Помоги проекту - поделись книгой:
Однако это была пиррова победа. Иранцы были глубоко оскорблены бесцеремонным вмешательством иностранцев в их внутренние дела. В стране начался рост антиамериканских настроений, кои провоцировали сами американцы, которые не только грабили нефтяные богатства Ирана, но и задались целью превратить эту самобытную страну с древнейшей культурой в форпост современной западной цивилизации на Ближнем Востоке. Заокеанским «миссионерам» казалось, что задача вполне выполнима, но они не замечали глубинных процессов, протекавших в иранском обществе. А это был рост не только антиамериканских и антизападных настроений, но и исламского фундаментализма, в котором иранцы (особенно молодежь) видели возвращение к национальным корням и истокам. Эти настроения подогревало шиитское духовенство и его пребывавший в изгнании вождь, которого одни называли Великолепным хранителем веры, другие – Единственной надеждой обездоленных, иранцы считали его своим духовным наставником и отцом, а журнал Time назвал человеком 1979 года.
Аятолла: формирование личности
Сейид хаджи Рухолла Мусави Хомейни (ок. 1902–1989) был родом из небольшого городка Хомейн в центре Ирана. В школе он был прилежным учеником и, видимо, в душе мечтал стать поэтом. Обожал поэзию великого ширазца Хафиза и в молодости писал газели. Однако, зная, что духовные иерархи Ирана (в чей круг Хомейни мечтал попасть) относятся к поэзии неодобрительно, он всю жизнь скрывал свою поэтическую страсть. Лишь в 1979 году он позволил опубликовать книгу своих стихов. Еще одним увлечением Хомейни с юности и до старости был футбол.
Окончив школу, Хомейни отправился в город Эрак, где занялся теологией, начав готовить себя к выполнению особой миссии, сомнений в которой у него никогда не возникало. После учебы в Эраке в 1920 году он переехал в город Кум, который стал тогда центром шиитского богословия в Иране. Там Хомейни штудирует мусульманское право, астрологию и учит арабский язык – «язык благородного Корана», а также изучает шиитский мистицизм – суфизм, зная, что он популярен в народе. По окончании учебы Хомейни стал проповедником и завел в Куме первых последователей и учеников – талабе, среди которых он приметил и Хосейна Али Монтазери, которого через много лет перед смертью назначит своим официальным преемником. В 1929 году Хомейни женился на 11‑летней Батул – дочери влиятельного аятоллы Сакафи, чем упрочил свое положение среди кумских иерархов. Жена родила ему двух сыновей и трех дочерей, которых он очень любил. Хомейни наложил на себя строгие обеты, в 1937 году совершил хадж в Мекку и сформировался как целостная сильная личность и видный богослов.
Обет мщения
Ключевую роль в жизни Хомейни сыграли три обстоятельства. Во-первых, происхождение, о чем мы еще скажем. Во-вторых, то, что отца Хомейни убили, когда ему не исполнилось и полгода. Он погиб в схватке с людьми претендовавшего на его землю помещика Хишмета ад-Долы, который был близким другом полковника казачьих войск Резы-хана. Завещание матери Хомейни гласило: «За смерть отца – отомсти!» У шиитов заветы родителей священны, а исполнение воли близких родственников считается подвигом. И сын поклялся матери отомстить алчному помещику и его покровителю Резе-хану, который в 1925 году в чине армейского генерала стал шахом Ирана и основал династию Пехлеви.
Шиитское духовенство решительно воспротивилось попытке Резы-хана объявить Иран светской республикой, подобно Турции. По убеждению шиитских иерархов, в стране должно было существовать либо духовное управление, либо монархия под контролем духовенства. Реза-хан согласился на монархию, но не принял власти аятолл, которые составили скрытую оппозицию шахской власти. Политику отца продолжил его сын Мохаммед Реза Пехлеви. Продолжилось и его противостояние с духовенством, и этот фактор использовал Хомейни. Во время Второй мировой войны и в первые послевоенные годы Иран оказался яблоком раздора великих держав, которые бесцеремонно обращались с иранцами, чем пробудили в Хомейни лютую ненависть, ставшую еще одной важной частью его сознания.
Всё это было лишь прелюдией к главному подвигу его жизни – мщению ненавистному шаху. Задача была архисложной. Решить ее можно было лишь опершись на народ, для которого проповеднику нужно было найти правильные слова. И в 1962 году Хомейни начал строить свою концепцию исламского мира, народа и власти, положив в основу понятные простым людям принципы исламской морали, основанной на справедливости. Ислам – религия покорности воле Аллаха и справедливости, учил Хомейни. По его убеждению, мусульманское общество – больное общество, спасти которое от загнивания и смерти может только хирургическое вмешательство. «Страх людей перед смертью есть болезнь, излечение от которой сулит только вера», – заявил он. Но на пути к «излечению верой» стоит проамериканский шахский режим, устранение которого должно стать целью каждого правоверного иранца. А чтобы цель была ясна как можно большему числу людей, Хомейни максимально упростил свой разговорный язык, сведя словарный запас до двух тысяч слов, и стал обращаться к правоверным с тщательно отрепетированными молитвами, где белое было белым, а черное – черным. И всем всё понятно. Народные массы, которые он просветит, должны будут принять его сторону в борьбе с шахом, а те, кто не примет, будут объявлены врагами ислама.
Расчет оказался верным. Популярность проповедника из Кум стала быстро расти, а его антишахские филиппики пользовались большим успехом. Слухи о кумском наглеце быстро достигли Тегерана, и за Хомейни была установлена слежка. И тут, понимая, чем это грозит, Хомейни сделал дерзкий, но точный ход: он предал анафеме шаха за то, что тот якобы готовил расправу с оппозиционным ему духовенством. И когда в июне 1963 года шах арестовал Хомейни, великие аятоллы собрались в его доме в Куме и включили Хомейни в свой круг. Отныне злейший враг шаха стал для него неприкасаемым, и апреле 1964 года Реза Пехлеви был вынужден выпустить Хомейни из-под стражи. Но тот не унимался, и 2 ноября 1964 года выступил с ярой антиамериканской речью, напугавшей не только официальный Тегеран, но и Вашингтон. И тогда великого аятоллу власти решили выслать. Сначала он уехал в Измир, затем перебрался в Неджеф и, наконец, в Париж. Но, где бы он ни был, он ни минуту не прекращал борьбу с шахом.
С годами речи опального аятоллы становились всё острее, проповеди всё опаснее. Записанные на тысячах аудиокассет, они проникали в Иран, закладывая миллионы мин под фундамент шахской власти. По сути, Хомейни готовил революцию в Иране через социальные, но еще не компьютерные сети, где роль смартфонов и гаджетов выполняли аудиокассеты. Шаха он обличал сначала за то, что тот попытался обрушить репрессии на шиитское духовенство; затем – за гарантию экстерриториальности американских военных баз в Иране; а в середине 1970‑х годов из уст Хомейни прозвучало резкое осуждение проводившейся в Иране аграрной реформы и политики эмансипации женщин. «Иран болен опасными болезнями, лекарством от которых может быть только ислам», – вещал из Парижа Хомейни.
Взбешенный шах не раз порывался расправиться со своим политическим врагом, но титул великого аятоллы и огромная популярность Хомейни в народе останавливали его. И тогда шах решил побольнее ударить врага. В 1977 году агенты шахской службы безопасности (САВАК) убили старшего сына Хомейни Мустафу. Сделав это, Мохаммед Реза Пехлеви совершил роковую ошибку.
Регент блуждающего имама
Как мы уже говорили, хотя ислам сплотил на религиозной почве разные племена и народы, он не смог стереть национальных и социальных различий между мусульманами, и эти различия не раз вызывали расколы в исламском мире. Самый крупный из них был вызван борьбой за власть между преемниками пророка Мухаммеда. Четвертый арабский халиф Али ибн Абу Талиб был кровным родственником Пророка (двоюродным братом) и зятем. Поэтому приверженцы Али (шия-Али) не признавали законности предыдущих халифов, так как они происходили не из рода Пророка и, по мнению шиитов, узурпировали власть. В ходе ожесточенной борьбы партия Али потерпела поражение. Сам Али и его сыновья Хасан и Хусейн были убиты. Но их сторонники, считавшие, что Али и его сыновья пали мучениками за веру, укрепились на территории нынешних Ирана и Ирака, где шиизм укоренился как знамя борьбы против власти Арабского халифата.
Главной чертой шиизма является вера в то, что законными преемниками пророка Мухаммеда – имамами – могут быть только его сородичи-потомки, а избранные на трон иные правители незаконны. Род Али образовал династию шиитских имамов, которые, не обладая политической властью, почитались духовными вождями шиитов. Первым имамом считается сам Али, последним, двенадцатым, был Мухаммед, который бесследно исчез в конце IX века (вероятно, был убит агентом багдадского халифа). Но шиитские богословы объявили, что имам не умер, а был скрыт Аллахом в некоем недосягаемом месте, чтобы в конце времен по велению Всевышнего явиться к шиитам как спаситель (махди) и установить справедливую и счастливую жизнь. Так родилось учение о «скрытом имаме», которое разошлось по исламскому миру и укоренилось в Иране, где в начале XVI века при династии Сефевидов стало государственной религией.
