Сяо Тай, специалист по переговорам (СИ)

— Ой! — глаза у Лилинг распахиваются, она недоуменно моргает и невольно поднимает руку к голове.

— Ты меня не слышала, младшая? Я сказала — молчать! Раздражаешь. — давит на нее Сяо Тай, продолжая отслеживать процесс принятия решений в этой маленькой голове избалованной стервочки и держа второй подзатыльник наготове.

— Но я… — шлеп!

— Получи еще разок. Честное слово, Ли, ты как будто тупая. Ты совсем глупенькая, да? Не понимаешь, что такое «молчать»? Скажи что-нибудь, давай, ну?

— Но, Старшая сестра… — снова подзатыльник. Идеально уложенная прическа на голове у Лилинг растрепалась, волосы торчат в стороны. Она краснеет, бледнеет, сжимает кулаки и кусает губы.

— И еще раз. Ты меня удивляешь, младшая. — продолжает безжалостно подавлять ее Сяо Тай. Она прекрасно понимает, что идет по грани, что Глава семьи обязательно узнает об этом. И что этот самый Глава на такие жертвы пошел, чтобы свою дочку от цитадели Лазурных Фениксов уберечь не для того, чтобы его дочку в своем родном доме мучали. Однако… в свое время Цао Цао именно так и вычислил убийцу Цао Ана — по несоответствиям в бухгалтерском балансе социальных связей. Если проще — то люди в своих отношениях подсознательно руководствуются неким аналогом закона обмена. Ты мне — я тебе. И этот счет должен быть равным, без перекоса в ту или иную сторону. Пример? Некий парень, который раньше не был таким уж романтичным, вдруг и подарок своей девушке купил ни с того ни с сего, и в кино сводил и к родителям и… понимаете? Да, его девушка только обрадуется, но если она понимает в балансе отношений — то сразу же задастся вопросом — а с чего он начал считать, что ей должен? Конечно, может быть, он пережил катарсис и понял, насколько она ему дорога… но скорей всего — за ним какой-то косяк, скорей всего — измена. Так и люди, которые обманывают тебя, подставляют, готовят жуткое западло — они чувствуют себя немного виноватыми и как следствие, становятся очень-очень добрыми. Покупают подарки, утешают, делают все, что в их силах, чтобы привести этот баланс в норму, хотя бы у себя в голове.

Пользуясь этим знанием, она выяснит самое главное — сколько правды в словах Главы и как он сам относится к ее шансам остаться живой и относительно невредимой после этой авантюры по замене невесты. Если он и в самом деле считает дело не таким уж и рискованным, а ее роль — не трудной и не такой уж болезненной и даже безопасной, то ее неминуемо накажут за такое обращение с Лилинг. Не сильно, на коленях постоять два часа, переписать трактат «О семье и ее ценностях» от руки, обеда там лишат. Бить и калечить не станут, она все еще нужна.

Но если сам Глава Баошу кривит душой и все это мероприятие — задание из разряда «самоубийственной миссии», неважно в какой части, наврал ли он ей насчет намерений клана Феникса, насчет того, что собирается выручить ее из твердыни или преувеличил свои возможности, приврал насчет адекватности той стороны… или же все-таки собирается устроить им всем «несчастный случай» по дороге — в этом случае никакого наказания не будет. Глава будет недоволен, Глава стиснет зубы, но он ничего не сделает. Максимум — побеседует с ней. Пожурит. Скажет «ну зачем же так с младшей сестренкой». Попробует сделать так, чтобы они поменьше встречались и только. Уж что-что, а организовать жизнь в высоком дома так, чтобы одна сестра другую не видела — ему ничего не стоит.

Потому и эти подзатыльники, и моральное давление на несчастную юную госпожу Лилинг — не просто так, из чистого садизма и желания отомстить за двадцать плетей на конюшне и час на коленях в ее комнате. Хотя, следует признаться — было приятно. Сяо Тай вдохнула полной грудью и уперла руки в бока, обозревая потупившуюся Лилинг.

— Вот почему тебя не отдадут Лазурным Фениксам, — говорит она: — ты слишком тупая, младшенькая. Что подумают в клане, если ты даже плошку с рисом ко рту поднести не сможешь? Что? Ты хочешь что-то сказать? — она приложила ладонь к уху и сделала вид, что прислушивается. Но наученная горьким опытом Лилинг промолчала.

— Хм. Ну надо же. Даже ты можешь чему-то учиться. Ладно. — она еще раз посмотрела на покорную девушку. Если просто издеваться над ней, то это выставит эту Сяо Тай в невыгодном свете, ведь Глава не дурак и может догадаться, что она просто проверяет его, а вот если… если обставить это как обучение — то она сможет убить одним камнем двух зайцев. Даже трех. Первое — она сможет издеваться над Лилинг совершенно оправданно, ведь тут, в этом мире методы обучения варварские, зубрежка и постоянные повторения. И конечно же, бамбуковой палкой от учителя, стоять на коленях и переписывать тексты наставлений — за здрасьте. Второе — она сама сможет узнать больше о культивации и методиках взращивания всей этой «ци». Как она поняла, от уровня культивации, умения управлять этой «ци» — зависит очень многое. Положение в обществе. Боевые способности. Даже бессмертие.

