Сяо Тай, специалист по переговорам (СИ)

Когда она открывает глаза, голова кружится и сперва она не может понять, где она и что с ней. Полутемная комната, горят светильники, приятно пахнут зажжённые ароматические палочки. Она лежит на спине, мягкая перина, обволакивает и тянет вниз, голова кружится, в груди что-то болит, мешая вдохнуть полной грудью. Над ней наклоняется чья-то голова.

— Как здорово, что ты очнулась! — говорит девичий голос и она узнает Мин Мин, мелкую служанку, которая работает в доме. Мин Мин быстро меняет ей компресс на голове, дает попить воды и тотчас убегает, топоча маленькими ножками по деревянному полу. Куда?

Через некоторое время дверь открывается. Входит Глава Вон Ми и при взгляде на него, Сяо Тай сразу же напрягается. Этот урод напал на нее! Что он хочет⁈ Черт, а у нее, как назло, ничего под рукой нет… да и сильнее он намного. Разве что… да, светильник. И палочки для еды на столике, рядом с остывающим ужином. Светильник опрокинуть, он опустит взгляд, схватить палочки и вогнать их ему в ухо. Использовать как рычаг. Перехватиться, забраться на спину и удушить сзади. Эх, ей бы нож…

— Не бойся, маленькая. Извини, что ударил тебя, не разобравшись. — говорит Глава и разводит руками в стороны: — но я был удивлен не меньше тебя. Погоди. — он поворачивается и следит за тем, как мелкая Мин Мин закрывает дверь, кивает и подходит к кровати. Сяо Тай, убедившись, что он не собирается нападать — немного расслабляется.

— Знаешь, как меня зовут в столице? — спрашивает он. Она молчит. Качает головой, думая, что вот сейчас-то у нее есть вполне веские основания не кланяться через каждое слово и не говорить: «Глава Вон Ми» и «эта ничтожная». Моральное право, так сказать. Пусть оправдывается. В конце концов, она еще не решила, оставить жизнь этому человеку или нет… потом, когда-нибудь. Когда придет время.

— Вон Ми Баошу, Проводник Восьми Триграмм. — отвечает он и внимательно следит за ее глазами. Она едва плечами не пожимает. Ну проводник и проводник. Триграмм, так триграмм. Хоть груздем назовись, только в кузов не лезь.

— Хм. Не знаешь. А знаешь ли ты, что некоторые части твоих мягких форм — это тайные формы Восьми Триграмм? — спрашивает он и она качает головой. Какие еще формы. Хотя… постойте. Восемь Триграмм — это же Багуаджан. Тайдзи, разработанное министерством спорта КНР в 1956 году — было основано на движениях комплексов Тайдзицюань и Багуаджан! Она поднимает глаза на Главу. Вот оно что!

— Удивлена? — хмыкает он: — а представь как я удивлен. Хотя… кажется я знаю, откуда у тебя такие знания.

— Что? — он знает? На секунду Сяо Тай стало страшно, он знает! Ну и что — успокоил ее внутренний голос Виктора, ну и что. Даже хорошо, если знает, объяснять не надо. Наоборот, если он знает, значит ему и доказывать не надо что ты ему пригодишься, знания человечества, обогнавшего эту цивилизацию на тысячи лет — всегда пригодятся. Это ж отлично, что знает. Прижми хвост и не дергайся.

— Да. Тебя не удивило, что там, на площади — я сразу же решил тебя выкупить, едва только разглядел как следует? Нет? Обычно я так не делаю, нашему дому не нужны слуги, тем более не нужны бывшие воровки. И, уж извини, но ты не настолько привлекательна, чтобы я решил себе наложницу завести. Да и, колодки красоты не прибавляют. Ты же умная девочка, разве тебя это не удивило? Что ты не служанка, а ученица в этом доме?

— Удивило. Но эта ничтожная решила, что таково ваше желание. Как эта ничтожная может…

— Ой перестань, Сяо Тай. Перестань. — Глава перебивает ее, и она послушно замолкает. Молчит и он. Тяжелое молчание опускается в комнате, осязаемое, как плотный туман. Наконец он начинает грузно ворочаться на своем стуле. Вздыхает.

— Глаза тебя выдают. — говорит он: — больно приметные. Пока тебя из колодок не вынули, да не отмыли, никак бы не подумал. Но глаза… слушай, Сяо Тай, как ты отнесешься к тому, что семья Вон Ми, а именно я и госпожа Мэй — тебя удочерим?

Глава 10

— Вот так эта ничтожная и подумала. — подводит итог своим умозаключениям Сяо Тай. Она полулежит в кровати, на подушках, и смотрит на Главу Баошу, который сидит на стуле напротив и улыбается. Чего смешного тут, думает она, все же ясно. Окончательная легитимизация своего трюка с заменой невесты — это конечно же удочерение этой ничтожной Сяо Тай. Конечно, любая другая схватилась бы за такой шанс двумя руками, да еще и ногой бы прихватила, еще бы — стать приемной дочерью в такой хорошей семье! Тут вообще с процедурами не сильно заморачивались — просто кто-то выходит и публично заявляет, что такой-то или такая-то — отныне его сын/дочь. И все. Примерно так же Дун Джо некоего Люй Бу своим сыном признал, да еще и лошадку подарил. Среди людей — Люй Бу, среди лошадей — Красный Заяц, да.