Так вот, авторитет Хомейни покоился на том, что, по утверждению аятолл, он был потомком пророка Мухаммеда по боковой линии, идущей от Мусы ибн Джафара – седьмого из двенадцати почитаемых шиитами имамов. Будучи изгнанным со своей родины, он стал в глазах миллионов иранцев махди, действующим от имени имама Мухаммеда. Отсюда один из титулов Хомейни – Регент блуждающего имама. Простые иранцы считали его вали-факихом – духовным правителем страны, а шах и шахская власть стали восприниматься ими как клика узурпаторов, тиранящих народ.
Пока шах не трогал махди, иранцы его терпели. Но, убив сына махди, шах подписал себе смертный приговор, и дни его режима были сочтены. Ни американские деньги, ни мощная армия, ни САВАК уже не могли спасти династию. В январе 1978 года начались массовые выступления против шахского режима студентов тегеранских вузов, которые удалось подавить. Но через несколько месяцев они вспыхнули вновь, а к студентам примкнули широкие слои населения. Сложилась революционная ситуация. В январе 1979 года шах бежал из страны. А 1 февраля по призыву иранского народа рейсом авиакомпании Эр Франс из Парижа в революционный Тегеран вернулся триумфатором Хомейни. В тегеранском аэропорту седобородого старца встречала огромная ликующая толпа, а по пути на Южное кладбище его восторженно приветствовали миллионы людей. На кладбище великий аятолла пришел на могилу матери и объявил, что подвиг мщения за убитых отца и сына совершен! Потом он обратился с речью к иранскому народу, который принял его как духовного отца и наставника. После проведения всенародного референдума 1 апреля 1979 года Иран был провозглашен Исламской республикой, а 3 декабря была принята новая конституция страны. Так свершилась великая «революция Хомейни», потрясшая не только мусульманский мир.
Сам же Хомейни, совершив подвиг жизни, удалился в Кум, где вел аскетический образ жизни. Спал на полу. Вставал за час до рассвета и до молитвы читал Коран. После легкого завтрака (любил молочные продукты и рисовый пудинг) принимал посетителей – всех, кроме американских и советских журналистов. Потом были полуденная молитва, скромный обед, короткий сон. После полудня следовали доклады министров и официальные приемы. Завершали день вечерняя молитва, прогулка, телевизор, ужин и долгие разговоры перед сном – об увиденном, прочитанном, пережитом. Хомейни был суеверен: всегда вставал с левой ноги, а в мечеть вступал с правой. Никогда не улыбался на людях. Когда после его возвращения из Франции в Тегеране появились портреты улыбающегося вали-факиха, то по его приказу они были сняты. Хомейни не выносил музыку, которая, по его словам, «сбивает с пути молодежь и подобно опиуму притупляет ум», и не читал книг по социально-экономическим вопросам. На вид Хомейни не был харизматической личностью. Но его удивительно ровный, лишенный нюансов и эмоций голос производил очень сильное впечатление и звучал как истина в последней инстанции. Изредка Хомейни общался с народом. Выходя на террасу своего дома в Куме, он махал рукой людям, стоявшим внизу. Будучи с народом, Хомейни возвышался над ним и над бренной жизнью. Он – посланный Аллахом суровый, но справедливый арбитр. Таким его приняли иранцы.
Мировая исламская революция
Десятилетнее правление аятоллы Хомейни было не самым благостным в истории страны. Иран пережил кровавую и бессмысленную войну с Ираком, которую по наущению Вашингтона затеял Саддам Хусейн. По продолжительности, задействованным ресурсам и человеческим жертвам эта война стала крупнейшим военным конфликтом после Второй мировой войны; в ходе боевых действий применялось химическое оружие[59]. Причиной, по которой Вашингтон и его союзники поддержали Ирак, был шок, который испытали США от победы Исламской революции в Иране, которая явилась для Америки не меньшим ударом, чем поражение во Вьетнамской войне. В одночасье ключевая страна Ближневосточного региона превратилась из ближайшего союзника в смертельного врага Америки, которую Хомейни назвал «главным Сатаной», повергнув американскую правящую элиту в состояние шока, от которого она нескоро оправилась.
Вдобавок США испытали небывалое унижение после того, как 4 ноября 1979 года разъяренная толпа иранских студентов захватила американское посольство в Тегеране, взяв в заложники 66 дипломатов и сотрудников дипмиссии. Студенты требовали выдать Ирану бывшего шаха, который лечился в одной из американских клиник. Их требования поддержало правительство. Через две недели 13 заложников (женщин и афроамериканцев) отпустили, потом отпустили одного больного, но 52 американца 444 дня находились в иранском плену, и все попытки освободить их, в том числе через спецоперацию[60], с треском провалились. Это удалось сделать лишь после длительных и унизительных для США переговоров. Тегеранское пленение дипломатов стоило Джимми Картеру Белого дома и доставило наслаждение аятолле Хомейни, который отомстил США и Англии за унижение, которое испытала его страна в 1953 году и в последующем, когда гордый древний Иран сидел на привязи у англосаксов.
За это Хомейни стали называть «унизителем сатаны» (сам он объявил противостояние двум «сатанинским» сверхдержавам, а также Израилю). Хотя в реальной политике дела обстояли не так однозначно. Во время Ирано-иракской войны США через Израиль тайно поставили Ирану оружие на 5 млрд долларов. Эти секретные операции Пентагона и ЦРУ вошли в историю под названием «Иран – контрас»[61].
Главное же, придя к власти в Иране, великий аятолла выдвинул идею мировой исламской революции. Сначала она должна победить в мусульманских странах, которые, по мнению Хомейни, свернули с истинного пути и погрязли в грехах и пороках. Основную угрозу он видел в партии Баас и ее популярных лидерах. При поддержке Ирана из оппозиционных Саддаму Хусейну групп в Ираке был создан Высший совет Исламской революции (в ответ Ирак спонсировал и вооружил оппозиционную Организацию моджахедов иранского народа). Потом начались атаки на иракских лидеров. В апреле 1980 года поддерживаемые Ираном шиитские боевики совершили покушение на заместителя премьер-министра Ирака Тарика Азиза. Совершались и другие вооруженные акции, направленные против правящей иракской партии Баас, что обострило отношения между двумя странами и привело к пограничным столкновениям. Начались военные провокации. С 23 февраля 1979 года по 28 мая 1980 года иранские боевые самолеты 57 раз нарушили воздушное пространство Ирака, после чего Ирак усилил противовоздушную оборону на границе, сбив иранский истребитель, нарушивший границу. 17 сентября 1980 года Саддам Хусейн денонсировал Алжирский договор 1975 года и объявил восточный берег Шатт-эль-Араб территорией Ирака, что явилось прелюдией Ирано-иракской войны, которая со стороны Ирана имела религиозный подтекст.
Во время хаджа в Мекке 31 июля 1987 года 154 тысячи вооруженных иранских паломников устроили политическую демонстрацию, закончившуюся стычками с полицией, при которых погибло 402 человека. Цель акции – показать, что погрязшие в роскоши проамериканские власти Саудовской Аравии не в состоянии поддерживать порядок в святых местах ислама, а потому должны уйти. Такое «очищение» следовало провести по всему исламскому миру, зараженному «тлетворными веяниями». Затем на пространствах от Марокко до Индонезии должно быть создано сверхмощное исламское государство (наподобие халифата), способное противостоять как мировому коммунизму, так и либеральному Западу, и, наконец, миллионы «смертников ислама» должны будут проникнуть в цитадели врага, чтобы в нужный момент взорвать их изнутри. В политическом завещании Хомейни, написанном в декабре 1987 года, сказано, что исламскую революцию следует проводить в глобальных масштабах до полного искоренения «мирового зла», хотя Михаилу Горбачеву Хомейни предложил «мировую», если тот введет в СССР законы шариата.
Высший руководитель Ирана умер 3 июня 1989 года, когда мир вступал в новую историческую эпоху. Размышляя над его судьбой и судьбой иранской революции, невольно находишь в ней черты сходства с большевистской революцией в России 1917 года. Вождями обеих революций двигала жажда мщения: у Ленина – Романовым за казненного брата; у Хомейни – династии Пехлеви за убитых отца и сына. Обе провозгласили идею мировой революции: большевики – коммунистической, Хомейни – исламской. Обе были во многом плодом умело построенной пропаганды, которая, овладев массами, стала неодолимой материальной силой. И точно так же, как идеи Октябрьской революции определили лицо ХХ века, идеи Исламской революции Хомейни во многом определят лицо века нынешнего, где ислам в его развитии и взаимоотношениях с неисламским миром будет одной из главных движущих сил.
