и ждать информации от Дейла. Но мне не хватает терпения. Мне надо все время что-то делать. И что я за журналист, если буду спокойно ждать в сторонке?
Тропинка узкая, больше похожа на канаву; грязь летит во все стороны, пачкает мои джинсы и тонкие модные сапожки. Не уверена, что Дейл пошел этой дорогой, но, скорее всего, это так, потому что она основная. Внимательно смотрю под ноги, стараясь не пугаться лесных звуков и темноты, давящей со всех сторон. Ее нарушает только лучик света от фонарика на моем телефоне. Впереди вижу поляну – ту самую, где я была сегодня днем. Во рту появляется горечь, когда я вижу, что происходит у вагончика Ральфа – белая палатка, полицейские натягивают вокруг оградительную ленту. Мелькает свет фонарей, и мне кажется, что я вижу, как человек, похожий на Дейла, заходит в палатку вместе с женщиной в спецкостюме судебного медика. В руке у нее металлический чемоданчик.
Я прячусь за деревом, чтобы отдышаться. Хруст ветки заставляет меня застыть от страха. Чудится, будто что-то укололо меня в шею. Я медленно разворачиваюсь в ожидании увидеть преследователя. Может, это Дейл? Он наверняка очень зол на меня, хотя я видела только, как он заходил в палатку. Сзади никого. Надо возвращаться к машине. Нехорошо наживать в лице Дейла врага – тогда он не расскажет мне, что здесь произошло.
Продираюсь по той же дорожке назад, спотыкаюсь, уже отчаиваясь дойти наконец до машины. Лента оцепления. Полиция. Судебный медик.
Ральфа убили.
И тот, кто это сделал, находится здесь, в лесу.
В этот момент я опять слышу хруст ветки под ногами. У меня перехватывает дыхание. Кто-то точно идет за мной. Я чувствую его присутствие и не оглядываюсь. Вместо этого бегу, скользя по грязи. Кто-то касается моего плеча, меня стараются схватить. Я кричу, ноги подгибаются. Острая боль в голове – и все чернеет перед глазами…
18
Слышу плач маленького ребенка. Он не прекращается. Это Финн?
Где я? Голова раскалывается. Открываю глаза и вижу вокруг высоченные деревья. Их темные ветки раскачиваются на ветру, сосновые иголки закрывают небо. И тут я вспоминаю. Я в лесу. Лежу на спине, в грязи. За мной кто-то шел. Пульсирующая боль в затылке. На меня напали. Они вполне могут быть где-то рядом. Надо встать. Надо выбраться отсюда, вернуться к машине…
Я упираюсь в землю, руки утопают в грязи, сил нет. При мысли, что напавший на меня где-то рядом, я впадаю в панику. Не могу подняться, ноги не держат. С трудом встаю на четвереньки. Мне нужна помощь. Оглядываюсь, опасаясь увидеть преступника, но рядом никого нет.
– Эй! – слышу из-за деревьев знакомый голос, свет от фонаря освещает землю рядом. Это Дейл, какое счастье! Когда он подходит ближе, я читаю недовольство у него на лице. – Дженна? Как вы тут оказались? – Я все еще стою на четвереньках, и он помогает мне подняться. – Что случилось? Вы в порядке?
Я с головы до ног в грязи – она на волосах, на джинсах. Дейл продолжает поддерживать меня за локоть. Я чувствую себя полной идиоткой.
– Простите… Я хотела посмотреть, что происходит, а когда шла назад к машине, кто-то крался за мной. Он… Ударил меня…
Наверняка я выгляжу страшной дурой, стоя тут в очень грязной городской одежде. О чем вообще я думала?
Дейл выпускает мой локоть. Даже не видя его лица в темноте, я понимаю, как он зол.
– Вам нельзя тут находиться, Дженна.
Я все испортила. Он не будет мне больше доверять и не поможет с подкастом. Я морщусь от боли в шее и затылке.
– Больно? – спрашивает он более мягким тоном.
– Голова, – говорю я и трогаю ее. Чувствую что-то липкое. То ли грязь, то ли кровь. Дейлу, видимо, становится меня жалко, он ведет мое бренное тело к машине, придерживая за талию. Опять начинается дождь, теперь он сильнее. Чувствую себя совсем несчастной, все болит.
– Вы слышали плач ребенка? – спрашиваю в полном отчаянии. Вижу темные силуэты наших машин.
– Думаю, вам надо к врачу; может, это сотрясение.
– Там был ребенок…
Дейл подводит меня к своей машине. Я протестую, но он говорит:
– Дженна, вы не можете сейчас сесть за руль. Я отвезу вас в отделение «Скорой помощи».
Все крутится перед глазами, когда я опускаюсь на пассажирское место в его машине. Я очень ему признательна, но мне неприятно, что испачкаю сиденье. Сколько я провалялась без сознания? Довольно долго, раз Дейл успел закончить и уже шел к машине. Осторожно дотрагиваюсь до головы – пальцы в крови.
– Черт! – Дейл выглядит очень обеспокоенным. – У вас сильно идет кровь, Дженна. Вот, возьмите. – Он протягивает мне тряпочку, которой, наверное, протирает ветровое стекло, и я прижимаю ее к затылку. – Думаете, вас кто-то ударил?
Я киваю и морщусь, потому что перед глазами сразу появляются вспышки света.
– Да, кто-то шел за мной. Я почувствовала чью-то руку на левом плече и… потом не помню. – Чуть не плачу, буквально глотаю слезы, стараясь собраться.
Пока Дейл разворачивается, я вглядываюсь в темноту, пытаясь разглядеть кого-нибудь среди деревьев. Но вижу только их темные тени.
– Вы поступили безрассудно.
– Ральф?..
– Да, – тихо говорит он.
– Что случилось?
– Пока неясно. После вскрытия будет больше информации.
– Думаете, его убили?
– Дженна! – Голос Дейла меняется.
Я замолкаю, и мы какое-то время не разговариваем. Несмотря на боль в голове, меня грызет чувство вины, и я жалобно произношу:
– Мне очень-очень неудобно. Вы не заслужили такого окончания тяжелого дня!
– Все нормально, Дженна, правда. Я просто хочу убедиться, что с вами все в порядке.
Мы проваливаемся в тишину, и я грустно смотрю в окно. Тряпка все еще на затылке, меня слегка подташнивает.
– Дженна…
Я поворачиваюсь. Замечаю грязь у него на щеке. Лицо не освещено, но видно, что оно очень усталое. Испытываю снова угрызение совести – ему пришлось везти меня в больницу…
– Мне понадобится ваше официальное заявление по поводу сегодняшней встречи с Ральфом. Время, когда вы были у него и что он говорил об Оливии.
– Хорошо. – Тошнота подступает к горлу. При этом я не уверена, происходит это от сильной головной боли или от того, что я одна из последних видела Ральфа Миддлтона живым.
19
Ночной гость
Поделиться книгой: