Тихоня с искорками в глазах (СИ)

— Это был его единственный подарок… перед гибелью, — напомнила она о чем-то мужу.

— Ты приняла его еще не зная, что Георгий погибнет, — не дал себя сбить с толку Артемий Кондратьевич.

— Прости меня, — шепнула Анастасия, — Он уходил в плаванье из которого не вернулся, перед тем как отправится на корабль он пришел попрощаться и подарил эти часы. Я не могла не взять их.

— Ты пообещала ему принять решение, когда он вернется из похода? — полу утвердительно, полувопросительно сказал мужчина. Женщина опустила голову и кивнула. — Значит, я был всего лишь запасным вариантом, который был нужен на случай, если с ним что-нибудь случилось бы… — Элида вдруг почувствовала, что Анастасия сейчас скажет «да», но после того как она это скажет, счастья и покоя в этой семье не будет больше никогда.

— Вы правильно сделали, что приняли эти часы, — решительно вмешалась она в разговор, презрев все нормы этикета. — Бывает, что откуда-то свыше сходит некое предчувствие и человек совершает те или иные поступки, последствия которых потом оказываются для него жизненно важными. Эти часы, как раз и относятся к таким откровениям свыше. Я с радостью и благодарностью заберу эти часы, но цепочку можете оставить себе, как знать, вдруг она вам пригодится…

— Нет, нет, нет! — Анастасия, словно от ядовитой змеи отшатнулась от цепочки. Подобная щепетильность, восхитила Элиду. Сама она была более прагматичной (сказывались мамина кровь, не иначе), она, наверное, забрала бы цепочку, хотя бы для того, чтобы ее потом продать.

Элида так была довольна подарком, так благодарна, что ей захотелось помочь и Анастасии, и ее мужу, но силы были на исходе, Элиде надо было сначала что-нибудь съесть. Запинаясь и чувствуя себя ужасно неловко, она попросила у хозяйки дома, кусочек хлеба и кружку воды, и сразу же была приглашена на семейный ужин. Увидев, сервированный стол, Элида поняла, что не сможет оставаться в образе Кати, поэтому плюнув на все свои страхи, она стала вести себя за толом, согласно тому, как ее учили дома. Анастасия переглянулась с мужем, и Элида почувствовала, как изменилась атмосфера в доме. Хозяева поняли, что она из их круга. Если раньше они испытывали к Элиде бесконечную благодарность, то теперь это было настоящее доверие.

Артемий Кондратьевич пожаловался на то, что его замучили проверяющие из райкома, постоянно подозревающие, что он лечит в больнице неблагонадежных граждан из бывших буржуев, в ущерб больным с народно-крестьянскими корнями. Артемий Кондратьевич негодовал, с горечью доказывая, что он обязан спасать и лечить всех, кто нуждался в его помощи. Женщины сочувственно кивали, но в этой ситуации невозможно было помочь ни советом, ни делом, оставалось только терпеть. Ужин к счастью был закончен. Элида заставила Артемия Кондратьевича лечь на кушетку и также, как и его дочери, положила руки на лоб и область сердца. Реакция мужчины была странной, он вдруг крепко уснул.

— Не беспокойте его, — шепнула Элида его жене, — пусть спит сколько потребуется. — Анастасия понятливо кивнула и прикрыла мужа пледом.

— Теперь вы. — Остатки сил достались Анастасии, а потом они пили чай, и Элида узнала совсем коротенькую историю любви этой молодой женщин. Она училась в гимназии, Георгий заканчивал морское училище. Был выпускной бал, на который пригласили курсантов. Два танца на которые она с ним станцевала, потом несколько писем. А дома ее ждали с известием, что родители подобрали ей хорошую партию… Артемия Кондратьевича, молодого перспективного врача, с уже сложившейся репутацией. Анастасия не придумала ничего более умного, как рассказать возможному жениху о своих чувствах к другому человеку, попросив освободить ее от притязаний на ее руку и сердце, Артемий Кондратьевич так и поступил. А потом все так закрутилось, Георгий погиб, началась Революция, родители Анастасии умерли от тифа, саму ее, едва живую разыскал Артемий Кондратьевич и снова попросил стать его женой. Она согласилась без раздумий.

К благодарности, которую она испытывала к мужу, добавилось уважение. Любила ли она его? Несомненно, любила, но по-своему. Как человека, который дал ей дом и защиту.

— Мне мама говорила, — тихо рассказывала женщина, — хочешь быть счастливой — полюби того, кто уже любит тебя. Я стараюсь. — От этих простых слов сердце Элиды вдруг сжалось от боли.

— А вот мой муж меня не любил, — стараясь сдержать слезы, сказала она. — Он презирал меня и кажется даже ненавидел. Мне даже и стараться любить его не было необходимости. Моя любовь ему была не нужна. Вот что мне делать? — Элида не ждала ответа, это был риторический вопрос, но Анастасия на него неожиданно ответила.

— Я знаю несколько семей, где муж не уважал и не любил жену. В этой ситуации все зависит от характера женщины. Например, одна из таких жен, устроила слежку за мужем, нанимая для этого людей, и устраивая публичные скандалы, уже не обращая внимания, какое мнение она создает о себе в обществе. Вторая — полностью посвятила себя ребенку, сделав из него идола, отдавая ему всю свою любовь. Еще бывает, что уходят в монастырь или…

— Я решила уйти от мужа, — коротко прервала Анастасию Элида, которой очень не понравились перспективы, что та открывала перед ней.

— Ушла от мужа? — со священным ужасом спросила Анастасия. — А как же вы будете жить?

— Не знаю, — честно сказала Элида.

— А может вашего мужа можно как-то пристыдить? Как-то заставить относиться к вам с должным уважением?

— Я не хочу никого заставлять, и уж тем более принуждать уважать меня! — с едва заметным раздражением, сказала Элида. Анастасия почувствовала ее злость, и чтобы сгладить неприятный разговор, неожиданно взяла Элиду за руку и перевернув ладонью вверх, сказала:

— Хотите я вам погадаю по линиям ладони, у меня иногда получается. — Элида улыбнулась, она не верила в такие гадания, к тому же ладонь была Катина, поэтому ей никакие сведения, почерпнутые из линий, уж точно помочь не могли. Она спокойно открыла ладонь, Анастасия взглянула и вдруг поспешно отвернулась, начав заниматься уборкой посуды со стола.

— Анастасия, что вы увидели у меня на ладони?

— Да ничего особенного, — фальшивым голосом сказала женщина, но Элида не отставала:

— Вы увидели… смерть?

— Не знаю, — запинаясь сказала Анастасия. — Вы встретите кого-то. Кого-то из прошлого… эта встреча… эта встреча несет вам что-то очень нехорошее, — собравшись с духом ответила женщина. — Не думайте об этом! — постаралась успокоить она Элиду, но Элида не очень-то и волновалась. Во-первых, она не поверила, во-вторых, вероятнее всего речь шла о той смерти, что уже случилась, в-третьих, Элиду больше волновало то, что отец не появился ни в прошлую ночь, ни в позапрошлую. А ей так хотелось расспросить его об Лоуте. «Ничего, — подумала она, — сегодня папа точно придет, а то, что мне наговорила Анастасия — все это ерунда!», — но Элида ошиблась, ошиблась во всем. И отец не появился, и встреча с прошлым Кати произошла, и эта встреча была ужасной.

Ч. 1 Гл. 8

Глава 8

Элида увидела его первой, и это было очень хорошо, поскольку у нее было время и пережить шок, и подумать, что делать дальше. Михаил Крозов, один из той троицы, с которыми Катя тогда выпила, которые потом воспользовались е беспомощным положением и которого она ударила ножом в живот, устроился работать на завод, на котором работала и она. У Элиды помутилось в глазах, она помнила ту ненависть Кати, которую та ощущала к этому парню, но Элида понимала, что ничего с этой ненавистью она не будет делать. Она хотела спокойно жить и учиться, напитываясь знаниями этого Мира, чтобы воспользоваться ими в своем. Эта встреча все изменила. Не было никакого сомнения, что рано или поздно, он ее тоже заметит, и что тогда? Элиду бы больше всего устроил вариант, если бы он сделал вид, что знать ее не знает — это было бы наилучшим решением проблемы, теперь все зависело от Михаила. Она осторожно следила за ним, наблюдая, как он осваивается на новом месте. К ее удивлению это произошло почти мгновенно, не прошло и пары дней, как он обзавелся дружками, глядящими ему в рот и смеющихся над каждой его шуткой. Это было и неудивительно. Элида рассмотрела его ауру — ауру лидера, но такого грязно серо-алого цвета она еще не видела никогда. Вот тогда она ясно поняла, что добром их встреча никогда не закончится. Следующие события это только подтвердили.

Она почувствовала ту минуту, когда он увидел ее в толпе и мгновенно узнал, ощущение этого взгляда было сродни уколу иглы, когда портниха бывало нечаянно колола ее булавкой во время примерки платья. Элида надеялась, что у парня хватит ума не трогать ее и не задевать, но он был не таким человеком, чтобы так поступить. С этого дня она почувствовала, что за ней наблюдают. Осторожно, внимательно и… враждебно. Она ощущала этот взгляд постоянно, она не то чтобы боялась парня (ее магические силы позволили бы с ним справиться запросто), но ее беспокоило это внимание, и она понимала, что, когда открыто покажет свои способности, ей придется уйти навсегда, а Элида хотела еще здесь побыть, возвращение к Лоуту ее пугало до ужаса. Лоут это не Михаил Крозов.

Раньше она спокойно ходила после работы в вечернюю школу, засиживалась допоздна в библиотеке, теперь она старалась не ходить одна, старалась всегда держаться на людях, и все равно он ее выследил и в один из вечером дорогу ей преградила тройка парней.

— Что ж ты, лярва ходишь, не здороваешься, словно мы не знакомы? — грубо и оскорбительно, не оставляя ни малейшей надежды на мирное решение конфликта, спросил Михаил, и сплюнул ей под ноги. — Ходишь, вся такая важная, недоступная, словно это не бы бухала с нами в общежитии и потом кувыркалась с нами троими?

— Вы напоили меня… — дрогнувшим голосом ответила Элида, она хотела добавить, что потом он с дружками воспользовались ее состоянием, но Михаил ее сразу перебил.

— Мы что насильно тащили тебя в свою комнату? Мы насильно вливали в тебя самогон? Нет! Та сама с радостью и к нам пришла, и пила наравне с нами! А потом что ты сделала? Ударила меня ножом в живот! — он с такой ненавистью посмотрел на нее, с ненавистью, что не исчезнет с годами, что будет только расти, наливаясь яростью и жаждой мщения.

— Что тебе от меня надо? — с дрожью в голосе спросила Элида, догадываясь, что сейчас последует целый список унизительных и оскорбительных требований, но все случилось не так.

— Что мне от тебя надо? — мерзко ухмыльнулся парень. — Ты это сейчас узнаешь. Держите ее! — приказал он своим дружкам, а сам взялся рукой за пряжку ремня. Элида думала, что, когда ее схватят за руки, и будут держать, у нее будет немного времени, чтобы, заглянув в глаза этим троим, приказать им оставить ее в покое, но все случилось совсем не так. Вместо того, чтобы хватать ее за руки, ей на голову надели мешок, и стали обкручивать веревкой, не давая ей возможности отбиваться. Ярость затопила разум Элиды. Ледяные иглы, перерастающие в ледяные кинжалы, вспороли ткань мешка, пронзая все на своем пути, и руки, и плечи, и животы Мишкиных дружков, поскольку те крепко прижимали ее к себе. Парни заорали, выпустив Элиду из захвата и отпрыгнули в стороны. Она сорвала с головы мешок и уже не таясь, призвала магическую силу. Потом она догадалась насколько страшно выглядела в ту минуту, голубые и алые всполохи, мелькающие то тут, то там, горящие ненавистью глаза, и аура жажды мщения и угрозы смерти.

Дружки Михаила, взвыв от ужаса бросились прихрамывая прочь, зажимая раны и сочащуюся кровь, руками. Сам он так быстро сбежать не смог, поскольку приспущенные штаны, не давали ему такой возможности. Элида шагнула к нему и одним движением руки опрокинула его навзничь. Несколько пасов — и он лежит неподвижно, словно спеленатый тканью, не смея и пошевелится.

— Я знаю, что я сделаю, — медленно сказала Элида, подойдя к Михаилу вплотную. Она присела рядом с ним, упершись коленом в его грудь. На кончике ее указательного пальца появилось яркое свечение, и она каллиграфическим почерком стала выжигать на лбу парня слово «насильник». Ее ярость еще не утихла, поэтому она не обращала внимание ни на его вопли, ни на умоляющий взгляд… Элида не была военной, не слышала советы бывалых воинов, о том, что прежде, чем с кем-то вступать в бой, надо о своем противнике постараться узнать, как можно больше. Если бы Элида последовала этому правилу, то узнала бы, что в компании, которую собрал Михаил Крозов было не трое участников, а четверо. И этот четвертый, сильный, огромный и глуповатый парень, спешил со всех ног к месту проведения показательного наказания, для одной высокомерной выскочки, которую нужно было хорошо проучить и поставить на место.

Элида, увлеченная своей работой, не слышала и не видела, как этот четвертый парень появился на пустыре, как непонимающе огляделся по сторонам, как увидел Элиду и друга кричащего и о чем-то ее молящего, не видела, как этот парень подхватил булыжник, попавшийся ему под руку, и как он страшным ударом опустил камень на ее голову.

Элида почувствовала невыносимую боль. Потом была чернота, потом, пустота, потом она открыла глаза, оказавшись в замке герцога Лоута, в своей спальне. Ей хватило нескольких секунд, чтобы прийти в себя. Контраст между тем, что только что происходило в том Мире, и что она видела сейчас был настолько разительный, что, если бы Лоут посмотрел на нее… не с любовью, а хотя бы с толикой внимания и заботы во взгляде, она простила бы ему все, что было до этого, попытавшись как-то пристроиться с ним рядом. Но взгляд мужчины выражал только отвращение, презрение и раздражение. Было видно, что он очень устал, все то время, когда он возвращал Элиду к жизни он влил в нее уйму своих сил. Элида внимательно посмотрела на него. В другое время она, наверное, восхитилась его магической силе. Ведь в тот раз, когда она почувствовала, что покидает тело Кати, Лоут действительно едва не вырвал ее душу из другого Мира. Элида даже не представляла той мощи, которой надо обладать, чтобы такое сделать. В другой раз, она несомненно посмотрела бы на него с уважением… но только не сейчас!

Его отвращение к ней, его раздражение вызвали в ней такой гнев, что она резко села на кровати и коротко сказала:

— У вас есть время подумать до восьми часов утра, после этого уже ничего нельзя будет сделать. Письма попадут в руки тем, кому они отправлены! — поскольку Лоут никак не реагировал на ее слова, пораженный ее поведением, Элида добавила: — Пожалуйста, оставьте меня одну. Мне надо собрать вещи, для отъезда отсюда, поскольку, я нисколько не сомневаюсь в том, что вы согласитесь и на мой отъезд, и на выплату мне содержания. Я знаю, что вы умный, здравомыслящий человек, так не разочаруйте меня в этом убеждении. — Лоут встал со стула, несколько секунд всматривался в лицо Элиды, она почувствовала, что он сканирует ее лицо на предмет обнаружения иллюзий, поскольку в эту минуту ему показалось, что перед ним не его жена, а совсем другая девушка.

Элида больше ничего не говорила, но смотрела на него с таким нетерпеливым ожиданием, что Лоут поднялся со стула и вышел из ее комнаты, так хлопнув дверью, что она чуть не слетела с петель. Элида медленно выдохнула: главные слова были сказаны, дороги назад не было. Она перебрала в памяти свои слова, которые она сказала Лоуту и вдруг улыбнулась, вспомнив фразу о восьми часах утра. «Представляю, как Лоут удивился!», — нервно хихикнула она. Но Элида и не могла сказать по-другому. Работая в цеху она уже крепко-накрепко привыкла ориентироваться по часам, которые висели и в ее цехе перед входом, висели в столовой и в других цехах завода. На часы постоянно поглядывала не только она, но и все рабочие. Сколько минут до обеда, сколько минут до окончания смены. А еще в нескольких фильмах Элида видела, как командир, давая какое-нибудь ответственное задание, или ставя ультиматум говорил:

У вас есть время до семнадцати ноль-ноль, или операция назначена на десять тридцать. Такие фразы (по мнению Элиды) звучали очень грозно, и отбивали любое желание ослушаться. Наверно поэтому она и сказала Лоуту о восьми часах утра. В любом случае следовало встать и начать собирать вещи. Выполнит Лоут ее требование или не выполнит, но она свою угрозу выполнить обязана. Элида встала с кровати и пошатнулась. Она была истощена магически, ей срочно нужно было что-то съесть.

Мысль о еде навела ее мысль о служанке и кухарке, но теперь их поведение вызывало не ужас, а гнев, наполовину связанный со смехом. «И чего я так испугалась? — думала про себя Элида. — Надо было вылить тот суп, в который эта дрянь плюнула, ей на голову — вот и все дела… А кто мне мешает это сделать сейчас? — вдруг со смехом подумала она. — К тому же в кухне я могу подкрепиться!». — Немного пошатываясь от слабости Элида двинулась по коридору. Голос кухарки и ее дочери Элида услышала задолго до того, как подошла к кухне. Обе громко обсуждали молодую хозяйку, причем, совсем не стесняясь в выражениях. И снова злость закипела в душе Элида. Эта злость придала силы, и она уверенным шагом преодолела последние метры и неожиданно появилась на пороге, заставив обеих женщин ойкнуть от неожиданности.

— Здравствуйте, мои милые, здравствуйте, мои хорошие, — елейным голосом, почти пропела она. — Я тут с вами решила поговорить, как хорошо, что вы обе здесь и мне не пришлось разыскивать вас по замку. — Элида широко улыбнулась, намеренно изобразив вместо улыбки злобный оскал. — Так что тут вы мне приготовили? — с наслаждением наблюдая за оторопью женщин, она приподняла крышку с супника, что стоял на разносе уже остывший. — Суп! — деланно обрадовалась она, а потом с ненавистью взглянув на обоих спросила: — Это в него вы плевали? — женщины вздрогнули, но промолчали. Элида подняла вторую крышку — в соуснике была какая-то бурая неприятная масса. Дальше она не помнила, как все случилось, но эта мерзкая противная бурда оказалась на голове у Дарии и Элида с наслаждением втерла ее ей в волосы, постаравшись размазать, как можно сильнее. Суп — достался поварихе, и теперь на ее голове лежала гуща, а жидкость стекала на платье. Но Элида этим не удовлетворилась. — Ваше счастье, что я ухожу из этого дома, — прошипела она, — а иначе, вы были бы обе бедными! — Элида обвела глазами кухню, и вдруг с яростью с сбросила с плиты горшок с каким-то варевом, потом смахнула со столов все ложки, тарелки, кастрюли, овощи, словом все, что там было. С удовольствием оглядев устроенный раскардаш, она подняла с пола кусок хлеба и небрежно дунув на него со всех сторон, вонзила в него зубы и гордо выплыла из кухни.

Элида прошла по коридору, завернула за угол и тут увидела кабинет управляющего домом и всем этим небольшим поместьем, господина Эрке. Элида остановилась возле двери. Именно господин Эрке являлся фактическим виновником всех ее бед. Горничной или камеристки, он ей не выделил, сам лично ни разу не зашел к ней, чтобы удостовериться, все ли у нее в порядке, чувствует ли она себя хорошо и комфортно. Теперь-то Элида понимала, что это был самый настоящий заговор, с целью сделать ее жизнь в этом доме невыносимой. С двумя участницами она разобралась, остался третий. С такими мыслями Элида решительно распахнула двери в кабинет, не удосужившись даже постучать. Господин Эрке сидел в удобном кресле у окна положив ноги на пуфик и… спал, похрапывая и посвистывая носом. Элида с минуту рассматривала мужчину, которого до этого видела лишь мельком, и не найдя ничего примечательного ни в толстом носе, ни в круглых щеках, ни в отвисшем подбородке, приступила к карательным действиям.

Для начала она воздушной волной ударила в спинку кресла, и оно опрокинулось навзничь вместе с сидящим в нем мужчиной. Элида медленно подошла к нему и присев около него на корточки посмотрела ему в глаза.

— За что вы так со мной, а? — с горечью в голосе спросила она.

— Я… я не понимаю, — испуганно залепетал мужчина, силясь подняться, но Элида ему не позволила.

— Вы представляете, господин Эрке, каково это зашнуровывать на спине корсет без чьей-либо помощи? Вы думаете горничные или камеристки должны быть у каждой знатной дамы просто для солидности? — поскольку мужчина молчал, только хлопая глазами, она сама за него ответила: — Нет! Общество навязало женщинам благородного происхождения необходимость носить такие туалеты, которые без помощи надеть невозможно! — Элида вдруг поняла, что говорит словами ораторши на митинге, призывающей женщин, бороться со стереотипами в одежде, быту, и поведении, навязанной им мужчинами. Это Элиду так рассмешило, что ее гнев заметно поутих. — И вот вы, господин Эрке, хорошо зная об этом, не удосужились выделить мне даже самую плохонькую помощницу…

— Вы… вы не просили, — несколько смущенно ответил лежащий.

— А сколько раз вы приходили ко мне, чтобы удостоверится все ли у меня в порядке? — со вновь закипающим гневом спросила Элида. — Скажите, почему вы так ко мне отнеслись? Что я вам сделала? Чем обидела вас или оскорбила? — мужчина молчал, только щеки из бледных стали пунцовыми. — Это герцог Лоут вам приказал так ко мне относится?

— Нет, нет, — испуганно запричитал Эрке.

— Значит, это ваша личная инициатива? — продолжала допрашивать его Элида. — Тогда я снова повторяю вопрос: за что? — но мужчина не отвечал. — Я же вижу по вашей ауре, что вы неплохой и добрый человек. Как вам не жалко было меня. Вы же должны были понимать, как мне трудно освоится в незнакомом доме, да еще когда я нежеланна! — Эрке судорожно вздохнул и отвел глаза. Элида резко поднялась. — Вы победили. Я ухожу из этого дома, но на прощание… — Она обвела комнату глазами. Ее взгляд остановился на чернильнице. Хрясь и темные брызги полетели по всей комнате, окропляя все предметы, кроме самой Элиды. Взмах рукой и все бумаги взлетели вверх, перемешиваясь между собой, потом упали на пол. Прощайте, господин Эрке, надеюсь я вас больше не увижу. — Элида сидела в своей комнате до ночи, но никто к ней больше не зашел, в том числе и Лоут. Элиде не сомневалась, что он видел все что она учинила и ждала от него каких-то слов, но — ничего. Не пришел он и в восемь утра. Элида несколько минут раздумывала, что делать с письмами, которыми она пугала Лоута. Она обещала их отправить утром адресатам, но сейчас она не решалась это сделать. Ее гнев улегся и теперь раздувание скандала не казалось ей такой уж хорошей идеей. Она отозвала письма назад, боясь, что их отсылка будет большой глупостью с ее стороны. «Посоветуюсь с мамой», — решила Элида и, убедившись, что время, указанное в ее ультиматуме, минуло, порталом перенеслась в дом матери вместе с кучей своих вещей.

Ч. 2 Гл. 1

Часть 2

Глава 1

Элида остановилась посреди холла в ожидании, когда к ней подойдут слуги и помогут перенести вещи, поскольку ее прибытие домой не могло остаться незамеченным, но прошло пять минут, потом десять, потом пятнадцать, к ней никто не приходил. Элида пригляделась и увидела, что за одной из неплотно прикрытых дверей, за ней наблюдает Нейла, почти ровесница Элиды, практически выросшая в их доме. Девушка, увидев, что Элида ее заметила, осторожно махнула ей рукой, прижав палец к губам, показывая, что надо соблюдать тишину и осторожность. Как можно незаметнее Элида приблизилась к этой двери и тут быстро зашептала.