Аятолла Хомейни совершил в исламе переворот: если раньше мусульманские священнослужители лишь возносили молитвы Аллаху, то Хомейни превратил ислам в руководство к действию. По его убеждению, ислам – это не только религия, но также политическая и социально-экономическая система, которая стоит выше этнических, социальных и иных различий. Попытки политизировать ислам, приспособить его для решения насущных задач, предпринимали и раньше отцы-основатели «Братьев мусульман» и Хизб ут-Тахрир (организаций, запрещенных, напомню, в России). Но это были светские люди или чиновники, не облеченные духовным званием; для них ислам был инструментом в решении социально-экономических и политических проблем. Аятолла Хомейни являлся высшим духовным авторитетом и стремился подвести под каноны ислама все явления и аспекты земного бытия. А так как ислам – мировая религия, это сделало его фигурой мирового масштаба.
По пути Хомейни
Исламская революция в Иране и ее лидер придали мощный пассионарный толчок развитию всего мусульманского мира в направлении его политизации и исламизации (возвращения к истокам веры). Это имело и позитивные, и негативные последствия. Провозгласив нормы и предписания ислама руководством к действию, Хомейни создал в Иране движение Хезболлах (Партия Аллаха), изначально – для борьбы с оппозицией. Члены движения проводили рейды против оппозиционных политических партий и групп, громили редакции неугодных газет и т. д. Со временем движение окрепло, расширилось и превратилось во влиятельную политическую силу. В одном из его документов сказано: «Мы – не закрытая организация и не узкая политическая партия. Мы связаны со всеми мусульманами в любой части мира. Нас объединяют сильные идеологические и политические обязательства, диктуемые исламом». По замыслу уже само название – Партия Аллаха – должно символизировать размах движения, его желание и способность заменить западную концепцию государства, объединить всех мусульман под зеленым знаменем ислама[62] в стремлении установить устройство жизни и власти по канонам ислама. Каждый мусульманин – потенциальный член Хезболлах, в этом состоял замысел.
В 1982 году главным местом активности спонсируемой Тегераном Партии Аллаха стал Ливан. Тогда в городе Баальбек (долина Бекаа) было объявлено о создании военно-политической группировки ливанских шиитов Хезболлах. Это произошло в разгар ливано-израильской войны, когда Иран послал в помощь ливанским шиитам несколько сотен стражей Исламской революции (гвардия Хомейни). Они рассредоточились по шиитским селениям в долине Бекаа и начали готовить шиитские боевые группы, пропагандируя также идеи Исламской революции. Одновременно в Ливане существовал кружок шиитских священников, изучавших ее опыт. Слияние освященного Исламской революцией боевого опыта с богословием породило ливанскую Хезболлах. Поначалу она являла собой совокупность разрозненных мелких групп, конфликтующих между собой. Но постепенно они превратились в хорошо организованное движение, которое управляется Высшим советом (шурой), состоящим из 12 человек во главе с генеральным секретарем. В ливанской Хезболлах их сменилось несколько. После убийства израильскими агентами в 1992 году Аббаса аль-Мусави генеральным секретарем и командующим военными операциями Хезболлах был избран Хасан Насрулла, занимающий этот пост поныне.
С тех пор развитие этой организации пошло по двум направлениям: военному и политическому. В военном отношении ливанская Хезболлах быстро превратилась в хорошо вооруженное и обученное формирование численностью в несколько тысяч человек, которое имеет свои штабы, базы дислокации, тренировочные лагеря и склады. Его штаб-квартира находится в шиитских кварталах Бейрута, откуда осуществляется руководство военными операциями. В 2005 году армия Хезболлах выдержала прямое военное столкновение с израильской военной машиной и не проиграла. По мнению израильских военных экспертов, отряды ливанской Хезболлах проявили себя с наилучшей стороны и в нынешнем военном конфликте в Сирии, успешно сражаясь с запрещенным в России «Исламским государством» и другими террористическими группировками.
Со временем росло и политическое влияние Партии Аллаха, которая ныне входит в парламент Ливана[63] и является там влиятельной политической силой. Хотя в Израиле и других странах Хезболлах считается террористической организацией, после того как 17 марта 1992 года ее боевики совершили атаку на посольство Израиля в Буэнос-Айресе. Близ здания посольства была взорвана бомба, заложенная в припаркованном автомобиле. Взрыв разрушил здание посольства. Погибло 29 человек, 242 получили ранения. Хезболлах признала ответственность за эту атаку. Со временем организации, подобные ливанской Партии Аллаха, были созданы в других странах с шиитским или значительным шиитским населением, но мощным панисламским движением Хезболлах не стала.
Еще более серьезные последствия возымела выдвинутая Хомейни концепция «смертников ислама», которые будут проникать в цитадели врагов и атаковать их. Она привела к невиданному ранее в исламе явлению – террору и боевым атакам смертников. Терроризм в мусульманском мире существовал и раньше – достаточно вспомнить палестинских террористов, захватывавших самолеты и убивших израильских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене в 1972 году. Но они не были самоубийцами и с «поясами шахидов» не шли умирать. Это началось с проповедей Хомейни и впервые массово проявило себя во время ирано-иракской войны в 1980‑х годах. Там иранские смертники (в том числе мальчики 12–14 лет), повязав на лоб повязки с изречениями из Корана, разминировали своими телами минные поля, бросались грудью на пулеметы и ложились с «поясами шахидов» под иракские танки. Потом эта практика с полей сражений перекочевала в повседневную жизнь.
Первой акцией такого рода стала атака 23 октября 1983 года террористов-смертников на казармы батальона американской морской пехоты в Ливане, выполнявшего там (вместе с подразделениями из Франции, Великобритании и Италии) миротворческие функции после междоусобной гражданской войны семи предыдущих лет. В тот воскресный день около 6.20 утра грузовик «мерседес-бенц», груженный 5 тоннами тротила, въехал на территорию Бейрутского аэропорта. Он был похож на грузовик, доставлявший в штаб морской пехоты воду, поэтому не вызвал подозрений. Грузовик дважды объехал стоянку возле штаба, а затем внезапно резко рванул к незапертым задним воротам. Часовые открыли огонь с запозданием. Грузовик прорвался через заграждение из колючей проволоки, проскочил ворота и врезался в здание казармы. В результате мощного взрыва здание штаба, где находилось 400 американских солдат морской пехоты, рухнуло. Примерно через 20 секунд аналогичной атаке подвергся штаб французских миротворцев, который тоже был уничтожен. А когда начались спасательные работы, солдаты, разбиравшие завалы, подверглись снайперскому огню. В результате сдвоенной террористической атаки смертников на штабы миротворческих контингентов погибли 241 американский и 58 французских военнослужащих. Атаки на казармы морской пехоты в Бейруте стали самым смертоносным нападением на граждан США за пределами страны после окончания Второй мировой войны. После него американские и другие западные миротворцы спешно покинули Ливан. Ответственность за атаки взяло на себя шиитское Свободное исламское революционное движение. А 4 ноября 1983 года террорист-смертник (шиит) протаранил штаб израильской контрразведки в Тире, что привело к гибели примерно 30 израильтян и такого же числа ливанских заключенных.
С тех пор суицидный террор стал «фирменным знаком» исламистских фанатиков (включая женщин и детей). Но с двумя отличиями. Его взяли на вооружение суннитские террористические организации, а у шиитов терроризм постепенно сошел на нет. Сильный толчок развитию исламистского терроризма придало советское вторжение в Афганистан в декабре 1979 года. Для борьбы с советским коммунизмом в Афганистане, как уже говорилось, американские стратеги (Збигнев Бжезинский и др.) предложили использовать радикальный ислам. Эта стратегия была одобрена Советом национальной безопасности США, а ЦРУ, саудовские и пакистанские спецслужбы создали базу по подготовке исламистских боевиков и террористов, которая получила название Аль-Каида, а возглавил ее Усама бен Ладен. Сначала боевики и террористы Аль-Каиды совершали атаки на советские войска и афганские власти. Но после вывода контингента советских войск из Афганистана в феврале 1989 года они повернули штыки против своих создателей – таких же «неверных» в их представлении, как и советские (шурави) в Афганистане. Боевики Аль-Каиды совершили ряд нападений на американские дипломатические представительства и военных. 7 августа 1998 года они атаковали американские посольства в Кении и Танзании. В результате подрыва начиненных взрывчаткой автомобилей погибли 213 человек в Найроби и 11 в Дар-эс-Саламе (из них только 12 были американцами), а всего пострадало от взрывов около пяти тысяч человек. Организатором терактов был Усама бен Ладен. В ответ по приказу президента США Билла Клинтона были выпущены 50 крылатых ракет по лагерю подготовки боевиков в Афганистане.
Крупнейшей акцией суннитских террористов-смертников стала атака 11 сентября 2001 года на башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, потрясшая мир. И хотя есть веские основания полагать, что «атака века» была совершена при участии американских спецслужб, это не отменяет того факта, что за штурвалами «боингов», атаковавших Америку, сидели террористы-сунниты.
Во время Ирано-иракской войны шиитские смертники с изречениями из Корана на лбу шли умирать за аятоллу Хомейни. Это был их личный духовный порыв. У суннитов производство террористов-смертников поставлено на поток. Разработаны особые методики, направленные на подавление личности «шахида» и его подчинение воле наставника, который к религии и священству никакого отношения не имеет. Эти весьма эффективные методики основаны на опыте древних суфийских орденов, а также на практике индийских сикхов и сепаратистской террористической организации Тигры освобождения Тамил Элама, которая с 1970‑х годов превратила суицидный террор в оружие борьбы с центральным правительством Шри-Ланки. Так проповеди великого аятоллы были взяты на вооружение слугами дьявола.
Из культа Хомейни произросло еще одно очень опасное явление, связанное с восприятием его личности современниками. Иранцы и шииты вообще воспринимали аятоллу Хомейни как махди – спасителя, который ниспослан им Всевышним для спасения от земных грехов накануне Страшного суда. А поскольку в исламе нет высшего духовного лица, как папа римский у католиков или патриарх у православных, примеру Хомейни последовали другие. В разных местах стали появляться темные личности, которые объявляют себя вожаками правоверных мусульман и ведут их на «священную войну». С самозваным махди связана крупнейшая в истории исламского мира террористическая атака на главную святыню ислама – мечеть аль-Харам в Мекке.
«Восстание махди»
Это произошло ранним утром 20 ноября 1979 года, когда имам Заповедной мечети готовился вести службу по случаю исламского Нового года, на которую прибыли около 50 тысяч верующих. Неожиданно неизвестные люди, рассредоточенные по всему пространству мечети, выхватили из-под одежды оружие, под странные выкрики закрыли кованые ворота и расстреляли двух безоружных полицейских, попытавшихся оказать им сопротивление. Вооруженных повстанцев было около пятисот (среди них несколько женщин и детей), и вскоре вся территория огромного комплекса мечети оказалась под их контролем. Они заблокировали все входы и установили на высоких минаретах огневые точки. А у стен священной Каабы, откуда имам произносит свои молитвы, появился человек, который объявил, что настало время для исполнения древнего пророчества, во имя которого эти люди решились на пролитие крови в Заповедной мечети, хотя по канонам ислама насилие там строго запрещено.
В то время главную мечеть в Мекке ремонтировала приближенная к королевской семье компания Saudi Bin Ladin Group. Ее сотрудник смог сообщить о захвате в штаб-квартиру компании, а оттуда оповестили короля Саудовской Аравии. После этого вся телефонная связь королевства с внешним миром была прервана, чтобы мир не узнал о случившемся. Властям нужно было время, чтобы осознать масштабы и последствия происходящего. Но на следующее утро весь мир всё равно узнал о событиях в Мекке. Первые подозрения пали на иранских шиитов и их вождя с их призывами к экспорту Исламской революции, но Тегеран сразу открестился от случившегося. Кто-то распустил слух, что к захвату Большой мечети причастны американцы, что вызвало нападения на американские дипмиссии в ряде мусульманских стран и в Индии.
Вскоре выяснилось, что захватчиками главной мусульманской святыни оказались боевики из группировки Аль-Масджид аль-Харам. Организовал захват мечети Джухайман аль-Утайби – бывший военнослужащий национальной гвардии Саудовской Аравии. Но духовным символом и вождем восстания был Мухаммед аль-Кахтани. Восставшие верили, что в его лице на Землю пришел упомянутый в древнем пророчестве махди – обновитель ислама в преддверии Страшного суда. А причиной восстания приверженцев «махди» стали признаки разложения мусульманского общества: проникновение в него чуждых исламу западных ценностей, изображение на портретах лиц правящего на земле Пророка «блудного» семейства, появление телевидения и женщин-дикторов, паспорта, вольности в нравах и поведении. Повстанцы выступали против «преступной» связи саудитов с Западом, продажи нефти Америке и склонности королевской семьи к показной роскоши и потреблению. Они также требовали высылки всех иностранных гражданских и военных специалистов с Аравийского полуострова. Захватив Большую мечеть, они хотели объявить о божественной миссии «махди» (аль-Кахтани) и принести ему клятву верности у стен священной Каабы. Повстанцы выпустили большую часть заложников и закрылись еще с примерно шестью тысячами в святилище. Они заняли оборонительные позиции на верхних этажах мечети и снайперские позиции в минаретах.
Это был самый великий шок, который испытала Саудовская Аравия и ее правители за всю историю существования государства. Что делать? Большую мечеть надо было штурмовать, но ислам категорически запрещал любое насилие там. Штурм мог привести к катастрофическим последствиям. Верховный муфтий Саудовской Аравии Абдуль-Азиз ибн Баз вынес специальную фетву, которая позволяла применить силу для освобождения заложников. Власть начала готовиться к штурму. Министр обороны страны принц Султан лично приехал в Мекку, чтобы возглавить антитеррористическую операцию.
Первые попытки освободить мечеть силами сотрудников саудовской службы безопасности провалились с большими потерями для силовиков. На третий день противостояния на штурм были брошены бронетранспортеры и тяжелое вооружение. Понеся большие потери, правительственные войска смогли оттеснить повстанцев в лабиринт подземных сооружений под внутренней площадью мечети, но и через неделю ожесточенных боев выбить их оттуда не удавалось. Саудовские власти приняли решение обратиться за помощью к Франции. Париж откликнулся на просьбу, и трое французских специалистов срочно вылетели в королевство для консультаций и тренировки саудовских подразделений. С собой они привезли 300 килограммов отравляющего газа, а также бронежилеты, коих у саудовских солдат не было. Французы, как иноверцы, не должны были принимать участие в боевых действиях, их роль сводилась только к планированию и консультациям. Но на всякий случай французский и пакистанский спецназы были тайно доставлены в Мекку по просьбе саудовского правительства.
Ведомые иностранцами саудовские войска начали фронтальное наступление на мечеть через трое главных ворот. Но атака была отбита «масджидами», хотя наступавшие высадили с вертолетов десант во дворе в самом центре мечети. По приказу короля Халида вместо принца Султана операцию возглавил принц Турки. 4 декабря 1979 года был проведен окончательный штурм. Объединенные силы использовали танки как тараны ворот мечети и пакистанских спецназовцев, распылявших слезоточивый газ с целью подавления сопротивления. Во дворе мечети были просверлены небольшие отверстия, через которые планировалось закачать в подвалы ядовитый газ. В решающий момент в подземелья были брошены и подорваны канистры с отравой, после чего штурмовые отряды в противогазах и химзащите со всех сторон ринулись в атаку. На сей раз они не встретили упорного сопротивления. Большинство террористов были убиты, а оставшиеся в живых, в том числе аль-Утайби, попали в плен. А вот сам «махди» погиб. По официальным данным, в результате этих событий погибли 255 паломников, военных и террористов, 560 человек было ранено, хотя жертв было больше. 68 террористов, захваченных живыми, были публично обезглавлены на площадях главных городов Саудовской Аравии. Это была самая массовая казнь за всю историю королевства.
«Восстание махди», как его стали именовать, потрясло мусульманский мир. С тех пор махдитизм стал опаснейшим явлением исламского мира и инструментом специфического влияния на процессы, происходящие в нем и вовне. Повсеместно появляются самозваные или сотворенные кем-то «махди», которые под разными лозунгами ведут за собой мусульманскую молодежь. Вожаки террористических группировок, воюющих ныне в Сирии и Ираке, тоже преподносят себя как праведников, сражающихся за дело ислама, хотя на самом деле это главари банд головорезов, за которыми стоят политические интересы и спецслужбы арабских и западных государств. Ныне это почти всегда суннитское явление, но его идеология имеет иранские корни. Однако сам Иран, пройдя тернистый путь познания истины, создал общество, которое может служить примером для всех мусульманских стран.
Исламская демократия
Иран по конституции 1979 года стал исламской республикой, одной из немногих реальных теократий в мире, где верховной властью наделено мусульманское духовенство. Он мог превратиться в фундаменталистское государство, угрожающее соседям и миру. Но этого, к счастью, не произошло, если не считать угроз, исходивших из Тегерана в адрес Израиля, и перепалки шиитского Ирана с суннитскими соседями по региону, прежде всего с Саудовской Аравией. Причиной тому стала трансформация иранского общества после смерти аятоллы Хомейни. Отличие Ирана от теократических монархий Аравии и Персидского залива заключалось в том, что там сохранились элементы западной демократии, привнесенные англичанами в начале XX века, прежде всего выборный двухпалатный парламент (меджлис). При жизни Хомейни и после его смерти иранское руководство могло ликвидировать эти рудименты чуждой западной демократии и превратить Иран в авторитарную теократическую диктатуру. Но мудрость Хомейни и его преемников заключалась в том, что они этого не сделали. Ибо понимали, что взвалить на высшее духовенство политические и социально-экономические проблемы общества, значит сделать духовенство ответственными за них. Это могло подорвать доверие народа к власти аятолл, чего допустить нельзя. Поэтому заимствовали христианский принцип: богу – богово, кесарю – кесарево. Пусть грешными земными делами занимается светская власть, а духовная власть должна стоять над ней в качестве мудрого наставника и судьи. Чтобы закрепить эту властную схему, была введена высшая должность президента страны, избираемого всенародным голосованием, а меджлис из двухпалатного стал однопалатным, так его легче избирать и контролировать.
Еще одним важным новшеством, на которое пошло иранское духовенство, стало совмещение научно-технического прогресса с исламом, что ранее в мусульманских странах с теократическим режимом правления не допускалось. С приходом к власти Хомейни многие научно-технические исследования и разработки, которые велись при шахском режиме с помощью США и ведущих европейских стран (в частности, ядерная программа)[64], были заморожены. Но в разгар Ирано-иракской войны, когда аятоллы поняли значение научно-технического прогресса для выживания их режима и достижения превосходства над соседними арабскими странами и Израилем, многие разработки, в том числе ядерная программа, были возобновлены. Преемники великого аятоллы дали этим работам зеленый свет, исходя из постулата: хорошо всё, что способствует усилению позиций Ирана в мире и не запрещено Кораном. Только поменялись партнеры.
В 1992 году были подписаны протокол о сотрудничестве в области атомной энергетики между Ираном и КНР и соглашение «Об использовании ядерной энергии в мирных целях» между Ираном и Россией. Тогда же между правительствами РФ и Ирана было заключено соглашение о сооружении недостроенной АЭС в Бушере, а в январе 1995 года подписан контракт на завершение строительства первого энергоблока станции, которая в настоящее время построена и эксплуатируется. То же касалось ракетной программы, в которой иранцы сначала опирались на опыт КНДР, располагавшей устаревшими советскими ракетами «Скад», а потом иранские конструкторы и инженеры создали собственные ракеты разных классов. Было учреждено Иранское космическое агентство, а в июне 2011 года Иран вывел на орбиту Земли свой первый искусственный спутник «Расад-1» («Наблюдатель»), став космической державой. Иран является шестой страной в мире, запустившей в космос животных. 3 февраля 2010 года состоялся успешный суборбитальный полет ракеты «Кавошгар-3» с биокапсулой, где находились мышь, черепаха и черви, коих вернули на Землю. И хотя запуск в сентябре 2011 года в космос обезьяны (макаки) оказался неудачным, иранская космическая программа действует, и недалек тот день, когда Иран запустит человека в космос.
С момента свершения Исламской революции Иран прошел путь эволюционного развития от фундаменталистской теократии к современному политическому обществу, сочетающему в себе принципы выборной демократии и каноны ислама. Главой государства является Высший руководитель (Рахбар или Факих) – духовное лицо, выбираемое Советом экспертов (аятолл) и подотчетное ему. Рахбар определяет общую политику страны, является верховным главнокомандующим вооруженными силами и главой разведки. Он назначает людей на ключевые посты в государстве: председателей судов, руководителя полиции и командующих всеми родами войск, а также шестерых из двенадцати членов Совета стражей конституции. Высшим руководителем Ирана ныне является Али Хаменеи, занявший этот пост после смерти аятоллы Хомейни.
Второе по значимости должностное лицо в Иране – президент, гарант конституции и глава исполнительной власти. Он назначает членов Совета министров и координирует работу правительства, но решения по ключевым политическим и кадровым вопросам принимаются им с одобрения Высшего руководителя, который, в частности, одобряет кандидатуры министра обороны и главы разведки. Президент избирается прямым всенародным голосованием на четырехлетний срок. Кандидаты в президенты предварительно одобряются Советом стражей. В настоящее время президентом Ирана является Ибрахим Раиси.
Законодательная власть представлена однопалатным парламентом – меджлисом, который состоит из 290 депутатов, избираемых всенародным голосованием на четырехлетний срок. В обязанности парламента входит разработка законопроектов, ратификация международных договоров и составление бюджета. Меджлис утверждает десять вице-президентов и 21 министра правительства. Все кандидаты в депутаты меджлиса также утверждаются Советом стражей конституции.
Это особый орган, через который высшее духовенство осуществляет контроль над государственным аппаратом, парламентом и судами. Он состоит из 12 членов, шесть из которых назначает Высший руководитель, а остальные назначаются меджлисом по представлению председателя Верховного суда. Совет стражей утверждает кандидатов на ключевые посты, в том числе кандидатов в президенты, члены правительства и парламента. Основная обязанность Совета стражей – проверка законопроектов на соответствие исламскому праву. В случае, если имеются разногласия с шариатом, законопроект отправляется на доработку. Совет стражей имеет право наложить вето на любое решение меджлиса. Спорные вопросы, возникающие между меджлисом и Советом, разрешает Совет целесообразности, который является также совещательным органом при Высшем руководителе. Его почти тридцать лет (1989–2017) возглавлял бывший президентом Ирана с 1989 по 1997 год Али Акбар Хашеми Рафсанджани – личный советник Рахбара.
И, наконец, еще один орган высшей власти – Совет экспертов, который выбирает самого Рахбара. Он состоит из 86 представителей исламского духовенства и собирается на неделю каждый год. Совет экспертов избирает Высшего руководителя и может сместить его. Заседания Совета экспертов носят закрытый характер, а вот его члены избираются всенародным голосованием на восьмилетний срок.
Очень интересная конструкция верховной власти. Формально Ираном правят выборные президент и меджлис, но за ними стоят подвластные духовенству теневые структуры, руководящие страной. Можно сказать, что в Иране реализована американская концепция глубинного государства (deep state). Только в США за витриной политической жизни скрывается финансовая и военно-промышленная олигархия, а в Иране ее роль выполняет шиитское духовенство. Но есть одно принципиальное отличие: в Иране над верховной властью аятолл стоит народ, который выбирает Совет экспертов, а американскую долларовую олигархию не избирает никто.
Ниже этой властной конструкции идут органы местного самоуправления – советы. Они есть во всех иранских городах и деревнях, и с 1999 года избираются всенародным голосованием на четырехлетний срок. Городские и сельские советы выбирают мэра, следят за работой чиновничьего аппарата, отвечают за развитие образования, медицины и жилищно-коммунального хозяйства. Так как местная власть занимается повседневными нуждами людей, кандидаты в члены советов не проходят утверждения Советом экспертов.
Судебная система состоит из Народного суда, занимающегося гражданскими и уголовными делами, и Революционного суда, в компетенцию которого входят особые преступления, в том числе против государства. Вердикт Революционного суда апелляции не подлежит. Существует и Особый духовный суд, решения которого тоже не подлежат обжалованию, он действует отдельно от общей судебной системы. Высшей инстанцией Духовного суда является Рахбар, который назначает председателей Народного и Революционного судов.
Законы исламской республики основаны на исламском праве (шариате). В связи с этим есть ограничения прав человека, связанные прежде всего с религией. Совет стражей конституции запрещает немусульманам занимать высшие государственные посты, а членам парламента – составлять законопроекты, противоречащие шариату. Согласно иранской конституции (статья 13), помимо ислама признаются только три религии: христианство, иудаизм и зороастризм, верующие всех остальных религий и конфессий считаются «незащищенными неверными», они не могут быть представлены в парламенте и не обладают практически никакими юридическими правами.
Сексуальные меньшинства тоже подвергаются гонениям. Гомосексуальные связи являются уголовно наказуемым преступлением, вплоть до смертной казни, по числу которых Иран входит в тройку лидеров[65] наряду с Китаем и США. Есть ограничения свободы слова. Они касаются и печатных, и электронных СМИ, включая Интернет. Запрещены порнографические и антиисламские сайты. Сайты оппозиционных организаций в основном расположены на зарубежных серверах. Преследованиям в Иране подвергаются и правозащитные организации, хотя не все. Например, в Иране действуют феминистские группы. Недавно они заявили о себе, когда Тегеран посетила делегация женщин-депутатов шведского парламента (риксдага). Эти свободные европейские женщины пришли на встречу с президентом Ирана Хасаном Рухани, покрыв головы платками по нормам шариата. Иранские феминистки это сфотографировали и выложили фото в Сеть, вызвав громкий скандал в Швеции.
Две модели
Великая революция в Иране, словно глыба, брошенная в пруд, всколыхнула весь исламский мир, породив в нем разнонаправленные явления и процессы. С одной стороны, она дала толчок развитию исламского фундаментализма, джихадизма и экстремизма. А в самом Иране Исламская революция привела к созданию молодого (средний возраст иранцев – 25 лет), динамично развивающегося общества, основанного на канонах ислама и своеобразно преломленных принципах демократии.
Иран не первая мусульманская страна, попытавшаяся привить у себя демократию. Пионером здесь был Тунис, который с 1880‑х годах находился под протекторатом Франции, в конце 1950‑х обрел полную независимость, а с ней и демократическую форму управления государством. Конституция, принятая в 1959 году при первом президенте страны, ввела многопартийную систему, светские суды и гражданские нормы семейных отношений, отменившие многоженство; женщинам впервые в арабском мире были предоставлены избирательные права. По конституции Туниса, действующей поныне, президент избирается сроком на 5 лет, назначает премьер-министра и формирует состав правительства. Следуя примеру Франции, Тунис объявил себя светской президентской республикой. Но очень скоро там установился однопартийный режим партии Нео-Дустур, переименованной в 1964 году в Социал-демократическую.
Бессменным президентом страны стал Хабиб Бургиба, который, опасаясь за свою власть, постоянно тасовал властную верхушку, чем вызывал недовольство правящей бюрократии, притом что экономическое положение в стране ухудшалось, создавая благоприятную почву для проповедников исламского пути развития. В 1987 году в условиях недовольства верхов и низов общества и подъема воинствующего ислама в Тунисе произошла «жасминовая революция». Президент Бургиба был смещен премьер-министром Бен Али с согласия всех ключевых министров и силовых ведомств. Были проведены ограниченные реформы, направленные на корректировку самых одиозных решений и тенденций прежних времен. В соответствии с конституцией новое руководство осуществило переход от однопартийной системы к формально многопартийной, избежав потрясений и сохранив власть. Страна проводила прозападную политику, борясь с ростом исламского фундаментализма.
Однако со временем в новом «демократическом» Тунисе установилась диктатура Бен Али, сменившая диктатуру Бургибы. И история повторилась. На фоне скрытого недовольства верхов и низов общества, а также роста влияния исламизма в Тунисе произошла вторая «жасминовая революция». Она вспыхнула внезапно в декабре 2010 года, когда в столице страны молодой торговец овощами, окончивший Сорбонну, но не сумевший найти применение своим знаниям, после запрета на торговлю, который наложила на него женщина-полицейский, облил себя бензином и сжег. Его смерть взорвала страну. Начались массовые беспорядки, из-за которых в январе 2011 года Бен Али бежал в Саудовскую Аравию. «Жасминовая революция» послужила запалом для других «цветных революций», которые на Западе прозвали «арабской весной», на манер Пражской весны 1968 года. События развивались стремительно. Тунис, как и соседняя Ливия, мог погрузиться в пучину кровавого хаоса, но страны Запада, испугавшись, не допустили этого. Ситуацию удалось стабилизировать, и в том же году Учредительное собрание избрало нового президента и премьер-министра страны. Получается, что при демократической конституции Тунис пережил двух диктаторов, две «цветные революции» и две волны исламизма. Сейчас страна пытается вновь пойти по демократическому пути. Что из этого выйдет, покажет время. Столь же проблематичными были попытки внедрить демократию западного образца в других мусульманских странах.
Есть арабские квазидемократические режимы. Пример тому – Кувейт, который по конституции 1962 года является выборной конституционной монархией[66]. Законодательная власть принадлежит эмиру и однопалатному Национальному собранию (Маджлис аль-Умма), 50 депутатов которого избираются в ходе всеобщих выборов на четырехлетний срок, а еще 15 назначаются премьер-министром. Женщины имеют политические права наравне с мужчинами. Но политические партии запрещены, а всей полнотой власти обладает семейство ас-Сабахов.
Эмир (ныне это шейх Наваф аль-Ахмед аль-Джабер ас-Сабах) назначает главу правительства, который формирует кабинет министров, где ключевые посты занимают члены правящей семьи. Все министры – члены Национальной ассамблеи, хотя как минимум один – избранный. Эмир имеет право распустить парламент, подписывать законопроекты, а также возвращать их на доработку в меджлис. Он – верховный главнокомандующий вооруженными силами и ставит нужных ему людей на ключевые посты в армии. Эмир пользуется юридической неприкосновенностью. За публичную критику в его адрес полагается уголовная ответственность даже для родственников. Эмир также назначает наследника престола (кронпринца), хотя его кандидатура должна быть одобрена членами правящей семьи и утверждена Национальной ассамблеей. Если она голосует против предложенной эмиром кандидатуры, то он обязан представить трех других кандидатов из правящей семьи. Ассамблея выбирает одного из них. То есть формально Кувейт – страна с выборной властью, где даже эмир и глава правящего семейства проходят процедуру выборов и утверждения. Но, по сути, это профанация демократии.
А вот в Иране демократия прижилась. Конечно, это не западная демократия с ее отделением религии от государства и разделением полномочий светских властей. Это исламская демократия, основанная на органичном соединении духовной и светской ветвей власти, которые покоятся на воле народа. Ведь высшую светскую власть (президент, парламент), высшую духовную власть (Совет экспертов) и местную власть (советы) избирает народ, на который, как на прочный фундамент, опирается иранская общественно-политическая система. В иранском обществе, как в любом молодом обществе, есть социальное недовольство, которое временами выплескивается на улицу. Но эти выступления быстро гасятся, потому что у иранской молодежи есть социальные лифты и возможности самореализации и люди могут сменить любую персону во власти через процедуру выборов.
Современный Иран представляет собой стабильную, быстро развивающуюся страну с огромным потенциалом, раскачать которую извне очень трудно, хотя попытки предприниматься будут. В этом его коренное отличие от автократических арабских режимов прошлого и настоящего. Застойные авторитарные режимы в современном арабском мире нестабильны и чреваты социальным взрывом по причине бурного роста молодого населения, прежде всего мужчин. Энергичные молодые люди составляют около трети населения мусульманских стран. Не имея при жестких авторитарных режимах социальных лифтов и возможностей для самореализации, они идут либо на войну с «неверными», пополняя ряды террористических организаций, либо на баррикады свергать неугодные им политические режимы в своих странах. А когда волнения вспыхивают, ими легко манипулировать извне, что доказали события «арабской весны».
Яркий пример тому – судьба Ливийской Арабской Джамахирии[67], которую почти сорок лет возглавлял Муаммар Каддафи, попытавшийся соединить ислам, социализм и народовластие. Небезуспешно. Уровень жизни в Джамахирии за счет нефтяных доходов был самым высоким в Африке, а социальному пакету, каким пользовались граждане этой страны, могли бы позавидовать многие европейские страны[68]. Каддафи решал и проблемы народовластия через своеобразную племенную демократию. Но это было на низовом и среднем уровне госуправления. На высшем уровне всё решал сам экстравагантный полковник[69] и члены его семьи, прежде всего сыновья, которым дозволялось всё. Это вызывало растущее недовольство народа и вождей местных племен, особенно на нефтеносном востоке страны, вокруг Бенгази. В начале 2011 года там начались народные волнения, переросшие в гражданскую войну. Центром восстания стал порт Бенгази, над которым впервые после «революции лейтенантов» 1969 года вместо зеленого знамени Джамахирии был поднят трехцветный флаг с полумесяцем и звездой, бывший государственным в 1951–1969 годах. На сторону восставших перешли местные силы правопорядка. Каддафи решил подавить мятеж. Но мятежников поддержали ведущие европейские государства (Франция, Великобритания, Италия), которые при поддержке США и с молчаливого согласия России[70] начали военную интервенцию против режима Каддафи, закончившуюся его свержением и гибелью. Ливия распалась на части, во многих ее местах ныне бал правят радикальные исламисты, а с ливийского побережья в Европу хлынул поток беженцев. Ничего хорошего для ливийцев и Европы «ливийская весна» не принесла. Но ее бы не было, если бы Каддафи вовремя уступил власть или хотя бы периодически открывал клапан в «паровом котле» Джамахирии, допуская к принятию важных политических решений и нефтедолларовой кормушке местную племенную знать, особенно с востока страны, и вовлекая в политический процесс молодежь.
«Арабская весна» – синдром авторитарной болезни, которой давно болеет исламский мир. А вот Иран ею не заболел, хотя в 2009 году недовольная молодежь там тоже вышла на улицы. Но ничего катастрофического не произошло, потому что сработали механизмы иранской демократии: были проведены требуемые молодежью реформы, а из властных структур убраны некоторые персоны, вызывавшие широкое недовольство. Клапан в «паровом котле» иранского общества был открыт, и котел не взорвался. Исламская демократия как специфический политический механизм в Иране прижилась и работает. А в Саудовской Аравии его нет, что делает политический режим этой главной суннитской страны очень нестабильным изнутри и агрессивно-экспансионистским вовне. В событиях «арабской весны» активное участие приняли религиозно-политические и экстремистские группировки, финансируемые саудитами и Катаром. То же касается гражданской войны в Сирии, которую запалили эти авторитарные теократические монархии, исходя из геополитических и экономических интересов, связанных с возрождением проекта Трансаравийского трубопровода[71], по которому аравийская нефть и катарский газ могут кратчайшим путем доставляться в Европу. В этом проекте была заинтересована и Турция, куда (порт Джейхан) могло пойти ответвление трубопровода. Поначалу президент Сирии Башар Асад согласился на возрождение проекта ТАН. Но потом (видимо, под влиянием Ирана) отказался от него, что привело к кровавой внутрисирийской междоусобице, распаленной интересантами ТАН, включая страны Запада во главе с США, заинтересованными в свержении Асада. При этом и теократические арабские режимы, и их западные союзники сделали ставку на экстремистские и террористические организации. Иран (как позднее Россия) был поневоле втянут в эту борьбу.