И наконец третье — статус учителя. Благодаря своей памяти в этом мире зубрежки и повторений она казалась чистым гением. Если бы не это, то как она могла бы претендовать на такой статус? Чему она могла обучить ту же Лилинг, которая изучает все эти трактаты и культивирует Жемчужину Лотоса с того возраста, как только начала осознавать себя как личность? Но сейчас она знала все эти трактаты наизусть и могла прочесть с любого места задом наперед, хоть ночью ее разбуди. И это убеждало всех окружающих, что эта Сяо Тай — гений и вундеркинд. Она бы, конечно, с этим поспорила, все-таки наличие эйдетической памяти, хоть и является хорошим подспорьем в учебе, но совершенно точно не является признаком гениальности. Гении — это те люди, которые видят проблему с другой стороны, под другим ракурсом и находят неожиданное и простое решение там, где другие видят только запреты и ограничения. Гении — это люди, которые находясь в стесненных условиях находят способ сделать свои недостатки — своими достоинствами и преуспевают.

Так, например простое изобретение в свое время свело на нет преимущество Карфагена над Римом, чудовищное оружие, боевые слоны — стали совершенно бесполезными после того, как какой-то неизвестный умник предложил набить длинные гвозди в доски, перевернуть и положить перед строем легионеров. Слоны ранили ноги, поворачивали назад, атаковали своих же. Вот таких людей, и такие решения она считала гениальными. Когда задним числом, уже потом решение кажется очевидным и все себя по лбу хлопают — это же было так просто!

Потому она не считала себя гением, гений давно уже выкрутился бы из всей этой тухлой идеи «а давайте заменим невесту, Фениксы все равно тупые, а скоро их не станет!», Как говорил один сухонький гениальный полководец — «гладко было на бумаге, да забыли про овраги».

Однако — здесь ценилась именно зубрежка, а независимый и критичный ум вообще являлся синонимом бунта и неуважения, а значит она могла воспользоваться таким социальным стереотипом. Тем более, что юная Лилинг такая покорная. Что же… время отомстить. Сяо Тай совершенно точно знала, что назвать ее добренькой после того, как она в колодках сидела три дня и двадцать плетей просто так получила — вряд ли получится. Так что, да, она недобрая. А уж память у нее и вовсе отличная.

— Ну что с тобой поделать, — она сделала вид что задумалась. Оглядела Лилинг еще раз. Та стояла молча, опустив голову. Капля капнула вниз, прямо на ее вышитые бисером и красным шелком башмачки. Плачет? Все с ней ясно. Другая бы на ее месте давно в истерику и бунт сорвалась. «Не сестра ты мне, а воровка и нищенка! Не буду тебе подчиняться!» — и все тут. Но Лилинг… она младшенькая, она любимая дочка властного отца и ей многое прощается, многое позволено. Однако ее поведение ясно указывает на то, что уж что-что, а свое место в иерархии она знает с точностью до миллиметра. Что это значит? Да то, что Глава умеет быть властным и не любит, когда ему перечат. Видимо в жизни Лилинг бывали случаи, когда она пыталась против воли отца пойти и результат ей не понравился. Проще говоря, властный Глава сломал ее. Подавил. Что нетрудно сделать, если учитывать, что вся власть у него в руках, а она — просто маленькая девочка. Даже известие о скорой свадьбе и переезду к Лазурным Фениксам было воспринято ей с покорностью, она не бунтовала против решения отца, не пыталась сыграть на отцовских чувствах, а ведь для нее такая вот доля хуже смерти должна была быть. Единственное что она сделала — на служанках срывалась. Вот и ответ — если в одном месте пережать, то в другом обязательно вылезет потом.

Сяо Тай еще раз окинула взглядом свою «младшую сестру» и вздохнула. Даже злости никакой не испытываю, подумала она, эта девочка ни в чем не виновата. Конечно, если бы она поумнее была — вела себя по-другому. Но уж так воспитана, она другой морали не знает, других способов решения проблем тоже. Не научена. Что же. Отлично. Как говорят в Хань — хочешь найти Цао Цао — будет тебе Цао Цао. В ее случае — хотите получить Бене Гессерит — получите Бене Гессерит. Она научит эту девочку всему, что необходимо, так сказать, отдаст свой долг семье Вон Ми, заплатит предобрым, как и положено. За кров, за еду, за учебу, за принятие в семью. За то, что отдают на верную и мучительную смерть или рабство к Лазурным Фениксам. За все. И не ее вина, что обученная всему маленькая Лилинг обязательно разрушит дом Вон Ми, а может и всю Империю. Идеи — словно вирусы, если одна такая появилась в голове, ее уже не вытравишь. Вы, люди этого мира, этой эпохи — просто не понимаете насколько опасен человек эры, которая опережает вашу на тысячелетия. Опасен даже не знаниями… знания опасны, да. Скорострельное огнестрельное оружие, тактика и стратегия, химическое и биологическое оружие, паевые фонды, средства массовой информации, способы быстрого обучения и анализа, ядерное оружие — все это ужасно разрушительно. Но еще более разрушительны не знания, а идеи. В свое время именно столкновение идей породило войну, столь чудовищную, что погибли сотни миллионов людей, а мир еще долго не мог успокоится и боялся повторения апокалипсиса. Именно в результате этой войны над миром взметнулись вверх пыльные облака ядерных взрывов.

И этот мир — он слишком наивен для таких идей. Слишком прост. Здешние люди все до одного считают себя умными, считают себя скептиками и реалистами, считают, что знают многое, однако…

Она вдыхает воздух полной грудью. Новый мир, я принесла тебе новую игрушку. Принимай ее. Это — идея. Она может тебе не понравится, ты можешь отвергнуть ее, можешь ужаснуться ей, можешь принять… но я надеюсь, что ты ее не заметишь. Пока. А когда все-таки заметишь — будет слишком поздно. Она точно помнила, как все происходило в ордене у старика Хасана, это еще одно преимущество старого мира, не обязательно быть ассасином или членом культа, чтобы узнать, что именно происходило там. Мир прозрачен и утаить что-либо в мире будущего невозможно, но тут эти технологии еще неизвестны, а в своем времени они были просто революционны.

— Прекрати плакать. — командует она: — раз уж ты такая неумеха, старшая сестра научит тебя всему что знает сама.

— Правда? — юная госпожа Лилинг поднимает голову, в глазах робкая надежда. Возможно, тут стоит ее пожалеть, но Сяо Тай лишь кивает головой. То, что надо. Эмоциональная привязка методом контраста. И конечно же идея, которую следует заронить в голову, словно зерно в почву. Не сразу, если такую вот идею положить в неподготовленную почву — она будет отторгнута, уж больно она чужда местному менталитету с его Волей Неба. Но постепенно… тринадцать ступеней посвящения, в самом конце которого наконец открывается эта разрушительная идея, давно понятная в ее старом мире. И одними губами она шепчет древнюю истину, ту самую идею-зерно, начало разрушения этого мира, истину, когда-то принадлежащую старику Хасану и его фейдакинам.

— Ничто не истинно, все дозволено. — Сяо Тай улыбается. Наконец она чувствует силу. Противостоять другим людям и обстоятельствам. Противостоять самой судьбе. Противостоять Воле Неба, перед которой тут склоняются все — от мала до велика, от последнего нищего до Сына Неба. Она улыбается, потому что устои и порядки, мораль и традиции — все может быть разрушено. Ничто не истинно, все дозволено.

Глава 13

Все-таки мне суждено сдохнуть в темнице у Лазурных Фениксов. Или на дороге в их твердыню, цитадель, замок, неважно как это назвать. Что в лоб, что по лбу, все одно помирать — так думала Сяо Тай, мрачно глядя как ее ученицы, наклонив голову набок, исправно пишут эссе о природе пятого стиха «Канона Сорока Двух Законов Жизни». Откуда она знает? Все очень и очень просто — ее уловка осталась безнаказанной. Глава семьи Вон Ми, патриарх и Проводник Восьми Триграмм — даже глазом не моргнул, когда она тут начала юную госпожу Лилинг тиранить. Подзатыльники раздавать, поучать, унизительно высказываться в адрес «тупенькой младшей сестры», ничего совсем уж критичного, но для избалованной юной стервочки — целое испытание. Которое она несла с честью, видимо в голове у нее субординация и иерархия нерушимы. Может по ночам в подушку плакала или еще чего, но наружу не показывает никакой фронды, девчонка не карбонарий, нет. Даже неизвестно, пожаловалась отцу или нет, так что для вящей доходчивости и уверенности в том, что Глава узнает обо всем, — Сяо Тай как-то раз при всех ей выволочку устроила. Выдержала. И Глава ни слова не сказал. А что это значит, мальчики и девочки — думает она, глядя на своих учениц, а значит это что этой, так желающей жить долго Сяо Тай, звездец. Окончательный и бесповоротный — по крайней мере сам Глава так думает. Но предъявить ей нечего, подозрения и результаты теста в духе «что-то вы слишком уж добрый, папенька, никак чувство вины испытываете за то, что убить меня собрались?» — к делу не приложишь. Не говоря уже о том, что сейчас лишняя прямота только навредит. Ну прижмет она Главу и приемного отца в угол своей безукоризненной логикой и фактами, и что дальше? Он голову опустит и такой «твоя правда, Сяо Тай, чего это я…» — сразу раскается и отпустит ее на все четыре стороны? Дудки. Все останется так же, только количество стражи удвоят. И еще гадость какую-нибудь придумают, какие-нибудь «духовные колодки» или «цепь Пяти Триграмм», а то и вовсе языка лишат. Дабы не умничала. Немая жена — это же сказка просто.

Так что ничего она не собиралась Главе говорить о результатах своего теста на вшивость. Просто сделала выводы. Побочными результатами теста оказались две ученицы — одна юная госпожа Лилинг, которая показывала вполне достойные результаты для зубрилки, а вторая… невысокая, но крепкая девица из прислуги, некто Минмин. Или как ее звали товарки — Котелок, так как та являлась гордой обладательницей старинного бронзового котелка. Несмотря на свою кличку, Мин Вок (котелок) оказалась очень даже смышлёной, смекалистой и не обделенной чувством юмора. Именно потому-то Сяо Тай и взяла ее в «ученицы», ведь эту самую Минмин приставили к ней в качестве личной слуги, так сказать персональный человек. И она могла делать с ней что угодно, например — грамоте учить.

Для чего она это сделала? В рамках очередного издевательства над бедной Лилинг, дабы показать ей что разница между высокой госпожой и прислугой не так уж и велика. Если она есть вообще. Конечно, если соревноваться в знании канонов и трактатов, которые Лилинг учила, пока Минмин белье стирала и двор подметала — то тут Лилинг любую служанку уделает. Потому то и кажется этим деткам из высокородных семей, что они такие умные и образованные, а простолюдины — как один бестолочи и тупицы. Просто вот не знают о Битве при Красных Утесах и не могут назвать третью жену Императора династии Жун, Жун Вэнхуа, не смогут отличить высокий стих от низкого, назвать двенадцать признаков достойного мужа и восемь непростительных грехов, не умеют поддержать разговор о особенностях монетарной политики в эпоху сражающихся царств, не умеют слагать стихи на время и прочее и прочее…

Но знание еще не означает что человек умный. Это просто знание. Если бы Минмин училась всему этому с детства, она бы была такой же как и Лилинг, а возможно даже лучше. В свою очередь эта Лилинг с какого бока белье постирать или обед приготовить — поди и не знает. Так что Сяо Тай, дабы продемонстрировать своей младшей сестренке всю глубину ее падения — обучала по-другому. Чему-то, чего нет в книжках, уже прочтенных Лилинг. Это так же помогало ей в ее направлении Лилинг в нужную сторону. Туда, где в конце концов придет осознание своего пути, своей судьбы. Все-таки прогрессорство должно быть признано уголовно наказуемым деянием, думает Сяо Тай, не готов еще мир к новому. Но ее стратегическая задача — достичь вершин, стать лучше и завладеть всей силой и властью, до которой она только сможет дотянуться. А тактическая — не сдохнуть от рук Лазурных Фениксов или капитана стражи дома Вон Ми по пути к этим самым Фениксам.

— Я готова! — поднимает руку Лилинг и по ее лицу видно, что она рада и горда, ну как же — у нее получилось ответ раньше, чем у Минмин найти! Сяо Тай только головой покачала. Эта Лилинг мягкая как пластилин и такая же внушаемая, сама не заметила, как соревноваться с Минмин начала, а ведь изначально, в первый день — только губы поджала. Дескать, не смешите мои, изящно вышитые красным шелком и жемчужинами, башмачки. Кто я — достойная дщерь высокого дома семьи Вон Ми и кто она — обычная простолюдинка, прислуга. Но не прошло и дня, как способности быстро впитывать новые знания и делать выводы, природная смекала и скорость мышления Минмин — заставили принцессу семьи Вон Ми попотеть. В результате сейчас Лилинг уже воспринимает Минмин как соперницу, хотя, к ее чести — не предпринимает никаких усилий решить дело «не спортивно». Скажем отправить конкурентку на конюшню к старику Вэйдуну или там занять самой неприятной и тяжелой работой. Не то, чтобы она смогла, все-таки Минмин ее личная служанка, но в теории — могла бы и попробовать. Однако Лилинг не предпринимала попыток разобраться с Минмин вне учебы. Минмин в свою очередь — очень переживала что иногда правильные ответы говорит, а юная госпожа — неправильные. Как результат — ее хвалят, а юную госпожу — ругают. Да ладно ругают! Бамбуковой палкой по плечам могут ударить!

Потому Минмин и взяла себе за обычай первой не говорить, дождаться пока юная госпожа не выскажется, чтобы не лезть поперек принцессы в пекло. Но и это не сильно помогало, Сяо Тай специально ее выделяла, иногда даже нарочито несправедливо. Да, принцесса, жизнь вообще несправедлива, ты дома останешься, персики в меду есть, а кто-то к Лазурным Фениксам поедет через месяц.

— Слушаю. — кивает Сяо Тай, и Лилинг, встает и поднимает перед собой лист бумаги, начинает читать привычным, унылым речитативом. Надо им тут выразительное чтение ставить, думает Сяо Тай, слушая свою младшую сестренку.

— … тем самым в тексте сказано о том, что уважаемый военачальник поступил верно, отсрочив нападение. Потому что Воля Неба была в том, чтобы армия наследника получила поражение. — заканчивает она.

— Воля Неба. — хмыкает Сяо Тай: — поговорим о Воле Неба. Вся проблема с Волей Неба только в том, что многие не понимают всей глубины Воли Неба, пытаясь плыть по течению. Однако даже самый последний заяц отбивается до последнего, желая жить. Разве это не Воля Неба? И если так подумать — разве Воля Неба не важней чем воля отца в семье или наместника в городе?

— Конечно же важнее! Воля Неба важнее любой другой воли, Тай Дацзе! — выпаливает Лилинг, радуясь, что может ответить по теме, да еще так быстро.

— Отлично. — кивает Сяо Тай: — правильно. Однако, в чем именно содержится Воля Небес? Есть ли кодекс, в котором написано «слушайся старших»? Или, например свод законов Неба?

— Но… Тай Дацзе… это же всем понятно. Старших надо слушаться. Отцу надо подчиняться. Это же в Шидзян написано и в трактатах, в Каноне Семьи, например.

— Да. Написано. Вот, например в Шидзян, в стихе сто пятьдесят три написано «жена будет послушна и покорна», а в стихе восемьдесят три «никто не поддержит мужа, что против Неба пошел». Никто — значит и жена тоже, верно? — прищуривается Сяо Тай. С ее памятью она с лету десятки противоречий в канонах и трактатах найти может. Оно и понятно, каноны на самом деле отдельные примеры разбирают, в каждом конкретном случае правильный путь лишь рекомендуется, жизнь штука сложная, случаи разные бывают, да и люди тоже. Найти в тексте прямое противоречие не сложно. Вот объяснить его…

— Никто не поддержит мужа, который идет против Воли Неба, и жена тоже не должна поддерживать. — твердо говорит Лилинг.

— Хорошо. А как именно мы должны определить — идет ли муж против Воли Неба или нет? — спрашивает Сяо Тай. Ловушка захлопнулась.

— Это же сразу видно. Воля Неба… сразу видно! Если Небо против — сразу видно!

— То есть внутри тебя и внутри каждого человека есть Воля Неба, которая указывает — вот это неправильно, а это правильно? Так?

— Ээ… наверное.

— А теперь представь, что молодой муж возвращается домой после долгой отлучки и видит как его жена обнимает незнакомого мужчину дивной красоты. Что в этот момент говорит ему Воля Неба? Как он поступит? Разве удивительно, что его рука потянется за мечом, чтобы проткнуть обоих?

— Нельзя своему мужу изменять, нельзя так. Воля Неба поведет его руку с отточенным мечом, пронзить изменщиков. — говорит Лилинг и аж вперед подается, видно, что взволнована. Молодая еще, романтика и гормоны в крови кипят, а тут еще и тему такую близкую обсуждают.

— То есть вот это и есть пример Воли Неба. Хорошо. А теперь представь себе, что пока ее муж отсутствовал, его молодая жена наконец нашла давно пропавшего брата, который вернулся домой с войны. И поэтому она его обняла. Но тут врывается ее муж и убивает обоих. Это Воля Неба?

— Но… он же не знал, что этот мужчина ее брат!

— Значит, Воля Неба зависит от количества собранной информации?

— Эээ… — мучительно соображает Лилинг. Сяо Тай поворачивается к Минмин, которая слушает их разговор.

— А ты что скажешь, Минмин?

— Эта ничтожная просит у госпожи Лилинг и госпожи Сяо Тай высказать свое мнение! — тут же встает и кланяется девушка с забавным прозвищем «Котелок». Как и положено прислуге — отказывается называть их просто по именам, хотя Сяо Тай и пробовала заставить. Ни в какую. Впрочем, можно ее понять, неизвестно еще как судьба обернется, а ссориться с юной госпожой Лилинг чревато. Да и с юной госпожой Сяо Тай тоже, если уж на то пошло. Служанке ссориться с господами себе дороже, лучше уж перебдеть, чем расслабиться.

— Воля Неба может зависеть от истины. Кто лжец, а кто говорит правду, кто убийца, а кто неправедно обвиненный. Без истины узнать Волю Неба невозможно. Если судья не знает кто виновен, а кто нет — как он может вынести праведный приговор? — говорит Минмин и склоняет голову.

— Вот как? Но если мы не узнаем всей правды… значит ли это что мы не знаем Волю Неба? Она — непознаваема?

— Эта ничтожная из прислуги не может знать! — снова кланяется Минмин. Сяо Тай поворачивается к Лилинг. Поднимает бровь. Принцессе крайне неохота признавать свое поражение, и она не собирается это делать. Она еще побарахтается.

— Воля Неба — в каждом из нас! — упорствует она: — надо слушать старших. Вести праведную жизнь. Почитать предков. Быть верной мужу и своей родине.

— А если старший пойдет против Воли Неба?

— Если пойдет против Воли Неба — то нельзя ему подчиняться!

— Только что мы узнали, что для того, чтобы определить эту самую Волю Неба — нужно сперва узнать в чем она состоит. Но если нету времени на долгие размышления?

— Тогда надо поступать как велит Воля Неба в твоем сердце! — выпаливает разгоряченная Лилинг и Сяо Тай удовлетворенно кивает. Так и есть, ее ученица выбирает сердцем, у нее нет времени на долгие размышления, она не привыкла рефлексировать. Но именно этот путь, путь сердца, путь страсти — и ведет к той самой идее. Ничто не истинно, все дозволено. На самом деле есть еще одна идея, выше этой идеи и это как раз категорический императив Канта, который вводит универсальный закон, практически равный Воле Неба, но об этом ее ученице знать не обязательно. Для того, чтобы построить — сперва нужно разрушить. Простая и понятная схема мира, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что нет, что нужно делать, а что нельзя — все это сперва нужно расшатать, сломать и уничтожить. Посеять семена сомнения — дескать Воля Неба уже не так соблюдается, везде сомнения и ересь. Потом задаться вопросом — а в чем, собственно, заключается Воля Неба. И тот вывод, к которому только что пришла Лилинг — как раз ложится в эту канву. Это третья ступень посвящения, которая гласит что Воля Неба — в твоем сердце. Отсюда до следующего утверждения уже рукой подать. Какое следующее утверждение? Ты и твои желания — и есть Воля Неба. Здесь придется остановиться, научить ее следовать новым законам… сломать. Чтобы потом — отлить в готовую форму и закалить новый клинок. И тогда из Лилинг уже не получится скромной и покорной жены. Не получится обычной подданой, готовой прожить жизнь как все. И нет, для нее самой это не станет проклятием, для нее самой — это благословение. Вооруженная этой идеей и ее знаниями, младшая сестренка обязательно проживет эту жизнь успешно и счастливо… проклятием это будет для окружающих. Надо ее поощрить.

— Молодец. — кивает Сяо Тай: — ты сама додумалась до простого и логичного ответа. Если нет возможности установить эту истину, то мы можем принять аксиому, что все происходит по Воле Неба, а значит и в сердце твоем — эта воля. На сегодня урок окончен. — девушки встают, кланяются и уходят. Минмин — тихо, наклонив голову, Лилинг — счастливая, с раскрасневшимся лицом, довольная похвалой. Старый трюк, думает Сяо Тай, сперва создай имидж угрюмого и строгого учителя, ворчи и наказывай по пустякам и тогда скупая похвала растопит сердце лучше чем дифирамбы и оды в твою честь. У юной госпожи Лилинг есть другие учителя, много их. И все они как один — получают заработную плату от Главы Баошу. Все они как один — славят юную госпожу Лилинг в лицо и за глаза. Она и гений поколения, и слава всей семьи, и божественное воплощение мудрости и красоты — так говорят они. И цена этим славословиям в глазах самой Лилинг — один грош в базарный день. А вот скупое «ты молодец» от Сяо Тай — вызывает румянец на щеках и заставляет гордо выпрямить спину и расправить плечи. Сама старшая сестра похвалила! Господи, какие они тут все-таки дети. Сяо Тай вздохнула и покачала головой. Теперь у нее есть немного времени для своих экспериментов над «ци».

Учитель перестал с ней заниматься, едва она достигла первой, Элементарной ступени. Что означает эта ступень? Чувства у практикующего обостряются, нынешнее обоняние доставило ей немало хлопот, она начала различать такие запахи, что иногда хотелось бы обойтись без обостренного обоняния. Может для служебной собаки это и хорошо, но сама Сяо Тай искренне считала, что знать когда и у кого из служанок начались месячные, или там — насколько хорошо вымыл руки после туалета торговец, приехавший к воротам — было излишней информацией. То же самое можно было сказать и про слух, жужжание ночных мотыльков, летящих на свет, порой сводило с ума, не давая заснуть. Кроме того, она совершенно точно могла сказать с кем именно и у кого из домовой прислуги — роман. Или как назвать это пыхтение в кладовке и ритмичные звуки ударов плоти о плоть? Честно — она могла бы обойтись без этого знания. Зрение тоже стало лучше, но тут жаловаться не на что, она всегда хотела видеть в темноте. Что еще означала элементарная ступень? Сила — теперь она могла побороться на руках с взрослым мужчиной, а еще — поднять одной рукой тяжелый обрубок бревна, который стоял у старого Вэйдуна вместо чурки для рубки мяса. Неудобно, приходилось приседать, стараться не запачкать платье, но поднимала! Скорость — да, вот это откровенно радовало, скорость — это то, что было очень и очень нужно. Видимо в конце концов подействовали эти чудо-пилюли, или же динамическая медитация с исполнением форм ушу и ката из каратэ, способы медитации в движении и обмена энергиями из прошлого мира.

Она хотела бы продолжить обучение, ее захватил некий азарт, хотя циркуляции ци по телу она так и не почувствовала, просто вроде тепло по телу разливалось и все. Но ошибки быть не могло, уж очень сильно проявились все особенности Элементарной ступени, вся эта сила, скорость, восприятие. Однако к ее огорчению, учитель Вун Джу прекратил ее обучать, отговорившись приказом Главы, а Глава в свою очередь сказал что чем выше уровень культивации, тем меньше шанс потом ее из клана Фениксов забрать, не нужно быть ценной, нужно быть ниже среднего. В чем-то он прав, конечно, однако учитывая все обстоятельства ей нужно было стать сильнее. И чем скорее, тем лучше. А потому она продолжала экспериментировать с «ци», но уже самостоятельно. Праздник Урожая не за горами.

Глава 14

— Будешь должна, мелкая лиса. — так говорит старик Вэйдун и скидывает свой кожаный фартук, обнажая свой мускулистый торс. И как этого человека вообще язык стариком поворачивается назвать — мелькает в голове у Сяо Тай, пока она складывает руки в приветствии и кланяется. Кулак правой руки упирается в раскрытую ладонь левой. Инь и ян, воин и ученый, свет и тьма.

— Моя благодарность не знает границ, достопочтимый Вэйдун, и мой язык никогда не повернется сказать дурное о вашей науке — скромно говорит она, потупив взгляд.

— Как мою готовку хаять, говорить, что мясо жесткое, только что — так язык поворачивается. — фыркает Вэйдун, но руки в ответном приветствии складывает: — сейчас я тебе покажу искусство тайного боя Имперского подразделения Тихих Криков. Хотя, пожалуй, тебе будет достаточно и одной руки. — он поворачивается боком и вытягивает левую руку вперед.

— У тебя есть фора, Серебряный Колокольчик. — говорит Вэйдун и поглаживает свою седую бороду правой рукой: — одна минута, в течение которой я буду только оборонятся.

— Смотри не пожалей об этом, старик. — говорит она, в свою очередь чуть приседая и готовясь к рывку. Старик Вэйдун после двух недель уговоров наконец согласился показать что-то из боевого искусства своего подразделения. И, как всегда, в этом мире — никакого внятного объяснения, никакого учебного пособия или схем, нарисованных палочками на песке, никакой теории. Просто — вставай напротив и попробуй надрать старому Вэйдуну задницу. Какая к черту задница, во всей этой Сяо Тай вместе с башмачками и поясом — едва ли сорок кило наберется, а Вэйдун со своими мышцами минимум раза в два больше весит, а то и побольше. И жира на нем почти не видно, нет, кубики пресса не видны, но все же, все же…

И если этот тренировочный поединок происходил бы в ее прежнем мире — она бы и ломаный грош на свою победу не поставила. Никогда девушка весом с худого барашка, тренирующаяся только три недели, а до этого — с трудом восстановившаяся после длительного истощения, никогда она не одолеет тренированного и опытного бойца, пусть даже ему далеко за пятьдесят будет. Но в этом мире… может все-таки у нее есть шанс?

Элементарный уровень культивации, теплая энергия расходится по всему телу. Она так и не научилась чувствовать меридианы силы, но это теплое чувство наполняет грудь, живот, ноги, руки, каждый палец по отдельности. Теперь она сильней, быстрей и выносливей любой обычной девушки ее возраста.

— Нападай, Колокольчик. — усмехается Вэйдун, глядя на то, как она усиливает свое тело.

— Ты сам попросил, старый! — и она срывается с места, одним прыжком преодолевая пространство между ними! Удар! Прямой, правой, в центр, слишком быстрый чтобы маневрировать или обманывать, ставка на скорость!

Рука уходит вниз, Вэйдун просто опустил руку, блокируя ее. Она отпрыгивает в сторону. Что же. Стандартный блок ладонью. Ее задача сейчас — узнать насколько боевые искусства в этом мире, мире культивации ци отличаются от систем ее прежнего мира. Пока не видит разницы. Прямой удар — блок. И скорость у старикана неплохая, среагировал. Хотя… чего еще ждать, она же всем своим телом обозначала куда ударит.

— Неплохо. Элементарный уровень усиления тела. — кивает старик Вэйдун: — сила, скорость. И удар поставленный. Говоришь ты раньше ни у кого не обучалась?

— У меня память отшибло, старик. — ворчит в ответ Сяо Тай: — забыл?

— Хм. Интересно. Попробуешь еще раз?

— Конечно. Постарайся не сильно запыхаться, старикан.

— Одна юная леди напрашивается на парочку тумаков. И возможно, останется без мяса сегодня.

— Это уже нечестная игра, старый ты хрыч. — говорит она, зная, что Вэйдун обожает такое вот беззлобное пикирование, настоящий цундере.