— Леди Элида, ваша матушка запретила встречать вас и помогать вам, она вчера строго настрого всех предупредила об этом.

— Но как же мама вчера могла знать, что я вернусь домой? — поразилась Элида.

— Не могу знать, — прошептала Нейла, — но только после ухода герцога Лоута ваша матушка стала, словно не своя. Она собрала всех слуг ну и сказала, чтобы вам никто не помогал, и если вы хотите, то сами должны нести вещи в свою комнату, но и потом вам никто не будет помогать, если вы захотите кушать, то вам придется идти в кухню и есть вместе со слугами… И еще ваша матушка запретила вас к ней пускать, она сказала, что сама решит, когда вас вызвать.

— А я могу занять свою комнату? — с дрожью в голосе, спросила Элида, со страхом ожидая, что ей и это не позволят.

— Можете. Вам позволено жить в вашей бывшей комнате. — Девушка отпрянула от двери, и Элида осталась в одиночестве. Она взяла в руки часть вещей и чуть не задыхаясь от быстрого шага поднялась на второй этаж. Так она, сновала туда-сюда сделав почти пять ходок и все время ощущала, как за ней наблюдает вся прислуга в доме. Было так тошно от этой мысли, но выбора у Элиды не было, больше ей пойти было некуда.

Лишь закрыв изнутри свою комнату на ключ, она в изнеможении рухнула на кровать. Да, не такой встречи она ожидала. Знала, что мать будет холодна и недовольна, что чтобы так! «Это из-за Лоута, — с горечью подумала она. — Он прибыл вчера вечером, наверняка все рассказал так, что я оказалась одна во всем виновата, да еще этот погром… Какая же я дура! — чуть не застонала она. — Мне надо было немедленно убираться оттуда, а не ждать до утра! Я должна была первой увидеть маму и первой обо всем рассказать! Какой же Лоут мерзавец! Как он все ловко провернул… Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» — мысленно кричала она, понимая, что проиграла и проиграла по-крупному.

Но в этот момент не только Элида не находила себе места в своей комнате, точно также в своих апартаментах металась леди Марриет, с нетерпением ожидая прибытия своей старшей дочери Эннэт.

— Представляешь, — бросилась мать к дочери едва та появилась на пороге, — что наша тихоня учинила! Сбежала от мужа перед этим устроив настоящий разбой. Подралась со служанкой и кухаркой, разгромив всю кухню, расшвыряв тарелки, ложки, опрокинув кастрюлю с супом; пожилого человека толкнула вместе со стулом на пол, облила все чернилами, разбросала ценные бумаги, и все из-за того, что ей забыли выделить служанку. Несколько дней она молча просидела в комнате с поджатыми губками, запоминая и записывая даже самые мелкие недочеты прислуги, считая это личными обидами. Потом пригрозила, что эти записи она отправит всем, кому только возможно, даже принцессе Дейре. Но и это не все. Она потребовала от Лоута неслыханную сумму в качестве компенсации за эти надуманные оскорбления, а потом преспокойненько вернулась в мой дом!

— И что ты сделала? — в ужасе от услышанного спросила Эннэт.

— Ну, поскольку Лоут дал ей три дня, чтобы одуматься и вернуться назад, я позволила ей на эти три дня остановиться в своей бывшей комнате. Потом я с ней поговорю и так поговорю, — голос леди Марриет задрожал в предвкушении этого разговора, обещая Элиде немало очень неприятных минут, — что она вернется в дом Лоута, как миленькая!

— А я тебе всегда говорила, — с удовольствием и злорадством сказала Эннэт (до сих пор обиженная на младшую сестру, за то, что той достался герцог, да еще красавец из красавцев, в то время как ей самой — только граф, да еще толстенький и неказистый, а должно было бы быть наоборот), — что никакая она не тихоня, у нее в глазах всегда светится ослиное упрямство и непокорность. Она всегда была себе на уме, постоянно о чем-то думая, о чем-то мечтая и скрывая ото всех свои мысли.

— Ничего, ничего, — с угрозой ответила мать, — теперь ей придется рассказать и о своих мыслях, и о своих планах, а потом выслушать, что я думаю обо всех этих глупостях!

Марриет сначала хотела позволить дочери пожить три дня в ее доме, и только после этого поговорить с ней, но гнев и нетерпение заставили ее уже на следующее утро вызвать Элиду к себе.

— Для начала я хочу спросить, — вместо приветствия сказала Марриет дочери, — ты отправила те письма, какими угрожала герцогу Лоуту?

— Нет, — поспешно сказала Элида, обрадовавшись, что правильно поступила, не поддавшись эмоциям в ту минуту.

— Дай сюда, приказала мать. — И Элида безропотно протянула ей запечатанные листы (а как по-другому? Свою мать она всегда боялась до ужаса, а теперь была еще и зависима от нее). Марриет перебирала прямоугольники, читая имена, увидев письмо со своим именем она вскрыла его и быстро стала пробегать глазами строчки и на ее лице явственно проступила брезгливость и отвращение. — В остальных письмах тоже самое? — коротко спросила она, и дождавшись кивка Элиды бросила все письма в пламя камина.

— Только самая глупая, самая недалекая женщина, — медленно начала она, — будет собственными руками уничтожать репутацию мужа, не испробовав все другие возможные способы, чтобы добиться желаемого! — при этих словах Элида покраснела, внезапно осознав, что мать в общем-то права. Элида ведь в сущности ничего не делала, чтобы утвердится в доме мужа и потребовать должного к себе отношения. — Понимаешь, — неожиданно «человечным» голосом продолжила мать. — Репутация мужа — это будущая репутация детей. Опозорив мужа в глазах общества, ты этот позор перенесешь и на будущих детей, поскольку никто и никогда не забудет ни упреки, которые ты прилюдно бросишь в лицо мужа, не те грязные тайны, о которых ты всем расскажешь. И что потом? Ты под влиянием секундной обиды, сотворишь такое, что последствия коснуться не только тебя, но и твоих детей! — слова матери пробрали Элиду до костей, и она стала бы переживать еще больше, если бы не мысль, что у нее не будет детей от Лоута, и, значит, за их репутацию переживать не стоит, но все равно, она дала себе слово, что прежде, чем совершать какие-то необатимые поступки, хорошо обдумать последствия, какие могут быть.

— Да, мама, — тихо прошептала Элида. — Теперь я понимаю, что письма были неправильным поступком, продиктованным чувством жгучей обиды, что я испытывала в тот момент. — Мать внимательно вгляделась ей в глаза, и увидев, что Элида говорит искренне, продолжила свою речь, но уже совсем в другом тоне.

— Герцог Лоут рассказал мне о том, что ты учинила в его замке. Если бы это рассказывал кто-то другой я бы объявила этого человека лжецом и обманщиком, поскольку МОЯ дочь, не могла сделать того, о чем мне рассказывали.

— Мама, — попыталась как-то оправдаться Элида, — ты не…

— Закрой рот, — коротко приказала мать, и Элида умолкла на полуслове. — Ты когда-нибудь видела, чтобы я дралась со слугами? — задала мать риторический вопрос, и не дожидаясь ответа продолжила: — Ты думаешь у нас работают какие-то особенные слуги? Ты думаешь, мне не пришлось ломать отношение слуг к себе, когда я пришла в дом твоего отца и они также неохотно приняли меня, демонстрируя свое неуважение из-за того положения, в котором я оказалась, лишившись родителей, дома и состояния? — Только в эту секунду, услышав слова матери, Элида вдруг поняла, что у них в чем-то были схожие ситуации. Обе вышли замуж за мужчин, что были выше их по положению, обеих мужья не любили… Как же мама добилась такого подчинения прислуги? — всерьез заинтересовалась Элида, осознав, что обстоятельства обстоятельствами, но огромную роль играет личность человека. Она с раздражением вдруг подумала, что перед Лоутом она продемонстрировала себя в виде бесхарактерной, трусливой и глуповатой (что тут скрывать), особой, к которой невозможно было испытывать ни любовь, ни уважение, ни даже простую симпатию. Элида закусила губу, до того й противно стало от самой себя, а мать между тем продолжала.

— Герцог Лоут потребовал, чтобы в течении трех дней ты принесла ему свои извинения и по поводу своего недостойного поведения, и по поводу тех угроз, что посмела ему предъявить, а потом… — Мать сделала театральную паузу, — а потом, он разрешит тебе вернуться в его дом! — Элида быстро вскинула голову, не ожидая услышать эти слова.

— Мне придется вернуться к Лоуту? — с содроганием спросила она.

— А как же иначе? — неподдельно удивилась мать. — Жена обязана жить в доме мужа, по возможности стараясь удержать от любопытства посторонних все те семейные проблемы, что могут возникнуть между мужем и женой, особенно в первые годы после свадьбы.

— А я не хочу возвращаться! — запальчиво крикнула Элида.

— А придется! — жестко и очень убедительно сказала мать. — У тебя есть три дня, чтобы свыкнуться и смирится с этой мыслью, и обдумать свои дальнейшие поступки, чтобы они не осложнили твою жизнь, а, наоборот, облегчили ее. Ты вернешься к Лоуту ровно через три дня и ни минутой раньше — это последний мой тебе совет. Так ты хоть немного сохранишь свое достоинство, от которого остались одни ошметки, — брезгливо скривила губы Марриет.

— А если я не вернусь? — с дрожью в голосе спросила Элида.

