История Киева. Киев имперский

Петр I. Худ. Поль Деларош, 1838 г.

Монарх мечтал из Московии сделать нечто похожее на Голландию, которой восхищался, проведя там немало времени.

Имеются ли во всемирной истории подобные примеры? Нет. Петр I хотел превратить свою страну в могучую империю, и нужно сказать, что это ему удалось. Он своей непреклонной волей сумел придать ей толчок, и Россия двигалась по инерции до самой Екатерины II, которая повела державу в том же направлении. Недаром на памятнике в Санкт-Петербурге написано «Первому – Вторая».

Но было ли это преображение страны подлинным? Ведь население империи не восприняло идеи царя. Петра I считали антихристом, подмененным в Голландии.

Только после Полтавы он стал великим для «русского человека», его стали хвалить и возносить. Но только не в Украине, хотя разве у Петра или Екатерины было мало сподвижников из наших просвещенных земляков, которые самоотверженно выполняли волю самодержца, чтобы подчинить свою Родину воле царя? И сейчас можно услышать обвинения Петра Румянцева и хвалу Феофану Прокоповичу, у которых были схожие административные устремления, но один – плохой, потому чьл был «москаль», другой – свой, хороший, потому что украинец. И неважно, что они лично сделали для Украины! Ведь если разобраться… Мазепа, в отличие от Петра І, стремился, чтобы его народ получил гуманитарное просвещение, хотел сделать людей более духовными, поэтому строил не казематы, а храмы и школы.

Личность Петра I, как и всё его правление – одни противоречия: пробиваясь в Европу, он хотел сохранить исконную природу своей страны; издеваясь над церковью, он часы проводил на богослужениях и благодарил Господа за то, что Он его «сподобил». Царь стоял у истоков разночинной интеллигенции, которая формировалась не только из грамотных монахов, как было до него у московских царей, а также из служилого люда. Но даже всей энергии Петра и последующих Романовых не хватило для образования большинства народа. Обученное наукам «меньшинство» и создало ту великую русскую культуру, основы которой заложил Петр I, а украинцы напитали ее духовными соками, истоки которых были еще в Киевской Руси, и впоследствии ими насытили все народы, большие и малые, вошедшие в империю.

Петр I воплотил мечту Владимира Святого, Ярослава Мудрого и своего отца, Алексея Михайловича, – создать мощное, единое, неделимое государство, которое объединяет все народы, вне зависимости от национальности и вероисповедания. При нем имперская идея, впервые изложенная Прокоповичем, получила свое законченное воплощение. 22 октября 1721 года, после победоносного окончания Северной войны, Сенат преподнес Петру титул императора, и звание «отца Отечества». После Петра Россия надолго стала одной из величайших мировых империй, держащихся на трех китах: всемирное влияние, громадная территория, многочисленное население. Прошло неполных три столетия, и Рейган, незадолго до развала, называет СССР «империей зла». Мне кажется, что корни этого далеко не надуманного определения были заложены еще Петром. А сейчас Украина уже несколько лет воюет за свою целостность с этой «империей»!

На заре своего царствования Петр I заинтересовался Киевом как религиозным центром. И киевские монахи считали его главным благодетелем: «1700 года, апреля 1-го дня прославленный и великоименитый Царь Петр… пожаловал Захарию Корниловичу, игумену Михайловского, а Переяславского епископа, грамотою подтвердительною…» на всё имущество, до этого приобретенное. Подношения от царя продолжались…

Петр Алексеевич, вспоминая лекции своего наставника Феофана Прокоповича, заинтересовался Киево-Могилянской коллегией и 26 сентября 1701 года даровал ей имя «Академия, равное оным академиям во всех городах иноземческих» и право собственной юрисдикции. В грамоте монарх, между прочим, указал: «… учителя и студенты били челом, что Академия их, Киево-Могилянская, от прежнего основания, будущая равными привилегиями, как обыкновенно оным Академиями, право свободности иметь подтвержденною,… просят… освобождения от бесчинства и дерзости мещан киевских, а какая де случается вина, суд бы был в Академии…».

После длительного и тщательного расследования «кривд», которые причинил воевода П. Хованский киевским мещанам, 10 апреля 1699 года в Москве царь дал жалованную грамоту, подтверждающую Магдебургское право Киева. Там был ответ на всё, что волновало жителей города: запрет торговать «ратным людям», казацкой старшине захватывать земли в Кожемяках и Приорке, митрополиту снимать пошлину с мещан в пользу Софийского монастыря, студентам Киево-Могилянской коллегии – наносить урон своими «бесчинствами».

Война со Швецией и боязнь враждебных действий со стороны Турции заставили царя наконец-то навестить Киев. 4 июля 1706 года он прибыл сюда из Гродно, встреченый пушечной стрельбой. На второй день он посетил Софийский собор, где Феофан Прокопович «Великого Петра дел славных проповедник» произнес пространную проповедь, пришедшуюся по душе царю. А иначе и не могло быть! Это была речь, доселе неслыханная. Красноречивый проповедник образно выразил свои чувства радости по случаю прибытия молодого, но, тем не менее, прославленного государя. В проповеди не было отвлеченных и сухих рассуждений, в ней отсутствовала примитивная аргументация и нудная назидательность – блистательное выступление витии, основанное на схоластической риторике. После той памятной речи Прокопович становится верным помощником царя во всех его делах, и не только церковных. После смерти Петра Феофан до конца старался сохранить направление преобразований своего государя. Политику царя в проведении церковных реформ внедрял другой выпускник Академии – Стефан Яворский.

Стефан Яворский. Гравюра Г. А. Афанасьева, XIX в.

В тот же день Петр Алексеевич навестил митрополита Варлаама, успел побывать и в Академии, и в Печерском монастыре. Когда московский государь с трудом карабкался по извилистым дорогам и тропинкам от Днепра в монастырь, у него созрел план расположить грандиозную крепость именно на Печерске. Тут только в 1679 году был насыпан вал казаками гетмана Ивана Самойловича. Киевская допетровская твердыня, находившаяся на Подоле, не выдерживала никакой критики и была в неудовлетворительном состоянии.

Мазепа, царь Петр Алексеевич и «дела Киевской фортеции»

Посетители Киево-Печерской Лавры обращают внимание на окружающие ее мощные крепостные стены. Расскажу об их появлении. О строительстве Киевской крепости неоднократно писалось, но как-то кратко, без подробностей. Пожалуй, трудно найти подобную в Европе, – ее возводили полтора столетия и ни разу не осаждали! Пик работ по созданию громадной твердыни выпал на начало ХVIII века, когда Украина вновь стала местом кровопролитных сражений. Угроза для Киева могла быть от Польши, Турции, Швеции (а не исключено, что и от Московии). В связи с теми или иными военными и историческими событиями, Украину нельзя было оставлять без надлежащей опеки. Приходилось содержать немалые гарнизоны, укреплять ее крепости и границы.

В начале 1703 года отношения с Польшей сложились неопределенными, и гетман Мазепа, обращаясь в Москву, не преминул напомнить об «укреплении монастыря Печерского, где по его гетманскому указанию от Дальней пещеры ограда каменная учинена, а ныне от башни Киевской что строить? А каменщики спрашивают, прислан ли будет какой-нибудь инженер, или строить как есть?» На это был получен краткий ответ: «Ждать», так как «укреплять будут». Вскоре гетман отправляет второе послание: «Об укреплении монастыря Киево-Печерского, и великий государь, его царское величество попечение о святом православном месте имеет, токмо строение каменное не без пользы истощевалось и фортеция устроена была крепкая и правильно сделанная, и если можно, отложить строение до следующего лета». Тогда шведский король Карл ХII был далеко от Украины, острая опасность не возникала, а отношения с Польшей нормализовались. Но спустя три года, когда шведы появились возле Гродно, было решено укрепить Киев, особенно место возле Днепровской переправы. Об этом писал царю Меншиков, покидая город: «И еще полк отпустил к Припятьскому устью, куда сего числа послал двух инженеров, которым велено строить небольшую крепость на здешнем берегу, на Днепре, чтобы задерживать неприятеля, если захочет водой к Киеву идти или провиант возить». Но во время тщательного осмотра Меншиков начинает иначе оценивать гетманские требования. Поэтому и пишет царю: «Киев, как мы по приезде своем высмотрели, зело плох и небезопасен и с одной стороны могло во всю линию стрелять. Однако мы еще будем высматривать, и где что для лучшей безопасности надлежит сделать, о том милости вашей буду доносить впредь». И вскоре 12 мая 1706 года фаворит сообщает царю: «Сегодня ездил я вокруг здешнего города и около Печерского монастыря. Все места осмотрел. Точно не знаю, понравится ли вашей милости здешний город, а в нем не обретаю никакой крепости. Что ж Печерский монастырь зело потребен и трудов немало нужно к нему приложить, понеже город изрядно каменный, немного не доделан, и, хотя он староват, но с него можно добрую фортецию учинить, что будет благонадежна. Вообще место нарядное, и церквей каменных довольно много. В Киеве в городе каменного строения только соборная церковь и монастырь». Необходимо пояснить, что на то время городом считался лишь Подол, а описанная церковь – это восстановленный Софийский собор.

Генералиссимус Александр Данилович Меншиков. Худ. Ж. Симона, после 1710 г.

Прошло два месяца. 4 июля в Киев приезжает Петр I, а Меншиков направляется на запад, откуда сообщает царю о необходимости укрепления обороноспособности города. На что последовал незамедлительный ответ: «О Печерской фортеции зело изрядно, разве что для этого дела гетмана со всеми взять сюда. Без них ничего не получится, а в Василькове стоять, чаю немного в них дела. Если он не нужен тотчас за ним пошлю и делать начнем». Поэтому Петр просит Мазепу прибыть в Киев для строительства. Осмотрев Киев, царь согласился с мнением инженеров. 15 августа 1706 года «Государь фортецию измерял и заложил». При отъезде царя из Киева Мазепа запросил от него инструкций о своем пребывании, а также и о крепости. Ответ был таков: «В первую очередь сделать всё для фортеции, а потом можно будет съездить в Батурин. Для распорядка Печерской фортеции оставить подполковника Гейсона».

Крепость постоянно находилась под пристальным вниманием царя, писавшего 20 ноября 1706 года Ромодановскому: «В Киев в новопостроенную Успенскую крепость изволь взять 136 пушек у господина адмиралтейца в Воронеже, и чтобы у каждой пушки было по 150 ядер, и чтобы пороху было не скудно…» Безусловно, государю при его активной деятельности и постоянных разъездах было сложно следить за всем, что происходило в его развивающейся и постоянно воюющей стране, поэтому все дела вели помощники. А он их подбирал весьма умело! Для каждого направления создавалась специальная управа. Определив в Киеве место, Петр поручил Мазепе следить за строительством. Более детальную работу проводили урядники под наблюдением гетмана, что приводило к некоторым недоразумениям между ними. Особенно это касалось возводящих крепость казаков, которые, несмотря на непогоду, оставались на рабочих местах. Это вызвало негодование Мазепы, писавшего царю, что измученные непосильным трудом казаки не смогут эффективно воевать.