Ладно, она уже увидела кое-что, а умный человек может догадаться о наличии океанов и морских гадов только по капле воды. Блок ладонью много о чем может сказать, например о том, что тут не в ходу обманные удары… что удары наносятся всем телом, мощные, но укрепленные тела в состоянии их выдержать. Блок ладонью… она меняет стойку, встает выше, мягко пружинит на носочках, перенося вес тела с ноги на ногу, поднимает руки выше, защищая голову. Челночок, вперед-назад, вперед-назад. Пришла пора проверить старый добрый бокс. Она наклоняет голову вправо и влево, разминая шею.

— Интересная стойка… — говорит старый Вэйдун, но она уже рядом! Подшаг, скрадывающий расстояние, невидимый из-за постоянной распрыжки, сокращающий дистанцию незаметно, неожиданно! Удар-волна, короткий тычок прямой левой! Джэб! Да, следует блок ладонью, но джэб родом из бокса это не прямой удар кулаком в кунг-фу или каратэ, это волна! Никто и не собирается поразить противника первым джэбом, движение отработано сотни, тысячи раз, волна-волна! Ладонь не успевает соприкоснуться с первым ударом, как уже наносится второй! Удар проходит защиту, но не достает, руки у нее намного короче, чем у старого мясника, но это только начало комбинации! Во время второго джэба правая нога подтягивается к левой, а на третьем — левая нога скользит вперед, а левая рука идет вперед, набирая силу и скорость от движения всем телом вперед! Удар! Кулак словно втыкается в каменную стену и руку пронзает острая боль!

— Тск! — она отскакивает назад, баюкая свою руку: — вот же! У тебя голова деревянная!

— Не голова, а грудь. Куда попала. — говорит старый Вэйдун, но глаза у него серьезны: — ты почему ударные части тела своей «ци» не укрепляешь, глупая? Техника «Каменная кожа», элементарное заклинание. Усиление у тебя есть, ты чего? А если я тебя ударю? Ты же переломаешься вся, дурочка. Какой смысл быстро бить, если сама при этом калечишься?

— Не умею. — отвечает она, держа руку на весу и разглядывая опухшие костяшки. Кулачок — кости да кожа, ладошка узкая, пальцы длинные и тонкие. Такими руками на фортепиано играть, или что тут у них из музыкальных инструментов? Какой кулачный боец с таким-то телом, тоже мне Мохаммед Али и Майк Тайсон в теле с бараньим весом и косточками как у кролика…

— Не умеешь? Серьезно? Погоди, у тебя же первый уровень есть, ты же усиливаешься.

— Я меридианы не чувствую. — признается она: — знаю что есть эта ваша «ци», но меридианы силовые никак не могу почувствовать.

— Погоди. А как ты тогда усиление используешь? — удивляется Вэйдун: — надо же ци через меридианы к поверхности пропустить…

— Ээ… ну я пропускаю тепло по рукам и ногам. — пожимает плечами она: — учитель сказал что и так пойдет.

— Твоего учителя бы… а ну дай сюда свою руку, посмотрю. Ага. Все, на сегодня с тебя поединков хватит. На, вот кусок мяса приложи и тряпочкой замотай. Завтра болеть будет. А вообще я бы тебя лекарю показал, все-таки ты на приличной скорости ушиблась.

— Ушиблась⁈ Ушиблась⁈ Да я тебя достала, старый ты пень! Достала!

— Если бы ты так кого в бою достала, то без руки осталась бы, дура! Отдай мясо!

— Не отдам! Я тебя победила! Давай еще раз!

— У тебя рука сломана, тупая ты лисица!

— Да я и без этой руки тебя отделаю! Только чур без укрепления тела! На кулачках!

— Ты сумасшедшая женщина! Лекаря сюда надо! Отдай мясо, кому сказал!

— А ты отними!

— О, Пресвятая… — Вэйдун медленно проводит ладонью по лицу: — ты же не отцепишься, а?

— Нет. Черт с ней с левой, давай еще разок попробуем, но… — она опускает левую, перевязанную руку вниз, оставляя ее висеть вдоль тела. Поднимает правую и извлекает длинную заколку из волос. Сложная прическа тут же разваливается, осыпается вниз водопадом волос и она трясет головой отбрасывая их за спину. Старый мясник на секунду замирает, качает головой.

— Ты это специально делаешь, мелкая лисица? — ворчит он, расслабляясь: — ты же мне во внучки годишься.

— Что⁈ Да у меня и в мыслях не было, старый ты пень! Ты! Как ты мог вообще!

— А кто тут своими волосами трясет, словно красуется перед молодым⁈

— У меня заколка одна! Заколка! Я хотела… ай, ну тебя… ладно, в другой раз. — она садится на скамейку рядом и прижимает кусок мяса к пострадавшим костяшкам. Старик садится рядом, наливает в чашку горячего чаю и молча протягивает ей. Она, так же молча, берет ее правой рукой и осторожно дует на чашку. Отпивает. Они молчат.