— Об этом не может быть и речи! — сказала, как отрезала мать. — Ты вернешься, иначе Лоут с тобой разведется. Ты ведь знаешь, что это значит? — «Конечно знаю, — мысленно сказала Элида. — Это значит — СВОБОДА!». — Тебя не примут ни в одном доме, — между тем продолжала Марриет. — «И больно надо», — про себя усмехнулась Элида. — Ты не сможешь посещать балы! — с ужасом сказала мать. — «Ура!», — чуть не закричала в ответ дочь. — От тебя отвернуться все знакомые! — «А что сейчас они ко мне повернуты?». — огрызалась в мыслях Элида. — Ты не получишь ни копейки ни от герцога, ни от меня, — твердо закончила перечень угроз от развода с Лоутом мать. — «А вот это настоящая проблема», — все также мысленно согласилась с матерью Элида. — И еще… — в голосе Марриет явно сквозила неуверенность. — Как скоро герцог Лоут консуммировал ваш брак? — Элида, которая теперь знала, что означает это слово и какое действие при этом совершается, вздрогнула.

— Он его не консуммировал, — тихо ответила она. Мать удивленно и тревожно посмотрела на нее.

— Как не консуммировал?

— Он сказала, что у него есть несколько десятков лет для того чтобы это желание пробудилось, а особенно возникло желание — это реализовать…

— Ох! — ахнула Марриет, но не из-за возмущения словами Лоута, а тем, что теперь вероятность развода стала совершенно реальной. — А ты не пыталась вечером подпоить его? — совершенно серьезно спросила она, досадуя на себя за то, не сказала этого Элиде раньше.

— Подпоить? — не поняла Элида. — Зачем?

— Как зачем? Чтобы он потерял над собой контроль. Бокал крепкого вина перед сном, потом ты, обождав какое-то время, чтобы он успел раздеться, под каким-нибудь предлогом заходишь к нему в спальню. Говоришь какую-нибудь чушь, что тебе страшно, зябко, прикасаешься к нему… нет лучше прижимаешься всем телом — и все готово. Брак консуммирован, а после этого ему с тобой развестись будет, ох как не просто! — Элиде вдруг показалось, что мама описывает ей не придуманную ситуацию, а ту, которая случилось в действительности… с нею самою, следующие слова матери только усилили это подозрение.

— Нет, я так не могу, — замотала головой Элида, которая даже в страшном сне не могла представить, как она заходит в спальню к полуголому Лоуту и начинает к нему прижиматься.

— Ты такая же нюня, как и твой отец! — с нотками раздражения в голосе сказала леди Марриет, и вот тогда-то Элида и подумала, что в вопросе консуммирования брака инициативу проявила ее мамочка.

— Мам, а ты любила папу? — неожиданно спросила она. Мать, которая в этот момент хотела что-то сказать, аж поперхнулась от этого вопроса. Марриет пронзила дочь взглядом, и Элида словно услышала ее голос, хотя та не произнесла ни слова: «Это не твое дело!», Элида смешалась и тихо попросила прощения за свой бестактный вопрос.

— Сейчас ты пойдешь в свою комнату, — ледяным тоном сказала леди Денес, — и напишешь герцогу Лоуту письмо. В этом письме ты в таких словах выразишь раскаяние в своих поступках, что он должен поверить тебе без малейшего сомнения. Потом ты в письме пообещаешь, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не учинишь подобного… Думаю этого Лоуту будет достаточно… можно было бы добавить, что ты с нетерпением ждешь встречи, чтобы словами выразить все то, что ты написала… — Марриет задумалась. — Нет, этого писать не следует, слов раскаяния будет вполне достаточно. — Она с сомнением посмотрела на Элиду, и добавила. — Когда напишешь письмо, сначала принесешь его мне. В письме не должно быть ни рабской угодливости, ни высокомерия, ни сарказма, ни желчи… да, сначала письмо должна прочитать я — так будет правильнее всего. — Элида думала, что мать сейчас ее уже отпустит, но мысли леди Денес были заняты одним очень важным вопросом. — Есть у меня одно зелье, — задумчиво сказала она. — ты могла бы подлить его в бокал Лоута. Ни вкуса, ни запаха он не почувствует…

— Что за зелье? — спросила Элида, заподозрив неладное.

— Это зелье делает из мужчины зверя, который жаждет только одного… Нет, — решительно сказала она, прерывая саму себя, — возможно потом, когда ваша семейная жизнь станет невыносимой рутиной, а сейчас нельзя. Остановимся на бокале с вином. Думаю, Лоут все же будет ощущать если не вину, то некое сомнение, и он наверняка постарается быть с тобой любезным… Вот и воспользуйся этим моментом! — грозно приказала она дочери. — Сразу же как все случится напишешь мне письмо. Ты поняла?

— Да, мама, — тихо прошептала Элида, именно в эту минуту окончательно решив бежать и от Лоута, и от матери.

Ч. 2 Гл. 2

Глава 2