Так что эту ничтожную своей дочерью признать господину Вон Ми — дешевле чем чашку супа с лапшой выдуть. И последствий никаких, кроме морально-этических. Ну, в том маловероятном случае, если семья Вон Ми вся до одного вымрет — тогда она может и наследницей стать, однако у юной госпожи Лилинг четверо старших братьев и все до одного вполне себе здоровые молодые люди. Двое старших в армии, средний брат в гражданской администрации столицы и младший — все еще дома, воспитывается и учится у того же учителя, что и она. Кроме того, сам господин Баошу и госпожа Мэй. Кстати, старший брат еще и женат, жена беременна, так что вообще без шансов, разве что только монголы нападут и всю Поднебесную под нож пустят. Ну а перед всадниками Чингисхана, хоть ты наследница дома Вон Ми, хоть нищая воровка в колодке — без разницы.

Так что ей лично вся эта суета совершенно фиолетова. В крапинку. Нафига козе баян. А вот Глава Баошу в этом случае приобретает возможность на Библии (или на чем они тут клянутся? На Книге Перемен?) покляться, что он замуж свою дочку выдал. А если предварительно от своей дочери отречься (тайно, чтобы не знал никто) — так еще и присягнуть, что единственную дочь. Вот жук колорадский.

И по уму, по местному обычаю, если умеешь считать до десяти — считай до семи, пусть тебя дураком считают. Да только Сяо Тай выбрала иную тактику. Все эти «я думаю, что он думает, что я думаю, что он думает…» — в этом она не сильна. Такие вещи часто приводят к излишнему схематозу и последующему проживанию в своей собственной вселенной. В придуманном информационном пузыре.

Самый простой способ узнать — спросить напрямую. Правдивого ответа ты можешь не получить, но любая реакция на прямой вопрос уже выдает правду. Потому она и выложила все, что она думала — и про дочку, юную госпожу Лилинг, про Лазурных Фениксов, про предполагаемую свадьбу, про нападение в пути, а особенно — что никому она такая вот хорошая, да еще и живая не нужна. И что по ее скромному мнению, останется после нее на пыльной дороге такое хорошо опознаваемое тело, в меру изуродованное, но так, чтобы опознать можно было. Когда говорила — внимательно следила за выражением лица Главы, пару раз поймав его реакцию. Кривил рот, в глазах что-то мелькало, но в целом этому хитрому жуку только в покер играть, лицо просто каменное. Наконец она закончила и откинулась назад, на мягкие подушки, положенные под спину, чтобы удержать ее в сидячем положении.

Наступило молчание. Через открытые окна, затянутые белой сеткой, откуда-то издалека раздавался треск цикады. Летняя ночь была довольно прохладна. Снаружи на сетке сидели несколько ночных мотыльков, которых привлек свет масляной лампы.

Вот и все, думает Сяо Тай, карты выложены на стол, посмотрим, как он их сыграет. Признается? Скажет «у меня нет другого выхода, Сяо Тай, тебе придется умереть за семью Вон Ми, но мы тебя никогда не забудем, а еще пока ты не умрешь — будем о тебе заботиться. Красиво одевать и хорошо кормить». Или же будет все отрицать? Сейчас ситуация напоминает лакмусовую бумажку, от того, как он себя поведет — будет зависеть и ее поведение. Нет, конечно, она могла бы прикинуться восторженной дурочкой, «ой, неужели это все мне⁈ За что⁈ Просто так⁈» но… хотя кого она обманывает. Не смогла бы. Только подозрения вызвала бы. А так хоть знать будет, чего ждать. У них тут в Хань, ерунда такая творится, что хоть святых выноси. Интрига на интриге и интригой погоняет. Манипулятор на манипуляторе. А чего любой манипулятор боится? Правды. Прямого разговора и понятных позиций. Им нужен сумрак, туман, тень на плетень, мутная водичка. Любой свет, любая ясность им как серпом по известному месту.

— Что же. — качает головой Глава Баошу: — по крайней мере в уме и фантазии тебе не откажешь. И да, в чем-то ты права. Мне нужны твои услуги, твое сотрудничество. Однако… все не так, как ты думаешь. Во многом ты права, но всей картины не знаешь. — он устроился поудобнее и чуть прикрыл глаза.

— Да, это демоново отродье из Лазурных Фениксов прислало сватов. Но Фениксам не нужна Ли Ли. Им нужно приданное. Техника ускоренной культивации Жемчужины Лотоса. Девятый свиток Луны. За этот свиток они готовы убивать, выходить замуж и уж тем более — жену в род принять. Так что наследник Фениксов, этот ублюдок Сянь Фэнхуан — даже на козе готов жениться, лишь бы ему этот свиток отдали с приданным. И прямо сейчас мы не можем отказать ему в этой просьбе. Так что сильно выдавать тебя за Ли Ли и не нужно. Я официально признаю тебя дочерью, а Фениксы — возьмут тебя, пусть и приемную дочь, но с приданным. Что же до причины, по которой я попрошу тебя занять место Ли Ли, то эта причина должна быть понятна. Сянь Фэнхуан мстительный и изобретательный сукин сын и наверняка захочет отыграться на моей дочери за предыдущие унижения. Ты же — всего лишь приемная дочь, так что на тебе и отыгрываться нету смысла.

— Прошу прощения. Эта ничтожная, верно, расслышала, что замена все равно нужна?

— Замена нужна. Выдавать тебя за мою дочь нету смысла, этот обман бы сразу раскрыли. А ты… по тебе сразу видно, что ты благородного роду. Глаза не спрячешь, не дрожишь перед высоким чином, к богатству и удобствам привычна.

— Дались вам мои глаза… то есть эта ничтожная не понимает, при чем тут ее глаза?

— Твои глаза, твоя техника двадцати четырех форм и эта угловая силовая форма… думаю, что во дворце у Фениксов тебя никто не тронет. Глядя на твои техники, я и сам думаю, что тебя надо оставить у нас, ты талантлива, настоящий самородок. Но времени нет, скоро будет праздник урожая. Так что… никто тебя убивать не будет, никто не будет устраивать засаду по дороге. Сама подумай, как бы я это провернул так, чтобы никто не узнал? Свадебный эскорт будет сопровождать вооруженный конвой, простым разбойникам он не по зубам. Мне пришлось бы взять лучших воинов семьи, а такое скрыть невозможно. Кто-нибудь все равно разболтал бы. Нападение на конвой неминуемо вызвало бы подозрение со стороны Фениксов, так что вместо мира я бы получил на руки войну. И Императорские подразделения Тихих Криков были бы направлены в мою усадьбу. Утаить такое… это как бить в колокол, зажимая уши. Нет, никакого нападения не будет.

— А что будет? — спрашивает Сяо Тай.

— Будет вот что. Мы с госпожой Мэй тебя удочерим, признаем своей дочерью. Потом я объявлю о помолвке с Фениксами и передам им тебя и приданное с условием отсрочки брака для проверки совместимости молодоженов. Такое возможно. Так как ты им и не особенно нужна, а свиток они получат сразу, то возражать они не станут. У тебя появился отсрочка в один год, однако этот год ты должна будешь прожить у них в замке. Никто тебя не тронет, ведь через год на свадьбе ты должна быть живой и не покалеченной. И девственницей.

— Хм.

— Что?

— Эта ничтожная ничего не сказала. — отвечает она, прикидывая сколько же существует способов причинить девушке боль, много боли, при этом оставив ее живой, не покалеченной. И девственницей. Интересно, есть ли в мире ци подобие электрошока? Что-то вроде удара ци в тело, не оставляющее следов? Да и черт с ним, с электрошоком, в конце концов одна пытка водой чего стоит. Никаких следов насилия, ничего. Клаустрофоба можно запереть в гроб, протянуть трубку для подачи воздуха и закопать на сутки-другие, он же с ума сойдет. Опять никаких следов. Ну нет, такой хоккей нам не нужен, лучше умереть стоя, чем жить вот так. Да за год полной власти над человеком с поставленными условиями «не убейте, не покалечьте и оставьте девственницей» — такое можно сделать! Сломать, свести с ума, прекратить в нервно дергающуюся от каждого звука, дрожащую в луже собственной мочи рабыню. Вот уж дудки она поедет в твердыню Фениксов, будь там хоть мёдом намазано. И потом — а что через год? Вот через год сыграют свадьбу как положено и все. Теперь можно убивать, калечить, да и про девственность позабыли. Так?

— Через год клан Лазурных Фениксов перестанет существовать. — спокойно говорит Глава: — это я могу тебе обещать. И даже если нет, если ты не поверишь моим словам — я могу расторгнуть помолвку и запросить тебя обратно.

— Что же помешает этим самым Лазурным Фениксам за год устроить мне такую веселую жизнь, что легче сдохнуть? — отбрасывает ненужные политесы в сторону Сяо Тай: — тем более если война начнется. Или вот например — а что, если они условия сделки с помолвкой соблюдать не будут и все равно меня убьют? Вот что им за это будет? Я так понимаю, что все равно вы и они вместе смешиваетесь как вода с маслом.

— Сяо Тай. — вздыхает Глава Баошу и сдвигает брови, нахмуриваясь: — если бы не я, ты бы давно умерла от жажды и солнца на той площади. Ты бы нипочем не продержалась там месяц. А значит ты должна семье Вон Ми жизнь. Я все еще могу вернуть тебя на ту самую площадь, уверен, что у них и колодки твои сохранились. Ты можешь отказаться от удочерения, и я верну тебя назад. Прямо сегодня. Сорвут с тебя шелка и вернут твое тряпье, раз уж ты такая неблагодарная.

Она стискивает зубы и выпрямляет спину. Вот и угрозы начались. Глава семьи Вон Ми, господин Баошу наконец показал свои истинные намерения. Не собирается он тут по пустякам спорить и доказывать что-то этой ничтожной. Он просто прикажет. И, как он только что заметил, — она может и отказаться исполнять приказ. Что тотчас возвращает ее в колодки. Рука у нее едва не дернулась погладить шею, когда-то натертую колодкой до крови. Ну уж нет, обратно в колодки она не пойдет, лучше уж умереть прямо тут, на месте. Ужасное чувство беспомощности и зависимости от окружающих, палящее солнце и жажда, удары камней…

— А если я и госпожа Мэй тебя удочерим — никто и никогда уже не посадит тебя в колодки. Потому что наша дочь, потомок славной семьи Вон Ми — не подлежит наказанию для простолюдинов. Даже я не смогу отправить тебя назад. Никто не говорит, что в твердыне Фениксов для тебя будут созданы райские условия. Скорее всего тебя посадят в отдаленные комнаты и запретят оттуда выходить, возможно будут издеваться тонко, портя еду или одежду, насмехаться и оскорблять. Но казнить или там подвесить на стене — точно не будут. Потому что так не поступают, после такого Небо отвернется от них. Ты этого не понимаешь и, наверное, не поймешь, Волчонок, но даже величайшие кланы повинуются Воле Неба. А казнить или пытать ни в чем не повинную девушку, особенно когда семья Вон Ми навстречу пошла и свою дочь замуж за Сянь Фэнхуана выдала, фактически заложницей сделав — это совершенно точно против Воли Небес.

— Вот как. — Сяо Тай поняла. В этом мире, еще не знакомом с категорическим императивом Канта, его заменителем выступает Воля Неба. Все повинуются Воле Неба — так говорят тут. Но ни канонов, ни законов, ни заповедей Воли Неба нет. Это как моральная правота, у каждого она своя. Есть какие-то общие понятия, ими и руководствуются. Дескать этому и учить не надо, просто встань и подумай, правильно ли ты поступаешь? Соответствуют ли твои слова и поступки Воле Неба? В другое время она бы посмеялась над этой слепой верой в категорический императив, но не сейчас. Сейчас от этого абстрактного понятия ее жизнь зависит. И вообще, всю эту Волю Неба легко обойти, если самому себе оправдания придумать. Не годится пытать юную и невинную девицу, которую вслед за приданным погостить к будущему мужу и настоящему жениху отправили? Да, не годится, Воля Неба против. Но, что, если девица — шпион и убийца, которая послана этого самого жениха убить, планы клана Лазурных Фениксов разузнать, а самого патриарха — утопить в отхожем месте? И все, готово — ее тащат на дыбу, а Воля Неба только довольно улыбается. Сознается тут же, стоит вздернуть и хорошего палача позвать, тут они затейники, тут у них прямо искусство шкуру с людей сдирать. Ну, а не сознается и умрет под пытками — значит точно шпионка и убийца, вон какая крепкая. Так что Воля Неба штука хорошая, но она лично предпочла бы право на судебную защиту и хорошего адвоката, жаль не выдают тут таких. И сам господин Баошу верит (или думает, что верит) в эту самую Волю Неба, вот, например, чтобы не обманывать Фениксов и перед Небом чистым быть — он ее и удочеряет. С точки зрения моральной он теперь чист, не врал, не обманывал, не придумывал ничего. Мяч будет на стороне Фениксов, а уж те, если что-то выкинут в дурную сторону — то подставятся. Зачем им с пешкой возиться, если у них в твердыне дочка (пусть и приемная) семьи Вон Ми от пыток умрет — это тень на них бросит. С другой стороны, ничто не помещает им издеваться над ней по мелочи, тут даже не надо команды давать, слуги сами все сделают. И одежду порвут и в чай плюнут и колкости в глаза наговорят. Много чего могут сделать. Но что бы они не сделали — все равно это лучше, чем обратно в колодки. Есть и третий вариант — сбежать от всех, чума на оба ваши дома, горите синим пламенем Фениксы и Вон Ми, сами разбирайтесь. Но сбежать отсюда не так-то просто, а навыки по поиску и погоне у тех, кто ци пользуется — намного лучше, чем у обычных людей. Год потерпи — говорит Вон Ми, потерпи год в замке у Лазурных Фениксов, побудь жертвой, барышней в беде, пострадай за семью.

— Если все пойдет как надо, по вашему плану… что станет со мной в конце концов? — тихо спрашивает она, глядя как о белую сетку в окне бьются ночные мотыльки, пытаясь пролететь к манящему свету.

— А что с тобой может статься? С момента удочерения ты станешь моей дочерью. Навсегда. А я не бросаю своих дочерей в беде. Не оставляю их в лапах дурных людей. И как только клан Феникса падет… или я отзову тебя назад — ты вольна выбирать что будешь делать. Это будет уже твой выбор. Ты можешь остаться в семье, полноценным членом этой семьи и чуть попозже мы даже может устроить тебе настоящий брак, а не фиктивный. С приданным и свадьбой. Или ты можешь покинуть этот дом и направится туда, куда хочешь, путешествовать, культивировать, учиться, торговать… семья даст тебе достаточно денег с собой и слуг. Но где бы ты ни была — ты все еще будешь оставаться членом этой семьи и всегда можешь вернуться назад. — говорит Глава и потирает глаза: — Сяо Тай, пойми, я не могу заставить тебя. Этот выбор ты должна сделать сама. Однако я могу пообещать перед Небом, что с момента этого удочерения — буду относиться к тебе как к собственной дочери. Ты можешь выбрать, и я уважу твой выбор, что сейчас — стать моей дочерью или отправится в колодки на площади. Что потом — остаться в нашем доме или отправиться путешествовать. Но и ты должна будешь подчиниться мне — в том случае, если выберешь правильно. Существуют правила и если ты станешь моей дочерью, то я стану твоим отцом.

— Понимаю. — склоняет голову она. Выбор небогат и торговаться нечем. Глава Баошу, конечно же блефует, когда говорит, что в колодки ее отправит, неохота ему так поступать, не для того он столько средств в нее вложил. Однако если она станет бесполезна, то он и возиться не станет с магистратом, судом и колодками, она тут все еще бесправное существо, отправит на конюшню к старому Вэйдуну, да накажет сто плетей вкатить и все. Покручинится старый палач и вкатит сто плетей. А это гарантированная смерть. Разорвет спину в лоскуты и все тут.

Полезной же для Главы она может быть только если свою роль сыграет. Прав был Вэйдун, все же отцовское сердце дрогнуло. Наверное, Глава Баошу — хороший отец, вот только ей от этого не легче. Ничуть.

— Эта ничтожная с радостью в сердце станет дочерью столь уважаемых людей. — наклоняет голову она: — для нее это величайшая честь. Эта ничтожная приложит все усилия, чтобы принести славу и не опозорить род Вон Ми.

— Я рад это слышать. — кивает Глава Баошу: — отдохни сегодня, а завтра проведем процедуру. И не вздумай убежать ночью! — улыбкой и прищуром глаз он дает понять, что пошутил, но Сяо Тай огорченно прикусывает язык. Убежишь тут, ага. По стражнику у дверей и под окном, сигнальные заклинания вокруг на бумажных полосках. Охрана как у Папы Римского. Ладно, здесь и сейчас она приняла решение. Как там говорил Ходжа Насреддин, специалист по оттягиванию своей казни — «через это время или шах умрет, или ишак умрет, или я помру. В конце концов может быть, ишак все же научится говорить!». Dum spiro spero. Пока живу — надеюсь.

— Ну вот и отлично. Засиделся я у тебя. — встает на ноги Глава дома Вон Ми, отряхивает с колен невидимую пылинку и покачивает головой: — отдыхай. Завтра изменим тебе программу тренировок, вижу я что с тобой нужно по-другому. А еще познакомлю тебя со своей дочерью. Вы же теперь сестры.

— Как скажете, досточтимый Глава. — Сяо Тай едва успевает прикусить язычок, чтобы не вырвалось что-то вроде «да я уж с ней знакома!». Мда. Конечно знакома, в прошлый раз после плетей старого пердуна она под светлыми очами юной госпожи Лилинг час на коленях стояла, уперев глаза в пол. Чтобы неповадно было, значит. Интересно, если они теперь на равных будут — можно ли ей теперь в ухо пнуть?

Глава 11

Когда матушка отдавала Минмин в услужение, то с собой помимо обычного для служанки скарба, да узелка с едой — дала тяжелый, бронзовый котелок с двумя ручками. И сказала — с таким котелком ты нигде голодать не будешь. Она тогда, как помнится, удивилась немного. Вслух ничего матушке не сказала, поклонилась как положено — в пояс и котелок с собой взяла. Тяжелый. Отполированный до блеска. И даже как будто пахнет вкусно. Котелок как котелок. И как он ее прокормить сможет, он же ни еды достать, ни приготовить сам не сможет. Просто вещь. Тем более, что в высоком доме семьи Вон Ми служанок в особой столовой кормили, не было у них доступа на кухню, кухонная команда отдельно, слуги высокого дома — отдельно. Почему так устроено — она не знала, просто по прибытии в высокий дом, да после того, как тетушка Чо ей спальное место в общих комнатах выделила, да показала, что делать нужно — положила она старый бронзовый котелок с двумя ручками под свою кровать вместе с остальными вещами, да и забыла про него. Ненадолго.

Уже тем же вечером к ней две служанки, что в алом крыле высокого дома убирались подошли и спросили — дескать, а это что у тебя, в тряпицу завернутое, никак котелок? Тут то и оказалось, что если хочет кто из служанок вечером покушать, то приходится самим готовить, столовая то вечером закрывается. А быт у служанок простой — целый день они убираются, стирают, моют, циновки сушат, одежду чинят, да мало ли что. И только вечером, перед самым сном есть у них часа два свободного времени, ну если кто спать не ложится, так и больше.

И именно там, на вечерних посиделках, прозванных скромно «чаепитиями», — служанки общаются, обмениваются новостями и сплетнями, говорят о том о сем и происходит это все за столом. Официально им разрешено чаю попить в любое время, как свободны. И даже очаг для этого имеется, небольшой такой на два места, только чайники поставить. Однако служанки высокого дома — везде бывают, все знают и все достать могут. И к чаю на столе частенько бывали и сладости из тех, что сама госпожа Мэй обычно любит, и деликатесы, которые юная госпожа опять с утра выкинуть изволила. Вот только, сладостями и деликатесами сыт не будешь, что это такое, на ночь глядя сладкое поесть, от такого и живот заболеть может. Не хватало в общей комнате служанок высокого дома котелка. Чтобы настоящую еду готовить, либо в горячем масле, либо в бульоне. А если кто из служанок готовить в ее котелке принялся, то хозяйку котелка обязательно пригласить должен. Кто мяса кусок потушит с травами, кто ростки бамбука в масле, а иной раз и выпечку сделают. И каждый раз кусочек ей перепадает, ведь кто-то мясом участвует в общей готовке, кто-то овощами, что у кухонной команды взяли, кто-то — режет и готовит все, а она — котелком бронзовым. Так что права была матушка, старый бронзовый котелок не дает ей голодать.

Вот и сейчас они вместе со старшей Аюей и младшенькой Синой сидели вокруг этого самого котелка и с удовольствием вкушали кусочки жаренной свинины с мелко нарезанными овощами, посыпанными зернами кунжута. Аюя еще днем достала приличный кусочек свинины, не побоялась сбегать до старого и страшного мясника Вэйдуна, задобрила его чем-то. Младшенькая Сина сбегала до кухни за овощами, уж чего-чего, а овощи у кухонной команды всегда можно было достать в обмен на мелкую услугу или даже просто так, достаточно попросить да улыбнуться, в кухонной команде женщин нет, вот и страдают поварята. Масло у старшей Аюи было свое — в пузатой, зеленого цвета бутылке. В городе купила, когда выходной был, масло и приправы. Вот так как-то и образовался стол на троих. Был конечно и чай — причем какой! Хороший чай, из личных запасов Главы, госпожа Мэй старшую неделю назад пакетиком наградила, настоящий Жасминовый Дракон Полудня!

Ну и конечно — сладости. Засахаренные фрукты в карамели, маленькие шарики ма чиу, вывалянные в кунжуте, и несколько мягких моти. До того, как на службу в высокий дом семьи Вон Ми — Минмин такие сладости в глаза не видела, не говоря о том, чтобы попробовать. А вот поди ж ты — сидит за столом со служанками высокого дома, такая же как они — в чистой и красивой одежде, чай пьет, мясо палочками поддевает, а на десерт сладости от лучшего кондитерского магазинчика в городе! Жизнь прекрасна.

— Молодой господин Ван Ян вчера в поместье приходил. — делится младшенькая Сина: — я сегодня пыль их циновок в Алом крыле выбивала, а там лестница крутая, я пока вниз спускалась — гляжу, экипаж у крыльца остановился. А из экипажа господин Ван выходит и лицо у него — словно лепестки белых роз на рассвете.

— Господин Ван красавчик. — подтверждает старшая Аюя: — высокий, статный, голос такой бархатный, идет, словно над землей плывет, но…

— Старшая сестрица Аюя! А-дадзе! А вы из тех, кто по Минг Тину сохнет? — интересуется младшенькая и, прикрыв рот рукавом — хихикает из-под него.

— Минг Тин — даже немного выше чем этот ваш Ван Ян. На прошлом празднике Осени они случайно рядом оказались, и я тогда сразу приметила, что шапка у господина Минг — выше, чем у господина Вана!

— Это у него просто шапка выше! А еще он сапоги с толстыми подошвами носит! А так он ниже! — младшенькая с энтузиазмом размахивает палочками и Минмин — осторожно придерживает чашку с чаем на краю стола — как бы не смахнула вниз.

— Вот ты, Вок, что скажешь? — обращается к ней младшая Сина. Минмин только вздыхает. У старинного бронзового котелка не только плюсы есть, но и минусы. Порой ее так и кличут — Мин Вок, то есть Котелок. Ну и ладно. Зато она голодной не ходит.

— Мне вообще господин мясник нравится. — отвечает она и младшая Сина — аж на месте замирает, не донеся палочками кусочек жаренной свинины до рта.

— А что? — старшая нимало не смущается: — Вэйдун, между прочим, на Императорской службе до ветерана дослужился. Мужчина видный и всегда с мясом. А какие у него руки! Сплошные мышцы, аж мурашки по коже.

— Это у тебя болезнь какая-то. Кожная. Если мурашки по тебе бегают. — заявляет младшенькая, наконец справившись с собой: — а мужчина не должен полуголым ходить, только в фартуке кожаном! Кроме того, он же палач! В прошлый раз бедняжку Чисан так кнутом отделал, едва ходила!

— Ну так работа у него такая. — пожимает плечами старшая Аюя: — а Чисан нечего поперек юной госпожи лезть. Сами знаете какой у нее характер.

— В последнее время она совсем уже бешеная стала. Видели же, что с маленьким Чжувоном произошло? Ну, поваренок из обеденной смены, кучерявый такой, еще шепелявит через слово. — покачала головой младшая Сина.

— А что с ним случилось?

— Она его какой-то палкой избила, сильно. Вот прямо по голове. У него синяки едва ли не черные и пол-лица опухло. Кухонная команда его лежать оставила, сами третий день без него работают, а он на чистке овощей стоял. Вот за мной и посылали — чтобы им помогла почистить овощи на обед. Заодно и нам набрала.

— Так бы и сказала, что полдня с кухонными провела, глазки поди строила там? — поднимает бровь старшая Аюя: — вот откуда у тебя мысли про господина Вана! — она толкает младшую в бок, шутя, не всерьез и Минмин понимает что именно делает сейчас старшая. Младшая Сина еще не совсем освоилась в высоком доме, не понимает, что не всякие темы можно вот так за чаепитием обсуждать, что кое о чем — только шепотом и в ушко, а то и вовсе промолчать лучше. Тема про юную госпожу Лилинг, про ее характер и про замужество будущее — как раз из таких вот тем. И старшая Аюя не стала девушку обрывать и на место ставить, мол нечего про госпожу сплетничать, тем более осуждать. Она просто перевела разговор на более безопасную тему.

— С кухонной командой всегда легко общаться, не то что с вами! — говорит младшая Сина и надувает губы: — всегда так ко мне…

— Да просто поварята на любую девушку готовы слюни пускать. — отзывается старшая Аюя: — а ты себя должна блюсти! В прошлом году одна такая уже вышла замуж за поваренка и вылетела отсюда сама и муженек ее вслед за ней! Где она еще такие условия найдет? Сейчас вместе со своим мужем уголь на рынке продают.

— Не собираюсь я за поваренка замуж выходить!

— Не собираешься, вот и не ходи на кухню в свободное время! А то еще окажешься потом замужем за каким-нибудь разбойником! Слышала же, что убежавшие от правосудия на горе Тян-Шу скрываются? — поджимает губы старшая: — сегодня уголь продаешь на рынке, завтра на площади в колодках, а послезавтра с разбойниками на горе. А там и до казни «Тысячи порезов» недалеко.

— Ой, какие ты жуткие вещи говоришь, старшая сестрица. Давайте лучше начнем сладости есть. Это вот вчера юная госпожа выкинула, говорит слишком сладкие. Не понимаю как вообще сладости слишком сладкими могут быть. Сладости на то и сладости, чтобы сладкими быть.

— Глупая. Слишком сладкие — значит приторные. Когда приторно — вкуса не чувствуешь. Если один сахар есть, разве ж вкусно будет? Вон моти и не сладкие совсем, а вкус начинки подчеркивают тем, что оболочка из рисовой муки почти без вкуса, но с консистенцией.

— Да ну. — отмахивается от слов старшей служанки младшая Сина: — сахар это просто замечательно. Я его могу прямо кусками есть, расколоть щипцами и за щеку положить, пусть тает там целый день. Если сахара два кусочка, так я могу и без другой пищи обойтись! Когда сладко — это хорошо.

— Слишком много сладкого есть — зубы испортишь, дитя. — раздается вдруг голос и в дверь чайной комнатки для прислуги — входит тетушка Чо. Минмин тотчас вскакивает и кланяется, то же самое, но с опозданием в секунду — делают и остальные девушки. Формально тетушка Чо вроде как тоже прислуга, но на самом деле она управляющая всем высоким домом и власть над всеми имеет. Сразу после членов семьи Вон Ми — тетушка Чо, управляющая.

— Старшая Управляющая Чо! — восклицает Аюя, как самая старшая в комнате: — прошу прощения что пьем чай в неурочное время!

— Ох, ты ж пресвятая богиня, садитесь уже. Время вечернее, все свои дела вы сделали, пейте чай, ради бога. — тетушка Чо окинула стол взглядом и Минмин мысленно сжалась. На столе то у них не только чай, тут и мясо, и овощи тушенные, и сладости господские… не в каждой хорошей семье такой стол накрывают, вот сейчас тетушка Чо спросит — а откуда у вас мясо и сладости, неужто на свои деньги купили, или все-таки со стола у юной госпожи стащили? Ой, ей, беда, беда, что же будет-то⁈ И она тут еще со своим котелком проклятым! Вроде и не при чем, а все одно соучастница будет. Ни разу за все время службы в высоком доме Минмин так и не познакомилась с кнутом старого палача, неужели время пришло?

Вдруг старшая Аюя спохватывается и приглашает тетушку Чо за стол, мол не побрезгуйте, Старшая Управляющая Чо, садитесь, угощайтесь, вот и сладости тут, такие замечательные моти с начинкой из красных бобов и мясо тушенное, в бронзовом котле приготовленное, старинная бронза так хорошо вкус подчеркивает. Садитесь, пожалуйста, а чай-то какой! Тот самый, «Жасминовый Дракон Полудня», сам Глава подарил Аюе в приступе хорошего настроения, хранила до сего момента, вот как знала, что Старшая Управляющая сегодня к нам в гости придет. Скромно у нас, но зато душевно, вот только дела закончили и присели чай попить да пообщаться немного, никакого злословия, исключительно о благих делах семьи Вон Ми, ну и немного сплетен про мужчин и наряды, о чем еще девушки говорить могут?

Старшая Управляющая только головой покачала. С удовольствием бы присела с вами, девчата, и чай у вас замечательный, прав был Глава, когда твою работу подарком дорогим отметил, и ты младшая сестренка Аюя, тоже молодец, не продала на сторону такое сокровище, а с подругами решила разделить. И все же на месте этой младшей Сины поосторожнее надо быть со сладостями, зубы быстро от такой еды портятся, кто ее потом замуж возьмет, уж господин Ван точно мимо пройдет. Младшая Сина тут же давится, закашливается, сгибаясь в три погибели и мучительно краснея прямо на глазах. Минмин тут же хлопает ее по спине, помогая справиться с кашлем.

— А вот как раз ты мне и нужна, Минмин, — говорит тетушка Чо и Минмин хлопает глазами, помогая младшей Сине выпрямится. Она нужна Старшей Управляющей? Зачем? Это все из-за бронзового котелка? Вот не к добру ее матушка этот проклятый котелок ей всучила, он еще же и тяжелый, зараза такая. А сейчас она еще и в неприятности из-за него попадет. Самая умная, Минмин? Все служанки как служанки, а ты тут развела кухню в чайной комнате, еще и котелок притащила, а ну-ка прогуляйся до конюшни и скажи старому Вэйдуну, чтобы вкатил тебе кнута по спине, вмиг перестанешь умничать!

— Ааа…эээ… — выдавливает из себя Минмин, цепенея перед строгим взором Старшей Управляющей и чувствуя, как капли холодного пока катятся вниз по ее спине.

— Поговорить бы нам с тобой. Наедине. — говорит тетушка Чо и эти две предательницы, Аюя и Сина — мгновенно испаряются! Пробормотав что-то вроде «уже и спать пора» и «прошу прощения, нам пора» эти двое проскользнули между матушкой Чо и дверью словно тени призрачных воинов после кровавой битвы. Старшая Управляющая наконец садится напротив Минмин и подбирает рукав, протягиваясь к чайнику, Минмин, избавившись наконец от оцепенения — перехватывает чайник раньше и с поклоном наливает чай для тетушки Чо. Нельзя чтобы она сама себе чай налила, неуважение же!

— Хм. — тетушка Чо неторопливо подносит чашку ко рту. Закрывает глаза, вдыхая аромат. Пригубив — ставит чашку на стол.

— Поистине, листья чая Жасминовый Дракон Полудня — таят в себе горечь отвергнутых надежд. — говорит она и качает головой. Минмин молчит. Она знает, что не разбирается в сортах чая и не умеет говорить цветисто и правильно. Уж лучше промолчать, авось меньше кнута потом по спине гулять будет.

— Что скажешь, Минмин? Не надоело тебе еще служанкой в высоком доме быть? Как тебе тут? — спрашивает тетушка Чо и сердце у Минмин падает вниз и закатывается куда-то в пятки. Она тут же склоняется в поклоне, спохватывается и падает ниц перед тетушкой Чо.

— Пожалуйста! Не выгоняйте эту ничтожную служанку на улицу! Мои родители не переживут такого позора! — выкрикивает она, чувствуя, как слезы закипают на глазах: — пожалуйста! Я буду больше стараться! Я… выкину этот котелок!

— Что? При чем тут котелок? Успокойся ты! — Минмин чувствует, как мягкие руки тетушки Чо поднимают ее. Пресвятая богиня, думает она, и тут опозорилась, заставить Старшую Управляющую лично поднимать ее с пола!

— Извините, госпожа Чо, прошу прощения, госпожа Чо, мне нет прощения, госпожа Чо… ой, то есть Старшая Управляющая!

— Прекрати уже. Хотела я над тобой подшутить, да вижу ты шуток не понимаешь. Тогда скажу прямо. У господина Баошу и госпожи Мэй новая дочка появилась. Приемная. Я хочу, чтобы ты стала ее личной прислугой. Что скажешь?

— Госпожа Чо? — выдавливает из себя Минмин, чувствуя, как слезы пересыхают на ее щеках. Она будет личной служанкой дочери семьи Вон Ми! Личная прислуга дочери главы семьи! Это… это будет здорово! Все-таки права была матушка — пока с ней этот старый, бронзовый котелок — она не останется голодной!

Глава 12

— Как замечательно, что у меня теперь старшая сестричка есть! — заливается соловьем юная госпожа Лилинг и тут же добавляет что-то про чудный день, прелестные новости и как все прекрасно и чудесно. Глядя на раскрасневшееся лицо юной госпожи Сяо Тай думает о том, что у местных в голове словно какой-то переключатель стоит, стоит только тумблером социального ранга щелкнуть и все — поведение меняется. Это как у Чехова в рассказе «Толстый и тонкий» — едва только друг детства узнает, что его старый приятель оказывается до тайного советника дослужился, две звезды имеет-с… так сразу преображается. И все же Восток есть Восток, тут все как будто утрировано, гипертрофировано раз в десять. Только что был смердом и все ноги вытирали, но стал «да рен» — большим человеком, и все — те же самые, что только что пинали и нос воротили — тут же в ноги валятся и норовят пятку поцеловать. При этом ни у первого, ни у второго никаких вопросов к своей части, достоинству и морали нет. Положено так.

Вот была некая ничтожная Сяо Тай воровка и нищенка, так в нее камни можно было кидать, чем, кстати, этот мелкий ублюдок Джу Вон Ми, младшенький братик и занимался. Не думайте, что она забыла, у нее абсолютная память. Эйдетическая.

Стала она служанкой в доме Вон Ми — камнями кидать в нее уже нельзя было, по крайней мере этому мелкому ублюдку. А вот кнутом ее высечь на конюшне за дерзость — это можно, это за здрасьте. Юная госпожа Лилинг даже бровью не повела — на конюшню и все.

Сейчас же она — приемная дочь в семье, старшая приемная дочь, на секундочку. Хотя бы потому, что возраст этого тела ей самой неизвестен, а если бы она вошла в семью как младшенькая, то и замуж должна была бы поздней выйти, у местных с этим строго — сперва к старшей дочери посвататься должны.

Отсюда возникают удивительные коллизии, а именно — каким-то неведомым образом внутри у юной госпожи Лилинг щелкнул переключатель в определении социального ранга этой Сяо Тай, — кстати уже не Сяо Тай, а вовсе даже Вон Ми Сяо Тай, кличка «Сяо», употребляемая вместо фамилии и, по сути, означающая что-то вроде «мелкая» или «малая» — стала приставкой к имени. И после того, как неведомые и таинственные механизмы оценки социального ранга окружающих людей в голове у юной Вон Ми Лилинг щелкнули и осознали, что эта самая Вон Ми Тай теперь ее старшая сестра, — поведение юной госпожи кардинальным образом переменилось. Там, где раньше была высокомерная и капризная молоденькая стерва, теперь наивная и хорошенькая девочка, готовая с восхищением смотреть на старшую сестру. Вот что бы было, если бы в его прежнем мире такую избалованную папенькину дочку заставили какую-то бывшую служанку в качестве старшей сестры принять? Война бы была. Самая настоящая женская война, со всей изобретательностью и целеустремленностью юной стервы. Но здесь, в этом чудесном новом для нее мире все совсем по-другому. И юная госпожа Лилинга, которая отныне для нее не юная госпожа Лилинг, а Ли Ли ну или мэймэй (младшая сестренка). Если коротко, то Ли мэй. Просто Ли. Так вот, Ли, выросшая в этом чудном мире социальных стандартов, приняла новые правила игры без малейшего сомнения и сопротивления. Хотя… стоит проверить.

— А ну-ка помолчи. — говорит, нет даже приказывает она и Лилинг — послушно замолкает. Интересно. Тут же старшие дети над младшими такую же власть в семье имеют, что и кадет старшего курса военного училища над первокурсником. Или старослужащий в армии. Дедовщина, одним словом. Ну или в их случае — бабовщина? Прямо сейчас она, Сяо Тай — ну очень Главе нужна, а введя ее в семью на положении приемной дочери и старшей сестры этой Лилинг — он ей все права на такое вот обращение передал. В конце концов член она семьи теперь или нет?

— Почему ты рот открываешь, когда тебя не просят? — задает Сяо Тай вопрос и внимательно следит за выражением лица юной госпожи. Вот, недоумение, потом — гнев, раздражение, но только на секунду. Затем — покорность судьбе и смирение.

— Извини, старшая сестра. — склоняет голову Лилинг: — эта младшая сестра совсем забылась в своей радости. — она не успела даже выпрямится, как… шлеп! Подзатыльник. Хороший подзатыльник должен идти по касательной и не затрагивать мыслительных процессов в коре головного мозга, но должен немного встряхнуть мозжечок, формируя у реципиента чувство уязвимости. Такой вот мозговой серфинг, ладонь идет снизу вверх, от затылка к макушке, словно скользя по выпуклости черепа… жаль что у нее такие густые волосы…