История Киева. Киев имперский

В 1680-х годах некоторые киевские интеллектуалы стали идеологами династий Рюриковичей, и впоследствии – Романовых. Если до лета 1705 года Ф. Прокопович называл И. Мазепу великим наследником князя Владимира, то 5 июля этого же года в храме святой Софии воспел прибывшего в Киев Петра I, как потомка и наследника не только Владимира, но и Святослава, Ярослава, Всеволода и Святополка. С 1716 года, будучи фактическим руководителем православной церкви Московии, а потом империи, реорганизовал ее, полностью подчинив светской власти. Как и С. Полоцкий, С. Яворский переходил из православия в униатскую веру и наоборот, поэтому вера для него стала подчиняться знанию. Превратившись в придаток государственной машины, православная церковь не только теряла авторитет, но и запятнала себя преступлениями против собственной паствы, приняв участие в системе доносительства. Определенную лепту в этот процесс внес и С. Яворский, получивший в декабре 1700 года пост «экзарха святейшего патриаршего престола».

Дмитрий Степанович Бортнянский. Худ. М. И. Бельский, 1788 г.

Известно влияние и взаимопроникновение украинской и московской культур, интенсивно проходившее со второй половины XVII столетия. За 1701–1762 года из 21 ректора и 25 префектов Славяно-греко-латинской академии в Москве (открыта С. Яворским на базе академии братьев Лихудов) соответственно 18 и 23 являлись выпускниками Киево-Могилянской академии, а 95 выпускников работали профессорами. Многие украинцы стали епископами и митрополитами, основателями школьной сети на территории империи. С. Полоцкий, будучи учителем наследника престола, написал ряд пьес религиозного содержания, положив начало русской драматургии.

Фундаментальные изменения внесли в музыкальную культуру М. Березовский, Д. Бортнянский, оказав влияние на стиль хоровой и инструментальной музыки в России и Украине. В 1736 году в Глухове была открыта первая в Украине школа певцов и музыкантов для хоровых оркестров. Лучшим оперным певцом в Российской империи второй половины XVIII столетия был уроженец Черниговщины М. Полторацкий, на равных соревновавшийся со знаменитыми итальянскими артистами. Являясь директором придворной певческой капеллы, он способствовал росту профессионализма певцов и музыкантов, обогащению репертуара. Отметим, что еще в середине XVII века киевские песнопения и соответствующая нотная запись были заимствованы церковными хорами России и заменили устаревшую систему «крюков». Внедрение этих элементов в светскую музыку ознаменовало начало русского лирического вокала.

С середины XVIII столетия украинская культура, потеряв значительную часть интеллектуально-творческих личностей, отданных имперским центрам, становится всё более провинциальной, теперь на нее воздействует русская культура. В Украину едут российские архитекторы, инженеры, художники, медики, учителя. Так, в Глухове первую архитектурную школу в 1760–1780 годах создали А. Квасов и М. Мосципанов. Аналогичных примеров много. Однако, как и ранее, из-за инертности и консерватизма украинского общества новые идеи и направления искусства, архитектуры, литературы находили в нем слабый отклик.

Киев после «Первого»

Это история, а не военный плац, где можно услышать команду: «На первый-второй рассчитайсь!» Но, кое-что в этом есть. После смерти первого императора Киеву внимания уделяли мало. Во-первых, началась эпоха его наследников, с дворцовыми переворотами и засильем временщиков. Все основные события государства происходили исключительно в Петербурге, изредка в Москве. После Петра I в истории России началась совершенно особая эпоха, когда судьбу страны вершили военные, сажавшие на престол женщин в надежде, что теми будет легче управлять. Петр I просидел на троне 43 года – дольше, чем кто-либо из Романовых. После него быть мужчиной на российском престоле стало опасно. Неспроста, по словам Федора Тютчева, «русская история до Петра Великого – одна панихида, а после Петра Великого – одно уголовное дело!» Быть царем всея Руси было просто-напросто вредно для здоровья, даже жизни, судите сами: Петр I убил своего сына, хотя и не собственноручно, как Иван Грозный. Петр II умер очень молодым, пробыв у власти всего три года – впрочем, естественной смертью. Иван VI «правил» чуть больше года. Его лишили престола в год и три месяца от роду, остаток жизни он провел в заточении, а убили в возрасте 24 лет. Петр III пробыл царем полгода и тоже был убит. Павел I правил 4 года и его убили. Насколько известно, Павла лишили жизни с молчаливого согласия его сына Александра, а Петра III по приказу жены. Таким образом, на совести Екатерины ІІ два цареубийства, ибо с ее же ведома насильственной смертью закончил дни несчастный Иван VI Антонович. Воистину столетие было несчастным для российских правителей мужского пола. А на предвзятое утверждение, будто бы мир стал бы лучше, если бы им правили женщины, вспомним правления Екатерины I Алексеевны и Анны Иоанновны.

Киев в царстве женщин

Вдова Петра I, которая правила Российской империей 28 месяцев, оставила нам несколько указов о нашем городе. Так, 8 апреля 1725 года Екатерина I повелела организовать почтовый двор под ведением почтмейстера из магистратских урядников и передачу содержания почты киевским мещанам от рейтар, которых оставлено полсотни для перевозки заграничной корреспонденции. В годовщину своего воцарения 12 января 1726 года царица освободила киевлян от ярмарочного налога. В память о своем муже она жалованной грамотой подтвердила права киевских мещан на рыбные ловы по всему Днепру и вольное пользование лесами на 5 миль вокруг Киева. Эти распоряжения из Петербурга исполнял генерал-губернатор Трубецкой.

С формальной точки зрения, Петр II был наиболее законным наследником, Екатерина I заняла престол благодаря поддержке гвардии. Ее главный приближенный А. Д. Меншиков, конечно, понимал, что Петр станет императором, поэтому договорился с императрицей о браке наследника и своей дочки Марии. Незадолго до кончины Екатерина I подписала завещание в пользу 12-летнего Петра – и он стал императором. Воспитание юноши до этого было поручено А. И. Остерману, проводившему свою игру. В первое время Меншиков настолько опекал своего будущего зятя, что даже поселил его в собственном дворце, сам добиваясь мыслимых и немыслимых почестей. Так 13 мая 1727 года он стал российским генералиссимусом! Наверное, заслужил это за сожжение Батурина и уничтожение его жителей, включая женщин и детей, так как других самостоятельных военных операций за Александром Даниловичем не замечено. Мария Меншикова возомнила себя императрицей. Но хитрая политика Остермана принесла свои плоды. С помощью Долгоруких Меншиков был низвергнут и вместе с несостоявшейся Романовой сослан.

Страстью Петра II была охота, на которой он пропадал неделями. Даже иностранные дипломаты сокрушались, что месяцами не могут попасть к императору на прием. Как ни странно, но на Киев у юного охотника нашлось время. Поэтому приведем два указа относительно нашего города: от 31 ноября 1728 года, где Петр ІІ указал гетману Д. Апостолу расследовать жалобы В. Вонатовича на киевский магистрат о захвате монастырских угодий, тяжелые поборы монастырских подданных и сбора с митрополита подорожных, «хотя он по своей должности ехал». Указ от 16 октября того же года был о расследовании разногласий между магистратом и Межигорским монастырем. Митрополита Петр II осчастливил 31 марта 1729 жалованной грамотой с подтверждением его прав сбора «рыбной десятины» с киевских мещан. Нельзя обойти молчанием вмешательства юного императора в вечную тяжбу между мещанами и казаками о праве гнать водку.

12 декабря Петр II подтвердил киевскому полковнику А. Танскому приговор Генерального войскового суда в споре Киевского магистрата с сотником Я. Жилою. Там говорилось о запрете казакам в розничном шинковании и записывании мещан в их реестры. Кроме этого казаки были обязаны платить налог на ратушу.

Анна Иоанновна, став императрицей и обманув ожидания «верховников» во главе с Д. М. Голицыным, «изодрала» Кондиции, которые ограничивали монархию, и стала самодержицей, последней чистокровной славянкой. Расставив нужных людей на ключевые места в государстве, в первую очередь, своего любовника Э. Бирона, императрица Анна перестала беспокоиться о своем будущем. В управление страной она почти не вмешивалась. Будучи ленивой и не блистая умом, она всё правление передала министрам. Вступив на престол в 1730 году, императрица, подтвердила права Киева. Ее фаворит фельдмаршал Б. Миних обратил внимание на стратегическое расположение города и решил его полностью фортификационно преобразить. Он объединил ретраншементами Старокиевскую крепость с новосозданной Печерской. При этом по его приказу были засыпаны остатки Золотых ворот. В Киеве из-за войны с Турцией держали много войск. Тем самым постои, излишние поборы тянули город в нищету. Вздорное предложение Миниха держать в Киеве до 20 тысяч солдат окончательно бы его загубило. Населения в нем было меньше. Скорее всего, по стратегическим причинам, при Анне в 1731 году была заложено самое высокое сооружение города – Большая Лаврская колокольня. С нее планировалось наблюдать далекие окрестности и границу – «не приближается ли враг». В этом вопросе очень хотел отличиться Д. М. Голицын, на то время уже не генерал-губернатор, а член Верховного государственного совета. Он пригласил известного архитектора И. Г. Шеделя, который решил «удивить мир» своим сооружением. Когда на «верховника» Голицына после его интриг обрушились репрессии, Шеделю едва удалось отбиться от ложных подозрений в соучастии. Россия воевала с Турцией и за «польское наследство», поэтому скучающая Анна Иоанновна иногда обращала свой взор на пограничный Киев. Ее слабостью были горячительные напитки. Поэтому первый ее указ относительно нашего города был принят в Москве 8 июня 1730 года о запрете продажи казаками крепких алкогольных напитков, за исключением меда, пива и браги. Тогда в 1733 году учреждается полиция. Через два года выборный войт был заменен коронным, и лишь при Елизавете магистрат вернул себе право выбора. В 1737 году была достроена ратуша, главные улицы вымощены и проведены канавы. Тогда на Подоле насчитывалось 2140 обывательских домов. Прибавим, что в 1727 году «евреев было выведено из Киева без остатков».

Стоит хоть вкратце остановиться на непростых взаимоотношениях евреев и Запорожской Сечи в XVIII столетии, гайдамаках-выкрестах и на других мифах вокруг этого периода. При вступлении в казачество вера не играла большой роли. Об этом писал и П. Кулиш, и хорошо помним по фильму «Богдан Хмельницкий». «Подбор и расстановка кадров» были демократическими и проводились с уважением к личности. Как в фильме: «В Бога віруєш? Горілку п’єш? А ну перехрестись!» – вопрошало духовное лицо, и этого было достаточно. Поэтому среди сечевиков было немало татар, евреев, московитов… Как и представители любой этнической группы, которые соглашался принять православие, то есть выкреститься-перекреститься, еврей также мог стать и нередко становился запорожцем. Казаками становились представители различных слоев населения. Причин было множество: от социальных до криминальных. А в первую очередь из-за неустроенной жизни и жажды приключений. Безусловно, большинство было этническими украинцами.

В XVIII веке мир еще не знал расовой теории, поэтому отношение к евреям или другим этносам ни в коем случае не обуславливалось религиозной, и тем более национальной принадлежностью, характерной для второй половины XIX–XX столетия, когда вероисповедание играло важную роль. Изменив ее, человек становился равным своему новому окружению, таким же «достойником».

У читателя вполне будет уместен вопрос, а почему ничего не пишу о казачестве. Отвечу, что, в первую очередь, меня интересует Киев и его население. А уходя на покой, казаки селились на Куреневке, и об их влиянии на городскую жизнь в моих книгах сказано немало. К тому же об украинском казачестве написано много, в отличие от городской культуры и быта. Вот об этом моя книга.

О Киеве при Анне Иоанновне вспоминали лишь при появлении ходоков-просителей. Но до имперской столицы могли добраться лишь богатые, такие, как греческие купцы, а их в Киеве было 22. От них и прибыла к Анне Иоанновне депутация за позволением устроить свою церковь на Подоле. После хороших подношений, среди которых преобладали грецкие орехи, гости получили «монаршее соизволение». Вскоре в 1748 году православные греки преобразовали церковь в Екатериновский монастырь, подчиненный Синайской горе.

Для защиты южных границ империи от Днепра до Северского Донца на границах Полтавского и Харьковского полков создавалась украинская защитная линия. На этих работах устроители жаждали видеть и киевлян, но вспомнив их права, императрица указала генерал-губернатору И. Вейсбаху освободить киевских мещан от работы на линии, нарядов, излишних квартирных и почтовых повинностей с отдачей магистрату пастбищ на Оболони. Согласно указу от 1733 года императрица Анна подтвердила права исключительного шинкарства мещанам и запретила старшине вмешиваться в городские дела, нарушая порядок подчинения киевлян непосредственно гетману, как того захотел Даниил Апостол. Чтобы привлечь на свою сторону киевское духовенство, он приказал на свой кошт построить колокольню в Выдубицком монастыре.

Анна Иоанновна недолюбливала архиепископа Варлаама Вонатовича за его чрезмерную энергичную деятельность. Он в Софийском монастыре поставил митрополичий дом и трапезную. В пригороде Шулявка построил для себя двухэтажный деревянный дом и начал разводить сад вокруг (впоследствии Кадетский гай). Но кто-то в Петербурге сказал: «Слово и дело!» и владыку вызвали в Тайную канцелярию, лишили сана и отправили простым иноком в Кирилло-Белозерский монастырь. Он там провел 11 лет до воцарения Елизаветы Петровны, которая его сразу же освободила, захотела вернуть сан, но Варлаам отказался и принял схиму. Фактические причины этого странного ареста по сей день не выяснены.

Следует назвать тех, кто проводил «монаршую волю» во всей Киевской губернии. В Киеве после Д. М. Голицына губернаторами были: князь П. А. Голицын (с 1719), князь И. Ю. Трубецкой (с 1723), генерал-лейтенант В. П. Шереметев (с 1730), богемский граф фон Вейсбах (ген. губернатор с 1731), генерал Матюшкин (генерал-губернатор 1731), генерал-майор С. И. Сукин (1736–1737), генерал А. П. Румянцев (1737–1738), генерал-лейтенант М. И. Леонтьев (губернатор 1738–1740, генерал-губернатор 1741–1753), губернатор И. И. Неплюев (1740–1741), военный губернатор Костюрин (1753–1758), генерал-аншеф Глебов (генерал-губернатор 1762–1766).

Ах, этот Кирилл Разумовский, или О влиянии токайского на судьбу Российской империи

Петр I очень любил свою «лапушку». Так он называл Лизавету. Она получила неплохое образование, говорила по-французски в совершенстве, а по-немецки вполне сносно. Хорошо танцевала и ездила верхом, но притом не ведала, что Англия находится на островах. Да и зачем это было светской прелестнице, которая больше всего любила шумно играть и красиво наряжаться. Ее планировали сделать женой французского короля Людовика XV, но смерть отца спутала все планы. За ней, цесаревной, которая имела больше прав на престол, чем Анна Иоанновна, тем более Анна Леопольдовна с малолетним наследником Иоанном Антоновичем, шла значительная часть общества. А Лизавета по-прежнему наслаждалась жизнью. Легкая на подъем, веселая и шаловливая, она украшала двор Петра II. Когда же на престол вступила Анна, то цесаревне стало неуютно, так как императрица недолюбливала свою кузину, к тому же, что и говорить, завидовала ее красоте и женственности. Ее мать, Екатерина I, настаивала на браке Елизаветы с Карлом-Августом Голштинским. Жених приехал в Россию, но внезапно умер от оспы летом 1727 года. Память о милом осталась навсегда и выразилась в покровительстве голштинской династии. Оттуда были не только племянник-наследник Петр, но и будущая его жена Екатерина, мать которой приходилась кузиной Карлу-Августу.

Как и отец, Елизавета была очень подвижна и нетерпелива. По отзывам современников, у нее не хватало терпения даже выстоять церковную службу, императрица перемещалась по храму или покидала его, не дослушав литургию. Была легка на подъем, часто и подолгу путешествовала. При дочери Петра строилось большое количество дворцов – путевых, зимних, летних. Многие были из дерева, поэтому дворец в Перово под Москвой, где она жила после предположительного венчания с Разумовским, был деревянный, а его копии в Козельце и в Киеве – уже комбинированные, из камня и дерева. Елизавета I имела обыкновение спать в разных местах, поэтому трудно было определить, где будет ее ночлег. В 11 вечера она только отправлялась в театр, и кто из придворных не сопровождал ее, того штрафовали на 50 рублей. Только в 5 утра императрица укладывалась спать, не вставала до полудня, пытаясь заснуть под монотонный рассказ торговок и прочих базарных баб, которых специально для этого набирали с площадей. Те, кто был побойчее, тараторили без остановки всякую околесицу, а те, кто не владели затейливостью разговора, чесали дочери Петра пятки. Так она и засыпала.

Отечественные историки Елизавету Петровну считают покровительницей Украины. Вскоре после воцарения она 24 октября 1743 года подтвердила все привилегии, данные ее отцом Киеву. Незадолго до этого дала жалованную грамоту Киевской академии о запрете киевским мещанам ущемлять интересы преподавателей и студентов. Жители города неоднократно обращались за справедливостью в Петербург к царице, поэтому вышел указ, подписанный ею, где было и об освобождении от военных постояльцев, и о строительстве магазина на Подоле. В нем был запрет «кабацким головам» вмешиваться в магистратское шинкарство, а также о привлечении населения Старокиевской и Печерской части города к выполнению городских (Подольских) повинностей. Это последнее было важно, так как жители развивающихся пригородов Киева игнорировали распоряжение магистрата, расположенного на Подоле.

Прежде всего люди интересуются Разумовским. При этом не обязательно выяснять, каким. О каждом представителе этого рода можно говорить часами, писать серьезные или просто авантюрные романы. Все они замечательные личности! Да и какое у них потомство! Из рода Разумовских – Алексей Константинович Толстой, Антон Погорельский, София Перовская и многие другие пробуждающие интерес личности… О каждом из них написано столько, что нельзя ничего нового, интригующего добавить, приукрасить их жизнь. Это касается и знаменитой авантюристки отечественной истории княжны Таракановой, выдававшей себя за дочь Алексея Разумовского.

Портрет императрицы Елизаветы Петровны. Худ. Вигилиус Эриксен, 1757 г.

А так как я пишу документальное исследование, то для освещения жизни одного из родоначальников прославленных Разумовских отбрасываю все сказания, легенды и перехожу к его величеству факту, насколько позволят придерживаться достоверности биографы их семейства. Таких заинтересованных лиц было довольно много, в первую очередь, причастный к Разумовским и даже их родственник князь Васильчиков, написавший пятитомную историю знаменитого рода.

В ней мы узнаем, что полковник Вишневский, возвращаясь из Венгрии, куда ездил договариваться о закупках токайского вина для петербургского двора, остановился в с. Чемер. В церкви он обратил внимание на красивого молодого парня с мягким бархатным голосом и забрал его в Петербург для певчей придворной капеллы. Это был Алексей Розум, сын реестрового казака Григория. Его полюбила цесаревна, «дщерь Петрова» Елизавета. Образ ее жизни в играх и невинных забавах устраивал фаворита императрицы и фактически правителя государства – Бирона. Всех кавалеров Елизаветы он убирал самым жестоким образом. На простолюдина-казачка он не обратил внимания. И напрасно! Елизавета Петровна согласилась на уговоры французского посланника маркиза де Шатарди и возглавила переворот, приведший ее к власти. Алексея она сделала своим приближенным, а по некоторым данным даже обвенчалась с ним. Своего любимого и его родственников она вводит в дворянское достоинство. Алексей всю дальнейшую жизнь провел в праздности и в пении украинских песен. Несмотря на свое весомое положение и любовь императрицы, политикой и вообще государственными делами совсем не занимался.

Кирилл Григорьевич Разумовский. Худ. Луи Токке, 1758 г.

А вот его родной младший брат К. Г. Разумовский стал важнейшей фигурой отечественной истории. Кирилл Григорьевич, как и брат, родился в Лемешах на Черниговщине 18 марта 1728 года. Благодаря брату он внезапно возвысился до одного из самых влиятельных сановников Российской империи. Кирилл вместе с матерью Натальей Розумихой и сестрой был вызван в Санкт-Петербург. Здесь его поручили Г. Н. Теплову, сыну жены истопника псковского архиерейского дома. Григорий Николаевич был любимым воспитанником знаменитого Феофана Прокоповича, которого напоминал умом и гибкостью характера. И не только этим, что наводило окружающих на далеко идущие подозрения, поэтому и логично звучит «сын жены». В сопровождении Теплова 16-летний Кирилл был отправлен за границу, «дабы учением вознаградить пренебреженное поныне время». Через два года, проучившись в Кенигсберге у знаменитого математика Леонардо Эйлера и продолжив образование в Страсбурге, пожалованный за это время в графское достоинство, Кирилл вернулся вполне европейски образованным. Сказалось ко всему и природное дарование. Научившись прекрасно танцевать, свободно вести беседу по-немецки и по-французски, Разумовский увлеченно окунулся в вихрь развлечений и празднеств при дворе, где все петербургские красавицы были от него без ума. В 21 мая 1746 года Кирилла назначили президентом Академии наук «в рассуждении усмотренной в нем особливой способности и приобретенного в науках искусства». Продолжая совершенствоваться в куртуазности, являясь президентом не хуже своих немецких предшественников, он вел дела так же плохо, но зато много сделал для защиты Михаила Ломоносова и развития национальной науки. К тому времени камергер и Александровский кавалер Разумовский женился на Екатерине Ивановне Нарышкиной.

А теперь о самом главном для Украины. Кирилл Разумовский стал тем человеком, который смог полностью изменить строй и правление своей родины и вернуть ей столь дорогой казачий уклад. В феврале 1750 года он был избран в Глухове в гетманы. Сам Кирилл не питал особых иллюзий в отношении своего назначения и поэтому последним гетманом считал Ивана Мазепу. Несмотря на указание сделать резиденцией Глухов, не пошел на поводу у царской администрации, а стал строить свой гетманский дворец в Батурине, как бы в память об очень почитаемом им предшественнике. Избрание происходило необычайно пышно, с присущей казачеству и вообще украинцам тяге к декоративности и излишней театральности. Но, с другой стороны, ведь этого торжественного момента они ждали долгие годы. Широкие слои общественности при каждом удобном случае обсуждали возможности возвращения гетманства, искренне мечтали о нем, можем сказать, без особой уверенности, в свершении своей большой мечты. При проведении торжества… Стоит ли описывать действие, в нем было всё по украинским традициям, но с добавлением великолепной блистательности, присущей этому веку. Воодушевленный происходящим, новоизбранный гетман отправился в Батурин, а в Глухове остался выполнять административную работу его моложавый и деятельный учитель Григорий Теплов. Вот тут подданные гетманской Украины и застонали. Толпами рванули к пану гетману просить защиты и справедливости, а с ними и те, кто хотел и должность. Еще в свое время его мать, казачка Розумиха, научила сына обходительности и умению общаться. Вот Кирилл тому обещает, тому помогает, а тому дает совет, что все от него уходили довольные, хотя у Теплова всё шло без изменений и улучшения жизни в Украине не предвиделось.

В начале 1752 года граф Кирилл получает высший орден Российской империи – Андрея Первозванного. Несмотря на то, что фаворитом императрицы Елизаветы стал вскоре после ее воцарения граф Иван Иванович Шувалов, последний, тем не менее, будучи доброжелательным, являясь противником ссор, нашел общий язык с братом своего предшественника, такого же душки и милейшего человека. Тем более что это были родственные души – любители покутить, попеть песни и потанцевать. Но эта обоюдная страсть к развлечениям не мешала им заниматься государственными делами, думать о судьбе молодого поколения, а для Разумовского не забывать о дорогих его сердцу земляках. Имея врожденную тягу к прекрасному, друзья организовали Академию художеств. Свое детище они холили и нежили, подбирая туда способных юношей со всех регионов государства. Не без хитринки Разумовский из Батурина отправлял одного за другим способных юношей в Санкт-Петербург и всячески помогал им. Когда Шувалов стал организовывать Московский университет, гетман посоветовал взять как можно больше преподавателей из Киево-Могилянской академии и после согласия столичного друга отослал туда еще и самых способных студентов. Специально отправляя этот отряд перспективных светил украинской науки, Разумовский приговаривал: «Едете туда ненадолго, вот создам университет в Батурине, всех сюда переведу». Гетман всячески способствовал появлению центров просвещения в Украине. А основной целью его была организация высшего учебного заведения, готовящего научные кадры именно для его родины. Как жаль, что этим мечтам не суждено было осуществиться!

Иван Иванович Шувалов. Худ. Ф. Рокотов, 1760 г.

Но, пожалуй, не было равных этому вельможе в развитии и распространении непревзойденных образцов церковного пения и музыки. Разумовский приложил максимум усилий к созданию школы певчих и театра. В школе ученики достигали совершенства в исполнении духовного пения, создавали новые непревзойденные образцы церковной музыки. Великие украинские музыканты и композиторы Максим Березовский и Дмитро Бортнянский учились там и за деньги гетмана могли продолжить свое обучение в Италии. Сам Разумовский предпочитал приезжать в Глухов – послушать свою придворную певческую капеллу, а не заниматься какой-либо административной деятельностью. Созданный в 1751 году театр имел богатый репертуар. Библиотека графа была одной из самых больших за всё столетие. Только более 2300 музыкальных произведений теперь хранятся в фондах ЦНБ им. Вернадского.

При всем этом Кирилл Разумовский оставался простым казаком, несмотря на придворный лоск и зарубежные манеры. Он любил повторять, что когда слышит звуки бандуры, то должен взять себя в руки, вспомнить, кто он есть, потому что ноги сами просились танцевать гопак. Своим не в меру кичливым сыновьям он любил показывать сбереженные им с юности лохмотья пастуха, призывая их к скромности. На что один из них, Андрей, известный впоследствии дипломат, ответил: «Между нами громадная разница: вы сын простого казака, а я сын русского фельдмаршала».

Краткое царствование Петра III заставило гетмана отказаться от его, прямо сказать, «хуторской жизни». Кириллу Григорьевичу пришлось стать главнокомандующим российской армии в войне против Дании. Разумовскому претила и сама бивуачная жизнь, и необходимость посылать на смерть за какие-то чужие интересы сыновей своей страны. Но особенно его коробила роль шута, марширующего на плацу пред Измайловским полком. Он сделался ревностным сторонником Екатерины Алексеевны, в которую, по ее признанию, был ранее влюблен. Императрица считала, что «он был хорош собой, оригинального ума, очень приятен в обращении и умом несравненно превосходил своего брата, который тоже был красавец».

Казалось, всё развивалось по плану, разработанному патриотически настроенными сторонниками гетманства. Но это не совпадало с самодержавными амбициями Екатерины II. Ей была неприятна даже мысль об автономии гетманской Украины, а существование Запорожского казачества выводило из себя. Но нужен был повод. На помощь пришел двуличный Теплов. Он начал подбивать простодушного обитателя батуринского дворца попросить у императрицы преемственности гетманского наследия. Что и было нужно самодержавной правительнице! Изобразив гнев, она приказала отменить гетманское управление. Но, увидев покорность и смиренность Кирилла Григорьевича, высказала милосердие, дав миролюбивому подданному звание фельдмаршала, абсолютно ему ненужное. На том он и успокоился. Но истинному патриоту Украины, в письмах всегда применявшиму украинские, любимые с детства слова и выражения, стыдно было смотреть в глаза своим землякам. И он отправился в двухгодичное странствие по Западной Европе, где с воодушевлением приобретал антиквариат, картины признанных мастеров и книжные редкости. Во всех его покупках чувствуется присутствие природного вкуса и безошибочного понимания. С покупками, Разумовский возвратился в свой петербургский дворец.

Граф К. Г. Разумовский умер 9 января 1803 года. Похоронен в Вознесенской церкви. Надгробие сделано его почитателем, известным скульптором Иваном Мартосом. Но могила в Батурине, как и имя, в бурном ХХ веке не обрели покоя. В советское время вновь созданный краеведческий музей в Конотопе не блистал впечатляющими экспонатами. Когда вскрыли могилу Разумовского, то оттуда изъяли полуистлевшее одеяние гетмана, которое и экспонировалось в музее. Музей был разрушен в военные годы. В церковь попала авиабомба, сильно разрушив надгробие. Библиотека была вывезена в Конотоп, впоследствии нераспечатанная, в прекрасно подготовленных ящиках отправлена в Киев. Но ее странствия не закончились на этом. Началась война. Оборона Киева. Эвакуация. Приказ о вывозе библиотек. А тут имеется хорошо упакованное книжное собрание. Отправили и отчитались. Блуждала библиотека по всем глубоко тыловым дорогам. Долгое хранение в Средней Азии и возвращение. Из ящиков книги никто не вынимал. Да и кому нужны, пусть и редкости, но на иностранных языках. Их, в отличие от бывшего пастуха, тут не знали. Хранились книги в подвалах Исторического музея, чем досаждали руководившей тогда директору Полупановой (дочке известного «революционного» матроса). Она приказала перевезти эти ящики в склад-церковь. Французы неоднократно обращались с просьбой продать это книжное сокровище, еще в ХVIII веке описанное. Им ответили отказом, мол, мы теперь другие и сами знаем, что делать с редкими книгами. И дождались… пожара. В огне сгорела и память об удивительном патриоте и интеллектуале, с которым ушли надежды возродить гетманство.

* * *

Итак, в «позапрошлом» нашем государстве каждый должен был знать свое место. Я хотел сказать общественное место, но боюсь, неискушенный читатель неправильно поймет это определение. Всё в империи было по рангу, скорее, по чину. Они разделялись на 14 классов с подробно обозначенными правами. У маркиза де Кюстина читаем: «14 класс – самый низкий… Числящиеся в нем люди именуются свободными. Свобода их заключается в том, что их нельзя побить, ибо ударивший такого человека преследуется по закону». Гоголь вышел из Нежинского лицея с правами 14-го класса.

Чины можно было получить лишь в результате службы, все они имели наименования – от канцлера для 1-го класса, до коллежского регистратора в низшем классе. Дворянин мог перейти в следующий класс лишь после 3-4-летней службы. Учитывая особые заслуги, срок мог быть сокращен, но об этом сообщали официально с указанием, как и за что военный получает внеочередное звание. Тогда не было принято сержанту сразу становиться генералом армии, как происходило потом после у нас после большевистского переворота

Офицеры получали потомственное дворянство вместе с эполетами. Служба в армии была весьма почетна, хотя не приносила прибыли. Военнослужащий, по крайней мере, гвардии, за свой счет заказывал обмундирование, покупал коня и содержал денщика. Даже количество лошадей в упряжке нормировалось. Генералы имели право запрягать цугом 6 лошадей, полковники и майоры – 4, младшие офицеры – пару. То же касалось и гражданских лиц. Система была далека до идеала, но обозрима с явными привилегиями и четким соблюдением порядка. Были внеочередные повышения, но полученные без оснований вызывали обсуждение в обществе. Выскочек тогда не жаловали. Подвиги на военном, как и на гражданском поприще, вызывали восхищение. Алексей Разумовский поэтому проявлял скромность, а его брат Кирилл завоевал уважение. Но всё равно пересуды оставались, и даже Пушкин в «своей родословной» не удержался от упреков. Лица недворянского происхождения, поступив на службу, могли получить 14-й класс не раньше, чем через 10 лет, но в дальнейшем, продвигаясь по служебной лестнице, они могли утверждаться и даже претендовать на потомственное дворянство. С начала ХІХ века для этого стало необходимым и университетское образование. Чины полагалось уважать, они были обязаны к оглашению, мундиры обязательны к ношению, также существовали награды разных степеней и различной престижности…

До учреждения орденов Петром І, а их было всего восемь, существовали денежные отличия. С введением орденов и до 1845 года любая степень каждого ордена приносила потомственное дворянство, а после указанной даты – лишь высшие степени. В отношении чинов и званий в Российской империи царил полный порядок. Еще при введении Табеля о рангах первый император издал указ, гласивший «Если кто выше своего ранга будет себе почести требовать или сам место возьмет выше данного ему ранга, тому за каждый случай платить штрафу – два месяца жалования». Как же необходимо возвращение хоть подобного порядка в наши дни, где деньги и случайно, необоснованно полученная должность делают особу «сильным мира сего», но без всякого почитания, даже подобия маломальского уважения. Так бывало во всех обществах, где играют роль не классы, а кланы… А внеклассовые понятия – нравственность, благородство напрочь отвергнуты.

* * *

На основании присяжных листов великому князю Петру Федоровичу в 1742 году в Киеве числилось: высших чинов (светских и духовных) – 11, лиц духовного ведомства – 3812 (в том числе монахов и послушников в 9 монастырях – 815, приходского духовенства – 122); служащих в разных управлениях, гражданских и военных – 351; мещан Нижнего города – 2575 (в том числе ремесленников по цехам: кравцов – 362, рыбаков – 234, кушнеров – 310, шевцов – 485, ткачей – 76, маляров – 69; бондарей – 148, музыкантов – 35, ковалей – 180, резников – 140, гончаров – 78); в пяти казацких сотнях – 460; купеческих и ремесленных людей в предместье – 29; в Верхнем городе – 70; великоросских купцов – 13. Общий итог всех присягнувших и неприсягнувших – 8294, а присоединяя женщин и пашенных крестьян, обыкновенно неприсягавших, по приблизительным расчетам принимают цифру всего населения свыше 20 тыс., не считая войска (до 5 тыс.). На Печерске числилось 480 домов, причем в основном это были курные избы, и многие не имели «печей и труб». Была еще Зверинецкая слобода, где спустя сорок лет насчитывалось 35 дворов, кирпичный завод и три шинка, дававших 250 руб. дохода с водки, причем замечено, что пива и меду совсем не производили. Отсюда следует, что в то время Киев был город отчасти промышленно-торговый, а преимущественно – духовный.

Заслуживает внимания состав Фроловского монастыря (1777), куда попадали женщины из высшего общества (кн. Долгорукова, Апраксина, Глебова, Головина и др.). На 118 монахинь было 15 уроженок Великороссии и 96 грамотных. Другое дело в Иорданском женском монастыре – все монахини были из Украины, ни одной из высшего класса, на 97 приходилось 22 грамотных и 27 малограмотных.

Киевские восторги Елизаветы

Посещение Елизаветой I Киева в 1744 году стало первым визитом в город и для двух будущих российских правителей – Петра III и его супруги Екатерины II. Тогда они были великими князем и княгиней и попали в состав свиты, насчитывающей 230 человек, на кортеж было выставлено 23 тыс. лошадей. Основной целью путешествия было поклонение киевским святыням. Камер-юнкерский журнал, неоднократно опубликованный, дает полное описание этого довольно важного посещения. 25 августа после долгой дороги Елизавета Петровна издали увидела купола храмов. Она приказала остановиться, вышла из кареты и троекратно перекрестилась на кресты церквей. Потом по Наводницкому мосту императрица со свитой пересекла Днепр. На правом берегу их ожидал пышный, костюмированный прием и толпа местных жителей, военных, приезжих из окрестных городов и деревень. Там, согласно «Истории русов», «с помощью выписанных из заграницы машин и своего изобретения произведены были разные удивительные явления к ея удовольствию». Особое восхищение императрицы вызвал «старик самого древнего вида, великолепно убранный и украшенный короной и жезлом». На самом деле этот «старик» был студентом Академии. В колесницу его наподобие «божеского фаэтона были запряжены два пиитических крылатых коня, специально подобранные из крепких студентов. Старик представлял собою баснословного Кия, основателя и обладателя древнего Киева. Он встретил императрицу на берегу Днепра, по переезде через мост приветствовал речью со значением, и, называя ее своей наследницей, просил в город, как в свое достояние и поручал его и весь народ русский в милостивое ея покровительство».

Императрица остановилась в Печерской Лавре и была в Киеве по 12 сентября. Самым необходимым для нее, кроме храмов, было посещение Академии. В летописях сохранились сведения о том, что императрица посещала ее два раза – 5 сентября – в день своего тезоименитства, и спустя три дня для присутствия на специально устроенном для нее диспуте. Ректор, архимандрит Сильвестр Думницкий произнес торжественную речь, в которой говорилось, «какое счастие государству бывает, где свободных учений любитель государь». Не забыли и наследника престола, – профессор греческой словесности иеромонах Варлаам Лящевский поднес будущему царю Петру IІI переведенную им книгу «Зерцало должности государей». В перерывах между диспутами студенты-пииты читали свои стихотворные приветствия.

Во время визита книги подносились в качестве подарков неоднократно. Лаврский архимандрит Тимофей Щербацкий вручил государыне 54 книги, наследнику и великой княгине по 24 книги прекрасной лаврской печати, среди которых было и шикарное, так называемое, «Елизаветинское Евангелие». Нужно отметить, что и Елизавета I в долгу не осталась, пожаловав Щербацкому 3000, на братию – 10000, на Голосеевскую пустынь – 600, а на Китаевскую пустынь – 1000 рублей. Почему последней обители досталось больше? Мне кажется, это вызвано душещипательной беседой со схимомонахом Досифеем, имя которого чтят и по сей день в этой обители (популярная легенда утверждает, что этот монах был женщиной). Императрица доброжелательно относилась ко всем просьбам киевлян, особенно если они исходили от духовенства. Узнав о бедности Петропавловского монастыря (на Подоле), кстати, возобновленного ее отцом, она пожаловала на окончание строительства церквей 2500 рублей. Братия решила на эти деньги устроить предел на честь благодетельницы и соорудить колокольню, что и было исполнено. Это изумительное сооружение в барочном стиле сохранилось только на картине Г. Лукомского.

Нужно сказать, что пребывание императрицы Елизаветы положительно сказалось на внешнем облике города. Она пожаловала деньги на строительство каменной церкви Св. Георгия вместо деревянной, построенной в 1674 году князем Ю. П. Трубецким и московскими ратниками на месте монастыря, названного в честь патрона Ярослава Владимировича Мудрого (при крещении Георгий). Эта церковь, как и стоявшая рядом Св. Ирины, были разрушены в 1240 году ордами Батыя.

Специально перед прибытием «августейшей особы» привели в порядок базары и лавки на Печерске и в Старом городе, который заново стал застраиваться лишь за столетие до этого. С Подола были удалены водяные мельницы, обезобразившие пристань, проведены очистные работы на улицах и в реках. Камер-юнкерский журнал отмечал все восторги императрицы, которые в последующем сказывались на благосостоянии города. Она восхищалась знаменитыми киевскими кручами.

В 1753 году по распоряжению Елизаветы была учреждена особая контора по укреплению «киевских гор», при этом было обращено особое внимание «на укрепление пещер и предупреждение обвалов со стороны Днепра». Также по повелению из Петербурга был организован госпиталь для «калек и убогих», а красноречивым указом императрицы от 15 ноября 1748 года вводилось в обязанности киевского магистрата организовать на улицах «обывательские караулы и закидные рогатки» и содержание «потребных пожарных инструментов». Не без просьб своего певучего супруга Елизавета Петровна дала льготы всем певчим придворной капеллы, освободила их усадьбы от налогов и постоев военных в Киеве и на Левобережной Украине.

Самым ярким напоминанием о пребывании Елизаветы Петровны в Киеве является жемчужина архитектуры – Андреевская церковь. Она была заложена 8 сентября 1744 годасобственноручно императрицей, которая от отца наследовала почитание св. Андрея Первозванного. Поэтому на том месте, где по преданию ученик Иисуса воздвиг крест и произнес пророческие слова, была поставлена церковь по проекту выдающегося архитектора Бартоломео Растрелли. Работами руководил известный мастер-строитель Иван Мичурин. Освятили храм в 1767 году, хотя строительство было завершено на два десятилетия раньше. Необычайно удачно размещенная над Подолом и Днепром, церковь и сегодня напоминает и о Святом пророчестве, и об императрице. Купола церкви украшены вензелями Елизаветы I. Как память о царствующих особах Андреевскую церковь по всемирной известности можно сравнить даже с пирамидой Хеопса.

* * *

Несколько слов о Рафаиле Заборовском.

Брама Заборовского правомерно считается памятником искусства и архитектуры. Когда-то она являлась главным входом к Митрополичьему дому Софийского монастыря, сооруженного по проекту Иоганна Шеделя в 1748 году. Отрадно то, что памятник культуры прославляет имя заказчика. Рафаил, митрополит Киевский и Галицкий, родился в 1676 году в Зборове, возле Львова. Первоначальное образование Михаил, так звали его, получал в иезуитских школах, а после смерти отца поступил в Академию. Но проучившись в Киеве, перешел в Московскую Заиконоспасскую академию, где в процессе обучения принял постриг с именем Рафаил. По окончании полного курса назначен там же учителем риторики, затем служил некоторое время обер-иеромонахом на флоте, а потом был архимандритом Троицкого Калязинского монастыря и асессором Святейшего Синода. Рафаил Заборовский хиротонисан в епископа Псковского, а вскоре стал советником Святейшего Синода. 13 апреля 1731 года его назначили архиепископом Киевским, Галицким и всея Малыя России. Он обратил пристальное внимание на состояние дел в Киево-Могилянской академии и в Братском монастыре, своей альма-матери. Всё тогда находилось в весьма печальном состоянии. Феофан Прокопович в ответном письме Рафаилу в 1736 году собщает: «Писал ко мне преосвященство Ваше, через господина Величковского, что училищный у нас монастырь Братский пришел в крайнею скудость, и токовую, что и к повседневному пропитанию не имеют довольства учители и прочая братия, и не могло уже место оное в состоянии пребыть, если бы особливым святыни вашей призрением снабдеваемо не было».

Владыка Рафаил Заборовский устроил сбор в пользу Академии, жертвует свои 1640 руб., и за короткое время появляются новые здания и общежития воспитанников и церковь в честь Покрова Пресвятая Богородицы, которая и была освящена 1 ноября 1740 года. Помогал нуждающимся воспитанникам, посылал некоторых из них, закончивших курс Академии за свой счет за границу для продолжения образования, заботился о более успешном преподавании, о привлечении лучших учителей. Благодаря ему, в Академии были открыты кафедры греческого, немецкого и еврейского языков.

Киевская Академия, как пишет митрополит Евгений, «прославилась многими вышедшими из нея знаменитыми учеными людьми, отличившимися во всех состояниях, и в его время она из благодарности называла себя Киево-Могило-Заборовскою». 16 июня 1743 года, по докладу Священного Синода, Императрица указала быть в Киеве митрополии, а архиепископу Рафаилу именоваться митрополитом Киевским и Галицким.

Рафаил скончался в Киеве 22 октября 1747 года и был погребен 30-го ноября, то есть в сороковой день его кончины. При погребении надгробную речь говорил Георгий Конисский: «Кто не видел беспримерную милость его к учащимся, кому неведомо было великое призрение его к учащимся? Не хочу я о сем многа слова простирать, лучше за меня проповедуют, хотя и безгласная оная нововодруженная, царским чертогам подобающая, училищная здания, многим иждивением преосвященного архипастыря состроенная! Недоволен един язык того исповести; нехай убо многочисленный оный дом, общее учащихся нищих прибежище, бобиле, глаголю, бурсацкие, безгрунтовии, безденежние чрез 16 лет милостию преосвященного архипастыря оправляема, огреваеми и многообразно ежечастным его знанием, подаянием снабдеваеми!».

* * *

Киев в 1735-39 годах во время Русско-турецкой войны был не только пограничным, но и прифронтовым городом. В это время начиналось массовое переселение различных христианских народов, живущих под турецким игом на Балканах. В основном сербы целыми родами стремились служить в Российской империи, а их семьи селились в разных городах Левобережья. В 1750-е из них был сформирован гусарский полк в 1000 человек, который заявил о себе постоянными столкновениями с жителями. Потребовалось вмешательство властей. Елизавета Петровна указала обеспечить провиантом, фуражом и жильем сербских офицеров. Их жены и дети своим особым бытом вызывали непонимание обывателей в нашем древнем городе, за что последовал грозный окрик киевскому магистрату из Петербурга от императрицы о запрещении мещанам «ругательного посмеяния» над сербами. Этот народ считается устроителем в Киеве казенных виноградников. Елизавете Петровне по душе пришлось киевское варенье, которое заготовлялось в большом количестве для двора. С этой целью в город на Днепре был послан «конфектный подмастерье» Франц Андреас с учениками. Екатерина II впоследствии упрочила славу киевского варенья и содействовала значительному распространению этого сладкого промысла.

В пограничном Киеве, по требованию Сената, был устроен хлебный магазин. В это каменное с железной (!) крышей для пожарной безопасности здание на Подоле было закуплено 2 тыс. четвертей немолотой ржи.

В то время для населения самой тяжелой была постойная повинность. На основании высочайших грамот киевский магистрат считал мещан Подола свободными от означенной повинности. В 1763 году временно-инженерная команда была выведена на Печерск. Допуская предоставление квартир проезжающим через город правительственным чинам и переходящим командам, магистрат и мещане всячески противились постоянному размещению воинских частей, что заставило магистрат провести опись дворов. Вот эти данные: на Подоле – 2139, на Сырце – 28, на Приорке – 148 и на Куреневке – 94, а всего 2454 двора, на которых можно было назначить постой. Тем не менее дело не закончилось мирно: оно сопровождалось произвольным захватом и повреждением жилищ, столкновением и насилием. Некоторые гусары заводили у себя шинки, что вызвало неудовольствие мещан и студентов, – пришлось вмешаться генерал-губернатору Воейкову, приструнившего военных.

* * *

У Елизаветы Петровны была сестра Анна, вышедшая замуж за герцога Гольштейн-Готторпского. Их сын, Карл Петер Ульрих, стал наследником русского престола, а его жена впоследствии Екатериной II. Петр III, следовательно, был внуком Петра I, но он был не Романовым, а Гольштейн-Готторпом. Он стоял у гроба Елизаветы I и не верил, что стал всероссийским императором Петром III. На похоронной процессии он шел, то, убыстряя шаг, то замедляя. В этих дивных скачках отразилось всё его недолгое, довольно странное царствование. Политика императора была стихийной, а не безумной, как утверждала Екатерина II и ее окружение. Она только продолжила и завершила многое из того, что он начал для блага своих подданных. Петр III начал восстанавливать и укреплять российский флот; потом его воссоздала вдова, царь издал Манифест о вольности дворянства, – Екатерина II только впоследствии подтвердила его «Жалованной грамотой». То же можно сказать о секуляризации церковных владений, указ о которых он провел, а считается, что это заслуга «Великой» императрицы. Поэтому в народе жила легенда о спасенном царе Петре, которой воспользовался Емельян Пугачев.

Анна Петровна. Худ. Луи Каравак, 1725 г.

Император Петр III. Худ. Л. К. Пфанцельт, 1762 г.

Киеву и нашему краю при Петре III было неплохо. И не потому, что он симпатизировал ему, нет, просто он правил немногим более полугода. Хотя указ 8 мая 1762 года, не без его участия, вновь призывал к порядку проживающих казаков, которым запрещалось гнать водку и торговать в Киеве, а при нарушении было приказано беспощадно выселять их из города. А через две недели еще указ о передаче Киева из-под наблюдения генерал-губернатора «в ведение гетманское» и о включении мещан в «подушный оклад». Это привело к тому, что гетман Разумовский прислал ордер войту Сичевскому о направлении на рассмотрение гетманом копий магдебургских привилегий, жалованных грамот и универсалов киевского магистрата. Гетман, безусловно, хотел влиять на город, но эти права утвердил лишь вступивший на престол «1762 г. мая 20 дня государь император Петр Федорович, по направленному бывшего малороссийского гетмана гр. Кирилла Григорьевича Разумовского прошению, прародительскую государеву отчину, Богом спасаемый и Богом хранимый город Киев Подол отдал в команду онаго гетмана с таковым повелением, чтобы мещане здешние вольные шляхетные под таковым его игом были, как и все малороссияне, и подати платили, чему наущали и способствовали малороссийская генеральная старшина Василий Гудович и бывший киевский войт майор Иван Сычевский».

Екатерина II презирала своего мужа и готовилась лишить его трона, понимая, что этим она спасает себя. Последней каплей стал грубый окрик мужа: «Folle!» – «Дура!» в присутствии множества высокопоставленных лиц во время торжественного обеда 9 июня 1762 года. С помощью преданных гвардейцев, недовольных действиями императора в армии, через 20 дней она прервала царствование Петра III.

От «Первого» – «Вторая»…

Влияние «Екатериновской эпохи»

Читая записи сановников и путешественников XVIII века о царствовании Екатерины II, создается впечатление, что при описании ими кипучей придворной жизни в самом Петербурге, по всей стране была тишь и гладь, да полное властвование всеобщего безмолвия, на короткое время прерванное бунтом Емельяна Пугачева. Для большинства граждан, особенно имперских окраин, шестимесячное царствование Петра III вообще не было замечено. Им было всё равно, кто там царствует. Обыватели в большинстве своем верили, что правит ими всё та же жена Петра I – Екатерина.