Опыт Ирана может служить примером для всех мусульманских стран, которые переживают эпоху пассионарного подъема, внутреннего брожения и поисков своего исторического пути. Почти весь XX век был для исламского мира таким. Таким же является и век нынешний, в котором значение ислама будет только расти. Подъем мусульманского мира, дремавшего сотни лет, породил такие негативные и опасные явления, как религиозный фундаментализм, экстремизм и терроризм, которые приняли планетарный размах. Однако в недрах этого бурлящего полуторамиллиардного социума родился и самобытный модернистский проект, альтернативный созданной Западом финансовой системе, которая завела человечество в тупик и плодит глобальные кризисы. Это исламская банковская модель и связанная с ней модель экономического развития.
Часть VII
Деньги, угодные Аллаху
Исламская финансовая система: корни, ствол, крона
В глобальном процессе экспансии ислама, охватившем за последние полвека целые континенты, ранее не входившие в сферу жизнедеятельности мусульманской ойкумены, особую роль играет финансовая и банковская система, основанная на заповедях Корана и шариате. Зародившись на почве идеологии «Братьев-мусульман» как антитеза мировой финансовой системы Запада, исламская финансово-экономическая модель превратилась из сугубо локального феномена в явление планетарного масштаба. Причем исламизация мира и его наполнение «правоверными» деньгами идут в нога в ногу. Выбор целей террористов, атаковавших 11 сентября 2001 года башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, был неслучаен. Рухнувшие небоскребы символизировали западную модель экономического развития, которая в представлениях исламских фундаменталистов является греховной, несправедливой и потому должна уступить место формам предпринимательства, угодным Аллаху. Но прежде чем говорить о них, сделаем краткий экскурс в историю.
Священная корова Запада
Современная мировая банковская система уходит корнями в древний Вавилон. Основой ее возникновения были благородные металлы (золото, серебро, медь), которые в процессе развития товарно-денежных отношений стали мерилом всех вещей и использовались для чеканки монет. Но так как носить с собой большие количества металла было неудобно, а хранить дома монеты и драгоценности опасно, владельцы золота, серебра, драгоценных камней стали отдавать их на хранение доверенному лицу, которое взамен вручало пергамент или лоскут кожи с печатью и подписью, гарантировавший сохранность вклада и его возврат. А так как хранение было связано с риском, то за это хранитель брал себе часть вклада, которая называлась лихвой. Там же в Вавилоне появились ростовщики, дававшие деньги взаймы под проценты. Вавилонским купцам еще в VIII веке до н. э. был известен «банковский билет», называвшийся гуду (hudu) и имевший обращение наравне с золотом.
В Древней Греции существовали трапезиты (от τράπεζα – стол), которые принимали вклады с целью производить платежи за счет вкладчиков. Трапезитам передавали на хранение деньги, ценные документы и договоры, а они отдавали вверенные им капиталы взаймы под залог движимого имущества, рабов, домов и земель. Их конкурентами были древнегреческие храмы, дававшие из своих сокровищниц взаймы большие суммы частным лицам и на общественные предприятия. Неприкосновенность храмовых сокровищниц позволяла им привлекать значительные вклады от частных лиц, правителей и городов. Однако неизвестно, пускали ли храмы в оборот вверенные им вклады и платились ли по ним проценты. Трапезиты лихву брали.
Во времена Птолемеев, во II веке до н. э., в Фивах, Гермонтисе, Мемфисе и Сиене существовали «царские банки», управляемые трапезитами, куда стекались разные государственные сборы и доходы с государственных предприятий и которые за счет государства производили различные платежи. В Древнем Риме трапезиты именовались менсариями (mensarii) и аргентариями (аrgentarii). Они принимали вклады, давали кредиты, через них можно было перевести деньги в другой город.
В Средние века из-за разнообразия местных монетных систем развился промысел менял, разменивавших монеты разных монархов и феодалов. Менялы также оценивали и меняли монеты разных времен, народов и стран. Со временем им стали давать на хранение деньги и поручать производство платежей. Лавки менял располагались на рыночных площадях, где у стола, покрытого зеленым сукном, они вели свою торговлю. Отсюда происходит и слово «банк»[72]. Менял в Италии стали называть банкирами, banchiere (от
Банковским делом в Средневековье и эпоху Возрождения занимались в основном евреи и итальянцы. И хотя римские папы грозили строгими карами лицам, дающим ссуды под проценты, и освобождали должников от их обязательств перед кредиторами, банковское дело развивалось. Огромный вклад в него внесли тамплиеры, создавшие в XIII веке прообраз европейской банковской системы. Рыцари-храмовники не только строили храмы, порты и мосты, но и покрыли Европу сетью качественных по тем временам дорог, охраняли их, а на перекрестках строили комтурии[73], выполнявшие функции крепости, поселения с гостиницей и пункта обмена денег. Тамплиеры были главными кредиторами римских пап и королей, а их главным должником был французский король Филипп Красивый, который и погубил их, дабы не возвращать долги.
В итальянских торговых республиках стали возникать кредитные товарищества. В 1148 году генуэзские ростовщики, давшие кредит правительству Генуэзской республики на войну с Алжиром и Тунисом, составили товарищество, которому Генуя передала сбор налогов для обеспечения процентов и погашения займа. Этот способ кредитования прижился, и на нем возникло множество паевых товариществ, называвшихся compère или scritte. В 1250 году они объединились в одно Compère de capitolo, а в 1407‑м создали новое объединение Compère di San Giorgio – в честь святого Георгия, покровителя Генуи. Оно принимало частные вклады и просуществовало до 1805 года.
По мере развития средиземноморской торговли на Апеннинском полуострове и Сицилии стали возникать торговые банки, ими покрылся и Ганзейский союз[74]. Некоторые банки, основанные тогда, сохранились до наших дней. Это старейший банк мира сиенский Monte dei Paschi di Siena (основан в 1472 году), гамбургский Berenberg bank (1590), шведский Sveriges Riksbank (1668), английские C. Hoare & Co (1672) и Barclays bank (1690). В конце XVII века банки появились в Японии, один из них – Sumitomo Mitsui (1683) – существует поныне. А в середине XV столетия Козимо де Медичи создал первый международный банк с резиденцией во Флоренции. Он имел филиалы не только в итальянских городах, но и в Авиньоне и Лондоне. В римском филиале банка Медичи хранились счета и драгоценности папы, а получаемая банком лихва составляла 10 %. В 1584 году сенат Венецианской республики издал декрет об учреждении общественного Вanco della Piaza de Rialto. Банковское дело было объявлено монополией республики, хотя потом к нему допустили частных лиц. Собственным банком обзавелся и Ватикан. Папа Павел V создал в 1605 году в Риме Banco di Santo Spirito.
Когда в XVI веке из Южной Америки в Европу хлынула огромная масса золота, это создало условия для широкого кредитования и дало мощный толчок развитию банковского дела. Однако движителем процесса оказались отнюдь не испанские банки, куда стекалась основная масса южноамериканского золота, виной чему был католицизм, весьма консервативно относившийся к банковским новшествам. Прогресс в банковской сфере двигали голландские, английские и шведские банки. В 1609 году городскими властями был основан Амстердамский банк. Он установил стандартную счетную единицу, равную стоимости определенного количества чистого серебра (211,91 аса), которое составляло банковский флорин. Этот банк, просуществовавший до 1795 года, принимал во вклады разные монеты, но счет вел только в банковских флоринах.
Англичанин Уильям Петерсон предложил проект акционерного банка, основной капитал которого помещался бы в государственных процентных бумагах, служащих обеспечением его кредитных операций. В 1694 году английское правительство, находясь в затруднительном финансовом положении, приняло этот проект. Так возник Банк Англии, выполнявший функции центрального банка, который начал кредитовать коммерческие банки, а те в свою очередь кредитовали промышленные предприятия. Такая схема финансирования, которую переняли другие европейские страны, дала толчок развитию английской промышленности и промышленной революции XVIII–XIX веков. А в XIX веке возникла банкирская империя Ротшильдов, положившая начало формированию мировой финансовой олигархии.
Мы не будет далее углубляться в историю банковского дела, но подчеркнем один принципиальный факт: целью и смыслом существования банка во всех его ипостасях с вавилонских времен до наших дней является получение прибыли в виде банковского процента (лихвы) от хранения золота, денег и разного рода ценностей, а также от кредитования и оказания банковских услуг. Для западной цивилизации банковский процент – это такая же священная корова, как и право частной собственности. Это незыблемый фундамент, на котором покоится вся западная и созданная Западом мировая финансовая система. Однако исламский мир предложил ей альтернативу.