Можно понять гетмана, он выполнил приказ и послал людей на работы. Но что потом было с ними? Да и как за всем мог уследить Мазепа, учитывая его многочисленные обязанности? В ХVIII веке распорядители были пришлыми, они не беспокоились о каких-то казаках, тем более что урядники и инженеры сплошь были иноземцы. Вот и получалось, что на строительстве Печерской крепости, охраняющей самую главную православную святыню – монастырь, гибли украинцы. Вот и пишет Орлик Яворскому: «Полковники со старшиною своей часто к гетману приходили жаловаться, что приставы у фортификационного дела казаков палками по головам бьют и всякое поругание чинят». И Мазепе не всегда удавалось приструнить царских урядников.

Новый этап Северной войны стал неожиданным для московского царя. С началом 1707 года можно было ожидать очередного нападения Карла ХII. Нужно позаботиться о границах, указывает царь Апраксину, а также о состоянии и обустройстве укреплений. 17 января Петр пишет гетману: «Чтобы заранее к походу изготовиться и чтоб по самой первой траве в мае под Киевом стать, как для совершения начатой фортеции, а паче для обороны от неприятеля своего края. О нем сказано, что он намерен в первых числах мая идти к нашим краям, для чего надлежит в наших войсках приготовление иметь. Надобно знать, что войско малороссийское нерегулярное и в поле против неприятеля стать не может, для чего советую вам довольное число лопаток и заступов взять с собою, а также добрую полковую артиллерию, дабы возможно у Днепра, ежели неприятель будет, в удобных местах шанцами и окопами укрепиться и тем возбранить неприятелю ход в свою землю».

Через 10 дней царь поручил киевскому губернатору Д. М. Голицыну: «К будущему лету всякое приготовление учинить и к нам писать, а именно в управление артиллерии и магазинов, а Печерского города дело вручено гетману и его людям». Через три месяца специальная инструкция царя: «1) собраться с войском у Киева и Печерский монастырь укрепить, хотя не так, как надлежит быть совершенной фортеции, но так, дабы можно было сей город при приходе неприятеля удержать… 4) во время неприятельского прихода, осады и управляя Печерский монастырь, уступить за Днепр, а старый Киев оставить пуст; 5) и того ради надлежит зело трудиться, дабы Печерский монастырь как поскорее укрепить и артиллерию управить». Это было велено исполнять совместно Мазепе и Голицыну, которому царь постоянно наказывал: «Дабы во всем заранее в Киеве осмотрели вы, паче же новую Печерскую крепость, которая весьма требует к завершению работников, которых обещал прислать господин гетман. Если их будет недостаточно, то надлежит взять из Украины, тех городов, которые у вас ведомы». В письме Головкину, отправленному по указанию Петра, упоминается о постройке магазина и «два моста судовых, кроме настоящего через Днепр плотового моста». Неоднократно царь вспоминал о монастыре-крепости, уделял ему много внимания, подчеркивая, что его надо держать до последнего, а вот Старый Киев, то есть Подол, можно отдавать неприятелю, но «пустым». Сжечь его, что ли? Скорее всего, это и имел в виду Петр Алексеевич.

Князь Дмитрий Михайлович Голицын. Неизвестный худ. XVIII в.

После Полтавы острая опасность осады Киева исчезла, но работы не прерывались, хотя велись менее интенсивно. Как же иначе, Карл ХII сидел в Бендерах, а украинские казаки, затаившись после зверств в Батурине, лояльности к московитам не испытывали. Поэтому спустя год после Полтавской баталии было приказано под Киев прислать 6 тысяч «человек, полки регементу своего» «ради строения фортеции», но из-за массовой болезни их распустили. Как и куда именно, в исторических материалах не сказано.

Шведский король не успокаивался, а ждал войны Оттоманской империи с Московией. И она была не за горами. А Киев – пограничный город, граница находится сразу за Васильковым. Нужно было думать об обороноспособности города, монастыря. Головкин в письме от 31 января 1711 года пишет гетману, на этот раз Скоропадскому, чтобы он дал киевскому губернатору «к городовому управлению и для привоза леса две тысячи человек с лошадьми». Но кампания с Турцией закончилась позорным Прутским миром, и работы замедлились. Тем не менее, в 1712 году имеется резолюция Правительственного сената об удовлетворении просьбы губернатора послать к нему инженера из Азовской губернии «для дела киевской фортеции».

Гетман войска Запорожского Иван Ильич Скоропадский. Неизвестный худ. XVIII в.

Через год Шереметев пишет гетману, что царь «в диспозиции и рассуждении о турецкой войне соизволил проложить линию. Которая сделана от Печерской крепости к старому Киеву, поправить и сомкнуть с обеими…». Для этой цели собирались обыватели, с лопатами, кирками, топорами и мешками, чтобы землю носить. Им помогали «Киевской губернии гарнизонных полков солдаты».

В 1715 году царь сам выдает полный план строительства: «Киевскую фортецию – достроить, Черниговскую и Неженскую поправить по рассмотрению, а вместо Полтавы сделать замок в Переволочне и там быть главному месту полка Полтавского, и делать гетману и прибавить великороссийских солдат, сколько возможно». Голицын приказал: «Пятьсот человек послать в Черниговский полк для приготовления леса и спроваживания в Киев водой».

Можно еще подобрать примеры внимания к Печерской крепости в Петровскую эпоху, но и так достаточно, чтобы понять, как Московское государство использовало казаков для строительства. Да и многое другое, что мешало простым людям жить спокойно. Например, Северная война. Зачем она была населению Украины – казакам и посполитым, крестьянам и духовенству? Им выход к Балтийскому морю абсолютно не был нужен, – вполне достаточно было Черного моря.

Это для Московии важно было прорубить «окно в Европу», а для сынов Украины уже давно туда все двери были открыты. Сколько украинских сынов в Европе получило образование! Один из них, Юрий Катармак из Дрогобыча стал ректором Болонской академии! Украина, как и Польша, были европейскими странами, одновременно развивающимися в социальном и духовном направлениях. Так что война, проводимая московитами на севере, была чужда украинскому народу, также как и всем простым людям в государстве Петра I. Когда она шла далеко за пределами Украины, участвовали посланные на войну казаки, для них было привычно воевать за чужие интересы, тем более, когда за это платили деньги. А их у царя не было, вот служивые и роптали… Когда же боевые действия перешли южнее и приблизились к украинским землям, то завыли, зароптали крестьяне и посполитые, которых загоняли не только на строительство крепостей, но и дорог, переправ. У них забирали подводы, лошадей, провиант, лодки для переправ. Причем, если это делали захватчики-шведы, то они исправно платили, их король строго следил за выполнением этого предписания. Северные же братья по вере, наоборот, даже не думали рассчитываться, а скорее брали лишнее, чтобы выгодно продать. Судьба ограбленных украинцев или поляков их ничуть не волновала. Строительство было тяжелым принудительным трудом, даже без военных нужд, неважно где – в Азове, в Воронеже, но это были еще цветочки. Далее украинский народ ждало осушение болот Петербурга, рытье Ладожского канала… Так, борясь за свободу и социальное равенство в Освободительной войне 1648–1654 годов украинцы попали в кабалу еще более страшную, чем у поляков-католиков.

Киевская крепость. Фотография конца XIX в.

* * *

Вернемся к Киеву. Еще при Петре было решено создать в самом южном городе шелковый завод. В 1725 году был выписан из-за границы мастер этого дела с определенным жалованием, а на Подоле куплено два двора со строением и мастер занялся выделыванием шелка, но затраты не оправдали результат.

При строительстве Печерской крепости вместе с поселениями киевлян разрушили строения женского Вознесенского монастыря. На этом месте был сооружен Арсенал. Насельниц монастыря перевели на Подол и переселили во Флоровский, который улучшил свое материальное положение за счет угодий и поселений, принадлежащих Вознесенской обители. Их было немало, так как настоятельницей его была Мария-Магдалина Мазепина, мать знаменитого гетмана.

Как относился тот или иной самодержец к Украине и ее народу? Чисто субъективно ни один из них не имел, да и не мог иметь каких-то чувств к определенным национальностям. Но для них существовали какие-то определенные привязанности. Петр ценил мужество казаков и старшин, Анна Иоанновна восхищалась глуховскими певчими, Елизавета любила украинские песни, Екатерина II в государственных делах надеялась на образованных выпускников Академии. Поэтому можно сказать, что они использовали своих инородных подданных только для своих прихотей – Феофан ладно проповедует, калмычка хорошо чешет пятки, Разумовский красиво поет… Сохраняя свою империю, дом Романовых, как и прочие царские дома во всемирной истории, подавлял всякие сепаратистские поползновения, применяя хорошо известный девиз «Разделяй и властвуй» не хуже Британской империи. Национальные устремления украинцев, не успев развиться, были задавлены не без помощи своих же представителей. Кроме этого, выбирались специальные народы, которые можно было обвинять во всех бедах, якобы они приносили бедствия государству в силу своей «национальной испорченности». В империалистической державе этот принцип сохраняется и по сей день. Для Российской империи такими народами сначала были украинцы, потом поляки, мусульмане Кавказа и Средней Азии, всегда евреи, в последние два десятилетия ХХ века – чеченцы. Вспомним Лермонтова: «Злой чечен ползет на берег…» Ах, да! Позже пришла очередь грузинов… В последнее десятилетие «злейших притеснителей русского» россиянам удалось найти в украинцах!

Хочу отметить, что в названии «Россия» два «с» появились по подсказке Прокоповича при Петре. Царь словно предчувствовал, что самым главным, активным, и особенно эффективным будет СССР (с тремя «с»), проводящий империалистическую, захватническую политику, начатую Петром I.

«Полтавскую викторию» правитель по политическим причинам счел нужным отпраздновать торжественно именно в «Матери городов». 10 июля Феофан Прокопович, на то время уже префект Академии, в присутствии государя произнес «всенародный» на эту победу панегирик, который был вскоре напечатан в Киево-Печерской типографии на русском языке с латинским переводом. В декабре того же года просвещенный Феофан приветствовал светлейшего князя Меншикова, не забыв при этом выпросить воспомоществование для Киево-Могилянской академии. Петр сделал Прокоповича ректором Академии, и тот прилагал все силы для подготовки студентов, предназначенных для светской жизни и работы на благо государства.

Феофан Прокопович. Парсуна. Середина XVIII в.

Украинское духовенство в лице киевских митрополитов пыталось не подчиняться Москве. Часть паствы оставалась на территории Польши, также появилось опасение лишиться своего автономного положения и поменять фиктивную зависимость от Константинопольского патриарха на беспрекословное подчинение Московскому патриархату. Это особенно хорошо проявилось в мазепинский период. В 1695 года старый митрополит Варлаам Ясинский попросил, чтобы его заменил ректор академии Иоасаф Кроковский. Тот направился в Москву, чтобы его высвятили в сан митрополита, но ректор не понравился Петру Алексеевичу, и он решил повременить. Пришлось ждать 12 лет, пока царь не поменял свое решение и не утвердил Кроковского митрополитом, хотя тот уже продолжительное время замещал умершего Варлаама. Государя уговорил гетман Мазепа. Но вскоре из-за излишнего соблюдения церковного регламента Петр опять разгневался. На самом деле причиной злости было смелое высказывание владыки по поводу насильственной смерти царевича Алексея. Кроме того, царь считал Иоасафа ставленником Мазепы. Митрополита вызвали в Петербург, по дороге в Твери его задержали, арестовали, заключили в монастырь и там отравили. После смерти Иоасафа Кроковского киевская кафедра освободилась, а вскоре по указанию царя она была совсем ликвидирована. В 1722 году архиепископом Киевским стал Варлаам Ванатович, при котором в нашем городе было построено немало церквей, но и ему довелось пострадать от Романовых, только позднее – при Анне.

Лаврское духовенство особо не надеялось на щедроты царя, понимая, что его более привлекает фортификационное, чем духовное значение монастыря. Внимание монахов привлекли другие государственные деятели – Шереметевы и Голицыны. Некоторые из рода Шереметевых были в Киеве воеводами: Василий Борисович (1658–1661), Петр Васильевич (1665–1669), Федор Петрович (1684–1687). Знаменитый фельдмаршал Борис Петрович, один из ближайших соратников царя, часто бывал в Лавре и делал богатые подарки. Так, в 1713 году он подарил серебряные вызолоченные царские врата. Потом, благодаря взносам его сына Сергея Борисовича, их увеличили. Дочь фельдмаршала Наталья, вытерпевшая страдания за мужа, Ивана Долгорукова, приняла постриг во Флоровском монастыре. Похоронена она возле Успенского собора. Старый фельдмаршал в последние годы царствования Петра I был в опале из-за вражды с Меншиковым и дружбы с Мазепой.

Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе. Худ. Николай Ге, 1871 г.

Однажды, по случаю рождения наследника царя (будущего Петра II) 27 ноября 1715 года, после обильного возлияния, Б. П. Шереметев извещает Петра I: «И умысля над нами Ивашко Хмельницкий, незнамо откуда прибыв, учал нас бить и по земле волочить, что друг друга не свидели. И сперва напал на генерал-майора Леси, видя его бессильного, ударил его в правую ланиту и так его ушиб, что не мог на ногах устоять. А потом генерал-майора Шарфа изувечил без милости. Репнин хотел им оказать помощь, и тут Хмельницкий воровско сделал, под ноги ударил – и на лавку не попал, а на землю упал. И я с Глебовым, видя такую силу, совокупившиеся, пошли на него, Хмельницкого, дескурацией и насилу от него спаслись, ибо, по счастию нашему, прилучились дефилеи надежные. Наутро опамятовался я на постели в сапогах без рубашки, только в одном галстуке и парике. А Глебов ретировался под стол и, пришедши в память, не знал, как и куда выйти».

Не пытайтесь узнать, кто такой Ивашко Хмельницкий и является ли он родственником гетману или предком украинского советского лидера. Нет… Так красиво называли… алкогольные, хмельные напитки.

При Петре I в Киеве были разбиты виноградники. Да и не могло быть иначе. На то время Киев был самым крупным южным городом Российской империи.

В течение всего царствования Петра в Киеве шла борьба за право гнать водку. Приведу фразу из универсала И. Мазепы от 16 июля 1694 года о запрете казацкого шинкования спиртными напитками за исключением пива, меда и браги, а также разрешение киевского магистрата на конфискацию тайно изготовленной водки только в присутствии казацкого есаула с наказом: «скромно при обыске такой горилки обходиться».

Четверть века шла тайная и явная борьба за право торговать и изготовлять спиртные напитки. Лишь указ Петра I от 28 марта 1721 года закончил эту «веселую песню».

Петр I не любил князя Д. М. Голицына, организатора боярской партии, а затем главу «верховников». 12 лет (1707–1719) Дмитрий Михайлович командовал войсками Киева и окрестностей, сначала как воевода, а потом как генерал-губернатор. Он был одним из самых высокообразованных людей того времени, владел латынью и многими европейскими языками. В Киевской академии Голицын усовершенствовал свое образование. Общая страсть к книгам и обладание замечательной библиотекой сблизило его с Феофаном, который часто бывал у него, пользовался его книгами. В «Описании Киева», составленного в 1753 году, сказано: «Он же Голицын вновь австерии завел и виноградный сад, которого прежде не бывало». В «австериях» обыкновенно держались водка, табак, карты… Д. М. Голицын и должен был управлять империей при Анне, он основал и руководил Верховным Тайным Советом. Но его планы сорвало молодое дворянство – «шляхетство». Они не допустили ограничения власти императрицы Анны Иоанновны. Дмитрия Голицына в Киеве заместил родственник – князь Петр Алексеевич Голицын (1719–1723).

Местоположение Киева делало его то провинцией, то прифронтовым городом. Петр I сначала уделял городу много внимания, и не надо думать, что из-за симпатии к местным жителям. Своенравный, вспыльчивый и несдержанный в гневе, царь хотел добиться от киевских мещан, как и от казачества, покорности и беспрекословного выполнения монаршей воли. При этом, понимая значение духовенства как идеологической силы самодержавия («Один Бог на небе, и один на земле»), он старался осыпать дарами все важные монастыри и храмы, чего не делал на других землях своего царства. Особенно это касалось обителей, следующих его «монаршей воле», тогда они получали «царские милости» в первую очередь. Межигорью в награду за попытку склонения запорожцев к преданности Москве Петр 11 марта 1710 года вернул все права патриаршей ставропигии. А до этого повелел высвятить в Межигорье архимандрита, которого кроме Лавры в присоединенной Украине не имел ни один монастырь. Царь повелел рукоположить Ирадиона Жураковского за то, что тот «…показал Нам, Великому Государю, верность свою яко ревнитель Православия и Веры нашей святой». Когда Запорожье, которое всегда покровительствовало монастырю, выступило против, разгневанный Петр I приказал туда не пропускать никакого товара и учредить заставы. Было указано: пойманных с намерением пройти в Запорожье ссылать в Сибирь «на вечное житье».

Довольно часто можно слышать о том, что Петр I запретил печатать книги «на украинском языке». Как мог царь это сделать, ведь такого понятия как Украина, а тем более ее язык, для него не существовало? Давайте разберемся с этим вопросом, тем более что тот злополучный указ Петра I касался собственно Киево-Печерской типографии. Традиционно книги печатали по усмотрению архимандрита Лавры. Но по причине вопиющего различия в изданиях только церковных книг (выпуск других лишь начинался), Петр I указом от 22 декабря 1720 года повелел: «Вновь книг никаких, кроме церковных прежних изданий, не печатать; и оные церковные старые книги, для совершенного согласия с великоросскими такими же церковными книгами, прежде печати справлять; дабы никакой розни и особого наречия в оных не было. А других никаких книг, ни прежних, ни новых изданий, не объявляя о них в Духовной коллегии, и не взяв от оной позволения, не печатать; дабы не могло в таких книгах Церкви Восточной никакой противности и с Великороссийскою печатью произойти». Как видим, запрета печатать книги светской тематики, тем более на другом языке, просто не существовало. Окрик царя не подействовал, поэтому киево-лаврская типография печатала всё без оглядки на столицы, пока не вышли запрещающие указы от 7 ноября 1766-го и повторно от 25 мая 1772 года.

В 1718 году страшный пожар испепелил весь Подол и Лавру. Восстановление монастыря пришлось на недолгое царствование его преемника – Петра II.

Мне, как человеку, носящему бороду, автору, хочется остановиться на борьбе царя Петра с растительностью на лице. Кстати, эта кампания продолжалась и в СССР в 1970-х годах, и чтобы вступить в партию, мне пришлось сбрить бороду. В 1705 году ввели налог для сбора денег и подстегивания московитов к избавлению от растительности на лице. Оплату взимали, в отличие от современности, с учетом платежеспособности «бородоносителя»: гости и торговые люди 1-й статьи гостиной сотни должны были платить по 100 руб. в год, служилые люди гражданских чинов, торговцы 2-й и 3-й статей гостиной сотни и посадская верхушка – 60 руб., остальные посадские и боярские холопы – 30 руб. Таким образом пополнялась обнищавшая казна. Официально отменили налог на бороду 2 апреля 1722 года.

А теперь следует сказать о предполагаемом политическом завещании Петра I, напечатанном в книге «Проблемы, методология и источниковедение в истории внешней политики России». М.: Наука, 1986) Известный польский патриот и поэт Адам Мицкевич в своей книге «Славы» (1849 г.) дословно повторил все его 14 пунктов. Итак, этот приказ:

«Во имя Святой и Нераздельной Троицы, мы, Петр, император и самодержец всея России и проч., всем нашим потомкам и преемникам на престоле и правительству русской нации…

I. Поддерживать русский народ в состоянии непрерывной войны, чтобы солдат был закален в бою и не знал отдыха; оставлять его в покое только для улучшения финансов государства, для переустройства армии и для того, чтобы выждать удобное для нападения время. Таким образом, пользоваться миром для войны и для мира в интересах расширения пределов и возрастающего благоденствия России. II. Вызывать всевозможными средствами из наиболее просвещенных стран военачальников во время войны и ученых во время мира для того, чтобы русский народ мог воспользоваться выгодами других стран, ничего не теряя из своих собственных. III. При всяком случае вмешиваться в дела и распри Европы, особенно Германии, которая, как ближайшая (страна), представляет более непосредственный интерес. IV. Разделять Польшу, поддерживая в ней смуты и постоянные раздоры, сильных привлекать на свою сторону золотом, влиять на сеймы, подкупать их для того, чтобы получить возможность участвовать в избрании королей, проводить на этих выборах своих сторонников, оказывать им покровительство, вводить туда русские войска и временно оставлять их там, пока не представится случая оставить их там окончательно. Если же соседние государства станут создавать затруднения, то их успокаивать временным раздроблением страны до тех пор, пока можно будет отобрать назад то, что было им дано. V. Захватить как можно больше областей у Швеции и искусно вызывать с ее стороны нападения, дабы иметь предлог к ее покорению. Для этого изолировать ее от Дании, и Данию от Швеции и заботливо поддерживать между ними соперничество. VI. В супруги к русским великим князьям всегда избирать германских принцесс для того, чтобы умножать родственные союзы, сближать интересы и, увеличивая в Германии наше влияние, тем самым привязать ее к нашему делу. VII. Преимущественно добиваться союза с Англией в видах торговли, ибо это именно та держава, которая для своего флота наиболее нуждается в нас и которая может быть наиболее полезною для нашего флота. Обменивать наш лес и другие произведения на ее золото и установить между ее и нашими торговцами и моряками постоянные сношения, которые приучат нас к торговле и мореплаванию. VIII. Неустанно расширять свои пределы к северу и к югу, вдоль Черного моря. IX. Возможно ближе придвигаться к Константинополю и Индии. Обладающий ими будет обладателем мира. С этой целью возбуждать постоянные войны, то против персов, основывать верфи на Черном море, мало-помалу овладевать как этим морем, так и Балтийским, ибо и то и другое необходимо для успеха плана – ускорить падение Персии, проникнуть до Персидского залива, восстановить, если возможно, древнюю торговлю Леванта через Сирию и достигнуть Индии как мирового складочного пункта. По овладении ею можно обойтись и без английского золота. X. Установить и старательно поддерживать союз с Австрией, поощрять для виду ее замыслы о будущем господстве над Германией, а втайне возбуждать против нее недоброжелательство в государях. Стараться, чтобы те или другие обращались за помощью к России и установить над страною нечто вроде покровительства (протектората) с целью подготовки полного ее порабощения в будущем. XI. Заинтересовать австрийский дом в изгнании турок из Европы, а по овладении Константинополем нейтрализовать его зависть, или возбудив против него войну, или дав ему часть из завоеванного с тем, чтобы позднее отобрать это назад. XII. Привлечь в свою сторону и соединить вокруг себя всех греко-восточных дезунитов (grecs desunis) или схизматиков, распространенных в Венгрии, Турции и южной Польше, сделаться их средоточием и опорою и предуготовить всеобщее господство над ними посредством установления как бы духовного главенства; таким образом, приобрести столько союзников друзей, сколько окажется их (дезунитов) у каждого из наших врагов (ce seront autant d’amis, qu’on aura chez chacun des ses ennemis). XIII. Когда Швеция будет раздроблена, Персия побеждена, Польша покорена, Турция завоевана, армии соединены, Черное и Балтийское моря охраняемы нашими кораблями, тогда надлежит под великой тайной предложить сперва Версальскому двору, а потом и Венскому, разделить власть над Вселенной. Если который-либо из них, обольщаемый честолюбием и самолюбием, примет это предложение, что неминуемо и случится, то употребить его на погибель другого, а потом уничтожить и уцелевшего, начав с ним борьбу, в исходе которой уже будет нельзя сомневаться, ибо Россия в то время уже будет обладать всем Востоком и большей частью Европы. XIV. Если, паче чаяния, тот и другой откажутся от предложения России, то надлежит искусно возжечь между ними распрю и истощить их во взаимной борьбе. Тогда Россия, воспользовавшись решительной минутой, должна устремить свои заранее собранные войска на Германию и одновременно с этим выслать два значительных флота, один из Азовского моря, другой из Архангельска, со своими азиатскими ордами под прикрытием вооруженных флотов Черноморского и Балтийского. Выйдя в Средиземное море и океан, они наводнят, с одной стороны Францию, с другой – Германию, и когда обе эти страны будут побеждены, то остальная Европа уже легко и без всякого сопротивления подпадет под наше иго. Так можно и должно будет покорить Европу».

Наших пророссийских соотечественников прошу внимательно прочитать завещание Петра I, – слишком много здесь опасных для Украины планов. Отношение российских официальных и научных кругов к политическому завещанию Петра I было всегда резко негативным. Они, разумеется, этот секретный документ считают вымышленным. В течение всех 200 лет этому вопросу посвятили всего лишь несколько статей, и те весьма слабые с научно-исследовательской точки зрения.

Культура Украины второй половины XVII–XVIII века

Во второй половине XVII столетия условия для развития культурного процесса в украинских землях несколько улучшились. При многих церковных парафиях и монастырях действовали приходские школы, где странствующие дьяки учили детей письму, чтению и счету. В XVIII веке начальных школ в Украине оставалось еще достаточно: в Нежинском полку их действовало 217, Лубенском – 172, в Миргородском поменьше – 37. С 1789 года начали открываться, как и по всей империи, народные училища, в которых обучение велось на русском языке, именно этот подход стал причиной существования в селах Украины так называемой вторичной безграмотности. В Восточной Галиции после 1772 года начали открывать одно-четырехклассные школы с немецким языком обучения, а в селах – приходские. Основными учебниками служили: «Букварь языка славянского» С. Полоцкого, «Грамматіки славенския правилное синтагма» М. Смотрицкого, «Синопсис» И. Гизеля, излагавший историю Украины с имперской точки зрения, а также часословы и псалтыри. С 1769 года по распоряжению Синода русской Православной церкви украинские буквари были изъяты из школ Малороссии, а через шесть лет закрыты школы при полковых казачьих канцеляриях – шла унификация системы просвещения на всей территории Российской империи. По инициативе киевского митрополита Самуила Миславского (автора первого описания Киева) в 1784 году русский язык был введен в богослужения. Среднее образование давали коллегиумы в Киеве, Переяславе, Чернигове, Харькове. Харьковский коллегиум был открыт в 1727 году, здесь впервые в Украине стали изучать инженерное дело, артиллерию, геодезию. Тип высшего учебного заведения в Украине был представлен с 1661 года Львовским университетом, а с 1701-го – Киево-Могилянской академией. Хотя в последней с начала XVIII столетия изучались такие предметы как французский, немецкий, древнееврейский языки, естественная история, география, математика, архитектура, живопись, сельская и домашняя экономика, медицина. Эпоха Петра I наложила специфический отпечаток на саму систему и стиль обучения. Отсутствовал научный поиск истины, под образованностью понималась, прежде всего, начитанность, грамотность, причем с уклоном в богословие.

Распространенная германская структура образования нацеливала на подготовку узких специалистов, а не на получение элитарного, разностороннего университетского образования. В коллегиумах учились спудеи самого различного возраста – от 18 до 29 лет, хотя были и 10-14-летние дети. Курс обучения продолжался от 5 до 10 лет, в зависимости от успехов учеников. Характерны оценки: «понят.», «непонят.», «средствен», «туп». И всё же, несмотря на открытие в 1640 году в Яссах, а в 1685-м в Москве славяно-греко-латинских академий, авторитет Киево-Могилянской продолжал привлекать многих интеллектуалов из славянских регионов, в том числе болгар и сербов. В Киеве учились такие деятели России, как А. Ромодановский, Б. Шереметев, К. Зотов, К. Истомин, П. Зеркальников, болгарин В. Черняев, серб А. Стойков, в 1733–1734 годах здесь слушал лекции М. Ломоносов. Уже в 1715 году в Киево-Могилянской академии насчитывалось 1100 студентов (спудеев), большинство их являлось разночинцами. Библиотека академии считалась одной из лучших в Европе. К сожалению, пожары 1780-го и 1811 года уничтожили более 10 тысяч книг, погибли уникальные источники по истории Украины.

Здание Харьковского коллегиума (1721–1840). Рисунок современника. Около 1810-х гг.

Из стен академии вышли С. Яворский – автор учения о пирамиде власти в Российской империи, Ф. Прокопович – создатель концепций о божественном происхождении царской власти, феодальной структуры общества в России, и другие деятели.

Во второй половине XVII – первой половине XVIII века развивается жанр историко-мемуарной прозы. К ней принадлежали «Кройника» Ф. Сафоновича, «Синопсис», «Летописец се ест Кроника» и другие произведения. Написанный несколькими авторами и отредактированный архимандритом И. Гизелем «Синопсис» (известны три его редакции – 1674, 1678 и 1680 годов) излагал схоластическую политико-религиозную программу иерархов Киево-Печерской Лавры в форме исторического труда. В нем поддерживалась идея автономии Украины в едином Московском государстве, оправдывалась и популяризировалась политика царизма, проводилось резкое противопоставление между «добродетельным» славянским и «греховным» турецко-татарским обществом. В 1690 году Священный Синод запретил работу И. Гизеля «Мир с Богом человеку», как не отвечавшую догматам православия. Автор защищал постулаты общественного договора и природного права, законность восстания народа против властителя, нарушавшего условия договора с населением. Осуждены церковной властью также труды П. Могилы, Л. Барановского, С. Полоцкого и других киевских авторов, на них было наложено «проклятство и анафему не точию сугубо и трегубо, но и многогубо». Необходимо вспомнить имя Иоаникия Галятовского, потому что он был очень популярным автором отечественных книг во второй половине XVII столетия, и чтобы вникнуть в ту эпоху, нужно познать не только мир Хмельницкого и Выговского, а и интеллектуальные горизонты киевских книжников и их читателей.

В указанный период создавались казацкие летописи, продолжавшие традицию, заложенную в Густинской летописи «Кройника» (ее автором мог быть З. Копыстенский). Сюжеты в ней оказались доведены до 1597 года, причем одна из частей летописи носила название «О начале казаков». Наиболее известные казачьи летописи – «Летопись Самовидца» анонимного автора (охватывает события 1648–1702 годов), летопись гадячского полковника Г. Грабянки за 1648–1708 годы, «Сказание о войне с поляками чрез Б. Хмельницкого» С. Величко, «Краткое описание о казацком малороссийском народе и о военных его делах…» П. Симановского. Самым монументальным (четыре тома) является больше мемуарный, нежели летописный, труд С. Величко – канцеляриста Главной войсковой казачьей канцелярии. Рассказывая о событиях 1648–1700 годов, он демонстрирует свои познания предыдущих летописей, включает много доступных ему документальных материалов. Выступая в качестве идеолога старшины, С. Величко дает исторические портреты десяти гетманов, с любовью отзывается об украинской земле, ее народе. Автор сравнивает Б. Хмельницкого с А. Македонским, считая гетмана величайшим деятелем украинского движения, называет его «Одонацорем Земли Руськой», имея в виду правителя Рима Одоакра, о котором я писал в «Киеве Руськом».

Страницы Летописи Самуила Величко

В конце XVIII столетия в Санкт-Петербурге А. Безбородко и В. Рубан (автор первого путеводителя по Москве) издали «Краткую летопись Малой России», в которой освещался период с 1506 до 1776 года. В качестве архивного источника остался написанный А. Безбородко труд «Экстракт малороссийских прав», где проводились мысли о необходимости особой правовой системы для Украины как основы независимости украинской шляхты, что, по его мнению, укрепило бы русско-украинский симбиоз.

Представителями украинской барокковой философии были Г. С. Сковорода (1722–1794) и К. Транквилион-Ставровецкий (?-1649). Григорий Савич более 40 лет своей жизни отдал путешествиям и «хождению в народ». Еще в 23-летнем возрасте, оставив место певчего придворной капеллы в Санкт-Петербурге, он в 1745 году в составе миссии генерала Ф. Вишневского уехал в качестве учителя его сына Гавриила в Токай (Венгрия). Миссия закупала по заказу Елизаветы Петровны токайские вина. Жажда познания новых впечатлений приводила Г. Сковороду вторично в Венгрию, затем в Словакию, Австрию, немецкие земли, возможно, в Италию. В центре его философского кредо находился человек, общественная жизнь. Внутреннюю сущность человека он трактовал как непрестанную борьбу двух начал – добра и зла, придавая последнему социальное содержание. Спасение от несправедливостей Г. Сковорода видел в самопознании, добропорядочности и неустанном труде. Социальный прогресс для философа – в познании мира, усовершенствовании духовного потенциала человека, в накоплении и передаче знаний новым поколениям. Работая на рубеже эпох, Г. Сковорода отстаивал приоритет внутренних переживаний над внешними действиями, склонялся к воспеванию покорности, терпимости, веры в лучшее будущее как непременной потребности человека. В то же время он «реабилитировал» античность, находя в греко-римской культуре основу для формирования педагогических идей, использовал теорию Платона о «биологическом аристократизме», т. е. согласовании природы «человека и его социальной функции».

Портрет Григория Саввича Сковороды с его подписью. Неизвестный худ., XIX в.

Сын сотника Полтавского полка Я. П. Козельский (1729–1795) издал «Статьи о философии и ее части из французской энциклопедии». Он защищал естественные права человека, осуждал крепостничество, будучи в этом предшественником А. Радищева.