Более двух столетий прошло с того времени, как умерла Екатерина ІІ, но до сих пор у многих она вызывает самые противоречивые чувства. Украине, с рвением, присущим российским самодержцам, она сделала немало хорошего, но еще более – плохого. Поэтому от патриотов страны, начиная с Великого Кобзаря, лестной характеристики ей не существует. Чаще ее называли резким, как пощечина, коротким нецензурным словом. Но не всё так просто. «Великодержавные» семена, посеянные «Второй» после «Первого», кружат сегодня головы многим гражданам нашей страны, и особенно в городах, основанных по ее повелению – Одессе, Симферополе, бывшем Екатеринославе. И придает им работы – то сносить, то восстанавливать ей памятники.

Сразу после коронации императрица, окружив себя помощниками, в основном образованными украинцами, своей твердой и независимой политикой смогла поставить Россию в ряды первых держав Европы. Отторгнув Крымское ханство от Турции и начав присоединять Черноморское побережье к своей стране, Екатерина ІІ мечтала об изгнании турок с Балкан и создании Славянской империи типа Византии. В административной и гражданской деятельности, она, несмотря на болезни и впоследствии возраст, была неутомима.

Украинские историки обвиняют императрицу в разрушении Сечи и отмене гетманства. Но кто из российских самодержцев или секретарей ЦК КПСС лояльно воспринял бы автономию какой-то части своего государства? Обвинять ее в нелюбви к Украине бессмысленно. Она даже понятия о ней не имела! Что взять с чужестранки! И ни один из ее многочисленных любовников-фаворитов не был нашим земляком, как у Елизаветы, ну разве что П. Завадовский, но это была кратковременная связь. Но она, писавшая о Рюрике и Олеге, должна была любить хотя бы Киев. Но даже этого не замечено!

Вечное мздоимство и процветание винокурения

Киев до определенной поры не вызывал особого интереса императрицы, хотя какие-то смутные воспоминания о нем все-таки остались, когда она была здесь вместе с Елизаветой. В начале своего царствования Екатерина II дала Киеву жалованную грамоту, в которой подтвердила права горожан, а со структур имперской власти на местах требовала с ними обращаться согласно их правам и привилегиям. При этом не преминула заметить, чтобы магистрат постоянно был под контролем генерал-губернатора. С ее ведома в 1778 году опубликовали указ Сената об определении сумм «с прибавлением противу прежнего» на содержание киевских магистратских урядников. Тогда установились такие штатные оклады: войту – 400, двум бурмистрам – по 250, трем ратсгерам – по 200, лавнику – 100, писарю – 300 рублей. Как видите, деньги немалые, но и они прилипали к рукам, и кому сколько – история умалчивает. Так, 19 августа 1780 года в Царском Селе на докладе Сената сообщалось о «ссылке киевских магистратских урядников М. Гудимы и Масловича за присвоение 7895 руб. 75 коп. с городских денег». Киевский губернатор Воейков поручил распорядителю вялотекущих дворцовых работ архитектору Карину сделать обследование находящейся в запустении Андреевской дворцовой церкви и исчислить необходимую сумму на ее починку. Карин представил смету на 2115 руб. В ответ был получен приказ: «Денег нет и освящать храм в существующем состоянии». Делать было нечего, и храм в жалком состоянии освятили 19 августа 1767 года.

Нужно отметить, что одна из крупнейших психиатрических клиник им. Академика Павлова была основана в 1787 году по указу Екатерины II. Можно это событие подать иначе – закрыли монастырь, где в части помещений расположили лечебницу.

Для обывателей Киев – это лишь замкнутая община, более похожая на круг друзей, чем на избранное общества. Со временем старые устои расшатались, а новые, такие как введение учреждений с 1782 года, не смогли дать особо ощутимых результатов. Развивающаяся экономика города как всегда являлась отражением положения страны в «уменьшенном виде», а именно непреодолимое мздоимство и массовое производство и потребление алкоголя.

В ХVIII в. в Киеве основным источником доходов было винокурение. 7 августа 1787 года императрица издает указ о передаче в распоряжение Киевского магистрата казенных шинков в городе с правом отдавать их на откуп. В 1780-х годах на Подоле и в его предместьях было 28 магистратских шинков и 34 казенных. Общая сумма прибыли города с продажи напитков составляла 59 708 рублей. Изготовление напитков, как и их реализация, становятся основной формой фабричного производства. Крещатик был превращен в сплошную винную слободу. На одном Подоле в магистратских шинках выпивалось ежегодно 25–30 тыс. ведер водки, приносящих доход магистрату до 10 тыс. рублей. Из-за массы шинков, украшавших тогда все немногочисленные улицы города, а также на почтовых трактах, понятной становится фраза уже упомянутого протопопа Ивана Лукьянова: «На Подоле строения узорчатые, тщательны, лихоманы хохлы и много у них чудотворных икон, а письмо иное кажется живописью; сердечная вера у них великая к Богу; и к нищим податливы вельми. Да шинки их в конец разорили. Да кабы из того у них сильно скаредно; и добрый человек худым будет». Гетман Кирилл понимал зло и губительность пьянства, и в своем Универсале от 6 июля 1761 года пытался положить конец столь распространенному вредному обычаю: «Малороссияне не только пренебрегают земледелием и скотоводством, от которого протекает богатство народное. Но еще вдаваясь в непомерное винокурение, часто покупают хлеб на торгах по дорогой цене не для приобретения себе каких-либо выгод, а для одного пьянства; истребляя лесные свои угодья и нуждаясь от этого в дровах, необходимых к отапливанию их хижин. Во избежание происшедших от сего беспорядков определяем: 1) чтобы винокурением занимались одни лишь владельцы и казаки, имеющие грунты и лесные угодия, кроме духовенства, купечества и посполитого народа. 2) полковникам и сотникам, под опасением в противном случае лишения мест, надзирать за точным исполнением сего. 3) запрещается иметь винокурни и шинки великороссиянам и вообще не тамошним владельцам, в особенности купцам и крестьянам. 4) возбраняется также полковникам и полковым старшинам нанимать бедных, хотя и имеющих грунты, казаков для произведения под их именем винокурения и шинкарства, но каждому представляется производить онные на своих землях и из собственного имущества».

Казалось эта пространная, хотя и любопытная цитата не имеет отношения к нашей теме, но нет! Уже в 1816 году император Александр I во время своего пребывания в Киеве строго заметил: «Винокурение привело Малороссию в совершенное изнеможение; она находится в таком положении, как человек расслабленный. Но нельзя пенять на помещиков, что они обратили внимание на сию отрасль промышленности, казна дает им в сем пример: главнейший доход ее состоит в откупе; министр финансов называет онный жемчужиной наших доходов». Пили достаточно много и часто. Об одном из киевских персонажей писали: «Граф так опузатился от вина, что ему любо». В какой-то мере из-за этих привычек киевского населения 11 апреля 1787 года Екатерина II заметила: «Здесь на улицах небезопасно: грабят и бьют людей. Сказать должно фельдмаршалу Румянцеву, чтобы приказал городничему умножить о сем бдительность». На этой весьма красноречивой фразе перейдем к рассказу о пребывании сына императрицы в Киеве.