«Халяльное»[75] дело
Коран запрещает ростовщичество (рибу) и банковскую лихву, имея в виду процент от денег или имущества, данных взаймы[76]. Вот цитаты из трех аятов суры «Аль-Бакара» (перевод смыслов Э. Кулиева):
275. Те, которые пожирают лихву, восстанут, как восстает тот, кого дьявол поверг своим прикосновением.
276. Аллах уничтожает лихву и приумножает пожертвования. Аллах не любит всяких неблагодарных (или неверующих) грешников.
278. О те, которые уверовали! Бойтесь Аллаха и не берите оставшуюся часть лихвы, если только вы являетесь верующими.
А вот что говорится в аяте 130 суры «Аль-Имран»: «О те, которые уверовали! Не пожирайте лихву в многократно умноженном размере и бойтесь Аллаха».
То же говорят исламские проповедники. «Риба имеет семьдесят врат наказаний, и самое легкое подобно совершению прелюбодеяния с родной матерью» (имам Хаким). «В Исламе грех одной серебряной монеты (дирхам), приобретенной от риба, тяжелее, чем шестьдесят три прелюбодеяния» (имам Ахмад). Критики таких взглядов издревле указывают на то, что и торговец имеет процент от торговли, разве это не риба? На это в Коране дан четкий ответ (сура «Аль-Бакара», аят 275):
«Они говорят, что торговля и ростовщичество – одно и то же, так как в обеих операциях есть обмен и прибыль, и поэтому оно должно быть разрешено. Аллах объявил, что разрешено и что запрещено, – это не их дело, – и того сходства, про которое они говорят, не существует. Аллах разрешил торговлю, но запретил ростовщичество. Тот, кто послушен заветам Аллаха и удержится от ростовщичества, тому будет прощено то, что было в прошлом до запрещения ростовщичества: дело его принадлежит Аллаху и Его прощению. Те, кто эту мерзость повторяет, – обитатели огня, они в нем вечно пребудут!»[77]
Здесь ключевая фраза: «Аллах разрешил торговлю, но запретил ростовщичество». Неисламские исследователи связывают это разделение и запрет с конфликтом пророка Мухаммеда с членами влиятельной тогда в Аравии иудейской общины, чье богатство было нажито рибой, в отличие от богатства, нажитого бедуинской верхушкой от торговли. Как мы помним, пророк Мухаммед, изгнанный из Мекки в Медину, для борьбы с изгнавшей его мекканской племенной знатью попросил денег у еврейских ростовщиков, но те ему отказали, а потом поддержали его врагов. Пророк этого не забыл. Одержав победу в своей борьбе и вернувшись в Мекку, он запретил иудеям находиться на «священной земле» (в Аравии) и ввел запрет на рибу. Причем запрет рибы относился не только к деньгам. В Коране описан такой сюжет. Когда некий человек обменял две меры плохих сушеных фиников на одну меру хороших, чтобы накормить ими Пророка, Мухаммед сказал: «Это и есть риба. Верни же эти финики, затем продай наши и купи нам с этой продажи». Запрет рибы и лихвы сделал невозможным создание в мусульманских странах банков. Налоговая и финансовая система там, разумеется, существовала, но банков западного типа на протяжении многих столетий не было. Однако после Второй мировой войны, когда исламский мир находился в поисках самого себя, возникли исламские банки и банкинг.
Родиной сопряжения банков с исламом, как и родиной современного политического ислама, стал Египет, где со второй половины XIX века работали крупные английские банки. В 1864 году в Каире начал свою деятельность Barclays Bank Egypt – ныне один из крупнейших египетских банков, имеющий филиальную сеть в 23 провинциях страны и являющийся подразделением британского Barclays Bank PLC. В июне 1898 года был основан National Bank of Egypt (NBE) – крупнейший коммерческий банк Египта, чья филиальная сеть включает более 400 отделений, из них более 130 находятся в Каире. NBE имеет дочерний банк в Лондоне, а также крупные отделения в Нью-Йорке, Шанхае и представительства в Йоханнесбурге (ЮАР) и Дубае. В 1952 году был основан Banque du Caire (BdC) – частный розничный банк, национализированный после прихода к власти Гамаля Абделя Насера. В тех пор банк принимает вклады от населения и направляет их на финансирование правительства и государственных предприятий. Филиальная сеть включает более 230 отделений и офисов по всему Египту. Банк также имеет филиалы в ОАЕ, Бахрейне, Саудовской Аравии, ряде африканских и европейских стран. В 1957 году был основан коммерческий Bank of Alexandria. Но всё это были классические западные банки, работавшие по известным лекалам.
Первую попытку придать банковскому делу «угодный Аллаху вид» предпринял египетский экономист Ахмед аль-Наджар, основавший в 1963 году в египетском городе Мит-Гамр Savings Bank, который не начислял и не платил банковский процент. Это был сберегательный банк, основанный на новых принципах получения и распределении прибыли. Накопленные на счетах средства напрямую или в партнерстве инвестировались в торговлю и промышленность, а полученная прибыль делилась между вкладчиками в соответствии с суммой вклада. Желая освятить свою деятельность авторитетом Корана и тем привлечь вклады миллионов простых мусульман, аль-Наджар обратился к богословам с просьбой дать оценку его начинанию. И богословы самого авторитетного в мусульманском мире каирского Исламского университета признали такой способ банковской деятельности «халяль» не противоречащим Корану, чем открыли перед банкиром и его банком необозримые горизонты.
К 1967 году в Египте функционировало уже девять банков, которые не начисляли и не платили банковских процентов, а инвестировали в египетскую промышленность, торговлю и морские перевозки, деля «халяльную» прибыль со своими вкладчиками. Они функционировали не как коммерческие банки, а как сберегательно-инвестиционные институты. На Западе с 1930‑х годов тоже работают инвестиционные банки, которые подкосил кризис, разразившийся осенью 2008 года[78]. Но они зарабатывали и зарабатывают деньги на финансовых спекуляциях на фондовом и валютном рынке. А здесь прибыль извлекается из вложений в реальную экономику. Тут принципиальная разница. При этом в названии банков, созданных аль-Наджаром и его последователями, слово «исламский» не фигурировало, потому что египетские власти всё подчеркнуто исламское связывали с деятельностью запрещенных «Братьев-мусульман». Поэтому основанный в 1971 году в Каире крупнейший в Египте исламский банк получил название «Социальный банк Насир» и был объявлен беспроцентным коммерческим банком, хотя его устав и деятельность основывались на предписаниях ислама.
Однако развитию «халяльного» банкинга в Египте помешало строившее арабский социализм руководство страны во главе с Гамалем Абдель Насером, который испытывал неприязнь к исламскому фундаментализму во всех его ипостасях. В 1950‑х годах египетские власти жестоко подавили движение «Братьев-мусульман», и терпеть в Египте финансовую систему, основанную на заповедях ислама, они не могли. Ахмед аль-Наджар был отстранен от руководства своими детищами, которые были слиты с государственными банками и фактически национализированы. Однако дело аль-Наджара не пропало. Подвергшись гонениям на родине, родоначальник революционного банковского почина был вынужден эмигрировать сначала в Судан, а в 1969 году – в Саудовскую Аравию, где он и его идеи оказались как нельзя кстати.
Век саудитов: от лавок менял до IT-инвестфондов
После того как в 1926–1932 годах сформировалось королевство Саудовская Аравия во главе с Абдул-Азизом Аль Сауди, перед ним встала проблема создания национальной денежно-кредитной системы. Прообраз ее уже существовал в виде издревле известных лавок менял, которые обменивали деньги разных стран и народов, а также выдавали кредиты. Формально они были беспроцентными, но фактически менялы брали себе определенный процент. И хотя это противоречило заповедям Корана, с этим все свыклись, и всех это устраивало. На Аравийском полуострове функционировали также филиалы иностранных компаний и банков. Первый такой филиал Нидерландского торгового общества[79] был открыт в 1927 году в Джидде. В 1930‑х годах в Аравии были открыты филиалы индийской Al-Mu’in Trading Corporation и египетской Arif Namiani Corporation. Эти филиалы торговых компаний и банков занимались финансированием экспортно-импортных операций, переводом денежных средств и обменом валют, но не принимали средств во вклады и не выдавали кредитов. Вкладами граждан и их кредитованием занимались обменные конторы, со временем возникшие на месте лавок менял. Они в основном вели торговлю иностранными валютами, но также выдавали формально беспроцентные ссуды, взимая комиссию за их обслуживание. Эти финансово-кредитные учреждения концентрировались в Джидде и Мекке, поскольку их деятельность была связана с обслуживанием паломников (что обеспечивало 3/4 доходов страны), а также с проводкой экспортно-импортных операций.
Поделиться книгой: